Мать-и-мачеха (СИ)

Глава 23

Это было уже слишком.

Пэтси всю ночь промаялась без сна, рассуждая, как вернуть доверие будущего мужа. А, главное, как вернуть его страсть и расположение? Все те рычаги давления, прежде действовавшие безотказно, сейчас вдруг перестали работать. Как так? Почему?!

Неужели эта кухарка во всем виновата? Да чем она лучше ее, Пэтси. Подумаешь, рыжая, как бывшая жена Владимира. Еще и эти идиотские веснушки. И роста небольшого, и полновата…

Пэтси была уверена, что дело вовсе не во внешности. Но тогда в чем? Этого она понять не могла.

Может быть, все дело в том, что Марья хорошо поладила с Глафирой? Ох уж эта заносчивая девчонка. Надо же, как только «кухарке» удалось подободрать к ней ключик?

Встав утром, Пэтси долго рассматривала себя перед зеркалом. Подумала: а не перекраситься ли в рыжий? Будет слишком заметно. И тогда в голову пришла гениальная идея. Глафира, все дело в ней!

После завтрака Пэтси попросила девочку зайти к ней в спальню. Глаша послушалась, хотя и сделала это неохотно. Она побаивалась Пэтси и осторожничала с ней.

— Вы что-то хотели? — спросила она, остановившись в дверном проеме. Входить в комнату и, тем более, оставаться с Пэтси наедине, она не желала. — Я обещала Павле зайти к ней утром…

Опять эта Марья и ее дочь. Пэтси мысленно скрипнула зубами.

— Поговорить, — ласково произнесла вслух и похлопала по дивану рядом с собой. — Присядь, это ненадолго. Мы кое-что обсудим, а после ты отправишься к подруге.

Глаша неохотно присела на самый край дивана, так, чтобы даже не соприкасаться с Пэтси. Сложила руки на коленях и смотрела исключительно на них. Как будто боялась, что невеста отца ее сглазит.

— Милая, расслабься. — Пэтси протянула руку и сжала ладонь девочки. — Я не кусаюсь и не желаю тебе зла.

В этом Глаша сильно сомневалась. Она буквально физически ощущала негативное воздействие будущей мачехи. Как будто вся ненависть и злоба, копившиеся долгие года в Пэтси, сейчас проникали в девочку через это легкое прикосновение.

Глаша невольно поежилась и осторожно высвободила руку.

— Что вы хотели? — повторила вопрос, по-прежнему не глядя в глаза.

Пэтси глубоко вздохнула, прежде чем ответить. Большого труда ей стоило сохранять спокойствие и быть ласковой с этой непокорной девчонкой. Ничего кроме раздражения и злости, Глаша в Пэтси не вызывала. Но приходилось терпеть ради выгодного брака. Терпеть и делать вид, что она действительно собирается стать любящей матерью и подругой.

— Скоро у твоего отца день рождения, — напомнила Пэтси и игриво подмигнула. — Ты уже приготовила подарок?

Глаша покачала головой. Вообще-то она собиралась купить что-то с помощью дедушки. Может быть, зонт или кошелек. Вот только папа любил подарки, приготовленные собственными руками. Но Глаша уже не малышка, она не может подарить рисунок или поделку. Или может?

Она еще не решила.

— Вот и славно, — заметила Пэтси. Ее план начал воплощаться в жизнь. — Давай сделаем подарок вместе? Уверена, Владимиру будет приятно.

Глаша не сомневалась, что ее отец придет в восторг, если она хотя бы попытается подружиться с Пэтси. Но как это сделать, если все в девочке восстает против этого? Глаше даже дышать рядом с ней трудно, как будто будущая мачеха забирает себе весь кислород, что есть в помещении.

— Ты прекрасно играешь на фортепиано. — Пэтси решила начать с похвалы. На нее саму это всегда прекрасно действовало. — А я пою. Так почему бы нам не совместить эти две возможности? Подарим твоему отцу песню! Чудесная идея, верно?

Пэтси хлопнула в ладоши и заливисто рассмеялась.

А Глаше почему-то захотелось заткнуть уши.

— Верно… — обреченно произнесла она, поняв, в чем суть предложения. Ей совсем, вот ничуточки не хотелось играть на фортепиано для Пэтси. Но ради отца она могла пойти на многое.

— Вот и славно! — объявила Пэтси. Тут же вручила девочке ноты. — Сегодня я увезу Владимира по магазинам, а ты сможешь прорепетировать. А когда твой отец уедет по делам, потренируемся вместе, идет?

— Идет, — повторила Глаша упавшим голосом.

Этим же днем она пожаловалась подруге, что когда она играет эту мелодию, у нее немеют пальцы. Глаша действительно старалась. Не ради Пэтси, а ради отца. Но все в ней как будто бастовало против этого.

— Может быть, ты сама накручиваешь себя? — предположила Паша. Так иногда говорила Марья, когда девочка паниковала и думала, что не справится с каким-нибудь заданием. А после всегда добавляла: — Верь в себя! У тебя все непременно получится.

— Я пытаюсь, — ответила Глаша. На ее лицо вернулась улыбка. — Но когда Пэтси рядом, у меня всегда немеют пальцы. Может быть, ты споешь эту песню?

— Я?.. — изумленно переспросила Павла. Вообще-то она всегда мечтала петь. И выступать на сцене, как Пэтси… — Не знаю, получится ли у меня. Но попробовать можно.

— Только не сейчас, папа услышит, — предупредила Глаша. — Испортим сюрприз. А пока… Почитаешь мне?

Девочки так сдружились, что теперь почти все время проводили вместе. За играми и разговорами они совершенно не замечали, как быстро пролетает время. Вот и сейчас, уже наступил вечер, а Павла совершенно забыла, что обещала матери вернуться к ужину.

Впрочем, Марья точно знала, где искать дочку.

Сейчас легкой походкой мать направилась к главному особняку. Захватила с собой пирог с ревенем, который успела испечь в перерывах между делами. Надо же, на ее салаты впервые же дни поступало все больше заказов. Даже удивительно, что ее готовка пришлась по вкусу стольким людям. Или все дело в рекламе и умении Константина работать с клиентами?

Как бы то ни было, теперь Марья уже меньше боялась, что не сумеет оправдать доверие Семена Петровича. И от этого на сердце становилось легче.

— А ты здесь зачем? — Только у главного входа в особняк Марья заметила увязавшегося за ней Кренделя. — Шел бы ты домой, дружок. Кое у кого на тебя аллергия.

Щенок, про которого забыли обе девочки, никак не хотел возвращаться домой. Он соскучился по веселым играм. И когда дверь открыла Пэтси, малыш залился громким лаем.