Машина «ПТ-10»

Глава третья ГЛАВНЫЙ КОНВЕЙЕР

Кто ж знал, что всё так получится!

Пока грузовик скользил по асфальту улицы Мира, поковки под Толей слегка пошевеливались. Иногда, сомкнувшись краями, они прищипывали мальчику кожу, и тогда Толе было больно.

Толя начал с любопытством рассматривать лежавшие под ним тёмнокоричневые куски откованной на кузнечном заводе стали, которые его отец возил и возил на автозавод и никак навозить не мог — так много их там надо… Мальчик попытался догадаться, какую часть автомобили будут делать из этих поковок. Но догадаться было невозможно, да и некогда было. Грузовик выкатился на старую булыжную мостовую, и все эти диски, кольца, бутылки, столбики и кулаки начали подпрыгивать, подниматься в воздух и с грохотом падать обратно на дно кузова. Шум поднялся такой, что, казалось, машина вот-вот должна рассыпаться на части.

Вместе с поковками поднимался в воздух и падал обратно сам Толя, Скоро бока мальчика заболели от всех этих беспрестанных ударов и толчков. Его вертело и так и эдак, бросало то в одну сторону, то в другую, несло то вперёд, то откатывало назад, и всё это приходилось проделывать на бугристой поверхности поковок.

Конечно, можно было добраться до кабины и постучать отцу. Но тогда пришлось бы возвращаться домой, да ещё неизвестно, как отнёсся бы отец к самовольной посадке на машину. Уж лучше было и не залезать в машину совсем… Но кто ж знал, что так получится! Ну, а раз забрался в машину, надо терпеть — будь что будет! И Толя, стиснув зубы, молчал.

К толиному счастью, старая булыжная мостовая скоро кончилась, и грузовик покатился по гладкой, недавно отремонтированной главной магистрали внутри заводского двора. Толе стало легче. Он добрался до борта и, вцепившись в него, выглянул из машины.

Грузовик мчался куда-то в глубь завода. По обе стороны магистрали красными кирпичными утёсами высились цехи. Окна у них были такие большие, что свободно можно было заехать в них на грузовике.

Виднелись длинные ряды садов с хлопотавшими около них рабочими. В другом окне мелькнули огромные тёмные печи, изрыгавшие длинные и острые языки пламени. Рядом с печами стояли рабочие, и казалось, что пламя вот-вот охватит их и они загорятся… В следующем цехе Толя заметил длинный ряд точил. Точильные круги быстро вертелись, и из-под них выбивались пышные хвосты золотистых искр.

Вдоль магистрали в два ряда росли молодые тополя. В промежутках между цехами можно было видеть небольшие скверики с посыпанными песком дорожками, с клумбами цветов, с искрящимися фонтанами на площадях. Здесь было много пустых скамеечек: должно быть, все были на работе.

Между тополями виднелись красные полотнища лозунгов, то и дело мелькали большие портреты людей.

Машина свернула налево, въехала в длинное приземистое здание, похожее на сарай и осторожно стала пробираться по узкому проходу, чуть не задевая бортами штабели поковок, таких же, как и те, что лежали в кузове машины. «Склад!» — подумал Толя и почувствовал себя неспокойно: предстояло встретиться с отцом.

Он осмотрелся, собираясь незаметно исчезнуть из машины. Но исчезнуть было некуда: штабели поковок подступали вплотную и спрыгнуть на эти груды металла Толя не решился.

Тем временем машина остановилась у какой-то будочки, построенной посреди склада. Из неё вышел краснощёкий толстяк. Он поздоровался с Мироном Васильевичем; это был, невидимому, начальник склада.

— Какой груз? — спросил он.

— Рессоры, шестерни, замки, поковки, контршафтный вал, буксирная тяга и тридцать коленчатых валов, — заглядывая в бумажку, сказал Мирон Васильевич.

