Мануш-Вартуш (повести и рассказы)

Мануш-Вартуш

Повесть

По утрам морские волны плещутся особенно звонко. Они стучат в окна, в двери, торопят людей: «Скорей, скорей выходите из дому! А то пропустите самое интересное!»

Мануш и Вартуш ничего не хотят пропустить. И поэтому лишь зимние дожди загоняют их под крышу. Обычно девочки и спят во дворе на широкой тахте, укрываясь вдвоём одним мягким ковром.

А сегодня они всю ночь не спали. Сторожили свою улицу. Конечно, улица вряд ли может сбежать. Или уйти на полчаса поболтать с соседним переулком. А всё-таки сторожить её нужно. Особенно сейчас, в конце лета.

Ночью по улице разгуливают совсем другие прохожие, чем днём. Они ступают неслышной походкой. А в глазах у них горят зелёные и жёлтые фонарики. Это разбойники.

Ловкие лапы быстро прорывают лаз под курятником. Схватив в зубы несчастного петуха, разбойник вприскочку улепётывает в горы. И там во всё горло запевает торжественную песню. Голос у него скрипучий. Музыкального слуха нет и в помине. И слушать такую песню очень противно.

— Опять шакалы что-то натворили! — возмущаются разбуженные их воем люди. — И когда только мы отвадим этих зверюг от деревни?

А как их отвадишь? На улице Мануш и Вартуш нет ни одного охотника. А в деревне нет больше улиц. Правда, у дяди Саркиса, у того, что живёт в большом доме с цветными стёклами, имеется сетка для ловли птиц. Он каждый вечер очень аккуратно расстилает её возле своей калитки и даже кладёт приманку. Но за всё время в сеть попался только Сэрик, серый кот бабушки Нато.

По словам бабушки, кот так разобиделся, что перестал ловить мышей. И бабушка Нато с тех пор не разговаривает с дядей Саркисом.

А что же всё-таки делать с шакалами? Особенно сейчас, в конце лета, когда у них подросли прожорливые шакалята?

Очень просто: их надо гонять. Как услышишь тревожное клохтанье кур — беги к курятнику и изо всей силы бей палкой в железный лист. Шакала только и видели!

Этот способ придумали ребята. Им он очень нравится. Вот уже две недели — с того самого дня, когда они вышли на первое дежурство, — разбойники не смогли поживиться ни одним цыплёнком. Но взрослым, к сожалению, шум мешает спать. Некоторые спросонья думают, будто в деревне начался пожар. Так что ребят полностью одобряет только глуховатая бабушка Нато.

А гонять шакалов весело и нетрудно. Они вообще очень боятся людей, даже самого маленького ребёнка.

Мануш и Вартуш, конечно, не маленькие. Им недавно исполнилось по десять лет. Поэтому им и разрешили дежурить. И ещё потому, что они очень об этом просили.

Ночь была длинная. Куда длинней, чем день. Море стало совсем тёмным. И словно посапывало во сне. Надо ж когда-нибудь и ему отдыхать!

И облака будто искупались в ночном море. Тоже сделались чёрными. А луна вообще куда-то ушла. Как нарочно, такая ночь в дежурство Мануш и Вартуш!

Они уселись на лавочке возле дома дяди Саркиса и стали ждать шакалов.

Дом дяди Саркиса стоит как раз посередине улицы. Здесь лучше всего караулить ночных разбойников. К тому же у дяди Саркиса много отлично откормленных кур, индюков и цесарок. Есть у него и маленькие, визгливые поросята. Соблазнительный ужин для шакалов. Почему же они не идут?

Спит деревня. Но тёмный воздух словно весь прочерчен шорохами. Шелестят ветки. Листья с треском бьют друг друга по ладоням. Ворочается на ветке какая-то птица, страдающая бессонницей.

— Мануш, ты заснула? — шепчет Вартуш.

— А? Нет…

— Мануш, а может, пойдём домой? Шакалы, наверно, не придут…

Мануш не отвечает и не двигается.

Но Вартуш не может спокойно сидеть на месте. Она громко зевает. Вертится. Толкает сестру. Вдруг ей приходит в голову замечательная мысль.

Она соскальзывает со скамейки.

— Куда ты, Вартуш?

— Тсс! Молчи! Сейчас вернусь. У меня важное дело.

Мануш ждёт. Долго, терпеливо. Но сестрёнка не возвращается.

Незаметно к Мануш подкрадывается дремота. Она знает, что спать нельзя. Что вся деревня засмеёт сторожей, если застанут их спящими. Что шакалы в самом деле могут прийти.

Мануш трёт глаза. Щиплет себя за щёку.

Где-то за забором послышался странный голос. Он глухо проговорил:

«Ио! Ио! Ио!»

Вслед за тем закудахтали куры. Забулькали индюки.

Мануш забила в железный лист. И тут прямо на неё из темноты выбежал какой-то зверь. Он бежал, должно быть, на задних лапах, и во лбу у него горел один яркий глаз.

Свет ударил Мануш в глаза.

«Та-ак! — пронзительным голосом сказал зверь. — Та-ак, та-ак!»

И глаз его потух.

Мануш и Вартуш проспали до обеда. Когда старшая сестра Ануш поднесла к их тахте низкий столик, на котором дымился в тарелках суп с душистой травой, Вартуш сразу вскочила и, не умывшись, взялась за ложку.

А Мануш долго расчёсывала косы, завязывала в них ленточки. Потом долго мылась, чистила сандалии.

— Вот копуха! — рассердилась Ануш. — Вартуш уже со второй тарелкой управилась. Просто удивительно: вы же близнецы, а характеры у вас ну прямо противоположные.

— А у кого лучше? — спросила Вартуш.

— Легче ответить, у кого хуже. Смотри, какая ты неряха! Весь стол залила, — снова заворчала Ануш.

В этом году в колхозе разбили большой яблоневый сад. И родители целый день проводят в нём. Ухаживают за молодыми саженцами. А дома хозяйничает Ануш. С тех пор как сестра перешла в восьмой класс, она изо всех сил старается показать, что стала совсем взрослой. Ох уж эта Ануш!

— Та-ак! Та-ак! — послышался за калиткой очень знакомый голос. И во двор вошёл сосед, дядя Саркис. Под мышкой он нёс что-то пёстрое.

Дядя Саркис маленький, полный и красный, как перец. И сердитый он сейчас тоже, как перец.

Дядя Саркис опускает свою ношу посреди двора. Да это же Пава! Знаменитый павлин дяди Саркиса. В гостях он ведёт себя так же, как дома. Широко распускает свой переливчатый хвост и самодовольно косится на людей: «Ну, восхищайтесь же! Почему вы мной не восхищаетесь?»

— Вот эта! — тычет пальцем дядя Саркис прямо в лицо Мануш,

— Видишь? — многозначительно спрашивает дядя Саркис и указывает Ануш на своего павлина.

— Вижу, — недоуменно отвечает Ануш.

— А где его хвост? — вопрошает дядя Саркис.

— Сзади…

— И это, по-твоему, хвост? В нём не хватает по крайней мере трёх самых красивых перьев! — яростно жестикулирует дядя Саркис.

— Куда же они делись? — удивляется Ануш.

— Об этом спроси у своих милых сестриц!

Ануш сдвигает густые чёрные брови.

— Что вы опять натворили, Мануш-Вартуш?

Девочки молчат. При этом Вартуш опускает голову. А Мануш прямо смотрит в глаза дяде Саркису.

— Не обе! Не хочу брать греха на душу! Хвост у павлина хотела вырвать одна девчонка. Она перелезла ночью через загородку. Но я вовремя услышал и выбежал с фонарём. А похищенные перья только что нашёл на дорожке возле моего дома. Вартуш пыталась их унести. Вот эта! — тычет пальцем дядя Саркис прямо в лицо Мануш.

Девочка молча качает головой.

Ануш невысокого мнения о своих младших сестрёнках. Но она справедлива. И поэтому очень вежливо говорит дяде Саркису:

— Вы, наверно, чуточку ошиблись. Наверно, павлин сам как-нибудь потерял перья.

