Маньяк по вызову

Глава 24

Не знаю, как Нинон дождалась утра, потому что еще и рассвести толком не успело, а она уже сидела на софе у меня в ногах.

— Послушай, Нинон, чего ты вскочила в такую рань? — простонала я и потянула на себя одеяло. — Спи!

— Как же, заснешь тут! — огрызнулась Нинон. — Твой внизу сидит.

— Что ты мелешь? Какой еще мой? — взорвалась я. — Дашь ты мне сегодня поспать или нет?

— Тише, тише! — зашикала на меня Нинон. — Еще услышит, не дай бог.

После такого предупреждения я окончательно пробудилась:

— Кто услышит?

— Кто-кто? Ну твой, следователь.

— Он здесь?!

— В том-то все и дело, — подтвердила Нинон, — уже пятнадцать минут. А я тебя добудиться не могу.

Я еще немного посидела в постели, расставаться с которой мне решительно не хотелось, потом спустила ноги на пол, нащупала тапки и обреченно вздохнула. Вариантов у меня не было.

— Он не сказал, чего ему нужно? — спросила я, натягивая халат поверх пижамы.

— Хочет поговорить, ты уж сама с ним разбирайся, — пожала плечами Нинон.

— Ты ему хотя бы… — встревоженно начала я.

— Я ничего не сказала, — обиженно надула губы Нинон, — что я, дура, что ли?

— Ну извини, — буркнула я и пару раз провела расческой по волосам, не удосужившись глянуть в зеркало. Даже если моя растрепанная внешность и произведет на мужчину моих несбывшихся снов не самое приятное впечатление, я не виновата. Во-первых, его никто не звал в такую рань, во-вторых, у меня больше нет ни малейшего желания радовать его глаз своими прелестями и статями. Кто он мне такой? Всего лишь подлец и обманщик, каких полно на каждом шагу.

Даже в Генеральной прокуратуре, как выяснилось.

Бормоча под нос проклятия и покряхтывая, я спустилась в гостиную, где и в самом деле сидел мой бывший возлюбленный, рассматривая то ли пол, то ли собственные ботинки.

— Ну что опять? — спросила я громко, остановившись в нескольких шагах от него.

Андрей поднял голову и красноречиво приложил палец к губам, мол, потише. Он ведь еще не знал, что Нинон в курсе наших с ним сложных взаимоотношений. И пусть остается в неведении.

— Ну так что? — осведомилась я еще раз, уже шепотом, исключительно чтобы доставить удовольствие этому особо важному кобелю, мнящему себя великим сыщиком. Мне так и хотелось напеть известный мотивчик: «Наша служба и опасна, и трудна…»

Андрей указал мне взглядом на стул и тихо сказал:

— У меня к тебе пара вопросов.

— А я уж думала, что ты пришел меня арестовать, — фыркнула я, — можно сказать, приготовилась с вещами на выход… — С этими словами я поплотнее запахнула на себе халат.

— Женя, я тебя умоляю, — покачал головой мужчина моих несбывшихся снов, — давай не будем смешивать одно с другим.

— А я и не смешиваю. Даже наоборот. Представь себе такую ситуацию: вдруг я окажусь преступницей и ты меня арестуешь, а? Неподкупный и принципиальный сыщик сажает за решетку бывшую любовницу, какой сюжетец! Как раз для детективов в бумажных обложках. — И я засмеялась нервным смехом, перешедшим в кашель — следствие недавней выходки наркоманки Лизы.

— Не смешно, — буркнул Андрей, глядя на меня исподлобья.

Мне самой тоже было не до смеха.

— Ладно, задавай свои вопросы, — вяло разрешила я.

— Как она на тебя напала?

— Кто? Лиза?

— Да, Лиза. Она как-нибудь объяснила свой поступок, может, что-то сказала?

— Ничего она не говорила. Вцепилась мне в горло своими когтями и ну душить. Не знаю, сколько это продолжалось — минут десять или пять, — но в конце концов я ее оттолкнула. — Я опять дотронулась рукой до своей шеи. Хорошо еще, что ей не пришло в голову погладить меня ножичком. Боюсь, при таком раскладе дело не обошлось бы синяками. Кстати, кто-нибудь может объяснить, как она оказалась в Дроздовке на этот раз? Опять санитары просмотрели?

— А как ты оказалась в спальне Широкорядова?

