Механикус Ползунов

200 лет тому назад нынешний Свердловск представлял собою небольшое горнозаводское поселение, сильно укрепленное против башкирских набегов, основанное около 1721 года ставленником Петра I Татищевым.

Россия Петра I неустанно воевала, ей нужен был металл, и новый город быстро стал центром горнозаводского дела, которое только что начинало развиваться на Урале.

Для работы на построенных здесь плавильных заводах были согнаны казенные крепостные крестьяне, приписанные к этим заводам из близлежащих областей. Некоторые рабочие попадали сюда и по рекрутскому набору. Они были сформированы в особые команды — горные роты полувоенного характера с жестокой военной дисциплиной и офицерским начальством во главе.

В 1730 году в семье одного из солдат такой горной роты, Ивана Ползунова, родился сын, которого также назвали Иваном.

Мало хороших и светлых воспоминаний осталось у «солдатского сына» от раннего детства. Тесная и грязная казарма для семейных солдат. Отец был мрачный и угрюмый человек. Каждое утро, чуть свет, он уходил по звуку сигнала на сбор и возвращался с заходом солнца. Он постоянно проклинал тяжелую солдатскую жизнь и подневольную, опостылевшую службу. Единственным развлечением мальчика были шумные игры и буйные драки с другими ребятишками да тепло вспоминались ласки матери, которые он получал вперемежку с колотушками и подзатыльниками.

Одно обстоятельство сильно отличало судьбу детей солдат-горнорабочих от участи детей других «подлых» людей. Заботясь о том, чтобы обеспечить казенные заводы хорошо обученными рабочими и мастерами, Горное управление устраивало при некоторых заводах школы, где обязаны были обучаться «солдатские дети». В Екатеринбурге имелась такая горная школа, и 8-летний Иван Ползунов начал в нее ходить.

Трудно было учиться в такой школе 200 лет назад. Учителя излагали свой предмет книжным языком, плохо понятным для ребят, вовсе не привыкших слышать такую мудреную речь, а за малейший проступок жестоко наказывали розгами. Единственным утешением была надежда, что окончивших школу не отдадут в солдаты или матросы.

В школе, однако, молодому Ползунову пришлось легче, чем его сверстникам. Он обладал большими способностями и был на хорошем счету у своих учителей. Школа имела два отделения. На одном учили чтению и письму, на другом преподавали математические науки и черчение.

Еще до окончания школы мальчику пришлось близко познакомиться с заводским производством в качестве «механического ученика».

Так гласил строгий наказ управляющего уральскими горными заводами Геннина, данный Екатеринбургскому горному правлению.

Видимо «механический ученик» Ползунов сразу проявил незаурядные способности, так как при всей скаредной бережливости начальства ему было положено «жалованья» не 60 копеек, а целый рубль в месяц.

На заводе «механические ученики» согласно той же инструкции, должны были «не токмо присматриваться, но и руками по возможности применяться и о искусстве ремесла, в чем оное состоит, внятно уведомиться и рассуждать: из чего лучше или хуже может быть».

Старые мастера (чаще всего еще при Петре выписанные из за границы иноземцы) обязаны были «показывать ученикам, как принадлежащие по тому чертежи и начертать, старые смеривать и счерчивать и вновь, что потребно прибавливать или убавливать».

Ползунов проработал по окончании школы на екатеринбургских заводах около 5 лет. За это время он добился увеличения своего скромного «жалованья» и получил звание гитентрейберга[1] — честь необычайная для семнадцатилетнего юноши, каким он тогда был. При этом ему было обещаны дальнейшие повышения по службе и даже производство в офицерский чин с условием, чтобы он «пробирному, плавильному и абтрейберному делам, по искусству своему, что сам знает, обучался достаточно».

Тогда же молодого гитентрейберга перевели на Алтай, в Колываново-Вознесенские заводы, где он попал в распоряжение бергмейстера Змеевского рудника Эсфельта.

Рассказ А. Бармина «Миханикус Ползунов» печатаемый ниже, посвящен именно сибирскому периоду жизни этого замечательного русского изобретателя, когда в нем зародилась идея огнедействующей машины, — идея, которую он и претворил в жизнь, не дождавшись, однако, ее пуска.