Маскарад

ГЛАВА 7

Внезапно Саймон резко откинулся назад и сказал, задыхаясь:

– Господи, что же ты делаешь, Бланш?

Вырванная из блаженного забытья, в котором она только что пребывала, огорченная тем, что все так внезапно закончилось, девушка не сразу даже поняла, о чем он говорит.

– Ты предложила мне лечь к тебе.

– Ах ты, грубая скотина! Да ведь я же…

– Проклятие! – Саймон сел на кровати, отвернулся, и теперь в полумраке комнаты девушка видела только его широкую спину в белой рубахе. – Ты хоть представляешь, как долго у меня не было женщины?

Пораженная тем, что в голосе мужчины, похоже, слышится еще и осуждение, Бланш теперь уже не на шутку рассердилась:

– Разве я в этом виновата?

– Нет, но, о Господи, ведь ты мне предложила лечь в эту проклятую постель! Какого черта ты здесь тогда делаешь?!

В комнате повисло тяжелое молчание. Его прервал скрип половицы снаружи и тихий еле слышный стук в дверь. Саймон резко встал.

– Что за черт! Кто это там?

Бланш тут же почувствовала, что оттуда исходит угроза. Спустив ноги с постели, она прошептала:

– Не отвечай!

Стук раздался вновь.

– Не волнуйся, милая принцесса, – Саймон вдруг подошел к кровати, на мгновение, словно прощаясь, поцеловал девушку в губы и уже решительно пошел к двери. Там он постоял пару секунд, прислушиваясь к происходящему снаружи, и тихонько спросил:

– Кто там?

– Это я, – раздался детский голос. – Бен, помощник конюха. Мне надо сказать вам кое-что важное, сэр!

Саймон оглянулся на Бланш, приложил палец к губам и открыл дверь. На пороге в дрожащем свете свечи возникла маленькая знакомая фигура мальчика, провожавшего ее к постоялому двору, и девушка расслабилась. К счастью, похоже, опасности нет.

– Простите, вы мистер Саймон? – спросил мальчик.

– Кто тебе сказал мое имя, дружище?

– Миссис Портер. – Мальчик старался не встречаться взглядом с Саймоном. – Она сказала, что вам и вашей леди нужно срочно уходить.

Саймон посмотрел на Бланш и увидел, как напряглась девушка. Значит все-таки им что-то угрожает.

– А что произошло?

– За вами кто-то пришел сюда. Мистер Портер собирался привести этого человека наверх, но его жена отправила меня раньше, чтобы предупредить вас.

– Дьявол! – Саймон опять повернулся к девушке. – Бланш, тебе, наверное, лучше остаться здесь.

– Чтобы меня тут схватили? Нет уж! – Внезапно оцепенение у Бланш прошло. Она стремительно соскочила с кровати и принялась быстро поправлять одежду. – Я иду с тобой.

– Черта с два! Ты лучше…

– Сэр, у нас мало времени! – взмолился Бен и потянул Саймона за руку. – Если меня здесь увидят, то мне непоздоровится! Лучше пойдем!

– Дьявол! Вот, дьявол! – Саймон нахмурился, услышав, что девушка уже стоит за его спиной, но тут же замолчал. Так, в полной тишине, они подождали, пока Бен загасил свечу, и некоторое время постояли в темноте. Затем скрипнула дверь, Саймон выглянул наружу и прошептал: – Никого нет.

– Это пока. Они поднимаются по главной лестнице, – откликнулся Бен, и в ту же секунду Бланш с Саймоном отчетливо услышали топот множества ног в отдалении.

– Мы спустимся с черного хода, – быстро принял решение Саймон. – Спасибо, Бен, я никогда не забуду твою услугу.

– Давайте пойдем скорее, чтобы мне не досталось.

– Ты теперь спрячься, дальше мы как-нибудь сами, – посоветовала Бланш, а Саймон, взяв ее за руку, повел вниз по той самой лестнице, по которой девушка вечером поднималась в каморку.