— Поставь машину на седьмой участок, там есть грузчики… — приказал начальник склада. Он встал на подножку и заглянул в кузов, чтобы осмотреть груз, и встретился глазами с Толей.

Начальник даже вздрогнул от неожиданности. Лицо у Толи было потное, по самые уши вымазанное ржавчиной, глаза неестественно блестели.

— Эге! А это кто ж такой у тебя, Васильевич?

Изумлённый Мирон Васильевич несколько мгновений молча разглядывал сидевшего на поковках Толю.

— Ты, Анатолий? — наконец, произнёс он. — Откуда ты взялся? Толя потрогал отбитые бока и хмуро ответил:

— Взял бы ты меня с собой, а то не берёшь… Вот я и приехал.

Он выпрямился и виновато посмотрел на отца. Мирон Васильевич сердито сдвинул брови и скомандовал:

— Слезай!

Толстяк рассмеялся:

— Вот так хлопчик у тебя растёт! Ничего не скажет! А вымазался как! Ну, чисто чертёнок! Будет тебе от матери на орехи! Да и заслужил ты их, друг, ничего не скажешь.

Несколько мгновений Мирон Васильевич молчал.

Толя спрыгнул с машины и осмотрел себя: трусы и майка были густо покрыты коричневыми пятнами ржавчины. Но это его мало беспокоило: можно пойти на речку и в какой-нибудь час от ржавчины не останется следа. А вот что сейчас скажет папка?

— Та-ак! — протяжно произнёс Мирон Васильевич, словно ему всё ещё не верилось, что сын решился на такой проступок. — Что же это получается, Анатолий? Отец запрещает, а ты своевольничаешь? А?

— Ты не сердись, папа! Мне обязательно надо посмотреть завод. Честное слово, просто «обязательно» надо!

Это ещё зачем? — Видишь ли… Я машину хочу себе сделать.

— Что? — вскинул брови отец.

— Вот посмотрю, как их на заводе делают, и сам построю. Маленькую, детскую…

Несколько мгновений Мирон Васильевич молчал.

— Вот новости! Умнее ничего не придумал? — сказал он, наконец, с трудом удерживаясь от смеха: уж очень был смешон этот строитель автомобилей с густо вымазанным ржавчиной лицом. — Машину построить! Ты думаешь, это так просто — тяп-ляп и готово? Тысячи людей делают машину, а ты один захотел…

— Я совсем маленькую…

— Хоть маленькую, хоть большую — сложность одна всё равно. Тебе не сладить…

— Слажу! — решительно сказал Толя. «Павлик может, а я… Только бы посмотреть, как их делают!» — подумал он.

— Ну, и герой он у тебя! — покачал головой толстяк, начальник склада. — А что? Пока разгрузим, своди его на главный конвейер. Пускай парень смотрит, как мы грузовики строим…

Толя благодарно посмотрел на толстяка: какой хороший человек — заступился…

— Выпороть его надо за такие штуки, вот что! — сказал Мирон Васильевич, но уже по тону Толя почувствовал, что отец перестал сердиться и колеблется.

— Я только посмотрю немного и домой уйду… — пообещал Толя. — Честное слово, уйду!

— Посмотрю, посмотрю… — проворчал Мирон Васильевич и полез в кабину. — Жди меня тут…

Он увёл грузовик на седьмой участок и, когда началась разгрузка, вернулся за Толей.

Всё сложилось хорошо: отец вёл его к длинному красному зданию, на целый квартал растянувшемуся вдоль главной заводской магистрали, по которой они только что проехали. Это и был главный конвейер, здесь собирали грузовики.

— Главный конвейер — всему заводу хозяин, — сказал Мирон Васильевич — Все на него работаем…

— И ты работаешь? — осведомился Толя.

— И я работаю. Как же иначе? — Поковки возишь?

— Поковки. Привезу, их обработают в цехе, соберут автомобильный узел и отправят на главный конвейер. Там из узлов собирают машины.

— Из узлов? Это как же?

