Медовый месяц

Глава 7

— Я не понимаю, в чем проблема. — Дилан вставил карту-ключ в считывающее устройство в двери их номера.

Стейси посмотрела на него. Должно быть, он шутит. Они назвали свои настоящие имена, дали себя сфотографировать и устроили целое представление перед публикой, собравшейся посмотреть на их выигрыш. Как же он не может понять?

— Мы назвали им свои настоящие имена! — Стейси с несчастным видом проследовала за Диланом через открытую дверь. — Вот в чем проблема.

Джинджер встретила их, радостно виляя хвостом и пританцовывая на задних лапах. Стейси погладила ее, устремилась к диванчику и, смахнув обгрызенные гостиничные канцелярские принадлежности — по-видимому, последнее увлечение собаки, — устало опустилась на него. Конечно, несправедливо так часто оставлять Джинджер одну, подумала она. Кроме того, стоит провести этот вечер в номере и для того, чтобы предотвратить новый ущерб.

Стейси услышала, как Дилан позади нее тихо выговаривал собаке, объясняя, что лучше бы она жевала его ботинки, чем шторы. Минуту спустя он сел на диванчик рядом со Стейси, заставив ее убрать свою сумку и положить ее себе на колени.

Стейси обхватила сумку обеими руками. Если бы за деньги можно было купить все, что угодно, возможно, она нашла бы способ решить эту проблему. Принадлежавшей ей половины выигрыша должно хватить, не так ли?

Дилан откинулся назад с преувеличенно спокойным видом. На его лице было то же самое невозмутимое выражение, как и в тот момент, когда она поделилась с ним своей тревогой у входа в номер.

— Говорю тебе, — хладнокровно произнес он, — ты излишне беспокоишься по этому поводу.

Стейси ужасно злилась, когда ей говорили, что ее волнения напрасны. Она помедлила с ответом, чтобы взять себя в руки, и потому медленно сняла солнцезащитные очки, сложила их и сунула вместе со шляпой в сумку. Это не помогло. Ею владело желание накричать на Дилана.

Стараясь взять себя в руки, Стейси провела рукой по своим слипшимся волосам, которые долгое время находились под шляпой. Надо принять Душ.

— В самом деле? — спросила она. — Почему ты считаешь, что я напрасно беспокоюсь?

— Они всего лишь спросили наши имена, сфотографировали и отдали нам деньги, — ответил Дилан. — Они даже не знают, являемся ли мы гостями этого отеля, и не спросили, где мы остановились.

Он был прав: они действительно не поинтересовались этим.

— Но может быть, им уже известно? Мы ведь представились молодоженами.

— В этом городе десятки пар молодоженов, — заметил Дилан. — На Стрип-бульваре около пятидесяти, а может быть, и больше часовен, где совершаются обряды бракосочетания. Ты думаешь, мы единственные такие во всей округе?

— Но…

— Поверь мне, нам ничего не грозит. Тетя Джеральдина никогда не узнает о нашем обмане, если, конечно, ты сама не расскажешь ей обо всем. — Он снял свои очки и бейсболку и протянул их Стейси, после чего коснулся волос, которые торчали, словно короткие коричневые шипы. — Но ты ведь не собираешься рассказывать?

— Конечно, нет!

— Однако, судя по тому, как ты ведешь себя, можно подумать, что тебе очень хочется освободиться от роли миссис Паркер. Если так, то нет ничего проще. Звони тете и выложи ей все прямо сейчас, — сказал Дилан. — Заодно избавишься и от меня.

— Как ты смеешь так говорить! — Стейси швырнула его очки и бейсболку в свою сумку так яростно, что Дилан невольно поморщился. — Разумеется, я не хочу сорвать мероприятие. Ты слишком плохо обо мне думаешь.

Бросив сумку на диван, — хотя хотелось запустить ею в него за такое возмутительное предположение — Стейси встала и решительно направилась в ванную комнату. Посмотрев в зеркало, она увидела свое отражение: раскрасневшееся лицо с нелепой бледно-голубой раскраской. Каждую из ее щек пересекали три широкие полосы, а на лбу и подбородке красовались жирные пятна. На носу тоже было большое синее пятно. Она затопала ногами.

— О!

Дилан с обеспокоенным выражением лица заглянул за угол. Можно подумать, он не подозревал, в чем дело.

— Ты в порядке? — спросил он.

— В порядке ли я? — Стейси замотала головой, глядя на свое отражение в зеркале. — Нет, не в порядке! Помимо всего прочего, ты… — она ткнула пальцем в его грудь, — сделал из меня какое-то посмешище. И после этого я должна быть в порядке?

Вздохнув, Стейси ухватилась за мраморный туалетный столик и снова посмотрела в зеркало. И она появилась на публике в таком виде? И ее сфотографировали?

— Что ты сделал со мной? — Она чуть не плакала. Ее пальцы, вцепившиеся в мрамор, почти онемели, но это не так обеспокоило ее, как… желание задушить Дилана.