Придерживаясь за стены, в кромешной темноте, беглецы на ощупь пробирались по коридору, ступая как можно осторожнее, чтобы не споткнуться на ветхих ступеньках, стершихся за много лет. Они спустились на два пролета, а в гостинице по-прежнему царила тишина, – никто их не преследовал, никто не пытался задержать. Бланш начала понемногу успокаиваться, надеясь, что опасность миновала, как вдруг где-то наверху кто-то громко произнес:

– Вудли, это я!

Голос прозвучал совсем рядом, так, что девушка от неожиданности едва не подскочила и схватилась за руку Саймона. Он обнял ее, и она перевела дух, понимая, что они по-прежнему одни на лестнице и их никто еще не заметил.

– Теперь постарайся не шуметь, – прошептал Саймон. Они продолжали медленно спускаться, стараясь не выдать себя даже дыханием и каждую минуту опасаясь наступить на какую-нибудь скрипучую ступеньку или половицу. Наконец за изгибом коридора показался свет, и Бланш поняла, что они приблизились к кухне, и она видит свет очага. До спасения оставался один шаг.

Наверху, под самой крышей, громко хлопнула дверь, и раздался чей-то крик:

– Они убежали!

Вслед за этим послышался топот ног по деревянным ступеням.

– Бежим! – выдохнул Саймон и потянул Бланш за руку. Теперь стало совершенно ясно, что нельзя терять ни секунды. Преследователи поняли, что жертвы успели убежать из комнаты, а вскоре погоне станет ясно, и где именно беглецы скрываются.

Саймон и Бланш стремительно метнулись в кухню, освещенную красными сполохами огня от очага, и тут же едва не наступили на домашнего пса, решившего расположиться на ночь в самой, на его взгляд, уютной комнате гостиницы. Переполошенная собака отчаянно залаяла, следом раздались проклятия, которые обрушил на нее Саймон, и тут же преследователи наверху с грохотом бросились к лестнице черного хода. Саймон отчаянно потянул Бланш к выходу из кухни, вдруг превратившейся в западню. Они обязательно должны спастись, обязательно! Даже если…

– Скорее, прячьтесь здесь! – вдруг раздался откуда-то встревоженный женский голос, и кто-то схватил девушку за руку. От неожиданности она вскрикнула и тут же услышала:

– Тише! А то они вас услышат! Теперь сюда. – Мягко, но настойчиво невидимая в темноте женщина увлекала Бланш и ее спутника за собой. Прежде чем девушка успела понять, что происходит, женщина растворилась во мраке, и по царившим вокруг запахам Бланш сообразила, что находится, скорее всего, в кладовой, а по учащенному дыханию у себя за спиной догадалась, что и Саймон тоже здесь. Тихонько скрипнула дверь, и все стихло.

– Что это? Где мы? – не удержалась она от вопроса.

– Тиш-ше! – оборвал ее Саймон, и спустя мгновение они услышали нарастающий топот, приближающиеся крики и ругань преследователей.

– Ах, мистер Портер! – раздался за дверью дрожащий женский голос – Вы их видели? Я не смогла их задержать, я так испугалась!

– Куда они побежали? – закричал в ответ хозяин постоялого двора.

– Вон туда, прочь! Мистер Портер, я перепугалась до смерти, когда на меня набросился тот разбойник! Как вы могли пустить его в дом, ведь говорят, он убийца!

– Они побежали на задний двор? – прервал ее причитания Портер.

– Да, и собака погналась за ними, вот, слышите? Действительно, притаившиеся в своем убежище беглецы услыхали в отдалении яростный собачий лай. Бланш вопросительно посмотрела на Саймона, словно он мог увидеть ее в темноте, и почувствовала, как рука мужчины ободряюще приобняла ее за плечи.

– Мы потом поговорим с тобой, женщина, – сердито произнес голос за дверью и добавил, видимо, обращаясь к кому-то еще: – Они побежали через хозяйственный двор и не могли далеко уйти.

– Лучше бы ты оказался прав, приятель, – раздался голос, от которого у Бланш зашевелились волосы. Она только один раз слышала этот голос раньше, там, у лесного ручья, но знала наверняка, что никогда теперь его не забудет.

– Разве до этой минуты я вас обманывал, сэр? – спросил Портер. – Пойдемте за мной, И они будут наши через пару минут.

