Маринкина башня

Глава 3. В которой Агнеша вмешивается в ход исторических событий

Цветет Москва, соединившись кровно с братской Польшей;

Мечи исчезли, отступил зубастый Марс…

И ты, о Гименей, воззри на то согласье,

Внеси меж двух народов вечный мир,

И пусть от их грозы дрожит язычник.[1]

— Девушка, фотографироваться будете?

Агнеша смотрела непонимающе. А молодой мужчина с тонкой бородкой задумчиво оглядел ее и заметил:

— Не припомню такого наряда. Наверное, Аллочка новое пошила, добавила к костюмам, а мне не потрудилась сообщить.

Агнеша пребывала в прострации, хотя этого фотографа она определенно видела раньше, в другой жизни. Он же, продолжал болтать.

— Платье Вам идет. Как будто специально на Вас шили. Так что, фотографируемся?

— Да, — еле выдавила она и послушно стала выполнять его указания относительно удачных ракурсов на фоне тех или иных декораций.

— Все. Снимки получились прекрасными. Диктуйте свой email, перешлю в течение часа.

— Что диктовать? — переспросила Агнеша.

— Адрес электронной почты, куда фотографии скинуть, — терпеливо объяснил парень.

Электронная почта, точно! — наконец-то встало у нее в голове все на свои места. Тема курсовой работы. Обещание Саши Черных выслать ей на email нужные материалы. Сюрприз Паши — экскурсия в Коломну. Она осматривала Маринкину башню Коломенского Кремля, пока ждала своей очереди для фотосъемки, наткнулась на странную дверь. А дальше? Что было дальше? Она помнила Саноцкий замок, Самбор, семью Мнишеков, царевича Дмитрия и … Януша Врону. Ей все привиделось? Неужели настолько реалистично?

— Девушка, давайте-ка я Вас провожу в помещение, где Вы свою одежду оставили, — предложил фотограф после того, как она слишком долго вспоминала, а потом слишком лихорадочно диктовала адрес.

В небольшой комнатке переодевались женщины из ее экскурсионной группы. Они оживленно делились впечатлениями о прекрасно проведенном выходном дне вне дома.

Агнеша подошла к шкафчику, куда вроде бы складывала свои вещи. Так и есть, оранжевая водолазка, узкие черные джинсы-дудочки, туфли на танкетке. Она успела отвыкнуть от такой одежды.

Что же с ней произошло? Открыла дверь, попала в иное время, прожила там больше года, отыскала другую дверь и вернулась в ту же временную точку, откуда, как она думала, исчезла? И никто даже не успел заметить ее отсутствия? Или ничего подобного не было и случилось какое-то наваждение, сдвиг в голове, оптическая иллюзия? Но последнему предположению сразу нашлось опровержение.

Переодеваясь, Агнеша запуталась в складках и оборках польского наряда.

— Подожди, — поспешила к ней на помощь одна из женщин. — Поясную сумку надо открепить. Она тебе мешает платье снять.

Агнеша совсем забыла о сумке в виде мешочка, пошитой из той же ткани, что и платье, прикрепленной к его широкому поясу и спрятанной в его складках. Она поблагодарила женщину и развязала шнурки сумки. В ней лежали письма Януша Вроны.

— Ну-с, все собрались? — поджидал гид Юлиан подле Маринкиной башни.

— В костюмерной никого не осталось, — отозвалась одна из экскурсанток.

— Тогда, идем в автобус.

Агнеша не могла охарактеризовать своего состояния. Радости от долгожданного возвращения в правильную реальность не ощущалось. Все ее нутро стремилось обратно, в Речь Посполитую семнадцатого века.

Взвинченная, раздосадованная невесть на что, она плюхнулась в кресло рядом с изрядно наклюкавшимся медовухи Павлом.

— Отправляемся в обратный путь, — громко оповестил Юлиан. — На всякий случай проверим списочный состав, чтобы не пришлось за кем-нибудь возвращаться.

Он начал перекличку. Экскурсанты бойко подтверждали свое наличие в автобусе.

— Аверина.

Агнеша не отозвалась.

— Аверина? — второй раз уже с вопросительной интонацией уточнил гид.

Так как никто не откликался, все в группе заозирались друг на друга.

— Агнеша, это же твоя фамилия, — дотронулся до ее руки Павел.

— Джевицкую он еще не называл, — ответила она.

Юлиан отправился вдоль рядов в поисках незанятого кресла.

— Агнеш, я, конечно, пьян, — удивленно глянул на девушку Паша, — но помню, когда четыре месяца назад мы познакомились, ты представилась Авериной.

— Ох, — спохватилась она. — Простите. Это я Аверина.

И уже для Павла добавила:

— Я забылась. Ждала, когда фамилию моей мамы назовут — Джевицкая.

— Полячка ты моя, — приобнял он ее.

По пути из Коломны Агнеша размышляла о том, что, как окажется дома, засядет за изучение материалов от Саши Черных. Ее знания истории были слишком скудными, по верхам, а она очень хотела узнать, что происходило с Мариной дальше и надеялась в исследовании друга наткнуться на упоминание фамилии Врона. Еще необходимо поподробнее расспросить маму, — жалела она, что раньше не интересовалась подробностями родословного древа.

Павел повертел коробочку с кольцом, которая лежала в кармане его брюк. Он видел, любимая Агнеша чем-то взбудоражена. Себя ругал за то, что не устоял, позволил мужикам в автобусе завлечь в пьянку. Делать предложение руки и сердца, будучи пьяным, он не хотел. Благоразумно решил отложить такое важное мероприятие до завтра. После похода в кинотеатр будет в самый раз, — предположил он. Девчонки как раз выбрали какой-то романтичный фильм, что должно поспособствовать сентиментальному настрою. Надо только Алешку попросить, чтобы он Люду Смолину на себя взял. Пусть подругу сестры домой проводит, тогда Паша с Агнешей смогут остаться наедине.

От автовокзала домой они добирались на такси. Из-за необдуманной дегустации, Павлу пришлось оставить машину там, где припарковал ее еще утром.

— Завтра заберу. До киносеанса успею, — пообещал он Агнеше.

А она и позабыла о каком-то там кино. Едва вспомнила, о чем речь.

Обескураженная и дезориентированная Агнеша уснула сразу, стоило ей лечь в постель. Проспала не только ночь, но и добрую половину следующего дня, а как проснулась, принялась за расспросы.

— Мама, ты никогда не рассказывала о своем прошлом, — застала она родительницу на кухне.

— У меня нет близких родственников, которыми можно было бы гордиться, — удивилась Божена интересу дочери. — Только бабушка была замечательной. Но про нее ты и так знаешь.

— Расскажи про остальных, — попросила Агнеша.

Божена поставила мясной пирог в духовку, установила таймер, чтобы не пропустить время его готовности и присела за стол напротив дочки.

— Что ты хочешь узнать?

— Все, что ты знаешь сама.

— Моя мать запойная алкоголичка, — призналась Божена. — Со слов бабушки, с юных лет пила и спала со всеми подряд. Так что, никто не знает, кто мой отец.

— То есть, твоя фамилия не по отцу?

— Верно. Джевицкая — фамилия по материнской линии. Наш род древний, связан с местечком Джевицы. Там замок стоял, только его шведы сожгли, а всех, кто в нем находился, убили. Долгие годы думали, что из Джевицких никто не выжил во время того нашествия, а потом оказалось, старая няня девочку маленькую спасла, наследницу. Сама на лошадь сумела забраться с малюткой на руках и до казаков добраться.

— До казаков? — удивленно перебила Божену дочка.

