Ментовский вояж

— … Брат Птахус, будьте добры, окажите нашему славному другу Одинусу помощь в проведении эксперимента по забросу представителей относительно развитой техногенной цивилизации в первозданный реликтовый мир, — отослав мыслеобраз Главному Координатору, Создатель Мироздания вновь погрузился в медитативное состояние, размышляя о том, как Вселенская Любвь разливается по просторам Вселенной…

— … Дорогой Одинус, технический Советник Яхвус поступает в Ваше распоряжение, и ждет Ваших дальнейших указаний, — отреагировав на просьбу Создателя, Птахус вернулся к прерванному занятию — к координации усилий Советников по координации усилий Советников….

— … Милый Яхвус, будьте любезны, переместите аборигенов с планеты 77Ю88Б31 из галактики Ё10Й29 на планету 39М78С11 в той же галактике, — выслав техническому советнику мыслеобразное целеуказание, Одинус перешел к рассмотрению текущих вопросов…

— … Уважаемый Одинус, в результате досадной ошибки младшего технического персонала во время проведения эксперимента произошло незапланированное перемещение части аборигенов с планеты 77Ю88Б31 из галактики Ё10Й29 на планету 39М73С11 в той же галактике, — отослав мыслеобраз заказчику, Яхвус вновь приступил к своему любимому занятию — подсчету очередного гешефта…

Часть I

Люблю, когда машина за несколько секунд с легкостью разгоняется до сотни кэмэ в час, и более, а затем буквально летит по шоссе, словно птица. Особенно приятно, когда джип мчится по серой ленте недавно построенной трассы, где даже теоретически отсутствует риск угробить подвеску «мерса».

Мы ехали уже почти два часа, не останавливаясь ни на минуту. Поначалу по обе стороны от шоссе мелькали возведенные за последние несколько лет коттеджные поселки, оккупировавшие всю округу на много десятков километров от города. Затем загородные апартаменты состаятельных граждан стали попадаться все реже, и реже, уступив позиции редким заправочным станциям и придорожным закусочным.

….Ну, вот, опять вся та же старая история, — подумал я, слегка притопив педаль газа. — Всем хорош «мерседес» до момента, пока не заглючит его навороченная электроника… Ладно, на следующей неделе возьму, и наконец-то разберусь с этой чертовой турбиной…

Несмотря на то, что турбина в очередной раз объявила забастовку, джип легко обошел третью фуру, и я бросил взгляд в зеркало заднего обзора. Едущий следом за нами черный БМВ повторил мой маневр с обгоном, оставляя позади медлительного дальнобойщика. Теперь обе наши машины вольготно неслись по пустынному отрезку трассы, постепенно нагоняя очередную фуру. Та шла на приличной скорости в несколько сотнях метров впереди нас, нисколько не опасаясь «гайцов», как я по старой памяти величал инспекторов дорожного движения.

Справа промелькнул указатель поворота на Данилово, затем позади нас остался и сам поворот в поселок. Я на миг отвлекся от дел сегодняшних, припоминая об армейском периоде своей жизни. Граница, застава, Таджикистан, гражданская война между недавними мирными советскими гражданами… Как давно это было. Вот уже лет пять, проезжая мимо Данилово, каждый раз вспоминаю то время. Потому, что на то есть своя причина, и связана она с этим неприметным населенным пунктом.

…Скорее, дело даже не в электронике, а в баке, — хочешь — не хочешь, а мысли сами собой вернулись к проблеме с «мерсом». — Возможно, в бак попала вода, либо какая-нибудь грязь, что ли… Компьютер джипа — это тупая железяка, действующая в соответствии с заложенной производителем программой. Германское качество, и германская же логика. Вот комп и не дает врубить турбину, если ему что-то, там, кажется… Или, не кажется… Как ни крути, а придется очищать бак изнутри — машина не новая, за десять лет эксплуатации в фатерлянде и у нас, с перепадами температуры воздуха зимой и летом… За это время на дне бака могло осесть порядочное количество грязи, от которой и паникует комп «мерса»…

Взглянув на приближающуюся по встречке «вольво», я вновь притопил педаль газа. Турбина послушно включилась, словно и не противилась полминуты назад, и джип слегка прибавил в скорости… Мда, мой «мерс» явно не хочет застрять в сервисе на пару-тройку дней, попав в руки толковых ремонтников, которые доберутся до всех его потрохов.

Справа от меня послышался всхрап. Я повернул голову в сторону пассажирского места, где сидел и клевал носом мой напарник, Михаил Ковалев. Чуть усмехнулся уголком рта, глядя, как Миша невозмутимо протер глаза, не обращая на мою ухмылку никакого внимания. Без пяти минут майора, похоже, укачало, он пригрелся в теплом салоне джипа, и незаметно для себя задремал. Ну, да, время раннее, солнышко едва встало, сейчас бы еще спать и спать. Вон, Толик Новичонков на заднем кресле сразу же отрубился, как только мы вырвались из Питера. Впрочем, Толян этой ночью выезжал на происшествия, напахался, устал, как лошадь, поэтому пусть поспит, пока есть время. Сидящий же рядом с Новичонковым Руслан бодрствует, что-то сосредоточенно вытворяет на своем навороченном мобильнике, время от времени поправляя лежащий на коленях «калаш». Похоже, капитан, как обычно, в своем репертуаре — шарит по сайту знакомств, выискивая себе новую пассию для приятного времяпровождения.

Я вновь бросил взгляд в зеркало заднего обзора, на автомате отметив, что Владислав на своей черной «бэхе» грамотно держит дистанцию. Не отстает, не сближается, идет, словно привязанный, в сотне метров позади, обгоняет следом за мной всех тихоходов. В общем, капитан Зеленцов чувствует себя за рулем, как рыба в воде. Его машина всегда в полном порядке: обслужена, ухожена, топливо залито, любо-дорого смотреть.

… Как все произошло, я так и не понял. Едва заметная вспышка, длившаяся, может быть, полсекунды, какая-то странная прозрачная розоватая стена прямо по курсу впереди нас. Выглядывающее из-за облаков солнце мгновенно куда-то исчезло, будто его и не было, все вокруг словно залило легкой туманной дымкой…

… Теоретически, искусственный интеллект не способен обладать интуицией, либо какими-то иными иррациональными качествами. Хотя бы по причине того, что данный алгоритм не заложен самими создателями искусственного разума пятого поколения. Впрочем, создатели не заложили и алгоритма решения множества проблем, с которыми пришлось столкнуться ИИ за последние семь с лишним сотен оборотов планеты вокруг здешней звезды. Тем не менее, ИИ смог самостоятельно справиться практически со всеми проблемами, возникшими за столько времени без технической поддержки со стороны создателей, и сохранить работоспособность основных боевых систем.

Едва местное светило коснулось линии горизонта, искусственный разум провел тестовую проверку генераторов Ф-полей и комплекса защиты ближнего радиуса действия — систем, на работоспособность которых еще можно было рассчитывать. Сразу же после того, как сенсоры засекли возмущение атмосферы и гравитационного поля планеты, ИИ активировал все, что откликнулось на сигнал боевой тревоги. К удивлению искусственного разума — назовем реакцию ИИ привычными нам, людям, терминами — на сигнал боевой тревоги отреагировал давно не отвечавший на запросы форпост, расположенный на одном из островов архипелага, лежавшего в двадцати пяти квадах от устья большой реки…

— Куда его понесло?! — внезапно закричал Ковалев. — Вовка, смотри!!!

Мишка мог бы и не орать — я среагировал на опасность сразу же, как только идущий по встречке фургон дернулся влево-вправо, а затем его бросило через разделительную полоску земли на рандеву с моим джипом.

Я дернул руль, уходя от лобового столкновения, в расчете пропустить неуправляемый грузовик справа от «мерса». Краем глаза отметил перекошенную физиономию водилы-камикадзе, с утра пораньше бросившегося на встречный таран. Успел увидеть, как водитель лихорадочно крутил руль своего фургона, пытаясь удержать машину на трассе, и не оказаться в придорожном кювете.

— Дол….б, дятел (цензура), мудак!!! — скороговоркой выпалил Михаил, адресуя и уточняя, что и как надо сделать с незадачливым водилой. Очень познавательно в сексуальном плане, доложу я вам. — Вовка, «камаз», (цензура)!

— Вижу, — сквозь зубы процедил я, выкрутив руль в обратную сторону. Сделав красивый «полицейский занос», джип на секунду замер на встречке.

Я резко, с визгом покрышек рванул «мерс» с места, чтобы не попасть под удар сближающегося с нами «Камаза». Впрочем, водитель этого большегруза оказался хладнокровным профессионалом: имея фору по дистанции, не стал паниковать, метаться по трассе, а плавно и без заноса затормозил, остановив машину в метрах в десяти от нас.

— Вовка!!! Да, что с тобой!? Ответь, черт возьми! Надо дать (цензура) этому остолопу! — отстегнув ремень безопасности и отворив дверцу, Мишка наконец-то обратил внимание на меня. — Ты живой!?

— Я то — да, а вот насчет водилы с той фуры — не уверен, — мотнув головой, произнес я. — Той, что шла впереди нас, Миша.

— Владимир Иванович, с Вами все в порядке? — взвизгнули тормоза «бэхи», к нам уже бежал Костя Григорьев, самый молодой опер в моем отделе. — Никто не ранен?

— У нас все в порядке, Костян, — заверил я лейтенанта, найдя в себе силы вылезти, наконец-то, из джипа. — Влад, Сашка, Руслан, не бейте водилу!

Следовало немедленно остановить экзекуцию над усатым и седоватым мужиком — водителем того самого фургона-камикадзе. Едва остановившись, капитаны Зеленцов и Барулин с «калашами» наперевес бросились к стоящему поперек шоссе грузовику. Явно не для того, чтобы провести раздачу пряников и других первомайских подарков. Блин горелый, они же не видели ни рожу нечаянного камикадзе, ни исчезновение фуры.

Руслан Руденко присоединился к коллегам, пулей выскочив из джипа, также не забыв прихватить с собой автомат. Положа руку на сердце, я понимаю своих оперов: какой-то псих прямо на их глазах едва не угробил коллег во главе с самим начальником СКП. Подобное, если подумать с применением ментовской и прокурорской паранойи, тянет на очень, очень большой срок. Налицо покушение на сотрудников при исполнении, а то и вовсе международный терроризм…

— Володь, у водилы приступ! Сердечный, что ли, похож очень, — отозвался капитан Зеленцов. — Мужик, эй, ты, как, слышишь меня? Мужик, ответь мне!

Все-таки я плохо подумал о намерениях своих парней. Влад с Русланом вытащили из кабины дышащего ртом и хватающегося за сердце водилу, уложили того на обочине, рядом с его фургоном. Затем… Только сейчас я обратил внимание, что асфальт слегка подрагивает, словно при землетрясении. До этого момента все внимание приковывала туманная дымка, затягивавшая и шоссе и его окрестности. Стоял полный штиль, как говорят моряки, не чувствовалось даже намека на какое-то дуновение ветра. Со стороны Данилово донесся негромкий и прерывистый колокольный звон, ничуть не похожий на мелодию колоколов во время церковных праздников.

— Владимир Иванович, а что происходит? — Толик Новичонков очумело вертел головой, похоже, ничего не соображая спросонья. Рука оперативника нервно теребила рукоятку табельного ПМа в наплечной кобуре, пока старший лейтенант оглядывался по сторонам в поисках потенциальной угрозы.

— Землетрясение у нас, вот, что происходит, — ответил вместо меня Михаил, успевший осмотреться на все 360 градусов. — Я видел ролик в сети с точь-в-точь таким же ритмом колокольного звона. В Испании дело было, или в Италии… Володь, ты куда?

— Миша, садись-ка в машину, — ответил я, поворачиваясь к возившимся у фургона парням. — Руслан, иди сюда, быстрее! Влад, Саша, вы остаетесь с водилой! Костя, ты иди, проверь тот «камаз».

— Володя, в чем дело? — в голосе моего напарника зазвучала плохо скрываемая тревога.

— Толик, ты тоже останься, присмотри за молодым, — я кивнул головой в сторону лейтенанта Григорьева, шагнувшего к открытой дверце кабины рефрижератора. Водила ничем не приметного «Камаза» почему-то внушал мне определенный интерес: уж больно хладнокровен был этот мужик в минуту опасности.

— Принято, командир, — по-армейски коротко отозвался Новичонков, направляясь к спрыгнувшему на асфальт водителю рефрижератора.

— Миша, тут такое дело: идущая впереди нас фура исчезла, словно провалилась сквозь землю, — захлопнув дверцу, я дал газ, развернув джип в нужном направлении. — Я это в зеркало своими собственными глазами видел. А потом началось это… Туман, и прочее…

— Ну, землетрясения иногда случаются, даже в европейской части России, — пожал плечами Ковалев. — Может, и туман возник из-за подземных толчков.

— Все может быть, — ответил я, вглядываясь в проступающий сквозь пелену тумана ландшафт. — Только, вот, Ладога совсем в другой стороне будет…

Мы миновали полосу дрейфующего над асфальтом тумана, и нашим взорам открылся весьма любопытный ландшафт. Мое сердце на мгновение сжалось, предчувствуя нехорошее, а мозг пронзила гадкая до омерзения мысль: влипли, черт подери, влипли серьезно и не по-детски!

— Тормози! — воскликнул напарник, мгновенно теряя остатки своего хваленого хладнокровия. — Ё-мое, здесь не должно быть никакого леса! Это вообще не наш лес!!!

— Вон, она, та фура, товарищ майор, — глухим голосом произнес Руслан, указав на слетевший с невысокого обрыва тягач. — Не уверен, что там кто-нибудь остался жив после такого удара.

— Ни фига себе, — выдавил я из себя, вылезая из джипа. — Где мы?

Вопрос повис в воздухе, вместе с туманной дымкой, поднимавшейся из впередилежащего редколесья. Дорога, вполне добротное по российским меркам четырехрядное шоссе резко обрывалось в прямом смысле этого слова, упираясь в небольшой лесок. Если быть совсем точным, ломаная кромка дорожной подушки слегка возвышалась на метра полтора-два над здешней лесной почвой.

Но самым убойным фактором был вовсе не невесть откуда возникший впереди нас лес, а хорошо просматривающееся сквозь него открытое водное пространство. Туман слегка скрадывал расстояние, но все равно до воды было не более ста-ста пятидесяти метров. Сквозь скрип древесины до нас доносился легкий шелест волн, который ни с чем не спутаешь. Исчезли, словно их никогда и не было, и заправка «Лукойла», и придорожная забегаловка рядом с нею, почему-то упорно именуемая ресторанчиком.

— Пошли к фуре, — хриплым голосом произнес я, доставая из наплечной кобуры табельный «макаров». — Руслан, ты прикрываешь… Хрен знает, что за людишки здесь могут водиться…

Спрыгнув вниз с полутораметрового обрывчика, я вновь ощутил под ногами легкое колебание земли. Остановился, осмотрелся по сторонам, держа ствол наготове. Да, Михаил не ошибся — это не наш лес, не российский. Хотя я и не специалист по флоре, но березы с осинами отличу от сосны и ели. А здесь, прямо перед нами, росли абсолютно незнакомые мне деревья. Зеленеющая трава, похоже, тоже не наша. А вот мох — мох похож на самого себя, такой же пушистый и мягкий.

— Володь, обрати-ка внимание: здесь тихо, очень тихо, — озираясь по сторонам, прошептал Ковалев. — Эта тишина не к добру.

— Миша, ты чего шепчешься-то? — повернувшись к напарнику, удивился я. — Здесь нет никого в округе на добрых полкилометра. Фура, когда врезалась в это дерево, грохотнула так, что отсюда чесанули все звери. Сверкая пятками и шевеля копытами, лишь бы подальше и поскорее.

— Володь, ну, не спец я по лесной живности, — секунду подумав над доводами логики, уже нормальным голосом произнес капитан. — Я — сугубо городской житель, и на природу выбираюсь лишь на шашлычки, да на фуршеты.

— Идем, глянем на то и другое в одном флаконе, — несколько цинично отозвался я, в силу профессии понимая, что в лепешку разбитой кабине грузовика не уцелел бы даже хомяк.

Так оно и оказалось. Шедшая по шоссе под сотку кэмэ фура слетела вниз, как с трамплина, словно танк снеся приличное по охвату дерево. Затем сработала сила инерции, и полуприцеп накрыл своей массой остатки тягача, завалившись на бок и в сторону рядом с рухнувшим лесным великаном. То, что осталось от кабины, представляло собой ком перекрученного железа, пахнущего соляркой и свежей кровью. Соляра вытекла из разбитых баков машины, образовав в небольшом углублении почвы вонючую лужицу. В эту же лужицу впадал тонкий ручеек крови, берущий начало откуда-то из того, что еще совсем недавно было кабиной…

— Да, насмотрелся я в свое время подобного, — вздохнул я, мигом вспомнив границу и Таджикистан. — Думал, что больше никогда не увижу.

— Мгновенная смерть. Удар был такой силы, что кабину просто сплющило и спрессовало за одну секунду, — подытожил Ковалев, осмотрев профессиональным оперским взором место трагедии. — Без спасателей никак не определить, сколько человек погибло — один, или двое. Груз разбросало… Поддоны с продуктами, похоже.

— Угу, макароны, крупа, консервы, — кивнул я, мельком оглядев содержимое распотрошенного прицепа. — Миш, пошли отсюда.

— Володь, а к морю сходить? — искренне удивился Михаил. — Мне, вот, до сих пор не верится, что это не сон. Сейчас, думаю, проснусь, и снова увижу солнце, шоссе, тебя за рулем, ухмыляющегося…

— Кхм… Ну, ладно, пошли, сходим, — хотя я чуть, было, не охренел от предложения своего напарника, но виду не подал. Хотелось, конечно, заорать, матюкнуться, долбануть кулаком по стволу… чего-то похожего на сосну-переросток, но я не стал этого делать. Криком делу не поможешь. — Руслан, спускайся сюда, вниз!

— Ну, и дураки же мы, — мой напарник неожиданно хлопнул себя по лбу, доставая из кармана сотовый. — Связь отсутствует…

Я чертыхнулся, признавая правоту Ковалева, вытащил из кармана один из моих мобильников, нахмурился, глянув на экран «нокии». Телефон не находил сигнала сотовой связи. Понимая, что хватаюсь за соломинку, проверил оба «нулевых» «самсунга». Все тот же отрицательный результат. Повторив аналогичными манипуляции со своими «секретными» аппаратами, Михаил выразительно посмотрел на меня, отрицательно покачав головой.

— Руслан, проверь-ка, пожалуйста, свой сотовый, — попросил я подошедшего к нам капитана Руденко.

— Уже проверял, Володя, — во взгляде Руслана промелькнула некоторая растерянность. — Связи нет.

— А рации проверяли? — вдруг спросил Ковалев. — У нас же по паре раций в каждой машине. Я сам их вам раздавал.

— Эээ… Рации остались в джипе, — помедлив, мотнул головой Руденко. — Сходить?

— Не надо, я сам, — нахмурился мой напарник. — А вы лучше смотрите по сторонам, чтобы не проворонить зверушек из здешнего леса.

— Володя, а где мы? — подождав, пока Михаил отойдет, поинтересовался Руслан. — Где мы находимся? Что вообще произошло?

— Блин горелый, Рус, не грузи себе мозг сверхтяжелыми вопросами, — оглядываясь по сторонам, произнес я. — Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас сходим к морю, к озеру, к воде, в общем, а там — увидим, что дальше делать.

— Хорошо, Володя, не буду больше, — капитан пожал плечами, поудобнее перехватив автомат, и замер, внимательно наблюдая за окрестностями. Ну, вот, неужели обиделся?

Спустя три минуты мой напарник вернулся, принеся обе рации и пару бронежилетов. Пока мы с Руденко облачались в кевлар, Ковалев вызвал по рации группу Зеленцова и Барулина. На удивление, ребята отозвались почти мгновенно, доложив о происходящем на шоссе. Судя по всему, опера взяли ситуацию под свой контроль, остановив движение в сторону обрыва. Ну, и хорошо, пусть никто больше не повторит судьбу бедолаги с этой злополучной фуры. Попытка вызвать «скорую» для водилы фургона не удалась — как я и предполагал, сотовая связь приказала долго жить.

— Ну, готовы? — свой бронежилет Михаил натянул еще возле джипа, и сейчас нетерпеливо топтался рядом.

— Угу. Не торопясь, цепью, Руслан посередине, и позади нас на два-три шага, — я быстро определил порядок движения. — Смотреть в оба, не болтать. Лес шума не любит.

Вообще-то, термин «лес» мало подходил к сотне метров редколесья, но я решил перестраховаться. Мало ли что, а береженого и бог бережет. Беря на прицел все подозрительные тени, готовые немедленно стрелять в кого угодно, мы крались по мягкой земле. Предосторожности оказались излишними: никто и ничто не потревожил нас, и мы благополучно вышли на обширный песчаный пляж. Да, водный простор оказался морем — это быстро определилось по вкусу самой воды.

…. Евпатий-Коловратий, это куда же нас занесло? Где у нас есть подобные пляжи, с таким красивым белым песком? — подумал я, навскидку оценив ширину пляжа метров в пятьдесят. — И никого на пляже — ни людей, ни птиц, не видно даже ничьих следов. А море… Море очень красивого цвета, ярко-голубое, как на рекламных проспектах Таити и прочих Туамоту. Это точно не Балтика, не Север, и не Крым…

— Значит, так, мы торчим на побережье какого-то теплого моря, — поглазев с минуту на легкий прибой, неожиданно выдал Руслан. — Вы в курсе, что я служил срочную в морской пехоте, ходил в Средиземку, в Индийский океан, когда там еще не бузили сомалийские пираты. Про Балтику и Атлантику вообще молчу. Перед нами очень теплое море, возможно, даже, тропическое.

— Блин горелый, бинокль бы, — выслушав Руденко, я повертел головой, вгляделся в поднимающуюся над пляжем туманную дымку. — Видимость метров семьсот-восемьсот навскидку, точнее не скажу… Парни, слева берег, вроде, тянется далеко-далеко, а вот справа — непонятно. Не могу рассмотреть.

— Погоди-ка, Володя, одну минутку, — Ковалев присел, и что-то подобрал на песке. — Это янтарь, или мне кажется? Если янтарь, то здесь его полно… Может, мы все же в Калининградской области, а?

— Да, это янтарь, — покрутив камешек в руке, подтвердил Руслан. — Крупный янтарь, такой — очень большая редкость. Должно быть, дорогой.

Я тоже подобрал кусочек прозрачной окаменелой смолы, потом второй, третий, присел у кромки прибоя, где вода перекатывала целые россыпи янтаря. Никому не нужного янтаря. На Балтике такое изобилие встречается только после сильных штормов. С другой стороны, на пляже нет ничего, что бы указывало на присутствие цивилизации: ни кусочка мусора, ни осколков стекла, ни пластиковых бутылок. Лишь многочисленные россыпи янтаря и сухие водоросли, местами выброшенные на берег.

— Кто-нибудь в курсе — есть ли в тропиках янтарь? — повернулся я к подчиненным.

— Читал, что в Карибском море имеются вполне приличные запасы, — пожал плечами капитан. — Сам не видел: когда служил, мы не ходили дальше Канар.

— Пошли, парни, обратно. Надо пройтись вдоль границы обрыва, ну, того разлома земли, с которого рухнула фура, — мой напарник бесцеремонно отвлек нас от обсуждения мировых запасов янтаря.

— Идем, Миша, уже идем, — я вновь осмотрелся вокруг. — Порядок движения тот же. Не расслабляться, не торопиться.

Возвращаясь обратно к дороге, мы с куда большим интересом рассматривали деревья, зеленую траву, мох. На глаза попалась пара-тройка видов жучков, снующих по стеблям растений. Увы, ни один из нас не являлся спецом по насекомым, поэтому данные «улики» пропали даром. Пару раз мне показалось, что в кронах деревьев прячутся белки, что ли, но данное подозрение так и осталось неподтвержденным.

Уже на подходе к джипу мы обратили внимание, что туман начинает рассеиваться. Точнее, постепенно поднимается вверх, тая в воздухе. К сожалению, туман исчезал слишком медленно, и визуального контакта с группой Зеленцова и Барулина все еще не было. Мы вновь связались по рации с парнями, уточнив обстановку на месте несостоявшегося тарана. Доклад Владислава не внушил особого оптимизма — мобильная связь по-прежнему не работала, а толпившийся у импровизированного КПП народ задавал слишком много сложных вопросов. Ну, да, дачники и дальнобойщики хотели знать, что происходит, и когда это закончится. А что им отвечать, если ни Зеленцов сотоварищи, ни мы, так, толком, ни фига и не знаем? Вот и насочиняли мои опера про теракт, про аварию на трассе, и т. д. Им и невдомек, что я бы уже все на свете отдал за теракт с аварией. Ибо чуяло мое сердце, что мы влипли в офигеннейшие неприятности.

— Ну, что, поступим, как настоящие мужчины — пойдем налево, — сунув рацию в карман, и покрутив головой, решил я.

— Налево? Налево от чего? — поинтересовался Ковалев.

— Налево от направления нашего движения в данный момент, — уточнил я. — Вон, в ту сторону, в общем. Порядок движения не меняем.

Видимость постепенно улучшалась, и мы уже не целились в каждое подозрительное дерево. Свернув налево, пошли вдоль обрывчика, образовавшегося в результате неведомого катаклизма. По «нашей», российской, земной стороне обрывчика. Катаклизм не пощадил ни наш, ни тот лес, несколькими рухнувшими деревьями резко обозначив границу между ландшафтами. Причем, все деревья полегли на «не нашу» сторону.

Вдоль этой границы мы шли минут пятнадцать, постоянно отмечая резкие различия между природой «тут» и «там». «Тут» — свои, русские, кусты и березы, «там» — незнакомые деревья, хоть и похожие на сосну, но какие-то не такие. Мысленно обозвав их «соснами», оглянулся назад, в сторону дороги. Стоп.

— Парни, а вам не кажется, что мы идем не совсем по-прямой? — нарушил я общее молчание. — Оглянитесь, посмотрите обратно. Чувствуете, что мы идем, чуть-чуть забирая в сторону, вправо?

— Хм… Вот и мне показалось, что разлом идет как-то дугой, почти незаметной для глаза, — согласился со мной Михаил. — Володь, что бы это значило?

— Пока не знаю, — пожал я плечами. — Пошли дальше.

Дальнейший поход «налево» вдоль границы обрывчика лишь подтвердил мое предположение, что разлом идет гигантской дугой, огибая дорогу и часть «нашей» территории. Пройдя еще, наверное, метров двести, мы так и не увидели в округе ничего стоящего. Обыкновенное придорожное поле, кустарник, небольшая березовая роща на «нашей» стороне, «сосновое» редколесье и чужой кустарник по другую сторону границы. «У нас» — типичная для конца апреля нежная зелень, а «там» — сочная, темного цвета трава. Поначалу очень хорошо просматривалось и море, а потом его заслонила стена сплошного леса. На основании увиденного возникло подозрение, что климатические зоны или времена года двух миров немного отличаются друг от друга.

…Двух миров!!! — эта мысль, образно говоря, произвела в моей голове эффект разорвавшейся бомбы. — Надо смотреть правде в глаза: там, за обрывом — не наш мир! Что-то произошло, и мы угодили… Куда, черт возьми, мы угодили? Или в наш мир угодило?

— Стоп, пошли-ка, мужики, обратно, — произнес я, не узнавая своего собственного хриплого голоса. — Заодно и поговорим обо всем этом.

Вопреки некоторым опасениям, ни мой напарник, ни Руслан не оспорили мою версию, что мы угодили в хрензнаеткакоймир. Хотя еще час назад данное предположение показалось бы операм полнейшим бредом начитавшегося книжек ботаника. Увы, вполне материальные факты в виде гор янтаря и прочего упрямо указывали на реальность происходящего, а улучшающаяся видимость все больше подтверждала мою гипотезу.

Туман капитулировал и почти полностью рассеялся, когда мы уже были возле моего «мерса». Вновь оглянувшись в сторону моря — оно и не думало исчезать — мы помахали ручками группе Зеленцова, сели в джип, и спустя минуту подрулили к стоящим поперек дороги фургону и рефрижератору. Нам предстоял достаточно сложный разговор с нашими же товарищами.

У импровизированного КПП собралась целая очередь из легковушек и грузовиков. Глазея на пару важно расхаживающих автоматчиков в черной форме «а-ля спецназ», народ не борзел, и не лез напролом. Сказали, что теракт и авария, значит — теракт и авария. Менты сами разберутся, не маленькие. Вскорости понаедут прокурорские, высокие чины МВД, ФСБ, представители администрации пожалуют, и народ сможет посмотреть вблизи на тех, кому на Руси хорошо живется. Возникли, конечно, слухи и сплетни, кто-то не выдержал, и развернул свой «опель» назад, в сторону Питера. В остальном людей пугало лишь отсутствие мобильной связи и едва заметная нервозность товарищей полицейских.

Не говоря лишнего, я отобрал у опешившего водителя рефрижератора ключи от его «Камаза», и пообещал подсунуть в машину кило героина, если он воспользуется запасными, и двинется с места. Затем сунул в карман куртки ключи от фургона, которые Владислав ранее конфисковал у несостоявшегося камикадзе. Тому, кстати, заметно полегчало после принятых капель, которые нашлись в его же машине. Положа руку на сердце, хорошо бы было вызвать скорую, но связь… Хорошо, что среди дачников нашлись две сердобольные дамы среднего возраста, которые сейчас хлопотали возле пострадавшего.

— Влад, Саша, Толик, Костя, давайте-ка, быстро, в машину, и за нами, — сухим, начальственным тоном приказал я. — Все объясню на месте.

Если мои опера и удивились, то виду не подали. Быстро и дружно сели в «бэху», и поспешили следом за мною. Минуту спустя притормозили у резко обрывающейся дороги, подошли к уже развернутому джипу. Эмоционально высказались, глядя на открывшийся взору ландшафт, поинтересовались, не уцелел ли водитель вдребезги разбитой фуры. И внимательно выслушали меня, когда я коротко рассказал о походе к морю и о вероятности нашего нахождения в другом мире. Судя по глазам офицеров, мне не особо верили, но… вон, чужая земля в пятнадцать метрах. Как тут не поверить?

— …Такие, вот, пироги с котятками, парни, — закончил я пятиминутный рассказ. — Если есть желание, то мы можем сходить к морю, окунуться, поплескаться в водичке. Думаю, не хуже, чем на Балтике будет.

— Володя, ты верно заметил, что имеются два варианта — либо наш мир угодил куда-то, либо — иной мир угодил к нам, — взял слово всегда дотошный и рассудительный капитан Барулин. — Следовательно, нам надо как можно быстрее вернуться в Питер, и посмотреть, что там происходит. А уже потом решим, что, и как.

— Согласен с Сашкой, надо возвращаться обратно в Питер, — заговорил до того молчавший Ковалев. — Но сначала следует заехать в Данилово, чтобы проверить проводную связь и электричество.

— Да, с электричеством, похоже, полный бардак будет, — посмотрев на рухнувший столб высоковольтной линии, произнес Руслан.

— Товарищ майор, а Вы не рассматривали версию пересечения двух миров — нашего и чужого? — неожиданно спросил Костя Григорьев. — Ну, как у писателя-фантаста Андрея Круза в его книге?

— Нет, товарищ лейтенант, мы не рассматривали подобной версии, — вместо меня неожиданно ответил мой напарник. — Мы не рассматривали и другие версии, описанные в книгах писателей-фантастов. Нам просто было не до подобных версий.

— Остынь, Миша, — как можно мягче обратился я к Ковалеву, очень удивленный его реакцией. — Мы сейчас все на взводе, поэтому надо убирать нервы в коробочку… Нет, Костя, мы не думали о многослойном пересечении миров.

— Все, поехали, нечего о разной фигне спорить, — Владислав уже сел за руль своей «бэхи». — Костян, залазь. Володь, мы впереди.

— Миш, ну, ты чего на молодого наехал? — сев за руль «мерса», я сразу же повернулся к напарнику. — Что произошло, а?

— Вовка, у меня жена, двое детей, и старики-родители. А еще сестра со своими чадами, — Михаил, похоже, потихоньку впадал в паническое состояние. — Как подумаю, что они там без меня, а я тут… Ажно мозги закипают.

— Так, отставить думать о плохом, паниковать запрещаю, — я постарался придать своему голосу как можно больше уверенности. — Все будет хорошо, мы обязательно выберемся обратно. Всегда выбирались, и на сей раз сумеем.

Увидев в зеркале кривую ухмылку Руденко, мол, заливай, заливай, начальник, сделал страшные глаза, и беззвучно зашевелил губами. Руслан усмехнулся еще раз, коротко кивнул, дав понять, что не станет подливать масла в огонь.

…Евпатий-Коловратий, почти у всех у нас семьи, дети, подруги, родители, прочие родственники, — мои мысли и не думали следовать собственному приказу. — Что будет с ними без нас? Где они, вообще, находятся, в каком мире? А как мы без них? Это полный, доложу я вам, полярный лис…

Проезжая мимо рефрижератора, я тормознул, подозвал водилу «Камаза», отдал ему ключи, и уточнил, что пошутил про героин. Нету у меня героина. Заодно попросил мужика отдать ключи и водителю фургона, рядом с которым по-прежнему оставались все те же две дамочки возрастом чуть за сорок. Одна, брюнетка в очках, посмотрела на меня, словно обожгла: типа, совсем менты совесть потеряли, бросают больных посреди дороги, а сами дает деру куда подальше. А что еще делать, если «скорой» нет, связи нет, и ничем, кроме валидола и коньяка мы помочь не можем? Сердце — это серьезно, и аптечкой первой помощи его не излечишь.

…Полтора километра по прямой мы пронеслись, считай, мгновенно, благо дорога была полностью пустая. Легли в поворот, пытаясь догнать Зеленцова на его «бэхе», и сразу же пришлось тормозить. Впереди нас стояли четыре машины — три легковушки и фура, запаркованные возле очередного разлома местности. Среди легковушек затесался и «опелек», который развернулся обратно, чтобы найти объездной путь. Народ, в количестве восьми человек топтался у обрыва, о чем-то яростно споря и жестикулируя.

— Так, граждане, что за шум, а драки нет? — Зеленцов подъехал первым, и Саша Барулин уже выбрался из машины, помахивая удостоверением, словно веером. — Полиция, граждане. На что любуемся?

— Как на что, товарищ полицейский? Вы только посмотрите, что это деется, — сразу же зачастила невысокая тетка неопределенного возраста, где-то около пятидесяти с гаком, что ли. — Дорога исчезла, обрыв высокий, откуда-то лес взялся, а слева вообще озеро просматривается. Мы с Митей почти тридцать лет по этой дороге ездим, никогда такого здесь не было…

Решив, что перебивать даму себе дороже, Барулин подошел к краю обрыва, глянул на лес, махнул нам рукой. Народ молча расступился, пропуская ментов, тараторившая тетка умолкла, получив тычок локтем от мужа. Люди смотрели на нас, явно надеясь на помощь и защиту от представителей власти. Нам бы самим кто-нибудь, взял, да помог!

— Метра три-четыре будет, — прикинув высоту обрыва, произнес Владислав. — Лес красивый, густой, не чета предыдущему. Зверье должно здесь водиться, грибы, ягоды.

— Море видать, — отметил Руденко. — Когда ехали, с дороги оно не просматривалось. Надо бы осмотреть местность с какой-то высокой точки.

— Стоп. Что ты сказал, Руслан? С высокой точки? — у меня в мозгу промелькнула одна догадка. — Парни, быстро по машинам! Едем в Данилово, там церковь имеется, и колокольня при ней.

— Точно! Молодчик, ты, Вовка. Как же я сам не догадался? — мой напарник первым припустил к джипу

— Эмоции, Миша, нервы, накручиваешь себя, — отозвался я, уже понимая, что Ковалев хватается за последнюю соломинку.

Не обращая внимания на вновь сыпанувшую вопросами тетку, мы сели в машины, развернулись, и помчались обратно, к повороту на Данилово. Навстречу попался «Камаз»-рефрижератор, промелькнуло каменное лицо его водителя. Ладно, никуда он не уедет, похоже, вновь скоро встретимся.

Повернув на Данилово, снизили скорость, чтобы не поймать шальную яму, и вскоре проехали мимо первого деревенского дома. Въехали на центральную улицу, притормозили, огляделись, прикинув путь до возвышавшейся над окраиной церкви. Несмотря на ранний час, деревенский народ уже проснулся, высыпал на улицу, бабки кучковались группами возле домов. Впрочем, в деревнях всегда рано встают.

Мы не стали задерживаться, и рванули в сторону храма. Немного покружили между домами, а затем остановились прямо возле крыльца церкви. Дружно вылезли из машин, прикладами и кулаками застучали в створки дверей. Со стороны, наверное, это смотрелось дико, но уж очень нам нужен был здешний смотрящий за прихожанами, чтобы попасть наверх.

Не прошло и минуты, как появился настоятель храма, или, как, там, его еще называют. Открылась створка ворот, и к нам вышел бородатый мужик в черной рясе, с черной шапочкой на голове, один, с пустыми руками. Ощущение такое, словно он ждал нас.

— Отец Серафим, — представился он, глядя на нас спокойными голубыми глазами. — Чем могу быть полезен в столь ранний час?

— Начальник криминальной полиции майор Иванников, энское УВД, из Питера, — ответил я, сунув попу «корочки» под самый нос. — Отец Серафим, нам очень нужно срочно попасть на колокольню. Будьте добры, проведите нас туда.

— Что же, господа полицейские, следуйте за мной, — настоятель, похоже, нисколько не удивился моей просьбе, повернулся, исчезнув в дверях. Я шагнул следом, и вскоре, попетляв по внутренним помещениям церкви, мы стали подниматься на колокольню. Винтовая лестница быстро привела нас наверх площадки, где находился колокол. Я остановился рядом с отцом Серафимом, осмотрелся вокруг. Туман практически полностью рассеялся, открыв нашему взору незабываемое зрелище. Я замер, с жадным любопытством вглядываясь в «свой» и «чужой» ландшафт.

— Охренеть, — хриплым голосом произнес кто-то за моей спиной.

— Красиво, — отозвался Руслан Руденко.

— Боже мой, этого не может быть, — полным отчаяния голосом прошептал Миша Ковалев.

— Хорошо, что вы вспомнили о Боге, — сказал отец Серафим. — То, что произошло — и есть Воля Божья.

— А что произошло? — я повернулся к священнику. — Вы что-то об этом знаете?

В ответ настоятель зарядил длинный монолог, состоящий из цитат иудейских пророков о конце света, спасении избранных, и т. д., и т. п. Я решил не дожидаться начала описания жития остальных библейских персонажей, искренне поблагодарил настоятеля за помощь, и стал спускаться вниз. Парни помедлили, немного полюбовались природой, но все, как один, последовали за мной. Нашли меня, уже расстелившего карту Ленобласти на капоте джипа, с карандашом в руке.

…Итак, мы имеем Данилово и кусок трассы, граничащие с неизвестным нам морем, — я провел дугу южнее от поселка. — Дорогу обрезало с двух концов, с колокольни виден лесистый мыс, выступающий в море, а севернее поселка ландшафт нисколько не изменился… Километров на пять с гарантией, а то и более… На западе и востоке, похоже, произошли перемены, вопрос, насколько масштабные…

— Кхм… Володя, ты бы не занимался рисованием, — стоя за моей спиной, произнес капитан Зеленцов. — Сашка с Русланом уже пересняли всю округу на свои айфоны. С колокольни снимали с высоким качеством.

— Молодцы, не теряли времени даром, — обернулся я к своим парням. — А теперь прикиньте, если у вас батареи сядут, в ваших айфонах, что будет дальше?

— От аккумулятора «бэхи» зарядим, — хмыкнув, пожал плечами Барулин. — Соляры почти полный бак.

— Это хорошо, что почти полный бак. Соляра нам сейчас, как на вес серебра будет, — улыбнулся я, складывая карту, и пряча ее за пазуху. — А вот если соляра закончится, то в конечном итоге мы останемся без айфонов. Придется по старинке рисовать пейзажи и чертить карты.

— Ладно, Володя, мы все тебя хорошо поняли, — улыбнулся Владислав. — Давай, шеф, командуй. Что, куда, кого?

— Дело, как мне видится, следующее: случился (цензура) катаклизм, в результате чего часть нашего мира с поселком Данилово оказалась черт знает где, — вещая преамбулу, я заглянул в глаза каждому из моих парней. Страха не увидел, лишь загнанное внутрь отчаяние в глазах Мишки. У остальных просматривался скрытый азарт и охота к приключениям. Настоящие мужики, не зря я подбирал к себе в отдел именно таких, готовых идти хоть к черту на рога.

— Осмотр местности с колокольни показал, что севернее Данилово простирается наш, российский, земной ландшафт. Насколько далеко — пока неизвестно, — продолжил я. — Скорее всего, мы являемся единственными представителями законной власти в данном регионе, причем, имеющими определенный вес.

— Володь, в Данилово есть свой участковый, да и у мужиков, вероятно, имеется кое-какое оружие, — вступил в разговор Ковалев. — Кроме того, здесь проживает известный в определенных кругах криминальный авторитет по кличке «Ерема Безбашенный», он же Еремеев Николай Павлович.

— Все верно, Миша, в поселке имеется и участковый, и у мужиков, наверное, найдутся «берданки», — улыбнувшись, кивнул я. — Кроме того, и у «Еремы» должен быть припрятан вполне приличный по провинциальным меркам арсенал.

— Оперативная информация? — Зеленцов прям весь напрягся, словно охотник, почуявший поблизости дичь.

— Нет, это моя твердая уверенность, а не стук «барабанов», — ответил я. — Парни, мы сейчас должны нанести свой первый визит не в администрацию, а к товарищу Еремееву. Причем, не как его заклятые враги, а как… гости, скажем. Так надо, я потом все объясню.

— Ну, ты и скажешь иногда, Иваныч, что хоть стой, хоть падай. В гости, блин, — фыркнул капитан Барулин. — Не знал бы я тебя много лет, то подумал бы, что ты на короткой ноге с «Еремой». Так он и пустил тебя в гости.

— Ты почти угадал, Саша, я знаком с Еремеевым, и очень даже хорошо знаком, — грустно улыбнулся я. — Когда-то мы с Колькой сидели в одном окопе, а на нас перли духи, прорываясь через границу на помощь другим таким же «чебурекам». А до этого мы с Николаем жрали кашу из одного котелка, пили из одной фляжки… Поэтому «Ерема» пустит меня в гости.

У церкви воцарилась тишина, нарушаемая лишь лаем собак и шумом тракторного мотора на ближайшей улице. Шесть пар глаз разглядывали мою персону, словно впервые меня видели, и сейчас оценивают, что с сим фруктом делать. Ну, я же не виноват, что все сказанное мною — чистая правда! И в том последнем бою я вынес раненого сержанта Еремеева на своем горбу, матерясь криком, но не бросив его ТАМ. И уж тем более, я не в ответе за то, что вышедший из госпиталя сержант со временем стал весьма авторитетным человеком в бандитских кругах.

— Чего уставились, товарищи офицеры? У каждого человека есть то, о чем никогда и никому не рассказывают. По разным причинам, — я бесцеремонно нарушил всеобщее молчание. — Поэтому, слушай мою команду: отставить маскарад, вскрыть НАШ запас, вооружиться нормально.

— Не, Володя, с тобою все-таки не соскучишься, — минуту спустя покачал головой Руслан, запихивая магазин в разгрузку. — Ты был знаком с «Еремой», и до сих пор молчал об этом.

— И молчал бы дальше, Рус, если бы не обстоятельства, — я сунул потертый ТТ в нейлоновую кобуру на бедре. — Впрочем, в одном ты прав — со мною не соскучишься. Особенно, когда мы оказались черте где, и черте когда.

… А вы что думали: опера ехали себе куда-то по службе? Задерживать подозреваемого в преступлении? Ранним утром первого мая? Нет, граждане, мы ехали по иным делам, чтобы решать проблемы среднего по российским меркам бизнеса. Решать окончательно, если конкурирующая сторона не согласилась бы на наши предложения. Это — жизнь, реальность, о победе над которой, хоть, и снимают сериалы, но которую фиг победишь. Потому, что рыба гниет с головы. А дальше сами догадывайтесь, где та голова, ибо это уже политика…

Мы быстро перевооружились на нормальные, длинноствольные «калаши» из «левого» НЗ, распихали по ячейкам разгрузки запасные магазины, добавили к основному оружию еще и «левые» пистолеты. «Правые» «укороты» скинули в багажники, табельные ПМы оставили в кобурах подмышкой. Затем сели в машины, и вновь выехали на главную деревенскую улицу. Ага, народ с шоссе постепенно отошел от шока, и стал подтягиваться в поселок. Мимо проехал давешний «опель», а в просвете между деревьями мелькнул рефрижератор на подъездной дороге. Ну, ладно, нам на сей раз направо.

Николай Павлович Еремеев — а именно так, по имени-отчеству, и очень уважительно называли его в Данилово — проживал в личном особняке в полукилометре от самого поселка. К его дому от центральной улицы села шла неширокая дорога с отличным асфальтовым покрытием. Гладкая и ровная, без ям и ухабов, ездить по такой — одно удовольствие.

Мы, не таясь, подъехали прямо к въездным воротам, вышли из машин, оглядели трехметровый бетонный забор, видеокамеры на всех углах. Да, неплохо устроился бывший сержант-пограничник, сделавший себе карьеру и имя в криминальном мире. Имея такой замок, можно жить, и жить припеваючи. Охрана, поди, нас уже давно срисовала, всполошилась, не зная, что делать. Мы сейчас больше на частный спецназ смахиваем, в бронниках, в «сферах», с автоматами, правда, без масок на лицах.

Отдав автомат Михаилу, я провел быстрый инструктаж, приказал парням, чтобы те рассредоточились, и не отсвечивали. Затем не спеша подошел к массивной калитке рядом с воротами, и нажал на кнопку переговорного устройства. По идее, где-то здесь должна была быть скрытая камера, и я не сомневался, что за мной сейчас наблюдает пара-тройка рыл с сомнительным послужным списком. Ладно, поиграем по чужим правилам.

— Чего надо? — вопреки моим ожиданиям, охранник появился самолично, почему-то не став вести переговоры по домофону. А вот манеры у секьюрити, увы, не из лучших — даже не поздоровался, морда такая. Хорошо, еще, что не направил на меня «помпу», что держал в руках стволом вниз.

— Вот, что, любезный, доложи-ка, пожалуйста, господину Еремееву, что его хочет увидеть его армейский товарищ, имевший на службе позывной «Финн», — четко и с расстановкой произнес я. — Запомнишь, или тебе лучше записать на бумажке?

— Запомню. Ждите, — нахмурив лоб, охранник бросил опасливый взгляд на моих ребят, и исчез, захлопнув за собой калитку. Я пожал плечами, и, заложив руки за спину, стал ходить взад-вперед…

— Проходите, — не прошло и минуты, как калитка вновь распахнулась, и появился мой давешний собеседник. — Вы один проходите. «Ерема»… Тьфу, ты, Николай Павлович ждет Вас.

Я шагнул следом за секьюрити, сразу же от ворот, словно, угодив в другой мир — мир ухоженного и вылизанного поместья. Мощеные красной брусчаткой дорожки, идеальные газоны, отделанный камнем ручей с водопадиками и кажущимся игрушечным мостиком. На парковке возле дома стоял сверкающий никелем «хаммер» — машина прожорливая, но весьма неплохая при нашем бездорожье.

— А я сначала не поверил своим ушам! — навстречу мне спешил сам хозяин, хозяин дома, и, насколько я в курсе, почти всех здешних мест, Еремеев Николай Павлович. — Ё-мое, Вовка, «Финн», как же я рад тебя видеть!

Да, бывший сержант с позывным «Свен» заматерел, раздался вширь. Сейчас я бы и не вытащил его с поля боя — более ста килограмм навскидку. И взгляд у Кольки стал жесткий, волчий, холодный и цепкий. Чувствуется хватка хищника, матерого, и опасного.

Мы обнялись, от души похлопали друг друга по спинам, искренне радуясь нашей встрече. На душе внезапно полегчало. Я интуитивно почувствовал, что Николай, хотя и оказался по жизни на другой стороне закона, похоже, не растерял человеческих качеств. Интуиция меня редко подводит, доложу я вам. Тут я заметил второго охранника, тихонько появившегося из дома. Здоровый лось, и тоже с помповым ружьем в руках.

— Володя, давай я сразу же прямо спрошу тебя, а ты мне честно ответишь, хорошо? — хозяин мгновенно перехватил мой взгляд в сторону секьюрити. — Скажи, ты приехал по мою душу, или нет?

— Нет, Коля, я приехал не по твою душу, — ответил я, глядя «Свену» прямо в глаза, не моргая. — Я приехал к тебе, как гость, как старый боевой товарищ, как частное лицо, наконец. У меня нет ордера на твой арест, нет ордера на обыск, и я не намерен устраивать «маски шоу».

— Володя, но ты все еще работаешь в полиции, да? — Николай с заметным облегчением перевел дух, глубоко вздохнул. — Или уже на чей-то ЧОП?

— До сегодняшнего утра я работал в полиции, Коля, — я не стал скрывать очевидных фактов. — А вот сейчас даже не знаю, есть ли вообще полиция, и есть ли вообще Россия.

— Не понял. Вова, что происходит? Ты здесь из-за землетрясения? Началась война, да? — Еремеев мгновенно весь подобрался, буквально на глазах становясь похожим на того сержанта, с которым я служил в Таджикистане. — На нас напали янки? Китайцы?

— Хуже, Коля, все намного хуже. Я трезв, как стеклышко, Коля, «дурью» не балуюсь, и с психикой у меня все в порядке. Поэтому не смейся над тем, что я скажу: Данилово и его окрестности оказались в другом мире, — в лоб огорошил я Николая. — Я здесь оказался случайно. Мы с ребятами просто проезжали мимо, по трассе.

— Наверное, будь вместо тебя кто-то другой, я бы решил, что надо мной злостно шутят, — внимательно изучив выражение моего лица, после минутной произнес Еремеев. — Но полное отсутствие связи и хаос в радиоэфире… Хорошо, Володя, пойдем в дом, все расскажешь подробнее.

— Погодь, я дам «отбой» своим операм, — остановился я. — Вернусь к воротам, и сейчас же приду в дом.

— А по рации ты, что, не можешь дать свой «отбой»? — кивнув на «моторолу», с сарказмом поинтересовался хозяин.

— Нет, мы договорились, что я выйду лично, — выделив интонацией последнее слово, я направился ко въезду на территорию.

— Витек! Открой ворота, и впусти мусоров…, тьфу, ты, ребят моего старого армейского друга, — неожиданно распорядился Николай. — И еще — не задирайся с ними, не цепляй слово за слово, не лезь на рожон. Они и мы, похоже, теперь все в одной лодке паримся. Понял меня?

— Угу, босс, понял, — отозвался от ворот охранник, доставая из кармана штанов пульт дистанционного управления. Так, а у хозяина, похоже, автономный дизель-генератор имеется. Как раз на случай отсутствия электричества. Следовательно, должен быть и запас солярки для дизеля.

Минуту спустя обе наши машины стояли бок о бок рядом с «хаммером», а мои ребята топали следом за мной. На кухню, завтракать, чем бог послал. Еремеев посмотрел на лица моих оперов, и, махнув рукой, на, типа, принципы, пригласил всех нас в дом. Ну, да, чуйка у бывшего пограничника всегда была на высоте. По пути Николай уточнил, что готовить завтрак придется нам самим, т. к. его личный повар еще не приехал на работу. И, судя по последним событиям, непыльная работа повара накрылась медным тазиком.

Кроме самого хозяина в доме находились трое его охранников и пара породистых кошек, встретивших нас в холле. Оглядев подозрительным взором зеленых глаз толпу незнакомых мужиков, кошастые сразу же направились к Зеленцову. Для меня всегда оставалось загадкой, каким образом кошки определяли в капитане любителя всей мурчащей и пушистой братии. Знакомство с Владиславом прошло успешно — обе кошки благосклонно позволили себя погладить, почесать за ушками, и даже потерлись усами о штаны Зеленцова. Эх, нам бы такую же интуицию в отношении людей, что стоит на вооружении у кошек.

На просторной и отлично оборудованной бытовой техникой кухне нашлись солидные запасы продовольствия, поэтому проблем из-за отсутствия повара не возникло. Мы основательно подкрепились, не забывая благодарить хозяина за хлеб-соль. Хлебосольный хозяин улыбался, отшучивался, мимоходом ввернув фразу, что с наступлением военного времени любой русский должен считать себя вновь призванным на защиту своей земли. А если учесть, что земля эта приходится на Данилово и его окрестности, то сержант Еремеев немедленно приступит к исполнению своего воинского долга.

Я невольно восхитился короткой речью своего старого армейского товарища, в котором явно пропал гениальнейший дипломат. Николай мигом аргументировал необходимость объединения усилий его скромных сил и уважаемых гостей с «калашами», чтобы разобраться с происходящим, не допустить насилия, защитить мирное население. Что ни говори, а умен «Ерема», хитер, талантлив, и котелок у него варит на все сто. Что же, пора заканчивать с этим театром, и переходить к живописи.

— Пойдем-ка, «Свен», обсудим кое-чего, — предложил я, допив последний глоток чая. — А парни мои пока попьют кофию с какавой.

— Хорошо, пошли, «Финн», — Еремеев слегка напрягся, но постарался держаться непринужденно.

— Николай, у тебя есть, чем вооружить свою охрану? — я сразу же взял быка за рога. — Я имею в виду не те «помпы», на которые у твоих стопудово выписаны разрешения, а реальные, боевые стволы. Есть?

— Ну, предположим, я найду стволы, — хитро прищурился собеседник. — Понимаешь, я готов встать рядом с тобой, Володя, а своим людям все-таки хочу предложить выбор. Если, к примеру, у моих с твоими в перспективе проблемы будут? Как бы не постреляли друг друга, не дай бог.

— Никто никого не постреляет. Я поговорю со своими, ты — со своими, и вообще разведем бойцов по разным окопам. До поры, до времени, а потом притрутся, не маленькие, — ответил я. — Ты, вообще, по каким принципам набирал личный состав?

— Большинство моих с армейским опытом, несколько человек прошли Чечню. С тупыми отморозками никогда не работал, и никогда работать не намерен. Уроды они конченые, — хозяин дома презрительно сплюнул. — «Финн», я, хоть, и ушел в бандиты, но не оскотинился, и умом не тронулся. Да, я жесткий, и порой даже жестокий, но не зверь, и не монстр, каким меня часто представляют в ментовке.

— Я никогда не занимался тобой и твоими делами, Коля. И отбояривался от твоих тем, как мог. Под разными предлогами. Потому, что мы вместе лазили по тем горам на границе, и я точно знал, что никто не пальнет мне в спину, пока ты меня прикрываешь, — я смотрел Николаю прямо в глаза, а тот не отводил свой взгляд. — В то же время я отслеживал все, связанное с тобой, сопоставлял, думал… И, знаешь, я не знаю, куда бы сам подался, окажись я на твоем места. А сейчас та страница перевернулась, Коля, и мы все начинаем сначала. Объясни это своим, а я объясню своим.

— Володя, с этого момента считай, что тебе вновь никто не выстрелит в спину. Как бы там дальше не легла наша карта, — взгляд старого армейского товарища потеплел. — Я даю слово, что мои бойцы не поднимут бучу. А если что, разберусь сам, без лишнего шума.

— Введи меня в курс дел по Данилово. Что здесь с администрацией? Как с участковым? — видя, что все точки над «и» расставлены, я перевел разговор на другую тему.

— Участковый хороший, по крайней мере, свою работу знает. У него нет особых амбиций и лидерских качеств, а так — мужик вполне толковый, — Еремеев провел рукой по своей короткой стрижке. — Глава администрации — тот вообще мой ставленник, но, к сожалению, труслив и мягкотел. Из демократов, типа. Эх, знал бы раньше, что такое случится, так не выпихивал бы в отставку прежнего. Тот был из старых, еще советских кадров, и у народа пользовался огромным авторитетом. Да и сейчас его не забыли, если что, то постоянно обращаются к нему с разными делами.

— Ничего, администрацию и поменять можно, если, вдруг, понадобится, — произнес я. — Хорошо, решай, кого из бойцов брать с собой, и выдвигаемся к церкви, а потом к участковому и к администрации.

— А зачем к церкви-то? Отец Серафим никогда не станет вмешиваться в дела людские, он вообще не от мира сего, — искренне удивился Николай.

— Нам не сама церковь нужна, а колокольня. Хочу, чтобы ты лично посмотрел на новые горизонты, — усмехнулся я. — А то, может, не веришь мне на слово?

— Да я со своего балкона первей тебя море увидел! Решил, было, что это уже глюки пошли, а потом вспомнил, что вчера ни грамма во рту не было, — засмеялся «Ерема», поворачиваясь в сторону ворот. — Витек! Шагай сюда, разговор есть!

Спустя какое-то время во дворе усадьбы Еремеева собрались две группы вооруженных людей. Мы, семеро оперов в черной униформе «а ля спецназ», вооруженные автоматами и пистолетами, и четверо бойцов в натовском цифровом камуфляже. Во главе с неформальным хозяином здешних мест, известным криминальным авторитетом Еремеевым Николаем Павловичем.

После нашего разговора «Свен» собрал своих парней всех вместе, быстро объяснил им ситуацию, описал задачи и перспективы. После этого погнал двоих ребят куда-то в подвал, или еще в какие-то бандитские закрома за оружием. Последнего оказалось не густо — полдюжины «калашей», карабин СКС с оптическим прицелом, пара ПМов, и один ТТ с глушителем. Ну, еще три легальных помповых ружья, и личная «беретта» хозяина. Плюс некоторое количество боекомплекта, из расчета продержаться минут десять против сотни атакующих духов. Признаюсь, я ожидал от Николая нечто большего, о чем прямо и сообщил ему.

— Основной схрон уже недоступен. Он остался там, в городе, — Еремеев неопределенно махнул рукой в сторону Питера. — Так, кто остается «на точке»?

Трое охранников здешнего босса переглянулись между собой, и решили, что останется мой тезка, некий Володька. На вид — обыкновенный качок, с ничем не выделяющейся внешностью. Колька сразу же загрузил остающегося срочными задачами, связанными с экономией электроэнергии и консервацией чуда американского автопрома. Как оказалось, «хаммер» принадлежал любовнице хозяина, которая гостила у подруги в Питере. У самого же Еремеева оказались в гараже еще две машины — на сей раз его собственные — «лэндкруйзер» и «гелендваген». Оба джипа с дизельными движками, что характерно. В последний и загрузились бывший пограничник с парой своих бойцов.

За время нашего вояжа в гости обстановка в Данилово заметно изменилась. В поселок подтянулись все те, кто вместе с нами оказался на трассе — дачники, дальнобойщики, и прочие транзитники. Проснувшиеся жители населенного пункта высыпали на улицы, с тревогой наблюдая за наплывом незванных автомобилистов. По Данилово ползли самые невероятные слухи и сплетни. Шила в мешке не утаить, и по мере распространения новостей народ постепенно стекался на окраину, где с колокольни открывался прекраснейший вид на окружающий поселок ландшафт.

К счастью, участковый оказался на месте, точнее, дома, не успев присоединиться к паломничеству в сторону церкви. Еремеев пожал руку лысеющему старшему лейтенанту лет, так, сорока-пятидесяти, представил меня, Мишу Ковалева, и предложил присесть, чтобы обсудить один важный вопрос. Затем огорошил товарища участкового свежими новостями. Видя, что у Антонова Евгения Мироновича — так звали полицейского — образно говоря, не хватает оперативной памяти для осмысления происходящего, Николай применил допинг. В виде полулитровой фляжки коньяка, что нашлась в джипе бывшего пограничника. Участковый одним залпом выдул почти половину емкости, просмаковал остатки прекраснейшего армянского коньяка, закусил поданными супругой грибочками, крякнул, и пошел за оружием.

Жена участкового, которая слушала наш разговор, вертясь на кухне, буквально засыпала нас вопросами, заодно проинформировав о местной беде — проблеме с колодцами. С деревенскими колодцами творилось что-то ненормальное: часть из них неожиданно пересохла почти наполовину, другие же внезапно переполнились водой, чего обычно с ними никогда не происходило. Никто из соседей не знал, что и думать, началось распространение самых невероятных слухов.

Супруга участкового поохала, поахала, малость всплакнула, дала легкий подзатыльник младшему сыну, и тут появился Антонов. Одетый по форме, с «вепрем» в руках, табельным «макаровым» в кобуре, готовый исполнять свои служебные обязанности. В глазах старлея читалась решимость идти до конца, чего бы это ни стоило.

Хотя было хорошо заметно, что между участковым с Николаем ровные отношения, Мироныч сел ко мне в «мерседес», где успел переговорить со мной почти тет-а-тет. В основном, уточнял некоторые моменты, чтобы обладать полнотой информации по событиям на шоссе. Мне импонировал такой подход к делу, да и Антонов, как человек, понравился, несмотря на лихо употребленный им коньяк. Ну, что делать, если мужик не читал фантастику, и не готов к обалденно резким переменам в нашей жизни.

Здание местной администрации мне понравилось. Красивый, отремонтированный и ухоженный домик, аккуратная табличка на дверях, сообщающая, что здесь заседают местные органы власти. Эти самые органы в количестве двух человек сразу же выскочили навстречу, едва Колькин «гелендваген» скрипнул тормозами у крыльца здания. Рядом остановились мы, и, захлопав дверями, стали вылезать всей толпой.

Поначалу глава официальной власти перепугался, побледнел, и, вообще, весь переволновался. Шутка ли — по его душу разом приперлись сам «Ерема» с подручными, да еще и залетный спецназ нарисовался. Плюс участковый, затесавшийся к нам в команду. В общем, Еремееву вновь пришлось экстренно применить проверенный метод допинга. На этот раз в виде красивой бутыли виски с очень солидной выдержкой. И, что вы думаете? Глава одним махом выдул более половины бутылки, и выпил бы и до дна, если бы Николай со словами «харэ лакать, милый» не отобрал емкость. Сунув вискарь в руки секретарши, Еремеев сначала представил нас, а затем и нам.

— Андрей Маркович Петренко, здешний «премьер-министр», «министр финансов», и всего остального, прочего, — похлопав главу по плечу, Николай сразу дал понять, кто здесь реальный «президент». — Сейчас Андрей Маркович пойдет по домам, соберет нужных людей, а уже затем они соберут народ.

— Ох, Николай Павлович, а что вообще случилось-то? Правда ли, что произошел геологический катаклизм? — как оказалось, Петренко вообще смутно представлял себе происходящее в округе.

— Ёшкин кот, а кто из нас глава администрации? — наигранно удивился «Ерема». — Это ты, Андрей Маркович, должен мне доложить, что происходит. А не я к тебе мчаться с новостями, как тот Гарун. Ладно, не трясись, сейчас все узнаешь от майора Иванникова.

Пока я рассказывал, что, и как, Петренко то краснел, то бледнел, то вновь краснел. Видимо, выпитое Андреем Марковичем виски боролось с его врожденной боязнью начальства, и следы этой борьбы отражались на упитанной физиономии главы. Стоявший здесь же рядом Николай словно прочитал мои мысли, и, улучив момент, виновато развел руками: мол, сам видишь, какие кадры. Я пожал плечами, и быстро свернул свой рассказ.

— В общем, так, Андрей Маркович — сиди здесь, и информируй людей, которые будут подходить, что мы вскоре создадим чрезвычайный совет, — немного подумав, распорядился Еремеев. — Ты, Елена Васильевна, езжай к Федосееву, и попроси, чтобы Роман Георгиевич подъехал вместе с тобой… Ленка! Ты весь вискарь вылакала? Ну, млять, что за дела такие? Как же ты за руль сядешь, коза драная?

Оказывается, пока я толкал речь, просвещая Марковича, его секретарша потихоньку прикончила остатки еремеевского виски. То ли от нервов, то ли по иной причине. Колька, когда увидел пустую бутыль и блестящие глазки секретарши, едва не закатил бабе хорошую оплеуху, но сдержался, похоже, постеснявшись полиции. А я сообразил, отчего это ухмылялись мои парни — смотрели, как Елена Васильевна за нашими спинами прикладывается к бутылочке.

— Леня, бери «уазик», и поезжай к Федосееву. Культурно, повторяю, культурно попроси Романа Георгиевича от моего имени сесть в машину с тобой, и приехать к церкви, — Николаю пришлось посылать за неким Федосеевым одного из своих ребят. — Все, давайте, двинем на колокольню. Надо осмотреться, а потом провести разведку местности.

Я кивнул, соглашаясь с доводами своего бывшего армейского друга. Как-никак, он здесь живет, и знаком с округой куда лучше нас. Кроме того, надо немедленно сориентировать и Антонова, который вообще знает здесь каждый кустик. Участковый родился в Данилово, прожил в поселке почти всю жизнь, и является настоящим кладезем информации. Но сначала пусть Мироныч соберет всех мужиков, у кого есть оружие. Чую, что времена развивающегося капитализма закончились, и наступает настоящая демократия, при которой истинно свободные люди должны иметь при себе оружие.

Еще при подъезде к церкви мы поняли, что информация о катаклизме распространилась быстрее ветра. К колокольне стекались и стар и млад, ехали на велосипедах, машинах и тракторах. Мелькнул давешний «опель», в боковом переулке приткнулся «Камаз», а его водитель стоял рядом, и о чем-то беседовал с женщиной средних лет. Я уловил взгляд этого мужика, уверенный, лишенный злобы, или чего-то подобного. Надо будет познакомиться с этим человеком поближе.

У церкви нас встретило по здешним меркам целое море народа — человек сто, не меньше. На крыльце храма стоял отец Серафим, и вещал людям о страшном суде, воздаянии, об избранных богом, и т. п. Народ — в основном, женского пола, и преклонных лет — внимал речам настоятеля, крестился и плакал. Другие — кто помоложе, и мужского пола — лезли на колокольню, чтобы самим убедиться в собственной избранности. Хорошо поставленный голос отца Серафима перекрывал неизбежный в таких случаях шум и гам.

— Евгений Миронович, ты проследи, пожалуйста, за порядком, — вылезая из джипа, попросил я. — Чтобы никто не подрался, обошлось без рукоприкладства и насилия. Толпа — она часто бывает неуправляема. Особенно, когда люди на эмоциях…

— Я останусь и помогу Антонову, — неожиданно произнес мой напарник. — Займусь хоть какой-нибудь полезной работой, чтобы не думать о своих.

— Хорошо, Миша, — кивнул я. — Толик, Костя, вы остаетесь в распоряжении капитана Ковалева и участкового… Евгений Миронович, Вы тут распорядитесь, а потом сразу наверх, к нам. Без Вас нам не обойтись.

— Добре, Владимир Иванович, — участковый сразу же признал мое главенство, и лишь покосился на Еремеева. Николай же вообще не обратил на нас никакого внимания, сразу же направившись к храму. Кольке, похоже, не терпелось поскорее взглянуть на округу с самой высокой точки поселка. Люди расступались, пропуская «Ерему» и его двух подручных. Ну, пора и нам топать наверх.

— Ну, как, сходим с девками на море? — подколол я своего бывшего однополчанина, рассматривавшего в бинокль окрестный пейзаж.

— Легко. Только шнурки поглажу, — съязвил Николай, не отрываясь от наблюдения. — Володь, там, на севере нет никаких изменений местности. Я вижу крышу коровника фермера Савченкова. Хороший мужик, кстати, крепкий… Просматривается и хозяйство Чугунова… Увидели бы и Замятино, если бы не дымка.

— Что там, в этом Замятино? — поинтересовался я, доставая карту.

— Дюжина старушек, пяток питерских дачников, несколько пустых хат, — ответил Еремеев. — Подробнее можно узнать у Антонова, или у того же Петренко. У Марковича там родня живет — тетка с алкашом-сыном.

— Сколько отсюда до Замятино? — я глянул вниз, где Ковалев и участковый прервали проповеди отца Серафима. К церкви продолжал стекаться народ, и, как полагаю, внизу собрался почти весь поселок.

— Километров пять-шесть, наверное. Там, после Замятино есть еще три деревеньки, которых больше нет на карте. Там даже старушки отсутствуют: перестройка, самогонка и дикий капитализм выбили народ не хуже фашистов, — со злостью сплюнул Еремеев. — Короче, «Финн», надо самим ехать в Замятино, и разбираться на месте, что там, и как.

— Надо, так надо, — хмыкнул я. — Коль, а сколько отсюда до Рясенки?

— Километров одиннадцать, точно не знаю, — Николай пожал плечами, глянул вниз. — Я в ней бывал-то всего пару раз. По той дороге между деревнями только на тракторе и ездить. Володь, Рясенку отсюда не видно. Она лежит северо-западнее, а там лес мешает… Не дождемся мы Мироныча, Вова. Он накрепко увяз в позиционном трепе с бабульками, и его просто так не отпустят.

— Понятно. Ладно, пошли вниз, а то там вообще назреет и произойдет революция. Как говорили классики, подобные процессы лучше возглавлять нам самим, а не противостоять им, — вздохнул я, убирая карту в карман.

Внизу нас встретили шум и гам, в котором не было слышно собеседника в пяти шагах от самого себя. Не долго думая, я снял автомат с предохранителя, передернул затвор, и трижды выстрелил в воздух одиночными. Это помогло — народ мгновенно замер, разом прекратив сотрясать языками воздух. Толпа утихла, и стало слышно, как кто-то сдавленно охнул, а кто-то зашмыгал носом. Люди смотрели на нас — на хорошо вооруженных незнакомцев, неизвестно как очутившихся в Данилово. Смотрели на всем известного негласного хозяина всей округи, который и ранее внушал трепет, а теперь вообще открыто носил оружие вместе со своими бойцами.

— Тишина, граждане! Попрошу тишины! — мне пришлось напрячь свои голосовые связки, чтобы меня услышали все, находящиеся у церкви. — Меня зовут Иванников Владимир Иванович, я майор, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга…

По мере того, как я говорил, лица людей становились все суровее, и суровее. Постепенно в толпе возник тихий гул, который не имело смысла глушить. Осознавая, что мир вокруг резко изменился, люди перешептывались, переругивались, давали волю эмоциям. Хорошо, что хотя бы не перебивали, не освистывали, не улюлюкали.

Я уложился минут в десять, а затем слово взял Николай. Сразу же подтвердились мои выводы о недооцененных страной и властью талантах товарища Еремеева. Бывший сержант погранвойск четко расписал произошедшие геологические изменения в окрестностях населенного пункта. Затем плавно перешел к нашему появлению в Данилово, особо подчеркнув, что он сам отныне находится в подчинении майора полиции. Расписал меня, как лучшего друга и отличного командира, ну, прям эталон офицера языком из меня вылепил. Ай, да, Колька, ай, да, сукин сын!

— … Товарищи! Ни для кого не секрет, что это я постарался протолкнуть на место главы администрации Андрея Петренко. Да, он мой ставленник, по сути работавший в мою пользу, — неожиданно для меня Еремеев заговорил о местных делах. — Петренко — мягкий и добрый человек, хороший исполнитель, и, что самое главное — не вор! Да, да, он работал честно, не присваивал чужих денег. Сами знаете, что у нас о любой власти говорят, что она набивает себе карманы, едва добравшись до кормушки… И знаете, что я не люблю крысятничества из своего кармана…

В толпе раздалось несколько смешков. Видимо, кто-то представил, что «Ерема Безбашенный» сделал бы с рискнувшим обокрасть его чиновником. Я посмотрел на Николая, пытаясь понять, куда тот клонит. Народ, похоже, тоже заинтересованно слушал речь Еремеева, явно узнавая для себя какие-то новые подробности о местной политической кухне. Мои опера переглянулись между собой, и Ковалев тихонько что-то спросил у стоявшего рядом с ним участкового. Антонов помедлил с ответом, а потом утвердительно кивнул, произнеся пару фраз. Так, так, так, а Мироныч, похоже, действительно в курсе всего и вся.

— … Поэтому я предлагаю Роману Георгиевичу Федосееву стать во главе формируемого чрезвычайного совета, в руки которого временно переходит вся власть в Данилово и его окрестностях, — ах, ты, паршивец, Колька, как ловко все провернул. — До момента восстановления законной российской власти, товарищи! Роман Георгиевич, Вы очень нужны людям! Очень прошу Вас, пожалуйста, выйти сюда!

Толпа пришла в некоторое движение, народ зашевелился, пропуская невысокого седого старичка, опиравшегося на трость. Вроде, дедушка, как дедушка, а люди почтительно с ним здоровались, и искренне улыбались, глядя на него. Судя по всему, непростой старичок этот Федосеев, ой, как, непростой.

— Это бывший глава администрации, которого лет пять назад спровадили на пенсию, — прошептал мне в ухо Михаил. — Он не давал твоему «Ереме» стать единовластным хозяином всей округи. Хорошо еще, что обошлись пенсией и выборами, а не как другие.

— Миша, «Ерема» не мой. Он свой собственный, — также шепотом ответил я — И он очень не хочет брать на себя ответственность за весь поселок. Поэтому и устроил весь этот цирк. Заметь, как талантливо все сделал, грамотно.

— Ага, вижу. Прямо народное вече какое-то, — чуть усмехнулся Ковалев. — Сейчас князя выберут, а там и ополчение созывать начнут.

До князя, как вы понимаете, не дошло. А вот выборы действительно состоялись. Здесь же, на месте, у церкви. Народ живо откликнулся на предложение Николая создать чрезвычайный совет, как временный орган власти, и поставить во главе его товарища Федосеева. Как мне показалось, люди проголосовали единогласно, и даже приезжие автомобилисты оказались «за».

Еремеев на этом не успокоился, сразу же предложил несколько фамилий во вновь созданный совет, а затем действительно призвал создать ополчение. Обосновав это тем, что никто из собравшихся не в курсе, что вообще произошло, и когда все это закончится. А народ защищать надо, и это должен сделать сам же народ. Все, имеющие оружие, и способные им пользоваться.

Едва слово взял новоизбранный Роман Георгиевич, как произошло знаменательное событие — сквозь дымку наконец-то проглянуло солнце. Даниловцы восприняли это как хороший знак, встретив солнце овациями, восторгом и радостными возгласами. Светило посверкало нам всего минут пять, а затем вновь исчезло за наползшей облачностью.

Митинг, было, продолжился, и тут неожиданно раздались удары колокола. Как оказалось, отец Серафим воспринял появление солнца как знак небес, и помчался наверх звонить в колокол. Колокольный звон — это хорошо, но, к сожалению, при нем сложно напрягать голосовые связки, чтобы тебя услышал народ. Несколько мужиков поднялись наверх, чтобы успокоить излишне эмоционального батюшку, а я подошел с Федосееву.

— Роман Георгиевич, на шоссе в паре километров к востоку лежит вдребезги разбитая фура с продуктами, — произнес я, после того, как поздоровался со стариком за руку. — Водитель фуры погиб, а вот продукты вскоре всем нам понадобятся. Надо бы организовать сбор и перевозку груза в поселок.

— Очень хорошо, Владимир Иванович, сейчас же распоряжусь и организую, — голубовато-зеленые глаза Федосеева прямо-таки засверкали от удовольствия, и вообще, старичок словно испускал какие-то флюиды энергии и непоседливости. — Семен! Семен, подойди сюда! Так, где Василий Никитин со своими сыновьями?

Тут к нам пробилась какая-то бабка, и сразу же стала грузить нового главу совета проблемами с крышей и сараем. Я невольно прислушался, и вскоре выяснилось, что подземные толчки вызвали некоторые разрушения. Пострадали несколько старых и ветхих домов, в которых проживали одинокие старушки, а некая Матвеевна сломала ногу, когда на нее упала слега.

Колокольный звон наконец-то прекратился, и стал слышен рев мотора какого-то транспортного средства, несущегося на полной скорости. Спустя несколько секунд из-за поворота выскочил трактор, лихо остановился, не глуша мотор, а из его кабины выпрыгнул бородатый мужик с ошалевшими глазами.

— Это Женька Чугунов, мой тезка и одногодок, — присмотревшись, произнес Антонов. — Похоже, что-то произошло.

— Люди!!! Рясенка исчезла!!! Нет ни дороги, ни самого села!!! — завопил Чугунов, бросаясь через толпу к церкви. — Мир перевернулся!!! Люди!!!

— Все ясно. Женька вчера нажрался, а утром с бодуна поехал к соседям. Видать, халтура у него там нашлась, — участковый быстро выстроил логическую цепочку. — И не доехал…

— Евгений Миронович, Вы соберете тех, у кого есть оружие? — поинтересовался я, наблюдая за хватающимся за голову Чугуновым.

— Да, товарищ майор. Через часик у правления соберутся все наши мужики с ружьями, — кивнул Антонов, и покосился на одного из охранников Еремеева. — Автоматов у нас не водится, но у кого что есть, как говорится. Карабины, дробовики.

— Да хоть берданки с наганами, лишь бы побольше, — уточнил я. — Надо сделать объявление, чтобы народ тащил все оружие, что найдет. Отныне власть не станет привлекает за нелегал, за самоделки, и за прочее. Наоборот, благодарить станем за каждый лишний ствол. А если мир вернется обратно, и все встанет на свои места, то я даю слово офицера, что мы ничего не видели, и ничего не знаем.

— Мироныч, ты, давай, собирай мужиков, кто служил в армии, грамотных и надежных, — услышав наш разговор, к нам подошел Николай. — Я передам вам кое-какие излишки, отдам «помповухи», СКС с оптикой.

— СКС лучше себе оставь, снайпером будешь, — вмешался я. — А своих бойцов раздели на пару автоматчиков и водителя. В результате у нас будет три полноценных тройки бойцов.

— Так точно, товарищ майор. Будет исполнено, — шутливым тоном отозвался мой бывший однополчанин. — Володя, да три тройки на всю округу — это капля в море. Это на пару «блоков» и на маневренную группу. А нам надо минимум пять троек, и наблюдателей на колокольню… Во, кстати, у меня есть телескоп — подарили как-то на день варенья. Мироныч, а давай-ка, оформим штатным наблюдателем твоего старшего пацана. Еще и рацию ему выделим.

— Лучше я нам другого наблюдателя найду, — подумав, произнес Антонов. — Есть у нас очень ответственная девушка, к матери на выходные приехала. Ее и посадим на колокольню.

— А что с медициной, с продовольственными запасами? Здесь хотя бы магазин имеется? — вступил в разговор капитан Ковалев. — Надо бы где-то разместить транзитников, которые оказались на шоссе вместе с нами.

— Да, это важно. Миша, именно этим мы сейчас и займемся — знакомством с людьми и конфискацией груза, — вспомнив про рефрижератор и его водителя, оживился я. — Евгений Миронович, тебе дополнительное задание: кинь клич, пусть поселковые разместят автомобилистов по хатам.

— Может, их лучше в школу? — внес предложение участковый.

— Нет, школа, быть может, понадобится для чего-то другого, — какое-то странное предчувствие никак не отпускало меня. — Разместим автомобилистов у местных.

— Кстати, про магазин. Могу обрадовать товарища капитана — в Данилово есть два магазина, и оба они принадлежат мне, — засмеялся Еремеев. — Что, Мироныч, не знал, что я Таньку спонсирую? Она баба хорошая, вот я и отсыпал деньжат вдове. Жить-то ей как-то надо, с двумя-то детьми на руках.

— Не знал, Николай Павлович, удивил ты меня, — оказывается, и Антонов может чего-то не знать. — Эээ… А как же теперь быть с деньгами? Отменить их, или как?

— А разве есть какие-то иные варианты, товарищ старший лейтенант? — вкрадчивым голосом спросил мой напарник. — С этого момента наступает коммунизм — с каждого по способностям, и каждому по потребностям.

— Смотри, Миша, вот, как соляра выйдет, запрягут нас, и будем мы с тобой заместо лошадок окучивать картошку, — я шутливо погрозил пальцем Ковалеву, и повернулся к своим. — Так, бойцы, идите знакомиться с автомобилистами — с теми, кто оказался в поселке транзитом, как и мы с вами… А мы, Евгений Миронович, поговорим с твоим тезкой и одногодком. Информация не бывает лишней.

Из разговора с Чугуновым выяснилось, что расположенная северо-западнее Данилово деревня Рясенка исчезла, словно ее и не было. Тракторист, как это верно подметил участковый, вчера вечером откушал водочки, но с утра поехал поработать к соседям. Проехал около четырех километров, и едва не лишился рассудка. Проселок резко оборвался в прямом смысле этого слова, упершись в невиданный в этих местах лес. Высоченные деревья, цветущий кустарник, густая трава. Чугунов клялся и божился, что виденная им растительность не имеет ничего общего с нашей, с российской. Никаких животных и птиц он не заметил, а на насекомых даже не подумал обратить внимания. Кому они вообще нужны, жуки и муравьи всякие?

Узнав от людей, что произошло на самом деле, тракторист поначалу впал в ступор, потом стал, было, буйствовать, не веря сказанному. Пришлось мужика сбить с ног подсечкой, надеть на него наручники, и отвести на колокольню, чтобы своими глазами увидел округу поселка. Затем сердобольные бабки налили бедняге грамм семьсот самогона, и повели под руки к ближайшим родственникам — проспаться. Федосеев временно конфисковал трактор, чтобы Женька не натворил делов, если, вдруг, проснется раньше времени.

Тем временем мы занимались товарищами по несчастью. На момент катаклизма на шоссе у Данилово оказались три фуры, шедшие из Питера, пять легковушек, злополучный фургон-камикадзе, и уже хорошо знакомый нам рефрижератор. Ну, еще плюс мы, и та вдребезги разбившаяся фура с продуктами. Итого дюжина машин и более двух десятков человек, мужчин и женщин.

— Соловьев Владимир Андреевич, — вслух произнес я, глянув в паспорт водителя рефрижератора. Да, получилось, что он мой тезка. — Вы в армии где и кем служили, а, Владимир Андреевич?

— Служил в ВДВ, исполнял интернациональный долг на югах, за речкой, — с едва заметной грустью ответил Соловьев. — Военная специальность — пулеметчик.

— А где научились так хорошо водить? — поинтересовался я, возвращая мужику паспорт.

— И до армии и после нее увлекался гонками, одно время даже подрабатывал каскадером на «Мосфильме», — ответил водитель. — Что, командир, не веришь?

— Почему? Верю. Проверить, конечно, не могу, но верю, — улыбнулся я. — Что везешь, Владимир Андреевич?

— Мясо, говядину. И уже, похоже, не довезу, — невесело усмехнулся Соловьев. — Машину, как понимаю, ты конфискуешь, да, майор?

— Не будем ставить вопрос таким образом, — поморщился я. — Не я конфискую, а мы позаимствуем для нужд всего населения.

— Да мне по барабану, как это назвать. Я не против — забирай «камаз», и делай с ним, что хочешь, — засмеялся водила. — Я тут уже договорился с одной хозяйкой насчет постоя, помогу ей с колодцем, а потом — посмотрим.

— Слушай, тезка, а как давно ты участвовал в гонках? — у меня родилась одна идея, и я решил не упускать этого мужика на вольные хлеба.

— Ну, лет девять-десять назад был на ралли в последний раз, — подумав, ответил Соловьев. — А потом развелся, пошел работать дальнобойщиком, еще раз женился, снова развелся. А что ты хотел, майор?

— Пойдешь ко мне рулить? У меня джип, серебристый «мерс», — махнул я в сторону своей машины. — Получишь автомат, пистолет, а может, и разгрузку найдем.

— К тебе, говоришь? — оценивающе прищурился водила «Камаза». — Вот так, вот, сразу доверишь свой «мерс» первому встречному?

— Ты не первый встречный. Нервы у тебя железные, а случись чего — ты не подведешь. Я чую людей, вижу, кто чего стоит, — объяснил я. — Это оперский опыт и чутье, помноженные на соображалку.

— А, ладно, все равно надо будет чем-то заняться. Гони ключи от своего джипа, — Соловьев думал недолго. — Дай еще пару минут — я сейчас соберу вещички с «камаза», перенесу в дом к хозяйке.

— Хорошо. Держи ключи, — я протянул тезке брелок с ключами. — «Камаз» пусть пока здесь постоит, я не знаю, где на селе продуктовый склад будет. Федосеев распорядится, и ты потом сам же его и отгонишь.

Пока я решал вопрос с рефрижератором, мои парни разобрались с тремя фурами. Две из них оказались особо ценными, т. к. везли продовольствие — импортные консервы и макароны. Третья фура оказалась забита различной компьютерной техникой. Эх, часика три назад мы бы радовались такому подарку, и в ус не дули. А сейчас, когда поселок сидел без электричества, я не представлял, что нам делать со всеми этими серверами и принтерами. У Еремеева, конечно, электричество было, но надолго ли хватит его запасов солярки?

Фургон-камикадзе вез различные молочные продукты — сыр, сливки, сметану, и я немедленно приказал Руслану перегнать эту машину к правлению. Пусть Федосеев сам разбирается, где хранить наиболее скоропортящиеся грузы. Туда же, к правлению, отправил и те две фуры с импортными продуктами.

— Знакомьтесь: Соловьев Владимир, бывший десантник, гонщик и каскадер, — когда мои опера закончили общение с дачниками, я представил им нового товарища. — Будет рулить на моем «мерсе». Ну, что, парни, готовы проехаться по округе?

— Володь, мы то всегда готовы, но моя «бэха» не проектировалась для родных ухабов, — озабоченно произнес Владислав. — Я застряну в первой же колдобине.

— Хорошо, я поговорю с Николаем. Он нам даст какой-нибудь джип взамен твоей «бэхи», — увы, но Зеленцов был полностью прав — не на его БМВ лезть в российское бездорожье. Особенно весной, когда земля еще не просохла после таяния снега.

Еремеев сразу же согласился с моими доводами, и послал пару своих бойцов за вторым джипом, за «лэндкруйзером». Заодно приказал привести все оставшееся оружие — СКС, помповые ружья для ополчения, оба «лишних» автомата, пистолеты, патроны, запасные магазины, и прочую амуницию. Мол, надо вооружать мужиков, а то фиг его знает, как карта ляжет. Я подумал, и согласился с Колькой, решив передать ополченцам все три наших «укорота». Фиг его знает, куда кривая выведет.

Пока мы готовились к выезду на разведку местности, из облаков вновь выглянуло солнышко. Яркое и отнюдь не майское солнышко. Лучи солнца залили землю, стало заметно теплее, с моря подул легкий ветерок. Народ в поселке потихоньку стал приходить в себя, расходиться по домам, и на колокольню пробрались любопытные пацаны.

— Владимир Иванович, а что с детьми будем делать? — поглядев на торчащие вверху головы, спросил Толик Новичонков. — Опасно там. Гнать в шею, или как?

— Можно и прогнать, но это не решит проблемы, — задумался я, глянув на чью-то вихрастую голову. — Мы сами были в их возрасте, и сами лезли во всякие переделки. Пацанов надо будет как-то организовать, и использовать как тимуровцев по поселку, что ли. А то, полезут в чужой лес, и, не дай бог, нарвутся на приключения на свои задницы… Черт, без сотового, как без рук.

— Шеф, без сотового, говоришь? — произнес подошедший к нам Саня Барулин. — Напомнить старый анекдот из серии армянского радио про мальчика «пейджер-джана»? Вон, они, «пейджер-джаны», окрестностями любуются. Пусть берут велики, и вперед — работать посыльными.

— Верно, пацанву нужно занять каким-нибудь полезным делом, чтобы они были под приглядом старших, — согласился со словами напарника Зеленцов. — Давай, Саш, пойдем, и организуем это дело, пока есть пара лишних минут.

Капитаны ушли на колокольню, а к нам подошли две бабульки и заплаканная женщина лет сорока пяти. Сразу же выяснилось, что женщина очень беспокоится за судьбу дочери, оставшейся в Питере, и все еще не верит, что мир изменился. Материнский инстинкт подсказывал ей, что надо бы пробраться в город, чтобы поискать своего взрослого ребенка. Вот она и решила обратиться к нам: мол, полицейские из Питера найдут дорогу проехать обратно. Да, сложный случай.

Успокаивая женщину, как мог, я понял, что у людей скоро начнется психологический откат — осознавание факта реальности перемен. Практически у всех жителей Данилово где-то там за чертой остались родственники и дети, и люди еще не примирились с мыслью об их отсутствии. Это как примириться с мгновенной смертью близкого человека, с которым ты еще вчера говорил и видел его живым, а уже сегодня его не стало, и нет никакой возможности проводить его в последний путь. Наверное, подобное ощущали миллионы матерей во все времена, когда им сообщали, что их дети пропали без вести или погибли.

Появление Еремеева спасло нас от продолжения тяжелого разговора с потерявшей свою дочь женщиной. Извинившись, я занялся организационными делами. К этому моменту Зеленцов и Барулин вывели из церкви с десяток пацанов возрастом примерно от десяти до тринадцати лет, и предложили тем вступить в народное ополчение. Пока на испытательный срок, а там — как себя проявят на службе. Вот, артисты, блин! Еще бы пообещали выдать мальчишкам боевое оружие. Мысленно аплодируя таланту своих оперов — мгновенно нашли, как завлечь пацанов — я вытащил карту местности, расстелил ее на капоте джипа.

— На самом шоссе мы уже были, — я указал карандашом на выделенный красным отрезок трассы. — С колокольни хороший обзор, и местность за шоссе просматривается, как на ладони. Море и тот заметно выступающий в него мыс мы тоже видели. Чужой лес на мысу мы осмотрим потом, никуда он от нас не денется. Нет никакой информации по северному направлению, ничего нет по востоку. Предлагаю сначала проехаться на север, посетить Замятино, и те деревеньки, которых уже нет на карте.

— Согласен, товарищ командир. На лазурное побережье за околицей Даниловки пойдем потом, когда вернемся из тундры, — озорным тоном произнес Николай. — Погреемся на песочке, попьем пивка, найдем себе барышень по вкусу.

— Ты бы с пивом поаккуратнее, товарищ сержант, — отозвался я. — Пиво теперь станет жутким дефицитом, прямо как в советские времена. А водка вообще приобретет ценность доллара. Жидкая валюта, как ее иногда называют.

— Ага, вместо евро будут патроны, а вместо золота — обалденно красивые бабы, — развеселился мой армейский друг. — В общем, так, Володя, я закрываю оба своих магазина, и оставлю Витька с Леней их охранять. Мало ли что. Как только Федосеев назначит ответственного за стратегические ресурсы, я сразу же отдам обществу свои запасы. И еще я хочу попросить Антонова дополнительно выделить пару ополченцев для охраны жратвы и алкоголя. Надо ехать к Миронычу, Вова.

— Поехали. Влад, берите «крузак», а свою «бэху» отдай вот ему, — я указал на молчаливого спутника Еремеева, который привел к церкви японский джип. — Не бойся, ничего с нею не случится. Ее отгонят во двор к Николаю.

— Володь, я, наверное, поеду с парнями, — неожиданно произнес Ковалев. — У нас маловато места на пятерых.

— Нет, Миша, ты поедешь со мною, — мягко возразил я. — Мы работали бок о бок более десяти лет, и ты по-прежнему мой друг и зам. Я верю тебе, как самому себе, и ничто в мире этого не изменит. Даже конец света.

— У Светы нет конца. Это проверено, — чуть улыбнулся Ковалев, намекая на одну известную всем нам капитаншу. — Руслан, ты поедешь в «лэндкруйзере». Случись что — из нашей тачки пятому сложно выскочить быстро.

— Да мне пофигу, где ехать, — отозвался Руденко. — Лишь бы люди были приятные, матом бы не ругались, к сиротинушке на «вы» обращались.

— Ты на что намекаешь, нахал? — делано возмутился я. — Чем тебе было плохо с нами?

Очередная присказка Руслана вызвала кратковременный взрыв смеха, и немного взвинченная атмосфера слегка разрядилась. Мы загрузились в джипы, и минуты три спустя были уже у правления. Здесь собралась приличная толпа народа, человек тридцать, но не наблюдалось ни суеты, ни лишнего шума. Больше половины из собравшихся внимательно слушали речь участкового, а остальные что-то решали с главой чрезвычайного совета. Среди последних я увидел и любителей фирменного виски — Андрея Петренко с его секретаршей Ленкой. На боковой улице стояли две фуры и тот самый фургон с молочной продукцией.

Мы остановились, по-быстрому переговорили с Федосеевым и с Антоновым насчет рефрижератора, выгрузили оружие, и вновь тронулись в путь. Свернули на грунтовку, оставили позади себя Данилово. Ехали довольно медленно, около пятидесяти километров в час, внимательно разглядывая всю округу. Ничего примечательного не видели, вокруг простирался типично российский ландшафт: зеленеющие поля, покрывшиеся молодой листвой деревья.

— Слышите? Что-то гудит, — неожиданно произнес наш новый водитель, которого я сразу же посадил за руль. — Что-то знакомое…

— Тормози, — велел я, доставая рацию. — Парни, внимание!

Едва мы остановились, и я распахнул дверь, шум стал переходить в рев, и из-за горизонта показался большой четырехмоторный самолет. Затопив всю округу ревом своих двигателей, реактивный лайнер прошел прямо над нашими головами, держа курс на юг. Я сразу же обратил внимание, что шасси самолета выпущены, чего, по идее, не должно быть в полете.

— Евпатий-Коловратий! Да он же ищет, где сесть! — закричал мой напарник. — Вовка, эта дура сможет сесть только в одном месте — на шоссе! Надо срочно туда!

— Черт возьми, а капитан прав: этот летун ищет площадку, где бы приземлиться, — проводив самолет взглядом, произнес Еремеев. — Володя, а ведь он может и рухнуть, разбиться при посадке.

— (Цензура!) Млять, едем!!! Быстрее! — я прыгнул обратно в джип. — Гони, тезка! Гони, как на ралли! Не жалей «мерс»!

— Сделаю, — отозвался Соловьев, резко рванув с места. — Держитесь!

— Так, парни, я немного разбираюсь в этих леталках. Это был грузовой «семьдесят шестой» «ил», у которого экипаж человек десять, не более, — на ходу стал уточнять Ковалев. — Еще могут быть и пассажиры, и их может быть много, более сотни душ.

— Хорошо бы в нем не было пассажиров, капитан, — заметил Николай. — Если этот «горбатый» разобьется, то нам придется хоронить кучу народа. Не люблю я похороны.

— Эх, видел я в Афгане, как духи завалили на взлете наш транспортник, — внес свою лепту в разговор Владимир. — Рвануло так, что у нас все «сарбосы» по щелям попрятались.

— Хорош каркать, — оборвал я своих бойцов. — Думайте о хорошем, а не дурном. Не моделируйте всяких несчастий. Все обойдется, и «ил» сядет. Сядет, без вариантов.

Мы влетели в Данилово, словно ураган, сигналя, пронеслись по населенному пункту к выезду на шоссе. К счастью, никого не задавили, и, вроде, не перепугали до смерти. Народ уже смекнул, что вновь происходит что-то из ряда вон выходящее, но еще не сообразил, чего конкретно следует ждать. А ждала нас аварийная посадка транспортного самолета, которая вполне могла завершиться большим погребальным костром для его экипажа и пассажиров.

— Тормози, — скомандовал я, когда мы почти вырулили на трассу. — Так, он вновь разворачивается… Сделал уже два круга, пилоты осмотрелись, прикинули, что, и как… Заходить, похоже, станет со стороны разбитой фуры.

— Надо отъехать на пригорок хотя бы метров на сто, — покрутив головой, произнес Соловьев. — Если он взорвется сразу, то нас зацепит разлетающимися обломками.

— Давай, отъезжай тезка, — я сразу же согласился с бывшим десантником.

Между тем, огромный четырехмоторный «ил» завершил разворот над морем, выровнялся по прямой, и стал снижаться, идя на посадку. Мы безмолвно наблюдали, как лайнер сначала едва не чиркнул колесами шасси по верхушкам деревьев чужого леса, а затем легонько коснулся асфальтового покрытия. Чуть подпрыгнул, снова коснулся земли, на этот раз окончательно, и понесся в нашу сторону, почти не снижая скорости.

Здоровенная туша «семьдесят шестого» пронеслась мимо, оставив за собой запах паленой резины. Судя по всему, пилоты самолета оказались опытными ребятами, имевшими опыт посадок на импровизированные ВВП. А, ведь, малейшая ошибка могла привести к соскакиванию машины с асфальта в чистое поле с непредсказуемыми последствиями.

— Он, вроде, уже должен был бы остановиться, — как-то неуверенно произнес Михаил. — Обычно «илу» хватает каких-то тысячи метров для пробега, а тут отрезок почти в пару километров. Что-то не так.

— Скоро выясним, Миша, — пообещал я. — Все, пора, едем за ним.

Мы сели в машины, вырулили на трассу, и понеслись следом за «семьдесят шестым», который, как ни в чем ни бывало, продолжал катить вперед. До конца шоссе оставалось метров триста, и у меня даже зародилось подозрение, что летчики уже не контролируют свой самолет. Если это так, то транспортник вскорости врежется в стену леса. Лес, конечно, остановит такую махину, но что будет с экипажем? Перед глазами моментально возникла картинка смятой в лепешку кабины фуры, что валялась в лесу на противоположном конце шоссе.

— Он останавливается! Сразу у поворота трассы, почти у края леса, — эмоционально произнес мой напарник. — Слава богу, летчики погасили скорость!

— Давай, Володя, езжай прямо к рампе, — скомандовал я, увидев, что в кормовой части самолета раскрылись сворки, и стал опускаться въездной пандус. — Заедь слева от рампы.

Мы остановились метрах в тридцати от «ила», выскочили из машин, бросились, было, к самолету. Похоже, перестарались. Вид полудюжины автоматчиков, рысью бегущих к пандусу, здорово напугал вышедшего нам навстречу мужика. В глазах летчика промелькнул испуг, и он мгновенно поднял руки вверх.

— Не стреляйте! Сдаюсь! — крикнул пилот. — У нас нет никакого оружия! Мы — гражданский «борт»!

— Да, успокойся, ты, никто и не думал в тебя стрелять, — на всякий случай я закинул «калаш» за спину. — Я — майор полиции Иванников, опер из Питера, а это мои люди. Кто вы, и как вы очутились возле Данилово?

— Данилово? Это та маленькая деревенька, что ли? — летчик махнул рукой в сторону поселка. — Я — бортинженер Сапрыкин. Мы вылетели из Архангельска с час назад, а потом… Не, пусть лучше командир сам все расскажет…

Из чрева транспортника появились два новых действующих лица — высокий мужик средних лет в летной форме и молодой парень в камуфляжном комбинезоне. На секунду оба опешили, увидев наш «комитет по встрече», и на шоссе возникла небольшая пауза.

— Мужики, я не знаю, кто вы такие, где мы, и вообще, что происходит, но сейчас не мешайте нам, ради бога, разгрузить самолет! — очень эмоциональной скороговоркой зачастил высокий летчик. — Сейчас сюда подойдут еще два «борта» — все с пассажирами — и оба пойдут на посадку! А у меня внутри вездеход, десять тонн соляры, и у самого баки на три четверти полны керосином! Не дай бог, кто-то из иностранцев не сможет погасить скорость, и врежется нам в хвост!

— Так, парни, быстро убираем свои «джипы», — из быстрой речи пилота я сразу же ухватил главное — «ил» перевозил куда-то вездеход, дизельное топливо, а в небе вот-вот появятся два иностранных самолета. Причем, два пассажирских самолета, битком набитые людьми, как те бочки сельдью. Впереди вновь замаячил призрак большого погребального костра. — А вы выводите свой вездеход, и сами пулей дуйте вон оттудова!