Топот ног стал громче, но, сколько людей за ними гонятся, Бланш могла только догадываться. Вот преследователи гурьбой прошли через кухню, и их голоса стали стихать в отдалении. В кладовой, где прятались беглецы, снова воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь голосами потревоженных постояльцев, доносившимися сверху.

Неожиданно дверь отворилась. На пороге стояла миссис Портер.

– Идите скорее, пока они не вернулись. Они побежали за Йориком, но долго дурачить их не получится.

Бланш, моргая от света, недоуменно переспросила:

– Кто это, Йорик?

– Это пес, – вместо хозяйки ответил Саймон и, улыбнувшись, Добавил: – Интересно, куда он их повел?

– На дальнюю помойку. Я недавно выбросила туда почти мешок костей. – Миссис Портер подтолкнула их к выходу. – Идите, идите, у вас не так много времени.

– Ты знала, что это может случиться? – спросил Саймон.

– Догадывалась. Я хорошо знаю своего мужа.

– Да, мне не следовало ему доверяться. А почему ты решила нам помочь?

– Неважно, – женщина помолчала, а потом сказала: – А впрочем, тебе лучше знать об этом: когда-то я была знакома с твоей матерью. Да идите же вы, наконец! – взмолилась она, вытолкнула беглецов за порог и захлопнула за ними дверь.

Некоторое время они пробирались почти наощупь в полной темноте, и лишь, когда впереди показались мрачные громады деревьев, Бланш нарушила молчание.

– Портер предал тебя?

– Похоже на то. – Саймон, держа девушку за руку, углубился в заросли кустов, – А ты что же? Вот замечательная возможность для тебя, наконец, развязаться со мной.

– Угу, если ты меня отпустишь.

– Я не заставлял тебя идти со мной.

– В этот раз нет.

Саймон придержал ветку, чтобы она не хлестнула девушку по лицу, и спросил:

– Так почему же ты теперь пошла со мной?

– Я и сама не знаю! Что мы будем делать здесь в зарослях?

– Прятаться и ждать, – коротко ответил он. – Они вернутся.

– Они будут нас искать повсюду.

– Только не здесь. – Саймон приблизился к Бланш, пытаясь увидеть ее глаза. – Понимаешь, они будут думать, что мы стараемся уйти как можно дальше. Вот тут есть поваленное дерево. Можешь сесть на него, отдохнуть.

– Спасибо большое, – девушка хотела добавить что-нибудь язвительное, но настолько устала от всего происшедшего, что просто без сил опустилась на бревно. Ей казалось, еще немного и она вообще упадет.

– Когда мы отсюда выберемся, – начала, было, она, но Саймон тут же схватил ее за руку.

– Тише! Слышишь?

Она нахмурилась, услышав в отдалении голоса.

– Слышу. А что это значит?

– Думаю, они возвращаются.

Девушка обняла колени руками, пытаясь успокоить дрожь. Не очень-то долго они их искали. А, может, преследователи просто решили, что их жертвы не могли уйти далеко.

– От твоего пса нет никакого толку, – донеслось до Саймона, а Бланш, услышав этот ледяной голос, непроизвольно подалась вперед, словно пытаясь рассмотреть говорившего сквозь ветви. Она узнала его. Почему этот человек с таким упорством преследует их? Что они ему сделали?

– Надо же, он потерял их след!

– Йорик не охотничья собака, – раздался голос Портера. – Не его вина, что беглецы ушли.

– Наверное, кто-то их предупредил.

– Вот как! У тебя в доме завелся предатель?

– Если это так, то я скоро найду его, – Портер помолчал, а затем коротко свистнул, подзывая собаку. – Йорик, ко мне!

Бланш похолодела, когда лай раздался практически рядом с нею. Она поняла, что собака уже добежала до самых зарослей. Наверняка, еще несколько мгновений, и она учует беглецов!

– Йорик, проклятый пес! – Портер, похоже, вышел из себя. – Не пойму, что на тебя нашло. Иди сюда и прекрати выть!

Раздался треск сучьев, шаги нескольких человек, и, наконец, кто-то сказал:

– Ладно, завтра поищем еще какие-нибудь следы.