— Да. Почему женщина именно в степь отправилась, неизвестно. Но Агнеша, так звали спасенную девочку, выросла в казачьей среде. Там ее другим именем нарекли — Варварой, там она и замуж вышла за атамана Ивана Заруцкого, сына ему родила Кондратия. А через какое-то время атаман уехал из станицы воцарять на российский престол Лжедмитрия, сначала одного, потом другого, и домой уже не вернулся. Связался с Мариной Мнишек. Вместе их и поймали. Имя Заруцкого стало нарицательным, потому, маленькому Кондратию сменили фамилию на материнскую — Джевицкий. Вот этот мальчик и стал в дальнейшем родоначальником нашей ветви Джевицких.

— Так меня Агнешей назвали в честь той девочки, спасенной из горящего замка?

Божена кивнула.

— Та история многовековой давности действительно повлияла на меня при выборе имени. Как представлю, старая женщина с малюткой Агнешей мчатся на резвом коне прочь от ужасного пламени. Голую степь, где потом росла эта девочка, которая могла бы жить в своем замке. Мы, кстати, как-то с бабушкой съездили в Джевицы. И знаешь, Агнеша, ничего там нет. Город маленький совсем. Послонялись мы бесцельно по его улицам, в костел зашли, да у единственной стены постояли, что сохранилась от замка. Я запомнила, на ней герб изображен был — полумесяц со страусиными перьями. Через год после той поездки бабушка умерла, в варшавскую квартиру нагрянула моя непутевая мать. Она ведь тоже на нее права имела. Жить с ней оказалось невозможно, и я съехала. Снимала жилье с подругой. Часть арендной платы нам с ней театр оплачивал, только вскоре я твоего папу встретила, — Божена улыбнулась.

В их отношениях с Матвеем до сих пор сохранялись нежность и любовь.

— Вот и все. Мать квартиру в Варшаве пропила, где она сейчас обитает не знаю, да и не желаю знать.

— Удивительная история, — констатировала Агнеша и отправилась читать материалы, что ей прислал Саша.

Файл оказался внушительным, прочесть удалось немного, так как пришла Люда, а вслед и Павел.

— А Алексея, что, нет? — расстроилась Людмила.

— Он работает сегодня, подъедет сразу к кинотеатру, — успокоила Агнеша подругу.

Кинолента демонстрировалась вторую неделю, вызывала резонанс и собирала полные залы. И не зря. Фильм оказался интересным, несмотря на романтический окрас, понравился даже парням.

— Люда, я отвезу тебя домой, — к радости девушки предложил Алексей.

Она, наивная, не подозревала, что предмет ее обожания всего лишь выполняет просьбу Павла. Парень сестры ему нравился, и когда тот сообщил, что собирается сделать Агнешке предложение, но для этого требуется нейтрализовать Людочку, не раздумывая согласился помочь.

— Агнеш, прокатимся к речке? — спросил Паша, когда завел автомобиль и выехал со стоянки кинотеатра. — Там сейчас должно быть очень красиво.

Еще зимой они обнаружили укромный уголок на берегу реки, откуда открывался вид на пейзаж, захватывающий дух, и частенько приезжали туда, просто так, спрятаться от городской суеты.

Агнеша предпочла бы вернуться домой, ей не терпелось продолжить чтение записей друга. Но она ощущала вину перед Пашей и потому не стала возражать.

Стоило им поставить машину неподалеку от нужного места, как начался дождь. Да такой, сразу ливневый, с каким не справляются ни одни дворники на лобовом стекле.

— Вовремя мы с дороги свернули, — порадовалась Агнеша.

Достала телефон, отправила сообщение Людмиле.

— Они с Алешкой в кафе пережидают, — показала она Паше ответ подруги-сокурсницы.

Павел приблизил свое лицо к Агнеше и поцеловал девушку в губы. Она напряглась, но тотчас одернула себя, начала даже специально ластиться к нему, ответно впиваться в его губы, только бы прогнать образ Ворона из мыслей, из сердца.

Они занимались любовью на заднем сиденье автомобиля. Агнеша смирилась с безуспешными попытками избавиться от грез о мужчине с черными глазами.

Паша обнимал, прижимал, шептал. Она представляла, что это Ворон нависает над ней, что это его руки блуждают по ее телу, что это он обнимает, прижимает и шепчет. Она не хотела представлять, не хотела притворяться, Павел не заслуживал такого отношения. Но ничегошеньки не могла с собой поделать.

— Я люблю тебя, Агнеша.

Тут уж не сдержалась. Заплакала. Вспомнила, как тот, другой, произнес эти же слова.

Павел неправильно воспринял ее реакцию. Немного отстранился, подхватил свои брюки, достал из кармана нарядную коробочку.

— Агнес, выходи за меня замуж.

Слезы продолжали течь по лицу, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос. Чертов Ворон! — мысленно посылала она проклятия в пространство. У нее так все было хорошо. И что делать теперь? Замечательный мужчина подарил ей чудесное кольцо с аквамарином, а она…

— Паша, прошу, давай вернемся к этому разговору позже.

— Хорошо, — легко согласился он, прижимая девушку к себе. — Только колечко оставь на своем пальчике.

Почти всю ночь Агнеша читала кропотливый труд Саши Черных. А как дочитала, приняла решение — она едет в Коломну.

Дождалась, когда все члены семьи покинут квартиру, и вызвала такси.

Дорого, конечно, получится, но на днях перечислили стипендию, на оплату такси до Коломны должно хватить.

Все два часа пути она гадала — получится или нет? И если получится, где она окажется? В том месте, откуда исчезла? Или весь круг начнется заново, в Саноцком замке? А что, если там время течет по-другому, и она попадет в какую-то иную историческую точку?

В Коломенский Кремль Агнеша прибыла до полудня и столкнулась с такой трудностью, как закрытая на замок Маринкина башня. Фотографа поблизости не наблюдалось. Не экскурсионный день, — догадалась она.

Пятнадцать минут бестолкового топтания подле башни принесли свои плоды.

— Девонька, ты чего тут крутишься? — спросила ее женщина в рабочем халате, накинутом поверх обычной одежды.

— Я позавчера сюда с экскурсией приезжала. Нас перед отъездом фотографировали в этой башне, и я там сумку забыла, — придумала Агнеша. — Не находили?

— Так не прибиралися еще после туристов, — бесхитростно ответила работница.

Одним из ключей внушительной связки она открыла замок на двери Маринкиной башни.

— Иди, поищи сумку. А я пока прибираться начну, — пропустила она Агнешу вперед.

Девушка поблагодарила ее и помчалась на последний этаж башни.

***

— Наконец-то, Агнес, — совсем не по-царски бросилась обниматься Марина. — Мы тут все с ума посходили. Ты всю церемонию пропустила. А что это за наряд на тебе?

— Агнес, я так рада, что ты вернулась, — прилипла к ней и Ефросина. — Папенька кучера велел в карцер посадить, пока не скажет, куда ты делась. И правда, что за чудная одежда на тебе?

— Где ты такое раздобыла? — трогала Софья ткань плаща Агнеши. Жену Станислава интересовало не сколько возвращение девушки, сколько ее необычное одеяние с рисунком под леопарда.

Агнеша еще не пришла в себя, потому помалкивала. Лишь счастливо улыбалась. Ей стало ясно, что на этот раз она переместилась не в то место и не в ту временную точку, откуда исчезла. С момента, как она открыла дверь разрушенной башни Джевицкого замка, здесь уже прошло несколько дней.

— Я поняла. Все это как-то связано с твоими провалами в памяти, — сама придумала Марина объяснение странному исчезновению подруги, а затем ее появлению в чудном наряде.

— Наверное, так и есть, — согласилась Агнеша. — А зачем кучера в карцер посадили?

— Он не мог внятно объяснить, куда ты делась. Бормотал только, что панна по развалинам прогуливалась, а потом исчезла, — выложила Ефросина. — Вот папенька и подумал, что тот либо пьян, либо в сговоре с кем. Ему плетей всыпали и заперли.