— Неужто ревнуешь? — усмехнулась я.

— Ну что ты в самом деле! — раздраженно укорил меня бывший возлюбленный. Просто обиженная добродетель!

— Ладно, отвечаю, — махнула я рукой, — но учти, что это уже второй вопрос из тех двух, о которых мы условились. В спальне Широкорядова я оказалась, оказалась… — Я вдруг обнаружила, что не могу вот так, сразу объяснить, как я оказалась в спальне поэта-песенника. И в самом деле, какой черт меня туда понес? Чего мне не сиделось на лужайке вместе с Нинон и пьяным банкиром? Н-ну… Сначала мы вчетвером — я, Нинон, Остроглазов и Широкорядов — сидели на лужайке перед домом, выпили немножко…

— Немножко? Гк-хм… — не удержался от комментария мужчина моих несбывшихся снов. — Это после скольких бутылок? Впрочем, молчу, молчу…

— Выпили немножко, — повторила я, — потом Широкорядов позвал меня в дом, не помню уже зачем.

— А потом он позвал тебя в спальню, — продолжил за меня бывший любовник, — и ты, конечно, уже не помнишь зачем.

Мое терпение кончилось.

— Все, лимит вопросов исчерпан, — объявила я и поднялась со стула.

— Сиди, сиди, — сурово приказал мне Андрей. — Ты что, до сих пор не поняла, к чему я клоню? У вас что-нибудь было с этим рифмоплетом или, может, он намеки какие бросал?

— Но при чем здесь…

— При том, что… — Андрей бросил быстрый взгляд в сторону лестницы, — при том, что эта Крандинская не просто с большой придурью, но и… Короче, она запала на Широкорядова.

— А кто эта… Крандинская? — тупо спросила я.

— Да Лиза же, Лиза… — прошипел мужчина моих несбывшихся снов.

— Ты хочешь сказать, что она набросилась на меня из-за Широкорядова?

— Вот именно! — Андрей почесал затылок, снова бросил взгляд наверх и неожиданно предложил:

— Слушай, пойдем погуляем.

Я поежилась и неуверенно согласилась:

— Пожалуй, если хочешь, только мне придется переодеться.

— Валяй. Я буду ждать тебя на улице, чтобы не возбуждать любопытство твоей подружки Нины, или, как ты ее называешь, Нинон.

Я пошла наверх переодеваться. Едва успела натянуть джинсы, как в комнату заглянула Нинон, спросившая: «Ну что?»

— Пойду подышу свежим воздухом, а то голова после вчерашнего раскалывается, — примитивно соврала я.

— Пойди, пойди, — заговорщицким тоном благословила меня Нинон.

Андрей стоял у ворот недостроенной дачи Овчарова, задумчиво глядя на остатки обгоревшего вагончика, которые, впрочем, не особенно бросались в глаза, поскольку во дворе было полно всякого строительного мусора, а также высилась большая куча песка.

Когда я подошла, Андрей вздохнул и поинтересовался:

— Твоя подружка случайно не рассказывала, из-за чего Остроглазов не ладил с женой?

Я добросовестно покопалась в памяти:

— Кажется, она говорила, будто у них все время крик был, а почему… Вроде бы она скандальная баба была…

— Понятно… Ну а… Не знаешь случайно, этот поэт-песенник под нее клинья не подбивал?

— Под кого? Под Нинон? — не поняла я.

— Да нет, под Остроглазову, — поморщился Андрей.

Я опешила:

— Да откуда ж я могу знать? Я же ее живой ни разу не видела. И вообще не пойму, к чему ты клонишь. Хочешь сказать, что банкиршу прикончил Широкорядов?

— Тепло, но не горячо, — загадочно изрек в ответ «особо важный» следователь.

Ох, лучше бы он говорил прямо, а не крутил вокруг да около. На душе у меня было неспокойно, я чувствовала, что Андрей бросает мне намеки, которые до меня не доходят. Ясное дело, это меня злило.

— Что ты хочешь сказать? — Я наморщила лоб. — Остроглазову убил не маньяк и не Широкорядов… И причина в ревности?

— Ну соображай, соображай быстрее, — подбодрил меня Андрей.

— Неужели, неужели?.. — Неожиданная догадка так меня поразила, что я не сразу решилась произнести ее вслух. — Неужели это работа Лизы?

