Медальон Распутина

— Господи, что это?

Ксения не удержалась, проследила за его взглядом.

На улице не происходило ничего особенного, разве что дождь со снегом усилился.

При этом она не заметила, как незнакомец уронил в ее капучино крошечную белую таблетку.

— Что вы такое увидели? — недоуменно спросила она соседа.

— Да представляете, показалось, что увидел старого знакомого. Который давно умер.

— Наверное, показалось.

— Наверное.

Ксения допила капучино, ей как раз принесли пасту, и она принялась за еду.

И тут ей показалось, что зал кафе покачнулся, как палуба корабля, а потом поплыл по кругу.

Ксения схватилась за край стола, чтобы остановить это вращение, но стало только хуже.

— Что с вами? — озабоченно спросил сосед. — Вы так побледнели! Вам нехорошо?

Ксения хотела ответить, что ничего страшного, немного кружится голова, но язык не слушался, он стал каким-то большим и чужим, так что едва помещался во рту.

— Да на вас лица нет! — бормотал сосед. — Вам, видно, совсем плохо! Нужно выйти на воздух, там вам сразу полегчает!

Ксения подумала, что в такую погоду ей вряд ли полегчает на воздухе, но говорить она не могла, да и мысли вращались в голове медленно и тяжело, как мельничные жернова.

Ее сосед положил на стол деньги, подхватил Ксению за плечи и помог ей встать. Ксения пыталась возражать, но не могла, у нее ни на что не было сил.

Подошедшей официантке мужчина сказал:

— Девушке стало плохо!

— Может, «Скорую» вызвать? — неуверенно предложила официантка.

Ей совсем не хотелось, чтобы сейчас в кафе заявились врачи, распугали посетителей. Она надеялась, что все рассосется как-нибудь само, и поэтому она обрадовалась, когда мужчина проговорил:

— Не стоит, я думаю, на улице у нее все пройдет.

Он повел Ксению к дверям.

Она вяло переступала ногами и наверняка упала бы, если бы мужчина ее не поддерживал.

Они вышли на улицу, подошли к машине.

Мужчина открыл дверцу, посадил Ксению на пассажирское место.

Она хотела возразить — но сил не было ни на что.

— Паша! — Марфа Андроновна сердито окликнула своего пса, который снова убежал вперед.

Паша был большой рыжий беспородный пес, который приблудился к Марфе Андроновне еще прошлой зимой. Марфа сперва просто прикармливала симпатичного пса, а потом решила, что при ее работе он будет полезен.

Марфа Андроновна сторожила огороженный забором участок, посредине которого стоял большой складской ангар. Ангар этот уже несколько лет пустовал, хозяева никак не могли его поделить, поэтому воровать здесь было нечего, но Марфе Андроновне исправно платили зарплату, и она исправно сторожила свой объект — не для того, чтобы оттуда что-то не украли, а для того, чтобы на огороженный участок не подбрасывали мусор.

А мусор-таки сюда то и дело подбрасывали — рядом находилась спортивная база, где этого мусора накапливалось ужасающее количество, а вывозить его законным образом было дорого и неинтересно.

— Паша! — снова крикнула Марфа и прибавила шагу.

Пес увлеченно рылся в какой-то груде возле забора. При этом он то и дело странно взлаивал и даже подвывал, чего прежде за ним не наблюдалось.

— Ах они, мерзавцы! Ах они, бескультурники! — возмущенно воскликнула Марфа Андроновна, увидев, в чем роется ее четвероногий напарник.

Спортсмены с базы опять исхитрились выбросить свой мусор на охраняемую территорию…

Собственно, сердиться нужно было только на себя — ведь это она не уследила за нарушителями… ну зашла в бытовку чаю попить да заодно включила телевизор, где шло ее любимое шоу из жизни пресмыкающихся, ну и увлеклась, не услышала…

Но сердиться на себя — это скучно, неприятно и унизительно, и Марфа обругала ни в чем не повинного Пашу, который смотрел на нее преданным взором.

— Ну что ты смотришь? — строго проговорила Марфа, постепенно успокаиваясь.

Паша снова ткнул носом в груду незаконного мусора и опять взлаял странным, непривычным голосом.

Марфа Андроновна пригляделась…

И у нее закружилась голова. Забор, и металлический ангар, и все не слишком живописные окрестности — вся эта неказистая промзона медленно поплыла перед ее глазами.

— Ох, мамочки… — пролепетала Марфа Андроновна чужим непослушным голосом. — Да что же это творится?

Она закрыла глаза, несколько секунд постояла так и снова открыла, надеясь, что что-то изменится…

Не изменилось.

Из груды мусора торчала голая женская рука.

Марфа Андроновна попятилась.

Ноги ее плохо держали, и она осела — к счастью, не в снежную кашу, противно хлюпавшую под ногами, а на случайно подвернувшийся пластмассовый ящик.

Пес ухватил неизвестную за руку и потянул на себя. Из груды мусора показалось плечо, обтянутое чем-то желтым.

— Паша, не тронь! — пролепетала Марфа. — Паша, отойди! Паша, кому говорят!

Пес послушно отступил, подошел к хозяйке и положил голову ей на колени.

Марфе Андроновне сразу стало немного легче. Она обняла пса за шею, и через некоторое время все вокруг перестало кружиться и застыло в относительном покое. Паша лизнул хозяйку в щеку, и от этого она окончательно пришла в себя.

Трясущимися, непослушными руками Марфа Андроновна достала свой телефон, с трудом вспомнила, по какому номеру нужно звонить в случае больших и очень больших непредвиденных неприятностей, трясущимися руками набрала этот номер и проговорила неуверенным, заплетающимся языком:

— Пришлите кого-нибудь… у меня тут прут… в смысле, труп… женский труп…

— Пожалуйста, назовите себя! — потребовал строгий женский голос.