Или по крайней мере раскрасить его так же.

Дилан взглянул на нее и отступил назад, вертя головой, будто в поисках укрытия.

— По крайней мере сейчас тебя уже не так волнует наше разоблачение. Ха-ха.

Он разумно ретировался, а Стейси бросилась за ним в погоню, кружа вокруг диванчика, кресел и стола с корзиной фруктов. Джинджер с лаем последовала за ней, желая поиграть.

— Не сейчас, девочка, — сказала ей Стейси. — На этот раз он мой.

Она посмотрела на Дилана:

— Говоришь, волнует?

Стейси окинула взглядом комнату и остановилась на сумке. Внезапно ее осенила идея. Дьявольская идея, но Дилан заслуживает этого. Она подняла сумку.

— Кого, меня? Волнует? А вот и нет.

— Ты сама говорила, чтобы я поторопился. Я ведь хотел нанести мазь ровным слоем.

— Ровным, да? — Открыв сумку, Стейси извлекла тюбик с губной помадой гранатового цвета и темно-синий карандаш для глаз. Она поднесла помаду к солнечному свету, струящемуся через окно, и искоса посмотрела на нее. Да, это подойдет.

Он считает, что клоунская раскраска выглядит забавной? Что ж, она покажет ему, как это делается.

— Значит, ровным слоем, да? — повторила Стейси с дьявольской улыбкой.

Дилан отступил, расположившись на противоположной стороне кровати.

— Если тебя волнует дальнейшая судьба нашего ложного медового месяца, — быстро заговорил он, — то здесь действительно нет никаких проблем. Служащие отеля не станут ничего сообщать тете Джеральдине.

— Не станут?

Дилан мельком посмотрел на губную помаду, затем на карандаш, улыбнулся довольно нерешительно. Его одолевают сомнения, подумала Стейси. Тем не менее она непременно отомстит ему как за раскраску, так и за его нечестный приемчик в сражении на подушках.

— А вот о чем мы действительно должны беспокоиться, — сказал Дилан, — так это о том, что среди людей, которые были в казино во время нашего выигрыша, может оказаться кто-нибудь из знакомых твоей тети. Вот это было бы нежелательно.

Стейси остановилась. Дилан явно стремился отвлечь ее.

Но у нее тоже есть цель, и она доберется до него.

— Тебе, наверное, хотелось бы этого? — сказала она, помахивая помадой и карандашом. — Знаешь, мне кажется, ты приехал сюда, чтобы играть со мной в разные игры? Так ведь?

Чем больше она думала об этом, тем резоннее казалась эта мысль. Зачем Дилан выставил ее перед людьми в таком нелепом виде, постоянно светился на публике, предлагал позвонить тете Джеральдине? Для чего ему все это надо?

— Нет, — сказал он и отступил подальше, следя за косметикой в ее руке, но улыбаясь. — Стейси, положи эти вещи. Давай поговорим как разумные взрослые люди.

— Теперь ты решил еще и относиться ко мне свысока?

— Не смеши меня.

— Вот видишь? Ты опять!

— О! — Дилан схватился руками за голову. Совершенно очевидно, что дело принимало не тот оборот, на который он рассчитывал. Он подошел к окну и встал там темным силуэтом на фоне яркого света.

— Тебе недостаточно того, что ты порвал со мной несколько месяцев назад? — спросила Стейси, приблизившись почти вплотную к нему с намерением разрисовать. — Ты решил вернуться и попытаться снова разбить мое сердце, не так ли? Позволь мне сказать тебе кое-что, Дилан. Я не могу пове…

— Я разбил твое сердце?

Стейси осеклась. Наступила тишина. Боже, неужели она действительно высказала то, что думала?

— Я разбил твое сердце? — повторил Дилан на этот раз прерывающимся шепотом, который проник ей в душу. Что она наделала?

Стейси попыталась пойти на попятную:

— Я… я хотела сказать, когда мы встречались раньше, я…

Лицо Дилана расплылось в глупой улыбке, от которой ее раздражение мгновенно улетучилось. Черт бы его побрал. Как ему удается так влиять на нее?

Дилан протянул к ней руки, и она почувствовала его большие ладони на своей талии. Его уверенное прикосновение не оставляло сомнений, что он знал об ее истинных чувствах к нему. Стейси затаила дыхание с учащенно бьющимся сердцем.

— Это я, — задыхаясь проговорила она, отчаянно пытаясь призвать на помощь остатки здравого смысла, — только отчасти думала, что мы…

— Шшш, — прошептал он, и нежная улыбка на его лице необычайно взволновала ее, как и ладонь на талии. Дилан притянул Стейси поближе к себе. — Я действительно разбил твое сердце?

— А чего ты радуешься?

— А я не радуюсь.

Он смотрел на нее, и тепло его тела проникало сквозь одежду Стейси. Она вся была будто в тумане. Она не предполагала, что ее глупое признание вызовет у него такую реакцию, однако не могла противиться.

— Ты выглядишь таким счастливым, — сказала она. — И улыбаешься, как ребенок с подарками к Рождеству.

