Мамина улыбка

Часть 2

В поезде Джинни и Рон уединились на некоторое время, чтобы поговорить обо всем. И девочка, ставшая тринадцатилетней, и мальчик, осваивавшийся в четырнадцатилетнем теле, знали, что это будет за год, сколько боли он принесет самым близким людям. А следующий вообще грозил быть адом. При мысли о том, что рано или поздно наступит девяносто восьмой год, Розе становилось плохо, она смотрела на Альбуса с такой надеждой, что у того просто пропадал дар речи.

— Мы стали… Ты стал своим дядей, а я своей тетей, — криво ухмыльнулась Роза. — Теперь-то точно мама и папа на нас не женятся, но…

— Год будет страшный, — кивнул Альбус. — Зато мы теперь на одном факультете… держи себя в руках.

— Я почти не могу, Альби, — грустно проговорила девочка. — Это же мама, понимаешь? Это мама! Такая живая, радостная, а не погасшая и строгая…

— Я понимаю тебя, — мальчик прижал сестру к себе. Теперь они были совсем одни, несмотря на братьев и ба… маму. Не имея права никому открыть себя настоящих, как оказалось, совсем не готовые к этому дети смотрели на своих родителей, мучаясь от невозможности обнять и просто все-все рассказать.

Разговаривая между собой, готовясь к сложному году, Рон и Джинни не знали того, что любопытная Гермиона смогла обоих подслушать. Услышанное не укладывалось в голове девушки, слышавшей «это же мама!» с таким надрывом, что даже ей становилось понятно, что здесь все не так просто. Услышав, что Рон назвал Джинни Розой, мисс Грейнджер решила запомнить это имя, немедленно вернувшись в купе с Гарри.

Гарри, несмотря ни на что, совсем тупым все-таки не был, скорее, немного нерешительным. Поэтому он тоже заметил и взгляд Рона, и взгляд Джинни. Мальчику были эти взгляды совершенно непонятны, поэтому он решил поговорить с Гермионой, пока Рон с Джинни куда-то ушли. «Гермиона умная, она подскажет», — подумалось ему, когда девушка вернулась в купе.

— Ты заметила, как переменились Джинни и Рон? — поинтересовался Гарри у очень задумчивой Гермионы.

— Они смотрят на нас по-другому, как на очень близких людей, — ответила ему девушка.

— Но мы же друзья, — не понял мальчик, — конечно, мы близкие.

— Нет, Гарри, — грустно улыбнулась Гермиона. — Так на родителей смотрят, на детей, на родных, понимаешь? И у Джинни глаза постоянно мокрые, это неспроста.

— Давай тогда с ними поговорим? — предложил Гарри. — Сразу после ужина, да?

— Давай, — согласилась девушка, загадки, конечно, любившая, но…

Даже не ведая, что оказались раскрыты внимательными друзьями, вернувшиеся в купе Джинни и Рон пытались вести себя «как всегда», но, видя эти взгляды, которыми обменивались рыжие, ловя на себе взгляд Джинни, старавшейся смотреть в пол, Гермиона постепенно убеждалась в своей правоте. А Гарри был поражен в самое сердце тем, как изменился Рон — говоривший тихо и… Тактичный Рон — это как танцующий Снейп.

Поезд пришел вечером. Большой зал без портретов героев, с Дамблдором на золоченом троне… Роза смотрела на то, как выглядел замок до войны, понимая, как много бед натворила война, та самая война, что ждала их всего через пару лет… Девочка хотела уже присесть на свое привычное место, но в последний момент успела остановить и себя, и Альбуса, рванувшегося в привычном направлении.

Объявление о Турнире, вызвавшее желание плакать, прикусивший губу Альбус постарался опустить голову, чтобы никто не увидел сдерживаемых слез. Он хорошо знал историю, осознавая, что папу будут ненавидеть все те, кто потом приползет на коленях, чтобы он их спас. Не очень любивший Хогвартс вообще, мальчик с тоской смотрел на радующихся школьников, осознавая, что очень скоро многих из них не станет. Целый мемориал…

Роза же держалась, стараясь не обращать на себя внимание. Ей было очень непросто: Альбус, ставший папой — это полбеды, но вот мама совсем рядом… Не вечно пропадающая на работе, а за одним столом — радостная, улыбающаяся так знакомо, что просто хотелось плакать. Оказалось, что сидеть за одним столом с молодыми родителями — очень непросто, но Роза держалась, собрав в кулак всю свою гриффиндорскую волю.

Когда явился Грюм, девочка вздрогнула, ведь она знала, что под маской погибшего через год аврора сейчас скрывался Пожиратель. Такой же, что и мучители мамы… Хотелось прыгнуть и приложить его чарами, но было нельзя, потому что Альбус… кузен высчитал, что все в прошлом родителей было не просто так, а потому нужно было быть осторожными.