И тут же послышался страшный в своем спокойствии голос:

– Завтра они уже будут далеко, а мы не нашли ничего, кроме рваных штанов. Ты мне ответишь за это.

– А кто первым упустил Вудли? – возразил, оправдываясь, Портер, и вскоре стало слышно, как на постоялом дворе захлопнули дверь.

Все стихло. Бланш и Саймон остались одни, если не считать мелких зверушек и насекомых, пищавших и ползавших повсюду в зарослях. Беглецы еще немного посидели молча, а затем Саймон встал, расправил плечи и произнес:

– Увы, бедный Йорик!

– Что-что? – не поняла Бланш.

– Я знал его неплохо. Но кто это гонится за мной с таким упорством?

– Я-то точно не знаю. Я не беглая преступница, – устало бросила девушка. Похоже, из-за всех передряг последних дней у нее подошли к концу не только физические, но и моральные силы.

Саймон ответил спустя минуту:

– Пока ты со мной, думаю, этот факт не очень будут принимать во внимание.

Он подал ей руку, помогая подняться, но девушка проигнорировала его порыв и встала сама. Сейчас ей больше всего на свете хотелось оказаться на своей жесткой, узкой кровати в Лондоне и хоть немного отдохнуть.

– Куда мы идем? – спросила она, когда они прошли уже несколько метров.

– Подальше отсюда. Нужно пройти как можно больше, чтобы найти убежище до рассвета. Днем, когда они особенно яростно будут нас искать, мы отдохнем.

– Подожди, – Бланш посмотрела недоверчиво на него. – Завтра ты собираешься меня отпустить?

– Да я и сегодня отпустил бы тебя, если бы знал, что ты не свалишься где-нибудь.

Бланш брела следом за Саймоном по кочкам, натыкаясь на стволы деревьев, и в голове у нее метались обрывки мыслей. Как все-таки изменилась ее жизнь за эти несколько дней! Теперь даже не получается тешить себя иллюзией, что, вот, она проснется и все случившееся окажется сном, а вернее, кошмарным сном. Ладно, кажется, скоро все закончится, и она, наконец, расстанется с этим беглым преступником, который, ко всему прочему, оказался и довольно привлекательным мужчиной. Впрочем, об этом он никогда от нее не узнает.

В конце концов, Бланш решила больше об этом не думать. Все равно, ей нельзя возвращаться ни в Лондон, ни на постоялый двор. Вздохнув, девушка собралась с силами и приготовилась провести еще одну ночь под открытым небом и постараться не обращать внимания на ночную прохладу и сырость.

Наступило промозглое безрадостное утро. К этому времени Бланш поняла, что смертельно устала от всяческих приключений. Она стояла на обочине пустынной в этот час дороги, тянувшейся, казалось, в никуда, и все вокруг было укутано плотной пеленой утреннего тумана. О приключениях в такой обстановке даже не хотелось думать. Героини тех романов, которые Бланш доводилось читать, странным образом не обращали внимания на такие пустяки, как мокрые ноги и спутанные нечесаные волосы, и, похоже, совсем не расстраивались из-за отсутствия в лесу элементарных удобств, вроде хоть какой-нибудь уборной. К тому же Бланш была голодна, ведь, кроме того, что они с Саймоном съели в гостинице вчера вечером, у нее маковой росинки во рту не было, а завтрака, судя по всему, скоро ожидать не приходилось. Словом, есть от чего прийти в отчаяние. В этой ситуации бедная девушка начала горько жалеть о том, что покинула, пусть неуютный, но такой безопасный дом миссис Уиккет. И вообще, не стоило ей уезжать из своей деревни. Теперь даже мысль о замужестве со старым вдовцом аптекарем и воспитании его шестерых детей стала казаться соблазнительной. От мрачных размышлений ее оторвал голос Саймона, нарушивший затянувшееся молчание:

– Впереди развилка дорог. Теперь нам с тобой в разные стороны.

Бланш устало посмотрела на мужчину.

– Откуда ты знаешь, что там развилка? И почему в разные?

– Ну, ты ведь собиралась идти на юг, следовательно, мне надо направляться в другую сторону, к побережью.