— Значит, церемония обручения уже прошла? — немного расстроилась Агнеша, что так и не увидела настоящего короля.

— Да. Я тебе все расскажу. Мы как раз собираемся обратно в Самбор. Даже велю свою лошадь расседлать, в карете с тобой поеду, так хочу поделиться новостями. Жаль, что ты с Урсулой и Аннушкой не познакомилась. Они из Кракова сразу по домам разъехались, а мы в Дембовицы совсем ненадолго заехали.

— И как удачно заехали, — вклинилась в монолог сестры Ефросина. — Агнес вернулась.

— А где пани Ядвига? — уточнила Агнеша, когда все четверо устроились в карете.

— Она расхворалась. Даже на обручение не смогла прийти, — пояснила Марина.

— Мама раньше нас уехала, — добавила Ефросина.

Карета тронулась, и Марина принялась взахлеб посвящать Агнешу в те события, которые та пропустила.

— Дмитрия представлял посол Афанасий Власьев, — начала Марина. — Он такой неотесанный. Представляешь, боялся прикоснуться к моей царской руке. Не знал, как подступиться, чтобы одеть на мой палец алмазный перстень.

— Возможно, он просто боялся нарушить русские традиции? — встала на сторону соотечественника Агнешка.

Марина хмыкнула.

— Ты бы видела, как он оделся. Пугало настоящее.

— Зато ты, наверное, блистала, — подначила Агнеша царицу.

— Так и есть. Я венчалась в белом алтабасовом платье, расшитом жемчугом.

— А на голове у нее была самая настоящая корона, — не удержалась младшая из сестер. — И с нее по волосам спускались жемчужные нитки.

— Лучше расскажите, какие подарки передал царь Дмитрий, — встряла Софья.

— Он столько всего надарил, что у наших магнатов глаза из орбит повылазили, — засмеялась Ефросина.

А Марина стала перечислять, хотя и без особого воодушевления.

— Коня в золотой сбруе с каменьями, живого соболя, трех кречетов в расшитых жемчугом колпачках. Малиновые венецианские кружева, золотую и серебряную парчу, дорогой атлас, украшения из рубинов и изумрудов, ковры восточные.

— Он и мне со Станиславом подарки прислал, — перебила Софья. — И даже персональное приглашение на свадьбу. Станислав получил от царя саблю, оправленную золотом, а я невиданной красоты платье русского фасона.

— У него декольте неприличное, — брякнула Ефросина.

— А Софья у нас не из стеснительных, — ехидно бросила Марина.

Да, не слишком уместный подарок, двусмысленный, — подумала Агнеша. Дмитрий оказывается еще тот ходок. Тут за Софьей увивается, в Москве с Ксенией Годуновой развлекается. Она разозлилась на ловеласа. Не хотела вмешиваться, но все же предостерегла.

— Марина, оставь эту затею. Ты не представляешь сколько опасностей тебя ждет. Заговоры, бунты, сражения.

— Я расположу к себе московитян, — уверенно заявила Марина. — Приближу к себе лучшие московские фамилии, сыновей знатных бояр отправлю учиться в Польшу.

— Ты пробудешь на престоле всего девять дней, — попыталась сбить с нее спесь Агнеша.

Марина затравленно глянула на нее.

— Ты это видишь, да, Агнес? — с любопытством спросила Ефросина.

— И не только это. Дмитрий войдет в историю, как Лжедмитрий I и Самозванец, а Марина, как аферистка.

— Лжедмитрий первый? — в изумлении приоткрыла хорошенький ротик Ефросина. — А что, будет еще второй?

— Будет, — подтвердила Агнеша.

— Агнес, как он может быть самозванцем, — противилась Марина сказанному, — если его признала родная мать?

Этот факт тоже весьма занимал Агнешу, но у нее имелось на этот счет мнение.

— А что оставалось делать женщине? Сама посуди, она влачила жалкое существование в монастыре. Подтвердив, что Лжедмитрий на самом деле настоящий царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного, она и себе тем самым возвращает положение царицы. А что ждет Марфу Нагую, если она обличит самозванца?

— Даже если это и так, как ты говоришь, все уже свершилось, — твердо заявила Марина. — Я теперь жена Дмитрию по католическому обряду, а как прибуду в Московию, нас венчают и там.

— Я не хотела тебя расстроить, просто предостеречь, — мягко сказала Агнеша и спросила:

— А что, Ватикан одобрил ваш брак?

— Да, — улыбнулась Марина. — Папа передал через нунция мне свое благословение. Я планирую построить на русской земле католический храм и приглашать на богослужение в костел не только католиков, но и всех желающих русских.

Агнеша воздержалась от комментариев.

— Агнес, ты обещала погадать по руке, — вспомнила Ефросина.

— О, я тоже хочу, чтобы мне погадали, — оживилась Софья.

— Сделаем небольшую остановку, потом Агнес нам погадает, — решила Марина. — Хочу выйти на воздух.

— Прости, если огорчила тебя, — сказала Агнеша, когда они вдвоем отошли в сторонку.

— Все в порядке, — успокоила ее Марина. — Я не из-за твоих слов расстраиваюсь. Вот, смотри.

Она вынула из своей поясной сумки продолговатую коробочку. Открыла и очень бережно достала из нее жемчужный кораблик, плывущий по серебряным волнам.

По той бережности, с которой Марина обращалась с этим корабликом, Агнеша сразу обо всем догадалась. Точно так же, с превеликим трепетом, доставала она сама из футляра черное перо, украшенное мелкими бусинками, подаренное ей Вороном.

— Князь Збаражский?

— Да, — дрогнул у Марины голос. — Этот подарок милее всех тех даров, что преподнес мне Дмитрий.

— Потому что ты до сих пор любишь его.

— Люблю, — не стала отрицать Марина и неожиданно улыбнулась.

— Князь первый раз подарил мне что-то из жемчуга.

— Ну что, едем? — позвала их Ефросина.

Ей не терпелось узнать свое будущее, и как только все устроились в карете на мягких пуфах, протянула ладошку.

Агнеша когда-то увлекалась хиромантией, изучала специальную литературу по чтению линий на ладонях. Интерес со временем сам собой угас, но приобретенные знания оставались при ней. В связи с чем, за гадание она принялась с чистой совестью, не ощущая себя шарлатанкой.

— Ефросина, тебя ждет долгая жизнь, — всматривалась она в линии. — И нищая.

— Что? — возмутилась девчонка. — Я стану побираться?

— Нет же. Я имела ввиду, бедной по отношению к той роскоши, к которой ты привыкла.

— Но я не хочу лишиться роскошной жизни.

— Сейчас не хочешь, а через пару лет влюбишься до беспамятства. Смотри, сильное пересечение двух линий. Говорит о взаимных чувствах.

— А! То есть мой возлюбленный просто будет не так богат, как папенька?

— Так и есть. Вот эта линия изобилия тянется до встречи с любовью всей твоей жизни. А дальше эта линия слабо выражена. Зато отчетливо появляется другая — вы вместе далеко уедете.

— Ты сказала, любовь всей моей жизни? Значит, я буду любить одного единственного мужчину?

— Во всяком случае, так показывают линии на твоей руке.

— А куда мы уедем?

— Этого я не могу знать.

— Теперь мне, — протянула ладонь Софья.

— Тебе-то зачем знать будущее? — возмутилась Марина. — Ты богата и замужем за моим братом. У тебя и так уже все есть.

— А может, Станислав королем станет, и Агнес это увидит. Тогда я заранее начну готовиться стать королевой, — парировала рыжая красавица.

Но Агнеша ничего такого не увидела. Линия жизни Софьи обрывалась на середине. Это же все чепуха, неправда, — успокаивала она сама себя. Агнеше удалось сдержать эмоции, не показать мимолетного страха. Она не станет говорить жене Станислава, что линии указывают на ее скорую смерть. Вместо этого, жизнерадостно произнесла:

— Совсем скоро тебя ждет новая жизнь. В твою честь будут петь песни.

