Мегафакер

Глава 4. Девочка, или мальчик?

Он уставился на мою протянутую ладонь круглыми глазами – похоже, ломка здешних традиций продолжается. Корней мне за этот жест чуть в репу не зарядил, но «апельсин» – не из Воинов. Ему бы лицо сейчас сохранить. Переглянулся с соседом-«лимоном» и шлепнул меня, наконец, по ладони, вместо пожатия. Ладно, сойдет, для начала.

- Ты чего сегодня такой наглый, Непряха? – спросил меня Славик все с тем же восхищенным ужасом. – Решил со всей школой посраться?!

- Решил разъяснить им, что мыши умеют больно кусать. А что там эта Кристинка про языки грузила? Она их реально несколько знает?

- Блядь, таблетка твоя… конечно, знает! Умники все до хера чего знают, за это и принадлежат к высшим кастам. И муж у нее – директор школы, он в Большом Совете состоит. Это мы с тобой так себе…

- На нас с тобой весь мир держится, Славик. Вода из крана и электричество для смартфонов – это всё мы. Не комплексуй!

Хотел добавить про недавнее прошлое, где работяги с крестьянами однажды взяли власть и поперли всех прочих пинками под жопу. И ничего ведь, выжили как-то. Сами сделались и «властителями», и «воинами» и «умниками». Хотел добавить, но не стал. К экрану уже вышла какая-то старательная девица в зеленом, взялась рассказывать по-английски – про смерть, Ковчег и какую-то стену, наверное. По теме урока. Я ни фига, если честно, не понял, да и стараться не стал. Рано мне еще в Умники! И потом будет рано. Совсем на другое заточен.

***

В моем прежнем детстве любые «непонятки» решались после уроков. На пустыре за школой, в гаражном массиве, или еще где-нибудь, подальше от глаз и камер. Ожидал, что сегодня меня кто-нибудь точно вызовет, но, похоже, рано. Или реально, в падлу «высшим кастам» звать Слугу на смертный бой. Будут иначе гадить, свысока. Своя «мышиная» тусовка тоже не спешила поздравить с выходками – наоборот, держались все в сторонке, будто заразиться боялись. Реально, вылететь из школы – это лютый пиздец по здешним понятиям? Крушение всей жизни? И что там за «мутные» такие, про которых говорил Славик? Криминал что-ли местный? Бунтовали и тупили с самого детства, школа их выпнула, касты тоже отторгли, теперь воруют и прочую муть творят? А скрываются где?

Одно я выяснил точно – все предметы здесь подаются «на лайте». Даже в сравнении с моей прежней школой, где я одиннадцать лет балду пинал. Там хоть учебники были и рабочие тетради, а здесь телефон заменяет всё вообще. На него приходят задания – совершенно туфтовые, ни о чем – с него надо высылать отчеты, по нему же тебя и подтягивают, если надо. Телефон вместо паспорта и хуевой тучи других документов. Потерять телефон – не просто «косяк», а позорище полное.

- Нормально вас тут на кукан взяли, - пробормотал я на химии, втором по счету уроке после иняза. – Каждый, считай, с «маячком», а где-то есть карта, и каждого видно.

Пробормотал негромко, чтобы Славик не слышал. Точно ведь примет за шпиона! Не из чужих секторов – в Ковчеге у всех всё устроено одинаково – а откуда-нибудь из-за стены. Про которую я до сих пор ни хера не понял. Что там, за этой стеной, почему все боятся изгнания туда, кто может оттуда к нам влезть и зачем?

Слишком много вопросов. Реальная вероятность, что за такое любопытство меня самого примут за «чужого» и утилизируют на всякий случай.

На химии мы проходили таблицу Менделеева. Ту самую, что в прежней жизни я изучал в седьмом классе. Лет на пять пораньше, чем эти взрослые обалдуи, которые здесь считаются школьниками. После химии была география – очень странная, больше похожая на историю. Только такая и может быть в мире, накрывшемся медным тазом. На экране крутили ролики из давних времен: острова, океан, экзотические джунгли, белоснежные горы. Народ в аудитории глядел, будто под гипнозом, а мне хотелось материться. Хотелось свалить к океану и к горам! Какая, скажите, сволочь устроила здесь большой и фатальный бэмс, после которого можно только кино смотреть?!