— Андрона Марфовна… тьфу, Марфа Андроновна… — Она с трудом вспомнила и с трудом произнесла собственную фамилию и адрес охраняемого объекта.

— Ждите, к вам приедут! — пообещала ее строгая собеседница. — Никуда не уходите!

— Куда же я уйду…

Марфа спрятала телефон и только тогда вспомнила, что хозяева наказывали ей в случае любого форс-мажора — то есть любой серьезной неприятности — звонить не в МЧС и не в полицию, а им, хозяевам, а уж они сами разберутся…

— Нет, мы на такое не подписывались! Правда, Паша? — Она обняла большую Пашину голову.

Паша глубоко вздохнул и снова тихонько лизнул ее в щеку.

Капитаны Лебедкин и Самохвалова вышли из машины, прошли в распахнутые ворота и сразу увидели приземистую тетку в коротком розовом пуховике и льнущую к ее ногам большую рыжую собаку.

— Ну показывайте, где тут ваш труп! — строго проговорил Лебедкин.

— Не мой он! — испуганно вскрикнула женщина.

— Но вы его нашли?

— Паша нашел…

— Паша? А где этот Паша? Позовите его! Нам с ним непременно нужно поговорить!

— Поговорить? Это не получится!

— Почему?

— Да вот же он, Паша! — И тетка показала на свою собаку. — Это он ее нашел…

Паша, услышав строгий голос Лебедкина, подумал, что он угрожает его хозяйке. Поэтому он переступил лапами, поднял шерсть на загривке и низко, утробно рыкнул. Потом повернулся боком, чуть приподнял верхнюю губу и показал внушительный клык.

Нельзя сказать, что капитан Лебедкин боялся собак, он просто их не любил. Потому что у него жил замечательный кот Марсик, который успешно заменял капитану всех близких родственников (а дальние-то и так никому не нужны).

Однако, как уже говорилось, Паша был крупной рыжей дворнягой, поэтому капитан несколько опешил. Хорошо, что Дуся вовремя оттеснила его от собаки.

— Какой смышленый у вас песик! — сказала она приветливо и погладила Пашу за ушком. Разрядив таким образом напряженную обстановку, она сказала мягко:

— Ладно, показывайте, где этот труп!

Марфа Андроновна немного приободрилась и повела полицейских в дальний конец площадки. Там, возле забора, лежала внушительная груда мусора, из которой торчала женская рука, прядь светлых волос и край желтого платья…

— Вот она!

— Дуся, ты видела? — Лебедкин с горящими глазами обернулся на свою напарницу. — Желтое платье!

Дуся задумчиво кивнула, вспомнив про ограбленный магазин.

Платье платьем, но что-то тут было не так…

— Дуся, ты понимаешь, что это значит? Это же третий случай с одинаковым modus operandi! Ты же сама говорила, что три случая — это уже серия! Так что хочешь не хочешь — а у нас серийный убийца! — пыхтел Лебедкин, не замечая, с каким ужасом смотрит на него сторожиха. — Я голову даю на отсечение…

— Подожди, Петя, с головой… она у тебя одна, и она тебе еще может пригодиться…

— Чего еще ждать?

— Да сейчас криминалисты подъедут…

От ворот уже шел Данилыч. Он был в распахнутом пальто, из-под которого виднелась неизменная бабочка, на этот раз вымазанная чем-то синим. В руке у него был чемоданчик с инструментами, и он насвистывал что-то из Вивальди.

— Данилыч, привет! — обрадовался ему Лебедкин. — Ты что сегодня на выезде? Ты же сам обычно не ездишь.

— Дежурство у меня сегодня. Ну, где ваш труп?

Он проследовал к груде мусора, сделал пару снимков, надел тонкие латексные перчатки, отбросил часть мусора, склонился…

— Ну что там? — нетерпеливо проговорил Лебедкин.

— Это шутка? — недовольно пробормотал Данилыч. — Довольно низкопробная…

— О чем ты?

— А ты сам посмотри!

Данилыч отступил в сторону.

Лебедкин подошел ближе, пригляделся…

На грязной земле лежало женское тело в желтом платье с лиловыми ирисами.

Точнее, не тело — это был пластмассовый манекен…

— Вот черт! — воскликнул Лебедкин.

— Совершенно с тобой согласен! — высказался Данилыч.

— Значит, с серией ты немного поспешил! — присоединилась к дискуссии Дуся Самохвалова.

— Черт знает что! — Лебедкин в сердцах пнул ногой пакет из-под «Макдоналдса» и тут же взвыл от боли, потому что в него каким-то шутником был положен кирпич.

Классический розыгрыш, в старом кинофильме каком-то показывали. Однако капитан так смешно подпрыгнул и тряс в воздухе ногой, что Данилыч откровенно заржал, и Дуся едва скрыла улыбку, и даже пес Паша, что вертелся возле Дуси (как всякий индивидуум мужского пола, он Дусе тут же стал симпатизировать), наморщил нос и тихонько взвизгнул.

И даже Марфа Андроновна, испугавшаяся было до колик в животе, что сейчас ей устроят Варфоломеевскую ночь за то, что людей из полиции попусту взбаламутила, вызвала на труп, а трупа-то никакого и нет, пришла в себя и сердобольно взглянула на Лебедкина — что ж ты так, милый, осторожнее надо быть.

— И что все это значит… — вздохнула Дуся и переглянулась с Данилычем.

И он не стал ворчать, что если экспертов такой квалификации станут вызывать, когда обычный манекен найдут, то куда мы все придем, а склонился над манекеном.

Дусю же интересовало платье.

Дешевое некачественное платье, материал — дрянная синтетика, которая растягивается и линяет при первой же стирке. Платье было здорово мятое, причем не так, как бывает, когда неаккуратная женщина плюхнется в нем, не расправив юбку, а потом встанет, забыв одернуть — нет, на платье были складки, как если бы оно долго лежало, сложенное вчетверо, а то и больше, а потом его так и напялили на манекен.