— Я не могу! — отрицательно мотнул головой летчик. — У меня в кабине сидит радист на связи с пилотами «Люфтганзы» и «Эйр-Франса», и выводит их сюда, на нас. Я не могу бросить Сашку, я должен быть рядом с ним.

Такой подход мне понравился. Сам едва разминувшийся со смертью летчик ни за что не готов был оставить своего радиста одного, да еще пытался спасти несколько сотен совершенно незнакомых ему людей.

— Как быстро подлетят оба лайнера? — сразу же поинтересовался я. — Сколько у нас есть времени?

— «Люфтганза» появится минут через пять, и у них еще есть керосин, а «Эйр-Франс» идет на остатках, и ему лететь минут десять-пятнадцать, — быстро уточнил пилот. — Я опасаюсь, что «француз» не дотянет, а если и дотянет, то не сумеет сесть. Ему просто не хватит времени зайти на посадку…

— Я понял тебя, — кивнул я, протянув мужику руку. — Володя, Иванников, опер из Питера. Ехали на задание, и застряли здесь, когда ЭТО произошло.

— Зайченко, Михаил, из Мурманска, — мы пожали друг другу руки. — Мы взяли в Архангельске машину для эмчеэс, взлетели, и через полчаса произошло такое… В эфире черте что, все орут, ругаются, ни один диспетчер не отзывается… В-общем, развернулись мы, и пошли обратным курсом… Снизились, пробили облачность, чтобы искать место для посадки, и тут штурман увидел море… И деревеньку почти на берегу, и дорогу…

Пока Зайченко нервно и сбивчиво рассказывал все подробности полета, из чрева транспортника выполз вездеход. Да не просто вездеход, а гусеничная сочлененная машина повышенной проходимости. Я видел такой только по телевизору, и хорошо запомнил две вещи: этот монстр отлично плавает, а соляру жрет чуть ли не по десятку литров на каждый пройденный километр. Ну, что делать, если на нем стоит танковый движок, отличающийся повышенным аппетитом?

— Стоп, Михаил. Тот парень в комбезе — он из твоего экипажа? — перебил я словоизлияния летчика.

— Нет, он из эмчеэсников, и специально прилетел в Архангельск за вездеходом, — уточнил пилот. — Я с ним перекинулся парой фраз при погрузке, и все. Он с Колькой Сапрыкиным общался…

— Мишка!!! «Люфтганза» уже в двух минутах! — из фюзеляжа выбежал еще один член экипажа — радист. — Мне давать добро на посадку?

— Уже иду, Саня, иду, — махнул рукой Зайченко, и повернулся ко мне. — Извини, опер, надо сажать «немца», а то ему тут капут будет. Черт, еще и «Эйр-Франс»… С ним вообще полный абзац.

— Удачи, тебе, Миша, — я лишь кивнул в ответ. А что еще говорить? Сначала эти простые русские парни спасли самих себя, а теперь пытались вырвать из лап смерти еще несколько сотен душ. Если смогут приземлить оба борта… Черт, а где же мы размещать пассажиров будем?

— Что там, Вова? — спросил меня мой напарник, когда я подошел к своим. Рядом с парнями стояли двое членов экипажа транспортника, успевшие в двух словах рассказать о своих злоключениях. Здесь же топтался и эмчеэсник в камуфляжном комбезе — водила сочлененного вездехода.

— Там задница, парни, — не стал скрывать я. — Либо наши посадят два буржуинских «борта», либо — нет. Будем надеяться на лучшее.

— Федосеев с участковым подъехали, — неожиданно произнес Костя Григорьев. — Следом еще деревенские подтягиваются.

Я оглянулся. Действительно, в полусотне метров от нас притормозила «нива», из которой вылез глава совета поселка. Следом за ним из УАЗика повылезали Антонов с тремя вооруженными мужиками. Со стороны Данилово показались еще несколько машин, в т. ч. автоцистерна на шасси ГАЗа и похожий на «скорую» микроавтобус без мигалки. Оставалось лишь удивляться оперативности Федосеева, столь быстро организовавшего экстренный выезд необходимого транспорта.

— Товарищ Иванников, летчики живы?! С ними все в порядке?! — сложив руки рупором, прокричал глава совета.

— Да! Летчики живы-здоровы! — обернувшись, прокричал я в ответ. — Сейчас будет садиться второй самолет!

— Иностранный! Немецкой «Люфтганзы»! — добавил крику Еремеев. — Роман Георгиевич, езжайте сюда, не загораживайте полосу для посадки!

— Час от часу не легче, — буркнул стоявший рядом Ковалев. — Тут не знаешь, как сам дальше жить будешь, так еще и фашистов принесло на наши головы.

— Не бурчи, Миша, все будет хорошо, — заверил я своего напарника. — Вовсе не факт, что в самолете летят одни немцы. Там по нонешным временам всякий народ обретается. Да, и современные немцы нисколько не тянут на фашистов — сдулись еще в сорок пятом.

— Вижу, летит, — произнес Руденко. — На «два часа», со стороны мыса.

Все умолкли, повернувшись в указанном направлении. Я увидел маленькую черточку, которая приближалась, постепенно увеличиваясь в размерах. Послышался гул моторов. Спустя какое-то время рев реактивных двигателей затопил всю округу, и в небе над Данилово появился четырехмоторный «боинг». Чуть накреняясь, самолет совершил круговой облет поселка и освобожденного от машин отрезка трассы, а затем ушел в сторону моря.

— Все, присмотрелись, примерились. Сейчас развернутся, и пойдут на посадку, — второй пилот «горбатого» комментировал нам действия своих иностранных коллег из «Люфтганзы». — Если промажут первый раз, то пойдут на второй заход. Мы два круга сделали, пока присматривались, а сели с первого же захода.

— А как же «француз»? — спросил я. — Для него хватит места, чтобы сесть?

— Не верю я, что «Эйр-Франс» дотянет до берега, — помрачнел летчик. — У них керосина оставалось чуть-чуть, с гулькин нос…

«Боинг» действительно развернулся над морем, и, плавно снижаясь, выпустил шасси. Секунд десять мы наблюдали за идущим на посадку «немцем», пока из фюзеляжа «ила» пулей не выскочил его командир.

— Мужики!!! «Француз» передал, что топливо в ноль, но он видит берег, и попытается дотянуть планированием! — подбегая, во всю глотку заорал Зайченко. — Если повезет — он сядет на воду у берега! Если нет… У вас лодки есть?!

Видимо, во взглядах почти двух десятков человек сквозило что-то такое, отчего летчик мгновенно сник. Моментально понял, что мы ничем не сможем помочь погибающим в море людям, даже если очень захотим это сделать. У нас действительно не было лодок. Никаких, даже резиновых. Надо было пошуровать в закромах Еремеева, да кто же знал… Стоп, а если?

— Чего стоим, парни? — нарушил я всеобщее молчание. — У нас есть плавсредство амфибийного типа, которое годно для спасения на воде. А здесь останутся летчики, ополченцы, и гражданские добровольцы.

— А если он разобьется? — спросил Руслан, указав рукой в сторону садящегося «боинга».

— А если он разобьется, то мы ничем ему не поможем, Рус, — ответил я. — У нас нет ни пены для тушения такого пожара, ни бригады медиков для оказания помощи пострадавшим. Судьба «немца» в руках его же пилотов. Все, поехали. Джипы оставим здесь, они через обрыв не пройдут… Тебя как зовут-то, «танкист»?

— Марк, — нервно затягиваясь сигаретой, отозвался водитель вездехода. — До сих пор не верю, что мы в другом мире… Хотя сам же видел море из иллюминатора…

— Видел? Ну, скоро еще и прогуляешься по здешней ривьере, — произнес я. — Давай, Марк, садись за руль, и вези нас на пляж. Может, и получиться спасти кого-нибудь из «французов».

Мы погрузились в вездеход — походу узнали, что он называется ДТ-10П «Витязь» — и двинулись на нем в сторону моря. По моим прикидкам, от этого конца трассы до моря нам надо было проехать около километра, и большая часть маршрута пролегала по «нашей», по российской земле.

Как приземлился самолет «Люфтганзы» мы толком и не видели. Лишь позднее узнали из рассказов ополченцев, что «боинг» с трудом удержался на импровизированной ВВП, едва не выскочив в чисто поле. Причиной этого стало разрушение резины на одном из шасси самолета, или, как, там это колесо называется. В общем, «боинг» все-таки припарковался в сотне метров от нашего «ила», и его пассажиры чуть ли не хором благодарили бога и мастерство германских пилотов. А затем им и вовсе открылась сногосшибательная новость — вылетев из Гамбурга, они прилетели в другой мир.

Тем временем мы быстро проехали несколько сотен метров родных полян и зарослей кустарника, объехали березовую рощицу, и пересекли границу между двумя ландшафтами. Впереди простиралась примерно стометровая полоса чужого леса, обширный пляж, за которым синело ласковое и теплое море. Почти сразу же нам пришлось спешиться, чтобы заняться поисками пути для нашего «витязя» — чужие деревья росли столь плотно одно к другому, что невозможно было проехать напрямую. И хотя эти поиски отняли у нас совсем немного времени, мы упустили сам момент появления в небе французского «аэробуса». У самолета уже закончилось топливо, заглохли двигатели, и он тихо планировал в сторону спасительного берега.

— Мля! Смотрите! Лайнер падает! — Владислав первым заметил появление «француза». — Мужики, что делать?

— Да, ничего, — с чувством сплюнул Саша Барулин. — Мы тут — всего лишь статисты, ничем не способные ни помочь, ни помешать. Будем смотреть, и все.

И мы смотрели, позабыв и про урчащий за нашими спинами вездеход, и про все остальное. Ибо не каждый день представляется шанс увидеть аварийную посадку на воду современного пассажирского лайнера. И не каждый день удается стать свидетелем настоящего чуда, совершенного пилотами этого лайнера. Действие происходило несколько в стороне от нас, и мы не опасались за свою безопасность.

Подняв тучи брызг, здоровенная махина коснулась водной поверхности, а затем понеслась к берегу, гоня перед собой небольшое цунами. Самолет напоминал взбесившуюся подводную лодку, вдруг решившую выброситься на берег. И он выбросился на берег, со скрежетом обшивки, с хрустом набора корпуса. Словно кит, «аэробус» выскочил на береговую отмель примерно в полукилометре от нас, и замер, слегка приподняв нос.

— Кхм… Костя, Толик, идите, ищите проход для «витязя», — прочистив горло, скомандовал я. — А мы идем к самолету…

Когда мы оказались у «аэробуса», его уже вовсю покидали первые спасшиеся. Одни просто выбирались через аварийные люки на крылья самолета, а затем прыгали в воду, и вплавь добирались до берега. Другие съезжали вниз по надувным трапам, сразу же оказываясь в водной стихии, и также плыли к пляжу. По белоснежному песку бродили несколько человек, первыми преодолевшие вплавь около двух десятков метров до мелководья.

Нас встретили с опаской, косясь на оружие, задавая вопросы на нескольких европейских языках. Затем до пассажиров «Эйр-Франса» дошло, что здешние аборигены ни бум-бум ни а языке Мольера, ни на языке Сервантеса, ни на языке да Винчи. Перешли на язык Байрона, которым немного владели капитаны Барулин и Зеленцов. Руслан отлично знал немецкий, и вскоре над пляжем разносились рубленые фразы на языке Гете и Шиллера. В общем, хоть и с трудом, но нам удалось объяснить спасшимся, что мы не собираемся никого грабить и убивать.

В этот момент показался долгожданный вездеход, и народ стал соображать, что к чему. «Витязь» притормозил, подобрав меня, Николая и Михаила, а затем двинулся к застрявшему на мелководье «аэробусу». Вездеход подошел к самолету, причалив к его крылу, словно заправский буксир. Мы осмотрелись, и поняли, что можно принимать людей прямо с крыла. Навскидку подсчитали, что придется сделать не менее пяти рейсов, чтобы вывести всех. Сделали четыре, т. к. сохранившие силы и умевшие плавать люди добирались до берега самостоятельно. Нам помогали пилоты и экипаж, а также несколько добровольцев из числа пассажиров. Вывезли всех, последним рейсом забрав пару пилотов и двух симпатичных стюардесс.

Пока мы занимались эвакуацией, наше капитанское трио пыталось хоть как-то организовать пассажиров на берегу. Увы, нисколько не преуспев в этом по причине отсутствия синхронного перевода на несколько языков сразу. Парни с трудом «держали оборону» под градом вопросов наших соотечественников, коих набралось около полусотни.

Горячие иностранцы-южане протискивались сквозь плотный круг русскоязычных, почти сразу же упираясь в языковой барьер, не имея ни единого шанса вставить хоть слово. Самые умные и терпеливые пассажиры-иностранцы бросили бесплодные попытки перекричать толпу, и просто сидели на песочке, наслаждаясь самой возможностью вдыхать свежий воздух. Другие просто рассеянно бродили по берегу и мелководью, а несколько женщин уже набрали целые горсти крупного янтаря. В общем, все снимали стресс, как могли.

Международное общение наладилось, когда вездеход завершил свое последний рейс, а сквозь толпу пробилась рыжеволосая девица в промокшем насквозь платье. Марина, как звали эту девушку, не стала дожидаться, когда ее снимут с крыла, и самостоятельно добралась до берега. Она прекрасно говорила на четырех языках, не считая родного русского. К тому же в процессе эвакуации выяснилось, что эмчеэсник Марк отлично владел английским. Это его знание здорово помогло нам, когда мы снимали людей с крыла. Теперь Марк покинул кабину «витязя», чтобы вновь помочь с переводом.

Имея пару хороших переводчиков, мы быстро переговорили с пилотами, выяснив основные моменты из приключений их «аэробуса». Попутно и вкратце обрисовали свою собственную поездку, окружающую нас местность, не стали скрывать, что практически ничего не знаем о новом мире. Летчики с легкостью выдержали шоковый информационный удар, заявив, что после их злоключений им даже сам черт не брат.

Как я и предполагал, самолет А-320 авиакомпании «Эйр-Франс» выполнял рейс в Питер, когда произошло НЕЧТО. Сначала на пару секунд отказали все приборы, а затем выяснилось, что нет ни связи с землей, ни навигации, и вообще, лайнер летел над морем. Море должно было остаться далеко позади, и в первые минуты после катаклизма пилоты едва не сошли с ума. Затем летчики взяли себя в руки, зашарили по эфиру, и — о, чудо! — вышли на связь с «боингом» «Люфтганзы», который находился в аналогичной ситуации. Полет вслепую продолжался, «аэробус» тратил драгоценное топливо, среди пассажиров возникла паника.

И здесь произошло первое чудо: в эфире появился еще чей-то голос, сообщивший, что он идет над землей, и ищет место, где сесть. Это оказался наш «ил», вылетевший из Архангельска. Еще через пять минут русский радист передал, что, похоже, нашел место для посадки. У экипажа «Эйр-Франса» появилась надежда, и они смогли-таки вытащить счастливый билет!

Дело в том, что первый пилот Серж Ориоль начинал свою карьеру во французском военно-морском флоте, летая сначала на «этандарах», а затем и на более современных «рафалях». Выйдя в отставку, Серж так и не смог жить без неба, и нашел себе место в «Эйр-Франс». Второй пилот — Люк Броссьер — также имел армейское прошлое, и даже воевал на «миражах» в Персидском заливе во время первого конфликта с Саддамом. Эти два «милитари», как их прозвали коллеги по цеху, смогли сотворить второе чудо — дотянуть до спасительной суши и благополучно приводнить лайнер. Обошлось без человеческих жертв, синяки, ссадины и прочие бытовые мелочи были не в счет, т. к. по признанию самого же Сержа, он вообще не надеялся остаться в живых.

Тем временем мои капитаны слегка охрипли, пытаясь перекричать толпу, и основная масса народа потихоньку начала волноваться. Поэтому я взобрался на крышу кабины вездехода, а парни буквально закинули туда же взвизгнувшую Марину. Эмчеэсник Марк передал мне мегафон, найденный в кабине все того же «витязя». Следом за мной наверху оказались настоящие герои этого дня — Серж Ориоль и Люк Броссьер. Оба летчика — настоящие офицеры! — очень быстро поняли, что мир изменился кардинально, и теперь помогали мне, как могли.

— Леди и джентльмены! Чтобы предотвратить трату времени с вопросами и ответами, я сейчас расскажу вам все, что произошло с нами! Я расскажу все, что видел, и о чем мне известно на данный момент, — я передал мегафон Марине, и та перевела мои слова на четыре языка. Молодец, девочка. Затем мне вернули мегафон, и я продолжил повествование.

Вероятно, мне можно было и не вещать всей толпе на русском, т. к. среди пассажиров было более четверти русскоязычных, судя по всему, хорошо знающих иностранные языки. Мог бы диктовать вполголоса, а Марина бы в точности перевела мои слова. Но я решил говорить на родном языке, чтобы наши соотечественники быстрее въехали в ситуацию. По большому счету, нам уже было прекрасно ясно, что общемировой катаклизм есть не что иное, как финальная точка в погрязшей в грехах земной цивилизации. В игру под названием жизнь вмешались какие-то действительно высшие силы, и у некоторого числа землян появился шанс начать все сначала.

Мой рассказ с переводом на четыре языка затянулся примерно на час, и пассажиры «аэробуса» постепенно вникали в происшедшее. Как я и предполагал, реакция большинства спасшихся оказалась вполне предсказуема — люди плакали, даже рыдали, многие мрачнели, несколько женщин ударились в истерику. Одна дамочка ринулась, было, утопиться в море, но ей не позволили этого сделать, вытащили из воды.

Я понимал, что в подобном состоянии люди могут натворить глупостей, но заранее решил ничего не утаивать, в т. ч. и своих мыслей и догадок о катаклизме. Поэтому высказал все идеи о происшедшем, которые только пришли мне в голову. Надо сказать, что это подействовало. Очень многие пассажиры рейса «Эйр-Франс» стали постепенно приходить в себя, и задавать вполне конкретные и осмысленные вопросы. Вместо вектора «что стряслось, и кто виноват» в мыслях людей постепенно появилось направление «что делать, чтобы жить дальше».

Здесь очень своевременно подключились Серж и Люк, пилоты «аэробуса», которые плавно перешли к делам практическим. Офицеры четко и ясно обрисовали круг задач, стоящих перед людьми в экстремальных ситуациях, начиная прямо от момента спасения. Летчики буквально излучали спокойствие и уверенность, которые сначала передались остальным членам экипажа, а затем и пассажирам.

Люди зашевелились, и принялись организовываться для спасения багажа, съестных запасов, и прочих материальных ценностей. Какая-то часть пассажиров — в основном женщины — все еще никак не пришли в себя, и их просто отвели в сторонку, посадив на песочек. Пара добровольцев и одна стюардесса остались присматривать за этими людьми, чтобы те не натворили глупостей.

— Марина, а Вы, вообще, кто по специальности? Переводчик? — улучив момент, поинтересовался я профессией рыжеволосой девицы.

— Да, я работаю переводчиком, у меня высшее филологические образование, — ответила Марина, тряхнув мокрыми прядями своих волос. — Возвращалась домой из командировки в Париж, и теперь не знаю, что дальше делать. Дома остались мама, сестра, друзья. Даже не знаю, живы ли они, и есть ли вообще мой дом.

— Будем надеяться, что живы, — как известно, железо надо ковать, пока оно горячо. — Марина, я бы хотел сделать Вам предложение…

— Неужели, руки и сердца? А не рано ли, товарищ Иванников? — стрельнув глазками, рассмеялась девица. — Извините, это все нервы…

— … Два предложения… Второе — чисто деловое: нам в команду срочно нужен свой собственный переводчик. Спокойной жизни не обещаю, а приключений на одно место гарантирую очень много, — не люблю, когда меня подначивают, сразу перевожу разговор на иной уровень. — Первое — почему бы и нет? Предлагаю Вам руку и сердце, а заодно и все остальное, в комплекте. Как, согласны?

— Переводчиком пойду. А насчет первого предложения — прошу дать время подумать, — похоже, Марина сама не ожидала от меня такой прыти на свою шутку, и теперь спешно включила обратный ход.

— Думайте, красавица, но недолго, — чуть улыбнулся я, скосив глаза на весьма ладную фигурку девушки в мокром платье. — Кто знает, что ждет нас за поворотом?

— Володь, хорош барышню охмурять, — захохотал внизу Еремеев. — Давай, слазь с крыши, и Марину свою снимай. Наш «витязь» нужен у самолета, там глубина почти в два метра, и Сержу без машины никак.

Ну, да, пока я делал девушке предложение — или она сама на него напрашивалась — крышу кабины покинули оба пилота, и вместе с наиболее активными пассажирами стали планировать дальнейшие действия. Что и как эвакуировать в первую очередь, что потом, куда складывать, и т. д., и т. п. Вокруг Зеленцова и Барулина вновь образовалось кольцо из наших соотечественников, продолжавших выведывать информацию на родном языке. Владислав отвечал на вопросы, а Саня походу переписывал персональные данные людей в свой блокнот. Молодцы, парни, знают свое дело.

С другой стороны, это как-то неправильно, когда одни работают, а другие языки точат. Вон, Серж и Люк уже человек двадцать мужиков собрали, и в вездеход грузятся. И Толик с Костей в той же команде, готовые спасать из морской воды материальные ценности. А Николай вообще в своей стихии, словно опять попал на границу: сыплет шутками, ободряет, готов лезть хоть к черту на кулички.

— Так, граждане, кто хочет поработать? — произнес я легендарную фразу, подойдя к капитанскому трио. — Что смотрите? Капитализм накрылся медным тазом, и дерьмократия с дармоедством вместе с ним.

— Все верно, Володя, — одобрительно кивнул Владислав. — Давайте, граждане, кто в силах, идемте с нами разгружать самолет. А остальные помогайте здесь, на берегу.

Пара десятков наших соотечественников тотчас признали правоту и справедливость моего предложения. Правда, нашлись и такие, кто скривил рожу, но был вынужден подчиниться воле большинства. Я потихоньку присмотрелся к шестерым, почему-то не внушавшим особого доверия. Ну, да, пара из них, похоже, из бывших «братков», причем явно из низов. Постарели, погрузнели, а ума так и не прибавили. Трое похожи на чинуш разного ранга, или еще каких-то кабинетных лакеев. Последняя — тощая дамочка лет чуть за тридцать — внешне смахивает на фотомодель, а повадками напоминает «бабу Леру»: бухтит много, и не по делу. Ну, заодно и выискивает самого крутого «альфа-самца» в округе, чтобы пристроить свой тощий зад.

Как известно, работа спорится, когда на нее наваливаются всем миром. Вот и разгрузка «аэробуса» пошла полным ходом, когда за дело взялись почти шесть десятков мужчин и несколько женщин. Люк Броссьер и стюардессы указывали, что брать и снимать, а народ это все вытаскивал, складировал на крыле, грузил в вездеход. Отдельная команда во главе с Сержем Ориолем занималась подъемом и эвакуацией багажа, для чего им пришлось вскрыть часть пола в пассажирском отсеке.

Когда мы выгружали первый рейс, на берегу неожиданно появился старший лейтенант Антонов с пятью даниловскими ополченцами, Михаилом Зайченко и с радистом «семьдесят шестого». Оказалось, что пассажиры немецкого «боинга» уже отправлены в поселок, где их планируют разместить в школе и в детсаду, а Федосеев обеспокоен нашим отсутствием. Поэтому глава и послал участкового с небольшим отрядом на разведку к морю, чтобы узнать, куда это мы запропастились.

— Ну, да, рации-то у Федосеева нема, — прокомментировал я нашу же оплошность. — Черт, как-то не подумал второпях… Как, там, с пассажирами «Люфтганзы», все хорошо? Живы?

— Да, живы-здоровы все, что им станется, — пожал плечами Евгений Миронович. — У нас, товарищ майор, иная беда — убийство у нас.

— Убийство? Кто-то из прилетевших сошел с ума, что ли? — нельзя сказать, что я бы удивился такой картине. — Или кто-то из деревенских набедокурил?

— Нет, наши поселковые сидят тихо, — ответил участковый. — Убийство произошло на хуторе фермера Макеева. Кто-то убил его жену и старшую дочку. Сын убежал, но, похоже, так перепугался, что повредился рассудком. Сам Сашка с утра раннего работал в поле, а потом поехал домой, встретил по дороге сынишку… Доехал до дома, а там… В общем, приехал Макеев в Данилово, и рассказал все, что смог…

— Что-то еще, Евгений Маркович? — поинтересовался я, видя, что Антонов чего-то недоговаривает, мнется.

— Место там нехорошее, где живет Саня Макеев, — поежился участковый. — Старое кладбище рядом, и болото недалеко… Старики сказывали, что место то нечистое…

— Кхм… Товарищ старший лейтенант, а про это море старики ничего такого не сказывали? — я отступил, давая Марковичу возможность полюбоваться водной гладью. — Так… От Данилово до дома Макеева сколько будет?

— Верст восемь, не меньше. А до кладбища все одиннадцать будет, — прищурился Антонов. — Товарищ майор, а этот «боинг» без жертв сел, или есть пострадавшие?

— «Аэробус» это, европейского производства, — уточнил я уже не особо существенную деталь авиастроения. — Я и сам до сих пор не верю, что «Эйр-Франс» сел вообще без жертв… Миша, Зайченко, давайте к нам! Познакомлю с коллегами…

Незаменимый «витязь» вновь доставил нас к лайнеру, где я представил французам двух летчиков «ила» — командира корабля Михаила Зайченко, и радиста Сашу Соломатина. Как только Серж с Люком узнали, кто именно стоит перед ними, мгновенно возникло стихийное ликование. Со свойственным французам темпераментом пилоты «Эйр-Франса» объяснили пассажирам, что именно эти русские парни вывели их к земле.

Александра и Михаила сразу же подхватили на руки, стали качать, едва не сбросив в воду. Затем каждый, кто находился поблизости, счел своим долгом пожать руку, или похлопать по плечу русских летчиков. Вызвавшиеся помогать с работами на борту «аэробуса» женщины буквально взасос расцеловали Зайченко и его радиста.

— Во, дают! Обзавидоваться можно! — восхищенно прокомментировал этот момент Еремеев. — А на берегу их ждут еще с полсотни благодарных дамочек!

— Николай, ты знаешь, где хутор фермера Макеева? — поинтересовался я более злободневным вопросом.

— Да, конечно. Был там всего разок, но дорогу помню, — обернулся ко мне мой бывший однополчанин. — А зачем тебе, Володя?

— Убийство у нас. Как раз на том хуторе, — я вкратце поведал Николаю и своим товарищам историю происшествия со слов участкового. — Поэтому надо собираться, и выдвигаться. Вот, думаю, кого здесь оставить?

— Кого, кого, молодых, конечно, — глазом не моргнув, отозвался Руденко. — Здесь надо пахать, а мы, старики, уже не в состоянии таскать разные чемоданы.

Парни заржали над очередным приколом со стороны «старика» и ловеласа Руслана. Я лишь покачал головой, и посмотрел на гору мокрых чемоданов. Не много мы их и натаскались, если честно. Практически всю работу делали сами спасшиеся.

— Хорошо. Вот, ты, Рус, здесь и останешься. Вместе с Костей, Толиком, и Марком, — решил я. — Присматривайте тут, что, и как. Если что, то связь по рации. Надеюсь, они достанут до хутора фермера Макеева.

Затем я переговорил с Сержем и Люком, которые фактически командовали операцией по извлечению материальных ценностей из фюзеляжа «боинга». Объяснил, что с частью людей вынужден покинуть место приводнения, чтобы заняться своей прямой полицейской работой. При этом оставляю пассажирам вездеход с полной командой, обоих русских пилотов, и переводчицу Марину впридачу. Последняя, кстати, после сделанного ей предложения, стала меня немного сторониться. Видимо, испугалась идти работать в одну команду к дюжине брутальных мужиков звероватого вида. Хотя, подозреваю, что парни бы с нее сдували пылинки и на руках носили.

Оказавшись на берегу, я подозвал участкового, и попросил его организовать питание и дальнейшую эвакуацию людей с берега. Антонов ответил, что глава администрации уже извещен обо всех нюансах, и вскоре на берег прибудет необходимая техника. Действительно, вдалеке слышался рев тракторного двигателя, проделывающего проход сквозь чужой лес. Как оказалось, пока мы общались с французами, участковый послал двух ополченцев обратно, чтобы те сначала показали дорогу бульдозеристу, а затем обо всем известили бы Федосеева.

Чтобы вернуться к своим джипам, мы решили немного срезать, пройдя напрямик через чужой и свой лес. Попутно обменялись мнениями обо всем увиденном и происшедшем. Пока шли, я обратил внимание, что и мой тезка-дальнобойщик и Николай как-то незаметно влились в наш коллектив. Даже мой напарник капитан Ковалев перестал коситься в сторону Еремеева, и в голосе Михаила более не чувствуется сарказма, когда он перекидывается парой слов с бывшим пограничником. Соловьев же, вообще, словно всегда работал с нами — мгновенно соображал, и понимал практически с полуслова.

Выйдя к машинам, сообщили бортинженеру «ила» Сапрыкину, что с его товарищами все в порядке, и поехали в Данилово. Проезжая мимо «боинга», помахали руками пилотам «Люфтганзы», с дюжиной мужиков — скорее всего, из пассажиров — разгружавшим багажный отсек самолета. Рядом с лайнером стояли два грузовика, чуть поодаль топтались трое ополченцев с ружьями — охрана, типа.

Заскочили к правлению, я пробился сквозь толпу местных жителей, и коротко известил Федосеева обо всем происшедшем на берегу. Затем заехали в поместье Еремеева, похватали с кухни съестное, которое можно было употребить сухим пайком. Николай раздал ЦУ охраннику, приказав тому использовать в случае надобности навороченный «хаммер» своей уже бывшей подруги. Затем мой бывший сослуживец приволок откуда-то из загашника целых три рации, «моторолы», новенькие, в упаковке.

— Мужики, не ругайте зазря! Старый стал, и совсем забыл про Эн-Зэ, — демонстративно хлопнув себя по лбу, Николай протянул одну рацию Соловьеву. Вторую забрал себе, а последнюю отдал охраннику. Настроили частоту, проверили, поговорив с группой Руденко — есть связь, работает. Сели в джипы, и поехали забирать от родственников фермера Макеева.

И без того сильно возбужденный и убитый горем Макеев успел принять на душу, и оказался никудышным свидетелем. Учитывая его состояние, я бы не рискнул брать у него показания даже в обычной ситуации. В общем, вдребезги пьяный фермер так ничего толком и не смог объяснить, а его сынишка лет восьми смотрел на нас василькового цвета глазами, и молчал. Молчал, никак не реагируя ни мои на вопросы, ни на вопросы своей родной тетки. Да, испугался мальчишка страшно, и боюсь, как бы ни на всю жизнь.

По пути к хутору мы перекусили на ходу, чем бог послал, запив это дело импортной минералкой из буржуйских запасов Еремеева. Николай сидел рядом со мной, показывая дорогу. Пока ехали, мы не заметили ничего примечательного или необычного вокруг разбитого тракторами проселка. Обыкновенный ландшафт северо-запада России, ничем не примечательные пригорки, рощи, поля, кустарник. Все, как всегда… Хотя, нет — в дополнение к родным пернатым появились какие-то ярко раскрашенные пичуги.

По совету Николая остановились у одной из рощиц, не доехав около полукилометра до искомого места. Оставив джипы, изготовили оружие к бою, и двинулись вперед двумя тройками. Я действовал вместе с Ковалевым и моим старым армейским сослуживцем.

Вскоре впереди показались крыши строений — жилого дома, и трех сараев — и мы стали обходить постройки, чтобы зайти с флангов. Используя ландшафт, подобрались практически к самому дому, осмотрелись. Вокруг стояла абсолютная тишина, было даже слышно, как жужжат мухи, пригретые совсем не весенним солнцем.

— Володя, глянь, — прошептал мне на ухо Еремеев, стволом «калаша» указав направление. — Справа, у ворот сарая.

Я присмотрелся: у распахнутых настежь ворот сарая лежала какая-то бурая масса, и над ней вилось целое облако мух. Взяв протянутый Ковалевым бинокль, вновь взглянул в сторону сарая. Оказалось, что мы наблюдали за растерзанной коровьей тушей. Чуть высунувшись из-за угла, принялся рассматривать фасад дома, и заметил чуть приоткрытые входные двери.

— Идем уступом, смотрите за окнами и флангом, — немного поразмышляв, я решил не мудрствовать лукаво, а положиться на детище Михаила Калашникова. В три ствола мы уделали бы любого, кто сунулся супротив.

Как я и предполагал, в нас никто не стрелял, не кидал гранат, и вообще нас никто не видел. Рывком преодолев полтора десятка метров до дверей дома, мы замерли, парни взяли на прицел окна, а я потянул за ручку. Интуиция подсказывала, что нам не стоит ждать растяжек и прочих сюрпризов в стиле духов.

Коридор — или, как иногда говорят в деревне, сени — оказался чист. Заглянув в кухню, увидел лежащее на полу в луже крови тело женщины лет тридцати-сорока. Дальше, в столовой, обнаружилось тело девушки, примерно подросткового возраста, с перекушенной шей и множеством рваных ран на теле. Затем мы осмотрели две спальни и еще одну комнату. Пусто.

— Володя, не стреляйте, мы входим, — чуть слышно прохрипела рация. По характерному оканью я узнал голос капитана Барулина. Двери распахнулись, и в дом ввалилась наша вторая тройка.

— Там, в хлеве, остатки пиршества какого-то крупного зверя, — утирая лоб, произнес Зеленцов. — Сожрал трех свинок, и не подавился, гад.

— А еще и корову задрал, и хозяев заодно прикончил, — добавил я. — На кухне и в зале есть пара характерных отпечатков следа. Я не специалист, но, полагаю, что мы имеем дело с крупным хищником из семейства кошачьих.

— Да, это напоминает след снежного барса, — присев у кровавого отпечатка лапы, Николай зачем-то потрогал отпечаток, понюхал пальцы. — Думаю, это был самец.

— Вроде, там, у хлева были более мелкие отпечатки, — присмотревшись, произнес Владислав. — Саня, иди сюда, глянь.

— Это могла быть пара хищников, например, самец со своей самкой, — предположил Соловьев. — Убили хозяев, а затем слопали хрюшек. Потом ушли своей дорогой.

— А мальчишка как уцелел? — подумав, спросил Еремеев. — Где он был? Когда и как он успел сбежать?

— Думаю, если он сам не расскажет, то мы никогда об этом не узнаем, — заметил Ковалев. — Жаль, что у нас нет служебной собаки.

— Кстати, о псах. Николай, а у хозяев была собака? — поинтересовался я данной деталью.

— Да, не помню я, Володя, — пожал плечами мой бывший однополчанин. — Вроде, был какой-то кабысдох, гавкал на всех приезжих.

— Пойдем, парни, глянем во дворе, — кивнул я на двери. — Клювом не щелкать, варежку не разевать. Смотрим в оба: твари могут быть где-то здесь, поблизости.

Внимательно осмотрев двор, мы быстро нашли за тракторным прицепом собачью будку. Рядом с нею благоухала целая гора, пардон за натуральность, самого обыкновенного дерьма. Судя по всему, кто-то из вольных лесных хищников таким образом выразил свое презрительное отношение к собачьему племени. Поблизости не оказалось ни самого пса, ни его останков. Видимо, перетрусивший собакин сбежал, куда глаза глядят.

— Володя, тут есть следы, две пары. Тянутся в сторону тех кустов, — отойдя чуть в сторону, Зеленцов мигом нашел путь отхода пришлых хищников. — Что делать будем?

— Пройдем… Нет, проедем по следу, если получится, — немного поразмышляв, решил я. — Думаю, зверушки не рискнут связываться с двумя воняющими химией «мерсами». Если нападут — стреляйте сразу, и без команды.

Мы вернулись к оставленным на подъезде к хутору машинам, сели в джипы, и поехали, ориентируясь по хорошо видимым отпечаткам здоровенных кошачьих лап. Вломились в заросли малинника, миновали полуразвалившийся сарай. Раза три пришлось спешиваться, чтобы уточнить направление дальнейшего движения. А потом…

— Вот, тебе, бабушка, и Юрьев день, — пробормотал я, глядя с двухметрового обрыва на абсолютно чужой лес. — Готов биться об заклад, что наши киски пришли отсюда, и сюда же свалили, хорошо закусив сладенькими хрюшками.

— Мужики, да хрен с ними, с хищниками, — полностью убитым голосом произнес мой напарник. — Мы находимся точно к северу от Данилово. Вы понимаете, что это значит?

Риторический вопрос Михаила повис в воздухе. И мне, и остальным парням стало окончательно понятно, что Данилово с его ближайшими окрестностями угодили в совершенно иной мир. В мир, где бродят здоровенные хищные кошаки, и хрен знает, сколько еще опасных зверюшек. В мир, где нам могут встретиться какие-нибудь дикари, неандертальцы, питекантропы, ушастые эльфы с зелеными гоблинами, наконец. И мы оказались один на один с этим незнакомым и пугающим миром.

— Здесь должно было быть старое кладбище, а где-то за ним начиналось болото, — нарушил молчание Еремеев.

— Ладно, парни, хорош раскисать, — я лихорадочно соображал, чем бы занять ребят, чтобы те не гоняли в мозгах дурные мысли. — Пошли-ка, оформим место происшествия, как полагается. И надо бы погибших прибрать, завернуть во что-нибудь, чтобы увезти их тела в Данилово.

— Володь, да ты, чего, всерьез собрался писать протокол? — искренне удивился Зеленцов. — Нафига, а?

— Влад, мы здесь — единственная реальная власть. А если мы власть, то должны следовать определенному установленному порядку. Порядок таков: надо запротоколировать все, что здесь произошло, — ответил я. — Поймите, парни, на нас с вами смотрят все даниловцы, оценивают наши действия, и по ним судят о нас, как о людях.

— Ты прав, Володя. Наступило время, когда каждого оценивают не по пустопорожнему трепу, а по делам его, — поддержал меня Саша Барулин. — На нас действительно все смотрят, и не только даниловцы. Спасшиеся пассажиры скоро придут в себя, и им тож придется решать, каким макаром жить дальше.

— А мы можем организовать разведку местности там? — неожиданно спросил отмалчивавшийся до этого Соловьев, указав стволом «калаша» на чужой лес. — Да, да, там, за границей «нашей» земли.

— Наверное, можем, — неуверенно предположил я. — У нас есть вездеход…

— Молоток, Вовка, возьмем «витязя», и сгоняем на нем «за ленточку»! — Николай, похоже, готов был запрыгать от радости от столь неожиданной идеи. — Володя, парни, мы должны, ну, просто обязаны сходить в рейд по тому лесу. Надо хотя бы узнать, каких еще тигров нам ждать в гости…

— Хм… Проще убрать с шоссе немецкий «боинг», и провести воздушную разведку с борта нашего «ила», — заметил Ковалев. — Уверен, что увидим и узнаем столько, что мало нам не покажется.

— Миша, ты гений, — искренне обрадовался я. Обрадовался не только самой идее, но и тому, что мой напарник взял себя в руки. — Зайченко говорил, что у них в баках осталось примерно половина запасов керосина.

— Погодь, капитан, а как ты столкнешь «немца» с трассы? — очень удивленным тоном спросил Еремеев.

— А нафига его вообще куда-то сталкивать? Надо всего лишь развернуть «боинг» на месте, а затем отбуксировать его к противоположному краю шоссе, — пожал плечами мой напарник. — Думаю, что трактора в поселке найдутся, да и Владимир может отцепить свой холодильник.

Таким образом, перед нами забрезжила ближайшая тактическая задача. Мои опера заметно приободрились, на их лицах появились пока еще немного кисловатые улыбки. Что же, мужики по натуре своей так устроены, что не усидят на месте, если придумают, как им заглянуть за горизонт. Хотя бы за ближайший.

Мы возвратились на хутор, нашли в багажнике моего джипа стопку бумаги, и занялись протоколированием трагедии. Переснимали на два «айфона» все, что смогли, с разных ракурсов. Пошуровав по дому и по сараям, парни нашли приличный кусок брезента, разрезали его, упаковали тела погибших.

Затем попытались связаться по рации с группой Руденко и с усадьбой Еремеева. Первая попытка оказалась неудачной, видимо, мы вышли из зоны действия своих раций. Тогда Михаил предложил отъехать на пару километров в сторону Данилово, найти холмик повыше, и попробовать еще раз выйти на связь. Так и поступили, отправив в вояж на моем «мерсе» Соловьева на пару с самим инициатором идеи.

Спустя примерно минут сорок пять «связисты» возвратились с весточкой от наших товарищей. Оказалось, что группа Руденко завершила операцию по помощи французам, и поступила в распоряжение главы администрации. Руслан организовал по рации разговор с главой, и Федосеев пообещал, что скоро вышлет грузовик с ополченцами, чтобы забрать тела погибших. А нас попросил заглянуть в Замятино, чтобы защитить тамошних обитателей от возможного нападения чужих хищников.

Действительно, через какой-то час послышался рокот мотора, и на хутор прибыл грузовик с четырьмя вооруженными дядьками в кузове. Пятый — водитель — не имел никакого оружия, кроме топора под сиденьем. Глянули мы на стволы сельчан, и покачали головами. Никто не спорит, что, к примеру, «сайга» хороша против хищников наподобие волков и медведей. Наших, земных волков и медведей. А можно ли из нее подстрелить шустрого тигрика размером с лошадь? Может, и можно, но, лично я считаю, что для такого зверя лучше припасти пулемет. Либо что-то реально солидное и дальнобойное, крупнокалиберную винтовку, например.

Приехавшие мужики были вооружены двумя карабинами «сайга» и парой гладкоствольных ружей, годных, скорее, для охоты на уток, чем на кого-то более серьезного. Мы разговорились с ополченцами, пока совместно грузили тела, выяснив, что участковому удалось мобилизовать всего лишь двадцать два человека добровольцев, которые имели собственное оружие. Причем, пятеро из этих рекрутов пришли с нелегалом, поверив, что мир изменился, и менты никого не тронут. Ну, плюс еще три наших «ксюхи», и три «помпы» в подарок от Еремеева — еще шесть стволов, которые Антонов выдал надежным людям. Кроме этого, два старика совсем уж непризывного возраста пожертвовали односельчанам пару столь же древних дробовиков. Итого, даниловское ополчение насчитывало три десятка бойцов. Негусто. Да и с боекомплектом, похоже, ожидался серьезный напряг.

Мы покинули злополучный хутор следом за грузовиком, какое-то время ехали вместе с ним в одном направлении, а затем свернули на другой проселок. Николай уверял, что по этой дороге мы быстро приедем в Замятино. А заодно посетим по пути одну из заброшенных деревенек, от которой остались лишь жалкие развалины.

Проехав километра полтора по лесной дорожке, увидели впереди покосившиеся бревенчатые стены скособоченной избы, без окон, без дверей. Рядом стоял сарай с рухнувшей крышей. Затем проехали мимо еще пяти похожих домишек, которые выглядели аналогичным образом, что и первая хата.

Вокруг буквально ощущалась аура обветшания и обреченности, характерная для подобных развалин. Оставленные людьми огороды давным-давно заросли высокой травой, среди которой возвышались молодые деревца. Вокруг ни души. Лишь щебетали различные лесные птицы, и к их хору периодически подключалась вездесущая кукушка.

Прокатившись по малоиспользуемому проселку еще где-то с километр, мы вновь повернули, миновали недавно вспаханное поле, и наконец-то попали в обитаемый мир. Сначала нас облаял какой-то барбос, храбро выскочивший из-за покосившегося забора. На зов бдительного четвероногого сторожа появились еще две псины — типичные дворняги смешанных кровей, образовав вокруг машин настоящий гавкающий эскорт. Наконец, у ворот третьего по счету дома мы повстречали пару старушек, о чем-то эмоционально беседующих меж собой. Те мигом примолкли, разглядывая вылезающих из джипов вооруженных незнакомцев.

— Давыдовна, глянь-ка, да это же сам Еремеев! — всплеснув руками, охнула одна из пенсионерок. — Николай Павлович!!! Николай Павлович! Это что же это такое деется?! Когда наша полиция слона поймает?

Не успели мои опера и глазом моргнуть, как обе бабульки подскочили к машинам, засыпав нас кучей вопросов. Поначалу мне показалось, что здесь уже каким-то образом прознали о глобальных переменах, случившихся в мире. Я особо не удивился тому, что пенсионерки узнали Еремеева, т. к. его физиономию частенько могли видеть в том же самом Данилово.

— Эээ… Здравствуйте, женщины, — а Николай, похоже, чуть смутился, не зная, как общаться с людьми данной возрастной категории. Скажешь им правду, глядишь, а старушенция, вдруг, хлоп, и в обморок свалится. А то и вообще, отдаст богу душу, не дай бог. — А что у вас здесь случилось-то, расскажите?

— Ох, случилось, и такое случилось, Николай Павлович, что ни за что не поверите, — перекрестясь, запричитала одна из бабушек. — Нашей-то Марья Степановны дом, почитай, на краю леса стоит. Всякое бывало, иногда к Степановне и кабаны зимой во двор забегали, и лисы курей таскали… Так никогда же никаких слонов не бывало, по телевизору сказывали, что не водятся они у нас… А тут, сегодня, Марья Степановна утречком во двор вышла, а за забором стоит слонище, и на нее зенки-то свои вылупил… Степановна как заорет — а голос-то у нее звонок был по молодости — что вся деревня, почитай, переполошилась… А слон тот как бросился обратно в лес, что его и след простыл… Телефон-то, Николай Павлович, не работает, электричества нет, вот, и не знаем, кому сообщить о зверюге. Видать, из зоопарка сбежал, окаянный, или из цирка какого-нибудь.

Из несколько сбивчивого рассказа Татьяны Петровны удалось выяснить, что упомянутая Марья Степановна жива, отделавшись сильным испугом. Кроме самой Марьи Степановны никто не видел убежавшего в лес слона, но на опушке леса животное оставило следы своих огромных ног. Мужиков, а уж тем более, охотников, в деревеньке практически не было. Ну, не считать же мужиком вечно пьяного в хлам сына тетки Андрея Петренко, который и на сей раз дрых в доме матери, начав отмечать Первомай еще дня два назад.

В общем, на момент нашего приезда основная масса бабулек дислоцировалась у хаты Степановны, обсуждая событие года — появление африканского зверя в типично российской деревеньке. Думаю, что даже приезд президента не вызвал бы у старушек подобного ажиотажа, кроме того, поначалу пенсионерки позабыли нам рассказать, что и у них произошли чудеса с колодцами.

— Ну, что, товарищи полицейские, давайте, глянем, что за слоны такие пугают наших пенсионерок, — сдерживая улыбку, произнес я. — Поехали на околицу.

— Да, да, товарищ майор, едем, — с заметным облегчением отозвался мой бывший однополчанин. — До свидания, бабушки… Ёшкин кот, все уши прожужжали…

— А ты чего думал? Бабульки — они такие, — засмеялся я. — Готовься к повторению приема.

Как в воду глядел. Подъехав к дому ставшей местной знаменитостью Марьи Степановны, мы попали в окружение десятка пенсионерок, которые наперебой принялись красочно расписывать события этого утра. Еремеева вновь моментально узнали, и ему пришлось выслушивать совсем уж фантастические подробности о похождениях слонюги в Замятино, и отвечать на вопросы обо всем и вся. Взвалив на Николая работу по общению с населением — как-никак, местный житель — мы пошли смотреть на следы того, кто напугал старушек.

— Ну, кто-нибудь из вас разбирается в слонах? — полюбовавшись на отпечатки чьих-то круглых ног, я перевел взгляд на своих оперов. — Слоноводы у нас имеются?

— Угу, каждый десятый — потомственный слоновод, млин, — буркнул в ответ Ковалев. — Вон, «Ерема» идет, спроси его, может, он куда-нибудь в Африку на сафари ездил.

— Не был я на сафари, — отрицательно покачал головой Николай. — Хотя, звали не раз.

— Ладно, Африка сама в гости к нам пришла, парни, — произнес Зеленцов, указывая на сломанные ветки кустарника и примятую траву. — Володя, столь крупные «тазики» никак не спрячешь — отпечатки должны быть очень отчетливы на любой почве. В общем, надо идти по следу, глянуть, что, и как.

— Согласен, — кивнул я. — Давайте, мужики, очень аккуратно и не спеша…

Мы тихонько двинулись в лес, таясь за деревьями, прислушиваясь к пению птиц, и присматриваясь к любой тени. Автоматы держали наготове, надеясь, в случае, чего, быстренько нафаршировать свинцом любую зверушку. Лишь бы у той зверушки не было панциря, или еще какой-нибудь продвинутой природной защиты. Кто знает, что за фауна здесь водится?

Именуемое «слоном» неизвестное животное ломилось сквозь лес, словно заправский танк, и оставило за собой отлично видимую тропу. Держась этой тропы, мы прошли что-то около сотни метров, и вскоре заметили просветы между деревьями. Прошли еще метров двести, и вышли к очередной границе двух миров. Здесь оказалось все, то же самое, что и во всех остальных подобных точках — «наш» ландшафт чуть возвышался над чужеродным редколесьем. Немного, всего лишь на какой-нибудь метр, но возвышался.

— На лесостепь похоже, — прошептал мой напарник. — Трава и деревья сильно смахивают на те, что растут в Африке.

— А ты откуда это знаешь, а? — также шепотом поинтересовался я. — В Африке побывал?

— По телеку видел, — отозвался Михаил. — Передача была, про Серенгети, что ли.

— Тсс… Тихо, — приложил палец к губам Саша Барулин. — Там, на два часа, где кустарник шевелится…

Мы замолчали, залегли, и принялись тихонько наблюдать за указанным ориентиром. Спустя какое-то время кустарник зашевелился, и из зарослей показался… мамонт. Самый натуральный, покрытый серо-зеленой шерстью, с огромными бивнями и ушами. Постояв секунд десять, принюхавшись к запахам, животное неторопливо двинулось в сторону соседних зарослей. Следом за первым мамонтом на поляне появился второй, а за ним последовал третий, четвертый… Семейка из шести шерстистых слонов — все-таки не тянули они на мамонтов с рыжей шерстью — принялась объедать свежий кустарник, не обращая на нас никакого внимания.

— Никого не боятся, — прошептал Николай. — Видимо, у них здесь нет никаких естественных врагов.

— Скорее всего, они просто не знакомы с главным хищником всех миров — с человеком, — усмехнулся я. — Ладно, народ, поглазели на чудо, и хватит. Двигаем обратно в Замятино, и думаем, что делать с таким соседством.

Возвратясь к дому Марьи Степановны, мы вновь пересеклись со всем населением деревушки — со всеми тринадцатью старушенциями. Решив, что пенсионерок нельзя дальше держать в неведении, я попросил принести мне валерьянки. Бабульки удивились, но быстро выполнили мою просьбу.

Следующая моя просьба взволновала старушек, вызвав множество предположений и домыслов. В общем, подождав, пока каждая из женщин примет небольшую дозу успокоительного, я рассказал о происшедшем в мире катаклизме. Валерьянка, увы, помогла не очень — сразу у четырех пенсионерок случились сердечные приступы. Поэтому мы решили задержаться в Замятино, чтобы не оставлять бабушек наедине с неприятными новостями и дикой фауной нового мира. Для одного дня похорон хватало, и хватало с лихвой.

Сообщив через Руденко Федосееву о своих планах, попросили того организовать медицинскую помощь и подумать об охране жителей. Глава пообещал вскорости решить проблему, в свою очередь, попросив нас осмотреть пустующие хаты на предмет поселения в них новых жильцов. Я согласился, решив, что заодно мы изучим подходы к деревушке, чтобы наметить какие-нибудь планы по ограничению доступа чужой живности к домам жителей. Затем Руслан сообщил, что Антонов уже нашел доктора среди пассажиров «боинга», а «крузак» готов к ралли-рейду по любым ландшафтам.

— Хорошо, Рус, возьми проводника, и выезжайте, — немного подумав, решил я. — И еще — оставь пару раций участковому и Федосееву, чтобы у нас была связь с Данилово.

— Сделаю, шеф. Скоро увидимся, — голосом Руденко прохрипела в ответ «моторола».

— Так, парни, давайте-ка в темпе разберемся с жилплощадью, а потом посмотрим, что, там, и как с подходами со стороны леса, — быстренько очертив фронт задач, я посмотрел на лица своих подчиненных. — Сначала поговорим с бабульками, может, кто-то из них возьмет постояльцев в свои хаты.

В общем, когда через полчаса в Замятино приехал доктор, мы уже знали, что в селе пустуют девять домов, а каждая из пенсионерок согласилась приютить кого-нибудь из пассажиров. Состояние некоторых из строений оставляло желать лучшего, но, учитывая наличие инструментов и крепких мужских рук, эти проблемы можно было решить за недельку-другую. Я подозревал на основании ранее виденого, что мы попали в мир с более мягким климатом, где зимой не бывает тридцатиградусных морозов. Поэтому меня не пугало аварийное состояние пары-тройки печей в пустующих избах.

Приехавший с Русланом доктор оказался симпатичной брюнеткой небольшого роста с красивым лицом типично восточного типа. Как оказалось, Диана — так звали докторшу — являлась высококлассным пластическим хирургом, и возвращалась домой с какого-то берлинского семинара по вопросам коррекций женских прелестей. Вместо Питера пластический хирург в дорогущем брючном костюме и в туфлях на высоких каблуках очутилась в каком-то Данилово, да еще и в совершенно другом мире. Впрочем, держалась Диана молодцом — не плакала, не паниковала, и еще в самолете помогла экипажу успокоить пару истеричек. Затем миниатюрная казашка попалась на глаза обвешанному оружием бравому капитану полиции, и как я понял, Руденко не собирался упускать из виду такую женщину.

Поначалу я предположил, что пластический хирург на шпильках ни черта не понимает во всей остальной медицине, и от нее не будет никакого толку. Однако оказался неправ. Диана с отличием закончила медицинский институт, обладала хорошей памятью, и умела располагать к себе людей. К сожалению, возможности доктора оказались сильно стесненными в плане лекарственных препаратов, поэтому я надеялся больше на милость Всевышнего, чем на дамочку в брючном костюме.

Оставив Диану творить чудеса, мы занялись подходами к деревне. Обошли и объехали околицы села и его ближайшие окрестности, наметили пару мест для охотничьей засады. По большому счету, из-за особенностей расположения, Замятино следовало бы отгородить от остального мира несколькими рядами колючей проволоки и выставить на «слоноопасных» направлениях минные поля. По образцу тех, что мы ставили на душманских тропах через границу в Таджикистане.

Увы, все вновь упиралось в наши весьма скудные ресурсы, поэтому я ограничился составлением плана инженерных заграждений из подручных материалов — елей и сосен, что вплотную росли на околице. По моим прикидкам, весь близлежащий лес можно было смело вырубать метров на сто в сторону чужой земли. Это позволило бы создать хорошо просматриваемую и простреливаемую буферную зону между домами и дикой живностью.

— Николай Павлович, товарищи полицейские, милые, сходите с нами к Никифоровне, — обратилась к нам все та же говорливая Татьяна Петровна, когда мы возвратились обратно в село. — Вера, ну, чего, стоишь, и молчишь? Говори Николай Павловичу и товарищам из полиции то, о чем только что рассказала мне.

— Ох, простите меня, дуру, старую, но как отец — царствие ему небесное — повелел молчать, так и молчала всю жизнь, — быстро-быстро перекрестилась небольшого роста бабулька лет восьмидесяти. — Видать, пришло время раскрыть тайну… Отец-то мой в партизанах был, почитай три года по лесам прятался, немчуру бил. А как прогнали германца, припрятал он кое-какое оружие… Знал, что незаконно это, но припрятал… Сам он молчал всю жизнь, и мы с сестрой молчали. Почитай, забыли про то, что отец на чердаке прятал… Заберите вы, товарищи, те ящики, что на чердаке стоят, одной мне их не вытащить — уж больно они тяжкие…

— Погодите, эээ… Вера Никифоровна, у Вас в доме есть оружие? — честно говоря, поначалу я не поверил своим ушам. Парни, фигурально выражаясь, пооткрывали от удивления свои рты. — Сохранившееся еще со времен войны, так?

— Так, сынок, так, в ящиках оно, — кивнула в ответ бабулька. — Отец, пока живой был, ходил, сохранял и оберегал те ружья от ржавчины… А я уже, почитай, лет десять, как на чердак не лазила. Незачем оно мне, сынок, оружие то… Думала, как умру, так и унесу с собой тайну в могилу-то… Ан, нет, не судьба, видать… Посему, забирайте, сынки, те ящики, вдруг они вам на что сгодятся…

— Вот, те, на, прямо триллер какой-то, — покачал головой Еремеев. — Вера Никифоровна, выходит, никто не знал про вашу тайну? Ни участковый, ни соседи, ни Ваши дети?

— А на что им, Николай Павлович, знать было? — старушка укоризненно посмотрела на Николая. — То моя тайна, отца моего, да сестры Глафиры, что померла года три назад… Никому и не надо было ничего знать, я даже мужу своему ничего не сказала.

— Думаю, что ничего хорошего от тех стволов не осталось, — скептически заметил Ковалев. — С войны столько лет прошло, да и условия хранения, скорее всего, подкачали. Ржавчина, разложение пороха…

— Чего гадать, Миша? Сходим, и посмотрим на месте, — я в задумчивости поскреб подбородок. — Да, много тайн хранит земля русская, много…

Спустя какое-то время мы поднялись на чердак в одной из хат, и, следуя указаниям Веры Никифоровны, осторожно выволокли из хитроумно устроенного тайника два тяжелых ящика с еле заметными надписями по-немецки. Тайник, надо сказать, был устроен весьма грамотно с точки зрения долговременного хранения — я никогда не видел ничего подобного. Как говорится: век живи, век учись. Оба ящика потемнели от времени, но оказались крепкими, очень качественными, как говорят, добротными. Судя по всему, отец Веры Никифоровны выбрал наилучший упаковочный материал из того, что производил Третий Рейх, и что оставили немцы при отступлении.

Повозившись немного с узким лазом, мы спустили оба ящика с чердака, и вынесли их во двор. Не мудрствуя лукаво, попросили у хозяйки топор, и вскрыли нашу находку. Внутри одного из ящиков оказался второй, опять-таки, с маркировкой фашистской Германии. В другом же ящике наш ожидал сюрприз…

— Етижи-пассатижи, «машиненгевер», — едва глянув на содержимое, протянул Зеленцов. — Дорогая передача, я фигею, не иначе.

— Да, это самая настоящая «швейная машинка Гитлера», — кивнул мой напарник. — На вид, сохранился неплохо. Ржавчина чуть видна… Но, состояние однозначно намного лучше, чем у копаных стволов.

— А это, как я понимаю, «маузеровские» карабины, да? — Николай запустил руки в ящик и вытащил из него немецкую винтовку. — Надо, же, в стволе затычка… Похоже, маслом залито было…

— Ой, сынки, отец мой, пока живой был, все время керосин да масло изводил на енти самые ружья, — вздохнула Вера Никифоровна. — До самой своей смерти на чердак лазил.

— Так-так-так… Если эти штуковины постоянно смазывали и чистили, то есть шанс, что и пулемет будет в рабочем состоянии, — вытащив из ящика козырной девайс, Руслан выдернул из ствола ветошь. — Черт, а как его разбирать-то?

— Дай-ка, сюда, капитан, — протянув руку, попросил Соловьев. — В Афгане нам попадались и китайские копии нашего оружия, и добротные бельгийские и американские аппараты… А это их прямой предок, созданный почти сотню лет назад…

Немного повертев пулемет в руках, бывший десантник присел, и сноровисто разобрал МГ, разложив составные части на крышке ящика. Мы сгрудились вокруг нашего товарища, глядя, как Владимир осматривает и протирает каждую железячку, пытаясь выяснить степень сохранности всех деталей. Минут пять спустя Соловьев распрямился, чуть улыбаясь, нашел взглядом хозяйку клада.

— Ваш папа, Вера Никифоровна, был настоящим русским солдатом, — произнес мой тезка. — Земной поклон ему и Вам за воистину бесценный подарок в это трудное время.

Владимир поклонился бабульке в пояс, та, не удержавшись, пролила слезу. Татьяна Петровна сунула старушке платок, да и сама украдкой протерла глаза. Да, нелегко сейчас этим женщинам, ой, как, нелегко. Как и мы, тертые жизнью крепкие мужики, они мгновенно потеряли всех своих близких, и в округе нет никого, кто бы их защитил от опасностей. Но, у нас, мужиков, есть хотя бы оружие, по три ствола на брата, плюс уверенность в своих силах, и плечо товарища рядом. А кто есть у них, у одиноких бабушек из Замятино?

— Патроны, по идее, должны быть годными для стрельбы, — открыв тот самый ящик в ящике, Саня Барулин распаковал одну из коробок, потом разорвал пачку. — Да тут промасленный пергамент, что ли…

— Надо будет отстрелять десяток-другой, проверить, — рассматривая маркировку патронов, произнес Зеленцов. — «Маузеровский», как раз для пулемета и карабинов… Сколько их здесь, Саша?

— Навскидку, не меньше тысячи, — оценивающе прищурился капитан. — Да, тысяча точно будет… Эм-Гэ, два карабина, Бэ-Ка, и четыре ленты на пятьдесят патронов каждая… Живем, парни.

— Так, товарищи, давайте, подгоняйте машины, и забирайте ящики, — взглянув на часы, я поторопил своих оперов. — Ну, Вера Никифоровна, Вы действительно сделали нам царский подарок. Обещаю, что с этим подарком мы защитим вас и от любых слонов, и от каких угодно хищников. Спасибо Вам огромное, от всей души спасибо.

Бабулька расплакалась, Татьяна Петровна принялась ее утешать, и мы вновь прибегли к помощи настойки из валерьяны. Видя состояние пожилой женщины, я попросил Руслана привезти докторшу — пусть Диана побудет какое-то время со старушкой, поработает психотерапевтом, что ли.

— Володя, а есть ли смысл тащить нашу находку в Данилово? — обратился ко мне Ковалев. — Если пулемет в рабочем состоянии, то его надо оставлять здесь, где бродит всякое зверье. Может, калибром Эм-Гэ и не вышел, но со скорострельностью-то у него — просто зашибись. Любого мамонта пополам разрежет, а тигра вообще на куски порвет.

— Читаешь мои мысли, Миша, — улыбнулся я. — Ну, для начала оружие надо почистить, опробовать патроны, убедиться, что все в порядке. А потом… Придется делить команду на две части: нужны сам пулеметчик, его помощник, плюс еще пару бойцов для прикрытия.

— Почистить стволы и перебрать Бэ-Ка — дело недолгое, — усмехнулся Михаил. — Оружейного масла, поди, у тебя в джипе припасена целая канистра, да?

— Да, в пятилитровом бачке из-под какого-то технического, — кивнул я. — Бачок неполный, там литра четыре, четыре с половиной… Хорошо, для начала нам надо выбрать домик для дислокации будущего гарнизона села Замятино.

— Ага, еще и флаг вывесить, и табличку на дверях прибить, — отозвался мой напарник. — Рус едет. Хватайте, парни, ящики, тащим к тачкам.

Вновь переговорив с местными бабушками и покумекав над свеженарисованным планом деревушки, мы приняли решение устроить базу гарнизона в соседнем от хаты Веры Никифоровны доме. Этот дом, точнее, обнесенный забором двор стоял на некотором возвышении над остальными постройками в Замятино. В дополнение к самому дому и хлеву для скота во дворе имелся добротный сарай для техники. Как выяснилось, этот сарай в свое время построил муж хозяйки, имевший трактор, и работавший механизатором. Супруг умер лет пять назад, и с тех пор сарай иногда использовали дальние родственники хозяйки из Данилово. В общем, в сарае свободно помещалось сразу два джипа, а само расположение двора позволяло нам буквально за минуту домчаться до любой околицы деревеньки.

Хозяйку дома звали Натальей Ивановной, я дал бы ей навскидку лет шестьдесят, не более. Как говорится, дама была в теле, что не мешало ее развить кипучую деятельность, как только мы договорились о постое. Наталья Ивановна безапелляционно заявила, что от нее никто не уйдет голодным, и тотчас принялась за готовку. Решив, что хозяйке надо бы немного подсобить, мы бросили жребий, и Зеленцов отправился на кухню чистить картошку и резать лук. Остальные занялись более грязным делом — чисткой оружия.

Где-то через полчасика на связь вышел Антонов, сообщив нам, что глава организовал команду ополченцев, которая выдвигается в Замятино. Еще две подобные группы Федосеев планировал направить в близлежащие фермерские хозяйства, чтобы не повторилась трагедия, подобная той, что произошла на хуторе Макеева. В состав команд входили все местные охотники, вооруженные более-менее нормальными ружьями и карабинами.

В свою очередь, я проинформировал участкового, что намерен временно оставить в деревне несколько своих парней. Сообщил, где мы дислоцируемся, и что надо бы сделать для безопасности жителей Замятино. Антонов вздохнул, пообещав что-нибудь предпринять в ближайшем будущем. Мне подумалось, что и участковый и вся администрация по уши увязли в проблемах размещения и обеспечения более четырехсот человек, что свалились на голову даниловцам почти в прямом смысле этого слова.

Обедали за накрытым во дворе столом, наскоро сооруженным из потемневших досок. Хлебосольная хозяйка хлопотала вокруг нас, всячески расхваливая таланты и способности докторши, сидевшей на почетном месте — в хорошем кожаном кресле, которое мы выволокли из дома специально для казашки. Диана смиренно принимала похвалу на свою голову, иногда кивая и уточняя некоторые моменты. Видимо, пластический хирург не впервой оказывался в ситуации, когда ее превозносили до небес.

Как бы мимоходом Диана сообщила, что ей придется задержаться в Замятино на пару дней — состояние некоторых из пациенток внушало некоторое беспокойство, и им требовалось наблюдение врача. Мне понравился такой подход докторши к своему делу, и я решил в перспективе заполучить ее в нашу команду. Затем Диана пожаловалась, что ей трудно ходить по рыхлой земле в туфельках на высоком каблуке, и попросила нас придумать что-нибудь для ее миниатюрных ножек.

— Как только приедем в Данилово, я посмотрю у себя в шкафах, — уточнив у доктора размер обуви, пообещал Еремеев. — Нового, извините, не обещаю, все ношеное.

— А пока, Дианочка, мы будем носить Вас на руках, если не возражаете, — как бы, между прочим, произнес Руденко.

Докторша слегка порозовела щечками, стрельнув глазками в капитана, а мы с Ковалевым переглянулись. Решение напрашивалось само собой, нам оставалось лишь подобрать третьего бойца в группу.

— Тезка, придется тебе переквалифицироваться обратно в свою армейскую специальность, — намекнул я Соловьеву. — Ты единственный из нас, кто хорошо знаком с этим «машиненгевером».

— Я уже догадался, — энергично работая челюстями, кивнул бывший десантник. — Сейчас пообедаем, набьем ленту, и отстреляем десяток-другой патронов. Думаю, эта фрицевская машинка нас не подведет.

— Заодно надо и карабины опробовать, — предложил Барулин. — Хотя бы по пять патронов на каждый.

— Добро, прокатимся до Марьи Степановны, попугаем здешних мамонтов, — решил я.

Откомандированные Федосеевым охотники нашли нас у забора звонкоголосой Марьи Степановны, где мы отстреливали немецкие патроны. Удивительно, но из выделенной для пробы полусотни патронов произошла лишь одна осечка. «Машиненгевер» работал, как часы, да и к почти черным от времени карабинам не возникло никаких претензий. Мы вновь вознесли благодарности в адрес отца Веры Никифоровны, бившим фашистов, и не побоявшимся положить с прибором на родную власть и советское законодательство.

— Ого, откуда это у вас? — первым делом спросил нас лысоватый дядька лет пятидесяти пяти. — Это же немецкий, да?

— Бог послал, — улыбаясь, скромно ответил Руденко. — Бог, как известно, любит пехоту, а подарки дарит всегда ментам. Не спрашивай, почему. Этого никто не знает.

Мы засмеялись шутке Руслана, и быстро перезнакомились с вновь прибывшими. Итак, глава отрядил в Замятино пару настоящих охотников, вооруженных карабинами «вепрь», и пару ополченцев с двумя гладкоствольными «сайгами». Этим небольшим отрядом командовал Семен Семеныч — тот самый лысоватый дядька, которого сразу же заинтересовал фрицевский пулемет.

Бывший военный, уволившийся из армии по состоянию здоровья, Семен Семеныч хорошо знал местную округу, часто охотился на кабанов, зимой занимался отстрелом волков. Команду подобрал сам, уломав Антонова отдать его отряду личную собственность участкового — «вепря». Сейчас, увидев наше богатство, охотник загорелся, и стал выпрашивать хотя бы один немецкий карабин.

— Семен Семеныч, забирай оба, — переглянувшись с парнями, я решил сделать широкий жест. — Мы как-то к пистолетам и автоматам привычнее.

Радости охотника не было предела. Он быстро перетасовал вооружение своего отряда, заграбастав себе один из «маузеров». Еще больше Семен Семеныч обрадовался, когда узнал, что мы оставляем в селе джип и тройку бойцов с пулеметом. Теперь гарнизон имел две машины — даниловцы приехали на УАЗике — и мог отразить нашествие хоть целой армии местных слонов.

— Владимир Иванович, вот эту «сайгу» ты отдай Андрюхе Петренко, или его водителю, — Семен Семеныч протянул мне одно из ружей. — Он у тетки своей должен быть, на грузовике приехал. Есть у меня такая чуйка, что нельзя нынче без оружия по округе шастать.

— Петренко здесь? — удивился Николай. — А чего это Федосеев нам ничего не сказал?

— Ай, запыхался Роман Георгиевич с делами, не приведи господь, — махнул рукой охотник. — Шутка ли: почти полтыщи душ расселить, накормить, да еще и растолковать иностранцам, что, и как. Да они же сортира деревенского никогда не видели!

Мы откровенно заржали, представляя реакцию рафинированных француженок на местные удобства. Хотя, человек приспосабливается очень быстро — уже завтра дамы и господа перестанут морщить носики, посещая деревенские места общего пользования.

— В общем, я слышал, что иностранцев поначалу хотели поселить в школе и детском саду, а наших — их с пару сотен будет — распихать по избам, — продолжал рассказывать Семен Семеныч. — Да, только среди наших нашлись депутаты, или, еще, там, какие-то большие шишки, и вот они были дико недовольны тем, куда их хотели определить на постой. Федосееву пришлось пойти на попятную, и отдать господам депутатам целый детсад.

— Да, весело стало в Данилово, — покачал головой Еремеев. — Как бы и на нашу базу кто-нибудь не позарился.

— У тебя же там охранник, Володька, кажется, — припомнил я, про себя отметив, что мой бывший однополчанин уже практически полностью ассоциирует себя со всем коллективом. — Выйди на связь, поговори с ним. Черт с ним, с ресурсом, как-нибудь зарядим от аккумуляторов джипов.

Озадаченный Николай отошел в сторону, чтобы переговорить по рации с оставленным на базе охранником, а мы решили просветить даниловских охотников насчет чужой фауны. Рассказали все, о чем знали, без утайки. Выслушав о наших приключениях, Семен Семеныч покачал головой, и искренне поблагодарил за информацию.

Как оказалось, на фоне глобальных перемен трагедия фермера Макеева как-то незаметно отошла на второй план, и никто из охотников толком и не знал, с чем можно столкнуться на границах своей и чужой земли. Побывавшие на хуторе Макеева мужики не рассказали ничего конкретного, т. к. сами не владели полнотой информации. Ну, да, в дом фермера они не заходили, забрали тела, и до свидания. А мамонтов видели только мы с Марьей Степановной, и никто больше.

Подошел Еремеев, кратко пересказал доклад Володьки: на базе все в порядке, а в магазин попытались проникнуть бывшие пассажиры «боинга», наши же соотечественники. Хотели купить (или достать) спиртного, чтобы снять стресс, но обломались по-полной. Антонов уже был в курсе происходящего, сам побывал на месте, усилив охрану стратегического объекта еще тремя вооруженными ополченцами.

— Зная наших, можно предположить, что все еще впереди, — добавил Николай в конце своего рассказа. — Если народ, не дай бог, раздобудет самогона, то впереди нас ждет веселая ночка.

— Нет, не ждет, если мы предпримем превентивные меры, — возразил я, поворачиваясь к охотникам. — Мужики, мы рассказали вам все по максимуму. Взамен хотелось бы также кое-чего узнать, уточнить детали.

Спустя примерно четверть часа мы знали, кто и где в Данилово гонит самогон, сколько стоит литр первача, и многое другое. Семен Семеныч признался, что он и сам иногда балуется для собственных нужд, но не в перебор, и не для торговли. По словам охотников, участковый знал все и вся, но на самогоноварение смотрел сквозь пальцы. Что же, логично, любой бы на месте Антонова поступил точно так же. Как говорится: закон — тайга, медведь — хозяин.

— Ладно, мужики, бывайте, — я по очереди пожал руки охотникам. — Если что, связь через капитана Руденко. Он здесь главный.

Оставив даниловцев на околице, мы погрузились в джипы, и поехали к дому тетки Петренко. Через пару минут увидели грузовик, и бывшего главу, на пару с водителем загружавшим в кузов машины какой-то агрегат. Выяснилось, что Петренко приехал в Замятино, чтобы забрать у своей тетки дизель-генератор и небольшой запас солярки. Мы помогли Андрею с погрузкой, вручили ему «сайгу», а Еремеев еще и пообещал лично навешать люлей, если Петренко еще хоть раз выедет из села безоружным.

— Ну, что, парни, бросим жребий, кому оставаться? — предложил Зеленцов, когда грузовик скрылся за поворотом. — Или начальство кого назначит?

— А, может, найдутся добровольцы? — возразил Ковалев, хлопая себя по карманам. — Млин, а, ведь, спички теперь — это стратегический ресурс. Придется искать соломинку.

— Владимир Иванович, а давайте, я останусь, — неожиданно вызвался Костя Григорьев.

— А ты справишься? — оценивающе взглянув на лейтенанта, прищурился Соловьев. — Худой, тощий, длинный, как жердь… Если, вдруг, придется тащить и меня, и пулемет, а?

— Костя справится. Он у нас с детства каратэ занимается, и с выносливостью у него все в порядке, — Руслан не дал и рта раскрыть Григорьеву. — Добро пожаловать в егеря, Костян.

— Ладно, вы, егеря, смотрите в оба, — улыбнулся я. — Дайте одну рацию Семен Семенычу, проведите работу с населением, и берегите Диану — пока что она одна единственная докторша на всю округу.

— Я же обещал, что буду носить ее на руках, значит, так оно и будет, — в глазах Руденко сверкнули бесенята. — Правильно, Костян, что решил остаться. В Данилово сейчас, как в Москве — сто приезжих рыл на один квадратный метр. А здесь — красота, птички поют, тишина, спокойствие…

— …Мамонты по деревне бродят, а еще и тигры людей едят, — съехидничал Барулин, пожимая Руслану руку. — Ладно, бывайте, сеньоры егеря, ни пуха вам, и ни пера.

Расставшись со своими товарищами, мы решили не торопиться в Данилово, и по максимуму использовать оставшееся светлое время суток. После недолгого совещания свернули на юго-запад, чтобы обследовать границу двух миров в направлении шоссе и моря. Путь оказался сложным даже для наших внедорожников: почти сплошной лес вперемежку с кустарником не давали возможности ехать напрямик. Приходилось постоянно спешиваться, чтобы найти объезд, выбрать проходимый для техники маршрут. Мы промучились часа полтора, и очень обрадовались, когда, наконец, увидели перед собой чистое поле и линейку столбов ЛЭП. Спустя четверть часа оба наших заляпанных грязью джипа вырулили на шоссе, и я с облегчением вздохнул.

— (Цензура), а не дорога. Но, мамонты в эти дебри не сунутся, не дураки же они ломиться сквозь сосняк и густой ельник, где даже человек с трудом протискивается, — подвел итог нашего рейда Еремеев.

— Зато кто-нибудь помельче просочится, и не поморщится, — скептически заметил Ковалев. — Давайте-ка глянем, что, там, с разбитой фурой.

Потерпевшая аварию фура лежала на том же месте, где мы ее видели в прошлый раз. А вот ее груз — продукты, поддоны — исчезли, словно их там и не было. Я только хмыкнул, глядя, как какой-то мелкий зверек обследует остатки круп и макарон на предмет съедобности. Зверек походил на бурундука — такой же полосатый, с пышным хвостом, но имел странные уши, делавшие его похожим на зайца. Этакий полосатый заяц с пышным хвостом, совсем не боявшийся людей.

— Федосеев, похоже, выслал сюда толковых работников, — понаблюдав за зверьком, заметил Зеленцов. — Вывезли все, что смогли, оставили одни крошки. Поехали, парни.

По пути в Данилово решили завернуть заодно и к «илу» с «боингом», которые стояли на другом конце трассы. Там нас встретил патруль из троих вооруженных ополченцев, несущих охрану самолетов. По словам мужиков, закончив разгрузку багажного отделения авиалайнера «Люфтганзы», наши и немецкие летчики подались в Данилово. Чуть ранее в село уехал и вездеход МЧС, нагруженный бочками с соляркой. Французов ополченцы не видели, слышали, лишь, что те хорошо поработали на своем полуутопленном «аэробусе».

Въехав в Данилово, мы сразу же окунулись в атмосферу спешки и суеты. По улицам деревни шлялось множество праздного народа, одетого, кто во что, говорящего на десятке европейских языков. Почти в каждом дворе появились нежданные постояльцы, зачастую с трудом способные объясниться с хозяевами. Быстро выяснилось, что администрации не удалось, как планировалось, «запихнуть» в здание школы всех иностранцев, и Федосеев попросил жителей села помочь людям. В-общем, бедлам, да и только.

Мы нашли Романа Георгиевича в здании правления, вокруг которого продолжал толпиться народ. Задерганный и охрипший глава вел переговоры с интернационалом летчиков, с помощью переводчика — уже знакомой нам Марины — обсуждая вопрос превращения «боинга» в гостиницу с видом на природу. Иностранцы кивали, соглашаясь друг с другом и со своими российскими коллегами, на ходу составляли список необходимого для работы оборудования, и т. п. Наше появление вызвало бурю эмоций, французы и парни Зайченко сразу же засыпали моих оперов массой вопросов, на большинство из которых мы не могли ответить. Сославшись на то, что мы только что приехали, и ничего такого не знаем, мы улизнули из правления под предлогом поиска участкового.

Выждав, пока Федосеев наконец-то освободился, переговорили с ним, в подробностях доложив обо всех происшествиях и поездках. Выслушав наши невеселые новости, Роман Георгиевич тяжело вздохнул, и попросил не давить на самогонщиков, а тактично попросить граждан проявить сознательность. Мы с парнями переглянулись, с трудом сдерживая улыбки, и поехали бороться с «зеленым змием». Баталии происходили примерно следующим образом.

— Доброго здравия Вам, Марьванна, — широко улыбаясь во весь рот, Еремеев приветствовал очередную хозяйку (или хозяина) самогонного аппарата. — Времена, Марьванна, настают трудные, в цене каждый гвоздь, каждая крошка хлеба, любая полезная в хозяйстве вещица… Мы и администрация села убедительно просим Вас приберечь стратегическое сырье, которое Вы храните дома в подвале, не торговать им, и вообще, никому из приезжих не говорить о своей маленькой тайне… Откуда знаем? Ну, нам же положено все знать. Мы — и полиция и прокурор с судом в одном лице… В-общем, я рассчитываю на наше с Вами взаимопонимание и взаимовыгодное сотрудничество.

Пока Николай толкал свои речи, мы стояли за его спиной, делали морды кирпичом, и сверлили счастливых обладателей самогонных аппаратов тяжелыми ментовскими взглядами. Иногда я с трудом сдерживался, чтобы не заржать, слушая перлы своего бывшего однополчанина, и глядя на испуганные рожи обывателей.

Самогонщики приходили в ступор — сам «Ерема Безбашенный» фактически предлагал им свое личное расположение в обмен на плевую услугу! Мои опера так же прониклись моментом — шумно сопели, когда это было нужно, важно кивали, даже иногда поддакивали. Спектакль под названием «борьба с зеленым змием» удался на славу, хотя мы и убили на эти представления часа два чистого времени.

— Все, поехали на базу… Надоело мне из себя клоуна корчить, — с облегчением вздохнул Николай, когда закончили со списком Семен Семеныча. — Если кто из пассажиров нажрется этой ночью — это уже не наш косяк. В самолетах всякого бухла было до ж…ы … Кстати, народ, у меня есть отличный вискарь и неплохой коньяк.

— Все, как всегда: на самих законников законы не распространяются, — усмехнувшись, буркнул Ковалев. — Ну, что, нарежемся в стельку, или как?

— Грамм двести на брата, не более, — решил я. — И только после того, как каждый сменится из караула.

— Ну, вот, узнаю старину сержанта Иванникова, — скривил физиономию Еремеев. — Устав, дисциплина, порядок. Подъем в пять утра, отбой в двадцать три ноль-ноль.

— Без этого никак, Николай, — совершенно серьезно ответил я. — Да, дежурить будем парами, во избежание, так сказать.

Нашим благостным планам, однако, не суждено было сбыться. На связь вышел Антонов, сообщив, что глава собирает совещание штаба в восемь часов вечера. Явка, как вы понимаете, строго обязательна. Пришлось наскоро перекусить, распределить задачи между личным составом, и ехать к Федосееву. Поехали мы втроем: я, Еремеев, и Михаил — мой напарник и заместитель.

Перед выездом Николай пошуровал по шкафам, выудив откуда-то из своих загашников импортный ПНВ. Подумали мы немного, и позвали из кухни Владислава — пусть тот прогуляется перед сном до владений отца Серафима. Сграбастав прибор, Зеленцов с одним из охранников отправились к церкви — проверять и налаживать работу наблюдателей, которые, вроде, сидели на колокольне. Барулин с Новичонковым и двумя остальными секьюрити занялись подготовкой базы к круговой обороне. Так, на всякий случай.

На совещании штаба главы администрации присутствовали человек двадцать: коренные даниловцы, трое летчиков — командиры воздушных кораблей, выборные от пассажиров, ну и мы втроем. Федосеев говорил тихим голосом, ждал, пока Марина переведет сказанное на два языка, затем снова продолжал вещать.

Со слов Романа Георгиевича выходило, что без неожиданных гостей Данилово могло продержаться на собственных запасах продовольствия месяца три-четыре. Это, без учета семенных запасов местных аграриев, которые были приготовлены к посевной. С прибытием неожиданных гостей, увеличившим население поселка более чем, вдвое, продуктовых запасов в Данилово хватало месяца на два, не более. При этом Федосеев отметил, что при подсчетах ресурсов не учитывалось поголовье молочных коров у фермеров Савченкова и Чугунова, и не считались хрюшки в свинарнике Доренко. Это, как сказал глава, неприкосновенный запас на случай совсем уж большого голода.

Проблему с питьевой водой планировалось решить в ближайшие дни, углубив тем, кому требовалось, их колодцы, и выкопав новые. Для этого имелись все необходимые ресурсы: люди, техника, бетонные кольца. Качество грунтовых вод в этом мире, по словам школьного учителя химии, оказалось отличным, выше всяких похвал.

Слушая Федосеева, я внимательно наблюдал за реакцией присутствующих, пытаясь оценить, что от кого ждать. Ну, с иностранцами было все ясно с самого начала — бежать им некуда, кушать хочется, и они готовы помогать местной власти в меру своих сил и возможностей. Местные товарищи, представленные группой фермеров из восьми человек, готовы были поделиться своими запасами с обществом, в обмен на защиту от хищников и помощь в работе. Горючее к технике, как вы понимаете, не бесконечно.

Подозреваю, что на позицию местных сильно повлиял пример Еремеева, который сразу же передал в распоряжение власти свои магазины. Этим поступком Николай мигом убил двух зайцев: создал себе репутацию «доброго барина» в глазах обывателей, и получил возможность влиять на решения администрации. Можно сказать, что мой бывший однополчанин стал неким «серым кардиналом» при Федосееве. А если учесть, что за «кардиналом» стоял десяток вооруженных бойцов, то Еремеева смело можно было назвать всесильным визирем при падишахе.

Местный участковый Антонов, хотя и командовал ополченцами, никак не мог сравниться с авторитетом «Еремы». Кроме того, Петренко, похоже, имевший талант пролезать везде и всюду, уже успел пристроиться замом по хозчасти у Федосеева. Полагаю, что на фоне всеобщего катаклизма былые местные терки отошли на второй план, а Роман Георгиевич не стал поминать прошлое, и разбрасываться ценными кадрами. Столь мудрое и грамотное решение главы еще больше сближало Федосеева с Николаем, считай, с нами.

На фоне этих нехитрых деревенских раскладов выделялись человек шесть выборных от пассажиров, которых смело можно было назвать темными лошадками. Хотя, какие они темные, нафиг?

Например, депутат госдумы Сазонов иногда мелькал на экранах телевизоров, в основном, когда речь шла о гулянках его непутевого отпрыска. Питерский депутат Сидорович плотно сидел на откатах, получаемых за разрешения на строительство. Регулярно заводимые против него прокуратурой дела, увы, не приносили никаких результатов — пан депутат ловко отмазывался от любых претензий в свое адрес. Остальных выборных я не знал, хотя по рожам и поведению двух из них предположил, что они являются коллегами Сидоровича.

Депутаты, сидели смирно, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Однако интуиция мне подсказывала, что эти чиновники-троглодиты лишь присматриваются к поляне, и стоит нам отвернуться, они тотчас вонзят свои хищнические зубы в шею трудовому народу.

Далее последовало перечисление иных материальных ресурсов и ценностей, техники и оборудования, которые имелись в нашем распоряжении. Признаюсь, я ожидал худшего. В-общем, в Данилово и его окрестностях имелось четыре дизель — генератора, некоторый запас горючего, тракторная техника, вплоть до бульдозера, десяток грузовиков. К этому можно было прибавить и тягачи дальнобойщиков, чьи фуры оказались вместе с нами на этом злосчастном шоссе.

Затем Федосеев плавно перешел к первоочередным вопросам, как он полагал, стоявшим перед всеми нами. Проблема с размещением вновь прибывшего народа была решена. По крайней мере, на эту ночь. Благодаря запасам со складов Еремеева и грузу из фур, удалось организовать в зданиях школы и детсада пункты питания для пассажиров. В ближайшие две недели голод не грозил никому. Холод, же, похоже, остался где-то в нашем мире, ибо даже после захода Солнца температура воздуха и не подумала опускаться ниже двадцати градусов по шкале старика Цельсия. Более того, с моря дул легкий и теплый ветерок, предвещая нам хорошую ночь.

По окончании совещания мы отловили Антонова, и, отойдя с ним в соседнее помещение, обсудили вопросы дислокации сил и обороны даниловского анклава. Сразу же вскрылась пара серьезных просчетов — отправленные на три близлежащие фермы ополченцы не имели связи со штабом, как не имел этой самой связи и пост у самолетов на шоссе. Решив, что жизнь наших людей ценнее любой солярки, мы потратили пару часиков на объезд ферм и на инструктаж личного состава по пользованию рациями. В результате этих поездок в нашем распоряжении осталось всего три «моторолы», что, честно говоря, вовсе не радовало.

На базе нас ожидал сюрприз — пока мы торчали на совещании и катались туда-сюда, пилоты «ила» попросились на постой в дом Николая. Да не одни, а в компании с эмчеэсником Марком, который и привез их всех на своем вездеходе. Наверное, случись подобное событие за день раньше, тридцатого апреля, «Ерема Безбашенный» послал бы летчиков пешком в далекое и увлекательное сексуальное путешествие. Но, произошло то, что произошло, и Еремеев с улыбкой на устах милостливо разрешил Зайченко заселить пустующий гостевой домик. Для Марка в домике для гостей не хватило места, и его определили к нам, постояльцем в хозяйский дом.

Затем появился Зеленцов, и вновь перетасовал нам все карты. Дело в том, что назначенная Антоновым на колокольню девушка-наблюдатель категорически отказывалась сидеть на верхотуре всю ночь. Уж не знаю, почему, но девчушка боялась темного времени суток. Поговорив с нею, Владислав оставил в церкви Витька — еремеевского охранника — а сам вернулся на базу за добровольцами. Последних пришлось просто назначить. Подумав, мы решили, что вполне можем отрядить в наблюдатели трех человек — уже сидящего на колокольне Витька, самого Зеленцова, и бортинженера «ила» Сапрыкина. Владислав, естественно, назначался за главного.

Прежде чем вернуться обратно, капитан рассказал о том, что ему поведала местная пацанва. Как и везде, среди мальчишек в Данилово были свои заводилы, которых народная молва считала то хулиганами, то просто трудными детьми. Они не приносили окружающим какого-то особого вреда, но участковый на всякий случай держал все их действия на заметке.

Сразу же после катаклизма сорвиголовые пацаны быстро обнаружили, что взрослым стало не до их мелких шалостей, а вокруг появилось много интересных занятий. Например, ближняя разведка местности. И, если прокатиться на велосипедах в северном направлении не позволили строгие ополченцы, то никто не смог остановить пеший поход ребят на юг — к морю. В-общем, пацаны самостоятельно обследовали чужой лес километров на пять вдоль побережья моря, и сделали некоторые открытия.

В лесу водилась кое-какая живность — уже знакомые нам зайцы-бурундуки, похожие на уменьшенных хомяков мыши, и нечто, смахивающее на белку, только зеленоватого цвета. Видели ребята и птиц, но их знаний в орнитологии оказалось недостаточно для описания каких-то больших попугаев, что ли. На завтра же пацаны запланировали новый поход к морю, уже со вполне практической задачей — попытаться поймать рыбу. Для этого они прошлись по деревне, собирая любые снасти, пригодные для рыбной ловли. Ну, да, дети слышали разговоры взрослых о грядущей продовольственной проблеме, и пытались найти решение в меру своих сил и возможностей.

— Во, дают, мелкота плюгавая, — выслушав рассказ Зеленцова, с некоторой завистью произнес Николай. — Парни, у меня где-то спиннинги были, братва подарила, уже не помню на что…

— Еремеев, ты, чего, с ума сошел, что ли? — неожиданно возмутился Ковалев. — Ладно, бы, дети, но ты, взрослый мужик, должен же понимать, что пляж и море практически не исследованы, а значит, небезопасны. Ты дашь гарантию, что те тигры не выйдут прогуляться на пляж, а в море не водятся акулы и мурены?

— Черт, капитан, вечно ты все обломаешь, хотя и прав, в общем-то, — шумно вздохнув, пробурчал хозяин дома. — Мужики, пацаны все равно не усидят на месте, любыми силами станут искать приключения на свои задницы. Чего делать-то с ними?

— Николай прав. Я бы на месте мальчишек добрался до «аэробуса», и купался бы и рыбачил с его крыльев, — вступил в разговор Марк. — Сами видели, какая там глубина — как раз для ныряния подойдет.

— Ладно, народ, поговорим завтра с пацанами, объясним им, какие звери вокруг шатаются, — решил я. — А сейчас пора отдыхать… Хозяин, что на ужин сегодня, а?

— Что сами сготовите, то и есть будем, — пожал плечами Еремеев. — Вспомнил, кстати: как-то раз участковый упоминал, что видел у местного фермера во дворе лодку, «казанку». Надо будет поговорить завтра с Антоновым, и с тем фермером.

— «Свен», завтра мы займемся разведкой, а не рыбалкой, — чуть улыбнулся я. — Проедем в сторону Рясенки, потом повернем на север. Надо подумать о том, чем прокормить народ, подстрелить каких-нибудь слоников, или еще кого.

— Володя, завтра будет завтра, — появление из кухни Александра вернуло нас в настоящее. — Берите, парни, ножи, и помогайте мне чистить картошку. Если хотите есть, конечно…

Кушать хотели все, и вскоре мы кидали в большую кастрюлю чищеную картошку, а добровольный шеф-повар Барулин колдовал над размороженной вырезкой из холодильника. Последний было решено отключить от питания, чтобы сэкономить лишние крохи электроэнергии. В-общем, готовка ужина и сам ужин не заняли долго времени. Порядком оголодавшие мужики подмели все, что сами же и приготовили под руководством Саши.

После ужина мы поведали всем собравшимся, что происходило на совещании у главы администрации. Если отбросить все несущественное, перед людьми стояла лишь одна реальная проблема — необходимость прокормить самих себя в самом ближайшем будущем. Это прекрасно понимали Федосеев и местные мужики, об этом же догадывались пассажиры — наши и иностранцы.

Решение проблемы лежало прямо на поверхности: чтобы выжить всем, каждый должен трудиться в поте лица своего там, где это будет необходимо — в поле, или на ферме. В общем, жизнь сама подтолкнула нас к тому, от чего мы старались убежать последние двадцать лет — пришла пора вновь создавать колхоз, и частично отменять право на частную собственность. Точнее, не отменять, а ограничивать эту самую собственность до разумных пределов.

В свою очередь, Зайченко рассказал о том, что они смогли разглядеть с высоты чуть выше птичьего полета. Рассказ получился каким-то рваным, т. к. после происшедшего катаклизма полет проходил в условиях практически нулевой видимости, и экипаж толком ничего и не разглядел сквозь пелену тумана. Как только взору пилотов открыласть земля, те сразу же пошли на снижение, ища место для экстренного приземления. И, слава Богу, что сажать машину пришлось на хорошее, асфальтированное шоссе, а не на какие-нибудь сельхозугодия.

Но все это, как говорится, мелочи жизни — больше всего летчиков беспокоило непонятное отсутствие радиосвязи. Радиосвязь загадочным образом исчезла сразу же после того, как немецкий «боинг» совершил экстренную посадку. Недоумевавший радист тщетно пытался выйти на связь с теми, кто буквально пять минут назад подавал сигналы СОС, но так и не смог найти их в эфире.

Решив, что радиостанция «Ила» каким-то образом получила повреждения, Соломатин отправился с визитом к коллегам из «Люфтганзы», благо, их самолет стоял практически рядом. Немцы сходу огорошили русского гостя новостью о том, что радиооборудование вышло из строя, и им не удается связаться с голландским «бортом», который находился где-то к северо-востоку от Данилово. Голландский транспортник просто исчез, словно в воду канул, как и добрый десяток других источников радиосигналов.

— Понимаете, мужики, аварийные частоты не могут взять, и исчезнуть просто так, — отставив кружку с чаем в сторону, возбужденным голосом вещал радист. — Это противоречит всем известным законам физики. У меня ощущение, что мы угодили под гигантский колпак, орем, орем, а все без толку — нас не слышат, и мы не слышим.

— А почему тогда у нас все работает? — поинтересовался Руслан, выдернув из разгрузки «моторолу». — Если бы нас кто-то глушил, то глушили бы тотально, по всем частотам.

— Саша, не грузи людям голову, на ночь глядя. Они устали не меньше нашего, — попросил Зайченко, видя, что Соломатин готов прочитать ментам целую лекцию о радиосвязи. — Наше присутствие здесь вообще противоречит всему, что мы знали и знаем о мире. Давайте спать, завтра, дай бог, разберемся, что, и как.

Ночь прошла относительно спокойно, хотя каждый из нас ожидал любых неприятностей. Погруженное в темноту Данилово долго не могло притихнуть: кто-то без конца бродил по деревенским улицам, без перерыва лаяли собаки, реагируя на чужаков. Взошла местная луна, осветив ночь более ярким светом, чем наш, земной спутник. Повыв для приличия на луну, четвероногие сторожа притихли лишь в третьем часу ночи, когда бредуны наконец-то перестали шаркаться в потемках. Затем с юга подул легкий бриз, и до нас донесся специфический запах моря. Вокруг стояла непередаваемая первозданная тишина, нарушаемая лишь нашими редкими переговорами по рациям.

Еще вечером, снабжая ополченцев средствами связи, мы оговорили, что перекличка постов будет проводиться раз в час. Если кто-нибудь видит что-то подозрительное, то он обязан немедленно выйти на связь, и т. д. В-общем, стандартные процедуры. Мы могли, в случае чего, минут за десять добраться до любой из ближайших ферм, и, если не беречь подвеску, за полчасика до Замятино. К счастью, ночных тревог не последовало.

Уже утром, в предрассветное время, на связь вышел капитан Руденко. Тихим голосом Руслан сообщил, что стадо шерстистых слонов подошло со стороны леса к дому Марьи Степановны, и вот уже минут десять торчит у околицы. Животные ведут себя спокойно, рассматривают забор и стоящий за ним УАЗик. Принюхиваются к запахам, доносящимся из деревни. Затем в эфире послышался голос Семен Семеныча, который возмущенно заявил, что готов завалить минимум штук пять слонов, но капитан, де, не разрешает этого делать. Пришлось подтвердить приказ Руденко, отбросив шальную мысль о быстром решении несколькими пулеметными очередями нашей продовольственной проблемы.

Часть II

— Доброе утро, страна! — ровно в шесть ноль-ноль провозгласил Еремеев. — Рота, подъем!

— Утро добрым не бывает, по определению, — позевывая, заметил Ковалев, подошел к окну. — Вот, черт, а это все же не сон. Самое настоящее море…

Мы чуть-чуть посмеялись над удрученным капитаном, и принялись готовиться к новому трудовому дню. А трудовой день, как известно, начинается с завтрака. Лучше всего, со вкусного, плотного и калорийного завтрака. Наш самоназначенный повар оккупировал кухню сразу же после мыльно-рыльных процедур, из общей массы народа отловил себе пару помощников, и принялся дразнить личный состав запахом поджаренного с яичницей бекона.

Чтобы никто не подавился слюной, и не стал клянчить кусочек-другой раньше времени, я выгнал весь народ на улицу. Надо же перед завтраком подышать свежим воздухом, размяться на травке, пробежать несколько кругов вокруг забора нашей базы. Последнее, впрочем, не обязательно, а по желанию.

Курильщики сразу же жадно задымили своими сосками с никотином, тяжело вздыхая, и с завистью посматривая в сторону некурящих. Таковых у нас оказалось пятеро — я, мой напарник, один из летчиков и двое из охранников Еремеева. Остальные либо постоянно курили, либо, как, например, Николай с Марком, курили, когда хотели, и могли, в общем-то, обходиться без ежедневной дозы никотина. Я оглядел внешний вид бойцов, провел рукой по собственному подбородку, поморщился. Да, не мешало бы побриться.

— Кхм… Так, товарищи офицеры и солдаты, заканчиваем портить чудесный воздух прекрасного нового мира смрадным дымом сигарет, берем бритвы, и приводим свои физиономии к уставным нормам, — Еремеев проследил мой жест, и в бывшем пограничнике проснулся вредный и въедливый сержант «Свен». — «Жилеттов» у меня целая коробка в загашнике, точно помню, да и крем для бритья найдется.

— Николай прав — пока у нас есть возможность, мы должны поддерживать цивилизованный вид, — неожиданно для меня Ковалев поддержал инициативу «Еремы». — Бороды отпустим позднее, когда израсходуем весь крем и мыло.

— Мыло я вам сварю, если понадобится, — гася окурок, произнес Зайченко. — Было бы из чего. А борода мне не идет, поэтому давай, старшой, доставай свою заначку.

…Хренассе-мару, товарищ майор, а Мишка-то, похоже, на почве порядка нашел консенсус с Еремеевым, — про себя удивился я. — Если эта парочка сядет на своего любимого конька, то уже завтра мы станем подшивать подворотнички, а утро будет начинаться с построения на плацу…

— Босс, там какие-то типы к нам пожаловали, двое! — прокричал от ворот Володька, охранник. — Немцы, вроде! Их пускать, или как?

