Мегрэ в Виши

Глава 7

Взгляд Лекёра остановился на стоявшем на столе телефонном аппарате. Казалось, комиссар не решался снять трубку. Потом он заметил небольшую пластинку с белой кнопкой и наконец нажал на нее.

— Вы позволите?.. Не знаю, где именно раздастся звонок, если телефон вообще работает… Посмотрим, придет ли кто-нибудь…

Ему нужен был перерыв, и все стали ждать в тишине, стараясь не смотреть друг на друга. Из троих мужчин Пелардо лучше владел собой, казался самым спокойным, по крайней мере, именно так выглядел.

Впрочем, он проиграл партию, и ему больше нечего было терять.

Наконец они услышали, как где-то очень далеко застучали шаги по ступеням железной лестницы, потом они раздались в одном коридоре, в другом — и вот уже кто-то робко постучал в дверь.

— Войдите!

Это был совсем молодой боец республиканских рот безопасности, в ладно подогнанной по фигуре форме с блестящими, начищенными до блеска пуговицами. Сидевшие в комнате мужчины были гораздо старше его, и по сравнению с ними он казался воплощением жизненной силы и энергии.

Лекёр, который все же был чужаком в этом отделении, вежливо спросил его:

— У вас найдется свободная минутка?

— Конечно, господин комиссар. Мы играли в карты…

— Вы сможете посторожить господина Пелардо во время нашего отсутствия?

Боец был не в курсе происходящего и потому с изумлением смотрел на элегантно одетого мужчину, невольно внушавшего ему уважение.

— С удовольствием, господин комиссар…

Несколько минут спустя Лекёр и Мегрэ стояли у колоннады. Над ступеньками был навес, укрывавший от дождя, который рисовал частые полосы в темноте.

— Там я задыхался… Я подумал, что нам было бы неплохо подышать свежим воздухом…

Над городом висела огромная туча, из нее то и дело вырывались сверкающие молнии, но ветер стихал. Улица была пуста, если не считать изредка проезжавших по ней машин, которые медленно ползли, поднимая фонтаны воды.

Начальник уголовной полиции Клермон-Феррана закурил сигарету и стал смотреть на дождь, стучавший по цементу и листве сада.

— Я чувствую, что позорно увяз в этом деле, патрон… Мне следовало бы уступить место вам…

— По-вашему, я сделал бы что-либо иначе?.. Вы внушили ему доверие… Был момент, когда он считал пустым делом отвечать на ваши вопросы, предпочитая молчать, чего бы это ему ни стоило… Этот человек дошел до крайней степени отчаяния и ни на что больше не реагировал, только соглашался…

— У меня сложилось такое же впечатление…

— Мало-помалу вы добились от него нескольких ответов… Он начал проявлять интерес… Потом произошло нечто такое, чего я не могу понять… Какая-то произнесенная вами фраза поразила его…

— Какая?

— Не знаю… Но уверен, что он сломался… Я непрерывно наблюдал за его лицом… И вдруг прочитал на нем неподдельное удивление… Нужно попробовать оценить все слова, которые были сказаны… Он был убежден в том, что мы знаем больше…

— О чем?..

Мегрэ, помолчав, закурил трубку.

— О каком-то факте, для него очевидном, а от нас ускользнувшем…

— Может быть, мне стоило вести протокол…

— Тогда он бы молчал…

— Вы и вправду не хотите сами продолжить допрос, патрон?

— Нет, и не только потому, что это было бы нарушением законной процедуры и его адвокат потом мог бы это использовать, но и потому, что я проведу допрос не лучше вас, а может быть, и хуже…

— Но я не знаю, за какой конец браться, и, помимо всего прочего, как бы он ни был виноват, мне его жаль… Это не тот тип преступника, с которым мы обычно имеем дело… Когда час тому назад мы покидали отель, мне показалось, что за ним захлопнулась дверь, ведущая в его прошлое…

— Он тоже это почувствовал…

— Вы так считаете?

— Он хотел во что бы то ни стало сохранить достоинство и любое проявление жалости воспринял бы как милостыню…

— Как вы думаете, он расколется?..

— Он заговорит…

— Этой ночью?

— Может быть…

— Что заставит его это сделать?

Мегрэ открыл было рот, желая что-то сказать, но тут же закрыл его и затянулся трубкой. Потом он уклончиво ответил:

— В какой-то момент, не сразу, вы могли бы намекнуть ему на Месниль-ле-Монт… Спросить его, к примеру, не ездил ли он туда…

Казалось, сам он придавал этому мало значения.

— А вы считаете, что он туда ездил?

— Я не могу ответить на этот вопрос…

— Но с какой стати ему было туда ездить и какое это может иметь отношение к событиям в Виши?

— Мне подсказывает это интуиция… — объяснил Мегрэ. — Когда тебя уносит течение, хватаешься за что угодно…

Постовой у входа в здание тоже был молод, в его глазах эти люди, беседующие под навесом, были особами авторитетными, достигшими вершины служебной лестницы.

