Маска (СИ)

Глава 16 «Как у нормальных людей»

Меня передёрнуло. Казалось, терпения на то, чтобы справиться с его злобным ответом не осталось. Всё ушло на крохотное проявление человечности, но Муратов этого поступка явно не оценил. Он продолжал демонстрировать мне макушку с крупными чёрными завитками волос. Так никому не было позволено общаться с преподавателем.

И несмотря на это. Я не стала отвечать ненавистью, у всего существовала своя причина.

— Слушай, я могу отправить тебя на пересдачу сейчас. Но у меня нет желания. Сегодня я в отвратительном настроении, поэтому всех отпускаю с миром…

Страдалец и не шелохнулся. Но явно почувствовал в моём голосе усталость и попытался незаметно вздохнуть. Его силуэт излишне напрягся.

— Плевать на билет, на вежливость. Рассказывай, что знаешь, для приличия и вали отсюда. Пятерку поставлю…

— Значит, когда у вас хорошее настроение, вы любите мучить людей? — попытался он пошутить и осторожно повернулся.

Только железная интонация придала его словам по-детски напыщенной обиженности. Взгляд голубых глаз пришёлся точно в мои, а затем побежденно рухнул на стол.

Сделаю вид, что Лекса этого не говорил.

— Мне немного… Не до пререканий. Если созреешь, можем поговорить по-человечески. Но это предложение будет действовать только ближайшую минуту… — я уныло глянула на часы над входной дверью и смиренно уткнулась в пол. — А потом я снова стану… «Вилкой».

Может, за одни его глаза я готова была выслушать причину их исчезнувшего блеска. А может, это терапия — взять и погрузиться в чужие проблемы. Не знаю.

Я услышала, как Муратов сглотнул, но совсем не видела, что творится с его лицом. Он должно быть удивился моему предложению.

— За минуту тут не успеть, — я тут же встрепенулась. Он взволнованно задышал, метаясь взглядом то по мне, то по стенам. — Ладно… В конце концов, с вас всё началось.

С меня? Началось что?

Это из-за моего ухода во время его номера? Из-за того, что мы всегда вставали в пару на репетициях? Из-за досдачи? Что началось? Что?

— Помните, вы спросили у меня про… — почему-то внутри всё опустилось и неприятно заныло, когда его хрипящий голос стих. — Про отца.

Так… Кажется, стоило смотреть не настолько пристально, но Муратов мне… Исповедовался? А от осознания этого факта я вся напряглась, стараясь внимать каждому звуку.

— Мне кажется… Нет. Я уверен… Я… Видел его в воскресенье.

Ого… Мой рот изумлённо приоткрылся, пока Лекса поочередно заламывал свои длинные пальцы то на одной, то на другой руке. Он изводился волнением, да и я тоже заметно начинала нервничать.

— Ты пообщался с ним? — чувство сомнения Лексе явно были в новинку. Он спотыкался на каждом слове, и мне, нетерпеливой напуганной идиотке, пришлось ворваться с наводящим вопросом. Этим я заставила Муратова посмотреть мне прямо в глаза. В них столько всего пряталось…

Надежда, испуг, что-то таинственное и совсем нерадостное. Это было странно.

— Нет. Я видел его издалека… И он меня. Но разговаривал я с… Его мамой.

Вообще-то, это называется «бабушка». Стараясь сохранять понимающее выражение лица, я всё же почувствовала, как брови медленно поползли вверх. Интересно Лекса объяснялся…

— Извини… То есть… Ты видел папу издали, и он не подошёл к тебе. И при этом ты разговаривал со своей бабушкой? — Звучало странновато, если, конечно, Муратов не добавит немного деталей в свой рассказ. А ещё я представила себе этот жестокий момент, и изнутри всё похолодело. Какой бесчувственный у него батя… — А где вы встретились?

Лекса замялся, принялся терзать нижнюю, уже кровоточащую губу. Похоже, вопрос оказался сложный.