Они уже двигались к гостиной, когда Гермиона поймала Джинни, почти затащив в заброшенный класс. Роза на минуту даже испугалась, особенно учитывая, что Альбуса заговорил Гарри и они прошли дальше, не заметив того, что исчезли девочки. Гермиона решила начать разговор так, как ее мама начинала серьезный разговор с самой девочкой. Усадив отчего-то совсем не сопротивляющуюся Джинни за стол, мисс Грейнджер строгим голосом с такими знакомыми интонациями произнесла:

— Роза, ты ничего не хочешь мне рассказать? — И рыжая девочка разрыдалась, слегка даже испугав Гермиону. Она плакала, повторяя: «мама, мамочка», отчего самой мисс Грейнджер становилось очень не по себе. Обняв Джинни, так отреагировавшую на имя Роза, Гермиона скопировала папу — погладив расслабляющуюся в ее руках девочку. — И все-таки?

— Меня зовут Роза Грейнджер-Уизли, — упавшим голосом произнесла Роза, будучи совершенно не в состоянии сопротивляться маме. — Я… ты… мы… — она опять расплакалась.

— Ты моя дочь из будущего, — заключила кудрявая девочка. — А Рон?

— Он сын дяди Гарри… — почти прошептала девочка. — Мама, ты не понимаешь! Мы должны все исправить! — воскликнула она. — Просто должны! Можешь меня наказать, но я все равно!..

— Ты мне все сейчас расскажешь, — очень строгим голосом потребовала мисс Грейнджер, отчего Джинни только кивнула и, опустив голову, начала свой рассказ…

***

Всю ночь Гермиона не могла уснуть. Дело было даже не в рассказанной истории жизни двух оленей, задавивших свои чувства так, что собственные дети решили спасти маму и папу, уничтожив для этого целый мир. Дело было не в крестражах, не в грядущем турнире, не в войне… Кудрявая девочка лежала без сна и вспоминала надрывный голос и глаза, полные слез. Она пыталась представить себя на месте этой девочки, ее дочери, и… не могла. Гермиона просто не могла представить себе, как это — пожертвовать абсолютно всем ради того, чтобы мама была счастлива. Этот разговор многое изменил в девушке, совершенно незаметно для нее самой. Но Грейнджер не была бы Грейнджер, если бы не учла все то, что рассказала дочь. Да, Гермиона приняла факт того, что Джинни теперь ее дочь, а значит, у нее, Гермионы, есть огромная власть над привыкшей слушаться маму девочкой.

«Значит, Турнир и возрождение Волдеморта, — вздохнула девушка, засыпая лишь под самое утро. — Нужно поговорить с Гарри».

Утром Альбус отловил виновато смотревшую на него Розу, сразу все поняв. Отведя кузину… то есть сестру, в уголок, мальчик принялся ее расспрашивать.

— Мама меня расколола, — призналась Роза, все еще не привыкшая к тому, что она тетя. — Просто, как гнилой орех.

— Ожидаемо, учитывая, как ты к ней относишься, — вздохнул Альбус. — Значит, скоро меня будет колоть папа. Ладно, я и не надеялся, что нам удастся сохранить тайну от родителей, все-таки мы их слишком любим.

— Если бы не любили, то и не решились бы, — прошептала рыжая девочка, на что мальчик просто кивнул. — Ладно, иди к ним, — грустно улыбнулась Роза. — Надеюсь, дядя Гарри тебя бить не будет.

— Папа попу не бьет, в отличие от твоей мамы, — хихикнул Альбус, отправляясь к ожидавшим его ро… друзьям.

— Джинни, иди к нам, — позвала ее Гермиона и сразу же обняла радостно подбежавшую девочку. — Ну, как спалось тебе, моя хорошая?

— Хорошо, ма… Гермиона, — быстро поправилась Роза, прикрывая глаза. Несмотря на то что мама была совсем юной, но ее тепло, магия, знакомые жесты…

— Ох, ребенок, — вздохнула девушка и, кивнув ничего не понимающему Гарри, двинулась на выход. — Зайдем, поговорим, до завтрака еще полчаса.

— Хорошо, — кивнул зеленоглазый мальчик, улыбнувшись. — Пойдем.

Оказавшись в заброшенном классе, Гарри и Гермиона сели рядом, а вот Рон и Джинни — напротив них. Заметив дернувшуюся руку рыжей девочки, Гарри удивленно поднял брови. Рон тяжело вздохнул, обнимая сестру, отчего напряженная рыжая слегка успокоилась.

— Роза опасается подарков от мамы, — объяснил мальчик, улыбнувшись.

— А ты не опасаешься? — поинтересовался Гарри, чувствуя себя пациентом психбольницы.

— Ты попу детям не бьешь, — хмыкнул Альбус, — это из-за твоего детства. Ты говоришь, что не хочешь видеть такие слезы…

— Да, Гарри, в Роне оказался твой сын, а в Джинни моя дочь, — подтвердила Гермиона. — Дети пришли из будущего, чтобы сделать нас с тобой счастливыми, — тяжело вздохнула она. — Поэтому он на тебя так смотрит…

— Ничего ж себе… — ошарашенно заметил мистер Поттер. — А подробности?

— Подробности — после уроков, — жестко ответила кудрявая девушка, отмечая опять дернувшуюся руку Джинни. Осознавать, что она бьет детей, было тяжело. «Что же со мной стало, что я так озверела?» — задалась Гермиона вопросом. — Встали — и на завтрак, а потом уроки, разговоры и библиотека. Будем искать возможность все исправить.