Майами

Глава 37

Когда в половине третьего, без труда поднявшись на борт судна (а их ожидали с несколько раболепной предупредительностью, которую оказывают пассажирам первого класса), они вошли в свою каюту, их ждало потрясение. Николь и Роджер быстро осмотрели помещение, начав с ванной, дверь которой находилась рядом со входом, по левую сторону. В глаза им бросились два черных умывальника с позолоченными кранами, широкая, в романском стиле ванна и отделенный специальной перегородкой душ. Полотенца, равно как и декор в целом, были поистине великолепны. А на туалетном столике со столешницей из черного гранита стояло даже круглое увеличивающее зеркало – Николь впервые видела подобное: оно позволяло подметить малейшее несовершенство кожи или макияжа! Бросив небрежный взгляд на свое отражение, она нашла себя невероятно бледной.

У двери висели два просторных белоснежных халата, у каждого на правом кармашке красовалась золотая вышивка с изображением корабля и логотипом «Корабль Любви».

В комнате, которая служила гостиной, на кофейном столике, перед уютно-призывным кремовым канапе пассажиров, имевших привилегию путешествовать первым классом, торжественно поджидали бутылка охлаждавшегося в ведерке шампанского (причем лучшего, марки «Кристаль») и два тонких бокала с позолоченной каемкой.

На серванте они заметили большую корзину с фруктами и карточку: «Добро пожаловать на борт „Корабля Любви!“»

Кровать с балдахином казалась огромной, за ней располагалось круглое зеркало. Из комнаты был выход на балкончик, откуда открывался вид не только на мостик, но и на причал.

Едва освоившись в этом парадизе, Николь естественно задалась вопросом: с чего начать расследование? «Месье В., мне не у кого спросить, кроме него», – с грустью подумала она.

Но месье Б. был мертв.

Николь печально вздохнула.

Она решила пойти поразмыслить у бассейна. Это, по крайней мере, поможет ей избавиться от усталости последних дней.

Она предложила мужу составить ей компанию, но тот предпочел остаться в каюте и вздремнуть.

Натянув новый купальник-бикини, Николь кокетливо спросила Роджера, что он думает по этому поводу.

– Вполне, – бросил он несколько отвлеченно, уже занявшись изучением спектра телевизионных каналов, предлагаемых на корабле.

Николь подумала: «Ведь это просто мой муж, не стоит требовать от него слишком много! Для сцены с поцелуем на „Титанике“ можно будет снова его надеть!» Она вернулась в ванную и придирчиво оглядела себя в зеркале. Ей было непривычно видеть себя с новой стрижкой и темными волосами: всю жизнь она была блондинкой. Николь накинула махровый халат, надела сандалии и, прихватив толстое пушистое полотенце, вышла из каюты.

На верхней палубе уже прогуливались пассажиры, охваченные тем особенным волнением, что предшествует началу морского круиза. Поскольку на эту палубу выходили только каюты первого класса, то среди пассажиров преобладали пожилые состоятельные люди.

«Неудивительно, что Сенон-фонд именно здесь предпочитает подыскивать себе жертв!» – подумала Николь.

В это время корабль отчаливал от пирса, выходя на простор бухты Майами. Портовые запахи сменились солоноватым дыханием бриза. Николь замедлила шаг, взгляд ее притягивал океанский простор. Вскоре она остановилась у одного из бассейнов, расположенного ближе других к их каюте. К нему вел специальный пандус, позволявший легко передвигаться людям в инвалидных креслах. С учетом нужд богатых пожилых клиентов подобные устройства здесь были предусмотрены повсюду.

В это время Николь заметила пассажира, который, похоже, пытался решить, каким образом, не наделав шума, доставить жену, сидевшую в инвалидном кресле, к бассейну. «Симпатичный», – решила Николь, бросив на него беглый взгляд. Морис Люджер, элегантный мужчина, которому лишь недавно исполнилось шестьдесят, с великолепной шапкой седых волос, отличался превосходным цветом гладкой кожи, практически без морщин. Жена его выглядела старше на добрый десяток лет, она дремала в кресле, словно морской воздух подействовал на нее как снотворное. Николь поспешила к пассажиру.

– Позвольте, я помогу вам, – сказала она.

Он повернулся к ней, обрадованный неожиданным предложением, и без возражений посторонился. Николь невольно обратила внимание на почти комический контраст между невысоким стройным мужем и пышными раблезианскими формами супруги.

Но не успела она взяться за рукоятки кресла, как кто-то из обслуживающего персонала опередил ее:

– Нет, нет, оставьте, я этим займусь.