— Что я говорила! — засмеялась Софья.

— Полагаю, мне ты уже все сказала, да, Агнес? — посмотрела на нее Марина. — Или я смею надеяться хотя бы на толику счастья?

Агнеша не хотела смотреть ее руку, но Марина уже протянула ладонь.

Хрупкая ладошка была испещрена множеством линий. Вот и три отчетливых пересечения, почти друг за другом — Лжедмитрий I, Лжедмитрий II, Иван Заруцкий. А дальше все обрывается.

Агнеша расстроилась, не особо она верила в такие гадания, но, если в отношении Ефросины и Софьи можно было сомневаться, то историю Марины, благодаря кропотливому труду Саши Черных, она теперь хорошо знала. И все это подтверждалось линиями на ладони девушки.

— Агнес, ты так долго смотришь, — поторопила ее Марина.

— Тебя ждет масса приключений. Твое имя украсит мировую историю. И ты переживешь Софью, — вышла из неловкого положения Агнешка.

— О, а я собираюсь прожить до ста лет! — радостно пропела Софья. — Так что готовься к долгой старости, царица Московская.

Все заулыбались, и оставшуюся дорогу девушки шутили и дурачились.

Марина с отцом должны были уже через несколько дней выехать в Москву. Но задержались с выездом на целых три месяца. Та самая хворь, что настигла пани Ядвигу накануне обручения дочери в Кракове, оказалась предвестником массового морового поветрия. Люди умирали от неизвестной болячки. Умерла и голубоглазая княгиня София Головчинская.

Агнеше было жаль веселую и распутную жену Станислава. После ее смерти Станислав горевал. Перестал шутить и сильно похудел.

— Я еду с вами в Московию, — заявил он отцу.

Пан Юрий тяжело переносил болезнь, но, как ни странно, он выкарабкался, а его бойкая невестка нет.

— Станислав, оставайся в Польше, — возразил воевода. — Неизвестно, когда я вернусь домой. А мне нужны здесь свои глаза и уши.

— Не могу остаться, — не сдавался его сын. — Тут все напоминает о ней. Мне необходимо сменить обстановку. А в качестве соглядатая ты вполне можешь оставить Сигизмунда[2]. Ему уже двадцать.

Старший Мнишек махнул рукой. Пусть едет. Развеется хоть немного, а то сам на себя стал непохож. Это ж надо, так о бабе грустить, — думал пан Юрий. Он сожалел, что старший сын вырос слишком чувствительным и не унаследовал отцовской хватки.

Наконец, второго марта одна тысяча шестьсот шестого года, под нетерпеливые поторапливания русского посла Афанасия Власьева, свадебный кортеж выехал в Москву.

Пани Ядвига и Ефросина оставались в Польше, а для Агнеши в кортеже выделили отдельную малогабаритную карету, хотя большую часть пути она проводила с Мариной и положенными той по статусу фрейлинами.

Свадебный поезд, как окрестила все это действо Агнеша, выглядел впечатляюще. В каретах, кибитках, телегах разместилось более двух тысяч человек. Один лишь двор воеводы состоял из четырехсот гусар и прислуги. Его дочь сопровождала свита поменьше, где-то двести пятьдесят человек. С ними отправились многие именитые шляхтичи. Агнеша познакомилась с князем Константином Вишневецким, мужем старшей сестры Марины — Урсулы, послом Николаем Олесницким, женой которого являлась родная сестра пани Ядвиги — Малгожата, коронным маршалком Адамом Вольским и ксендзом Франциском Помаским. Сопровождали поезд музыканты.

И присоединился к ним караван восточных купцов. Под Оршей, купцов должны были встретить казаки, возвращавшиеся из Москвы, и здесь с ними свадебный поезд разойдется. Марина ступит на российскую землю, а казаки заберут купеческий караван, проводят тех до самой Персии.

Пока двигались по территории Польши, царила радостно-возбужденная атмосфера. Останавливались в замках магнатов, где их размещали в хороших условиях и угощали вкусной едой. Последняя такая остановка случилась тридцатого марта в городе Несвиж. Там воевода Михаил Виленский устроил в честь Московской царицы двухдневный праздник. Из исследования друга Агнеша помнила, это будет последнее торжество в жизни Марины на ее родине.

Все это время ее занимали две вещи, можно ли уберечь Марину от ужасов, что приготовила судьба для маленькой полячки, и будет ли их на границе встречать Ворон. Агнеша очень соскучилась по нему. Вертела на пальце колечко с аквамарином, подаренное Павлом, и думала о Януше.

Врона ждал в Орше. С солдатами охраны, отправленной царем Дмитрием навстречу кортежу. Отряд состоял из трехсот человек. Помимо них, под Оршей расположилось казачье войско.

Завидев караван, казаки сразу засобирались. Им не терпелось вернуться в родную степь. Купцам даже не дали передохнуть.

— Если вам нужен конвой до Персии, то выдвигаемся сейчас же, — предупредил их широкоплечий казак с выразительными и жесткими чертами лица. — Мы и так уже время потеряли, ожидая вас тут несколько дней.

Еще до того, как он представился, по какому-то наитию Агнеша поняла, что казак этот, не кто иной, как ее дальний предок, атаман Иван Заруцкий, который впоследствии должен сыграть печально-роковую роль в жизни дочери пана Юрия Мнишека.

— Агнес, мне не нравится, как он смотрит на меня, — едва слышно, чтобы никто, кроме подруги, не услышал, сказала Марина.

— Не тревожься. Ему просто интересно поглазеть на царицу, — постаралась беспечно произнести Агнеша.

На самом деле, она тоже обратила внимание, как пристально Заруцкий оглядывает Марину. Слишком невежливо по отношению к ее сану. Но стоило Агнеше увидеть знакомое лицо, и казак перестал ее интересовать, как впрочем, и все остальное вокруг.

— Здравствуй, Ганя.

Она хотела броситься ему на шею. Едва удержалась. Но не сумела изобразить незаинтересованного выражения на своем лице. Расплылась в счастливой улыбке. Сделала шаг навстречу.

Он обнял ее. Прошептал на ушко:

— Я соскучился. Очень.

Насладиться встречей им не дали. Вниманием Вроны завладел воевода.

— Януш, давно ждете? — спросил пан Юрий.

— Две недели стоим. Думали, вы раньше прибудете.

— Дорога стала слишком плохой. Все в выбоинах. Лошади то и дело хромают.

— Через Днепр переправимся и полегче будет. Царь Дмитрий распорядился по всему пути Марины мостки проложить, — сообщил Януш.

Пан Юрий увел Ворона за собой, казаки с купцами уехали, и Агнеша вместе с остальными участниками свадебного кортежа начала готовиться к переправе.

Днепр выглядел неспокойно, течением сносило наведенный мост. Да и погода стояла мрачная, с наполненным сыростью воздухом и пронизывающим холодом.

Присланный охранный отряд начал переправлять экипажи. Всех пассажиров попросили выйти и передвигаться по мосту пешком.

— Почему нельзя остаться в карете? — возмущалась одна из фрейлин.

— Лошадь может испугаться и опрокинуть карету в воду, — подмигнул ей один из русских стрельцов.

— Что он говорит? — покраснела фрейлина.

Она не понимала чужую речь и боялась, что солдат сболтнул что-то фривольное в ее адрес.

Агнеше стало жаль девушку, она перевела слова русского военного на польский.

Марина с любопытством взглянула на нее.

— Знаешь чужой язык?

Агнеша не успела ответить, так как в подтверждение слов стрельца, одна из лошадей взбрыкнула, встала на дыбы. Карета посла Олесницкого начала переворачиваться.