Возмущённо махнув рукой, дядя Саркис подхватывает своего павлина и удаляется, бормоча на ходу, что от «этих людей» ничего другого и ожидать нельзя.

Он очень вспыльчив, но быстро отходит. И уже от калитки дядя Саркис мирно спрашивает:

— Почём вы нынче сдаёте комнаты курортникам? >

— Мы не сдаём, — отвечает Ануш, — ведь дом у нас небольшой. И ещё… Родителям это не нравится — сдавать.

Дядя Саркис улыбается и снова машет рукой. На этот раз пренебрежительно. И с гордостью ласкает своего павлина.

«И-о!» — кричит Пава, вертя голубой головкой.

В ложбине, между двумя белыми скалами, у Мануш и Вартуш тайник. Там можно укрыться и переждать грозу, когда на тебя сердятся взрослые. Хорошо сидеть и просто так. Думать…

Мануш вышивает на пяльцах настенный коврик. Она начала его ещё в прошлом году и с тех пор очень мало продвинулась. И неудивительно! Мануш вышивает Буратино, сидящего под эвкалиптовым деревом. Сначала она вышила ему нос серыми нитками. Он получился совсем незаметным. Мануш вырвала серые нитки и вышила нос жёлтым.

— Это же гусёнок, а не Буратино! — объявила Вартуш.

Теперь Мануш вышивает красный нос. Ниток у неё много. А нос у Буратино очень длинный. Так что, похоже, это рукоделие никогда не будет окончено.

А Вартуш сидит возле сестры. Кидает в море камешки. И рассуждает.

— Странно, — говорит Вартуш, — отчего нас все путают?

Она пристально смотрит на сестру и недоуменно разводит руками.

— Вовсе мы не так похожи… Ты, Мануш, и в плечах пошире, и повыше меня. Когда мама шьёт нам платья, она всегда добавляет тебе на палец ширины и на палец длины. И глаза у нас разные. У тебя они длинные, лиловые, как кожа спелого баклажана. А мои… Какие у меня глаза, Мануш?

Мануш поднимает голову от вышивки и задумывается.

— Твои глаза круглые. Как два чёрных мячика.

— И волосы у меня всегда растрёпываются, — подхватывает Вартуш, — и ботинки разваливаются вдвое скорей, чем у тебя. И ночью твоя подушка тихонько лежит под головой, а моя обязательно спрыгивает на землю. И говорю я в сто раз быстрей, чем ты… Непонятно, отчего нас путают! — вздыхает Вартуш. — Ведь даже имена у нас непохожие: твоё большое имя — Мано, а моё — Вардуи.

— Мануш-Вартуш! Мануш-Вартуш! — кричит сверху старшая сестра. — Где вы, Мануш-Вартуш?

— Ну, вот! Даже зовут одним именем! Будто мы один человек! — возмущается Вартуш и, как обезьянка, карабкается вверх по скалам.

Мануш не спеша убирает в коробочку нитки, сворачивает вышивку и размеренными шагами поднимается по тропинке к дому.

На этот раз Мануш и Вартуш не суждено было скоро попасть домой. Как всегда, по дороге они взобрались на минутку на старую туту бабушки Нато. Она высокая и развесистая. И видно с неё далеко-далеко.

Отсюда можно увидеть и корабли, скользящие в открытом море. За много километров от берега.

Особенно хорошо смотреть в такой ясный день, как сегодня. Пароход внезапно, словно со дна, выпрыгивает. Вначале он похож на быструю рыбу. А когда подходит ближе, становится остроносой лодчонкой.

Нет, это не лодка! Это большое судно. Видны освещённые палубы. На них, как чёрные буквы на белой странице, рассыпаны пассажиры. Вон нос. Вон корма… И, если очень захочешь, даже капитанский мостик можно разглядеть.

А вот капитана уже не успеешь увидеть. Пароход торопится уйти. Ведь море перед их деревней мелкое. Там нет пристани. И напрасно Мануш и Вартуш машут руками всем людям, проплывающим мимо. Им никогда не отвечают. Может быть, потому, что у девчонок, живущих на морском берегу, глаза зоркие, как бинокли. Где уж обычным пассажирам различить две маленькие фигурки среди зелёных ветвей…

Но сегодня случилось необыкновенное! Мануш и Вартуш помахали какому-то трёхэтажному кораблю и хотели было слезть с дерева, когда вдруг увидели лодку. Она быстро шла к берегу. На вёслах сидел незнакомый человек. У него были такие белые и мелко вьющиеся волосы, словно его только что обдала морская волна и пена так и не успела растаять.

Лодку, должно быть, спустили с парохода, который исчез уже в волнах. А дядька, скорее всего, приехал к ним по делу. Потому что у него не было ни нарядных чемоданов, ни пёстро разрисованной рубашки, какие носят обычно курортники. Только старенькая тельняшка. Рюкзак за плечами. И горшок с каким-то растением.

Мануш и Вартуш выбежали на берег и во все глаза смотрели на приезжего. А он так же пристально уставился на них.

Едва лодка причалила, дядька подбежал к девочкам и удивлённо спросил:

— Вы что, на самом деле такие похожие, или, может быть, у меня в глазах двоится?

— У вас не двоится. Это мы двойняшки, — объяснила Вартуш.

А Мануш подтверждающее кивнула головой.

— Замечательно! — почему-то обрадовался дядька. — Тогда смотрите мне в глаза и отвечайте честно и без утайки: вы ботаники?

— Не-ет. Мы Мануш и Вартуш Степанян. Нас все зовут просто: Мануш-Вартуш.

— А меня зовут дядя Андрей. И мне почему-то кажется, что вы всё-таки ботаники, — задумчиво сказал дядька. — И ещё мне кажется, мы с вами не будем скучать…

— Ну и тип угодил ко мне в постояльцы! — рассказывал на следующий день дядя Саркис, зайдя во двор к Мануш и Вартуш.

Старшая сестра ушла к источнику за водой. И Мануш-Вартуш развлекались, надевая друг другу на голову самодельную шляпу из зелёных листьев.

— Это вы, что ли, указали ему мой дом?

— Сами же просили посылать к вам всех, кто ищет комнату! — сказала Вартуш. — А зачем приехал этот дядька?

— Говорит, что желает хорошенько отдохнуть после болезни. Попросил поместить его в комнатке попроще. Вот и выбрал в конце концов маленькую терраску, где раньше у нас хранились орехи. И зачем такого человека понесло на курорт? Коли нет денег, сидел бы у себя дома.

Дядя Саркис помолчал. Потом сказал просительно:

— Мануш-Вартуш! Вам всё равно делать нечего. Помогли бы немножко моей дочке, Маро. Я вам за это в воскресенье привезу по городскому пирожному. С кремом!

— Не нужно нам ваших пирожных! — сердито отказалась Вартуш. — Наша мама вкусней печёт.

— А если я вам дам павлинье перо?

— Перо? — переспросила Вартуш, и глаза её заблестели.

— Не нужно нам перьев… — сказала Мануш.

Но Вартуш оборвала её:

— Молчи! Ты ничего не понимаешь! Очень даже нужны! А что мы будем делать, дядя Саркис? Ваш сад полоть?

— Нет. Продавать вазочки. Вот такие штучки, видите?

Дядя Саркис показал им грубо вырезанный из дерева и размалёванный чёрной и красной краской стаканчик. В него вместо цветка было вставлено павлинье перо. По стаканчику вилась затейливая надпись: «Превет с Кавказа».

— Что? Неплохо придумано? — похвастался дядя Саркис. — Где ещё можно купить такой редкий сувенир? Мы с Маро изготовили их пятнадцать штук. Правда, перьев у нашего Павы выпало поменьше. Но некоторые пёрышки мы разрезали на два. Вообще-то, если подумать, и куриное перо можно перекрасить под павлинье. Как вы считаете? Не зря у дяди Саркиса голова сидит на плечах?

Дядя Саркис засмеялся.

