Марсианка

7

Беатрис опустила голову, едва сдержав слезы отчаяния, злости и разбитых надежд.

Боже! Все кончено. Марк ушел. Я сама все испортила… Испортила? Нет, детка, не кори себя ни в чем! Во всем виноват один Марк. Это он задумал провернуть грязное дело за твой счет.

Даже нет — за счет Ричарда. А я? Разве ты сама не пошла бы на крайние меры ради Миро? — спросила Беатрис саму себя.

Однако тут же опять последовал упрек в излишнем самобичевании. И с чего это ей в голову взбрело оправдывать этого подлеца? Она не пожалела бы никаких денег и сил на то, чтобы иметь полотно Миро из чистой и искренней любви к искусству. А Марк гоняется за ним только ради наживы. Он как стервятник готов растерзать любого, кто чуть ослаб. Вот и она сама только что потеряла бдительность — и, пожалуйста. Чуть было не впустила Марка в свою спальню. Более того — в свое сердце. Беатрис горько усмехнулась. Действительно ли высокий, широкоплечий и сероглазый красавец еще не занял и уголка в ее душе?

Стоило Беатрис подумать о Марке, как его образ тут же встал перед ее глазами. Казалось, что не было этой жуткой ссоры и Марк никуда не уходил.

Беатрис помотала головой, пытаясь избавиться от мыслей о страстных поцелуях, обжигающих прикосновениях сильных мужских рук, мускусном аромате его кожи…

Хватит! — приказала себе Беатрис. И неожиданно пришло смелое и дерзкое решение: довольно терять драгоценное время. До рассвета осталось всего несколько часов.

— Беатрис?

Перед ней стоял Марк в одних спортивных трусах. Беатрис услышала шум воды. Видимо, он собирался принять перед сном расслабляющий душ. Беатрис с трудом оторвала взгляд от мускулистой груди, поросшей жесткими золотистыми волосками. Как бы ей хотелось прикоснуться к ней…

— Не стоило так хлопать дверью, — произнесла она с улыбкой, заглянув в его удивленные глаза.

— Неужели ты пришла только затем, чтобы сообщить мне об этом?

Взгляд Марка скользнул вниз и остановился на ногах Беатрис.

— Почему ты босиком?

Беатрис тоже опустила глаза. Надо же, она даже и не заметила, что выскочила из своего номера без туфель. Беатрис пожала плечами и рассмеялась.

— Ты же сам сказал, что я ненормальная. Почему же тебя удивляет, что я примчалась ночью в твой номер без обуви?

Марк сосредоточенно потер переносицу, затем неуверенно спросил:

— Так что тебе надо? Хочешь подать на меня в суд за сексуальное домогательство? Я бы даже не очень удивился. Только не забывай, что я могу выступить со встречным заявлением. Поверь, свидетелей у меня найдется множество. Буквально центральная улица Лос-Анджелеса.

— Я хочу остаться у тебя.

Марк вопросительно поднял брови.

— Что ты имеешь в виду под словом «остаться»? Впредь я буду всегда интересоваться у женщин, какой смысл они вкладывают в каждое произнесенное слово.

Упоминание других женщин больно укололо Беатрис, хотя она отдавала себя отчет в том, что не имеет ни малейшего права требовать от Марка хранить ей верность до скончания века.

— Я хочу заниматься с тобой любовью до самого утра, — медленно проговорила Беатрис, давая понять, что ее решение окончательно и бесповоротно.

— Ах, так! — воскликнул Марк с ироничной усмешкой.

Беатрис кивнула.

— Может быть, ты предложишь мне войти?

— Проходи. Не такой уж я изверг, чтобы позволять женщине морозить ноги на холодном полу.

— Только поэтому? — с нотками разочарования спросила Беатрис.

— Только поэтому, — отрезал Марк. — Впрочем, я вообще не вижу смысла тебе оставаться. В смысле заходить в мой номер, — пояснил он.

— Не видишь смысла? А… а как же мы? Недавно ты сгорал от нетерпения и страсти.

— А теперь, как видишь, я совершенно спокоен. Непоколебим, как скала, как выразился бы поэт байроновских времен. Точнее было бы сказать, что ты быстро остудила мой пыл.

— И ты… ты больше не хочешь меня? — запинаясь, пробормотала Беатрис.

— Нисколечко, — покривил душой Марк.

Он был готов на любые испытания и лишения, лишь бы на веки вечные лишить Беатрис ее самонадеянности и бравады. Пусть эта красотка раз и навсегда уяснит, что не все мужчины сгорали от желания уложить ее в постель. Хотя, похоже, именно так и было на самом деле. В том числе и он сам не удержался и попал в ее сети. Однако тот жалкий остаток мозгов, который пока еще остался не затронутым пагубной страстью, слава богу, не позволил Марку забыть о здравом смысле и самолюбии. Он еще раз напомнил себе, что ненавидит Беатрис. Впрочем, тот факт, что ему пришлось об этом напоминать — и более того, убеждать себя в этом, — говорил о многом.

— Ладно, поговорили и хватит. Девочкам и мальчикам пора баиньки, — язвительно сказал Марк, давая понять, что Беатрис прямо сейчас может отправляться в свой номер.

— Не пойду же я босиком! — упрямо заявила она, вздернув вверх подбородок.

— Да-а-а-а? Кажется, пять минут назад тебя это не очень-то беспокоило? Но если тебе действительно никак не добраться босиком, можешь позаимствовать мои тапочки. Только с возвратом. Не хочу, чтобы в этом шикарном отеле за мной закрепилась дурная слава мелкого воришки.

— Неужели ты предпочел бы репутацию великого мошенника? Мелкие кражи — не твой уровень?

— Беатрис, если ты затеваешь очередную ссору, то я уже сказал, что больше тебе не удастся лишить меня равновесия и хладнокровия. Поэтому тебе лучше покинуть мой номер. Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Для нас обоих.

— Возможно, лучше для тебя, но не для меня. — Беатрис приблизилась к Марку и нежно провела указательным пальцем по рельефно выступавшим мускулам на его груди.

Марк лишь усмехнулся.

— Долго будет продолжаться этот фарс? — спросил он после того, как Беатрис обвела горячим язычком вокруг его соска.

— Да что с тобой?! — воскликнула она, раздосадованная холодностью Марка. — Быстро же испарилась твоя любовь!

— Любовь? Не припомню, чтобы я говорил тебе когда-нибудь о любви. Речь шла о физическом удовольствии. Кстати, ты сама от него отказалась. Дубля не будет. Я не игрушка, которую можно завести в любой момент.

Слезы подступили к глазам Беатрис. Однако расплакаться перед унизившим ее мужчиной она себе не позволила.

— В общем, когда, наконец, соберешься уходить, не забудь прикрыть дверь. Не хотелось бы завтра не досчитаться чемодана. Лично я иду в ванную. И, дорогуша, иду я туда один, — добавил Марк, заметив, что Беатрис открыла рот, чтобы что-то сказать.