Заволновались лошади, что шли следом. Охрана пыталась успокоить животных, удержать и их, и кареты от падения в воду. Кого-то из людей задело рессорами, кто-то стал уворачиваться от конских копыт. Началась паника и самая настоящая толкучка. Несколько человек упали в воду. Агнешка схватила за руку мальчика арапчонка, пажа Марины, который уже перевалился через мост, но успел уцепиться маленькой ручкой за перила. Ей удалось поднять перепуганного ребенка. Но в тот миг, когда она опустила мальчика на мост, на саму Агнешу упал ксендз Франциск Помаский, сбитый с ног выпавшим из телеги мешком с мукой.

Агнеша полетела в неприветливый Днепр. От тяжелой одежды и сильного удара об воду, ее сразу затянуло вниз. Водная толща сомкнулась над головой. Она умела плавать и в первые секунды падения не сомневалась, что без труда выплывет. Но, когда вода поглотила ее, осознала, во что одета. Платье с длинной юбкой, узкой талией и лифом на каркасе. Еще и гофрированный воротник по тогдашней моде. А поверх всего этого — плащ, подбитый мехом.

Агнешка попыталась скинуть плащ. Очень мешал дурацкий воротник, поднявшийся колом и липнущий к лицу. Воздуха не хватало. Рванулась вверх. Но ее одеяние не оставляло шансов на спасение.

Сильная рука подхватила девушку, вытянула. Агнеша жадно вдохнула. Закашлялась.

— Ганя, плыть сможешь?

— Смогу. Только воротник очень мешает и завязки у плаща не могу развязать.

Ворон снял с ее шеи гофрированное чудо и помог с завязками.

Они поплыли к мосту, Ворон держался совсем близко, хотя сил у мужчины явно было больше и плыть он мог быстрее.

С моста им уже протягивали шесты. Агнеша ухватилась за один, и ее тотчас подняли на твердую поверхность.

Большинство поляков перебрались на другой берег и наблюдали за спасательной операцией. Вроде бы, всех тех, кто свалился в воду, спасли. Посреди моста стрельцы навалились на перевернутую карету, которая заграждала путь и не давала проехать дальше другим экипажам. Две лошади, понукаемые кучером, напрягались, чтобы сдвинуть упавший тарантас. Наконец, им это удалось, раскачанная людьми и лошадьми карета встала на колеса. Послышались радостные возгласы, кто-то даже зааплодировал.

— Агнес, ты как? — подбежала к ней Марина.

— Януш меня спас.

— Он за тобой сразу в воду прыгнул. Я видела. Агнес, тебе надо срочно в карету, переодеться в сухую одежду.

Старший охранного отряда разрешил занимать свои места, и Агнеша поспешила закрыться в своем одноместном экипаже. Достала сухое белье и простое шерстяное платье. Так как ее верхняя одежда осталась в реке, решила надеть леопардовый плащ, который еще совсем недавно пыталась выторговать у нее ныне покойная Софья.

Через некоторое время кучер сбавил ход лошадей. Агнеша подумала, что будет остановка. Но нет, это Януш подсел к ней. Как только дверь кареты закрылась, кучер вновь подстегнул двух лошадок.

— Экипаж рассчитан на одного, — отодвинулась Агнеша, освобождая Янушу место рядом.

Напротив стоял столик, под ним сундук с ее вещами. А диванчик действительно совсем небольшой, двоим тесновато.

Януш поставил на стол какую-то бутыль. Не стал садиться рядом с девушкой. Взял ее на руки и устроил на своих коленях.

Прильнула к нему. Обняла.

Им не нужно было слов.

Ворон поцеловал. Да так, что Агнеша потерялась. Потерялась во времени, в пространстве. Только его руки, его губы. Ничего и никого не существовало больше вокруг. Они целовались очень долго, никто из них двоих не хотел отпускать другого.

— Ганя, мне плевать, что ты моя племянница. Я не смогу держаться от тебя подальше.

— Януш, я не племянница тебе. Можешь не переживать на этот счет.

Он пристально всматривался в нее своими необыкновенными черными глазами.

— Почему ты не писала мне, Ганя?

— Думала, что это будет нечестно по отношению к тебе, ведь я не планировала задерживаться здесь.

— Здесь?

— Что ты принес мне? — не ответила она на его вопрос, переключившись на бутыль.

Он не стал настаивать на объяснении.

— Лекарство от простуды. Пожалуйста, пей его сегодня весь день.

— А ты? Ты ведь тоже достаточно долго пробыл в холодной воде.

— У меня еще есть.

— Испугался за меня?

— Испугался? Я чуть с ума не сошел, когда увидел, как ты летишь с моста. Не для того я полтора года каждый день о тебе думал, чтобы при первой же встрече потерять.

— Думал каждый день?

— А ты нет? — с легкой насмешкой спросил он.

— Я, нет.

— Нет? Совсем не думала обо мне?

— Я думала о тебе не только каждый день, но и каждую ночь.

Януш рассмеялся.

— Ганя, мне пора возвращаться к своим обязанностям. Не забывай пить лекарство.

Поцеловал и собрался уже спрыгнуть с подножки кареты, но на миг задержался.

— Мне нравится во что ты сейчас одета. Не знаю, как это называется, но оно определенно лучше того ужасно модного воротника.

Теперь уже рассмеялась Агнеша.

До Москвы добирались почти месяц. Со всех сторон сбегался народ посмотреть на будущую царицу. Навстречу кортежу выходили бояре и духовенство с иконами. Ощущался взаимный жадный интерес. Русские с изумлением глазели на разряженных поляков. Поляки отвечали не меньшим удивлением по отношению ко всему виденному вокруг.

В Вяземах кортеж поджидал сюрприз от царя Дмитрия — целый табун ногайских лошадей породы бахмат[3]. Марина раздала их своей свите. Агнеша от подарка отказалась.

Вообще, Дмитрий расстарался. Учел весеннюю распутицу и распорядился возвести более пятисот мостов по пути следования Марины. Для нее также были подготовлены комфортные светелки, где можно было остановиться и переночевать. Только, если в Польше все участники свадебного поезда размещались в больших замках, то на Московской земле следовало искать ночлег самостоятельно. Кто спал в каретах, кто ставил палатки. И с тем, и с другим имелись определенные хлопоты. В карете не представлялось возможным свободно растянуться, а палатки иногда приходилось ставить в ужасную грязь.

Агнеше надоело спать в скрюченном положении, и она решила воспользоваться предложенным мини-шатром.

— Ганя, я едва нашел тебя. Что это ты делаешь?

С наступлением темноты Ворон всегда проверял, как она устроилась и желал доброй ночи. Свою палатку устанавливал неподалеку от ее кареты, а в ночные дежурства, выпадающие на его долю, старался держаться поблизости.

— Пробую поставить шатер. Не думала, что это окажется так сложно.

— Попросила бы меня, — забрал он из ее рук парусину и колышки.

Януш быстро и ловко установил небольшую утепленную палатку.

— В обозе охраны есть запасные одеяла, — сказал он. — Сейчас принесу одно. Не помешает дополнительно на настил подложить.

Когда он ушел, Агнешу отвлек какой-то треск. Неподалеку, шляхтичи устраивались на ночлег. Но посторонний шум она слышала определенно с другой стороны. Отправилась посмотреть, что там. Агнеша не боялась. Лагерь всегда вставал плотным кольцом и хорошо патрулировался. Его сторожили военные, присланные Дмитрием и собственная охрана дворян.

— Заяц, — улыбнулась Агнешка, завидев ушастого. — Так вот, кто тут шумит.

Заяц тоже заметил девушку и, смешно подпрыгивая, дал деру.

Агнеша повернула назад. В сумерках не разглядела корягу, оступилась, не удержала равновесия, полетела на землю, прокатилась немного и шлепнулась лицом в грязь.