— Я охотно выпил бы кружку пива…

На углу улицы располагался бар, но не могло быть и речи о том, чтобы броситься в хлеставший с неба поток.

Что касается Мегрэ, то слово «пиво» вызвало лишь грустную улыбку на его губах. Он дал Риану обещание и не мог его нарушить, так как всегда держал слово.

— Поднимемся?

Охранник опирался о стенку. Когда они вошли, он быстро выпрямился и встал по стойке «смирно», в то время как задержанный переводил взгляд с одного комиссара на другого.

— Спасибо, юноша… Вы можете идти…

Лекёр снова уселся на свое место, передвинул блокнот, карандаш, телефонный аппарат.

— Я дам вам несколько минут на размышление, господин Пелардо… Я не собираюсь давить на вас, сбивать с толку вопросами… Сейчас я пытаюсь составить представление… Нелегко войти вот так, сразу, в жизнь человека, не совершив при этом ошибок…

Он искал верный тон, как музыкант в оркестровой яме, настраивающий инструмент перед поднятием занавеса. Мужчина смотрел на него внимательно, но без видимого волнения.

— Полагаю, что до встречи с Элен Ланж вы уже какое-то время были женаты?

— Мне перевалило за сорок… Я уже был немолод и имел за плечами четырнадцать лет супружеской жизни…

— У вас был брак по любви?..

— Этому слову, по мере продвижения в жизни, придают разный смысл…

— Речь не шла о браке по расчету или в силу приличий?

— Нет… Я выбрал ее сам… И ни о чем не сожалею, разве что о том горе, которое причиню моей жене… Мы с ней очень хорошие друзья… Мы всегда были дружны, я встречал полное понимание с ее стороны.

— Даже в связи с Элен Ланж?..

— Я ничего не говорил ей об этом…

— Почему?

Он переводил взгляд с одного комиссара на другого.

— Мне трудно обсуждать эту тему… Я не бабник… Я много работал и, быть может, долгое время оставался довольно наивным…

— Страсть?

— Я не найду подходящего слова… Я встретил создание, совершенно не похожее на женщин, которых я знал… Элен привлекала и в то же время пугала меня… Ее необузданность сводила меня с ума…

— Вы стали ее любовником?

— Далеко не сразу…

— Она заставила вас ждать?

— Нет. Я сам… До меня у нее не было связей… Все это кажется вам банальным, не так ли?.. Я любил ее… Точнее, верил в то, что любил… Она ни о чем меня не просила, занимала совсем мало места в моей жизни, довольствуясь теми еженедельными визитами, о которых вы говорили…

— Перед вами не стоял вопрос о разводе?

— Никогда! К тому же я всегда любил свою жену, хотя и по-другому, и не согласился бы ее покинуть…

Бедняга! Несомненно, он лучше себя чувствовал в своих офисах, на своих фабриках, председательствуя на административном совете.

— Это она вас оставила?

— Да…

Лекёр бросил быстрый взгляд на Мегрэ.

— Скажите, господин Пелардо, вы ездили в Меснильле-Монт?

Он покраснел, опустил голову и пробормотал:

— Нет…

— Вы знали о том, что она ездила туда?

— Узнал, но не тогда…

— После того, как уже расстались с ней?

— Она мне сказала о том, что мы не будем встречаться…

— Почему?

И вновь ошеломление, недоумение. Снова взгляд человека, не понимающего, о чем идет речь.

— Она не хотела, чтобы наш ребенок…

На этот раз Лекёр вытаращил глаза, в то время как Мегрэ не шевелился, забившись в угол, спокойный, как большой, довольный собой кот.

— О каком ребенке вы говорите?

— Но… О ребенке Элен… О нашем сыне…

Невольно он произнес это последнее слово с гордостью.

— Вы утверждаете, что она родила от вас ребенка?

— Да, его зовут Филипп…

— Так ей удалось заставить вас поверить, что… — вышел из себя Лекёр.

Но его собеседник спокойно покачал головой:

— Она не заставляла меня верить… У меня есть доказательство…

— Какое доказательство?

— Метрика…

— Выданная в мэрии Месниль-ле-Монта?

— Разумеется…

— И Элен Ланж там значится матерью?

— Конечно…

— И вы не поехали посмотреть на ребенка, которого считали вашим сыном?

— Которого я считал своим сыном… Он и есть мой сын… Я не поехал туда, ибо тогда еще не знал о том, что Элен будет рожать…

— Откуда такая таинственность?

— Она не хотела, чтобы ее ребенок потом оказался в положении… Как бы это поточнее выразить?.. В двусмысленном положении…

— Вам не кажется, что такая щепетильность вышла из моды?

— Для кого-то, может, и так… Элен, в каком-то смысле этого слова, была старомодной… У нее были высокие чувства…

— Послушайте, господин Пелардо… Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, но нужно, чтобы мы оставили чувства в стороне… Извините, но я становлюсь грубым… Существуют факты, и ни вы, ни я не можем ничего с ними поделать…

— Я не понимаю, куда вы клоните…

Он выглядел уже не так уверенно, начало ощущаться пока еще смутное беспокойство.

