На сцене мрак. Вдали сливаются струи Арагвы и Куры. Тревожно журчит минеральная вода в источнике. Луч света ударяет в полукруг, образованный из ряда вычурных стульев. На них сидят: небритый Печорин в картузе, холеный Грушницкий с пистолетом, зареванная княжна Мэри в кринолине и усатый Максим Максимыч в лысине. Печорин щиплет басовую струну гитары.
ПЕЧОРИН (отрешенно, камерно). На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна… (Обрывает струну, заслоняется ладонью.) Что за лица кругом, что за лица, господи! И это высший свет на водах!.. Уехать бы, уехать… Но куда?!
ГРУШНИЦКИЙ. До вас дошли последние кисловодские слухи? О, сэ минифик! У нашей маленькой княжны Мэри фантастический роман с этим грубым животным Печориным…
ПЕЧОРИН. Не распускайте язык, Грушницкий. Вы позер и ничтожество.
КНЯЖНА МЭРИ (плача). Перестаньте, господа, перестаньте!..
МАКСИМ МАКСИМЫЧ. Я Печорина знаю. Помнится, на Кавказе дело было. В крепости. Там из-за него чеченка одна отдала богу душу. Бэлой ее звали. Так Печорин хоть бы перекрестился, право слово…
ПЕЧОРИН (опять запевает). И скучно, и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды… (Обрывает еще одну струну.) Да, я отвратителен сам себе, я жажду застрелиться! Но кто оценит мой поступок?
КНЯЖНА МЭРИ. В крепости? Чеченка? Боже мой, я не вынесу этого!
ГРУШНИЦКИЙ. Вы опозорили девушку! Мы будем стреляться! Немедленно! Держите пистолет!
ПЕЧОРИН. Отстаньте, Грушницкий. Я ведь знаю: пистолет не заряжен. Я вас так убью — песней! (Перебирает оставшиеся струны.) А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой…
ГРУШНИЦКИЙ. Замолчите, замолчите, ваше пение действительно убивает! (Падает замертво со стула.)
КНЯЖНА МЭРИ. Ах, зачем вы сделали это? Вы всё, всё испортили! (Ревет на плече у Максим Максимыча.)
МАКСИМ МАКСИМЫЧ. Ну, тихо, тихо… Все образуется… Забудешь его. Дурной он человек, лишний…
ПЕЧОРИН. И кто-то камень положил в его протянутую руку… (Рвет все струны и ломает о голову Максим Максимыча гитару.) Звон колоколов. Стенание Терека. Нарастающий стук топора и молота.