Маринкина башня

Глава 4. В которой Агнеша всё для себя решает

— Ну как, девонька, нашла сумку? — дружелюбно спросила поломойка. — А что за наряд на тебе? Ты вроде в другой одежонке была.

— Помогите, — задыхалась Агнеша. — Там мужчина раненый. Сильно. Надо скорую срочно.

— Раненый? — удивилась женщина. — Здесь? В башне?

— Да. Прошу, дайте телефон. У меня брат в больнице работает, я ему позвоню.

Алексей вовсе не в медицинском учреждении трудился, а в федеральной службе надзора здравоохранения. Но не объяснять же это сотруднице Коломенского Кремля. Главное то, что за службой надзора числилась хирургическая клиника и госпиталь при ней.

Женщина с сомнением глядела на девушку, заметила кровь на платье и решилась.

— Звони, — достала она простенький телефон из кармана рабочего халата.

Брат звонок сбросил.

Не стал отвечать на незнакомый номер, — поняла Агнеша. Набрала еще раз. На этот раз Алешка ответил.

— Леш, это я, Агнеша.

— А телефон чей?

— Неважно. Алеша, мне надо, чтобы скорая доставила в ваш хирургический центр раненого мужчину из Коломны.

Так как брат молчал, она поспешила добавить:

— Леш, этот мужчина очень важен для меня, и ему срочно требуется операция. Скорее всего, не одна.

— Ты про Павла говоришь? Вы же с ним только позавчера в Коломне были.

— Не про Павла. Леш, я тебе потом все объясню, а сейчас, прошу, помоги. В местной больнице его не спасут.

— Хорошо, я сейчас договорюсь, чтобы твоего знакомого к нам доставили.

— Спасибо, — облегченно выдохнула Агнеша и побежала к Ворону.

Она вернула телефон женщине, которая охала над едва живым мужчиной.

— Господи, кто же его так? И как он сюда попал?

Агнеша не отвечала, глаза застилали слезы. Гусары пана Юрия Мнишека перенесли Врону к двери, как она и просила. Боялась, что ничего не произойдет, боялась не удержать тяжелого Януша, боялась, что вернется в Маринкину башню одна, боялась, что он при переходе умрет. Но все получилось, и Ворон не умер. Только Агнеша видела, что жизнь едва теплится в нем. Слишком глубокие раны нанес ему тот стрелец.

Машина скорой помощи приехала быстро, наделав переполоху среди администрации Кремля.

— Ранения мечом? — изумился врач. — Он что в исторической реконструкции участвовал и его по-настоящему порезали?

Чем не объяснение, — мрачно подумала Агнеша.

Врач с санитаром уложили Януша на носилки и поспешили вниз по лестнице. Они получили информацию, что везут пострадавшего в один из столичных хирургических центров. Вот только довезут ли, — уверенности не было.

Около башни толпились потрясенные случившимся сотрудники музейного комплекса. От своей сослуживицы они уже знали, что произошло.

Водитель включил сигнальный маячок, и машина с воем набрала высокую скорость.

Агнеша сидела на неудобном клеенчатом кресле, наблюдала за действиями медиков. Те слаженно занимались раненым. Удивительно, но Януш находился в сознании и пытался держать Агнешу в поле своего зрения. Ему вкололи обезболивающего со снотворным эффектом, так что через некоторое время он все же закрыл глаза.

Через сорок минут врач попросил санитара связать его с хирургической клиникой.

— Везем к вам пострадавшего. Четыре острые проникающие раны. Три резаные — в области шеи, селезенки и правого бедра. Одна колотая. Повреждена грудина. Раны свежие, кровоподтеки синего цвета.

Доктор дал несколько пояснений невидимому собеседнику, закончил разговор и обернулся к Агнеше.

— Мы оказали первую помощь. Никаких прогнозов нет. Он может как выжить, так и умереть. В хирургическом центре уже готовят операционную. Вы понимаете, что я должен сообщить в полицию?

Она кивнула.

— Выглядите неважно. Могу сделать Вам укол успокоительного.

— Не надо, — отказалась Агнеша.

Испугалась, что заснет и не сможет контролировать ситуацию с Вороном.

— Приложите к лицу, — достал врач из небольшой морозильной камеры пакет со льдом.

Волнуясь за любимого мужчину и успех задуманного ею предприятия, она игнорировала ноющую боль в районе скулы. Но больно было все-таки сильно, и Агнеша воспользовалась его предложением.

Янушу сделали три операции, поместили в отдельной палате и разрешили находиться рядом с ним. Все это стало возможным благодаря дружбе Алексея с заведующим отделения травматологии.

— Агнеша, твой друг сейчас под действием наркоза, в себя придет не раньше, чем через два часа. К этому времени прибудет полиция. Они захотят побеседовать не только с ним, но и с тобой. Давай, я отвезу тебя домой, ты приведешь себя в порядок, переоденешься и все мне объяснишь, — предложил Алексей. — Вместе подумаем, что говорить полицейским.

— А вдруг…, — встрепенулась она.

Но брат перебил ее.

— Тебе же сказали — он не умрет. Две недели стационара, швы снимут, и поедет домой.

— Хорошо, — согласилась Агнеша.

Она и сама понимала, что необходимо сменить порванное и измазанное кровью пышное польское платье. На нее и так с любопытством косились, а уж полицейские ее потрепанный внешний вид без внимания точно не оставят.

— Рассказывай, — потребовал Алексей, как только они выехали с больничного паркинга.

Между братом и сестрой давно установились доверительные отношения, и Агнеша приняла решение сказать ему правду.

Пока она излагала, он ни разу не перебил ее и не обвинил в том, что она несет бред.

— Офигеть! — только и выдал Алешка, выслушав сестру.

— Ты мне веришь?

— Верю. Хотя и звучит, сама понимаешь, как.

— Понимаю.

— Агнеш, но эту историю нельзя преподнести полиции. Чего доброго, тебя на психиатрическую комиссию отправят, или того хуже, обвинят в причастности.

— Что мне тогда сказать?