— Ну да, всё так и было. Мы столкнулись… На улице, — парень снова уронил взгляд на стол, а там лежала моя нервно отстукивающая рука. Он что-то недоговаривал. Шумно вздохнул и вдруг отчеканил. — Эта женщина дала мне адрес и сказала, что я могу приехать к ним в гости, чтобы поговорить с отцом. Чтобы повидаться с моей… Настоящей родней. Она сказала, что у меня есть пять младших сестёр.

Пять? ПЯТЬ? Бог ты мой… Как на конвейере.

— А ещё, что моя мама плохо поступила, когда ушла из… Семьи. Понимаете, я всё это время верил, что нас с матерью выгнали.

Я была шокирована. Судорожно подыскивала подходящие слова утешения, а сама не могла издать даже вздох.

Ну вот, Вилка. А ты считала, у тебя семейка — Аддамс. Стало даже как-то неловко…

У Муратова теперь было выражение лица: «борюсь за каждое сказанное слово». Колесики в голове закрутились, заскрипели. Парень собирался довести рассказ до логического завершения без излишних подробностей.

— Я поехал домой, чтобы собрать необходимые вещи, — значит… Его «родня» живёт далеко. Где-то в области? В деревне? — А там…

— Поругался с мамой.

Он с подозрением сощурился, но по итогу в очередной раз увёл опечаленный взгляд. Всё так и было.

Я даже не стала уточнять, чем занимались его провинциальные родственники… На улице. Создалось впечатление, что парень чего-то стыдился. Не буду делать выводы. Может, обстоятельства были совсем иные. Он явно подвирал.

А ещё мне стало известно, что Лекса Муратов не имел сил ослушаться властную мамочку.

— Напиши по тому адресу письмо.

Погруженный в муки раздумий Алексей тут же взволнованно воспрянул взглядом.

— Точно… — он на мгновение воодушевился моей подсказкой, но также стремительно потух. — Хорошая мысль, но…

Кажется, и здесь был камень преткновения.

Какая, всё-таки, необычная ситуация. Странно всё: от решения Муратова поделиться со мной, до «настоящей родни» и нежелания нерадивого папашки подойти к сыну.

— Есть такое предчувствие, что письмо к ним не попадёт, — Лекса говорил теперь спокойно, почти как и прежде, но смотрел на меня, как на священный генератор идей. От этого очень хотелось ему хоть немного помочь.

Даже не буду интересоваться, почему так.

— Хм… Можно написать адрес соседей. Они передадут, — я почему-то представила себе деревеньку и обветшалый дом на отшибе.

Он смотрел сквозь меня, в одну точку, прикусывая щёки и губы.

— Да, можно… Класс. Знаете… А вы очень умная.

От этих слов из меня чуть ли не пеной изо рта пошла неловкость. Я заёрзала, пытаясь усесться в удобное положение, но единственно правильной позой было бы лечь на пол и немного покататься вокруг стола.

— Спасибо вам, — теперь Лекса пристально смотрел на мои потуги и дрожащий рот, и в его непроницаемых глазах не было заметно ни насмешки, ни коварства, ни даже глубоких страданий. Он облегченно выдохнул. — И… Вы могли бы тоже поделиться. Что случилось у вас…

Могла бы. Но в груди так трепетало. Я начинала понимать, почему Муратов мне нахамил поначалу.

— Да я… Это, — моя суетящаяся рука нашла мочку уха и начала нащупывать сережки, которые я забыла надеть. А у него сегодня, кстати, в ушах были маленькие блестящие колечки. Забавно… Не об этом речь! — Я поругалась с лучшей подругой. Очень серьёзно. Как никогда.

Из-за кудрей показался озадаченный взгляд. Густые брови недоверчиво приподнялись.

— Вы же говорили, у вас нет подруг.

Ага, в тот самый момент, когда ты решил сделать комплимент моей фигуре… Да блин! Хорошая у тебя память!