– На юге тоже есть море, – сказала Бланш так, словно ей не хотелось расставаться с этим человеком, и тут же поинтересовалась: – А зачем тебе туда?

Саймон в ответ пожал плечами:

– Надо попытаться уехать из Англии. По-моему, это единственное, что мне остается.

Введенная в заблуждение его немного несчастным голосом, Бланш решила, что он снова подшучивает над ней, но, взглянув на Саймона, девушка увидела, насколько уставшим он выглядит. Наверное, он вымотался не меньше ее, так что в этих условиях можно понять его состояние.

– Я все-таки надеюсь, что тебя не поймают, – неожиданно для себя сказала она.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

– С чего бы это ты, принцесса, начала меня жалеть?

Бланш пожала плечами.

– Сама не знаю. Любой разумный человек хотел бы, чтобы тебя повесили.

– Отсюда следует, что ты не совсем разумный человек.

– Я думаю, – начала, было, она, но в эту секунду.

Саймон предостерегающе поднял руку.

– Что? Что такое?

– Повозка, слышишь?

– Да, – теперь Бланш и правда услыхала на дороге стук колес – Но она, кажется, еще далеко.

– В тумане все звуки кажутся дальше, – тихо произнес мужчина. Внезапно в густой пелене появился смутный силуэт, колеса застучали громче, и он шепнул: – Давай в заросли, живо!

За последние дни Бланш настолько привыкла убегать и прятаться, что, не рассуждая, нырнула с обочины и бросилась в заросли. Ветки хлестнули ее по лицу, но она не обратила на это внимания и, отбежав подальше, бросилась на мокрую траву. Рядом с ней, задыхаясь от быстрого бега, упал Саймон. Девушка едва не застонала от отчаяния: целое утро не было никаких признаков погони, а она-то надеялась, что так дальше и будет.

Звуки затихли, а затем до беглецов отчетливо донеслись фырканье лошадей, скрип колес.

Так прошли несколько томительных мгновений, и вдруг Саймон издал какое-то восклицание, резко встал на ноги и, неосторожно раздвигая ветки, направился к дороге.

– Саймон! Что ты делаешь? – испугалась Бланш, но тот уже вышел на открытое место.

– Эй, там! – негромко, но и, не таясь, окликнул он и помахал рукой. Девушка подняла голову и совсем близко увидала старую черную дорожную карету с каким-то непонятным изображением на дверце. За ней следовала совсем уж странная крытая повозка, длинная и высокая, с нашитыми там и сям золотыми блестками. Карета была запряжена парой довольно изможденных лошадей, а правил ею худой старик с седыми длинными волосами, спутанными прядями, ниспадавшими ему на плечи. При виде Саймона возница натянул поводья так резко, что лошади, несмотря на свою изможденность, едва не стали на дыбы, отчаянно захрапели, и карета остановилась.

– Макнелли, дружище! Как же я рад тебя видеть! – воскликнул обрадовано беглец, а старик, спрыгнув на землю, подбежал к нему, обнял за плечи и от избытка чувств изо всех сил хлопнул его по спине.

– Джозеф, что там у тебя? – с этими словами с повозки спрыгнул еще один старик, толстый и заросший бородой. Увидев, что происходит, он расплылся в улыбке и воскликнул: – Саймон! Вот это да! Я знал, что мы тебя встретим на этой дороге!

Саймон счастливо засмеялся и сразу стал казаться моложе на несколько лет.

– Какую пьесу ты тут играешь, мой старый бородач?

Толстяк довольно ухмыльнулся, почесал бороду и, к удивлению Бланш, наблюдавшей за всем происходящим из своего укрытия, в следующее мгновение одним движением снял свою огромную бороду. Да он же просто загримирован! Кто эти люди?

– Мы слышали, что ты можешь пойти по этой дороге, – пояснил между тем один из незнакомцев, обнимая Саймона за плечи. – Как я понимаю, у Табарда возникли кое-какие сложности.

– Как оказалось, Портер не совсем тот друг, на которого можно положиться, – согласился Саймон, слегка нахмурившись, и спросил: – Ну а вы тут как оказались?