— Думаю, самое разумное держаться той версии, что ты тетке в Коломенском Кремле озвучила. Мол, приехала за сумкой, обнаружила раненого мужчину. Еще важно твоего поляка предупредить, чтобы в несознанку ушел, ничего не помнит, тебя не знает. И хорошо бы никто не вспомнил, что видел на тебе эту средневековую тряпку.

— Платье не средневековое, — поправила его Агнеша. — Польша в семнадцатом веке уже перешагнула этот рубеж.

— Ого! — присвистнул Алексей. — С каких это пор моя систер сильна в истории?

— С некоторых, — весело ответила Агнеша.

После того, как оперирующий хирург сообщил, что с Янушем все будет в порядке и теперь, когда она открылась брату, к ней вернулось хорошее расположение духа.

— Ладно, пусть не средневековое. Но все же, сотрудники Коломенского Кремля или больницы могут обратить внимание полицейских на эту деталь.

— Я же знаю, где в Маринкиной башне костюмерная. Скажу, что сначала туда заглянула в поисках сумки, не удержалась и примерила платье.

— Пойдет. Теперь надо решить, как твой синяк на лице объяснить. Слишком он приметный.

— Упала, когда увидела раненого?

— Или раненый ударил тебя, когда ты к нему приблизилась. Не разобрался, подумал, что его добивать пришли, сработал выброс адреналина, вот он тебя и стукнул.

Агнеша захихикала.

— Ворону не понравится, если я так скажу. Он очень бережно ко мне относится.

— Полицейским-то о ваших чувствах неизвестно, — возразил Алексей.

Беседа с полицией прошла вполне гладко. Объяснения Агнеши стражей порядка удовлетворили. Они куда более интересовались пострадавшим. Но его им пока не удалось допросить, к их приезду Януш еще не отошел от наркоза.

Полицейские ушли, сообщив дежурной медсестре, что завтра вернутся, а Алексей с Агнешей остались в палате.

— Ганя, это тот парень, что подарил тебе кольцо? — спросил Ворон, стоило ему открыть глаза и увидеть парочку.

Несмотря на то, что его шею фиксировал специальный послеоперационный воротник, выглядел он сурово. Ему не нравилось видеть свою женщину в компании постороннего мужчины.

Агнеша тихонько рассмеялась. Ворон ее ревновал. Очень сильно. И не скрывал этого.

— Януш, это мой брат, Алексей.

Алексей поднял руку в приветственном жесте, а лицо ревнивца разгладилось.

— Ганя, ты перенесла меня в другое время?

Агнеша поразилась, в который раз уже он делает правильные выводы.

— По-другому нельзя было. Там, на дворе Мнишека, ты погиб бы от полученных ран.

— Выходит, ты спасла меня, — улыбнулся он.

— Как и ты меня, когда я в Днепре тонула, — напомнила она ему.

— Так, давайте вы позже будете любезностями обмениваться, — не выдержал Алексей. — Агнеша, сейчас нам надо подготовить твоего друга к встрече с полицейскими.

— Им еще предстоит узнать, что он гражданин другой страны, — заметила она.

— И наверняка в консульство Польши сообщат, — предположил Алексей.

После нужных пояснений для Януша, они втроем пришли к решению, что следует держаться версии беспамятства.

— Агнеша, только, когда твоего приятеля выпишут, ему нельзя оставаться в этом времени. Иначе, полиция и консульство всерьез возьмутся за него.

— Я понимаю и верну Януша.

При этих словах, Ворон пристально посмотрел на Агнешу. Девушка знала, что его тревожит — вернется ли она с ним?

— Сейчас сюда приедет Павел, — перешел на русский язык Алексей.

— Что!? — испуганно вырвалось у Агнеши.

— Он не смог тебе дозвониться и написал мне. Паша беспокоится, уже девять вечера, а ты не выходишь на связь.

— Но зачем ты сказал ему ехать сюда?

— Агнеш, ты взяла из дома зубную щетку. Скажи честно, собираешься остаться на ночь в палате Януша?

— Собираюсь. И не только на ночь, а на все дни, пока он не поправится. Не могу же я бесконтрольно оставить его в чужом и незнакомом ему времени.

— Не можешь или не хочешь? — ухмыльнулся Алешка.

— Ты прав, не хочу. Но причем тут Паша?

— При том, что я не собираюсь две недели врать ему, где находится моя сестренка. Объяснись с ним сама. Я бы на твоем месте не стал морочить голову парню.

— Считаешь, надо сказать правду?

— О перемещениях во времени не стоит, конечно. Он подумает, что его за дурака держат. А вот о тебе и Януше сказать надо. Да он и сам все поймет, когда вас вместе увидит.

— Как это он поймет?

— Агнеша, лишь слепой не заметит, какое сильное притяжение между вами двумя. Тебе нельзя будет в палате находиться, когда полицейские вновь к Янушу придут, а то они тоже поймут, что вы вовсе не случайные знакомые.

Агнеша вздохнула. Разговор с Павлом был неизбежен. Ни он, ни Януш не заслуживают того, чтобы она обманывала кого-либо из них. К тому же, Агнеша всё уже для себя решила.

Павла в палату проводила молоденькая медсестра. Обычно она никого не провожала, но парень так понравился ей, что она решила обратить на себя его внимание.

А он сразу кинулся обнимать Агнешу.

— Что у вас тут происходит? Алешка только сообщил мне — вы в больнице с каким-то поляком.

Ворону нельзя было садиться и вставать, но, заметив, что именно это он и собирается сделать, Агнеша освободилась из объятий Паши и подскочила к кровати Януша. Взяла его за руку, успокаивая.

— Тебе нельзя вставать. Швы разойдутся, — гладила она его по ладони.

— Плевать на швы, я не собираюсь тобой делиться.

— Знаю. Тебе не придется ни с кем делиться.

Сейчас, во всех этих бинтах и постоперационном воротнике, Ворон казался ей таким уязвимым, и она утешала его, словно малого ребенка.

