Мемуары бабы Яги (СИ)

Глава III

Глава III

Яга с Василисой вниз спустились, самовар растопили, чтобы за чаем ароматным обсудить дела текущие.

Кузьма в кресле царственно развалился — лапу на лапу закинул, пенсне на нос нацепил, в лапах держал папочку тоненькую — изучал документы с самым серьёзным видом.

Яга ухмыльнулась.

— Ну, вещай, учёный. Чего у тебя там, документы какие особо важные?

— Досье! — сдвинув пенсне на кончик носа, кот окинул женщин строгим взглядом. — Вот, изучаю подноготную гостьи вашей. Ничего особенного, просто совершенно ни-че-го выдающегося. Как она в нашей сказке оказалась — представления не имею. — недовольно фыркнул кот.

— Но-но, хвостатый, ты полегче! Аль забыл как сам в сказку попал? Я тебе напомню, кого в мешке на середину речки выбросили. — приструнила кота Яга.

— Ну, вот, опять! Угрозы, нападки, оскорбления. А то, что кот уже досье приволок — это, конечно же пустяки, сущая безделица — никому не интересно.

В руках Яги внезапно оказалась метла, она мастерски перекинула её с руки на руку, покрутив в воздухе, как самый заправский самурай.

— Ну-ну-ну, без грубостёв! — взвизгнул кот и спрятался за Василису. — Чего сразу махаться-то? — он опасливо выглянул из-за спины Васи. — Всё, приступ самурайства прошёл? Могу я уже… — кот многозначительно откашлялся. — Продолжить?

— Кузьма! Лучше не зли меня! — скрывая улыбку, грозно ответила Яга. — Ты мне свои шуточки брось! Утомил уже, чесс слово.

— Так вот, а я за что? Говорю же, ночь на дворе, скоро светать начнёт, а вы здесь в неведении, да не спамши! — ласково промурлыкал кот, и обошёл вокруг Яги, коснувшись её пушистым хвостом.

— Досье у нашей де́вицы, о-ох какое невесёлое. Неудивительно, что её в болото потянуло.

Кот встал на задние лапы, приосанился, поправил пенсне, открыл папочку и, бодро чеканя шаг, начал вышагивать по комнате, зачитывая: — Тридцати годочков отроду, не замужем, детей нет, домашних питомцев — не имеется. Хотя, — кот многозначительно посмотрел на Ягу, — давно мечтает завести котика. Классическая отличница, хорошо воспитанная девочка, с музыкальным образованием, по мнению её наставницы по вокалу — одарена прекрасным голосом, но… Не привлекалась, не наблюдалась, ни в чём не виновата — жизнь такая. Серая, скучная, безрадостная… Конечно, какая тут может быть жизнь, если даже кота нет. — добавил Кузьма.

Василиса тяжело вздохнула и просительно посмотрела на Ягу, та хмурилась.

— Зовут-то как де́вицу? — спросила Яга.

— Она звалась Татьяной. — прокаркал ворон. — Ещё и Ларина, прямо как у Пушкина.

— Это у кудрявенького моего? Племянница его што-ль?

— Бабуль, бабуль, соберись! — фыркнул Кузьма. — Ты что ж всё позабывала-то! Сашенька, любимчик твой, кудрявенький, талантливый был — сказки писал, стихи всякие. Про меня целую сказку сочинил, неужто запамятовала? «…Златая цепь на дубе том. И днём, и ночью, кот-учёный, — эт я, стал быть, — всё ходит по цепи…». Припоминаешь? Поэму он написал, а главная героиня там была Татьяна Ларина! Ну-у-у… — многозначительно протянул кот, ожидая ответа от Яги, но увидев её непонимающий взгляд, махнул лапой. — Евгений Онегин.

— А это ещё хто? — возмутилась Яга. — Санечка всегда один приезжал!

— Всё, не могу больше, склерозница ты моя! Когда там молодильные яблоки подвезут, уже давно пора, ей сразу килограмм насыпьте, а лучше два!

— Не дерзи! — каркнул ворон и недовольно захлопал крыльями.

— Охо-хоюшки, плохо дело… Всё позабыла, Аглая. Санечка твой, поэму написал — «Евгений Онегин» называется, и придумал героев разных, так вот, по замыслу главной героиней у него была де́вица — образец чистоты, верности и ещё всяческих женских уловок, и звалась она Татьяной… — кот сделал многозначительную паузу. — Лариной, следишь за мыслью? А вот чем думали родители нашей Татьяны, тут уж их спросить надобно.