- Земля устала от людей, а боги разозлились, - пояснил мне Славик настолько серьезно, что я даже ухмыльнуться не смог. Обидится, чего доброго, точно стуканет! Полицаям, или в какую-нибудь местную «инквизицию». Каста Жрецов сидит от нас далеко, но это же молодняк – а где их взрослые братья и сестры тусуются? Заясняют народу про божий гнев? Или костры разжигают для этих… как их… для еретиков?

- Боги ядерным оружием влупили? Или всемирный потоп, как у евреев?

- Многие знания рождают многие печали, - ответил «одуван» какой-то цитатой, а я решил с темы съехать. Потом всё выясню, аккуратно.

Одно понял четко и наверняка – основные знания даются не в школе, а в кастах. Училищ и универов здесь нет вообще, потому после школьной скамьи человек считается сразу взрослым и должен работать. По кастовой, блядь, специализации. Кто-то физически, а кто-то с трибуны. Переходы возможны, это я уже выяснил, но никто меня не научит тому, что дают этим людям их папы и мамы. Секретным кастовым фишкам и магии – в этом мире даже она имеется. Если не фокус и не наёбка, то предстоит мне узнать очень много интересного.

Для начала, с собственными родителями познакомиться. И найти свой дом.

- Тебя куда сегодня ходули несут?! – удивился Славик, когда уроки второй смены закончились, и мы с огромной толпой вышли за школьные ворота. – Погулять захотелось? Или помолиться?

Смысл его шутки я понял не сразу. Только когда увидел впереди очень много всего на фоне неба: хищные шпили и золоченые купола, кресты с перекладиной и кресты простые, полумесяцы и вообще непонятное, типа звериных оскаленных голов. Целая площадь, застроенная церковными зданиями. Вот и ответ про взрослых Жрецов. Интересно, сектанты тут тоже могут молиться? Или вуду какое-нибудь, с жертвоприношениями? Не удивлюсь. Особенно после всех разговоров про магию и про нечисть.

Сейчас мы туда не пошли, свернули в сторону. Через кварталы приличных домиков с лужайками, будто из кино, через солидные коттеджи и через явные дворцы-особняки за высокой оградой. К многоэтажным огромным «человейникам».

- Давай, до завтра, - сказал мне Славик, когда остановились у подъезда. Одного из десятка в этом доме, а домов вокруг торчало немеряно. Этажей по пятнадцать каждый. Типичный, короче, «спальный район», как в моей прежней жизни. Повеяло родным, подзаебавшим с детства: ссаньем кошачьим и человеческим, застарелым куревом, дешевым стиральным порошком. Всем, от чего пытался сбежать, копил бабло, но судьбу не обманешь. В таком же районе вырос, в таком меня ткнули ножом, и новая жизнь меня определила опять не во дворец. Ибо нехуй!

Квартиру нашел по навигатору – отыскал уже в телефоне такую функцию. Надо еще покопаться, вдруг там список банковских счетов найдется и пароли от депозитных ячеек. Ну, мало ли! Пока что поднялся на свой этаж, взглянул на железную дверь – ностальгия крепчает, щас кончу от радости – позвонил. Где-то, наверное, ключ имеется, но копаться в вещах неохота. Охота помыться, улечься на койку, и чтобы кто-нибудь сексапильный с энтузиазмом исполнил минет. Кристина Эдуардовна, например. Ладно, хер с ним, с минетом – просто так бы улечься!

Дверь распахнулась. Открыла моему взгляду девочку… или мальчика? Кого-то худенького, невысокого, с короткой стрижкой, в широких штанах и не менее широкой футболке с рисунком-смайликом. Лицо миловидное, без щетины. Если пацан, то совсем уж юный. Если девчонка, то хочет смахивать на пацана.

- Привет! - сказал-сказала он-она звонким голосом. – Чё так поздно?!

- Нормально, - ответил я на автомате, перешагнул порог. Ощутил запах мыла и каких-то цветов, увидел округлости под футболкой. Девочка всё-таки.

- Уроков выше крыши, все меня любят, быстро не уйдешь. Поцелуи, обжимашки, всё такое…

Она взглянула удивленно – похоже, реальный Непряха остроумием не блистал. Даже таким, туповатым.

- Че стоишь, проходи. Отец на работе, жрать нечего. Могу пельмешей сварить.

- Не откажусь.

- Да когда ты отказывался, Никитушка! – фыркнула она, и всё пацанское с лица исчезло окончательно. Осталось только ехидство.

- Ладно бы денег принес, я б хоть удивилась!