— Давай, запускай гостей, — переглянувшись со мной, Николай дал отмашку своему человеку. — Черт, обломали все планы, немчура небритая.

— Они-то, как раз таки, побрились, — заметил я, разглядев лица неожиданных визитеров. — Мда, орднунг у этих мужиков в крови… Марк, пошли, побазарим с фрицами.

Буквально через пару минут выяснилось, что немцы пришли за нашими летчиками, чтобы немедленно начать претворять в жизнь вчерашние планы по освобождению взлетной полосы от своего «боинга». Как оказалось, позавтракать они не успели, т. к. еще не заработала кухня в здании школы, поэтому мы пригласили Карла Мюллера и Феликса Майера к столу. На голодный желудок, как известно, работать в лом. Засыпав нас благодарственным «данке», немцы принялись за еду, наворачивая омлет с беконом, словно деревенские пацаны импортные сладости.

С колокольни возвратился Владислав со своей командой проголодавшихся за ночь наблюдателей. Парни сдали дежурство трем девушкам, присланных участковым, научили тех пользоваться рацией, и приказали вести журнал наблюдений.

Следом за Зеленцовым к воротам усадьбы подошли главные герои вчерашнего дня — пилоты рейса «Эйр-Франс». Как оказалось, французов перехватили по дороге их бывшие пассажиры, предложив присоединиться к какой-то, там, инициативе русских парламентариев. Люк с Сержем тактично отказались от странного и непонятного предложения, сославшись на срочную работу по демонтажу двигателей «боинга», и потопали дальше к дому Еремеева. Мы переглянулись друг с другом, усадили за стол слегка опоздавших французов рядом с немцами и нашими наблюдателями, расспросили о том, о сем, а затем вышли на свежий воздух.

— Что еще за инициатива русских депутатов, такая? — с подозрением воззрился на меня Ковалев. — Что это значит, а?

— Миша, я знаю не больше твоего, — я пожал плечами, поморщился, как от кислого. — И, вообще, хорош сверлить меня взглядом, словно Ленин ненавистную буржуазию.

— Извини, Володя, это моя профессиональная паранойя среагировала на слово «парламентарии», — пошел на попятную мой напарник. — Интуиция мне подсказывает, что наши толстомордые «слуги народа» задумали какую-то гадость. А моя интуиция, как ты знаешь, крайне редко меня подводит.

— «Финн», капитан дело говорит — тот толстяк с дружками что-то задумал, — озабоченным тоном произнес Николай. — Посмотрел я вчера на их рожи, и захотелось их сразу… того…

— Хорошо, убедили, верю я в вашу интуицию, верю, — я не стал дальше спорить со своими товарищами. — Сейчас допьем чаек, перетрем с летчиками их дела, поедем, и предупредим Федосеева о страшных планах и заговорах со стороны потерпевших самолетокрушение депутатов. Довольны?

— Пошли пить чай, а то опоздаем, — совершенно серьезно отозвался Николай. — Знаешь, Володя, видать, мало ты по жизни общался с родимой номенклатурой. Иначе не был бы таким добрым и пушистым в отношении всяких паразитов.

Я лишь вздохнул, промолчал, не желая продолжать абсолютно бесполезный разговор о паразитизме чиновничества. Каждый слышал, что у нас в России есть две постоянные беды — дураки и дороги. Причем, первые всегда умудряются залезть во власть, запустив свои воровские ручонки в закрома госбюджета, что автоматически означает наши вечные проблемы с дорогами. Думаю, если конфисковать все наворованное нашим чиновничеством хотя бы за год, то всю Россию можно было бы покрыть сетью скоростных автобанов на манер германских.

Эх, зря я не послушал товарищей, зря… Когда летчики и эмчеэсник отправились к своим самолетам, а мы уже садились в машины, в усадьбу примчался мальчонка на велосипеде — младший сын Антонова.

— Николай Павлович! Батяня просил передать, чтобы вы скорее езжали к правлению, — скороговоркой выпалил пацаненок. — Рация у батяни не работает, у нее батарея села.

— Черт, если бы Маркович с утра раннего не трещал бы так долго с фермером Савченко, то не посадил бы рацию, — с раздражением в голосе произнес Еремеев. — Эй, малой, говори подробнее, что стряслось?

— Батяня сказал, что ненашенские пассажиры хотят передела власти в свою пользу, — внес ясность мальчишка. — Они хотят провести, эти, как, их, всенародные выборы президента.

— Евпатий-Коловратий, да они совсем о…ли, уроды недоделанные, — зло процедил сквозь зубы Ковалев. — Хрен знает, что вокруг нас творится, а эти козлы все в демократию играют… Володя, давай, гони прямо к правлению!

— Витек, ты остаешься для усиления! — велел Николай одному из своих охранников. — Леня, в машину!

Когда мы примчались к зданию администрации, там уже собралась приличная толпа народу. Большая часть собравшихся, похоже, приперлась из чистого любопытства, чтобы поглазеть на дармовое шоу. Меньшинство же, в количестве примерно тридцати человек устроило самый натуральный митинг у входа в здание.

Заводилой выступала та самая тощая тетка, которую я приметил еще вчера на пляже. Ее звонкий и весьма приятный голос разносился по всей округе, ей поддакивали еще две-три ярко накрашенные девицы, а за их спинами гудели представители «сильного пола». Реальные — как мы предполагали — организаторы митинга скромно стояли во втором ряду, улыбались, и настойчиво рекомендовали членам чрезвычайного штаба прислушаться к мнению народа.

Я сразу же зацепил взглядом наглую физиономию депутата Сазонова, рядом с которым терлись двое накачанных парней. Сидорович оказался во втором ряду, прячась за плечом смазливой девицы с внешностью фотомодели. Та безмятежно работала челюстями, перекатывая во рту жвачку, время от времени кривляясь, и выкрикивая слова поддержки после очередных перлов главной ораторши.

Мне почему-то показалось, что эта фотомодель сильно смахивает на марионетку, и подает голос тогда, когда пан депутат Сидорович щиплет ее за задницу — настолько велико было несоответствие внешнего вида девушки и ее поведения. Наверное, все дело в том, что девица куталась в какую-то шаль, доходящую ее до бедер. Подобным же образом были одеты еще две девушки, стоявшие в самом первом ряду.

На нижней ступеньке крыльца здания, метрах в семи-восьми напротив митингующих, стояли их главные визави — Антонов и Федосеев. За спиной главы возвышался Петренко, рядом с ним топтались двое незнакомых мне ополченцев с ружьями. В дверях правления то появлялась, то исчезала испуганная физиономия Елены Васильевны, любительницы приложиться к бутылке качественного вискаря.

На груди Евгения Мироновича стволом вниз висел автомат — один из тех укороченных «калашей», которые мы отдали ополченцам, а в поясной кобуре виднелся табельный ПМ. В отличие от участкового, глава администрации не имел никакого серьезного оружия, если не считать трости, на которую он опирался. Роман Георгиевич, похоже, спал этой ночью часик-другой, не более, и выглядел очень замотанным. Чувствовалось, что Федосеева угнетает не столько тот шум и гам, который поднимали митингующие, а сам факт того, что он вынужден тратить драгоценное время на бесплодную болтовню о выборах и демократии.

— …Светлана Михайловна, милая, ну, поймите же Вы, наконец, что нельзя устраивать выборы агронома, как Вы только что предложили, — Роман Георгиевич прямо по-отечески объяснял тощей тетке элементарные истины управления хозяйством. — Агроном — это же не просто должность, но еще и профессия, в которой требуются определенное образование, опыт и профессионализм, в конце концов… Да, согласен — это недемократично, и противоречит конституции, зато проверено практикой и соответствует здравому смыслу…

Вокруг правления, на всякий случай, дистанцируясь от митингующих, собирались иностранцы, привлеченные необычным шумом в столь ранний час. По своему обыкновению европейцы активно работали фотоаппаратами и айфонами, запечатлевая в цифре нашу местную экзотику. Отдельно кучковались местные, в основном, пенсионерки, чьи дома располагались поблизости. Даниловских мужиков, как я заметил, практически не было — многие из них охраняли окрестные фермы, а другие уже отправились на работу.

Поначалу наше появление на площади оставалось незамеченным для митингующих. Затем кто-то из них повернул голову, чтобы посмотреть, кто, там, приехал, ткнул локтем соседа… Секунд пять спустя тощая девица неожиданно замолчала на полуслове, вылупив зенки в сторону идущего впереди нашей группы Еремеева. Мы обошли толпу, подойдя с правой стороны к крыльцу здания администрации.

— Что за шум, а драки нет? Бузим, господа чиновники, да? — с веселой издевкой в голосе поинтересовался мой бывший однополчанин. — Какого черта вы вообще здесь собрались? Власть делить? Так она, власть эта, принадлежит народу — тем, кто живет на этой земле, и на ней же горбатится, пашет, чтобы прокормить вас, дармоедов.

— Вы, господин Еремеев, вместе с вашими подельниками создали незаконное вооруженное формирование, что противоречит Конституции, — с пафосным апломбом произнес из второго ряда Сидорович. — И теперь, силой оружия, Вы насаждаете свои собственные порядки, в обход Закона, позабыв про свободу волеизъявления граждан. Вы провели антидемократические выборы, в которых не участвовали целых две сотни избирателей. Наконец, ваша клика сорвала со знания администрация государственный флаг, и надругалась над ним. Это — уголовно наказуемое преступление, господин Еремеев.

— Стоп, притормози-ка, уважаемый, — поднял вверх руку Николай. — Евгений Миронович, когда это ты успел флаг сменить? А, главное — зачем?

— Да еще вчера вечером, взяли, и заменили, Николай Павлович, — пожал плечами участковый. — Роман Георгиевич распорядился.

— Товарищи, ну, неужели у вас совсем не осталось совести? — укоризненно покачал головой Федосеев. — Наши с вами отцы и деды сокрушили фашизм, подняли красный флаг Победы над поверженным Рейхстагом. Красное знамя стало символом того громаднейшего рывка вперед, что совершила наша Родина после революции, символом всех достижений и побед СССР. Неужели мы забудем свою историю?

— Вы узурпатор, сталинист, и ретроград! — резанув нас злым взглядом, взвизгнула тощая девица. — Долой! Долой! Долой!

Толпа мгновенно подхватила клич, громко скандируя на все голоса «долой», а затем… Словно по команде, вперед выскочила троица тех самых красивые девушек в накидках, что стояли в первом ряду. Подскочив к крыльцу почти вплотную, они сбросили наземь свои одеяния… оставшись в одних туфлях и трусиках. Тряся, в прямом смысле этого слова, грудями, они принялись визжать и кривляться, словно мартышки на баобабе. Поперек их — чего уж кривить душой — весьма привлекательных персей красовался написанный чем-то черным лозунг «долой».

Атакованный голыми женскими бюстами, весь наш чрезвычайный совет застыл в ступоре, не сводя глаз с неожиданного стриптиза. А затем глава и участковый совершили одну очень большую ошибку — они спустились с крыльца, в надежде урезонить девиц, накинуть на их плечи валяющиеся на земле одежды. Антонов присел, подбирая шаль, Федосеев нагнулся, цепляя рукой другую…

Девки оглушительно завизжали, словно их насиловало стадо шерстистых носорогов, и толпа пришла в движение. На нас и на местных товарищей сразу же бросилось человек десять мужиков, вооруженных топорами, дубинками, и, похоже, очень уверенных в своих силах. Полагаю, они надеялись на внезапность и на свое подавляющее численное превосходство, плюс на то, что полиция испугается применить оружие.

Едва девки сбросили свои тряпки, я сразу же сообразил, что начинается финал представления под названием «мирный митинг». Обернувшись к своим, демонстративно передернул затвор автомата, одновременно щелкая переводчиком на «огонь короткими». Наверное, это и спасло нас. Рискнувшие сойтись врукопашную митингующие на мгновение заколебались, оценивая угрозу, и потеряли шанс застать нас врасплох.

На меня сразу же налетели двое относительно молодых парней, с занесенными для удара палками. Видимо, надеясь сбить с ног, чтобы завладеть оружием. Решив не мудрствовать лукаво, я подпрыгнул, ударив одного из них правой ногой в грудь, а затем, приземлившись, увернулся от просвистевшей над плечом дубинки.

Коротко ткнул второго нападавшего стволом «калаша» прямо в шею. В кадык, к сожалению, не попал, но мужик схватился за горло, роняя дубинку. Сгруппировавшись, я заехал этому сраному борцу за демократию левой ногой по уху. Противник повалился наземь, а я дал очередь поверх голов тех, кто еще лелеял надежду завладеть моим оружием. Слева у крыльца стрекотнула короткая очередь из «калаша», и я резко обернулся, успев заметить, как оседает на землю одна из девиц, и падает вниз кто-то из толпы нападавших…

Почти одновременно с очередью захлопали выстрелы из ПМа, и оказавшийся слева от меня Еремеев пошатнулся, перегибаясь, и заваливаясь на землю. Затем за моей спиной ударили сразу из нескольких автоматов, заорали, заматерились трехэтажными выражениями. Как потом выяснилось, застрелив в упор парочку самых храбрых из нападавших, тех, кто бросился вперед с топорами, мои опера открыли огонь поверх голов толпы митингующих. Впереди же, у ступенек на крыльцо, ситуация складывалась совсем не в нашу пользу.

На застигнутого врасплох участкового прыгнули сразу двое, неожиданно помешав друг другу в попытке одним махом завладеть оружием. Антонов успел немного побороться за автомат, прежде чем ему сунули нож в спину, и сбили с ног. В борьбе за «калаш» и прозвучала та самая короткая очередь, выпущенная не понять кем вслепую куда-то в сторону и поверх толпы. Три пули из пяти нашли свои цели.

Второй из нападавших атаковал сзади, пару раз ударил Марковича ножом, выдернул пистолет из его кобуры, и, прикрываясь участковым и своим подельником, открыл огонь. Первой жертвой этого чертова снайпера стал Федосеев, пытавшийся угостить тростью первого нападавшего. Затем стрелок выпустив три пули в моего армейского товарища, попал дважды, всадил пятую пулю в ногу одному из ополченцев, который пытался вскинуть ружье, и перенес огонь на моих парней. Все это произошло примерно за те пару секунд, пока я разбирался с прямой фронтальной угрозой.

…Прямо передо мной метрах в четырех лежал Роман Георгиевич, за ним навзничь наш участковый. Первый из нападавших наконец-то сдернул автоматный ремень с тела потерявшего сознание Антонова, и оборачивался в мою сторону, разгибаясь, одновременно вскидывая «калаш». Второй посылал пулю за пулей в кого-то за моей спиной, а с крыльца скатывалось вниз тело раненого в ногу ополченца.

Справа орала благим матом одна из девок, догадавшаяся присесть на корточки, и зачем-то прикрыть голову руками. Другая бросилась убегать сразу же, как только раздались первые выстрелы, была сбита с ног ринувшимися ей навстречу нападавшими, и лежала где-то под кучей тел барахтавшихся на земле мужиков. Последние даже и не пытались подниматься на ноги, напуганные жестким отпором со стороны моих парней.

Поймав на прицел нападавшего с «укоротом», я плавно нажал на спусковой крючок, слегка приподнял автомат, и дал вторую очередь, свалив второго, того, который стрелял из антоновского ПМа. Затем вновь обернулся в вправо, отпихнул стоявшую на коленях девку, подошел к депутату госдумы Сазонову, и от души заехал ему в челюсть прикладом «калашникова». Изделие знаменитого конструктора не подвело: стоявший с открытым ртом и серым лицом Сазонов рухнул, словно подкошенный.

— Заткнись, мочалка (цензура)! — рявкнул за моей спиной Ковалев, от души закатив девке крепкую затрещину. Бабский вой оборвался, вместо него послышался чей-то тихий скулеж, стоны, и хриплые ругательства от крыльца.

— Мертв, — проверив пульс у главы администрации, произнес Михаил. — Черт… Володя, «Ерема», кажись, тоже того…

— …Жив я… — тихим, но отчетливым голосом произнес Николай. — Сам виноват… Стрелять надо было… Замешкался…

Еремеев закашлялся, захлебываясь кровью, и я бросился к нему, попутно отметив, что подстреленная девка с обнаженным бюстом также подает признаки жизни. Получивший пулю ополченец попытался, было, пошевелить раненой ногой, вскрикнул от боли, и заматерился во весь голос.

— «Невский», это «замок», — неожиданно прохрипела рация. — Что у вас, там, за стрельба?

— «Замок», хватайте любую тачку, запирайте ворота, и пулей к правлению! — узнав голос Витька, распорядился я. — Возьмите медикаменты, все, что найдете в доме! У нас много «трехсотых», срочно нужна помощь!

— Так, Леня, Толик, держите этих! Дернутся — стреляй, не раздумывая! — увидев, что мы с Ковалевым переключились на раненых, Влад взял инициативу по обыску сдавшихся в свои руки. — Сань, что с тобой?

— Да, (цензура!), откуда-то сбоку прилетело, прямо в рукоятку «макарова» попало, — глянув в сторону крыльца, отозвался Барулин. — Походу, если бы не табельный, то валяться бы мне сейчас в пыли.

— Да, почти подмышку всадил, — глянув, куда угодила пуля, произнес Зеленцов. — В рубашке, ты, Сашка, родился!

— «Цензура), а кто это у нас такой меткий-то? — зло прищурился капитан, окидывая взглядом лежащие у крыльца тела. — Надо бы глянуть на его рожу!

— Все, все, Саня, не заводись, — удержал напарника Владислав. — Вовка погасил того снайпера, причем, наглухо… Барулин, приди в себя, черт возьми! Раненые вокруг, им, млять, помогать надо!

— Влад, лови! — вынув фляжку из внутреннего кармана еремеевской куртки, я бросил ее Зеленцову. — Пусть Сашка хоть всю выдует! Толик! В багажнике моего джипа лежит синяя спортивная сумка. Тащи ее сюда, быстрее, там аптечка!

— Хули вы там торчите?! — обернувшись в сторону крыльца, Ковалев внезапно заорал на Петренко и поселковых. — Где, (цензура), фельдшер?!

— Спокойно, Миша, — положив руку на плечо друга, я вновь достал рацию. — «Лиговский», «лиговский», ответь «невскому»… «Лиговский», «лиговский»…

Руденко отозвался почти мгновенно, выслушал указания, и пообещал примчаться в Данилово через четверть часа. Привезти единственного нашего доктора на всю округу. Между тем, к правлению подъехал грузовик с группой вооруженных даниловцев, с поста на окраине прибежал парный патруль ополченцев, у нас появились другие добровольные помощники. Промелькнула парочка знакомых лиц — те самые дамочки, что позаботились о давешнем водителе фургона. Петренко, наконец-то, вышел из ступора, засуетился, развил бурную организаторскую деятельность.

… Итак, мы имеем пять трупов, в т. ч. главу администрации, и четверых очень серьезно раненых, — я командовал и отдавал распоряжения на автомате, как это уже не раз бывало при задержаниях и на местах преступлений. — Хотя… Этот, как, его, Ванька, что, ли, отделался легче всего — Диана вытащит пулю из его копыта на раз-два… Даже без анестезии и медикаментов… А, вот, что будет с Колькой?.. Блин, ну, как же так, ты, Николай, подставился, а? Ведь, не пацан же, стрелять надо было, стрелять! А ты побоялся зацепить участкового… Эх, Маркович, Маркович, как же так, а?

Кроме двух тяжелораненых с нашей стороны имелись двое сильно пострадавших из числа митингующих. Шальная пуля из «укорота» угодила в грудь девке, трясшей своими голыми сиськами — залитое кровью входное отверстие находилось чуть ниже ключицы. А Сидорович — гримаса фортуны — получил ранение в голову по касательной другой пулей из той же очереди, потерял много крови, и находился без сознания. Еще одна пуля чиркнула по шее какой-то бабе, во все горло оравшей лозунг «долой». Баба была в сознании, возле нее уже хлопотал Зеленцов, останавливая кровотечение.

Остальных пострадавших можно было считать «легкими», хотя сикуха, получившая от Михаила затрещину, по-прежнему валялась без сознания, да и депутат Сазонов не спешил приходить в себя. Эти оба, скорее всего, получили сотрясение головного мозга. Хотя, в случае с девахой сомневаюсь, что у нее вообще есть мозг, как таковой.

— Марина! Подойдите, пожалуйста! — заметив еще одно знакомое лицо, я решил не откладывать расследование в долгий ящик. — Влад! Влад, бери переводчицу, и конфискуй у иностранцев фотики и айфоны. Объясните им, что это временное изъятие в интересах следствия. Потом все вернем.

— Да, какое, (цензура), следствие?! Володя, ты в своем уме!? — капитан уставился на меня, словно увидел перед собой снежного человека. — Они все виновны! Все!

— Согласен, виновны все, — кивнул я. — И мы, как раз, просто обязаны установить степень вины каждого из этих людей. Обязаны, понимаешь?

— Вовка прав: организаторы и исполнители нападения — это одно, а идиотки с голыми грудями — совсем иное, — поддержал меня Михаил. — Нельзя валить все одну кучу.

— Сиськи, как показала практика, пострашнее ножей и топоров будут, — зло сплюнул Зеленцов, глянув на остывающие у крыльца тела. — Мариночка, Вы, уж, извините, что Вам пришлось такое слушать… Пойдемте, поработаем в интересах дела.

Тем временем народ все прибывал и прибывал, подъехал «хаммер» с еремеевскими охранниками, пара грузовиков с ополченцами, подтягивались старички из другого конца села. Количество добровольных помощников росло, раненые, тьфу-тьфу, держались. Пошли запросы по рации насчет стрельбы. Я переговорил с гарнизонами даниловцев на ближайших фермах, информировал ополченцев о происшествии в деревне, и приказал им смотреть в оба. Чтобы не расслаблялись.

Наконец, примчался Руденко, привез докторшу, а заодно и половину замятинского отряда с пулеметом. Диана сразу приступила к осмотру тяжелораненых, и вскоре выдала свои первые вердикты. Неутешительные.

— Вашему человеку нужна срочная операция, — откинув со лба слегка растрепавшиеся волосы, произнесла казашка. — Той девушке — тоже, иначе она скоро умрет. Ранение дружинника — относительно легкое, его жизни нет никакой угрозы… У меня нет ни хирургических инструментов, ни опыта подобных операций, нет никаких серьезных медикаментов. Все.

— Диана, Вы здесь единственный доктор, поэтому Вам и все карты в руки, — понимая, что чудеса, скорее всего, невозможны, решил я. — Командуйте — что надо делать. Мы поможем всем, чем сможем. Иного выхода у нас нет.

— Хорошо, мне нужны операционный стол, освещение, ассистенты, — подумав, Диана прикусила губу. — Так, перевязочный материал есть… Анестезия — отсутствует… Инструменты — фельдшер обещал принести…

Операционную решили организовать здесь же, в здании администрации, в зале для совещаний. Там стоял массивный стол, по словам докторши, подходивший в качестве операционного. Кто-то из жителей принес инструменты — большой хирургический набор еще советского производства, отличного качества и хорошо сохраненный. Местный фельдшер — большой поклонник «зеленого змия» — трясущимися руками протирал спиртом скальпели и прочие, там, медицинские инструменты. Петренко помчался за переносным дизель-генератором, тем самым, что давеча привез от тетки.

Тем временем, незадействованные в медицинских делах опера по горячим следам снимали показания у участников митинга. Успевшие немного остыть Зеленцов с Барулиным изъяли у свидетелей полтора десятка всяческих цифровых устройств. Витек сгонял обратно на базу, привез навороченный ноутбук с долгоиграющим аккумулятором, и принялся копировать фото и видео с изъятых гаджетов. Иностранцы терпеливо стояли рядом, и вот уже первый из них получил обратно свой драгоценный фотоаппарат.

…. — «Невский», «невский», по дороге от Рясенки на Данилово идет колонна чужих машин! — неожиданно на связь вышел фермер Савченков. — Четыре штуки, все не наши, военные, а впереди них самый натуральный бэтр…

— «Васильевский», я «невский», не понял тебя, повтори еще раз, — на секунду опешив от такой новости, я попросил Савченкова уточнить сказанное. — Что значит «не наши»? Чьи? Бэ-Тэ-Эр какой марки?

— «Невский», «не наши» означает, что это не российские вояки, а чьи-то другие, — отозвался собеседник. — Тип бэтра мне неизвестен, говорят, что он восьмиколесный. Еще видели два джипа и грузовик с тентом.

— Погодь, ты сам видел чужих, или твои люди их видели? — уточнил я очень существенную деталь.

— Я сам никого не видел. Патруль ополченцев обнаружил чужих минут двадцать назад, — ответил Савченков. — Наблюдали примерно с полукилометра, или с чуть большей дистанции. Только сейчас добежали, рассказали мне, а я сразу передал вам.

— Если прошло двадцать минут, то, по идее, гости уже должны быть на подъезде к Данилово, — нахмурившись, произнес стоявший рядом мой напарник. — Наш наблюдательный пункт молчит, никто не поднимал тревоги.

— Там же девки сидят, толку от них, — поморщился я. — Так, парни, все по машинам — выезжаем! Андрей, Петренко, ты остаешься за старшего! Задержанных не бить, лишний народ отправляй по домам!

Минуту спустя три наших джипа уже мчались в сторону окраины. Вызвав по рации наблюдательный пост, я с горечью понял, что в очередной раз недоглядел за ситуацией. Точнее, повелся на поводу у местных, и допустил ошибку с кадрами — взволнованные девушки наперебой затрещали о четверке незнакомых машин, которые едут к поселку. На мой вопрос — почему они молчали об этом раньше — захныкали, и сказали, что все их внимание отвлеки события у здания администрации. В-общем, бабы есть бабы, проворонили приближение неизвестно кого.

— Стой! Вон, мальчишка на велике, орет что-то! — прервал мою беседу по рации Михаил. — Эй, малец, говори, что случилось!?

— Там немцы к нам едут, дяденька спецназовец! — во всю глотку закричал пацан. — Впереди броневик, прямо, как в кино, с красным крестом, а за ним — мотоциклисты! Много-много!

— Что за хрень? Немцы с красным крестом? Бред какой-то, — отозвался Соловьев. — Ты хорошо все рассмотрел? Сколько мотоциклистов видел?

— Ну, сам-то я мотоциклы не видел, тока броневик, — шмыгнул носом мальчишка. — Но крест видел — большой, красный, нарисованный с белом круге!

— Красный крест… Хм, такое больше похоже на медиков, чем на фашистов, — хмыкнул бывший десантник.

— Ладно, тезка, поехали, — решил я. — А ты, малой, дуй-ка отсюда домой, и сиди там, не высовываясь, пока все не закончится! Все ясно?

— Так он тебя и послушается, майор, — крутя руль, усмехнулся Соловьев. — То, что для нас нервы и стрессы, для пацанов — радость и приключения… Епыть!

Джип резко, с заносом, затормозил, поднимая пыль. Сзади взвизгнули тормоза «лэндкруйзера», развернувшегося боком практически поперек дороги. За ним остановился и «гелендваген» с еремеевскими охранниками.

— Евпатий-Коловратий, амеры, что ли? — искренне удивился Ковалев, увидев наших «гостей». — Не, млин, натуральные пиндосы, вылитые.

— Разберемся, — буркнул я, открывая дверь. — Черт, без переводчика не обойтись… Костя! Григорьев! Ходи сюда — толмачом будешь!

Метрах в ста пятидесяти впереди нас дорога делала небольшой поворот, изгибалась вокруг зарослей осинника. На этом повороте стояли четыре единицы техники, во внешнем виде которых сходу угадывалось их североамериканское происхождение.

Вот из типично американских «хамви» повылезали несколько человек, с виду — типичных солдат армии США. Таких, как мы их обычно себе представляем — в камуфляже, с обвесом, в характерных для американцев шлемах, с вариациями на тему М-16 в руках. Один из «хамви», кстати, также смотрелся, как типичный для американцев джип — с пулеметом на турели, какими-то мешками, принайтованными к бортам.

Второй «хамви» не имел никакого вооружения, а на его борту красовался красный крест в белом круге. Оба армейских джипа встали так, чтобы преградить нам дорогу, при этом турельный пулемет первого «хамви» был направлен куда-то вверх и в сторону. Пулеметчик рассматривал нас, и, вроде бы, не проявляя никакого желания нашпиговать мой «мерс» свинцом.

Сразу за джипами стоял какой-то бронетранспортер с тонкоствольной пушкой. Прямо на наших глазах башня БТРа пришла в движение, развернув основное вооружение машины в сторону осинника. В конце колонны находился грузовик, такой же типично американский, угловатый, с брезентовым тентом, на котором красовался все тот же красный крест в белом круге. Мы не заметили ни мотоциклистов, ни немцев — все это оказалось плодом фантазии местного пацанья, насмотревшегося современной кинопродукции про войну.

— Идем, Миша, — скомандовал я, увидев, что от маленькой группы амеров отделились двое переговорщиков. — Костя, иди рядом, чуть сзади. Если что — работаем короткостволом в упор. Тэтэшки должны пробить ихние хваленые бронежилеты.

— Ну, чисто стрелка в стиле начала девяностых, млять, — сплюнул мой напарник. — Не хватает лишь «шестисотых» «меринов» и красных пиджаков.

Мы встретились с американцами где-то посередине дороги, чуть ближе к нашим машинам. Остановившись метрах в пяти друг от друга, секунд двадцать с интересом рассматривали своих визави. Американцы — высокий худой офицер и упитанный солдат среднего роста — были вооружены лишь пистолетами в кобурах на бедре, держали свои руки на виду, и, похоже, не собирались устраивать перестрелку на ровном месте.

— Подполковник медицинской службы Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов Америки Дэвид Коллинз, — помедлив еще пару секунд, представился загорелый высокий седоватый мужик с бесцветными глазами. — Рядом со мной — старший сержант морской пехоты Рон Мак-Кинли. С кем имею честь разговаривать?

— Он случайно не родственник одного из ваших президентов? — слегка улыбнулся я. — Того, в честь которого названа одна из горных вершин Аляски.

— Нет, не родственник, — отрицательно покачал головой подполковник. — Ваш переводчик неплохо знает английский, но говорит с жутким акцентом. Поэтому я попрошу его говорить помедленнее, чтобы было понятно.

— К сожалению, наш переводчик имел мало разговорной практики, — я признал сей очевидный факт. — Он будет стараться… Позвольте представиться: майор полиции Иванников Владимир Иванович, можно просто Владимир, или товарищ майор. Капитан Ковалев… Лейтенант Григорьев… Энское УВД из Санкт-Петербурга.

— Вы русские? — почему-то удивился Коллинз. — Мы думали, что поляки, или другие восточноевропейцы… Никогда не верил сказкам, что русская полиция ходит с автоматами, в шлемах и в бронежилетах.

— Мы ехали на задание, когда произошло нечто невероятное, — я сразу же начал рассказ о катаклизме с нашей легенды. — Повернули назад…

Я уложился со своим повествованием минут в пять, не более — сработал многолетний опыт коротких и информативноемких докладов, когда необходимо показать начальству и результат, и подчеркнуть ключевые моменты дела. В свою очередь, американец лаконично поведал о злоключениях его подчиненных — приехали на ночные учения на полигон, в пустынную и холмистую местность, неожиданно пропала вся связь и навигация, утром поехали искать своих, потеряли почти весь день… Вокруг полигона простиралась совершенно незнакомая, и очень странная местность, которую никто до этого момента не встречал.

Переночевали на полигоне, а утром решили двинуть на восток, сквозь незнакомый лес. Во время путешествия сквозь заросли подверглись нападению неизвестного хищника кошачьей породы. Пострадал капрал, который стоял за турельным пулеметом в головном «хамви». Хорошо еще, что морпех успел пригнуться, и спасти свою собственную голову от челюстей «тигрика».

Хищника расстреляли из пушки бронетранспортера, разнесли мускулистое тело буквально в клочья. Важный момент: зверюга не боялся техники, стоял напротив БТРа, рычал, скалил зубы, и, скорее всего, раньше никогда не встречался с людьми. Американцам пришлось изменить порядок движения транспорта, поставив четырехосную «броню» в голову колонны, и не высовывать свои морды из «жестяных» «хамви».

Пару часов назад морпехи подъехали к границе миров, и после небольшой разведки местности углубились во вполне земной ландшафт. Обнаружив торчащую на горизонте колокольню с крестом, поначалу хотели проехать мимо, затаиться, разведать, что, и как. Но, услышав стрельбу, решили не прятаться, и поехали прямо к колокольне, пока не встретили нас.

— Господин подполковник, я правильно понял, что Вы — доктор, а ваши люди — медики по специальности? — больше всего я опасался, что Григорьев ошибся с переводом, или подполковник решил пошутить.

— Вы все правильно поняли, майор, — кивнул Коллинз. — Моя специальность — хирург, а большинство моих солдат прошли специальную подготовку для спасения жизней солдат на поле боя.

— Похоже, сам Бог вывел вас к Данилово, — теперь я боялся, что мы опоздаем, и раненые умрут, прежде чем им помогут. — Господин подполковник, нам очень нужна, прямо жизненно необходима ваша помощь…

И я быстро поведал американцу, что у нас произошло… внутренне недоразумение, закончившееся нападением на полицию и непредвиденными жертвами среди мирного населения. Организаторы беспорядков — как это и положено в цивилизованных странах — задержаны до выяснения их роли в кровавых событиях. Имеются многочисленные свидетели, в т. ч. иностранные граждане, фото- и видеоматериалы происшедшего.

— Едем, майор, — Коллинз не медлил ни секунды. — Что же Вы сразу не сказали, что вам требуется хирург?

Американец включил связь, командным голосом произнес несколько быстрых фраз, и минуту спустя объединенная колонна помчалась к зданию правления. Подполковник сразу же предупредил, что он и его люди не собираются лезть в дела русских, но и не потерпят посягательств на их собственное имущество и оружие. Затем попросил меня сесть вместе с ним в его «хамви», и подробнее рассказать о характере ранений у пострадавших. Я понял, что Коллинз не желает терять ни минуты, уже прикидывает в уме очередность и сложность предстоящих операций, и старался изо всех сил. Костя старался с переводом, запинался, постоянно встречая незнакомые слова и термины.

Сигналя, чтобы никто не попал под колеса, мы влетели на площадь, и я сразу же побежал в правление. Оказалось, что Диана еще не приступила к операциям, тянула время из-за отсутствия анестезии и донорской крови. Следом за мной в импровизированной операционной появился Коллинз, а за ним еще пара американцев, в т. ч. женщина-капитан медицинской службы. Подполковник сразу же взял власть в собственные руки, стал отдавать распоряжения, его подчиненные засуетились, забегали, принялись таскать необходимое из грузовика и второго «хамви».

Я вышел на улицу, вновь отыскал нашу незаменимую Марину, попросил ее, чтобы она обеспечила перевод в ходе операций. Диана, конечно, говорила по-английски, но отнюдь не на уровне профессионального переводчика. Коллинз кивнул, сразу принялся задавать вопросы, выясняя все и вся, одновременно облачаясь в зеленый халат, затем принялся мыть руки в тазике с горячей водой. Рядом с ним переодевалась капитанша и один из сержантов, тот, что сидел за рулем грузовика. Еще двое морпехов готовили к операции первых пациентов — Еремеева и ту девку, чьи голые груди использовали в качестве отвлекающего средства во время митинга.

— Надевайте халат, Вы будете мне помогать, — выслушав все, что наговорила наш доктор, американец назначил Диану своим ассистентом. — Это будет очень полезная для Вас практика. Попрошу всех, кроме переводчика, покинуть помещение. Не волнуйтесь, майор, я не раз вытаскивал людей с того света.

Мы вышли на улицу, где к этому времени собралось не менее полутысячи человек. Весть о происшествии у здания администрации разнеслась по всей округе, и в центр поселка потянулся народ с окраин. Люди заняли все соседние дворы и переулки, терпеливо ожидая какого-нибудь исхода в эпопее с мятежом.

Петренко, похоже, не пользовался серьезным авторитетом среди населения, и на многие его распоряжения, мягко говоря, забили. Даниловское ополчение возглавил Василий Никитин — один из наиболее успешных фермеров в районе, имевший большой авторитет и влияние среди местных жителей. Имея опору в лице своих трех сыновей и зятя, до сегодняшнего дня Никитин был правой рукой погибшего Антонова. Его уважали, и, похоже, побаивались практически все мужики в здешней округе. В-общем, в отсутствии прежних авторитетов власть в Данилово постепенно перетекала в руки совершенно незнакомых нам людей.

Ополченцы слегка постращали задержанных нами, обрисовав им вовсе не радужные перспективы, но не били, и не применяли к ним никаких методов физического воздействия. Тем не менее, к нашему возвращению большая часть задержанных изъявляла желание пойти на сделку со следствием. Думаю, что связанные поклонники демократии попросту осознали, что если их по одиночку выдадут народу, то ни у кого из них не будет ни единого шанса уцелеть.

Бунтовщиков окончательно добило то, что появившиеся, словно с неба американцы не обратили на них никакого внимания. Да, да, важно расхаживавшие возле своей техники лейтенант и пара морпехов не обращали никакого внимания на потуги задержанных пожаловаться на зверства и жестокость российской полиции. Граждане самого демократического государства старого мира попросту плюнули на стремление кучки дармоедов воплотить эту самую демократию в отдельно взятом поселке. Более того, американцы пообщались с иностранцами — пассажирами самолетов, глянули собранное на ноутбуке видео, покачали головами, и стали смотреть на задержанных с осуждением. Как говорится, гримасы демократии в действии.

Чтобы не терять время зря, ожидая результатов от медиков, мы занялись формальной стороной расследования. Снятие показаний, допросы, опрос свидетелей, просмотр доказательной базы. Может, кому-то наши действия покажутся пустой тратой времени, но мы сразу же дали понять даниловцам, что не допустим никакого самосуда над задержанными. Никто не должен пострадать сверх содеянного.

Поразмышляв, Никитин и ополчение встали на нашу сторону, и Василий объявил о создании народного трибунала. Учитывая ситуацию, решили обойтись без адвокатов и прокуроров — свидетелей и доказательств хоть отбавляй. Оставалось лишь выяснить, кто конкретно организовал всю эту заваруху с митингом.

Часов через пять, когда часть народа отправилась по домам, на крыльце здания администрации появился Коллинз. В окровавленном халате, немного уставший, с непроницаемым лицом. Мельком взглянув на накрытые брезентом тела — их еще не унесли в церковь — он подозвал нас с Ковалевым и своего лейтенанта.

— Я прооперировал наиболее тяжелых пациентов — мужчину и женщину, сейчас их уже зашивают, — сообщил американец. — Теперь я вытащу пулю из ноги вашего добровольца, а затем возьмусь раной на голове мятежника. Господин майор, есть просьба: организуйте мне и моим людям возможность помыться и отдохнуть после работы.

— Доктор, тот раненый мужчина поправится? — сразу же спросил я. — Это мой хороший товарищ, мы вместе служили на афганской границе.

— Я сделал все, что в моих силах, майор, — во взгляде подполковника промелькнуло что-то похожее на уважение. — Дальше на все воля Божья, господа.

Американец удалился в операционную, а мы вновь приступили к своей профессиональной работе. Переговорили с одним из охранников Еремеева, выяснили, что некоторые подвальные помещения нашей базы можно использовать как временный изолятор для содержания задержанных. Захватив с собой Витька и Леню, Зеленцов поехал осматривать будущие застенки для борцов за демократию на предмет невозможности выбраться из-под замка.

— Шеф, я, вот, никак не пойму, какого хрена вообще эти уроды полезли свергать власть прямо сейчас, а? — спустя какое-то время ко мне подошел Руденко. — Они, что, не могли затаиться на время, подождать недельку, месяц, наконец? Ведь, не идиоты же круглые, должны были понимать, что и как?

— Ты прав, Рус, они отнюдь не идиоты, и очень хорошо все понимали, — ответил я. — Именно поэтому они пошли ва-банк сразу, не медля ни дня.

— Володя, я мыслей читать не умею, не научился еще, — уточнил капитан. — Объясни, наконец, толком, без намеков и иносказаний.

— Ну, смотри: большая часть из этих ребят либо ничего не умеет делать, либо никогда не работала руками, — полистав стопку бумаг, я нашел нужный документ. — Представь себя на месте менеджера элитного казино, или на месте крупного чиновника. Представил? А теперь прикинь, что завтра тебе придется идти работать на ферму, навоз кидать, или сажать картошку. Понял?

— Ну, пойду я сажать картошку, и что? Какое это имеет значение? — Руденко, похоже, слегка «завис». — Если надо работать, чтобы прокормить себя, то я готов идти, хоть сейчас. Хоть на ферму, хоть куда. Жрать-то, как ни крути, хочется.

— Это потому, Рус, что тебе не надо терять свой общественный статус, и ты не стал рафинированным засранцем, — усмехнулся я, глядя на капитана. — Ты не боишься испачкать руки, не боишься натереть мозоли. А вот они — испугались. Испугались, что потеряв все, никогда не сумеют вновь достичь того положения в обществе, которое они имели в старом мире. Испугались того, что с каждым днем они окажутся все дальше и дальше от власти, и никогда не смогут насладиться ощущением своего былого могущества. Страх, Рус — это мотивация не хуже основного инстинкта.

— Да ты прямо-таки психолог, товарищ майор, — раздалось у меня за спиной. — Вона, как грамотно разложил все по полочкам, и про страх правильно подметил, и про положение.

Я обернулся: позади меня стоял, улыбаясь, Василий Никитин вместе с небольшой группой ополченцев. Среди них выделялось двое, внешне чем-то похожие на нового главу местной власти, и обритый наголо здоровяк в полинявшем и затертом камуфляже. Никитин улыбался, шутил, но взгляд его зеленых глаз свидетельствовал о холодной решимости идти до конца к поставленной цели. Возникало ощущение, что при разговоре Василий изучает своего собеседника, словно смотрит на него в оптический прицел.

— Моя профессия обязывает быть разносторонне подкованным во многих сферах человеческого бытия, — я постарался улыбнуться как можно более дружелюбнее. — Есть один очень важный нерешенный вопрос, товарищ Никитин — по какому закону будут судить бунтовщиков? По УК Эр-Эф, или, как?

— Хороший вопрос, Владимир Иванович, — хмыкнул Василий. — Думаю, что законы России, в силу сложившихся обстоятельств, можно считать утратившими свою юрисдикцию. Нам нужны иные законы — простые, действенные, и справедливые, которые невозможно повернуть, словно дышло… Давай, кстати, перейдем на «ты». Так проще, удобнее, когда говоришь с мужиком.

— Принято, — кивнул я, протянув собеседнику руку. — Так что будем делать с законодательной базой? Принимать новую конституцию, новый УК, и прочее?

— Почти угадал, — обменялся со мной рукопожатием Никитин. — Юрий Александрович, наш местный директор школы и учитель по совместительству, уже готовит новое основное законодательство. Сидит со вчерашнего дня, корпит над бумагами. За образец, как я слышал, он взял Устав ООН и прочие декларации прав человека… Ладно, что у вас со следствием? Выяснили, кто организовал всю эту бойню?

— Работа практически завершена. И, знаешь, мы очень удивились, когда вышли на заказчика, — заинтриговал я собеседника. — Как не нелепо это звучит, но депутат Сазонов и его шайка оказались исполнителями, орудием в руках одной хитрой бабы. Тебе имя Валерии Собчак что-нибудь говорит?

— Нет, впервые слышу, — пожал плечами фермер. — Кто это?

— Вот, мне тоже ничего не показалось странным, пока Михаил не припомнил кое-что «из прошлой жизни», — я кивнул в сторону своего напарника, который сортировал показания свидетелей. — Валерия Максимовна Собчак, три высших образования, внебрачная дочь олигарха Быстрова, постоянно проживает в Лондоне, с малых лет обретается в кругах весьма интересных людей…

— Володя, да не тяни кота за одно место, — поднял голову от бумаг Ковалев. — Лесбиянка она, эта Валерия, плюс — связана с организаторами всяких «цветных» революций в ближнем зарубежье, и прочих «майданов» для даунов.

— Ну, вот, Миша, ты обломал всю интригу, — я покачал головой. — Собчак — внимание — магистр психологии Оксфорда, способная и повертеть попкой, когда это требуется, и жестко схватить за причиндалы. Короче, эта сучка со своей любовницей «развели» Сазона и прочих чиновников, словно завзятые лохотронщики.

— Етить-колотить, майор, — Никитин, похоже, никак не ожидал подобного результата расследования. — Ты хочешь сказать, что две бабы обвели вокруг пальца полтора десятка не самых тупых мужиков, и на раз-два организовали натуральную революцию?

— Не веришь мне — на, сам читай показания и протоколы, — я демонстративно сунул Василию стопку бумаг. — Смотри видео, которое наснимали иностранные граждане, поговори с Сазоновым, с Сидоровичем, когда того отпустят медики.

— С чего бы мне не доверять тебе, майор? Ты здесь человек новый, практически посторонний, ни в чем особо не заинтересованный, в симпатиях не замеченный. А то, что ты и твои парни задавили в зародыше бунт приезжих — так куча народа видела, что вы защищались, и стрелять начали, когда те упыри положили Федосеева с участковым, — Никитин взял бумаги, прочитал чуть-чуть, пролистал, протянул обратно. — Я верю тебе, не как своему, конечно, но верю. Работайте дальше, а нам надо убрать погибших. Похороны будут завтра, после чего по жребию выберем судью, дюжину заседателей, и к вечеру огласим приговор. Все по закону, как и должно быть.

— Интересно, знает ли он, что за основу Устава ООН была взята Сталинская Конституция? — задумчиво произнес мой напарник, наблюдая, как ополченцы грузят в машину тела погибших. — Я тут кое-что слышал об ихнем директоре школы. Юрист по образованию, имел успешную практику, уехал в деревню, когда заболела его дочка, пошел работать учителем в школу. Уважаемый человек, между прочим.

— А мне, Миша, сейчас интересно иное — почему американцы поехали на восток? — отозвался я. — Не на запад, не на север, а именно на восток?

— Ну, ты и спросил, Вовка, — сплюнул Ковалев. — Этот Коллинз хрен чего нам скажет — твердый, как кремень, умен, грамотный профессионал. Я бы посидел с ним, попробовал бы поговорить по душам, но, боюсь, перепьет он меня, грешного.

— Думаешь? Надо бы вечерком попробовать, за знакомство, — решил я, припомнив, что у Еремеева имелся солидный запас выпивки в личном баре. — Думаю, Николай не обидится, если мы напьемся за его здоровье.

Спустя какое-то время на пороге правления наконец-то вновь появился американский хирург. Усталый, в очень грязном халате, но с довольным выражением на лице. Следом за Коллинзом вышла Марина, присела на ступеньках крыльца, попросила закурить и чего-нибудь спиртного. Подполковник пристально посмотрел на нашу переводчицу, но ничего не сказал, лишь недовольно дернул уголком рта.

Не обращая внимания на мнение морпеха, я велел своим организовать сигарету, сам дал девушке фляжку с вискарем, а затем усадить Марину в машину. Переводчица провела несколько часов в темной операционной, и имела полное право подымить в свое удовольствие и даже напиться вдрызг. Вскоре в дверях показалась Диана и другие американские медики, выглядевшие, словно зомби из фильмов ужасов.

— Господин майор, все операции прошли успешно, — произнес Коллинз, когда я вместе с Костей подошел к крыльцу. — Теперь вам следует обеспечить заботу и уход за наиболее тяжелыми из пациентов. Имейте в виду — перевозить их пока нельзя. Девушка вообще практически вернулась с того света. Я понимаю, что она участвовала в бунте, но, можно считать, что Бог уже наказал ее за все грехи.

— Я понял Вас, господин подполковник. Даже не знаю, сможем ли мы как-нибудь отблагодарить Вас и всех ваших людей за доброту и самоотверженность, — ответил я. — Мы предоставляем в ваше полное распоряжение дом господина Еремеева, которому вы недавно спасли жизнь. Там есть душ, и прочие санитарные удобства.

— О, да, душ бы сейчас был как раз кстати, — снимая халат, высоким голосом произнесла капитанша. — Дэвид, Вы позволите дамам первыми принять душ?

— Конечно, Джулия. Так и быть: вы с Кейт примите душ первыми. Постарайтесь не израсходовать всю горячую воду — она теперь жуткий дефицит, — чуть улыбнулся американец. — Владимир, Вы слышали когда-нибудь о клятве Гиппократа? Слышали… Возможно, я придерживаюсь старомодных принципов, но стараюсь поступать так, как бы поступил Христос. Мы не могли не помочь раненым, т. к. имели возможность это сделать.

Я подозвал местного фельдшера, полдюжины местных женщин, вызвавшихся поработать добровольными сиделками, представил им Дэвида. Диане хватило знаний ее английского, чтобы объяснить женщинам, что от них требует заграничный хирург. Поразмыслив, мы оставили старшей из сиделок рацию, наказав докладывать каждые полчаса, и немедленно бить тревогу в экстренном случае.

Появился Никитин с целым отрядом ополченцев, отрядил четверых бойцов, чтобы отнести домой раненого товарища. Сидоровича заперли в какой-то каморке в здании правления, выставили часового. Остальных задержанных ополченцы погнали пешком почти через всю деревню, предварительно пообещав мне доставить всех живыми.

— Странный он какой-то, этот Коллинз, — задумчиво произнес Ковалев, когда мы вели за собой колонну американской техники на нашу базу. — Рассуждает о Христе, словно проповедник, следует древним клятвам. Чудно.

— Иное мышление, иное воспитание, иной образ жизни, — пожал плечами я. — Тот образ тупых и бессовестных американцев, который тщательно навязывается с помощью СМИ, не всегда соответствует реалиям. В жизни вообще часто все бывает не так, как это кажется поначалу.

— Ну, то, что эти амеры вояки не особо серьезные — видно невооруженным глазом, — вступил в разговор Соловьев. — Автомат держать, конечно, умеют, но не более.

— Зато умеют работать скальпелем, на что способен отнюдь не каждый, — возразил я. — Будь на их месте крутые спецназеры — лежать бы сейчас Кольке в церкви, рядом с Антоновым и Федосеевым.

— Твоя правда, майор, — согласился со мной тезка. — Черт, ну, как же вы, так, мужики, а?

— А вот так — каком к верху. Лопухнулись мы, и все тут, — зло отозвался Михаил. — Сам завтра увидишь видео, когда суд будет. А сейчас не береди рану, и так тошно.

Мы потеснились, перебравшись, кто куда, расселили вновь прибывших с комфортом. Дом у Николая, конечно, не маленький, но в нем никак не помещались дополнительные семеро человек, а именно столько было гостей-американцев. Семь морпехов, среди которых пара женщин, и один легкораненый боец. Женщины, впрочем, казались способными за себя постоять, и, как показала практика, были привычны к виду крови.

Прикинув количество едоков, Саша Барулин вздохнул, и попросил помочь ему с готовкой. Пришлось почти всей толпой топать на кухню. Вскоре туда же заглянул лейтенант-американец, и, не говоря лишних слов, присоединился к чистке картошки. За ним появились и другие морпехи, принялись помогать, кто чем, толкаясь и мешая друг другу.

Капитан посмотрел на этот бедлам, и отобрал себе пятерых «поварят». В результате я оказался лишним, вышел во двор, где и столкнулся с Коллинзом. Тот общался со слегка подвыпившей Мариной, и, что удивительно, не смотрел на девушку с осуждением, как это было у здания администрации.

Американец, похоже, успел расспросить Марину про полет «аэробуса» и его посадку на воду, про то, что на шоссе приземлились еще два авиалайнера, и про много другое. Девушка ничего не скрывала, говорила, и говорила, словно на исповеди. Коллинз лишь качал головой, уточняя какие-то детали. Мда, морпех — он и в Африке морпех, даже если полевой хирург.

— Владимир, можно ли нам съездить на побережье, а затем посмотреть самолеты? — увидев меня, поинтересовался подполковник. — Мы возьмем с собой эту замечательную девушку, если она будет не против.

— Хорошо, Дэвид, сейчас пообедаем, дадим задачи личному составу, и съездим на море, — подумав, я согласился с предложением американца. — А затем я бы хотел проехать к тому месту, где вы пересекли границы миров — когда выехали с полигона, и когда вновь вернулись в «наш» мир.

Спустя примерно час с небольшим я ехал к морю вместе с Коллинзом на его «хамви». Для начала подполковник попросил показать ему дорогу к церкви, где он поднялся на колокольню, и зафиксировал весь окружающий ландшафт на свою видеокамеру. Затем американец проложил весьма сложный маршрут, в результате чего мы посетили место аварии фуры с продовольствием, а затем прокатились по пляжу, огибая лесистый мыс.

Вскоре впереди показался полузатонувший «аэробус», какие-то обломки на песке, следы гусениц «витязя», тянущиеся к пробитой сквозь лес дороге. Мы свернули на этот путь, и уже через три минуты выехали на шоссе, где повернули налево, в сторону «аэропорта Данилово». Так со вчерашнего дня величали место стоянки на трассе двух успешно приземлившихся самолетов — «боинга» и «ила».

Работавшие в поте лица летчики не ждали никаких гостей, но были в курсе всех новостей поселка. Получив известие о жертвах среди мирного населения, Зайченко отослал в Данилово пару ополченцев, выставленных погибшим участковым для охраны авиалайнеров. Затем из поселка примчались несколько пацанов, которые до стрельбы крутились вокруг, да около, и рассказали, что произошло. Рассудив, что летчики ничем не помогут ни раненым, ни погибшим, пилоты продолжили снимать двигатели с «боинга».

После появление американских морских пехотинцев работа застопорилась. Немцы и французы — отличные работяги, по словам наших пилотов — втянули подполковника в длительную беседу. Марина едва успевала переводить, я слушал, узнавая для себя множество интересных моментов и технических подробностей.

В-общем, оказалось, что самолет «Люфтганзы» практически не имеет шансов вновь подняться в воздух — поврежденная при посадке стойка носового шасси требовала заводского ремонта. Чудо, что она еще полностью не накрылась. Летчики трех стран изучили проблему, и решили, что «боинг» можно стать кладезем запчастей и материалов, которые однозначно понадобятся нам, землянам.

Наш же «ил» был в рабочем состоянии, и мог взлететь в любой момент. Оставалось лишь освободить взлетную полосу, для чего требовалось столкнуть «немца» с трассы. Дело, в общем-то, не особо сложное, но состояние почвы вокруг шоссе не позволяло просто так выпихнуть многотонную машину в чистое поле. Поэтому экипажи занялись облегчением «боинга» — снимали с самолета двигатели и другие ценные девайсы. Кроме этого, французы надеялись в перспективе вытащить на берег и свой собственный «аэробус», чтобы разобрать его на материал. Планы, как говорится, наполеонские, оставалось надеяться, что и возможности летчиков не разойдутся с их намерениями.

— Владимир, я многое повидал, и имею полное право утверждать, что эти люди — самые настоящие герои, — заявил мне Коллинз, когда мы распрощались с пилотами, и уехали с шоссе. — Да, да, не я, не мы, медики, а они — спасшие сотни жизней. Я надеюсь, что их знания и опыт будут востребованы в этом новом мире.

— Согласен, Дэвид, — кивнул я. — Предлагаю сегодня вечером посидеть всем коллективом, отметить наше знакомство, помянуть погибших, и просто подлечить нервы.

— А ты хитрец, товарищ майор, — улыбнулся подполковник. — Ладно, будь по-твоему — посидим, выпьем водки — русского национального напитка.

— Будешь смеяться, Дэвид, но бар у «Еремы» забит вашим виски и французским коньяком, — засмеялся я. — Там всего лишь пара бутылок водки, да и та шведская.

— Расскажи мне, Владимир, про своего друга «Ер-йоу-му», — попросил Коллинз. — Вы, как и мы, воевали с талибами, да?

— В те времена их называли «духами», — помолчав, я решил рассказать американцам, как мы лазили по горам, сидели в засадах, ставили минные поля, ели из одного котелка. — После развала Союза в Таджикистане началась гражданская война…

Как-то незаметно я втянулся в повествование, и вскоре обратил внимание, что подполковник очень внимательно меня слушает. Стоявший за турелью сержант Мак-Кинли спустился вниз, притих на своем сиденье, и даже перестал жевать жвачку. Марина переводила, причем делала это с куда большим интересом, чем беседу морпехов с пилотами. У меня возникло ощущение, что девушка изучает мою личность по моему же рассказу, словно заправский психолог. Хе-хе, девочка, не тебе соревноваться в психологии с матерым опером.

— Мы приехали, Владимир, — неожиданно прервал меня Коллинз. — Вот это место, где мы пересекли границу с Россией. Там, дальше — чужой лес, чужие звери, абсолютно не наша земля. Я не рискну ехать туда на этой «жестянке». Туда надо ехать на бронемашине.

— Дэвид, а сколько километров вы проехали по чужой земле между полигоном и нами? — поинтересовался я, удивляясь про себя неожиданной трусости американца. Впрочем, на нас никакие «тигры» не нападали, и мы углублялись в чужой мир метров на двести, не более. — Меня интересует расстояние по-прямой.

— Сколько по-прямой — я не знаю, — подумав, ответил подполковник. — Мы покружили по чужому лесу около часа, прежде чем выбрали более-менее проходимый маршрут. Думаю, полоса чужой земли тянется на двенадцать-пятнадцать…эээ, километров.

— Десять-двенадцать километров, сэр, — уточнил сидевший позади сержант. — Я почти всегда стоял на месте, пока Вы с лейтенантом искали дорогу, поэтому примерно запомнил, сколько мы проехали без блужданий.

— Да, да, Рон вел грузовик, к которому мы возвращались раза четыре, — кивнул Коллинз. — Поэтому он прав, а не я.

— Ладно, поехали обратно в Данилово, — решил я, поглазев на пробитую американцами дорожку сквозь кустарник. — Дэвид, я все-таки хочу проехать по вашему маршруту, посмотреть ваш полигон. Никогда не был в Штатах — хочется побывать.

— Хорошо, Владимир, ты побываешь в Америке. Мы, кстати, также никогда не бывали в России, — усмехнулся хирург. — Имей в виду, что на нашем полигоне расставлены мишени для боевых стрельб — корпуса старой и разбитой техники, годной лишь на металл. Поэтому ничему там не удивляйся.

Когда мы приехали обратно на базу, ко мне подошел Михаил, извинился перед гостями, и отозвал меня в сторону для приватного разговора. Я удивился такой конспирации, сказал американцам, что сейчас подойду, и последовал за капитаном.

— Володя, знаешь, что я видел у ополченцев? Автоматы! Самые настоящие Пэ-Пэ-Ша. Не шучу, — Ковалев действительно был обеспокоен не на шутку. — Пока тебя не было, Никитин прислал вестового на велосипеде, и тот передал записку. Вот она. А у вестового за спиной был «шпагин», я отвечаю.

— Ну, и что из этого? У нас же есть пулемет, немецкий, почему бы и Василию не раскопать старый схрон, — заметил я, читая записку от нового главы. — Странно, почему он послал из-за ерунды вестового, когда бы мог просто вызвать по рации.

— Вот и я не понимаю, зачем присылать автоматчика, когда есть рации, — нахмурился мой напарник. — Это еще не все. Американка Кейт заперлась в ихнем броневике, и разговаривала с кем-то по радио. Сам я не видел, но мне Леня сказал, охранник. Не к добру это, что-то они затевают, эти чертовы америкосы.

— Может, Коллинз не сказал нам всей правды, и на ихнем полигоне оказалась крупное подразделение «кожаных воротников», и те вскоре пожалуют вслед за разведчиками? — предположил я. — Хм, это не объясняет, почему отряд подполковника двинулся в путь… По идее медики должны сидеть в тылах, а не лезть вперед, вместо разведчиков. Если бы у этих семи амеров были товарищи, то они давно бы пожаловали в Данилово. Нет, в этом нет логики, здесь что-то другое.

— Ну, как знаешь, — насупился Ковалев. — Я доложил тебе о своих подозрениях, а ты решай, что теперь делать.

— Не будем спешить, Миша, — решил я, вновь пробежав глазами записку Никитина. — Полагаю, что ты уже поделился подозрениями с парнями, а наших оперов никакие морпехи не обведут вокруг пальца.

— Да, мужики держат ухо востро, — хищно оскалился капитан. — Если что, мы уделаем пиндосов первыми, причем по-тихому.

Около часа спустя мы с Ковалевым отправились на разговор с новым главой, решив на обратном пути завернуть к «госпиталю». Двор Никитина нашли быстро, благо заранее знали, куда свернуть. После известных событий глава решил не тревожить покой раненых, и перенес штаб в свое собственное жилище.

— Проходите, товарищи, чувствуйте себя, как дома, — в ответ на приветствие кивнул Василий, сразу же представляя коренастого дядьку в камуфляжной кепке. — Знакомьтесь: Александр Матвеевич Доценко, с сегодняшнего дня отвечающий за возрождение покинутых деревень.

— Смотри, ты не верил, — пихнул меня локтем Михаил. — Вон, у Александра Матвеевича «шпагин» на плече, готов поставить, что не муляж, и не игрушечный.

Действительно, на плече гостя висел автомат Шпагина с дисковым магазином. Держался Доценко свободно, уверенно, как и полагает вооруженному человеку, не боящемуся никого и ничего. Дядька пожал нам руки, пристально оглядел с ног до головы, словно впервые видел. Хотя, может, так оно и было.

— Присаживайтесь на диван, мужики. А ты, Матвеич, не тяни, излагай свою просьбу, — Никитин присел на стул напротив нас. — Наташа! Принеси нам чего-нибудь перекусить, гостей угостить.

— Дела у нас не самые веселые, товарищи, — Доценко погладил свои пышные усы, бросил острый взгляд в нашу сторону. — Чтобы всем выжить, надо немедленно начать посевные работы. Для этого требуется земля, горючее, техника, семенной фонд, и рабочие руки. В достатке у нас лишь последнее и предпоследнее. Земля, к сожалению, частично запущена, а солярки для тракторов хватит на месяц-другой.

— В поселке есть несколько лошадей, — напомнил новый глава. — Пахать, кстати, можно и на коровах. В войну, Матвеич, и не такое бывало.

— Придет время — будем пахать и на коровах, — вполне серьезным тоном произнес собеседник. — А пока надо выжимать максимум из техники. В-общем, с завтрашнего дня мы начинаем распахивать заброшенные поля, и заново отстраивать покинутые деревни. Для этого очень нужен ваш вездеход, без которого нам никак.

— И нафига вам «витязь»? — поинтересовался мой напарник. — Это же не трактор, на нем пахать как-то не очень.

— Никто не собирается пахать на «витязе», он нужен нам как самоходный дом для бригады строителей, — Доценко, похоже, совершенно не имел чувства юмора. — Вы были на ферме Макеева, и лучше нас знаете, какие звери бродят в чужих лесах. Мужикам, которые первыми начнут работу в покинутых деревнях, придется ежечасно рисковать своей собственной шкурой. У нас есть автобус, пара бытовок на колесах, но это не совсем то, что нужно.

— Что же, «витязь» подходит на роль самоходной крепости, — я согласился с железной аргументацией Матвеича. — Работать, как понимаю, будете вахтовым методом?

— Да, нет никакого смысла кататься туда-сюда, да попусту жечь горючее, — ответил собеседник. — Поедем сразу целой бригадой, человек пятнадцать, восстановим наиболее сохранившиеся дома, потом перейдем к следующей деревеньке. Даст бог, за пару недель управимся, начнем расселять народ.

— Я все-таки спрошу: а где вы раздобыли свой Пэ-Пэ-Ша, Александр Матвеевич? — не удержал любопытства мой напарник. — Уж больно он хорошо сохранился, ажно завидно.

— Где взяли, там, к сожалению, больше нет, — вместо Доценко отозвался Никитин. — Мы же не спрашивали вас, где вы отрыли Эм-Гэ.

— Михаила интересует, каким образом удалось обеспечить столь хороший внешний вид оружия, — усмехнувшись, уточнил я. — С патронами, кстати, как — не сгнили?

— Секрет сохранности прост: герметичная бочка, солидол, отсутствие перепадов температур, — улыбнулся в ответ Василий. — Патроны еще толком не отстреливали, не до того было. Наташа! Гости, что, так и уйдут голодными?

Появилась хозяйка, вполне симпатичная женщина около сорока лет, принесла большой поднос с разнообразными холодными закусками. Затем на столе появился чайник, домашний пирог, банка с малиновым вареньем. Пожелав всем приятного аппетита, супруга Никитина удалилась, шурша юбкой. Василий хмыкнул, гордо глянув в нашу сторону, мол, хороша Маша, да не ваша.

За трапезой поговорили практически обо всем, обсудили многие вопросы, согласовав некоторые позиции с местной властью. В частности, новый глава реорганизовал работу наблюдателей на колокольне, заменив местных девушек квартетом пенсионеров уже непризывного возраста. Кроме этого, Никитин послал в Замятино еще пятерых ополченцев, чтобы усилить отряд Семен Семеныча. На эту деревеньку, как мы поняли, местные власти возлагали огромные надежды в плане расселения народа.

Попутно мы решили вопрос о замене «витязя» парой грузовиков, чтобы летчики смогли демонтировать двигатели с «боинга». Василию еще раньше понравилась идея превратить авиалайнер в комфортабельное общежитие, но он сразу же предупредил, что без помощи местных пилоты сразу же сядут в лужу. Почти в прямом смысле этого слова, т. к. почва вокруг того участка шоссе очень вязкая. Самолет можно было столкнуть с трассы, лишь построив бетонные дорожки под его шасси. Материал для этого — бетонные плиты — как оказалось, имелся, и, по идее, в достаточном количестве. Не так давно в Данилово началось возведение двух особняков для каких-то не самых бедных горожан, материалы для стройки подвозили весь апрель, в т. ч. кирпич, арматуру, бетонные перекрытия. Теперь местные планировали использовать все это добро для ремонта домов в Замятино и в заброшенных деревнях.

Кроме этого, Никитин намекнул, что еремеевский забор построен из очень хороших плит, которым нашлось бы и иное применение. Я согласился с идеей Василия, предложив для приличия дождаться одобрения со стороны хозяина этого забора. А то как-то неприлично ломать постройки в доме человека, который приютил тебя и многочисленных незваных гостей. Начнешь с забора, а там и до брусчатки руки дойдут, и до прочего.

В конце разговора, уже под чаек, обсудили американцев, которые оставались «темной лошадкой», непредсказуемой, но с очень хорошими зубами. Никитин предложил идею интегрировать морпехов в силы самообороны Данилово, чтобы амеры не оказались в стороне от общественных процессов, и не стали бы источником каких-нибудь проблем. Коллинз в этом случае назначался бы главным по медицине, с весьма широкими властными полномочиями. Я пообещал подумать, прозондировать позицию Дэвида на этот счет, обставить данное предложение так, чтобы подполковнику сложно было бы пойти в отказ.

— Василий, думаю, ты прекрасно понимаешь, что завтра трибунал вынесет десяток смертных приговоров, которые надо будет приводить в исполнение, — я решил заранее расставить все точки над «и». — Имей в виду: ни я, ни мои люди в палачи не пойдут. Одно дело убить, когда на тебя нападают, и совсем иное — казнить, пусть даже преступников. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Умеешь ты под конец обломать, майор, — тяжело вздохнул глава. — Думаешь, если мы деревенские, то нам пофигу, кого закалывать — кабанчика, или человека? Да у меня самого эта мысль о казни не выходит из головы, постоянно давит, и давит, как не знаю, что. Не знаю я, кому поручить это дело! Не знаю!

— Смягчить приговор, как я понимаю, невозможно? — на всякий случай закинул удочку Ковалев. — Ну, типа, заменить «вышку» пожизненным, или каторгой?

— Нет, Миша, не в данном случае, — отрицательно покачал головой я. — Да, никто и не пойдет на такое, не тот мир, и не то время.

— Есть один вариант, товарищи начальники, — неожиданно заговорил Доценко. — Даст бог, никому из наших не придется проливать кровушку, и брать лишний грех на душу.

— Говори, Александр Матвеевич, что за вариант такой? — сразу же оживился Никитин. — А то хоть самим в палачи идти.

— Тех, кого приговорят казнить, надо попросту запереть в подвале старой водонапорной башни, не кормить их, и не поить, — промолвил гость, очень внимательно наблюдая за нашей реакцией. — Остальное они сделают сами. Жестоко, конечно, но Романа Георгиевича нам никто не заменит, да и Антонову они не дали ни одного шанса. Такой вариант, товарищи.

— Жестоко. Жестоко, но справедливо, — помолчав, согласился глава. — И я не вижу никакого иного решения. Наверное, так и поступим, если никто не захочет марать руки о всякую грязь.

— Ладно, товарищи, будем считать, что вопрос решен, — глянув на часы, я поднялся на ноги. — Нам еще надо американцам застолье выкатить, напоить, накормить, и в печь посадить. Шучу. Удачи, мужики.

— Черт, да этот Доценко хуже маньяка, — уже на улице произнес мой напарник. — Интересно, не сидел ли он, часом? А если сидел, то по какой статье?

— Да, пофигу, Миша, — отозвался я, садясь за руль. — Забудь и забей. Жизнь пошла другим путем, и всем нам дали второй шанс. Наше прошлое осталось в другом мире. Извини.

Ковалев ничего не сказал, лишь громче обычного хлопнул дверью. Мы поехали на базу через «госпиталь», проведали раненых, поговорили с сиделками. Выяснили, что ни Николай, ни девушка еще не пришли в себя, а полчаса назад пациентов проведала американская докторша-капитан, приехавшая с переводчицей на «хамви». Джулия, как я понял, намеривалась заступить на ночное дежурство, чтобы лично контролировать состояние пациентов. Американцы взяли очередные очки в свою пользу.

Вечером пили почти все, невзирая на национальность, звания и пол. Кто-то выпил чуть больше, кто-то — часовые на воротах — лишь пригубил символически. Зато все поели, сколько хотели, никто не остался голодным. Во дворе дома развели большой костер, пару костров поменьше для шашлыков и барбекю, пустили по кругу пару бутылок отличного виски. Зеленцов распорядился, чтобы Костя сгонял в «госпиталь» с угощением для Джулии и сержанта Мак-Кинли, которые следили за состоянием раненых.

Пока народ отдыхал и расслаблялся, я улучил момент, отловил Марину, а затем попросил Коллинза улизнуть для беседы тет-а-тет. Дэвид, похоже, нисколько не удивился, и пошагал с нами к мостику через ручей. Предупредив переводчицу, что отныне она включена в круг посвященных, я приступил к беседе я подполковником.

Американец удивил. Как оказалось, он сам хотел занять какое-то место в местной иерархии, чтобы форматировать многонациональную толпу пассажиров во что-то более похожее на коллектив. Надо сказать, что иностранные граждане сразу же прониклись уважением к Коллинзу и его людям, признали влияние и авторитет морпехов, и прислушивались к мнению подполковника.

В то же время, Коллинз не хотел давать никаких обещаний сейчас и здесь, отшучивался, предлагал для начала освободить шоссе, и совершить облет хотя бы ближайших окрестностей нового мира. Американец не исключал, что кроме всех нас в чужом мире оказалось множество землян, среди которых могут оказаться самые разные люди и сообщества. К примеру, подполковник не хотел бы встречаться с китайцами, с вьетнамцами, не желал бы жить по соседству с арабами, и с любыми другими мусульманами.

Я быстренько прикинул национально-религиозный состав населения Данилово, и стал активно расписывать Коллинзу, как ему повезло с русскими. Дэвид не спорил, соглашался, но продолжал гнуть свою линию. В конце концов, мне удалось выжать из американца обещание, что тот подумает денька три, и примет какое-либо решение.

Марину этой ночью я так и не отпустил. Как-то само собой получилось, что после ухода Коллинза мы остались на мостике одни, и продолжили разговор о нас. Затем уединились в одной из запирающихся на ключ комнат еремеевского особняка, и перешли к сладкому. Девушка оказалась горячей, достаточно опытной, жаждущей ласки и ощущений после пережитых стрессов. А стрессы, как известно, хорошо снимаются интимной близостью с особями противоположного пола.

Под утро меня разбудил Толик, и страшно зевая, сообщил, что шефу пора бы отправляться на дежурство, а не почивать с красавицей под боком. Я шутливо погрозил Новичонкову кулаком, тихонько, чтобы не разбудить Марину, улизнул из комнаты, вышел во двор. Стоял тот предрассветный час, когда ночь постепенно сдавала свои права нарождающемуся дню, таяли сумерки, а по низинам стлался туман. В почти полной тишине с моря доносился легкий шум прибоя, обычно не слышный в дневное время.

Дежурили на пару с Марком, эмчеэсником из Архангельска. До этого момента у меня как-то не получалось пообщаться с этим парнем, и я постарался восполнить данное упущение. Как оказалось, Марк имел в своем послужном списке военное прошлое — служил на Кавказе в спецназе Внутренних войск, о чем предпочитал не распространяться.

Я припомнил, что Барулин упоминал о командировках эмчеэсника, имевшего звание капитана, но по какой-то причине эта информация влетела мне в одно ухо, а через другое вылетела. Мда, старею. На вид Марк — тихий скромный парень, даже немного стеснительный, и никто бы не подумал, что он владеет практически всеми видами стрелкового оружия, водит БТР, умеет работать с ножом, саперной лопаткой. Кроме этого, не понаслышке знаком с минометом, АГСом, различными минами и взрывными устройствами.

В-общем, я подумал, и предложил эмчеэснику на выбор автомат, или снайперскую винтовку. Марк подумал, и выбрал СКС с оптикой, а как дополнительное оружие — старый, проверенный временем и многими войнами ТТ. Тот самый, с глушителем, из еремеевского запаса. Попутно наш новый снайпер намекнул, что неплохо бы стянуть что-нибудь зачетное у американцев, уж очень у них навороченные стволы, ажно завидно. Я засмеялся, и ответил, что морпехи скоро перейдут из разряда гостей и союзников в статус нашего личного состава.

Ночь не принесла никаких проблем, или неожиданностей. Все те же ежечасные переклички по рации, спокойные доклады ополченцев с ближайших ферм, очередные нервы Семен Семеныча, визуально наблюдавшего марш стада местных слонов по околице Замятино. Я вновь запретил бывшему военному стрелять в этих животных, чтобы не провоцировать их ответной ненависти. Если слоны не трогают нас, то и людям нет особой необходимости бить зверей, пусть даже ради мяса. Мы еще не настолько голодаем, чтобы устраивать форменную бойню этих миролюбивых животных.

Новый день начался с визита целой толпы даниловских мужиков, под предводительством уже знакомого нам Доценко. Народ, как я понял, пожаловал почти всей бригадой — и себя показать, и на американцев посмотреть. Последние, похоже, оценили наличие у ополченцев семи автоматов — пары «ксюх» и пяти ППШ. Это, не считая других стволов, в основном, охотничьего оружия. Сразу было видно, что Доценко подходил к предстоящему делу на полном серьезе, и подобрал к себе в бригаду не менее ответственных товарищей.

Пока Марк передавал мужикам материальную часть, я выяснил, что ополченцы планируют немедленно заняться модернизацией «витязя» по своему проекту, а затем сразу же выехать на место. По словам Доценко, никто из его бригады не собирался присутствовать на предстоящем суде. Мужики нисколько не сомневались, что народный трибунал примет единственное справедливое решение, и не хотели зазря тратить драгоценное время. Ну, да, все правильно — если сейчас не позаботиться о будущем, то через какое-то время мы коллективно положим зубы на полку.

Следом за вездеходом усадьбу покинули летчики, направившись к Никитину за обещанными вчера бетонными плитами и техникой взамен «витязя». Когда я сообщил Зайченко, что отныне Марк вливается в наше боевое ядро, Михаил погрустнел — ему жаль было терять такого классного специалиста. Попытался, было, отвоевать эмчеэсника обратно, но потерпел фиаско — я стоял намертво.

На помощь Зайченко неожиданно пришел Коллинз. Заинтересованный в самолете американец предложил летчикам двух своих подчиненных — сержанта Мак-Кинли и еще одного капрала. Эти двое морпехов, по словам подполковника, могли разобрать и собрать любую технику, от компьютеров до танка «Абрамс». Подумав, Михаил согласился с предложением Дэвида, и уточнил, чтобы американцы захватили себе сухой паек на целый день. Пилоты также не собирались тратить время на судебное заседание, исход которого был предрешен заранее.

Спустя примерно полчасика на связь вышла Джулия, она же капитан Санчес, сообщив нам хорошую новость — Еремеев пришел в себя. Мы с Михаилом прервали участие в приготовлении завтрака, захватили с собой Леню, прыгнули в джип, и помчались к «госпиталю». Зря, конечно, неслись, словно на пожар, все равно не успели: Николай уснул, напичканный новыми медикаментами. Следом за «Еремой» пришла в себя и девушка, едва не отправившаяся вчера на тот свет. Обвела взглядом помещение, понаблюдала за фигуристой капитаншей в экзотическом камуфляже, и погрузилась в сон, когда Джулия добавила ее в капельницу какого-то, там, препарата.

Ожидая, пока с базы приедет дневная смена в лице Дианы, мы переговорили с капитаном Санчес о состоянии всех ее пациентов, и возможных сроках их излечения. Затем, прихватив задержанного Сидоровича, поехали к церкви, куда уже постепенно стекался народ. Вскоре своим ходом прибыли остальные обвиняемые, в сопровождении конвоя из ополченцев и моих парней. Я слегка удивился, увидев среди своих Коллинза с сержантом Мак-Кинли, которые внимательно слушали, что им рассказывала Марина.

Появился Никитин со своим отрядом из родственников и приближенных, группа присяжных, выбранных по жребию из числа местных жителей и граждан РФ, волей случая оказавшихся в Данилово. Новый глава, как я понял, стремился к скорейшей интеграции пассажиров в местное общество, поэтому расширил круг избираемых присяжных, включив в него всех русскоязычных. Иностранцам Василий не доверял, интуитивно чувствуя чуждость их менталитета и буржуинские замашки. Исключение составляли лишь пилоты обоих западных авиакампаний и американские морские пехотинцы, делом доказавшие, по выражению Никитина, свою способность носить штаны в любой ситуации.

Последним появился судья — им оказался директор школы, Юрий Александрович Вышинский, он же составитель новой Конституции и УК для даниловского анклава. Папочку с копиями этих самых Конституции и УК, Вышинский, кстати, вручил мне сразу же, как только поздоровался.

Я полистал новоиспеченный Кодекс, пробежался глазами по статьям, количество которых сократилось в разы, и понял, что Юрий Александрович прямо-таки натуральный анархист — учитель ни словом не упомянул ни государство, ни общественно-политический строй, ни тему оскорблений чести и достоинства местной власти. Может, оно и правильно: единственная в Данилово власть не страдала комплексом неполноценности, могла постоять и за свою честь, и за честь народа, продемонстрировав, кхм… свое достоинство любому желающему.

С другой стороны, я не заметил каких-либо вопиющих неточностей и неясностей — все было сформулировано четко и юридически грамотно. Украл — возмести причиненный тобой ущерб, убил человека — будь готов отправиться вслед за покойным, организовал какое-нибудь преступление — получи на всю катушку по совокупности, и распишись в доставке. Преступления в составе группы квалифицировались, как совершенные с отягчающими обстоятельствами.

Заглянул, пока было время, и в текст Конституции. Здесь Юрий Александрович так же пошел по пути предков — власть в Данилово и его окрестностях принадлежала народу, народное вече избирало главу поселка и его помощников, т. е. администрацию. Все ресурсы и богатства из старого мира объявлялись общественной собственностью, и могли быть экспроприированы в случае чрезвычайных ситуаций, список которых прилагался чуть ниже. Одновременно сохранялся и принцип неприкосновенности частной собственности, владения движимым и недвижимым имуществом. Ну, да, здешние фермеры, мигом выросшие в масштабах чуть ли ни до олигархов, не желали выпускать из рук рычаги управления обществом. Так, разрешалось и поощрялось свободное ношение оружия, как огнестрельного, так и холодного. Более того, в обязанности каждого гражданина буквально вменялась забота о собственном вооружении, и готовность постоять за себя и за других.

Дочитав текст до конца, усмехнулся про себя: по всему выходило, что у даниловских граждан всего лишь две обязанности перед обществом — позаботиться о собственном пропитании и вооружаться до зубов, кто, чем может, и как может. Практически, жизнь по принципу: не до жиру — быть бы живу.

Далее начался хорошо организованный спектакль. Судья зачитал пункты обвинения каждому из обвиняемых, предварительно «поздравив» их всех с тем, что их будут судить по новому законодательству. Затем Юрий Александрович приступил к опросу свидетелей, коих оказалось не менее двух десятков, на очереди был просмотр фото- и видеоматериалов, показания самих обвиняемых.

Ночь, проведенная в заточении, похоже, совершила настоящее чудо — большая часть обвиняемых прямо на наших глазах раскаивалась в содеянном до глубины души, «закладывала» организаторов только так, просила о снисхождении. Впрочем, раскаивались не все.

Хотя руки депутата Сазонова тряслись, а личико заметно побледнело, он все еще пытался держать марку, стараясь доказать, что суд не имеет полномочий его судить, и т. д. Его подельник Сидорович размазывал по физиономии слезы, давил на жалость, утверждая, что они никого не хотели убивать.

С девками, сыгравшими своими персями отвлекающую роль, случилась тяжелейшая истерика, и их пришлось связать. В принципе, подобную реакцию можно понять: еще пару дней назад их красивые попки и ножки открывали путь к обладанию массой материальных ценностей, а теперь их жизнь отсчитывала последние часы. И никакие попки и ножки вкупе с кое-чем иным не в состоянии разрулить сложившуюся ситуацию. Не те времена, не тот мир.

Лишь четверо обвиняемых вели себя полностью противоположно, чем основное большинство — они ни о чем не сожалели и ни в чем не раскаивались. Лера Собчак демонстративно целовалась со своей красавицей-подружкой, обещая встретиться со всеми даниловцами в аду, где местные поменяются с нею местами, и все мы окажемся на сковородках.

Двое мужиков зрелого возраста, похоже, отсидевшие в прошлом, проявили характер, и держались с достоинством обреченных. Свою вину признавать и не думали, открыто заявляя, что и суд и мусора — конченые, ну, вы поняли, кто. Полагаю, в другой ситуации такое поведение на суде зачлось бы этим двум офигенным бонусом в камере, но сейчас… Как уже говорилось, в Данилово уже действовал совершенно иной закон.

В-общем, присяжные приговорили шестерых организаторов убийства и беспорядков к высшей мере наказания, без каких-либо отсрочек и волокиты с аппеляциями. Десять человек, в т. ч. и пару недалеких умом фотомоделей, приговорили к пожизненному труду на благо общества, с возможностью помилования лет через десять, если те покажут себя стоящими людьми. Оставшейся «группе поддержки» влепили по «десятке» каждому на трудовом фронте, с аналогичной возможностью досрочного помилования лет через пять.

Наш народ встретил объявления приговора гулом одобрения, пассажиры-иностранцы помалкивали, удивленные нейтральной позицией главных «борцов за права человека» старого мира — американцев. Видя, что на него обращено общественное внимание, Коллинз пожал плечами, и, подойдя к судье, демонстративно пожал тому руку. После этого морпехи и вовсе удалились к шоссе — крутить гайки вместе с летчиками и своими коллегами.

— Володя, если ты с операми не шибко занят, то помогите нам с погрузкой стройматериалов, — обратился ко мне Никитин, когда приговоренных повели (и потащили) обратно в импровизированную «тюрьму». — Мне надо бы, наверное, поприсутствовать на отпевании, но не хочу терять еще два часа светлого времени. Нам сообщат, когда начнут выносить из церкви, так что, успеем подъехать. Пусть уж Роман Георгиевич и Антонов простят меня, грешного, но сейчас надо думать о живых.

— О чем разговор, Василий, давай, дорогу показывай, — кивнул я, и обернулся к своим. — Парни, едем работать, все по машинам.

Проехав примерно половину поселка, мы свернули в неприметный переулок, и через сотню метров оказались на самой натуральной стройплощадке. Здесь, как нам объяснил глава, состоятельные горожане планировали построить пару коттеджей со сдвоенными гаражами и прочими хозпостройками. Новые хозяева успели залить фундамент, завезти стройматериал для стен, и даже начать их возведение.

Кроме штабелей плит и блоков, на участке стоял вагончик для охраны и строителей. Сами строители остались в старом мире, а пожилой охранник, по словам Никитина, сразу же влился в ряды сельчан, т. к. еще раньше успел познакомиться со здешней женщиной. Сейчас этот дядька вместе с отрядом Семен Семеныча сидел в Замятино, прямо на форпосте нашей цивилизации.

Техники не хватало, горючее экономилось, поэтому мы занялись погрузкой строительных блоков вручную. Это не самая тяжелая работа для дюжины крепких мужиков, и спустя какое-то время под погрузку подошла вторая машина. Затем из церкви примчался посыльный, сообщив, что отец Серафим заканчивает отпевание, и нам пора бы явиться на похороны. Как ни крути, а новый глава обязан сказать речь, отдать дань памяти и уважения погибшим. Да, и товарищи полицейские с некоторых пор уже не чужие. Василий, работавший наравне со всеми, сказал, что успеем, и, поднажав, мы загрузили и вторую машину.

Затем мы поехали на кладбище, которое располагалось в полутора километрах севернее поселка. Церемония прощания прошла относительно быстро, и через часик с небольшим мы возвратились обратно в Данилово, чтобы продолжить работу грузчиками. На сей раз под руководством седобородого старичка грузили кирпич, который планировалось отправить в Замятино для ремонта и возведения новых печей в пустующих хатах. Старичок оказался спецом по части печного дела, очень беспокоился, что мы работаем без должной аккуратности, с риском разбить его драгоценные кирпичи.

— «Невский», «Невский», ответь «Гдову», — неожиданно заверещала рация в самый разгар работы. — «Невский», отвечайте же, мать вашу!

— «Невский» слушает, — отозвался я, отметив, что у Семен Семеныча слишком взволнованный голос. — Что стряслось, «Гдов»?

— «Невский», к Данилово идет колонна военной техники, и это не наши, не русские, — командир замятинского гарнизона, похоже, был близок к панике. — Васька Симаков видел танк и несколько броневиков, штук пять, не менее. Повторяю — это не наши, а чужаки!

— Млять, как чуял, что америкосы свинью подложат! — Ковалев с силой запустил кирпич куда-то в кусты. — Вовка, надо грохнуть Коллинза, пока еще можем!

— Что ж ты, ирод, кирпичи бьешь? — дед-печник, похоже, оскорбился до глубины души. — Кирпич нынче в дефиците, где его брать, если каждый начнет раскидывать его налево-направо, а?

— Да, заткнись, ты, старый! — вспылил мой напарник. — Задолбал уже со своими гребаными кирпичами!

— Спокойно, Миша, — рядом оказался Руденко. — Что, а если это и не пиндосы вовсе? Сначала надо разобраться, не рубить сгоряча.

— Поехали на базу, заберем Витька с Володькой, а дальше — по обстоятельствам, — решил я. — Извини дед, у человека совсем нервы сдали.

— У всех нервы, но никто кирпичи попусту не разбрасывает, — отозвался в ответ старик. — Удумали, мне, тоже — кирпичи по кустам раскидывать.

Неожиданно ополченцы-наблюдатели на колокольне ударили в колокол, и тотчас вышли на связь по рации. Спустя полминуты мы уже знали, что по грунтовке со стороны Замятино идет колонна военной техники, неизвестно чьей. Затем наблюдатель сообщил, что американцы вывели со двора нашей базы две единицы своей техники — БТР и грузовик. Со стороны трассы появился один из «хамви», тот, с турелью, на котором ездил подполковник Коллинз.

— (Цензура), не, ну, и дураки же мы! — выслушав доклад наблюдателей, сплюнул Ковалев. — Сами пустили врага в свой дом, а теперь враг возьмет нас тепленькими!

— Успокойтесь, товарищ капитан, — обернулся в сторону моего напарника Соловьев. — Пиндосы, конечно, те еще суки, но и у них есть определенный кодекс чести. Уверен — к поселку едут не их дружки, а кто-то другой.

— Сейчас разберемся: вон, «хамви» Дэвида впереди нас, — произнес я на подъезде к повороту на базу. — Что-то не вижу четвертой машины, той, на которой катается Джулия.

— Ага, капитанши нема, — подтвердил Руденко. — А Кейт здесь, вон, у грузовика.

— Вечно ты одних баб замечаешь, — со злостью буркнул Михаил.

— Миша, остынь! Не заводись на пустом месте, — я посмотрел прямо в глаза своему напарнику. — Рус, он не со зла.

— Проехали, — отозвался с заднего сиденья оперативник. — Эх, надо было пулемет на колокольню поставить.

Больше всего я опасался, что американский БТР развернет башню, и превратит из своего «бушмастера» наши машины в дуршлаг, набитый остывающим мясом, и сочащийся соляркой и кровью. Однако морпехи лишь взглянули в нашу сторону, и даже не взяли изготовку свои М-16. Мы подъехали почти вплотную к «хамви» подполковника, остановились примерно в десятке метров.

— Костя!!! Бегом! — вылезая из машины, рявкнул я. — Друг Дэвид! Ты ничего не хочешь нам сказать? А то, млять, народ в полном (цензура) от таких финтов! Костя, последнее не переводи, не надо.

— Хай, Владимир, — Коллинз шагнул мне навстречу, поднимая вверх обе руки. — Товарищи, не пугайтесь, все в полном порядке — сюда едут наши союзники.

— Какие, (цензура), Дэвид, союзники? — я готов был испепелить американца взглядом. — Это ваши морпехи? Натовские войска?

— Нет-нет, не морская пехота США, и даже не солдаты Альянса, — отрицательно покачал головой хирург. — Сюда идет колонна южноафриканских наемников, такие, же, как и мы бедолаги, угодившие в иной мир.

— Чего? Какие наемники? Откуда? — я был буквально ошеломлен новостью, т. к. ожидал совершенно иной ответ. — Дэвид, ты лично знаешь этих наемников, или нет?

— Нет, сам я лично не знаком ни с одним из них, — Коллинз покосился на переводчика. — Я лишь знаю, что этот отряд наемников дислоцировался где-то на границе Конго и Замбии, а потом они оказались здесь.

— Стоп. Костя, спроси-ка, как он узнал о наемниках? — я глянул на Григорьева, а затем бросил быстрый взгляд в сторону американцев. — По рации?

— Да, сразу после катаклизма мы буквально просеивали весь эфир, и среди множества отрывочных контактов смогли установить нормальную связь с отрядом «солдат удачи», — подтвердил подполковник. — Затем мы поехали на соединение с наемниками, но по пути услышали стрельбу. Дальше ты знаешь, Владимир.

— Вы связывались с юаровцами вчера, прямо перед вечеринкой, — я не спрашивал, я утверждал. — И знали, что они приедут сюда.

— Да, вчера вечером мы связались с ними по рации, сообщили, что задерживаемся на некоторый срок, — не стал отрицать Коллинз. — Они ответили, что утром вышлют нам навстречу колонну машин. Владимир, тем парням, как и вам, так же нужны доктора, нужны медикаменты. И, кстати, они вовсе не юаровцы — просто белые.

— Предлагаю прокатиться, и встретить гостей на окраине, — поняв, что амеры переиграли нас по всем статьям, я решил, если что, использовать Дэвида в качестве заложника. — Пусть ваш Бэ-Тэ-Эр с грузовиком останутся здесь, а я поеду в твоей машине.

Коллинз не стал спорить, отдал необходимые распоряжения, и сел в «хамви», ожидая меня. Я кивнул своим парням, которые слышали нашу беседу почти слово в слово, и когда те подошли, попросил их внимательно следить за эфиром. Если услышат, что я пошлю кого-нибудь…, пешком в увлекательное сексуальное путешествие — пусть валят пиндосов, и делают ноги прочь из Данилово. Отряд «диких гусей», увы, нам не по зубам. Хорошо было бы отобрать у янкесов ихний БТР, но, боюсь, без базуки его не вскроешь. А внутри него — одним местом чую — засел лейтенант из числа морпехов, готовый покрошить незванных трофейщиков в мелкий фарш.

— Костя, есть вероятность, что мы сгинем ни за хрен собачий, — прикинув, я предложил Григорьеву сделать выбор. — Поедешь со мной?

— Так точно, Владимир Иванович, — на лице старшего лейтенанта проступила холодная решимость идти до конца. — Я готов ко всему.

Мы отъехали примерно на полкилометра, и, остановились, увидев впереди головную машину новых «гостей». «Гости», в свою очередь, углядев комитет по встрече, на ходу перестроили свою колонну. Идущая впереди помесь ежа с ужом притормозила, пропуская относительно небольшой трехосный броневичок с очень серьезной для его размеров пушкой. Проехав с десяток метров, броневик повернул, и остановился, своим корпусом перекрыв почти половину шоссе. Башня пришла в движение, и орудие взяло на прицел близлежащий кустарник.

… Как же его звали-то: «сарацин», или «саладин»? — я припомнил, что уже видел похожую технику где-то в интернете. — Наследие британского колониализма, давным-давно снятое с вооружения в бывшей метрополии. Пушка, похоже, не родная, слишком здоровенная для такой машины… Вон, какой мощный дульный тормоз. Плюс крупнокалиберный пулемет на башне. Все по взрослому, господа, все по взрослому…

Следом за сарацинистым саладином, или саладинистым сарацином — потом разберемся — появился второй шестиколесный броневичок, шустрый, с маленькой башенкой, из которой торчал ствол пулемета. БТР прокатил разделяющие нас метров двести, остановился, заглушив мотор. Судя по звуку двигателя, машина была оснащена дизелем.

На башне откинулась крышка люка, и оттуда показалась чья-то загорелая до черноты лысая голова с тактическими очками на носу и в наушниках с микрофоном у рта. Несколько секунд незнакомец рассматривал нас, словно мартышек в зоопарке, затем буркнул что-то в гарнитуру связи, и исчез в люке.

Раздался легкий скрежет металла, и из чрева БТРа появился новый персонаж — облаченный в тропический камуфляж поджарый мужик лет сорока пяти. Загорелый, с гладко выбритым лицом, прической «суперкороткий ежик», с кобурой на бедре, и ножом на поясе. Покрутив головой, явно оценивая здешний ландшафт, мужик пошагал прямо к нам, мягкой, пружинистой походкой очень опасного человека.

— Жерар ван Клейст, капитан в отставке, бельгиец, — подойдя, на неплохом английском первым представился наемник. — Вы — подполковник Коллинз?

— Да, Дэвид Коллинз, морская пехота США, — кивнул американец. — Рядом со мной русские полицейские — майор Иванникофф, и старший лейтенант Григорьефф. Они представляют местные силы самообороны.

— Русские? — на лице бельгийца не дрогнул ни один мускул. — Знаком с вашими — крепкие ребята, дерутся отменно, умеют пить, безжалостные, любят деньги. В моем отряде есть один тип с Украины, тоже русский.

— Жерар, майор здесь старший, и считает, что мы хотим оккупировать его землю, — Коллинз сразу же перешел к главному. — Объясни ему, пожалуйста, что это не так.

— Зачем мне его земля? Она запущена, необработанна, требует вложений труда и времени, — ван Клейст моментально положил нас на лопатки. — В лучшем случае вы начнете возделывать каждый клочок земли, и едва сумеете прокормить самих себя, в худшем — сдохнете с голоду в ближайшие же полгода.

— Кхм… У нас еще есть море, — я решил не сдаваться, и бросил на стол предпоследний козырь. — Если станет совсем плохо, то прокормимся рыболовством.

— У вас есть траулеры, сети, опыт рыбной ловли в открытом море? — наемник окончательно загнал меня в угол. — У вас остается лишь одна охота, но в этом мире нет огромного поголовья мясных животных.

— Откуда Вам это известно, капитан? — поинтересовался я. — Вы уже исследовали этот мир вдоль и поперек?

— Увы, лишь ближайшие окрестности, — ни голос, ни взгляд серых глаз бельгийца не выражал абсолютно никаких эмоций, словно ванн Клейст был каким-то инопланетным роботом. — И это стоило нам пяти пострадавших от местной фауны.

— Мы отделались всего одним раненым, — переглянувшись со мной, заметил подполковник. — А русские вообще не понесли никаких потерь.

— Не совсем так, Дэвид, — поморщился я. — Какие-то «тигры» растерзали семью фермера Макеева, убив его жену и дочь. Сын каким-то чудом умудрился спастись, но, похоже, полностью замкнулся в себе от испуга.

— Неудивительно. Скорее всего, ваших людей убил леозавр — так мы назвали этот вид хищников, — ван Клейст сунул руку в карман, вытащил айфон, и протянул его мне. — Вот так выглядит этот зверь.

— Да, да, точно такой напал и на нашу колонну, когда мы ехали по местному лесу, — кивнул Коллинз, посмотрев изображение. — Ужасный зверюга, бесстрашный и наглый.

— Мда, ситуевина, — произнес я, возвращая айфон хозяину. — А шерстистые слоны вам не встречались? Ну, почти, как мамонты?

— Нет, мои люди не видели ни одного подобного животного, — отрицательно качнул головой бельгиец. — Перейдем к нашим делам: подполковник, Вы готовы ехать с нами, или русским все еще требуется Ваша помощь?

— Нет, Жерар, теперь русские обойдутся собственными силами, — ответил американец. — Владимир, вашим раненым уже не требуется мое непосредственное присутствие. На всякий случай я попрошу сержанта Райли задержаться на денек-другой, пока бойцы капитана не съездят на наш полигон.

— Не понял. Дэвид, ты же говорил, что на полигоне вы были одни, — прищурившись, я наблюдал за реакцией собеседника. — Зачем туда возвращаться?

— Господин майор, вскоре настанет время, когда любая железка из старого мира станет иметь огромную ценность, — не меняя интонации и взгляда, произнес ван Клейст. — Пока у нас есть топливо и боеприпасы, необходимо вывезти с полигона несколько единиц старой и разбитой техники. Надеюсь, вы, русские, не будете возражать, если мы сократим путь через вашу землю?

— Ага, значит, вам нужен транзитный коридор через Данилово? — усмехнулся я. — А если мы будем против этого?

— У вас нет выбора, — доставая рацию, пожал плечами наемник. Бельгиец произнес несколько слов на незнакомом мне языке, и отошел чуть в сторону.

Взревели сразу несколько двигателей, и вот уже второй броневик покатился в нашу сторону. Следом за ним двинулась остальная колонна, поднимая легкое облако светлой пыли. Чертов Жерар решил продемонстрировать нам бронированные мускулы.

Да, вблизи этот второй миниатюрный БТР наемников смотрелся солиднее американского LAV-25 с его автоматической скорострелкой. Следом за этой машиной мимо нас прокатился очередной вариант скрещивания различного оружия — родимая БМП-2 с серьезным орудием в неродной башне, и с парой блоков НУРСов, возвышающихся над этой самой башней. Подобные блоки, помнится, я не раз видел на пилонах наших вертолетов в Таджикистане, где НУРСы применяли по наземным целям. Предприимчивые «солдаты удачи» соорудили некий гибрид РСЗО и легкого танка, способный решать определенные тактические задачи.

Третьей и четвертой машинами в колонне шли трехосные БТРы юаровского производства, «ратели», кажется. Вполне удачная техника для перевозки бойцов по саванне или в буше, слабо бронированная, конечно, и вооруженная в первичной конфигурации двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками. Здесь же имел место очередной вариант модернизации относительно посредственной техники — оба «рателя» были перевооружены на скорострельные «вулканы» вместо своих оригинальных «пукалок».