— Нет у неё родителей. — недовольно прокаркал ворон. — Ты, пушистый, хоть и учёный, а толком ничего прочесть не можешь. Одна она совсем. Только работой, коллективом и жила. И жених у неё был — пакостник мелкий, да вот женился на другой, только предупредить забыл, а она сегодня об этом прознала. Поэтому и пошла в лес… Да в болото наше угодила.

Вася уже не сдерживала слёз и вовсю всхлипывала.

— Дела-а-а… — задумчиво прошептала Яга. — Ну, тем и лучше, что она к нам пришла. Говорила я, судьба её привела, а она не ошибается. Васятка, будет тебе рыдать, всё поправим, аль не волшебницы мы? Сейчас домовой свои чары сплетёт, проснётся завтра утром наша ягодка, а тут ей все рады, и любят, и ждут. В сказке всё должно быть, как в сказке, и даже ещё чуточку лучше!

— Ягу-у-ся-я! — всхлипнула Василиса и бросилась в объятия Яги. — Я тебя так люблю, ты у меня такая добрая, чуткая и… — не сумев закончить фразу, Вася разрыдалась.

— Ну, будет тебе, солнышко моё. Будет плакать! — Яга ласково гладила Василису по спине. — На-ка, утри слёзки. — она протянула шёлковый платочек. — Ни к чему нам с тобой мокредь разводить. А то завтра с утра такие красавишны будем, с распухшими-то носами, что ой!

Кот переводил недоумённый взгляд с ворона на Василису, Ягу и обратно, и вдруг тоже начал всхлипывать.

— А ты чего? — удивилась Яга.

Кузьма махнул лапой и повернувшись к Яге спиной, уткнулся в кончик пушистого хвоста, как в платок.

— Девицу жалко. — придушенно мявкнул он.

— Цирк! — недовольно фыркнул ворон.

— Яхонтовый мой! Иди скорее ко мне! — растрогалась Яга и протянула к коту руки.

Кузьма в сердцах отшвырнул досье, и кинулся к Яге в объятия, успев по дороге показать ворону язык.

Домовой долго над девушкой колдовал, чары в сновидения вплетал, старался чтобы её новые воспоминания поярче выходили — добрыми, ласковыми, полными любви и радости, и приглушили боль настоящей памяти.

Татьяна безмятежно улыбалась во сне, дорожки слёз высохли, нежный румянец щёки покрыл.

Доволен остался Нафаня своей работой. На прощание ласково погладил девицу по головушке, выключил свет и тихонько притворив двери, пошёл к себе.

Василиса как домового увидела — сразу к нему с расспросами кинулась, дескать что да как, получилось, или нет.

Домовой расплылся в улыбке — вот какая внученька у него выросла, добрая, сердечная, жалостливая, в беде никого не бросит.

— Хорошо всё, Василисушка. Славная она де́вица, и тебе доброй подружкой будет. Вот только ещё одна закавыка осталась.

— Что ещё? — встрепенулась Яга. — Неужто не сработали чары твои?

— Да не в том дело, Аглая. Она же в мире своём много чего оставила. Сумку там с вещами, бумаги пропускные, что доку́ментами зовутся, вещицы ей привычные. Как она к нам без вещей приехать-то могла? Мои чары сильные, но от мелочи всякой да неверия разрушиться могут, не терпит магия лжи — рассыпается. — вздохнул домовой.

— Постой, дедушка, так там в комнате её, в гардеробе нарядов столько, я же сама видела! — воскликнула Василиса.

— Это мои домовые постарались, принесли то, что сейчас в миру носят. Так, то ж не её вещи, не признает она их, усомнится, вот магия и рухнет. Её вещи нужны, ей привычные. Надо кого-то в путь-дорогу снарядить, того, кто меж двумя мирами свободно ходит, без препятствий. — сказал домовой и посмотрел на Ягу.

Во внезапно повисшей паузе, кот незаметно встал на цыпочки и попятился спиной к двери.

Вдруг, все взоры разом устремились на него.

— Не, а чего сразу я-то? Я что, рыжий что ли? — недовольно ворчал кот. Его план побега только что с треском провалился.

— Кузенька, помоги. Кроме тебя некому! — взмолилась Василиса. — Серафимушка не донесёт, не с крыла ему. Нафанечка устал очень, да и приметный он, вдруг кто его заметит? Я не смогу — боюсь заплутаю с непривычки, да и без подготовки у меня не получится. А ты бесшумный, привычный для их мира. Даже если тебя и заметят, то ничего особенного не подумают. Пожалуйста! — попросила Вася, молитвенно сложив ладошки.

— Ох, женщины! — покачал головой кот. — Как что-то нужно — всегда найдут ласковое слово, обласкают, уговорят, а как до колбасы — так сразу считать начинают и жадничать.