- Не будь корыстной сукой, - мой язык опередил мои мысли, а руку я еле успел сдержать. Не шлепнул вредное существо ни по щеке, ни по заднице.

- Мужчина голодный домой пришел, ты его накорми и ублажи, потом уже мозг еби.

- Чё? – она отступила на несколько шагов, ухмылка с лица исчезла. – Это как я тебя ублажать должна, поясни?!

Похоже, всё-таки, сестра. Для подруги слишком хамовата, а жену мне рано заводить. В прежнем мире не спешил, а тут – тем более.

- Нормально ублажать! Без хамства! Такова твоя женская доля в этом суровом мире.

Понесло на «приколы», сдержаться уже не мог – будто перед боем, где цепляешь и троллишь противника, чтобы раскрылся неосторожно.

- Отец не скоро придет, мы с тобой вдвоем. Угадай, о чем думаю?

- Дурак что ли?! Совсем извращенец?!

- Не совсем, частично. Думал, хоть чаю мне вкусного заваришь кпельмешам, а у тебя вон какие мысли! Ай-я-яй!

Она покраснела так густо, что от мордашки прикуривать можно. Жаль, что я некурящий. Ушла резким шагом, при этом под мешковатыми штанищами обозначилась, аппетитная попка. Тебе сколько лет, интересно, милое дитя? Я в педофильские игры не играю, но ребенком не выглядишь, а сестра ведь ты только для настоящего Непряхи. Не для меня!

С этими шаловливыми мыслями я разулся и хотел уже дальше двигать, но тут в двери заскрипел ключ. Кто-то еще домой пришел.

***

Отец, сто пудов. Если тут нет еще каких-нибудь дядек, имеющих ключ и право сюда заходить. Высокий, худой, сутулый мужик с усталым лицом. Небритый. Пахнущий потом, мазутом и мокрой землей. В сером комбинезоне, разумеется.

- О, явился уже, - сказал он мне вместо приветствия и взялся разуваться. Под тяжелыми башмаками открылись дырявые, выцветшие носки. Блядь, да что за чуханство такое?! Здесь так принято у работяг, или мне лично с «батей» повезло?

- Явился, не запылился. Чему научили в школе?

Ответа он ждать не стал, дыхнул перегаром и ушел в глубину квартиры. Нажрамшись, значит. Нормальное начало семейной жизни – сестренка-стерва и папа-алкаш. Если мама окажется шлюхой, можно валить из этого дома на все четыре стороны. Как-нибудь сам проживу, без такой родни!

Пока что я ограничился изучением жилья. Выяснил, что комнат здесь две, причем одну из них папахен превратил в музей своего порока. В «синий» замок, с разложенным диваном, съехавшей простыней и столом в сигаретных ожогах. Женского присутствия тут не ощущалось вовсе. Сестренка Непряхи, похоже, на роль хозяйки забила, а мать исчезла куда-то. Давно исчезла. На кухне и в санузле я увидел такой же бардак, зато вторая комната оказалась вполне приличной. Две кровати по разным углам, два стола, картинки на стенах, ночники с абажурами, голубым и розовым. Ни телевизора, ни компа, но комната явно наша. Детская, типа. Отремонтирована в эпоху, когда всё у этой семьи было ништяк, но и потом здесь никто ничего не испортил. Кровать, где розовый светильник, застелена идеально, над ней пришпилена к стене открытка. Самодельная, фломастерами, но исполнена от души: тюльпаны и розы на фоне синего неба, горы, море. Надпись красивым почерком: «Дорогая Катюша! Поздравляю с шестнадцатилетием и желаю, чтобы однажды ты ПРОРВАЛАСЬ! Твоя мама».

Даты на открытке не было, но фломастерные краски уже сильно выцвели. Не надо быть гением, чтобы понять, что Катюша – это моя, типа, сестра, а вот прочее мутно звучит. Куда ей надо «прорваться», зачем, почему только ей, а не всем нам вместе? Ладно, потом узнаю. Только спрашивать придется аккуратно, не как у Славика. Чую, с юной стервочкой сказка про «таблетку» не проканает.

Вторая кровать, определенно, моя. Застелена так себе, никаких открыток, зато прикроватная тумбочка служит складом для всякого барахла. Позже его раскопаю. Пойму еще что-нибудь про Непряху. Пока что в окно посмотрю – вид с высоты отличный. Стеклопакеты чистые, мытые, за окном лежат сплошные многоэтажки, а вот дальше видно пустое пространство. Желто-зеленое поле и гора за ним. Или не гора – слишком уж ровно тянется, вправо и влево. Может, стена та самая? Граница Ковчега, за которой любого ждет смерть? У нас тут, значит, окраина сектора, и это понятно, логично, объяснимо – пролетарское гетто для Слуг. Не Властителям же селиться возле стены!