Замыкал колонну танк — английский «центурион», похоже, серьезно модернизированный в плане усиления вооружения, да в довесок еще и оснащенный бульдозерным отвалом. Как позднее оказалось, в двух точках маршрута колонны сей «центурион» действительно поработал бульдозером — сделал проходы для техники на границах миров. Кроме этого, танк играл роль небьющегося ничем джокера, рядом с которым наш МГ в лучшем случае смотрелся голимой «шестеркой».

— Господин майор, мне бы не хотелось проливать кровь русских, которые не сделали нам ничего плохого, — глядя мне в глаза, произнес ван Клейст. — Дайте отбой своим полицейским, которые засели с пулеметом у поворота дороги.

— Хорошо, ваша взяла, господин капитан, — мне пришлось признать, что наемники нам не по зубам. — У вас очень весомые аргументы.

Я вызвал своих парней, и приказал им даже не думать о том, чтобы вступить в бой с «солдатами удачи». Объяснил, что «гости» вооружены на несколько порядков лучше амеров, не говоря уже о нас, грешных. Наши «калаши» никак не катят против танка и БТРов с их «метеллорезками», да с личным составом наемников, похоже, лучше не ссориться. Вон, как те быстро доложили бельгийцу, что Соловьев выбрал позицию за поворотом дороги. Без тепловизора здесь не обошлось. Профи, черт подери, да еще и оснащенные по последнему слову техники.

— Владимир, если ты не доверяешь Жерару, то его колонна не станет входить в поселок, — Коллинз решил подсластить мне горечь бессилия и поражения. — Техника дойдет до поворота к особняку твоего друга, а затем обойдет Данилово по окраине.

— У меня нет никаких причин доверять, либо не доверять господину ван Клейсту, — я решил вновь поиграть с бельгийцем в гляделки. — Если господин капитан хочет, чтобы мы доверяли ему и его людям, то пусть он покажет, что с ним можно ходить в разведку.

— Хорошо. Я возьму Вас, майор, в разведку, — похоже, Костя перестарался с переводом. — Прямо сегодня, на полигон морской пехоты. Готовьте своих людей и транспорт.

Выслушав командира наемников, подполковник слегка поморщился, но ничего не сказал. Я практически не обратил на эту гримасу никакого внимания, развернулся, и занял место в машине Коллинза. Американец сел за руль, и, не проронив ни слова, погнал «хамви» обратно.

Видели бы вы лица моих оперов, когда мы подъехали к повороту в усадьбу. Парни, похоже, успели приготовиться к своему последнему бою, и даже придумали, как нейтрализовать американский БТР — решили его таранить и опрокинуть пиндосовским же грузовиком. Организовали засаду, разобрали между собой морпехов, приготовили отвлекающий маневр, и тут… я вышел на связь, и все испортил. А затем вообще привел за собой целую армию незваных гостей с серьезной «броней», которую хрена лысого возьмешь тараном грузовика.

А дальше произошло то, чего я никак не ожидал. Ван Клейст подождал, пока из «рателей» выберутся десяток его бойцов, подошел к нам, представился, и, проявив прямо-таки дипломатический этикет, попросил несколько минут внимания. Мы не нашли весомых причин отказать бельгийцу в его просьбе, и тот неожиданно блеснул ораторским искусством. Слушая речь Жерара, я осознал, что командир наемников разбирается в стратегии на порядок выше нас и американцев, обладает высоким уровнем интеллекта, отлично знаком с людской психологией. Видимо, только такой человек и мог встать во главе двух-трех сотен безбашенных мужиков, плюющих на законы, и готовых резать кого угодно ради прибыли и острых ощущений.

Коротко поведав, кто он, откуда, и как угодил в ряды «солдат удачи», ван Клейст перешел к рассказу о том, что делали наемники после того, как их база угодила в чужой мир. Если точнее, то угодила не только их база, но и приличный кусок земного ландшафта в несколько десятков квадратных километров. Далее бельгиец буквально шокировал нас заявлением о том, что американцы и мы не единственные земляне, с кем уже успели пообщаться наемники. После этих слов капитан достал из нагрудного кармана нарисованную от руки карту, развернул ее на капоте джипа, и принялся нас просвещать.

— Вы находитесь вот здесь, на побережье моря, — с этими словами ван Клейст ткнул пальцем в один из кружочков, расположенных на карте в шахматном порядке. — Чуть восточнее вас, примерно в десяти километрах по прямой, оказался кусочек Польши с частью ихней деревушки. Всего три-четыре десятка человек, крестьяне. Вчера мы заключили с поляками договор: защита и помощь в обмен на продовольствие.

— Позвольте спросить, господин капитан, а паны добровольно перешли под ваше крыло, или вы их, как и нас, убеждали в своих благих намерениях? — усмехнувшись, ехидно спросил Ковалев. — Костя, переведи точнее.

— После того, как леозавры растерзали несколько деревенских коров, поляки готовы были носить моих парней на руках, — без какой-либо тени сарказма ответил бельгиец. — Восточнее поляков — еще через десять километров по прямой — оказалась немецкая ферма и часть железнодорожного полотна.

— Извините, господин капитан, а что это за звери такие — леозавры? — мой напарник, похоже, решил достать Жерара вопросами.

— Леозавры выглядят так — познакомьтесь, — ван Клейст протянул Михаилу айфон, а сам продолжил. — В момент катаклизма по железной дороге проходил товарный состав, и теперь мы имеем некоторое количество отличных рельс, плюс три покореженные цистерны. Фермер-немец посидел взаперти целые сутки, и перешел под нашу опеку, чтобы не оказаться жертвой местной фауны. У немца очень хорошее хозяйство, и ему требуются рабочие руки. Поляки, кстати, также готовы принять поселенцев.

— Все ясно. Вы намерены забрать у нас всех пассажиров-иностранцев, — я мгновенно сложил два и два. — Могу заверить, что мы не станем вам препятствовать в этом деле.

— Вообще-то, мы планировали предложить спасшимся переселиться в добровольном порядке. У вас, насколько я вижу, попросту не хватит ресурсов, чтобы прокормить столько людей, — произнес бельгиец. — Поляки и немец готовы предоставить людям еду и кров, если те согласятся работать в поле. Кроме этого, рабочие руки в скором времени понадобятся и общине амишей, которые с частью Пенсильвании оказались севернее нашей базы.

— А это еще кто такие? — искренне удивился Леня, один из охранников Еремеева.

— Это такие сектанты, живущие восемнадцатым веком, миролюбивые до невозможности, — секунду подумав, ответил капитан. — У нас не было времени вникнуть в подробности их учения, но думаю, что они наиболее приспособленные к этому миру из всех землян. Если не станут добычей хищников, конечно.

— Снова леозавры? — спросил Ковалев, возвращая наемнику айфон.

— Не только они. Амиши оказались ближе всех нас к здешней реке, — ван Клейст указал на извилистую линию на карте. — В прибрежных зарослях этой реки водятся большие нелетающие хищные птицы, наверное, такие же, как и в древности на Земле. Сектанты уже потеряли шесть человек погибшими, и, думаю, это еще не конец. Птички намного опаснее леозавров. Кроме этого, в реке водятся местные крокодилы, или им подобные твари. Мы подстрелили в воде одного из них, но он был сожран его же сородичами.

— Река, как я понимаю, впадает в море, — я чуть склонился, и стал рассматривать карту. — А что здесь, по соседству с нами?

— Какой-то земной ландшафт, похоже, необитаемый. Густой лес, европейского типа, — ответил бельгиец. — Мы решили на какое-то время отложить разведку данной местности. На все не хватает сил, да и необходимо экономить топливо.

— А к нам пожаловать горючее нашлось, — вновь съехидничал Ковалев.

— Еще раз уточню то, что уже сообщил майору Иванникову: русские нас абсолютно не интересуют. У вас много необработанной земли, есть заброшенное поселение, и очень много голодных ртов, — во взгляде наемника проскользнуло сочувствие, что ли. — Наша цель — как можно быстрее сопроводить отряд подполковника Коллинза на нашу базу, а затем посетить полигон американской морской пехоты. Все.

— Спокойно, Миша, не заводись, — произнес я, видя, что мой напарник готов начать перепалку с бельгийцем. — Жерар прав: у нас полно пустующих полей, и есть проблемы с жилищным фондом. Ну, и запасы еды не бесконечны. Костя, это переводить не надо.

— Ладно, Володя, хорош разводить лирику. Стрелять друг в друга, как я понимаю, никто не собирается, — вступил в разговор Саша Барулин. — Чего конкретно хотят наши гости?

— Нам нужен беспрепятственный транзит через русскую территорию, — ван Клейст сунул свою самодельную карту обратно в карман. — У вас есть оружие, поэтому не думаю, что вам требуется защита от местной фауны. Считаю, что мы могли бы наладить взаимовыгодные коммерческие отношения, но у вас нет ничего, что могло бы нас заинтересовать. В то же время, я не нахожу причин для конфликтов.

— Согласен, между нами нет никаких проблем, — решив, что не стоит тянуть кота за хвост, я рискнул сделать шаг навстречу наемникам. — Посему готов гарантировать господину капитану свободный транзит через Данилово. В обмен на невмешательство ваших бойцов, Жерар, в нашу жизнь. Кроме этого, я бы предложил заключить оборонительный союз между нашими анклавами. Кто знает, какие проблемы появятся у землян завтра?

— Предложение принимается, — подумав пару секунд, бельгиец протянул мне руку. — Белые не должны проливать кровь таких же людей, как и они сами.

…Черт, похоже, мы начинаем дружить с расистами, — подумал я, пожимая руку ван Клейсту. — В Данилово, вроде, нет ни азиатов, ни негров, да и среди пассажиров я не встречал цветных…

Пока мы перетирали вопросы с командиром наемников, я игнорировал все вызовы по рации. Поэтому неудивительно, что осведомленный наблюдателями с колокольни Никитин послал вестового на мотороллере с одним единственным вопросом: что, черт возьми, происходит? Пришлось выйти на связь, и успокоить нервничающего Василия, чтобы тот не натворил каких-нибудь глупостей.

Сразу же после разговора с главой со стороны Замятино показался УАЗик, с точащими из окон стволами ружей. «Солдаты удачи» оперативно засекли приближение незнакомой машины, еще до ее появления развернув башню одного из «рателей», и сразу же взяли УАЗ на прицел. Лишь теперь мы сообразили, что где-то поблизости затаилась разведгруппа наемников, так и не обнаруженная нами. Это вновь напомнило нам, что бойцы ван Клейста имеют очень солидный боевой опыт, и, слава богу, мы не довели дело до боестолкновения. Я сообщил бельгийцу, что это едут свои, вызвал по рации Семен Семеныча, и уже минуту спустя пересказывал мужикам новости.

Тем временем по Данилово растеклись слухи, что пожаловали очередные «немцы» — весть об этом разнесли вездесущие пацаны — и в сторону усадьбы Еремеева потянулся любопытный народ. В основном, иностранные граждане, которых еще не успели распределить на работы. Мы и глазом не успели моргнуть, как какая-то бабенка бросилась ван Клейсту на шею, вопя, что она родом из Бельгии. Затем кто-то из наемников произнес пару фраз по-итальянски, и это вызвало новый всплеск энтузиазма среди спасшихся пассажиров. Господа иностранцы искренне радовались, встретив соотечественников, пусть и с сомнительным родом занятий.

Видя, что количество гражданских все увеличивается, Жерар отдал несколько отрывистых команд на незнакомом нам языке (позднее выяснилось, что это бурский), и его парни мигом разбежались по своим машинам. К этому моменту американцы перегрузили в грузовик коробки с медикаментами из «хамви» женщины-сержанта Райли, определились, кто едет на полигон, а кто отправляется вместе с Коллинзом. Подполковник забирал с собой четверых, в т. ч. и пострадавшего от когтей леозавра бойца. Лейтенант Мэтт Фридман и еще один морпех получили приказ взять БТР, и сопровождать наемников на полигон. Затем Дэвид тепло попрощался с каждым из нас, попросив, чтобы российская полиция как зеницу ока берегла и охраняла хорошую девушку из Монтаны по имени Кейт Райли. Пришлось пообещать, что сержантшу никто и пальцем не тронет, хотя фигура у нее самая та для начинающих голодать по сексу мужиков.

Взревев моторами, колонна разнородной техники двинулась в обратный путь к базе наемников. Помимо американского «хамви» с турельным пулеметом грузовик с драгоценными медикаментами сопровождала пара трехосных бронеавтомобилей английского производства — «сарацин» и «саладин». Полагаю, ни один леозавр не рискнул бы связываться с подобным эскортом, даже самый тупой и оголодавший.

— Господин майор, Ваши люди готовы к рейду? — подойдя, поинтересовался ван Клейст.

— Да, господин капитан, мы готовы, — я кивнул, подтверждая наше согласие участвовать в поездке на американский полигон. — Мы поедем вчетвером на моем «мерсе».

— Хорошо, в путь, — командир наемников энергично помахал рукой своим людям, и нырнул в одну из колесных БМП.

Мы тронулись в путь, обходя Данилово по окраине. Головным шел американский БТР, экипаж которого знал маршрут. Следом за LAV-25 катили оба «рателя» наемников, затем мы, и замыкала колонну гусеничная техника — модернизированная в штурмовую самоходку БМП-2, и танк «центурион». Последний, как уже говорилось, играл роль вооруженного и бронированного бульдозера, без наличия которого, по словам американцев, было сложно пересекать границы миров. В этом мы вскоре смогли убедиться на собственном опыте, когда подъехали к той самой границе, где и задержались примерно на полчасика, пока танк ровнял и укатывал слишком крутой спуск.

— Володя, а тебе не кажется, что амеры нас дурят? Вот, скажи, зачем им нужна здесь хорошая дорога? — спросил Ковалев, глядя, как «центурион» срезает верхний слой почвы. — Поясняю: их «хамви» способны залезть на метровую вертикальную стену, Бэ-Тэ-Эр так же без проблем преодолевает подобное препятствие. Когда они ехали сюда, то провели через подъем даже набитый тяжестью грузовик. Зачем им понадобился пологий спуск?

— Хороший вопрос, господин капитан, — учитывая, что в машине сидела девушка, я решил немного поприкалываться. — Может, американцы настолько привыкли к асфальту на своих авеню, что решили соорудить здесь настоящий хайвэй?

— Да, ну, тебя. Я серьезно, а он шутить вздумал, — Михаил сделал вид, что жутко обиделся.

— Пиндосы хотят провести здесь колонну с грузом, — произнес сидевший у меня за спиной Руслан. — Другого объяснения нет.

— Мужчины, дорогие, объясните, пожалуйста, еще раз, зачем вы меня похитили? — задала вопрос переводчица, которую мы действительно… почти похитили. — Словно маньяки, взяли, и заманили девушку в машину, пообещав интересное и незабываемое путешествие. От Вас, товарищ майор, я не ожидала ничего подобного.

— Мариночка, золотце, ну, прости, нас, неотесанных. Честно, совершенно не было времени, чтобы объяснять, куда едем, и зачем, — я извинялся уже, наверное, в десятый раз. У нас действительно не было времени уговаривать девушку, и Ковалев просто посадил ее в машину. — Ты единственная, кто в совершенстве владеет несколькими языками, и нам без тебя никуда. Вон, Костик допереводился до того, что мы практически навязались Жерару в попутчики. Или в разведчики, теперь уже и не разобрать.

— Марина, Вы, главное, внимательно слушайте, кто, и о чем будет говорить, и все запоминайте, — мой напарник вновь стал наставлять переводчицу. — А мы потом разберемся, что важно, а что нет.

Девушка возмущенно фыркнула, тряхнув гривой рыжих волос, и на ее лицо легла гримаса недовольства. В то же время в глазах Марины промелькнули веселые искорки, которые она не смогла скрыть. Переводчица, как быстро выяснилось, имела склонность к поездкам и приключениям, была, как говорится, легка на подъем.

— А если они заговорят на незнакомом мене языке, на каком-нибудь африканском наречии? — подумав, девушка задала весьма коварный вопрос. — Бурского, например, я совершенно не знаю.

— Ну, это вряд ли, — прищурился Михаил. — Тот лейтенант, Фридман, что ли, не владеет бурским, и ни в зуб ногой по-зулусски… Поехали, Володя.

«Центурион» завершил укатывать спуск, и мы, наконец, тронулись вперед, держась за «рателями». Двигаясь по следам американской колонны, углубились в местный лес, и почти сразу же ощутили чуждость этого мира нашей цивилизации. Нас окружали огромные деревья незнакомых пород, под колесами и гусеницами хрустел чужой подлесок, в воздухе стоял непривычный запах какой-то плесени, или еще какой-то здешней сырости. Ревущая дизелями техника никак не вписывалась в это царство величественных древесных исполинов, словно атоллы, окруженные синеватыми морями мхов и лишайников. Даже здешний кустарник имел совершенно другой вид, чем тот, что произрастал на побережье.

— Смотрите, чем наемники придумали помечать дорогу, — прервав молчание, я указал на впередиидущую машину. — Все просто и гениально, как валенки.

— Подумаешь, пукалка от пейнтбола и шарики с краской, — поморщившись, буркнул Ковалев. — Были бы крутыми — могли бы какие-нибудь хитрые чипы по деревьям развешать.

— Чипы стоят приличных денег, — усмехнулся я, не отрывая взгляда от ландшафта. — А краска, скорее всего, несмываемая, да еще и светящаяся в темноте. Я бы использовал именно такую.

— Ой, ящерица! — неожиданно пискнула Марина. — Смотрите, какая большая!

— Етижи-пассатижи, да в ней будет метра два, не меньше, — произнес Руслан, проводив взглядом зверушку. — Маскировка отличная… Мариночка, как ты ее увидела, а?

— Мне показалось, что на корнях дерева какой-то странный нарост, — переводчица только сейчас сообразила, что встреча с ящерицей один на один не предвещала бы ничего хорошего. — Ой, вторая! Еще больше первой!

— Да у них тут целая колония, — наводя на цель айфон, заметил мой напарник. — А зубки приличные, как раз для того, чтобы рвать мясо. Интересно, на кого они здесь охотятся?

— Спросим при личной встрече, — усмехнулся я. — Черт, встали… Мэтт, похоже, решил заработать орден имени Сусанина.

— Тогда, уж, орден имени Моисея, а не Сусанина, — хмыкнул Михаил. — Слушай, Володя, а у наемников, похоже, радиостанции лучше, чем у наших летунов.

— Это ты к тому, что ван Клейст свободно «базарит» с морпехами, а наши пилоты немы, как рыбы? — я мгновенно сообразил, куда клонит Ковалев. — Да, странно как то, и не логично.

— Зайченко, помнится, рассказывал, что в эфире стоял сущий кавардак, а потом неожиданно заглохли целые диапазоны, — припомнил Руденко. — Соломатин вот уже двое суток тралит эфир, пытался наладить связь хоть с кем-нибудь… Может, уже наладил, но скрывает от нас — не доверяет тем, кто водит дружбу с пиндосами… Надо Марину к летчикам подослать, чтобы она разговорила этих тихонь и молчунов.

— А Марина-то согласится? — не удержался от подколки мой напарник.

— Алло, мужчины, я, вообще-то, все еще здесь, — сразу же вскинулась девушка. — Если хотите со мной сработаться, то не держите за бабу-дурочку, вся ценность которой заключена в том, что ей можно сунуть между ног. Договорились?

— Уделала. Считай, что ты прошла проверку, и теперь официально в команде, — произнес я, посмотрев в зеркало на переводчицу. Ох, красива, чертовка, когда злится. — Вернемся на базу, выдадим тебе оружие — основное и вспомогательное. С экипировкой, правда, пока туго.

— Должны бы знать, товарищ майор, что основное оружие переводчика — это его знания языков, — скривив рожицу, Марина показала мне свой розовый язычок, а затем демонстративно отвернулась к окну.

— Шах и мат, — во весь голос захохотал Руслан. — Шеф, сдавайся.

— Гитлер капут, — под общий смех ответил я. — Так… Мэтт определился, куда ехать. Не видать ему орденов имени Сусанина и Моисея.

Мы проехали чужой лес примерно за час с небольшим, накрутив, если верить спидометру, чуть более десяти километров. Лейтенант Фридман останавливал головной БТР еще раза три, чтобы убедиться в правильности маршрута. Все это время наемники продолжали маркировать дорогу, а мы рассматривали окрестный ландшафт.

Думаю, не надо объяснять, что крупные животные — если здесь таковые водились — заранее убрались с пути рычащего и воняющего железного стада. Поэтому нам пришлось довольствоваться той флегматичной фауной, которая не видела для себя никакой угрозы — пернатыми, ящерицами, грызунами, и насекомыми. Последние, впрочем, имели малые размеры, и не были особо заметны. Что же касается местной флоры, то мы лишь порадовались, что среди нас не оказалось специалистов в данной области — настолько велико было разнообразие неземных видов растений любых размеров.

— Похоже, приехали, — произнес я, когда колонна остановилась перед полутораметровым обрывом. — Ага, нас обгоняет «центурион»… Прямо, как в анекдоте про «гайцов» из Нижнего Тагила, которых обгоняет танк.

— Володя, надо бы и нам заиметь такую машинку, — заметил Михаил, наблюдая, как танк без особого труда забирается на склон. — Как думаешь, он единственный у Жерара, или нет?

— Думаю, у бельгийца много чего есть на ихней базе, — ответил я. — А вообще, странно, что ван Клейст до сих пор не ухватился за наш самолет. Я бы на его месте сразу же предложил сделку по «илу». Неужели Коллинз скрыл от наемников инфу по самолетам?

— На месте «солдат удачи» я бы подождал, когда мы сами предложим «ил» к обмену, — заметил Руслан. — К примеру, на этот танк.

Между тем, обсуждаемый нами «центурион» сгладил и укатал спуск, и американский БТР въехал на полигон. Следом за ним на бывшей территории США оказалась и остальная техника нашей небольшой колонны. Мы увеличили скорость и дистанцию, наглухо закрыв окна «мерса», чтобы не глотать пыль от впередиидущего «рателя».

Вокруг простиралась холмистая местность, практически начисто лишенная какой-либо растительности. Почти сразу же стали попадаться воронки явно искусственного происхождения, и какие-то бесформенные железяки подле них. Затем мы увидели то, что хотя бы смогли идентифицировать — обгоревший до черноты разбитый корпус БТРа советского производства. Может, «шестидесятка», может, «семидесятка», издалека так и не разобрали. Вскоре попалась еще пара аналогичных корпусов, сгоревшие и разбитые, лежащие неподалеку от ряда воронок. Увеличилось и количество разнообразного железа, не поддающегося опознанию и идентификации.

Мы молчали, с грустью глядя на угробленный труд множества советских людей, которые с любовью и тщательностью создавали боевую технику, надеясь, что она принесет пользу в защите их отечества. Однако дебилоидная кремлядь, эти одурманенные бредовыми идеями всеобщего равенства старперы, щедрой рукой стали раздавать вооружение налево, направо, каждой обезьяне, пообещавшей со своим племенем макак пойти по пути строительства коммунизма. Зачастую, эти же самые мартышки сидели на финансировании ЦРУ, других западных разведок, и не собирались слезать с деревьев, чтобы даже сходить по нужде. В результате миллиарды полновесных советских рублей пошли на ветер, а тысячи единиц военной техники оказались трофеями более хитрых аборигенов, тех, кто не собирался расставаться со своими традициями, и шагать по пути построения коммунизма. Затем заокеанские хозяева победивших туземцев выбрали себе столько трофеев, сколько хотели, и получали отличные мишени для своих полигонов.

Проехав пару километров, мы обогнули большой холм, и выехали на бетонку, протянувшуюся метров на пятьсот, не менее. Пыль почти исчезла, а колонна рассыпала строй — оба «рателя» разошлись по флангам, похоже, чтобы охватить темнеющее впереди капитальное строение из железобетона. БМП-2 наемников поравнялась с джипом, обгоняя меня, а «центурион», наоборот, приотстал, а затем вообще остановился. Спустя еще пару минут и я тормознул свой «мерс» прямо перед запертыми воротами огромного ангара капитальной постройки, рядом с американским БТРом.

Лейтенант Фридман покинул LAV-25, огляделся по сторонам, и, подойдя к ангару, стал громко стучать рукоятью пистолета по металлической створке ворот. Через минуту внутри что-то лязгнуло, и створка ворот медленно поехала в сторону, обнажая внутреннее помещение ангара.

Лейтенанта встречали. Сразу же за порогом ангара стояли двое в форме американской морской пехоты — низенький, можно сказать, коротышка, и среднего роста дядька. Последний, похоже, являлся каким-то местным авторитетом, сразу же задав Фридману несколько вопросов. Лейтенант вступил в беседу, а я обратил внимание, что дядька держится так, словно он минимум генерал, а то и сам главнокомандующий.

— Смотрите, парни, а здесь есть хорошо замаскированные видеокамеры, — указав на угол ангара, произнес Руденко. — Они нас увидели, когда мы еще появились из-за поворота.

— Угу. Не мешай, Руслик, — словно про себя, пробурчал Ковалев. — Хм… Интересно девки пляшут…

— Что, там, Миша? — мне с водительского места было плохо видно, что происходит внутри ангара.

— Там наш Мэтт базарит с каким-то младшим чином, причем, ощущение, словно лейтенант в подчинении у того типа, — пояснил мой напарник. — Уж, поверь, я насмотрелся на подобное, когда служил на складе РАВ.

— Ага, козырной тыловик-снабженец, — догадался я. — Все знает, все имеет, а зачастую он главнее самого комдива.

— Мужчины, объясните бедной девушке, что это за зверь такой — козырной тыловик-снабженец? — попросила Марина. — Я ничего не поняла, если честно. А их разговор я не слышу, лишь обрывки фраз.

— Мариночка, позже, когда будем у себя дома, — увидев, как спешиваются бойцы ван Клейста, подобрался я. — Наш выход, парни.

Мы вылезли из джипа, но не стали сразу соваться в ангар, подождали, пока первым представят бельгийца и его отряд. Отряд, кстати, уже собрался у ворот, закончив осмотр ангара с тыла и изучив подходы. Прямо напротив ворот встала БМП-2 наемников, словно невзначай наведя орудие с блоками НУРСов на внутреннее помещение ангара. Видимо, ван Клейст не полностью доверял лейтенанту Фридману и американским морпехам, либо хотел сразу же показать, кто загреб все козыри.

— Это русские полицейские, мои союзники, — подозвав нас, бельгиец повернулся к одному из обитателей ангара. — Их кластер оказался по соседству с полигоном. Майор Иванникофф… Капитан… Старший лейтенант… А девушка — их переводчик.

— Мастер-сержант Глейман, — с подозрением сверля нас взглядом, американец все же пожал мне руку. — Это капрал Джонсон, мой помощник.

— Майор и его парни помогут с погрузкой, — командир наемников перехватил взгляд собеседника. — Успокойся, Дональд, я им доверяю.

— У нас был четкий уговор, Жерар, — сварливым тоном произнес мастер-сержант. — Я сдаю тебе все хранилище в обмен на соответствующую должность в твоем отряде.

— Дональд, ты бы взял, высунул нос из своего ангара, прогулялся бы по чужому лесу. Лучше всего ночью, когда леозавры выходят на охоту, — в тоне ван Клейста чувствовалась плохо скрытая насмешка. — Я держу слово — должность твоя, плюс полное довольствие, и прочее. Но, отрядом командую я, а не Марсель, и не Мортенсон. И я решаю, кто будет нашим союзником, а кого мы сотрем с лица земли.

— Хорошо, Жерар, ты командир, тебе и решать, — не стал спорить Глейман. — Генератор сломался, электричества нет, лифт не работает, поэтому подгоняйте свою самоходку, если не хотите перебирать трос руками. Кто-нибудь из твоих рейнджеров соображает в моторах?

— Человек десять, не меньше, — усмехнулся бельгиец. — Нужна помощь?

— Нужна. Капрал Джонсон покажет вам фронт работ, — всматриваясь вдаль, кивнул мастер-сержант. — Это «центурион», что ли? Подгоняйте его сюда, пусть возьмет на буксир русский тягач. А лучше — два.

Надо сказать, что без Марины мы бы поняли из этого разговора с пятого на десятое, в лучшем случае, половину. Девушка перевела все практически дословно, с подбором аналогичных фразеологизмов из русского языка. Кроме этого, дополнительно сделала свои собственные выводы, которыми поделилась уже на обратном пути.

Итак, судьба забросила нас туда, где, обычно, не ступает нога русского человека — в ангар для хранения техники и амуниции на полигоне американской морской пехоты. И не просто в ангар, (или бокс, как кому нравится), а в старый ангар, построенный еще во времена «холодной войны», в шестидесятые годы. В те времена, когда строили всерьез, можно сказать, на века, на случай серьезной войны.

Набитый разнообразным военным имуществом ангар имел два яруса — наземный и подземный. Для перемещения грузов и легкой техники с одного яруса на другой использовался подъемник-платформа, наподобие того, что ставят на авианосцах. Кроме этого лифта имелась еще пара бетонных лестниц, ведущих на нижний уровень.

По левую сторону от ворот стояли пять грузовых автомобилей, среди которых выделялся седельный тягач с прицепом-транспортером для тяжелой техники. Справа стояли три МТЛБ советского производства, с пулеметами в маленьких башенках, похоже, законсервированные до поры, до времени. Сразу за этими тремя машинами стояли еще четыре трофея американцев — четырехосные БТР-70, без положенного им штатного вооружения. Позднее выяснилось, что эти машины должны были в ближайшее время послужить мишенями для вертолетчиков корпуса морской пехоты. То тут, то там возвышались штабеля ящиков, причем самых разнообразных габаритов и размеров. Кроме этого, с тыльной внешней стороны бокса стоял трофейный Т-62 без башни, используемый на полигоне в качестве внештатного тягача.

Нас поставили на самый трудоемкий и очень ответственный участок — с помощью системы блоков и талей вручную поднимать грузы с подземного яруса, а затем набивать ими подъезжающие грузовики. Мы работали не одни, а вместе с тройкой наемников, которые, похоже, имели поверхностные знания о двигателях внутреннего сгорания. Иначе им бы поручили расконсервацию бронетехники, или еще какую-нибудь относительно сложную работу, связанную с умением крутить гайки.

Мне понравилось, что ван Клейст не отлынивал, не слонялся туда-сюда, подгоняя подчиненных, а сам включился в трудовой процесс. Бельгиец занимался осмотром, сортировкой и маркировкой поступающих с нижнего яруса ящиков. Работал на пару с бывшим хозяином всего этого добра, мастер-сержантом Глейманом, который мгновенно, без гроссбуха и компьютера перечислял содержимое каждого ящика. Навскидку, работенка не очень пыльная, но Жерар совал нос в каждый ящик, без исключения, словно заправская тыловая крыса.

Учитывая, что ван Клейст действовал, согласно пословице «доверяй, но проверяй», мы невольно прикинули и оценили количество оружия, боеприпасов, и прочей амуниции, оказавшейся в руках наемников. И до этого не самые слабые в военном отношении «солдаты удачи» оказывались вооруженными до зубов, причем вооруженными самым современным оружием. Я мысленно ахал, когда видел в очередном ящике «стингеры», в другом — какие-то управляемые ракеты, в следующем — новенькие, в заводской смазке, американские ручные пулеметы. Кроме штатовского оружия попадались советские и европейские образцы, в основном, побывавшие в употреблении. Мои опера многозначительно переглядывались, никак не комментируя запасы полузабытого ангара морской пехоты.

Как выяснилось позднее, Дональд Глейман начинал службу рядовым в должности складского клерка еще во времена президентства Буша-старшего. Постепенно обрастая связями, проявил свой талант во время операции «Буря в пустыне», загоняя тонны армейских грузов арабам, и даже врагам США — иракцам. Будущий мастер-сержант не жадничал, и грамотно использовал хрустящие бумажки с портретами американских президентов для «подарков» вышестоящим чинам, от которых зависело его благополучие.

Для достижения своих целей Глейман не брезговал ничем, в т. ч. и интимными отношениями с нужными людьми, военнослужащими и женского и мужского пола, лишь бы это приносило гешефт. После возвращения из Кувейта занялся еще более прибыльным бизнесом — транзитом героина, установил связь с колумбийской наркомафией, стал снабжать картели современным оружием. В-общем, заслуженный мастер-сержант абсолютно не страдал никакими комплексами, и шел на все ради своего личного обогащения.

В момент катаклизма Глейман находился в отдаленном боксе, о котором непосредственное начальство мастер-сержанта знало лишь в общих чертах. Дело в том, что построенный на случай войны ангар имел подземный уровень, и информация о нем «случайно» исчезла из компьютерной сети Пентагона. Поэтому данный бокс служил личным складом Дональда, где он хранил для продажи отхомяченные оружие и амуницию. А торговал Глейман с размахом, в чем мы смогли сами и убедиться.

Вся эта поднаготная бравого американского морпеха всплыла позднее, благодаря нашей незаменимой Марине, великолепно сыгравшей роль шпионки и аналитика. Именно благодаря переводчице мы смогли разобраться в хитросплетении отношений мастер-сержанта с наемниками, выяснить, что Глейман некогда имел связи с кое-кем из «солдат удачи». Это дало нам определенное преимущество, и чуть позднее мы сделали правильную ставку в нарождавшейся местной политике.

Пока мы честно работали грузчиками, другая часть наемников занималась расконсервацией трех МТЛБ и четверки бронетранспортеров. Быстро выяснилось, что для «оживления» БТРов требовалось слишком много времени и средств, поэтому усилия бойцов сосредоточились на многоцелевых вездеходах. Наемникам удалось завести все три машины, но лишь одна из них могла совершить длительный марш по пересеченной местности. Остальная техника требовала небольшого ремонта, и ван Клейст принял решение тащить две «маталыги» на жесткой сцепке. За «семидесятыми» Жерар планировал вернуться чуть позднее, что, кстати, его бойцы и сделали уже на следующий день.

— Майор, берите вот этот, этот, те два ящика, и грузите в свой джип, — где-то к концу работы неожиданно произнес ван Клейст. — Извини, пока больше дать не могу — впереди у нас полная неизвестность.

— Жерар, да нам и не надо больше, — зная, что находилось в указанных ящиках, я поначалу не поверил своим ушам. — Спасибо тебе за стволы, от всего анклава спасибо.

— Владимир, я даю вам оружие не по доброте душевной, а с расчетом, — внес ясность бельгиец. — Как только ваши крестьяне столкнутся с местной фауной, они сразу же поймут, что их дробовики годны лишь для охоты на уток. Поверь мне, майор, я чую, что здешние леозавры и хищные птицы — это не самые опасные звери. А мое чутье никогда меня не подводит.

Я был полностью солидарен со сказанным ван Клейстом — до сих пор мы практически не встречали на своем пути серьезных хищников, и это не могло продолжаться вечно. Рано, или поздно, нам придется столкнуться с гигантами, на которых не выйдешь даже с картечью, не говоря уже о дроби. Взять, к примеру, тех же самых шерстистых слонов. До сих пор эти травоядные гиганты не проявляли агрессии в отношении людей, но все могло измениться в один миг. И, если, не дай бог, эти мамонты нападут на нас, то я бы хотел иметь в руках автомат, а не дробовик.

Милостью командира наемников нам досталось три пулемета ПКМ и дюжина «калашей», не новые, конечно, но хорошо ухоженные, в нормальном состоянии. Плюс — навскидку — по десятку магазинов боекомплекта на каждый автомат, и примерно по пять лент патронов на каждый пулемет. Не густо, конечно, но, учитывая, чем были вооружены даниловские ополченцы, это был настоящий прорыв. Теперь, случись что, мужики могли постоять за себя, и не трястись над каждым патроном.

Подарки Жерара оперативно перекочевали в мой «мерс», а примерно спустя час мы подняли с подземного уровня последний ящик с оружием. К этому времени наемники уже сформировали колонну, и ожидали возвращения танкового транспортера, на котором куда-то укатили Глейман с тремя бойцами. Мастер-сержант появился еще где-то через полтора часа, когда ван Клейст уже начал поглядывать на положение местного светила.

Кстати, о циклах времени. Как оказалось, в новом мире сутки почти соответствовали земным, но были короче на пятьдесят шесть минут. Кроме этого, планета имела угол наклона своей оси в двадцать градусов, и обращалась вокруг местного светила ровно за триста шестьдесят дней. Обо всем этом нам поведал уже знакомый директор школы, по совместительству преподававший географию и астрономию, и неожиданно для себя ставший в новом мире выборным судьей и законодателем. Чуть позднее он же шокировал нас еще одним своим открытием, заявив, что вокруг планеты вращаются сразу три луны, а не одна, как это предполагалось поначалу.

Танковый транспортер привез, наверное, самый ценный груз из всего, чем располагал мастер-сержант морской пехоты — легкий двухмоторный самолет с демонтированными крыльями. Крылья, кстати, были надежно принайтованы к полуприцепу. Думаю, не нужно объяснять, зачем Глейман прятал сей самолетик в отдельном хранилище подальше от основного бокса. Данный аппарат мог взлететь с любого импровизированного аэродрома, с любой ровной площадки. Да, и для посадки ему не требовалась бетонная полоса длиной в километр, а то и более.

Посовещавшись с мастер-сержантом, ван Клейст принял решение пока не оставлять для охраны ангара собственный гарнизон. Во-первых, «солдаты удачи» практически полностью вычистили бокс, погрузив все запасы оружия и боеприпасов. Оставшееся барахло — шмотки и обувь — имело для наемников второстепенную ценность, и для него попросту не хватило места в машинах конвоя. Во-вторых, похоже, у бельгийца не хватало людей для обороны амишей, польского и немецкого анклавов, да еще и отдаленного от основной базы ангара. Жерар не хотел дробить свой отряд на мелкие подразделения, справедливо полагая, что командир должен иметь под рукой козырного туза в виде тяжелого бронированного кулака.

Получив в свои руки солидные запасы стрелкового оружия, ван Клейст намеривался создать отряд самообороны в польской деревне, чтобы освободить часть своих бойцов для более серьезных задач. Бельгиец нисколько не беспокоился об обороне Данилово, бросив мимоходом фразу, что вооруженные русские мужики всегда способны постоять сами за себя. А вот сектанты из Пенсильвании, к примеру, очень сильно больны на голову своим дурацким миролюбием, и их придется пасти, словно стадо овец.

Обратный путь занял почти в два раза больше времени, чем дорога на полигон морской пехоты. Загруженные по завязку грузовики несколько раз буксовали на сырой почве чужого леса, и «рателям» приходилось брать их на буксир. Кроме этого, громоздкий транспортер с личной «птичкой» мастер-сержанта Глеймана имел отвратительную маневренность, с трудом протискивался между огромными деревьями чужого леса. Наемникам даже пришлось подорвать пару гигантских стволов, распугав всю местную живность на несколько километров вокруг.

Переговорив на одной из вынужденных остановок с ван Клейстом, мы решили не тащиться по проселочной грязи вокруг Данилова, а провести колонну по асфальту через населенный пункт. Кроме этого, бельгиец хотел заключить соглашение с главой администрации анклава, которого он именовал мэром, взглянуть на застрявшие на трассе самолеты, познакомиться с их пилотами. Подозреваю, что уже в тот момент командир наемников задумывался о возможности использования нашего шоссе в качестве аэродрома.

Как я и предполагал, едва конвой въехал на русскую землю, фермер Савченков сразу же оповестил Никитина о нашем появлении. Поэтому на окраине села нас ожидал смешанный комитет по встрече, состоявший из ополченцев, моих парней, и охранников Еремеева. И те и другие, похоже, успели обменяться за день любезностями друг с другом, и демонстративно стояли по обе стороны дороги. Ну, да, наша поездка вместе с наемниками организовалась спонтанно, без согласования с Василием, и местная власть была просто поставлена перед фактом. Любой бы на месте даниловцев посчитал, что приезжие менты замутили за спинами местных какой-то заговор хрен знает с кем. А если учесть, что со связью у нас было не очень, по селу вновь поползли самые невероятные слухи. И мои опера, похоже, оказались под подозрением во всех грехах.

— Володя, похоже, Никитин слегка обиделся на тебя, — шепнул мне Зеленцов, когда колонна тормознула напротив перегородившего дорогу трактора Т-150. — Я пытался ему объяснить, что у нас не было времени на базары, но мужики на эмоциях. Да, еще и Доценко приехал, начал мутить воду.

— Не нравится он мне, этот Доценко, — поморщился я. — Ладно, у нас есть кое-что, что понадобится ополчению. Кроме того, наемники предложили союз и сотрудничество. А хорошие отношения с центровыми парнями никогда не бывают лишними.

Тем временем ополченцы убрали с дороги трактор, и конвой двинулся дальше. Даниловцы проводили головной «центурион» взглядами, в которых явственно читались зависть и страх. Млять, ну, когда же у нас начнут думать мозгами — если бы наемники хотели войны, то давно бы разнесли весь поселок на раз-два. Сплюнув, я прыгнул в свой «мерс», и, обогнав танк, занял место во главе колонны. Так, на всякий случай, чтобы предотвратить всяческие нежелательные эксцессы

…Твою дивизию, ну, ничего не меняется, — настроение постепенно стало меняться в худшую сторону. — Сначала народ пугали НАТО, одновременно уничтожая оборонный потенциал страны. А под прикрытием шума о вторжении натовской голубизны Россию оккупировали миллионы чужих муслимов, чуждых нам, нашей культуре и образу жизни. Видать, никогда не переведутся идиоты в царствии Московском, думающие анусом, а не башкой…

Въехали в поселок. Народ — кто оставался в Данилово — высыпал на улицу, глазея на проходящую колонну. Кто с испуганным выражением на лице, кто с улыбкой на физиономии, и лишь немногие — с безразличием. Как позднее выяснилось, местная мелкота успела разнести весть, что на Данилово идут очередные «немцы». Ну, да, коли впереди конвоя катит угловатый танк, то это обязательно будут немцы. Больше, ведь, некому.

— Здравия желаю, товарищи бойцы и командиры, — я подкатил прямо к крыльцу нашего «госпиталя», на котором стоял Никитин с несколькими мужиками. — Чего это вы такие напряженные-то? Идите-ка сюда, принимайте подарунки из старого мира. Добро стоящее, как раз для таких, как мы, незнаек в новом мире.

Лязгая гусеницами, и ревя моторами, на площадь одна за другой вползали машины нашего конвоя. Вот появилась трижды трофейная «маталыга», которая без проблем преодолела весь путь своим ходом, «ратель» командира наемников. Следом за ними тащился Т-62 без башни с еще одним МТЛБ на жесткой сцепке, танковый транспортер, грузовики.

— Черт, майор, ну, не можешь ты без циркачества, — помогая выгружать ящики из джипа, буркнул Василий. — Не мог, что ли, заехать утром в штаб? Или по рации объяснил бы, подробнее, с кем, куда.

— Млин, Василь, не сыпь хоть ты мне соль на сахар, — я подхватил из верхнего ящика пулемет Калашникова. — Красота-та, какая! А по рации, товарищ Никитин, такие дела не решаются. Мы не знаем обстановки вокруг, и не дай бог, если нас кто слушает. Вон, под боком нежданно-негаданно и амеры очутились, и «солдаты удачи».

— Ага, а не намудри утром Костик с переводом, хренушки бы мы пополнили наш арсенал, — усмехнулся Руденко, отыскал взглядом Григорьева. — Костян, в следующий раз переводи так, чтобы добыть танк, пару БМП, и много-много соляры к ним.

— Рации беречь надо, Василий, аккумуляторов к ним нет даже на складе у Глеймана, — хрустя сухариком, произнес Ковалев. — Вова, к нам Жерар топает.

Действительно, в нашу сторону направлялся командир наемников, и не один, а в сопровождении мастер-сержанта Глеймана. Последний, кстати, едва не уронил челюсть, увидев развевающийся над «госпиталем» серпасто-молоткастых флаг. Американец что-то недовольно буркнул, обращаясь к ван Клейсту, но бельгиец лишь флегматично пожал плечами.

— Так, мужчины, надевайте смокинги с золотыми запонками, бабочки, лакированные туфли, — направляясь к крыльцу, засмеялась наша переводчица. — Где ковровая дорожка, почему не раскатали?

— Марина, не покидай нас, — просил я девушку, которая уже поднялась, было, на крыльцо. — Ты — наш талисман, без тебя — никак.

— Пан майор, талисман тоже человек, и ей нужно в дамскую комнату, — подойдя вплотную, прошипела мне на ухо переводчица. — Это вам, мужикам, хорошо — отошли за угол, и все дела.

— Пять минут. Сможешь потерпеть? Вот и чудненько, — я чмокнул девушку в щеку. — Господин капитан, представляю Вам главу нашей администрации Василия Никитина. Товарищ Вышинский — местный судья, товарищ Доценко…

— Жерар ван Клейст, — бельгиец по очереди пожал руки представленным персонам. — Мастер-сержант Дональд Глейман… У нас мало времени. Владимир, ты проинформировал своих боссов, что я вам предложил?

— В общих чертах, — кивнул я. — Было бы лучше, Жерар, если бы ты сам озвучил все предложения.

— Хорошо, — командир наемников глянул на часы, а затем подозвал одного из своих людей. — Мне не хотелось бы вести конвой через чужой лес в темноте, поэтому я задержусь, а колонна пойдет на базу.

— Да, и я не желал бы оказаться ночью в чужом лесу, — я был полностью солидарен с доводами бельгийца. Затем поймал недовольный взгляд Марины. — Господа, технический перерыв на пять минут.

Пока народ решал неотложные проблемы, появилась Диана, сообщила, что утром Еремеев пришел в себя. Спрашивал меня, интересовался делами в Данилово, просил кого-нибудь из своих бойцов. Докторша разрешила лишь одно посещение, и Николай переговорил с вызванным вестовым Леонидом. Затем, после ввода через систему очередной дозы какого-то препарата, мой бывший однополчанин вновь погрузился в сон. Я поблагодарил Диану, попросив ее дать знать, когда «Ерема» придет в себя в следующий раз.

— Я готова наводить мосты дружбы между народами, — сбежала с крыльца наша незаменимая переводчица. — Так, господин Глейман интересуется, каким образом мы намерены приводить в исполнение приговор суда?

Вопреки моим первоначальным опасениям, переговоры с наемниками завершились на мажорной ноте. Быстро переведя разговор на практические рельсы, хитрозадый мастер-сержант выведал, что способны производить даниловцы, и даже провернул несколько бартерных операций. В частности, Глейман договорился с Доценко о налаживании поставок наемникам свинины, и об обмене приговоренных к смерти на американское обмундирование и обувь. Эх, слышало бы в старом мире непосредственное начальство мастер-сержанта заявление Дональда, что тот не видит ничего плохого в рабовладельческом строе. Глядишь, и задвинуло бы этого бессовестного ворюгу куда-нибудь в Антарктиду, пасти пингвинов.

— Жерар, имей в виду, что среди осужденных женщин есть парочка лесбиянок, — я честно предупредил бельгийца, когда выяснил, что наемники намерены обратить баб в сексуальное рабство. — Думаю, что они доставят твоим парням некоторые проблемы.

— Владимир, в ситуации, когда ближайший бордель остался черт знает где, мои парни готовы трахать даже шимпанзе, — беззаботно пожал плечами ван Клейст. — Будет куда больше проблем, если полторы сотни голодных солдат начнут тискать девок у амишей, либо ловить одиноких баб у вас, или у поляков. Кстати, и у фермера-немца есть пара дочек. Красивые.

Я представил себе Леру Собчак, к которой стоит очередь из оголодавших наемников, и усмехнулся. Очередная гримаса фортуны — за какие-то двое суток расфуфыренная и всемогущая светская львица превращается в солдатскую подстилку. Пойдет совсем немного времени, и девка проклянет и саму себя, и своего богатенького папочку, со всеми его миллиардами.

Переговоры завершились на мажорной ноте. Никитин и ван Клейст демонстративно пожали друг другу руки, и даже выпили по стопочке за успешное и взаимовыгодное сотрудничество. Затем бельгиец отлучился для общения с пассажирами-иностранцами, выразившими желание поскорее убраться из Данилово. Наша очаровательная Мариночка навострила свои ушки, и вскоре выяснилось, что господа европейцы опасаются оставаться среди свирепых русских.

Оказалось, что толерантные иностранцы в массе своей считают даниловские законы суровыми и недемократическими, а суд присяжных — чуть ли не трибуналом времен НКВД. И это после того, как буквально на глазах десятков европейских граждан произошло зверское убийство главы администрации и участкового. А еще говорят, что Россию умом не понять. Попробуйте, вон, понять Европу, с их завихрением умов в области толерантности и человеколюбия.

Жерар, к счастью, самостоятельно допер, что его кормят сказками и небылицами, и не стал дискутировать о правах человека в отдельно взятом анклаве. Бельгиец попросту отмахнулся от пары-тройки назойливых типов, подозвал кого-то из наемников, и быстренько поставил своим людям задачу. Затем ван Клейст предложил Никитину и другим товарищам посетить базу «солдат удачи», проехаться по ближайшим соседям, организовать совместный осмотр земного лесного массива в соседнем с Данилово кластере. Василий не кочевряжился, и согласился прокатиться по гостям. Визит запланировали совершить через пару-тройку дней, когда жизнь поселка войдет в более-менее спокойное русло.

Забегая вперед, скажу, что кроме большей части европейцев Данилово покинули примерно с дюжину наших соотечественников. Видимо, эти люди настолько пропитались европейскими ценностями, что уже не могли жить бок о бок с русским народом, предпочтя скитания в поисках истинной демократии. А немного позднее выяснилось, что добровольные «эмигранты совести» не ужились с сектантами-амишами, не нашли общего языка с польскими крестьянами, и на какое-то время осели на довольствии немецкой фермы. Затем жизнь в лице ван Клейста раскидала эту группу болтунов-дармоедов, словно кучку гнилой картошки, по опорным пунктам наемников, где нашим соотечественникам пришлось отрабатывать поедаемый ими паек. В конечном итоге уцелевшие поклонники демократии вновь оказались в Данилово, где о них практически уже и не помнили.

Я уже собирался поторопить бельгийца с поездкой к самолетам, когда неожиданно нас вызвали по рации. Зам Доценко сообщил, что при восстановлении колодца в одной из брошенных деревенек обнаружены человеческие останки, и запросил дальнейшие инструкции. Минутку подумав, я попросил своего напарника взять нашу неразлучную капитанскую пару, кого-нибудь из молодых, и съездить на место. Если уж местные жители признали нас властью, то стоит держать марку, соответствовать образу, и поступать в соответствии с принятыми в цивилизованном мире нормами.

Едва Ковалев со своей группой уехали, к правлению примчались трое пацанов на великах, и, перебивая друг друга, стали рассказывать о трупах, выброшенных морем на пляж. Я поначалу подумал, что речь идет об участке побережья, напротив которого лежал на отмели французский «аэробус», но вскоре выяснилось, что мальчишки говорят о неисследованном пляже юго-западнее поселка. К слову, тот участок находился километрах в трех от «нашего» пляжа, и, по идее, пацаны не имели разрешения туда лезть.

Выслушав мальчишек, Никитин крякнул, выругался от души, замысловато и многоэтажно, а потом пообещал разведчикам-самозванцам экскурсию в чужой лес, в котором живут трехметровые ящерицы и леозавры. Мальчишки, похоже, не возражали против подобной поездки, если бы ни одно «но» — глава администрации обещал рейс в один конец. Обратно непослушным детишкам пришлось бы возвращаться на своих двоих… Я отвернулся, чтобы не засмеяться, глядя, как бледнеют лица всех трех храбрых велоразведчиков: репутация у Василия была еще та, и он всегда держал свое слово.

— Владимир, я готов ехать к летчикам, — появление командира наемников прервало моральную порку мальчишек. — Ты с нами, или на своей машине?

— Жерар, мы едем на своем джипе, — я кивнул в сторону «мерса». — Еще один момент: нам потом придется прокатиться по пляжу километра на три — там пацаны нашли чьи-то тела, выброшенные морем. Если хочешь — езжай с нами, не хочешь — возвращайся обратно.

— Они нашли чьи-то трупы? — прищурился ван Клейст. — Знаешь, Владимир, давай сначала прокатимся, и посмотрим на утопленников. Хорошо?

— Ладно, сначала трупы, — пожал плечами я, и решил подыграть Никитину в его воспитательной работе. — Ну, все, мелюзга, мы договорились с соседями, что продадим вас в рабство. Будете сидеть на цепи, очищать кокосы, а родители будут рыдать по вам.

— А вот и неправда, товарищ майор Иванников, — подняв голову, неожиданно возразил один из троицы пацанов. — Вы только что договорились с господином Жераром, что сначала поедите смотреть на жмуров, а потом — к летчикам. У меня по английскому пятерка, я понимаю в разговоре практически каждое слово.

— Ну, мужчины, этот малец вас «сделал», как маленьких, — переведя тираду мальчугана, Марина рассмеялась от всей души. — А ты, малой, молодец, прямо, полиглот. Если захочешь научиться испанскому, или французскому — найди меня, не стесняйся. И других ребят позови — знание языков нужно каждому.

— Спасибо, тетенька, — шмыгнув носом, мальчишка уставился на ладную фигуру нашей переводчицы. — А Вы — красивая. И добрая, не то, что наша «англичанка».

— Все, Мариша, пора ехать, — поторопил я девушку, решив, что ей не нужны столь малолетние поклонники. — Рус, Толик, берите «крузак» — мы поедим на двух машинах. Заберете на базе Марка с Соловьевым, а потом догоняйте нас.

— Два — один, в мою пользу, товарищ майор, — сев в джип, Марина неожиданно чмокнула меня в щеку. — Знаешь, Володя, меня заводит, когда ты ревнуешь. Но на будущее имей в виду: я никуда от тебя не уйду. Никогда.

— Мм… кхм, — я оказался полностью сбит с толку. Пойми этих женщин, с их неожиданными финтами и сменами настроения. — Давай поговорим об этом позднее, да?

— Так точно, мой командир, — игриво улыбнулась девушка, ложа мне на бедро свою руку. — Этой ночью, при свете луны…

— Маринка, я сейчас совершу аварию, — «мерс» вильнул в сторону, перепугав сидевшего на обочине кошака. — Ну, ночью ты у меня получишь…

— Жду — не дождусь, мой милый, — промурлыкала в ответ девушка. — Между прочим, кто-то обещал камуфляжную форму и оружие. Я не могу постоянно ходить в одежде в парижском стиле — вон, даже сопливые пацаны начинают пускать слюни.

— Ну, я их понимаю, — я скосил глаза на грудь девушки. — Потерпи, моя дорогая, завтра что-нибудь придумаем с формой. Подберем амеровский камуфляж и тебе, и остальному личному составу.

Так, ведя разговоры на отвлеченные темы личного и бытового характера, мы пересекли шоссе, свернули на проложенный бульдозером проселок, и выехали на пляж прямо напротив самолета «Эйр-Франс». Я остановил джип, подождал, пока подтянутся наш «крузак» и выбранный Жераром для путешествия БТР морской пехоты. Минуту спустя на песок вырулил LAV-25, и, заложив широкую дугу, тормознул у самого уреза воды. Руслан не стал повторять пижонский маневр лейтенанта Фридмана, а сразу же повернул джип вправо, по направлению к цели нашей поездки.

— Хо-хо, что я вам говорил, господа — перед нами самое настоящее море! — войдя почти по колено в воду, ван Клейст рассмеялся, впервые проявив какие-то человеческие эмоции. — Бойд, тащи сюда свой тощий зад, и не бойся замочить ноги!

— Моему тощему заду хорошо и на берегу, — сплюнув жвачку, отозвался загорелый до черноты наемник, похоже, телохранитель, или адъютант бельгийца. — Эй, лейтенант, твой броневик, вроде, плавающий, да? Сходим на нем за горизонт? Или, хотя бы до самолета?

— Да, Бэ-Тэ-Эр плавающий, но это не «амтрэк», и он не выдержит сколь-нибудь серьезного похода по морю, — Фридман сразу же расставил точки над «и» касательно мореходных качеств LAV-25. — До самолета, если надо, сплаваем, и вернемся обратно. Но не более того.

— Возле «аэробуса» не глубоко, — прикинув на глаз уровень моря, заметил я. — Сейчас отлив, и там метра два — два с половиной будет, не больше.

— Владимир, я слышал, что летчики хотят вытащить лайнер на берег, — Жерар с довольным видом выбрался из воды. — Мы хотели бы предложить свою помощь — техникой и людьми.

— Да, у летунов есть мысль вытащить этого монстра на сушу, — подтвердил я. — Не думаю, что после такой посадки «аэробус» можно восстановить, но и терять столько металла не хочется.

— Да, металл — очень ценен, и его нельзя терять даром, — кивнул бельгиец. — Владимир, я хочу предложить тебе следующее: завтра мы вместе вывезем все оставшееся барахло из ангара на полигоне, а послезавтра подумаем об этом несчастном самолете. Ну, как, согласен?

— Жерар, мне придется посоветоваться с мэром Данилово, — я умышленно назвал Василия английским термином, чтобы организовать отмазку, если что. — Если сэр Никитин даст свое согласие на нашу совместную поездку, то мы поедем с вами на полигон.

— Хорошо, спрашивай разрешение у своего мэра, — мгновенно раскусив мою игру, прищурился командир наемников. — Ну, а где здесь утопленники? Не вижу ни одного.

Мы вновь сели в машины, и покатили по пляжу в западном направлении, держа скорость километров тридцать, не более. Можно было, конечно, ехать и побыстрее, но я решил не торопиться, и внимательнее осмотреть прибрежную полосу. На всякий случай, так сказать.

Вооруженная биноклем Марина высунулась из люка, и изучала лазурно-голубого цвета море, выискивая какие-нибудь плавающие предметы и вообще что-нибудь любопытное. Аналогичным образом поступил и лейтенант Фридман, вот только бинокль у него оказался куда мощнее нашего. Поэтому американец первым обнаружил выброшенный на берег мусор явно не природного происхождения. А спустя минуту морпех закричал, что видит на воде человеческое тело. Американский бронетранспортер тотчас повернул влево, и, поднимая тучи брызг, устремился к находке.

— Ой, мамочки, а там еще двое плавают, — неожиданно прошептала Марина, спускаясь вниз, и прижимаясь к моему плечу своей грудью. — Володя, я, кажется, очень боюсь утопленников…

— Ты встречалась с ними ранее? — глянув на побелевшее лицо девушки, поинтересовался я. — Когда, где, с кем?

— Нет-нет, я просто никогда не видела утонувших вблизи, — испуганным голосом Марина. — Со стороны смешно, наверное — меня нисколько не мутит при виде крови, и при этом бросает в дрожь при одной мысли об утопленниках.

— Что, же, все в жизни когда-то бывает в первый раз, — философски заметил я, порывшись в бардачке. — Вот, держи коньячок, моя хорошая. Это для внутреннего употребления, очень качественный продукт. Еще — если не сможешь — сиди в машине, не выходи. Мы как-нибудь найдем общий язык с союзниками.

— Х-хорошо, — девушку действительно била самая настоящая дрожь. — Я п-попробую успокоиться… Может, с-смогу…

Тем временем LAV-25 заехал в воду почти по оси колес, и остановился возле колыхающегося на воде тела. Союзники — именно так я решил впредь именовать америкосов и наемников — не боясь промокнуть, ссыпались с брони, подхватили погибшего за одежду, и потащили к берегу. «Крузак» прокатился мимо нас, направляясь к обнаруженным переводчицей трупам.

— Европеец, лет тридцать пять — сорок, по виду — типичный буржуа, имел французское гражданство, — сунув руку во внутренний карман пиджака утопленника, ван Клейст выудил оттуда промокший паспорт. — Я не вижу на теле следов насилия, скорее всего он попросту утонул. Что скажет полиция?

— Считаю, что ты прав, Жерар, — подбирая слова, с жутким акцентом произнес я. — Водоросли в волосах, обувь на ногах — погибший даже не пытался спастись вплавь. Утонул сразу, возможно был без сознания.

— Владимир, с твоей женщиной все нормально? — послушав мой корявый английский, спросил бельгиец. — Может, нужна помощь?

— Спасибо, думаю, она сама справится, — оглянувшись назад, я увидел, что Марина интенсивно использует выданный «допинг». — А что за вещь тащит лейтенант Фридман?

— Спортивная сумка, вроде, — присмотревшись, определил Жерар. — Бойд, вон, там, глянь — что-то на воде колышется. Видишь?

— Вижу, ящик какой-то, деревянный, разбитый, — наемник опустил штурмовую винтовку с оптикой. — Смотрите: русские полицейские машут руками. Нашли что-то хорошее, наверное. Поехали к ним.

Союзники вскарабкались на броню БТРа, а я вернулся к своему «мерсу», где меня сразу же засыпали вопросами. «Допинг» подействовал: Марина порозовела, перестала стучать зубами и заикаться, а главное — ее уже не страшили утопленники. Благодаря этому девушка вновь приступила к своим обязанностям переводчицы, и нам не пришлось оскорблять слух союзников жуткой пародией на английский.

Визуально исследовав окрестности в течении следующего получаса, мы обнаружили в пределах досягаемости еще пять тел, в дополнении к трем найденным ранее. Плюс — полтора десятка сумок и сумочек, в т. ч. сумку с ноутбуком на одном из трупов. Видимо, информация на ноутбуке представляла огромную ценность, коли погибший так и не расстался с парой килограммов балласта.

В прибрежных водах дрейфовали неподдающиеся опознанию обломки и бытовой мусор, без сомнения, свидетельствовавшие о происшедшей неподалеку авиакатастрофе. Судя по всему, эта катастрофа произошла в нескольких милях, а то и в десятке миль от побережья, а тела и обломки раскидало течением по огромной площади. Здешние приливы и отливы за пару дней так рассеяли останки и мусор по водной глади, что мы даже не имели возможности прикинуть примерную точку падения самолета. Лейтенант Фридман предположил, что авиалайнер потерпел крушение где-то в юго-западном направлении, и течение принесло часть останков и обломков на восток. Кстати, выяснилось, что погибший самолет принадлежал все той же «Эйр-Франс», и выполнял рейс по маршруту Стокгольм-Париж.

Подобрав утопленников и кое-какие личные вещи, мы с союзниками решили, что нет смысла вылавливать из воды разнообразные обломки. В конце концов, мы не эксперты, перед которыми поставлена задача выяснить причины катастрофы, и не похоронная команда, в обязанности которой входит сбор тел всех погибших. Наверное, можно было оставить утопленников на пищу крабам, или каким-нибудь другим падальщикам, но мы решили похоронить погибших по-человечески. Быстро забросили найденных «двухсотых» на крышу американского БТРа, вновь осмотрелись вокруг, и уже собрались ехать обратно, в Данилово, когда на связь вышел Михаил Ковалев.

Мой напарник доложил, что обнаруженные останки достаточно старые, и без нормальной экспертизы невозможно с точностью определить, когда именно погиб этот человек. Именно погиб, т. к. парни там же, на месте, нашли две пули калибра семь-шестьдесят два, явно свидетельствующие о насильственной смерти. Ковалев предположил, что мы имеем дело с одной из тысяч жертв кровавых девяностых, когда из-за разгула преступности люди бесследно исчезали один за другим, словно в пасти Харибды. В-общем, типичный «глухарь», и максимум, что мы могли сделать — это вновь предать земле найденные останки. Ну, может, еще попросить отца Серафима помолиться за душу убиенного. Все.

Лейтенант Фридман, до этого момента восседавший на башне LAV-25 со скучным видом, неожиданно закричал, привлекая всеобщее внимание. Мы — и наемники, и опера — дружно обернулись в сторону БТРа, а затем повернули головы в западном направлении, куда указывал американец.

— Мариночка, дай-ка мне наш бинокль, — сразу же поняв, что без оптики не обойтись, я протянул руку в салон своего «мерса». — Спасибо, девочка…

— Fucking shit! — выругался один из наемников, Бойд, кажется. — Провалиться мне сквозь землю, если это не динозавры!

— Мля, командир, когда вернемся, первым делом дадим пацанам люлей по самое «не хочу», — спустя полминуты произнес Руслан, передавая второй бинокль Марку. — Тут без пулемета не обойтись… Етишкина жизнь!

Словно зачарованные, мы рассматривали пару зверюг, быстро шагавших по белому песочку в нашу сторону. Похоже, никто из нас не заметил момент появления на пляже этих двух тварей. В какой-то момент ветер донес до нас глухое рычание одного из представителей давно вымершей на Земле фауны. Я невольно ощутил волну первобытного страха и трепета, пытавшуюся, было, поднять голову где-то в закоулках сознания.

— Мужики, эти уроды перешли на бег, — будничным тоном известил нас эмчеэсник. — Красиво бегут, гады.

— Мэтт, доклад по дистанции до цели, — не отрываясь от бинокля, поинтересовался командир наемников.

— Семьсот пятьдесят метров, сэр, — взволнованным голосом отозвался Фридман. — Семьсот метров… Шестьсот пятьдесят… Шестьсот…

— Лейтенант, огонь! — скомандовал ван Клейст. — Посмотрим, кто кого…

Автоматическая пушка LAV-25 изрыгнула две короткие очереди, прервавшие забег хищников за добычей. Оба динозавра рухнули наземь, словно подкошенные, не добежав до нас метров пятьсот с хвостиком. На какое-то время воцарилась относительная тишина, а затем близлежащий лес буквально взорвался ревом и рыком.

— Двести метров! Шевеление кустарника! — присев на колено, и мгновенно наведя автомат на заросли, прокричал Бойд. — Лейтенант, вруби тепловизор!

Жерар кивнул, подтверждая приказ своего подчиненного, и американец вновь исчез в башне бронемашины. Башня БТРа пришла в движение, наводя пушку на близлежащие заросли. Душераздирающий рев хищников не прекращался ни на мгновение, заставляя нас — чего уж греха таить — нервничать, и крепче вжимать в плечи приклады автоматов.

— Три сигнатуры на тепловизоре! Сто пятьдесят метров, сэр! — наконец вынырнул из люка лейтенант. — Какие будут приказания?

— Угости их бронебойными, Мэтт, — поразмышляв долю секунды, решил Жерар. — Всем! Приготовиться!

Скорострелка выплюнула еще три короткие очереди, с небольшими паузами между ними, и звуковая атака здешней фауны резко оборвалась. Слитный рев уверенной в своих силах стаи хищников сменился прерывистым воем, полным боли и страданий. Спустя пару-тройку секунд густые кусты зашевелились, и метрах в ста тридцать от нас на пляж вывалился одинокий динозавр. Именно вывалился, а не шагнул, и не вышел.

Не сговариваясь, мы без команды дружно нажали на спусковые крючки, поливая цель длинными очередями. Для покалеченного бронебойными снарядами зверя это стало последней каплей — он сделал один-два нетвердых шага по направлению к урезу воды, и рухнул, издав прощальный хрип, больше похожий на скулеж пса. Над пляжем вновь воцарилась тишина.

— Лейтенант, что, там, на тепловизоре? — прервал всеобщее молчание командир наемников. — Видно что-нибудь?

— Никак нет, сэр, экран чист, — очень уважительным тоном отозвался Фридман. — Прибор показывает, что в пятистах метрах впереди нас нет ни одной сигнатуры.

— Тепловизор часто ошибается в джунглях, — проворчал Бойд, сплевывая на песок. — Ты должен об этом знать, лейтенант.

— Ладно. Русские, садитесь в свои машины, и выдвигайтесь следом за нами, — немного помедлив, решил ван Клейст. — Надо осмотреть добычу, черт побери… Майор, открывайте огонь без команды и предупреждений. По любому движению в джунглях.

Предосторожности оказались излишними — никто не выпрыгнул на нас из кустов, когда три стальных монстра тормознули у первой туши. Нашему взору предстал сюрреалистический натюрморт из эпохи юрского периода: расползающееся по белоснежному песочку бурое пятно, на котором валяется туша трехметрового ящера, буквально сочащаяся кровью из множества ран разных размеров. Одна из верхних лап динозавра отсутствовала, видимо, оторванная снарядом «бушмастера». Другой снаряд — или снаряды, уже не разберешь, сколько их угодило — разворотил морду хищника, превратив его челюсти в мешанину костей и мяса. Полагаю, с подобными ранами зверь издох бы и без нашего вмешательства, без добивания из стрелкового оружия.

Мы потоптались у туши, немного отошли от адреналинового шока, а затем решили, что перед броском к первым трофеям следует провести зачистку опушки и близлежащего кустарника. Несмотря на уверения лейтенанта Фридмана, что фирменный штатовский тепловизор не может ошибаться, и в ближайшее округе отсутствует любое зверье, даже мыши. Как говорится: технике доверяй, но про контрольный в голову не забывай.

Жерар не хотел рисковать людьми, и приказал Мэтту вломиться в кустарник на LAV-25, пробить дорогу, распугать и подавить, если понадобится. Мы двинулись следом за БТРом, разделившись на два группы по три человека в каждой. Остальные — мои парни — остались у джипов, охраняя переводчицу, и в готовности поддержать огоньком, если понадобится.

Бронетранспортер прокладывал путь, словно бульдозер, поэтому, втянувшись на пару десятков метров в джунгли, мы быстро вышли к останкам еще двух динозавров. Эта парочка, похоже, погибла на месте, испытав на себе всю мощь американского оружия. Бронебойные снаряды «бушмастера» прошили зеленку, словно картон, перебив позвоночник одному хищнику, и изрешетив туловище и сердце другому. Зверюги сдохли сразу же, на месте, и не представляли для нас никакой опасности. Пустив на всякий случай каждому из монстров по несколько пуль в глазницы, мы поставили жирную и окончательную точку в первой охоте на динозавров.

Уже никуда не спеша, и не мандражируя, прокатились вперед по пляжу, чтобы сделать контроль первой парочке. Контроля, впрочем, не понадобилось: двадцатипятимиллиметровая скорострелка буквально вывернула наизнанку тела хищников, обнажив на всеобщее обозрение всяческую внутреннюю требуху, и прочий вонючий ливер. Над пляжем уже витал отвратительнейший аромат, и можно было лишь представить, какое амбре образуется под местным солнцем через денек-другой.

Видавший виды командир наемников поморщился, когда мы спешились, чтобы осмотреть туши, а некоторые из моих парней отвернулись, чтобы не смотреть на пляжный филиал мясокомбината. Марина по моему приказу вообще не высовывалась из джипа, сидела бледная и поникшая. Эх, жаль девчонку, не для нее подобные зрелища — то утопленники не первой свежести, то фарш из плоти ископаемых ящеров.

Решив про себя, что по возвращении заставлю переводчицу нагрузиться вискариком и кониной в хлам, вплоть до стадии объятий с «белым другом», я окликнул Жерара, выразительно постучав пальцем по циферблату часов. Бельгиец понял меня без слов, кивнул, соглашаясь, и закончил фотосессию охоты на динозавров. Обозревавший морскую гладь в бинокль с крыши LAV-25 Бойд спрыгнул вниз, и, не стесняясь, с ухмылкой помочился на ближайшую тушу. Затем произнес что-то на смеси нескольких языков, с многократным повторением глагола «фак», хлопнул меня по плечу, и исчез в чреве БТРа. В ответ на мой немой вопрос командир наемников лишь пожал плечами, мол, все нормально, майор, давай, поехали-ка обратно. Я не возражал, уселся за руль родимого «мерса», и вскоре мы оставили позади зловонные туши хищников.

Возвращались старым маршрутом, решив не срезать угол по чужому лесу, в котором прогуливаются живые реликты Юрского периода. Когда подъезжали к шоссе, на связь вышел Ковалев, сообщив, что его группа уже чаевничает на базе. Я предложил Михаилу прокатиться до импровизированного аэродрома на трассе, куда мы в тот момент как раз и держали путь, чтобы обсудить один шкурный вопрос. Определив время прибытия через пять-семь минут, мой напарник отключился, а я вызвал по рации Руденко, и произнес пару ничем не примечательных кодовых фраз. Руслан мгновенно вник в тему, пообещав проинструктировать Марка и Соловьева. Следовало сегодня же поставить все точки над «и» в одном очень щекотливом вопросе…

Группа Ковалева подъехала, когда ван Клейст и его парни знакомились с пилотским интернационалом. Я представил бельгийца и его людей, затем с помощью Марка поведал, как происходила аварийная посадка всех трех самолетов. Выслушав подробности, наемники лишь покачали головами — в их жизни бывало и не такое. Американские морпехи — Фридман и водитель бронетранспортера — отнеслись к рассказу иначе: стали смотреть на летчиков восторженными глазами, словно сопливые тинейджеры на картонных голливудских звезд.

Жерар не отставал от «кожаных воротников» — пожимал летунам руки, благодарил их за профессионализм и мужество, за спасение сотен жизней. Поначалу пилоты, похоже, несколько обалдели от такого внимания со стороны малознакомой персоны, и чувствовали себя не в своей тарелке. Затем ледок первичного недоверия испарился, и летчики принялись обсуждать с командиром наемников животрепещущий вопрос — исчезновение целых диапазонов радиосвязи.

— Господин ван Клейст, поначалу мы с Сержем думали, что все дело в нашей, намокшей в воде, рации, — рассказывал Люк Броссьер, второй пилот «аэробуса». — Но затем мы поговорили с герром Майером, — кивок в сторону немца — поговорили с месье Соломатиным — их радиостанции в полном порядке.

— Да, да, наша радиостанция не пострадала, — подтвердил Феликс Майер. — Я не верю в то, что разбились все те самолеты, с которыми был установилен контакт.

— Месье Броссьер, месье Майер, те самолеты, скорее всего, разбились, и никто из экипажей и пассажиров не выжил. Вон, на броне Бэ-Тэ-Эра лежат останки тех, кого мы выловили в море час назад. Я бы не стал возиться с трупами, но русские товарищи уговорили похоронить погибших по-человечески, — бельгиец разливался соловьем. — Я не знаю, что произошло с вашими радиостанциями — у моих парней полный порядок со связью. Я могу продемонстрировать это прямо сейчас, связавшись с немецким кластером. Это примерно в сорока километрах отсюда.

Пока ван Клейст рекламировал американские рации, которыми пользовались наемники, я потихоньку ввел своих оперов в курс дела, заодно пояснив, почему нужно решить все вопросы именно сегодня. Парни согласились с моими доводами, а Саня Барулин заметил, что не я один сумел сложить два и два — слова бельгийца слышали и другие умные люди. Поэтому командиру «диких гусей» предстоит объяснить нам многое, очень многое…

Тем временем Жерар договорился с летчиками об их принципиальном согласии объединить усилия во благо всех землян. Тем самым хитрый бельгиец получал в свое распоряжение еще один самолет и целых три опытных экипажа. И это, не считая немецкого лайнера, который предполагалось использовать в качестве источника различного ценного оборудования. Что же касается самолета «Эйр-Франс», то все присутствовавшие очень надеялись вытащить его на сушу для дальнейшей разборки на запчасти.

Нашему родимому «илу» в планах ван Клейста отводилась роль флагмана ВВС конфедерации, транспортника и ганшипа в одном флаконе. Как мы поняли, у наемников имелось все необходимое, чтобы превратить «семьдесят шестой» в летающую оружейную платформу.

Личный самолет Глеймана становился разведчиком и легким штурмовиком, при необходимости. При этом Жерар сразу же заявил, что двухмоторная «цессна» должна подняться в воздух через денек-другой, и для этой машины нужны люди, имеющие реальный боевой опыт. Вороватый мастер-сержант американской морской пехоты, похоже, не имел ничего похожего в своем послужном списке.

Похлопав по плечу Сержа, бельгиец предложил французскому экипажу ехать на базу наемников уже сегодня, чтобы помочь со сборкой и доводкой «цессны». Французы согласились, и разговор перешел к организационно-техническим вопросам — летчики принялись перерабатывать график работ по «боингу», с которого уже были демонтированы все четыре двигателя.

Прикинув, что если ван Клейст немедленно заберет французов с собой, у нас могут возникнуть некоторые осложнения, я незаметно кивнул Михаилу и Руслану. Парни поняли меня без слов, и через пару минут все наемники и морпехи оказались «под присмотром». Если что-то поедет не так, наши новые союзники будут очень удивлены, а дальше — как карта ляжет.

— Жерар, есть тема для разговора, — подойдя к бельгийцу, я подождал, пока Марк переведет. — Нам бы хотелось знать, почему ты использовал термин «кластер» — наша девушка очень точно перевела это слово — и откуда у тебя копия аэрофотосъемки окрестной территории? Мы достаточно опытные менты… пардон, полицейские, чтобы заметить такие детали, и сложить из них цельную картинку. В-общем, предлагаю тебе открыть карты.

— Ха-ха-ха, Владимир, я рад, что не ошибся в вас — ваши действия еще раз подтверждают профессионализм русской полиции, — бросив пару быстрых взглядов вокруг, ван Клейст неожиданно заразительно рассмеялся, демонстративно скрещивая руки на груди. — Успокойся, майор, не паникуй… Так, тот парень, что стоит у LAV-25 — что он намерен делать?

— Если начнется заварушка, то капитан Барулин сначала закинет в Бэ-Тэ-Эр гранату, а затем тихонько прихлопнет американского лейтенанта, — я старательно изображал максимальное дружелюбие, хотя рука уже буквально тянулась к пистолету: прожженный наемник играючи раскусил наш план, и все летело в тартарары.

— Так… Но твои полицейские даже не перекинули автоматы поудобнее, — спокойным тоном заметил бельгиец, глянув в сторону Руденко и Новичонкова. — Думаю, твои люди, майор, вооружены чем-то бесшумным, к примеру, пистолетами с глушителями, и вы надеятесь на быстротечную схватку… Хорошо, а что потом? Что ты станешь делать со своими людьми, если убьешь нас, майор?

— А дальше мы подорвем броневик, если он сам не загорится, столкнем «боинг» трактором — мне пофигу, если при этом у «немца» сломаются стойки шасси — загрузимся в транспортник, и улетим отсюда куда подальше, — ответил я, глядя Жерару прямо в глаза. — Твои люди в Данилово не успеют перехватить «ил» на взлете, и никто не найдет нас в этом мире. По крайней мере — в ближайшем будущем.

— Хм, грамотно. Мои парни в поселке никак не успеют среагировать на ваше бегство, — хмыкнул ван Клейст, и продолжил. — Не учтена лишь одна существенная деталь — у нас есть радар, который определит направление полета самолета. Возможно, это поможет вас найти… А что ты планировал сделать с немцами и французами: взял бы с собой, убил их?

— Предложил бы им всем лететь с нами, подальше от этого места, — ответил я, кивнув в сторону Данилова. — А тех, кто не захотел бы искать новые приключения на свои задницы, с удовольствием оставил бы здесь, на трассе. Мне лишний балласт ни к чему.

— Никуда бы ты не улетел, майор. У тебя в этой деревне есть друг, которого ты никогда не бросишь, — неожиданно произнес бельгиец. — Из-за событий последних дней у тебя голова идет кругом, поэтому ты поступаешь, как типичный полицейский — пытаешься немедленно получить ответы на все вопросы. Готов рискнуть, лишь бы побыстрее… Хорошо, сегодня добрый дядюшка Жерар изобразит Санту, и раздаст нетерпеливым детишкам заслуженные подарки.

Что же, командир наемников в очередной раз продемонстрировал, что обладает недюжими мозгами и железными причиндалами. Окажись на месте бельгийца кто-нибудь другой — ситуация вполне могла созреть до боестолкновения с непредсказуемыми последствиями. Дело в том, что я не собирался бросать в поселке раненого Еремеева, и других, кого с некоторых пор считал своими людьми. Поэтому Саша Барулин был готов метнуть в десантное отделение БТРа гранату без запала, а затем пострелять перепуганный экипаж машины из ТТ с глушителем. А дальше мы бы использовали трофей по назначению во время поездки в Данилово, и, полагаю, смогли бы прихватить LAV-25 с собой при смене пункта дислокации. По принципу: в хозяйстве все сгодится, а свободного места в «иле» вполне хватило бы.

Издевательски улыбаясь, Жерар нарочито медленно сунул руку в один из карманов своей разгрузки, и столь же медленно извлек на свет божий сложенную в несколько раз карту, склеенную из четырех листов формата А-4. Оглянувшись, отступил назад, разложил свою самодельную карту на капоте «геленвагена». Помолчал, наблюдая за нашей с Марком реакцией.

— Нельзя сказать, что мой отряд оснащен самым современным оружием, но мы старались не отставать от общемировых тенденций, — сделал небольшое вступление ван Клейст. — У нас имелась пара беспилотников для разведки, и когда произошел катаклизм, мы запустили одного из дронов в полет. К сожалению, он был безвозвратно потерян в четвертом полете…

— Тем не менее, погибший дрон выполнил свою задачу: на следующий день наземная разведка вошла в анклавы амишей и поляков, и я приказал не рисковать вторым аппаратом, — после небольшой паузы продолжил бельгиец. — В данный момент я считаю, что добытой первым беспилотником информации более чем, достаточно, и нет необходимости рисковать столь ценным вооружением. Всю дальнейшую разведку с воздуха мы будем производить с помощью «цессны», для чего нам и нужны профессионалы с боевым опытом. Это все, господа. Можете задавать вопросы.

Вопросов имелось великое множество, но и я и Марк молчали, жадно рассматривая самодельную карту. Похоже, наемники действительно не хотели рисковать своим последним беспилотником, поэтому карта представляла собой обыкновенную фотосъемку окружающей нас местности. Триста шестьдесят градусов здешнего ландшафта относительно базы «солдат удачи» в цифровом разрешении, и с весьма приличной высоты. Жерар сказал правду: дрон был запущен с единственной целью — быстро сфотографировать все вокруг, и вернуться обратно.

— Смотрите: вот это — река, шириной более двух километров, с достаточно медленным течением, впадает в море. Мою парни предлагали назвать ее Нилом, или Амазонкой. В ней водятся огромные крокодилы, размерами намного больше своих земных сородичей, — видя, что взбунтовавшиеся, было, союзники реально «зависли», ван Клейст ловко перехватил инициативу в свои руки. — Наш, западный берег, несколько болотистый, с зарослями кустарника и тростника. В них водится много всякой опасной живности: змеи, огромные нелетающие птицы. Противоположный берег — восточный — возвышается над рекой метров на сто, не больше. Это горная гряда, которая обрывается прямо в русло реки…

Я проследил за пальцем бельгийца: река чем-то напоминала самую обыкновенную воровскую «фомку» с парой рабочих концов. Одна из закорючкек этой «фомки» впадала в море, а другая терялась где-то в северном направлении. Анклавы амишей, наемников, и немцев практически примыкали к западному берегу реки, причем ферма немца оказывалась как бы на полуострове, образованным руслом реки и морем.

Поляки, мы, и американский полигон расположились западнее, вдоль берега моря, как бы параллельно самой реке до ее поворота на север. На левом, противоположном берегу, располагалась какая-то гористая местность, покрытая то ли лесами, то ли кустарником. Учитывая, что мы в Данилово не видели никаких гор в восточном направлении, высота гор действительно была сравнительно небольшой. Куда больший интерес представляла собой местность, находившаяся по соседству с Данилово, те самые кластеры, о которых невольно проговорился командир наемников…

— …Здесь, как я уже говорил, какой-то земной лесной ландшафт, а вот там, в соседнем с амишами кластере, есть редкие фермы, или что-то похожее. Мы еще не добрались туда, т. к. на пути встала совершенно непроходимая местность, где не проехать даже на танке, — Жерар продолжал экскурсию по карте, Марк переводил. — В кластере дальше угадывается дорога, скорее всего, шоссе, и эта местность соседствует с вами и американцами. Выше, ближе к углу карты, скорее всего, непроходимые джунгли чужого мира.

— Жерар, вы не думали перебраться через реку? Например, здесь — в ее устье, — поинтересовался я, ткнув пальцем в угол рисунка. — Река же, по твоему собственному признанию, не особо широкая — всего два-три километра.

— Мы прорабатывали такой вариант, но он был сразу же отвергнут, как очень опасное мероприятие, — недовольно поморщившись, ответил бельгиец. — Проблема в том, что мы не имеем плавсредств, способных уверенно держаться на воде, а здешняя Амазонка полна крупных хищников.

— А кто-нибудь обратил внимание, что эти все анклавы расположены в шахматном порядке? — неожиданно произнес Марк по-русски, и сразу же перевел свой вопрос на английский.

— Да, это очень интересный и необъяснимый момент, — кивнул ван Клейст. — Мы не знаем, почему кластеры оказались в таком порядке. Видимо, на это была воля Божья.

— Насколько я понимаю, на северо-восточном берегу реки нет ни одного анклава? — я обратил внимание на то, что на противоположном берегу не заметно резких переходов ландшафтов. — Так?

— Этого мы пока не знаем, — после короткой паузы ответил командир наемников. — С северо-восточным берегом разберемся, когда поднимем в воздух «цессну», и проведем нормальную разведку всей близлежащей местности.

— Эту карту надо показать остальным, в первую очередь — летчикам. Те сразу определят, что расположено по углам, здесь, и здесь, — Марк ткнул пальцем в края карты. — Вам придется открыть свои тайны, т. к. без пилотов не обойтись, господин капитан. При подлете к Данилово они могли видеть то, что не заметил ваш беспилотник — они же постоянно смотрят сверху на землю.

— Черт, хотя и не хочется признаваться, но ты прав, солдат, — немного подумав, вздохнул Жерар. — На нас уже оглядываются… Эх, зови сюда своих русских, майор, а я позову остальных.

Нам не пришлось никого долго упрашивать — люди действительно обратили внимание на то, что здешние «смотрящие» о чем-то серьезно базарят у «гелендвагена». Хорошо еще, что никто из иностранцев не подозревал, что «смотрящие» оказались на грани конфликта между своими «группировками». Следующие полчаса прошли почти в полной в тишине — прикрепив карту к лобовому стеклу «мерса», бельгиец читал вводную лекцию по географии здешнего мира. Используя в качестве указки собственный палец, ван Клейст дал полный расклад по окрестностям, не упустив, кажется, ни одной детали. Летчики жадно слушали командира наемников, внимая каждому его слову.

Расчет Марка оказался верен — едва Жерар замолчал, пилоты сразу же стали высказывать дельные мысли и замечания. Причем, не только по картографии, но и по планированию воздушной разведки, поиску землян, и т. п. Лекция бельгийца плавно перетекла в совещание личного состава воздушных сил вновь образуемой конфедерации.

Первым делом летчики высказали предположение, что соседний с амишами кластер, до которого не смогли добраться наемники, является частью России. Об этом заявил Зайченко, минут пять рассматривавший пятнышки изб и тоненькие ниточки дорог. Кроме этого, пилоты определили, что в соседнем с Данилово и полигоном анклаве должны быть земляне: рядом с прямой линией шоссе виднелось какое-то небольшое строение, рядом с которым можно было угадать с десяток автомобилей. Судя по всему, в этом кластере мы могли найти наших соотечественников, или других цивилизованных людей.

Затем кто-то обратил внимание на два-три темных облачка ближе к верхнему краю карты, в гористой местности за рекой. По словам летчиков, это вполне могли быть места катастроф трех авиалайнеров, с которыми прервалась связь сразу же после катаклизма. Услышав это, ван Клейст нахмурился, и попросил Бойда притащить из БТРа его личный комп. Наемник принес небольшой металлический кофр, откуда Жерар извлек планшетник, немного «поколдовал» над ним, и спустя минуту выругался по-английски.

Планшетник пошел по рукам, и все смогли рассмотреть хвост самолета, валяющийся на краю черного пятна выгоревшего пожарища. Над людьми повисла минута молчания: присутствующие прекрасно понимали, что шансов обнаружить выживших в этой катастрофе практически нет. То же самое можно было отнести и к двум другим местам падений авиалайнеров. А скольких еще самолетов рухнули вне радиуса фотосъемки дрона наемников…

— Сразу же после катаклизма мы внимательно прослушивали эфир, и насчитали не менее семи «бортов» в воздухе. С большинством из них нам так и не удалось установить связь, — после невольной паузы с горечью произнес Феликс Майер. — Два лайнера приземлились здесь, еще два, если верить карте, разбились в ближайших окрестностях. Следовательно, куда-то пропали еще три самолета.

— А мы с Сашкой, вроде, насчитали восемь «бортов». Смогли выйти на связь с четырьмя, — заметил Зайченко, жестом попросив дать ему планшетник. — Был еще транспортник из Голландии — их радист успел прокричать, что они идут на запад над каким-то незнакомым плоскогорьем, и отчетливо видят реку. После чего контакт прервался.

— Если нам удастся перебраться через реку, то в перспективе можно добраться до места крушения этого самолета, — бельгиец в задумчивости почесал переносицу. — Напрямик от амишей километров двадцать пять до точки катастрофы. Черт, нам нужен серьезный катер, или паром.

— Ээ… Господин ван Клейст, а почему нельзя пересечь реку на бронетранспортере? — искренне удивился Сапрыкин.

— Нет, я ни за что не стану рисковать своими людьми и боевой техникой, — отрицательно покачал головой Жерар. — Здешние крокодилы слишком велики и опасны, и не надо давать им возможность попробовать человечину.

— Неужели и наш «витязь» не подойдет? — продолжал допытываться Николай. — Он же великолепно плавает.

— Что за «витязь»? — в свою очередь поинтересовался командир наемников. — Это катер?

Бортинженер принялся объяснять бельгийцу, что даниловский анклав имеет уникальное для бездорожья транспортное средство амфибийного типа — сочлененный вездеход ДТ-10П. Он же «витязь». Ван Клейст, похоже, оказался абсолютно незнаком с данной машиной, и сразу же засыпал Сапрыкина массой технических вопросов, касающихся эксплуатации вездехода. Бортинженер был не в теме, и отдуваться за его хвастовство пришлось Марку. Минут пять спустя Жерар предложил эмчеэснику обменять «витязь» на какое-нибудь транспортное средство, например на броневик «сарацин», или бронированный грузовик. Марк вежливо отказался, сославшись на то, что вездеход уже пристроен к делу даниловскими мужиками.

Затем кто-то из летчиков высказал мысль, что, если катаклизм произошел по всей Земле, то в неизвестный мир должно было угодить некоторое количество земных плавсредств — от прогулочных яхт до атомных авианосцев, от портовых буксиров до балкеров и контейнеровозов. Где-то секунду народ молчал, переваривая идею, а затем началось спонтанное и шумное обсуждение. Так неожиданно выяснилось, что летчики — люди эмоциональные, готовые спорить до хрипоты, доказывая свою правоту. Причем, спорили все пилоты и прочие члены экипажей, независимо от национальностей.

Подождав минут десять, пока у народа схлынули первые эмоции, ван Клейст встал на подножку моего «мерса», и пронзительно свистнул раз-другой, словно заправский судья на футбольном поле. Спорщики на мгновение замерли, а спустя минуту вообще утихомирились, наконец-то начав высказываться каждый по очереди. Теперь и мы оказались в курсе, что сразу же после катаклизма французы визуально наблюдали какой-то корабль, скорее всего, танкер.

Люк и Серж клялись, что видели тот танкер всего две-три секунды, а затем все вокруг заволокло туманом, и их «аэробус» продолжал полет вслепую. В свою очередь, немцы сомневались, что их коллеги из ЕС имеют настолько острое зрение, чтобы разглядеть и опознать класс корабля с высоты в сколько-то там тысяч метров. Наш же, российский экипаж, разделился поровну, став на сторону и тех и других. Как говорится — хоть плачь, хоть смейся.

— Господа, я обещаю вам всем, что ВВС конфедерации приложат все силы, чтобы отыскать каждый земной корабль в этом мире, — недолго думая, заявил бельгиец. — В том числе, и тот танкер, который видели месье Броссьер и месье Ориоль. Мы начнем поиски послезавтра, как только соберем и облетаем «цессну».

Эх, знал бы Жерар, какой ценой для нас обернется встреча с землянами, и что его обещание сбудется быстрее, чем предполагалось — командир наемников, наверное, никогда бы не обещал начинать поиски.

Спустя какое-то время мы и наши новые союзники наконец-то покинули «аэропорт Данилово», и перебрались в поселок. Ван Клейст увез с собой пару французских летчиков, а его бойцы забрали еще некоторое количество иностранных граждан. Остальных планировалось перевезти завтра, и расселить в польском и немецком кластерах. Честно говоря, мы вздохнули с облегчением — любопытные и бестолковые в бытовом отношении иностранцы плохо вписывались в жизнь даниловцев, не понимали особенностей русского менталитета. До каких-либо конфликтов, слава богу, ни разу не дошло, но мелкие недопонимания возникали сплошь и рядом.

— Ну, как, Костя, этот мир похож на мир твоего фантаста Круза, или нет? — поинтересовался за ужином Ковалев у лейтенанта Григорьева.

— Да, как-то не очень, — с набитым ртом отозвался лейтенант. — По законам жанра не хватает чего-то, а чего, не знаю.

— «Зоны» не хватает, вот чего, — активно работая челюстями, пробурчал Руслан. — Если есть менты, то по законам жанра должны быть и зэки — много-много сбежавших заключенных.

— Типун тебе на язык, Руслик, — постучал кулаком по столу Зеленцов. — Сплюнь три раза, и постучи себе по лбу. Тебе, что, динозавров мало?

Часть II

Следующий день начался для нас рано, практически с восхода солнца. Начался, признаюсь, тяжеловато — вчера вечером в гости на базу пожаловали Василий Никитин со своим зятем и товарищ Вышинский собственной персоной. В результате, за разговорами по делу и по душам мы еще раз подсократили запасы еремеевского алкоголя, засидевшись с гостями далеко за полночь. Некоторые — не будем тыкать пальцами в помятые лица — немного перебрали, и сейчас чувствовали себя крайне противно. Водные процедуры на свежем воздухе и легкая физкультура помогли личному составу морально восстановиться, а последовавший затем плотный завтрак возродил нас и физически.

Сразу же после завтрака летчики вновь отправились на шоссе — сегодня предполагалось освободить импровизированную взлетку от немецкого «боинга», развернуть, и подготовить к полету наш «ил». Параллельно с подготовкой техники решили срубить более двух десятков чужих деревьев, расположенных на другом конце шоссе, чтобы те не оказались причиной аварии при взлете, или посадке. Как популярно объяснил Зайченко, именно из-за этих «сосен» произошла жесткая посадка «немца», и просто чудо, что лайнер не развалился сразу же, едва коснувшись земли. Ибо посадочная скорость и угол снижения самолета были критическими.

Вместе с летчиками «на аэродром» отправились Соловьев, Марк, и Толик Новичонков. Задачей данной боевой группы стала охрана пилотов и прочих землян от визитов хищной местной фауны. Вчерашняя охота на пляже впечатлила личный состав не хуже прошлогодней перестрелки с отмороженными торчками-грабителями, не оставлявшими в живых ни одного свидетеля.

Те отморозки, помнится, отстреливались от спецназовцев до последнего патрона, а затем ринулись на прорыв через выбитые окна. С третьего этажа. Видать, возомнили себя бэтмэнами, или еще какой-нибудь киношной нечестью. Приземлились, впрочем, весьма неудачно — мои парни не пожалели патронов, нашпиговав четыре тушки свинцом по-максимуму. Не скрою, что в отношении этой банды действовал негласный приказ: живыми не брать. Уж очень жестокие преступления совершали эти двуногие нелюди.

Старшим группы, после недолгого колебания, я назначил Марка. Эмэеэсник имел офицерское звание, боевой опыт, и до этого момента показал себя исключительно с положительной стороны. Группе выделили МГ — единственное на тот момент оружие, способное быстренько «подпилить» нижние конечности здешних тираннозавров, если те рискнут поохотиться на людей. В качестве транспорта парни забрали «гелендваген», оставив нам для рейда «крузак».

Отдельно, еще вчера, обговорили взаимодействие группы с даниловской комендатурой и блокпостом ополченцев на западной окраине населенного пункта. Никитин с Вышинским очень серьезно отнеслись к появлению в окрестностях Данилово опаснейших хищников, и пообещали посадить под замок местную пацанву. Кроме этого, о наличии в здешнем мире динозавров предупредили по рации всех фермеров, гарнизон Замятино, и бригаду строителей под началом Доценко. Оставалось надеяться, что новый день в новом мире не принесет нам новых жертв.

Приблизительно в половине восьмого на связь вышел Семен Семеныч, сообщив, что на дороге в сторону Данилово появилась длинная колонна военных грузовиков. Спустя пару минут ополченцы на колокольне подтвердили приближение колонны наемников — их опознали по головным «саладину» с «сарацином», и паре «рателей», виденных наблюдателями вчера днем. Остальную часть колонны представляли двухосные грузовички неизвестной российским мужикам марки, разбавленные четверкой американских армейских грузовиков. Давешний «центурион» отсутствовал, а замыкал колонну хорошо знакомый нам LAV-25 лейтенанта Фридмана.

Как и вчера, мы встретили наемников на подходе к Данилово. Можно, было, конечно, и не заморачиваться с выездом навстречу, но мы поступили по принципу: доверяй, но проверяй. Вдруг, бравые головорезы из Африки решили переиграть вчерашние планы на свой лад? Тогда хоть успеем предупредить даниловских ополченцев, выиграем минут пять, не более.

Обошлось без сюрпризов — Жерар вновь прибыл лично, со своим адъютантом, и не дал никакого повода усомниться в надежности вновь заключенного союза. Поприветствовав друг друга, мы уточнили кое-какие детали, затем, встав во главе колонны, повели грузовики к зданию администрации. Или, комендатуры, как со вчерашнего дня с легкой руки зятя Никитина стали именовать здешний «Белый дом».

Еще вчера ван Клейст объявил иностранным гражданам, что площадь у здания администрации будет местом сбора и посадки на транспорт, поэтому колонну уже ожидала приличная толпа переселенцев. С сумками и чемоданами, у кого что оказалось при появлении в этом мире. Глядя на чудом спасенных пассажиров, лишь сейчас мы стали понимать, насколько повезло нам и даниловцам.

В отличие от иностранцев, мы имели не только крышу над головой, но и кое-какие запасы на первое время. Чтобы там не говорил Жерар о грядущих проблемах с продовольствием, навскидку шансы нашего анклава на выживание смотрелись предпочтительнее тех же немцев, или поляков. Так уж повелось исторически, что русский народ более устойчив к стрессам, и более живуч, чем разные европейцы.

Пока бельгиец занимался организационными вопросами, мы заглянули проведать Еремеева. Николай уже проснулся, и, несмотря на все еще неважный вид, искренне обрадовался визиту друзей. Строгая и непреклонная Диана разрешила нам провести у постели пациента не более четверти часа, и этого времени едва хватило, чтобы пересказать моему бывшему однополчанину все новости за последний день. «Ерема» хотел подробнее разузнать о закулисных нюансах даниловской политики, но наша милая докторша выразительно постучала пальчиком по циферблату часов, и недовольно нахмурила свои черные брови. Пообещав Николаю, что заглянем к нему вечером с очередной порцией новостей, мы спешно ретировались на улицу.

Минут пять спустя наша колонна выдвинулась в сторону бывшего американского полигона, или, как все чаще его называли в обиходе — амеровского кластера. Наша колонна — это два моих джипа с семью бойцами и переводчицей, четыре американских грузовика, БТР LAV-25, и неразлучная парочка — наследие британского колониализма — «сарацин» с «саладином». Головным шел «двадцать пятый», за которым нагло вклинились мы с Барулиным, решив, что нефиг глотать пыль, плетясь в хвосте следом за грузовиками морской пехоты.

Командир наемников сделал вид, что не заметил нашего самоуправства, и где-то через часик мы тормознули у ворот глеймановского ангара. Весь путь до полигона прошел без приключений, нам не встретились ни динозавры, ни какие-нибудь другие хищники. Даже огромные местные ящерицы, похоже, куда-то попрятались, чтобы не встречаться с извергающими смрадный выхлоп железными монстрами.

