Мемуары бабы Яги (СИ)

Глава VIII

Глава VIII

Татьяна с Василисой сидели за столом, завернувшись в мягкие махровые халаты, пили душистый чай с ароматными ватрушками.

После купания в озере и марафонского забега по лесу, пришлось снова лезть в воду, благо Нафаня предусмотрительно баньку растопил.

Домовой с любопытством поглядывал на девушек ожидая рассказа.

— Деда… — начала Василиса. — Водяной хоть не очень обиделся? Неудобно как-то получилось. — она хихикнула.

— Не волнуйся, Васятка! Аглая быстро всё уладит, сама же знаешь, ей всё под силу. — ответил домовой и лукаво улыбнулся. — Сильно напугалась, Танюша?

— Да я… — Таня сникла и рассказала домовому о случившемся на озере. — Сейчас уже вспоминаю, и самой как-то неловко становится. Но он сам виноват! Зачем за ноги надо было хватать?

— Охо-хо-хо… — прокряхтел домовой и ухмыльнулся в бороду. — Водяной, конечно, мужчина обидчивый, но кавалер галантный и воспитанный… Ну, ничего, сегодня вечером всё само собой исправится-выправится.

Солнышко медленно катилось к краю горизонта, посылая свои последние лучики к лесной опушке, мягко пригревая, окутывая сосны нежно-розовым покрывалом заката, прощалось с уходящим днём.

Внезапно двери распахнулись и на пороге появилась Яга. Окинула всех весёлым взглядом и едва сдерживая хохот сказала: 'Ну, девчонки, ну и наделали вы шуму! Весь лес только и гудит, что его Чистейшеству по жабрам надавали! — захохотала Яга. — Ну да ничего, водяной у нас отходчивый, особенно, если самолюбие его потешить, да сердце умаслить. На пиру все обиды забудутся, да и ты, Танюша, на всех посмотришь, себя покажешь.

— Бабуль, я что-то, как-то не очень…

Домовой аж руками всплеснул с досады.

— Как же так, Танечка, а разве тебе самой не хочется посмотреть на всех героев сказочных, тех, про кого в детстве сказки читала? Не всё там правда, конечно, в сказках ваших, далеко не всё… — домовой откашлялся. — Видишь ли, не всегда люди добром платят за любовь и ласку. Кто с требованием приходил волшебное кольцо отдать, кто за волшебной палочкой, кому-то скатерть-самобранка приглянулась, унести хотели. Вот и злились потом, уйдя с пустыми руками, да в сказку им вход после такого заказан был…

Яга нахмурилась.

— Было и такое, да… Не всегда люди к нам с добром приходили. — Яга сняла платок и нервно теребила его концы. — Но ведь и хороших много было, да, Нафанечка? Сашенька вот мой ненаглядный, всегда с радостью появлялся. Да и мы его ждали, шалун конечно был ещё тот. Столько они с Кузьмой натворили… Йех, жалко, что время его так быстро прошло… — тяжело вздохнула Яга.

Таня успокаивающе взяла руки Яги в свои ладони.

— Не расстраивайся, бабуля. Люди разные, всегда были да и всегда будут… А я, — Таня ловко сменила тему, — я как-то не готова к пиру, да и после сегодняшнего вряд ли мне там обрадуются.

— А вот и глупости ты говоришь! Конечно обрадуются, и полюбят так же сильно, как и мы, и примут как свою, даже не думай! — уговаривала Яга.

— Да мне и идти не в чем… — пыталась отвертеться от приглашения Таня.

— Вот ещё! — фыркнула Василиса. — У тебя в гардеробе вещей видимо-невидимо, выбирай — не хочу. А не захочешь, так можешь мой сарафан надеть, я тебе самый красивый выберу, хочешь? И косы заплетём с лентами шёлковыми — я тебе помогу!

— А можно я всё-таки дома побуду, а вы веселитесь.

— Все на пир, а ты одна дома? Ну уж, дудки! Только сказки про Золушку нам тут не хватало! Такое событие раз в сто лет бывает, все захотят познакомиться с Ягусиной внучкой. И речи быть не может! Идёшь с нами! Бабушке приятно будет, а нам с тобой весело — у костра попляшем, песни попоём, хороводы поводим.