— И напрасно вы на меня за эти перья обиделись. Павлин не игрушка. Каждое его пёрышко денег стоит. А вид какой всему дому придаёт! Шикарный вид, верно? Раньше только у разных князей павлины в садах гуляли. А теперь, пожалуйста, и дяде Саркису он по карману. Так на чём порешим, Мануш-Вартуш?

Базар в деревне маленький. Не базар, а базарчик. Он около станции. И идти до него целых два километра. А станция тоже маленькая, полустанок. Поезда останавливаются здесь всего на три минуты.

Но, несмотря на это, базарчик всегда полон продавцов. Покупателей там бывает куда меньше. И продавцы не горюют. Обычно это старушки, которым есть что вспомнить с подругами. А вынесенные на продажу фрукты можно на худой конец съесть самим.

Иной раз сюда приносят продавать и раковины. Круто завитые, совсем свежие, остро пахнущие морской солью и водорослями.

Иногда приводят собаку, чисто вымытую, с красным поясом, повязанным вокруг шеи. Конец этого пояса передадут в руки покупателю. Если, конечно, он найдётся.

Бабушка Нато выносит миску с хачапури. Это ватрушки с горьковатым, приготовленным по особому рецепту творогом.

Случается, предлагают зажаренных кур и маленькие голубцы в виноградных листьях. Но никто никогда не слыхал, чтобы тут продавали павлиньи перья.

Едва Маро, Мануш и Вартуш с вазочками в руках появились посреди базара, их с шумом обступили другие продавцы. Покидав на прилавки свои товары, они заспорили.

— Об-ман-ка! — презрительно сказала бабушка Нато, поджав сухие, тонкие губы. И поправила на голове прозрачный чёрный шарф. С тех пор как много лет назад на войне погиб её единственный сын, бабушка Нато всегда ходит в чёрном.

— Каждый торгует, чем может, — примирительно заметила полная женщина с модной причёской и отправила в рот большой сочный персик. — На вкус, на цвет товарищей нет!

— Надо же додуматься! Надо же до такого додуматься! — всплеснула руками почтальонша в коротких белых брючках. Она знала, где можно в любое время дня найти некоторых своих адресатов. И привозила им письма прямо к «месту работы». — А ведь красиво?

— Обманка! — веско повторила бабушка Нато.

И вдруг Маро рассердилась:

— Сами торгуете, а нам нельзя! — крикнула она бабушке Нато.

— Я приношу хачапури из колхозной пекарни. Мне за это платят жалованье.

— Какая разница: жалованье или так? Мы тоже не ворованные перья продаём! — заспорила Маро.

— Поезд! — закричала почтальонша. И, должно быть, быстро приближающийся пассажирский поезд напомнил ей об её обязанностях. Она вскочила на свой блестящий велосипед. И покатила к следующей деревне.

А поезд, как всегда, остановился на три минутки. И, как всегда, с высоких ступенек запрыгали люди. Со стеклянными банками и капроновыми сетками в руках. Загорелые, отдохнувшие, щедрые.

Они покупали не глядя. Не пробуя. Когда там! Лишь бы набрать побольше фруктов и потом — на севере, у себя дома, угощать ими знакомых, занимая их рассказами о Кавказе.

— А вот перья! Перья! Павлиньи перья! — заголосила Маро.

И Вартуш радостно подхватила:

— Покупайте перья! Павлиньи перья!

Мануш, потупившись, молча протягивала стаканчик с пером. И всё-таки именно она привлекла внимание первого покупателя. Это был рослый лейтенант с добродушным лицом.

— Ну и штука! — сказал он, повертев в руках стаканчик. — «Превет!» Да ты в каком классе учишься, а? Нарочно такого не придумаешь! Товарищи! Сюда! — замахал он руками другим пассажирам, — Налетайте!

Через минуту Маро и Вартуш уже распродали почти все стаканчики. А Мануш всё держала в руках деньги, которые вручил ей военный. Их надо было разменять и отдать покупателю сдачу. Но Мануш считала очень медленно. Пока она шевелила губами, поезд тронулся.

Лейтенант заколебался. Хотел вернуть ей перо. Но потом, махнув рукой, бросился догонять свой вагон.

— Дядя! Вы не взяли сдачу! — Мануш побежала вслед за поездом. Но не смогла догнать стремительно исчезающий состав.

Задыхаясь, Мануш остановилась, сжимая в руках плотный кусок бумаги. Деньги. Чужие деньги.

К ней подбежала Маро. Мануш сжалась, ожидая сурового выговора.

Но Маро покровительственно обняла её за плечи.

— За одно перо столько получила. Вот это деловой человек! Ну кто бы мог ожидать от такой тихони?

Маро взяла у Мануш деньги, выбрала из оставшихся самое длинное перо в самом ярком стакане и протянула ей:

— Завтра снова придём сюда. Ладно?

Около деревни девочки догнали дядю Андрея. Он шёл не спеша, помахивая сумкой, доверху наполненной фруктами.

— Здравствуйте, дядя Андрей! — весело окликнула его Вартуш. — Вы нас не узнаёте?

— Узнаю, — сухо ответил дядя Андрей.

— Глядите, какое перо! От настоящего павлина! Нравится вам? — спросила Вартуш.

— Что ж, перо неплохое.

— Это нам за работу дали, — похвасталась Вартуш.

— Я видел, как вы работали на базаре.

Голос у него был недовольный, словно ему не

хотелось с ними разговаривать. И Мануш постаралась идти помедленнее, чтобы отстать от дяди Андрея.

Но Вартуш ничего не заметила.

— Дядя Андрей! А помните, вы, когда первый раз нас увидели, сказали, что мы с Мануш — ботаники?

— Это я ошибся. Ботаники подобными сувенирами не торгуют.

— А что плохого в сувенирах? — удивилась Вартуш. — Люди их на память увезут. Дядя Саркис говорит…

— Да на какую память? На добрую? Или просто, чтобы посмеяться над такими, с позволения сказать, художниками? С павлиньим пре-ветом! Эх, вы! Нечего сказать, прославили своих земляков. — В голосе у дяди Андрея слышалось откровенное презрение.

Вартуш вопросительно посмотрела на свою сестру. Почему-то пёстрое перо с разноцветными глазками показалось ей сейчас не таким уж привлекательным.

Мануш взяла у неё стаканчик с пером. И вдруг, размахнувшись, кинула вниз с обрыва.

Всё следующее утро Мануш и Вартуш без дела слонялись по дому. Мануш пробовала закончить нос своему Буратино, но иголка валилась у неё из рук.

Вартуш долго стояла перед висящим на стене календарём и пыталась пристроить к обложке оторванный вчерашний день.

«Ох, — думала Вартуш, — если бы можно было, когда захочешь, возвращать прошедший день. Мы с Мануш ни за что не пошли бы на базар. И не продавали бы павлиньих перьев для дяди Саркиса. И у Мануш не осталась бы сдача. И дядя Андрей не подумал бы о нас плохо… Ох, так приятно было бы жить, если б можно было, когда захочешь, возвращать вчерашний день! Но даже самый большой волшебник, наверно, не сможет вернуть назад ни единой минутки…»

Тут взгляд её упал на стоявшую у дверей плетёную корзину с яблоками. И Вартуш вдруг закричала:

— Только три яблока влезло! — укоризненно сказала Вартуш.

— Мануш! Я придумала! Бежим скорей на базар!

Запыхавшиеся девочки добрались до базара за каких-нибудь пять минут до прихода поезда. Они встали у самых рельсов и с нетерпением вглядывались в даль, туда, откуда должна была возникнуть среди яркой зелени пыльно-зелёная железная гусеница.

Бабушка Нато недовольно покачала головой:

— Опять они здесь, эти Мануш-Вартуш!

А Маро обрадованно крикнула:

— Мануш-Вартуш! Вы пришли снова мне помочь, да?

Она держала в руках несколько новых стаканчиков. Перья в них были поменьше. Зато надпись осталась прежней: «Превет с Кавказа». Только сегодня Маро старательно обвела каждую буковку позолотой.