Они говорили по-польски, слов Павел не понимал, а вот язык всех влюбленных очень даже отчетливо. С грустью глянул он на Агнешу и вышел из палаты.

— Я же говорил, стоит Павлу увидеть вас вместе, как он все поймет, — подал голос Алексей, развалившийся в удобном мягком кресле.

— Леш, побудь с Янушем, не разрешай ему вставать, — попросила Агнеша. — Мне надо поговорить с Пашей.

Павел не ушел. Стоял в больничном коридоре у окна. Молодая медсестричка с любопытством наблюдала за ним со своего поста, размышляя, есть ли у нее шанс дать ему свой номер телефона.

Агнеша подошла к Паше. Встала рядом.

— И давно у вас связь? — спросил он, не поворачивая к ней головы.

Как объяснить? По меркам семнадцатого века они с Вороном влюбились друг в друга два года назад. А по меркам этой реальности прошло всего два дня.

— Паша, поверь, я не обманывала тебя и ни за что не стала бы. Прости, но я ничего не могу поделать с собой. Это чувство к Янушу возникло помимо моей воли.

— Спасибо за честность.

— Вот, возьми, — протянула она ему кольцо с аквамариновым камешком.

Он неожиданно улыбнулся.

— Оставь себе. Будешь хоть иногда обо мне вспоминать.

— Серьезно? Не хочешь забрать кольцо?

— Не хочу. Я же для тебя его покупал.

А Агнеша вдруг догадалась и прыснула.

— Хочешь, таким образом, насолить ему, чтобы он мучился от ревности?

— Вот-вот. Ты все правильно поняла.

Можно сказать, расстались они друзьями. А медсестричке не пришлось ничего выдумывать, Павел сам попросил у нее номер телефона.

— Леш, объясни как-нибудь родителям мое отсутствие, — взмолилась Агнеша.

— Скажу, что у тебя любовная горячка и ты сбежала с мужчиной.

— Леша!

— Ладно-ладно, придумаю что-нибудь, — пообещал брат и оставил парочку наедине.

В палате имелась вторая кровать. Агнеша подкатила ее к кушетке Ворона. Это было несложно, так как к ножкам крепились колесики.

Януш уже не раз видел ее в нижнем белье и обнаженной, поэтому она не стала прятаться в душевом отсеке и спокойно начала переодеваться в палате. Только не учла, что видел он ее в пуританском белье — панталонах и закрытом лифе, а не в кружевных ниточках.

— Ганя, что это на тебе надето? — хрипло спросил он.

Агнеша спохватилась.

— Господи, я не подумала, прости, — быстро натянула она на себя пижаму.

Только Януш все равно выглядел потрясенным.

— Черт! — сообразила она, что короткие шорты пижамы для него такая же провокация, как и кружевные трусики.

Агнешка юркнула под одеяло.

— Дожил, — страдальчески произнес Ворон. — Передо мной обнаженная красотка, а я настолько плох, что не могу воспользоваться ситуацией.

— Тебе больно? — спросила она.

— Очень.

— Я не то имела ввиду, — легонько шлепнула она его по руке под одеялом.

— Ты же видела, мне что-то вкололи, после чего боль улеглась. Ошейник этот на горле мне очень мешает, а в остальном терпимо.

— То, что тебе вкололи, называется обезболивающим.

— Я уже понял, что ты живешь в будущем. В прошлом меня быстрее бы добили, чем пытались спасти.

Агнешка рассмеялась.

— Да, слышала о таком обычае в древности, если кто-то тонул, нельзя было спасать, наоборот, помогали человеку утонуть, так как считалось, что его призывают боги.

— Ганя, я люблю тебя, — сжал он ее ладошку.

— Ну а я…, нет, — пропищала она.

— Нет? Вот как?

Прозвучало угрожающе.

— Я тебя не просто люблю. Я тебя обожаю. Вот так-то! — довольная собой, выпалила Агнеша.

— Насколько обожаешь, Ганя?

Она поняла, о чем он спрашивает.

— Настолько, что готова остаться в семнадцатом веке. С тобой. Навсегда.

Через десять дней Ворону сняли швы.

— Агнеша, твоего поляка вот-вот выпишут и за него всерьез возьмутся власти. Думаю, исчезнуть ему надо сейчас, — предложил Алексей.

— Леш, я ухожу вместе с ним.

— Опять? Тебе что, так там понравилось?

— Дело ведь не в том — где, главное — с кем. И, знаешь, мне действительно там понравилось.

— Тогда я иду с вами, — решительно ответил Алексей.

— Леша, зачем?

— Хочу сам убедиться, что с тобой все будет в порядке. И, если уж честно, мне просто ужасно любопытно. Ты говорила, в наше время возвращаешься в ту минуту, из которой исчезла. А как насчет другой реальности?

— Там время двигалось. И я не могу предположить, сколько времени уже прошло с момента убийства Лжедмитрия.

— То есть, мы можем оказаться непонятно где?

— Непонятно где и в каком году — да, но уверена, что рядом с семьей Мнишек. Оба раза я оказывалась именно в их домах.

— Тогда предлагаю бежать сегодня после вечернего обхода. Поедем на моей машине.

— Леш, есть еще одна проблема, — вспомнила Агнеша. — Поздно вечером Маринкина башня будет закрыта на замок. Скорее всего и вход в сам Кремль тоже.

— Будем решать на месте. В конце концов, твой Януш воин, свернет шею охране. Мы сможем стащить ключи от башни.

Агнеша решила, что брат шутит, но Ворон воспринял его слова на полном серьезе.

— Я готов, — деловито произнес он.

— Агнеш, ты связалась с хладнокровным убийцей. Уверена, что он тот самый парень? — насмешливо глянул на нее Алексей.

— На сто процентов, — рассмеялась она.

К Коломенскому Кремлю они подъехали в двенадцатом часу ночи. Сворачивать шеи никому не пришлось. На посту охраны Алексей предъявил свое удостоверение сотрудника Росздравнадзора.