Таня отрицательно покачала головой и спрятала лицо в ладони.

— Да ты боишься не то, Танюша! — воскликнул домовой. — Что ты, девонька! Тебе только рады будут, ведь человека редко на такие собрания допускают. А нашим это в радость, и себя покажут, и на тебя посмотрят… Хотя, конечно, больше сами покрасуются. Народ у нас весёлый, добрый, отзывчивый. Другое дело, если человек с сердцем ядовитым, то и… — домовой смутился и глянул на Ягу, та одобрительно кивнула. — Даже хода ему в наш мир нет. Так что нечего тебе бояться.

— Ваня скоро приедет. — мечтательно улыбнулась Василиса. — Они с Серым сейчас дела закончат, и к пиру в самый раз будут. Не было ещё такого, чтобы Серый застолье пропустил!

— А Серый, это кто? — удивилась Татьяна. — Волк что ли?

— Ну-у… Для кого-то волк, а кому — милый друг. — улыбнулась Василиса. — Ты его не бойся, нет на свете никого вернее, чем наш Серый. Вот бабуля соврать не даст — лучший друг и первый помощник, и защитник. Они с Ваней не разлей вода. Куда один — туда и другой.

— А как они с котом уживаются? — поинтересовалась Таня. — Ведь инстинкты же…

Домовой с Ягусей покатились со смеху.

— Эта парочка? Серый с Кузьмой — друзья закадычные, но если какую шалость задумают — берегись! В нашем мире всё иначе, здесь они не просто звери, да если так разбираться — и не звери они вовсе. — ответила Яга.

— Это точно! — засмеялась Василиса. — Я тебе столько историй могу рассказать про их шалости! Яга про их проделки часто вспоминает, и пожурить может, но это так, для строгости, а потом, всё равно хохочет.

Яга внимательно посмотрела на Татьяну.

— Ты не беспокойся, ягодка моя. К месту ты здесь, знаю, что сомневаешься, но, если бы не ты — не бывать нам больше в мире этом, не греться под тёплым солнышком, не смотреть в небо синее — так бы и остались мы в чертогах Морфея. Уж больше века спали, тебе одной пробуждением обязаны. А посему — гостья ты дорогая, да желанная.

— А я с тобой рядом буду! — вторила Василиса. — И дедушка за тобой присмотрит, чтобы никто тебя не напугал нечаянно, правда ведь, Нафаня?

— Соглашайся, Танечка! Пусть и у тебя в душе праздник поселится! — молвил домовой.

Татьяна румянцем залилась, неудобно стало, что все её так уговаривают.

— Я с радостью! — громко сказала она. — Это большая честь для меня!

— Вот и славно! — довольно потёрла руки Яга и улыбнулась. — Только ничему не удивляйся, никого не бойся. Никто тебе зла не причинит, может видом у нас некоторые неказистые, порой даже страшненькие, зато внутри — чистые ангелы!

— Бабуль, а я всё спросить хотела… — смущённо начала Татьяна. — А ты, правда… — покраснела она. — Правда людей ешь?

— Я⁈ Ну… — Яга смутилась и залилась пунцовым румянцем. — Да это Кощей, паразит эдакий, поглумился. Мясо, говорит, у них диетическое — сильно для организьму полезное… Ну, я и поверила. Было дело, давненько уже, запекла пару архаровцев — сами виноваты, неча было ко мне силой вламываться… Но кабанчик мне всё ж милее, да для зубов помягше. Я, Танюша, хоть существо сказочное, но глубоко верующее, людёв не ем!

— Верю я, бабуля! — рассмеялась Татьяна. — Так и знала, что врут они всё в сказках своих!

— Ну, коли так, — Яга хлопнула в ладоши, — пора нам на пир наряжаться! Васятка тебе поможет, у неё наряды — ни в сказке сказать, ни пером описать! Нафаня, неси-ка нам яблоки молодильные, сейчас красоту наводить будем!

— Бегу, Аглаюшка, бегу! — сорвался с места домовой и побежал в кладовую.

Ворон, что сверху наблюдал за сборами, хрипло каркнул, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Помню я про тебя, Серафимушка. — ответила Яга. — Твоё яблоко — самое первое, так всегда было и будет.