Мануш и Вартуш ничего не ответили ей.

Едва поезд подошёл, они кинулись к пассажирам и стали оделять всех яблоками.

Вартуш раскрыла авоську чьей-то бабушки и насыпала туда целый десяток болынущйх тонкокожих плодов.

— Не бойтесь, — успокоила она опешившую от неожиданности старушку, — они не кислые.

— А вы, тётя, что же с такой малюсенькой сумкой на юг поехали? — укоризненно спросила Вартуш у нарядной девушки, растерянно глядевшей на неё через косые очки с голубыми стёклами. — Только три яблока влезло!

Мануш, краснея, совала яблоки в руки, в карманы незнакомых людей. Последние яблоки Вартуш бросила в полуоткрытое окошко вагона. И толстый мальчишка, расплющивший облупленный от загара нос о стекло, испуганно отшатнулся…

Исчез полустанок. Но долго ещё во всех вагонах обсуждали неожиданное происшествие. И наконец порешили, что, должно быть, у этих двух девчонок из маленькой армянской деревушки, таких похожих и одетых в одинаковые нарядные платья, был сегодня день рождения.

А продавцы на базарчике толковали об этом до самого вечера. Никто не обиделся на Мануш и Вартуш, хотя они помешали торговле, и пассажиры увезли отсюда одни подаренные яблоки. Разве только Маро сердито сощурилась. И сказала:

— Эти Мануш-Вартуш просто сёстры-дурочки.

А бабушка Нато ответила:

— Скупость — та же глупость.

И добавила не без гордости, что её двоюродная тётка приходилась троюродной бабушкой Степанянам. Так что они состоят в довольно близком родстве.

Вернувшись домой, Мануш и Вартуш сняли свои праздничные платья с оборками из прозрачного голубого капрона. Застирали подол у Вартуш. На нём неизвестно откуда появилось большое зелёное пятно. И, довольные, улеглись отдыхать. Конечно, они не могли встретить того, вчерашнего лейтенанта. Но сегодняшние пассажиры понесут по всему свету хорошую славу об их деревне…

Вечером девочки услышали, как вернувшиеся из колхозного сада папа и мама разговаривают между собой вполголоса.

— Вартан! — позвала мама. — Ты помнишь, мы на днях подарили нашим Мануш-Вартуш корзину яблок, которые получили на трудодни? Так вот эти обжоры уже съели все яблоки.

— Пусть едят на здоровье! Лишь бы не заболели… — ответил папа.

А Вартуш толкнула сестру локтем и, чтобы громко не рассмеяться, засунула в рот угол подушки.

Ануш расхаживала по большой террасе дяди Саркиса и, заложив руки за спину, громко и внятно диктовала:

— Постой! — попросила Маро. — Не так быстро. Я же не успеваю…

— Ну, ошибки-то ты, положим, успеваешь делать, — наставительно заметила Ануш. — Кто это имя Олег пишет через «а»? У тебя что, нет ни одного знакомого Олега?

— Тот Олег, про которого ты диктуешь, был исторический, — заспорила Маро. — Может, его имя иначе писалось. И вообще я устала. Ты слишком трудный диктант выбрала.

— Давай пиши дальше! — потребовала Ануш. — Ведь Надежда Петровна велела мне за лето тебя подтянуть. Чудище! И по русскому, и по армянскому переэкзаменовки. На каком же языке ты думаешь разговаривать с людьми?

— Я в учительницы не готовлюсь! — рассердилась Маро.

Хотя Маро была на два года старше Ануш, она училась с ней в одном классе. Каждую зиму девочки вместе ходили через горный перевал в школу. Даже сидели на одной парте. Но недолюбливали друг дружку.

Ануш собиралась стать педагогом. И ей очень нравилось всех поучать, к месту и не к месту. Так, по крайней мере, считала Маро. Ну и пусть бы учила своих младших сестрёнок. Она, Маро, уже взрослая и сама знает, что ей нужно от жизни. Маро даже жалела Ануш за то, что та, по её мнению, не умела одеваться и могла прийти в клуб, на новую картину, в тапочках и ситцевом платье, в которых днём работала у себя в саду.

Маро очень бы удивилась, если бы узнала, что и Ануш немного жалеет её. Её, дочку дяди Саркиса, у которой самый красивый дом, а в доме своя комната с зеркальным шкафом, набитым нарядами.

Дядя Саркис с резной трубочкой в зубах, набитой едким табачком-самосадом, вышел на террасу. Благодушно прислушался к диктанту.

— Эх-эх! — сказал он. — Позор на мою седую голову! Две двойки у этой ленивой девчонки! Ну чего ей, кажется, не хватает? Не желает учиться! А ведь могла бы получить полное образование, выйти в большие люди. Однажды, когда я ездил в Ереван продавать первые огурчики, я видел там учёного профессора. И сколько машин у него было, как вы думаете? Три штуки! «Волга», «Москвич» и «Запорожец». И это вовсе не был известный учёный. Профессор по дрессировке белых мышей.

У дяди Саркиса часто трудно понять: шутит он или говорит всерьёз.

Но Ануш всегда и всё на свете принимает всерьёз.

— Когда же этот мышиный профессор занимается научной работой, если у него целый гараж? — возмущённо сказала она. — Разве настоящие учёные такие?

— Кто их ведает! — пыхнул трубкой дядя Саркис. — Мне их близко знавать не приходилось. Не снимают они у меня комнаты. Предпочитают ездить в санатории с мраморными лестницами.

— А я вот читала недавно про учёного, не помню только фамилии, — сказала Ануш. — Он химик. И всю жизнь искал лекарство от одной очень тяжёлой болезни. А когда наконец нашёл его, нарочно привил себе эту болезнь.

— Зачем он это сделал? — удивилась Маро.

— Чтобы проверить своё лекарство, не рискуя чужой жизнью. Вот зачем! И он выздоровел. Хотя болезнь раньше считалась совсем неизлечимой. Только на плече, там, где он сделал себе прививку, у него остался маленький шрам, в виде буквы «М».

— Если бы этот замечательный учёный когда-нибудь посетил нашу деревню, я бы принял его, как родного брата! — торжественно сказал дядя Саркис.

— Ну да! Разве в нашу глушь приедет такой необыкновенный человек! — вздохнула Маро.

— Да что необыкновенного в его поступке? — спросил дядя Андрей. Он давно уже подошёл из сада и слушал их беседу. — Подумаешь, герой! Просто справился со своей работой как следует. Только и всего.

— Только и всего?! — возмущённо переспросил дядя Саркис. — Для того чтобы поступить так, нужно прежде всего быть… Нужно быть…

— Ботаником! — подсказала Вартуш.

Она и Мануш сидели под терраской и ждали, пока сестра закончит свой урок.

Неизвестно, откуда дядя Андрей узнал про ту историю с яблоками. Но она ему понравилась. Так он сам сказал Мануш и Вартуш, когда через несколько дней пришёл к ним в гости.

— С яблоками, по-моему, вы неплохо придумали. Кажется, вы всё-таки сможете стать ботаниками…

В этот раз дядя Андрей принёс с собой глиняный горшок, в котором в песчаной земле росли три маленьких колючих растения.

— Это чудо-кактусы. Через год они всех удивят. Если, конечно, вы станете как следует ухаживать за ними, — сказал дядя Андрей и посадил кактусы в тенистом уголке сада.

— Ну, что мы теперь будем делать? — спросил дядя Андрей, когда посадка была закончена.

— Давайте играть в футбол! — предложила Вартуш.

— А я думал, девочки играют в куклы, — сказал дядя Андрей.

— Моя сестра, Мануш, играет в куклы. А я их терпеть не могу. А мальчишки берут меня в свою команду только вратарём, — пожаловалась Вартуш.

— Что ж, и это неплохо, — сказал дядя Андрей.