Дилан приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза.

— Я никогда не получал лучшего подарка.

— Лучшего, чем мое унижение? — Стейси высвободила свою голову. — Я не знаю…

— Позволь сначала сказать мне. — Он улыбнулся, и что-то неуловимое в выражении его лица заставило ее сердце дрогнуть. — Прости меня. Я очень сожалею, что причинил тебе боль. — Его рука поглаживала ее подбородок, шею, плечо… и казалось, он мог коснуться также ее души. — Я думал, что только я остался с разбитым сердцем. Я поступил очень глупо, позволив тебе уйти, Стейси.

Он? С разбитым сердцем? Из-за нее?

Это невозможно было представить.

— Но как же…

— Ричард и Джейни сказали мне, что ты не хочешь заводить серьезные отношения, — пояснил Дилан. — И когда я почувствовал, что влюбился в тебя, меня охватила паника. Я думал, что обречен и моим мечтам не суждено сбыться.

— Обречен? — Это совсем не так. Она тоже полюбила его. Однако ни за что не скажет ему об этом, как не говорила о своих чувствах в эти дни. Стейси была потрясена, поражаясь своей слепоте.

— Поэтому я и ушел, — закончил Дилан с задумчивым выражением лица. — Я решил, что лучше сразу прекратить наши отношения, чтобы не страдать потом еще больше. — Он снова улыбнулся, насмехаясь над самим собой. — Я думал, что мой уход приведет к окончательному разрыву с тобой, но он оказался самой большой глупостью, какую я когда-либо совершал.

Стейси посмотрела на Дилана, испытывая желание расслабиться в его объятиях и наслаждаться его близостью. Однако она все еще чего-то боялась.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас? — прошептала она. — Почему?

— Должен же я когда-то объясниться? — Улыбнувшись, Дилан взял из ее руки карандаш и посмотрел на его кончик. По-видимому, убедившись, что им можно писать, он повернул запястье Стейси и начал выводить что-то на внутренней стороне ее предплечья.

— Эй! Мне щекотно! Тебе недостаточно того, что ты уже сотворил со мной сегодня, твоего художества?

Дилан сделал паузу и посмотрел на нее, продолжая держать карандаш наготове.

— Ты действительно хочешь, чтобы я прекратил?

Он опять решил подразнить ее? Ведь она просто умирала от любопытства. Стейси закусила губу.

— Нет, — призналась она.

— Хорошо. — Мягкий карандаш заскользил по ее коже, выводя буквы. Из-за неразборчивого почерка Дилана и оттого, что ее рука была отведена в сторону, она не могла определить, что он писал. А Дилан продолжал писать, широко улыбаясь, затем отпустил ее запястье.

— Я те… Я тебя? — прочитала она, слишком взволнованная, чтобы поверить в то, что означали эти слова. — Что ты?

Дилан обхватил ее лицо ладонями и впервые выглядел абсолютно серьезным. В его взгляде было что-то неописуемо нежное, и в этот момент Стейси, как это ни было невероятно, поняла, какие буквы идут дальше.

— Я тебя люблю, глупышка, — хрипло произнес он.

Ее рука с губной помадой ослабела, и Стейси сжала кулак, чтобы тюбик не выпал, затем сняла с него колпачок и дрожащей рукой выкрутила полдюйма красной помады.

Теперь она завладела рукой Дилана и повернула ее внутренней стороной к себе. Затаив дыхание, Стейси вывела несколько букв, поставила знак вопроса и посмотрела на него.

Глаза его потемнели, но улыбка не сходила с губ.

— Ты, как всегда, настроена скептически? — сказал он. — Я попробую излечить тебя от этого. У тебя нет причин не верить мне. — Он взял ее другую руку, и снова мягкий карандаш заскользил по коже.

От запястья до локтя было написано заглавными буквами:

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, СТЕЙСИ.

Она улыбнулась. Похоже, Дилан действительно не притворялся. Поджав губы, Стейси взяла его другую руку и выдвинула помаду. Его свободная рука сжала ее талию, когда она начала рисовать сердце, пронзенное стрелой.

— У тебя более богатое воображение, чем у меня, — сказал он, с улыбкой наблюдая за ней.

— Это не конкурс на лучший рисунок, — ответила Стейси, стараясь казаться беззаботной, хотя была крайне взволнована. Она пририсовала пару перышек к стреле. Что, если он шутит? Или просто старается развеселить ее, понимая, что после того, как они назвали свои настоящие имена, их могут разоблачить и выставить из отеля?

«Я люблю тебя». Эти слова вертелись у нее в голове, как заводная балерина на шкатулке.

«Почему?» — написала она внутри нарисованного сердца.

Дилан наморщил лоб, читая.

— Почему?

Она кивнула, внезапно испугавшись. Вероятно, он сошел с ума. Может быть, она испортит все своим вопросом, но лучше знать правду сейчас, чем потом, не так ли?

— Да, — еле слышно прошептала она. — Почему?