Очень осторожно, в перчатках, Дуся взяла юбку и поднесла к лицу. Платье было чуть влажное и пахло затхлой плесенью.

Ну да, если оно несколько месяцев валялось в неотапливаемом сыром помещении того дешевого магазинчика в куче таких же вещей, то, естественно, будет запах.

— Смотри! — Данилыч указал ей на странные пятна, которые были сбоку и чуть со спины.

— Это…

— Ну да, это кровь. — Эксперт выглядел серьезным. — И кровь явно не манекена.

Ксения открыла глаза. И тут же снова закрыла их — в глаза ударил резкий, ослепительный свет.

— Пришла в себя? — раздался совсем близко смутно знакомый мужской голос.

— Свет… пожалуйста, выключите свет… — жалобно проговорила Ксения.

Даже сквозь опущенные веки свет болезненно резал глаза.

— Свет мешает? — В голосе незнакомца прозвучало то ли сочувствие, то ли насмешка.

Тем не менее свет приглушили.

Ксения снова осторожно открыла глаза.

На этот раз она смогла осмотреться.

Она находилась в большом полупустом помещении. Напротив нее был закреплен прожектор, который светил сейчас не прямо ей в лицо, а немного в сторону.

Из-за яркого света прожектора все, что было позади него и по сторонам, казалось плохо различимым. Однако Ксения смогла разглядеть мужскую фигуру, стоящую поодаль от прожектора…

А потом… потом она с испугом заметила еще несколько тел, несколько человеческих фигур, которые стояли и лежали в нелепых позах у стен помещения.

А еще Ксения поняла, что сама она связана и сидит в офисном кресле.

Как она здесь оказалась? Что с ней случилось?

Ксения попыталась вспомнить — и постепенно мозаика прошедшего дня сложилась в ее памяти. Она вспомнила, как вышла из турфирмы, как зашла пообедать в итальянский ресторанчик, как к ней подсел мужчина с волчьими ушами…

А потом все заволакивала белесая дымка. Дымка, сквозь которую проглядывало то же самое мужское лицо… и заостренные волчьи уши…

— Ну, так лучше? — Незнакомец подошел ближе, выступил на свет, и Ксения узнала его.

Точнее, узнала его уши.

Заостренные волчьи уши, выглядывающие из-под волос.

— Кто вы? — проговорила Ксения слабым голосом. — Что вам от меня нужно?

— А ведь ты похожа на нее! — отозвался незнакомец со странной, печальной интонацией.

— На кого? О ком вы говорите?

Вдруг лицо его изменилось, сквозь него проступили какие-то детские черты, черты обиженного, капризного ребенка.

— Ты всегда любила его больше, чем меня! Ты всегда хвалила его! Все, что он делал, тебе нравилось, а меня… меня ты всегда ругала! Ты была ко мне несправедлива!

Он заметался по помещению, то скрываясь в тени, то выбегая на яркий свет прожектора, размахивал руками и что-то несвязно, нечленораздельно бормотал. И его тень металась по стенам, как второй человек — гротескный, с длинными руками и ногами…

— Ты хотела от меня избавиться! — кричал он, обращаясь вовсе не к Ксении, а к кому-то, кого видел в темноте ангара. — Ты говорила, что хочешь мне помочь, а сама…

«Он сумасшедший, — со всей очевидностью поняла Ксения, — он законченный маньяк. Что ему от меня нужно? Бессмысленно задавать себе этот вопрос. Он сумасшедший — и этим все сказано».

Тут так же внезапно мужчина остановился, лицо его стало прежним, взрослым, он приблизился к Ксении вплотную, наклонился над ней, вгляделся, словно не узнавая.

Ксения подумала, что у него наступило временное просветление, и попыталась достучаться до него:

— Отпустите меня! Пожалуйста, отпустите! Вы меня, наверное, с кем-то перепутали. Я не сделала вам ничего плохого! Мы вообще никогда раньше не встречались! Отпустите меня — и я никому ничего не расскажу… отпустите, пока не случилось непоправимое!

Во всех сериалах говорят, что с сумасшедшими нужно разговаривать спокойно, не повышая голоса, не показывать своего страха. Ксения из последних сил старалась, чтобы голос ее не дрожал.

Но незнакомец как будто не слышал ее. Он недовольно скривился и процедил сквозь зубы:

— Нет, это не она… сходство, конечно, есть, но это не она… нет, это подделка, фальшивка…

Он выпрямился, потер лоб и вдруг воскликнул:

— Я знаю, что нужно! Я знаю, чего не хватает!

Тут же он бросился к стене.

Ксения уже заметила там какие-то странные фигуры, похожие на человеческие тела, и теперь безумец стал их с остервенением перерывать, разбрасывать…

Ксения с ужасом заметила, что у некоторых из этих фигур не было руки или ноги. Потом она поняла, что они были слишком легкие, и тут до нее дошло, что это такое.

Это были манекены. Самые обычные манекены, пластмассовые мужчины и женщины с глупыми улыбающимися лицами. Манекены, какими пользуются в дешевых магазинчиках.

Безумец с остервенением разбрасывал манекены и озабоченно бормотал:

— Да где же оно? Куда оно запропастилось? Ведь оно должно быть где-то здесь…

Ксения уже не пыталась понять, что он делает, не пыталась искать в его действиях какую-то логику. Она решила воспользоваться тем, что он отвлекся, и попытаться освободить руки. Потому что осознала наконец, что ей никто не поможет. Можно сколько угодно кричать, но никто не услышит, уж об этом этот псих позаботился. Место, куда он ее привез, явно очень уединенное.

Руки ее были связаны широким скотчем и плотно примотаны к ручкам кресла.