— Черт! — отплевывалась она, с безнадежностью констатируя, что вся измазана отвратительной жижей. Грязь с волос стекала по шее и попадала под одежду.

— Ганя!

Агнеша вздохнула. Все равно ведь увидит.

— Не ходи дальше. Тут лужа грязи.

— А почему ты вся в грязи? — рассмотрел он предмет своей любви.

— За зайцем погналась и упала.

Он вдруг расхохотался.

— Ганя, ты меня вороном дразнила, а теперь сама словно ворона.

Агнеша соскребла ком грязи с одежды и швырнула в него. А потом еще один.

— Ах так! — Януш приблизился и опрокинул ее обратно в лужу.

— Чертов Ворон! — завопила она и вцепилась в его кафтан, увлекая за собой.

Они возились в грязной луже, пачкали друг друга, смеялись. Януш взял ее за руку, и их пальцы переплелись. Никогда не думала Агнеша, что будет счастлива, лежа в грязи. Вокруг столько людей, а казалось, они здесь одни.

— Ганя, ты пахнешь ужасно.

— Ты не лучше, — парировала она.

Януш гладил ее пальчики, в какой-то миг замер. Агнеша сразу уловила возникшее напряжение и его причину.

Он поднял ее руку, стал счищать грязную кашицу с пальца, с того, на котором было надето колечко, подаренное Павлом.

— Что это за кольцо? — хрипло спросил он.

— Подарок, — удивлялась Агнеша, насколько верно он реагирует на все, что связано с ней.

Януш резко встал, потянул ее за собой.

— Пойдем. Надо привести себя в порядок.

В специально отведенном месте стояли бочки с водой. Пока Агнеша мылась, Януш вымылся сам и сходил за чистой одеждой для нее.

— Ты сегодня дежуришь? — спросила, когда он провожал ее к палатке.

— Да, моя смена через два часа.

Он выглядел немного рассеянным, и Агнеша не стала больше ничего говорить.

— Ганя, — забрался он вслед за ней в ее мини-шатер и сел рядом. — Твои пальчики должны украшать настоящие камни. Вот, это тебе.

— Януш, я не очень разбираюсь в камнях. Но, я ведь не ошибаюсь, ты даришь мне кольцо с настоящим сапфиром?

Агнеша как-то побывала на выставке-продаже изделий из камней. В ее памяти до сих пор хранилось ощущение восторга, которое она тогда испытала при виде украшений с синим сапфиром. Помнила она и цены на те изделия, непомерно высокие цены.

— Тебе нравится?

— Нет, не нравится.

На лице любимого мужчины отразилась гамма чувств.

— Януш, — не стала мучить его Агнеша, — я имею ввиду, что слово нравится в данном случае не подходит. Я в восторге! Никогда не видела кольца красивее.

Он наконец-то расслабился, успокоился.

— Нашел в Москве одного искусного ювелира, он и выполнил мой заказ.

— Заказал специально кольцо для меня у ювелира, — не спросила, а просто изумленно произнесла вслух.

Агнеша гладила лицо Януша. Прошептала:

— Останься со мной.

Они так давно хотели этого, так долго боролись с сомнениями, что держаться подальше друг от друга с каждой минутой становилось все сложнее. Агнеша своими словами сломала воздвигнутый ими барьер.

Януш провел в ее палатке все два часа до дежурства, и в его объятиях она хорошо уяснила, что такое настоящие страсть и любовь.

— Я не отдам тебя тому, другому, чье кольцо надето на твоем пальце, — сурово предупредил он, прежде чем покинуть палатку.

Долго еще Агнеша лежала без сна и счастливо улыбалась.

Перед въездом в Москву Марину ждал очередной подарок от царя — новая большая карета и двенадцать лошадей в яблоках.

— Не скупится он для тебя, — ободряюще улыбнулась Агнеша Марине, так как та, чем ближе подъезжали, тем больше волновалась.

— В этом ему не откажешь, — согласилась Марина. — Эта карета, что он прислал, покрыта настоящим золотом, а внутри обита соболями.

Вскоре свадебный кортеж приблизился к берегу Москвы-реки, где Марину у большого шатра встречал русский Государев двор.

— С благодарностью принимаем в свой город, наияснейшая панна, и радуемся, что добрались в добром здравии, — обратился к ней боярин Василий Шуйский.

Агнеша стояла слишком далеко и ей не удалось как следует рассмотреть боярина. Интересно, — думала она, — он уже сейчас замышляет заговор против Дмитрия или пока у него и в мыслях подобного нет? Во всяком случае перед Мариной разливается соловьем. Она вздрогнула, так сильно затрубили трубы и ударили в бубны.

Свадебный кортеж направился к Вознесенскому монастырю в Кремле, где Марину вместе с матерью ждал Дмитрий.

Агнеша изумилась при виде самозванца, преобразившегося в царя. Дмитрий, окруженный боярами и епископами, буквально царил над окружающими. Он выглядел величественно и достойно. А вдруг он все-таки настоящий наследник?

Согласно обычаям, царь мог только поприветствовать невесту, но видеться до свадьбы с ней больше не мог. Марфа Нагая должна была взять на свое попечение Марину до коронации. И Марину с фрейлинами на пять дней разместили в Вознесенском монастыре[4]. Агнеша, хотя и не являлась фрейлиной, осталась подле Марины. Та боялась отпустить ее от себя и надеялась, что, если Агнешины пророчества начнут сбываться, подруга сумеет ей помочь. Агнеша тоже на это надеялась.

— Меня пугает суровость монастыря, — жаловалась Марина вечером, тайком прокравшись в келью Агнеши. — А эти черные монашеские платки. Просто мрак!

— Потерпи немного. Тебя ведь никто не заставляет надевать монашеское одеяние.

— Попробовали бы заставить. Завтра к утренней трапезе специально одену белое атласное платье, унизанное жемчугом. Пусть инокини завидуют.

— Не настраивала бы ты против себя подданных, — пожурила горячность Марины Агнеша. — Ты и так для всех иностранка, католичка. Им будет сложно полюбить тебя, особенно если начнешь показательно высмеивать их традиции. Кстати, как тебя собираются короновать? Ведь русские очень щепетильны в вопросах веры и допустят венчание только по православному обряду.

— Дмитрий нашел выход. Мне ксендз по пути в Московию рассказал. Смотри, миропомазание у православных при крещении отвергается католиками. Но у католиков через процедуру миропомазания проходит коронация. Таким образом при моем венчании на царство в глазах католиков все будет выглядеть как царское посвящение, а для православных как отречение от католичества.

— Ловко, — согласилась Агнеша. — Вроде обман, а вроде и нет.

— Агнес, я раньше не видела у тебя такого украшения, — заметила Марина кольцо с сапфиром.

— Януш подарил, — слегка покраснела Агнеша.

— Вот как? Ничего не хочешь мне сказать?

— Ты ведь и сама уже все поняла, Марина.

— Поняла, когда увидела, как он за тобой с моста прыгнул.

— Осуждаешь?

— Нет, наоборот, рада за вас и завидую тебе. Твой любимый подле тебя. А я вряд ли еще когда увижу своего князя, — вздохнула Марина и спросила: — Так какого дня мне надо опасаться, Агнес?

— Четырнадцатого мая, — помнила Агнеша дату, указанную в исследовании ее друга. — В этот день может случиться мятеж.

Януша Врону до самых свадебных гуляний она не видела. Его распределили в отряд телохранителей при царе, а ей с фрейлинами вменялось находиться в монастыре до тех пор, пока им не разрешат перебраться в палаты Кремлевского дворца.

После обрядов коронации и свадебного венчания в Успенском соборе, куда допустили только избранных, Марина делилась своими впечатлениями с Агнешей.

— Агнес, из пения священников не поняла ничего, кроме «Господи, помилуй», так как они повторяли это сто раз. А с нашего посла Николая Олесницкого, представляешь, сняли шапку.