— И записку написать требуется! — недовольно прокаркал Серафим. — Про друзей-то её, что, никто не подумал? Была де́вица, и раз — не стало. Вот шуму-то поднимется, поиски начнутся.

— А я и не знала про друзей… — задумчиво сказала Вася. — Так что же это получается, она не одна приехала?

— Не одна. Хвостатый, видимо запамятовал сообщить, что день рождения у неё вчера был. Вот они с друзьями на природу и приехали. Здесь наши миры близко соприкасаются. В лесу у них теперь дома стоят, куда люди разные приезжать на отдых могут — турбаза называется.

— Интересно как! Стал быть к природе потянулись — хорошо это, может за ум взялись! А что ж писать-то? — насторожилась Яга.

— Как что? Почти правду. Дескать, простите друзья дорогие, но не выдержало сердце моё страданий, уехала я к своей бабуле, что здесь неподалёку живёт, в лесу глубоком. Не переживайте, всё у меня хорошо, увидимся дома.

— А образец почерка я где взять должо́н? — недовольно спросил кот. — Это тебе не филькина грамота! Достоверно всё должно быть.

— А вот где досье нарыл, там и образец возьми. — ответил ворон и нахохлился. — С тобой полечу, пригляжу, чтобы ты делов не натворил. А то знаю я тебя, опять хвост распушишь…

— Серафимушка! Ненаглядный ты мой, вот недаром ты мудрым зовёшься. — восхитилась Яга. — Лети, милый, присмотри за нашим пушистиком.

— А спать я, когда буду? — недовольно хмыкнул кот. — Или всё, выспался?

— А тебе векового сна мало было? — строго спросил Нафаня. — Дело здесь серьёзное, отлагательств не терпящее, а ты опять нежишься.

— Колбасы хоть дайте в дорогу. Путь-то не близкий, помру ещё с голоду. — Кот просительно посмотрел на домового.

Нафаня беспрекословно полез в подпол.

— И сливок захвати. — вдогонку крикнул кот.

Из подпола донеслось недовольное ворчание.

— Тут идти-то! До болотца, где старая сосна согнулась на границе миров — раз, и ты на месте. — наставляла Яга.

— Это тут! А там? Я что ещё в следопыты записался? — фыркнул кот.

— Не заблудишься! Я дорогу подскажу. — ответил ворон. — А некоторые и нюх развивают, не только на колбасу со сметаною.

— Ну, будет вам ссориться! — попыталась примирить враждующих Василиса. — Дело серьёзное. Любая промашка — нам, да что нам, всему сказочному миру беда грозить будет. Нельзя время терять.

— В путь! — скомандовал ворон.

Нафаня подал коту узелок, с крынкой сметаны и кралькой колбасы.

— В добрый путь! — напутствовала Яга.

— Записочку не забудьте оставить! — напомнила Василиса.

Ворон вылетел первым. Кот, тяжко вздыхая, едва передвигая лапы, шёл следом.

Серафим недовольно поглядывал на еле-плетущегося кота и тихонько ругался.

— Я всё слышу… — недовольно ворчал кот. — Конечно, у него крылья — пару раз взмахнул и уже на месте. А у меня? У меня лапки, ещё и нежные, подушечки шелковистые. Пока дойдёшь — лапы до колен сотрёшь, мозоли натопчешь. И то чудо, что идти могу — набегался сегодня до коликов, чуть не умер от разрыва сердца. — кот остановился, и прикрыв одной лапой глаза, другую отвёл в сторону и театрально произнёс: — Но что им до чужой жизни?

— Хватит причитать, пушистый! Вон, пузо отъел на хозяйских харчах, а туда-же, жалуешься.

— А вот не надо завидовать! — огрызнулся кот. — И вообще, зависть плохое чувство, разрушительное.

— Поторапливайся, страдалец! Светает, времени в обрез! — ворчал ворон. — Вон уже, край опушки, а за ним болотце.

Так, тихо переругиваясь ворон и кот добрались до болота. Ворон сел на ветку старой сосны. Кот, осмотревшись вокруг, сел в позу лотоса, развязал узелок, расстелив ткань на траве на манер скатерти. Смачно облизнувшись, отломил половину кральки колбасы и взял крынку со сметаной.

Ворон от увиденного аж поперхнулся.

— Ты чегой хвостатый удумал⁈ Тебя на пикник отправили, или дело делать?