Сначала она попыталась длинным наманикюренным ногтем надорвать край скотча, но это не получалось. Потом попробовала расшатать пластмассовую ручку кресла.

Кресло было старое, не очень прочное, и скоро ручка начала поддаваться…

Но в это время безумец радостно воскликнул:

— Да вот же оно!

Ксения вздрогнула и посмотрела на своего похитителя.

Он стоял возле стены…

В первый момент ей показалось, что он обнимает высокую женщину в ярком летнем платье, но потом она поняла, что это — всего лишь один из манекенов. Манекен в светлом парике и желтом летнем платье в лиловых ирисах.

Платье, кстати, было плохонькое, из дешевой ткани и кое-как сшитое.

— Вот оно! — повторил безумец торжествующим тоном и подтащил манекен ближе к свету, ближе к креслу, в котором сидела связанная пленница.

Он переводил взгляд с Ксении на манекен, точнее — на желтое платье, и повторял, нахмурив лоб:

— Вот это — то, что надо… на этот раз все должно получиться… на этот раз непременно…

— Что вам нужно? — в который уже раз повторила Ксения.

И тут он услышал ее, больше того — заговорил с ней:

— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя отпустил?

— Разумеется.

— Ну так давай договоримся. Ты сделаешь кое-что для меня — и я тебя отпущу. Правда отпущу!

— Что я должна сделать? — опасливо спросила Ксения.

— Совсем немного. Сущую ерунду.

— И все же что именно?

— Надень это платье.

— Платье?

Да он извращенец, фетишист…

— Да, вот это платье!

Ксения недоверчиво покосилась на манекен. Вблизи было видно, какая это дешевка, да еще и мятое все, но ради того, чтобы освободиться, и не то сделаешь… даже напялишь эту дрянь… даже подыграешь законченному извращенцу…

Вот только сдержит ли он слово? Отпустит ли ее? Вряд ли он держит свое слово…

Она внимательно взглянула на безумца и перехватила его взгляд — цепкий, настороженный, как у кота, который караулит возле норки бедную доверчивую мышь.

И Ксения поняла, что он вовсе не собирается ее отпускать. Он заставит ее играть по своему сценарию — а потом все равно убьет.

Это было написано в его глазах.

Кроме того, в пользу этого предположения говорило то, что похититель не скрывает от нее свое лицо. Это значит, он не собирается оставлять ее в живых…

Ксения сама удивилась, до чего здраво она рассуждает в своем ужасном положении. Ну, ей рассчитывать не на кого, давно уже сама за себя в ответе…

Значит, нужно как-то переиграть, перехитрить его…

Ксения чуть заметно пошевелила руками.

Ручки кресла начали поддаваться, от одной из них отломился кусок.

Но тут похититель что-то заподозрил, глаза его злобно вспыхнули…

Чтобы отвлечь его внимание, Ксения проговорила:

— Ладно, хорошо, так и быть, я надену это платье. Только для этого тебе придется меня развязать.

Он хотел было возразить, но она выпалила:

— А что ты думаешь? Как можно переодеться, если я привязана к этому дурацкому креслу? Я не цирковая акробатка! И еще — тебе придется уйти, пока я переодеваюсь! Я не собираюсь исполнять для тебя любительский стриптиз!

— Ну уж нет! Развязать тебя и уйти? Да за кого ты меня принимаешь! Чтобы ты могла спокойно сбежать?

— Ну ладно, тогда хотя бы отвернись. Но развязать меня тебе все равно придется.

Похититель мгновение раздумывал, переводя взгляд с Ксении на платье, его явно терзали сомнения. Наконец он решился:

— Ладно, так и быть, я тебя развяжу!

Он достал из кармана складной нож, открыл его, быстрыми движениями перерезал скотч на руках Ксении. При этом Ксения незаметно прихватила отломившийся от ручки кресла кусок пластмассы.

Она с облегчением растерла онемевшие руки и встала.

— Ну, теперь переодевайся!

— Отвернись!

Он злобно оскалился, прошипел что-то себе под нос, но все же отвернулся.

Ксения быстро огляделась — чем бы его огреть по голове? Кусок пластмассы, который она прятала в руке — слишком легкий, а добежать до стены, чтобы подобрать что-нибудь потяжелее, она не успеет…

Он что-то почувствовал и прошипел:

— Быстро переодевайся! Я долго ждать не буду! А если только попытаешься что-то предпринять — тут же прирежу! — И он помахал в воздухе ножом.

Ксения закусила губу.

Придется пока играть по его правилам, выжидая более удобный момент…

Она быстро разделась, натянула на себя желтое платье. Оно было хоть и новое — никто его прежде не надевал, — но воняло плесенью. Да какая, в конце концов, разница! Хоть и противно.

Похититель едва дождался, повернулся к ней, взглянул пристально, отступил на секунду, достал светло-пепельный парик и надел на Ксению. Глаза его жадно загорелись: видно, ему понравилось, как она выглядит в этом платье и парике. Точно, фетишист…

— Садись обратно! — скомандовал он.

— Но ты же обещал отпустить меня, если я надену это платье!

— Не все так быстро! Садись, я сказал!

Ксения снова села в кресло, думая, как бы его перехитрить.

А он огляделся, поднял с полу моток веревки — видно, скотч уже закончился. Подошел к Ксении, примотал ее руки к ручкам кресла, завязал морскими узлами…

Ксения при этом напрягла руки, кроме того, незаметно подложила под правую руку отломанный от кресла кусок пластмассы. Острый край больно впился в руку, она почувствовала даже, как несколько капель крови стекли вниз.

Похититель подергал узлы, поднял с полу одежду Ксении и проговорил озабоченно:

— Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

— Это ты так шутишь? Куда я могу уйти!

Он не ответил и вышел через проем, которого Ксения раньше не замечала. Где-то неподалеку послышался металлический лязг, потом — ровное гудение. Должно быть, там была печь.