— Так шапка, наверное, с перьями была? — засмеялась Агнешка.

— С перьями, — подтвердила Марина.

— Кто же в православный храм шапку с перьями надевает? Тут так не принято, — объяснила Агнеша.

— Ты, кажется, неплохо знакома с русскими обычаями, — заметила Марина. — И, помнится, во время переправы перевела на польский для одной из моих фрейлин речь русского солдата.

— Как тебе Дмитрий? Вы ведь не виделись больше года, — переключила Агнеша внимание подруги.

— О, он другой! — легко переключилась Марина. — Я его едва узнаю. Дмитрий считает себя великим полководцем. Он оказывается очень честолюбив и не терпит чужого превосходства. А вчера я слышала, как он говорил папеньке, что собирается встать во главе всехристианской армии как вождь крестового похода и победитель исламского мира.

— Ничего себе размах!

— Вот и я о том же. Он ведет свои речи так, будто царствование его будет длиться вечно. А еще он очень вспыльчив и не выносит критики.

Четырнадцатого мая никакого мятежа не произошло.

— Вот видишь, Агнес, ничего не случилось. Русский народ принял меня. Даже, если мятеж и готовился, его отменили, — счастливо щебетала Марина.

А Агнеша недоумевала. Выходит, Саша допустил ошибку? Зная его дотошность, увлеченность и скрупулезность, она сильно в этом сомневалась. А что, если… — пронзила ее догадка, — никакого мятежа не было вообще? Кто может наверняка сказать, что происходило в России в начале семнадцатого века? Ведь история не точная наука. Если до сих пор остается загадкой, как и кто погиб в Угличе и на этот счет нет никаких толковых свидетельств, то может быть и относительно мятежа все не так, как написано в учебниках?

Но рассуждения Агнеши оказались неверны. И заговор, и мятеж, все произошло, просто не четырнадцатого, а семнадцатого мая. Если где и была допущена ошибка в исторических источниках, так это в дате.

Накануне злополучного дня, в Кремле шли свадебные гулянья, на улицах Москвы стоял непривычный шум, отовсюду доносилась музыка, пьяные русские и поляки задирали друг друга.

Агнеша слегка устала от застолья в Кремлевском дворце, но ради Марины терпела. Ей не очень нравилось слушать нескончаемую похвальбу Дмитрия в адрес самого себя, а еще напрягал мужчина из русского стрелецкого отряда. Судя по знакам отличия на кафтане, он был старшим, хотя выглядел достаточно молодо. Он положил на Агнешу глаз и при любом удобном случае пытался завладеть ее вниманием.

— Пани такая красотка, — расточал он ей комплименты.

— Благодарю, — забывшись под тяжелым взглядом Ворона, сказала она на русском.

— Так пани знает наш язык, — обрадовался стрелец.

Он все лип и лип к ней, хотя она и не давала повода. Ближе к ночи, мужчина уже откровенно приставал к Агнеше, и Ворон, нарушив свои обязательства находиться неотлучно при царе, не выдержал, оттащил стрельца от Агнеши. Тот разъярился, попытался ударить наглого поляка. Но Януш увернулся и от души врезал сопернику по лицу. Завязалась драка, в которую охотно включились военные русского и польского охранных отрядов. Только вмешательство царя и заступничество пана Юрия Мнишека за своих соотечественников позволило остановить потасовку и избежать ее участникам наказания.

Ворону разрешили уйти, чтобы не провоцировать обозленного стрельца. Он забрал с собой Агнешу, и эту ночь они провели вместе. А утром их разбудили топот и крики.

— Ганя, одевайся, быстро, — выдернул ее из постели Януш.

Она стала натягивать платье, мимоходом глянула в окно.

— Мамочки, — выдохнула она. — Януш, посмотри.

Со всех сторон к дворцу бежали люди. Неуправляемая толпа. Они сметали все и всех на своем пути

— Надо срочно уходить отсюда, — подошел он к ней уже полностью одетый.

— Марина. Я обязана помочь ей.

— Хорошо, ты за ней, а я к Дмитрию, у них покои рядом. Если растеряемся, бегите в зал, где вчера пир устраивали.

— Почему в зал?

— Я там недавно в темной нише лестницу обнаружил. Она на крышу ведет, а с крыши водосточная труба спускается со стороны Троицкой башни. В той башне ворота сквозные, мы сможем уйти. Толпа через Спасские ворота валит, а мы с другой стороны ускользнем.

По дворцовым коридорам носились обезумевшие люди, где-то дрались. На лестнице Агнеша увидела лужу крови.

Марины в покоях не оказалось. Агнеша растерялась. Где ее искать? Наверное, она с Дмитрием. Но тут заметила мечущуюся фигурку на галерее. Кричать побоялась. Мятежники наверняка охотятся за Мариной, нельзя привлекать к ее имени внимания. И она побежала на галерею.

— Агнес, — брызнули слезы из глаз царицы. — Что мне делать?

— Бежим. Я знаю куда. Януш должен привести Дмитрия.

— Я проснулась от криков и выстрелов из его покоев. Агнес, мне удалось выскользнуть незамеченной только потому, что меня не узнали.

Агнеша напряглась. Крики и выстрелы? Януш явился туда явно позже, но все же. Только бы он не пострадал. Она хотела было побежать назад, убедиться, что ее любимый Ворон цел и невредим, но дорогу девушкам преградил стрелец. Тот самый, что вчера приставал к ней.

Мужчина сжал горло Марины. Агнеша завизжала, кинулась на стрельца. Тот отбросил в сторону бесчувственную Марину и толкнул Агнешу на пол. Навалился на нее. Он что, собирается меня изнасиловать, вот так, прямо здесь? — не могла поверить она. Но насилия не случилось. Ей на помощь, кто бы мог подумать, пришел священник, ксендз Франциск Помаский. Он ударил военного подсвечником. К сожалению, не очень сильно. Мужчина отпустил Агнешу, и в его руках слишком быстро оказался меч.

Агнеша и пришедшая в себя Марина с ужасом глядели на убитого ксендза. Стрелец раздумывал, как поступить. С одной стороны, он жаждал заполучить Агнешу, больно по душе она ему пришлась. Но, с другой, требовалось доставить царицу Маринку боярину Шуйскому. Мятеж организовывался с целью убрать Дмитрия, обговаривалось, что знатных поляков лишь возьмут в заложники. Они должны были послужить гарантом того, что Польша не развяжет войну против Московского государства. А дворец уже заполоняет чернь, если он сейчас не выведет отсюда эту Мнишек, ее попросту убьют.

Стрелец упустил тот момент, когда на него напали. Януш Врона подобрался незамеченным и скинул противника с галереи.

— Скорее, — поторопил он девушек.

— А Дмитрий? — на бегу спросила Агнеша.

За их спинами слышался отборный русский мат. Стрелец не разбился, видимо, успел уцепиться за что-то во время падения.

— Московский царь убит, — покосился Януш на Марину. Та споткнулась, но он подхватил ее. — Когда я в его покои зашел, уже все кончено было. Там несколько трупов. А самого Дмитрия в окно выкинули. Солдат из моего отряда рассказал, он все своими глазами видел, сам чудом уцелел, его ранили, а он мертвым притворился. Говорит, царя защищали, но всех порубили и в первую очередь его самого преданного помощника Петра Басманова. Дмитрий, когда из окна вывалился, уже подняться не смог, застрелили его из ручной пищали.

Марина стала заваливаться, пришлось Ворону взять ее на руки. Агнеша не смогла сдержать слез.

— Тебе так жаль Дмитрия? — удивился Януш. Ему казалось, что его Ганя не питает особой симпатии к русскому царю.

