Марсельская авантюра

15

Средиземное море казалось поверхностью черного стекла, а высоко в небе уже сиял молодой месяц, когда «Плавучий фунт» вышел из порта Сен-Тропе и повернул на запад, к Марселю.

Лорд Уоппинг чувствовал, что должен лично наблюдать за воплощением в жизнь идеи, пришедшей ему в голову на верхней палубе, и не желал терять ни минуты. С неприличной поспешностью он распрощался со своими гостями и согнал их по трапу вниз, на причал, к большому неудовольствию Аннабеллы, совсем не желавшей расставаться с Сен-Тропе, который она считала своим духовным домом, по крайней мере летом.

— Я очень расстроена, дорогуша, — сообщила она, демонстрируя редкое умение дуться и говорить одновременно. — Форситы — ну, знаешь, Дикки и Фиона — заказали на вечер столик в «Библосе», а потом мы хотели потанцевать. И вот пожалуйста! Какая скука! Неужели непременно надо возвращаться?

— Да, непременно, — буркнул Уоппинг и добавил фразу, которая всегда безотказно действовала в подобных ситуациях: — Это бизнес.

Опыт научил его, что в голове Аннабеллы слово «бизнес» было синонимом Картье, Диора, Виттона и прочих приятных вещей, количество которых у нее заметно увеличивалось после каждой успешной сделки Уоппинга. Поэтому для Аннабеллы бизнес всегда стоял на первом месте. Она поспешно удалилась, чтобы утешиться шампанским в компании Крошки Де Салиса, а Уоппинг, оставшись в одиночестве, принялся расхаживать по пустой каюте.

Вот-вот должна была состояться презентация его проекта. В случае успеха банки от него отстанут, а в кармане прибавится немало миллионов. Презентация парижан, которую Патримонио попросту саботировал, не произвела на комитет большого впечатления. Но оставался американец. Ему вспомнились слова председателя: «Разумеется, если убедить этого американца добровольно снять свою заявку, наши шансы значительно возрастут».

Несомненно возрастут. Вот только как его убедить? Уоппинг снова припомнил два своих излюбленных метода — подкуп или насилие — и еще раз от них отказался. Если проект американца победит, он сделает на нем столько денег, что любая взятка, которую лорд может предложить, будет смехотворной, да и насилие вряд ли поможет, если только это не убийство. В любом случае заявку американец должен снять сам и добровольно. Потягивая коньяк 1936 года, лорд Уоппинг смотрел в иллюминатор и снова прокручивал в голове ту идею, которая осенила его после звонка Патримонио. Чем больше он о ней думал, тем больше она ему нравилась. И к тому времени, когда он решился переступить порог каюты, где его ждала все еще раздраженная Аннабелла, жизнь стала казаться не такой уж скверной.

Утром «Плавучий фунт» уже бросил якорь на своей прежней стоянке у Фриульских островов, и настроение на яхте заметно улучшилось. За завтраком лорд Уоппинг был воистину душой компании. Аннабелла перестала дуться, после того как ей пообещали рейд по лучшим бутикам Марселя и ланч в «Пероне». Рей Прендергаст отпраздновал изменения в обстановке шикарным английским завтраком из сосисок, бекона, яичницы, бобов и двух жирных поджаренных гренок. А экипаж просто радовался тому, что из респектабельного, буржуазного Сен-Тропе они вернулись в Марсель, где гораздо больше возможностей расслабиться и побуянить.

Выбирая первую за день сигару, лорд Уоппинг насвистывал что-то оптимистическое. Он был благодушен и расслаблен, как это обычно случается после того, как найдено решение серьезной проблемы, и решил позвать Рея Прендергаста, чтобы поделиться хорошей новостью.

— Рей, кажется, я придумал, как разобраться с этим чертовым янки и его многоквартирными бараками. Мы снимем его с забега, и сейчас я расскажу тебе как.

Прендергаст слушал, и на его лице недоверие постепенно сменялось интересом, а потом и одобрением.

— Это, конечно, немного рискованно, Билли, но вполне может сработать. Я поговорю с Брайаном и Дейвом. Главное, выбрать правильный момент. Но сначала нам надо узнать, где он живет. И еще. Нам потребуется врач, который не задает глупых вопросов. Понимаешь?

— Предоставь это мне, — кивнул Уоппинг и взмахом сигары отослал Прендергаста прочь.

Оставшись в одиночестве, он потянулся за телефоном.

— Жером? У меня к вам пара вопросов. Я тут думал над нашей маленькой проблемой, и мне надо узнать, где поселился наш приятель-американец. У вас есть его адрес?