Она поняла, что он хочет избавиться от ее одежды.

Значит, у него и в мыслях нет ее отпускать…

Нельзя терять ни секунды!

Ксения пошевелила рукой, вытолкнула из-под веревки кусок пластмассы. Веревка на правой руке ослабела, так что она смогла вытащить ее. Потом с трудом развязала левую руку, вскочила, огляделась…

Из помещения, где она находилась, был только один выход — тот, куда ушел похититель.

Значит, просто убежать не получится, нужно его перехитрить…

Она кинулась к стене, где были свалены в кучу манекены. От одного из них она открутила ногу, взвесила ее на руке… слишком легкая, но лучше, чем ничего.

Тут у нее мелькнула еще одна идея.

Она стащила с себя желтое платье и натянула его на женский манекен, усадила этот манекен в кресло, надела на пластмассовую женщину светлый парик, потом отвернула в сторону прожектор.

Теперь в полутьме можно было принять манекен за нее, Ксению.

Оставалась только одна проблема — во что одеться.

К счастью, рядом с манекенами валялся тюк какой-то дешевой рыночной одежды. Особенно привередничать не приходилось, да и каждая секунда была на счету, так что Ксения напялила первое, что подвернулось, — спортивные штаны с лампасами и красную футболку с изображением Эйфелевой башни.

Едва она успела переодеться, в соседней комнате послышались приближающиеся шаги.

Ксения вооружилась пластмассовой ногой и встала в темном углу сбоку от входа.

Тут же вошел, потирая руки, похититель.

Он направился к манекену, оживленно приговаривая:

— Ну вот и все! Сейчас мы с тобой поиграем… ты заплатишь мне за все… за все унижения и обиды…

— Непременно! — крикнула Ксения, подскочила к нему сзади и со всей силы ударила по голове ногой манекена.

Нога была легкой, но резкость удара и внезапность нападения сыграли свою роль.

Похититель издал какой-то странный квакающий звук, шагнул вперед, споткнулся и рухнул на каменный пол.

Ксения для верности еще раз приложила его по голове и стремглав бросилась к выходу.

— Ну, я поехал! — Данилыч застегнул пальто, взял чемоданчик.

— Постой, а как же кровь… — протянул Лебедкин.

— А что — кровь! Мало ли откуда она взялась. Трупа нет, так что мне здесь делать нечего.

И Данилыч зашагал к машине.

— Пойдем и мы, — поторопила Дуся напарника.

— Подожди… — Он разглядывал груду мусора, из которой извлекли злополучный манекен. — Как же здесь оказалось это платье?

— Ну мало ли как…

Лебедкин все не уходил.

Он отыскал Марфу Андроновну и спросил:

— А откуда здесь вообще этот мусор? Он же не строительный.

— Да это все те бескультурники подбрасывают, со спортивной базы! Уж я с ними ругалась-ругалась, и начальству жаловалась, а они все подбрасывают и подбрасывают!

— А что это за база? — заинтересовался Лебедкин.

— А вон там она, сразу за забором. Может, хоть вы их приструните, чтобы прекратили это безобразие.

— Пойдем поглядим, что это за база? — просительным тоном обратился Лебедкин к Дусе.

— Да зачем это тебе?

— Ну непонятно же — откуда здесь взялось это желтое платье.

— Ну ладно, поглядим, только чтобы ты успокоился! — согласилась покладистая Дуся.

Напарники обошли забор и остановились перед запертыми воротами. Лебедкин нашел на воротах звонок, нажал на кнопку. Не дождавшись реакции, постучал в ворота кулаком.

За воротами раздались шаги, и недовольный голос произнес:

— Ну, чего стучишь? Я тебе сейчас по голове постучу, будешь тогда знать!

— Полиция! — строго проговорил Лебедкин.

— Совсем хулиганы оборзели! Уже за полицию себя выдают! Ты гляди у меня, сейчас я и правда полицию вызову!

— Дед, да ты что? Говорят же тебе, мы и есть полиция! Вот, погляди, мое удостоверение! — И Лебедкин поднес свое служебное удостоверение к щели между створками ворот.

— Правда, что ли, полиция? Так ты так и говори!

— А я тебе что говорю?

Наконец, раздался громкий лязг, и рядом с воротами открылась небольшая калитка. За ней стоял бодрый дедок в яркой куртке с эмблемой спортивного клуба.

Он еще раз внимательно осмотрел удостоверение Лебедкина и смущенно проговорил:

— Правда полицейский… ну извиняй, что сразу не признал. А то ходят здесь всякие, водку пьянствуют и безобразия нарушают, а мне потом с подследствиями разбираться…

Лебедкин вошел в калитку. Дуся последовала за ним.

— А вы, дамочка, куда намылились? — строго осведомился сторож. — Вам здесь не тут!

— Я вам не дамочка, а капитан Самохвалова! — одернула его обиженная Дуся и тоже предъявила удостоверение.

— Извиняюсь… у вас ведь на лице не написано… если так, проходите. А вообще, чего вам здесь надо?

— Осмотреть твою подведомственную территорию.

— А чего ее осматривать? У меня тут полный порядок! Никаких нарушений общественного порядка не имеется, а если которые имеются, мы их немедленно исправляем!

— Как же не имеется? А что от вас регулярно мусор на соседний участок подбрасывают, это как, не нарушение?

— Так вы вот, значит, по какому поводу! — Сторож заметно огорчился. — Это вас не иначе Марфа настроила! Ох и скандальная женщина! Просто сил никаких нет!

— У нее есть все основания скандалить! — строго проговорила Дуся. — Так что там с этим мусором?

— Да ничего, — заюлил сторож. — Ничего такого… это все директор, Павел Сигизмундович… он говорит, что вывозить мусор очень дорого, лучше эти деньги на премии потратить для личного состава, так мужики и рады стараться — как стемнеет, так мусор и через забор…

— А это непорядок! — процедил Лебедкин, в процессе разговора осматривавший территорию спортбазы.