Сзади запахло цветами, только затем послышался недовольный голос:

- Ты че тут застрял так надолго? Отец зовет!

- Нафига?

- Ты меня спрашиваешь?! – девочка-мальчик скривила мордашку, щелкнула себя пальцем по шее. – Ужинать сел, в одного набухиваться скучно, а я ж не буду.

- Я тоже не любитель. Как бы его отфутболить грамотно, чтоб не обиделся?

Девица опять удивилась, но отступать в этот раз не стала. Взглянула с явным любопытством:

- И давно ты, братик, от стопки на халяву стал отказываться?

- С сегодняшнего дня, сестренка. У меня сегодня башку заглючило, впервые в жизни, чуть не обосрался. В переносном смысле, конечно. Забыл, кто я такой и где живу. Тебя вот не сразу вспомнил, подумал, что ты моя подружка.

- Давай еще, в постель ко мне залезь! – фыркнула она, но без особого страха. – Тебе реальную телку пора завести, совсем озабоченный! Или не смотрит никто?

- Разберемся, - ушел я со скользкой темы и двинулся на кухню. Нефиг злить отца, когда ему хочется выпить. Даже если это не отец.

- Явился, не запылился! – приветствовал меня хмурый дядька без лишней оригинальности. – Сытый что ли? Или не устал, жрать не хочешь?

- Хочу, - сказал я искренне, а нос мой уже поймал пельменный аромат, одинаковый для любого мира, наверное. Катюха постаралась, наварила полную кастрюльку, и прямо в кастрюльке оно теперь на столе стояло. С бульоном. Две глубокие миски, алюминиевые ложки, какая-то красная штука в стеклянной банке. Бутылка с самой простой этикеткой, какие я видел в жизни: надпись «Водка» черным по белому и никаких картинок. В рекламе товар не нуждается, походу. Две стопки, тоже без украшений.

- Наливай, чего тянешь!

- Без проблем. А тебе не хватит на сегодня?

- Чё?! – пару секунд «отец» на меня глядел, будто ушам не верил, потом посмотрел на свой кулак и снова на меня. Если попробует стукнуть, я ведь отвечу. Силы не те, но и противник не из крутых.

- Ты теперь вместо мамки решил занудствовать? – сказал он уже без агрессии, с обидой даже. Что-то понял, наверное, по моему взгляду.

- Та всё граммы считала, здоровьице берегла, а хули толку? Для нечисти постаралась, чтоб мяско вкуснее?! Да вот хуй им по всей морде, понял?!

- Ага, - сказал я, хоть не понял почти ничего. – Давай-ка, батя, без обид. Тебе я налью, но нам с Катюхой ты эту херь навязывать не будешь. Она еще мелкая, я тоже… растущий организм. Сам уж давай, как-нибудь.

- Хуя се, ты заговорил! Оперился что ли?!

- Оперяются петухи, а твой сын петухом быть не может. Согласен?

Показалось, что «батя» реально взорвется и скажет что-то совсем уж оскорбительное. Такое, за что его придется ударить без уважения к годам. На всякий случай, я погасил конфликт в зародыше – налил-таки полную стопку и подвинул ему по столу. Хотел даже пельмешей наложить, но хмурый дядька справился сам, принципиально, с обиженной резкостью. Накидал себе половину миски, плеснул сверху красной бяки, выпил рюмку, не чокаясь, будто за покойника.

- Хер с вами, я и сам могу! – сказал, зажевав эту тему пельменем. – Про Катюху понятно, хоть ни хуя уже не мелкая, совершеннолетняя, а ты-то чего?! Сегодня трезвенник, завтра мясо не жрешь, а там и до пидора недалеко!

Я от этой стремной логики аж закашлялся. Хотел нагрубить, но вспомнил прежнюю жизнь и прежних своих знакомых, кто не из спорта. Тоже дебилов хватало, но как-то ведь дружили.

- Не волнуйся, отец, ориентация у меня железобетонная и мясо люблю. Обязательно женюсь на хозяйственной бабе, умеющей готовить. На толстой, доброй, ласковой бабище, она тебе сто пудов понравится!