Тридцатипятилетний крепыш с короткими черными волосами, уложенными с помощью геля, был облачен в белую униформу, подчеркивавшую бронзовый оттенок кожи, характерной для уроженца юга Италии. Он производил впечатление силы, авторитета. Не урод, но и отнюдь не красавец, он тем не менее показался Николь на редкость привлекательным: определенно ему был присущ некий магнетизм.

Николь, завороженная его властным обаянием, в свою очередь уступила ему место. Мужчина широко улыбнулся, обнажив безупречно белые зубы.

– Антонио Тарини, – объявил он, – директор по связям с общественностью. – Повернувшись к пожилому клиенту, испытывавшему затруднение, он заметил: – Кажется, ваша жена уже ощутила успокаивающее воздействие морской прогулки, мистер Люджер?

– О, – сказал тот, – у нее сейчас нелегкий период реабилитации, она недавно перенесла пневмонию, и отдых ей просто необходим – в огромных количествах.

В пояснении мистера Люджера сквозила некоторая ирония, если не раздражение. По крайней мере, так показалось Николь.

Теперь Антонио Тарини обратился к ней:

– С кем имею честь?

– Николь Э… – Она чуть было не выдала себя, но тут же исправилась: – Николь Симпсон.

– Очень приятно, – ответил он. – Вы не в родстве с миссис Глорией Симпсон?

– Э, нет…

– Я задал этот вопрос, поскольку несколько недель назад мы имели честь видеть ее с мужем на борту нашего судна… К сожалению, я узнал, что недавно он скончался…

Взгляды Николь и директора по связям с общественностью скрестились. Догадался ли он, что она соврала, что на самом деле ее зовут иначе? А может, он знает, кто она? От холодка, пробежавшего по телу, она покрылась гусиной кожей. Но, возможно, это всего лишь фокусы разыгравшегося воображения, решила она.

Антонио Тарини не составило ни малейшего труда спустить кресло к бассейну. Расточая любезности, он спросил у Мориса Люджера, где лучше его поставить. Супруг указал на ближние шезлонги, длинные, белые, покрытые толстыми матрасами светло-кофейного цвета. Рядом с каждым был укреплен пластиковый столик.

Передвижение кресла было проделано с такой деликатностью, что миссис Люджер даже не проснулась. Более того, рот ее чуть приоткрылся, что свидетельствовало о глубокой безмятежности ее сна.

Очарованный королевским обхождением, Морис Люджер хотел было дать Антонио Тарини на чай, от чего тот недвусмысленно отказался. Люджер не настаивал: похоже, этот малый не из тех людей, которым можно противоречить.

Директор по связям с общественностью, очевидно, собирался побеседовать с пассажиром, но тут подоспел его помощник Бернар Прис в такой же белой униформе. Он сказал серьезным тоном:

– Мне нужно с вами поговорить.

– Это срочно? – вполголоса осведомился Тарини.

– Да.

Отвечая на вопрос, помощник нехотя оторвал взгляд от Николь, которую, похоже, счел привлекательной. От Николь не ускользнуло его восхищение. От женщин вообще трудно утаить подобные вещи.

Она слегка улыбнулась, сочувственно взглянув на невысокого худощавого мужчину: в свои тридцать лет бедняга почти полностью облысел. Он тут же опустил веки. «Ты пытаешься понравиться, мой славный, но, увы, ты далеко не Аполлон», – подумала Николь.

Тарини, не заметивший этого краткого безмолвного диалога между молодой женщиной и своим помощником, ограничился кивком в знак согласия. Тогда Прис, бросив напоследок взволнованный и застенчивый взгляд на Николь (она и вправду произвела на него неизгладимое впечатление!), отошел на несколько шагов.

– Если у вас возникнут какие бы то ни было проблемы, я к вашим услугам, – заявил Тарини, пассажирам, перед тем как присоединиться к помощнику.

Морис Люджер не замедлил предложить Николь присесть рядом с ним. Она вдруг прониклась симпатией к этому хрупкому пожилому человеку с белой головой, державшемуся с трогательным достоинством.

– Вы уверены, что я вам не помешаю? – спросила она.

– Напротив, вы доставите мне большое удовольствие, согласившись немного со мной поболтать. После обеда моя жена обычно дремлет около часа.

– Ей, кажется, в самом деле хорошо спится.