Здесь, на большом участке, было разбросано несколько зеленых домиков. В дальнем конце, за невысоким забором, виднелось одноэтажное кирпичное строение с трубой.

— А про каких это мужиков вы говорите? — поинтересовалась Дуся.

— Про мужиков? — переспросил сторож. — Про каких мужиков? Я ни про каких мужиков ничего не говорил…

— Как же не говорили? Вот только что сказали, что мужики, как стемнеет, так мусор через забор перебрасывают.

— Ах, это… — Сторож снова замел хвостом. — Это я так, к слову… вырвалось случайно…

— А слово — не воробей, вырвалось — не поймаешь. Так что уж давайте, выкладывайте все до конца. А то придется нам продолжить этот разговор в другом месте.

— Зачем в другом? Не надо в другом… а насчет мужиков — это спортсмены бывшие и тренера, они сюда по выходным отдыхать приезжают. Ну, водочка, шашлыки — все как положено!

— И мусор?

— Ну само собой, мусор завсегда остается, так они его туда… за этот самый забор.

— Ясно… — выразительно протянула Дуся. — А женщины с ними приезжают?

— Ну а как же без этого? — Сторож хмыкнул и вдруг фальшивым голосом пропел: — Без женщин жить нельзя на свете, нет…

— А не было ли среди них одной в желтом платье с ирисами?

— С ирисками? — удивленно переспросил сторож.

— С ирисами. Это цветы такие.

— Насчет цветов я не разбираюсь, а чтобы в желтом платье — такого не припомню. Холодно сейчас в платье.

Лебедкин, который слушал сторожа вполуха, вдруг повернулся к кирпичному строению за забором:

— А это у вас что?

— Это? Так это уже не наша территория. Это когда-то котельная была, да потом ее забросили. Там давно уже никто не живет. Хотя бомжи иногда забираются. Я Павлу Сигизмундовичу сколько раз про это говорил — не доведет это до добра… устроят они пожар, а кто будет подследствия расхлебывать… но разве начальство нас слушает? Разве оно нашим мнением интересуется?

— Пожар? Что они там, костры жгут?

— Зачем костры? Печку они там топят. Несколько раз уже видел, как там дым над трубой курится.

— Вот как? — Лебедкин переглянулся с Дусей. — Давай-как мы еще на эту котельную поглядим.

— Так говорю же вам, эта котельная уже к нашей базе не относится!

— Относится или не относится — это уже другой вопрос, а только мы ее осмотрим!

— А это уж как хотите…

Напарники прошли через территорию базы, подошли к котельной.

На ее двери висел большой амбарный замок, но Лебедкин в два счета открыл его канцелярской скрепкой.

Внутри котельной было темно, и пахло пылью, плесенью и золой.

Дуся включила свой телефон в режиме подсветки и обвела помещение голубоватым лучом.

И вскрикнула от неожиданности.

В первый момент ей показалось, что в дальнем конце помещения лежат и сидят в странных позах люди.

— Что там такое? — удивленно спросил Лебедкин, который обследовал другие углы.

— А ты только посмотри!

Дуся подошла ближе и снова направила свет на странные фигуры.

Это были, конечно, не люди, а сваленные грудой манекены — некоторые без рук, без ног и даже без голов.

— Опаньки! — оживился Лебедкин. — Вот откуда взялся тот фальшивый труп, на который мы приехали!

Он осмотрел груду манекенов, потом оглядел всю комнату.

На самом видном месте, прямо в центре помещения, стояло старое офисное кресло с поломанным подлокотником.

На подлокотниках были обрывки скотча, а приглядевшись внимательнее, Лебедкин нашел рядом с креслом небольшой обрывок желтой ткани.

— А вот и кусок от того самого платья! — Он показал этот лоскуток Дусе.

— Что же получается — здесь держали привязанный… манекен? И пытали его?

Дуся наклонилась над креслом, направила на него луч фонарика и добавила:

— Смотри-ка, кровь…

— И, как сказал Данилыч, — кровь наверняка не манекена!

— Как-то мне это не нравится… — Дуся зябко поежилась.

— Да уж. Кому такое понравится… — проворчал Лебедкин, оглядываясь по сторонам. — А вот тут что…

В углу рядом с манекенами была свалена груда одежды.

— Это что же, он тут хранил одежду своих жертв? Но тогда сколько же народу он поубивал?

Дуся подошла к нему, взяла в руки трикотажную кофту, широкие штаны, юбку и бросила обратно.

— Нет, Петя, вся одежда новая. Только плохого качества. Знаешь, что-то мне подсказывает, что это те самые вещи, которые украдены из магазина мадам Лопаревой.

— Ничего себе! Значит, это ограбление — тоже его рук дело? Но вот зачем ему это барахло понадобилось? Вряд ли он собирается открывать собственный ларек…

— Вряд ли, — согласилась Дуся.

Она ненадолго задумалась, и вдруг ее лицо посветлело:

— Вот у меня какая гипотеза! Ему из всех этих вещей нужно было только желтое платье в ирисах. А все остальное он прихватил, чтобы никто не догадался насчет платья. А платье он еще раньше высмотрел, оно у них в витрине висело. Не мог же он второй раз в тот самый магазин дорогой прийти и сказать, что хочет еще одно такое платье купить, чтобы своей девушке подарить! Его бы сразу заподозрили…

— Что ж, похоже на правду…

Лебедкин снова оглядел помещение и задумчиво проговорил:

— А вот, кстати, сторож говорил, что видел дым над крышей. Но дыма без огня не бывает, а где же сама печка?

— Да вон, смотри, проход в углу. Наверное, печка там.

Лебедкин прошел в соседнее помещение, и оттуда тут же донесся его голос:

— Здесь печка! И еще теплая!

Дуся присоединилась к нему.