— Узлами называются крупные части автомашины — кабина, кузов, оси, колёса, мотор, рама…

Они были уже у самых ворот конвейера. Из них как раз выезжала зелёная трёхтонка. Обдав их запахом свежей краски, она набрала скорость, свернула на магистраль и стремительно рванулась вдоль нее, в глубь завода.

— Это — новенькая, папа? Да? Куда она теперь?

— Верно, новенькая, только-только сделали. Чувствуешь, как пахнет? А поехала она в пробный пробег, на испытание… Счастливой дороги, матушка!

Сладкий запах свежей краски заполнял всё здание главного конвейера. С десяток грузовиков тесно сгрудились у самого выхода. Они были такие же новенькие, как и та машина, которая только что ушла в пробный пробег.

Моторы грузовиков гулко рокотали, то и дело вспыхивали и гасли фары, раздавались пронзительные сигналы. Один из грузовиков медленно пробирался к выходу, навстречу Толе. Он сигналил и грозно сверкал фарами, оторопевший Толя невольно прижался к отцу.

— Что, строитель, страшновато? Не трусь: на каждой — человек сидит. Он видит, куда ехать…

Они посторонились, и новый грузовик прошёл мимо них в открытые ворота, набрал скорость и исчез по заводской магистрали.

Успокоившись, Толя увидел, что здесь не так уж страшно, как ему показалось в первую минуту. Около каждой машины работали люди. Одни, бесстрашно улегшись между колёс, что-то делали под машиной; другие, подняв створки капота, копались в моторах, чутко прислушиваясь к их работе; третьи, сидя в кабине, переводили рычаги управления и тоже к чему-то прислушивались.

— Что они делают? — полюбопытствовал Толя.

— Проверяют машины перед пробной поездкой. Это — шофёры-испытатели. Ну как, не страшно теперь? Пойдём дальше.

А дальше они увидели перед собой длинную вереницу полусобранных машин. Машины ещё не стояли — у них не было колёс, — а лежали. они на двух бесконечных цепях, составленных из очень крупных звеньев._; Цепи были заложены внутрь неглубоких желобков, уходивших вдаль, в самый конец здания.

— Это и есть главный конвейер! — кивнул на цепи Мирон Васильевич.

Цепи двигались, неся на себе машины. Но что это были за машины! Всё, что имелось внутри, можно было рассмотреть, как на ладони: мотор с пропеллером, одиноко торчащий руль, переднюю ось с пучком рессорных пластин, заднюю ось с огромными барабанами на концах. Было даже видно, как карданный вал соединяет заднюю ось с мотором.

С того места, где стоял Толя, было отлично видно всю вереницу, машин. Около каждой из них хлопотали сборщики.

Самая ближняя имела и кабину, и колёса, и мотор, не хватало только кузова. Кузов висел над нею, подвешенный на тросы, и слегка покачивался, словно маятник.

— Доделывают, сейчас будет готова, — сказал Мирон Васильевич.

Кузов спускался всё ниже, скоро сборщики смогли дотянуться до него руками. Они направляли его, чтобы он лёг точно в назначенное место позади кабины. Потом тросы отцепили, и рабочие быстро привинтили кузов к машине.

— Ну вот, ещё один грузовичок сделали! — сказал Мирон Васильевич и любовно похлопал машину по борту. — Счастливый путь!

Грузовик тут же заправили водой и бензином. Зарокотал мотор, и. машина отошла к тем грузовикам, которые стояли у входа: шофер-испытатель должен был её проверить и испытать.

«Быстро работают! — одобрил Толя. — Это запомнить надо: последним приделывают кузов. Когда свою стану делать…»

Он не успел додумать и неподвижно замер: в огромном проёме в потолке появилась кабина. Она висела на тросах, поблескивая пузатым бензиновым баком, слегка покачалась и медленно поползла вниз, нацеливаясь, на одну из полусобранных машин. Наконец, она легла на своё место, за ветровым стеклом виднелся руль. Сборщики принесли откуда-то створки капота, прикрыли ими мотор. Машина немного прокатилась вперёд, и над ней заколыхался тяжёлый кузов, оставалось только посадить его на место и — машина готова!