— Нам необходимо попасть на место, где был найден раненый мужчина. Пострадавший — гражданин Польши, его подозревают в незаконном ввозе в нашу страну медицинских изделий без государственной регистрации. Мое ведомство предполагает, что у данного гражданина имелся тайник в Маринкиной башне. Мы должны проверить эту версию, — сообщил он цель визита.

— Вот оно как. Я провожу вас, — снял доверчивый секьюрити с деревянной панели на стене один из ключей.

— А что так поздно приехали? — запоздало удивился мужчина, уже отпирая замок на двери башни. — Заплутали, наверное, — сам нашел он нужное объяснение. — Никак дорогу не отремонтируют, и указатель на объезд так поставили, что его легко пропустить.

***

— Агнес?! Врона!?

Марина выглядела потрясенной. Изумление на ее лице сменилось неподдельной радостью.

А она выглядит по-другому, — поняла Агнеша, — старше.

Из большого шатра вышел пан Юрий Мнишек. Она не сразу узнала воеводу. Тот отпустил бороду на русский манер и более походил на боярина, чем на шляхтича.

— Вот это встреча! — удивился, но, как и его дочь, обрадовался воевода. — Где вы все это время пропадали? И что за странные наряды на вас?

— Януш? Рад видеть, — обнялся с Вороном, появившийся вслед за отцом, Станислав. — И тебя, чудаковатая девчонка! — расцеловал он Агнешу.

Ей было приятно увидеть Станислава вновь в веселом расположении духа. Последний раз, когда они виделись, он тосковал по жене и сильно хандрил. Определенно, с того дня, когда они бежали из Кремлевского дворца, прошло достаточно много времени.

— Какой сейчас год? И где мы находимся? — спросила Агнеша.

— О! Так ты опять все позабыла? — обняла подругу Марина. — Заходите в шатер, мы с папенькой вам все расскажем.

— Януш, ты тоже ничего не помнишь? — подозрительно спросил его пан Юрий.

— Последнее что помню, как меня ранили, — вынужден был соврать Ворон.

— Познакомьтесь, это Алексей. Он с нами, — представила Агнеша брата.

А тот явно пребывал в шоке.

— Похоже, мы в самом настоящем военном стане, — озирался Алешка.

— Так и есть, — подтвердил отец Марины. — Придется вводить вашу троицу в курс дела, раз уж вы действительно ничего не знаете о событиях последних лет.

— Лет? — уточнил Ворон.

— Да, — кивнул воевода. — Тебя ранили в мае одна тысяча шестьсот шестого, а сейчас июль одна тысяча шестьсот девятого года. Я, кстати, был уверен, что ты умер. Как ты выжил вообще?

— Получается три года прошло, — переглянулся Януш с Агнешей. — Как выжил? Меня Ганя спасла.

— Агнес, ты ведь права в своих пророчествах была, — признал пан Юрий, когда они устроились в шатре на мягких подушках. — Надо было слушать тебя, а не свою гордыню. Хорошо, что ты вернулась. Может, посоветуешь, что делать дальше.

— В тот день, когда мы с вами расстались, — начала Марина, — нам удалось укрыться на дворе Московского патриарха. Беспорядки в городе продолжались почти три часа. Нам уже позже сказали, что погибло примерно пятьсот поляков, что в Дмитрия стрелял некто Григорий Валуев, что над телом покойного царя затем глумились, а позже, сожгли.

— На свадьбе моей дочери пролилось столько крови! — сокрушенно покачал головой пан Юрий. — Такая страшная резня! А повод-то какой придумали — якобы Дмитрий с Мариной задумали Россию в католичество обратить.

— Еще обвинили поляков в непристойном поведении, — добавил Станислав. — Мол шумели в городе сильно, на музыкальных инструментах непонятных играли, русских людей унижали.

— Василию Шуйскому надо было как-то переворот оправдать, вот и нашли причину, — прокомментировала Агнеша.

— Шуйский, лицемер наглый, сам потом на двор патриарха явился, — вспоминала Марина. — К нам охрану приставили и вместе с остальными поляками, кто пережил бунт, в ссылку в Ярославль отправили.

— А почему не домой, в Польшу? — удивился Алексей. — Столько лишних ртов кормить и содержать.

— Мы для Шуйского стали надежными заложниками против ответных действий короля Сигизмунда на расправу его подданных, — пояснил пан Юрий. — Два года Москва с Краковым послами обменивались. Русские обвиняли Сигизмунда, что он самозванца поддержал и своих людей в Московские земли отправил. А король ответствовал, что бояре сами Дмитрия царем признали и короновали его.

— И как же уладилось дело? — с большим любопытством слушал Алексей.

— Прошлым летом наконец договорились венценосные особы, — скептически ответил польский магнат. — Заключили перемирие между Московией и Речью Посполитой. По его условиям, всех задержанных в России поляков должны были вернуть. А для семьи Мнишеков царь Шуйский особые указания дал.

— Что за указания? — допытывался Алешка.

— Мы хотя и в ссылке находились, но не в полной изоляции. До нас слухи доходили, что Дмитрий не умер, — решил объяснить Станислав. — Будто спасся он, а убили его двойника.

— И вы поверили? — изумилась Агнеша.

— Не то, чтобы поверили, — потупилась Марина. — Но Дмитрий ведь очень изворотливым был. Вспомни, Агнес, какой он хитрый ход с моей коронацией придумал, чтобы и православным, и католикам угодить. Мог вполне и двойника иметь.

— Так что, в том особом предписании для нас сказывалось — по дороге в Польшу нигде не задерживаться и с новым Лжедмитрием не встречаться, — продолжил Станислав.

— А вы, значит, встретились? — уже поняла Агнеша, что находятся они сейчас не где-нибудь, а в таборе Лжедмитрия II под Тушино.

— Он нас перехватил, — начала оправдываться Марина. — Год назад, у села Верховье Бельского уезда. На наш обоз татары с казаками налетели. Разве можно было с ними биться? Они меня, папеньку, Станислава и родственника нашего Николая Олесницкого с собой забрали.

