Мэбэт

Первый чум: койи

Засвистело что-то — сначала далеко и тонко, будто пурга выводит злую песню на дырявых ровдугах, покрывающих бедные чумы, — потом нестерпимо пронзительно, так что Мэбэт, бросив пальму, скорчился и зажал обеими ладонями уши. Свист двоился, троился, множился — и вместе с ним назревала в небе чернота. Раздробившись на бесчисленные точки, она бросилась на любимца божьего.

Это были койи — духи болезней, птицы с головами змей. Они ненавидели Мэбэта сильнее, чем все другие духи. Они скалили зубы и копили яд на любимца божьего, но так ни разу и не отведали его: они были голодны Мэбэтом, как никем из людей. Его здоровье приводило их в исступление бешенства. Койям не досталось ни от сердца его, ни от печени, ни от мышц и внутренностей; они не проникли в него костоедом, зубной болью, распуханием десен, ранами, нарывами, язвами и той болезнью, при которой кажется, что в глаза насыпали раскаленного песка. Теперь койи хотели получить все, что считали своим.

Мэбэт упал лицом вниз и если бы не двойная шкура малицы, змееголовые вырвали бы ему хребет. Войпель хватал черных птиц на лету, рывком отбрасывал оторванные головы, и те шипящими веревками уползали в снег. Но безголовые койи улетали, вместо них появлялись другие… Мэбэт увидел это, когда ему удалось встать на ноги. Он размахивал пальмой, пытаясь поразить черных птиц, но почти все удары уходили впустую, и если одна змееголовая все же падала, другие вцеплялись в спину, руки, лицо. Он был весь в крови и силы уходили…

— Беги!

От окрика вздрогнул Мэбэт.

— Беги, спасайся, нам не одолеть их.

Это говорил Войпель.

— Беги!

— Как бежать? Куда бежать? — растерянно спросил Мэбэт. Он еще не знал, что такое спасение бегством.

— Чем оставлять им тебя, я сам разорву тебе глотку — так будут лучше. Беги!

Побежал любимец божий. Он не думал о позоре. За его спиной бушевал Войпель, из последних сил отбиваясь от тучи змееголовых. Пространство над их головами наполнялось чернотой, и скоро туча уже не гнала, не преследовала человека и пса — она окружала, обволакивала их и начинала пожирать.

— Брось им один год! — кричал Войпель.

— Нет!

— Тогда нет смысла идти, мы не доберемся до следующего чума, они разорвут тебя здесь…

— Я не вижу никакого чума, где он? — кричал Мэбэт.

— Он еще далеко, но если бросишь им хотя бы год, мы успеем добежать.

— Я не хочу бросать им год…

Змееголовая впилась в щеку Мэбэта. Он завопил от боли и, схватив птицу за черное тело, отбросил его, но извивающаяся шея с крохотной зубастой головой осталась на его лице.

— Глупый ты человек, и погибнешь ты глупо, — прорычал Войпель. — Слушайся меня, как я повиновался тебе.

Отшвырнув змею в снег, Мэбэт достал связку.

— Бросай, как можешь дальше, — кричал пес.

Мэбэт размахнулся и бросил.

Койи прекратили полет, замерли в воздухе — потом сжались в огромный шипящий шар и ринулись туда, куда упал год подаренной жизни. Пространство вокруг человека и пса опустело — и они побежали…

Койи, казалось, забыли о них, они терзали дощечку, убивая при этом друг друга. А когда растащили ее на древесные волокна тоньше нити, вспомнили о прежней добыче — и погнались за человеком.

Войпель бежал из последних сил и вдруг, остановившись, лег — будто упал замертво.

— Все, — выдохнул пес, — дальше им не пройти.

Мэбэт еще держался на ногах и видел: змееголовые летели прямо на него, пронизывая воздух режущим свистом, но не долетев нескольких шагов начинали падать, рушиться осыпью, будто встала на их пути стена из прозрачного, несокрушимого льда.

Потом все исчезло, и возобновилась тишина.

Так божий любимец прошел первый невидимый чум. Впереди оставалось еще десять — и десять лет подаренной жизни. Мэбэт с жалостью глядел на связку.

— Десять — это немного больше, чем девять, — сказал Войпель, — и намного больше, чем ничего.

— Ты прав, — ответил хозяин, пряча связку за ворот малицы, изорванной так, будто ее нарочно намазали кровью и бросили на растерзание собакам. Под одеждой было мокро — больше от крови, чем от пота. Мэбэт так и не успел удивиться тому, что заговорил Войпель. Он только сказал:

— Я слышал, Войпель, псы на земле видят духов так же ясно, как все остальное.

— Это правда. Хотя на земле мои глаза — нос. Поэтому людей, зверей и деревья я чую лучше, чем вижу. Прислушивайся к тому, что я говорю, хозяин. Тебе будет полезно, ведь я и здесь остаюсь твоим псом и служу тебе.

Мэбэт опустился в снег.

— Отдохни немного, — сказал Войпель. — Сейчас, чует мое сердце, предстоит война попроще. Видишь полоски на снегу, будто два узеньких ремешка? Это следы лыж.

— Лыж?

— Да, лыжи у рэккэнов маленькие, чуть меньше, чем они сами.