— Я не про то, Ягуся.

Серафим слетел со своего места и сел на спинку стула подле Яги.

— Танюше яблоко дать надобно. Волшебная сила её омолодит, и дитём наградит…

— В смысле? — всполошилась Татьяна. — Я же… Нет, я не… Бабуль… — умоляюще посмотрела она на Ягу. — Не могу я с мужчиной такие темы обсуждать. Хоть и ворон он, хоть и мудрый…

Яга удивлённо посмотрела на Серафима.

— Не сейчас. — хрипло каркнул он. — На будущее — правнучку нам подаришь. А сейчас — исключительно в косметических целях — для тонуса, бодрости и румянца алого.

— Танечка, если Серафим сказал, значит надо так, он, порой дальше меня видит, да знает больше. Ты не бойся, от наших яблок сплошная польза! И витаминчики, и красота дополнительная, и здоровье сплошное. Да и на вкус — чистый мёд.

Ворон протянул Татьяне яблоко.

— Ну, раз так… — смущённо проговорила Татьяна, и покрутила яблочко в руке — красивое, наливное, с ярким, словно просвечивающими насквозь бочком, с невероятно душистым ароматом.

— Не бойся, сестрица! Я тоже сейчас съем, и бабуля, и ворон, и кот… — Вася осеклась. — А где Кузьма? Ба? Не слишком ли ты с ним строга сегодня? Ведь ему ещё речи застольные вести…

Яга нахмурилась.

— Верно говоришь, Васенька. А сейчас всё и исправим! Нафанечка! А подай-ка ты к столу сливки студёные, да кральку колбаски жареной, да двери пошире открой, чтобы дух колбасный сам кота к нам привёл! — Яга рассмеялась. — И пяти минут не пройдёт, как кот здесь будет!

— Магия? — рассмеялась Татьяна.

— Самая что ни на есть настоящая! — заверила Яга.

Только домовой двери открыл, все взгляды устремились к крыльцу. И минуты не прошло, как на пороге появился запыхавшийся кот.

— Опять без меня празднуете? — недовольно проворчал он. — Я там с голоду пухну, научные труды по полочкам раскладываю. А у них тут… А что у вас тут?

Вася, Татьяна и Яга покатились со смеху. Домовой расплылся в довольной улыбке.

— Ну-у, понятно-о… Опять началось, да? Лишь бы им похихикать, а то, что до пира всего один час остался, так это никого не тревожит. Я один нервничать должен, да?

Кот недовольно прошёл к столу, схватил колбасу и плюхнулся на стул.

— Сначала яблоко! — назидательно каркнул ворон.

— Сам знаю. — недовольно фыркнул кот, схватив с тарелки самое большое и красивое яблоко. Увидев недовольный взгляд домового и осуждающий прищур Василисы, он бережно протёр яблоко лапками и подал Яге. — Дамы вперёд. — галантно произнёс он, и отхватил большущий кусок колбасы.

Домовой недовольно крякнул. И убрал со стола кувшинчик.

— Куда сливки потащил, жадина? — капризно заныл кот. — Кузеньке сливочек пожалел, а я называл его верным другом!

Нафаня тяжело вздохнул, и поставил кувшинчик обратно.

— То-то же! — проворчал кот, и потянул кувшинчик к себе.

— Ну, на здоровье! — провозгласила Яга и откусила кусочек яблочка наливного.

Девицы последовали её примеру.

Таня ждала какого-то необычайного вкуса. Но всё отличие от обычных яблок заключалось в том, что яблоко было более сочное, слишком сладкое и невероятно ароматное. И было настолько вкусным, что хотелось есть ещё и ещё. Она зажмурилась от удовольствия, и сгрызла его целиком, оставив лишь хвостик.

— Красота! — воодушевлённо прошептал домовой.

— Айда любоваться! — счастливо хихикнула Василиса, и стремглав бросилась к зеркалу.

Таня во все глаза смотрела на Ягу и не могла поверить собственным глазам. То видение, что ей привиделось на озере повторилось, но обрело ещё более яркие краски.