— Я была обижена на неё и ляпнула ерунду, — надеюсь, он мне поверит, потому что я ещё не оправдывалась перед студентами за свой дрянной характер. — Кажется, я обидела её гораздо серьёзнее. В среду она ушла из дома. Ну, мы вместе жили последнее время… А после прошлой репетиции я не знаю, где её искать.

Наверное, Ирка ушла к Артёму. И когда я вспомнила наш последний разговор, я быстро нафантазировала, как бегу за ней следом и успешно отговариваю от этой затеи.

У Муратова почернели глаза.

— Вы могли прийти в пятницу, — упрекающе бросил он и гордо задрал подбородок.

Могла, чёрт. Очередное вранье. Я не знаю, почему в его присутствии мне хотелось притвориться другим человеком.

— Да… Но после того, что я наговорила, мне было стыдно. На репетиции столько свидетелей, — у Лексы плохо получалось выслушивать без осуждения. Я быстро вернулась в состояние разжигающего стыда, хотя Муратову даже не была известна причина конфликта. Но он смотрел в душу, проникновенно, а я привыкла себя пожирать.

Ну какая мне была разница, с кем спит Иришка? Я же дружу с ней, а не с её мужчинами. Зачем я оскорбила самого близкого человека? Залезла в её личную жизнь.

Пока я вновь развлекалась самоедством, обратила внимание, что Муратов сложил на груди руки и с вызовом меня разглядывал.

— Что? Мне действительно было не до танцулек, — стала я неумело оправдываться. Может, я и его обидела? Наверное, он всякое успел подумать, когда я, сверкая пятками, смоталась в среду и не пришла на следующую репетицию… Любопытно, как сильно его это задело? — Мы с Ирой дружим всю жизнь, а тут такое…

Да почему? Почему смотришь волчком?! Я-то тебя поддержала! А как же око за око?

— Ясно, — Лекса облизнул кровь с нижней губы, которую успел сильно расковырять. Ну что? Опять больше ничего не скажешь?.. — Вы умеете обижать людей. Но и быть справедливой тоже.

Не понятно, укол ли это был или очередной беспричинный комплимент. Но я всё-таки желала спрятаться под стол и дождаться его ухода. Потому что смириться с тем, что Лекса озвучивал свои мысли обо мне так открыто, было физически невыносимо, как на электрическом стуле терпеть разряды тока.

Дождалась слов поддержки, но уже жалела об этом…

— Ладно, всё! Не продолжай! Как она там?

Муратов приподнял брови и слегка удивленно отодвинулся.

— Кто?

— Ирина Максимовна, я же про неё говорю. Ты видел ее в пятницу?

Алексей удрученно вздохнул, слегка слышно простонав. Я ощутила аромат сигарет, которые он успел покурить перед зачетом, и сглотнула скопившуюся слюну. При упоминании Иркиного имени он как-то брезгливо скривился…

— Видел… Всё в порядке, — сказал Муратов таким надломленным голосом, что у меня невольно заклокотало в груди.

Какая неубедительная ложь! Хоть немного бы постарался!

— Уверен? — его лицо быстро приняло непринужденное выражение, поставив меня в идиотское положение.

— Да. Хотите, расскажу про цепи автоматики?

Я не удержалась и раскрыла рот.

Вот и поговорили…

Настолько бесхитростно перевёл тему. Ни разу же не заметно, что он замалчивает правду?! Не понимаю, что творится в этой шальной голове! Что случилось?

Всё равно не расскажет.

Муратов поднялся со стула и, очевидно, поплёлся за билетом с зачеткой к первому ряду парт. Тревога стала сжимать моё сердце в тиски.

— Пожалуйста. Расскажи, что с Ирой! — я осторожно подкралась к нему со спины. Вынужденно смягчила интонацию, хотя, куда уж мягче… — Ты что-то знаешь?

Лекса спешно обернулся ко мне и застыл чуть ближе, чем положено держаться студенту от преподавателя.