– Считай, что мы гастролируем. Ездим от театра к театру и ищем тебя. Гарри попросил меня об этом.

– Мой дядя? Как он, в порядке?

– Ну, просил вообще-то не только Гарри, – толстяк хихикнул. – Знаешь, у юной Генриетты тот еще язычок. Слышал бы ты, что она говорила старому Гафферу, когда узнала, что он тебя не встретил!

– Ладно, об этом у нас еще будет время поболтать, – прервал его второй мужчина. – Давайте убираться отсюда, неизвестно, кто еще будет ехать по этой дороге.

– Да, забирайся скорей в повозку, парень. Там ты будешь в безопасности.

– Я не один, – сказал Саймон, и мужчины многозначительно переглянулись.

– Да, мы слышали, – нахмурившись, произнес толстяк. – А что там за история?

– Ты ведь мне не отец, правда, Жиль? Ну и нечего тут меня допрашивать, – Саймон повернулся, подошел к кустам у обочины и позвал: – Бланш, где ты там? Выходи, принцесса! Мы среди друзей.

Саймон сделал шаг ей навстречу, протянул руку и, взяв девушку под локоть, подвел ее к актерам.

– Это лучшее из того, что могло с нами случиться, принцесса, – сказал он. – Мы встретили труппу бродячих актеров. Конечно, эта труппа не так хороша, как труппа Вудли, но…

– Если мы хотим сегодня добраться до Рочестера к вечеру, то нам следует поторопиться, – перебил его седовласый, мужчина. – А то нам и дня не хватит.

Вблизи Бланш заметила, что он значительно моложе, чем показался ей с первого взгляда.

– Я не задержу вас, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Просто довезите меня до следующего перекрестка, и я…

– Да что вы такое говорите! – воскликнул второй, перебивая ее, и девушка вдруг осознала, что и его возраст явно меньше, чем, кажется издалека. Под его седыми бровями сверкали по-молодому ясные глаза. – После того, что вам пришлось испытать по милости этого чурбана Вудли, вы заслуживаете лучшей участи. Нет, дорогая моя, мы довезем вас туда, где вы будете в безопасности.

Теперь уже он церемонно взял девушку под локоть, при этом, правда, сжав ее руку несколько сильнее, чем позволяли правила приличия, и сказал:

– Позвольте представиться, Жиль Роули, ведущий актер и руководитель передвижного театра Роули. Думаю, вам следует знать, – перешел он на конфиденциальный тон, – что не все артисты такие неотесанные и грубые люди, как наш Саймон.

– Рада это слышать, – пробормотала Бланш, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Ей почему-то показалось, что над ней слегка подшучивают, как это бывает в компании добрых друзей. Жиль улыбался, и даже кучер вежливо кивнул ей, но все это было в высшей степени странно. После двух дней, проведенных под открытым небом в компании с беглым преступником, с нею обращались так, словно она знатная леди, окруженная толпой поклонников. Полное сумасшествие! А Жиль между тем показал на второго мужчину и представил его:

– Наш кучер. Этого, несомненно, почтенного, старика зовут…

– Макнелли, – перебил тот и сдернул со своей головы парик, под которым оказались огненно-рыжие волосы.

– Боюсь, что ваши ухищрения не введут в заблуждение Портера, – сказал Саймон, вместе с Бланш подходя к разбитому экипажу.

– А он про них ничего не знает, – усмехнулся Жиль, открыл дверцу кареты и сказал, подмигнув: – Садитесь, дорогая моя. Там едет моя супруга, так что вам не о чем беспокоиться.

Бланш поблагодарила и забралась в повозку. Когда она привыкла к темноте, то увидела у дальней стенки молоденькую женщину, почти девочку, с огромными удивленными глазами. Господи, подумала Бланш, она-то как здесь оказалась?

– Моя жена Феба, – сказал Жиль, забравшись в карету и обнимая девушку за плечи. – Несколько членов нашей труппы едут в повозке с реквизитом, а остальные добираются на своих двоих.

– Они идут пешком? – удивилась Бланш и тут же сообразила, что удивляться, собственно, нечему. Разве сама она не прошла за эти дни почти двадцать две мили от Лондона до этого места?

