Меч для дракона

Глава 48

сада продолжалась, и хотя город пал, легион продолжал сопротивляться. Но положение даже улучшилось – все-таки легче обороняться на узком фронте Императорского Города, чем на многомильных стенах громадного Урдха. Но самое главное, прибыл «Орех», а с ним вернулись сытость и надежда на успех. По правде говоря, для многих словно луч света рассеял беспросветный мрак. А еще с «Орехом» пришла уверенность, что скоро, через день-два, появятся и белые гиганты «Ель» и «Рожь», а с ними и подкрепления, и припасы на много месяцев вперед.

Надо только продержаться до их прихода. А враг, надо сказать, явно готовился к штурму.

В месте, где стены были слабее всего, враг пустил в ход таран. И, как это ни печально, не без успеха. Тогда генерал Пэксон, поколебавшись, принял предложение капитана Кесептона провести вылазку.

На закате добровольцы из Третьего кадейнского полка, того самого, что не удержал стену у Восточных ворот, незаметно выбрались из города и, как гром среди ясного неба, обрушились на сипхистов. Они перебили всех, кто работал у стены, а сам таран с помощью драконов распилили на несколько частей.

Враг немедленно начал постройку нового тарана. Теперь уже под надежной охраной. Но вылазка сделала свое дело. Осажденные выиграли еще несколько часов.

Тем временем на Императорский Город сыпался сплошной ливень камней и обломков разобранных стен. Тут большой валун проломил потолок, разом убив дюжину евнухов. Там кусок стены разбился о плиты двора, рассыпавшись градом острых осколков и ранив сразу нескольких легионеров.

Инженеры-аргонатцы, разумеется, не оставались в долгу. Их катапульты деловито швыряли обратно зачастую те же самые «снаряды», которые использовал враг. Они метили в основном по катапультам врага, и вскоре многие из них умолкли.

И все же каждые несколько минут кто-то кричал «Сверху!», и все поднимали глаза, прикидывая, где на сей раз упадет громадный камень или кусок стены из глиняных кирпичей.

Малые дворцы «Голубой Фарфор», «Зеленый Нефрит» и «Желтая Глазурь» представляли собой достаточно печальное зрелище. Они не были рассчитаны на подобное обращение. Большой Дворец, хотя и значительно более добротно построенный, тоже выглядел достаточно неприглядно. Однако его стены и крыша остались целы. Пострадали в основном лепная отделка и многочисленные внешние украшения. Разрушить Большой Дворец оказалось не так-то просто. Как, впрочем, и малые зиккураты Эуроса и Гинго-Ла. Под градом камней белая штукатурка, благодаря которой они так ярко блестели на солнце, трескалась и обваливалась. Но самим пирамидам обстрел не мог причинить вреда.

Легионеры обосновались в самых защищенных местах. В казармах стражи, расположенных вдоль крепостных стен, в башнях, в подвалах дворцов. Штаб генерал Пэксон поместил в крепости Зедул. Самое слабое место обороны, невысокую башенку, замыкающую стену Императорского Города со стороны реки, генерал поручил защищать марнерийцам. Надо сказать, что башню эту построили довольно небрежно. Слабое основание, тонкие стены, да и выступала она из стены слишком сильно. В общем, враг достаточно легко мог ее разрушить.

Этим сипхисты и занялись. Все понимали, что через день, максимум два, башня рухнет, и тогда песенка осажденных будет спета.

И тем не менее в Стодевятом драконьем царило приподнятое настроение. Отряд расквартировали в подвале Большого Дворца. Большой, просторный зал, сухой и теплый. От прошлых династий здесь остались пыльная мебель и громадные потертые ковры. Сдвинув столы, стулья и кушетки в угол, драконы в три слоя расстелили ковры на полу. Полежать на мягком – что может быть приятнее.

