Медикус и пропавшие танцовщицы

ГЛАВА 38

Мужчина, который зашёл в комнату, с грохотом распахнув ставни и сердечно пожелав Русу доброго утра, застал его сидящим на постели. Гай привалился спиной к стене, голова склонилась к плечу. Рядом на постели лежал развёрнутый свиток, под погасшей свечой натекла целая лужица воска.

— Как поживаете, господин?

Рус потёр шею и пытался вернуть голову в нормальное положение. И только теперь вспомнил, почему он здесь.

— Я всё ещё жив! — радостно объявил он удивлённому санитару.

Но радость его была недолгой. Рус вспомнил, что первым делом надо забрать содержимое горшочка из морга и найти Децима.

Как просто разбить в прах все надежды человека. Децим сгрёб маленькую бородку в огромную ладонь, пытаясь стереть слёзы, что градом катились по лицу.

— Мне очень жаль, — пробормотал Рус.

Мужчина кивнул и пробормотал:

— Спасибо, господин. — Он громко шмыгнул носом. — Но как вы узнали, что это она?

— Я не узнал. Просто помнил, что твоя девушка недавно пропала, вот и решил показать тебе украшения, чтобы проверить.

— Лучше бы я их никогда не видел, господин!

— Ты единственный, кто продолжал ждать и искать её.

Децим снова шмыгнул носом.

— Она очень страдала, да, господин?

— Мне говорили, что там были люди. Но все они быстро разбежались и не слышали криков о помощи. Вполне возможно, она решила развести огонь, чтобы согреться, заснула да так и ушла в мир иной, ничего не почувствовав.

(Интересно, если бы не собаки, и он бы тоже не проснулся прошлой ночью?.. Так бы и не понял, что происходит?)

Рус не знал ответа на этот вопрос.

Мужчина разжал кулак и покатал синие бусы на ладони кончиком пальца.

— Я купил их ей, когда был в Вирконии, в отпуске. Это ожерелье. Дешёвенькая вещица.

— Но она, должно быть, очень ценила их, раз носила.

— Она просила меня не тратиться на подарки. Я копил деньги. Собирался увезти её отсюда. Она обещала, что будет ждать.

Рус промолчал.

— Почему она не сказала мне, что собирается убежать?

— Возможно, решение пришло спонтанно, — предположил Рус. — И у неё просто не было времени оставить записку.

Децим вздохнул.

— Она была хорошей девушкой, моя Эйселина. Я знаю, что говорили люди. Но не её вина, что ей пришлось работать в таком месте. Я собирался выкупить её. У нас были планы на будущее. — Тут вдруг он поднял глаза. — Всю дорогу болтали о каком-то моряке. Я знал, что это неправда. Сперва они пытались обвинить меня в том, будто бы это я её похитил, потом выдумали историю про моряка, чтобы заткнуть мне глотку. Как думаете, господин, что заставило её бежать?

— Боюсь, мы этого никогда не узнаем, — ответил Рус. Однако решил умолчать о следующем своём соображении: что обнаружение останков девушек ещё ни о чём не говорит, ведь она вполне могла прятаться в развалинах старого дома в ожидании своего «морячка». Или солдата. Или даже какого-нибудь обеспеченного горожанина из местных. Он положил руку на плечо Дециму. — Мне страшно жаль, дружище.

Децим зажал синюю бусину между большим и указательным пальцами.

— Могу я оставить это себе, господин?

— Да, конечно. — Рус закашлялся и подумал, что этой ночью ему пришлось наглотаться немало дыма. — Расскажи мне о ней. Какой она была, твоя Эйселина?

— О, вы бы только видели, как она танцует, господин! Хлоя тоже всегда хорошо танцевала, но Эйселина... — Мужчина умолк, смакуя воспоминания.

Но Рус заинтересовался вовсе не хореографическими способностями девушки.

— Похоже на то... — заметил он и тут же умолк, не зная, как сформулировать мысль лучше, — похоже на то, что девушкой она была добросердечной.

— Да мухи ни разу не обидела, господин! У моей Эйселины никогда не было врагов. Со всеми умела ладить. — Тут он запнулся. — Разве что... ну, вы понимаете. Но никогда никому не причинила вреда.

— Так всё-таки были люди, которые ей не нравились?

— О нет, господин. Ей все нравились. Ну, почти все. Туда, в заведение, порой захаживают люди, которые никому не могут понравиться. А девушкам приходится любезничать с ними, потому как такая уж у них работа. Тут всё дело в том, что она была с юмором, моя Эйселина. Умела видеть смешное. Часто заставляла меня смеяться. Но ведь не каждый способен посмеяться от души, верно, господин?

— Не каждый, — согласился с ним Рус и испытал даже некоторое облегчение. Очевидно, мстительность или злоба не были присущи Эйселине при жизни. Так что, даже если существуют призраки, трудно предположить, что после смерти она стала иной.

Децим шумно высморкался и поднялся.

— Она заслуживает достойных похорон, господин.

— Теперь, когда тело опознано, я возьму с собой одного из офицеров. Вместе навестим Мерулу. Ну а потом пойдёшь уже ты — договоришься с ней о похоронах.

Децим кивнул и распрямил плечи.

— Непременно этим займусь, господин. Вы-то сами как, в порядке?

— Всё прекрасно, спасибо.

— Прискорбно было слышать о неприятностях, что постигли вас прошлой ночью. А потом прямо с утра они идут и находят Эйселину... Что вы думаете по этому поводу, а, господин?

— Ничего, — коротко ответил Рус. Теперь вместе с дневным светом пришло понимание, что всё это могло быть простым совпадением. — Всего лишь несчастливое совпадение. — Да, так и есть. Должно быть, щенок сбил свечу, она скатилась на пол, загорелся свисающий с постели край одеяла. — И последнее, Децим.

— Да, господин?

— Если собираешься топить горе в вине, прошу, не делай этого в заведении Мерулы. И наедине с самим собой тоже не советую оставаться.

Децим выдавил слабую улыбку.

— Хорошо, господин. Благодарю вас, господин.

Децим ушёл, а Рус задумался о девушке, которая была наделена незаурядным чувством юмора и которая пролежала никому не нужной и не похороненной на протяжении нескольких месяцев. И всей остальной Деве, за исключением Децима, не было до неё дела. Вот уже вторая девушка из заведения Мерулы, которую он впервые увидел только после её смерти. Нет, теперь наверняка они всерьёз возьмутся за расследование. А ему следует пойти и присмотреть за тем, как приводят в порядок его жилище.