— Очень даже плохо! Они такие мазилы! Я стою-стою, пока не устану, а мячик так ко мне и не прилетает. И Мануш не хочет играть в футбол, ей почему-то не нравится… Правда, поиграйте со мной, дядя Андрей, а? Я вас бегать не заставлю. Постойте в воротах, ну, хоть пять минуточек! — Вартуш так умильно поглядела на дядю Андрея, что он не смог отказаться.

…На песчаной площадке за садом дяди Саркиса Вартуш провела ногой черту. Это были ворота. И дядя Андрей встал за чертой. А в двух шагах от него встала Мануш. Она была зрителем.

Вартуш положила на землю свой старенький волейбольный мяч. Разбежалась, отвела назад ногу, но не ударила. Она волновалась. Ей очень хотелось показать дяде Андрею, что и девчонки могут здорово забивать голы. Она снова разбежалась, но на этот раз пробежала мимо мяча. Вартуш показалось, что дядя Андрей сдерживает улыбку. А Мануш даже отвернулась, чтобы не видеть позора своей сестры.

Вартуш стиснула зубы и разбежалась в третий раз. Наконец-то её нога коснулась мяча. Вартуш запрыгала на левой ноге, поджимая ушибленную правую. А мяч перелетел через забор в сад к дяде Саркису. И сразу же вылетел оттуда. Кто-то послал его в ворота с такой силой, что где там дяде Андрею — сам прославленный Лев Яшин пропустил бы этот пушечный гол. Мяч с треском упал в воротах и больше не подскочил. Он лопнул.

Вартуш всхлипнула и прижала к лицу кожаную тряпку, в которую превратился её мяч.

Из задней калитки своего сада вышел дядя Саркис.

Дядя Андрей преградил ему дорогу.

— Вы что же это делаете, уважаемый хозяин? Кажется, уже вышли из детского возраста…

Дядя Саркис осторожно обошёл дядю Андрея, подошёл к Вартуш и жёсткой ладонью провёл по её щеке.

— Не огорчайся, Мануш, — сказал он. — Честное слово, привезу тебе из города настоящий футбольный мяч. Самый дорогой куплю…

Потом он обернулся к дяде Андрею и виновато развёл руками.

— Беда! Сам не понимаю, как это получается. Стоит мне увидеть мячик, прямо голову теряю… Немало я с ним поработал в своё время. — Дядя Саркис гордо ткнул себя пальцем в грудь. — Центр нападения в дубле тбилисского «Динамо».

— Ого! — сказал дядя Андрей.

— Фёдорова знаешь? — спросил дядя Саркис.

— Ещё бы! — ответил дядя Андрей, будто на всей планете был лишь один человек с такой редкостной фамилией.

— Предложил мне на всё лето поехать тренироваться с основным составом. Каково?

— Плохо ли, — сказал дядя Андрей.

— А я отказался.

— С ума сошёл! — сказал дядя Андрей.

— Фёдоров в те годы тренировал сборную. Ну, я понял: осенью для проверки он поставит меня на большую игру. Забью я свой решающий гол — моя судьба обеспечена. А вдруг не забью? Есть у футболистов такая поговорочка: поле большое, а мячик круглый. Кто знает, куда покатится… А тут как раз родители написали мне, что не могут одни управиться с хозяйством. И, если я немедленно не вернусь домой, продадут к чёртовой бабушке и дом и сад. Ну, я был безусый, но уже рассудительный. Подумал и решил: лучше индейка в руках, чем орёл в небе… Вот я и не стал Никитой Симоняном, — усмехнулся дядя Саркис. — Такое со многими в жизни случается, верно? Все мы немного футболисты.

— Индейка — вкусная штука, — согласился дядя Андрей, — но по мне уж лучше даже воробей. Всё-таки он летает…

Сначала «Кита» не было. Была просто безымянная лодка, на которой дядя Андрей приплыл к ним в деревню.

Но дядя Андрей сказал, что на безымянной лодке плавать скучно. И вместе с Мануш-Вартуш принялся срочно придумывать ей имя. В конце концов лодку назвали «Кит».

— Когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, я мечтал стать гарпунщиком и охотиться на китов в северных морях, — рассказал дядя Андрей. — Я читал все книжки о китах, какие мог достать. И узнал о них так много, что киты стали казаться мне добрыми знакомыми. Я понял, что уже не смогу бросать им в голову острый гарпун. Тогда я решил, что стану просто наблюдать за жизнью китов. Выберу самого громадного китищу и буду следовать за ним повсюду на специальной подводной лодке. Он под воду — и я. Он на поверхность— и я. Сначала кит, конечно, будет подозревать меня в коварных намерениях. Но потом привыкнет. Я научусь понимать китиный язык. Узнаю такие подробности об их нравах и обычаях, какие нигде не вычитаешь. И мы сделаемся приятелями…

— И сделались, да? — спросила Вартуш.

— Я приобрёл с тех пор немало приятелей, но, к сожалению, китов среди них не было, — признался дядя Андрей.

И они назвали лодку «Кит». Потому, что это название напоминало дяде Андрею детство. Потому, что Мануш-Вартуш тоже нравились киты, хотя они видели их только в кино. И ещё потому, что написать такое короткое слово на борту лодки можно очень быстро.

Целый месяц дядя Андрей учил Мануш-Вартуш размашисто, по-матросски грести. Учил плавать кролем и брассом, по-лягушечьи. А когда море им надоедало, они вытаскивали «Кита» на берег, садились возле лодки и разговаривали обо всём на свете.

Например, о ботаниках. Мануш и Вартуш решили во что бы то ни стало сделаться ботаниками. Оттого, что у них очень интересная жизнь: они всюду ездят и обо всём знают. Ботаники — честные и добрые. Ничего не боятся, никогда не кривят душой. А уж придумать могут такое, что до них и во сне никому не снилось!

— Откуда вы всё это взяли? — удивился дядя» Андрей.

— Как — откуда? Да мы от вас первый раз про них услышали, — сказала Вартуш.

Мануш кивнула головой:

— От вас.

— Не может быть!

— Ну, немножко мы сами додумались, — сказала Вартуш. — Глупые мы, что ли!

Тридцать дней растаяли незаметно. Снова пришёл пароход. Дядя Андрей сел в свою лодку. В той же тельняшке. С тем же рюкзаком за плечами. Только без цветочного горшка.

— Ждите меня на следующее лето! — крикнул он Мануш-Вартуш. — Ухаживайте за кактусами, Манюшка-Варюшка…

Сильно заплескались волны.

И «Кит» уплыл.

Не прошло и недели после отъезда дяди Андрея, как начались сто сот хлопот. Первым врагом маленьких растений оказалась Ануш.

В один недобрый вечер она подошла к ним с лопатой и попыталась их вырыть. Мануш и Вартуш подоспели как раз вовремя.

Раскинув руки, Мануш заслонила черенок, а Вартуш вырвала из рук у старшей сестры лопату и перекинула её через забор.

— Если ты посмеешь ещё подойти к кактусам, я… я тебя искусаю! Или в море утоплю! — грозила Вартуш.

На крик прибежал отец.

— Я хотела посадить в этом месте лук. Сладкий лук для супа, — объяснила хозяйственная Ануш. — Зачем же сажать ненужные ростки? Всё равно они засохнут.

— А вот и не засохнут! Они чудесные! — наступала на неё Вартуш.

Отец покачал головой.

— Мануш-Вартуш — маленькие, — сказал он Ануш. — Для лука можно найти и другое место. Зачем мешать им играть?

От этих слов Мануш и Вартуш стало ещё обиднее. Почему отец не верит, что они добьются чуда?

Наверно, Ануш всё-таки повредила лопатой корешок одного кактуса. Он стал чахнуть. И скоро совсем засох.

Но никто не обратил внимания на горе Мануш-Вартуш. В сад пришла большая беда. На него напали гусеницы. Конечно, они набросились не только на их сад, а на все сады в окрестности.

Взрослые с ног сбились, уничтожая мохнатых, но прожорливых чудовищ. И Мануш-Вартуш вместе со всеми школьниками спасали колхозные сады. Они обирали гусениц с деревьев. Опрыскивали стволы специальной жидкостью. Тут было уже не до своего маленького садика.

