Меч и сумка

18

Килгор проник в Гримшлаг гораздо легче, чем предполагал. Накинув на лицо капюшон черного плаща Горма, он перебегал от камня к камню до тех пор, пока не оказался на расстоянии полета стрелы до главного входа, который охранял отряд троллей. Юноша независимо и гордо вышел из–за камня, стражники с подозрением смотрели на него, пока он не протянул руку и не сделал жест, которым в Свартгейме Темные Альфары приветствовали друг друга.

— Темный Альфар! — воскликнул один из маленьких троллей, тревожно отскакивая назад. И остальные тоже бросили пост и побежали впереди него по длинному туннелю. Туннель оказался настолько широк, что по нему могли проехать в ряд четыре всадника, а высоты достигал такой, что человек, сидя на лошади, не боялся разбить себе голову. В стены были воткнуты дымящиеся факелы, так что Килгор мог не беспокоиться, что заблудится. А кроме того, чем дальше юноша шел, тем больше в туннеле появлялось различных существ, спешивших в том же направлении и так же недоверчиво поглядывающих на него, как и он на них.

Полуслепой старый колдун упал перед Килгором на ступенях, бормоча и чертыхаясь, с трудом поднялся и двинулся дальше. Там, где туннель перешел в спиральную лестницу, старый колдун без особых причин, просто ради удовольствия послушать крики и стоны, заклинанием сбросил вниз с полдюжины троллей. Подмигнув юноше, он схватил его за руку и прошептал:

— Значит, это ты? Я сразу узнал плащ Свартгейма. Приветствую тебя. Жаль старого Хаукра. Но вот, кто восстает против Сурта, не должен ждать похвалы и благодеяний от него. Мы не опоздаем?

С этими словами старый грабитель курганов на одном дыхании проскочил вверх около тысячи ступеней, ведя Килгора за собой. Если кто–то или что–то оказывалось у него на пути, колдун запросто перешагивал или бесцеремонно отпихивал в сторону.

Ступени лестницы сменились длинными коридорами, освещенными лампами с горящим китовым жиром, а затем снова тысячи ступеней, и внезапно Килгор чуть не упал, оказавшись на ровном полу. Он стоял на самой вершине Гримшлага.

Легкие Килгора горели. Задыхаясь, он позволил старому колдуну провести себя в главный холл, битком набитый разным сбродом: везде мелькали пестрые халаты ледяных колдунов, волосатые спины троллей. Колдун стал бесцеремонно протискиваться сквозь толпу, вызывая неудовольствие и смятение потревоженных, и потерял Килгора, который чтобы осмотреться, спрятался за каменную колонну. Огромный холл был полон всяким сбродом, и только пространство возле очага оставалось свободным. Там стояли тринадцать массивных кресел, выстроенных полукругом. За исключением центрального, все кресла были заняты. Килгор узнал старого колдуна на деревянной ноге, который спорил с двумя другими, сидящими по-соседству. Один был одет в роскошную пурпурную мантию, а другой в какую–то рвань грязно-оранжевого цвета. С безграничным удивлением юноша заметил в первом ряду пятерых знакомых с Болот Херонесса. После некоторых размышлений, он решил, что ни один из них не узнает его. В зале царила праздничная атмосфера, и время от времени перед зрителями пробегали вереницы троллей, корча уморительные гримасы. В зале стоял стол, заваленный предметами странной формы и покрытый черной тканью. Этот стол был центром всеобщего внимания и любопытства.

Несколько важных колдунов заняли места как члены Двенадцати. Теперь присутствовали все, кроме самого Сурта и последнего из Двенадцати. Наконец, появился и последний колдун. Он скромно прошел к своему креслу и сел, не обратив на себя особого внимания зала. Килгор смотрел, едва дыша. Он понял, что старый колдун с деревянной ногой спутал его с этим, тоже одетым в черный плащ Свартгейма. Юноша тревожно ждал и когда колдун откинул капюшон, Килгор с ужасом узнал Графнгримра!