– Ничего, мы привыкли, – улыбнулся Жиль и, взглянув на жену, добавил: – Феба немного стесняется.

– Рада с вами познакомиться, – сказала Бланш, но девушка только теснее прижалась к мужу, робко поглядывая на гостью. Вообще все ее поведение совсем не походило на то, как должны были бы себя вести актрисы.

В эту минуту в карету забрался Саймон, сел рядом с Бланш и облегченно вздохнул.

– Все, – он подмигнул ей. – Теперь мы в безопасности.

Она с трудом выдавила ответную улыбку. На какое-то время, может быть – подумалось ей. Но кто те люди, которые их преследуют? И что с нею будет дальше?

Гонория смотрела в окно и раздраженно говорила:

– Плохо, что он ускользнул один раз. Еще хуже, что ему удалось это сделать дважды. Но трижды, Квентин!

Она обернулась, и хотя лицо ее было бесстрастным, мужчина заметил, как побелели костяшки пальцев виконтессы, сжимавшие расшитую золотом портьеру.

– Трижды ты находился от него на расстоянии вытянутой руки, и каждый раз он от тебя скрывался. Это непростительно, Квентин!

Мужчина медленно склонил голову. Гостиная в Стэнтон-хаус в этот час была ярко освещена десятками свечей. Их золотистый свет падал на полированный стол из вишневого дерева и отражался в большом зеркале, висевшем над камином. Обстановка располагала к мирной неторопливой беседе, но Квентина это кажущееся спокойствие не обманывало, в любой момент над ним могла разразиться гроза. Поэтому он виновато произнес:

– Мне нет прощения. К сожалению, этот лицедей оказался проворнее, чем я думал.

– Даже не надейся меня успокоить своими извинениями, Квентин! – с ледяным спокойствием произнесла виконтесса. – Я чертовски раздосадована!

Она стремительно подошла к креслу и села в него. Даже в гневе Гонория двигалась очень грациозно, сидела, выпрямившись, гордо вскинув голову, и выглядела так, как должна выглядеть красивая, страстная женщина. Выдавали ее только глаза. Они казались двумя кусочками льда, и сейчас в них не отражались никакие эмоции. Но хорошо знавшие ее люди могли бы сказать, что вот это состояние виконтессы является самым опасным.

– Я думала, что ты опытный и ловкий человек, – она смерила взглядом стоявшего перед ней мужчину. – К сожалению, Квентин, оказалось, что я жестоко ошиблась.

Увидев, наконец, ее взгляд, Квентин застыл, словно кролик перед удавом. Совершенно неожиданно выяснилось, что у их жертвы имеется больше союзников, чем они с виконтессой думали. Но говорить сейчас об этом было бы ошибкой и проявлением слабости. А слабости Гонория точно не простит, поэтому он стряхнул оцепенение и с достоинством произнес:

– Полагаю, моя госпожа, вы уже нашли кого-то, кто лучше выполнит для вас всю грязную работу. А я умываю руки.

Он развернулся и решительно направился к двери. Уже взявшись за дверную ручку, Квентин услышал, как Гонория за его спиной сказала:

– Но ты с радостью брал мои грязные деньги! Вернись, ты, идиот!

Что-то в ее голосе, какие-то ранее не слышанные нотки заставили его остановиться. Неужели виконтесса испугалась? Разве она вообще может испугаться чего-либо? И все-таки, похоже, на этот раз гроза миновала. Квентин медленно повернулся и направился к женщине, поправляя кружева на манжете сорочки. Сегодня на нем были дорогой камзол из темно-синего бархата, жилетка, вышитая серебряными нитями, и белые атласные рейтузы. Любовник графини Стентон любил дорогую красивую одежду, а эта погоня за беглецом стоила ему пары дорогих сапог и нескольких других предметов туалета, безнадежно испорченных во время лазанья по всяким зарослям. И это также портило ему настроение. Черт побери, кто-то должен будет за это заплатить! Но сейчас он взглянул на Гонорию:

– Так вот, сударыня, как вы меня называете!

– Квентин, ты меня расстраиваешь все больше и больше…

– Я сожалею, мадам, – все еще холодно ответил он.