А когда с нашествием гусениц было покончено, оказалось, что единственные растения, которые им не удалось повредить, это два оставшихся кактусёнка. Уж больно толстая у них кожа. Гусеницы, наверно, обломали об неё все зубы!

Но росли кактусы плохо и выглядели слабыми и вялыми. Девочки вспомнили: дядя Андрей говорил, что взрослые кактусы мало пьют. А вот малышам нужна влага. Они особенно любят влажный воздух.

И Мануш-Вартуш стали каждый день понемножку поливать кактусят и часто опрыскивать их свежей водой.

Они выходили в сад утром и вечером. В час, когда заходит солнце и облака становятся малиновыми. Дядя Андрей говорил, что это зажигается на небе пионерский костёр, и всегда отдавал ему салют. Ещё он говорил, что, когда догорит последний уголёк, нужно обязательно вспомнить: что хорошего ты сделал за сегодняшний день?

Во время битвы с гусеницами сады пожелтели. Горько было смотреть на изорванные, обкусанные листья. Но, словно в благодарность за то, что люди спасли их, сады вокруг быстро набирали силы и хорошели. В их густой зелени совсем пропали маленькие кактусы.

И всё-таки взрослые в конце концов обратили на них внимание.

— Никогда я не видала таких странных растений! — удивилась мама, рассматривая кактусы. — Бывают красивые кактусы, цветущие… А это какие-то маленькие уродцы.

— Их и выращивают специально для забавы. Пользы от них быть не может, — авторитетно разъяснил дядя Саркис. — Курортник просто пошутил с девчонками.

Но Мануш-Вартуш не поверили ему и продолжали ухаживать за своими колючими любимцами.

Соседские мальчишки злились, что они не хотят с ними играть и всё время проводят в своём саду. Надо же: нянчатся с какими-то несчастными кактусятами.

Кому они нужны? Да ещё здесь, на Кавказе, где изобилие высоких, прекрасных растений?

Они вспомнили обидную кличку, которую дала девочкам Маро.

— Сёстры-дурочки! Сёстры-дурочки! — кричали мальчишки, едва Мануш и Вартуш показывали нос на улицу.

Пришлось Вартуш, с помощью сестры, столкнуть двух мальчишек со скалы в море, а двум другим насыпать за шиворот мокрого песку. Но они всё не унимались.

— Вартуш, может, они отстанут, если мы им расскажем, что кактусы не простые, а чудесные?

— Они отстанут, если мы их крепко поколотим!

И Вартуш снова бросалась в бой.

Эта осень выдалась на редкость засушливой. Ни одного дождя! Родители с утра до ночи проводили на колхозных полях. Ануш много раз в день приносила с ручья тяжёлые вёдра и поливала свой сад и огород. Но скоро ручей пересох, и ходить за водой пришлось к дальнему ключу.

Тогда-то Ануш вспомнила старую ссору из-за кактусов и запретила сестрёнкам поливать их той водой, которую она приносит.

— Хотите поить своих бездельников — так сами не будьте бездельницами. Сами приносите им воды! — потребовала она.

И девочки стали носить воду.

Им помогла одна счастливая находка.

Эту маленькую лодку выбросила буря. Её, должно быть, смыли волны где-то далеко отсюда. Она была ничья. И одна скучала на берегу.

Мануш-Вартуш подобрали лодку. Уговорили дядю Саркиса, понимавшего толк в этом деле, починить её. Сами покрасили остатками зелёной краски, найденной на дне выброшенной банки. И белыми неровными буквами написали на борту название.

Они решили, что лодка очень похожа на «Кита» дяди Андрея. Только гораздо меньше. Значит, это её сын— «Китёнок».

С помощью «Китёнка» доставать пресную воду оказалось очень даже просто. Спасибо дяде Андрею за то, что он научил их хорошо грести.

За несколько минут Мануш и Вартуш огибали берег заливчика, над которым возвышалась их деревня, и приставали к узкой бухточке. Отсюда совсем близко прозрачный, холодный ключ. Подняться к нему с пустыми вёдрами — одно удовольствие.

Мануш-Вартуш привозили сразу по четыре полных ведра. Им совсем не нужно было столько воды. И однажды Вартуш поддразнила старшую сестру:

— Что? Не хотела нам воды давать, а у нас её теперь побольше, чем у тебя.

— Может быть, вы мне немного одолжите? — попросила Ануш. — Я же не сама её пью. Это для сада. А, Мануш-Вартуш?

— Ишь какая хитрая! Ни за что не дадим. Лучше выльем! А вот и не выльем. Глупые мы, что ли, несолёную воду выливать. Бери уж, да помни нашу доброту! — снисходительно сказала Вартуш.

Странное дело! Чем больше девочки поливали свои кактусята, тем хуже они выглядели. Они совсем не росли. Всё больше хирели.

Однажды в сад забрался маленький жёлтый телёнок. Он решительно направился к питомцам Мануш-Вартуш и в один глоток схрупал ближайший кактус. У второго он успел откусить верхушку. В сад с хворостинами ворвались Мануш и Вартуш.

Когда они увидели, что натворил телёнок, хворостины сами выпали у них из рук.

Больше Мануш-Вартуш никогда не заглядывали в этот уголок сада. Разросшиеся шпалеры винограда совсем скрыли то место, где росли раньше кактусята.

В ту зиму Мануш и Вартуш учились в четвёртом классе. Они, узнали много нового. Прочитали новые книжки. Смотрели новые фильмы в колхозном клубе.

Они сильно выросли. Коричневые школьные платья, которые мама сшила им осенью с запасом, к весне уже не закрывали коленок. Но по-прежнему только родные могли отличить их друг от друга. И по-прежнему Мануш-Вартуш хотели стать ботаниками.

Весною зацвели сады. Распустились бутоны у абрикосов и слив, каштанов и грецких орехов. Их цветы поднимались к небу высокими свечками или разноцветными, как раковины, лепестками распластывались на ветках.

И Мануш-Вартуш снова стали лазать на туту бабушки Нато. Встречать пароходы…

Прошла весна. Прошла половина лета. А дядя Андрей всё не приезжал.

— Ой, Мануш, а что мы ему скажем, когда он спросит про кактусы?

— Скажем, что они пропали. И попросим ещё росточков.

— Верно. Ещё мы скажем, что очень заботились о них. И они погибли не по нашей вине. Да?

Мануш кивает головой и внимательно смотрит на море. Вон большой пароход прошёл мимо.

Старшая сестра, Ануш, в эту весну сделалась очень сердитой. Она готовится к экзаменам в педагогическом училище. День и ночь листает учебники и ворчит на младших сестрёнок.

— Погодите! Вот стану учительницей, я уж примусь вас воспитывать по всем правилам. А пока что давайте занимайтесь делом. Вартуш! Ты куда сегодня пойдёшь?

— Спущусь на море, — отвечает Вартуш. И тут же, как обычно, начинает спорить сама с собой: — Нет, не хочу купаться. Лучше в горы полезу. А зачем мне туда лезть?

— Мануш! — выходит из себя старшая сестра. — Ты-то хоть можешь ответить толком, кто сегодня погонит телёнка: ты или Вартуш?

Но с Мануш терпения требуется не меньше, чем с Вартуш. Она поднимает глаза к потолку и медленно шевелит губами, будто на контрольной трудную задачу решает.

— А мы вместе пойдём пасти телёнка. Я и Вартуш, — наконец отвечает она.

Жёлтый телёнок, позванивая колокольчиком, бежит впереди, как собака. То и дело он оглядывается и ждёт своих хозяек.

На вершине горы, возле серой скалы, девочки останавливаются. Здесь есть немного жёсткой травы для телёнка. И самим можно посидеть в тени.

— Трудно с этим телёнком, — жалуется Вартуш. — Вчера на рассвете я погнала его на пляж. Пусть, думаю, пощиплет зелень возле ограды. Там и растёт-то её чуть-чуть. А сторож прогнал меня… Надо телёнку, бедняге, что-то есть?