Дразнящие, соблазнительные губы оказались прямо напротив моих. Что если бы во всем ВУЗе мы были одни, и Муратов правильно воспользовался своей дерзостью… Боже! Виолетта, я не могу поверить!

Моё тело жалостливо заныло, когда он облизал кровоточащую губу и приоткрыл рот, не отрываясь от наблюдения за моим непослушным взглядом. Сердце гулко ухало в глотке.

— Я видел кое-что. Просто не уверен, что вы меня правильно поймёте.

Не было никаких сомнений, что он поймал Иру с Артёмом с поличным. Только мне уже не было мерзко, потому что я не могла думать серьезно о чём-то, кроме формы его чувственных губ. Вероятно, в данный момент парень размышлял о возможных романтических отношениях преподавательницы со студентом. О разнице в возрасте и социальных статусах. Плохо различимая эмоция в ответ на эту догадку заставила мое тело сжаться.

— Я расскажу вам. Только у меня будет одна просьба…

Поцелуй! Пожалуйста, поцелуй…

Фу, какие глупости!

Парень шумно сглотнул. Мне показалось, он стал ещё ближе. Ладони вспотели, как у пятиклашки, я хотела незаметно растереть их о брюки… В носу защекотал выветривающийся запах курева и шипровый, разжигающий возбуждение аромат мужского парфюма. Я попыталась себя вразумить: этот человек пару недель назад, вообще-то, вызывал во мне отторжение. Рвотные рефлексы на каждое проявление жеманных замашек. Но я видела теперь лишь заманчиво скрытного мужчину. Даже не парня. И это несмотря на то, что Муратов использовал зачёт в качестве психологического сеанса. Его "молодость" совсем не казалась мне препятствием.

Мамочки…

В голубых глазах застыло напряжение. Рот Муратова дрогнул, спровоцировав внутри моего еле удерживающегося в вертикальном положении тела невероятную панику. С этим нужно было что-то делать… Неужели, ему не дискомфортно?

Парень тихонько откашлялся и отвернулся.

— Можете поставить мне тройку?

Идиотка! Ты ИДИОТКА, Виолетта!

По ощущениям, мои щёки вспыхнули до красна.

— Тройку? Да… Подожди. А как же… — я встрепенулась, пытаясь отделаться от морока его прервавшегося пристального взгляда. — Ты же отличник? Я же сказала, что мне не жалко поставить пять. Раз ляпнула, значит, придётся сдержать слово. Да и, если честно, ты… Ты, — из меня вырвался удрученный вздох, — хорошо себя проявил. Так что…

Лекса отрицательно замотал кудрявой головой.

Ничего не понимаю!

— Я так старался сегодня завалить зачёт… А вы мне пять предлагаете.

Ненормальный? Зачем?

Но вот, меня быстро осенило…

— Подожди… Ты это что, на зло матери делаешь? — ну не поводы же для встреч со мной ищет?! Засунь, откуда вылезли, свои придурошные бредни о поцелуях! Мы в учебном заведении!

Лекса немного виновато помолчал.

— Получается, что да.

Теперь психологический портрет Алексея стал более отчётлив.

— Значит, безупречная учёба — не твоя прихоть?

Обалдеть! Сыночку-то, между прочим, двадцать лет! Спасибо за информацию Нине из архива…

— Не моя. Она всего лишь хочет, чтобы у меня было всё, как "у нормальных людей", — Алексей изобразил пальцами кавычки и раздраженно сложил на груди руки. На его лице заходили желваки. — Только красный диплом, только работа в офисе. Обязательно квартира поближе к центру, машина, жена и двое детей.