— Разумеется. — Патримонио выдвинул ящик стола и извлек оттуда папку. — Все участники тендера при регистрации должны были предоставить контактную информацию. Сейчас найду… Да, вот он: Шемен дю Рука-Блан. Полный адрес и телефон нужны?

Пока Уоппинг записывал, Патримонио не сдержал любопытства:

— А что вы задумали?

— Так, немного того, немного сего. Да, еще один вопрос: у вас есть прирученный врач? Знаете, такой, который не задает лишних вопросов.

По чистой случайности у Патримонио нашелся и врач, он сам несколько раз пользовался его услугами после неосторожных контактов с юными леди.

— Думаю, с этим я смогу вам помочь. А для чего вам нужен врач?

— Жером, вам лучше этого не знать.

— Да-да, разумеется. Так вот, могу порекомендовать вам доктора Хофман. Немка, но очень неболтливая и очень — как бы это выразиться? — готовая к сотрудничеству. К тому же хорошо говорит по-английски.

— Женщина?

— Да. Но не волнуйтесь, она ничем не хуже любого мужчины. Позвонить ей?

Уоппинг улыбался, когда вешал трубку. День складывался даже удачнее, чем он ожидал.

После того как презентация закончилась и члены комитета получили ответы на все свои вопросы, Сэму и Элене оставалось только сидеть сложа руки и ждать решения. А потому они позволили устроить себе небольшой отпуск и поближе познакомиться с arrière-pays — окрестностями Марселя.

Они обследовали самые фешенебельные районы в округе — Люберон и Альпий, — где, как уверяют, за каждым забором прячется известный политик или кинозвезда. Они любовались розовыми фламинго в Камарге, безлюдными просторами Верхнего Прованса, заглядывали на живописные деревенские рынки и на ярмарку антиквариата в Иль-сюр-Сорге. По дороге — иногда в гаражах, иногда в замках восемнадцатого столетия — они дегустировали лучшие вина Прованса: холодное и сладкое «Бом-де-Вениз», богатые и насыщенные красные из Шатонеф-дю-Пап, благородные rosés из Тавеля.

А еще они ели, и еда была всегда хороша, а иногда и незабываема. Перед отъездом Филипп вручил им список своих любимых заведений, и они быстро переняли французскую привычку строить планы на день, ориентируясь на желудок. В часы ланча и ужина они обычно осматривали именно те достопримечательности, которые располагались поближе к какому-нибудь маленькому, но популярному ресторану, в котором творил знаменитый шеф-повар.

Неудивительно, что никакие мысли о проекте, презентации и тендерном комитете не тревожили их в эти праздные, неторопливые, наполненные солнечным светом дни. Время, казалось, остановилось. Элена была на вершине блаженства, да и Сэм чувствовал то же самое.

Тем временем где-то далеко-далеко, за миллион миль от них, проходила официальная презентация проекта Уоппинга. В помощь ему, а вернее, для того, чтобы провести презентацию от его имени, был призван Фредерик Мийе, юноша с безупречной репутацией, легко говорящий на двух языках и к тому же кузен Жерома Патримонио, перенявший его вкусы в области одежды и парфюмерии.

Уже во время выступления Фредерика стало ясно, что в зале присутствуют по крайней мере двое горячих сторонников проекта. Уоппинг и Патримонио в унисон кивали при демонстрации каждой новой схемы или графика и время от времени вполголоса подавали одобрительные реплики: «Bravo, bonne idée»[55] и «très bien» — от Патримонио, и «Так держать, малыш» и «Давай, давай!» — от Уоппинга, который с каждой минутой чувствовал себя все увереннее.

Не успел Фредерик закончить, как Патримонио вскочил на ноги и на правах председателя подвел итог тому, что они только что услышали.

— Прежде всего, позвольте мне поздравить лорда Уоппинга и его коллегу месье Мийе с безупречно проведенной и крайне интересной презентацией, — после ритуального подергивания манжет и приглаживания волос заговорил он.

Покончив с любезностями, Патримонио чуть нахмурил брови, и его лицо приобрело серьезное, искреннее и глубоко сочувственное выражение продавца, готового атаковать клиента.