— Что ж делать, Вартуш, ещё наши деды жаловались, что в здешних местах нечем кормить скотину, — рассудительно отвечает Мануш, явно подражая кому-то из взрослых.

— Столько голой земли, а ничего на ней не растёт. Неправильно это! — говорит Вартуш.

Она взбирается на скалу и громко кричит:

— Мануш! А горка наша выросла. С неё стало видно море.

— А может, это не горка, а мы выросли? — спрашивает Мануш.

— Смотри, и пароходы видны. А дяди Андрея всё нет и нет почему-то…

— Вартуш, а может, он и правда пошутил? Дядя Андрей взрослый. У него свои дела. Наверно, и думать про нас забыл. И Ануш говорит, что ботаника просто предмет, вроде арифметики. Её учат в школе старшие ребята.

— Врёт она всё! — сердится Вартуш. — Но только, если дядя Андрей нас обманул, он сам ненастоящий ботаник.

Мануш долго молчит. Потом вздыхает:

— А может, никаких ботаников вовсе на свете нету?

Как-то дядя Саркис увидел Мануш и Вартуш в ветреную погоду на море и испугался. Узенькая лодка бесстрашно зарывалась носом в волны.

— Ой-ёй-ёй! — сказал дядя Саркис. — Если с девчонками случится беда, обвинять станут меня. Не надо было чинить им эту лодчонку. Ишь какие отчаянные! Лучше я сделаю из лодки корыто для моих курортников. Они давно жалуются, что негде стирать бельё.

Как Мануш-Вартуш ни просили его не трогать лодку, дядя Саркис стоял на своём.

Наконец он согласился не делать из лодки корыто, но при условии, что девочки не станут больше одни на ней грести.

— Первый же день, когда вы снова возьмёте лодку, будет её последним днём, — пригрозил дядя Саркис.

Без лодки стало скучно. И девочки вспомнили о саде.

С тех пор как погибли кактусята, они редко заглядывали туда. Да и взрослые забросили свой сад. Куда интереснее было им работать в раскинувшемся на много гектаров колхозном саду. С каждым годом он давал всё больший урожай персиков, вишен, груш и винограда. Всё больше яблок и слив. И родители Мануш-Вартуш получали на трудодни столько фруктов, что они сразу и не поместились бы в их небольшом садике.

Садик зарос одичавшими без человеческого ухода, измельчавшими деревьями. Пробираясь среди них, как в незнакомом лесу, Мануш и Вартуш вдруг наткнулись на какое-то морское чудище.

Забившись в угол, животное вытягивало во все концы мохнатые буро-зелёные щупальца с длинными присосками.

— Что это? — вскрикнула Вартуш. — Как к нам залез этот огромный краб?

Она попятилась назад. Потом осторожно тронула чудище палкой.

Чудище не шевельнулось.

— Мануш! Он, наверно, не живой, — прошептала Вартуш.

— А может, он — растение? — шепнула Мануш.

— Верно! — крикнула Вартуш. — У него с каждого щупальца корешки свисают. Ну и ну! Весь в мягких иголках. Откуда этот куст попал в наш сад, как ты думаешь? Ой, Мануш, на нём и цветы есть!

И правда, в нескольких местах на ветках-щупальцах белели крупные бутоны.

— Вартуш, — шепнула Мануш, — а ведь он вырос как раз на том месте, где были раньше кактусята. Помнишь? В прошлом году там осталась маленькая колючая шишка с отгрызенной верхушкой.

— Мануш! А ведь это она и есть! Это наш кактусёнок так разросся. Вон на главном стволе видно даже, где была ранка. Она покрылась тонкой плёнкой. И от неё в разные стороны потянулись ветки. Ну и живучий кактусёнок! Ну и великаном он стал! Правда, он лучше даже павлина? Павлины что? Они в Гагре в парке гуляют. Я знаю, дядя Саркис там и достал павлинёнка. А кактусов таких, может, больше во всём мире нет!

На море, на еле заметной зыби, дрожали розовые комочки— медузы, похожие на мороженое. Недавняя буря пригнала их к берегу вместе с охапками пахнущих йодом водорослей.

С берега доносилась рыбацкая песня, такая глухая и протяжная, словно её пели сами волны.

Какой-то незнакомый человек, прихрамывая, поднимался в гору.

Прошлёпал с ведром воды дядя Саркис, как обычно, ворча на ходу:

— Безобразие! И когда у нас начнут следить за порядком? В городе идёшь себе в тени и заботы не знаешь, а здесь, пока доберёшься до ключа, всю голову пропечёт. И кто придумал это солнце? Последнее здоровье с ним потеряешь!

Сильным плечом он толкнул калитку так, что доски затрещали. И скрылся в своём дворе. А незнакомый человек, тот, что хромал, вошёл в их сад.

У него была выгоревшая тельняшка. И белые вьющиеся волосы, будто покрытые морской пеной.

Вартуш с визгом бросилась к нему на шею.

— Здравствуйте, дядя Андрей, — сказала Мануш.

Это и правда был дядя Андрей. За прошедший год он стал как будто меньше ростом. И от носа к уголкам рта протекли узкие морщинки.

— Вот и встретился я с вами, Манюшка-Варюшка, — вздохнул дядя Андрей. — Чуть не всю землю объездил. А к вам в срок успел.

— Дядя Андрей, а у нас два кактусёнка погибли. Один телёнок сжевал. Мы думали, и последний погибнет… Поливали его, поливали, а он всё хуже делался. А потом совсем забросили, а он… — торопливо стала рассказывать Вартуш.

— Всё ясно, — сказал дядя Андрей. — Залили вы его сначала, перестарались. Я ведь вас предупреждал, что кактусам совсем мало влаги требуется, А оставили в покое — он и поправился. И телёнок ваш умница.

— Почему? — хором спросили Мануш-Вартуш.

— Тот вид, что мы с вами посадили, создал один смелый ботаник. Он прививал друг к дружке разные кактусы, пока не получил вот такое чудище. Оно выживает и на каменистой почве. Не испугается ни жары, ни засухи. Ботаник роздал по нескольку отростков своим друзьям и попросил их посадить кактусы во всех краях и широтах, где им случится побывать. Он думал, что эти растения могут стать хорошим кормом для скота. А посади их для украшения вдоль улиц, плохо ли? Особенно когда зацветут. Может быть, они и плоды съедобные станут давать — это уж для людей. Плодоносят же кактусы в Африке!

Дядя Андрей взял лопату, ржавевшую у забора. Наклонился над колючим кустом и в несколько взмахов вырыл его из земли. Прихрамывая, он отнёс куст к калитке.

— Дядя Андрей, почему вы хромаете? — спросила Мануш.

— Ерунда! Спешил к вам, наткнулся на какое-то дерево.

Дядя Андрей сорвал с себя тельняшку, бережно обернул корни кактуса и поднял его обеими руками.

— Гляди! — шепнула Вартуш. — Что у него на плече! Помнишь, Ануш рассказывала про химика…

И Мануш тоже увидела на плече у дяди Андрея извилистый шрам в виде буквы «М».

С шоссе нетерпеливо позвал гудок автомобиля,

— Жаль, некогда нам поговорить по душам, — сказал дядя Андрей. — Я ведь сейчас не отдыхать к вам приехал. В город тороплюсь, на научное заседание. Но я скоро у вас ещё побываю. А пока прощайте, Манюшка-Варюшка. Ждите новых чудес!

Через две недели Мануш и Вартуш первый раз в жизни вызвали в правление колхоза.

В небольшой комнате перед дверью председателя сидела Маро.

— Надо же!.. — недовольно сказала Маро. — Из-за каких-то ребятишек звонят из города. Отрывают секретаря от серьёзной работы.

Она кинула в ящик письменного стола зеркальце и коробку с пудрой, отряхнула точно мукой обсыпанный нос и сунула девочкам трубку.

Пока Мануш-Вартуш разобрали, в какой кружок нужно говорить, а через какой слушать, в трубке уже зарокотал незнакомый голос.