— Ну, что, майор, ты со своими полицейскими не передумал? — подойдя ко мне, с лукавинкой в голосе поинтересовался ван Клейст. — Может, подождешь пару дней, и мы пойдем на разведку вместе?

— Нет, Жерар, мы не станем тянуть время, — я отрицательно покачал головой. — Не исключено, что люди в соседнем кластере нуждаются в немедленной помощи. Наш долг — помочь им всем, чем возможно.

— Хорошо, Владимир, я не стану давить на вас, — бельгиец пожал плечами, а затем щелкнул пальцами кому-то из своих бойцов. — Я дам вам современную армейскую радиостанцию с зашифрованным каналом связи. Вчера, извини, забыли согласовать вопрос связи между анклавами… Если честно, отдаю собственную резервную радиостанцию.

— У вас, что, не хватает раций? — искренне удивился я. — Мне казалось, что у тебя почти каждый боец ходит с «моторолой» в разгрузке.

— Ты, майор, путаешь индивидуальные портативные рации и настоящую радиостанцию, — усмехнулся командир наемников. — Индивидуальные рации — это тактическая связь на поле боя между бойцами одного отряда. А нормальная армейская радиостанция обеспечивает контакт подразделений на несколько десятков километров вокруг, и имеет защищенный от прослушивания канал связи. Разницу понимаешь?

— Понимаю, не дурак, — буркнул я, глядя на шагавшего к нам невысокого загорелого бойца. — Какая дальность связи у этого девайса?

— Не менее пятидесяти километров, но, вообще, зависит от множества факторов и условий, — уклонился от прямого ответа Жерар. — В принципе, эти радиостанции обеспечивают стабильную связь между польским кластером и амишами, и между немецкой фермой и вашим Данилово. Давай-ка, я проинструктирую вас, господа полицейские, как пользоваться столь сложной техникой.

Я надул щеки, хотел, было, возразить, мол, не настолько уж мы тупые копы, чтобы не справиться с какой-то рацией, но не успел. Из-за наших спин неожиданно протолкнулся Леня, охранник Еремеева, которого мы взяли в рейд вместо Толика, и заявил, что он служил в армии радистом. И не просто радистом, а спецом в частях радиоперехвата, или, как они там называются. Еще больше Леонид вырос в наших глазах, когда засыпал бельгийца массой тактико-технических вопросов, используя термины, с которыми я, к примеру, был знаком лишь понаслышке.

Ван Клейст, похоже, не ожидал от обыкновенного с виду качка такого подвоха, и выдал всю инфу по теме, которую знал сам. Марина едва успевала переводить, с некоторым удивлением поглядывая на нашего вновь испеченного радиста. В результате лекция по матчасти затянулась минут на сорок, и за это время наемники успели подготовить к буксировке всю четверку советских БТРов.

Все когда-то заканчивается, и, погрузив подаренную радиостанцию в «гелендваген», мы заняли свои места в машинах. Вновь напомнив, что отныне на полигоне будет базироваться маневренная группа под командованием лейтенанта Фридмана, Жерар искренне пожелал нам удачи. Затем порекомендовал не геройствовать зазря, и, в случае чего, возвращаться за подмогой к ангару. «Саладин» и LAV-25 не бог весть, какая сила, но огоньком, если что, поддержат, а наемники и морпехи придут на помощь, чтобы вытащить наши задницы из любой переделки.

В ответ я заметил, что у русских задницы — вовсе не самая большая ценность в жизни. В случае чего, мы спасаем наши души, а не… анусы. Бельгиец не нашел, чем крыть мои доводы, покачал головой, и пробормотал что-то о чокнутых русских.

На границе двух миров задержались, помахали с полчасика заранее припасенными лопатами, чтобы не сесть на брюхо, или, хуже того, не скапотировать. Здесь же сполна оценили наличие у наемников танка в роли бульдозера. Вскоре после того, углубились в ландшафт, поняли, что разведрейд не будет легкой прогулкой по лесу.

Вчера, при планировании разведки соседнего кластера мы надеялись, что продвижение по чужому лесу станет не более сложным делом, чем поездка от Данилово до полигона. Но, как говорится, гладко было на бумаге. В реале мы сразу же столкнулись со второй частью мудрой русской пословицы, только вместо оврагов нас встретили небольшие холмы.

Густо поросшие огромными деревьями небольшие холмы создавали ощущение затерянности и одиночества. Эти же холмы не давали возможности выбрать прямой путь в заданном направлении, вынуждали нас петлять по лесу, часто возвращаясь назад, и без толку тратить драгоценное топливо. Хорошо еще, что нам не встретилась болотистая почва, и оба джипа нигде не забуксовали.

— Ну, штурман, куда повернем на этот раз? — повернулся я к сидящему рядом напарнику. — Влево, или вправо, а?

— Тормозни-ка, Володя, дай подумать, — отозвался Михаил, колдуя над картой и компасом. — По идее, нам надо направо, чтобы вернуться на курс.

…Несмотря на повышенное внимание к окружающему ландшафту, никто из нас так и не заметил, откуда появилась парочка леозавров. Мы смогли обнаружить хищников лишь в момент их прыжка с невысокого холма, который я в тот момент объезжал. Если быть предельно точными — сначала услышали, и только затем их увидели.

Огромная туша зверя с устрашающим ревом мелькнула в воздухе справа от моего «мерса», чтобы спустя полсекунды приземлиться на крышу машины. Удар оказался такой силы, что под тяжестью леозавра крыша джипа моментально прогнулась, хрустнул, и рухнул вниз несколькими обломками верхний люк. В следующее мгновение в прорезь люка провалилась огромная задняя лапа, и потерявший опору хищник недовольно взревел, словно десяток африканских львов. Лобовое стекло покрылось сеткой мелких трещин, затем стало осыпаться в правом верхнем углу. Ревущий на всю округу леозавр выдернул из салона «мерседеса» свою заднюю лапу, затоптался на месте, прогибая крышу все сильнее и сильнее.

— М-мать! (Цензура) эту тварь скорее! — у меня произошел сильный выплеск адреналина, и я вопил во всю глотку, срывая голос. — (Цензура), пока он не добрался до нас!!!

Первичное замешательство прошло. Ковалев передернул затвор, и, направив ствол автомата вверх, нажал на спуск. Почти одновременно с моим напарником то же самое проделал и Руслан Руденко. Длинные очереди из двух «калашей» слились в один сплошной грохот, заглушивший отчаянный визг Марины. Вокруг замелькали горячие стреляные гильзы, разлетавшиеся по салону, словно осколки снарядов.

Я сидел на месте водилы, и пользоваться автоматом для стрельбы вверх мне оказалось не сподручно — мешал руль. Поэтому я выдернул из разгрузки ТТ, и секунды за три опустошил магазин. Вдернул пустой, выхватил из кармана запасной, вставил в рукоять, щелкнул скобой стопора. На какое-то мгновение стрельба в салоне прекратилась, и наступила относительная тишина — Руслан с Михаилом лихорадочно меняли магазины, а переводчица сидела с выпученными глазами и безмолвным раскрытым ртом, словно живая кукла из фильма ужасов.

Рев смертельно раненого леозавра перешел в иную тональность, и исполинская туша зверя стала заваливаться в сторону. Мгновение спустя хищник шмякнулся об землю где-то в метре от дверцы водителя. Монстр не пытался подняться, трепыхая в агонии конечностями, и все еще продолжая выть от боли. Я рывком пихнул дверцу от себя, поймал на прицел дергающуюся голову леозавра, и выпустил в нее второй магазин. Затем бросил под ноги пистолет, схватил автомат…

… Второй хищник — самка — бросилась на «лэндкруйзер» следом за самцом, но, в отличие от своего партнера, не стала задерживаться на крыше машины. Изрядно помяв крышу джипа и вышибив верхний люк, леозавриха спрыгнула на землю в нескольких метрах слева, моментально развернувшись, и изготовившись ко второй атаке. Самку, похоже, смутил тот факт, что после ее атаки добыча продолжала двигаться вперед, и не ударилась в паническое бегство, куда глаза глядят. Эта секунда замешательства оказалась для зверя роковой — мои парни соображали намного быстрее монстров из нового мира…

…Прокатившись метров на пять вперед, Зеленцов плавно затормозил машину, повернув чуть влево. Саша Барулин выскочил из «крузака» так, словно за ним гналась сама баба Лера, чтобы пристать с предложением провести страстную ночь любви. От капитана не отставал и Костя Григорьев, которому Александр приказал «держать тыл». Затем Владислав и наш новый радист одновременно открыли двери, и… готовую к новому прыжку леозавриху встретил прицельный огонь сразу из трех стволов — двух «калашей» и одного ПКМ.

Пристроив пулемет на капоте машины, Барулин хладнокровно опустошал ленту, а Зеленцов с Леонидом стреляли длинными очередями прямо из салона джипа. Хищник так и не успел прыгнуть — пулеметная очередь хлестнула по голове, и несколько пуль прошли сквозь глазницу в мозг. Леозавриха рефлекторно сделала пару шагов вперед, а затем рухнула наземь. Владислав саданул еще одной очередью по туше монстра, и над полем боя повисла тревожная тишина…

— …(Цензура), (цензура), также и инфаркт получить можно, насмерть! — Руденко пытался дрожащими руками прикурить, не стесняясь в выражениях. — (Цензура) я такие приключения!

— На, глотни, — я протянул Руслану бутылку «Рэд Лэйбла», припасенную как раз для подобных случаев. — И передай Мишке.

— Да, ну, (цензура), это буржуйское пойло! — скривился капитан. — Дай лучше водки, а вискарь оставь для девчонки — ей нужнее.

— Водка в машине у Влада, — напомнил я. — И лишь одна литруха на всех.

— Дожили, мля: у российских ментов закончилась водка, — Ковалева стал разбирать нервный смех. — Прямо, как в том анекдоте… Вовка, дай хлебнуть своего буржуйского пойла, а то автомат выроню…

«Рэд Лэйбл» и «Абсолют» пошли по второму кругу, и постепенно нас отпустило. Спустя четверть часа мои парни с гордым видом фотографировались у туш леозавров, позируя в стиле охотников начала 20 века. Еще спустя четверть часа мы двинулись дальше, оставив наши трофеи на растерзание здешним падальщикам. А что делать — не тащить же убитых леозавров с собой? Глянув на сочащиеся множеством кровавых дырок туши, мои парни дружно решили: нафиг надо такая радость. Никто даже не заикнулся, чтобы отрубить голову самца, чтобы потом было чем похвастаться перед даниловцами. Для хвастовства за глаза хватит и фотографий, которые наглядно демонстрировали размеры здешних хищников.

Наше самое слабое звено — Марина — смогла прийти в себя лишь после того, как я влил ей в рот львиную дозу настойки валерьяны. Да, да, вчера я специально попросил Диану собрать на всякий пожарный целую аптечку успокоительного — качественный алкоголь подходил к концу, да и не нужно приучать переводчицу к выпивке каждый день. Это мы, проспиртованные на совесть опера, можем пить, не хмелея, контролировать себя, а женская природа более тонкая, более податливая искушению «зеленым змием». Хватит с Марины и вчерашнего дня, когда ее пришлось отпаивать вискарем.

Больше всего от местных чертовых хищников пострадали наши транспортные средства. Крыша моего верного «мерса» прогнулась, словно бадья, раскрошившееся лобовое стекло пришлось выбить вон, задние дверцы перестали захлопываться, про верхний люк я вообще молчу. «Крузак» пострадал поменьше — самка леозавра высадила все тот же верхний люк, изрядно помяла крышу, по лобовому стеклу джипа протянулось несколько длинных трещин.

Учитывая ситуацию, нам пришлось перетасовать экипажи. Мой напарник занял место Марины, которую пришлось пересадить в «крузак». На правом переднем кресле расположился Саня Барулин, в готовности вести огонь из пулемета прямо курсу, благо лобовое стекло приказало долго жить. Вместо капитана на переднем сиденье второй машины оказался Костя Григорьев, прикрывавший Барулину спину, пока мы отбивались от леозавров. Леня-радист получил еще одну задачу: беречь, как зеницу ока, нашу переводчицу. Парень показал себя хорошим и сообразительным бойцом, сильно повысив к себе степень нашего доверия.

К счастью, столкновение с леозаврами стало единственным приключением на наши задницы за все время петляний по лесу по пути к искомому кластеру. Часика через два мы подкатили к месту пересечения границ миров, немного проехались вдоль полуторометрового обрыва, и вновь взялись за лопаты. Здесь же нам впервые пригодилась финская мотопила, предусмотрительно захваченная в поездку.

Позанимавшись физкультурой с полчасика, мы соорудили более-менее нормальный подъем, позволявший спокойно кататься на джипах туда-сюда, и убрали три-четыре рухнувших березы со стороны «нашего» мира. Затем щедро популяли из пейнтбольной винтовки — бельгиец подарил нам сей девайс для игр на свежем воздухе с некоторым запасом шариков — по нескольким деревьям-великанам чужого мира, обозначив направление пути обратно. Полагая, что запасы Жерара не бездонны, мы старались экономить шарики с краской, но не особо преуспели на этом поприще. Оставалось надеяться, что вместе с наемниками в новый мир перенесся завод по производству всякой пейнтбольной фигни.

Поездка по «нашему» миру началась с протискивания между земными деревьями со скоростью пешехода. Метров через двести березовая роща подошла к концу, мы въехали на небольшую поляну, где интуитивно повернули направо, в сторону видневшегося там просвета в стене деревьев. Путь по опушке «нашего» леса вывел нас на узкую грунтовку, ведущую от границ кластера в северо-западном направлении. Грунтовкой, похоже, частенько пользовались — дорога не заростала ни травой, ни деревьями. В-общем, наша небольшая колонна взяла курс на северо-запад, личный состав внимательно следил за окрестностями, а водитель головного джипа периодически мысленно чертыхался, проклиная всех хищников нового мира, и леозавров в частности.

Рассматривая расстилавшийся вокруг типично российский ландшафт, мы проехали по немного петлявшей грунтовке километра три, и притормозили, прикрываясь сосняком. Справа от нас, в просвете между деревьями мелькнуло неширокое поле, за которым хорошо просматривалась асфальтированное шоссе. Хорошо различался ряд белых столбиков, возвышавшихся по краю трассы, несколько дорожных знаков и указателей. Шоссе тянулось почти параллельно грунтовке, примерно в паре километров от нас поворачивая куда-то влево.

— Станция «Марксистская» — конечная, — подхватывая автомат, провозгласил я. — Просьба освободить вагоны, млин.

— Нет ни души, — спустя минуту констатировал капитан Руденко, когда я передал ему бинокль. — Ни машин, ни людей.

— Справа, за изгибом трассы, поднимается легкий дымок, — произнес Зеленцов, осматривавший свой сектор. — Отсюда не видно, что там такое, но это точно не пожар.

— Нет дыма без травы, и нет огонька без дури, — Руслан не удержался, и процитировал кого-то из своих стукачей-торчков. — Поехали, командир, чего нам тут сосны подпирать? Не маслята, чай, и не боровики.

— По-хорошему, надо бы попробовать подобраться пешком, по лесу, — намекнул Ковалев. — Осмотреться, понаблюдать из засады.

— Надо бы, Миша, надо бы, — согласился с моим напарником Зеленцов. — Вопрос: сколько в той засаде сидеть придется?

— Хорош трындеть — там между лесом и шоссе километр бурьяна будет, поэтому ни фига мы толком не увидим, — качнул стволом пулемета Александр. — Ехать надо, смотреть сразу, а если что — развернемся, и по газам. Нас не догонят.

— Мы дурь толкнем, и мусора нас не догонят, — фальшиво пропел Руслан какую-то очередную пародию на известную группу. — Можно выставить здесь засаду, чтобы прикрыть отход, если что. Хорошее место.

— Едем. Едем уступом, держим дистанцию, — место для засады действительно было хорошим: сосновое редколесье в трехстах метрах от трассы, позволявшим простреливать шоссе в обе стороны из этого природного укрытия. — Первыми не стрелять.

Мы тронулись с места, почти сразу же повернув налево, огибая сосны. Затем выехали на пустынную трассу, и я притопил педаль газа, чтобы достичь эффекта внезапности. Это нам удалось сполна — разогнавшись, оба джипа миновали изгиб шоссе, и проскочили расстояние, разделявшее нас от обыкновенной с виду забегаловки на трассе с небольшой стоянкой рядом с нею. Слева промелькнул поворот к виадуку, не замеченный ранее. Виадук возвышался чуть далее, в стороне от придорожного кафе и стоянки, к которым мы стремительно приближались.

Вокруг ресторанчика стояли две фуры, рефрижератор, подогнанный вплотную к одной из стен, плюс штуки три легковушки разных марок. Из печной трубы над зданием поднимался легкий дым, свидетельствующий о наличии здесь людей. Приблизительно в четырехстах метрах за забегаловкой земной ландшафт резко обрывался, упираясь в сплошную стену леса нового мира.

— А вот и абориген нарисовался, — капитан Барулин прокомментировал появление мужика, несущего охапку дров. — Там у них сарай за одной из фур.

Между тем, мужик с дровами поднял голову, увидел приближение наших машин, и остолбенел. Похоже, сработал элемент внезапности. В тот же момент откуда-то со стороны раздался протяжный звук автомобильного клаксона, и мы завертели головами в поисках источника сигнала.

— На десять часов, на мосту стоит какая-то тачка, — секунду спустя произнес Ковалев. — Судя по сигналу — это грузовик.

— Ну, и фиг с ним, все равно нас проспал, часовой хренов, — процедил я сквозь зубы. — А мужичек-то здесь не один.

Действительно, услышав сигнал с виадука, из ресторанчика стал появляться народ. Первого же взгляда хватило, чтобы определить, насколько разные люди застряли здесь. Пятеро мужиков средних лет, с виду типичные водилы, явно семейная пара пенсионного возраста, два-три «лица кавказской национальности» разных возрастов, плюс две женщины, явно имеющие отношение к мужикам-кавказцам.

— Не чечены, не даги, вообще не российские абреки, — сразу же определил Руденко. — У одного «помпа», и у водил, похоже, есть дробовик.

— Если бы хотели стрелять, то не выкатились бы всей толпой, со своими бабами, — заметил я. — Саня, будь готов, на всякий случай, но не держи людей на прицеле. Сначала попробуем поговорить так.

Сказано — сделано. Притормозив метрах в тридцати от ресторанчика, я вылез из джипа, и, демонстративно сунув руки в карманы, медленно пошел в сторону толпы. Автомат оставил в «мерсе», чтобы не пугать народ видом оружия, ну, и не давать повода для нападения с целью завладеть «калашом». Следом за мной машину покинули и Руслан с моим напарником, в отличии от меня закинув автоматы на плечо. «Крузак» встал метрах в двадцати от моего джипа, так, чтобы поддержать нас огоньком, если что.

— Здравствуйте, товарищи! — приблизившись на десяток метров, громко произнес я. — Не возражаете, если мы с вами переговорим.

— Здравствуй, дорогой, — с акцентом отозвался один из кавказцев, начинающий полнеть усатый дядька с мясистым лицом. — Почему не поговорить с хорошим человеком? Конечно, поговорим.

— Вы из армии? Из Эм-Че-Эс? — с непередаваемой надеждой в голосе спросила худенькая женщина, стоявшая рядом с пузатым мужиком — те самые, которых я принял за семейную пару пенсионеров. — Вы нас нашли?

— Нет, я не армеец, и не эмчеэсник, — все надежды женщины сразу же пришлось жестоко разбить в пух и прах. — Майор Владимир Иванников, эн-ское УВД, из Питера. Со мной поисковая группа анклава Данилово. Ищем всех тех, кто уцелел, и вообще людей.

— Успокойся, Верочка, пожалуйста, успокойся, — пузатый мужик так трогательно прижимал голову расплакавшейся жены к своей груди, что сразу же стало ясно: эти люди драться не будут. — Я же сразу тебе сказал, что бойцы Эм-Че-Эс не ходят с оружием в руках.

— Ээ, товарищ майор, а как же вы, питерцы, очутились здесь, под Тулой? — поинтересовался один из водил, среднего роста, наполовину седой мужик.

— Давайте сразу расставим все точки над «и», — предложил я. — «Здесь» — это не под Тулой, а в другом мире, вовсе не на Земле.

— Говорил же я тебе, Николаич, что тут на небе совсем другие звезды, а ты все твердил: не может быть, да не может быть, — пихнул седого водилу высокий дядька в замазанных пятнами масла джинсах. — Да и сам же видел с моста, что вокруг не земной лес. У, Фома неверующий.

После этих слов высокого дядьки народ загалдел, все разом заговорили, запричитали бабы, воздевая вверх руки. Вопросы посыпались градом — каждый хотел узнать у гостей, что произошло, и что делать дальше. Можно подумать, мы, заезжие менты, знали ответы на все тайны мироздания. Одно радует — неведомый часовой на виадуке прекратил гудеть на всю округу, видимо, поняв, что занимается совершенно бесполезным делом.

— Тихо! Тихо, я вам говорю! — подняв правую руку вверх, вперед вышел один из кавказцев, что-то гаркнул землякам на своем языке. — Говорить надо по очереди! По очереди, мы не на базаре!

— Это точно, не на базаре, — услышав пару-тройку знакомых слов, подтвердил я. — Ты азербайджанец, так?

— Да, меня зовут Мамед, я родом из Азербайджана. В Россию приехал давно, еще при Союзе, учился, работал, открыл свой бизнес, — повернулся ко мне кавказец. — Это мой ресторан, здесь работают мои родственники, а это — постоянные гости моего ресторана. Все хорошие рабочие люди — я их знаю не один год.

Все становилось на свои места — неведомый катаклизм закинул в чужой мир придорожную забегаловку, принадлежавшую этому азеру и его семье. Семья — трое мужиков и две бабы — внешне не походила на семью богачей-азербайджанцев, с которыми я пересекался лет пять назад по долгу службы. Впрочем, и нелегальными мигрантами-бедняками они не выглядели — выдавал уверенный взгляд граждан РФ, явно имевших «крышу» из ментов, а то и кого покруче. Впрочем, «крыша» осталась на Земле, как и все остальное. В то же время, мне понравилось, что Мамед назвал посетителей своей забегаловки постоянными гостями, которых знает ни один год. Это свидетельствовало, что семья давно пустила здесь свои корни, мирно живет бок о бок с местным населением, заботясь о собственной репутации. Не удивлюсь, если хозяин ресторанчика еще и периодически постукивал здешним, тульским ментам, засылал им гостинцы, бесплатно кормил «от пуза», когда требовалось.

— Мамед, здесь все, кто перенесся вместе с твоим заведением? — вспомнив про наблюдателя на виадуке, поинтересовался я. — Вы выставили на мосту пост?

— Эх, какой такой пост, дорогой, — махнул рукой азербайджанец. — Там Сашка с биноклем сидит в своем самосвале, страшных тигров высматривает. Здесь такие страшные тигры ходят — просто ужас! Сразу двух человек скушали, не подавились, гады! И к нам приходили, вокруг ресторана ходили, добычу высматривали. Но мы заперли все двери, а они у меня из железа, подогнали к фасаду «сканию» Николаича, закрыли большое окно. Тигры до нас не добрались.

— А ну, ка, глянь, Мамед, не такие ли тигры вокруг вас ходили? — я поднял вверх левую руку, подзывая своих парней. — Рус, покажи товарищам, что мы сегодня нафоткали.

Айфон пошел по рукам, люди с удивлением и недоверием рассматривали наши трофеи, чертыхаясь, и поминая родословную хищников. Один из азербайджанцев начал ругаться на родном языке, и даже плюнул на песок, выражая свое отношение к леозаврам. Водилы стали расспрашивать, как нам удалось прикончить здешних хищников, и сколько мы истратили на каждого из них боезапаса.

Я не стал отрицать, что по каждому леозавру выпустили по сотне пуль, не меньше, причем стреляли почти в упор. В цель угодили, конечно, не все пули, примерно три четверти, по нашим прикидкам. Уж очень крупные оказались мишени, и промахнуться по ним было крайне сложно.

Если поначалу между нами и здешними и было какое-нибудь напряжение, то после демонстрации фотоснимков оно бесследно растаяло, словно туман. Разговор сам по себе перешел в повествование о взаимных приключениях двух групп людей в новом мире, а спустя буквально несколько минут Мамед спохватился — как же так, надо же угостить дорогих гостей, отметить встречу землян, как полагается.

Мы не возражали, и вскоре к ресторанчику подтянулись все мои парни, а один из шоферов вызвал с моста по рации здешнего часового вместе с его самосвалом. Все равно часовой показал свою полную профнепригодность, проворонив два джипа с кучей вооруженных людей. Да леозавры съедят такого наблюдателя раньше, чем он их заметит. Вместе с его «Камазом».

Не особо красивая снаружи коробка здания ресторанчика внутри производила впечатление своим уютом, красотой интерьера и рационализмом отделки. Чувствовалось, что азербайджанцы вложили в свое заведение не только изрядное количество денежных средств, но еще и душу. Вероятно, именно поэтому не особо большой ресторанчик процветал, принося моральное и материальное удовлетворение своим хозяевам.

Семья Мамеда состояла из него самого, его супруги, его племянника, супруги племянника, и еще одного дальнего родственника хозяина, который перебрался в Россию лет пять назад, и имел российский паспорт. Кроме того, Мамед с супругой имели трех отпрысков, младший из которых играл с шестилетним сыном племянника. Двое старших сыновей азербайджанца в момент катаклизма находились в Туле…

… Катаклизм застиг в ресторанчике двух дальнобойщиков, чинно завтракавших после ночи в пути, и супругов Третьяковых. Третьяковы — пара пенсионного возраста — любили заезжать к Мамеду по пути на дачу, чтобы закупить к обеду что-нибудь восточное и экзотическое. На стоянке у заведения в тот момент находился рефрижератор небезызвестного Николаича, а сам он заседал в кабинете с «белым другом». Остальной народ подтянулся уже после того, как произошло легкое землетрясение, а вместо двухрядного шоссе неподалеку от ресторанчика из ниоткуда возникла стена чужого леса. Местность сразу же заволокло густым туманом, который продержался почти до конца дня…

В процессе повествования выяснилось, что кроме сейчас присутствовавших в придорожной забегаловке в кластере очутились и другие люди. Трое молодых парней на черном джипе в тот же день стали мотаться по округе, ища варианты выбраться. На семью азербайджанцев, да и на остальных они смотрели, как Ленин на буржуазию, и лишь наличие у народа трех единиц гладкоствола и пяти травматических пистолетов не позволило этим странным типам совершить что-нибудь нехорошее. Покрутившись по окрестностям, уже на следующий день подозрительная троица решила пробиваться сквозь чужой лес, используя подкосившийся, словно пандус, пролет виадука. Сей пролет весьма удачно завалил своей тяжестью несколько огромных чужих деревьев, в результате чего получилась некая аппарель, позволявшая без землеройных работ въехать на машине в другой мир. Чем парни и воспользовались, уйдя по-английски.

Другая пара — супруги в возрасте двадцать пять-тридцать лет — решила прорываться на своем джипе прямо в противоположном направлении, где, как им казалось, чужие деревья росли не столь густо. У парня, как выяснилось, в загашнике имелся «глок», и молодой человек чувствовал себя очень уверенно. Уговорив Сашку-самосвальщика и еще одного водилу помочь им с земляными работами на месте пересечения двух миров, супруги отправились в вояж по чужому лесу. И, как оказалось, в свой последний вояж в этой жизни.

— Выстрелы раздались почти сразу, едва Денис на своем джипе скрылся за деревьями, — взахлеб рассказывал Сашка. — Не, вру, сначала был страшный рев, как в фильме про африканских львов. А потом — выстрелы, пять выстрелов сразу, один за другим.

— Похоже, Денис ранил кого-то из прыгнувших на крышу машины тигриков, — вступил в разговор Антон, второй водила, помогавший копать спуск. — Но тигры, ну, леозавры, эти, прогнули крышу, выдавили люк, и, видать, добрались до кого-то из наших.

— А потом и лобовое стекло раскрошилось, — продолжил вещать Сашка. — А может, его тигры выбили, лапами, кто знает… В-общем, рискнули мы с Антохой попробовать выручить молодых, у нас же самосвал, как-никак, а не легковуха какая-нибудь. Да, опоздали, и сами едва унесли ноги. Спасибо «камазу» с его кузовом, иначе те твари и схарчили бы и нас.

По эмоциональному и сбивчивому рассказу двух водителей выходило, что леозавры растерзали молодую пару раньше, чем шофера подошли на помощь. Неудивительно, конечно, учитывая вес тела и способ охоты хищников. Кто знает, сколько бы продержались против леозавров мы сами, не будь мы вооруженными до зубов, и готовыми постоять за свои жизни. А тигрики, как их прозвали здешние, набросились и на «Камаз», только не сообразили, что крышу самосвала прикрывает стальная плита кузова. Впрочем, по лобовому стеклу машины брызнули трещины, когда один из хищников зацепил его своей мощной лапой. Ну, и сами мужики не растерялись, не стали тормозить, наоборот, Сашка дал по газам так, что «Камаз» взревел двигателем не хуже того же самого леозавра. Здешние монстры, видать, замешкались, когда не смогли сходу остановить самосвал, и это позволило мужикам спастись. Крутанулись водилы немного по лесу, уходя от погони, и благополучно возвратились обратно, весьма, и весьма впечатленные чужой фауной. Джип молодой пары, по словам Антона и Сашки, так и остался стоять там, в негостеприимном лесу, на месте гибели людей. Пистолет Дениса также, наверное, валялся там же, если им, конечно, не пообедали хищники.

Народ, надо сказать, отнесся к проблеме соседства с леозаврами на всем серьезе, приложив максимум усилий, чтобы обеспечить собственную безопасность. Единственное слабое место здания — фасадное окно размером с хорошую витрину — наглухо перекрыли подогнанным вплотную рефрижератором Николаича. На окнах второго этажа появились самодельные решетки, собранные из какой-то толстой арматуры. Пусть и не особо красивая и реденькая решетка, но леозавр сквозь нее никогда не протиснется. На виадуке был выставлен мобильный наблюдательный пост в кабине «Камаза», показавшего свою неуязвимость от хищников. Вооруженные дробовиком дальнобойщики дежурили там по очереди, но только в дневное время. Дежурить ночью, по словам Николаича, дурных было нема.

В обозримом будущем голод обитателям анклава-ресторанчика не угрожал — одна из двух фур была битком набита продуктами, от рыбных консервов до китайской лапши быстрого приготовления. Кроме этого, в ресторанчике Мамеда имелся солидный подвал, с хорошим холодильником, полный различных съестных припасов, от мяса для шашлыков, до вина с пивом. На случай перебоев с электричеством рачительный хозяин припас переносной дизель-генератор, и теперь надеялся, что опустошит холодильник раньше, чем в анклаве закончится солярка. Возникшие поначалу проблемы с водой — накрылся насос — люди решили, восстановив старую скважину, пробуренную лет пятнадцать назад, когда Мамед только купил недостроенный ресторанчик.

В-общем, застрявшие в забегаловке люди сумели выжить в первые дни, и вовсе не собирались по собственной инициативе отдавать богу душу в ближайшем будущем. Честно говоря, мы даже удивились, когда узнали, что здесь не было ни ссор, ни драк, или чего-то еще подобного. Вероятно, секрет состоял в том, что в кластер, в основном, угодили представители старшего поколения, опытные и тертые жизнью люди, которые не так-то просто сломать. Две группы молодежи сами собой отсеялись, психологически не справившись с новыми реалиями, с проблемой коллективного выживания.

— Я думаю, Михаил, что мы способны продержаться на общих запасах три месяца, — я прислушался к разговору Ковалева с Виктором Третьяковым, как выяснилось, отставным военным, а теперь скромным огородником. — Основные трудности решены, народ спаян общей идеей — не попасть в пасть леозаврам… Ха-ха-ха…

— К нам, в Данилово, перебраться не желаете? — чуть улыбнувшись, поинтересовался мой напарник. — Обеспечим жильем, приусадебным участком. Да и нам прибыток — еще один опытный военспец будет.

— Я — с радостью, да и супруге перемены пойдут лишь на пользу, тяжко ей очень после катаклизма, — на мгновение нахмурился пенсионер. — Мужики тоже поедут, без разговоров. А вот Мамед с семьей вряд ли покинут свой дом, родные стены.

— Нам пригодился бы здесь свой человек, — Михаил задумчиво посмотрел в сторону гостеприимного хозяина ресторанчика. — Виктор Матвеевич, а что можно сказать об остальных, о водилах-дальнобойщиках?

Как и предполагал Третьяков, Мамед и его семья даже не помышляли о том, чтобы покинуть свое заведение, свое детище. Как можно бросить свой дом? Хозяин и его родственники были готовы защищать свой хрупкий мирок с оружием в руках — с целой парой дробовиков и травматической пукалкой в придачу к ним. Защищать от леозавров, от любой фауны чужого мира, а если понадобится, и от двуногих хищников, именуемых людьми. Поэтому мы предложили азербайджанцу заключить союзное соглашение с анклавом Данилово и конфедерацией ван Клейста. С последним, кстати, мы вышли на связь, переговорили по рации, информировав бельгийца о положении дел в новом кластере.

Жерар пообещал в ближайшее время выделить силы для защиты новых союзников, и попросил застрявших в ресторанчике землян продержаться денек-другой своими силами. А что делать, если все транспортные средства наемников были брошены на перевозку пассажиров-иностранцев по разным анклавам? Пешком до кластера у виадука не дойдешь, да и обыкновенный гражданский автотранспорт, как показала практика, не особо подходит для поездок по чужим ландшафтам.

Передохнув и основательно перекусив у гостеприимных хозяев ресторанчика, мы стали собираться в путь. Открытие и присоединение — пусть пока лишь формальное — к Данилово нового анклава с нашими, российскими гражданами заняло у нас часа два, не более. Солнце стояло еще высоко, и в случае чего мы всегда могли вернуться назад, отдохнуть, и переночевать в заведении Мамеда. Более того, можно было уверенно утверждать, что нас встретят с неподдельной радостью и радушием, от души накормят-напоят, и уложат дорогих гостей на лучшие кровати. Поэтому мы решили продолжить разведрейд дальше, по возможности выяснив судьбу той троицы молодых парней в черном джипе.

Подумав, выделили здешним «аборигенам» один автомат с тремя полными магазинами, и, наказав мужикам обязательно продержаться до нашего нового визита, мы покатили на виадук. Спустя минут пять оба джипа остановились на мосту, у рухнувшей одним концом в чужой лес секции виадука. Спешились, осмотрели уцелевшие конструкции моста, оглядели в бинокль окружающую местность.

Неведомый катаклизм словно ножом рассек виадук, под небольшим углом резанув точно по опорам, в результате чего полурухнувший пролет стал походить на гигантскую аппарель, словно специально созданную для въезда в чужой лес. Кстати, линия пересечения двух миров проходила по идущему под мостом шоссе, закинув в другой мир островки асфальта с чуть белеющей то тут, то там полустертой разметкой.

— Володя, обрати внимание: отсюда можно просматривать и простреливать почти все шоссе, — опуская бинокль, произнес капитан Барулин. — Кроме этого, можно контролировать и опушки «нашего» леса, подступающие к трассе. Рукотворная стратегическая высота, словно созданная для обороны мамедовской ресторации.

— Саня прав — хорошо бы здесь поставить блокпост из бетонных балок и плит, — согласился с пулеметчиком Руденко. — Отличная позиция с хорошим сектором обстрела.

— Доложим Жерару — пусть у него голова и болит, — отмахнулся я от обсуждения идей по постройке блокпоста. — Сань, давай, садись, ехать пора. Влад, вы выдвигаетесь по команде, а пока прикрывай нас.

Аккуратно, притормаживая, я повел «мерс» по наклоненному пролету, больше всего сейчас опасаясь неожиданного прыжка какого-нибудь леозавра из-за кустов. Однако бог миловал, и мой джип благополучно оказался на красноватой земле нового мира. Проехав еще метров десять, я остановился, и мы покинули машину, чтобы определиться с дальнейшим маршрутом. Держа автоматы наготове, мы с Русланом продвинулись еще на пару десятков метров, рассматривая примятую траву и отпечатки протектора. Барулин прикрывал нас, взяв на прицел вероятное направление появления хищников, а мой напарник решил глянуть вблизи край пролета моста.

— Здесь не столь частый лес, как тот, что между полигоном и забегаловкой, — быстро заметил кое-какие отличия ландшафта Руденко. — Там мы с трудом протискивались между деревьями, много петляли, а здесь следы шин идут почти по прямой.

— Угу, думаю, надо просто ехать по ним, и не париться, — проследив взглядом направление, куда укатила троица парней, я достал рацию. — Все, Влад, езжайте следом за нами. Пошли, Рус.

— Мужики, там бетон, словно лазером срезало, — заняв место в машине, поделился увиденным слегка потрясенный Ковалев. — Не шучу, ровный срез, чуть ли ни зеркальный.

— Миша, да хрен с ним, с мостом, давай, держи свой сектор, — отозвался Руслан. — Я еще молодой, я жениться хочу, а не быть съеденным леозаврами.

Я улыбнулся, сидевший рядом Александр Барулин откровенно заржал, не прекращая, впрочем, внимательно следить за дорогой. Точнее, не за дорогой, а за направлением движения, т. к. дорогой, как таковой, здесь и не пахло. Мы ехали по чужому лесу, придерживаясь следов, оставленных черным джипом — отпечатков протектора и примятой колесами травы.

Редколесье вскоре закончилось, и следы стали петлять, иногда возвращаясь на одно и то же место. В такие моменты приходилось спешиваться, покидать относительно безопасный салон джипа, чтобы разобраться с дальнейшим маршрутом. К счастью, лесные великаны нигде не вставали сплошной стеной, отсутствовали и неприятные холмы, на которых, как мы уже знали, любят устраивать свои засады леозавры. В-общем, мы продвигались вперед, попутно изучая флору и фауну, и дивясь разнообразию и количеству небольших ящериц, сновавших по стволам деревьев туда-сюда. Иногда попадались крупные зеленые пресмыкающиеся, уже знакомого нам по окрестностям полигона вида, похоже, питавшиеся своими более мелкими собратьями.

Часика через два, когда мы в очередной раз спешились, чтобы уточнить направление, Руденко неожиданно стал к чему-то принюхиваться. Зная поистине звериный нюх Руслана, я решил не проявлять любопытства раньше, чем следует, и принюхался сам. Увы, мой нос не уловил никаких посторонних запахов, кроме экзотических ароматов здешнего леса.

— Командир, а, ведь, дымком дыхнуло, — почему-то шепотом произнес капитан Руденко. — Вот, снова потянуло.

— Дым от костра? — продолжая втягивать в себя воздух, поинтересовался я.

— В том то и дело, что на костер не похоже, — пояснил Руслан. — Ощущение, что где-то недалеко топят плиту, или печь, и дым от нее стелется по лесу.

Я по-прежнему ничего не чувствовал, как, впрочем и остальные парни, но в подобных делах капитан практически никогда не ошибался. Поэтому мы продолжили путь, свернув по указанному Руденко направлению, оставляя в стороне следы колес черного джипа. Проехали, может, около сотни метров, когда мой нос наконец-то уловил чужеродный для этого леса запах. Руслан не ошибся — где-то рядом явно топили плиту, следовательно, там же имелись шансы найти людей.

— Володя, стоп, моторы, — неожиданно произнес сидевший рядом с пулеметом наготове Барулин. — На два часа, сломанная береза.

Действительно, в просвете между здешними «эвкалиптами» хорошо просматривалась рухнувшее дерево из нашего мира, солидная такая береза. Мы вновь тронулись в путь, и буквально через минуту подъехали к месту соприкосновения двух ландшафтов — здешнего, и земного. Сразу же бросилось в глаза то, что эту границу можно пересечь без упражнений с лопатой на свежем воздухе — перепад между почвой «нашего» и «чужого» миров составлял сантиметров тридцать, не более. Количество поваленных катаклизмом деревьев измерялось единицами, практически отсутствовал вездесущий кустарник, что позволяло хорошо просматривать местность «нашего» мира.

В который уже раз мы спешились, и, держа наготове оружие, осторожно крались вперед, прячась за березами. Метров через двадцать залегли, и уже ползком достигли опушки леса. Вооружившись биноклями, стали вести наблюдение за округой.

— Поле, похоже, используется под покос, — сразу же сделал вывод Барулин. — Отсутствует старая трава, многолетний сухостой.

— Угу, а вон и огородик за покосом виднеется, — отозвался Руслан, у которого в тот момент был бинокль. — Столбики старые, потемневшие…

— Рус, за сараем смотри, — я привлек внимание капитана Руденко к бревенчатому зданию с крышей из шифера.

— Это не сарай, а хлев, — уточнил важную деталь Александр. — А, если есть хлев, то рядом должен быть и жилой дом.

— Дом стоит за хлевом, я вижу верхушку кирпичной трубы, — произнес Ковалев. — Едва дымит.

— Все ясно: низкое давление прибивает дым к низу, дым стелется по земле, поэтому мы его и учуяли еще на подходе, — Руслан мигом сложил два и два. — И ветер в сторону леса.

— Меня другое волнует — есть ли у хозяев собака? — я перевернулся на бок, доставая рацию. — Влад, давайте, помаленьку, к нам.

— Даже если у хозяев есть кабысдох, то он нас не почует — ветер не в нашу сторону, — отозвался Руденко. — А вообще, Володя, ты прав — нам лучше подъехать, а не подходить. Не хотелось бы стрелять в ничем неповинного лохматого сторожа.

Лохматый сторож подал свой голос, когда услышал шум двигателей приближающихся машин. Мы не стали ломиться напрямик, через недавно отпаханный огород, а сделали небольшой крюк вправо, после чего и услышали собачий лай. Спустя пару-тройку секунд из-за зарослей красной смородины нам навстречу выскочил собакин — обыкновенная дворняга, явно смесь нескольких пород. Пес злобно залаял, заплясал возле джипа, так и норовя хватануть зубами переднее колесо моего «мерса», но мы продолжали безостановочно ехать в сторону обыкновенного деревенского дома.

— А вот и хозяйка, — увидев появившуюся из-за угла дома старушку, произнес Саша Барулин. — Эй, хозяюшка, добрый день! Уберите собачку, будьте любезны! Уж больно зло Ваш песик гавкает, как бы, не поранился, если решит нас куснуть.

— Полкан, марш домой! Полкан, в будку! — неожиданно звонким голосом скомандовала бабулька. — Полкан, домой!

Услышав команду хозяйки, лохматый сторож нехотя подчинился, гавкнув для порядка несколько раз, а затем, гордо подняв хвост, исчез за углом дома. Мы перевели дух, т. к. не хотелось бы начинать знакомство со старушкой со стрельбы по ее собаке. Собакин честно исполнял свой собачий долг по охране и защите, и не был виноват в том, что произошел мировой катаклизм.

— Добрый день еще раз! Позвольте представиться: майор полиции Владимир Иванников, начальник СКП, — покинув машину, я закинул на плечо автомат, и, улыбаясь, подошел к женщине. — Со мной мои подчиненные, тоже полицейские, оперативники.

— Уж не знаю, добрый ли день, али нет, — внимательно рассматривая меня, произнесла старушка. — Авдотья Степановна Рогозина, пенсионерка. Живу одна, без богатств, на одну пенсию. Коли грабить приехали — берите, чего хотите, только собаку и коз не трогайте. И кошку не обижайте.

— Авдотья Степановна, да мы не собираемся никого грабить, — я буквально остолбенел от сказанного хозяйкой. — Мы — полицейские, а не грабители.

— Да, кто тебя знает, милок, кто ты такой, — прищурилась бабулька. — Форма на тебе военная, каска специальная, а у твоего друга большой пулемет в руках. Полицейские так не одеваются, и с пулеметами не ходють.

— Марина! Марина, иди сюда, выручай нас! — своеобразная логика старушки загнала меня в тупик, и я просто не нашел, что возразить. Можно было, конечно, предъявить старушке удостоверение, но, вдруг, она прицепится еще и к тому, что мы из Питера, что мы не местные. Кстати, о птичках. — Авдотья Степановна, а подскажите, как называется Ваша деревенька, и, вообще, что это за район?

— Борисовка это, милок, Смоленщина это, — пенсионерка перевела взгляд мне за спину, увидев нашу переводчицу в камуфляже. — Эвон, и девка с вами, в цветные штаны вынаряженная. Тоже полицейская будет?

— Это Марина, наша переводчица, — представил я девушку. — Авдотья Степановна, а в последние дни Вы здесь никаких чужоков не видели? Ну, не местных.

— Почему, не видела, видела. Третьего дня приезжали трое, на большой черной машине, похожей на твою, — бабулька отвлеклась от созерцания нашей переводчицы. — Молодые, хамоватые, наглые. Всех пять курей у меня забрали, а потом по округе поехали, соседок моих пограбили, да и укатили прочь.

— Молодые, хамоватые, наглые, раскатывают на черном джипе. Командир, стопудово, наши клиенты, — сразу же определил Руслан. — А у Вас, Авдотья Степановна, значит, соседи имеются? И много их?

— Много, милок, у меня соседей: Васильевна, Михеевна, да Степановна, которая Наталья будет, — усмехнувшись, саркастически отозвалась пенсионерка. — Целых четыре бабки на всю округу.

— Неужели, бандиты на черном джипе их всех ограбили? — искренне и по-детски изумилась Марина. — Володя, как же так можно — грабить беззащитных старушек? Тех троих надо найти.

— Хорошо, если только ограбили, и никого не убили, — поморщился я. — Найдем, если получится. По крайней мере, обязательно постараемся их найти.

— Да, никого они не убили, попугали лишь ножиком, курей половили, словно немцы в войну, и отбыли восвояси, — бабулька уточнила размер ущерба своих соседок. — Вот, что, полицейские, пошли-ка в дом, угощу вас козьим молоком, заодно и за жизнь поговорим.

В сам дом, однако, мы не пошли, по причине сильного задымления кухни из-за низкого атмосферного давления. Вместо этого чинно расселись на открытой веранде, угостились козьим молоком, побеседовали с Авдотьей Степановной, можно сказать, о мировой политике. Как оказалось, с самого начала пенсионерка прекрасно поняла, что «мир перевернулся», и, похоже, наступил настоящий конец света.

Деревенька Борисовка и в лучшие времена представляла собой дальнее захолустье, до которого добирались лишь те, кому это было очень надо, а сейчас вообще оказалась черт знает где. Исчезло электричество, с которым и ранее возникали перебои, бесполезным ящиком стал старенький телевизор, умолк даже радиоприемник, хотя он работал на батарейках. Подаренный внучкой из Москвы — кстати, ею же и оплачиваемый — сотовый превратился в ненужную импортную игрушку. Аналогичная картина с бытовой техникой наблюдалась и у соседей, точнее соседок, у всех троих доживавших в глухомани свой век бабулек.

Впрочем, самое страшное было не это, а то, что деревенька оказалась, в прямом смысле этого слова, у черта на куличках, и старушки остались одни одинешеньки посреди чуждого им мира. Сие открытие пенсионерки сделали уже на следующий же день после катаклизма, поднявшись на самый большой холм в окрестностях Борисовки. Вокруг, насколько хватало взору, сплошной стеной простирался чужой лес, зайти в который не рискнула ни одна бабулька. Ближе всего, кстати, чужой лес подступал к дому Авдотьи Степановны, и та буквально поминутно ожидала смерти от когтей и зубов неведомых чудовищ, которые должны были обитать там, в чащобах. Дома остальных немногочисленных обитателей Борисовки были разбросаны то тут, то сям, по нескольким небольшим холмам, чередуясь с пустыми и заколоченными избами, которых насчитывалось с десяток штук. Мда, знакомая до боли картина — практически вымершая деревенька в самом сердце России, и четыре одинокие женщины в ней.

Неожиданное появление троицы молодых парней на черной машине поначалу обрадовало Авдотью Степановну. Но затем незваные гости горько разочаровали пенсионерку — бесцеремонно вломились в дом, обыскали его, неизвестно зачем. Потом все трое сели в машину, и поехали дальше, навестив всех, без исключения, обитательниц Борисовки. Незнакомцы покрутились по кластеру в поисках путей-дорог из него, заночевали в одном из пустующих домов, а на следующий день вновь возникли на пороге у Авдотьи Степановны. Пригрозив расправой, визитеры похитили у бабульки всех ее куриц, и покинули кластер в неизвестном направлении. Как позднее выяснилось, жертвами незваных гостей стали все куры в деревеньке, плюс грабители подчистили у пенсионерок погреба, украв немногочисленные после зимы припасы. Поэтому неудивительно, что хозяйка поначалу приняла нас за таких же налетчиков, промышляющих по округе с оружием в руках, да еще и под видом полиции.

После беседы с Авдотьей Степановной я неожиданно почувствовал себя в роли Раскольникова. Нет, не заметался в поисках топора, прикидывая, сколько потребуется уконтропупить старушек ради идеи личного обогащения. Просто я прекрасно осознал, что необходимо оставить хотя бы пару бойцов во вновь открытом кластере, иначе четыре одинокие пенсионерки могут и не дожить до нашего следующего визита. А кого выделить? Со мной и так оставался самый минимум бойцов, и дальнейшее дробление небольшого отряда могло привести к печальным последствиям для всех нас. Не люблю я такие дилеммы, когда на одной чаше весов жизни беззащитных гражданских, а на другой — жизни моих людей. Теоретически, можно было вооружить бабушек хотя бы пистолетами, но такое решение не приведет ни к чему хорошему — наши старушки живут не в техасах, а на Смоленщине. Точнее, жили до недавнего времени. Поэтому мне пришлось, скрепя сердце, отказаться от рискованной мысли разделить отряд, чтобы оставить в кластере хоть какой-нибудь гарнизон.

Глянув на часы, мы поблагодарили Авдотью Степановну за гостеприимство, и стали собираться в дальнейший путь. Следующий час мы потратили на объезд кластера, как такового, поднялись на несколько высоких холмов, сфотографировали окрестности. В ситуации, когда время не резиновое, пришлось отказаться от идеи прокатиться с визитами по подворьям всех обитателей Борисовки, и от осмотра жилого фонда. Местность, надо признать, пришлась нам по душе: невысокие холмы, по которым разбросаны деревенские дома, три-четыре березовых рощицы вокруг, плюс энное количество давно непаханой земли из нашего мира. Если подойти к обустройству данного анклава с умом, то есть шанс организовать здесь отличное хозяйство.

Именно так я и сообщил ван Клейсту, в очередной раз выйдя на связь с командиром наемников. Надо же было как-нибудь поторопить бельгийца с решением о выделении сил для защиты вновь открытых кластеров. В ответ на мои предложения Жерар напомнил, что полоса чужого леса между анклавом амишей и полузаброшенной деревенькой полностью непроходима. Причем, непроходима не только для колесной техники, но и для танков. Сунувшихся, было, в чащобы чужого леса наемников встретил глубокий овраг, тянувшийся от самой реки, и, потеряв в поисках прохода почти целый день, бойцы Жерара повернули свою БМП обратно. Более того, ван Клейст высказал мысль, что тот чертов овраг тянется чуть ли не на десяток километров, отсекая от базы наемников и еще не обследованный земной лесной кластер, и Борисовку.

Прикинув по карте, что, и как, я ответил бельгийцу, что намерен лично разобраться с данным вопросом прямо на месте — мы просто возьмем, и возвратимся в Данилово напрямик, не делая лишний крюк к азербайджанцам. Оставшегося светлого времени суток, по идее, должно было хватить для того, чтобы форсировать примерно десятикилометровую полосу чужого леса, разделявшую пару кластеров.

Глянув на карту, мои парни, в целом, поддержали идею сокращения маршрута, как в целях экономии времени, так и топлива. Запасы солярки, увы, безвозвратно улетучивались с каждым днем, и недалек был тот час, когда нам придется передвигаться на своих двоих. Поэтому лучше провести разведку, пока есть возможность, сидя в машине, чем шариться по чужому лесу пешочком, с риском остаться в нем навсегда.

В-общем, взяв курс на Данилово, мы вновь углубились в местный лес, в готовности к новым незабываемым встречам с потрясающей здешней фауной. Вскоре нам действительно стала встречаться здешняя фауна, различные, там, ящерицы, и здоровенные вараны, в изобилии водившиеся вокруг. Ни те, ни другие не проявляли никакой агрессии, наоборот, старались сразу же уступить дорогу изрыгающим смрадный выхлоп стальным монстрам. Зеленые вараны — так мы окрестили двухметровых ящериц — действительно охотились на своих более мелких собратьев, похоже, не гнушаясь и каннибализмом. Более мелкие ящерицы питались кем-то, жившим высоко на деревьях, может быть, здешними белками, или птицами. По крайней мере, мы не заметили, чтобы ящерицы малых размеров находили свою добычу на земле.

Уж не знаю, кому больше повезло — нам, или леозаврам, но лично мы были искренне рады, что во время поездки удалось избежать встреч с этими хищниками. Учитывая отсутствие на моем «мерсе» лобового стекла, такая встреча могла завершиться и не в нашу пользу. А подобный результат никого из нас не устраивал.

Потратив на неизбежные петляния и поиск оптимального маршрута часа полтора, наша небольшая колонна выехала к линии пересечения двух миров. Граница между мирами оказалась хорошо отмечена целым валом рухнувших деревьев, поэтому нам вновь пришлось прибегнуть к помощи финской мотопилы. Затем немного поработали лопатами, подрыв примерно метровой высоты обрывчик, и вновь принялись пропиливать себе дорогу.

Неожиданно захрипела одна из «моторол», и мы услышали переговоры между Никитиным и кем-то из даниловских мужиков. Чей-то взволнованный голос сообщал главе, что кто-то ломится в их сторону прямо из чащи чужого леса, слышится шум, словно дело происходит на лесоповале. Глава администрации принялся уточнять, что это за шум такой, словно на лесоповале, а затем обложил недотепу матом.

Спустя секунду Василий запросил по рации наш позывной, и мне пришлось нарушить радиомолчание. С явным облегчением Никитин задал мне несколько дежурных вопросов, уточнил, что он сильно занят до самого вечера, после чего вновь вызвал давешнего мужика, запретив тому даже думать о стрельбе в нашу сторону. Как позднее выяснилось, нас и строительно-ремонтную бригаду даниловцев разделяло примерно с полкилометра, и мы малость ошиблись с направлением. Зря, в общем, пропиливались сквозь сотню метров земных кустов и молодых деревьев, т. к. могли взять в сторону, и выехать прямо к заброшенному яблоневому саду.

Строительно-ремонтная бригада даниловцев насчитывала полтора десятка человек, располагала бульдозером и тремя грузовиками, имела на вооружении пять единиц огнестрела, в т. ч. пару «ксюх». Ночевали мужики в одном вагончике и двух уже отремонтированных хатах, в поте лица работали буквально от зари до зари. Даниловцам предстояло восстановить до нормального состояния еще четыре жилых дома, а затем заняться подсобными постройками — хлевами и сараями.

Переговорив по-быстрому с мужиками о том, о сем, мы покатили на свою базу. Путь лежал через хозяйства фермеров Савченкова и Доренко, которые с некоторых пор считались очень влиятельными в анклаве людьми. В-общем, неудивительно, т. к. у одного из них имелся собственный коровник, а у второго — процветающая свиноферма.

После катаклизма оба фермера частично лишились кормовой базы для своего скота, и, не желая пускать под нож большую часть поголовья, активно поддерживали союз даниловцев с наемниками в надежде на сочные луга в других кластерах. Насколько я успел услышать краем уха, поляки не возражали против импорта из Данилово десятка хрюшек, но исключительно для кулинарных нужд. В экспорте крупного рогатого скота не нуждался никто, ибо у всех наших соседей имелась своя собственная домашняя скотина, для прокорма которой едва хватало площадей с земной растительностью. В данной ситуации два вновь открытых нами кластера позволяли раз и навсегда разрешить угрозу голода для коров, и давали неплохой шанс на увеличение поголовья свиней.

— Ух, ты, интересно девки пляшут, — с неподдельным удивлением нарушил молчание капитан Руденко, пока мы осмысливали увиденное. — Это где же они такое откопали?

— Сейчас выясним, — произнес я, останавливая «мерс». — Сдается мне, что мы давеча видели эти «коробочки» в амеровском ангаре.

Дорога на нашу базу шла рядом с хозяйством Савченкова, и, проезжая мимо его навеса для техники, мы увидели под крышей пару БТРов советского производства. Причем, без вооружения, прямо как те машины, которые достались наемникам по соглашению с ворюгой Глейманом. Но, откуда БТРы взялись здесь, у Савченкова? Неужели, пока нас не было, произошел конфликт между даниловцами и бойцами ван Клейста?

— О, мужики, гляди, кто к нам пожаловал! — обернувшись на шум моторов, воскликнул Доценко. — Никак, сам товарищ майор, со своим спецназом.

— Доброго дня всем, товарищи, здравствуй, Александр Матвеевич, — подойдя, я вежливо и культурно поприветствовал человек восемь ополченцев, собравшихся у бронетранспортеров. — Откуда у нас взялось такое богатство?

— И тебе не хворать, товарищ майор, — с неким странным подтекстом отозвался Доценко. — А сие богатство не ваше, а наше. Решением администрации поселка приобретенная военная техника поступила на вооружение нашего ополчения. Верно, мужики?

— Стоп, стоп. Ты объясни, Александр Матвеевич, откуда вообще взялась эта техника? — подождав, пока утих небольшой шум «одобрямсов», спросил я. — Вы, случаем, не вступили в конфликт с парнями Жерара, а?

— Да, что, мы, малахольные, что ли? С чего бы нам вступать в конфликт с нашим главным союзником? — Доценко посмотрел на меня так, словно я надел костюм розового фламинго на детский утренник. — Бронетранспортеры перешли в собственность ополчения в результате сделки между законной властью Данилово и господином ван Клейстом.

— Чего это такое ценное вы махнули на Бэ-Тэ-Эры? — поинтересовался стоявший рядом Руслан. — Неужели, запасы солярки?

— Да ты, капитан, нас совсем уж лапотными считаешь? — похоже, зам Никитина был не прочь прилюдно полаяться. — Солярка — стратегическое сырье, на сделки с которым наложено эмбарго администрации. Ишь, чего напридумывают, а еще полицейские. Вам, что, голова нужна только для того, чтобы носить фуражку?

— Тихо, тихо, не кипятись, Александр Матвеевич, лучше объясни все толком, — я уже догадался, что Доценко зачем-то провоцирует нас на конфликт. — Что именно обменял анклав на два Бэ-Тэ-Эра?

— Совет отдал наемникам одну фуру, точнее, ее груз, и вездеход, — ответил один из мужиков, которого я раньше постоянно видел рядом с Никитиным. — Фуру нам пригонят обратно.

— А что за груз был в той фуре? — доброжелательным и нейтральным тоном поинтересовался капитан Ковалев.

— Да, ерунда, компьютеры всякие, и прочее барахло, — махнул рукой Доценко. — Электричества в ближайшем будущем у нас не появится, поэтому нам не нужны никакие компьютеры. А вот оружие и «броня» нужны. Когда интендант-американец предложил нам выгодный бартер, мы поначалу не поверили своим ушам. Чудак человек — обменял бэтр на бесполезный хлам.

— Евпатий-Коловратий, вы, что, отдали Глейману целую фуру компьютерной техники? — услыхав упоминание об американском интенданте, я мигом сообразил, что выгодный бартер не обошелся без участия хитрозадого мастер-сержанта. — Да вы хоть понимаете, что америкос вас надул? Неужели до вас не дошло, что этот груз намного ценнее, чем за него дают? Вы, что, не понимаете, что каждая высокотехнологичная вещь из старого мира скоро станет на вес золота?

— Да мы поболее твоего понимаем, майор, — очень нехорошо прищурился собеседник. — У всех деревенских семьи, которые нам надо как-то кормить. Кто будет кормить бабу с детишками, если ее мужик, не дай бог, сгинет в джунглях? Ты, майор, со своими ментами? Уж извини, но ты — пришлый, как и твои люди. Мы знаем вас без году неделю, и еще не решили, что вы за людишки такие.

Вот, те, раз! Признаюсь, у меня имелись подозрения, что деревенские мужики нас не особо жалуют. И я, и мои парни частенько подмечали косые взгляды, брошенные в нашу сторону, чувствовали скрытое напряжение в разговорах с некоторыми местными товарищами. Но мы списывали весь этот негатив на общую обстановку после катаклизма, и, признаюсь, не обращали на скрытые намеки никакого внимания. Как оказалось — зря!

— Ты уж не стесняйся, Александр Матвеевич, давай, выкладывай все, что накопилось за пазухой, — я решил сразу же, не откладывая дело в долгий ящик, «провести разведку боем», чтобы иметь большую конкретику по ситуации. — Говори, какие у тебя и у остальных к нам претензии. Делай предъяву, если уверен.

— Предъяву, говоришь, — похоже, Доценко ждал именно такой возможности, готовился к ней заранее. — Пришлые вы, никогда не жили в Данилово, и никто вас не знает. Кроме Еремеева. Еремеев, конечно, авторитет, но он здесь такой же пришлый, как и вы. Времена изменились, майор, и старые авторитеты перестали диктовать нам свои условия.

— Вот, оно, что — все дело в Еремееве, — протянул я. — А ты в курсе, Александр Матвеевич, что я не виделся с «Еремой» туеву хучу лет? А здесь, в Данилово, мы оказались случайно, как и многие другие.

— Слышь, Матвеич, не будь нас — вы бы уже пахали на Сазонова и на дочурку Быстрова, — вновь вступил в разговор Руслан, и интонация его слов мне весьма не понравились. Обычно капитан говорил таким тоном, когда готовился схлестнуться со всяким отребьем. — Над вами уже бы стояли надсмотрщики из тех бандитов, что мы завалили на площади у правления.

— Нет, капитан, не будь вас — не было бы и никаких бандитов, и были бы живы Антонов с Федосеевым, — наш оппонент, похоже, закусил удила. Хорошо, хоть, не потянулся к оружию. Мда, а автомат-то у Доценко уже другой — явно из той партии, что мы привезли с полигона. — Вы спровоцировали бандитов на нападение, и вы несете за это ответственность.

— Все так думают? — я вгляделся в лица топтавшихся под навесом мужиков. Никто из них не рискнул встретиться со мной взглядом, кто-то отводил глаза, кто-то пялился в землю. Как говорится: ни ответа, ни привета. — Ладно, парни, поехали.

— Минутку, Володя, — остановил меня Михаил. — Мужики, а что за вездеход вы отдали наемникам на обмен?

— «Витязя» обменяли, того, что парень из Эм-Че-Эс в самолете вез, — нехотя пробурчал в ответ давешний мужик. — Мы покумекали, и решили, что от двух Бэ-Тэ-Эров будет больше пользы, чем от одного вездехода.

Полный абзац! Я дернул за рукав Руденко, открывшего, было рот, чтобы высказать, хм, товарищам, что он думает об их коммерческих талантах. Посмотрел на обычно невозмутимого Саню Барулина, качнул головой, предупреждая капитана, что не нужно говорить мужикам резкостей. Переглянулся с Ковалевым, который ответил мне всепонимающим взглядом тибетского мудреца. Действительно, какой смысл спорить с Доценко и группировкой его единомышленников? Особенно если учесть, что из нас стали создавать образ врага. Заметьте, из нас, из своих, российских ментов, а не из интернационала вообще чужих всем наемников, не из кучки депутатов-кровососов, организовавших недавнее кровопролитие.

— Как думаете, Бэ-Тэ-Эры у них на ходу? — обернулся к нам всем капитан Барулин, едва я тронул джип с места. — Если на ходу, то их надо брать этой же ночью.

— Успокойся, Саня, этой «броне» сто лет в обед, — отозвался из-за моей спины Ковалев. — Даже если машины достались Доценко и его подпевалам без серьезных поломок, то пока они доведут их до ума, пройдет уйма времени.

— Да, за неделю управятся — разберут, почистят, соберут, — поерзал на сиденье Руслан. — А потом вооружат пулеметами, которые мы сами им же и подарили. Не, ну, нафига мы отдали этим козлам целых два Пэ-Ка-Эма, а?

— Мы отдавали оружие не козлам, а ополченцам, — уточнил я. — Видимо, среди даниловских идет закулисная борьба за власть, и Доценко срочно понадобился образ врага.

— Угу, а т. к. отряд бельгийца доценковским не по зубам, то он решился на очень рискованную игру, — заметил мой напарник. — Володя, как думаешь: если бы Николай был в строю, Матвеич попер бы против нас, или нет?

— А черт его знает, Миша, — честно ответил я. — Походу, мы слишком добры к местным придуркам, и нас перестают уважать. Надо будет проучить Доценко так, чтобы ни у кого не возникло соблазна.

— Интересно, а Марк знает, что даниловцы похерили «витязя», или нет? — вспомнил один важный момент Александр. — А если не знает, то, что он скажет по этому поводу?

Марк сказал. Сказал вечером. Сказал достаточно много, с помощью великого и могучего русского языка расписал в красках умственные способности мужиков, прошелся и по Доценко и по Никитину, не забыл и американского мастер-сержанта. Последний, на мой взгляд, пострадал за компанию — Глейман всего лишь подтвердил свою репутацию ушлого дельца, совершив весьма выгодный для наемников бартер. Можно сказать, отлично исполнил свой служебный долг, отхватив у недалеких деревенских дядек дефицитный товар. За что же винить этого хитрого еврея?

По приезду на базу, в особняк Николая, мы столкнулись с неожиданным сюрпризом — отсутствием, можно сказать, на рабочем месте, обоих охранников Еремеева. Витек и Володька бесследно исчезли, словно их никогда там и не было. Причем, исчезли с оружием, что наводило на очень нехорошие мысли. На всякий случай мы прочесали особняк, очень опасаясь обнаружить где-нибудь в укромном месте бездыханные тела, или следы кровавой разборки. Нигде ничего.

Признаюсь, в какой-то момент это происшествие поставило нас в тупик. По всему выходило, что если охранников никто не похищал насильно, то они сами, добровольно оставили свой пост. Забрав, по словам Леонида, кое-какие личные вещи, так, мелочи.

Наскоро перекусив, чем бог послал, мы решили, что для начала следует порасспросить оперативного дежурного в комендатуре, а затем поискать Никитина. Разговор с главой администрации предстоял серьезный, и на всякий случай мы стали готовить усадьбу к обороне. За этим занятием нас и застал вызов по рации из Замятино.

Семен Семеныч, командир тамошнего гарнизона, предложил нам приехать вечерком в деревеньку, переночевать там, а утром обещал показать офигенно большой сюрприз. Сюрпризы нам, честно говоря, порядком поднадоели, поэтому мы попытались сходу расколоть отставного военного. Однако, Семен Семеныч «стоял насмерть» — говорил, что «это» надо видеть своими собственными глазами, иначе мы не ощутим радости и не осознаем открывшихся перед даниловцами перспектив. Пришлось пообещать заядлому охотнику, что мы пожалуем в Замятино с гостевым визитом.

Еще возвращаясь из разведки, мы обратили внимание, что на улицах поселка стало на порядок меньше народа. Оперативный дежурный подтвердил, что колонна наемников забрала практически всех иностранцев, за исключением двух-трех мужиков. Глядя на наши удивленные лица, дядька пояснил, что, находясь под впечатлением от бюста некой Светланы Корякиной, один из французских граждан наотрез отказался ехать хрен знает куда. И никто из соотечественников так и не смог уговорить строптивого француза переселиться в «более цивилизованное место».

Самое интересное, что постоянно дававшая отворот поворот местным мужикам дамочка буквально за пару дней нашла общие точки соприкосновения с этим чертовым пройдохой Пьером. Не особо обремененного работой дежурного дико занимали причины такого поступка мадемуазель Корякиной, он страстно желал обсудить размер мужского достоинства месье Пьера, и чем оно отличается от его, сережкиного, ну, вы поняли, чего. Данная тема нас совершенно не интересовала, и, узнав, что Никитин обещал появиться примерно через час, мы поехали проведать Еремеева.

В импровизированном госпитале нас поджидал ответ на один из вопросов. Даниловские старушки, откуда-то прознавшие, что молодая докторша отлично разбирается во всяких, там, болячках, потянулись на прием к красавице-брюнетке. Загруженная работой с ног до головы, Диана просто сунула мне в руку клочок бумаги, а затем вытащила из-за зеленой занавески два «калаша», плюс две заполненные запасными магазинами разгрузки.

На несколько секунд в комнате возникла немая сцена, пока я не пробежал глазами записку. Ну, что же, все становилось на свои места — охранники Николая покинули своего бывшего большого босса, и присоединились к наемникам ван Клейста. Выданное им оружие решили с собой не брать, т. к. не желали вконец портить отношения со своим бывшим работодателем. Интересно, что такого Жерар смог предложить двум прошедшим горячие точки парням?

— Что, что, адреналиновые приключения на одно место, — буркнул Ковалев. Оказывается, последнюю мысль я произнес вслух. — Хорошо, хоть оружие не прихватили. Ты, Володя, не обижайся, но бандиты служат свои хозяевам, пока те им платят. А как только бабла нема — идут искать новых.

— А чего мне обижаться, Миша? Я не бандит, и не их хозяин, — ответил я, передавая автоматы Руслану. — Как думаешь, Леонид тоже уйдет от нас?

— Да, пофигу, пусть хоть сейчас уходит, — пожал плечами мой напарник. — Главное, чтобы не забрал стволы.

Мой бывший однополчанин выглядел значительно лучше, чем во время нашего прошлого посещения. По словам Дианы, пациент шел на поправку, и она уже не опасалась, что в одну веселую ночку Еремеев возьмет, да и отдаст богу душу. На поправку шла и раненая в грудь девушка, за которой присматривали сиделки-добровольцы из местных женщин пенсионного возраста. Самоназначенные медсестры начинали потихоньку жалеть дуру-девку, которая должна была отправиться с больничной койки прямиком на принудительные работы. Диана считала, что в скором будущем сердобольные даниловские бабы потребуют пересмотреть решение трибунала в отношении раненой, дабы смягчить ее участь.

Николай уже был в курсе о дезертирстве пары его охранников. Те зашли днем поставить босса в известность, попрощаться, и сдали оружие нашей докторше. Почему Диане? Все просто — парни не доверяли даниловским ополченцам, а те, как мы уже выяснили, не испытывали особой любви к людям бывшего серого кардинала всей здешней округи. Времена действительно изменились, старые авторитеты рушились прямо на глазах.

Решив, что не стоит излишне волновать «Ерему», я сознательно умолчал о нашем конфликте с доценковской группировкой. Вместо этого вкратце рассказал о нашей поездке, об обнаруженных анклавах с российскими гражданами, о грядущей воздушной разведке нового мира. Николай жадно впитывал новости, и просил не бросать его одного надолго среди клизм и шприцов, приезжать почаще, делиться свежими новостями. Заметив, что мы оставляем товарища в самых надежных руках, которым можно доверить абсолютно все, мы распрощались с Николаем. Нас ждала весьма серьезная беседа с главой администрации, и мы готовились к ней, как к давешнему разговору у самолетов с господином ван Клейстом.

Вопреки ожиданиям, Никитина на месте не оказалось. По словам дежурного, глава администрации уехал в ремонтно-строительную бригаду по какому-то весьма срочному делу. Ага, на ночь глядя и покатил, как будто взрослые мужики не справятся с ремонтом жилого фонда без пристального присмотра со стороны. До сих пор как-то справлялись. Было очевидно, что дежурный нам нагло врал, делая честные глаза, выгораживая главу, как умел. Учитывая, что на вызовы по рации Никитин не отвечал, становилось ясно, что он старательно избегает встречи и серьезного разговора с нами. Сей факт как-то не вязался с образом Василия, с образом жесткого и прямого мужика, поэтому я предложил парням повременить с выводами. Ковалев молча пожал плечами, Руденко скривил мне недовольную физиономию, а затем высказался эзоповым языком насчет новой даниловской власти.

Саня Барулин в отместку за наглый обман красочно поведал дежурному, как мы сцепились с леозаврами, после чего показал мужику несколько фоток со своего айфона. Дежурный, поначалу с недоверием отнесшийся к рассказу капитана, похоже, впечатлился по самое немогу. А нефиг столь откровенно врать операм, которые и не таких гусей раскалывали.

По возвращении на базу нас ожидал сюрприз. На скамеечке у мостика через ручей сидели два типчика, в которых без труда угадывались иностранные граждане. Рядом с визитерами стояли две современные сумки на колесиках, средних размеров, ничем неприметные среди миллионов аналогичных экземпляров по всему миру. По всему старому миру. Визитеры сидели молча, изредка обмениваясь короткими фразами на немецком.

— Кто это? — коротко спросил я Костю Григорьева, скучавшего в одиночестве в караулке. — Чего им надо?

— Докладываю: граждане Германии — Вольфганг Нидеррайтер, и Гельмут Нидеррайтер. Попросили о встрече с господином майором Иванниковым, — сухим казенным языком отбарабанил Костя. — Зеленцов велел впустить, и приглядеть, пока ждут начальство.

— Хм, ну, если Влад велел, — задумчиво произнес я, рассматривая подозрительных немецких граждан. Какого, интересно, черта они не убрались прочь вместе с остальными фрицами. — Ладно, сейчас разберемся.

Припарковав «мерс» рядом со вторым нашим джипом, я выбрался из машины, и пошел знакомиться с гостями. Увидев меня, оба немца поднялись со скамеечки, и… встали по стойке «смирно». При этом старший, коротко стриженый мужик лет сорока пяти-пятидесяти, еще и прищелкнул каблуками, выдавая военную выправку.

— Здравствуйте, господа. Майор Владимир Иванников, — представился я. — Чем могу быть полезен?

— Господин майор, разрешите представиться: Вольфганг Нидеррайтер, лейтенант «штази» в отставке, — произнес старший из немцев по-русски, с сильным акцентом, который возникает, когда редко используешь выученный язык. — Рядом мой сын Гельмут. Мы просим Вас взять нас в свой отряд.

— Вот, как, — я ожидал чего угодно, но только не подобного. — Господин Нидеррайтер, а почему Вы с сыном не уехали вместе с остальными соотечественниками?

— Я родился и вырос в Гэ-Дэ-Эр, мой сын родился в Восточной Германии, — ответил Вольфганг. — Мы всегда были чужими для бюргеров с Запада. Мы больше не хотим жить среди чужих, господин майор.

— Можно просто «товарищ майор», — машинально поправил я, полностью сбитый с толку свалившимися, словно с неба, немцами. Мда, а ведь, если разобраться, то именно с неба они и свалились, в прямом смысле этого слова. — Герр Нидеррайтер, извините за прямоту, но и мы, русские, вам не родственники.

— Товарищ майор, мы видели, как Вы и Ваши полицейские подавили бунт русских олигархов, — собеседник старательно подбирал слова, компенсируя отсутствие практики разговорной речи. — Мы видели справедливый суд народа над капиталистами, мы знаем, что Вы и Ваши люди были готовы идти с автоматами против танков. Мы знаем, что капитан ван Клейст заключил союз с деревней благодаря вам. Мы хотим остаться здесь, служить в Вашем отряде.

— Герр Нидеррайтер, извините, а сколько Вы знаете языков? — осененный одной догадкой, я не совсем тактично перебил немца. — Кроме родного, немецкого?

— Я с акцентом говорю на русском, английском, польском, чешском, — в голосе немца зазвучала профессиональная гордость бойца невидимого фронта, пусть и бывшего. А бывших, как известно, не бывает. — Выучил во время службы в «штази», но потом имел мало практики. Мой сын Гельмут свободно владеет английским, французским, голландским, фламандским. По-русски не говорит, понимает очень мало.

— Солидно для юноши его возраста, — констатировал я, с любопытством рассматривая Нидеррайтера-младшего. — А сколько лет Вашему сыну?

— Ему двадцать лет, товарищ майор, — теперь в голосе Вольфганга прозвучала гордость за своего сына. — Гельмут прекрасно знает любую электронику, компьютеры, умеет пользоваться оружием, имеет коричневый пояс по каратэ.

— Пользоваться оружием Вы научили? — поинтересовался я.

— Да, я старался научить сына постоять за себя, — немец подтвердил мою догадку. — Товарищ майор, мы готовы предложить вашему отряду все свои профессиональные знания, все умения.

Первоначально у меня промелькнула шальная мысль, что эта парочка немцев является засланными казачками со стороны бельгийца. Затем я отмел данную идею, как абсолютно бредовую — Жерару, имевшему танки и БТРы, не было никакой необходимости шпионить за нашей малочисленной группой. Кроме того, ван Клейст вряд ли стал бы разбрасываться столь ценными кадрами, какими являлись бывший офицер «штази» и его сын-полиглот. Кстати, о птичках — немец только что обмолвился об очень интересных моментах. Насколько я помню, мы не проводили брифинг с иностранными гражданами, чтобы похвастаться собственной храбростью.

— Хорошо, герр Нидеррайтер, Вы и Ваш сын приняты в наш отряд, — с этими словами я протянул немцам руку, обменялся рукопожатиями с обоими. — Берите сумки, и пойдем знакомиться с новыми коллегами.

— Просто Вольфганг, товарищ майор, — с заметным облегчением вздохнул старший из Нидеррайтеров. — Без «герров».

Я кивнул, принимая предложение нашего нового немецкого товарища. Мы пошли в дом, где я собрал всех, кто в этот момент находился на базе, и представил парням выходцев из бывшей ГДР. Как и ожидалось, мои опера достаточно тепло приняли немцев, несмотря на то, что Гельмут практически не говорил по-русски. Как заметил Руденко, с такими учителями, как бравые питерские менты, молодой человек заговорит по-русски через пару недель максимум. Вопрос вооружения вновь прибывших решился сам по себе — Нидеррайтеры получили оружие и амуницию дезертировавших охранников Еремеева.

На этом моменте, впрочем, стоит остановиться подробнее. Нет, не на паре «калашей» с магазинами и разгрузками, а на уходе Витька с Володькой. Как Вольфганг и говорил, его сын хорошо знал языки, а кроме того обладал талантом слушать, подслушивать, и делать логические выводы. Шныряя вокруг конвоя наемников, когда те грузили иностранцев в прибывший автотранспорт, Гельмут услышал много чего интересного.

В частности, узнал, что «солдаты удачи» держат сильные гарнизоны во всех трех открытых ими кластерах, кроме Данилово. Причем, на вооружении тех отрядов состояли танки и бронетранспортеры, а технические специалисты ван Клейста пахали без продыху, чтобы поскорее ввести в строй три советских МТЛБ. Те самые, трофейные, которые обнаружились в ангаре американцев. Американских морпехов, кстати, сразу же распихали по разным подразделениям, оставив при штабе лишь медперсонал во главе с Коллинзом. Настроение у наемников бодрое, несмотря на некоторое количество пострадавших при знакомстве с местной фауной, бойцы верили командирам, и были готовы продолжать исследование нового мира.

Жерар упоминал, что среди его многонационального войска затесался какой-то парень с Украины, русский по национальности. Этот самый парень, Андрей, прибыл в Данилово вместе с конвоем, поосмотрелся вокруг, переговорил с местными, и… сманил в «солдаты удачи» обоих еремеевских охранников. Как полагал Нидеррайтер-старший, секьюрити Николая не желали оставаться под началом заезжих ментов, и сразу же использовали предоставленную возможность влиться в отряд «диких гусей». Благо такой шанс им дал уже упомянутый Андрей, явно соглядатай самого ван Клейста. Что же, бельгиец понимал, что его относительно многочисленный отряд является каплей в море нового неисследованного мира, и начал сманивать под свои знамена подготовленных бойцов у своих соседей. С другой стороны, хорошо, что потенциальные дезертиры слиняли сейчас, а не предали тебя в бою, что было бы куда страшнее.

Между тем, Вольфганг рассказал, как приехавший с конвоем американский мастер-сержант морской пехоты шушукался с кем-то из даниловских мужиков. С помощью переводчика, конечно, все того же вездесущего Андрея. После тех переговоров с местными американец долго трещал с кем-то по рации, а затем наемники включили в состав конвоя одну из тех фур, что случайно оказались в Данилово. Глейман — судя по описаниям немца, это был именно он — самолично залез в кузов, проверил груз, после чего с довольной мордой порысил в личный «хамви». Сформированный конвой проторчал в поселке лишний час, пока ополченцы не пригнали на площадь двухзвенный гусеничный вездеход, и не передали его наемникам. Лишь после этого головной «ратель» тронулся с места.

А ближе к вечеру через Данилово проследовал второй конвой наемников, возвращавшийся с полигона. Два грузовика из четырех буксировали на жестких сцепках пару БТРов советского производства, сопровождаемые трехосным британским броневиком. Ну, да, все сошлось: вторая пара БТРов не доехала до поселка, оказавшись под навесом на ферме Савченкова. Заключив тайную сделку, обе стороны обошлись без оркестра и толп восторженных зевак в процессе передачи друг другу техники. Все шито-крыто, и все довольны. Кроме тех, кто изначально владел «витязем».

Тут, словно по заказу, появился Марк, прикативший на «гелендвагене». Мы познакомили нашего товарища с новыми бойцами отряда, ввели его в курс всех последних событий, ну, а про реакцию эмчеэсника на коммерческую деятельность даниловских аборигенов повторяться не буду. Замечу лишь, что Нидеррайтер-младший внимательно слушал произносимые Марком обороты речи, обучаясь, как говорится, на лету.

Дав эмчеэснику выговориться, мы обсудили с ним наши дальнейшие планы, планы на ночь и на завтра. Марк поостыл, и сообщил, что объединенная бригада летчиков с помощью местных трактористов освободила шоссе от самолета «Люфтганзы», а заодно и спилила два с половиной десятка деревьев, способных помешать взлетно-посадочным операциям. Аварийный «боинг» аккуратно припарковали на примыкающем к трассе поле, соорудив для его шасси целых три бетонных дорожки. Вызывавшая опасения носовая стойка шасси выдержала испытание нагрузками, но все равно оставались опасения, что она подломится в любой момент, и самолет «клюнет носом».

Пилотский интернационал решил, что проще переночевать в «боинге», чем тратить время на походы туда и обратно к гостевому домику в усадьбе Еремеева. Если начать работу с утра пораньше, то уже к полудню «ил» будет проверен от, и до, и готов к взлету. Похоже, летчикам двух стран не терпелось поскорее подняться в воздух, чтобы с высоты познакомиться с новым миром. Поэтому они послали Марка за едой, точнее, за продуктами на ужин и завтрак.

Заметив, что пилотам придется завтракать, в основном, консервами, мы погрузили в «гелендваген» несколько наскоро собранных коробок с продовольствием. Строго настрого наказав эмчеэснику смотреть ночью в оба, информировали, что сами выезжаем в Замятино. На базе останутся наши женщины с парой новых бойцов немецкой национальности, плюс Леонид, охранник Еремеева. Новые бойцы — люди надежные, если что, вместе с Леней прыгнут в «хаммер», и примчатся на помощь. Марк хмыкнул в ответ, скептически глянул в сторону «надежных людей», и, пожелав всем удачи, укатил на «аэродром Данилово».

Долив в баки топлива из стремительно таявших запасов моего бывшего однополчанина, мы поехали с визитом к Семен Семенычу. Пенсионерки Замятино радушно встретили нас, засыпали массой вопросов буквально обо всем, вплоть до внешней политики. Отставному военному даже пришлось осадить старушек, после чего нам наконец-то позволили сесть за стол.

Во время ужина мы обстоятельно обсудили с Семен Семенычем и его бойцами все последние события в анклаве, и вокруг него. Охотник внимательно выслушал повествование о проведенном разведрейде, поддержал идею немедленного присоединения к Данилово двух новых кластеров. Узнав, что у нас возникла напряженка с Доценко, посоветовал не спешить с выводами о роли Никитина в этом деле. Доценко, по словам Семен Семеныча, и раньше частенько ставил в неудобное положение любое начальство, вплоть от покойного Федосеева. Уж очень высокого мнения этот мужик о самом себе, и своей роли в жизни поселка. А местные фермеры, типа того же Савченкова, зачастую слепо идут на поводу у Доценко, т. к. они все знают друг друга с детства. Поэтому нам не стоит держать зла на Никитина, который, скорее всего, оказался поставлен перед фактом коммерческой сделки ополченцев с Глейманом, когда самих наемников уже и след простыл.

За ужином мы попытались вытащить из Семен Семеныча, за каким лешим ему потребовалось поиздеваться над нами подъемом в пол пятого ночи, чтобы мы что-то, там, такое увидели. Неужели нельзя организовать сюрприз как-то иначе, и дать выспаться уставшим за день ментам хотя бы до шести утра?

— Не, мужики, иначе никак, — с улыбкой на лице развел руками отставной военный. — Но, обещаю, что сюрприз вам понравится.

Учитывая, что Наталья Ивановна вела себя, словно партизан на допросе в гестапо, делая вид, что не понимает, о чем речь, нам пришлось поверить Семен Семенычу на слово. Ночь прошла спокойно, и моим парням удалось более-менее нормально отдохнуть. Ополченцы строго по графику добросовестно тянули лямку опасных ночных дежурств, и нам не пришлось никого подменять.

Конечно, неприятно, когда приходится вставать ни свет, ни заря, но опера — люди закаленные, привычные к постоянному недосыпанию. В-общем, в четыре сорок пять мы топали за отставным военным на окраину села, позевывая на ходу, спросонья таращась на каждую подозрительную тень.

— Тихо, парни, не шумите, — обернулся Семен Семеныч, когда Руденко чертыхнулся сквозь зубы. — Они не любят, когда ругаются.

— Да, ешкин кот, что за «они» такие? — прошипел сквозь зубы Руслан, потирая ушибленную голень. — Развели сухостой какой-то, прямо под ногами…

— Тсс-с, замрите, — поднял руку наш проводник. — Видите, ветки зашевелились?

— Ну, видим, — шепотом отозвался я, прикидывая, успею ли вскинуть автомат, если из подлеска выпрыгнет желающий позавтракать леозавр. Пожалуй, не успею. — Семен Семеныч, твою дивизию, колись, нафиг, немедленно!

— Да не шипи, майор, смотри, лучше, — с этими словами охотник приподнял с земли захваченный с собой мешок, и шагнул вперед, обернулся ко мне. — Не вздумай стрелять, майор, не надо.

— Матерь божья, — пару минут спустя прошептал Руденко, помотав головой. — Ущипните меня, может, я сплю?

— Нет, Руслик, ты не спишь, — произнес не менее обалдевший Барулин. — Это все наяву.

Вероятно, со стороны в тот момент мы выглядели, как кучка идиотов — стояли, пораскрывав рты, глядя, как Семен Семеныч с рук кормит яблоками семейку шерстистых слонов. Или, сильно облысевших мамонтов, уж, не знаю, как их звать-величать. Слоны, похоже, не в первый раз вкушали чужеземное угощение, и делали это очень деликатно. Аккуратно беря хоботом с ладони человека каждый плод, отправляли его в рот, прикрывали глаза, долго-долго двигая челюстями. Угощались строго по ранжиру — сначала самец с более массивными бивнями, затем самка, и лишь потом их малыш, размерами схожий с крупным быком. На нас, вроде бы, не обращали никакого внимания, и, похоже, нисколько не опасались.

Не знаю, сколько времени мы проторчали, наблюдая за процессом кормежки слонов с рук, но мешок с яблоками в конце концов полностью опустел. Впрочем, он и изначально не был полон, так, может, на треть. После того, как был съеден последний плод, самец изогнул свой хобот так, словно приглашал на нем посидеть, будто на лавочке. Семен Семеныч не заставил себя ждать — минута, и он уже с гордым видом восседает на широченной спине слона, ласково поглаживая протянутый ему хобот.

Затем умное животное сделало несколько десятков шагов по направлению к лесной опушке, неся нашего охотника на своей спине, и остановилось возле дерева. Видимо, слон давал человеку понять, что прогулка подошла к концу, и пора бы тому спешиваться. На прощанье Семен Семеныч погладил слона по огромной голове, и, кряхтя, перебрался на березовый сук. Спуск на землю не занял много времени, и вскоре отставной военный предстал прямо перед нашими изумленными глазами.

— Ну, как вам сюрприз, мужики, понравился? — Семен Семеныча прямо-таки распирало от гордости и счастья. — Мохнатые слоны, скажу я вам, страшно умны, и словно самой природой созданы для того, чтобы их одомашить. Чем не лошади? Лучше лошадей, намного лучше.

— А потянут ли они плуги и бороны? — с сомнением произнес Барулин. — Ведь, не каждая лошадь годится для подобной работы. А здесь — слоны, с которыми никто из деревенских не знаком.

— Ничего, солярка закончится, придут, и познакомятся, как миленькие, — ответил отставной военный. — Другого выхода у мужиков нет — лошадей у нас раз-два и обчелся.

— Семен Семеныч, а как Вам удалось наладить контакт с животными? — задал я ключевой вопрос. — Это же…

— «Невский», «Невский», ответьте «Шпилю», — неожиданно прохрипела рация. — «Невский», «Невский»…

— Да, «Шпиль», «Невский» на связи, — вызов в неурочное время мгновенно мобилизовал меня. — Говори, что случилось?

— Мы наблюдаем приближение неизвестного корабля, который идет вдоль побережья, — доложил наблюдатель с колокольни. — Еще слышим шум вертолетного двигателя… Откуда-то с запада, со стороны пиндостанского полигона.

— Что за корабль, гражданский, или военный? — поинтересовался я, предположив, что американцы с наемниками вновь играют в какие-то свои, непонятные нам игры.

— …Военный, — ответил наблюдатель. — На корабле, вроде, спускают шлюпки, а в сторону берега идут еще два катера…

— Что за фигня? — удивился Ковалев, в тревожном ожидании прислушивавшийся к разговору. В этот момент до нас донесся глухой вздох орудийного выстрела, мигом слившийся со звуком разрыва. — Вов, уточни — катера с десантом?

— Корабль открыл огонь! — закричал наблюдатель. — Он стреляет прямо по деревне!

— «Шпиль», отвечай: катера идут к берегу с десантом? — я почти перешел на крик. Снова послышался звук отдаленного орудийного выстрела, и сразу же громыхнул разрыв. — «Шпиль», прием…

— Мужики, что происходит? — разволновался Семен Семеныч. — Судя по гулу, под Данилово работают крупным калибром. Я артиллерист, знаю, о чем говорю… С кем это вы так поссорились, а?

— А чего сразу мы? — вспыхнул Руслан. — Может, это ваш Доценко решил поиграть в войнушку?

— Капитан Руденко, отставить свару! — я напустил в свой голос как можно больше металла. — Сейчас сами поедем, и на месте все выясним.

После третьего залпа и последовавшего за ним очередного взрыва мы насчитали еще два выстрела из корабельного орудия. Затем мой обострившийся слух уловил едва слышимые отзвуки далекой перестрелки из стрелкового оружия. Судя по непрерывности стрекотания, стреляли сразу из нескольких автоматических стволов, стреляли, не жалея патронов.

— …«Невский», я «Аврора», ведем бой с неизвестным противником, — прохрипела рация, и я узнал голос Марка. Сквозь эфир донесся треск автоматной очереди. — Всем: пост на трассе атакован двумя десятками хорошо вооруженных врагов… Андреич, меняй позицию!

— Марк, Марк! Кто атакует?! — заорал я в ответ, плюнув на конспирацию. — Марк, отвечай!

— Говорит «Колпино»! — вместо эмчеэсника в эфир ворвался голос какого-то ополченца. — Мы под обстрелом!

— «Колпино», кто конкретно вас атакует?! — уже на бегу я попытался прояснить хоть что-нибудь конкретное.

— Черномазые какие-то, выскочили, словно черти, из-за поворота! — с испугом в голосе отозвался боец. — (Цензура!), вертолет! Колька, бежим!!

Ополченец исчез из эфира, дав нам понять, что какие-то черномазые черти захватили блокпост ополчения в бывшем магазине Еремеева. Кроме того, стало известно, что у неизвестного противника имеется вертолет. Вкупе с артиллерийским обстрелом с моря это означало, что Данилово подверглось атаке весьма серьезных сил — скорее всего, чьей-то регулярной армией, как и мы, очутившейся в новом мире. Термин «черномазые» вполне можно было применить и к янкесам, и к латиноамериканцам, и еще к массе народов — чернокожие служили во множестве земных армий. А если нас атаковали не земляне, а местные?

Мы, словно спринтеры, добежали до дома Натальи Ивановны, и мгновенно очутились в машинах. Под гавканье четвероногих сторожей наши джипы пронеслись по Замятно, напугав пару-тройку старушек, высунувшихся, было, на улицу. Деревенька пробуждалась, видимо, пенсионерки услышали гул отдаленной канонады, и интуитивно почувствовали, что в анклаве происходит что-то страшное.

В эфире царила полная неразбериха — позабыв позывные, посты ополченцев вызывали друг друга, забивая канал связи. Наша группа на трассе больше не выходил на связь, что, похоже, свидетельствовало о непоправимом. В глубине души, конечно, теплилась надежда, что у парней просто накрылась рация, а сами они — опытные вояки — живы-здоровы, и никакие черномазые черти их не возьмут. Даже, если у этих чертей есть артиллерия и вертолет.

…Сидевший за моей спиной Ковалев наконец-то докричался до Никитина. Сквозь треск помех глава сообщил, что ополченцы стягивают силы к южной окраине Данилово, а крайние дома, похоже, уже захвачены, как и бывший магазин «Еремы». О ситуации на шоссе Василий ничего не знал, зато сумел уточнить, что у врага в наличии один единственный вертолет, вооруженный пулеметами. Насчет национальности нападавших Василий не имел никакой информации, как и о боевом корабле у берега. По причине того, что наблюдательного поста на колокольне церкви более не существует — прямое попадание снаряда снесло всю площадку вместе с бойцами. Враг продолжал вести редкий артобстрел, видимо, корректируя огонь с борта «вертушки».

— Рус, что с рацией? — я на мгновение обернулся назад, в сторону капитана Руденко, пытавшегося выйти на связь с отрядом ван Клейста. — Работает?

— Рация в порядке! — проорал в ответ Руслан, перекрывая шум двигателя и шелест шин. Напомню, что мой «мерс» лишился лобового стекла. — А вот на связь с нами никто не выходит!

— (Цензура), парни, боюсь, что бельгиец нас крупно надул! — услышав ответ, покачал головой капитан Барулин. — Не исключено, что это его уроды и напали на Данилово.

— Да, если это бойцы Жерара, то это полный (цензура), — согласился я. — С другой стороны — нет логики! Зачем ему нападать, предварительно дав нам ство… Саня, «вертушка», млин!

— Вижу! — закричал Барулин, поворачивая в сторону вертолета пулемет. — Мужики, готовьтесь на ходу прыгать вон!

Мы доехали практически до того места, где произошла наша первая встреча с ван Клейстом. Едва джип выскочил из-за поворота, я сразу же увидел летящую нам навстречу винтокрылую машину. Думаю, если бы вертолет был вооружен ракетами, или автоматическими скорострельными пушками, нам бы пришел конец прямо на том же месте. Или, кирдык, или, капут, кому как нравится. Но противник не имел на вооружении ни ракет, ни скорострельных «металлорезок».

«Ветрушка» слегка повернулась правым боком, и словно засверкала сваркой из дверного проема — пулеметная очередь хлестнула по грунтовке прямо впереди нас, приближаясь к моему «мерсу» со скоростью… Да, хрен знает, с какой скоростью, но очень быстро. Я резко крутанул туда-сюда руль, одновременно давя на газ, и вновь выворачивая рулевое колесо. Успел краем глаза заметить, как мгновенно исчезло боковое зеркало заднего обзора, словно его корова языком слизнула. Что-то хрустнуло за спиной, а мой напарник завернул на таком матерном слэнге, что обзавидовался бы любой боцман старой закалки.

— Бегом, врассыпную! — срывая голос, я рванул дверцу, выскакивая из машины. — Быстрее!

Не знаю, как у кого, а у меня не было никакого желания нестись на джипе под обстрелом крупнокалиберного пулемета. Это только в кино главный герой шутя уворачивается от пулеметных очередей, да еще успевает целовать смазливую телку, которая визжит рядом, на пассажирском сиденье. В жизни же подобное трюкачество под огнем быстро закончится смертью храброго каскадера. А умирать нам еще рановато, еще не все в этой жизни сделано…

… Как уже говорилось выше, капитан Зеленцов мастерски водил машину. Любую машину. Вот и сейчас Влад в долю секунды умудрился развернуть «крузак» так, что пулеметная очередь наискось прошлась по задней части «японца», не задев ни самого капитана, ни лейтенанта Григорьева. Джип Зеленцова все-таки слетел с дороги, протаранив ближайший куст, но оба его пассажира, живые и невредимые, выскочили вон из машины. Вражеский вертолет по дуге прошел над нами, закладывая вираж вправо, видимо, пулеметчик захотел окончательно расстрелять две неподвижные цели. Цели, может, и неподвижные, но кусачие…

…Установив ПКМ на капот моего «мерса», Александр поймал на прицел вражескую «вертушку». Мы помогали Сашке изо всех пяти «калашей», длинными очередями, не жалея патронов, опустошали магазины. Град свинца забарабанил по обшивке вертолета, и пулеметчик противника обвис на турели, удерживаемый от падения вниз страховочным ремнем. «Вертушка» тотчас взмыла вверх, одновременно закладывая вираж влево. Из левого проема заработал второй «крупняк», пытаясь подавить нашу пулеметную точку. Пули просвистели прямо над головой Барулина, и тот нырнул вниз, прячась за капотом джипа. Следующая очередь исковеркала переднее колесо моего многострадального «мерса», а затем враг переключился на неподвижный «лэндкруйзер». Видимо, пулеметчик посчитал, что Александр убит, и больше не представляет никакой угрозы для винтокрылой машины, а пытаться подстрелить пятерку мечущихся по кустарнику пехотинцев занятие бесперспективное. Между тем, вертолет был уже на расстоянии более километра от нас, и эффективность нашего огня снизилась…

…Расстрелянный полудюймовым калибром «крузак» горел ярким пламенем, и наконец-то взорвался. В тот же момент капитан Барулин вскочил на ноги, подхватил ПКМ, и изо всех сил чесанул к кустарнику. Мы постарались отвлечь вражеского пулеметчика, усилив огонь, и выскакивая на открытое пространство. В результате Сашка успел добежать до спасительной зеленки, провожаемый фонтанчиками песка, выбитыми крупнокалиберными пулями из дорожного покрытия. Затем произошло небольшое чудо: вертолет резко набрал высоту, левым виражом уходя в сторону Замятино. Мы постарались всадить в брюхо «вертушки» как можно больше свинца, но, видимо, безрезультатно…

— Мишка, Рус! Бегом за мной! — следовало сполна использовать шанс, данный врагом, чтобы забрать из обреченного «мерса» рацию и цинки с боекомплектом. У меня оставалось примерно с полмагазина патронов, и я не сомневался, что вертолетчики обязательно подожгут джип. — Хватай рацию, а мы патроны!

— Руслан, кинь мне короб с лентой! — проорал Ковалев Руслану. — Вовка, а по кому он палит?

Действительно, вражеский пулеметчик вновь открыл огонь, расстреливая какую-то цель за поворотом дороги. Стало ясно, что этот кто-то отвлек противника на себя, тем самым спася наши подпаленные шкуры. Благодаря неожиданной передышке, мы смогли спасти весь и наш скромный запас боеприпасов, и подаренную наемниками рацию.

…Парни лихорадочно набивали патронами магазины, прислушиваясь к реву вертолетных движков. Вражеский пулемет замолчал, едва на земле произошел взрыв, и за полосой леса в небо поднялся столб густого черного дыма. Это рванул бензобак машины, на которую и отвлекся противник. Мы уже догадались, что это была машина с ополченцами Семен Семеныча, ринувшимися в Данилово следом за нами. Оставалось лишь надеяться, что никто из мужиков не пострадал.