— Этот проект, на мой взгляд, полностью отвечает всем нашим требованиям. С точки зрения архитектуры не сомневаюсь, что уже скоро это здание станет одной из достопримечательностей Марселя и придаст современное, актуальное звучание всей береговой линии города. Кроме того, как вы уже слышали, воплощение этого проекта поможет создать сотни рабочих мест для марсельцев. И не только на период строительства, но и на постоянной основе, ибо для эксплуатации и обслуживания всего того оборудования, о котором нам сейчас рассказали, потребуется множество рук. Пока трудно в точности подсчитать, какой именно доход принесет этот проект в городской бюджет, но, несомненно, он будет очень и очень значительным. И в конце позвольте мне сказать несколько слов о том, что я считаю самым важным, о моем пунктике, так сказать. — Тут он сделал паузу, чтобы у членов комитета было время оценить самоиронию председателя и улыбнуться. — Вертикальное пространство, джентльмены. Вертикальное пространство. Драгоценнейший ресурс, которым так часто пренебрегают. Но в этом проекте оно используется максимально, как это и должно быть. Без малейших колебаний я рекомендую членам комитета именного этого участника тендера.

Позже в баре отеля «Софитель» Уоппинг и Патримонио делились впечатлениями.

— Какие-то заторможенные ребята в этом вашем комитете, — брюзжал Уоппинг. — И вопросов почти не задавали. Как, по-вашему, им понравилось?

Патримонио не торопясь отхлебнул виски.

— Не забывайте, что эти люди зарабатывают на жизнь как раз тем, что присматриваются и выжидают. Вот и мы подождем и посмотрим. Им нужно какое-то время, чтобы все переварить. До принятия решения еще десять дней, и я использую их для некоторого лоббирования — пара ланчей, бокал шампанского после работы…

Патримонио развел руками, словно демонстрируя широкий спектр стимулов и мотиваций, доступный для человека с его положением.

Уоппинг молчал. Он думал о своем собственном методе лоббирования.

По рю де Ром Рей Прендергаст поднялся до невысокого здания, стоящего чуть в стороне от дороги. На самой блестящей из всех висящих у входа медных табличек было красиво выгравировано: «Доктор Роми Хофман». Юрист нажал на кнопку, раздался щелчок, и дверь отворилась.

Его встретил помощник доктора, здоровяк с блестящей выбритой головой, одетый в белый тренировочный костюм. Он проводил Прендергаста в пустую, абсолютно белую приемную, где на низком столике соседствовали старые номера «Штерна», «Пари Матч» и «Гала».[56] Висящий в углу телевизор транслировал рекламный ролик, в котором две молодые дамы горячо обсуждали средства при менопаузе.

Прендергаст взглянул на часы. Он сделал ошибку, придя вовремя, хотя прекрасно знал, что пунктуальность — самый ненавистный враг представителей медицинской профессии. Прождав почти двадцать минут, он наконец услышал, как механический голос из динамика приглашает его зайти в кабинет.

Доктор Хофман оказалась невысокой жилистой женщиной лет сорока, одетой в белый хирургический костюм, с висящей на шее хирургической маской. Темные волосы у нее были коротко подстрижены, а глаза скрывались под затемненными стеклами очков. Жестом она предложила Прендергасту сесть.

— Месье Патримонио предупредил меня о вашем визите. Выкладывайте, что вы от меня хотите.

Рей Прендергаст глубоко вздохнул и начал рассказ.

Для Брайана и Дейва, как объяснил лорд Уоппинг, это был последний шанс восстановить свою репутацию. Операция с журналистом прошла наполовину удачно, но все-таки этого было недостаточно для того, чтобы он перестал писать свои гнусные статейки. А уж об операции с шатром на пляже лучше вообще не вспоминать. Там они, по выражению лорда, облажались окончательно.

На этот раз промашки быть не должно. Но, как решили Брайан и Дейв после брифинга у Уоппинга, ее быть и не может, потому что такое задание как раз для них: немного детективной работы, немного слежки и чуть-чуть криминала в конце. Раз плюнуть. Они арендовали скромный «пежо», купили карту Марселя и, прибыв утром на Шемен дю Рука-Блан, заняли удобную позицию чуть в стороне от ворот нужного им дома.

Время текло невыносимо медленно. Люди приходили и уходили, но это были совсем не те люди, которые их интересовали. В машине, хоть она и стояла в тени дерева, скоро стало чудовищно жарко. А Дейва чуть не арестовали, когда один из местных жителей заметил, как он справляет малую нужду под оградой его сада.

Скоро они научились узнавать тех, кто приезжал и уезжал регулярно: горничную Нану на ее мотороллере, экономку Клодин в «Фиате-500» и шофера Оливье в большой черной машине, иногда пустой, иногда с пассажирами. Но пока еще ни разу им не удалось увидеть одинокую женскую фигуру — ту, которую они ждали. Томительные часы превратились в томительные дни, небольшое разнообразие в которые вносила только слежка за Оливье, ездившим в город с каким-нибудь поручением.

Их терпение было вознаграждено в один солнечный полдень, когда гудки подъехавшего к воротам такси пробудили Дейва от сладкой дремоты.