— Внимание, внимание! — сообщил он. — Передаю телефонограмму. Передаю телефонограмму. Товарищи Мануш и Вартуш Степанян, присланный вами на районную выставку достижений сельского хозяйства кактус отмечен почётной грамотой и премией. Он рекомендуется для дальнейшего изучения в опытном питомнике.

— Слышишь? — толкнула Вартуш сестру. — Дядя Андрей отвёз кактусёнка на выставку.

А голос рокотал дальше, и половину его слов невозможно было понять.

— Для получения премии следует явиться лично на торжественное закрытие выставки двадцатого августа сего года. До шести часов вечера. В случае неявки премия будет выслана экспоненту.

Трубка зашумела, словно в ней закипала вода. И смолкла.

Мануш-Вартуш растерянно вышли на улицу.

— Сегодня двадцатое, — сказала Вартуш. — Верно?

Мануш кивнула.

— Если мы приедем в город сегодня, нам дадут премию. Лично. А если не приедем, этот, как его, экс-по-нент заберёт нашу премию себе.

— Какое право он имеет забирать? — удивилась Мануш.

— Так сказали в трубку. Значит, у них такое правило.

— А как же мы попадём в город? Ведь поезд идёт рано утром. Мы уже на него опоздали.

Лодка плыла по течению. Мануш гребла, а Вартуш, закинув голову, глядела в небо. Оно было похоже на большой пляж, усыпанный голубым песком. Солнце подкатилось к самой середине этого пляжа.

— Жалко «Китёнка»! — вдруг вспомнила Вартуш. — Теперь дядя Саркис обязательно сделает из него корыто.

Мануш грустно кивнула.

А Вартуш стала глядеть на море. Но она видела перед собой не зелёные волны, а большой, празднично украшенный зал. Играет музыка. Всё блестит вокруг. Совсем как на ёлке у них в школе. Только Деда-Мороза нет. Вместо него появился дядя Андрей в морской форме. Гулким голосом, слышным во всех концах зала, он вызвал Мануш и Вартуш Степанян и вручил им огромную коробку, на которой золотыми буквами написано: «Премия за чудо кактус-великан».

Все зааплодировали. Папа и мама с гордостью обняли Мануш и Вартуш. Ануш виновато потупилась. А мальчишки горько заплакали:

«Мы же не знали, что они такие замечательные девчонки, эти Мануш-Вартуш! Мы никогда в жизни больше не будем их дразнить. Простите нас, пожалуйста! И дайте нам, будьте добры, полюбоваться премией».

— Мануш, а Мануш, как ты думаешь, какую премию нам дадут?

— Наверно, хорошую, — решила Мануш. — Может быть… — но она не успела договорить.

— Мануш, смотри скорей! Что это? Да нет же! Не туда ты глядишь! Вон там! На пешеходной тропе, где ходят туристы.

Мануш посмотрела на берег, куда указывала ей сестра. Змейкой вьётся в гору дорога. Вдоль неё построились, как на лагерной линейке, рыже-зелёные сосны.

Девочки бывали в этих местах. Учительница возила их сюда на экскурсию. Эта тропа — излюбленное место туристов, хотя и окружена она неприступными кручами.

— Туда смотри! — показывает Вартуш.

Ах, вон что! С горы на тропу упало большое дерево. Должно быть, тот ураган его сломал, что бушевал позапрошлой ночью. Дерево так сливается по цвету с землёй, что не сразу его увидишь.

— Мануш, а Мануш! А слабо нам столкнуть дерево с тропы?

— Зачем оно нам нужно? Мы же в город торопимся!: — удивляется Мануш.

— А вдруг дядя Андрей здесь пойдёт и снова ушибётся?

Мануш остаётся на берегу и, заложив руки в карманы сарафана, терпеливо ждёт, пока сестре надоест её затея.

Сдвинуть дерево с места можно, кажется, только подъёмным краном. Оно будто успело врасти ветками в камни. Сколько Вартуш ни старается, сколько ни толкает его, дерево даже не шелохнётся.

Проходит, наверно, много времени, пока, выбившись из сил, Вартуш говорит сестре:

— Видно, мало я абрикосов ела! Поехали! Не придёт сюда дядя Андрей! Он ведь на заседание торопился.

Мануш не двигается с места. Губы её шевелятся. Она смотрит куда-то вверх, как всегда, когда решает серьёзный вопрос.

— А вдруг другой кто-нибудь здесь пойдёт? — наконец говорит Мануш.

Давно спала жара. Потемнело небо.

А Мануш и Вартуш всё пыхтят возле дерева.

Наконец оно не выдержало и с глухим ворчаньем откатилось с дороги.

Мануш-Вартуш спустились вниз, но не увидели на берегу своего «Китёнка», Второпях они забыли его привязать, и теперь лодка покачивалась шагах в пятидесяти от берега. Усилившийся ветер гнал её в открытое морэ.

Кто знает, может быть, для лодки это было счастьем? Корыто — нужная, уважаемая вещь, но лодка рождается, чтобы плавать, и мыльная вода никогда не заменит ей солёную. А вот девочки сегодня уж не попадут на выставку. Солнце покатилось купаться в море. Его рабочий день закончен. Значит, уже около шести часов вечера. А без лодки им не добраться до города и к ночи…

Дорога назад была долгой и трудной. Они шли по берегу, по крупным острым камням. Подымались и спускались со скал. На краю неба уже зажёгся пионерский костёр, когда Мануш-Вартуш наконец добрались до своего дома.

Папа, мама и старшая сестра Ануш сидели за столом в садике и ужинали. Увидев девочек, мама облегчённо вздохнула, Ануш возмущённо всплеснула руками, а папа строго спросил:

— Ну, что вы сегодня натворили, Мануш-Вартуш?

Косы Мануш были, как всегда, туго заплетены. Ленточки казались только что отглаженными. Даже белые носочки словно и не запылились.

А у Вартуш в поднявшихся дыбом волосах торчали колючки. Носок с одной ноги она ухитрилась потерять. На другой ноге он сохранился, зато у тапочки совсем отвалилась подмётка.

У Мануш-Вартуш был такой утомлённый вид, что даже Ануш расхотелось их ругать. И, забыв о педагогике, она подала каждой сестрёнке по горячему шашлыку на железном шампуре.

Все уснули. В доме и на улице тихо. В небе на облачном одеяле жёлтой кошкой свернулась в клубок луна.

Спокойно дышит во сне Мануш.

А Вартуш волнуется. Переворачивается с боку на бок. Перебирает в памяти весь прошедший день.

Он пробежал так быстро. И начался так удачно. Они поговорили по телефону. Потом поплыли в город на «Китёнке». А потом упустили лодку и без премии вернулись домой. Кактуса у них больше нет. «Китёнка» тоже нет. Ничего они не сделали хорошего за весь день, только дерево с дороги столкнули. А может быть, никто и не пойдёт по той дороге…

— Ох! — вздыхает Вартуш. — Неужели мы с Мануш так и не станем ботаниками?

_{К ЧИТАТЕЛЯМ}

_{Отзывы об этой книге просим присылать по адресу:}

_{Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.}

_{ДЛЯ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА}

_{Александрова Вероника Александровна}

_{МАНУШ-ВАРТУШ}

_{Повести и рассказы}

_{Ответственные редакторы Л. Г. Тихомирова и С. Е. Миримский}

_{Художественный редактор Б. А. Дехтерев}

_{Технический редактор В. К. Егорова}

_{Корректоры Э. Н. Сизова и К. П. Тягельская}

_{Рисунки В.Винокура}

_{Сдано в набор 5-Х 1965 г. Подписано к печати 17-XII 1965 г. Формат 60x84-1/16. 8 печ. л. 7,46 усл. печ. л. (5,12 уч-изд. л.) Тираж 100 000 экз. ТП 1966 № 192. Цена 27 коп. Издательство „Детская литература“, Москва, М. Черкасский пер., 1.}

_{Фабрика „Детская книга“ № 1 Росглавполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров РСФСР по печати. Москва, Сущевский вал, 49. Заказ № 3037.}