Неожиданно в зале подул ледяной ветер. Тотчас колдун в пурпурной мантии поднялся и скомандовал: — Тихо! Наш господин Сурт идет! Каждый, кто нарушит тишину и порядок, будет сброшен со стен крепости.

Килгор стиснул рукоять меча. Килдурин дрожал и звенел с необычайной силой. Юноша поглубже спрятался в тень, ожидая появления Сурта. Толпа заволновалась, но Килгор все еще не видел своего врага. Он сделал шаг вперед и нечаянно наступил на чью–то ногу. Тот резко повернулся. И Килгор обнаружил, что смотрит в знакомые желтые глаза колдуна Варта.

Варт ахнул от изумления, а затем в его глазах вспыхнула радость.

— Ого, ого! — воскликнул он со зловещей ухмылкой, и прижал обе руки ко рту, как бы заставляя себя молчать.

— Тихо, или я… — рука Килгора потянулась к мечу. Варт с испуганным хихиканьем отпрянул. — Придержи язык, Варт, а то я подарю тебе твою собственную голову, — рявкнул Килгор свирепым шепотом.

Варт скорчил гримасу и исчез в толпе. Юноша сразу же сменил место, но у него возникло ощущение, что все идет не так, как ему бы хотелось.

Ледяной ветер гулял по залу, шевеля волосы и навевая такую жуть, как было уже раз в подземелье. Вздрогнув, он нащупал меч и немного вытащил его из ножен. Тотчас Килгор успокоился, страх покинул его. И тут в дверях появился Сурт. Весь зал встретил его приветственными криками. Не глядя по сторонам, колдун прошел к своему креслу и сел.

Это был коренастый крепкий человек. С его могучих плеч свисал великолепный алый плащ. В руках он держал посох с золотым набалдашником, а его шляпа была сделана из звериных клыков. Килгор разинул рот от изумления. Он узнал Ватнара, одетого в плащ мертвого короля из кургана.

Ватнар, казалось, смотрел прямо на него, пронизывая взглядом каменную колонну. Кивнув в сторону Килгора, он заговорил низким гипнотизирующим голосом. — Мы собрались здесь, чтобы объединить наши силы против Эльбегаста и его союзников. Сейчас самое подходящее время для возвращения Вечной Зимы, если вы только согласитесь, что у нас хватит сил для этого. Я требую тишины в зале. Все, кто присутствует здесь, должны объединить усилия.

Где–то сзади, у дверей, послышался шум. Раздался жиденький голос:

— Подождите, благородные господа! Среди вас находится шпион. И, как преданный слуга, я за ничтожную плату могу указать его.

Пестрая толпа расступилась, и все увидели Варта, который держался рукой за дверь, готовый улизнуть при малейшей опасности. Зазвучали угрожающие голоса, присутствующие схватились за ножи.

— Пусть никто не покидает зал, — велел Сурт одному из своих лейтенантов. — И притащите этого колдуна, который осмелился на такую дерзость.

Варта, издающего жалобные сдавленные крики, взяли за шиворот и повели к Сурту.

— Давай, показывай предателя, да побыстрее, а то перережем горло.

Варт начал вертеться, верещать и, наконец, крикнул:

— Он здесь, в черном плаще Свартгейма!

Сурт смотрел на Килгора.

— Прогоните всех! Оставьте только этого в черном плаще.

Зал был немедленно очищен от пестрого сброда. Варт обрадовался возможности уйти и бросился к двери, не обращая внимания ни на кого.

Пара троллей забилась под кресло Сурта и злобно рассматривала Килгора, который подошел ближе. Он откинул плащ, чтобы ничто не мешало обнажить меч. Двенадцать колдунов перешептывались между собой.