Драконопасы принесли им обильный ужин из хлеба, акха и похлебки из бобов и овощей. Нашлось даже немного темного кунфшонского эля. За последнее время драконы уже привыкли к урдхскому элю, сладкому и легкому. Впрочем, они могли пить любой эль, был бы он только хорошо сварен.

Конечно, драконы скорбели о погибших товарищах. Но память о потерях не легла на них непосильным грузом. Помянув своих друзей, драконы развеселились и даже спели несколько песен. Все согласились, что Стодевятый стал теперь спаянным, испытанным отрядом, и горе тому, кто встанет у него на пути.

Вскоре все драконы крепко спали, и зал содрогался от их громогласного храпа. А когда они проснулись, то их уже ждал завтрак – горячие белые лепешки, обильно сдобренные акхом. И еще котел кипящего келута.

Позавтракав, Базил уселся точить свой меч. Рядом с ним устроился Пурпурно-Зеленый, которому Релкин чинил порванный джобогин. Оба дракона проспали добрых шесть часов. Они сидели тихие и задумчивые, но было ясно, что эта тишина ненадолго.

Так оно и оказалось. Буквально через несколько минут к ним подошел Влок.

– Мне приснился сон, – объявил он.

– Это необычно, – сказал Базил.

Действительно, драконы очень редко видели сны.

– Я обеспокоен и хотел поделиться своими мыслями с вами.

– Почему ты решил рассказать о своих проблемах именно мне?

– Поймешь, когда выслушаешь мой рассказ.

– Тогда валяй.

– Мой сон начался так. Я увидел мир древних, в котором были одни только драконы.

– Еще до того, как появились люди?

– Верно. Это был наш мир, и нас было очень много, самых разных. И так мы жили до того дня, когда солнце померкло, и воды потемнели, и на земле больше ничего не росло.

Базил опустил точило.

– И сквозь опустившуюся мглу на нас надвигалась стена огня. Горела сама земля. И вот все мы, драконы этого легиона, стояли на берегу.

– На берегу океана? – спросил Пурпурно-Зеленый.

– Да. А перед нами пылал огонь и горела земля. И она горела уже на берегу. И она горела уже у нас под ногами.

Влок помедлил. В зале стояла гробовая тишина.

– Мы не могли сражаться с этим пламенем. Нам нечем было его потушить. И нам некуда было отступать, только в море. И мы все дальше и дальше отступали в воду, и волны бились о наши тела. И мы бросили оружие, и панцири, и шлемы, и поплыли прочь от этой горящей земли. Мы знали, что не сможем вернуться.

Влок замолчал.

– Это все? – спросил Пурпурно-Зеленый.

– Да. Я не понимаю моего сна.

Сердито зашипев, Пурпурно-Зеленый повернулся к Влоку:

– Этот дракон не понимает смысла своего сна?

– Нет.

– А этот дракон понимает. Твой сон совершенно ясен. Мы все умрем здесь, и души наши полетят прочь, во мрак, на встречу с нашими предками.

Пурпурно-Зеленый сказал это по-драконьи, но по тому, как отреагировали его слушатели, Релкин догадался, о чем идет речь.

Юноша невольно присвистнул. Драконы дружно уставились на него черными немигающими глазами.

– Мальчишка ничего об этом не знает, – сказал Базил.

– Я ничего и не говорю.

– Хорошо. Лучше помолчать.

– Подождите, сон, действительно, вполне ясен.

– Действительно, ясен.

– Но он вовсе не означает, что мы все здесь погибнем. Может, он относится к далекому прошлому, к тому времени, когда и людей-то еще не было на свете.

– Сон ясен, – не терпящим возражений тоном сказал Пурпурно-Зеленый. – Мы все здесь умрем. Влок видел это во сне.

Они сидели молча, так и сяк вертя эту новую мысль.

Базил вновь принялся точить Экатор, так, чтобы его сверкающее лезвие могло разрубить все, кроме разве что камня и стали.