— Понятно. Новому Дмитрию требовалось, чтобы вы его личность подтвердили, — догадалась Агнеша. — Собирался с вашей помощью убедить всех сомневающихся в подлинности своей легенды. Так почему вы его признали? Неужели он все-таки тот самый Дмитрий? И правду говорили, что во время мятежа убит двойник?

— Какое там, — вздохнула Марина. — Признаться, Агнес, я на это надеялась. Но перед нами предстал совсем другой человек.

— Так зачем же вы с ним остались? — не понял Алексей.

— Как зачем? — посмотрел на него воевода. — Марина ведь уже коронована была. Моя дочь царица и Московская земля ее по праву. Новый Дмитрий мечтает въехать в столицу и сесть на престол. Так и мы об утраченном мечтаем.

Агнеша видела, что Марина с отцом не согласна, но как всегда не смела перечить папеньке.

— Так вот, Агнес, — подступился пан Юрий к тому вопросу, который хотел ей задать. — Шуйский заключил союз со шведами, давним врагом Речи Посполитой. Этот союз развязал руки королю Сигизмунду, и он с армией движется на Москву. Можешь ли ты предвидеть, какой вариант для нас будет наилучшим — остаться с тем, кто выдает себя за Дмитрия или примкнуть к войску короля?

— Я думаю, — осторожно начала Агнеша, — вам надо перейти к Сигизмунду и ехать домой. Понимаете, за всеми этими предателями боярами и самозванцами Лжедмитриями, стоит великая страна. Страна, которая верна традициям, преданиям прошлого, которой чуждо все иноземное. Она встанет на защиту своей земли, не допустит власти над собой самозванцев и чужих королевичей.

— Отченко, давай сделаем, как говорит Агнес, — взмолилась Марина. — Я так устала от этой войны, от этого ужасного военного лагеря.

— Я подумаю, — задумчиво произнес великий интриган и комбинатор. — Уйти к королю нам будет не так-то просто. Нас же стерегут здесь. Пока мы подле нового Дмитрия, у людей остается вера, что он действительно сын царя Ивана, но стоит нам сбежать, он лишится поддержки большинства. Во всяком случае от него отвернутся те бояре и дворяне, что сейчас с ним. И останется Дмитрий лишь с откровенно разбойным людом, кого интересует одна нажива.

— Вы можете разместиться в моем шатре, — предложил Станислав. — Места вам троим хватит. Да и лучше так, в лагере женщин мало. Появление Агнес вызовет ажиотаж.

— Будешь безвылазно сидеть в шатре, — сказал ей Ворон.

Но безвылазно не получилось. Уже следующим утром на тушинский лагерь напало московское войско царя Василия Шуйского. Войско появилось со стороны речки Ходынки. Вперед людей двигалась передвижная крепость.

— Ганя, ты спрячешься с Мариной, — велел Ворон, — Станислав говорит, неподалеку изба с большим подполом. Марина и другие женщины там постоянно во время налетов таятся.

— А ты?

— У меня выбор невелик, — забрал он один из предложенных Станиславом мушкетов.

Агнеша вдруг увидела Алексея с ружьем в руках.

— Ты что это задумал?

— Иду биться с неприятелем, — неуместно весело ответил братик.

— Какие они нам неприятели? Русские же люди.

— Так и с этой стороны русские. Агнеш, не приставай. Ты же знаешь, я в тире все мишени выбиваю.

Она не стала спускаться в подпол. Наблюдала за сражением из окна избы. К ней присоединилась и Марина.

Вокруг все ревело, шумело и билось. С двух сторон стреляли арбалетчики. Пехота смешивалась с конницей, и не понять было где свой, где чужой. Выстрелы, крики, скрипы — все слилось в гул. Кони застревали в канавах и ломали себе ноги. Упавших на землю всадников, быстро добивали.

У Агнеши стучало сердце, стучало в висках, к страху потерять Януша добавился страх за брата. Когда битва закончилась, Агнеша буквально тряслась от волнения. Она так и не поняла, кто выиграл, потому что напавшие уходили обратно к реке, а тушинцы возвращались в лагерь, никто никого не преследовал.

Те девушки и женщины, что прятались в подполе, выбрались наружу. Пятнадцать, не больше, — прикинула Агнеша. Она уже знала, что эти женщины составляют свиту Марины и были набраны из родственниц бояр и дворян, примкнувших к Лжедмитрию.

— К их группе подъехал всадник на взмыленной лошади.

— Эй, царица! — пренебрежительно обратился он к Марине. — Вели своим девкам с ранеными помочь.

Он уже собрался было скакать прочь, но натянул поводья, остановил лошадь.

— Кто это с тобой, Маринка? Новенькая?

Мужчина вел себя развязно, нагло и в упор смотрел на Агнешу. Неужели это Лжедмитрий II? — недоумевала она. Следуя описаниям Саши Черных, этот Дмитрий должен быть совсем незначительным человечком. Но если он такой, пожалуй, первый Дмитрий нравился ей больше.

— Не по твоим зубам птичка! — рявкнула на всадника Марина. — Поди прочь. А с ранеными мы поможем.

Ничего себе, — обалдело глядела Агнеша на свою подругу. — Вот это ее жизнь закалила. Куда девалась тихая, воспитанная девочка?

Мужчина презрительно скривился.

— Увидимся, красавица, — подмигнул он Агнешке и умчался раздавать приказы.

— Господи, Марина, как ты только смогла признать этого варвара?

Неужели подруга настолько послушна воле отца, что добровольно согласилась разделить судьбу с таким хамом?

Волнение ее улеглось, так как она заметила Януша и Алексея. Они направлялись в их сторону.

— Ты подумала, что это был Дмитрий? — меж тем спросила Марина.

— А разве нет?

— Нет, слава Богу. Дмитрий сейчас стоит лагерем под Тверью и пытается попасть в столицу. Супротив него князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский с войском. Не дает дальше Твери пройти.

— Так кто этот всадник?

— Литовский князь Роман Ружинский, главный гетман моего так называемого мужа. Ни с кем и ни с чем не церемонится. По большей части времени бывает нетрезв. Он фактически всем тут заправляет. Агнес, держись от него подальше. Князь опасен.