Огненно-рыжие волосы Яги завились в тугие локоны, опустившись ниже спины, карие глаза обрамляли чёрные густые ресницы, соболиные брови изогнулись дугой, нежный румянец покрыл бархатную кожу. А формы! Какие это были формы, Микеланджело увидев такую красоту, явно бы тут же притащил кусок мрамора и умолял бабулю позировать. Осиная талия, высокая грудь, точёные плечи. Куда там нынешним топ-моделям до такой красоты. Таня протёрла глаза, но видение не исчезло.

— Привыкай, Танюша. Я ведь всегда разная! Мы же девочки — нам по роду положено меняться. — улыбнулась Яга.

— Бабуля! — прошептала Таня. — Ой, Аглая! У меня даже язык не повернётся теперь тебя бабушкой назвать, такая ты красивая!

— Ай, глупости какие! — махнула рукой Яга и зарделась от смущения. — Это ненадолго, к утру всё вернётся на свои места, но для здоровья — жутко полезно. А уж для женщины — вернуть себе былую молодость, пусть даже и на денёк — уже радость для души и для сердца отрада. Но, тебе это сейчас невдомёк, ты у меня и так красавица!

— Угу. — согласно кивнула Таня, и провела рукой по волосам.

Что-то изменилось — волос был мягкий и длинный, куда длиннее её привычной стрижки «до плеч». Таня подскочила со стула и кинулась к зеркалу.

Вася вежливо уступила ей место и слегка приобняла за плечи.

— Только в обморок не падай! — шепнула она Тане на ухо.

Таня смотрелась в зеркало, и ей казалось, что это сон. Ведь на самом деле этого просто не могло быть! Куда-то исчезли раздражавшие её лишние килограммы и мягкие жировые складочки на боках, талия стала тоньше, морщинки вокруг глаз разгладились, губы налились алым цветом, брови и ресницы потемнели и стали пушистыми безо всякой косметики. А коса! Теперь у неё была своя собственная коса до пояса. Всё тело стало гибким, упругим, словно помолодело лет на десять.

— Бабуля! — прошептала Таня, и повернувшись к Яге, чуть не потеряла равновесие, благо Вася поддержала. — Я глазам своим не верю, это я?

— Ты, моя девочка! — рассмеялась Яга. — Просто ты совсем забыла, какая ты на самом деле. Мы-то с Васенькой такой тебя всегда видим.

— А это… Это надолго? — покраснев до корней волос, спросила Татьяна.

— Надолго! — счастливо рассмеялась Василиса. — Теперь до старости. А там, мы с Ягой ещё что-нибудь придумаем.

Таня перевела удивлённый взгляд на Василису — та почти не изменилась, только, разве что, ещё краше стала.

А вот ворон… Таня даже замерла на месте. Огромный, со смоляным оперением, казалось, что он раздувается на глазах…

— Серафимушка! — шепнула Таня.

— Да-а… — довольно каркнул ворон, и расправил огромные крылья. — Теперь полетаю!

— Не-е, я счас не понял! А на меня что, никто так и не посмотрит? Где всеобщие восторги и обожание? Где вздохи умиления и счастья, где долгожданное: «Кузенька, какой ты красавец стал, шёрстка шелковистая, на солнышке переливается. Глаза, как изумруды самой чистой воды, носик розовый так и жаждет поцелуев» — где это всё, я вас спрашиваю⁈ Никакого к коту уважения! Нет, уйду я от вас, нельзя так с котами учёными, трижды великолепны-ы-ми… — зарыдал кот, и вытер краешком хвоста слёзы.

— Кузя!!!

В голос взвыли три женщины и бросились к коту:

— Красавчик ты наш…

— Умничка какой…

— А затейник…

— Не верю! — сказал Кузьма, как отрезал. — Ну вот не верю я вам! И Станиславский — тоже бы не поверил, прямо чувствую, каким бы он взглядом тяжёлым вас всех одарил, и ушёл бы, гордо повернувшись спиной. И я уйду, как Станиславский!

— Ну, будет тебе, Кузьма! — увещевала кота Яга, прижимая к сердцу. — Ты у меня один красавец, а сегодня вообще — свет краше не видывал! Вот русалки обомлеют.

— Ты так думаешь? — скуксив капризную мордочку, спросил кот. — Или стараешься меня утешить?