Это был уже второй грузовик, сборка которого заканчивалась на глазах у мальчика. Второй за несколько минут! «Да-а, дела! — удивлённо и обрадовано размышлял Толя. — Если они так быстро делают машины, настоящие, большие, так неужто я за всё лето не сумею сделать маленькую?»

Мирон Васильевич и Толя сделали несколько шагов вперёд.

На самую ближнюю машину сборщики привинчивали тяжёлые, надутые колёса, выкатывая их из бокового склада. Чуть подальше другие рабочие устанавливали на место впереди руля грузный мотор. Ещё дальше третья группа сборщиков приделывала к своей машине руль, а на пирамидке рядом с конвейером виднелся с десяток приготовленных таких же рулей. А в самом конце конвейера сборщики привинчивали к длинной железной раме переднюю и заднюю оси. Машины, передвигаемые цепями конвейера, складывались из разных частей, а начало этого складывания было где-то там, где начинался желоб с цепями — главный конвейер.

Толя нетерпеливо дёрнул отца за руку: уж очень ему хотелось посмотреть то- место, где начинают делать машину. Однако, добравшись до истока конвейера, он был разочарован: здесь не оказалось ничего особенного. Просто двое сборщиков одну за другой укладывали на пустые движущиеся цепи длинные рамы, похожие на пожарные лестницы, только покороче.

— Вот отсюда всё и начинается, Анатолий, — сказал Мирон Васильевич. — Рама и есть тот фундамент, на котором строят каждую машину…

Рамы доставлялись из соседнего отделения, откуда слышалась почти непрерывная пулемётная стрельба.

— Там что? Из пулемётов стреляют? — насторожился Толя.

— Пневматические молотки стучат, склёпывают рамы…

Они зашли в рамное отделение посмотреть пневматические молотки. Те, и в самом деле, напоминали собой ручные автоматы, но, вместо пуль, из коротенького дульца быстро-быстро выскакивал и снова прятался стальной молоток. Он стремительно бил по раскалённому, сверкающему концу заклёпки, пока тот не превращался в круглую ровную шляпку. Шляпка тускнела, становилась малиновой, потом пепельно-серой.

Отец и сын пошли обратно, и Толя ещё раз внимательно осмотрел всё, стараясь запомнить порядок, в котором собиралась машина. Сначала на конвейер укладывали раму, к ней приделывали оси, ставили руль, мотор, радиатор, привинчивали колёса, оперяли крыльями, водружали кабину, кузов, закрывали мотор капотом и, наконец, заправляли бензином и водой.

— Видел, сложность какая? — спросил мальчика Мирон Васильевич, когда они вышли из главного конвейера. — То-то, брат! А ты говоришь — один машину сделаю. Смешно!

— Всё равно делать буду! — ответил Толя и упрямо нахмурился. Образ Павлика встал перед его глазами. «Чем я хуже его?» — спрашивал он себя, и выходило, что ничем не хуже, а даже наоборот… Вот задумал забраться на завод и забрался.

— Как знаешь, конечно! — Мирон Васильевич усмехнулся, довёл его до проходной и отправил домой, а сам пошёл куда-то.

Вид у Толи были задумчивый и неудовлетворённый. В самой сборке ничего сложного он не видел. Что ж тут мудрёного — собрать машину, когда у сборщиков всё готовенькое: и. рама, и оси, и руль, и колёса, и моторы, и кабины, и кузов. Знай себе, привинчивай к раме! А вот откуда всё это взялось, как сделано? Этого он не знал… А ещё у сборщиков много всякого инструмента, а у Толи пока ничего нет. Где всё это взять?..

Вопросов появлялось много, и Толя впервые почувствовал, за какое нелёгкое дело он берётся. Ох, нелегко ему будет!