Ватнар-Сурт смотрел на юношу без всякого выражения на властном лице:

— Значит, ты не удовлетворился моим гостеприимством в Ватнарсмаунде. И теперь пришел осмотреть мой замок. Я с самого начала знал, что вы пришли меня убить. Я знал это в Хэльфскнолле. Вы преодолели много опасностей, но я тоже много лет готовился к встрече с мечом Андуриха. И теперь я не убежден, что он могущественнее меня. К тому же, он пригодится мне.

— Мертвецу не может пригодится меч, даже сделанный Альфарами, — возразил Килгор, удивляясь своему спокойствию. Он вынул из ножен сверкающий меч и сделал несколько шагов: — Я пришел вызвать тебя на поединок, и ты примешь мои условия, если в тебе есть хоть капля благородства Сциплингов, на земле которых ты живешь. Я вызываю тебя на смертельный поединок. И как вызывающий, я нанесу удар первым.

Сурт сидел, глядя на Килгора, и юноша чувствовал холодные дьявольские токи, охватывающие его как река. Река зловещего мрака. Двенадцать колдунов нетерпеливо перешептывались между собой. Они были раздосадованы непредвиденной задержкой. Одноглазый колдун поднялся и проговорил:

— Давайте решим побыстрее. Это всего лишь смертный, а ты обладаешь могуществом. В любой момент мы прикончим его, как муху. Благородный Сурт, позволь нам это сделать, а затем займемся проблемой Вечной Зимы.

— Я запрещаю, — повелительно сказал Килгор. — Вечная Зима никогда не наступит. И я убью всех, если попытаетесь меня остановить.

— Отлично, мы будем свидетелями прекрасной битвы, — усмехнулся колдун в пурпурной мантии и сел, скрестив руки на груди.

— Битва состоится, — ответил Сурт. — Я принимаю вызов.

Колдуны смотрели на Килгора, затем старик в белом произнес:

— Что изменится, если смертный убьет тело Сурта? Ничто не может его уничтожить, и через некоторое время он снова вернется к нам еще более сильный и могущественный, чем прежде. Только жаль, что опять произойдет задержка.

— Задержки не будет, идиоты, — громоподобным голосом провозгласил Сурт и сжал подлокотники так, что затрещало дерево.

— Вы, идиоты, раз ничего не знаете об этом мече, с которым пришел смертный. Из прошлых трех попыток вызвать Вечную Зиму я понял, что нашего могущества не хватит даже на то, чтобы погасить свечу, что говорить о солнце. Вы или просто шарлатаны или работаете против меня. Но с мечом Андуриха у меня одного будет столько могущества, что я вызову Вечную Зиму, я смогу уничтожить всю землю, по которой вы ходите. Трусы и предатели мне не нужны. Тот, кто желает, может покинуть зал.

Никто не шевельнулся. Все знали, что ждет отступников или мятежников. Никто из них просто не дошел бы до дверей, ему не хватило бы времени защититься от заклятия Сурта.

— Тогда не будем говорить ни о смерти, ни о задержке, — продолжал Сурт с горящими глазами. — Нас отделяет от Вечной Зимы один жалкий беспомощный смертный. Он ничего не может сделать, чтобы остановить нас.

— Начнем битву и посмотрим, — крикнул Килгор. Меч зловеще гудел в его руке.

— Всему свое время, — заметил Сурт, поднимаясь и откидывая ткань со стола, на котором лежали предметы.

Он раскинул руки в стороны, и Килгор почувствовал дьявольские волны, нахлынувшие на него. Сурт запел зловещее заклинание, которое подхватили все Двенадцать колдунов. Килгор с удивлением смотрел, как предметы на столе зашевелились. Посреди лежал зеленоватый диск, означающий землю. Вокруг него двигались две колесницы. Одна золотая, а вторая поменьше, серебряная. Килгор узнал Гримфакси, лошадь ночи, с покрытой инеем гривой, и Скинфакси, сверкающую лошадь солнца. Когда пение колдунов стало более сильным и громким, Килгор увидел, что металлические изображения превратились в живых лошадей, летящих галопом по голубому и черному полю. Он услышал звон сбруи, цоканье копыт, громкое хлопанье хлыста, увидел свирепый блеск глаз Скинфакси, услышал шум ветра в ее гриве.