— Нет. Это я от радости. В смысле, если бы ты вчера не ввязался в драку, Дмитрий не услал бы тебя с глаз долой, ты остался бы с его охраной и мог быть убит так же, как и Петр Басманов.

— Скорее всего.

Они добрались до зала. Его дверь была раскрыта, а внутри орудовали двое мужиков, занимались грабежом. Грабители не сразу заметили троицу, Януш успел обрушить на голову одного стул, а второго попросту скрутил его же веревкой.

— Ганя, лезь первая. Я попробую Марину в чувство привести.

Агнеша начала забираться, но вдруг спохватилась:

— Януш, а если выход на крышу закрыт?

— Я замок сломал. Вчера проверял, никто не заметил.

— То есть, ты заранее…, — не договорила Агнеша. К горлу подступил комок. Значит, он, в отличие от семьи Мнишеков, не воспринимал ее слова о возможности мятежа, как пустой звук.

— От этих русских не знаешь, что ожидать. К тому же, ты ведь предупреждала.

Он хлопал Марину по щекам, и та, наконец открыла глаза.

— Пани Марина, забирайтесь по лестнице, иначе мы все можем погибнуть.

Она была сильно бледна, выглядела ошеломленной, казалось, не понимает, что происходит, но вверх все-таки полезла. Януш поднимался следом, страхуя ее. Агнеша первой выбралась на крышу, помогла Марине.

Спуск по водосточной трубе — это что-то. У Агнеши сжимались внутренности, пока катилась вниз, мокрыми руками цепляясь за стальную трубу. Она ободрала все ладони и порвала платье.

— Туда, — определил Януш направление. — Хотя, подождите-ка.

— Оденьте их плащи, — указал он на двух убитых женщин, судя по одежде, крестьянок.

— Я не смогу, — задрожали губы у царицы.

— Марина, жить хочешь, одевай, — уже сняла один плащ Агнеша.

Это действительно было хорошей идеей. Плащи простолюдинок скроют богатые одеяния. И вот когда пригодилась нелюбовь Януша к пестрым нарядам польских дворян. Его черная одежда не так сильно бросалась в глаза.

— Врона, ты знаешь, где двор моего отца? — с брезгливостью надевала Марина плащ убитой крестьянки.

— Знаю. Заберем пана Юрия и укроемся на дворе Московского патриарха. К нему не посмеют сунуться. По дороге еще несколько польских дворов, если на тех, кого туда поселили не напали, надо всех с собой собирать.

Пока они быстрым шагом двигались по столице, наблюдали страшную картину стихийного побоища. Обезумевшая толпа грабила, била и убивала приехавших на свадьбу поляков и литовцев.

— Господи, и это мои подданные? — ужасалась Марина.

— Непростительным легкомыслием было со стороны поляков соглашаться селиться на значительном расстоянии друг от друга. Не насторожились, что всех разместили порознь. Так хотя бы держались вместе, чтоб можно было защищаться, — сокрушался Януш.

Через некоторое время они обнаружили за собой погоню.

— Живучий гад, — процедил Януш.

Их нагонял тот самый стрелец, которого он скинул с галереи. На этот раз противник был не один. Вместе с ним беглецов преследовало с десяток военных.

— Нас сейчас убьют, — из последних сил бежала Марина.

— Двор Вашего отца уже рядом. А у него хорошая охрана, сможет дать отпор, — уверенно ответил Януш.

Так и случилось.

— Наияснейшая панна, — сразу узнал один из дворян Марину.

Впрочем, Врону и Агнешу свита Юрия тоже знала.

Стрельцы перелезали через невысокий забор.

— Ганя, в дом, — подтолкнул Януш ее к двери, а сам бросился в сечу.

Марина юркнуть в дом успела, а Агнеша нет. Дорогу преградили два солдата из противоборствующих сторон, они катались у дверного порога, мертвой хваткой вцепившись друг в друга. Агнеша оббежала дом и увидела в открытое окно пана Юрия. Воевода молился перед православной иконой Богоматери с младенцем. Он не реагировал на то, что происходило извне. Зато Агнеша реагировала и вовремя заметила стрельца, натянувшего тетиву лука.

— Нет! — кинулась она на него, ударила по луку.

Рука стрельца дернулась, и выпущенная стрела воткнулась в стену вровень с головой Мнишека.

Секундный ступор, в который повергла стрельца своим нападением девушка, прошел. Он отпихнул ее от себя и ударил деревянной частью лука, попав по скуле.

Агнеша взвыла. А ее обидчик упал замертво. Януш убил его конфискованной у кого-то пищалью. Но дальше случилось ужасное. Стрелец, что приставал к ней вчера, налетел на Ворона, поразил мечом несколько раз. Януш упал. Агнеша, дрожа всем телом поползла к нему. Она не могла встать, от удара луком у нее до сих пор кружились звездочки перед глазами.

Стрелец ухмыльнулся, собрался уже поднять объект своего вожделения с земли, но его сбили с ног шляхтичи. Обезоружили, связали, поволокли к остальным, таким же связанным.

Из дома вышел пан Юрий с иконой в руках. За ним Марина.

— Папенька, надо на двор патриарха идти, — говорила она.

— Дело говоришь, дочь. На его дворе бунт переждем, потом будем с бояр ответ требовать.

— Сколько убитых? — обратился он уже к охране.

— Пятеро с каждой стороны, — ответил один из гусар. — Еще пятерых мы связали, — кивнул он в сторону стрельцов.

— А где Януш и Агнес? — заметила их отсутствие Марина.

— На заднем дворе, — с печалью в голосе произнес тот же гусар.

— Не может быть, — потрясенно выдохнула Марина, верно истолковав печальную интонацию.

Она побежала. Остальные направились за ней.

— Агнес, миленькая, — схватила она девушку за плечи, в первые секунды решив, что та мертва.

Но Агнеша обнимала Януша, заливая его лицо слезами, прикладывала платок к страшной ране на шее. Он был еще живой, хотя выглядел скорее мертвым.

— Агнес, Янушу уже не помочь, — обратился к ней воевода, — а нам надо уходить. Сюда в любую минуту может нагрянуть чернь или другой отряд стрельцов, и нам уже не сдюжить с ними.

Агнеша вдруг подскочила. Ее слезы как-то вмиг высохли. Магнату показалось, что девушка набросится сейчас на него с кулаками. Но вместо этого она задала неожиданный вопрос.

— Пан Юрий, что висит на двери дома?

— Герб рода Мнишеков. Я распорядился повесить, как только меня здесь разместили.

— Полумесяц и страусиные перья?

— Верно. Только, Агнес, к чему сейчас такие вопросы? Нам надо спешить.

— Да, вы уходите. С вами все будет в порядке. Пусть только кто-нибудь поможет донести Януша до этой двери с гербом.

— Агнес, — попыталась вразумить подругу Марина.

— Беги, Марина. Тебе надо спешить. И мне тоже.

— Она знает, что делает, — остановил отец свою дочь, которая не хотела бросать Агнес.

— Марина, я вернусь, — пообещала ей Агнеша.

Она держала за руку Януша, которого аккуратно подняли два шляхтича и понесли к двери, украшенной гербом рода Мнишеков.

[1] Stanislaw Grochowski, Krakowska Polaków z Moskwą biesiada, 1606. (Станислав Гроховский родился в Мазовии (1542-1612) — польский священнослужитель и поэт.)

[2] Младший сын Юрия Мнишека и Ядвиги Тарло.

[3] Татарские бахматы очень ценны. Нескладные, невысокого роста лошади с густой гривой до земли считаются самыми выносливыми. Ни одна другая порода, кроме бахматов, не сможет проскакать без отдыха сто тридцать километров.

[4] Старинный и красивейший Вознесенский монастырь, служивший усыпальницей Великих княгинь, до наших дней не сохранился. Был разрушен в 1929 году, на его месте построили школу красных командиров.