— Учти, я тебе этого не говорил. — Бывший мой возлюбленный предупредительно приложил палец к губам.

Но мое внезапное озарение было подобно сходу снежной лавины, которую ничем не остановить, разве что тщательно рассчитанным направленным взрывом.

— Нравится мне это спокойствие! — вскричала я. — Ведь я сама могла запросто пополнить коллекцию трупов!

— Тише, не кипятись, — пробормотал этот вшивый сыщик и воровато огляделся.

Черта с два, я продолжала бурлить, даже градус немного увеличила:

— Нет, вы только подумайте! Я ведь полагала, что она на меня набросилась в припадке наркотической ломки, а она, оказывается, делала это осознанно. Она собиралась меня придушить, потому что приревновала к Широкорядову! Миленькое дело! А кое-кто советует мне молчать и не кипятиться.

Тут Андрей тоже завелся:

— А я, между прочим, тебя предупреждал! Я тебе говорил, чтобы ты от этого рифмоплета подальше держалась!

Я поспешила его переорать:

— Ну, конечно, ты же такой заботливый! Буркнул под нос что-то непонятное и испарился. Как, интересно, я должна была понять загадочную фразу: «Держись подальше от творческих личностей», а?! Тоже мне, защитник! Если ты все знал, почему не сказал прямо или тебе хотелось, чтобы она меня прикончила?!

Андрей нервно сжал, а потом разжал кулаки:

— Да не знал я ничего, не знал, только предполагал. Были у меня смутные подозрения насчет этого Широкорядова, которые только ко вчерашнему вечеру подтвердились, когда удалось выяснить личность мертвой женщины, найденной недалеко от платформы.

Я вскинула глаза:

— Той, что с листовки?

— Ну да, — подавленно кивнул Андрей, — мы нашли свидетеля, который видел ее с Широкорядовым накануне убийства. Поэтому мы и примчались. Честное слово, Лизины штучки для меня самого оказались сюрпризом. Еще этот поэт… Мычал все время что-то нечленораздельное да слезами обливался. Кое-как к утру разобрались. По его словам, эту девчонку, ну, впоследствии задушенную, он подцепил возле телевидения, она приехала в Москву с намерением пробиться в звезды шоу-бизнеса, отиралась у входа в «Останкино» несколько дней и хватала за фалды проходящих мимо знаменитостей. Никто на ее слезные просьбы не откликнулся, за исключением Широкорядова. Да и наш поэт позарился в основном на ее смазливую физиономию и стройные ножки. Говорит, что привез в Дроздовку, начал охмурять и с глубоким разочарованием обнаружил, что в доме нет выпивки. Тогда он оставил девицу в доме, а сам сел в машину и отправился к знаменитому ларьку возле платформы, чтобы закупить там все необходимое для приятного вечера. Купил шампанского, конфет, в приподнятом настроении вернулся на дачу, поднялся в спальню, в которой оставил соблазнительную провинциалку, где и сделал страшное открытие: девчонка была мертвая. По крайней мере, так он рассказывает.

— А почему же тогда труп нашли неподалеку от платформы?

— Широкорядов говорит, что сильно испугался, подумал, что его обвинят в убийстве, ни за что ему не поверят, в общем, стандартный набор… И решил самостоятельно избавиться от трупа, завезти куда-нибудь подальше в лес. Но будто бы нервы у него сдали, и он выгрузил ее за железной дорогой.

— Значит, пока он ездил за шампанским, в дом заявилась Лиза и задушила эту несчастную! — предположила я и в очередной раз покрылась испариной, вспомнив, что буквально вчера запросто могла повторить судьбу провинциалки, наивно мечтавшей сделать карьеру в шоу-бизнесе.

— Это еще предстоит доказать или, наоборот, опровергнуть, а сделать это будет очень непросто, учитывая физическое состояние Крандинской. И не только физическое, — прибавил он и грустно улыбнулся. — Папаша у нее уж больно вездесущий, я уже предвижу кучу неприятностей, с этим связанных. Чувствую, адвокаты налетят, как коршуны. А этот кобель Широкорядов нюни распустил, твердит одно: «Я ее не убивал, я ее не убивал…» При этом все факты против него, и свидетелей никаких, кроме того самого, что видел, как эта провинциальная дурочка садилась к песеннику в машину. Может, ларечник что-нибудь прояснил бы, но ты ведь знаешь, кто-то поторопился заткнуть ему рот.