— Вы знакомы с Франсиной Ланж?

— Нет…

— Вы никогда не встречались с ней в Париже?

— Никогда. Ни там, ни в каком-либо другом месте…

— Вы не знали о том, что у Элен была сестра?

— Знал. Она говорила мне о том, что сестра гораздо моложе ее… Элен была вынуждена бросить учебу и поступить на работу, чтобы ее сестра…

Не в силах больше сдерживаться, Лекёр встал. Будь кабинет побольше, он принялся бы яростно мерить его шагами.

— Продолжайте… Продолжайте…

Пелардо провел рукой по лбу:

— …чтобы ее сестра могла получить достойное образование…

— Достойное, да уж!.. Не сердитесь на меня, господин Пелардо… Я должен причинить вам сильную боль… Наверное, следовало бы подойти к этому делу иначе, как-то подготовить вас к истине…

— К какой истине?..

— Когда ее сестре было пятнадцать лет, она работала в парикмахерском салоне в Ла-Рошели и стала любовницей шофера такси, а сколько у нее было мужчин потом, я и не знаю…

— Я читал ее письма…

— Чьи письма?..

— Франсины… Она жила в пансионе при одной очень известной швейцарской школе…

— Вы там были?

— Конечно нет…

— У вас сохранились эти письма?

— Я только просмотрел их…

— А Франсина в то время работала маникюршей в одном из роскошных отелей на Елисейских полях… Вы начинаете понимать?.. Вы видели лишь фасад…

Мужчина все еще пытался совладать с чувствами. Но вот остававшиеся напряженными черты его лица начали расслабляться, рот исказила столь жалкая гримаса, что Мегрэ и Лекёр отвернулись.

— Этого не может быть… — пробормотал он.

— К сожалению, это правда…

— Но почему?..

Это был последний призыв к судьбе. Пусть ему немедленно скажут, что это неправда, пусть признают, что полиция просто пытается сбить его с толку и придумывает эти неблаговидные истории…

— Приношу вам извинения, господин Пелардо… До сегодняшнего вечера, вплоть до самых последних минут, я и сам не подозревал, до какой степени доходило сообщничество двух этих сестер… — Лекёр не решался сесть. Он слишком нервничал. — Элен никогда не говорила с вами о браке?

— Никогда.

Это прозвучало уже не столь категорично, как прежде.

— Даже тогда, когда объявила вам о своей беременности?..

— Она не хотела разбивать мою семью…

— Так она все-таки говорила с вами о браке…

— Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово… Она заговорила на эту тему лишь для того, чтобы сообщить о том, что собирается исчезнуть…

— Покончить с собой?

— Об этом не было и речи… Поскольку ребенок был незаконным…

Лекёр вздохнул и снова посмотрел на Мегрэ. Они понимали друг друга и представляли себе сцены, которые разыгрывались между Элен Ланж и ее любовником.

— Вы не верите мне… Я сам…

— Попробуйте посмотреть правде в глаза… Для вашего же блага…

— Мне, в моем-то положении?.. — Он показал на стены кабинета так, словно то были стены тюрьмы. — Позвольте мне закончить, какими бы нелепыми мои слова вам ни казались… Она хотела посвятить оставшуюся жизнь воспитанию нашего ребенка так же, как воспитывала свою сестру…

— И вы никогда не должны были его видеть?

— А как она могла бы объяснить ему мое появление?

— Назвать вас дядей, другом…

— Элен ненавидела ложь…

В его голосе прозвучала ирония, что было хорошим признаком.

— Итак, она отказывала вашему сыну в праве узнать о том, что вы его отец?..

— Позже, когда он достиг бы совершеннолетия, она рассказала бы ему… — И он добавил по-прежнему хриплым голосом: — Ему теперь пятнадцать…

Лекёр и Мегрэ хранили тягостное молчание.

— Когда я встретил ее в Виши, то решил, что…

— Продолжайте…

— …смогу увидеть его. Узнать, где он…

— Вы узнали это?

Он покачал головой, и в его глазах появились наконец слезы.

— Нет…

— Элен говорила вам, где собиралась рожать?

— В известной ей деревне… Она не уточнила в какой… Только два месяца спустя прислала мне выписку из метрики… Письмо пришло из Марселя…

— Сколько денег вы дали ей перед отъездом?

— Это имеет значение?

— Очень большое… Вы потом поймете.

— Двадцать тысяч франков… Потом я послал ей тридцать тысяч в Марсель… Я обязался посылать ей деньги каждый месяц, чтобы наш сын получил самое лучшее образование…

— Пять тысяч франков в месяц?

— Да…

— Под каким предлогом она заставила вас посылать деньги в разные города?

— Она не была уверена в силе моего характера…

— Она так выразилась?

— Да… В конце концов я согласился не видеть ребенка до тех пор, пока ему не исполнится двадцать один год…

Казалось, Лекёр задавал Мегрэ немой вопрос: «Что нам делать?»

И Мегрэ два или три раза опустил веки и еще сильнее сжал зубами свою трубку.