Лебедкин стоял перед большой печью. Он открыл ее заслонку и копался в золе найденным поблизости куском арматуры.

— Ну, что там? — Дуся заглянула через его плечо.

Лебедкин вытащил из груды золы обгорелый лоскут джинсовой ткани, еще какую-то обугленную тряпицу, брезгливо взял двумя пальцами:

— Вот, он здесь что-то сжигал…

— Чью-то одежду! — заволновалась Дуся.

— Почему в той комнате целую кучу тряпья не тронул, а это сжег?

— Подозреваю, потому, что эта одежда не новая, как там, а ношеная. Видишь, здесь дырочка зашита? Это одежда, снятая с живого человека, с живой женщины…

— Хорошо, если с живой, — мрачно проговорил Лебедкин. — А если нет?

— Ну подожди, не каркай! Мы же пока не нашли труп, только манекен!

— Пока не нашли… но то, что он сжег ее вещи, наводит меня на неприятные мысли. Боюсь, что труп скоро тоже найдется.

— Для начала хорошо бы узнать чей…

Лебедкин еще немного пошуровал в печке и вытащил оттуда какой-то обгорелый до углей, спекшийся предмет.

— А это что?

— Дай-ка взглянуть…

Дуся взяла у него обгорелый предмет, осмотрела со всех сторон и вдруг проговорила:

— Петя, ты молодец!

— Вообще-то да. — Лебедкин приосанился. — Но в чем это выражается в данном случае?

— Знаешь, что ты нашел?

— Ну?

— Это женская сумка! А в сумке каждой женщины всегда есть что-то, что поможет установить ее личность.

— Ну, это когда-то было сумкой, а теперь это кучка угля, которая нам вряд ли поможет…

— А это мы еще посмотрим!

Дуся ощупала обгорелую сумку со всех сторон и нашла обгорелую застежку.

Застежка щелкнула, бывшая сумка раскрылась.

Внутри она тоже обгорела, но не так сильно, как снаружи.

Дуся расстелила на полу носовой платок и вытащила все, что удалось: оплавленный, покоробившийся тюбик губной помады, треснувшую пудреницу, связку ключей…

— Ну и что нам это дает? — проворчал Лебедкин. — Что мы узнали о хозяйке сумки?

— Ну для начала — что она блондинка.

— Это почему?

— По цвету помады.

— Вот радость-то! Знаешь, сколько в нашем городе блондинок?

— Но это еще не все! — И Дуся с победным видом извлекла из обгорелой сумки целую стопку пластиковых карточек.

— Ну-ка, ну-ка…

Лебедкин взял карточки в руки, перебрал их и разочарованно положил обратно.

Карточки были тоже обгорелые по краям, оплавившиеся, и ни на одной нельзя было прочитать имя хозяйки.

Дуся, однако, выбрала две карточки, которые не так сильно пострадали. Одна из них была дисконтная карта сети кофеен, вторая — магазина женской одежды.

— Вот, это уже удача! — оживилась Дуся, показав эту карточку напарнику.

— Что, хочешь воспользоваться ее скидкой? — сострил Лебедкин.

— Нет, по этой карте мы узнаем, чья это сумка!

— Да на ней же ничего не написано.

— Серый ты, Петька! Эти карточки именные, мы их дадим Вадику, и он в два счета выяснит, чья это сумка.

Вадик долго ворчал и ломался, но Дуся показала ему край шоколадки, и он согласился взглянуть на карточки.

— И не только взглянуть, а сделать что-нибудь! — Дуся повысила голос. — Слушай, это очень важно! И не набивай себе цену, тебе же это раз плюнуть! И побыстрее там, время дорого.

Вадик долго и сосредоточенно стучал по клавишам, наконец, выдал результат:

— Синицына Ксения Петровна… вот мобильный телефон.

— И что мне с того? Он, небось, сгорел в печке. Вадик, ты меня не зли, найди что-то существенное!

— Ну ладно, только не мешай, не стой над душой.

С Дусей редко кто из мужчин разговаривал грубо, так что она поняла, что Вадик и правда занят.

— Слишком ты с ним миндальничаешь! — рассердился Лебедкин. — В конце концов, можно начальству пожаловаться! Наше дело — самое приоритетное.

— Иди, Петя, я сама тут разберусь… — Дуся мягко подтолкнула напарника к выходу.

Через некоторое время Вадик оторвался от экрана и посмотрел на Дусю более приветливо.

— Значит, Синицына Ксения Петровна, год рождения одна тысяча девятьсот девяносто четвертый, родилась в городе Череповце, приехала в наш город пять лет назад, незамужняя, зарегистрирована в общежитии, но там не живет, а вроде бы своя у нее площадь. Но недавно купила, так что толком не оформила еще…

— Но где ее найти-то? — простонала Дуся, теряя терпение, что случалось с ней крайне редко.

— Найти человека всегда можно, — сказал Вадик, — чай, не иголка. Что могу сказать? Вот фотка ее, в социальных сетях вытащил.

С фотографии смотрела на Дусю симпатичная девушка — пышные светлые волосы, большие серые глаза.

— Так и я думала, — пробормотала Дуся, — пепельная блондинка, как остальные.

— Последнее место работы могу назвать, — продолжал Вадик, — турфирма «Тимбукту», она там бухгалтером на полставки трудится.

— «Тимбукту»? — расцвела Дуся. — Вадичек, ты гений!

— А шоколад? — тут же заныл Вадик, но Дуся уже убежала.

Путь ее лежал в турфирму «Тимбукту», где работала когда-то Катерина Херувимская. Ну надо же, какое совпадение! Хотя Дуся не очень верила в совпадения.

Дуся вышла из маршрутки в Кожемякинском переулке, прошла два квартала и увидела яркую вывеску турфирмы. Рядом была пекарня, но Дуся не стала покупать пирожные, на этот раз она пришла в турфирму официально.