– Этот дракон так просто не умрет, – только и сказал он.

Неподалеку от зала, где обосновался Стодевятый драконий, небольшая группа людей тоже размышляла о своем будущем. В подвале «Голубого Фарфора» проходило тайное заседание Комитета Чрезвычайных Действий. Присутствовали Портеус Глэйвс, генерал Пикил и несколько кадейнских офицеров.

Настроение у них было далеко не радостным.

– Это конец, – сказал Глэйвс. – Из этой ловушки нам живыми не выйти.

– Ты уже говорил это, – раздраженно буркнул Пикил. – И не раз.

– Ну почему никто не видит, что у нас остался только один выход!

– Ты хочешь, чтобы мы, как последние трусы, бежали, бросив своих людей на верную смерть?

– Они все равно погибнут. Наши жизни ценнее, и мы должны их сохранить.

– Любопытная мысль, – усмехнулся капитан Рокинсек.

– Чушь собачья! – воскликнул генерал Пикил. – Нас заклеймят позором и правильно сделают. Я не смогу смотреть в глаза своим соотечественникам!

– Во всяком случае, вести переговоры уже поздно. Они все равно скоро пробьют башню.

– Еще до заката мы будем сражаться, грудью затыкая бреши в стене.

– А они будут атаковать, пока не перебьют нас всех. Их так много…

– И полным-полно глиняных великанов.

– Тысячи. Рано или поздно они одолеют драконов, и тогда нам всем крышка.

– Погибнем в этой вонючей дыре. Я бы предпочел умереть в Кадейне.

– В этом кое-что есть…

– Все так просто. «Орех» может принять на борт тысячу человек. Или около того. Мы переправим на борт раненых, а потом по старшинству перевезем туда офицеров. Надо только убедить Пэксона перевести штаб на борт «Ореха».

Кадейнцы смотрели на Глэйвса как на сумасшедшего.

– Ха! Хотел бы я видеть, как у тебя это получится! – расхохотался кто-то из них.

– Боюсь, этого нам увидеть не суждено, – пожал плечами капитан Рокинсек.

– Старина Пэк скорее бросится на меч, чем сделает что-либо подобное!

Пикил поднялся:

– Простите, господа, но у меня срочные дела.

Глэйвс потерпел поражение. Вот уже в который раз его планы шли прахом. Нервно грызя ногти, он смотрел, как офицеры один за другим выходят из комнаты. Ему смертельно хотелось выпить, но даже Дэндрекс не сумел ничего найти.

Все ушли, остался один Рокинсек.

– Послушайте, Глэйвс, я буду с вами предельно откровенен. Меня больше интересует, как бы унести отсюда ноги, чем то, что потом обо мне подумают. Я с вами.

Глэйвс чувствовал себя как тонущий, которому внезапно кинули спасательный круг.

– Нам надо набрать достаточно людей, чтобы захватить «Орех».

– Клянусь грудью Великой Матери! – Рокинсек даже поежился. – Это же пиратство!

– Какая разница, как это называть! Все остальные погибнут. Мы скажем, что, кроме нас, никто не уцелел.

– Тогда нам придется убить и всю команду «Ореха».

– Да. Это не так-то просто. Тут нужна хитрость, но если мы ничего не придумаем, то нам вообще больше никогда не придется ни о чем думать.

Рокинсек заколебался:

– А как тот торговец, Эксум из Фозеда?

– У меня больше нет с ним связи. Последний раз, когда я его видел, он сказал, что сипхисты собираются убить нас всех. До последнего человека. Убить, а кровь нашу пустить на изготовление новой армии глиняных великанов.

– Они убьют всех без исключения?

– Никто не останется в живых.

Рокинсек вздохнул:

– Тогда у нас действительно не остается другого выхода. Попробуем осуществить ваш план. Я найду людей, а вы поможете нам попасть на корабль.

И они пожали друг другу руки.