— Что он хотел? — обнял Ворон Агнешу, недобро глядя вслед удаляющемуся Ружинскому.

— Просил помочь с ранеными, — опередила Агнеша ответ Марины.

Она побоялась, что узнай Ворон об интересе к ней князя, вспылит и чего доброго устроит разборки. А он нужен был Агнеше только живым.

Алешка ее удивил. В глазах брата плескался азарт. Давненько не замечала она за ним такой взбудораженности.

Видеть убитых и раненых после жестокой бойни оказалось для Агнеши существенным испытанием. Причем Марина и другие женщины держались совершенно спокойно. Неужели к такому можно привыкнуть? — размышляла она, глядя на их хладнокровие.

Разорванные горла, выбитые сухожилия, ошметки мышц, отрубленные конечности, кровь вперемежку с рвотой и каловыми испражнениями. Одних раненых войсковой врач поручал переносить солдатам в специальный шатер, на других указывал женщинам, объяснял, что требуется сделать, при виде иных — лишь разводил руками.

До конца лета, всю осень и первый зимний месяц они провели в тушинском лагере. Агнеша познакомилась с Дмитрием номер два после того, как тот вместе с войском, побитым князем Михаилом Скопиным-Шуйским, вернулся из Твери. Этот Дмитрий не произвел на нее решительно никакого впечатления. Предыдущий хотя бы держался царственно и обладал некой харизмой, способной увлечь за собой и красивой легендой о воскрешении царевича. Этот же царек выглядел малодушным и нервным. От него часто разило спиртным, а еще Агнеша приметила, что он таскает в свой шатер любовниц. Марина не может не знать, — думала она, — но раз не устраивает сцен, возможно, подруге только на руку, что противный ей супруг спит с полюбовницами, а не с ней.

— Ганя, князь Ружинский не позволяет себе лишнего? — как-то спросил ее Ворон.

— Нет. Не волнуйся. Все в лагере знают, что я с тобой, и меня никто не обижает.

Вот опять, — размышляла Агнеша, — как Янушу удается так остро чувствовать все, что с ней связано? Роман Ружинский доставал ее изрядно и делал это очень тонко и хитро. Попросту играл с Агнешей в кошки-мышки. Князь никогда не задевал ее в присутствии других, казался равнодушным. Но стоило Агнеше оказаться где-нибудь одной, он тотчас возникал рядом. Как будто специально следил. Пока ей удавалось отбиваться от его назойливых приставаний, но она видела, как гетман раззадоривается и боялась, что в какой-то миг он насильно сломает ее оборону. Но и Янушу с Алешкой сказать не могла. Литовский князь пользовался в лагере большим авторитетом, был скор на расправу и частенько вершил самосуд. Если она пожалуется брату или любимому, они в стороне не останутся и тогда, Агнеша не сомневалась, Ружинский найдет способ их убить.

Особенно свирепствовал гетман в дни военных неудач. Напивался и искал на ком выместить зло. Иногда от его рукоприкладства страдал и царек Дмитрий.

Тряпка, — думала об этом Дмитрии Агнеша. — Даже подчиненные его не уважают. Хорошо, что он никогда не сядет на Московский трон.

Польский король уже ступил на русскую землю и стоял под Смоленском.

— Дмитрий задолжал войску денег, — сообщил пан Юрий Мнишек, когда дождливым октябрьским вечерком уже привычной компанией собрались в его шатре. — Ему служит немало поляков. И они в раздумьях, поддерживать дальше царя Дмитрия и царицу Марину, чтобы получить жалованье после взятия Москвы или бежать к более платежеспособному королю.

— Москву еще надо завоевать, — усмехнулся Станислав. — И тут я уже склонен согласиться с Агнес — самозваного Дмитрия в столицу не пустят.

— А значит, заслуженной награды не будет, и польским солдатам разумно идти к Сигизмунду. Нам надо бежать с ними, будет шанс отбиться от преследования, — решил пан Юрий.

— Среди солдат может обнаружиться предатель, — высказался Ворон. — За мелкую монету выложит замысел о побеге Ружинскому, и вашу семью еще более стеречь начнут.

— Тоже верно, — согласился воевода. — Попробуем ни с кем не договариваться, а аккуратно выяснить, когда наши соотечественники соберутся бежать из лагеря и присоединиться к ним в самую последнюю минуту.

Но ничего выяснять не пришлось. Слишком быстро закрутились последующие события, которые в очередной раз развели дороги Марины и Агнеши.

Армия Дмитрия терпела поражение за поражением. Неудачная осада и штурм Троице-Сергиева монастыря, кровопролитные бои под Александровской слободой и неожиданное бегство самого Дмитрия в Калугу.

— Почему именно в Калугу? — удивлялся Алексей.

— Вот же, скотина! — ругался Станислав. — Бросил жену в военном лагере, среди грубой и разнузданной толпы мужчин.

— Я знаю, почему он в Калугу отправился, — сказала Марина. — Этот город на его стороне, там стоит большой отряд казаков, почти две тысячи человек. Дмитрий показывал мне письмо их атамана Заруцкого. Казаки готовы помогать ему дальше. А здесь он опасался за свою жизнь и хотел избавиться от власти над ним Ружинского.

— Но тебя-то почему бросил? — не мог поверить Станислав.

Марина промолчала, а Агнеша заметила, как напряжена была ее подруга и сильно расстроена. Неужели успела привязаться к Дмитрию?

Через несколько дней служанка Марины доложила пану Юрию, что принесла царице завтрак, но той не оказалось в шатре.

— На ее постели конверт лежал. Подписан — «Моему отцу», — отдала девушка письмо воеводе.

Пан Юрий сначала сам прочел послание дочери, затем зачитал вслух для остальной компании.

«Папенька, прости, что бросаю тебя и Станислава. Но я вынуждена последовать за Дмитрием в Калугу. Не из-за любви к нему. Он кое-что украл у меня. Эта вещь для меня бесценна, и я не могу позволить Дмитрию распоряжаться ею. Я раздобыла мужской гусарский костюм, подкупила одного из солдат. Сегодня его назначили в караул, и он поможет мне бежать.»