— Я принимаю дары этого мира! — умиротворённо ответил кот, блаженно зажмурившись и жуя колбасу. — Возможно, это последнее моё пиршество в этой жизни. Никто не ведает, что там впереди, что уготовила судьба-злодейка. Кто знает, что ждёт меня за тем поворотом — роковая случайность, или смертельная опасность… — философствовал Кузьма, смачно приложившись к крынке со сметаной.

— Ёжики лесные! Какой поворот? Тут по прямой всё! — не выдержал ворон и ругнулся. — Да что-ж такое-то! Говорят тебе, времени нет! А ну как её уже хватились?

— Всё пыль, всё тлен, всё суета сует… Покуда есть колбаска на обед! — отвечал кот, лениво помахивая остатком колбасы.

Ворон клювом ухватил огромную шишку, прицелился и метнул коту прямо в темечко. Шишка отскочила и срекошетив попала в крынку со сметаной, от чего та раскололась, облив кота.

— Твоюмяу! — взвыл кот и заметался по полянке, потирая ушибленную макушку. — Вот есть же на свете некоторые, которым плохо, когда другим хорошо!

— Бегом! — скомандовал ворон. — Философ выискался. Отправлю тебя к Платону, вот с ним и философствуй, а сейчас — марш в тот мир.

Увидев, что ворон отрывает вторую шишку, вдвое больше первой, кот позабыл про скатёрку и сиганул через портал.

Ворон последовал за ним.

Рассвет разгорался алым пламенем, обещая жаркий, солнечный день.

Серафим осматривал домики с высоты птичьего полёта. Кузьма метался от дома к дому заглядывая в раскрытые окна.

Вдруг, ворон заметил, что кот исчез, а в одном из окон мелькнул чёрный пушистый хвост. Ругаясь на чём свет стоит, Серафим полетел за котом.

Подлетев к дому, в котором скрылся хвостатый, ворон сел на подоконник и осмотрел помещение.

В крошечной комнатке, на смятой постели, беспробудным сном спал мужчина в форменных брюках. Возле него, на тумбе стояла початая бутылка русской и какие-то объедки.

Ворон недовольно скривился.

В углу комнаты стоял стул, на спинку которого был небрежно брошен китель, а на сидении лежала полосатая чёрно-белая палка и фуражка.

Кот, прижав обе лапы к груди, подошёл к стулу, и с трепетом протянул лапы к жезлу.

— Не сметь! — хрипло каркнул ворон.

— Да отстань ты! — огрызнулся кот.

Кузьма бережно взял жезл, и любовно огладил чёрно-белые полоски:

— Так вот ты какая, палочка волшебная! — восторженно прошептал он.

С этими словами, кот схватил фуражку, надев её набекрень, накинул китель и, приосанившись, чеканя шаг, размахивая жезлом, начал вышагивать по комнате напевая: «…Наша служба и опасна, и трудна…»

В этот момент, спящий пошевелился, открыл глаза и увидев кота, резко сел на кровати.

— Ты кто? — ошарашенно спросил он.

— Я? Кот! — гордо ответил Кузьма и приосанился, сверкнув изумрудными глазами.

— А почему на двух лапах?

— Потому что я — сказочный кот. — он недовольно отфыркался. — Нет, он ещё спрашивает, а так незаметно что-ль?

— Ты говоришь? А я тебя понимаю…

У мужчины на лице выступила испарина. Он отёр дрожащей рукой холодный пот со лба и с ужасом покосился на бутылку стоящую рядом.

— Конечно понимаешь. — успокаивающе ответил Кузьма, и снял с себя китель, повесив его на спинку стула. — Это всё потому, что я тебе снюсь. — он аккуратно положил фуражку и жезл на стул.

— Всё… — выдохнул мужчина. — Больше не пью!

— А вот это правильно! — заметил Кузьма, боком продвигаясь к окну. — Зелёный змий — вреден для жизни и здоровья неокрепших организЬмов. И взятки больше не бери, а то опять приду.

— Понял. — ответил мужчина, и побледнел.

— И котика дочери купи! Давно просит.

— Ну… Я, того… Этого… Спать я…

— Спи, спи…

Ласково ответил кот и похлопал мужчину по плечу. Тот свалился на кровать, как подкошенный.

Кузьма выпрыгнул в окно и дал дёру.

Ворон крепко выругался и сорвался за котом.

— Вот оно тебе надо было? Мы зачем сюда пришли?

— Может и не надо, но когда очень хочется — то немножечко можно! Я постигаю дзен. Слышь, мудрый, а ты постиг дзен? — обратился кот к ворону и хихикнул.

— Сметана забродившая была, или ты у этого, с фуражкой, надышался? — недоумённо спросил ворон, и чуть не врезался в дерево.

Кот хихикнул и прыгнул в раскрытое окно следующего дома.