— Ну, если ты со сливочным ликёром опять не переберёшь, не налакаешься как в прошлый раз, и не будешь вцепляться зубами им в хвосты с воплем «Рыбонька моя!», то точно обомлеют! — хрипло каркнул ворон.

— Ну, вот! Вот! Всё! Всё настроение мне испортил. Теперь — никуда не пойду, останусь дома. Вот есть же злыдни, которым плохо, когда другим хорошо! — недовольно фыркал кот. — Всё, празднуйте без меня. Я буду предаваться унынию и меланхолии, вспоминая о славе дней давно минувших…

— Началось! — недовольно заворчал домовой. — Кузьма, ты это дело брось. Вот пир проведёшь как полагается, тогда и предавайся чему и как хочешь, но опосля, понял? А то замки на кладовой сменю!

— Как⁈ — воскликнул Кузьма и схватился за сердце. — Неужели и ты, друг… Ты думаешь, что это я у тебя в кладовой орудую?

— А кто тогда? — строго спросил домовой.

— Не я! — кот вытянулся по струнке. — Не я это, Нафанечка! Мыши это, всё они зловредные, уж сколько раз я им говорил, сколько увещевал…

— А сливки и сметану — тоже они?

— А то как же⁈ Сам видел, прямо в кувшин ныряют, всё дочиста вылизывают! Наглые такие!

— А почему у тебя хвост в сметане? — хихикнула Василиса.

— Где⁈ — кот закрутился, пытаясь поймать свой хвост, ухватил кончик, отряхнул бережно. — Нечего понапраслину возводить, Василиса! Стыдно тебе должно быть!

— Угу, мне стыдно, что ты сметану таскаешь?

Филин недовольно ухнул, мыши запищали, ворон громко каркнул.

— Цыц всем! — скомандовала Яга грозно.

Все разом притихли.

За окном послышался тонкий свист и в вечерней синеве неба полыхнуло яркое сияние.

— Пора! Гости дорогие прибыли, собрались все. Кузьма, ты готов? — строго спросила Яга кота.

Кот спешно вытащил из сундука алый бант-бабочку, повязал на шею, и сверкнув изумрудными очами, галантно поклонился Яге.

— Готов! Моя царица!

Яга трижды вокруг себя обернулась, звонко щёлкнула пальцами и…

Таня от неожиданности на стул плюхнулась.

Не было такого в книжках, нигде она о таком не читала, не превращалась Яга в сказках в девицу молодую, в одеяниях царских, а тут…

— Танюша, Васятка, собирайтесь-наряжайтесь, да идите к озеру, Нафанечка вас сопровождать будет. А мне пора гостей милых встречать-привечать, за столы рассаживать.

Ворон слетел на плечо Яги, кот подал лапу, и они царственно вышли из избы.

Таня растерянно посмотрела на Василису, та ласково улыбнулась и подала руку.

— Пойдём и мы собираться. Время не ждёт.

Таня послушно шла следом за Василисой в комнату. Столько вопросов у неё накопилось, столько всего разузнать хотелось, но мысли всё как-то не складывались, крутились вокруг одного единственного воспоминания.

— Танюша, а ты про Ягу нашу, разве много знаешь? — спросила Вася, словно прочтя её мысли.

Таня отрицательно покачала головой.

— Если только из сказок, но я уже поняла, что и половины там правды нет.

— Нет. — вздохнула Вася, открывая гардероб, перебирая яркие наряды. — Знаешь, легенды гораздо правдивее, и о Яге там много сказано, вот только имена ей там всё время разные дают, поэтому и не знает никто, что это всё про неё одну написано.

Василиса достала белоснежную рубашку с рукавами пышными, пуговками перламутровыми и протянула Татьяне.

— Надевай! — весело скомандовала она.

Таня послушно подчинилась.

Ткань рубашки была удивительно приятна к телу и пахла луговыми цветами.

— Прекрасно! — захлопала в ладоши Василиса. — Прямо как по тебе сшита! А теперь, — она подвела Таню к сарафанам, — выбирай, какой цвет тебе больше глянется, тот и надевай.