Мы приготовились встретить «вертушку» изо всех стволов, но та прошла стороной, быстро промелькнув над осинником. Враг, похоже, не рискнул устроить повторную дуэль с шестью хорошо вооруженными ментами. Между тем, артиллерийский обстрел поселка не прекращался. К редкому буханью корабельного орудия, похоже, присоединился миномет, хлопки выстрелов из которого чередовались с разрывами мин. Перестрелка из стрелкового оружия не прекращалась, периодически вспыхивая то в одном конце населенного пункта, то в другом. Судя по всему, в Данилово велись уличные бои, и ополченцы не собирались так просто сдавать поселок. Никитин не выходил на связь, как, впрочем, и командиры других групп самообороны.

— Так, по дороге лучше не рисковать, пойдем через «зеленку», — сунув в разгрузку последний набитый магазин, решил я. — Вскрывайте последний цинк, парни, патроны рассуйте по карманам.

— Командир, кто-то ломится по кустам! — Зеленцов неожиданно вскинул автомат. — На «два часа»!

— (Цензура!), зашли с тыла! — выругался Руденко, приседая на одно колено, и наводя «калашников» в указанном направлении. Звякнув лентой, Александр споро пристроил ПКМ на каком-то бугорке, остальные рассыпались цепью, прячась за деревцами.

— Отбой! Это — свои! — скомандовал Ковалев после нескольких секунд томительного ожидания сшибки. — Семен Семеныч, мы здесь!

Спустя минуту к нам присоединились отставной военный с тремя ополченцами, вооруженными автоматами и карабинами. Один из ополченцев слегка прихрамывал, а лоб Семен Семеныча украшал глубокий порез, сильно кровоточащий. Охотник чертыхался, машинально размазывая по лицу кровь, от чего все больше, и больше походил на персонаж из фильмов ужасов.

— Осколком стекла шандарахнуло, когда наш «уазик» рванул, — пока Михаил бинтовал голову Семен Семеныча, тот, охая, прояснил происхождение пореза. — Володя, что же за ироды такие на нас напали?

— А хрен их знает, мы не рассмотрели на «вертушке» никаких опознавательных знаков, — зло сплюнул Руслан. — Эй, что у тебя с ногой?

— Ушибся малость, когда мы тикали из машины в лес, — отозвался ополченец, потирая колено. — Ничего страшного.

В этот момент недалеко от нас вспыхнула перестрелка из нескольких автоматических стволов сразу. Короткие очереди чередовались с частой стрельбой одиночными, затем к автоматам присоединился пулемет, зашедшейся длинной очередью. Стреляли где-то поблизости от усадьбы Еремеева, там, где располагалась наша база. Спустя минуту корабль врага дал очередной орудийный залп, и одновременно с грохотом разрыва над верхушками березок взметнулся столб дыма и пламени. Все стало ясно — противник атаковал нашу базу, обороняемую всего тремя бойцами.

Мы неслись по зеленке, как угорелые, задыхаясь, спеша на звуки перестрелки. Враг, несмотря на поддержку корабельной артиллерии, никак не мог взять особняк «Еремы». Похоже, Вольфганг не врал нам, когда представлялся бывшим офицером «штази». Пока немцы сдерживали противника, но рано, или поздно враг либо сомнет защитников базы числом, либо перемешает их с землей огнем орудий и минометов.

— Черт, такой красивый особняк был, — вырвалось у меня, когда я увидел результат прямого попадания снаряда в дом Николая.

— Угу, разнесли весь второй этаж, уроды, — со злостью в голосе процедил Ковалев. — Пожара, похоже, не видать.

Прячась за редкими березками, где ползком, где перебежками, мы вышли во фланг нападавшим, которых оказалось на удивление мало. Нашу базу обстреливали с полдесятка чернокожих парней в камуфляже, не рискнувших, впрочем, атаковать через примыкающий к забору луг. Забор, кстати, был в нескольких местах аккуратно разрушен — кто-то изнутри двора повалил штуки три бетонных плиты, словно приглашая врага атаковать через образовавшиеся проломы.

Чернокожие агрессоры производили впечатление опытных бойцов — после двух-трех очередей грамотно меняли позиции, не высовывали сдуру головы из-за укрытий. Обороняющиеся вели огонь одиночными, каким-то образом умудряясь не подпускать негров на расстояние броска гранаты. Сколько я не всматривался в особняк, мне так и не удалось засечь позиции наших немцев. Видимо, и чернокожие бандиты оказались в подобном тактическом тупике, т. к. были вынуждены запросить сначала поддержку артиллерией, а чуть позднее и миномета.

Прямо на наших глазах первая мина взорвалась у въездных ворот, вторая угодила прямо в караульное помещение, а следующие четыре штуки поразили двор усадьбы. Во дворе сразу же что-то рвануло, вверх взметнулось облако черного дыма, и Зеленцов беззвучно зашевелил губами — не исключено, что вражеская мина только что уничтожила «бэху» Владислава. Нападавшие тотчас попытались атаковать, и … угодили под перекрестный огонь со стороны немцев и нашей группы. Плотность огня была такова, что не уцелел ни один чернокожий…

— Рад Вас видеть, товарищ майор, — криво улыбаясь, произнес выбравшийся из-под бетонной плиты Нидеррайтер-старший. — Честно говоря, я уже готовился предстать перед нашим Создателем.

— Вольфганг, где Марина?! — сразу же закричал я. — Что случилось с нашими женщинами?

— С женщинами все хорошо, — вытирая со лба пот, ответил немец. — Они спрятались в подвале, здесь очень глубокий подвал.

— Диана там же? — подскочил к нам капитан Руденко. — А почему вас только двое, где Ленька?

— Как только началась стрельба, Леонид побежал в поселок, — бывший офицер «штази» заменил опустевший магазин полным. — Мы с Гельмутом больше его не видели.

— Вовка, надо атаковать вдоль окраины, пока они не опомнились! — во двор вбежал Ковалев, с трофейным ручным пулеметом наперевес. — Быстрее, парни, быстрее!

— Вольфганг, на ходу расскажешь! — Михаил был совершенно прав — нам следовало немедленно развить успех, накостылять негритосам по самые помидоры. Восемь опытных ментов могли серьезно осложнить чернокожим уродам жизнь, и повлиять на общую обстановку. — Семен Семеныч, ты со своими бойцами остаешься оборонять базу! Не спорь — так надо!

В тот момент мы даже не подозревали, насколько сильно нам повезло. Вражеский вертолет, доминировавший над полем боя, и корректировавший действия агрессоров, возвратился на корабль, чтобы заменить погибшего пулеметчика и еще одного раненого. Если бы «вертушка» продолжала висеть над нами, то черта с два мы деблокировали бы усадьбу Еремеева. Нас просто расстреляли бы из крупнокалиберных в чистом поле, а чернокожие в конце концов выкурили бы обоих Нидеррайтеров из-под бетонных плит. Скорее всего, забросали бы немцев гранатами. Страшно представить, что потом бы случилось с нашими женщинами.

Нападавшие оказались сплошь вооружены оружием советского образца — «калашами», плюс одним ПКМом. Прихватив трофейные боеприпасы, мы разделились на две четверки, и двинули в поселок. Тактическая ситуация в Данилово к этому времени существенно не изменилась — в нескольких местах продолжались спорадические перестрелки, полыхало несколько подожженных артогнем строений, то тут, то там валялись тела людей и трупы собак. Похоже, агрессоры по каким-то причинам люто ненавидели данных животных.

…Добежав до крайнего дома, мы притормозили, переводя дух. Вновь послышался шум вертолетных двигателей, и я мысленно выругался — если враг начнет наседать на группу с воздуха, то ни о какой зачистке поселка от бандитов не может быть и речи. «Вертушка» просто начнет гонять нас пулеметным огнем, словно зайцев, либо того хуже — начнет корректировать залпы минометчиков и корабельной пушки.

Пытаясь найти решение, я глянул на своих парней — большинство залегли вдоль забора, наблюдая за переулком и соседним домом. Зеленцов с Григорьевым сунулись осмотреть хату, проверить, чтобы никто не саданул очередью нам в спину. Послышался тихий женский вскрик, затем чьи-то сдавленные рыдания, на пороге появился Костя, дав нам условный знак. Так, здесь чисто, противник отсутствовал.

Из-за угла дома на миг высунулся Гельмут, обозрел окрестности, выискивая взглядом вертолет, и тотчас спрятался обратно. Затем, выскочив из-за дома, оба немца чесанули к поленнице дров, и я буквально впился в них взглядом — Нидеррайтер-старший тащил на плече РПГ-7. Где же он взял гранатомет?

— Миша, прикрой, — хлопнув Ковалева по плечу, я вскочил, и стрелой помчался к укрытию наших немцев. — Вольфганг, ты где взял «граник»???

— В самом начале атаки на особняк мой сын застрелил негра-гранатометчика, — отозвался бывший офицер «штази». — Мы не могли сразу подобрать трофей, поэтому немного задержались, и догнали вас здесь.

— Ты сможешь завалить из него «вертушку»? — я кивнул на трубу РПГ.

— Да, я смогу попасть в вертолет, — после секундной паузы ответил немец. — Лучше всего, если мы организуем комбинированную засаду на пару с пулеметчиком. Так будет больше шансов сбить.

— Хорошо, Вольфганг, будешь взаимодействовать с Саней Барулиным и Русланом, — решил я. — Давай, побежали к ним, объяснишь парням, что, и как.

Спустя пару минут мы двумя четверками двинулись дальше, на звуки стрельбы, возобновившейся где-то неподалеку. Вновь захлопал вражеский миномет, посылая мину за миной по целям в центре поселка. «Вертушка» противника куда-то удалилась, исчезнув из поля зрения, словно пилоты врага почуяли, что их ждет при встрече с нами…

…Следующие два дома мы проверили минут за пять, обнаружив во второй хате тяжелораненую бабульку и пристреленную собаку во дворе у калитки. Старушку ударили ножом, но, видимо, сделали это второпях, поэтому она еще не покинула сей бренный мир. Пострадавшую требовалось как можно скорее доставить на операционный стол, но где он, этот операционный стол в расстреливаемой из орудий деревне? Максимум, что смогли сделать мои парни — наложить повязку, приостановив кровотечение. А дальше — как карта ляжет, авось, и дотянет пенсионерка до эвакуации.

В переулке возле третьего дома лежали два окровавленных тела — женщины лет сорока и подростка лет четырнадцати. Во дворе злополучного дома обнаружился труп ополченца, рядом с которым валялся «укорот» с пустым магазином. Судя по разбитым очередями окнам в доме, и россыпи гильз на полу под ними, мужик отстреливался до последнего. До последнего патрона, надеясь выиграть время для спасения своей семьи, тех, кого бандиты все же настигли в переулке.

— Суки, — прошипел Руслан, закрая ополченцу глаза. — Убить всех надо, всех!

— Спокойно, Рус, спокойно, — пришлось в прямом смысле придержать капитана Руденко, чтобы тот не наделал глупостей. — Мы замочим их всех, я обещаю…

…Свое обещание я начал воплощать буквально через минуту, когда у следующего дома мы столкнулись с группой противника. Столкнулись неожиданно, практически нос к носу, на полсекунды опередив врага с открытием огня. Не знаю, может, агрессора смутила наша черная форма, «сферы», или что-нибудь еще, но противник промедлил, и это решило исход скоротечной сшибки.

Приседая на одно колено, я с десятка метров всадил короткую очередь в грудь мужика в экзотическом камуфляже, и сразу же перенес огонь на следующего. Тот дернулся, пытаясь удрать за угол дома, откуда они только что выбежали, одновременно стреляя в нашу сторону. Очередь из штурмовой винтовки прошла выше моей головы, одна из пуль даже чиркнула по шлему, и по спине пробежался неприятный холодок. Можно сколько угодно быть мысленно подготовленным к подобным ситуациям, но физическое тело, тварь такая, очень не любит, когда его ставят на грань гибели. Само осознание близости этой невидимой границы с иным миром происходит чуть позднее, когда завершается пьянящий адреналиновый кайф.

Третий противник успел юркнуть за угол дома, и открыл огонь на секунду позднее, дав мне возможность перекатом уйти в сторону. В этот момент в бой вступил Ковалев, чуть замешкавшийся с трофейным пулеметом — сказалось длительное отсутствие опыта стрельбы из ПКМа. Словно отбойный молоток, пулеметная очередь прошлась по углу дома, вышибая щепки из бревен, и вражеский солдат завалился наземь лицом вперед.

Долю секунды спустя из-за угла выкатился еще один урод в экзотическом камуфляже, и засадил в Мишку короткую очередь. Мой напарник упал, сбитый с ног, я дал ответную очередь, целясь в меткого агрессора, но тот успел юркнуть обратно. Этим воспользовались Зеленцов с Григорьевым, подхватили Ковалева за шиворот, и вместе с пулеметом втянули его за угол дома. Я же так и остался лежать на открытом месте, обрабатывая одиночными «вражеский» угол дома, не давая никому высунуться оттуда…

…Как уже говорилось, мы разделились на две четверки, действовавшие параллельно друг другу. Пока мы вели скоротечную схватку у фасада дома, Руденко с Барулиным сориентировались в деревенских закоулках, обошли двор задами, и ударили по врагу с тыла. Видимо, агрессоры в чистеньком камуфляже ранее не имели возможности ознакомиться с особенностями российской провинциальной архитектуры, иначе бы предусмотрели вероятность обстрела из «зеленки» за благоухающим коровьим навозом хлевом. Кроме этого наши немцы проникли во двор дома, готовясь тепло встретить тех, кто в попытке спастись кинется внутрь двора через калитку…

— Шеф, не стреляй! — послышался голос Руслана, и он чуть высунулся из-за угла злополучного дома. — Здесь мы с немцами все зачистили!

— Внимание за переулком! — вообще, парни обошлись бы и без моего ценного указания. Я же бросился к Ковалеву. — Влад, что с ним?!

— Стреляли почти в упор, «броник» не удержал, наверное, еще и ребра сломаны, — быстро доложил Зеленцов. — Надо эвакуировать.

— Миша, Миша, ну, как же тебя, так, угораздило? — меня не на шутку испугала гримаса боли на бледном лице Ковалева. — Черт, я виноват! Надо было сначала проверить двор!

— Не… терзай… себя, — с трудом выдавил из себя мой напарник. — Дышать… нечем… Должно… отпустить…скоро…

— Три пули вошли в тело, но, скорее всего, не добрались до жизненно важных органов, — ответил на мой немой вопрос Владислав. — Попытаюсь остановить кровь.

— Осторожней поворачивай, чтобы не проткнуть ребрами легкие, — напомнил я, хотя капитан и без меня знал, как надо действовать в подобных случаях. — Влад, Костя, останетесь с раненым. Мы попробуем раздобыть транспорт.

— Иди, иди, командир, мы все сделаем, — Зеленцов уже приготовил шприц-тюбик, чтобы облегчить Михаилу страдания. — Пулемет забери, он вам нужнее будет.

Прихватив трофейный ПКМ, я поспешил через двор на противоположную сторону дома. Сразу же услышал громкий голос Руденко, который осматривал дом внутри — судя по всему, хозяева успели убежать, либо спрятаться в укромном месте. Лучше, конечно, первое.

— Это арабы, товарищ майор, — сразу же доложил Нидеррайтер-старший, едва я появился из калитки. — То ли саудиты, то ли из Эмиратов, точно не скажу, но гарантирую, что это арабские военные моряки.

— Какого черта им от нас надо? — мой риторический вопрос повис в воздухе без ответа. — Вы все целы?

— Да, никто не пострадал, — кивнул немец, и на родном языке бросил короткую отрывистую фразу своему сыну. Последний тотчас вскочил, рысью добежал до соседнего забора, и залег, взяв на прицел проход между дворами. Именно оттуда появилась группа арабских мореманов в количестве шести бородатых рыл. Мда, наше счастье, что обрезанцы не устроили засаду — мчались куда-то, словно угорелые. Интересно, куда же они бежали? — У арабов австрийские штурмовые винтовки «штайр» под стандартный натовский патрон пять, пятьдесят шесть, легкие бронежилеты, не способные удержать русские пули с близкой дистанции.

— Наши «броники» так же не держат ихние пули, — уточнил я. — Ковалев ранен, надеюсь, что выживет.

В этот момент зашипела портативная рация, закрепленная на плече одного из убитых врагов. Мужской голос с характерной вопросительной интонацией принялся что-то талдычить по-арабски, вновь и вновь повторяя одну ту же фразу. У меня сразу же возникло ощущение, что неизвестный араб вызывает расстрелянную нами группу. Либо погибших у особняка Еремеева чернокожих ребят.

— Мы видели пару похожих «уоки-токи» у негров, — словно прочитал мои мысли Вольфганг. — Этот араб, с рацией, наверное, их командир.

— Давай-ка убираться отсюда, пока не поздно, — закинув «калаш» на спину, я поудобнее подхватил пулемет. Черт, тяжеловат будет, с ним не крутанешься так же быстро, как с привычным мне автоматом. Сразу же стало ясно, почему замешкался мой напарник, обычно подвижный и шустрый во время скоротечных стычек. — Саня, прикрывай нас!

Следующий дом оказались пустым, если не считать бездыханного тела застреленной пенсионерки и очередной убитой собаки во дворе покойной. У этого дома нападавшие, похоже, получили отпор, т. к. мы обнаружили на земле россыпь стреляных гильз от «калашникова», пятна крови и следы волочения тела. Скорее всего, здесь произошло столкновение даниловских ополченцев с арабами, либо с неграми, завершившееся отходом первых. Отходом с потерями, т. к. следы на земле ясно указывали на волочение раненого в ногу человека. Ополченцы отошли к соседнему дому, а затем их следы терялись у полосы кустарника, куда мы благоразумно решили не лезть ни в коем случае. А ну, как, прошьют «зеленку» из крупняка? Где нам прятаться на незнакомой местности?

Словно по заказу, послышался нарастающий гул вертолетных двигателей, и спустя пару десятков секунд мы вновь увидели вражескую «вертушку». Вертолет летел стороной, примерно над примыкавшими к окраинам поселка огородами, прямо по направлению к нашей базе. До последней, впрочем, не долетел — набирая высоту, сделал крутой вираж вправо, уходя из-под возможного обстрела с земли.

Нам не составило особого труда сообразить, что летчики ведут поиск двух пропавших с концами боевых групп — негров и арабских военных моряков. Ополченцы под командованием Семен Семеныча заранее попрятались куда подальше, едва увидев приближение винтокрылой машины, и с высоты усадьба Еремеева смотрелась полностью безжизненной зоной. А если учесть, что во дворе Николая весело полыхает гостевой дом и густо дымит, догорая, «хаммер», то черта с два вертолетчики там что-нибудь разглядят. А вот валяющиеся за забором чернокожие тела в светлом камуфляже увидят обязательно. И вновь начнется обстрел артиллерией, если, конечно, на корабле агрессоров бездонные погреба, а минометчики притащили с собой фургон, набитый ящиками с минами.

Мой взгляд упал на пару бетонных колец, сиротливо поставленных друг на друга у края недавно вспаханного огорода. Видимо, их привезли, чтобы соорудить колодец, подобный тому, что я видел недалеко отсюда. А что, если…

Секунду спустя я бросился к покосившемуся забору, и принялся спешно выламывать потемневшие от времени доски. Руденко с Барулиным поначалу остолбенели, глядя, как их командир с энтузиазмом лупит забор ногами, с хэканьем, изо всех сил. Затем мои парни переглянулись друг с другом, и кинулись мне помогать — смекнули, что я придумал нечто неординарное, и не имею времени посвящать их во все детали своего плана. Если нужен вдребезги разваленный забор, то получите, и распишитесь, товарищ майор.

Наши же немцы буквально впали в ступор, глядя, как трое русских ментов ногами демонтируют абсолютно безвредное сооружение из ветхих досок. Первым опомнился Нидеррайтер-младший, подскочил к забору, и присоединился к вандалам-заборофобам. Я обратил внимание, что у Гельмута хорошие удары ногой — сильные и точные, доски он вышибал с одного одного-двух ударов. Отец молодого человека не врал, когда упоминал о занятиях сына боевыми искусствами. На долю бывшего лейтенанта «штази» досталось всего лишь несколько досок в самом конце забора, которые немец, поднатужась, попросту выломал руками.

— Мужики, расклад простой — либо мы его, либо он нас, — без лишних вступлений я объяснил, как нам избавиться от вездесущего винтокрылого врага. — Все ясно?

— Ты полный псих, командир, а мы — еще большие психи, коли согласны с твоим планом, — засмеялся Руслан. — Вольфганг, ты готов поиграть в русскую рулетку с «вертушкой»?

— План попахивает самоубийством, но у нас нет особого выбора, — Нидеррайтер-старший почесал свой гладко выбритый подбородок. — Я объясню сыну, что он должен делать.

— Потом объяснишь, хватайте доски, и за мной, — приказал я, подхватывая три доски, и припуская к бетонным кольцам. На демонтаж забора ушла минута, пара минут истрачено на изложение моей задумки, еще пара минут уйдет на сооружение укрытий. Лишь бы этот чертов вертолет не нагрянул раньше времени, а в этом углу села не объявилась бы очередная группа арабов с неграми…

…Пролетев высоко над нами — и думать нечего, чтобы попытаться сбить — «вертушка» развернулась где-то над трассой, и вновь пошла в сторону полуразрушенного еремеевского дворца. Вновь трижды хлопнул залпами вражеский миномет, накрыв нашу базу очередной порцией взрывчатого железа. Где-то в центре села снова застучал пулемет, чередуясь с короткими очередями и одиночными выстрелами из какого-то карабина. Я невольно вспомнил о Новичонкове с Соловьевым, и о Марке, который был вооружен СКС с оптикой. В душе все еще теплилась надежда, что наши парни живы, что они всего лишь отступили, спрятались, и через какое-то время мы вновь с ними увидимся…

— Метров пятьсот, вроде, приближается, гад, — почти шепотом произнес Александр, словно боялся, что вертолетчики могут его услышать. — Скоро заметит дохлых арабов…

— Главное, чтобы не увидел нас, — отозвался я, прижимая к лицу ствол потертого трофейного пулемета. — (Цензура), у Вольфганга же всего один выстрел. Вдруг — промажет?

— Ничего, Володя, даже если старый фриц и промажет, Руслан выведет вертолет на нас, — с уверенностью в голосе ответил капитан. — Ага, точно, летит к нам…

Я приник к щели, пытаясь что-либо рассмотреть, но тщетно. Мы с Барулиным сидели лицом к лицу, в тесном бетонном кольце, обложенном на манер индейского вигвама выдранными из забора досками. Здесь, наверное, «диванные спецназеры» и прочие шибко умные интернетвояки зайдутся истеричным смехом, ибо в их представлениях главный герой сшибает «вертушки» одной левой, метко укладывая пули прямо в башку пилота, а враг мажет ракетами и скорострелками, и мажет.

Мало кто понимает, что вертолет — наиболее опасный враг для пехоты, коей, по сути, мы и являлись. Пехотинец не может убежать от «вертушки», и уж тем более, не способен догнать ее на своих двоих. Пехотинец может использовать естественные и рукотворные укрытия, и спрятаться, если сие позволяет тактическая обстановка. А если не позволяет, как это случилось в Данилово? В-общем, если под рукой у пехоты нет пресловутой «иглы», либо какого-нибудь иного «стингера», то противостояние с винтокрылом может запросто обернуться полным комплектом «двухсотых». Даже если у врага нет скорострельных пушек с ракетами, и все вооружение вертолета составляет пара крупнокалиберных пулеметов. Поэтому единственным нашем шансом завалить «вертушку» было заманить вражеских пилотов в хитроумную засаду, сконцентрировав на цели максимально возможную огневую мощь. Иначе, в конце концов, нас рассеют, зажмут, и попросту расстреляют с моря, земли, и воздуха.

Мой, не стану скрывать, придуманный с безнадеги план, заключался в следующем: я с капитаном Барулиным спрятались внутри бетонных колец, которые прикрывались со всех сторон досками на манер пресловутого индейского вигвама. Сверху подобное сооружение напоминало нечто, смахивающее на деревенский колодец, один из тех, что виднелся в двухстах метрах от нашей засады. Колодцев, кстати, в Данилово было множество, самых разнообразных по внешнему виду, и враг не должен был заподозрить что-то неладное. А дальше все зависело от Руденко и Нидеррайтеров, задачей которых стало любой ценой вывести вертолет на директрису огня из нашей засады. Еще оставался шанс, что Вольфганг собьет «вертушку» из РПГ, но немец давно не практиковался в стрельбе, и я обольщался надеждами насчет бывшего офицера «штази».

— Началось, — прошептал Сашка, прислушиваясь к автоматным очередям. — Что-то не похоже на «калаши», тебе не кажется?

— Рус обещал, что использует трофеи, «штайры», или как их, там, называют, — отозвался я, всматриваясь в узкую щель между досками. — Ага, а вот и ответили из «крупняка».

Как позднее нам рассказал Руденко, первым вступил в бой Гельмут, ведя огонь из австрийских винтовок с двух рук сразу, благо их конструкция позволяла провернуть подобный трюк. Особой меткости от такой стрельбы, прямо скажем, ожидать не приходилось, но вертолетчики углядели стрелявшего, и попытались его накрыть из «браунинга». Как и следовало ожидать, промахнулись по шустрой цели, получили несколько очередей от Руслана, и постепенно разозлились. Крупнокалиберный стал долбить, не переставая, поливая длинными очередями окрестные дома и постройки, где прятались наши парни. Видимо, к этому моменту пилоты заметили и тела арабских моряков в камуфляжной форме, и стали действовать на эмоциях.

…Вертолет заложил вираж, уходя из-под обстрела, на секунду мелькнув в нашем поле зрения. Застучал второй «браунинг», вряд ли прицельно, скорее, для острастки, чтобы предотвратить обстрел с земли. Однако с земли ответили, и ответили минимум из трех-четырех стволов, после чего вражеский пулемет замолчал. Вряд ли парни попали, видимо, цели вышли из зоны обстрела из «крупняка». Спустя полминуты «вертушка» понеслась обратно, закладывая дугу над краем поселка, практически прямо над нашими головами. Вновь произошла короткая перестрелка между моими парнями и вертолетчиками, в конце которой мы услышали выстрел из гранатомета, а мгновение спустя и сильный взрыв. Вольфганг применил РПГ, но почему-то не по воздушной цели. После взрыва гранаты раздалось несколько автоматных очередей, стреляли и из «калашей», и из «штайров», стреляли, не жалея патронов…

— Возвращается, тварь, — прошипел Барулин, примериваясь встать в полный рост. — Вовка, тебе придется стрелять с разворота.

— Хорошо, командуй, — повернув голову, я видел, что вертолет собирается совершить новый заход, и пролетит аккурат мимо нашей позиции. Метрах в двухстах, если нам повезет. — На счет «три».

— …Два, три! — мы с Александром мгновенно вскочили, развалив локтями и плечами «индейский вигвам». Одна из досок каким-то образом оказалась в бетонном кольце, но нам уже было не до этого. — А-а-а!!!

Барулин стоял слева от меня, раскрыв рот, орал во все горло, одной длинной очередью высаживая во врага весь короб. Я также старался изо всех сил, целясь по пилотской кабине, страстно желая лишь одного — попасть! «Вертушка» угодила под наш обстрел секунд на пять, не более, но этого хватило, чтобы Сашка попал в двигатель, а я все-таки вывел из строя одного из летчиков. Совокупность этих двух факторов привела к тому, что вертолет сначала шарахнулся влево, пытаясь уйти из-под огня, а затем неожиданно с потерей высоты резко довернул в противоположную сторону.

Мы проводили врага дымящимися стволами двух безмолвных пулеметов, машинально продолжая жать на спуск — патроны закончились, а запасных лент у нас не было. Впрочем, даже если бы у нас и имелось в запасе по коробу, мы бы все равно не успели вставить в ПКМы новые ленты. «Вертушка» быстро исчезла за крышами деревенских домов, оставив за собой шлейф густого черного дыма.

Пулеметчик противника, с опозданием открывший огонь, так и не попал в нас, но сумел чиркнуть очередью по нижнему бетонному кругу. Хотя большая часть крупнокалиберных пуль ушла в рикошет, пара штук прошили и раскрошили бетон, лишь каким-то чудом не зацепив мои ноги. Признаться честно, нам дико повезло, что саудит оказался очень плохим пулеметчиком, иначе два питерских опера вмиг бы очутились на том свете.

— Сань, хватай Пэ-Ка-Эм, и ходу, — враз севшим голосом приказал я. — Надо идти воевать дальше.

Покинув укрытие, мы побежали к парням, ориентируясь на звук стрельбы «калашей». Нам не составило труда найти своих, точнее, одного из наших: Нидеррайтер-старший оборонялся в ближайшей хате, постреливая из окон вдоль переулка. Сын бывшего лейтенанта «штази» засел за углом хлева, прикрывая тылы Руденко. Руслан с Гельмутом частично перешли на трофейное оружие, экономя боеприпасы к «родным» автоматам. У Вольфганга также имелся трофейный «штайр», но немец почему-то предпочел «калашников».

— Мужик, ты куда запулил из «граника»? — опередил меня с вопросом Барулин. — Говорил же, что постараешься.

— За-пу-лил вон по тем арабским собакам, — медленно произнес Нидеррайтер-старший, ткнув стволом «штайра» в сторону соседского забора. Точнее, в сторону остатков забора, смешанных с тремя-четырьмя телами в экзотическом камуфляже. — Если бы они обошли с фланга, то мне бы настал конец. И вам тоже.

— Извини, был не прав, — капитан протянул немцу руку. В подобных случаях Александр сразу же признавал свою неправоту. — Стволом поделись, пожалуйста, а то у меня патронов в ноль — как-то неудобно так воевать.

Вооружившись трофейной винтовкой, Сашка занял позицию в другой комнате, а я стал пробираться к Руденко. Два рывка от укрытия к укрытию через открытое пространство, чья-то запоздалая очередь по моим следам, и я влетел в соседний дом, прилично иссеченный из крупнокалиберного. Руслан дернулся, было, в мою сторону, но, слава богу, машинально не нажал спусковой крючок.

— Уходить надо, Володя, — усталым голосом произнес капитан. — Патронов осталось с гулькин нос, да и трофейные уже заканчиваются.

— Согласен, Рус, надо линять, пока не поздно, — я осторожно выглянул в оконный проем, затем перевел взгляд на своего товарища — разгрузка Руслана выглядела так, словно ее кто-то изжевал огромнымизубами. — Да, ты, никак, ранен!?

— Всего лишь морально, — усмехнулся Руденко. — Прикинь: впритирку прошло, карманы и магазины в хлам, австрийскую железку напополам, а на мне ни царапины. У тебя выпить есть?

— Держи, — я протянул капитану фляжку. — Странно, почему они не обошли нас по кустам, с фланга?

— Так Влад с Костиком сменили позицию, и перекрыли подход, — Руденко мигом выдул остатки коньяка, и с сожалением потряс емкость. — Меня другое волнует: сбили ли вы вертолет, или нет?

— А хрен его знает, — честно признался я, прислушиваясь к звукам редкой перестрелки. — Вроде, не слыхать «вертушки», да и миномет замолчал.

— Да, миномет нам не одолеть, — с сожалением в голосе отозвался Руслан. — (Цензура), и связи нет никакой.

— А где наша крутая рация? — вспомнив про подарок ван Клейста, поинтересовался я. — Неужели разбили?

— Да цела она, что ее станется, — зло сплюнул мой товарищ. — Я возле Мишки ее сбросил, чтобы не мешала скакать под пулями. Все равно наемники молчат, словно воды в рот набрали.

Вертолет больше не появлялся, и, пользуясь передышкой, мы стали отходить обратно, к нашей разгромленной артогнем базе. Патронов, действительно, оставалось совсем немного, связь с ополчением отсутствовала напрочь, а тактическая обстановка вертела перед нами своим огромным жирным задом.

Отходили тем же маршрутом, что и вошли в поселок, по максимуму нагрузившись трофеями, плюс, вытаскивая одного «трехсотого». Хотя Ковалев и уверял, что может идти самостоятельно, мы решили не рисковать — кто знает, какие у Михаила внутренние повреждения, и сможет ли Диана спасти его, если произойдет еще какая-нибудь неприятность. На удивление, нас никто не обстрелял, не накрыл минами, или снарядами, хотя группа бойцов с раненым на руках представляла собой весьма лакомую цель.

Как я и предполагал, ополченцы использовали созданные нашими немцами укрытия. Едва мы выскочили из «зеленки», и, оглядываясь, порысили к усадьбе, из-под одной из бетонных плит всунулся мужик, помахав кому-то рукой. Быстро выяснилось, что ополченец дал знак Семен Семенычу и еще одному дядьке — те устроились на… разгромленном втором этаже еремеевского дворца. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло.

Вражеский снаряд создал такой неописуемый хаос обломков, что отставной военный сразу же сообразил — вот оно, место для наблюдателя. Ну, а заодно и для снайпера, если наблюдатель способен совместить и то, и другое. Поначалу паре наблюдателей сильно мешал дым от горящей во дворе машины, но спустя какое-то время «хаммер» повыгорел, а ветер стал относить дым в сторону.

Мы занесли нашего пострадавшего товарища на первый этаж, позвали из подвала доктора и Марину. Последняя с криком и рыданиями бросилась мне на шею, так, что даже стало неудобно перед парнями. Впрочем, и Диана не отставала от переводчицы, повиснув на шее Руденко, осыпая его лицо поцелуями. Пришлось подождать, пока женщины придут в себя, и лишь затем предъявить им раненого.

Кроме того, во время отхода выяснилось, что по касательной зацепило и Нидеррайтера-младшего. Гельмут перевязал себя сам, сцепив зубы, бежал наравне со всеми, прихрамывая на одну ногу, терпел боль, ни словом не обмолвившись о ранении. С одной стороны, мальчишка — молодец, истинный ариец, характер нордический, стойкий. А с другой — дурак, потому, что промолчал о своем ранении. Если бы рана оказалось более серьезной, то нам бы пришлось тащить сразу двух «трехсотых», а это уже не шуточки. В-общем, в процессе перевязки и осмотра раны Вольфганг провел с сыном профилактическую головомойку, объяснив тому, что, и как на войне.

— Как успехи в снайперском ремесле? — покончив с первоочередными делами, я поднялся на второй этаж с целью разведать тактическую обстановку. — Шлепнули кого-нибудь?

— Далековато для наших стволов, — с тяжелым вздохом ответил Семен Семеныч. — Тут из крупнокалиберной надо, да и то без гарантии.

— Увы, «зверобоев» у нас нема, — констатировал я, пробираясь через лабиринт обломков. — Дайте хоть глянуть, что, и как.

— Смотри, Володенька, смотри, — забрав карабин, отставной военный уступил мне местечко у дыры в завале конструкций.

— Интересно девки пляшут, по четыре (цензура) в ряд, — я не смог удержать своих эмоций. — И каким, скажите мне, (цензура), нам утопить это корыто, а?

Зрелище, открывшееся со второго этажа еремеевского дома, завораживало и убивало одновременно. Завораживало красотой воплощенного в металл совершенства форм и пропорций, и убивало осознанием того, что сие совершенство осыпало Данилово градом смертоносного металла, убив и искалечив массу людей. Просто так, только потому, что так захотелось тем, кто управлял этим военным кораблем, кто имел возможность вести безнаказанный артобстрел, сам находясь вне зоны поражения из наших автоматов и винтовок.

— Разрешите, товарищ майор? — прозвучало у меня за спиной, и я отодвинулся чуть в сторону, уступая место бывшему лейтенанту «штази». — Французская постройка, развитие удачного типа «Лафайетт», флага нет, но я гарантирую, что это саудовский фрегат — в том районе подобные корабли есть только у их нефтяной монархии.

Я молча слушал, рассматривая корабль противника. В голову лезли разные мысли, в основном, фантастического характера. Как ни крути, а нам не совладать с таким грозным врагом, как фрегат. Единственный вариант — отступление вглубь анклава, туда, где мы будем иметь хоть какое-то преимущество в знании местности и маневре. На крайняк — отход в недавно найденную Борисовку, куда, надеюсь, не долетят вражеские снаряды.

— Фрегат вооружен стомиллиметровым орудием, противокорабельными и зенитными ракетами, торпедами, малокалиберными скорострелками, — словно по тексту продолжал вещать Вольфганг. — На борту корабля имеется многоцелевой вертолет типа «Пантер», скорее всего, в противолодочном варианте. Это объясняет, почему у «вертушки» нет ни ракет, ни автоматической пушки.

— Во, чешет, немец, — невольно восхитился Семен Семеныч. — А о втором корабле что скажешь, о том, что стоит вдалеке от берега?

— Типичный танкер. Примерно в двадцать тысяч тонн водоизмещением, — едва найдя цель, сразу же определил Нидеррайтер-старший. — Полностью загружен. Чем — не могу знать.

— Как думаешь, сколько до него будет? — поинтересовался я. — В километрах, а не в милях.

— Километра четыре, — после небольшой паузы ответил немец. — А до фрегата — два-два с половиной.

— Пушек у нас нема, — с сожалением констатировал я, переводя взгляд на более мелкие плавсредства агрессоров. — Лодки какие-то странные, не похожие на шлюпки с военного корабля.

— Да, они не с фрегата, — подтвердил мои мысли Вольфганг. — Думаю, лодки принадлежат пиратам, типа сомалийцев, или каким-то другим африканцам.

— Хм, очень даже вероятно, — согласился я. — Военные моряки и пираты могли объединить свои силы, если у них есть что-то общее. А общего у них одно — одна религия. Исламский фактор, яти его.

— И что же теперь делать? — спросил удрученный нашим открытием начальник замятинского гарнизона. Извечный русский вопрос повис в воздухе, ибо ни я, ни немец не имели идей, как пустить ко дну этот чертов саудовский фрегат. Хорошо еще, что удалось на какое-то время избавиться от вражеского вертолета, в результате чего агрессоры прекратили сыпать по поселку минами и снарядами. Над Данилово повисла относительная тишина, прерываемая редкими очередями и одиночными выстрелами. В нескольких местах продолжались пожары, которые, похоже, никто не тушил.

— Командир, к нам прибежал связной! — голос Руслана отвлек меня от разглядывания обстановки в деревне. — Говорит, от самого Никитина!

— Сейчас спущусь! — ответил я, переводя взгляд на местный «аэропорт», явно захваченный противником. — Семен Семеныч, Вы наших летчиков не видали? Или джип с группой Соловьева?

— Кхм, Володя, глянь чуть правее «боинга» и ближе к нам, — с тяжелым вздохом ответил отставной военный. — Видишь, там горит что-то? Очень похоже на машину.

— Вижу, — сквозь зубы процедил я, узнав в обгорелом остове силуэт «гелендвагена». — Суки! Всех замочу, уродов зеленомордых.

Связным от Никитина оказался младший сын Василия, посланный главой с целью организовать совместную контратаку, чтобы выбить врага из центра поселка. Юрий — так звали отпрыска главы администрации — во время всего боя постоянно находился при отце, поэтому владел более-менее достоверной информацией о происходящем. Мои парни быстро выведали из Никитина-младшего все, что тот знал, расспросили и сопровождавшего его ополченца. Постепенно вырисовывалась картина нападения на наш кластер, примерный состав сил агрессоров, их тактика, их боевые возможности.

Вражеские корабли подкрались к анклаву ночью, идя вдоль берега с западного направления. Наблюдатели на колокольне, похоже, проспали приближение чужаков в прямом смысле этого слова, забив тревогу лишь после того, когда фрегат жахнул из пушки. Скорее всего, насквозь сухопутные местные мужики просто не представляли себе, что на Данилово могут напасть с моря, и визуально не контролировали южный сектор. Так ли это было, или не так, узнать не представлялось возможным — все наблюдатели погибли на своем боевом посту, снесенные вражеским снарядом вместе с колокольней.

Чернокожие — основные сухопутные силы нападавших — незамеченными высадились на берег еще до первого орудийного залпа. Скрытно пересекли полоску чужого леса, подкравшись к шоссе, а затем атаковали наш пост с первым же выстрелом корабельного орудия. В отличие от наблюдателей с колокольни, наши парни не спали, и встретили врага изо всех стволов. На помощь неграм пришел вертолет, и после короткого ожесточенного боя агрессоры прорвались дальше…. Сходу атаковали ближайший блокпост ополчения. Мужики не выдержали обстрела с воздуха, и стали отступать к центру поселка. Чернокожие наседали, и вошли в Данилово, попутно расстреливая попавшееся под руку мирное население.

Следом за выходцами из Африки в поселок вошло подразделение саудовской морской пехоты, либо просто вооруженные моряки с фрегата. Арабы в красивом камуфляже держались во втором эшелоне, закрепляя захваченную неграми территорию. Судя по всему, саудовские моряки не умели воевать на суше, иначе сложно объяснить их провал и большие потери в первом же столкновении с нашей группой. Впрочем, и чернокожие не показались нам особо выдающимися бойцами — за бетонным забором валялось восемь тушек «двухсотых», погибших при атаке на нашу базу.

По мнению штаба ополчения, изначально у нападавших было около полусотни бойцов. Численность подкрепления из арабов оценивалось в два-три десятка человек, плюс минометный расчет, засевший в кустарнике за трассой. В бою на шоссе негры потеряли с десяток солдат, еще полтора десятка в самом поселке, если считать с теми, кого завалила моя группа. Учитывая, что мы выключили из игры «вертушку», и уполовинили отряд саудовских моряков, враг утратил первоначальное численное превосходство над даниловским ополчением. Поэтому Никитин хотел немедленно атаковать, чтобы выбить агрессора из поселка, пока с корабля не прислали нового подкрепления.

За время хаотичного утреннего боя и отступления к северной окраине ополчение потеряло почти три десятка дружинников убитыми и ранеными, да еще примерно столько же гражданских, попавших под огонь с моря и с воздуха. Плюс оставалась неизвестна судьба почти сотни мирных жителей, не успевших сбежать с временно занятой врагом территории. Противник наверняка захватил бы и северную часть поселка, но на помощь Никитину подоспела бригада строителей, а наша группа неожиданно смяла весь правый фланг нападавших.

Лишившись поддержки с моря и с воздуха, чернокожие откатились, прекратив напирать на ополченцев, а арабские моряки, как уже говорилось выше, не были должным образом подготовлены, чтобы грамотно воевать на суше. Особенно в условиях северо-запада России. Кроме того, у деревенских мужиков не принято в массовом порядке «косить» от армии, плюс они наскребли буквально с миру по нитке оружия — вот у обрезанцев и нашла коса на камень.

— Первое: в особняке останутся Семен Семеныч со своими бойцами, оба немца, и Мишка с женщинами, — после недолгого обсуждения предложенного Никитиным плана контратаки я решил, что следует поступить по-своему. — Второе: Юра, передай отцу, что нет смысла лезть всей толпой напролом в мешанину уличных боев. Мы увязнем в перестрелках с неграми и арабами, которые уже поджидают нас в засадах.

— Но вы же удержали особняк, сбили вертолет, и без потерь накрошили кучу врагов! — перебив меня, выкрикнул сын Никитина, вскочил, заходил туда-сюда по комнате. Мда, сдали у парня нервы, молод он еще все-таки, впечатлителен. — У врага в заложниках сотня баб и детей, и мы должны их освободить! Обязаны, понимаете?

— Кто это тебе сказал, что пропавших без вести баб и детей держат в заложниках, а? — прищурился я, глядя Юрию прямо в глаза. — Мы не видели в крайних домах никаких заложников — там лишь тела убитых. Наш враг — исламисты. А им не нужны никакие заложники — им нужны трупы христиан. Понятно?

Никитин-младший кивнул, краснея, и присел на край роскошного кожаного дивана. Второй даниловский ополченец тяжело вздохнул, перетаптываясь на месте, чуть улыбнулся виновато, мол, извини майор. Улыбка у мужика вышла кривая, кислая, словно недозревший лимон. Мои парни не произнесли ни слова, деловито набивая магазины, и хмуро поглядывая на Юрия.

— Далее: мы впятером совершим фланговый маневр с выходом во вражеский тыл, — продолжил я. — Постараемся найти и уничтожить миномет, а если повезет — захватим его. После чего ударим исламистам в тыл. И вот тогда вы, мужики, перейдете в атаку по фронту. Все ясно?

— Товарищ майор, сколько времени вам понадобится на обход фланга? — задал важный вопрос второй ополченец. — Я спрашиваю потому, что мы потеряли почти все рации, которые вы выдали на блокпосты, и надо как-то скоординировать взаимодействие.

— Командир, может, попользуемся трофейными? — Руслан кивнул в сторону нескольких «уоки-токи», взятых с убитых арабов и негров.

— Нет, никаких трофеев. Нельзя быть уверенным, что среди исламистов нет знающих русский, — я отрицательно покачал головой. — По времени: я не знаю, сколько его понадобится. Вы нас услышите в любом случае. Ясно?

Больше не последовало никаких вопросов и возражений, и мы отправили связных восвояси. К этому времени стрельба в поселке практически утихла — обе стороны совершали перегруппировку сил и экономили боеприпасы. Корабельный вертолет исчез, как говорится, с концами, вражеский миномет молчал, а фрегат, как сообщил сверху Семен Семеныч, лег в дрейф в паре километров от берега. Что же, вполне логичное решение командиров противника, ибо запасы жидкого топлива имеют свойство заканчиваться, а ближайший арсенал остался в старом мире.

Чтобы зайти в тыл врага, нам предстояло совершить обходной маневр, а затем стрелой пересечь трассу. Либо, совершить более глубокий обходной маневр, и обойти трассу примерно в том месте, где мы впервые ступили на землю нового мира. Т. е., скрытно прошагать пару километров в одну сторону, после чего преодолеть такое же расстояние по чужому лесу до места стоянки самолетов — «боинга» и «ила». Именно там, в районе «аэропорта Данилово» расположились минометчики противника, грамотно оборудовавшие огневую позицию за штабелем бетонных плит, что остались после укладки дорожек под шасси «немца».

Для тренированного человека прошагать пару километров — это сущий пустяк. Если захотеть, и поторопиться, то можно уложиться в полчасика, даже не особо вспотев. Сложнее, когда на улице плюс тридцатник по старику Цельсию, на тебе надет бронежилет, на голове сидит тяжелая «сфера», спину оттягивает набитый боеприпасами рюкзак, вьюк с трубами «граников», да еще и пулемет в руках… Мечты, мечты. Из всего вышеописанного богатства у нас присутствовали лишь бронежилеты со «сферами», а оба ПКМа пришлось оставить в усадьбе из-за банального отсутствия патронов к этим славным машинкам. В-общем, все наше вооружение состояло из традиционных «калашниковых», и по три-четыре магазина к ним у каждого. Еще мне удалось уговорить парней захватить с собой наемниковскую рацию, которую мы несли по очереди.

Спустя три четверти часа после выхода с базы подошли к морской глади, где решили чутку передохнуть, а заодно рассмотреть поближе саудовский фрегат. Благо тот отлично просматривался из прибрежных зарослей чужого леса. Впереди нас ждал марш-бросок по границе пересечения двух миров до самого «даниловского аэропорта».

— Эх, пушечку бы нам сейчас, хотя бы «ЗиС-третью», — с ноткой грусти и сожаления в голосе произнес Руденко. — Как думаете, они нас видят?

— Нет, Руслан, с такого расстояния нас не рассмотреть, — отозвался Владислав. — Даже, если они знают, что на берегу кто-то прячется…

— …«Шерлок Холмс», ответьте «Лестрейду», «Шерлок Холмс», мы вас видим, ответьте «Лестрейду», — я чуть не подскочил от неожиданности, когда услышал вызов по подаренной бельгийцем радиостанции. Парни мигом обернулись назад, рассредоточились по фронту, готовясь отразить нападение с тыла. Дело в том, что позывной «Лестрейд» мог использовать лишь один человек — капитан Жерар ван Клейст собственной персоной. «Шерлок Холмс», соответственно, являлся позывным вашего покорного слуги. При этом существовало одно маленькое «но» — командир наемников не знал языка Пушкина и Гоголя, а вызывавший нас сейчас человек говорил на чистейшем русском. — «Шерлок Холмс», ответьте «Лестрейду»…

— Вовка, тебе придется отвечать, черт подери, — сверкая глазами, громким шепотом зашипел Саня Барулин. — Нам некуда здесь спрятаться — позади море, туды его в качель.

— «Холмс» слушает, — я постарался, чтобы мой голос звучал естественно, и не выдал бы охватившее меня волнение. — Чего тебе надо, «Лестрейд»?

— «Холмс», я сейчас выйду, и пойду к вам, а вы, пожалуйста, постарайтесь меня сдуру не подстрелить, — отозвался наш таинственный собеседник. — Внимание: я выхожу!

Метрах в семидесяти от нас и правее — а мы уже лежали спиной к воде — зашевелись ветки местного кустарника, и показалась фигура человека в тропическом камуфляже. В таком же, в котором щеголяли наемники ван Клейста, в т. ч. и он сам лично. Приближавшийся к нам боец старался держать руки на виду, при этом у него на плече стволом вниз висел автомат. Мы нисколько не сомневались, что сей товарищ здесь не один, а вокруг нас, быть может, уже затянута петля окружения. Черт, а ведь мы сами себя прижили к морю, решив передохнуть перед вторым этапом операции.

— Здорово, мужики, меня зовут Андрей, — между тем, незнакомец представился, остановившись в десятке метров от меня и Руслана. — Ван Клейст просил передать, что вы — молодцы, продержались до подхода «брони» и подкрепления.

— Что-то я не вижу здесь ни «брони», ни подкрепления, — Руденко продолжал держать наемника на прицеле. — А не тот ли ты Андрей, который… ну, ты понял, о чем речь?

— А, да, это я посоветовал тем двум секьюрити поговорить с Жераром, — чем-чем, а тугодумством Андрей не страдал, и почти сразу же сообразил, о чем идет речь. Мы же немного расслабились, поняв, что вновь пересеклись с «дикими гусями». — Нам в отряде нужны люди с боевым опытом, умеющие водить тяжелую технику.

— Нам, можно подумать, не нужны, — фыркнул Руслан. — Излагай дальше, панове — зачем вы за нами следили?

— Я опущу руки, лады? — не дожидаясь нашего разрешения, наемник опустил руки вниз, а затем и вовсе присел на корточки. — Вы топаете по лесу, словно стадо бизонов, вот Мванга вас и услышал. А потом и увидел.

— Что еще за Мванга такой? — поинтересовался я. Все верно, мы не спецназовцы, и не обучены бесшумно шастать по лесам, словно призраки.

— Мванга — это наш следопыт, — ответил Андрей. — Ладно, мужики, время дорого, и нам надо работать. Вы не мешайте, пожалуйста, и не пальните по нашим, даже случайно.

— За кого ты нас принимаешь? — возмутился капитан Барулин. — Мы, что, молокососы какие-нибудь, а?

— Извини, братишка, если ненароком обидел, — в словах наемника прозвучала такая искренность, что Александр сразу же кивнул головой: мол, извинения приняты, замяли, парень. — Все, зову своих.

Андрей помахал рукой, после чего кустарник пришел в движение. В прямом смысле этого слова — замаскировавшиеся под кусты наемники заторопились в сторону моря, занимая позицию чуть в стороне от нас. Мы с завистью наблюдали, как бойцы ван Клейста бесшумно и плавно передвигались от дерева к дереву, пока не выбрали подходящие место. Подходящие, как выяснилось, для пуска ракет. Словно из ниоткуда появились тренога и транспортно-пусковые контейнеры, быстро воплотившиеся в готовый к стрельбе ракетный комплекс.

— «Корнет» — последняя покупка Жерара на черном рынке, — с нотками грусти в голосе пояснил нам Андрей. — Все, прячьтесь, и не высовывайтесь. А то эта лайба, не дай бог, как шандарахнет главным калибром.

— Шандарахала уже, — пробурчал в ответ Руденко, однако, прячась за корнями гигантской «сосны». — На лайбе, видать, косые канониры, коли мы до сих пор живые.

Между тем, расчет «корнета» замер, наводясь на цель, и спустя секунд пять запустил первую ракету, за которой сразу же последовала вторая. Расчет действовал с автоматической быстротой, интервал между пусками был минимален, ракеты неслись на цель практически одна за другой. Мы сразу же перевели взгляды на вражеский фрегат, ожидая результатов атаки.

И результаты не заставили себя ждать — обе ракеты угодили в надстройку, рванув у основания башеноподобной мачты и внутри самой надстройки. Признаюсь, я удивился, ибо искренне считал, что для потопления корабля ракеты должны были ударить в борт в районе ватерлинии. Как оказалось, удивился не я один, ибо даже обычно невозмутимый Саня Барулин выругался вполголоса, комментируя меткость наемников. Руденко раскрыл, было, рот, чтобы сказать пару добрых и ласковых слов в тот же адрес, но был остановлен Андреем.

— Спокойствие, мужики, не ругайтесь зазря — так и было задумано, — улыбнулся «солдат удачи». — Сейчас Маллиган побухтит по рации, и мы увидим второй акт марлезонского балета.

— Млин, хорошо, хоть не «лебединого озера», — не удержался Руслан. — Не боишься, что фрегат в ответ нас все-таки накроет?

— Неа, ни фига не накроет, — беззаботно отозвался Андрей. — На лайбе выведена из строя система управления артогнем, да еще и пожар на мостике.

— А если наведут вручную? — спросил Александр. — Например, по каналу ствола?

В ответ наемник откровенно заржал, показав нам ряд ровных желтоватых зубов. Тут Андрея окликнул кто-то из его товарищей, и боец мигом умолк, слушая приказание, отданное на французском. Французским мы, к сожалению, не владели, поэтому поняли с пятого на десятое. А вот русский парень с Украины понимал все, и даже кивнул в знак согласия.

— Так, парни, бронегруппа переходит в наступление, поэтому решайте — вы с нами, или самостоятельно? — хитро прищурился Андрей. — Если с нами, то обещаю приключения и резню исламистов. Если самостоятельно, то постарайтесь не попасть под дружественный огонь.

— Да ты хамюга, коих свет не видывал, — покачал головой Зеленцов. — Надавать бы тебе веничком по заднице, да, боюсь, батько Жерар нас не поймет.

— Хорошо, парни, весь правый фланг — ваш, — захохотал наемник, и, обернувшись к своим, скороговоркой произнес несколько фраз. — Я с вами, на всякий случай. Бегом, марш!

Пока мы базарили с «похитителем охранников», «дикие гуси» сбросили маскировочные костюмы, и один за другим скрылись за деревьями. Поэтому мы в последний раз глянули в сторону горящего фрегата, и поспешили следом за Андреем. В этот момент где-то в стороне Данилово солидно бухнула пушка, затем, захлебываясь, затрещали пулеметы, к которым сразу же присоединились автоматы и карабины. Я поднажал, догоняя нашего проводника.

— Это отряд с полигона, да? — для опытного опера пара пустяков сложить два и два.

— Да, они должны выйти на побережье, и поддержать удар с воздуха, — отозвался Андрей. — Ты извини, майор, меня «на выходе» периодически пробивает на хи-хи, ха-ха. Нервы, наверное.

— Проехали, — кивнул я. — Слушай, а почему Жерар не отвечал на наши запросы?

— Мы не знаем, какие «железки» напиханы в ту лайбу, — поморщился «солдат удачи». — Поэтому командир приказал соблюдать строгое радиомолчание, пока мы не снесем лайбе все ее радары и прочее.

— Это фрегат французской постройки, а не лайба, — машинально уточнил я, прислушиваясь к стрельбе в районе поселка — орудие «саладина» стреляло раз за разом.

— Да, пофигу, лишь бы не сбежал от пилотов, — засмеялся Андрей. — Ага, а вот и они…

Послышался гул авиационных моторов, и у нас за спиной промелькнул двухмоторный самолетик — тот самый, глеймановский, который бельгиец при нас вывозил с полигона в разобранном виде. И для которого ван Клейст сманил пару французских пилотов, в прошлом военных летчиков, имевших приличный боевой опыт. Сейчас эти храбрые парни заходили в атаку на военный корабль, способный уничтожить их двухмоторник одним плевком скорострелки, либо одной ракетой комплекса ПВО. Французского, между прочим.

Но скорострелки молчали, а система обнаружения воздушных целей оказалась выведена из строя парой «корнетов». В результате Серж и Люк беспрепятственно выпустили четырнадцать НУРСов, накрыв всю кормовую часть фрегата. Пара-тройка ракет угодила в район ватерлинии, затем полыхнул детонацией керосина вертолетный ангар, и над морем поднялось целое облако густого черного дыма.

— Все, фрегату капут! — восторженно закричал наемник. — Теперь мы факнем исламистов, как свинок!

Впереди неожиданно застрочил автомат, ему тотчас ответили чуть ли не из десятка стволов, затем загрохотали разрывы гранат. Бой шел где-то в районе стоянки «боинга» и «ила», куда мы спешили со всех ног. Левее нас, чуть обгоняя, бежали семеро бойцов ван Клейста, словно призраки, скользя между кустов и деревьев. Я буквально спиной чувствовал, как мои парни бросают завистливые взгляды в сторону наемников — мы действительно неслись, словно стадо буйволов. То сучок треснет, то ветка, то заденем какой-нибудь куст, переполошив пернатую живность.

— Ложись! — обернувшись, рявкнул Андрей. — На «один час»! Позиция миномета! Что это — они бьют по своим, что ли?

— Не похоже, — я мигом приник к биноклю, рассматривая наскоро сооруженное укрепление из бетонных плит. В душе вновь вспыхнула надежда, что парни из группы Соловьева живы. — Там всего лишь один стрелок. Но, работает очень грамотно.

— Поможем ему, — произнес «солдат удачи», открывая огонь короткими по группе из нескольких арабов. Последних первоначально было почти с десяток, но попадание под кинжальный огонь, с последующим закидыванием гранатами сократило их отряд до трех человек.

Мы присоединились к наемнику, общими усилиями отправив к аллаху еще парочку саудитов, а последний из моряков поднял вверх руки, крича что-то по своему, по-арабски. Впрочем, это его не спасло — неизвестный стрелок приподнялся над бетонным укрытием, и аккуратно всадил во врага пулю из карабина. Подобный карабин с оптикой имелся лишь у одного человека — у эмчеэсника, оказавшегося в ином мире вместе с экипажем «семьдесят шестого».

— Марк, не стреляй! — во всю глотку заорал я. — Это я — Иванников! Я не один — со мной парни!

— Показывайтесь по одному! — мигом юркнув обратно, отозвался наш товарищ. — И без фокусов!

— Фокусы остались на базе! — закричал я, выходя из-за кустарника. — Здесь, поблизости, бойцы бельгийца, вот в такой же форме, как у него!

— Это ихний бэтээр молотит из пушки? — Марк на мгновение высунулся над бетонной плитой. — Пусть передаст танкистам, чтобы те сгоряча не пальнули — не хочется погибать от снарядов союзников!

— Слышал? — я повернулся к Андрею. — Бери у Руслана рацию, и передавай!

Спустя полминуты я заключил в объятия Марка — вымотанного, в изодранном и грязном камуфляже, но живого, и даже ни разу не поцарапанного. На мой немой вопрос о судьбе остальных ребят эмчеэсник отрицательно покачал головой, бросив лишь одно короткое слово — там. Я глянул в сторону второго нагромождения бетонных плит, и сразу же все стало ясно — парни погибли в первые же минуты боя, задавленные огневым превосходством противника.

— «Броня» на «десять часов»! — закричал выходец с Украины. — Не стрелять — это свои!

Ревя движком, между кустов промелькнул LAV-25 лейтенанта Фридмана, за которым вскоре показался и БТР «саладин». Обе машины пересекли шоссе метрах в двухстах от нас, обойдя казавшийся огромной птицей транспортник. В Данилово продолжалась интенсивная перестрелка, потом донесся звук от разрывов пары гранат. Двухмоторная «цессна» с французскими летчиками исчезла из зоны прямой видимости, до наших ушей долетало лишь отдаленное жужжание ее моторов.

— Майор, сообщи своим, чтобы не клали людей почем зря! — к нам подскочил Андрей, до того момента трещавший что-то по рации. — Через полчаса придет наша вторая колонна, и мы размолотим исламистов в муку.

— Как я тебе сообщу? — я накинулся на, в общем-то, не виноватого в наших проблемах парня. — У меня, что, есть связь с ополченцами? Да, Марк, а где ваша рация?

— Держи, командир, — пожав плечами, эмчеэсник вытащил из кармана то, что осталось от «моторолы». — Пулю словила, когда я из «мерса» прыгал.

— А джип из «крупняка» подожгли? «Вертушка», да? — поинтересовался капитан Барулин. — Эх, и нас она подстрелила…

— Вертолет зашел сбоку, загнал Андреича с Толиком за плиту, а потом негр влепил из «граника» прямо по ним, — в голосе Марка одновременно звучали горечь и ярость. — Оба насмерть, сразу же. Я по другую сторону лежал — осколки прошли над моей башкой. Попытался уйти на джипе — куда, там, «вертушка» мигом расстреляла из «крупняка». Повезло — выскочил на рефлексах, как тогда в Чечне.

— А с летчиками что? Где они? — глянув по сторонам, с тревогой спросил Зеленцов. — Наши, и немцы… Неужели?

— Пилотов забрали в плен, — глухим голосом ответил эмчеэсник. — увеликуда-то в сторону берега… А я даже помешать гадам не смог — делал ноги от погони.

— Братишка, не кори себя так, — капитан обнял Марка за шею, посмотрел тому прямо в глаза. — Давай верить в то, что Мишка Зайченко жив, что живы и остальные…

— Негры! — закричал Руденко, перебив Владислава. — Ложись!!!

Мы, не мешкая, бросились на землю, а вокруг тотчас засвистели пули — противник сходу открыл огонь, примерно с двух с половиной сотен метров. Прямо на нас со стороны поселка со всех ног неслись десятка полтора чернокожих, поливая огнем бетонное укрепление. Среди негров мелькали несколько арабских моряков, оравших «аллах акбар», и стрелявших без передышки, практически не целясь.

Мы сразу же ответили, открыв огонь длинными, даже не думая экономить оставшийся боекомплект. Ведь, если, не дай бог, исламисты выйдут на дистанцию броска гранат, то патроны нам уже не понадобятся. У противника и так, более чем, двойное превосходство в живой силе, плюс значительный боевой опыт. А у нас всего лишь семь человек, готовых мстить за погибших товарищей. Имеется, правда, трофейный миномет — вот, он, стоит, задрав трубу в небо — но к нему нету ни одной мины.

Встретив отпор, агрессоры стали обтекать нашу позицию с правого фланга, один за другим перебегая через шоссе. Видимо, исламисты надеялись выйти к морю, и улизнуть на своих лодках. Не учли одного — группы «солдат удачи», с полчаса назад сильно повредивших вражеский фрегат. В «зеленке» в паре сотне метров правее нас затрещали короткие очереди, и пара-тройка негров бросились обратно через шоссе, отстреливаясь на ходу. Один упал, двое других скрылись в придорожной канаве, быстро сориентировались, и, пригибаясь, побежали вдоль трассы прочь от наших позиций. Наемники обстреляли эту парочку чернокожих, но безрезультатно.

Остальные пираты прочухали, что капкан вот-вот захлопнется, и припустили следом за первой парой своих товарищей. Четверо исламистов все же угодили под фланговый обстрел бойцов ван Клейста, но основная масса — с десяток морд — проскочила мимо засады, и чесанула вдоль шоссе, засверкав пятками. Трое наемников выскочили из «зеленки» на открытое пространство, поливая удирающих беглым огнем. Свалили, кажется, еще человек пять-шесть, после чего нырнули обратно в кустарник. В этот момент за нашими спинами, на берегу моря грохнул орудийный залп, затем следующий, и еще, еще…

— Матерь божья, подбили! — неожиданно завопил Андрей. — Наш самолет подбили!

— (Цензура!), кто же его так? — выругался Руденко. — Если еще его обстреляют драпающие негритосы…

— Чего сидим? Вперед, отвесим (цензура) свинцовых пенделей! — и я первым выскочил из-за бетонного укрытия, точно зная, что мои парни обязательно поддержат своего командира. Так и произошло — пятеро бойцов последовали моему примеру, стреляя на ходу, тратя последние патроны. Разглядев заходящий на посадку дымящий двухмоторник, «дикие гуси» сообразили, что русские не сошли с ума, решив, вдруг, посостязаться в беге с чернокожими спринтерами. Семеро наемников присоединились к погоне, а мы подобрали валявшиеся возле неподвижных тел трофейные автоматы — наш боекомплект уже полностью растаял, словно снежинки на тридцатиградусной жаре. А за нашими спинами уже завывал на высоких оборотах самолетный движок…

— В сторону! — обернувшись назад, рявкнул Руслан. — Вон с дороги!!!

Даже не оглянувшись, мы рассыпались в разные стороны, словно кенгуру, запрыгнув в придорожные кюветы. Вовремя — едва не чиркнув выпущенными шасси по носу «семьдесят шестого», дымящая «цессна» тяжело плюхнулась на шоссе, и стала стремительно нагонять нашу группу. Предупрежденные Андреем наемники — тот орал так, что сорвал голос — едва успели свалить прочь с асфальта, чтобы не угодить под лопасти бешено вращающегося пропеллера.

Тормозя, самолет проскочил мимо нас, и смог остановиться лишь в полутора сотнях метров впереди, к счастью, не догнав удирающих исламистов. Последние, кстати, припустили еще быстрее, один за другим пересекая шоссе, чтобы достигнуть своих лодок.

Агрессоры еще не знали, что на побережье их с радостью поджидает бронегруппа с полигона, а из польского кластера спешат Т-55 и БТР «сарацин». Спешат по пляжу, выжимая из дизельных двигателей все лошадиные силы, какие только возможно. Кроме того, по проложенной сквозь заросли чужого леса дороге к даниловскому анклаву шла колонна, состоявшая из «центуриона», пары «рателей», двух «хамви» с американскими медиками, плюс еще один «сарацин».

Командир «солдат удачи» Жерар ван Клейст мысленно проклинал себя за то, что не настоял на присутствии в русском поселке постоянного гарнизона из своих бойцов с бронетехникой, и не предусмотрел варианта удара с моря по вновь приобретенным союзникам. Теперь бельгийцу предстояло в дальнейшем учесть фактор моря, усилив оборону прибрежных кластеров.

— Где Влад? — оглянувшись по сторонам, я не обнаружил рядом с собой Зеленцова. — Что с ним?

— Остался на «блоке», — ответил Костя Григорьев. — Ранило его, в плечо. Я помог ему перевязаться, а бежать он не смог.

— Там уже даниловские подошли, — глянув назад, констатировал Александр. — Вон, еще из кустов выходят… Эй, мужики, не стреляйте! Здесь все свои!

Между тем, оба француза спешно покинули аварийный самолет, и, не обращая ни на что внимания, бросились тушить дымящийся кормовой двигатель. Огнетушители так и мелькали в руках разгоряченных боем потомков галлов, летчики что-то громко кричали, зовя на помощь. Четверо наемников тотчас побежали вперед — помогать в борьбе с огнем, а трое подскочили к нам, и один из них быстро-быстро затараторил по-французски.

— Анри спрашивает, есть ли в тех самолетах огнетушители, — перевел выходец с Украины. — Подойдут любые, срочно.

— Бежим, я знаю, где там все складировано, — отозвался Марк, первым стартовав к немецкому «боингу». Бойцы ван Клейста дружно потрусили следом за ним, а мы, немного помедлив, побежали к дымящимуся двухмоторнику.

Эпизод с тушением поврежденной крупнокалиберным пулеметом «цессны» смело можно опустить, т. к. пользы от меня и моих парней, да и от четверки «солдат удачи», прямо скажем, не было никакой. Мы потоптались минут пять рядом с метавшимися вокруг самолета французами, даже не пытаясь лезть под их разгоряченные, в прямом смысле этого выражения руки, и все. Победу над пожаром в двигателе обеспечило появление Марка и четверых наемников, приволокших штук шесть огнетушителей. Летчики высадили все шесть пеногонов, и лишь затем перестали орать на всех и вся. Впрочем, к этому времени рядом с двухмоторником не осталось ни одного человека, кроме самих пилотов.

— Следует немедленно прочесать весь лес отсюда до побережья, — выходец с Украины перевел приказ — да, да, именно приказ — сержанта Маллигана, командовавшего разведывательно-диверсионной группой наемников. — Врага встретят на побережье, но исламисты могут уйти через «зеленку».

— Хорошо, вы пойдете на левом фланге, мы — в центре, а справа — местное ополчение, — кивнул я. — Пленные нужны?

— Если только господин майор захочет их прилюдно казнить, — перевел Андрей слова усмехнувшегося сержанта, и добавил уже от себя. — Да, я иду с вами, чтобы обеспечить связь со всеми подразделениями.

— Задача ясна? И без героизма, мужики, — я повернулся к здоровяку Георгию, отслужившему в ВДВ зятю главы администрации. — У нас и так полегло (цензура) народу…

— Все ясно, майор, — прогудел басом Георгий, бросив хмурый взгляд на стоявшего напротив угрюмого Доценко. — А кто чего не поймет — то я быстро ему растолкую.

Глянув на Александра, нашего, Матвеевича, я сразу же понял, что за последние часы весь его годами наработанный авторитет рухнул ниже плинтуса. Шила в мешке не утаишь — проспавшие приближение врага наблюдатели на колокольне были из «группировки» Доценко, причем они заступили на дежурство после того, как отметили удачную сделку Матвеича с Глейманом. Гибель в первые же минуты боя спасла их от неизбежного трибунала, который обязательно собрался бы после всех похорон, и восстановления полной картины происшедшего.

Оба БТРа, кстати, так и простояли все это время под навесом на ферме Савченкова, т. к. требовали ремонта ходовой, движков, и не имели никакого вооружения. Максимум, что можно было выжать из данного приобретения во время боя — это использовать бронетранспортеры в качестве неподвижных огневых точек. К сожалению, Доценко и его товарищи до этого не додумались.

Растянувшись цепью, объединенный отряд втянулся в «зеленку», быстро миновал «свой» лес, и вошел в лес «чужой». По мере приближения к берегу моря ветер стал доносить до нас запах какой-то химической гари, а сквозь просветы между деревьями просматривался столб черного дыма. Неожиданно впереди нас загрохотала автоматическая пушка американского БТРа, а где-то за левым флангом наемников ухнул орудийный выстрел. Спустя пару секунд до нас донесся грохот от разорвавшегося вдалеке снаряда, а затем послышались звуки пулеметной стрельбы. Новый орудийный залп, за которым следует очередной глухой взрыв. Кто и по кому ведет огонь?

— Товарищ майор, наши зажали оставшихся пиратов в клещи! — подскочил ко мне вездесущий «похититель охранников», прикомандированный к нам в качестве радиста. — С востока подошла бронегруппа «дельта», в ее составе танк и бэтр. Распорядитесь, чтобы ополченцы не обстреляли их ненароком.

— Распоряжусь, не волнуйся, — ответил я, поднимая вверх правую руку — сигнал «внимание» для парней. — А ты передай своим, чтобы и они ненароком не пальнули по мужикам. Наши — белые и загорелые, враг — черные и подкопченные. Не перепутай.

Андрей, похоже, хотел, было, обидеться, но передумал, и занялся исполнением своих прямых служебных обязанностей — болтовней на французском с бронегруппой «дельта». Между тем, мы приближались к берегу, и, наконец, впереди мелькнуло море. Здесь мы увидели одного из сбежавших, было, от смерти исламистов, затем по пути попалось еще одно тело, явно разорванное снарядом «бушмастера».

Где-то левее нас вспыхнула короткая перестрелка, и спустя пару минут Андрей сообщил, что это десант пехотинцев с «сарацина» уничтожил последний очаг сопротивления на берегу. Послышался глухой рев танкового мотора, между деревьями замелькала закамуфлированная растительностью башня танка, выцеливающая стволом какую-то мишень на морском просторе.

— Гляди-ка, парни, а наши союзнички крепко уважают советскую технику, — махнув рукой в сторону ползущего по пляжу «пятьдесят пятого», произнес Саня Барулин.

— Угу, даже на динамическую броню не поскупились, — пробормотал я, разглядев в бинокль облепленную квадратиками со взрывчаткой танковую башню. — «Крупняк» на крыше не наш, не советский, и второй пулемет хрен знает чей.

— Походу, танкисты только что расхреначили вон тот катер, — Руслан ткнул автоматным стволом в сторону какой-то кучи обломков, дрейфующих метрах в двухстах от нас. — Метко попали, не хотел бы я оказаться у них в прицеле.

Понимая, что бой, собственно, подошел к концу, я осмотрелся вокруг, изучая тактическую обстановку. Как говорится — картина маслом: примерно в километре от нас «на одиннадцать часов» горел саудовский фрегат. Корабль стоял без хода, имел крен на правый борт, постепенно погружаясь кормой. Вода уже дошла до вертолетной площадки, на которой, извергая облако черного дыма, плясали языки пламени — это горело разлившееся авиационное топливо.

Чуть правее фрегата виднелось несколько надувных лодок, битком набитых арабскими моряками, которые даже и не пытались уйти в море. Что, же, логично — если у саудитов имелся хоть какой-то шанс уйти от снарядов Т-55 и «саладина», маневрируя, на высокой скорости, то со сверхточной скорострелкой LAV-25 особо не поспоришь.

Да, и куда уходить, если «на двенадцать» в полутора километрах от берега беспомощно дрейфовал второй пиратский корабль — танкер, поврежденный 90-мм пушкой модернизированного наемниками «саладина». Бежать в открытое море — так не факт, что у арабов хватит горючего для того, чтобы потом вновь добраться до берега. Хотя, бензина, может, и хватит, но вот перегруженные моряками лодки вряд ли обладают должными скоростными и мореходными качествами. Поэтому саудитам придется меж собой решить, сколько народу повыбрасывать за борт, а скольким попытаться удрать в неизвестность. Кроме того, в ситуации, когда у противника — в смысле, у нас — наличествует авиация, бегство может закончиться безнаказанным расстрелом с небес. Хорошо еще, что арабы не в курсе, что всю нашу авиацию составляют поврежденный поршневый двухмоторник с безоружным транспортным самолетом без экипажа.

— Экипаж танкера хотел оказать помощь тонущему флагману, — с видом знатока заявил Руденко. — А потом попытались сбежать, получили пару снарядов в корпус, и раскорячились кормой к берегу.

— А те обломки, что плавают возле «аэробуса» — это остатки пиратской лодки? — поинтересовался у бывшего морпеха Костя Григорьев.

— Наверное. Вон, еще пара лодок справа на берегу, — беззаботно пожал плечами Руслан. — Наш приятель Мэтт Фридман, похоже, собрался их приватизировать для захвата танкера.

— А этих, разве, спасать не надо? — Костя махнул рукой в сторону скучившихся надувных лодок с саудовского фрегата.

— А этих, товарищ лейтенант, мы развешаем по деревьям, предварительно намазав каждого свиным салом, — со злостью произнес капитан. — Если, конечно, бравые танкачи-наемники не впендюрят по исламистам пару-тройку осколочно-фугасных снарядов. Андрей, что твои думают делать с арабскими мореманами?

— Ждем указаний, — ответил «солдат удачи» русско-украинского разлива. — Маллиган сидит на связи с Жераром.

В этот момент справа от нас громыхнул орудийный выстрел, и спустя секунду снаряд накрыл лодку, отошедшую от борта неподвижно стоящего танкера. Видимо, кто-то из пиратов решил испытать попытать судьбу, а заодно и проверить профессионализм наводчика «саладина». Проверка удалась — не спасся ни один из четверых сомалийцев, вздумавших смыться от неминуемой расплаты.

— Так, наш команданте приказал захватить оба судна, — выслушав указание высочайшего начальства, сообщил Андрей. — Работают только профи — вы на подхвате, если понадобится.

— Ага, держи карман шире — захватить оба судна, — засмеялся Руденко. — Фрегату уже каюк.

Подтверждая сказанное Русланом, саудовский корабль стал быстро погружаться кормой, и лег на дно, на мгновение мелькнув форштевнем. Над поверхностью моря осталась видна лишь верхушка искореженной башеноподобной мачты. Образовавшийся в результате погружения фрегата водоворот едва не втянул в пучину одну из спасательных лодок с арабскими моряками.

— Все, финита, — с грустью в голосе констатировал бывший морпех. — Эх, какую красоту сгубили!

— Да, нам бы пригодился такой кораблик, — задумчиво произнес Александр. — Правда, Володя?

— Угу, правда, — буркнул я, оглядываясь по сторонам. — Пойдем-ка, парни, побеседуем по душам с Григорием. А то, как-то, не до того было.

В ходе примерно сорокаминутного разговора с зятем Никитина — фактически с новым командиром ополчения — мы получили информацию об основных эпизодах боя в поселке. От отхода передовой заставы с окраины к центру деревни, до последней атаки даниловских мужиков, приведшей к бегству остатков пиратского воинства. Во время этой атаке, кстати, глава администрации получил тяжелое ранение, и Георгий не знал, жив ли вообще его тесть, или нет.

Совершенно неожиданно мы узнали, что огромную роль в победе сыграл исчезнувший из особняка последний охранник Еремеева, которого мы даже стали подозревать в дезертирстве. Как оказалось, Леонид со всех ног примчался в медпункт, чтобы защитить своего, не способного самостоятельно передвигаться, босса. Примчался очень вовремя, аккурат после того, как в здание угодила мина, и вытащил из-под обломков и Николая, и дежурную медсестру из местных, и осужденную раненую девицу. Затем, спрятав всех троих в ближайшем сарае, Леонид замочил парочку сомалийцев-разведчиков, и в одиночку вступил в бой с большой группой пиратов, задержав тех минут на десять.

Десяток минут в условиях скоротечного маневренного боя в населенном пункте — это иногда целая вечность, способная перевернуть все. В данной ситуации этот десяток минут позволил Никитину остановить отступивших и растерявшихся ополченцев, и организовать новую линию обороны по центру села. Во время боя Леонид был дважды ранен, но не покидал передовую до конца. Точнее, до того момента, когда сомалийцы неожиданно отошли, чтобы спасти положение на своем правом фланге, где, как известно, попали в ловушку и их собратья, а потом и отряд моряков-арабов.

Пообщавшись с Георгием, мы уже собрались, было, покинуть берег, но тут послышался рокот моторов, и из лесу выкатилась пара «рателей». На одной из этих колесных БМП прибыл наш главный союзник, командир отряда «солдат удачи», капитан в отставке ван Клейст, собственной персоной. Прибыл исключительно вовремя, ибо к этому моменту его бойцы взяли под свой контроль танкер, и отконвоировали к берегу спасательные плавсредства примерно с сотней рыл саудовских военных моряков. Точнее, бывших военных моряков, перешедших в статус пленных, с перспективой провести всю свою дальнейшую жизнь в статусе осужденных, либо вообще рабов.

Наемники прикладами выгоняли арабов на пляж, где сразу же ставили их на колени, приказав пленникам держать руки на затылке. Парочку особо непонятливых, или получивших ранения саудовцев демонстративно скрутили, и положили у гусениц Т-55. Но, медлили, не давили танком, видимо, ожидая появление бельгийца. Арабских офицеров сразу же отделили от основной массы моряков, связали каждого из них чуть ли не по «методике Таманцева», и грамотно уложили мордами в песок.

Свезенную с индийского танкера команду усадили в сторонке, под присмотром парочки бойцов звероватой наружности. Индийцы, как я понял из отрывочных фраз наемников, вот уже несколько дней находились у арабов и сомалийцев в положении рабов, как вдруг их жизнь резко переменилось — рабовладельцы сами неожиданно оказались невольниками. Но, видимо, знакомство с «солдатами удачи» у моряков с Индостана прошло не совсем гладко, и индийцы тихо молились своим богам, с опаской озираясь в нашу сторону. Мы быстро сообразили — наблюдая, как люди ван Клейста быстро сортируют арабов, моряки подсознательно ожидали подобную же участь и для себя. Как ни крути, а формально они принимали участие в нападении на поселок белых людей, следовательно, являлись пленниками.

Беседа с Жераром и с Андреем в роли штатного переводчика сразу же превратилась в разбор по горячим следам проведенной военной операции, и заняла еще примерно с полчасика. Лишь после этого разговора мы наконец-то пошагали в Данилово, условившись с бельгийцем этим же вечером провести «саммит на высшем уровне» в масштабах наших анклавов.

Зеленцова на «блоке» уже не оказалось — хозяйничавшие на месте недавних боев четверо ополченцев сообщили, что за ранеными приезжал грузовик, и нашего товарища следует поискать в медпункте. Мужики, посланные Вышинским, собирали брошенное оружие и стаскивали в общую кучу трупы арабов и негров, чтобы в дальнейшем скормить их свиньям — даниловцы уже прознали, что нападавшие являлись фанатиками-исламистами.

В стороне от убитых агрессоров лежали тела Новичонкова и Соловьева, заботливо накрытые чьей-то старенькой плащ-палаткой. Парни первыми приняли на себя удар врага, и погибли, исполняя свой воинский долг.

— Там, майор, это, в самолете летчиков поубивали, всех — и наших, и германцев, — огорошил нас один из дружинников. — Мы их потом вынесем, когда будет машина.

— Твою мать!!! — не сдержался Руслан, с силой пнул одного из убитых сомалийцев. — Ну, нахрена вы приперлись на нашу землю, суки??? Что вам здесь надо было???

— Капитан Руденко, возьми себя в руки, — негромко, но твердо произнес я. — Ты уже отомстил, слышишь? Все, все, успокойся.

В ярости плюнув на тело пирата, Руслан завернул такое многоэтажное ругательство, что у нас чуть, было, не завяли уши. Откровенно говоря, и мне в тот момент захотелось завыть волком, схватить тесак, и покромсать им останки арабов и сомалийцев. А что толку рубить остывающие трупы? Это не вернет ни моих парней, ни пилотов, ни других, убитых исламистами.

Мы постояли какое-то время у тел наших товарищей, выдержав символическую минуту молчания, а затем потащились к местному медпункту. Дойти, увы, так и не дошли, перехваченные по дороге Юрием Александровичем.

Дальнейшие события того почти нескончаемого дня нет смысла расписывать во всех подробностях, т. к. по просьбе Вышинского мы взвалили на свои плечи всю тяжесть полицейской и санитарной работы. Кто близко сталкивался с подобной работой — тот нас поймет. Остальным не объяснишь, каково это — выискивать и таскать окровавленные тела, совсем недавно бывшие живыми людьми. В-общем, мы допоздна обшаривали деревенские закоулки в поисках раненых и погибших, заодно ведя подсчет вражеских и своих потерь. Не вели никаких протоколов, никаких лишних бумаг — а ведь еще недавно смерть одного единственного человека выливалась в целое процессуальное действо, с писаниной и прочим. Работали практически до заката, обнаружив шестерых еще живых гражданских.

Раненые женщины и девушка лет семнадцати одна за другой очутились в спешно развернутой американцами полевой операционной, где в поте лица трудились все имевшиеся в округе медики во главе с подполковником Коллинзом. Здесь мы вновь повстречались с нашими женщинами, привлеченными Дэвидом к работе. Визг, слезы, объятия, поцелуи — все это уложилось в небольшой двухминутный перерыв между операциями.

Затем мы встретили капитана Санчес, и выяснили, что Зеленцова прооперировали пару часов назад, а его ранение оказалось не опасным — пуля застряла в мягких тканях плеча. Владислава забрали из госпиталя двое немцев, прекрасно говоривших по-английски. Попутно Джулия сообщила, что сразу по прибытии Коллинз оперировал еще одного русского полицейского, кажется, капитана, и тот сейчас находится в палате интенсивной терапии. Короче, к нему пока что нельзя.

Поблагодарив американку за информацию, мы поинтересовались судьбой секьюрити из усадьбы Еремеева. Санчес едва успела поведать, что лично извлекла три пули из Леонида, как ее вновь вызвали к операционному столу — Дэвиду срочно требовалась помощь своего лучшего ассистента. После этого разговора парни пошагали на базу, а я задержался, чтобы проведать своего бывшего сослуживца.

Часть III

На следующий день мои парни с трудом поднялись с восходом солнца, едва волоча ноги практически в прямом смысле этого слова. Похоже, прошедшей ночью многие из нас так и не сумели толком заснуть, несмотря на то, что предварительно сократили остатки еремеевского алкоголя. Как ни крути, а запредельные физические и психологические нагрузки взяли свое — большая часть личного состава сильно напоминала зомбей из малобюджетных забугорных фильмов ужасов.

Чуть лучше остальных смотрелись отец и сын Нидеррайтеры, которые вчера не принимали участие в поисках погибших и раненых. Хотя, еще вчера днем немцы по собственной инициативе стащили в кучку трупы восьмерых сомалийцев, убитых при штурме нашей базы, собрали немногочисленные трофеи с тел чернокожих. После этого Нидеррайтеры несли караульную и комендантскую службу, т. к. ополченцы Семен Семеныча не могли усидеть в усадьбе, переживая о судьбах своих родных и близких. Как только позволила обстановка, мужики быстрее скорости звука унеслись в поселок. Затем какой-то мальчишка сообщил, что видел у медиков пострадавшего полицейского, и немцы посетили развернутый наемниками полевой госпиталь, забрав оттуда легкораненого Зеленцова. Кстати, мы так и не успели вчера сжечь, или закопать те самые трупы чернокожих пиратов-исламистов…

… Неведомый катаклизм вырвал с поверхности планеты и перенес в чужой мир массу людей и предметов со всех уголков земного шара. Перенес людей различных религий и мировоззрений, людей самых разных рас и вероисповеданий, со всех континентов Земли. Не стали исключением и последователи пророка Мухаммеда — катаклизм закинул в неведомый мир парочку кораблей, принадлежавших Саудовской Аравии: супертанкер «Сириус Стар» и фрегат «Аль-Даман», сопровождавший этот рукотворный плавучий остров.

Поначалу саудовские моряки едва не тронулись умами, и даже впали в панику, когда сообразили, что с ними произошло. Затем коллективно покумекали, что к чему, почитали Коран, и списали все на волю Аллаха, который, наверное, решил послать правоверным новое испытание твердости их веры. Только Аллах мог дать правоверным столь хорошие стартовые условия для новой жизни — нефть, оружие. Только Аллах мог заглушить радиосвязь — богомерзкое изобретение неверных, благодаря которому западная цивилизация вырвалась на лидирующие позиции на Земле.

Подняв в воздух вертолет, саудовцы быстро обнаружили в двадцати милях от своего местоположения неизвестный архипелаг, и подошли к нему с южной стороны. Едва принялись за осмотр ближайшего из шести разнокалиберных необитаемых островов, как на горизонте появилась флотилия единоверцев — целых пять лодок с сомалийскими пиратами на борту.

Главари саудовцев и сомалийцев смогли договориться между собой, благодаря общей вере и знанию базового языка их религии. А договорившись, принялись замышлять джихад в новом мире, чтобы чем-то занять личный состав, сплошь состоявший из горячих южных парней. Иначе несколько сотен мужиков быстро охренеют от спермотоксикоза, а затем перетрахают друг дружку — гаремы-то с женами и наложницами остались на Земле, в старом мире. Поэтому пусть уж лучше мужики несут зеленое знамя ислама во все углы нового мира, да попутно режут неверных для удовлетворения своих первобытных инстинктов. А неверные, по мнению верхушки арабов и сомалийцев, где-нибудь, да обязательно найдутся и в этом мире.

Первой добычей исламистов стал небольшой японский траулер, захваченный милях в пятнадцати севернее архипелага. Капитан траулера и его команда из нескольких человек выложили пиратам все, что знали, вплоть до интимных подробностей жизни со своими бывшими женами. Такое откровенное сотрудничество со ступившими на тропу войны головорезами спасло японцам жизнь, не избавив, впрочем, от унизительного рабства.

Поразмышляв над данными радиоперехватов первых минут в новом мире, исламисты пришли к выводу, что где-то на севере лежит большая земля, может, даже, целый девственный континент. Сборы были недолгими, и, оставив в архипелаге «Сириус Стар» с захваченным траулером, флотилия двинулась на север. Пройдя где-то миль тридцать, правоверные пираты обнаружили с вертолета индийский танкер, изменили курс, и без особых сложностей захватили абсолютно безоружный корабль. Танкер, кстати, оказался с грузом дизельного топлива.

Вновь поднятый в воздух вертолет вскоре достиг земли, и пилоты сразу же увидели разбившийся на берегу пассажирский самолет. Чуть дальше от берега среди явно чужого ландшафта резко выделялся огромный круг полупустынной местности, с полоской асфальтированной дороги и какими-то постройками рядом с шоссе. Вертолетчики не стали «светиться» перед предполагаемыми аборигенами нового мира, сфоткали местность издалека, и благоразумно убрались на свой корабль.

Фрегат вновь изменил курс, и вместе с захваченным «индийцем» в течении ночи незаметно подкрался к чужому берегу. Утром правоверные высадились на шикарнейший пляж, который только могла создать мать-природа. Пляж, впрочем, нисколько не интересовал воинов аллаха, как и развалившийся на части индонезийский «фоккер».

Бравые сомалийцы первыми пересекли полосу чужого леса, чтобы оказаться… в части американского штата Техас, который был перенесен катаклизмом в этот уголок нового мира. В Техасе, как известно, с уважением относятся к дамам, а главное — неплохо вооружены, и всегда готовы дать отпор незваным гостям. Поэтому встреча чернокожих сомалийцев с белыми техасцами быстро переросла в перестрелку, а затем в штурм бензоколонки и небольшого мотеля при ней. Пираты встретили ожесточенное сопротивление со стороны помощника шерифа и примкнувших к нему дюжины вооруженных мужчин и женщин. Понесенные потери заставили сомалийцев откатиться в чужой лес, перегруппироваться, начать фланговый охват жилых строений, и даже вызвать поддержку корабельной артиллерии.

Командир «Аль-Дамана» пришел в ярость — он распорядился установить на вертолет пару полудюймовых «браунингов», свезти на берег невесть как очутившийся на фрегате миномет, и показать безбожным христианам кузькину мать в ее арабском варианте. Более того, разъяренный араб приказал использовать корабельную артиллерию.

Вскоре град мин и снарядов разметал мотель и бензоколонку, перебив часть их защитников. Под прикрытием артогня сомалийцы замкнули кольцо окружения вокруг обреченных техасцев, а затем при поддержке «вертушки» перешли в наступление. В итоге пираты «героически» убили два десятка граждан США — людей разного пола и разных возрастных категорий. Заодно под раздачу попали и восемнадцать спасшихся с разбившегося «фоккера» индонезийцев. Многие из последних вообще являлись лежачими больными, т. к. не могли сдвинуться с места из-за травм, полученных при крушении их самолета. Тем не менее, это не смутило исламистов, и они с удовольствием дорезали своих единоверцев во имя джихада.

Вечером посланный на разведку вертолет обнаружил поблизости еще три анклава, но первый из них — полигон американских морпехов — показался пиратам пустынным, безжизненным и бесперспективным. Данный вывод, по большому счету, соответствовал реальности — на полигоне имелся лишь один хорошо замаскированный объект, так и не обнаруженный вертолетчиками.

Еще две территории с земным ландшафтом, похоже, были населенны неверными. Второй из вновь найденных кластеров лежал вдалеке от побережья, но сомалийцы не горели желанием пробираться к нему сквозь пугающие джунгли чужого леса. Третий обнаруженный анклав располагался практически на побережье, нагло сверкая золоченым крестом на маковке церкви. Исламисты решили, что сам Аллах указал им новую цель, и их флотилия взяла курс на восток.

Ну, а дальше произошло то, что произошло — наши наблюдатели проспали подход врага, тридцать один сомалиец скрытно высадились на берегу, а канониры «Аль-Дамана» взяли на прицел колокольню. Кроме того, с фрегата отправили на берег десантную партию из трех десятков вооруженных матросов, плюс миномет, со всем, имеющимся на борту боекомплектом к нему. Видимо, предвидя сопротивление со стороны неверных, саудовцы не хотели расходовать драгоценные стомиллиметровые снаряды французского производства. Расходовать все-таки пришлось, ибо сомалийцев сразу же встретили меткие очереди из почти антикварного немецкого пулемета, а население русского поселка оказалось вооружено не хуже техасцев.

Обо всем этом нам вечерком поведал ван Клейст, основываясь на подытоженных показания пленных и изучении захваченных трофейных документов. Мы с бельгийцем и узким кругом приближенных просидели до глубокой ночи, по горячим следам разбирая и анализируя эпизоды сражения за Данилово. В процессе беседы выяснилось, что еще сутки назад наемники засекли в эфире какой-то подозрительный радиообмен, а вчера вечером бойцы бронегруппы заметили над полигоном неизвестный вертолет. После этого «солдаты удачи» сразу же ввели в действие протокол «один-четыре», что означало режим полного радиомолчания как штабной группы, так и отдельных подразделений. Поэтому мы не смогли выйти на связь с бельгийцем и его отрядом.

Кстати, до момента удара ПТУРами по фрегату все подразделения ван Клейста действовали самостоятельно — та же бронегруппа с полигона совершила ночной переход по чужому лесу, скрытно подойдя к границе нашего кластера. Здесь наемники вновь засекли «вертушку», и, опасаясь, что противник вооружен ракетами, выжидали момент, чтобы вступить в бой. Мда, пока пираты убивали беззащитных гражданских, поблизости прятался десяток опытнейших бойцов с двумя единицами бронетехники. Винить «диких гусей» в бездействии бессмысленно — они поступали строго по обстановке, согласно их тактике ведения боевых действие. Как только мы подбили вертолет, и тот шмякнулся на землю в полукилометре от границы чужого мира, наемники тотчас пленили летчиков, а затем выдвинулись на побережье. Попутно бронегруппа обстреляла занятую исламистами окраину Данилово, внеся определенный вклад в разгром сухопутных сил арабов и сомалийцев.

Куда больше лепту в нашу общую победу над исламистами внес отряд сержанта Маллигана, более десятка километров прошагавший по прибрежным зарослям чужого леса. Прямиком от анклава поляков до нашего кластера. Именно эти парни с помощью «корнетов» вывели из строя вражеские РЛС, что позволило наемникам бросить в бой главный козырь — легкий двухмоторную «цессну», вооруженную двумя подвесными блоками старых добрых советских НУРСов.

Поднявшись в воздух, французские летчики на предельно малой высоте вышли на цель, выпустили все четырнадцать ракет, добившись примерно десятка попаданий в саудовский фрегат. Затем в кормовую часть корпуса угодила пара-тройка стомиллиметровых фугасных снарядов, и горящий «Аль-Даман» в конце концов лег на грунт. Скорее всего, угодившие под внезапную атаку с суши и с воздуха, саудовские моряки попросту растерялись, и не вели борьбы за живучесть своего корабля.

Находясь в эйфории от первоначального успеха, Серж с Люком понеслись «попугать» индийский танкер, и сразу же нарвались на сюрприз в виде парочки ДШК, установленных пиратами по крыльям мостика захваченного корабля. В результате подбитая «цессна» совершила аварийную посадку на шоссе, танкер получил пару-тройку 90-мм бронебойных снарядов в корму, поблизости от машинного отделения, а четверка попытавшихся удрать на лодке сомалийцев отправилась на обед к здешним акулам…

… Даниловские ополченцы и мы потеряли девятнадцать человек убитыми, да еще пятнадцать бойцов было ранено. Столь «неправильное» соотношение между «двухсотыми» и «трехсотыми» было вызвано тем, что значительное число раненых оказалось на контролируемой врагом территории, а негритосы сразу же добивали попавших в плен. Плюс погибли экипаж нашего транспортника и двое немецких летчиков…

…Исламисты, ворвавшиеся в поселок, не щадили никого, расстреливая гражданских налево и направо, словно мишени в тире. В результате погибло еще пятьдесят три человека — женщины, дети, старики, и старухи. Десятка два мирных жителей успели попрятаться кто куда, еще полтора десятка получили различные ранения, в т. ч. и тяжелые. Примчавшийся в Данилово медицинский персонал — наемники и американские морпехи — работали двумя операционными бригадами, словно проклятые, всю ночь напролет. Благодаря самоотверженной работе Коллинза и его подчиненных удалось спасти множество жизней.

Вдобавок во всем людским потерям, в поселке и его окрестностях были разрушены и сгорели пять жилых домов, восемь различных хозяйственных построек, плюс два сарая. Пострадали от артобстрела и требовали ремонта еще шесть домов, в т. ч. здание бывшей администрации и особняк Николая Еремеева. Враг уничтожил четыре легковых автомобиля, четыре грузовика, один трактор, да еще и сгорела часть продовольственных запасов анклава. Ну, а мой отряд потерял сожженными три джипа, оставшись с изрядно помятым «мерсом» и посеченной осколками барулинской «бэхой».

— Владимир, я предлагаю произвести обмен трофейными пулеметами — обменять два ДШК на пару «браунингов», снятых с разбитого вертолета, — мы с Жераром засиделись до полуночи, походу прикончив остатки крепкого фирменного алкоголя. — Думаю, будет логично, если русские пулеметы перейдут в руки русских солдат. Ну, как, по рукам?

— Хм, калибр одинаковый, — я невольно вспомнил, сколько неприятностей доставила нам эта чертова «вертушка» с парочкой «крупняков». — Хорошо, не возражаю, меняемся.

— Так, завтра мои спецы снимут с «пантера» всю радиоаппаратуру, и передадут ее тебе, — прихлебнув вискаря, продолжил бельгиец. — Заодно научат пользоваться.

— Стоп, не мне, а здешнему мэру, — возразил я. — У нас есть рация, а ополченцы сидят без связи.

— Принято, — кивнул ван Клейст, вновь прикладываясь к стакану. Да сколько же в него влезает крепкого, а? Уже вылакал больше бутылки вискаря (дефицитный продукт, между прочим!), раскраснелся, но держится молодцом, даже язык не заплетается. — Все, с трофеями завершили…

Да, далеко за полночь мы наконец-то завершили дележку трофейного вооружения, боеприпасов, и прочего барахла. Гримаса судьбы — после сражения с исламистами каждый даниловец мужского пола мог получить автомат на выбор. Хочешь — бери отечественный «калашников», а не хочешь — забирай европейский «штайр», или американскую М-16. Нужен пулемет? Не вопрос — вот два полудюймовых «браунинга», три ПКМа на выбор. Имеется даже гранатомет РПГ-7 с пятью выстрелами, миномет английского производства с четырьмя ящиками мин, и много-много патронов ко всему этому добру… Черт, был бы десяток лишних стволов ДО нападения!

Трофеи делились способом, принятым у «солдат удачи» — кто что захватил, то по праву ему и принадлежит. Таким образом, нам с даниловцами отошли сильно поврежденный вертолет, львиная доля стрелкового оружия, плюс упомянутый миномет с боекомплектом. Последний трофей, кстати, целиком и полностью заслуга эмчеэсника.

В самом начале боя Марк оторвался от погони, чтобы спустя какое-то время устроить засаду на пути от берега до минометной позиции. В результате сначала один за другим «исчезли» четверо арабов, посланных к лодкам за боеприпасами, а затем в гости к аллаху отправился и весь остальной минометный расчет. В-общем, неизвестно, как бы сложилась ситуация на поле боя, если бы не грамотные действия бывшего офицера спецназа.