Когда Муратов перешёл ко второй части плана его мамочки, я подавила смешок, и пораженно осталась стоять с приоткрытым ртом. Скоро у меня так челюсть атрофируется… Конечно, мама хотела причинить ему только добро, но Лекса был явно этому не счастлив. Серьёзные вещи: "жена", "дети" из его уст звучали довольно зло, извращенно. Здесь явно много было положено сил на выработку отвращения. А навязчивая дальновидность матери просто пугала. Ясно, что всё это не от хорошей жизни…

— "Здорово", что за тебя уже всё распланировали, — буквально соболезнуя парню, я разочарованно поджала губы. В этой истории теперь непонятно было одно. Имея настолько дрянной характер, как же умудрялся Алексей подчиняться маме? Хотя…

Нет, ещё кое-что. Как "работа в офисе" могла сочетаться с музыкальными наклонностями? И где же он успел урвать этот кусочек свободы? И что же, мать на мнение Лексы кучу клала? В этом тесном графике вообще предусмотрена возможность выбора?

Я бы посмотрела на лицо этой женщины, если бы Муратов привёл к ней на знакомство неугодную мегере девушку.

— Слушай, а твоя мама не из тех, кто качает права? Я не увижу её потом на кафедре? — я уже успела представить, как кудрявая наглая женщина врывается с визгами на второй этаж, грохочет дверью и сносит кипы бумаг с моего стола.

Может, это шутка была такая неуместная. А может, и вовсе мера предосторожности. Но Алексей на полном серьёзе задумался, чем поверг меня в окончательное недоумение.

— Не переживайте. Я такого не допущу.

Ох, Муратов… Дома тебя точно залюбили до смерти. Ясно, откуда ты такой взялся… Только теперь я не считала тебя избалованным. Скорее… Несчастным.

— Понятно, — видимо, если бы не такое воспитание, он бы и не выделялся среди остальных. Тогда бы и я не заметила его. Похоже, со мной не всё было в порядке… — Давай зачётку.

Лекса придвинул ко мне доказательство своей идеальности. Я побыстрее пролистала странички. За каждой пятеркой здесь стояли не просто знания и хитрость, а ещё и инстинкт самосохранения. Вот, что действительно прискорбно. Переспрашивать о его решении я не стала. Вдруг ещё передумает… В своей излюбленной безобразной манере накарябала «удовл» и расписалась. Но без удовольствия.

— Держи, — Муратов решил выбраться из лапищ мамули, а я стала соучастником.

Честно говоря, впервые немного страшновато.

— Спасибо, — он швырнул зачётку в открытую сумку и благодарно кивнул, хоть и был заметно расстроен.

Честно говоря, после всего этого ужаса, я забыла, что Алексей обещался мне рассказать что-то про Иришку. Наверное, потому что и так поняла, о чём будет идти речь. Но…

— Кхм… А вы… Суеверная?

Оригинально. И вопрос, и то, что он до сих пор не знал моего имени. В груди ощутился укол.

— Нет. Даже в Бога не верю! А почему ты спрашиваешь? — не зная, куда податься, я вернулась к преподавательскому столу, сложила использованные билеты в ежедневник и схватилась за ключи. Так и не укладывалось в башке, что я узнала столько о семье Муратова, можно сказать, сблизилась с ним, усердно желала урвать поцелуй и отпускала его, прогульщика, с оценкой…

— Не верите в Бога? Мне казалось, я слышал, как вы его упоминали, — он сложил свои вещи, набросил на плечи куртку и пришёл к моему столу. Когда это? — Вы хотите казаться… Неуязвимой.

Что ещё за бред?

Я собиралась отчитать его за очередную бестактность, которую можно было бы и не озвучивать после фокуса с тройкой… Но он не дал мне высказаться, загадочно понизив голос.

— Спрашиваю, потому что в пятницу я забыл в актовом кабель от гитары. Все уже вышли, но ваша подруга была ещё в зале. И я увидел, как она достала из сумки платок. В нём была большая швейная игла, которую она заткнула за плинтус возле стола с аппаратурой. В этот момент Ирина Максимовна что-то шептала. Правда, я ничего не разобрал, слишком было тихо… А когда она меня заметила, то отшутилась.