— Пустое, — сказал Брайан, — значит, приехало за кем-то.

Дейв навел бинокль на такси и успел увидеть, что в машине только один пассажир и это женщина.

— Есть! — сказал он. — Поехали.

Держась на безопасном расстоянии, они по извилистой Шемен дю Рука-Блан доехали за такси до центра города, потом свернули на узкую улочку у Старого порта и выехали на рю Паради. Такси остановилось у здания с фасадом из черного стекла, и они увидели, как Элена Моралес, выйдя из него, заходит в дверь с надписью: «Studio Céline Coiffure».[57]

— Прическу пошла делать, — догадался Дейв. — Это нам подходит. Главное — найти, где припарковаться.

Через десять минут ожесточенной конкуренции Брайан умудрился втиснуть «пежо» на крошечный островок как раз напротив салона, вызвав целый шквал гудков и ругательств со стороны других водителей, которых он временно заблокировал. Молодой человек в потрепанном «рено», проезжая мимо, выставил в окно руку с воздетым к небу средним пальцем.

— И тебе того же, приятель, — проворчал Брайан. Ни черта не умеют себя вести эти французы.

— Ну, теперь уже недолго осталось, — успокоил его Дейв. — Шприц подготовил?

Брайан кивнул.

Они подождали несколько минут, потом вышли из машины, пересекли улицу и уставились в окна магазина мужской одежды, расположенного рядом с салоном.

Элена вышла на улицу, зажмурилась от яркого солнца, достала темные очки, и тут к ней приблизился Брайан с картой в руке.

— Простите меня, мисс, — вежливо сказал он. — Вы хоть немного говорите по-английски?

— Да, — кивнула Элена.

— Я тут, похоже, заблудился.

Он подошел к ней поближе и развернул карту. В это время Дейв быстро подскочил сзади и одним движением воткнул в обнаженную руку женщины шприц. Эффект был мгновенным. Голова Элены бессильно повисла, а ноги подогнулись. Подхватив женщину под руки, чтобы не дать упасть, они быстро перетащили ее через улицу и засунули на заднее сиденье «пежо». Прохожие если и заметили что-то, то не подали виду. В Марселе не принято вмешиваться в такие ситуации.

Брайан довольно ухмылялся, заводя двигатель.

— А сильная штука эта гадость в пробирке!

Сэм еще раз посмотрел на часы. Шесть тридцать — время, когда по всему Марселю в предвкушении ужина начинают урчать желудки. Они с Эленой договорились пообедать с Мими и Филиппом, но где же она? Сколько времени может занять простая стрижка? Или потом она решила пройтись по магазинам и забыла про все на свете?

Он позвонил ей на мобильник, но никто не ответил. Через двадцать минут попробовал еще, и потом снова — через десять. Никто не брал трубку. К половине восьмого беспокойство достигло уже такого предела, что он решил позвонить Ребулю. Через час тот перезвонил.

— Мои люди проверили все полиции и больницы. Никаких сведений о несчастном случае с кем-то похожим на Элену нет. Мне очень жаль, друг мой. Но мы не остановимся, будем искать дальше.

Весь этот ужасный вечер Сэм провел в обществе Мими и Филиппа. Они снова и снова безрезультатно звонили Элене. Филипп поднял все свои связи: информаторов, завсегдатаев ночных заведений, владельцев баров и клубов, приятеля, который владел частной сетью машин «скорой помощи». Нигде ничего. Вечер незаметно перешел в ночь, которая стала для Сэма самой долгой, мрачной и бессонной.

Устав мерить шагами спальню, он в отчаянии еще раз набрал номер. На этот раз ему ответили.

— Мы надеялись, что вы позвоните, — голос на том конце звучал как-то странно, словно его специально искажали, но вполне разборчиво.

Сэм сделал над собой усилие.

— Где Элена? — спокойно спросил он.

— С ней все в порядке.

— Дайте мне с ней поговорить.

— Боюсь, это невозможно. Она так сладко спит, жалко ее будить.

— Где она? Кто вы?

— Вам не нужно этого знать. А сейчас слушайте меня внимательно. Мы вернем вам мисс Моралес целой и невредимой, как только вы добровольно и без всяких условий снимете свою заявку с тендера. Можете придумать любую причину, кроме настоящей, разумеется. Вам ясно? Позвоните мне на этот же номер, когда все сделаете. И советую поспешить.

— А откуда мне знать, что вы сдержите слово?

— Неоткуда.

— Почему я должен вам верить?

— А у вас есть выбор?

В трубке раздался щелчок, и телефон замолчал.