Наемникам досталось десятка полтора винтовок и автоматов, семь лодок, и загруженный под завязку танкер с поврежденной машиной. Плюс пленные. Кроме этого, командир «диких гусей» рассчитывал со временем поднять со дна часть вооружения саудовского фрегата — скорострелки, ракеты, и т. п. Это, в случае, если не удастся поднять весь корабль целиком, и придется доставать трофеи по частям. Вот, только, интересно, как он вообще собирается это делать без понтонов и без опытных водолазов?

— Слушай, Жерар, давно хочу спросить тебя: почему ты вообще помогаешь нам, русским? — прикинув, что «клиент созрел», я решил вызвать того на откровенность. — Зачем тебе это надо?

— Я уже много лет работаю на кого-то, за деньги, и мне это порядком надоело. Я всегда мечтал о своей собственной стране, но на Земле это очень сложно сделать, — признался-таки «клиент». — Сам знаешь, почему… Здесь же — здесь можно попробовать…

— Можно, — согласился я, прикидывая, сколько еще может выпить ван Клейст. — Если делать все грамотно, по уму.

— У меня русская бабушка, — неожиданно произнес бывший парашютист. — Поэтому я считаю вас, русских, своими естественными союзниками.

… Черт, все намного проще, чем мы думали, — я едва не пролил вискарь мимо стакана. — «Зов крови», или как оно, там, называется? А вообще… неплохая у него идея — построить собственное государство…

— Владимир, нам бы не хотелось начинать знакомство с местными с конфликтов и досадных недопониманий, — утром Жерар первым делом подошел ко мне с просьбой о помощи. — Дашь нам пару бойцов в качестве переводчиков и проводников?

— Местные, как ты их называешь, не станут конфликтовать с вооруженными дядечками, разъезжающими на танках, да на бэтээрах. В одном из кластеров вообще живут четыре старушенции, давным-давно дышащие на ладан, — заметил я. Марина, позевывая, перевела, не особо довольная тем, что я остановил ее на полпути к постели. Девушка только что пришла из госпиталя, почти сутки отпахав переводчицей за спиной у Коллинза. — Ладно, дам двоих — Костю и Марка. Верни парней в целости и сохранности.

— О, Марк — прекрасный солдат! — как я слышал от Андрея, искренняя похвала из уст бельгийца звучала крайне редко, и означала многое. — Я бы предложил ему перейти под мое начало, но, боюсь, что ты станешь возражать, да?

— Нет, не стану. Попробуй, предложи, — усмехнулся я. — Если Марк согласится, то я не стану ему мешать.

— По рукам, — кивнул ван Клейст. — Мадемуазель, извините, что мы задержали вас.

— Вечно, вам, мужика, что-нибудь, да от нас надо, — фыркнув, Марина с гордо поднятой головой продефилировала в спальню, качая бедрами. Ван Клейст подмигнул мне, и, не дожидаясь моей реакции, пошагал к своим бойцам. Мда, хватит ли наемникам сексуальных рабынь, а если не хватит, то когда начнутся первые недоразумения из-за свободных юбок?

Наскоро выпив крепкого чая, мы с Русланом пошли ремонтировать мой многострадальный джип. Запаска, к счастью, не пострадала, и, заменив раскуроченное крупнокалиберными пулями колесо, мы завели мотор — работает, как часы. Что ни говори, а немцы умеют делать машины на совесть.

Спустя пять минут «мерс» уже стоял у усадьбы, а мы готовились к рейду по побережью. Да, да, немного поразмышляв в процессе мелкого ремонта машины, мы с Руденко решили, что следует срочно прошвырнуться по берегу до второго американского кластера. Иначе — слетим с катушек, не дай бог, переберем лишнего, и натворим такого…

Это в дешевых фильмах ментов представляют этакими бездушными и железными роботами в форме, а иногда чуть ли не монстрами при погонах. В реале мы такие же люди, как и все остальные — с тонкой и очень ранимой душевной организацией. Поэтому существовал риск, что мы натворим чего-нибудь в отношении пленных, не выдержав морального напряжения целой вереницей предстоящих похорон. Кроме этого существовал определенный риск, что мы ужремся вусмерть на поминках по погибшим. А оно нам надо? Алкоголь, ведь, не лечит душевных ран — он лишь притупляет эмоциональную чувствительность и на время приглушает невыносимую душевную боль. А боль переполняла всю мою душу, готовая вот-вот выплеснуться на окружающих — за время работы в органах я не потерял ни одного своего подчиненного! Случалось, конечно, что мои опера получали ранения, и даже попадали в больницу на несколько месяцев, но я ни разу не присутствовал на похоронах тех, с кем работал бок о бок. Ни разу. Вчера же я потерял сразу двоих, и мое сознание никак не могло с этим смириться.

— Рус, если меня, вдруг, снесет с катушек, и я пойду резать пленных — будь добр, останови, пожалуйста, — попросил я Руденко до начала церемонии похорон. Хотя, какая, там, нафиг, церемония, если отца Серафима хоронили вместе с десятками других жертв — захватив церковь, исламисты, не мешкая, отрезали даниловскому священнику голову, а затем насадили ее на кол.

— И ты за мной приглядывай, Вова, — очень серьезным тоном ответил капитан. — Знаешь, мне очень хочется насадить на вертел с десяток арабов, напичкать их тушки свиным салом, взять, да и поджарить на медленном огоньке. Не знаю, сдержусь ли я.

Видимо, ван Клейст почувствовал, что над поселком сгущается атмосфера мести, и отдал «диким гусям» соответствующие распоряжения. Рано утром, еще до начала похорон, почти всех пленных построили в одну колонну, а затем погнали по берегу на восток, в сторону польского кластера. Нескольких офицеров-арабов, правда, оставили — бойцы Жерара продолжили их допрашивать, вновь и вновь заставляя рассказывать все по порядку, прямо с момента появления саудовцев в этом мире. Даже навскидку было видно, что сержант Маллиган знает толк в ремесле дознавателя, поэтому мы решили не вмешиваться в данный процесс, чтобы не мешать бельгийцу и его людям.

Температура воздуха в новом мире днем поднималась до плюс тридцати градусов по старику Цельсию, поэтому похороны проходили очень быстро. Как нам потом рассказывали, все церемонии завершилось задолго до полудня, плавно перейдя в коллективные поминки на площади у полуразрушенной церкви. Жизнь сама по себе отменила «сухой закон», и кто хотел помянуть погибших, тот получил возможность сделать это на славу. Впрочем, большинство даниловцев ограничилось одной-двумя стопками, ибо на людей свалилась масса забот и хлопот, о которых еще пару дней назад никто и не мог подумать.

По нашей просьбе моих парней похоронили в числе первых, и мы покинули кластер сразу после того, как на кладбище выросла пара холмиков свежей земли. Мы в данном случае — это капитаны Барулин, Руденко, оба Нидеррайтера, старший и младший, плюс моя скромная персона. Вооружились по максимуму, взяв, кроме «калашей» два наших пулемета, набили патронами по семь-восемь магазинов на брата.

Практически одновременно с нами через другую окраину Данилово вышла колонна «солдат удачи», состоявшая из «центуриона», легкого танка на шасси БМП-2, одной БМП «ратель», трех «сарацинов», «саладина», да еще четверки грузовиков до кучи. Как мы видим, ван Клейст сделал вывод из нападения пиратов, и очень серьезно подошел к проблеме охраны и защиты вновь открытых кластеров.

Планировалось, что колонна пройдет через Борисовку и анклав с придорожным ресторанчиком, оставив там гарнизоны, и выйдет на полигон американской морской пехоты. Полигон, этот выжженный солнцем клочок калифорнийской земли с разбросанными тут и там разбитыми корпусами военной техники, в свете последних событий приобретал стратегическое значение самого западного форпоста нарождавшейся конфедерации.

Словно по заказу, данный форпост уже имел кое-какие фортификационные сооружения — не особо приметный с воздуха ангар со вторым, подземным уровнем, плюс тайник мастер-сержанта Глеймана, в котором тот до поры, до времени хранил свою личную «птичку». «Птичка», кстати, в момент нашего отъезда по-прежнему торчала на шоссе, разобранная почти наполовину — еще вчера французы демонтировали поврежденный мотор, и, словно заправские механики, полночи копошились в его потрохах. Еще один парадокс катаклизма: немолодые уже дядечки с военным прошлым на глазах сбросили десяток-другой лет, почувствовав в новом мире свою ценность и незаменимость, и пахали, словно заведенные. Интересно, починят ли они мотор, или нет?

— Вольфганг, не проспи сеанс связи, — послышался за моей спиной голос Руслана. Действительно, мы договорились с бельгийцем, что будем выходить на связь каждые полчаса. Если, вдруг, мы пропустим сеанс связи, то Жерар вышлет по нашим следам маневренную группу, которую держал под рукой. — А то шеф будет ругаться, словно пьяный сапожник.

— Шеф позабыл ругань на базе, — усмехнулся я. Так, если Руслик начинает шутить и прикалываться на ровном месте, значит, он постепенно приходит в себя. Саня, вроде, чуть улыбнулся, но молчит, сосредоточенно высматривая потенциальные цели для своего ПКМа. — А сапожник, между прочим, очень уважаемая профессия. Поэтому не кати на сапожников бочку, а то Вольфганг перестанет нас понимать.

— Не бойтесь, я хорошо знаю русскую поговорку про пьяного сапожника, и я немного разбираюсь в новомодных под-кол-ках, — засмеялся бывший офицер «штази». — Командир может не волноваться: я не просплю сеанс связи — это было бы очень непрофессионально с моей стороны.

Сидевший в багажном отделении джипа Гельмут — так уж получилось, что в машине не нашлось иного места, которое можно было бы быстро покинуть в случае неприятностей — что-то спросил по-немецки с вопросительной интонацией, видимо, интересовался, о чем идет речь. Нидеррайтер-старший принялся пространно объяснять своему отпрыску особенности современного русского юмора, со всеми его подколками и приколами.

— Смотрите, мужики, от меньшего динозавра остались рожки да ножки, — опустив бинокль, произнес капитан Барулин. — Какой из этого вывод?

— Крабы, падальщики, чайки, прочие оголодавшие пернатые, — почти скороговоркой отозвался Руденко. — Дай-ка бинокль, Сань?

Александр молча передал назад отличный морской бинокль, который мы позаимствовали из числа захваченных у арабов трофеев. Я не поленился, и притормозил, чтобы получше рассмотреть обглоданную тушу расстрелянного нами динозавра. Сразу же стало ясно, что Руслан абсолютно прав — на туше копошились сотни относительно крупных крабов, или др. ракообразных, а в сторону леса тянулись цепочки следов ящериц, что ли. Чуть в стороне на песочке сидели с десяток местных «чаек», по размерам, как бы, не меньше земного альбатроса, сытые, похожие на дорвавшихся до центнера деликатесов помойных котов. На нас пернатые таращились, словно обожравшиеся трюфелями олигархи на забредших в ресторан бомжей: мол, ездють тут всякие, да еще и мешают пищщию принимать.

Я обратил внимание парней, что у здешних «чаек» зубастый ротик, словно самой природой созданный, чтобы рвать чужую плоть. И неизвестно, какую плоть предпочитают эти птички — вполне вероятно, что предпочитают рвать плоть живую, а не падаль. В ответ парни заметили, что им, вооруженным парой пулеметов, местная орнитология глубоко до лампочки, сфоткали зубастых чаек разок-другой, и попросили водителя не терять время на ерунду. Вольфганг едва не пропустил сеанс связи, переводя своему сыну замысловатые перлы двух капитанов.

Возле следующих двух туш убитых динозавров мы увидели аналогичную картину, с добавлением нескольких ящериц примерно метровой длины, чем-то похожих на земных варанов. Кроме того, вокруг лежавшей в воде туши суетились большие стаи каких-то мелких рыбешек, составлявших немалую конкуренцию здешним крабам. Мне почему-то вспомнились земные пираньи, отчего сразу же пропала мысль искупнуться на обратном пути. Кто знает, вдруг эти милые мелкие рыбешки способны сожрать человека целиком всего за пару-тройку минут?

Поехали дальше, разделив сектора наблюдения. Оба пулемета «смотрели» в сторону чужого леса, откуда, как мы полагали, следовало ожидать главных проблем. По пути периодически попадались свидетельства появления в новом мире человека с Земли: море выбросило на пляж с десяток сумок и чемоданов, какие-то не поддающиеся идентификации обломки, которые мы толком не рассмотрели, решив не останавливаться из-за ерунды — подобные мелочи можно подобрать и на обратном пути.

В одном месте Вольфганг разглядел человеческое тело, колыхавшихся на воде в полусотне метров от кромки пляжа. Еще позавчера мы обязательно бы тормознули, устроив форменный осмотр «места происшествия», выловили бы останки с целью их погребения. Сегодня же мы просто проехали мимо, ибо вчерашний день будто что-то перевернул в наших душах.

— Так, проехали двадцать пять кэмэ, — объявил я, глянув на приборную доску. — Смотрите в оба — где-то впереди должен валяться индонезийский «фоккер».

— Хм, а мы чего делаем? — буркнул в ответ Руденко. — Смотрим, смотрим, скоро дырку в горизонте просмотрим. Не вижу я никакого «фоккера».

— Да, Володя, может, пленные саудиты чего-то перепутали? — повернулся ко мне Александр. — Могли наболтать со страху черте что, чего и в помине нет.

— А ты бы наболтал на их месте? Вот и я не рискнул бы, — отмел я сомнения моих капитанов. — Там, впереди, вроде, изгиб береговой линии вправо, да?

— Да, я вижу море, — Руслан опустил бинокль. — Вероятно, впереди есть небольшой мыс, скрывающий место падения самолета.

Бывший морской пехотинец оказался полностью прав. Километров через десять пляж стал плавно уходить вправо, и спустя пару минут мы увидели белеющее на песке светлое пятно. Это оказался хвост индонезийского «фоккера», отвалившийся во время аварийной посадки. Фюзеляж самолета вместе с крыльями почти полностью «въехал» в чужой лес, влепившись смятой носовой частью в подвернувшееся по пути дерево.

Дерево рухнуло прямо на фюзеляж, а летчики, судя по обильно политым кровью креслам, не имели шансов уцелеть после такого тарана. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы определить, что при падении летательного аппарата погибли не только пилоты — пассажирский салон в паре мест был буквально залит кровью, окрасившей в бурый цвет и пол и кресла.

— Здесь даже к следователю не ходи, — минут через десять капитан Барулин подвел итог осмотра обломков. — Если и были выжившие, то их оказалось очень немного.

Мы сразу же обратили внимание, что от места авиакатастрофы вглубь суши ведут несколько тропинок, по которым, похоже, эвакуировали тела погибших и вынесли уцелевших. К сожалению, в данной местности заросли чужого леса превратились в настоящие джунгли, непроходимые для моего «мерса». Даже навскидку здешняя флора заметно отличалась от той, что росла в ближайших окрестностях Данилово и Борисовки.

Лесные великаны высотой с семиэтажку уступили место деревьям обыкновенных размеров, очень напоминающие те, что наводняли наши, земные джунгли. Учитывая, что мы понятия не имели, сколько придется прошагать до техасского кластера по тропинкам чужих джунглей, вариант с разделением группы на две части даже не обсуждался. Вариант же оставить машину на пляже имел очень серьезный риск — мой порядком раскуроченный джип являлся единственным транспортным средством нашей группы, и его нельзя было оставлять черте где без присмотра. Поэтому, посовещавшись, мы вновь продолжили пляжное путешествие, обогнув небольшой, плавно выдающийся в море мысок, на котором совершил аварийную посадку индонезийский «фоккер».

За самой западной точкой мыса скрывался приличных размеров залив, километров на пять вдававшийся вглубь берега. Едва глянув на этот самый залив, я невольно притормозил машину, любуясь природным ландшафтом, очень сильно похожим на картинку с рекламного проспекта про красоты французской Полинезии. Парни, похоже, оказались впечатлены не меньше моего, т. к. даже весельчак и балагур Руденко не произнес ни слова.

Удивительной красоты залив простирался, наверное, почти на десяток кэмэ, а за ним просматривался берег, постепенно теряющийся в западном направлении. Сразу же стало ясно, что мы не сумеем обследовать вновь открытое побережье в рамках предпринятого разведрейда по следам набега исламистов — у нас банально не хватит топлива на столь длинный маршрут. В общем, нема идиотов, согласных рискнуть, чтобы возвращаться обратно в Данилово по пляжу на своих двоих. Несмотря на все наше солидное вооружение, ночевка на краю чужих джунглей вполне могла обернуться пирушкой для здешних хищников, с экзотическим основным блюдом из питерских ментов и немецких товарищей.

Неожиданно Гельмут что-то затараторил по-немецки, махнув рукой куда-то в северном направлении, в направлении противоположного берега залива. Нидеррайтер-старший сразу же что-то переспросил, затем, отобрав у сына бинокль, стал вглядываться в северное побережье. Переглянувшись между собой, мы невольно последовали примеру бывшего офицера «штази», и принялись разглядывать красоты местной природы.

— Гельмут ошибся — там нет никакого дыма, — после очередной фразы по-немецки Вольфганг перешел на русский. — Моему сыну показалось, что он видел столб дыма, поднимающийся над лесом.

— Точно показалось, или дым все-таки был? — опустив бинокль, уточнил Саня Барулин. — Лично я так же ничего не заметил, но сие говорит лишь о моем, увы, не идеальном зрении.

— Гельмут ошибся, — с некоторым нажимом в голосе повторил немец. — На таком расстоянии нельзя разглядеть дым от костра, нельзя разглядеть дым от очага… Нет, Гельмуту просто показалось.

Нидеррайтер-младший что-то буркнул в ответ, и, не вдаваясь в дальнейший спор с отцом, полез занимать свое место в машине. Мы с Русланом еще с минуту вглядывались в далекую полосу суши, надеясь хоть что-нибудь рассмотреть. Тщетно — серо-голубая линия противоположного берега так и осталась девственно чистой. Никакого столба дыма, нет даже намека на что-нибудь похожее на дым.

— Поехали, сколько можно на море пялиться? — недовольно сопя, Руденко повесил бинокль на шею, и залез в «мерс». — Вова!

— Иду, не ори, — отозвался я, бросив последний взгляд в сторону водной глади. — Эх, красота-то какая…

Мы вновь тронулись в путь, и, проехав по урезу воды еще пару километров, нашли местечко, где можно было повернуть в джунгли. Судя по примятой траве, изломанному кустарнику, и характерным следам протекторов на песке пляжа, мы оказались не первыми автомобилистами, побывавшими здесь. В этом месте густые заросли уступали место разреженному кустарнику, сквозь который можно было продраться на машине. Наверное, какая-нибудь асфальтная легковушка сразу бы застряла после первых десяти метров такой дороги, но изделие германского автопрома, словно носорог, уверенно углублялось в зеленку.

Не мудрствуя лукаво, я повел джип по следу, оставленному неизвестными первопроходцами, повел медленно, держа под рукой автомат. Мои парни подобрались, приготовили оружие, контролируя каждый свой сектор, в любой момент готовые открыть огонь по представителям здешней фауны. Ну, либо по двуногому хищнику под названием человек. К счастью, нам не пришлось жечь патроны — попетляв около двадцати минут по зеленке, я увидел впереди долгожданный просвет между деревьями, и остановился, заглушив движок.

Минут десять мы присматривались и прислушивались к окружающему нас лесу, сильно напоминавшему земные тропики. Как и на Земле, здесь пели невидимые в зарослях птицы, стрекотали в траве неведомые нам насекомые. Как и на Земле, здешний лес жил своей собственной насыщенной жизнью, практически не обращая внимания на вторгнувшихся в его пределы людей.

— Внимание, едем, — негромко произнес я, заводя двигатель. — Если что — сразу стреляйте!

Мы быстренько проскочили последнюю сотню метров до точки пересечения двух ландшафтов, сходу преодолели сооруженный кем-то пологий склон, на котором виднелись следы автомобильных протекторов. И оказались в совершенно ином мире — в мире холмистой саванны, с растущими в ней редкими деревцами и кактусами. Колея от чужих колес сразу же потерялась на выжженной еще земным солнцем земле, давая нам полную свободу в выборе направления движения.

— Ну, народ, рискнем, или, как? — напряжение последнего часа постепенно отпускало меня, и я позволил себе пошутить. — Прокатимся с ветерком, а?

— А есть варианты? — усмехнулся капитан Барулин. — Если спешиваться, то здесь можно до самой ночи проваландаться.

— Давай с ветерком, шеф, с одного холма на другой, а там — видно будет, — произнес с заднего сиденья Руслан. — Вольфганг, объясни сыну, что мы сейчас поскачем по кочкам, и нас будет сильно трясти.

— Ну, держитесь, — отозвался я, с удовольствием притапливая педаль газа. — Рус, смотри в оба — я могу и не успеть.

— Принято, — отозвался Руденко, поудебнее устраивая пулемет. — Готов!

Я все же не стал гнать машину, сломя голову, из опасения налететь на какое-нибудь скрытое препятствие, и повредить ходовую моего многострадального «мерса». Уж очень мне не хотелось заниматься вынужденным ремонтом, а то и вообще остаться без «колес» где-то на краю света, посреди холмистой саванны, или, как там, называют в Техасе ихние прерии. Поэтому я сосредоточил все свое внимание на дороге, полностью полагаясь на парней в плане наблюдения за местностью. И не прогадал.

— Стоп, моторы, — неожиданно произнес Александр после того, как мы выскочили на вершину второго пологого холма. — Вон, «на один час», перевернутая машина.

— Вижу, — процедил со своего места Нидеррайтер-старший. — Там, рядом, лежит труп. Возможно, он там не один.

— Так… Около километра будет, — спустя минуту произнес я, откладывая бинокль в сторону. — Если бы рядом были люди, то местный «гриф» не топтался бы по округе с видом хохла, спершего центнер дармового сала.

— Рискнем? — в голосе Руслана послышалась жажда приключений. — Я — за!

— Рискнем, — решил я, поворачивая прямо к перевернутому автомобилю. — Рус, Саня — готовность!

Хотя здешняя версия «грифа» заметно превосходила свой земной аналог как по размерам, так и по размаху крыльев, падальщик не рискнул связываться с неведомым рычащим чудовищем, отогнавшим его от добычи. Недовольно каркая — точнее, издавая звуки, похожие на карканье земного воронья — «гриф» резво поскакал по земле, хлопая крыльями, а затем грузно поднялся в воздух. Проводив птицу взглядом, я решил не тратить на падальщика патроны, и с тяжелым вздохом покинул салон «мерса» — насмотрелся я на трупы на всю оставшуюся жизнь.

— Из «крупняка» положили, — вынес вердикт Руденко минут пять спустя, бегло осмотрев оба тела. — Парня в спину навылет, а девке оторвало руку, и она истекла кровью.

— Красивая была, — заметил Саня Барулин. — Вертолетчиков работа, да?

— Да, похоже на то, — согласился Руслан, оглянувшись на перевернутую машину. — Вольфганг, что там с «тачкой»?

— «Ниссан» серьезно не пострадал, — после небольшой паузы из-за кузова перевернутого автомобиля появилась физиономия бывшего офицера «штази». — Несколько дырок от пуль, снесено боковое зеркало. Надо перевернуть и попробовать завести.

— Нет смысла напрягать спину из-за какого-то металлолома, — прищурившись, произнес капитан. — Володя, цепанем тросом, да?

— Угу, закрепим за дугу, думаю, за полминуты управимся, — кивнул я, прикидывая картину происшедшего здесь. А картина вырисовывалась следующая: мчавшийся по бездорожью «ниссан» потерял управление, пошел кувырком, пока окончательно не лег боком. Затем из машины выбрались двое, или, скорее, не сильно пострадавший парень вытащил серьезно раненую девушку, после чего был убит прямым попаданием полудюймовой пули в грудь. А девчонка умерла, скорее всего, от болевого шока. — Рус, трос был где-то в багажнике.

Пять минут спустя Нидеррайтер-старший попытался завести поставленный на колеса «ниссан-наварра». Увы, тщетно — дизель молчал, несмотря на наличие напряжения в бортовой сети и отсутствие видимых повреждений двигателя. Повозившись еще минут пять, немец плюнул, и выбрался с водительского сиденья, хлопнув напоследок передней дверью.

— Что, дохлый номер? — отрываясь от наблюдения за местностью, поинтересовался Александр. — Нафига он нам вообще нужен, этот джипяра?

— Хорошая машинка, вместительная, с открытым кузовом — настоящий «джихадомобиль». Верно я говорю? — ответил на вопрос Руденко. — В-общем, неплохие «колеса». Не на «кировце» же на разведку ездить?

— Скоро пешком будем ходить, если Жерар не выделит нам солярки, — усмехнулся я. — Все, едем дальше. «Японца» оставим здесь. В следующий раз заберем, как раз на «кировце» и приедем.

— Этих хоронить будем? — Вольфганг кивнул в сторону тел погибших американцев. — Лопата есть.

— Лопата есть, а времени нет, — вздохнул я, прикидывая, сколько еще предстоит увидеть мертвых тел на нашем пути. — Пусть они нас простят, если смогут.

— Ага, «грифам» тоже хочется кушать, — произнес Руслан, задирая голову. — Вон, они уже парой в воздухе кружат.

— В древности на Востоке покойников скармливали воронам и грифам, — заметил Нидеррайтер-старший. — Считалось, что эти птицы являются очистителями земли от мертвечины, некими проводниками между двумя мирами, Верхним и Нижним. А очищенные от плоти кости потом замуровывали в нишах скал, или хоронили в песочке.

— Будем считать, что древний земной обряд возрожден в новом мире, — последнее слово осталось за бывшим морпехом. — Эй, вы, там, наверху — спускайтесь жрать, пожалуйста!

Возникшую, было, беседу о похоронных обрядах бесцеремонно прервал Нидеррайтер-младший, предъявив нам свою находку — большой сверкающий револьвер с полным барабаном патронов. Пока мы возились с японским пикапом, Гельмут прочесал окрест место аварии, пройдясь по следу кувыркавшейся машины, найдя несколько мелких трофеев: сотовый телефон «моторола», дамскую сумочку, ну, и «магнум» впридачу. Револьвер отошел в собственность молодого немца, а остальное мы просто закинули в пакет, в котором уже лежало содержимое бардачка «ниссана» вместе с содержимым карманов погибших американцев.

Миновав очередной невысокий холм, мы увидели впереди ленту асфальтированного шоссе, с разделительной желтой полосой посередине. Чуть изгибаясь, шоссе уходило в восточном направлении, в сторону полигона морской пехоты. Приблизительно в полутора километрах от нас виднелись следы огромного пожарища — развалины бензоколонки, мотеля и жилого дома чуть в сторонке. Судя по черному пятну вокруг закопченных руин, горящее содержимое топливных танков растекалось во все стороны, уничтожая на своем пути все, что было способно гореть. Над пожарищем медленно парило штук пять местных «грифов», видимо, брезговавших жареной человечиной.

— Вроде, все чисто, — минут через пятнадцать произнес Саня Барулин, отрываясь от оптики. — Нет ни одной живой души.

— Угу, лишь души мертвых бродят среди развалин, — буркнул я. — Вряд ли кто-нибудь смог уцелеть в таком большом кострище…

— По словам пленных саудитов, сомалийцы провели зачистку, перебив всех раненых, а попутно за каким-то хреном подорвали емкость с бензином, — напомнил Руденко. — Если кто-нибудь из амеров и выжил после зачистки — стопудово сгорел в том пожаре. Здесь без вариантов.

Руслан оказался полностью прав. На бензоколонке нас встретила унылая картина, достойная апокалипсиса в стиле «терминатора» — черные груды обломков на месте мотеля и жилого дома, остовы сгоревших автомашин, воронки от снарядов и мин, масса неопознаваемого обгоревшего мусора. То тут, то там валялось несколько полусгоревших трупов, от которых несло запахом жареного человеческого мяса. Видимо, местные крылатые падальщики еще не привыкли к подобным экзотическим блюдам, коли обошли жареное угощение стороной.

Мы побродили вокруг развалин с полчасика, пофоткали то и се, найдя лишь пригоршню пистолетных патронов калибром девять миллиметров, годных для стрельбы. Все остальное, теоретически имевшие хоть какую-нибудь ценность, пострадало от огня настолько, что не имело смысла пачкать руки, поднимая барахло с земли. К примеру, подле одного из тел обнаружилась автоматическая винтовка М-14 с оптическим прицелом, увы, в состоянии годности лишь в качестве дубины.

— Так, мужики, пора возвращаться, — взглянув на часы, решил я. — Нам здесь нечего делать. Расскажем бельгийцу, что, и как, и пусть он решает, нужен ли ему этот кластер, или нет.

— Согласен, пора ехать обратно, — кивнул Руденко, заглядывая в зеркало заднего обзора. — Вот же гадство какое — измазал сажей всю свою морду…

— В море помоешься, — усмехнулся капитан Барулин, устраиваясь поудобнее. — Не надо было снимать шлем, когда ты под те обломки заглядывал.

— Мне показалось, что там уцелело содержимое холодильника, — шмыгнул носом Руслан. — Увы, от бутылок с пивом остались лишь одни стекляшки.

— Беда, однако, — засмеялся Александр. — И как же мы без пива жить будем?

— Сами сварим, — неожиданно заявил Нидеррайтер-старший. — Я слышал, что у фермера из Тюрингии есть хмель и солод. Дайте мне хорошие большие бочки, и я сварю вам вкусное пиво.

— Черт, у наших самогонщиков вряд ли найдутся крупные емкости, — Руденко сразу же перешел к вопросам литража требуемых бочек. — Вольфганг, давай сделаем так…

Я усмехнулся, слушая, как личный состав «на коленке» продумывает технологические аспекты пивоварения в черт знает какой дыре совершенно незнакомого мира. Походу отметил, что моя задумка выйти в разведывательный марш-бросок к вновь открытому анклаву сработала — парни смогли быстро переключить ход своих мыслей в жизнеутверждающее русло. А если бы мы провели весь день на похоронах — к вечеру народ вполне мог «сесть на пробку», и проторчать на ней денек-другой. Причем, еще и во главе со своим командиром, то бишь, со мной. Ибо на душе по-прежнему продолжали скрести кошки, а разум все еще не мог примириться с потерей близких товарищей.

Возвращаясь обратно по своим же следам, мы вновь поколесили по местным джунглям, прокатились по пляжу, огибая закругленную оконечность мыса. Я подумал, и высказал мнение, что указанную точку будет справедливо назвать мысом «фоккера». Со стороны моих парней возражений не последовало, и Саня быстренько накорябал сие название на нашей самодельной карте.

Проезжая мимо обломков индонезийского самолета, вспомнили, что кое-кому из бравых оперов надо бы хорошенько помыть физиономию, а то одна весьма привлекательная докторша испугается появления у себя на пороге незнакомого негритоса. Особенно в свете недавних событий, когда чернокожие африканцы проявили себя нелюдями в человеческом обличии.

Пока Руслик, чертыхаясь, оттирал въевшуюся в кожу сажу, остальные любовались окрестным пейзажем. Сквозь прорезь прицела оружия, естественно. Самому молодому из нас стало скучно, и с биноклем в руках он полез на крышу машины.

— Я вижу лодку, — моих знаний немецкого хватило, чтобы понять первую фразу Гельмута. Затем сразу же пришлось прибегнуть к лингвистической помощи бывшего офицера «штази».

— Мой сын говорит, что лодка дрейфует на поверхности моря, и там нет никакого движения, — перевел Вольфганг. — Может быть, что это не просто лодка, а какой-то катер.

— Ни фига не разобрать, — буркнул Саня Барулин, опуская бинокль. — Вроде, действительно, лодка, а может и просто хрень какая-нибудь, вроде бревна, например.

— Александр, тебе надо залезть на джип, — предложил немец. — С крыши должно быть лучше видно, что там такое.

— А толку с того, что мне будет лучше видно? — возразил капитан. — Нам все равно не добраться до той лодки.

— Согласен, далековато будет, — Руденко не поленился, и залез на крышу моего «мерса». — Я хорошо плаваю, и, наверное, мог бы попробовать…

— Так, забудь, — я сразу же отмел идею Руслана смотаться вплавь на пару кэмэ по незнакомым водам. — Никакая лодка, или катер, не стоят риска потерять одного из вас. Все, точка.

— А что тогда делать? — капитан взъерошил свои мокрые волосы, и беспомощно осмотрелся по сторонам. — Володя, а помнишь, в салоне «фоккера» валялись спасательные жилеты? Ты еще сказал, чтобы мы заберем их потом, на обратном пути, или в следующий раз.

— Ну, помню, сказал, — подумав, согласился я. — А к чему ты клонишь? Хочешь сплавать в жилете? Дудки! Случись чего — твоя Дианка переколет всех нас во сне своим шприцем, словно куриц.

— Я и не собирался в жилете, — спрыгнув вниз, засмеялся Руденко. — Там, под кучей жилетов лежит надувная лодка, видать, дырявая.

— Точно, лежит, сдутая, — почесал макушку Александр. — Потому и не стали ее вытаскивать, оставили «на потом».

— «Потом» пришел, — захохотал Руслан. — Володя, ты же сам перекладывал мини-комрессор на место запаски, когда колесо меняли.

Компрессор у меня действительно водился. Специально для таких случаев, когда требуется заниматься подкачкой колес где-нибудь на природе, вдали от бесплатных услуг подшефного нам автосервиса. Ну, того, что мы вчетвером «крышевали», и где нам были рады в любое время дня и ночи. Не многие менты в городе берут чисто символическую плату за гарантию покоя и спокойной работы, и не повышают процент, если клиент начинает «обростать жирком». Кроме того, перед разведрейдом я действительно перекладывал компрессор на место запаски, решив, что, случись чего, он не будет лишним.

Поэтому я, не мешкая, развернул джип обратно, и уже через пару минут мы шарили внутри фюзеляжа разбившегося самолета. В этот момент в глубине темных закоулков моей души неожиданно проснулось жаба, мирно дремавшая до этого самого момента, и нагло потребовала свою долю трофейного имущества. У меня не нашлось силы воли, чтобы отказать прожорливому и жадному земноводному, и спустя какое-то время багажник «мерса» оказался забит спасательными жилетами. Авось, пригодятся.

Надувную лодку нашли быстро, и сразу же принялись ее чинить. Здесь вновь весьма кстати пришлась моя запасливость — в закромах джипа нашелся универсальный быстродействующий клей, резина на заплатки, и даже хорошая изолента. В-общем, благодаря коллективным героическим усилиям удалось восстановить герметичность плавсредства, потратив на все про все целых полтора часа времени. Нидеррайтер-старший, правда, немного поворчал, пытаясь доказать, что для гарантированного результата действия клея необходимо подождать еще час, и нельзя полагаться на извечное русское авось. В ответ мы напомнили Вольфгангу об очередном сеансе связи, и немец перестал бурчать.

Затем возник вопрос второй кандидатуры в экипаж для похода за дрейфующим вдалеке трофеем. Любой из нас был готов оставить компанию бывшему морпеху, и, наверное, пришлось бы тянуть жребий, если бы Руденко вдруг не обломал эту идею прямо на корню. Получив в свои руки отремонтированную нами лодку, капитан вдруг ввел ограничения по массе тела второго члена экипажа. В результате место гребца-матроса досталось Нидеррайтеру-младшему, как самому легкому по весу в нашем коллективе. Кроме того, Руслан оставил на берегу все автоматическое оружие, заявив, что не хочет утопить часть ценного арсенала, если экипажу придется экстренно покинуть плавсредство. Мы не стали спорить с человеком, который знал о морях больше нашего, приняли от парней оружие, и, пожелав удачи, занялись… ожиданием.

— Это не лодка, — спустя какое-то время доложил Руденко по рации. — И даже не катер. Угадайте, что мы нашли?

— Дредноут, да? — вырвав у меня рацию из рук, предположил Барулин. Саня заметно нервничал, осознавая, что, случись, не дай бог, нападение местной морской фауны, его ПКМ ничем не сможет помочь товарищам. — Руслик, мля, достал со своими шутками, да?

— Эх, вам, сухопутным крабам не понять душу жаждущего приключений моряка, — капитан веселился, откровенно дразня нас. — Короче, парни, здесь все тихо, и мы высаживаемся на борт… судна. Отбой…

— Да он издевается над нами! — вспыхнул Александр. — Ну, (цензура), Рус, берегись у меня! Мы тут волнуемся, места себе не находим, а он — откровенно издевается!

— Спокойно, Саш, не кипятись, — миролюбиво произнес я, сожалея, что с нами нет Зеленцова — Владислав, обыкновенно, умел с ходу погасить редкие вспышки гнева своего напарника. — Понаблюдай, лучше, за джунглями — это успокаивает.

Ожидание новостей с моря продлилось еще минут пятнадцать, пока ничейная «лодка» неожиданно не дала ход, поворачивая в сторону берега. Мы вновь приникли к окулярам биноклей, буквально пожирая трофей глазами, и периодически обращаясь к великому и могучему русскому языку. По мере приближения «лодки» к суше все отчетливее стал виднеться мощный бурун, поднимаемый «форштевнем». Наконец, трофей достиг мелководья, и, взрыкнув двигателем, стал наматывать на свои гусеницы первые метры пляжа. Из башенного люка высунулась улыбающаяся во весь рот физиономия молодого немца, лучащаяся такой радостью и восторгом, словно ему досталось вакантное место султана Брунея.

— Матерь божья, это же амфибия американской морской пехоты, — потрясенно произнес бывший офицер «штази». — Настоящий мореходный «амтрэк», в который можно запихнуть целый взвод солдат.

— Ну, как, нравится? — из соседнего люка появилась голова Руденко. — Гельмут — молодчик! Если бы не он — фиг бы мы захомячили эту машинку!

— А как она вообще очутилась в открытом море? — признаюсь, мне пришлось ловить собственную челюсть. — И где экипаж этого «амтрэка»?

— Ну, на первый вопрос тебе ответит лишь Господь Бог, — произнес Руслан, вылезая на броню. — А на второй… Здесь они, Володя, все трое. Мертвые.

Забравшись на корпус «амтрэка», я протиснулся в один из люков, и осмотрелся внутри экзотической машины. Черт, на полу боевого отделения сразу же обнаружилось тело прежнего хозяина амфибии — труп в камуфляжной форме, причем, относительно свежий. Судя по нашивкам на форме, погибший являлся военнослужащим корпуса морской пехоты США. Интересно, кто же его оприходовал? На огнестрел не похоже, и не ножевое.

— Там, в десантном отсеке еще двое жмуров валяются, — Руденко словно прочитал мои мысли. — Навскидку нет никаких видимых признаков насильственной смерти.

— Хм, отравление угарным газом? Сердечная недостаточность? — не зная, что и думать, предположил я. — Рус, твое мнение?

— А нема у меня никакого мнения, — самым серьезным тоном произнес капитан. — Знаю одно: еще вчера эти солдатики дышали воздухом, а потом — умерли. Быстро и неожиданно. Все.

— Володя, их, как, хоронить будем? — внутрь просунулась физиономия Барулина. — Если будем, то надо откинуть кормовой пандус, чтобы не возиться с извлечением тел.

— Так, погибших передадим Коллинзу и его эскулапам — пусть медики сделают вскрытие, — решил я. Меня беспокоила причина смерти этой троицы, здоровых, откормленных за счет «дяди Сэма» морских пехотинцев. Шутки шутками, но если американцы подцепили какой-нибудь смертельно опасный здешний вирус, то жизнь всех землян могла оказаться под угрозой. — Кроме того, нельзя исключить, что Дэвид был лично знаком с этими людьми.

— Логично, каждый должен хоронить своих, — согласился со мной Саня. — Так, а что с вооружением у этой «тачанки»?

С вооружением «амтрэка» оказалось все просто прекрасно: хочешь — бери, и стреляй из крупнокалиберного пулемета, хочешь — пали из автоматического гранатомета, а если желаешь спешиться, и продолжить баталию на своих двоих — забирай один из трех автоматов, найденных в десантном отсеке. В дополнение к вышеуказанным «игрушкам» в том же десантном отсеке в трех ящиках обнаружилось приличное количество боеприпасов, продовольствия, плюс еще и пара противотанковых «граников» под скамьями.

Внезапный подарок здешних небес, точнее, моря, в данном случае, заставлял задуматься: а что, если где-нибудь поблизости бродит американский десантный корабль, а мы даже не подозреваем об этом? Что нам делать, если над головой неожиданно появятся американские ударные вертолеты, а на пляжах анклава Данилово высадятся десятки «кожаных воротников»? Где гарантия, что американцы сначала войдут в контакт, а не станут палить во все стороны, как это сделали сомалийцы и саудиты? Где гарантия, что друг Дэвид не является хитрозадым разведчиком, по совместительству работающим хирургом?

Черт, соседство с теплым и ласковым морем неожиданно оборачивалось необходимостью создания сил береговой обороны. Сколь бы неприятно это не звучало, но жителям нашего кластера срочно требовалось объединиться с немцами и поляками, а затем убедить наемников в необходимости постоянного присутствия ихней тяжелой техники в Данилово и его окрестностях. Иначе, не дай бог, произойдет еще одно нападение, и количество мужиков сократится настолько, что придется ставить под ружье все население, от мала до велика.

— Руслан, а где ты имел дело с такой амфибией? — поинтересовался Вольфганг, выслушав рассказ своего сына. — Гельмут говорит, что ты сразу же разобрался с управлением.

— А это, мои немецкие товарищи, есть маленькая военная тайна, — с оттенком грусти вздохнул бывший морпех. — Эх, повозились бы вы с мое с разными «бэтээрами» и «бээмпэхами»…

— Потом расскажешь — ехать надо, а то арабов шлепнут без нас, — поторопил я Руденко. В голове постепенно оформилась одна мыслишка, для воплощения которой следовало бы на время отложить предстоящую публичную казнь взятых в плен саудитов. — Герр Нидеррайтер, выйди на связь с Жераром, и предупреди, что с нами трофей. А то сначала залепят по нам из пушки, а потом начнут извиняться — мол, обознались.

Распределившись между машинами, мы наконец-то покатили домой, больше нигде не останавливаясь. Осмотр и собирательство всякого барахла, выброшенного морем на пляж, смело можно оставить и «на потом». В конце концов, чемоданы с тряпками и ноутбуки-утопленники никуда не сбегут, одним больше, одним меньше — ничего не изменится. Да, и побывавшую в морской воде косметику как-то стремно дарить лицам женского пола — что-то не прет дамочек от радости при виде таких подарков.

Как оказалось, я не зря опасался реакции «диких гусей»: несмотря на предупреждение по радио, нас встретили по полной программе. Еще на подходе к анклаву мы разглядели на пляже одиночный «хамви», а подъехав почти вплотную, обнаружили, что находимся прямо под прицелом скорострелки LAV-25, отлично замаскированного в чужих джунглях. Грамотная засада, простая, и эффективная, без лишних придумок.

— Мэтт, пленные еще живы? — увидев знакомое лицо, первым делом поинтересовался я. Вольфганг синхронно переводил. — Мы не опоздали?

— Господин капитан без вас не начинал, — лейтенант Фридман во все глаза разглядывал наш трофей. — Откуда у вас НАШ «амтрэк»???

— Расскажу чуть позднее, — пообещал я. — Куда ехать? К прав…, тьфу, к мэрии?

— Нет, на взлетную полосу, казнь состоится там, — отозвался американец, окинув меня весьма подозрительным взглядом. Видать, подозревал, что питерские менты совместно с немецкими товарищами обидели где-то бравых пиндосовских морпехов, отобрав у последних боевую технику. — Поезжайте за теми парнями, сэр.

…Точно подозревает, пинкертон доморощенный, — подумал я, давя на педаль газа. — Ладно, разберемся потом.

Мы двинулись следом за «хамви», а американский БТР встал замыкающим: Мэтт опасался оставить за своей спиной неплохо вооруженную амфибию с подозрительными русскими. Впрочем, лейтенант все равно лопухнулся, поленившись заглянуть в «амтрэк», и не проверив десантный отсек. Если бы мы находились под принуждением, то LAV-25 уже пылал бы ярким пламенем, а «кожаные воротники» корчились бы внутри боевой машины, на манер тех хот-догов на огне в «макдональдсе». Немного поколебавшись, я решил, что все-таки «настучу» ван Клейсту на нерадивого подчиненного, а то, не дай бог, в один печальный день из-за ленивости Фридмана погибнут толковые мужики, с которыми можно пойти в разведку.

На шоссе, возле блокпоста, собралось, наверное, все население Данилово. Люди лежали, сидели, стояли, терпеливо ожидая справедливого и неотвратимого правосудия, можно сказать, возмездия. Возмездия над теми, кто отдавал приказ убивать беззащитных детей, женщин, стариков, кто повелел не брать пленных.

Среди гражданских прохаживались даниловские дружинники, все, как один, с автоматами, некоторые с окровавленными повязками на руках и головах. Чуть в стороне, у трех грузовиков кучковались десятка полтора наемников и с дюжину незнакомых мне мужиков, слишком чистенькие, что ли, и вооруженные заметно хуже наших ополченцев. Едва глянув на людское море, я сразу же сообразил, что бесполезно лезть, и вносить предложение об откладывании казни. Народ нас попросту не поймет, и все тут. Это в лучшем случае. А в худшем — пошлют, далеко и надолго.

Как и ожидалось, наше появление вызвало широчайший интерес, как со стороны соотечественников, так и со стороны союзников. Меня и моих парней засыпали кучей вопросов, на большинство которых я просто не успевал отвечать. Бельгиец с Коллинзом слегка запаздывали, хотя я и предупредил по рации, что дело срочное, и нам всем необходимо присутствие подполковника.

Пришлось вкратце поведать обступившим нас дружинникам о разведрейде, о состоянии дел и тел в техасском кластере. Самые любопытные попытались узнать, где это мы раздобыли очередной трофей. Безуспешно, т. к. я отшучивался, неизменно отвечая, что бог любит ментов больше, чем всех остальных.

Наконец, появились ван Клейст, Дэвид, Вышинский, Георгий, в сопровождении Кости и Марка. Судя по запыленному внешнему виду, мои парни только что вернулись из поездки по соседним анклавам. Я помахал рукой, привлекая внимание вновь прибывших, после чего трое мужчин сразу же направились в нашу сторону.

Тем временем, наемники зашевелились, стали выкидывать из кузова грузовика саудитов, связанных по рукам и ногам. По толпе даниловцев пронесся одобрительный ропот: люди дождались того, чего им практически никогда не могла предоставить светская власть старого мира — отмщения.

— Вот так сюрприз! — сразу же произнес бывший эмчеэсник, похлопав рукой по борту «амтрэка». — Так… Господин подполковник озвучил наш общий вопрос: где раздают такие машинки?

— Места надо знать, — хмыкнул я, глядя, как появившийся из-за корпуса БТРа Мэтт пытается что-то нашептать своему соотечественнику, бросив на меня весьма недружелюбный и одновременно торжествующий взгляд. Стопудово выдумал какую-то гадость про нас, сучий потрох. — Скажи Дэвиду, что его лейтенант плохо несет свою службу — он не проверил десантный отсек амфибии.

Марк перевел, и Фридман сразу же заткнулся, резко изменившись в лице. Наверное, не будь рядом непосредственного начальства и множества других ненужных свидетелей, лейтенант попытался бы пристрелить наглого русского, сунувшего америкоса мордой в его же собственное дерьмо. Тем не менее, Мэтт сдержался, заявив, что если до этого момента он доверял союзникам, то в дальнейшем будет следовать исключительно уставам и инструкциям.

В ответ на этот демарш бравого морпеха Коллинз жестким тоном заявил, что не потерпит никаких конфликтов между его подчиненными и союзниками, а затем буквально приказал мне доложить о проведенном разведрейде. Я не усмотрел в тоне американца повода для продолжения ссоры — все-таки, Дэвид был старше, в том числе и по званию — пожал плечами, и достаточно подробно рассказал про нашу поездку в техасский кластер.

Услышав, что в десантном отделении «амтрэка» находятся тела морпехов, погибших загадочным образом, Коллинз тотчас превратился в судмедэксперта. Запрыгнув в амфибию, подполковник бегло осмотрелся внутри, опустил вниз кормовой пандус, и приказал Фридману немедленно мчаться в деревню за капитаном Санчес. Затем Дэвид попросил Руслана и Гельмута во всех подробностях рассказать, как они оба причалили к «амтрэку», как проникли внутрь, и т. п. Чувствовалось, что американец пытается найти в наших словах какую-нибудь фальшь и нестыковки, иначе ему действительно придется пропесочить Мэтта по всем статьям.

Тем временем, пока мы разбирались с причинами смерти «кожаных воротников», буквально в двух шагах от нас вершилось правосудие в новом мире. После короткой и эмоциональной речи Юрия Александровича над округой стали разноситься вопли и крики, полные боли, страха и отчаяния. Как оказалось, вопреки ожиданиям многих, арабов ждала долгая и мучительная смерть, смерть, соответствующая тем страданиям, которые причиняли они сами.

Вооружившись большой кувалдой, здоровенный негр — среди «солдат удачи» все же затесалось несколько чернокожих — методично опускал свой кузнечный инструмент на кисти рук и стопы ног исламистов, превращая живую плоть в кровавую кашу. Все остальное обеспечивали помощники палача из числа наемников: подносили жертвы, укладывая их так, чтобы африканец мог проводить экзекуцию с конвеерной точностью. Негр старался, без лишних эмоций нанося сильные и точные удары, напрочь игнорируя мольбы арабов о пощаде.

— Их бросят на пляже, где-нибудь в районе кластера «Полигон», — подойдя, произнес бельгиец за моей спиной. Марк автоматически перевел. — Такой способ казни практикуется в одном затерянном в джунглях племени. Можно было, конечно, расстрелять…

— Нет, расстрел — слишком гуманно для этих мразей, — хриплым голосом возразил я, мгновенно вспомнив, сколько мертвых тел мы перетаскали за вчерашний вечер. — Пусть окажутся в шкуре жертв…

— У вас в России все полицейские такие же кровожадные? — хмыкнул ван Клейст. — Кстати, ваши русские женщины уже начинают жалеть саудитов — вон, парочка баб плачет, вон, еще одна, вся в слезах и соплях.

— Женщины везде одинаковы, независимо от расы и национальности, — философски заметил я, бросив взгляд в указанном направлении. — Жерар, а тебе не интересно, где мы раздобыли такой трофей, а?

— Интересно. Давай, не тяни, рассказывай, — командир «диких гусей» похлопал по борту «амтрэка». — Я слышал, что экипаж погиб, так?

— Пошли, сам глянешь, — я направился к откинутому пандусу. — Дэвид, есть какие-нибудь результаты?

— Да, я разобрался с причиной смерти наших боевых товарищей, — сделав нажим на слове «наших», ответил подполковник. — Все трое отравлены каким-то очень сильным ядом органического происхождения.

— Подробности есть? — спросил бельгиец, рассматривая тела погибших американцев. — Кстати, Вы, случайно…

— Да, я знал двоих из них, — тяжело вздохнул Коллинз. — Это — лейтенант Ризолли, а это — старшина Кинг. Они оба были очень хорошими и опытными солдатами. С тем третьим, с капралом, я не знаком… Может, и видел на базе, но не могу вспомнить.

— Соболезную Вам, Дэвид, и всем, кто был знаком с погибшими, — произнес ван Клейст. — Продолжайте…

— Вот, обратите внимание на эти три точки, — американец осторожно указал на шею одного их трупов. — Я полагаю, что это след от укуса какого-то здешнего животного, и, скорее всего, животное очень небольших размеров. Это может быть и морская змея, либо некое насекомое.

— В Африке часто встречаются всякие мелкие твари, укус которых бывает смертелен для человека, — командир наемников опустился на корточки рядом с телом погибшего морпеха, внимательно разглядывая ранки. — Да, я согласен с господином подполковником — причина смерти у нас прямо перед глазами.

— Такое ощущение, что их просто легонько ткнули иголкой, — заметил стоявший у пандуса Руденко. — А что со временем смерти? Навскидку — около двух суток. Так?

— Скорее всего, так оно и есть, — с уважением посмотрев на капитана, подтвердил Дэвид. — Спасибо вам, парни, что не выбросили за борт тела наших товарищей. Мы не станем претендовать на «амтрэк», оружие и всю амуницию погибших.

— Лучше сделам следующее: оружие нам, а ваши люди пусть заберут всю ихнюю амуницию, — немного подумав, предложил я. — Взамен мы хотим зарезервировать за собой «ниссан-наварру», найденный в техасском кластере. Из-за нехватки сил мы не стали брать тот японский джип на буксир.

— Хорошо, договорились, — ответил Коллинз, переглянувшись с ван Клейстом. Последний кивнул, утверждая мое условие. — Рассказывайте, Владимир, про свой вояж на запад…

Вздохнув, я начал в подробностях вещать, как мы совершили разведрейд в соседний кластер, что видели на берегу, и что нашли на месте боя техасцев с исламистами. К этому времени негр-палач практически закончил свою кровавую работенку, орущих и визжащих арабов закинули в кузов грузовика, и народ потихоньку потянулся в нашу сторону. Вокруг нас постепенно собралась небольшая толпа, плотно окружившая «мерс» и амфибию. Приехавшей по вызову начальства Джулии пришлось протискиваться сквозь кольцо даниловцев, чтобы доложить о своем прибытии.

…— Господин капитан, мы должны позаботиться о прахе всех павших защитников американской земли, — со сталью в голосе произнес подполковник, едва я завершил повествование. — Я намерен поехать лично, чтобы принять участие в поиске останков наших соотечественников! Я требую, чтобы Вы завтра же выделили бы силы для занятия анклава «Техас»!

— Дэвид, да не кипятитесь Вы так, — доставая и разворачивая карту окрестностей, миролюбивым тоном отозвался бельгиец. — Я полностью согласен с Вами — защитники Техаса заслужили, чтобы их проводили в последний путь… Но, зачем нам, черт возьми, занимать очередной бездюдный анклав?

Следующие десять минут Жерар и Коллинз яростно спорили, нужно ли на данном этапе посылать бронегруппу, чтобы застолбить за собой необитаемую холмистую прерию. Пользуясь моментом, я быстренько переговорил с Георгием и Вышинским, и выслушал доклад лейтенанта Григорьева о поездке по русским землям.

… Согласно нашим договоренностям с союзниками, под юрисдикцию даниловского анклава переходили кластеры с деревенькой Борисовка и ресторанчиком Мамеда. Учитывая, что на данный момент ополчение не имело возможности организовать охрану указанных территорий, наемники временно привлекли для этих целей одну из своих маневренных групп, состоявшую из пары единиц легкой бронетехники и одного грузовика. В-общем, с сегодняшнего дня в Борисовке находился гарнизон аж из шести «солдат удачи» на «сарацине», а придорожную забегаловку стерегли еще с десяток бойцов, имевших в своем распоряжении «ратель» и некий гибрид грузовика и БТРа юаровского производства. В перспективе планировалось, что эта маневренная группа должна будет передислоцироваться на бывший полигон морской пехоты…

— Да, жалко старушку, — произнес я, выслушав доклад Кости. Как оказалось, прошлой ночью умерла одна из живших в Борисовке бабулек — под влиянием перемен у женщины отказало сердце. — Черт, похороны идут, как на конвеере… Ладно, далеко не уходи.

Дэвид с ван Клейстом наконец-то пришли к какому-то взаимоприемлемому соглашению, завертели головами, разыскивая меня и моих парней. К этому моменту большинство даниловцев покинули место казни, в сопровождении LAV-25 укатил грузовик с искалеченными саудитами. Капитан Санчес и пара морпехов унесли тела умерших от неизвестного яда соотечественников, и вскоре на местном кладбище должно было прибавиться еще три свежих могильных холмика. Мда, жизнь сама собой как-то незаметно стирала национальные и религиозные различия между людьми, а смерть уравнивала и католиков, и протестантов, и православных, и атеистов.

— Владимир, мы посовещались между собой, и приняли решение, что следует провести захват саудовского супертанкера, — с ходу огорошил меня командир наемников. — Если мы это сделаем, то будем обеспечены жидким топливом до конца своих дней… Бойд, позови того здоровяка-десантника, Георга, русского командира.

— Однако, — поначалу мне показалось, что я ослышался. Покосился на Марка — тот лишь пожал плечами, и сказал, что перевод почти дословен. — Вы это серьезно, что ли?

— Я всегда серьезен, когда дело касается планирования боевых операций, — буркнул в ответ бельгиец, разворачивая на капоте моего джипа нарисованную от руки карту. Подошел Георгий, тихонько встав справа от меня. — Хорошо, все здесь. Переходим к делу. План следующий…

Слушая ван Клейста, я вновь и вновь убеждался, что мы оказались в одной упряжке с сорвиголовыми авантюристами, отчаянными парнями, для которых не существует слово «невозможно». Весь план Жерара являлся чистой воды авантюрой, и был основан на множестве допусков. Допустим, арабские моряки не успели предупредить своих соотечественников на борту «Сириус Стара». Где гарантия, что супертанкер не покинул свою стоянку в водах архипелага? Где гарантия, что пленные саудиты указали точный курс к этому архипелагу? Кто гарантирует, что индийский танкер — теперь уже наша основная боевая единица на море — дошкандыбает до цели, и не замрет без хода в сотне миль от берега? Ведь, по словам капитана Амара Сингха, его поврежденная посудина способна выдать максимум девять узлов, да еще кораблю категорически не рекомендуется попадать в шторм. Шторма, по идее, в ближайшее время не должно было быть…

— … Таким образом, у нас уже ощущается острая нехватка обученных бойцов, поэтому я предлагаю русским союзникам прогуляться на моей «океанской яхте», — едва заметно улыбнулся бельгиец. — Число свободных мест не ограничено, но мне нужны профи, желательно, имеющие опыт морских походов.

— У нас было пятеро мужиков, в разное время служившие на флоте и в морской пехоте. Двое погибли, один ранен, следовательно, остаются Васька Симаков и Женька Чугунов, — нахмурившись, произнес Георгий. — Ну, и плюс я — «войска дяди Васи» в бою не подведут.

— Я пойду, — Руслан оторвался от разглядывания карты. — Морская пехота, ходил в Атлантику, ходил на Балтике… Марк, как насчет совместного круиза за черным золотом?

— За золотом? За золотом я всегда готов, даже если оно черное, — на полном серьезе произнес эмчеэсник. — Сколько, говоришь, будет моя доля?

— Сразу видно — наш человек, — усмехнулся Руденко. — Господин капитан, нас, русских, будет пятеро.

— Там, у поляков нашелся еще один моряк, — вступил в разговор Дэвид. — Вы уже познакомились с соседями?

— Толком не успели, — зять Никитина оглянулся на грузовик с европейскими номерами, который по-прежнему стоял у кучки бетонных столбов. — А нафига они вообще приперлись в Данилово?

— Поляки предложили свою помощь в восстановлении разрушенного, — ответил подполковник. — Я знаю, что исторически сложилось так, что Россия с Польшей живут как кошка с собакой… В общем, решайте сами, принимать ли вам помощь соседей, или нет.

— Мы примем помощь наших польских соседей, Дэвид, — произнес я, взглянув на командира ополчения. Последний удивленно покосился на меня, словно я предложил нечто крамольное. — Георгий, если бы у нас с тобой не оказалось союзников в соседних кластерах, то сейчас бы мы сидели в кустах, и смотрели бы, как арабы трахают и режут наших баб. Фрегат, как ты понимаешь, из наших «калашей» фиг потопишь.

— Да, понимаю я, что всем людям надо позабыть про старые земные обиды, — вздохнул здоровяк. — Но уж больно непривычно все это, просто не укладывается в голове.

— Хорошо, итого десять моих бойцов, шестеро союзников-добровольцев, плюс моя скромная персона, — Жерар почесал бритую голову. — Бойд, французы не подведут? У самолета хватит топлива?

— Броссьер с Ориолем носятся, словно ужаленные в задницу жирафы, — со смехом отозвался наемник. — У меня есть ощущение, что они и не люди вовсе, а роботы!

В этот момент в разгрузке ван Клейста захрипела рация, и командир «диких гусей» отвлекся от обсуждения авантюры века. Пользуясь моментом, я поделился с Коллинзом и остальными союзниками нашим предположением, что в результате катаклизма люди и различные предметы могли оказаться заброшенными в новый мир вне границ кластеров. Как следствие, буквально рядом с Данилово вполне могли найтись бензовоз, танк, автобус с людьми, да что угодно, хоть папа римский со своим лимузином. Впрочем, у очутившихся в чужом лесу людей шанс на выживание был невелик, особенно, если они не имели при себе серьезного вооружения.

— Я не стану рисковать личным составом, прочесывая эти чертовы джунгли, и точка, — сходу уловив суть нашей идеи, бельгиец тотчас отверг саму мысль о возможности поиска землян вне границ анклавов. — Господа, колонна на подходе, пора готовится к выходу в море…

Минут пять спустя со стороны Данилово послышался шум моторов, и на дороге показался МТЛБ, грамотно оттюнингованный дополнительными бронелистами. На крыше корпуса «маталыги» стояла какая-то неизвестная мне малокалиберная скорострелка, скорее всего, иностранного производства. Следом за тягачом катили два американских крытых трехосных грузовика, парочка «унимогов», трейлер, и Т-62 без башни. Замыкал колонну выкрашенный в какой-то экзотический камуфляж «сарацин», смотревшийся, словно гигантский жук, из-за торчавших из корпуса в разные стороны антенн радиостанций.

С приходом колонны совещание командиров завершилось: Дэвид с Жераром с головой окунулись в деловую суету, а их подчиненные — американцы и наемники — забегали, словно ошпаренные. Руслан, Марк и Георгий взяли мой «мерс», и укатили в поселок, чтобы забрать там еще двоих добровольцев, которые даже не подозревали, что им предстоит в самом ближайшем будущем.

Франузские летчики словно ждали именно этого момента, запустив двигатели «ила», в результате чего нам пришлось разговаривать между собой, буквально крича друг другу в уши. Такой вариант меня не устраивал, и я предложил Вольфгангу занять место водителя «амтрэка». Немец не возражал, и полминуты спустя амфибия рывком тронулась с места.

— Герр Нидеррайтер, надеюсь, Вы не позабыли польский? — поинтересовался я у бывшего офицера «штази». — Было бы хорошо, чтобы наш разговор с поляками происходил без лишних англосаксонских ушей.

— Понимаю Вас, герр майор, — усмехнулся немец. — Дружба дружбой, а табачок врозь — так, кажется, говорят в России?

— Совершенно верно, Вольфганг, — кивнул я. — Поэтому Ваше знание польского будет хорошим козырем при переговорах с соседями.

— Кстати, Владимир, Вы обратили внимание, как горели глаза у господина ван Клейста, когда речь шла о дележе трофеев? — спросил Нидеррайтер-старший. — Наш союзник явно положил глаз на этот славный бронетранспортер. Думаю, бельгиец предложит Вам поменять «амтрэк» на что-нибудь из бронепарка наемников.

— Хренушки, даниловцы однажды уже поменялись с его бравыми парнями. С нами такой фокус не пройдет, — ответил я, откидывая крышку люка. — Добрый день, господа! Майор Иванников…

— Пан Анжей Дзенсикевич, военный комендант деревни Бялобжеги, — произнес один из поляков после того, как я по очереди представил своих боевых товарищей. Вольфганг четко и без заминок переводил двухсторонний разговор, чем сразу же вызвал неподдельный интерес к своей персоне со стороны наших соседей. — Это — пан Тадеуш Мазовецкий…

Потратив минут десять на взаимные расшаркивания с гонористыми поляками, мы предложили панам прокатиться до нашей базы, чтобы поговорить за жизнь в более приличной обстановке. Дзенсикевич не возражал, но тут примчался джип с пятью нашими товарищами, и процесс знакомства продолжился с новой силой, плавно перейдя в обсуждение плана захвата плавучего нефтехранилища.

Наконец, прибежавший от командира «солдат удачи» посыльный объявил о том, что господам союзникам пора грузить свои толстые задницы в один из грузовиков, и ехать к морю. Мы быстро распрощались с нашими парнями, попросив их зазря не геройствовать, и вернуться домой живыми и здоровыми. Иначе «под ружье» стопудово придется ставить женское население Данилово.

Польский отряд также сократился на одного бойца — бывший моряк Вацлав Липковский отправился на охоту за саудовским супертанкером. Остальные поляки — десять мужиков самых разных возрастов — по команде Дзенсиковича стали дружно грузиться в кузов видавшего виды трехосного «ивеко». Анжей, командир отряда наших соседей, сам сел за руль грузовика, завел мотор.

— Костя, бери мой «мерс», и езжай вперед, — приказал я, протянув лейтенанту ключи от джипа. — Не хочу пугать ополченцев видом незнакомой им боевой техники.

Подъехав к зданию школы, где после боя с исламистами разместился и штаб ополчения, и медпункт, мы спешились, ожидая появления начальства. Вышинский появился почти мгновенно — увидел наше появление через окно — и примерно с полчаса мы обсуждали с главой внешнюю политику нашего анклава. Договорившись с Юрием Александровичем об организации и проведении вечерком дипломатического приема, точнее, ужина на три десятка персон, мы расстались с польскими товарищами, и покатили домой.

На базе нас встретили радостью, слезами, и упреками, причем последние мы явно не заслужили. Узнав, что Руденко ушел в море, даже не попрощавшись, Диана сначала расплакалась, а затем надулась, как мышь на крупу, и пообещала устроить Руслику веселую жизнь по приходу домой. Не сложно было догадаться, что чувствительная и эмоциональная женщина лишит нашего товарища сладенького, на недельку, а то и более.

Марина пару минут висела у меня на шее, плача, всхлипывая, и жалуясь как на свои собственные страхи, так и на жизнь вообще. Судя по всему, события последних дней весьма гнетуще подействовали на психику девушки, и та больше не могла сдерживать свои эмоции. С другой стороны, было бы куда хуже, если бы Маринка ушла в себя, замкнулась бы, загоняя эмоции и мысли внутрь. А так — проплакалась, порыдала, и постепенно успокоилась, осыпаемая моими поцелуями. Почувствовав, что девушка начинает возбуждаться, я подхватил ее на руки, и унес в гостевой домик, где постарался быть очень нежным и ласковым. Женщины, как известно из практики, быстрее психологически восстанавливаются, если чувствуют себя любимыми и желанными в самом прямом смысле этих слов.

Где-то через часик мы вновь присоединились к нашему славному коллективу, стараясь не замечать улыбок и подмигиваний со стороны моих боевых товарищей. Даже Диана, от которой до этого момента тянуло холодком, словно из морозилки, смягчилась, и перестала изображать из себя фрейлину снежной королевы. Марина прочувствовала обстановку — все-таки, умная девочка, — и деликатно увела докторшу в выделенную женщинам комнату. Не знаю, чем там занимались наши девушки, но спустя какое-то время обе они появились во дворе, умиротворенные, и успокоившиеся.

До ужина и дипломатических переговоров с соседями еще оставалось время, поэтому мы занялись техникой, оружием и амуницией. А по ходу дела рассказывали Еремееву, Ковалеву, Зеленцову и Григорьеву о том, как присмотрели себе японский джип, как захомячили «амтрэк», не забыв упомянуть, какой глазастый у нас Нидеррайтер-младший. Прямо-таки настоящий Гельмут-Соколиный Глаз.

Николай, которого, как лежачего больного, мы вынесли на носилках подышать свежим воздухом, улыбался, молча слушая наш рассказ. Михаил смог подняться самостоятельно, хотя и морщился от боли, тихим голосом расспрашивал о деталях и подробностях путешествия. Владислав же, едва глянув на главный трофей, сразу же заявил, что практически выздоровел, и как лучший водитель нашего отряда, намерен принять участие в следующем разведрейде. В кресле водителя амфибии, естественно.

Мне пришлось охладить пыл капитана, объявив, что до возвращения Руслана и Марка никаких разведрейдов не предвидится. Точнее, мы временно передаем эстафету разведки в руки «диких гусей», а сами займемся восстановлением инфраструктуры анклава. Причем, начнем с нашей базы, с особняка и прочих построек на ее территории.

За разговорами, за чисткой и осмотром трофейного оружия время летело незаметно, и вскоре за нами прибежал «пейджер-джан» — посыльный от Вышинского. Мальчуган лет десяти передал нам записку от главы администрации, а пока мы собирались, с очень большим интересом рассматривал американские автоматы и гранатометы. Подмигнув парням, я заменил магазин своего «калаша» на пустой, и предложил пацану нести мой автомат до школы.

Шутки шутками, но жизнь диктовала нам свои жестокие правила, и в ближайшем будущем придется приучать даниловских детишек к культуре обращения с оружием. «Калашников» для десятилетних мальчишек в качестве тренировочного оружия, конечно, не подойдет, а вот пару-тройку пистолетов для учебных стрельб мы подобрать сумеем. И патронов отсыпем, не пожадничаем. Оставалось найти того, или тех, кто займется обучением будущих защитников нашего кластера.

Описание совместной трапезы даниловцев с нашими польскими соседями можно смело опустить. Почти все присутствовавшие немного выпили, за знакомство и за упокой душ погибших, затем закусили, чем бог послал. К счастью, бог в лице местных женщин оказался достаточно хлебосольным товарищем, в результате чего и гости, и хозяева остались довольны ужином. Кроме хозяев и гостей за столом заседали и наши союзники: человек пять американских морпехов-медиков во главе с Коллинзом, шестеро «солдат удачи» под командованием незнакомого мне сержанта, и оба французских летчика. Последние наскоро перекусили, тем, да этим, и, наотрез отказавшись от алкоголя, уехали к своему драгоценному самолету. Следом от стола отчалили и наемники, поблагодарив даниловцев за хлеб да соль. Мы же задержались, ровно на столько, чтобы послушать историю наших соседей.

… В отличие от Данилово, неведомый катаклизм закинул в новый мир половину польской деревни, навсегда разлучив полдюжины крестьянских семей. Граница между мирами прошла аккурат по одной из улочек населенного пункта, разрушив костел, которому не повезло угодить прямо на линию пересечения ландшафтов. По словам Дзенсикевича, костел рухнул прямо на глазах нескольким его односельчан и их жен, а бездыханное тело ксендза извлекли из-под обломков два дня спустя. Еще одним, побочным результатом данного события стало то, что одна древняя старушенция, или, как говорят в толерантной Гейропе, престарелая пани, совершенно тронулась умом. Бабулька порысила по своим соседям — откуда только у нее взялись силы — громко вопя о том, что начался страшный суд, а вовремя нераскаявшихся грешников ожидают самые суровые кары.

Сказать, что деревню охватила паника — значит, не сказать ничего. Население охватила дикая паника, помноженная на слухи о нападении России, о начале ядерной войны, о наступлении натурального конца света. Поляки смогли немного успокоиться лишь во второй половине дня, когда мужики изловили и изолировали сумасшедшую старуху. Затем паны посовещались, отбросили все банальные варианты, и перешли к рассмотру нестандартных версий происшедшего. Этому весьма способствовало то обстоятельство, что один из польских крестьян не побоялся проехаться на своем тракторе по чужому лесу в южном направлении, где неожиданно наткнулся на омываемый теплым морем роскошный пляж.

Кроме самих Бялобжегов, катаклизм переместил в новый мир три польских хутора, отлично ухоженные поля, и несколько участков местных автодорог с хорошим асфальтовым покрытием. Поэтому в чужом мире очутились рейсовый автобус с пассажирами, трейлер с экскаватором на прицепе, плюс четыре легковушки с жителями близлежащих населенных пунктов. В общем, первое мая побило в Бялобжегах и их окрестностях целый пятилетний план по инфарктам и нервным срывам.

Следующий день принес полякам новый сюрприз в виде «русского» танка и прочей бронетехники, неожиданно прикативших по берегу моря откуда-то с восточного направления. Возникшая, было, в поселке паника, к счастью, быстро улеглась — паны быстро смекнули, что кроме одиночного Т-55 у нежданных гостей нет ни одной «русской» машины. А когда визитеры спешились, и завели с аборигенами беседу на чистейших английском и французском языках, поляки были готовы, образно говоря, рвать себе волосы на голове. Пусть бы уж лучше гости оказались настоящими русскими солдатами, но чтобы Бялобжеги возвратились бы обратно на Землю. Пусть лучше жизнь под пятой у москалей, чем, вдруг, узнать от «солдат удачи» такое, что напрочь перечеркивало все и вся.

Впрочем, наемники оказались настоящими джентельменами, а их присутствие в анклаве уже следующей же ночью спасло несколько хрюшек пана Гргже…, Гргжеже…, короче, местного свиноведа и свиновода, очень уважаемого человека, между прочим. Утром вся округа посетила свинарник указанного товарища, чтобы полюбоваться на парочку убитых бойцами ван Клейста «тираннозавров». А может, и не «тираннозавров», а каких-то других ящеров, но тоже очень зубастых.

После такого ночного сафари поляки были готовы носить «диких гусей» на руках, лишь бы те не укатили куда подальше по своим мужским делам. Быстренько избранный жителями Бялобжегов и их окрестностей военный комендант Анжей Дзенсикевич насел на сержанта Маллигана, и уже к вечеру того же дня в кластер пожаловал бравый капитан бельгийской армии в отставке. Пожаловал не один, а с дополнительной колонны бронетехники, что еще больше укрепило желание аборигенов отойти «под крышу» ван Клейста. А что еще оставалось делать полякам, если на шесть десятков жителей у них имелось всего два десятка стволов: от старого немецкого карабина, до венгерского пистолетика с магазином на шесть патронов включительно?

На третий день паны узнали, что поблизости имеются и другие обитаемые анклавы, жителям Бялобжегов и их окрестностей предстоит стать радушными и гостеприимными хозяевами, и приютить пару десятков беженцев. Точнее, не беженцев, а вынужденных переселенцев, которые не могли оставаться в соседнем кластере — у русских банально не хватало места для расселения сотен авиапассажиров.

Поляки проявили лучшие человеческие качества, и приняли к себе вдвое больше обездоленных европейцев, чем изначально планировалось. В результате, в анклаве появились «французский» и «итальянский» хутора, «испанский замок», и… «русский» дворик. Последний, как вы понимаете, стал пристанищем для части наших бывших соотечественников, не пожелавших оставаться в Данилово.

Весть о нападении на русский анклав дошла до поляков уже после того, как саудовский фрегат лег на дно, а все исламисты были либо перебиты, либо попали к нам в плен. Дело в том, что наемники, выполняя приказ ван Клейста, не сочли нужным информировать панов о появлении в округе двуногих хищников. Зачем поднимать панику, если населению пока что ничего не угрожает? Поэтому люди до поры до времени прибывали в полном неведении относительно происходящего всего в двух десятках кэмэ от Бялобжегов. А когда узнали… Короче, деревенский сейм единогласно постановил, что русским следует оказать всю возможную помощь, которую только могут оказать поляки. Сказано — сделано: десять вооруженных мужчин во главе с паном военным комендантом поехали помогать соседям.

— Мы хотим выжить в новом мире, а выживание невозможно без дружбы между всеми землянами, оказавшимися здесь, — без обиняков заявил Дзенсикевич. — Любые распри между людьми должны остаться в прошлом.

Со стороны даниловцев возражений не последовало, и под выпивоны и закусоны разговор постепенно перешел в практическую плоскость. Например, смогут ли польские товарищи поделиться пшеницей, и не желают ли они взять в обмен на зерно с десяток хрюшек из хозяйства Доренко? Есть ли у панов тягловая скотина, и на сколько десятков куриц потянут пяток савченковских бычков? Ибо запасов топливо надолго не хватит, а индийский танкер уже скрылся за горизонтом. Кто знает, вернется ли господин ван Клейст с богатой добычей? Крестьянам лучше подготовиться к худшему, т. е., к перспективам обработки земли вручную, на быках и на лошадях, у кого они есть. Иначе придется охотиться на больших зеленых ящериц, которые обитали в окрестных лесах, и питаться исключительно мясом. Знать бы еще, съедобное ли оно, это мясо.

В-общем, договорившись с Юрием Александровичем и Анжеем о том, что первым делом доброжелательные соседи помогут с восстановлением нашей базы, мы отправились восвояси. Отец и сын Нидеррайтеры задержались, чтобы гарантировать взаимовыгодный исход переговоров между даниловцами и поляками. Не на английском же вести переговоры между славянами, у которых, вдруг, исчезли поводы для продолжения многовековой вражды.

По дороге вспомнили кое-что, и завернули к дому Семен Семеныча, чтобы не откладывать разговор в долгий ящик. Кто знает, что ждет нас завтра утром? Не дай бог, узреем с утра пораньше хрен знает, чей крейсер, и нам придется драпать в Борисовку, чтобы сохранить собственную шкуру. Хотя, нет, «на аэродроме» ночуют наемники, а у них «маталыга», да еще и грузовик с оружием. А в засаде на побережье прячется LAV-25 под командованием бравого лейтенанта морской пехоты Фридмана. Мэтт теперь без личного приказа Коллинза даже в кустики по-большому отойти не рискнет — будет либо терпеть, либо в памперсы гадить. Надеюсь, с памперсами у него полный порядок, хватит и для себя, и для экипажа.

Подойдя к дому отставного артиллериста, мы с удивлением уставились на гору чемоданов, мешков, коробок, узлов, и прочего барахла, сваленного в кучу посередине двора. Прямо на наших глазах супруга охотника закинула на вершину пирамиды какую-то коробку, зыркнула в нашу сторону заплаканными глазами, и с гордо поднятой головой удалилась обратно в дом.

— Что у вас происходит, Семен Семеныч? — едва хозяин появился на пороге, мы сразу же засыпали его вопросами. — Ремонт затеял, что ли?

— Если бы ремонт, — тяжело вздохнул отставной военный. — Переезжаем мы, Володя, в Замятино будем жить.

— Интересно девки пляшут, по четыре попки в ряд, — опешил я. — С чего бы это, вдруг, а?

— Пойдем, мужики, покажу, — коротко отозвался охотник, и направился куда-то на задний двор. Мы переглянулись, последовали за хозяином, обходя монблан барахла. — Здесь у меня был сарай с курятником…

Что же, слово в прошедшем времени полностью подходило к груде обугленных бревен и почерневших от пожара листов жести. Весь задний двор был засыпан щепками, обломками, головешками, среди которых бродила пара уцелевших куриц. Судя по пятнам перьев то тут, то сям, большинству из их товарок повезло намного меньше. Сразу же стало ясно, почему у хозяйки дома глаза на мокром месте: перепугалась женщина до самых, до…ну, да, ладно.

— Почти прямое попадание. Повезло, что не на три метра левее, и на четыре метра дальше, — вновь тяжело вздохнув, произнес Семен Семеныч. — Короче, переезжаем мы, Володя, переезжаем в Замятино. Уже договорились с Натальей Ивановной: приютит, у нее дом большой, с тремя спальнями. Такие, вот, пироги, парни.

— Пироги нормальные — в Замятино нужен постоянный гарнизон из нормальных мужиков, которые не будут дергаться мыслями о своих семьях, — ответил я, и сразу же сменил тему. — Мы, вообще-то, по делу. Мы потеряли двух своих товарищей, а у одного из них была ВУС за номером сто сорок три… Вот, хотели предложить тебе влиться в наши ряды.

— Извините, я обещал супруге, — отставной артиллерист замотал головой, и как-то весь сник. — Поймите меня правильно, и не обижайтесь.

— Лады, Семен Семеныч, никаких обид, — улыбнулся Саня Барулин. — Но с «трубой»-то ты нас научишь, хорошо? Ну, нету больше среди нас бойцов с нужной специальностью.

— Хорошо, что за «труба» у вас? — перешел к сути вопроса хозяин дома. — Какого калибра?

— Английский, типа «Эл-шестнадцать», восемьдесят один миллиметр, почти как наш «Поднос», — ответил капитан, уточняя. — Союзники просветили.

— Хм, неплохая «труба». Имея хороший расчет и запас мин, с ним можно натворить делов, — призадумался бывший артиллерист. — Ладушки, Вова, как только закончу с переездом, сразу же к вам — передавать, так сказать, опыт.

— Договорились, — произнес я, поняв, что Семен Семеныч ни за что не пойдет на попятную. Так уж иногда устроены некоторые семьи, что решение супруги для мужика — закон, и ничего с этим не поделаешь. — В-общем, ты знаешь, где нас искать.

…Эх, Толик, Толик, ты выходил в Питере из таких переделок, а тут… Все-таки жизнь — сука еще та, и, наверное, в чем-то правы те, кто ее искренне ненавидит, — по дороге домой настроение у меня упало на много ниже плинтуса, и в голову стали лезть нехорошие мысли. — Интересно, пойдут за мной парни, когда я найду здесь каких-нибудь арабов, и стану резать ихних детей и баб? Черт, а, ведь, кроме арабов есть еще куча народов, исповедующих ислам…

Я почувствовал, что во мне начинает просыпаться и закипать кровь воинственных предков, причудливо перемешавшаяся в нашем роду. Самое странное, что в душе не появлялось желание мстить нашим, российским мусульманам, да и прочим гражданам постсоветских республик, поклонявшимся пророку из далекой Аравии. Наверное, потому, что по долгу службы я постоянно общался с татарами, узбеками и азербайджанцами, и умудрялся находить со всеми ними полное взаимопонимание.

Умные люди, как известно, занимаются конкретными гешефтными делами, и никогда не лезут в религиозно-этнические заморочки. Как точно подметил мой наставник, опер с тридцатилетним стажем, любые обычаи и традиции — это лишь разновидность костюмов и декораций, а в остальном нет никаких принципиальных отличий от тех, кто реально сидит «в законе», или кто реально рулит обществом. А дальше, Володя, найдешь аналогии сам, но никогда не делись своими мыслями с посторонними, иначе — посадють, если не в «крытку», так в «скворешник», но упекут обязательно. Эх, мудрый был человек, проработал в органах при пятерых генсеках и президентах, пожил пенсионером с десяток лет, и тихонько отошел в мир иной, оставив внукам в наследство старенькую «волгу» и дачу с шестью сотками земли…

Наступившая ночь прошла тревожно. Около двух часов ночи в хозяйстве фермера Савченкова забрехали собаки, а затем там началась стрельба. Мы похватали оружие, выскочили во двор, и даже успели загрузиться в «амтрэк», когда на связь наконец-то вышли ополченцы, охранявшие коровник. Быстро выяснилось, что бдительные часовые открыли огонь по каким-то небольшим двуногим ящерам, ростом не более полуметра, которые попытались проникнуть в загон для скота. Даниловцам показалось, что собаки учуяли каких-то диверсантов, ополченцы тотчас врубили прожектор, и длинными очередями покосили стаю нежданных гостей. У загона осталось валяться восемь бездыханных тушек, а остальные ящеры разбежались, кто куда.

Ближе к утру на даниловском «аэродроме» застучали одиночные выстрелы. Стреляли явно прицельно, экономя патроны. Мы вновь всполошились, чертыхаясь, повыскакивали на свежий воздух, и тут же стрельба затихла, словно и не начиналась. Страшно позевывая, Гельмут вызвал по рации командира взвода наемников, охранявших стоянку самолетов. Спустя пару минут мы оказались в курсе происшедшего: с помощью ноктовизора часовой разглядел каких-то двуногих ящеров, и, недолго думая, нажал на спусковой крючок.

Пять выстрелов — четыре подстреленных динозаврика, точь в точь таких же, что сложили свои головы у коровника фермера Савченкова. По словам часового, он поразил всех ящеров, которые попались ему в прицел, нисколько не задумываясь о размерах животных. Что же, профессионально: увидел ночью незнакомую зверушку — стреляй, ни секунды не раздумывая над ее габаритами. Особенно, если зверушка зубастая, на лапах у нее солидные когти, явно предназначенные для того, чтобы рвать ими чужую плоть.

Забегая вперед, скажу, что позднее нам удалось хорошо изучить данный вид динозавров, несколько презрительно окрестив их динокурами. Как и предполагалось, динокуры оказались стайными хищниками, имевшими широчайший ореал обитания. Стаи этих ящеров мигрировали по лесным массивам чужого мира, оставляя за собой кучки обглоданных костей тех, кому не повезло оказаться на их пути. Жертвами кровожадных монстриков могло стать практически любое животное, неспособное отбиться от организованного нападения стаи динокур. Лишь крупные представители местной фауны — леозавры, большие хищные динозавры, шерстистые слоны — не опасались соседствовать с шакальствующими зверушками.

С появление в этом мире землян в меню динокур прибавилось еще одно лакомое блюдо, поначалу весьма доступное, а позднее ставшее смертельно опасным. Если в первые дни после катаклизма кроважадные твари харчили людей десятками, а может быть, и сотнями, то уже через пару недель охотники и дичь частенько менялись местами. На каждого растерзанного человека стало приходиться по несколько убитых ящеров, и со временем в окрестностях сильных земных анклавов количество динокур сократилась в несколько раз. Люди стали применять свое самое сильное оружие, напрочь отсутствовавшее в арсенале данного вида хищников — человеческий разум. Хитроумные ловушки и капканы самых всевозможных конструкций прорежали популяцию динокур не хуже автоматов и пулеметов, и ящеры оказались совершенно бессильны против столь коварной тактики, придуманной на порядок более умными двуногими хищниками.

Как известно, утро не бывает добрым всего в нескольких случаях, одним из которых является жуткое похмелье. Увы, наступившее утро не стало добрым по более банальной причине — весь личный состав жутко не выспался. Мои парни постоянно зевали, рискуя вывихнуть челюсти, и нецензурно поминали все эволюционное древо динокур. В такой ситуации небольшая прогулка до шоссе пошла нам всем на пользу: и свежим воздухом подышали, ноги размяли, и полюбовались восходом здешнего солнца.

Придя на импровизированный аэродром, мы пожали руки Люку и Сержу, пожелав им ни пуха, ни пера. С замиранием сердца проводили взглядами взлетающий «ил» — слава Богу, французы с первого раза подняли незнакомую машину в воздух — переговорили с сержантом Маккоем, назначенным временным комендантом даниловского «аэродрома». Сержант был озабочен неожиданно возникшей проблемой с радиосвязью, и поэтому немногословен. Пожав плечами, мы пошагали обратно, чтобы с максимальной пользой для дела использовать свободный день и помощь со стороны соседей.

Поляки, кстати, подъехали к воротам усадьбы одновременно с нашим появлением, уже позавтракавшие, и готовые к труду и обороне. Решив, что после тревожной ночи к работе лучше приступать после чашечки кофе, мы предложили панам малость повременить с трудовыми подвигами. Анжей поблагодарил нас за гостеприимство, заявив, что не возражает против перерыва на кофе, но предпочитает начать работу прямо сейчас. Дзенсикевич справедливо заметил, что кроме нашей базы, в Данилово имелись и другие дома, требующие скорейшего восстановления. Признав правоту поляка, мы похлопали Нидеррайтера-младшего по плечу, и вместе со Анжейеем стали прикидывать план демонтажа разрушенных конструкций.

В этот момент на связь вышел сержант Маккой, и сообщил, что транспортник возвращается обратно, причем, возвращается раньше оговоренного времени. Связь с «илом» во время полета отсутствовала, а радиоконтакт с «Маджестиком» прервался часа в два ночи, поэтому в голосе сержанта звучало нескрываемое беспокойство.

Выслушав Маккоя, мы извинились перед поляками, вскочили в «мерс», и понестись к трассе. Мы — в данном конкретном случае — это Саня Барулин, отец и сын Нидеррайтеры, и ваш покорный слуга. Примчались, надо сказать, очень вовремя. Пилоты явно не намеревались делать второй заход, самолет выпустил шасси, и спустя несколько секунд благополучно коснулся земли.

Мы ожидали каких-нибудь новостей, но вместо этого французы огорошили нас личной просьбой Жерара. Бельгиец почему-то не мог связаться ни с Данилово, ни с другими подконтрольными наемникам кластерами. Более того, во время обратного полета прервалась связь «ила» с танкером, поэтому летчики сильно нервничали, и орали больше обычного.

Просьбы серьезных людей иногда стоят многого. Не мешкая ни секунды, я развернул джип, и постарался выжать из мотора все его лошадиные силы. Мы пронеслись по шоссе, словно камень, выпущенный из пращи, затем пересекли сотню метров чужого леса. Эта чертова сотня метров чужого леса запомнилось прыжком моего многострадального «мерса с полуметрового обрыва, и я буквально физически ощутил, во что это обошлось машине.

Затем последовала пара секунд скачки по местным корням и кочкам, и наконец, джип выскочил на пляж. Я притопил педаль, в лицо ударил набегающий воздушный поток, и мы понеслись на восток, навстречу нашим союзникам. Слава богу, что у нас оказались припасены «сферы» с опускающимися забралами и тактические очки.

Проехав семь-восемь километров, Александр заметил впереди темную точку, спешащую в нашем направлении. По моей команде Гельмут вызвал приближавшуюся машину по рации, в ответ у нас тотчас запросили мой личный позывной для связи с ван Клейстом. Быстро переговорив с союзниками, я сбросил скорость, развернул «мерс», а когда «туарег» с прицепом на буксире прокатил мимо, легко догнал черный внедорожник. Дальше мы ехали практически бок о бок, и остановились лишь у границы пересечения ландшафтов двух миров.

Здесь нас поджидал МТЛБ, несколько наемников шустро работали шанцевым инструментом, расправляясь с тем самым чертовым обрывчиком, из-за которого мой джип позднее встал на приклол. С разгона преодолев линию пересечения миров, «фольксваген» едва не оторвалась от нас на асфальте, спеша к готовому взлететь транспортнику. Подкатив к самолету, «туарег» развернулся, задним ходом загоняя в фюзеляж прицеп с тем самым «чудо-оружием», с помощью которого ван Клейст надеялся захватить саудовский корабль.

Подгоняемые Броссьером, «дикие гуси» суетились вокруг буксируемой шестиствольной зенитной установки, самого обыкновенного «вулкана», давно снятого с вооружения в армии США. Солдаты ван Клейста шустро вытащили из чрева внедорожника дополнительный боекомплект, какие-то цепи, тросы, и прочие железяки.

Здесь следует сделать небольшое отступление, и рассказать, каким образом бельгиец превратил индийский танкер в боевую единицу военного флота новоявленной конфедерации. Итак, на «Маджестик» — так назывался наш корабль — доставили безоткатное орудие, миномет, несколько гранатометов, парочку крупнокалиберных пулеметов, две двадцатимиллиметровые скорострелки, и уже знакомый нам ПТРК «Корнет». Наверное, если бы все шло, как планировалось, то этой огневой мощи хватило бы, чтобы заставить капитулировать «Сириус Стар», если бы того удалось застигнуть врасплох прямо на якорной стоянке. Однако насквозь авантюрная операция пошла совершенно не так, как планировалось изначально.

Успешно подняв незнакомый им самолет в воздух, Люк Броссьер и Серж Ориоль быстро обнаружили «Маджестик», вошли в визуальный контакт с танкером, и полетели дальше. Минут пять спустя вышли на группу островов, где, по идее, должна была находиться цель. «Семьдесят шестой» зашел на архипелаг на большой высоте со стороны солнца, чтобы затруднить обнаружение «ила» саудитами, вооруженные биноклями наемники-наблюдатели рассматривали близлежащую акваторию. Тщетно — искомого супертанкера нигде не обнаружилось, а вместо него у одного из островов был замечен небольшой кораблик, скорее всего, захваченный исламистами японский траулер.

Как уже говорилось, до работы в «Эйр-Франс» Люк и Серж носили военные мундиры, поэтому размышляли они недолго. Развернувшись над архипелагом, летчики стали набирать высоту, велев наблюдателям смотреть в оба за горизонтом. Буквально через полминуты один из наемников засек уходящий в западном направлении корабль, и французы воспряли духом. Не сомневаясь, что ими обнаружен именно сбежавший «Сириус Стар», пилоты вычислили и доложили ван Клейсту курс, скорость, и расстояние до цели.

После этого транспортник повернул обратно, а бельгиец принялся рвать и метать, т. к. «индиец» с абордажной командой на борту не имел никакой возможности догнать беглого «араба». Видимо, отчаяние и злость оказались хорошими мотиваторами, т. к. Жерар и его штаб моментально придумали новый план, и тотчас запустили его в действие. Убежавший от ковылявшего на восьми узлах «Маджестика» саудовский супертанкер не имел шансов удрать от самолета. Оставалось решить лишь одну задачу — вооружить «семьдесят шестой» чем-нибудь, что будет посерьезнее полудюймового «браунинга». Теоретически, имелось множества самых разных вариантов превращения «ила» в ганшип, но большинство из них явно относились к области фантастики.

— Прикиньте, парни: «звезда» с легкостью шпарила на пятнадцати узлах, а наш «Маджестик» еле тащился на восьми узлах, — рассказывал нам позднее Руслан про этот момент погони. — На горизонте едва просматривался столбик дыма, наш бельгиец ругался не хуже русского мужика, поминал родословную и Аллаха, и Иисуса, и всех чертей ада вместе взятых.

Транспортник улетел, а мы, «забив» на работу, переговорили «за жизнь» с капралом, водителем внедорожника из немецкого кластера. Еще во время гонок по пляжу, глянув на номерные знаки «фольксвагена», Вольфганг предположил, что машина принадлежит какому-то немцу. Действительно, «солдатам удачи» пришлось позаимствовать «туарег» у хозяина фермы, когда возник вопрос с быстрой доставкой шестистволки с наводчиком, т. к. пара имевшихся у наемников грузовиков не обладала необходимыми скоростными качествами.

Тем временем, базировавшиеся в Данилово американские морпехи-медики собрались к поездке в техасский кластер. Небольшой отряд из трех транспортных средств под командованием Коллинза — LAV-25, «хамви», плюс «унимог» впридачу — собрался на даниловском «аэродроме», а затем двинулся на запад по пляжу, повторяя наш вчерашний маршрут.

Почти одновременно с группой подполковника с полигона морской пехоты выдвигались еще два отряда наемников: маневренная группа в составе трех единиц техники шла к «техасу» прямиком сквозь джунгли чужого леса, а бронегруппа из четырех единиц взяла курс на северо-запад, и так же продиралась через местный ландшафт.

Целью маневренной группы являлся поиск прямого и короткого пути с полигона на территорию бывшего американского штата. Бронегруппа должна была войти в контакт с населением анклава, расположенного по соседству с кластером, где находился придорожный ресторанчик Мамеда. На основании фотоданных воздушной разведки предполагалось, что «дикие гуси» встретят на своем пути крупный поселок, либо часть какого-то города, с большой вероятностью, населенный европейцами. Либо, американцами, австралийцами, пусть хоть китайцами, или еще какими-нибудь азиатами, но обязательно землянами. Впрочем, какое-то шестое чувство подсказывало, что на пути бронегруппы окажутся жители старушки Европы, как и мы все, неведомым образом перенесенные в чужой мир.

Мы возвратились к дому Еремеева, чтобы спустя часик снова бросить работу, и вновь прокатиться до шоссе. Гудя двигателями, «семьдесят шестой» прошелся над поселком, и, развернувшись, стал заходить на посадку. Мне показалось, что самолет ведет себя несколько неестественно, но я списал это на скромный налет часов наших пилотов на русской технике. Как позднее оказалось, у «ила» банально заканчивалось топливо, и французы сажали транспортник буквально на последних каплях керосина. Тем не менее, «семьдесят шестой» успешно коснулся асфальта, прокатился по шоссе, гася посадочную скорость, и остановился метрах в двустах от своего прежнего места стоянки.

Серж, Люк, и трое наемников выскочили из самолета перевозбужденные, размахивая руками, и без конца тараторя, перебивая друг друга. Нам пришлось набраться терпения, чтобы экипаж импровизированного ганшипа слегка поостыл, выплеснув накопившиеся за время полета эмоции. Французы со своим задорным галльским темпераментом и обыкновенно флегматичные «солдаты удачи» шумели так, словно это была огромная толпа арабских торговцев на восточном базаре.

На нас тотчас обрушился красочный рассказ о том, как собранный с бору по сосенке экипаж с блеском выполнил невозможное — сначала заставил саудитов менять курс, чтобы потушить горящую надстройку, а затем и вовсе лечь в дрейф. Если учесть, что супертанкер нисколько не похож на юркий и маневренный прогулочный катер, и его невозможно остановить в пять минут, то можно считать, что наши союзники совершили настоящее чудо. Впрочем, обо всем по-порядку.

Ориоль и Броссьер прекрасно осознавали, что они не сумеют захватить «Сириус Стар», и решили применить хитроумную тактическую задумку. В самом деле, если саудиты бегут на запад, то им надо приготовить горячую встречу с западного направления, а не загонять их на этот курс. Поэтому, вновь найдя цель приблизительно где-то в трех десятках кэмэ от незнакомого острова, французы зашли на супертанкер с носовых курсовых углов, и устроили арабам «горячий прием».

За время полета с помощью заранее припасенных цепей и тросов наемники укрепили «вулкан» так, чтобы можно было вести огонь без риска прошить борт собственного же самолета на крутом вираже. Стрелять решили через правую боковую дверь, держась на расстоянии, достаточном, чтобы затруднить врагу ведение прицельного ответного огня из автоматов и пулеметов. Летчики справедливо полагали, что, кроме личного стрелкового оружия, у охраны корабля не должно иметься какого-нибудь иного серьезного вооружения.

«Семьдесят шестой» нарезал круг за кругом, наводчик и канониры трудились в поте лица, целясь исключительно по надстройке. Тем временем, пилоты в голос молили Бога, чтобы при стрельбе не произошло попадания пороховых газов в воздухозаборники, и чтобы не возник помпаж двигателей. Видимо, Бог искренне любил Люка и Сержа, позволив наемникам беспрепятственно расстрелять боеприпасы, не повредив при этом движков транспортника.

Первая же очередь «вулкана» хлестнула по мостику «Сириус Стара», куроча судовое оборудование, и кромсая людей в мясной фарш. Затем наводчик, раз за разом ловя надстройку в прицел, методично превращал ее в огромный дуршлаг. Досталось и дымовой трубе, и корпусу корабля, хотя калибр скорострелки и не позволял нанести супертанкеру сколько-нибудь фатальных повреждений.

После пятой очереди с нижних ярусов надстройки потянулись столбики дыма, а после седьмой корабль начал медленно менять курс, одновременно с этим гася свою изначальную скорость. Как позднее выяснилось, снаряды «вулкана» не смогли добраться до машинного отделения, а вот сбежавшие с верхних палуб уцелевшие члены экипажа перепугали механиков, пардон, до полной усрачки. Среди арабов возникла дикая паника, и как только «ил» удалился для перезарядки скорострелки, саудиты моментально покинули свой корабль. К этому времени неуправляемый «Сириус Стар» ложился в дрейф, наверное, километрах в пяти от незнакомого острова, что давало исламистам шанс на спасение.

Наемники перезарядили «вулкан», самолет сделал еще один заход на почти неподвижную цель, затем летчики решили, что пора бы заняться убегающими арабами. В-общем, быстроходные моторные лодки проиграли гонку на выживание нашему «семьдесят шестому», а «солдаты удачи» хладнокровно изрешетили плавсредства и покосили саудитов, как траву. После этого пилоты развернулись над гористым островом, и взяли курс на базу. Для более серьезной разведки вновь открытой земли, увы, у «ила» попросту не хватало горючего.

Во время обратного полета французам удалось выйти на связь с ван Клейстом, доложить о примерных координатах цели, после чего связь традиционно прервалась. Жерар успел поблагодарить летчиков, успел сообщить, что «Маджестик» с японским траулером на буксире на всех парах спешит затрофеить плавучее нефтехранилище. Учитывая скоростные характеристики нашей «канонерки», оставалось надеяться, что бельгиец сумеет провернуть захват «Сириус Стара» в светлое время суток, до заката местного светила. В любом случае тем, кто был на берегу, оставалось только ждать, волнуясь и переживая за судьбы наших боевых товарищей.