— Скорее всего, письмо уже прочли до нас, и в лагере знают о бегстве Марины, — предположил Януш.

— С чего ты так решил? — удивился Алексей, который очень сдружился с Янушем и Станиславом.

— У служанки дрожали руки, когда она конверт передавала. К тому же, эта девчонка греет постель гетмана. Нетрудно догадаться, — объяснил Ворон. — Сейчас сюда штаб Дмитрия явится во главе с Ружинским.

Так и случилось. Не прошло и десяти минут, как на пороге шатра Мнишека объявился глава тушинского войска.

— Сбежала Маринка? — усмехнулся он. — Надо же, не устерегли Дмитрия, а теперь и девку его. Ловко она с мужским костюмом придумала. Вы, Юрий, и ты, Станислав, отныне живете в одном шатре, без охраны ни шагу.

— Мы-то вам зачем? — возмутился воевода.

— Как зачем? Пока вы здесь, в лагере, для всех, включая наших врагов, Дмитрий уехал в Калугу по делам. Не первый же раз он посещает дружественные города. И в Ярославле был, и в Вологде. Маринка за ним поехала? Так соскучился он по ней, — засмеялся князь, — вот и вызвал к себе. А отец нашей царевны, как и ее брат, спокойно на месте сидят. Все решат, что не бегство это, а план стратегический.

— Согласен. Доля разума в твоих словах, гетман, есть, — признал пан Юрий Мнишек.

— Кто-нибудь знает, что мог такого Дмитрий у моей дочери украсть, что она за ним в погоню кинулась? — спросил он, когда Ружинский с приспешниками покинули его шатер.

— Я догадываюсь, — ответила Агнеша. — Подарок князя Корыбут-Збаражского — жемчужный кораблик, плывущий по серебряным волнам. Марина его очень берегла.

Почти весь день Алексей и Агнеша помогали Станиславу перебираться из их общего шатра к его отцу. Януш куда-то уехал.

— Не волнуйся обо мне. Я вечером вернусь, — поцеловал он Агнешу в щеку. — У меня встреча на сегодня назначена в деревне Городище.

Агнеша боялась оставаться без него, но раз он не звал ее с собой, значит, так надо.

— Алеш, тебе не пора домой? — спросила она брата после того, как с переездом Станислава было покончено. — Найдем подходящую дверь, и я тебя обратно выведу. Нам ведь никто лагерь не запрещает покидать, только Мнишекам.

— А сама здесь останешься?

— Конечно. Прижилась я уже тут, как будто и не было у меня другого дома. Без Януша не смогу я уже жить. Понимаешь, любовь между нами сильная.

— Это я и сам вижу. Парень от тебя совсем голову потерял. Даже поездка его сегодняшняя с тобой связана, — проговорился Алексей.

— Вот как? Расскажи.

— Нет. Чужие секреты выдавать не намерен. Скоро сама все узнаешь. Честно говоря, завидую я вам. Сам не прочь голову от девчонки потерять, да не нравится так сильно никто.

— Может плохо смотришь? — съязвила Агнеша.

— Ты про Людочку Смолину? — сразу понял Алексей.

— А что, она красивая и тебя любит.

— Агнеш, неинтересно мне с ней. Она из той породы женщин, которые хотят выйти замуж и превратиться в примерную жену и мать.

— И что в этом плохого? — удивилась Агнешка.

— Ничего плохого. Только я такую женщину не хочу. Мне нравятся авантюрные натуры, девчонки с огоньком, готовые к приключениям.

— Знаю я одну такую, — улыбнулась Агнеша, вспомнив неугомонную Ефросину.

— Да? — заинтересовался Алексей. — И кто же она? Я ее видел?

— Не видел. Ефросина — младшая сестра Марины Мнишек. Соответственно и живет она в этом времени.

— Вот видишь, — с азартом поглядел Алексей на сестру, — у меня еще тут дела есть, а ты домой торопишь.

Агнеша рассмеялась, но вдруг спохватилась.

— Ты что, серьезно? Я же пошутила. Она маленькая еще.

— Маленькая? И сколько ей лет?

А правда, сколько лет Ефросине? — задумалась Агнеша.

— Когда я попала в эту реальность впервые, шел одна тысяча шестьсот четвертый год. Ефросине тогда было четырнадцать лет. А сейчас какой год?

— Начало одна тысяча шестьсот десятого, — ответил Алексей. — Выходит, ей сейчас двадцать лет. Вполне себе подходящий возраст для амуров, не находишь?

— Может и так. Только она, наверное, давно замуж вышла. Помнится, пан Юрий ее за венгерского принца собирался сосватать.

— Мнишек ведет переписку с родными. Я сам у него пачки писем от пани Ядвиги видел. Пойдем, спросим у него, замужем Ефросина или нет.

— Леш, ты чего? Остынь. Зачем тебе это?

Но брат заставил ее все-таки наведаться к Мнишеку-старшему. Агнеше пришлось сделать вид, будто интересуется она из праздного любопытства. Пан Юрий подвоха не усмотрел.

— Свадьба с принцем сорвалась. Помер венгр, — с сожалением сказал воевода. Причем жалел он не умершего принца, а то, что не выгорел выгодный брак для его дочери и их семьи в целом. — Не подыскал я для нее пока стоящую кандидатуру.

Агнеша передала информацию брату, и тот всерьез настроился на знакомство с Ефросиной.

— Пан Юрий никогда не одобрит твою кандидатуру, — смеялась Агнеша.

— А этого и не потребуется. Если эта малышка такая, как ты говоришь, я ее с собой в наше время заберу.

Агнеша с любопытством посмотрела на брата. Он прямо-таки лучился энтузиазмом. Ей вдруг вспомнились линии на руке Ефросины и то, что она сама нагадала девочке.

Ворон вернулся, как и обещал, к вечеру.

— Ты голодный, наверное. Я сейчас попрошу принести тебе поесть, — засуетилась Агнешка.