— Ты думаешь, что это сделал Широкорядов? — поежилась я, то ли под свежим утренним ветерком, то ли под впечатлением от услышанного. — Постой-постой, а тот его ночной разговор с Сеней, помнишь, я рассказывала… Ну, когда он подвез меня из Плещеева после железнодорожной аварии…

— Ну да, ты рассказывала, — безрадостно кивнул Андрей.

— Так вот, Сеня тогда спрашивал Широкорядова, как ему понравилось шампанское, купленное на прошлой неделе. Что, если речь шла именно о той ночи, ну, когда он привез к себе эту несчастную девицу, и именно о той бутылке шампанского?

— Все может быть, — спокойно согласился мужчина моих несбывшихся снов, — но я руководствуюсь исключительно фактами, а не предположениями и домыслами, и эти факты пока что выстраиваются против Широкорядова. По крайней мере, в отношении несчастной провинциалочки.

— Провинциалочки? — повторила я. — Уж не хочешь ли ты сказать, что вы собираетесь навесить на Широкорядова все здешние трупы?

— Что ты плетешь? — вспылил Андрей. — И зачем я только тебе это говорю? Чтобы ты сплетни по округе разносила?

Теперь уже я разозлилась:

— Действительно, зачем ты мне все это говоришь? Кажется, я тебя за язык не тянула, и вообще ты сам меня сюда позвал, разве не так? Я, между прочим, спала, а ты заявился ни свет ни заря и зазвал сюда. Зачем, интересно? Для того чтобы любоваться утренними видами Дроздовки?

Высказав свое недовольство, я резко развернулась и взяла курс на дачу Нинон, но бывший любовник схватил меня за рукав:

— Ладно, остынь. Я знаю, что ты не будешь болтать, тебе можно верить. Просто настроение у меня, сама понимаешь, не ахти. Дело буксует. Вроде и безнадежным его не назовешь, и подозреваемых хватает, а у меня такое ощущение, будто с каждой новой уликой я не только не приближаюсь к разгадке, а, напротив, удаляюсь. Все никак не могу понять, каким образом связаны между собой дроздовские убийства.

— А если… — начала было я, вспомнив теорию, изложенную накануне поэтом-песенником, ну, насчет того, что преступления никак не связаны между собой, но вовремя сообразила: Широкорядов ведь на сегодняшний день главный подозреваемый.

— Что — если? — подхватил Андрей.

— Так, ничего, — отмахнулась я.

Удрученный сыщик почесал затылок:

— Скажи-ка мне лучше вот что… Ты случаем не вспомнила ничего нового об убийстве Остроглазовой?

— Да я ведь уже все рассказала, ну все буквально, — раздраженно отозвалась я.

— И все-таки попробуй припомнить все от начала до конца, — настаивал он. — Больше всего меня интересует то, что касается самого банкира.

— Банкира? А что он… Ну хорошо, хорошо… Было так: я проснулась от женских криков, разбудила Нинон. Мы спустились вниз, выглянули в окно и увидели, как банкирша выскочила на улицу.

— Но ведь было темно…

— Да, темно, но на ней был надет светлый костюм, так что…

— Понятно, — поторопил меня Андрей, — давай дальше.

— А вскорости, буквально минут через пять явился Остроглазов. Нинон еще сказала: ну вот, опять придется разнимать эту парочку. Оказывается, во время своих ссор они часто привлекали ее в качестве третейского судьи. Ну, и в тот раз Остроглазов начал ее умолять: «Ниночка, помоги, а то Ирка меня слушать не захочет». Нинон, конечно, стала отказываться, а кому захочется разыскивать чьих-то жен? Но в конце концов она согласилась, а я поехала с ними.

— Маршрут!

— Ой, ведь говорено-переговорено… Сначала мы поехали по грунтовке к платформе, убедились, что там ее нет, спросили у этого ларечника Сени, не видел ли он ее, тот ответил: не появлялась. Тогда Остроглазов решил, что она могла пойти другой дорогой, по разбитому асфальту. Там нам сначала попался пьяный шабашник — он шел навстречу, в сторону платформы, — а потом уже мы наткнулись на труп. Остроглазов так резко затормозил… Вот и все.

— А на следующий день?

Я пожала плечами:

— А что на следующий день? Потом начались эти бесконечные допросы.