Вообще-то Николь направлялась к бассейну, намереваясь на досуге выстроить план атаки, но ведь это могло подождать, а пока она с удовольствием приняла предложение поддержать компанию. Вокруг бассейна не было никого, кроме двух пожилых пар. Николь, машинально оценив их социальное положение, подумала, что, возможно, они могут стать очередными жертвами Сенон-фонда.

Чтобы разговор не потревожил сон миссис Люджер, Николь уселась чуть поодаль.

– Вы часто совершаете круизы на «Корабле Любви»? – Она задала этот вопрос мистеру Люджеру без всякого подтекста.

– Нет, мы здесь впервые.

– Но мне показалось, что этот Антонио Тарини вас знает, и я подумала, что… – Николь осеклась.

Однако это и впрямь странно. Как Тарини запомнил имя Люджера? Ведь корабль только что покинул порт, стало быть, он видел эту чету впервые и тем не менее счел уместным представиться.

Да, что-то тут было нечисто, тем более что, по ее подсчетам, на борт круизного лайнера поднялось никак не менее семисот пассажиров!

Тарини наверняка обладал великолепной памятью, ведь в силу служебных обязанностей ему приходилось сталкиваться с массой народу, однако Николь понимала, что совершенно невозможно быстро запомнить столько имен.

– А вы, это ваше первое плавание? – осведомился Морис Люджер.

– Э… да.

– Вы много путешествуете?

– Когда работа позволяет. А вы?

– О, до сих пор мы являлись скорее домоседами, я был слишком занят управлением своей компанией, но несколько недель назад, в свой шестидесятый день рождения, я ее продал. Эта сделка вызвала небольшую шумиху в газетах, возможно, вам доводилось об этом слышать? О картах Люджера, – добавил он.

– Карты Люджера?…

– Да, знаете, эти карты желаний, которые продаются…

– Ах да, какая я глупая, как же я сразу не сообразила!

Она вдруг вспомнила. Морис Люджер, возможно, не мог потягаться в популярности с Биллом Гейтсом, но вот вокруг его карт и истории тайной продажи компании сложилась целая финансовая сага, о которой Николь была немало наслышана. Возможно, поэтому Антонио Тарини и узнал состоятельного бизнесмена, а тот вовсе не был этим удивлен.

– Это не страшно, я же, в конце концов, не Денни де Вито, к тому же успехом пользовались мои карты, а не я сам.

Он заботливо повернулся к жене, которая во сне издала нечто вроде ворчания. Но та, похоже, не испытывала ни малейших неудобств. Мистер Люджер пояснил Николь:

– Мы с женой решили извлечь хоть какую-то пользу из нажитого состояния, прежде чем станет слишком поздно. Она уже не молода, знаете ли… И потом, она недавно перенесла двустороннее воспаление легких, и я очень боялся ее потерять.

Он снова повернулся к жене и с нежностью посмотрел на нее. Со все еще приоткрытым ртом, она начала довольно звучно похрапывать.

Николь собиралась продолжить разговор, когда заметила, что внимание ее собеседника переключилось на новую пассажирку, которая направлялась к шезлонгам по другую сторону бассейна. В отличие от большинства женщин, виденных Николь на корабле, эта была молода (ей точно не было и тридцати). Очень высокая, она была наделена потрясающей красотой, если так можно выразиться, славянского типа: длинные белокурые волосы, высокие скулы и огромные, миндалевидной формы зеленые глаза. Когда она небрежно сбросила белый халатик, взору Николь предстало божественное тело, облаченное в черный купальник с большим декольте. По правде говоря, предстало совсем ненадолго, поскольку красавица тут же прыгнула в воду и размеренным кролем быстро проплыла бассейн туда и обратно, прежде чем лечь на шезлонг и раскрыть иллюстрированный журнал.

У Николь мелькнул вопрос: что, если это новая Мария Лопес, присутствие которой призвано всколыхнуть «Корабль Любви»? Но не успела она увериться в своей догадке, как вдруг перед той как из-под земли вырос потрясающий блондин. Журналистка машинально отметила ледяной блеск его голубых глаз. Очевидно, это был муж или же компаньон голливудской красотки. В противном случае вряд ли он так запросто уселся бы рядом с ней и, обменявшись несколькими словами, погрузился в чтение.

Николь еще немного поболтала с Морисом Люджером, но тут проснулась его жена, и ему пришлось везти ее обратно в каюту. Похоже, пожилая дама не слишком хорошо себя чувствовала. Или, может, была недовольна тем, что ее муж устроился рядом с такой молодой и прелестной женщиной, как Николь. В сторону последней миссис Люджер бросила хмурый взгляд, покидая бассейн с недовольным видом.