По-прежнему все помещение было обвешано красочными плакатами с изображением красивых романтических мест и счастливых отдыхающих. По-прежнему в полном одиночестве сидела за столом худощавая брюнетка Елена Тетерина.

— Привет! — сказала она не слишком радостно, видимо, по-прежнему не ждала уже от жизни ничего хорошего. — Надумала все-таки путевку купить?

— Здравствуйте! — Дуся осторожно присела на стул. — Тут вот какое дело… — И положила на стол свое удостоверение.

— Вот как? — Елена помрачнела. — И зачем вам весь этот маскарад понадобился? Пришла, подругой представилась, пирожными угощала… на Катерину сослалась… Постойте! — В ее глазах мелькнула догадка. — С Катей что-то случилось?

— Случилось, — вздохнула Дуся. — Нашли мы ее убитую…

— Как? — ахнула Елена. — Ну так я и знала, что там что-то не так! Ну, этот злодей ее заманил и убил! Ограбил и убил!

— Вы имеете в виду Маринетти?

— Ну да, этот гуру… — Елена в сердцах добавила непечатное слово.

— Похоже на то… — уклончиво ответила Дуся, — работаем с ним… А почему вы думаете, что он ее еще и ограбил? У нее что-то ценное с собой было?

— Что конкретно — не знаю, но про какие-то ценности она упоминала. У мужа, сказала, что-то есть, и она колебалась — все-таки получается это кража. Но, с другой стороны, муж, как я поняла, это такой козел, что его и обокрасть-то не грех. Шесть лет они прожили, и ничего она от него не получила — как говорится, ни любви, ни денег. И поняла это, только когда с гуру познакомилась. Да ведь и тут выходит обманулась… дура какая Катька… — Елена смахнула слезу. — А я ведь ей говорила, предостерегала — не вываливай сразу, что у тебя есть, не говори про деньги и драгоценности. Ты этого гуру толком и не знаешь, мало ли что он на сеансах вам вкручивает. Побудь с ним один на один, узнай человека получше, потом и расскажешь. Если не раздумаешь.

— Здраво рассуждаешь! — одобрила Дуся, перейдя снова на «ты». — Да видно, она твоего совета не послушалась. Ладно, у меня другой вопрос. Вот эту девушку ты знаешь? — И она положила на стол фотографию Ксении Синицыной.

— Да это же Ксюша! Она у нас бухгалтером подрабатывает, буквально вчера была! А что… — Елена побледнела, — она тоже?

— Точно не знаю, пропала она… — Дуся не стала рассказывать в подробностях. — Расскажи, что про нее знаешь.

— Ну что… Ксюша — она работящая очень. Совсем одна, никого у нее нет, никто не помогает, бьется как рыба об лед, чтобы хоть какую-то квартиру заиметь. Работает чуть не в пяти местах. У нас официально на полставки, еще где-то по договору…

— А скажи, пожалуйста, — Дусю осенило, — она не подрабатывала в этой организации «Остров»?

— Точно! — воскликнула Елена. — Катя же ее туда и пристроила! Приходит как-то ко мне, а тут Ксюша как раз спрашивает, нет ли работы. А она и говорит, что вроде бы в «Острове» бухгалтер нужен. Ну, как там дальше было, я не знаю, устроилась ли Ксения туда.

— Устроилась, — твердо сказала Дуся. — Точно устроилась.

Выбежав из логова извращенца, Ксения оказалась в следующем помещении. Это была большая комната без окон, посреди которой горело пламя в большой железной печи. Должно быть, здесь похититель сжег ее одежду.

Ксения, не задерживаясь, пробежала через эту комнату, спустилась по металлической лестнице и оказалась в длинном темном коридоре, по стенам которого тянулись ржавые трубы и кабели.

Должно быть, она находилась в каком-то большом подвале, где проходили тепловые и прочие коммуникации.

Ксения бежала вперед, не останавливаясь и не снижая темпа, стараясь как можно дальше убежать от своего похитителя.

Она надеялась, что рано или поздно найдет какой-нибудь выход из подвала.

Вдруг где-то позади раздался приближающийся топот и злобные выкрики:

— Не уйдешь! Стой! Я тебя догоню! Я с тобой такое сделаю — ты пожалеешь, что родилась на свет!

Ксения поняла, что похититель очухался и гонится за ней, чтобы выплеснуть на нее всю свою злобу.

Она прибавила шагу, однако, судя по звукам, преследователь постепенно приближался.

Вдруг впереди она заметила в стене маленькую неприметную дверцу, что-то вроде встроенного шкафчика или дверцы стенного щитка с электрическими предохранителями.

Ксения распахнула этот шкафчик и юркнула в него.

Она с трудом смогла там поместиться, скрючившись, как младенец в утробе матери, и затихла, стараясь почти не дышать.

Прошло меньше минуты, и мимо с топотом и криками пронесся преследователь.

Когда его шаги затихли вдали, Ксения с облегчением перевела дыхание. Она хотела уже выбраться, но подумала, что безумец может вот-вот вернуться, поняв, что потерял ее след.

Тут она почувствовала движение воздуха в своем убежище.

Кое-как извернувшись, она подняла голову — и увидела, что над головой у нее находится уходящий вверх лаз, а к задней стене шкафчика прикреплены металлические скобы, вроде лестницы, ведущий наверх, к свободе.

Ксения ухватилась за эти скобы и полезла вверх.

Чем дальше она лезла, тем шире становился лаз и свежее воздух.

Правда, в то же время он становился холоднее, но Ксения подумала, что это — хороший признак: значит, этот лаз ведет наружу, на улицу, на свободу.

Она взбиралась и взбиралась, и наконец лестница закончилась — Ксения вдохнула сырой холодный воздух. Однако этот воздух в то же время был каким-то затхлым, как воздух каменного каземата.