– Наплевать мне на твои сожаления! Я желаю, чтобы ты выполнил то, что обещал! – Виконтесса резко встала, глаза ее теперь пылали от гнева, она отчаянно жестикулировала, но любовник смотрел на нее с откровенным удовлетворением.

– А что именно, сударыня?

– Ты обещал, что позаботишься об этом выскочке!

Квентин полез в жилетный карман и достал из него изящную табакерку. Открыв ее, он неторопливо взял щепотку табака. Что и говорить, когда Гонория злится, иметь с нею дело значительно проще, но и переигрывать не стоит. В таком состоянии она тоже очень опасна. Впрочем, это только добавляет перца в их отношения.

– Не думаю, что он считает себя выскочкой. – Квентин вдохнул табак и закрыл глаза от наслаждения. – А-ах, хорошо! Замечательный табак. Надо будет в следующий раз отблагодарить торговца.

– Мне дела нет до твоего табака! – взорвалась виконтесса, но он перебил ее.

– Я не верю, что наш беглец знает, кто он. Лучше просто оставить его в покое.

– Мне не будет покоя, пока он ходит по земле! Он опасен, Квентин, и не только для меня, но и для тебя тоже. Неужели я должна постоянно тебе напоминать об этом?

Квентин прошелся по комнате:

– Я полагаю, что он направился сейчас куда-нибудь на побережье, чтобы сесть на корабль и покинуть Англию. Он больше не представляет угрозы, любовь моя.

– Лучше, если бы так оно и было, – произнесла Гонория и быстро подошла к любовнику. И в тот же миг он ощутил резкую боль в паху. Встретившись взглядом с графиней, Квентин почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. В ее красивых темно-синих глазах полыхало холодное бешенство, но смотрела она на него спокойно, словно оценивая, и это пугало больше, чем любые угрозы.

– Пусть он исчезнет, или тебе придется плохо. Я тебе обещаю, – добавила женщина, после чего боль между ног Квентина стала просто нестерпимой. Он понимал, что ему не следует смотреть вниз, чтобы не доставлять ей удовольствия, и все-таки не удержался, опустил глаза. То, что он увидел, вселяло ужас: маленькая нежная женская ручка сжимала украшенный камнями, сверкающий, остро отточенный кинжал, и его холодная сталь упиралась прямо ему в пах.

Облизнув внезапно пересохшие губы и стараясь, чтобы голос не дрожал, Квентин произнес:

– Неужели, Гонория, вы собираетесь испортить то, что доставляет столько удовольствия?

Она коротко рассмеялась и, убрав нож, отступила назад, а затем вновь приставила его на старое место и с силой нажала.

– О Господи, Квентин, дорогой, почему ты думаешь, что эта штука у тебя такая уж особенная? Впрочем, для тебя она, кажется, значит очень много, поэтому я ее все-таки испорчу. Прямо сейчас.

Внезапно незадачливый любовник почувствовал, как жарко в гостиной. У него на лбу выступили капли пота, а бархатный камзол показался тяжелее мешка с зерном. Черт! Но сказал он другое:

– Благодарю вас за вашу доброту, сударыня.

– Подожди меня благодарить, – сказала виконтесса и, наконец, убрала оружие. А потом, глядя ему прямо в глаза, добавила: – Найди его. Найди и убей! Или тебе придется очень плохо.

Квентин сжал губы. Еще минуту назад он был победителем или, по крайней мере, считал себя таковым. Теперь все мгновенно переменилось. Его взгляд скользнул по кинжалу. Выходит, эта стерва ни на минуту не теряла над собой контроль. Что ж, на этот раз следует признать свое поражение.

– Я разыщу его, – только и сказал он сквозь зубы. А уже в следующее мгновение Квентин перебрал в уме несколько вариантов своих возможных действий на будущее. Конечно, можно сделать так, как она требует. Можно самому покинуть страну, благо его здесь ничто не держит, нет у него здесь ни родных, ни собственности, за которую стоило бы бороться. А можно сделать так, чтобы извлечь из всей этой ситуации выгоду для себя.

– Я позабочусь об этом человеке, виконтесса, – сказал он, почтительно поклонился и выскользнул из комнаты.