И затем большая лошадь обошла маленькую. Килгор даже почувствовал запах конского пота. И последнее, что услышал юноша — недовольное фырканье лошади.

А может, это фыркнул Ватнар-Сурт. Он недовольно проговорил:

— Хватит! Теперь, когда этот смертный здесь, все получается хуже, чем раньше. Он обладает могуществом! — И Сурт отбросил шляпу, сделанную из клыков и с ненавистью посмотрел на Килгора. Снова волны черной злобы захлестнули юношу.

Килгор повторил про себя надпись на мече: «Ночь не может одолеть сынов Аска и Эмблы».

Сурт поднялся, прошел нетерпеливо мимо колдунов, затем повернулся к Килгору:

— Я готов к битве, — произнес он. — У тебя в зале есть друзья, но ты не добьешься победы. Я встречался с двенадцатью такими, как ты, вооруженными мечами, пиками, топорами. Однажды меня предательски убили — стрелой в спину. Двенадцать раз позволял я убить себя, чтобы вернуться более сильным, чем до смерти. Если бы твоя принцесса Вольфгангер была здесь, она бы вспомнила слова первого короля Ватнара, который сказал: «Я не умру до тех пор, пока не стану последним королем, бессмертным и абсолютным». И эти же слова произнесу и я. Я живу, чтобы они стали истиной. — Сурт выхватил из ножен Тирфинг и поднят его над головой.

Холодная дрожь пробежала по спине Килгора, когда он вспомнил истлевшую мумию короля в подземелье кургана. Ватнар-Сурт был привидением из могилы. Он мог поселяться в теле живых и заставлять служить себе, пока в этом была необходимость. А затем вновь переселялся в могилу, в тело мертвого короля, до тех пор, пока снова не станет живым, Сурт делал это двенадцать раз. И каждый раз мир думал, что он избавился от Сурта. Но Сурт возвращался более могущественным, чем раньше, и более искушенным во зле.

— Ты не доживешь до утра, — холодно сказал Килгор. — Получи первый удар смерти.

— Вспомни меня, когда будешь праздновать победу, — ответил Ватнар-Сурт. — Я доложу о себе, один раз постучав в твою дверь, как делают все духи. Надеюсь, твоя могила будет готова, когда я приду. Ватнар-Сурт обнажил зубы в зловещей гримасе, и глаза его зажглись диким бесстрашным огнем.

Килгор вобрал воздух, повторил письмена, начертанные на мече, взял меч обеими руками; поднял его над головой и раскрутил изо всех сил, чтобы обрушить сверкающее лезвие на череп Сурта. Но в тот самый момент, когда юноша хотел нанести удар, его руку пронзила жгучая боль. Боль возникла в том месте, где укусил варгульф, и рука отказалась ему повиноваться. Удар получился слабым и неверным.

С торжествующим смехом Ватнар парировал удар, выбил Килдурин из левой руки Килгора. Меч, звеня и рассыпая искры, покатился по каменному полу.

— Твоя рука всегда будет рукой варгульфа, — воскликнул Сурт со зловещим смехом. — И она, конечно, никогда не поднимется на своего господина. Облад, Берсеркер, он — ваш. Делайте с ним, что хотите. Уничтожьте его! — и он пошел прочь, взяв Килдурин.

Колдуны вскочили. Килгор пригнулся, когда топор вознесся над его головой. Колдун в пурпурной мантии бросился к юноше с мечом, неотвратимо приближающимся к сердцу. И Килгор понял, что это конец, и тьма поглотила все его чувства. В его ушах раздался короткий крик, и затем наступило ничто.