— Не надо, — крепко обнял он ее. — Я в деревне поел. И привез тебе кое-что.

Януш стал распаковывать большой сверток. Такой большой, что у Агнеши не появилось ни единой догадки, что это он ей такого привез. Но когда Януш достал, да развернул…

— Это мне?

— Зима в этом году холодная, а у тебя полушубок короткий, вот я и подумал.

— Ты купил мне шубу? Из рыси?

Шубка была настолько хороша, что Агнешка даже вспотела от нетерпения. Она очень хотела ее примерить и никогда не снимать с себя.

— Шубу. Из рыси, — подтвердил Ворон. Он уже хорошо разбирался в вербальных сигналах, исходящих от Агнеши, так что понял, его подарок пришелся по душе.

Помог застегнуть счастливой Гане меховое чудо.

Шуба оказалась впору и очень к лицу девушки.

— Будто на меня шили, — любовалась Агнеша своим отражением в зеркале.

— Так на тебя и шили, — сдал Алексей друга. — Твой мужчина заставлял меня пуговицы подбирать. Сам видите ли не разбирается.

— Януш, мне очень-очень нравится. Спасибо тебе большое, — стала целовать она его лицо.

— Пойду-ка я в карты со Станиславом поиграю, — ретировался Алексей. — Часа через два вернусь.

Они были благодарны ему. В этом лагере им редко удавалось побыть наедине, поэтому, когда такие минуты выдавались, парочка не теряла времени.

Через пару дней Роман Ружинский позвал знатных русских и поляков поохотиться. Воевода и Алексей остались в лагере. Первый, потому что уже не имел сил и здоровья на такую забаву, а второй попросту не умел держаться в седле. А вот Януш и Станислав с удовольствием приняли приглашение. В родной Польше, где имелись великолепные охотничьи угодья, мужчины частенько охотились на волков, кабанов и медведей. Так что им было в радость поскакать по лесу, хотя бы и за куницей.

Агнеша решила погулять, может быть дойти до одной из деревень. За несколько месяцев она хорошо изучила округу и знала куда какая дорога ведет. В результате отправилась побродить вдоль берега замерзшей реки. Ушла довольно-таки далеко, немного испугалась и повернула обратно. Толька пошла не понизу, а забралась на крутой склон и шла уже поверху, любуясь заснеженными просторами.

В новенькой шубе было невероятно тепло и удобно. Интересно, сколько Януш заплатил за нее? — думала она. Агнеша знала, что он взял богатые трофеи после нескольких сражений — ножны с каменьями, шапки, отороченные дорогим мехом, перстни. Потом продал все это заезжим купцам. Она нисколечко не осуждала его. Не забрал бы он, забрали другие. Мертвым эти сокровища уже без надобности. А им нужны были деньги. Марина рассказывала ей, как поляки выживали в Ярославле во время ссылки.

— Из казны на нас выделяли такие скудные средства, что мы приспособились обменивать на еду то, что привезли еще из Польши. Продавали столовое серебро, дорогие одежды, оружие, конские сбруи.

Вот и они теперь с Янушем и Алешкой тут выживали.

Агнеша внезапно застыла. Из кромки леса выскочил всадник. Следом еще один. В крупе того коня, что мчался первым, торчала стрела. Как и из спины его наездника, князя Романа Ружинского, который едва держался в седле и не мог остановить разгоряченную и испуганную лошадь. А та неслась прямо к крутому обрыву над рекой. Вторым всадником оказался Януш Врона.

В первую секунду, когда две лошади пронеслись мимо нее, она подумала, что это Ворон выпустил стрелу в князя и теперь решил добить его, но ее подозрение оказалось неверно.

Лошадь под гетманом не свалилась в овраг, встала на дыбы, удержалась и умчалась прочь. А вот князь свалился. Но и Ворон успел спрыгнуть со своего коня и поймать за руку раненого. Только вытаскивать того не спешил.

— Ганя, — обернулся он к ней, — в князя стрелял один из его собутыльников. Я могу сейчас закончить начатое им. Что скажешь?

Она переводила взгляд с любимого на обессиленного Романа. С одной стороны, смерть ненавистного гетмана решит многие их проблемы, с другой, чтобы вот так…

— Не будет мне пощады, да, красотка? — прохрипел Ружинский.

На лице Ворона заходили желваки. Сейчас у него было такое же выражение лица, как тогда, когда он полез в драку со стрельцом из охраны первого Лжедмитрия.

— Януш, вытащи его, — тихонько попросила она.

Князя посадили на коня Януша и медленно побрели к лагерю.

— Я ваш должник, — неожиданно произнес спасенный. — Просите награду.

— Отпусти Мнишеков в стан к Сигизмунду. И мы с ними уедем, — не раздумывая, произнес Януш.

— Добро. Уйдете ночью. Караул спать будет.

— Отпустишь? Правда? — не поверила Агнеша.

— Дело царя Дмитрия швах. Никакие казаки ему не помогут. А нас тут перебьют всех, — спокойно сказал князь. — Так что, уматывайте.

Гетман не обманул. Караульные спали. Более того, беглецов ждали сани с кучером.

— Вы взяли с собой икону? — заметила Агнеша в руках воеводы дощечку в окладе с образом Богоматери и младенца.

— В день, когда в Москве убили царя Дмитрия и многих моих соотечественников, я молился именно этой иконе, — ответил пан Юрий. — Во время молитвы в меня выпустили стрелу, она ударилась аккурат рядом с моей головой. Я уверен, это Богородица сохранила мне жизнь. С тех пор, я с этой иконой не расстаюсь.

Агнеша собралась возразить, что это она отвела руку стрельца, за что даже получила деревянной рукоятью лука по лицу, но передумала. Что если пан прав, и сама Богородица привела ее тогда к стрельцу, натянувшему тетиву?

Алексею с Агнешей было в новинку путешествие на больших санях и им нравился этот опыт.

— Свободушка! — закричал Алешка.

— Вольная волюшка! — неожиданно подхватил Станислав.

Далеко разносилось эхо их радостных голосов.