Каких только расцветок тут не было, а краски какие сочные, яркие, ткани шёлковые, невесомые, а расшиты узорами дивными. Но больше всех, Тане по душе пришёлся тёмно-синий сарафан, цвета ночного августовского неба, с крошечными вкраплениями золотых звёздочек.

— А этот, можно? — спросила Таня, указывая на приглянувшийся наряд.

— Нужно! — смеясь ответила Василиса. — А ведь и вправду, сёстры мы с тобой, ведь этот сарафан и мой любимый, напоминает звёздное небо. Так ведь?

— Так! — ответила Таня и улыбнулась.

Василиса, как заправский стилист нарядила Татьяну, застегнула крошечные пуговки, потуже затянула ленты золочёные, разгладила юбку пышную, да усадила её перед зеркалом — вплетать в косу ленту золотую с каменьями разноцветными.

Таня смотрелась в отражение, и не могла поверить, что это она.

Нет, наряд её вовсе не смущал, ей было в нём удивительно комфортно и спокойно. Как дорогое вечернее платье, только ещё лучше. И волосы заплетённые в косу умелой рукой Василисы, тоже не стесняли. Просто в отражение на неё смотрела совсем другая женщина, не та, что ещё буквально вчера неслась к себе в офис по лестницам едва дыша, не та, что своей неповоротливостью сшибла дорогущую вазу в кабинете начальницы. Нет, та женщина осталась в прошлом, сейчас же на Таню смотрела молодая, уверенная в себе, красивая де́вица, с яркими глазами, полными весёлого смеха, нежным румянцем и улыбчивыми губами.

— Спасибо, Васенька! — прошептала Таня. — Спасибо, вы с Ягусей сотворили настоящее чудо. У меня даже глаза стали совсем другими.

Василиса обняла Татьяну, немного отстранилась и улыбаясь, заглянула в её глаза.

— Глаза — зеркало души, Танюша. Когда в них плещутся океаны боли — это отражается не только на лице, но и на всём облике — запомни это. А когда сердце ликует, то и глаза искрятся радостью, и румянец становится ярче. Ну, теперь моя очередь наряжаться! Страсть, как люблю это занятие!

Трижды хлопнув в ладоши, закружившись быстро-быстро, Василиса появилась перед Татьяной в своём наряде.

Алый сарафан, шитый золотом и жемчугами, белоснежная рубашка с пышными рукавами, расшитыми драгоценными каменьями, кокошник со шлейфом нежным до пола ниспадающим, на ножках сапожки красные мягкой кожи.

Татьяна ахнула и посмотрела на свои босые ноги.

— О-ой! — фыркнула она. — А вот с обувью… У меня же только кроссовки! — воскликнула Татьяна и захохотала. — Надеюсь хрустальных туфелек у тебя в запасах нет?

— Нет! — рассмеялась Василиса. — Это же из другой сказки! Но если хочешь…

— Нет, нет, нет! Не хочу! Ещё потеряю! — замахала руками Таня.

В двери скромно постучали.

На пороге стоял домовой, держа в руках сапожки сафьяновые, расписные.

— Я вот тут услышал… — скромно начал он. — Примерь, Танюша. Должны быть впору.

— Это ты славно придумал, дедушка! — кинулась обнимать домового Василиса.

Таня аккуратно примерила сапожок. Он был не просто впору, а удивительно по ножке, словно вторая кожа. Татьяна тут же надела второй и подбежала к зеркалу кружиться.

— Как удобно! А какие красивые! У меня никогда таких не было. Нафанечка, дорогой мой дедушка, спасибо тебе, спасибо от всего сердца. Это настоящее волшебство! — восторгалась Таня.

— Это не волшебство, — поправила Василиса, — это мастерство и золотые руки нашего дедушки!

Домовой покраснел, застеснялся объятий и поцелуев.

— Ну, будет вам, девоньки… — смущённо прошептал домовой. — Пора нам, заждались уже поди… Спускайтесь, красавицы мои, уже не терпится сопроводить вас к столам праздничным. Жду вас внизу.

Нафаня торопливо сбежал по лестнице.

Таня с Василисой посмотрели друг на друга и обнялись на радостях.

— Пойдём, сестричка, прав дедушка, заждались нас уже! — молвила Василиса, взяла Татьяну за руку и повела за собой.