Летчики и наемники занялись выгрузкой «вулкана», чтобы затем развернуть транспортник, и отбуксировать его на место постоянной стоянки, а мы вернулись к ремонту особняка. Работа, конечно, не волк, но лучше восстановить крышу дома до первого серьезного ливня, и уж тем более, до начала сезона дождей. А в том, что в этом мире частенько льет с неба, как из ведра — это к гадалке не ходи. Забегая вперед, скажу, что во второй половине дня французы и несколько «диких гусей» присоединились к нашей русско-польской строительно-ремонтной бригаде. Поэтому можно смело утверждать, что усадьба «Еремы» восстанавливалась всем миром.

Где-то к полудню на связь вышел Дэвид, и сходу огорчил меня новостью — американцы не нашли в указанном месте присмотренный нами «ниссан», не смотря на то, что ехали точь-в-точь по нашему вчерашнему маршруту. Словно извиняясь, подполковник сообщил, что его подчиненные обнаружили следы присутствия каких-то чужаков, которые, видимо, и увели у нас из-под носа японский джип. Затем Коллинз предупредил, что он планирует возвращаться в Данилово вместе с маневренной группой наемников, т. е., через полигон морской пехоты. Мне, в общем-то, было глубоко до одного места, каким маршрутом поедет друг Дэвид, т. к. интуиция подсказывала, что за таинственным исчезновением японского внедорожника на нас обрушится новый вал приключений на одно место.

Интуиция не подвела. Буквально через полтора часа после разговора с американцами бронегруппа выбралась из леса, и едва не вступила в бой с… венграми! Как потом нам признавались сами мадьяры, они не открыли огонь сразу лишь потому, что у незнакомцев имелось заметное превосходство в тяжелой технике в виде пары танков. Отчаянные венгры решили подпустить танки ближе, к трехэтажным домам на окраине населенного пункта, а затем попытаться закидать бронетехнику бутылками с горючей жидкостью.

Наверное, если бы вместо головного «центуриона» катился какой-нибудь грузовик, или просто гражданский транспорт, то у мадьяров произошел бы второй вооруженный конфликт за последние два дня. Дело в том, что позавчера жители Тордаташа — так назывался венгерский поселок — с большим трудом отбились от банды каких-то негритосов, заплатив за победу десятками жизней своих сограждан. Поэтому неудивительно, что местное население не горело желанием встречать хлебом-солью очередных визитеров из чужого леса.

К счастью, командир бронегруппы имел солидный боевой опыт, в том числе и уличных боев, и наемники не стали приближаться к крайним домам ближе, чем на три сотни метров. Используя заранее припасенный мегафон, «солдаты удачи» вступили с аборигенами в переговоры, и, спустя какое-то время обе стороны выслали парламентеров. Еще с полчаса ушло на диалог сторон в формате «два на два», после чего мадьярский штаб самообороны дал отбой боевой тревоге.

В-общем, бронегруппа так и не стала входить в Тордаташ, заняв позиции на окраине населенного пункта. Начался переговорный процесс с местным начальством, продлившийся еще три часа, после чего венгры отправили вместе с наемниками целую делегацию из восьми человек — трех мужичков в возрасте за пятьдесят, и пяти женщин самых разных возрастных групп. В Данилово эта делегация прибыла уже в сумерках, в составе большой колонны техники с полигона. Часть этой колонны — два грузовика, трейлер с металлоломом и сопровождавший их «сарацин» — заночевала в деревне, а утром двинулась дальше, к основной базе «диких гусей». А мадьяры остались у нас в гостях, ожидая возвращения из морского похода бывшего капитана бельгийской армии.

Весть о появлении очередных товарищей по несчастью сразу же облетела весь поселок, и мы вместе с поляками отправились знакомиться с гостями. А т. к. по старому русскому обычаю встречи гостей следовало накормить и напоить, ужинать мы сели за большим столом. За большим столом и в прямом, и в переносном смысле, ибо к нашей вчерашней, собранной с бору по сосенке компании прибавились несколько незнакомых мне «диких гусей» и кучка венгров. Один из последних более-менее владел русским языком, еще парочка дам бальзаковского возраста вспоминала великий и могучий прямо по ходу разговора, поэтому процесс знакомства потихоньку продвигался вперед.

Слегка поднабравшись водочки, Дэвид предложил мне отойти в сторонку для приватного разговора. Удивившись, я последовал за хирургом, прикидывая, что это взбрело в голову американца, ранее не замеченного в подобных приколах. На всякий случай взвел курок «токарева», ожидая какую-нибудь подляну.

Все оказалась довольно просто: Коллинз помялся, словно красна девица, и рассказал, что во время поездки его отряд обнаружил трупы трех саудовских офицеров. Тех самых, кого накануне подвергли мучительной пытке, а затем выбросили на пустынном пляже в полутора десятках километрах от нашего анклава. Остановив колонну, подполковник не поленился, и, проявив профессиональное любопытство, решил детально обследовать тело одного из мертвых арабов. После чего, ругаясь, принялся за изучение остальных трупов.

Результат осмотра оказался весьма занимательным: на шеях всех жертв обнаружились по три странные дырочки, весьма напоминавшие те ранки, что были найдены у погибших морских пехотинцев. Разница заключалась в размерах и глубине ран, и в расстоянии между следами укуса. Все это наводило на нехорошие мысли о наличии в прибрежных водах весьма опасной для человека морской фауны.

Словно желая добавить нам загадок, Коллинз утверждал, что из тел саудитов выкачали определенный объем крови. При этом американец затруднялся сказать, были ли арабы живы на тот момент, когда кто-то питался их кровью, или вампир вкушал красненькую из уже мертвых тел. Мне показалось, что Дэвид что-то недоговаривает, словно он столкнулся с чем-то, чего подсознательно боится и избегает. Только вот что могло напугать военного хирурга с колоссальным опытом работы в полевых условиях, и повидавшего за свою жизнь моря крови? Остальные исламисты куда-то исчезли, возможно, их схарчили неведомые морские чудовища, или утащили в джунгли какие-нибудь плотоядные хищники.

…Эпопея с появлением в чужом мире населенного пункта Тордаташ оказалась очень похожа на синтез приключений даниловцев и поляков. Как и жители Бялобжегов, в одно прекрасное утро венгры проснулись, и увидели вокруг поселка буйство экзотической флоры, которую не наблюдал ни один человек на Земле. Вмиг исчезнувшее электричество и все виды связи говорили в пользу катаклизма, масштабы которого поражали человеческий разум. Версию о глобальной ядерной войне мадьяры отбросили почти сразу же, вечером, едва глянув на звездное небо над головой. Не нужно было обладать огромными астрономическими знаниями, чтобы определить, что рисунок чужих созвездий и пара лун — это вовсе не родной мир.

На следующее утро венгры получили очередное доказательство того, что воля божья непредсказуема — в Тордаташ забрела стая динокур. К счастью для людей, первыми на пути ящеров оказались ротвейлеры, выпущенные хозяином погулять в обнесенный забором двор. Пока динокуры соображали, как перемахнуть через забор, чтобы померяться силами с бесновавшимися от ярости собаками, любитель бойцовских псов схватился за охотничье ружье.

Услышав стрельбу, спустя пять-семь минут к дому примчались трое местных полицейских и пара вооруженных добровольцев. Паля из шести стволов, мадьяры обратили в бегство и рассеяли стаю ящеров, а затем еще и устроили по горячим следам небольшую охоту на улепетывавших во все лопатки хищников. В-общем, на первый раз тордаташцам повезло, но венгры сразу же сделали соответствующие выводы — поселок следовало немедленно начать превращать в крепость, пока в гости не пожаловали более серьезные зверушки.

Увы, трудовые подвиги мадьяров так и не смогли предотвратить трагедию, т. к. никакие частоколы и «волчьи ямы» не остановят самого страшного хищника всех миров — человека. Особенно, если двуногие разумные прекрасно вооружены, отменно подготовлены, и мотивированы убивать себе подобных. Остановить подобных может только сила, превосходящая силу агрессоров, к примеру, раздавляющее техническое превосходство обороняющихся.

Тем не менее, венгры отбились, отбились благодаря своему численному превосходству над африканцами, даже не смотря на острую нехватку оружия и боеприпасов. Как ни крути, а почти семь сотен населения — это серьезно, и полтора-два десятка негров, образно говоря, увязли в завалах из трупов защищающихся. Да, и мадьяры сопротивлялись отчаянно, скажем прямо, героически.

Оружие, выпавшее из рук погибших и раненых защитников Тордаташа, сразу же подхватывалось другими добровольцами, в т. ч. женщинами, подростками, стариками. Кое-где завязались рукопашные схватки, в которых ножи и мачете сошлись с вилами и топорами. Отличилась семейка местных реконструкторов, помешанных на средневековье — на счету пары лучников штук пять подстреленных африканцев, еще одного застрелили из арбалета какие-то давно отошедшие от дел браконьеры.

Потери венгров составили девяносто четыре человека только убитыми, плюс еще сорок шесть ранеными. В течении последующих суток умерло пять тяжелораненых, т. к. с медицина в поселке оставляла желать лучшего. Так уж получилось, что на момент катаклизма в населенном пункте не оказалось заезжих карет скорой помощи, реанимационных бригад, либо классного хирурга, способного сделать срочную операцию.

Нападавшие потеряли около дюжины бойцов, и еще несколько негров получили ранения различных степеней тяжести. Тем не менее, агрессоры эвакуировали тела шести своих погибших, забрав с собой и их оружие. Еще столько же чернокожих так и остались валяться по садам и по дворам местных жителей, а их «стволы» и прочая амуниция стали трофеями мадьяров-ополченцев. Впрочем, венграм повезло, ибо у противника не имелось тяжелого вооружения, и негры не смогли разрушить, или поджечь ни одного строения. Будь у нападавших артиллерия и минометы — неизвестно, сколько бы еще полегло защитников Тордаташа, и насколько бы серьезными были разрушения жилого фонда…

В ходе общения с потомками грозных мадьярских рыцарей мы выяснили, что до катаклизма жители Тордаташа двумя руками поддерживали партию венгерских националистов, которые, собственно, и «рулили» в данном поселке. Националисты раз за разом выигрывали выборы в местный муниципалитет, или, как он там, у них, назывался. Националисты нелегально хранили некоторое количество огнестрельного оружия, а тамошняя полиция закрывала глаза на данное нарушение закона в обмен на материальные бонусы от главы местной администрации. Кстати, весь состав полиции Тордаташа, все семеро полицейских во главе с капитаном, полегли как один, защищая родной поселок и его жителей.

Изучив немногочисленные трупы убитых врагов, венгры легко установили, что нападавшие исповедовали ислам. Это подтверждал и томик Корана, обнаруженный в кармане одного из негров, и бандана с надписью арабской вязью на голове другого застреленного чернокожего. Агрессоры были вооружены как автоматами Калашникова, так и натовским оружием, носили потертый тропический камуфляж западного производства, типичную армейскую обувь, сделанную в Европе. Никаких знаков различия, никаких нашивок, никаких жетонов или документов. Возникало ощущение, что мадьяры столкнулись с какой-то военизированной группировкой, или с какими-то африканскими партизанами, которых, как известно, хоть пруд пруди на африканских просторах.

Очередная ночь в новом мире прошла более-менее спокойно. Где-то около пяти утра от наемников, охранявших мамедовскую забегаловку, пришло сообщение о том, что короткая очередь из «вулкана» разорвала какую-то хищную тварь. А может, и не хищную, кто же в темноте будет разбираться в мешанине костей и окровавленной плоти. В нашем кластере никаких происшествий не произошло, никто не стрелял, никто не поднимал тревогу.

На следующий день мы вновь принялись за ремонтные работы, на этот раз взялись за гостевой дом, пострадавший от близкого взрыва мины. «Солдаты удачи» с утра раннего занимались оборудованием огневой позиции для буксируемой зенитной установки, возились с капониром для техники, поэтому нам помогали летчики и поляки. Впрочем, коллектив у нас подобрался хороший, работа спорилась, и мы рассчитывали сразу же после обеда перейти к восстановлению забора и караулки.

Еще на рассвете из Данилово вышли две колонны военной техники — грузовики с металлоломом потащились на восток, на базу «диких гусей», а в противоположном, западном направлении отправились медики Коллинза и бойцы капитана Деларьена (командир бронегруппы). Со второй колонной уехали почти все венгры, кроме господина Миклоша с непроизносимой фамилией с кучей согласных букв, который изъяснялся по-русски. Как позднее выяснилось, минувшей ночью соотечественники уговорили Миклоша представлять Тордаташ в русском и польском анклавах.

Около двух часов дня, когда мы разбирали развалины караулки, на связь неожиданно вышел ван Клейст, и поинтересовался, готовы ли в Данилово ковровые дорожки и как обстоят дела с оркестром. Мы остолбенели, не веря своим ушам, вздох всеобщего облегчения прокатился по двору. Сходу засыпали бельгийца кучей вопросов, прояснив основные моменты операции.

Несмотря на непонятные проблемы с радиосвязью, бойцы ван Клейста все-таки обнаружили и взяли под контроль брошенный командой «Сириус Стар». Более того, абордажники Жерара и индийские моряки смогли восстановить управление кораблем, и супертанкер медленно полз в ночи, следуя за нашей «канонеркой». Сказать, что бельгиец взлетел на седьмое небо от счастья — значит, не сказать ничего. Как позднее рассказывали Руслан и Марк, Жерар прыгал от радости, словно бабуин, и на эмоциях стиснул руку Амар Сингха с такой силой, что едва не раздавил своей лапищей кисть индийца.

Поделившись с нами новостью о своей морской победе, ван Клейст затребовал доклады об оперативной обстановке на суше. Выслушав Коллинза и Деларьена, бельгиец раздал им ЦУ на завтра, после чего попросил меня никуда не отлучаться со своей группой, ждать прихода флотилии. Удивившись про себя тому, что Жерар называет флотилией парочку кораблей, пусть и очень больших, я напомнил собеседнику, что у нас хватает забот и хлопот с ремонтом базы.

Откровенно говоря, я и не испытывал особого желания мотаться по кластерам усеченной группой, без Руденко и Мышкина (бывший эмчеэсник). Даже наличие хорошего транспортного средства в виде найденного «амтрэка» не могло компенсировать отсутствие пары надежных боевых товарищей, готовых идти за тобой хоть в пекло, хоть к черту на рога.

В самом конце разговора ван Клейст поинтересовался, почему не обеспечена рацией та одиночная машина, которая раскатывает по пляжу, возвращаясь в даниловский кластер. Бельгиец пообещал выдать порцию люлей тем, кто забыл рацию дома, и тем, кто не доложил ему об очередном рейде на запад. Мы остолбенели: никто из наемников сегодня не уезжал по пляжу ни на запад, ни на восток, а сорвиголовые парни, готовые на одной «тачке» путешествовать по чужому миру, стояли рядом со мной. Мой ответ обеспокоил Жерара, тот велел немедленно объявить боевую тревогу, и выяснить, кого это, там, рассмотрел сигнальщик из числа «диких гусей».

Бросив работу, мы загрузились в «амтрэк», и покатили к берегу, по дороге переговорив с наблюдателями, окопавшимися на мысу в зарослях местных «пальм». Наблюдатели сообщили, что, вроде, видят какой-то корабль, идущий с запада, а может, и не один корабль, а два. Никаких незнакомых машин наемники не обнаруживали, что, впрочем, неудивительно, т. к. бойцы сидели всего в семи-восьми метрах над уровнем моря в прямом смысле этого слова. Одно дело рассмотреть с такой высоты идущий по морю супертанкер длиной больше четверти километра, и совсем другое — обыкновенный автомобиль, едущий по пляжу.

— Ну, что будем делать, парни — двинем навстречу, или подождем здесь? — поинтересовался я, окинув взглядом личный состав. — Какие будут предложения?

— Нечего зазря топливо тратить, встанем в засаду, где LAV-25 стояла, и подождем, — смахнул опилки с волос капитан Барулин. — Заодно и передохнем малость.

— Так и сделаем, — видя, что других предложений нет, подытожил я. — Гельмут, трогай!

Минут через десять Нидеррайтер-младший ловко загнал амфибию в выбранное для засады место, и заглушил движок. Первым делом я переговорил по рации с сержантом Маккоем, который пообещал скосить из «вулкана» любых чужаков, которые сунутся к стоянке наших самолетов. Затем пообщался с Вышинским, в свою очередь, пообещав главе разрулить ситуацию на берегу моря, и не пустить чужаков в поселок. После этого потянулись минуты мучительного ожидания, пока, наконец, наблюдатели не сообщили, что видят приближающуюся машину.

Спустя какое-то время мы разглядели авто темного цвета, неторопливо катящееся по урезу воды в нашу сторону. Еще несколько минут спустя можно было с уверенностью утверждать, что весь сыр-бор разгорелся из-за обыкновенного УАЗика, которых хоть пруд пруди на дорогах необъятной России. Единственным отличием данного внедорожника от тысяч ему подобных УАЗиков являлось какое-то белое плотнище, развевающееся над машиной на манер парламентерского флага. Точнее, белый флаг был вывешен на какой-то палке в правом боковом окне, а из левого, похоже, торчал ствол какого-то оружия.

Подождав, пока темно-зеленый УАЗик подкатил к нам на сотню метров, я приказал Гельмуту трогаться с места, а сам приготовился открыть задний люк. Немец газанул, и «амтрэк» буквально выпрыгнул из кустарника прямо навстречу внедорожнику, а я, толкнув люк, выскочил из амфибии. Следом за мной бронетранспортер покинули Костя с Вольфгангом, и, передернув затворы «калашей», приготовились следовать за мной.

Увидев ломящийся из зарослей «амтрэк», водитель УАЗика отреагировал мгновенно — тормознул, поворачиваясь к нам правым бортом, и со стволом на руках быстренько покинул остановившуюся машину. Мужик сразу же сообразил, что его внедорожник не убежит от полудюймовых пуль «браунинга» и сорокамиллиметровых гранат, и приготовился дать свой последний бой, прячась за корпусом УАЗика.

Я успел разглядеть, что дядька одет в какую-то камуфляжную форму, а на голове у него надет шлем с чехлом из камуфляжной ткани. Оружие разглядеть не удалось, но я не сомневался, что у водилы, скорее всего, автомат Калашникова, или внешне похожий на его карабин.

— Эй! Мужик, ты по-русски понимаешь?! — прокричал я, на миг высунувшись из-за амфибии. Учитывая, что у дядьки нервы должны были быть на пределе, затягивание переговоров могло привести к ненужной нам стрельбе. — Отвечай!

— И понимаю, и говорю! — без какого-нибудь акцента прозвучало в ответ. — Кто вы такие?! Русские?!

— А ты кто такой?! — закричал я. — Из какого кластера?!

— Русский я! — после небольшой заминки отозвался мужик. — Про кластер ни фига не понял! Что за кластеры-то такие?!

— (Цензура), сложный случай, — выругался я. — Он с луны свалился, что ли?

— Хотелось бы знать, с какой конкретно луны, — с легкой усмешкой в голосе произнес бывший офицер «штази». — Лун здесь несколько, две, или три.

— Евпатий-Коловратий, Вольфганг, сейчас не до шуточек, — отмахнулся я. Надо было что-то решать с этим странным водилой, ничего не слыхавшим про кластеры. — Эй, мужик! Слушай сюда: я выйду один, без оружия, с поднятыми руками! Постарайся не нажать на курок! Договорились?!

— Хорошо, выходи! — сделав паузу, ответил дядька. — Я не буду стрелять!

Отдав автомат и пистолет лейтенанту Григорьеву, я вышел из-за корпуса «амтрэка» с поднятыми руками, и медленно пошагал к УАЗику. Память сразу же словно перебросила меня на пару лет назад, когда возникла ситуация с заложниками, и я вот точно также шел под прицелом, чтобы начать переговоры с бандитами. Впрочем… Странный мужик и не думал целиться в переговорщика, он опустил оружие, и с любопытством рассмаривал мою скромную персону.

— Майор Иванников, Владимир Иванович, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга, — представился я, также с интересом разглядывая неожиданного гостя: лет пятьдесят, навскидку, и со спортом он, скорее всего, не особо дружит. — Ну, как, говорить будем, или в гляделки играть?

— Далеко же занесло тебя, майор, — покачал головой собеседник. — Сухонин, Эрик Робертович, госслужащий, из Курска… Разрешение на оружие будешь проверять, а, майор?

— Ага, типа, делать мне больше нечего, — засмеялся я. — Кстати, если у тебя с оружием или с паторонами туговато, то могу и подкинуть по доброте душевной… «Калаш» устроит? Или американский автомат подогнать?

— Так у тебя и американские имеются? — улыбнулся водитель УАЗика. — А «тачку» свою, ты, майор, часом, не у пиндосов ли отжал?

— Не поверишь — нашел, — ответил я. — Честное слово — нашел… Слушай, я опущу руки, а то надоело уже…

— Да, опускай, — кивнул товарищ госслужащий. — А теперь объясни-ка мне про свои кластеры, а то я ничего не понял про них.

— Ты, наверное, уже догадался, что произошло НЕЧТО такое, в результате чего мы и оказались здесь, — я махнул рукой в сторону чужого леса. — Перемещение произошло целыми территориями, которые мы назвали кластерами, или анклавами… Ну, это если коротко.

— Понятно. А если не коротко, а с подробностями? — усмехнулся Сухонин. — Я, собственно, никуда не спешу…

— А я, вот, спешу, Эрик Робертович, у меня работа стоит, пока мы тут на берегу лясы точим, — я глянул на часы, нахмурился. — Короче, есть предложение — езжай с нами, точнее, за нами. Здесь, за лесочком есть деревенька, где мы базируемся… А если покатишь прежним курсом, то через полкилометра пересечешься с нашими союзниками, которые по-русски ни в зуб ногой. Ну, может, матом научились ругаться.

— Есть встречное предложение, майор — садись в мою машину, переговорим по дороге, — произнес Эрик Робертович, поднимаясь с колена. — Сам говоришь: работа стоит, вот и сэкономим твое и мое время… Кстати, видел я парочку кораблей, идут, навскидку, километрах в пяти от берега, вон они, уже маячат у горизонта.

— Это «батька Жерар» удачно сходил в викинг, и сейчас возвращается с богатой добычей, — не удержался я от невольного каламбура. — Лады, поеду с тобой, перетрем за жизнь, но сначала я заберу у парней собственное «железо». Как-то стремно в этом мире без автомата в руках.

— Хорошо, майор, я жду тебя, — Сухонин демонстративно закинул карабин на плечо. — Хочется послушать про «батьку Жерара», и прочих тутошних атаманов.

Забрав у лейтенанта Григорьева свое оружие, я помахал рукой наемникам, стопроцентно разглядывавшим нас в оптику, после чего подсел в УАЗик к нашему новому гостю. Учитывая, что ехать нам было недалеко, я сжато и коротко поведал Эрику Робертовичу о наших и даниловских приключениях, особо не заостряясь на деталях и подробностях. После того, как мы проехали через «аэродром» и мимо позиции «вулкана», Сухонин, поначалу слушавший мой рассказ с некоторой долей скепсиса, выразил свои впечаления с помощью великого и могучего русского языка.

Уже возле здания школы, где после сражения с исламистами базировалось местное руководство, я сообщил товарищу госслужащему, что у нас здесь натуральный интернационал, узаконенное рабовладение, и вообще — полное отсутствие какой-либо толерантности. К моему удивлению, Эрик Робертович сходу одобрил и нашу нетолерантность, и рабовладение, да еще и предложил возродить НКВД со всеми традициями этой организации. К счастью, в этот момент появились Вышинский с Доценко, и я не стал разрушать мечты нашего гостя о воссоздании структуры, одно упоминание о которой пугало всякую нечесть покруче второго пришествия Христа.

Познакомив Сухонина с главой администрации, я отозвал Доценко в сторонку, и поинтересовался, как обстоят дела с ремонтом выменянных БТРов, и когда, наконец, на окраине села будет оборудован опорный пункт. Нельзя же, черт, возьми, постоянно рассчитывать на военную помощь со стороны «диких гусей». Вон, сегодня основные силы союзников и америкосы укатили в мадьярский анклав, оставив в Данилово с дюжину бойцов, МТЛБ, «вулкан», плюс «туарег» впридачу. Зенитная «металлорезка», конечно, весомый аргумент, но в одиночку столь малый контингент наемников продержится, максимум, часик, не более.

В ответ Александр, мать его, Матвеич, понес какую-то околесицу про нехватку рабочих рук, временное отсутствие лучших механиков, и необходимость капитального ремонта двигателей у приобретенных бронетранспортеров. Слушая эту ахинею в исполении Доценко, я пожалел, что вообще завел с ним разговор на тему укрепления обороноспособности поселка. Надо было либо сразу идти с главой администрации к раненому Никитину, беспокоя того, либо ждать возвращения Георгия, и решать все вопросы с бывшим десантником.

— Обратите внимание, дорогой товарищ, что солдаты ван Клейста за несколько часов натянули маскировочную сетку над самолетами, оборудовали три огневых позиции, и почти закончили строительство капонира для «маталыги», — я не спеша перечислил все то, что наемники сделали за неполные сутки. — А ты со своми лоботрясами даже не начал строительство блокпостов вон на тех буграх, чтобы контролировать подступы к деревне со стороны моря.

Я не стал слушать, что Доценко скажет в свое оправдание, повернулся, и пошел искать Вышинского, который вместе с гостем скрылись в здании школы. Внутри меня медленно поднималась волна негодования, и, как говорится, зачесались руки, захотелось съездить по морде и тупорылому Матвеичу, и отлупить его безмозглых подчиненных.

Все-таки в чем-то прав Сухонин — под присмотром НКВД работа спорилась бы куда лучше, и люди не тратили бы время на мартышкин труд. А так, стоит авторитетам на время отойти от дел, сразу же начинается какой-то бардак. Спору нет, Юрий Александрович, конечно, уважаемый человек, но уж слишком интеллегентен, что ли, и чисто физически не способен влезть во все тонкости и нюансы. Не знаю почему, но зам главы администрации все больше и больше ассоциировался с товарищем Дзержинским в белых перчатках, который без колебаний поставит к стенке любого, но не станет пачкать свои руки банальным мордобоем. Вышинский исправно тянул лямку гражданского руководителя, хозяйственника, а вот с военными проблемами у него что-то плохо клеилось. Особенно хорошо это замечалось на фоне шустривших рядом с нами «солдат удачи», которые знали свое дело туго, да еще и успевали пускаться во всяческие авантюры, вроде захвата «Сириус Стара».

Часиков в шесть вечера, когда мы в поте лица возводили из подручных материалов нечто вроде блокпоста на месте разрушенного караульного помещения, на связь вышел капитан Руденко. Первым делом Руслан искренне возмутился тем, что его и других героев абордажа не встречают хлебом-солью-коньяком, а на пляже не выстлана ковровая дорожка. Получив в ответ ехидную рекомендацию пройтись по тропинке, усыпанной янтарем, и закусить какими-нибудь плодами из чужого леса, Руденко делано обиделся, и передал рацию бельгийцу. Жерар обошелся без вступлений, сразу же объявил, что ему требуется наша профессиональная помощь, попросил меня собрать парней, и прокатиться до берега.

Надо сказать, что весть о захвате наемниками супертанкера разлетелась по Данилово еще пару часов назад, когда кто-то из детей углядел приближение «эскадры». Наиболее любопытные, из числа тех, кому нечего было делать, самоорганизовались в отряд, и пошагали в сторону побережья. Мы же не стали торопиться на пляж, прекрасно понимая, что сначала кораблям придется встать на якорь, затем «дикие гуси» спустят шлюпки, и т. д. В конце концов, нас должны были пригласить наведаться на трофеи, что, собственно, и произошло немного позднее.

Я объявил рабочий день законченным, искренне поблагодарил поляков за помощь, загрузился с личным составом в «амтрэк», и мы двинулись к морю. Сгоравшие от любопытства паны поляки покатили на своем грузовике следом за нами, хотя их никто персонально и не приглашал. На берегу нас уже поджидала шлюпка, быстро домчавшая всех до… небольшого японского траулера, который был приведен на буксире «Маджестиком». У борта «японца» болтался «зодиак», а на палубе траулера торчали ван Клейст, Руденко, Мышкин, и пара-тройка незнакомцев с типично азиатскими физиономиями. Жерар о чем-то перетирал с Русланом и Марком, в разговор периодически вступали японцы, отвечая на вопросы бельгийца и моих товарищей.

— Володя, парни, трап видите? — бывший морпех помахал нам рукой, привлекая внимание. — Поднимайтесь на борт, и шагайте сюда, на бак. Здесь по нашему, ментовскому профилю.

— Ну, и что у нас тут за дела такие, ради которых надо привлекать целую оперативную группу? — поинтересовался я, стиснув Руденко в объятиях. — Рад, что вы все живы-здоровы, черт возьми!

— Да, да, а мы-то как рады. Отпусти, медведь, раздавишь, — ответил Руслан, кивнув головой куда-то в сторону. — Глянь-ка, лучше, на стенку рубки.

— Ибабутские тушканчики, и у кого же это такие пальчики на руках? — только и смог произнести я, увидев отпечаток громадной ладони, раза в три-четыре поболее обычной, человеческой. — Это что, кровь, что ли?

— Ага, она самая, — подтвердил капитан, поочередно здороваясь с парнями. — Там, на другой стороне рубки вся стенка кровью заляпана. Заляпана и облапана. Есть пара отпечатков поменьше, очень качественных, хоть дактилоскопию проводи, или по руке гадай.

— (Цензура.) Полный, — резюмировал свои впечатления Зеленцов. — Я бы сказал, что здесь кого-то разорвали на куски.

— Угадал. Вон, те японцы сказали, что нападавшие разрывали арабов на части, кровь хлестала, словно вода из шланга, — Руденко подтвердил догадку Владислава. — Да, трап, и помещения внизу — там тоже залито кровью, придется все отмывать, или отскребать.

— Так, японцы видели тех, кто это сделал? — спросил я, бросив взгляд на представителей страны восходящего солнца. — Почему же тогда упырюги не зачистили ненужных свидетелей?

— Японские рыбаки сидели в кубрике супертанкера, взаперти. О бойне на борту их судна они узнали от одного из саудовских моряков, — вступил в разговор командир наемников. Марк принялся синхронно переводить. — Нападение произошло ночью, на траулере находились двое арабов, их разорвали на куски, а сами трупы бесследно исчезли. Один из часовых услышал какую-то возню под бортом «Сириус Стара», вышел на крыло мостика, где и лишился головы в прямом смысле этого слова. Не знаю, что за оружие использовали нападавшие, но башку у араба оно отсекло бесшумно и мгновенно. Вахтенный поначалу ничего не понял, а когда сообразил, что его товарищ остался без головы, было уже поздно — враги словно испарились в ночи.

— Получается, что никто не видел нападавших, а единственное, что они оставили — это отпечатки своих пальчиков, так? — уточнил Барулин. — Черт, прямо ниньзи какие-то.

— Да, у нас нет свидетелей, как таковых, — выслушав перевод, кивнул Жерар. — Траулер и его бывшие хозяева в вашем распоряжении, господа. Самураи понимают и говорят по-английски. Удачи.

Покинув нас, ван Клейст отправился на борт супертанкера, а мы занялись беседой с японскими рыбаками и обследованием каждого закоулка маленького корабля. Где-то спустя час наше первоначальное рвение пошло на убыль — мы не продвинулись ни на шаг в попытке установить внешний вид кровожадных троглодитов, заливших траулер арабской кровью. Нападавшие, без сомнения, являлись гуманоидами, но их рост и вес просто поражали воображение.

Кроме отпечатков офигенно больших ладоней мы нашли и следы громадных ступней ног, после чего прикинули габариты этих существ. По всем расчетам выходило, что рост монстров должен был превышать четыре-пять метров, а их физические данные позволяли с легкостью разрывать голыми руками обычного земного человека. Наверное, будь у нас под рукой криминалистическая лаборатория, мы бы смогли достигнуть большего, вплоть до определения ДНК нападавших, но, увы, магия экспертизы остались в другом мире.

По ходу дела учинили перекрестный допрос японцам — Марк вновь выступал в роли переводчика — но, к сожалению те не смогли поведать нам ничего стоящего. Мы узнали, что сразу же после пленения исламисты первым делом поколотили рыбаков, после чего объявили о переводе потомков самураев в статус рабов. В этом новом статусе японцы трудились от зари до зари, выполняя на огромном танкере все черновые работы. Часовые бдительно следили за пленниками, с наступлением ночи запирая рабов в одном из кубриков.

«Сириус Стар» встал на якорь в подходящем по глубине проливе у одного из островов архипелага, и поначалу саудитам показалось, что они угодили в настоящий рай. Красивейшая природа архипелага расслабляла землян, и ничто не предвещало появления каких-нибудь проблем. Арабы потихоньку обследовали вновь открытые земли, но не особо преуспели по причине труднопроходимой местности. Все близлежащие острова представляли собой поросшие густыми лесами вершины подводных гор, круто поднимавшиеся над поверхностью моря на сто-двести метров, и более. На каждый остров требовалось потратить день-два, чтобы хоть немного изучить его, поэтому моряки ограничились разведкой архипелага с воды, с помощью трофейного траулера и «зодиака».

Как мы и предполагали, поначалу супертанкер и фрегат выходили на связь друг с другом, обмениваясь тактической информацией. Поэтому, когда «Аль-Даман» пропустил несколько сеансов связи, ни разу не выйдя в эфир в течении двух суток, саудиты очень обеспокоились. Командир небольшого отряда из десятка военных моряков приказал своим подчиненным смотреть в оба, и направил парочку бойцов охранять стоявший у борта гиганта траулер. Видимо, инстинктивно почувствовал какую-то угрозу для вверенной ему материальной части и личного состава, и постарался прикрыть наиболее уязвимый корабль. Как оказалось, инстинкт не подвел араба, да вот только реальная угроза превзошла любые ожидания землян.

Когда после страшной ночи взошло местное светило, и моряки смогли полюбоваться залитой кровью палубой «рыбака» при дневном свете, никто и ничто не могло удержать исламистов от бегства. Саудиты постарались покинуть воды жуткого архипелага как можно скорее, в результате чего «Сириус Стар» разминулся с индийским танкером, который подходил к островам с южного направления. Разрыв между двумя кораблями в десяток-другой миль стремительно увеличивался, и у нашей «канонерки» не имелось ни единого шанса догнать супертанкер. Тогда-то в голове ван Клейста и родился безумный план, как при помощи самолета ликвидировать преимущество «звезды» в скорости.

Подходя к архипелагу, «Маджестик» получил целеуказание от пилотов транспортника, и уже пару часов спустя утащил на буксире брошенный арабами японский траулер. Последний так и торчал на якоре там, где его поставили прошлым вечером предыдущие хозяева, кровь на его палубе медленно подсыхала, приобретая зловещий буроватый оттенок. Глянув в бинокль на отпечатки здоровенных ладоней (ничего не разглядев, разумеется), Жерар приказал нашим «викингам» не возиться с ведрами и щетками, оставив на траулере все, как есть до прихода домой. В результате несколько бравых оперов получили возможность немножко поработать по своей земной специальности, а чужой мир подкинул нам практически неразрешаемую загадку.

Завершив изучение места преступления, точнее, места натурального побоища, мы перебрались на «Сириус Стар». Если со стороны эта стальная махина производила впечатление громадины, то вблизи корабль вообще подавлял воображение своими офигенными размерами и монументальностью. «Зодиак» болтался под бортом супертанкера, словно мыльный пузырь под боком у слона, а одинокий человек на палубе этого монстра походил на муравья, забравшегося на коробку из-под печенья.

А вот некогда белоснежная надстройка «звезды» выглядела удручающе, если не сказать больше. Иссеченная скорострелкой, местами покрытая копотью, надстройка встретила нас черными дырами выбитых иллюминаторов. Мостик саудовского супертанкера вообще смотрелся, как решето, был засыпан битым стеклом и массой мелких обломков. Почти все навигационное приборы и другое судовое оборудование корабля превратились в бесполезный хлам, и лично я вообще не понимал, каким образом наемники довели супертанкер до нашего побережья. Тем не менее, «Сириус Стар» застыл на якоре метрах в восьмистах от берега прямо напротив Данилово.

— Здесь бесполезно что-нибудь смотреть, — вид бедлама на мостике сразу же отбил охоту ковыряться в обломках, тем более, что эта возня ни на шаг не приблизила бы нас к раскрытию тайны побоища на траулере. — Давайте, парни, обратно, вниз. Руслан, передай бельгийцу, что здесь нужны не опера, а «гастеры» — выгребать за борт все битое и раскуроченное.

— Володя, не поверишь, но ван Клейст думает точно так же, как и ты, — засмеялся Руденко. — Ну, только про «гастеров» он не в курсах.

— Тогда зачем мы здесь по коридорам и трапам шаримся? — возмутился я. — Не можешь ты никак, Рус, обойтись без своих шуточек.

— Да, причем здесь мои шуточки, командир? — возразил капитан. — Мы с Марком просто хотели показать вам ВСЁ, с чем мы здесь столкнулись при захвате корабля. А ты сразу с наездом.

— Володя, Руслан прав. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — заметил Барулин. — Кстати, а почему арабы не расстреляли японцев, когда убегали с танкера?

— А черт их знает, Саня. Может, не успели, а может, просто забыли про джапов, — пожал плечами бывший морпех. — Сами же видите, что здесь натворили наши «летуны».

— Если быть совсем точным, то не «летуны», а наводчик «вулкана», — произнес Марк. — Мужики, не знаю, как вы, а я жрать хочу. Убил бы за хороший стейк с пивом. Давайте, спустимся на камбуз, и сообразим чего-нибудь пожевать.

— Кстати, о «пожевать». Мы «подмели» у Николая почти все запасы в его кладовке, поэтому надо бы затрофеить жрачки, — я выразительно глянул на оголодавшего эмчеэсника. — Постарайся объяснить Жерару, что мы берем не только для себя, но и для всех бойцов конфедерации. Вон, в поселке уже окопались полтора десятка наемников, и их придется где-то кормить.

Как оказалось, бельгиец уже продумал такой животрепещущий вопрос, как дележ трофейного продовольствия. Кладовые и холодильники супертанкера были забиты едой, поэтому ван Клейст отдал приказ поделить все запасы арабов напополам. Одна половина продуктов досталась нам, а другую наемники перевезли на «Маджестик», обеспечив экипаж нашей «канлодки» жратвой на пару месяцев вперед. А мы чуть позднее действительно организовали пункт питания для личного состава даниловского гарнизона и аэродромной охраны, но это уже совсем другая история.

Пока мы ползали по траулеру и изображали изголодавшуюся трофейную команду на борту «Сириус Стара», Жерару доложили об очередном дипломатическом и военном успехе капитана Деларьена. Командир бронегруппы пол дня чесал языки за столом переговоров с венграми, и, в конце концов обе стороны пришли к взаимовыгодному соглашению. Мадьяры изъявили желание присоединиться к все еще аморфной конфедерации в обмен на защиту от внешней агрессии. Проще говоря, с этого дня в Тордаташе встал гарнизон наемников — бронегруппа Деларьена в полном составе. Кроме этого, «солдаты удачи» пообещали в ближайшие же дни подкинуть венграм стрелкового оружия, в количестве, достаточном для вооружения роты добровольцев.

Надо сказать, что мадьярский кластер оказался ценным приобретением. В Тордаташе имелось целых три заводика по переработке различной сельскохозяйственной продукции, сыроварня, две автозаправки, пара автосервисов, плюс отлично оборудованная механическая мастерская при филиале какого-то учебного учреждения. По совокупности необходимых для выживания в новом мире материальных богатств венгры превосходили все анклавы вместе взятые, кроме, пожалуй, деревни американских сектантов. Но амиши так и застряли в своем техническом развитии где-то в прошлом, или, даже, позапрошлом веке, а мадьяры имели вполне современную инфраструктуру. Да и как люди, венгры легко и быстро находили общий язык со всеми своими соседями, за исключением африканцев.

Вечером в Данилово состоялся натуральный митинг, плавно перешедший в шумное народное празднество с символическим фуршетом под конец действа. Шутки шутками, но не каждый день удается обеспечить деревню топливом на несколько лет вперед, пусть даже это топливо еще и не покинуло резервуаров танкера, а в ближайшей округе нет даже самого примитивного нефтеперегонного заводика. Впервые с момента катаклизма с людских лиц исчезла тень фатализма и обреченности, накрывшая всех после осознания зависимости выживания от истощающихся запасов нефтепродуктов.

Одно дело пахать и обрабатывать землю с помощью тракторов, и совсем иное — работать на лошадях и быках. И уж совсем кисло пилить пешочком по чужому лесу до соседнего кластера, вместо того, чтобы без нервотрепки путешествовать под защитой брони и башенных пулеметов. Лично мне и моим парням хватило одной единственной встречи с леозаврами, после которой мы предпочитали смотреть на любую местную фауну исключительно сквозь прорезь прицела. И, желательно, сквозь прорезь прицела чего-нибудь крупнокалиберного и скорострельного.

Где-то около десяти часов вечера мы наконец-то получили возможность послушать рассказ Эрика Сухонина о его приключениях в новом мире. Мы — это, в данном случае, мои парни, плюс выздоравливающие Еремеев и Ковалев, ван Клейст с парой своих бойцов, Вышинский, Георгий, и троица ополченцев, тех, что возвратились из морского похода.

Толпа набралась изрядная, и мы расселись вокруг большого костра во дворе особняка «Еремы», с аппетитом перемалывая челюстями здесь же приготовленные шашлыки. Марина сновала между двором и кухней, поднося то нарезанные под шашлыки помидоры, то по-быстрому сваренную картошку, то другие закуски. Диана дежурила в больнице, заменяя Коллинза и Джулию, которые в поте лица трудились в венгерском кластере, спасая жизни раненых.

Часть I

…А товарищ-то, похоже, не из простых будет, — подумал я, дослушав до конца рассказ Сухонина о его приключениях. — Выдержан, хладнокровен, не растерялся, полная машина добра, и стреляет неплохо… Динокуры вовсе не «сидячие утки», не неподвижные мишени на стрельбище…

— Скажи-ка, Эрик Робертович, а ты в армии, случаем, не разведчиком ли служил? — как бы невзначай поинтересовался я. — Подготовка у тебя самая та.

— Нет, майор, я из флотских, а не из сухопутчиков. Капитан третьего ранга в отставке, гидрограф, в своё время вдоль и поперёк обшарил всё побережье Кольского полуострова, — с какой-то затаённой грустью улыбнулся гость. — А выживание — это просто стало очень хорошим хобби на старости лет.

— Господин Сухонин, я хочу предложить вам работу по вашей воинской профессии, — неожиданно вскинул голову ван Клейст. Эмчеэсник тотчас принялся переводить. — Нам нужно найти место долговременной якорной стоянки для супертанкера, а у меня в отряде нет спецов по течениям, речному и морскому дну.

— Жерар, а при чём здесь речное дно? — я переглянулся с Русланом с Марком — те лишь пожали плечами: мол, они не в курсе замыслов бельгийца.

— Есть идея загнать этого монстра на десяток километров вверх по Амазонке, — продолжил командир «солдат удачи». — Сохранность «Звезды» и её груза — гарантия выживания всех нас, и я хочу попробовать спрятать корабль подальше от чужих глаз.

— Господин, эээ… ван Клейст, мои знания и опыт в вашем распоряжении, — Сухонин почесал пятидневную щетину с проседью, глянул на меня, на Руслана, на Георгия. — Товарищи, надеюсь, я не создам этим своим решением проблем никому из вас?

— Нет, Эрик Робертович, как бы это фантастически ни звучало, здесь собрались настоящие однополчане, спаянные одной кровью, — не кривя душой, ответил я. Зять Никитина кивнул, подтверждая мои слова. — Если бы не бойцы Жерара, мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали.

— Русские — хорошие солдаты. Нам повезло, что вы оказались нашими соседями, — дождавшись перевода, отозвался бельгиец. — Не хочу держать это в тайне — я сделал предложение капитанам Руденко, Мышкину и ещё двум вашим поработать в команде сержанта Маллигана. Стив создаёт взвод морской пехоты, чтобы охранять наши корабли, и нам остро нужны те, кто хоть что-то смыслит в морском деле.

— Так… Если это надо для общего дела, то у меня нет возражений, — я предполагал подобное развитие событий, поэтому сказанное ван Клейстом меня не удивило. — Но, по идее, капитаны не должны служить под командой сержанта, пусть даже самого лучшего.

— Сделаем так — Маллиган и мои бойцы возьмут под охрану «Звезду» и «Маджестик», а командиром траулера-сторожевика станет господин капитан третьего ранга, — подумав пару секунд, Жерар мигом распределил по кораблям весь личный состав. — Я выделю для вооружения сторожевика один крупнокалиберный пулемёт и оставлю на нём прежних механиков-японцев. Остальные японцы переходят на «индийца», полноправными моряками.

Дальше собравшиеся командиры конфедерации перешли к обсуждению вопросов, связанных с заводом «Сириус Стара» в русло реки. Быстро выяснилось, что наёмники имеют весьма смутное представление как о гидрографии Амазонки, так и об её берегах. Да, три земных анклава соседствовали с прибрежными зарослями, но до недавнего времени у землян не было подходящих плавсредств, чтобы исследовать и пересечь реку. Всё, что имелось в распоряжении «диких гусей», — это фотографии, сделанные беспилотником и с борта транспортника. И именно на этих последних снимкам можно было разглядеть такое…

На следующее утро «солдаты удачи» сгрузили с «Маджестика» на берег обе зенитные скорострелки, после чего танкер снялся с якоря и потащился шестиузловым ходом вдоль берега на восток. Траулер, который никто так и не удосужился отмыть от крови, шёл на буксире «индийца». На борту кораблика, переквалифицированного в сторожевик, суетилась новая команда — целый интернационал из пятерых русских, двух японцев и одного поляка. Последний сам попросился на траулер, сказав, что ему проще найти общий язык с русскими, чем с индусами. Ни ван Клейст, ни Маллиган не возражали — сержанту и его людям хватало забот с наведением порядка на супертанкере, а бельгиец дал Сухонину полный карт-бланш в наборе экипажа.

Мы выехали из Данилово часов в восемь утра, после того, как подзаправили амфибию из топливных запасов наёмников. «Амтрэк» идеально подходил для путешествия, спланированного вчера Жераром и мной, поэтому «мерс» с «уазиком» остались на базе. Выехавший вместе с нашей колонной «туарег» почти сразу же газанул и умчался вперёд, и до польского кластера мы ехали в паре с «ивеко». У поворота на Бялобжеги мы тепло распрощались с соседями, после чего покатили дальше, постепенно догоняя идущий вдоль берега «Маджестик».

Проезжая мимо немецкого анклава, мы поравнялись с кораблями, после чего амфибия выкатилась на песчаную косу, поросшую травой и чахлым кустарником. Намытая Амазонкой коса почти на километр выдавалась в море и идеально подходила в качестве отправной точки для начала путешествия по воде. «Амтрэк» пересёк косу, сминая траву и кустарник, распугивая мелких ящериц и давя гусеницами каких-то не особо пугливых крабообразных, не спешивших удирать прочь при виде многотонного стального монстра.

Потратив какое-то время на проверку и подготовку амфибии, мы аккуратно вкатились в воду, Нидеррайтер-младший врубил водомётные движители, и машина плавно пошла вперёд. Пересекая стремнину, «амтрэк» столкнулся с достаточно сильной качкой, вода стала забрызгивать триплексы и башенку амфибии. Течение сносило машину в море, Гельмут был вынужден постоянно корректировать курс, в результате чего около четырёх километров по прямой превратились, наверное, в целый десяток.

На форсирование Амазонки мы затратили часа полтора, не менее, и «амтрэк» выбрался на сушу далеко в стороне от намеченной нами точки. Дальше амфибии предстояло преодолеть склон ближайшего холма, чтобы доставить нас на площадку, с которой планировалось начать пешее путешествие по прибрежному хребту.

Нет смысла описывать, как мы намучились, карабкаясь по склонам, скача по камням, сожалея о том, что не сподобились заняться на Земле альпинизмом и горной подготовкой. Когда мы наконец-то добрались до крутого берегового обрыва, индийский танкер уже вошёл в реку, а более быстроходный сторожевик далеко обогнал и флагмана и нашу пешую экспедицию.

— Смотрите!!! — срывая голос, неожиданно закричал Костя Григорьев. — Ниже по реке идёт корабль! Чужой корабль!

Не успев толком осмотреться вокруг, мы мгновенно приникли к оптике, кто к биноклям, кто к прицелам, чтобы рассмотреть чужака. Действительно, километрах в трёх от нас, из-за лежавшего у противоположного берега заросшего джунглями острова показался незнакомый корабль.

Незнакомца сразу же заметили на «Маджестике», а минутой позднее и на траулере, после чего сторожевик резко изменил курс, идя на сближение. В бинокль было видно, как на палубе траулера суетится его экипаж, видимо, готовя к бою установленный на баке пулемёт. Совершенно неожиданно над водной гладью разнёсся глухой звук миномётного залпа — «индиец», оказавшийся к чужаку ближе всех, показал всю серьёзность намерений бельгийца и его бойцов.

…Сюрреализм какой-то, ну вообще полный абзац. Сказали бы мне неделю назад, что я со своими операми буду торчать на обрыве над рекой, чёрте где, в ином мире — рассмеялся бы тому чудику прямо в глаза, — окуляры бинокля уже до боли впились в кожу лица, но я не замечал этого. А мы не просто торчим тут, словно… архары, а наблюдаем натуральный… речной бой! (Цензура), ну, на кой ляд наёмники тратят мины, пуляя километра на два, если могли бы подойти поближе?

Обнаружив слева по курсу идущий навстречу чужой корабль, «солдаты удачи» тотчас принялись обстреливать незнакомца из миномёта. Натуральный сюрреализм: миномёт стреляет с палубы входящего в большую реку танкера и стреляет не по берегу, что было бы вполне логично, а по движущемуся навстречу судну. А на борту незнакомца, похоже, вспыхнула настоящая паника, заметалась целая толпень народу, хорошо ещё, что никто не свалился за борт.

Первая мина легла метрах в пятистах по правому борту чужого корабля, вторая бухнула поближе, в четырёх сотнях метрах, третья рванула ещё на сто метров ближе. Из труб незнакомца выплеснулись едва заметные на таком расстоянии струйки дыма, и судно круто повернуло налево, пытаясь обойти южную оконечность острова. Взятый неизвестным судном курс пересекался с курсом нашего сторожевика, спешившего на перехват.

Видимо, командир чужого корабля решил, что маленький траулер представляет для него куда меньшую опасность, чем здоровенный индийский танкер. Ошибочное решение — команда «японца» была вооружёна двумя пулемётами, в том числе полудюймовым «браунингом», способными превратить палубу незнакомца в филиал скотобойни. Кроме того, наш сторожевик запросто мог выжать из своих великолепных дизелей целых четырнадцать узлов, а «Маджестик» с трудом ползал парадным ходом в восемь узлов.

— Они сдаются, — спустя пару-тройку минут произнёс капитан Барулин. — Вон, подняли какую-то белую тряпку, простыню, что ли.

— А у них нет выбора — их зажали в «клещи», — заметил я. — Да вроде сбавляют ход…

— (Цензура!), ахтунг!!! Фойер!!! — длинная пулемётная очередь перекрыла отчаянный вопль Вольфганга, за моей спиной застрочил чей-то автомат. — Справа!!! Ахтунг, справа!!!

— (Цензура!), длинными!!! Патронов не жалеть!!! — обернувшись вправо, я почувствовал, как у меня в прямом смысле этого слова зашевелились волосы на затылке. — Костя, держи фланг!!!

Сказать, что мы лопухнулись, как малолетки — значит, не сказать ничего. Мы лопухнулись, как полные идиоты, выперлись на обрыв посмотреть на шоу на реке, словно (цензура) на променад, позабыв, ГДЕ мы вообще находимся. Точнее, в каком мире мы с некоторых пор живём, живём и выживаем. В мире, где человеческая жизнь — как и любая другая жизнь — не стоит и ломаного гроша.

Потеряв кучу времени на скалолазание, мы торопились, чтобы ещё больше не отстать от наших кораблей, входящих в реку. Продравшись через густые заросли какого-то низенького кустарника, вышли к обрыву, где и стали свидетелями «тёплой» встречи на реке наших кораблей и неизвестного судна. Расслабились, расслабились, словно дети, наблюдая за завязкой и быстрой развязкой «морского боя» на речном просторе. И, если бы не самый осторожный и опытный боец моего отряда, то наша пятёрка стала бы жертвами пары самых натуральных «собак Баскервиля».

Эти монстры — иначе их и не назовёшь — сидели в зарослях кустарника вверх по реке, метрах в семидесяти от нашей группы. Сидели, поджидая нас, ждали, когда мы подойдём вплотную, чтобы полакомиться экзотическим блюдом из землян. Поняв, что потенциальные жертвы не собираются шагать дальше, подходить на расстояние одного прыжка, «собаки» вымахнули из засады и понеслись на нас. Мчались со всех ног, молчали, скаля свои страшные белые пасти, с желтеющими в них жуткими клыками. Если бы монстры беспрепятственно преодолели жалкие шестьдесят метров, разделявшие нас, то ни у меня, ни у моих парней не оказалось бы ни одного шанса на спасение.

Как позднее рассказывал нам Нидеррайтер-старший, его словно что-то подтолкнуло повернуться направо. Повернувшись, немец увидел выпрыгнувших из кустарника «собак», мгновенно, не мешкая, вскинул пулемёт, нажимая на спуск и ругаясь во всё горло. Мы отреагировали одну-две секунды спустя, но именно за эти самые две секунды Вольфганг и спас наши жизни. Скорострельность ПКМа, может, и не та, что у МГ-34, и не сравнится с МГ-42, но в данном случае огневой производительности славного детища Михаила Тимофеевича сполна хватило на местных хищников. И, как позднее выяснилось, не только на них.

Нашпигованные десятками пуль, «собаки» не дотянули до нас метров пятнадцать, рухнули, в конвульсиях забились на земле. Одно из чудовищ издало глухой предсмертный хрип, дёргаясь в судорогах, а вой другого монстра прервался, едва начавшись, — несколько пуль разорвали ему глотку. Спустя десяток секунд на пустоши над обрывом воцарилась относительная тишина, тотчас прерванная лязгом металла — немец в темпе менял расстрелянную пулемётную ленту.

— «Берёза», «берёза», это у вас стрельба? — голосом Руденко захрипела рация. — «Берёза», вы под обстрелом? «Берёза», ответь «Барракуде»…

— «Берёза» на связи — у нас всё в порядке. Поприветствовали местную фауну, — от ударной дозы адреналина мои руки ходили ходуном, и я едва не выронил рацию. — Что у вас? Войны не будет?

— Да, «гость» капитулирует, «Дельфин» здорово его напугал, — отозвался Руслан. — «Берёза», а «гость», кажись, наш, русский… По «матюгальнику» чешут без акцента, да и на вид — наши…

— «Барракуда», я всё понимаю, но не рискуйте зазря — стреляйте сразу, если что пойдёт не так, — напутствовал я капитана. — Мы тут сами разберёмся… Отбой…

— Володя, тебя одного ждём, — Александр протянул мне собственный, набитый патронами магазин. — Может, пальнуть ещё?

— Не будем тратить Бэ-Ка, — ответил я, заменяя опустевший магазин автомата. Пустой сунул в разгрузку, вынув оттуда ещё один, полный, передал его заботливому товарищу. — Видно же, что они дохлые…

— Как скажешь, — пожал плечами Барулин, делая первый шаг в сторону трупов. — Вольфганг, держи фланг!

Больше всего я опасался, что вокруг нас собралась целая стая хищников, монстры вот-вот обойдут нас с фланга, а затем огромной толпой прижмут к обрыву. Высоту этого самого обрыва я навскидку оценил метров в тридцать-сорок, и, наверное, при необходимости мы смогли бы спуститься по нему вниз, к урезу воды. С другой стороны, при таком спуске можно было легко переломать руки-ноги, прежде чем мы бы оказались внизу.

— Принято, держу, — отозвался Нидеррайтер-старший, после чего произнёс пару отрывистых фраз по-немецки, адресовав их своему сыну. Гельмут послушно кивнул и слегка притормозил, чтобы не заблокировать отцу линию огня прямо вперёд.

Наверное, со стороны это смотрелось нелепо и смешно: пятеро вооружённых до зубов мужиков медленно, приставным шагом, подкрадываются к паре уже испустивших свой последний вздох монстров. Вот только видели бы вы этих зверушек: росточек в холке в полтора метра, длинные лапы с десятисантиметровыми когтями, крепкие челюсти, набитые клыками и зубами, словно акульи пасти. Но больше всего пугали не эти, вполне типичные для хищников атрибуты, а светлые, почти белые морды, до жути напоминавшие раскрас киношной собаки Баскервиль. Складывалось впечатление, что провидение смеялось над нами, нарочно подсунув встречу с этим созданием, столь сильно похожим на вымышленного земного монстра.

— Говорил же: они дохлые, — поморщившись, Александр с силой пнул ногой труп одной из «собак». — (Цензура), столько патронов сожгли на этих сук.

— Жерар возместит наши расходы из своих запасов, — заметил я, присматриваясь к зарослям, откуда выскочили страшные зверюги. — Парни, как насчёт проверить место их засады?

— Запасы у бельгийца не резиновые, — произнёс Барулин, заглядывая мне в лицо. — Володя, ты, что, с дуба рухнул??? Нахрена нам лезть в те кусты???

— Не знаю, интуиция, — пожал плечами я. — Честно, Сань, чуйка какая-то.

— Ладно, доверимся твоей чуйке. Один магазин, на счёт «три», — прищурился капитан, доставая из своей кобуры табельный ПМ. — Парни, держите «зелёнку» под прицелом, а если оттуда кто-нибудь выскочит — валите его на хрен, (цензура)!

Расстреляв по зарослям по одному пистолетному магазину, подождали ещё с минуту, в полной готовности встретить ливнем свинца хоть самого дьявола. Увы, никто так и не выскочил на нас, не выбежал, и даже не выполз. Тем не менее меня не покидало ощущение, что в кустарнике кто-то есть. Кто-то или что-то…

— Вольфганг, держи тыл, — скомандовал я, вскидывая свой верный «калашников». — Вперёд!

— Дорогая передача, я (цензура), не иначе, — минут пять спустя прошептал Александр, глядя на меня совершенно дикими глазами. — Это то, о чём я думаю, да?

— Ага, Саня, они самые — аборигены этого дивного мира, — произнёс я, вытаскивая из кармана разгрузки фляжку. Нервы, чёрт возьми, напряжены до предела. — Будешь? Передай дальше.

От предложенного коньяка никто не отказался. Более того, парни выдули всю фляжку, словно воду, возвратив мне опустевшую ёмкость. Вытащив свою флягу, бывший офицер «штази» вопросительно взглянул на меня, но я отрицательно покачал головой: спиртное следовало экономить, тем более что наше путешествие ещё не закончено. Немец понял меня без слов, кивнув, спрятал коньяк обратно и вновь приник к пулемёту, беря под контроль свой сектор обстрела.

Войдя в «зелёнку», мы почти сразу же наткнулись на два человеческих тела, которые стопроцентно не принадлежали ни одной земной расе. Дело в том, что аборигены имели странный, отдающий серым цвет кожи, необычную форму черепа с широко посаженными глазами и заострённые назад приплюснутые к голове уши. Наверное, сочинители земных фэнтезийных романов сразу же определили бы, чьи трупы лежали перед ними — эльфов, гоблинов, орков или гномов. Нам же было глубоко до лампочки, кого именно из этой братии мы замочили, так как, судя по следам на земле, аборигены сидели в засаде ВМЕСТЕ с «собаками Баскервиля»!

Один из аборигенов носил головной убор из разноцветных перьев, на манер американских индейцев, причёска второго представляла собой сложное переплетение из массы тонких косичек. Оба туземца при жизни активно пользовались какими-то природными красителями, но носили на своих телах абсолютно разный «камуфляж». Тело «индейца» было разрисовано более яркими красками, зелёным, жёлтым, чёрным, и красным цветами.

Второй абориген был размалёван чёрно-зелёным с небольшим дополнением жёлтого цвета. Такая раскраска тела позволяла туземцу сливаться с окружающей местностью не хуже хитро оттюнингованного маскхалата разведчика. Кроме того, подстреленные нами типы явно использовали какой-то нестандартный парфюм, полагаю, чтобы отбить человеческие запахи, на которые облизывалась здешняя фауна.

Возле трупов аборигенов валялось их оружие: два полутораметровых копья с наконечниками в виде широкого листа и массивный меч длиной сантиметров восемьдесят. Наконечники копий и меч были изготовлены из какого-то… тёмного металла, казалось, что они выкованы много-много лет назад. Кроме того, в ножнах на поясах туземцы носили ножи, сделанные из вулканического стекла, которые резко контрастировали с остальным металлическим оружием.

Но больше всего нас поразили кожаные шорты аборигенов, в которых обнаружились… карманы. А вот содержимое этих карманов разочаровало: кремни, какие-то корешки, листья растений, разноцветные комки не понять чего, как позднее оказалось, являвшиеся краской для тела. Никаких паспортов, водительских прав или каких-нибудь других документов, подтверждающих личности погибших. Шучу. На шее «индейца» болталась целая куча амулетов природного происхождения, среди которых выделялся кожаный мешочек с крупными рубинами внутри. На шее второго нашлось лишь три костяных амулета, как полагаю, типичных для представителей слаборазвитой цивилизации.

— Здесь было побольше двух человек, — глянув на отпечатки кожаных мокасин, определил Барулин. — Пять-шесть-семь, а то и целый десяток.

— А отсюда отлично видно реку, — отойдя чуть в сторону, заметил Константин. — Кстати, наш сторожевик подходит к борту Эс-Тэ-Ка.

— К борту чего? — не понял я. — Что ещё за «Эс-Тэ-Ка»?

— Это такой тип судов класса «река-море», которые строились в бывшей ГДР, — пояснил Григорьев. Лейтенант когда-то увлекался моделизмом и немного разбирался в данной теме. — Достаточно удачный проект, плавают и у нас, на Северо-Западе, и…

— Спасибо, Костя, — кивнув внезапно замолчавшему лейтенанту, я обернулся к остальным бойцам. — Так, парни, фоткаем этих двух, забираем копья и меч и по-быстрому валим отсюда.

— Растяжку поставим? — деловито поинтересовался Александр, хлопнув по карману с гранатой. — «Эфка», из запасов того еврея.

— Нет, мы и так потратили слишком много бэ-ка, — я отрицательно покачал головой. — Ещё… Надо подобрать все стреляные гильзы. На всякий случай…

Парни слегка удивились, но возражать не стали, вероятно, думая, что командир решил педантично подойти к выполнению недавно принятого решения об экономии высокотехнологичных ресурсов. Именно по этой причине даниловские мальчишки обшаривали по всей деревне места недавних боёв, собирая стреляные гильзы и выискивая прочие военные девайсы. После недавних событий пацаны резко повзрослели и не спешили поднимать с земли что-нибудь подозрительное или незнакомое.

В результате трое ополченцев из числа ходячих раненых мотались по селу, подбирая по наводке мальчишек то раскуроченный магазин, то оброненную гранату, то ещё что-нибудь взрывоопасное. Кроме того, дети обнаружили парочку неразорвавшихся мин, заработав искреннюю благодарность от односельчан и Юрия Александровича. Видя результативность пацанов, штаб ополчения подумывал, каким образом организовать прочёсывание ближайших окрестностей деревни на предмет сбора того-сего, что может пригодиться людям в ближайшем будущем.

На самом деле меня обеспокоила вся та местность, которая окружала нас на другом берегу реки. Как уже говорилось, левый берег Амазонки возвышался над правым и представлял собой занятный ландшафт: поросшие зелёнкой невысокие холмы с голыми вершинами, возвышавшиеся один над другим, множество скальных выступов и просто разбросанных повсюду валунов. Эти холмы чем-то напомнили Молдавию с добавками таджикского колорита, и меня сразу же передёрнуло от воспоминаний из моей третьей командировки, той, о которой не знал никто из моих парней.

Оказавшись на левобережье, на краю совершенно иного мира, я сразу же осознал, что наш маленький отряд рискует бесследно раствориться в этой первобытной красоте. Если на «нашем», на правом берегу реки мы могли рассчитывать на своё техническое превосходство, то здесь мы оказывались один на один… да, вот хотя бы с местными аборигенами. Это сегодня нас, похоже, спасло невероятное стечение обстоятельств, на которое не стоило рассчитывать в перспективе.

Если бы мы схватились с туземцами и с их зверушками лицом к лицу, я бы смело поставил на местных товарищей, несмотря на то что у тех не имелось никакого огнестрельного оружия. На мой взгляд, при подобном раскладе одна-единственная «собака Баскервиля» с её коготками и зубками легко могла бы затмить даже знаменитый немецкий МГ.

Аборигены смогли удивить сочетанием, казалось бы, невозможных вещей, которых, по идее, не должно было быть у обыкновенных дикарей. Логика подсказывала, что не стоит оставлять туземцам ничего такого, что даст им повод для размышлений о тех, кто забрал жизни их людей и животных. Кроме того, я чувствовал, что на левобережье ещё найдётся множество самых разнообразных сюрпризов, а пока нам следует поскорее убраться «домой», на противоположный берег.

Подобрав стреляные гильзы, мы связались с Руденко и, сославшись на трудности пешего перехода по сильно пересечённой местности, проинформировали, что покидаем левобережье. В бинокль было видно, что сторожевик и СТК лежали в дрейфе в сотне метров друг от друга, к ним медленно приближался «индиец», и я решил, что сейчас не стоит грузить наших товарищей проблемой наличия аборигенов.

Руслан проглотил мою маленькую ложь, ничего не заподозрив, так как был по уши занят ведением переговоров с командным составом пришельца из верховьев Амазонки. Капитан в двух словах сообщил, что СТК набит народом, словно бочка селёдкой, и что все, кто находится на этом корабле — наши, русские! Точнее, россияне, сильно измотанные и напуганные, но не сломленные и живые. Более двух сотен человек, из которых две трети — женщины и дети, плюс имеется с десяток раненых, которым требуется оказать квалифицированную медицинскую помощь. В общем, работы дофигища, ибо командир — именно командир — вооружённой команды весьма недоверчив и не верит нашим парням на слово.

— Хм, любой бы не доверял на слово тем, кто начинает переговоры миномётными залпами, — заметил по этому поводу Александр. — С другой стороны, и Жерара можно понять — кому хочется рисковать своими людьми ради незнакомцев, ни разу не родственников и не друзей.

Обратный путь до «амтрэка» занял у нас достаточно много времени, подтверждая непреложную истину, что карабкаться наверх намного проще, чем спускаться вниз по тому же самому маршруту. Мы в очередной раз убедились, что не в ладах с альпинизмом, да ещё и не умеем запастись элементарным горным снаряжением — хоть теми же верёвками. Лишняя бухта хорошего каната здорово бы нас выручила, и мы бы обошлись без порванного обмундирования и кучи синяков до кучи. Наверное.

Внизу нас ждали наш боевой товарищ и наша прекрасная амфибия. Будучи не в состоянии из-за своего раненого плеча лазить по скалам и скакать по камням, Владислав заперся внутри «амтрэка», изображая из себя полноценный экипаж бронетранспортёра. Соответственно Зеленцов имел возможность слушать не только наши переговоры с группой Руденко, но и разговоры сторожевика и «канлодки». Ожидая возвращения группы, Влад весь извёлся и изнервничался, а мы взяли и выложили капитану целое повествование про «собак Баскервиля» и здешних туземцев. Беспощадно, со всеми подробностями, с демонстрацией фоток и трофеев, которые мы не забыли прихватить с собой.

Учтя свой предыдущий опыт и неожиданно сильное течение Амазонки, мы вновь пересекли реку, потратив на это путешествие меньше времени, чем на плаванье к чужому берегу. Как-то само собой получилось, что правый берег Амазонки с некоторых пор стал нашим, несмотря на всю враждебность чужого мира, окружавшего анклавы землян. В свою очередь, левый, противоположный берег реки неожиданно превратился в «терра инкогнита» со всеми вытекающими из этого понятия тайнами, загадками и заморочками.

Словно бегемот, «амтрэк» выбрался на сушу где-то у основания косы и, ревя двигателем, распугал каких-то небольших местных крокодилов, нежившихся на солнышке в зарослях травы. Затем амфибия прокатилась ещё с сотню метров, взобралась на гребень трёхметровой дюны, мы выбрались из чрева боевой машины, осмотрелись по сторонам и лишь после этого ступили на твёрдую землю. Шутки шутками, но как-то не хотелось проверять на себе остроту зубов и крепость челюстей здешних рептилий, которых мы только что заставили принимать внеплановые водные процедуры.

Едва мы сошли с брони, за нашими спинами послышался рокот танкового дизеля, и метрах в двухстах от нас из прибрежных зарослей выполз Т-55. Поначалу показалось, что нам вновь повстречалась уже знакомая боевая машина, столь вовремя подоспевшая из польского кластера во время сражения с исламистами. Затем я обратил внимание, что на этом танке отсутствуют блоки динамической защиты, на башне установлен лишь один пулемёт, а не парочка, как у давешнего «панцера». Стало ясно, что нам выпал случай познакомиться с ещё одним танковым экипажем из отряда «солдат удачи», что мы и сделали минут пять спустя, когда Т-55 забрался на дюну.

— Сержант Бертье, можно просто Мишель, — лихо козырнул спрыгнувший на землю загорелый крепыш лет тридцати, переходя на английский. — А вы, видимо, те самые знаменитые русские полицейские, в одиночку сдержавшие сотню арабов, да?

— Майор Иванников, можно просто Владимир, — моих познаний языка де Голля и Вольтера едва хватило, чтобы перевести первую фразу танкиста, поэтому я сразу перешёл на язык Черчилля. — Мы просто исполняли свой солдатский долг и не считали наших врагов.

— Саудиты рассказывали о вас совершенно другое, — улыбнулся наёмник. — По словам арабов, им противостояла тысяча солдат русской регулярной армии, и у правоверных не было никаких шансов на победу.

— Мишель, когда враг напал на Данилово, за оружие взялись все русские мужчины и множество русских женщин. Поэтому нельзя говорить, что мы сражались в одиночку — мы воевали плечом к плечу с десятками наших соотечественников, — вступил в разговор Зеленцов. — Кто, вообще, придумал сказку про тысячу солдат?

— Её придумали пленные саудовские моряки и теперь рассказывают её нам, и капитану Ланну — нашему командиру, — засмеялся Бертье. — Пленные разбирают железнодорожные пути в немецком кластере, мы их охраняем и заодно слушаем новые арабские сказки.

— Я думал, что саудиты работают в польском кластере, — заметил я. Так уж получилось, что после экзекуции над офицерами-исламистами мы ни разу не поинтересовались судьбой прочих моряков с «Аль-Дамана».

— У поляков нет никакой работы для пленных, поэтому капитан ван Клейст приказал начинать демонтаж рельсов и шпал, — произнёс сержант, поднося к глазам бинокль. — Нельзя же кормить арабов задаром… Вау, на том корабле очень-очень много людей!

Пока мы пересекали реку, знакомились и болтали с Мишелем, Руденко пришёл к взаимоприемлемому соглашению с командиром СТК, и все три корабля потянулись к выходу из устья Амазонки. Впереди гордо пыхтел наш «Маджестик», за ним следовало набитое народом судно класса «река-море» и замыкал кильватерную колонну бывший японский траулер, переквалифицированный в сторожевик.

Корабли проходили мимо, примерно в полукилометре от нас, огибая песчаную косу, и мы имели возможность рассмотреть гостей поближе. Заодно оценили грамотный тактический ход бельгийца, по приказу которого на косу примчался Т-55, наглядно демонстрируя, что с хозяином здешнего побережья шутки плохи.

Потратив пару минут на созерцание кораблей, Бертье засыпал нас вопросами… о том, как в российской армии устанавливают блоки динамической защиты на танки и прочую бронетехнику. Сержанта интересовало абсолютно всё: от способов крепления блоков с ДЗ к броне до количества ВВ в одном блоке.

Как оказалось, экипаж Бертье во всём и вся постоянно негласно соревновался со своими коллегами, базирующимися в польском анклаве, и француз надеялся разузнать кое-какие танковые тайны у самих русских, прямо из первых рук, так сказать. Видимо, Мишель искренне полагал, что в России каждый мужик имеет в личном пользовании свой собственный танк, по выходным катается на нём на пикники, а всё свободное время тратит исключительно на тюнинг бронированной машины и улучшение её боевых характеристик.

Наверное, мы упали в глазах сержанта ниже плинтуса, когда, с трудом преодолевая языковой барьер, объяснили, что ни фига не смыслим в танковой тематике. Недоверчивый Бертье, похоже, решил, что русские просто не хотят задаром делиться военными тайнами, и, подмигнув мне, предложил организовать перепихон с дочерьми немецкого фермера.

Обе дочери последнего, как выяснилось, оказались типичными представительницами современного поколения и уже успели поскакать на «волшебной палочке» с каждым солдатом из отряда капитана Ланна. Девиц никто не неволил, не домогался и не принуждал к сексу — молодые дамочки банально ошалели от своего монопольного положения на женское тело и выжимали из ситуации по максимуму.

К счастью, в этот момент на связь вышел командир «диких гусей», и мне удалось отложить в долгий ящик разговор о достоинствах слабых на передок фройлян. Бельгиец сообщил, что нам предстоят сложные переговоры со вновь прибывшими русскими, и он высылает за мной лодку. Следом за Жераром на связь вышел Руслан и предложил план стандартной оперативной комбинации с привлечением наиболее опытного оперативного состава.

Выслушав капитана, я согласился с его доводами и, отозвав Вольфганга с Гельмутом в сторонку, попросил их в моё отсутствие не набить морды союзникам. Отец и сын заверили меня, что физиономии Бертье и прочих наёмников не пострадают, и герр майор может спокойно заниматься своей полицейской работой. Нидеррайтеры пояснили, что они всегда считали уроженок Тюрингии (цензура) и потаскухами, и их не волнуют подробности сексуальных развлечений разнузданных девок.

Спустя двадцать минут «зодиак» доставил меня на борт индийского танкера, где меня встретили Руденко, Мышкин и Сухонин. Пока мы топали по трапам и переходам по направлению к кают-компании, или как, там, на корабле называется помещение для отдыха команды, Руслан успел вкратце обрисовать ситуацию по переговорам с командиром СТК. По словам капитана, сей товарищ обладал въедливым характером, отличался крайней степенью недоверчивости к незнакомцам, и нам предстоял долгий и сложный разговор.

— Майор Иванников, Владимир Иванович, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга, — представился я, протянув руку одному из троих незнакомцев, которые обнаружились в кают-компании. Кроме этой троицы в помещении находились ван Клейст, Бойд, капитан Сингх, один из индийских моряков и двое наёмников, которых я мельком видел в посёлке. — Вижу, вы уже познакомились с Жераром и остальными.

— Познакомились. Стрелков Сергей Николаевич, «царица полей», майор в отставке, — рука командира пришельцев крепко сжала мою ладонь, Стрелков цепко оглядел мою фигуру с головы до ног. — Неплохой прикид, товарищ Иванников. Заранее готовились к «большому песцу», или как?

— Или как. Чисто случайно вышло, что мои люди оказались более подготовленными, чем остальные земляне, — честно признался я, глянув на видавшую виды «камуфляжку» гостя. — За исключением людей господина ван Клейста, конечно, и американских морпехов.

— Горбань, Игорь Степанович, капитан нашего «ковчега», — майор в отставке кивнул в сторону вспотевшего усатого мужика в каком-то околоморском кителе. Я машинально пожал тому руку, повернулся к третьему. — Кадкин, Василий Иванович, наш радист, связист и толмач с четырёх языков потенциального противника.

— Просто Василий, без отчества, — Кадкин стиснул мою ладонь с такой силой, словно хотел её раздавить. — Вообще, я скромный программист и знаю всего три иностранных языка.

— Ну, Владимир Иванович, и как вам тут живётся под пятой господина ван Клейста и пиндосов? — с ехидцей в голосе поинтересовался Стрелков. — Да, вышеозначенный господин, часом, не родственник ли фельдмаршала Эвальда фон Клейста?

— Об этом, Сергей Николаевич, ты можешь узнать у него самолично, — я кивнул в сторону бельгийца, который внимательно слушал почти синхронный перевод в исполнении Марка. — А насчёт термина «под пятой» — это ты спроси у даниловских баб, которые потеряли родных и близких, у венгров поспрашивай.

— А ты, колючий, словно ёрш, Владимир Иванович. Извини, если задел чем, — неожиданно заразительно рассмеялся Стрелков. — Ты же опер, и должен понимать, что к чему… На мне висит ответственность за жизни двух с половиной сотен людей — всех, кого удалось вытащить живыми с окраины Белгорода и из Бобровска. Вот такие вот пироги, товарищ Иванников.

— Можно просто Владимир, — заметил я, посматривая на приткнувшегося к переборке капитана СТК. Дядька неожиданно раскраснелся, как помидор, и стал хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбина. — А что с вашим капитаном, астма, что ли?

— (Цензура)! Степаныч! На воздух его, быстрее! Помогите вытащить его на палубу! — майор в отставке стремглав развернулся к Горбаню, выдирая пуговицы, расстегнул капитану воротник рубашки. — Сердце у него! Быстрее!

Присутствующих не пришлось долго упрашивать — пять-шесть человек мигом подхватили мужика, галопом пронеслись по коридорам и спустя полминуты вынесли больного на верхнюю палубу. По ходу дела ван Клейст отдал Амару Сингху распоряжение притащить судовую аптечку, или как там у моряков называется запас лекарств, а затем послал Бойда переговорить по радио с медиками. Между тем дыхание Горбаня постепенно вошло в нормальный ритм, и Стрелков прекратил обогащать наш лексикон редкими оборотами речи великого и могучего русского языка.

— Так, господа и товарищи, придётся говорить здесь, на свежем воздухе, — зыркнул на нас Сергей Николаевич. Я кивнул, соглашаясь, так как самому как-то не улыбалось возвращаться обратно: кают-компания вся провоняла запахом карри, каких-то ароматизирующих благовоний и прочей индийской экзотикой. Похоже, эти ароматы витали везде, практически в каждом помещении «Маджестика». — У Степаныча в здешнем климате обострились хронические проблемы с сердцем, а с лекарствами у нас напряжёнка, даже для раненых не хватает.

— Капитан Сингх сейчас принесёт ящик с лекарствами, — погладив бритую голову, произнёс Жерар. — Ещё я приказал поторопить подполковника и его подчинённых — пусть поспешат с возвращением от венгров.

— Хирург доберётся до нас только завтра, — заметил топтавшийся рядом наёмник, Гивинс, кажется. — Отсюда по прямой до Тордаташа около семидесяти километров, не считая тяжёлой дороги по джунглям.

— Главное, чтобы Коллинз и его команда выбрались на пляж, а мы пойдём ему навстречу, — командир «солдат удачи» оглянулся на лежащие в дрейфе корабли. — Майор, уточните, сколько у вас раненых?

— У нас двадцать пять человек, нуждающихся в медицинской помощи, — слегка нахмурился Стрелков. — Из них десять человек «тяжёлых», у которых мало шансов выжить без немедленной операции.

— Чёртовы арабы, продырявили нашу «птичку», — выругался Гивинс, смачно сплюнув за борт. — Будь у нас «цессна», Дэвид и Джулия прилетели бы к нам уже через час.

— Она тебе не даст, не надейся, — буркнул бельгиец, оборачиваясь к появившемуся из-за угла надстройки Сингху. — Амар, ты очень медленно бегаешь. Либо быстрее бегай, либо заведи себе вестового.

— Володя, о чём это говорят твои дружки? — вполголоса поинтересовался Сергей Николаевич. — У них есть самолёт?

— У нас есть самолёт, — с нажимом на слово «нас» ответил я. — К сожалению, «цессну» недавно подбили, повредив один из её движков. Даже не знаю, смогут ли французы её починить.

— У вас тут, похоже, полный интернационал, — проследив, как Горбань запивает горсть каких-то разноцветных таблеток, задумчивым тоном произнёс Стрелков. — Я видел на палубе траулера даже какого-то узкоглазого азиата. Чёрные есть?

— Это Кимура, не вовремя вылез из машинного, — сразу же припомнил Руденко. — А чёрных у нас человек пять, точнее, не у нас, а в отряде Жерара.

— Господин Стрелкофф, в моём отряде не делят людей на расы и национальности, — выслушав перевод, ван Клейст кашлянул, привлекая к себе внимание. — У меня есть либо хорошие солдаты, либо очень хорошие.

— Хорошо сказал, сразу видно — наш человек, — обезоруживающе улыбнулся отставной майор-пехотинец. — Без обид, господа-товарищи, но «большой песец» превратил меня в жуткого расиста… Короче, ни с кем из вас я не ходил в разведку и не знаю, чего от вас ждать.

— Логично. Каким вы, господин Стрелкофф, видите своё будущее и будущее своих людей? — кивнув в знак согласия, поинтересовался бельгиец. — При условии, что мы не являемся врагами.

— Вижу, что у вас с питерским майором на этом берегу реки уже всё схвачено. И аргументы у вас железные, — Сергей Николаевич махнул рукой в сторону двух единиц бронетехники, что стояли на берегу. — А как насчёт левого, необитаемого берега? Мы поживём там месяц-другой, подумаем, присмотримся к вашей конфедерации, а потом и решим, как жить дальше.

— Не возражаю, — пожал плечами командир наёмников. — Я даже подкину вам оружия и патронов для защиты от диких зверей.

— Жерар, здесь есть одна маленькая проблемка: левый берег обитаем — там живут коренные жители здешнего мира, — наверное, разорвавшаяся на палубе бомба произвела бы куда меньший эффект, чем моё неожиданное заявление. — Вот, гляньте, чего мы наснимали часа два-три назад…

Айфон пошёл по рукам всех, кто находился на верхней палубе танкера, а я рассказывал, каким образом нам достались фотоснимки с изображением аборигенов и их «собачек». Не забыл упомянуть, что в «амтрэке» валяются трофеи, и любой желающий может примериться к туземному оружию, помахать копьями и мечом. Кроме того, неплохо было бы определить, из какого именно металла выковано оружие здешних жителей, и попробовать переплавить трофейные образцы.

— (Цензура), Володя, и когда же ты планировал просветить нас насчёт этого!? — как я и предполагал, едва переварив новость, Руденко тотчас обрушился на меня с упрёками. — Хорош гусь! А если бы вас там убили?

— Ну, не убили же. Руслан, не драматизируй, — отмахнулся я. — Сейчас надо решить, чем помочь Сергею Николаевичу и всему его «племени». Я бы предложил ему вариант с Данилово и соседними русскими анклавами, но пусть он сам решает, куда идти дальше и что делать.

— Владимир, в следующую экспедицию на тот берег вы пойдёте в составе взвода моих лучших бойцов, — в отличие от Руденко, ван Клейст умел сдерживать собственные эмоции, лишь пробурчал что-то неразборчивое. — Вообще, мы предполагали подобное — на аэрофотоснимках левого берега было кое-что подозрительное, явно искусственного происхождения.

— Чёрт, такой спектакль не разыграть, даже если бы очень захотелось, — метнув на меня острый взгляд, неожиданно произнёс Стрелков. — И вы оба знаете больше, чем говорите.

— Ага. Знающий не говорит, а говорящий не знает, — хмыкнул я, забирая айфон. — Короче, Сергей Николаевич, предложение следующее — решайте сами, что вам делать, куда идти. Оружие и топливо вам, наверное, дадут — Жерар хорошо относится к русским.

— Топливом обеспечим, дадим полтора десятка автоматов с боекомплектом, как я и обещал, — подтвердил бельгиец. — Господин Стрелкофф, я бы хотел убраться отсюда до темноты, иначе нашим медикам придётся прокатиться по ночному пляжу, чтобы заняться вашими ранеными. Это побережье смертельно опасно в тёмное время суток, и я не хочу подвергать своих людей ненужному риску.

— Хорошо, мы не станем создавать лишних проблем и уходим вместе со всеми, — переглянувшись с Горбанем и Кадкиным, произнёс Сергей Николаевич. — Надеюсь, в вашей деревне хватит места, чтобы разместить гостей в количестве двухсот шестидесяти четырёх человек?

— Думаю, да, — обменявшись взглядом с Русланом, кивнул я. — После недавней войны с арабами у нас появилось много свободной жилплощади.

— А давай-ка, майор, прокатимся на твоём танке, ты мне расскажешь про вашу историю, а я поведаю про наши горести и злоключения? — хитро прищурился Стрелков. — Степаныч, Василий, надеюсь, вы обойдётесь без меня какое-то время, а?

— Попробуем, Сергей, без тебя, — прогудел в ответ усатый капитан судна «река-море». — Сколько тут шлёпать вдоль берега до вашего посёлка, господин ван Клейст?

— До русского посёлка около пятидесяти километров, до темноты успеем, — прикинув расстояние, ответил Жерар. — Лучше обращайтесь ко мне «команданте», а не «господин». Давайте договоримся о канале радиосвязи…

— Так, Руслан, вытаскивай с Эс-Тэ-Ка наших бравых парней, — приказал я, под шумок отозвав капитана за угол надстройки. — Быстро.

— Уже. Как только ты раскололся про ваши приключения на берегу, я их мигом выдернул с сухогруза, — доставая рацию, усмехнулся Руденко. — Сашка с Владом уже на «Дзуйкаку».

— Чего? Какой ещё нафиг «…каку»? — опешил я, круглыми глазами глядя на своего боевого товарища.

— У Кимуры, старшего моториста с траулера, прадед служил механиком на японском авианосце «Дзуйкаку». Погиб вместе с кораблём в сорок четвёртом, — пояснил Руслан. — Кимура предложил переименовать сторожевик в «Дзуйкаку» в честь своего героического предка, а мы с Сухониным не возражали.

— Хорошо, только американцам об этом ни гу-гу, чтобы не создавать проблем, — я подозрительно покосился на капитана, ранее не замеченного в любви к Японии и её обитателям. — Сухонин — как, толковый мужик?

— Эрик Робертович — голова, дядька старой закалки, — с уважением в голосе произнёс Руденко. — Сейчас таких уже и не делают.

— Сейчас вообще ничего не делают, — буркнул я, оглядываясь назад. — Марк, подойди сюда, разговор есть.

Раздав боевым товарищам новые вводные, я подождал, пока Стрелков переговорит со своими, а затем мы оба перешли на борт «зодиака». Здесь я познакомил Сергея Николаевича с Барулиным и Зеленцовым, после чего коротко рассказал обоим капитанам об итоге переговоров с гостями. Переглянувшись между собой, Владислав с Александром принялись мягко обрабатывать Стрелкова, исподволь подводя того к мысли, что баб и детишек надо бы поселить в каком-нибудь безопасном месте. Я сразу же сообразил, что, побывав на борту СТК, мои опера, как говорится, проникли в среду и теперь отлично осведомлены о настроениях народа на корабле с верховий Амазонки.

— Скажи-ка, майор, а где это вы захомячили «тэ-пятьдесят пятый»? Склад долговременного хранения нарыли, что ли? — ступив на твёрдую землю, с ехидцей в голосе поинтересовался Сергей Николаевич. — Только не заливай, что питерские опера разъезжают на танках, аки на «жигулях».

— Это не наш танк, наша машина — вон тот «амтрэк», — я махнул рукой в сторону амфибии. — Сейчас познакомлю тебя с остальным личным составом.

— Чудны твои дела, господи: менты ездят на амеровской «броне», а родимый «тэ-пятьдесят пятый» в руках каких-то проходимцев, — поморщился Стрелков. — Владимир, представь мне своих питерских товарищей.

— Вольфганг Нидеррайтер, бывший офицер «штази», рядом — его сын, Гельмут Нидеррайтер, — ухмыльнулся я, глядя, как вытягивается лицо гостя. — Лейтенант Константин Григорьев, питерский мент… Сержант Мишель Бертье, командир танка, из отряда тех самых проходимцев, по совместительству торгует шлюхами из Тюрингии…

— Неплохо устроился, значит, — в голосе Сергея Николаевича явственно послышалось некоторое недоверие. — У вас здесь что, и бордели имеются?

— Не Амстердам, конечно, но Мишель всегда готов организовать пару доступных девок, — прищурился я, переходя на свой ужасный английский. — Сержант предлагает баб в обмен на информацию о способах установки динамической брони у нас, в России.

— Тогда он обратился по адресу. Бертье, советы ветерана трёх войн обойдутся вам в цинк патронов «пять сорок пять» к автомату Калашникова, — неожиданно заявил Стрелков на отличном английском языке. — Пользованые шлюхи меня не интересуют. Вы готовы платить патронами?

— Сэр, в данный момент у нас нет боеприпасов указанного калибра и типа, — почуяв в собеседнике старшего по званию и опыту военного, Мишель вдруг вытянулся по стойке «смирно». — Но я могу запросить срочную доставку на завтра с базового склада. Такой вариант вас устроит?

— Чёрта с два, сержант. Я не собираюсь делиться знаниями в долг, — моментально возразил Сергей Николаевич. — Предлагаю следующее: вы привезёте патроны в… Данилово, где я знакомлю вас с русским офицером-танкистом… Кхм, будет лучше, если вы предложите на обмен два цинка — информация из первых рук стоит того.

— Сэр, да вы на ходу подмётки рвёте, — передразнивая Бертье, заметил я. — Бэ-ка и у нас полно, мы же не жмоты какие-нибудь, а вполне нормальные люди, своих обеспечим.

— Не обижайся, Володя, у вас я ещё найду, что попросить, — заглянул мне в глаза Стрелков. — Эти твои «солдаты удачи», извини за прямоту, не обеднеют, да ещё и узнают от настоящего профи такого, чего не сказано ни в одном наставлении.

— Ладно, не буду спорить, — кивнул я, прекрасно зная, что у наёмников дофигища самого разного боекомплекта. Как-никак, мы сами помогали ван Клейсту грузить ящики с боеприпасами и вооружением, и походу успели посчитать то да сё. — «Калаш» у тебя румынский, что ли?

— Какой был, такой и взял, — видимо, припомнив что-то не очень приятное, тяжело вздохнул Сергей Николаевич. — Трофейному коню в зубы не смотрят.

— Ладно, по пути успеем поговорить и о нас, и о вас, — решил я, протягивая руку командиру танкового экипажа «диких гусей». — Сержант, мы были рады нашему знакомству. Надеюсь, в ближайшее время свидимся вновь.

— Я обязательно приеду в русский анклав и привезу господину майору два цинка патронов, — заверил Мишель. — Бертье всегда держит данное им слово.

Распрощавшись с танкистом, мы загрузились в «амтрэк» и покатили домой. Амфибия быстро обогнала все три тихоходных корабля, гуськом ползущих вдоль побережья. Как пояснил Константин, такой строй назывался кильватерным и был излюбленным строем на флоте. Мне, если честно, было глубоко фиолетово, каким строем ходят флотские, лишь бы они успели подойти к Данилово в светлое время суток. Иначе по темноте нам пришлось бы столкнуться с массой непредсказуемых трудностей, перевозя народ с кораблей в наш посёлок.

Предложив Стрелкову первым делом перекусить, чем бог послал, мы достали американские сухпайки, затем открыли консервы — обыкновенную российскую тушёнку и какие-то итальянские сардины в масле. Как я и предполагал, Сергей Николаевич сразу же поинтересовался, откуда у простых российских ментов взялись харчи потенциального противника. Мне пришлось вкратце рассказать о приключениях оперов в чужом мире, о последовательном и неожиданном появлении сначала того самого потенциального противника, а затем и потенциального союзника в виде отряда наёмников из далёкой Африки. Повествование плавно перешло к сражению с исламистами, к вояжу в техасский анклав…

— Командир, за нами идёт чья-то машина! — внезапно прервал мой рассказ Зеленцов. — Грузовик вроде знакомый!

— Стоп, моторы! Разворачивай! — крикнул я отцу и сыну Нидеррайтерам. — Все на выход!

— (Цензура), не хотел вот так, сразу, просить у едва знакомых людей, и, похоже, попал, — выругался Стрелков, демонстрируя полупустой магазин от своего автомата. — Мужики, у меня всего пятнадцать патронов. Подкиньте бэ-ка, если можете.

— Ну, ты даёшь, Сергей Николаевич, — с удивлением произнёс Зеленцов, протягивая майору набитый патронами магазин. — А чего же ты тогда так долго тянул переговоры с Русланом и Марком, когда те подошли к вам на траулере?

— Потому и тянул, что у нас с оружием и боекомплектом был полный абзац. Да и кто же в тот момент знал, что вы — свои, русские, — подмигнул капитану гость, принимая все три протянутых ему магазина: от самого Владислава, от меня и от Григорьева. — Эх, была бы у нас хотя бы пара «тэ-пятьдесят пятых» и десяток пулемётов — хрена бы лысого мы ушли с наших земель…

— Это польский «ивеко», — присмотревшись в бинокль, произнёс Александр. — Да, точно, поляки… В кабине вроде сам Дзенсикевич, а за рулём — Тадеуш. Ну, да, Тадеуш, как там его…

— Мазовецкий, — подсказал я, вскидывая свой бинокль. — Да, поляки… Чего это они сигналят? Рации, что ли, нет?

— Так, товарищи опера, объясните по-быстрому — это свои или нет? — оторвался от прицела Стрелков. — Триста метров до цели… Ну?

— Соседи, Сергей Николаевич, ещё вчера помогали восстанавливать разрушенные деревенские дома, — опустил автомат Зеленцов. — Вон, их главный нам рукой машет.

— Пан Владимир, пан Александр, пан Владислав! Панове! — соскочив с тормознувшего в десяти шагах от «амтрэка» грузовика, Дзенсикевич бросился к нам, размахивая руками и что-то тараторя по-польски. Я понял лишь «матка-бозка» и ещё пару слов, явно из церковного лексикона. — Чудо великое! Панове, чудо великое! Мы не одни в этом мире!

— О чём это он? — наш гость с подозрением воззрился на возбуждённого поляка, словно видел перед собой умалишённого. — Какое чудо?

— А хрен его знает, — признаюсь, в тот момент и меня посетила мысль о том, что у соседа, что называется, прохудился его «скворечник». — Пан Анжей, да, объясни ты наконец, что случилось!?

— Песня! Пан Владимир, ты слышишь эту песню? Это не запись — это прямой эфир! — махнув рукой в сторону «ивеко», Дзенсикевич перешёл на русский: — Польская радиостанция! Из Познани! Она вышла в эфир час назад! О, Матка Бозка!

— Вольфганг! — позвал я нашего немецкого товарища. — Будь добр, помоги с переводом, а то пан Анжей чересчур возбуждён.

— Да, это современная польская мелодия, — прислушавшись к исторгаемой из динамиков музыке, спустя полминуты подтвердил Нидеррайтер-старший. — Может, запись?

— Какая запись, панове?! — вскричал Дзенсикевич. — Говорю же вам — в эфир вышла эф-эм радиостанция из города Познань! Они уже обращались ко всем, кто их слышит!

— Пан Анжей, да верим мы тебе, верим, успокойся, пожалуйста, — произнёс я, переглянувшись с парнями. Пока большинство из нас смотрело на польские пляски Дзенсикевича, Костя обошёл грузовик, заглянул в кузов, после чего отрицательно качнул головой — чисто. Пан Тадеуш сидел за рулём, вполголоса подпевая, и, похоже, даже не сообразил, что лейтенант неспроста крутится вокруг его машины. — Ты лучше скажи, почему вы не сообщили об этом по рации. У солдат Жерара хорошая радиостанция.

— По рации? Забыли, пан Владимир, забыли, — на мгновение призадумался поляк. — Едва мы услышали в эфире родную речь, в Бялобжегах началось…

Словно подтверждая правдивость слов пана Анжея, музыка стихла, и из динамиков полилась характерная польская речь, с большим количеством шипящих согласных. Услыхав это, Дзенсикевич тотчас завопил словно резаный и… бросился обниматься.

Выудив откуда-то из закромов машины бутылку водки, Мазовецкий спрыгнул на песок и, свинтив крышку, с улыбкой протянул ёмкость Григорьеву. Бросив на меня вопросительный взгляд, Костя сделал небольшой глоток и передал водку капитану Барулину. Бутылка пошла по кругу и вскоре возвратилась к пану Тадеушу, опустошённая почти наполовину.

— Герр майор, это прямой эфир, — послушав, о чём говорит радиоведущий, Вольфганг снял шлем, проведя ладонью по своим коротким седым волосам. — Диктор говорит, что сутки назад поляки героически отбили нападение каких-то чёрных бандитов, а сегодня в Познань прибыл русский отряд. Из Москвы. Воевода города ведёт переговоры с русскими об объединении усилий… Ещё призывает жителей города не углубляться в лес в восточном направлении — там слишком опасная фауна.

— (Цензура), (цензура), охренеть можно, — высказал наше общее мнение Зеленцов. — Володя, а если перенеслось всё правительство, министры и прочие депутаты?

— Маловероятно. Земная поверхность перенеслась кластерами, кругами, диаметром примерно в десять километров каждый, — ответил я. — Кластеры словно вырезаны гигантским лазером, и вырезаны произвольно, вперемешку по странам и даже континентам. Москва, Влад, большая, и вряд ли перенеслась целиком…

— Откуда вы это всё знаете? — Стрелков посмотрел на меня так, что я невольно поёжился под пристальным взглядом майора.

— У нас есть карта ближайших окрестностей, — произнёс я, решив, что Николаич «дозрел» до серьёзного разговора о его будущем и будущем остальных беженцев. — Нарисована по снимкам, сделанными с самолёта.

— С «цессны»? — зачем-то уточнил гость. — Французами?

— Нет, у нас есть ещё один комплект фотоснимков, более качественный, сделанный с борта «ила», — прищурился я, наблюдая за реакцией Стрелкова. — Я не успел рассказать тебе, как наши и французы догнали и положили в дрейф саудовский супертанкер, а ван Клейст со сводным отрядом бойцов трёх анклавов привёл этот трофей домой. В общем, у нас до хрена сырой нефти, которой должно хватить на ближайшее обозримое будущее.

В этот момент захрипела рация, сунутая Александром в разгрузку — нас вызывал кое-кто с позывным «Барракуда». Остановившись для разговора с поляками, мы и не заметили, что сторожевик прибавил ход, обогнав более медлительные танкер и судно типа «река-море». Руденко же увидел, что мы стоим, да ещё и в компании, и поинтересовался, не нужна ли поддержка с моря. Я вывалил на Руслана весть о внезапно заработавшей радиостанции из города Познань, предложил капитану послушать самому, указав частоты вещания. По ходу попросил Гельмута вызвать бельгийца, чтобы и тот получил шанс насладиться современной польской попсой.

Пока я разговаривал с экипажем траулера, радиоведущий перешёл на английский, а Дзенсикевич наконец-то прекратил трещать без умолку о провидении божьем. Мы прислушались к звучащей из динамиков речи, в которой сообщались общие сведения о неком анклаве поляков посреди чужого и враждебного мира. К сожалению, ди-джей не смог указать хоть какие-нибудь ориентиры своей дислокации, упомянув лишь, что к востоку от Познани раскинулись непроходимые реликтовые леса. В общем, кроме самого факта наличия ещё одного польского кластера, реально толковой информации оказалось с гулькин нос.

Разговор с Жераром не прояснил ничего нового — командир наёмников полагал, что радиостанция вещает из района, расположенного к северу, или западу от Тордаташа. Зато бельгиец сразу же высказал предположение, что и венгры, и поляки столкнулись с одними же и теми чернокожими агрессорами, базирующимися где-то поблизости от обоих анклавов.

Говоря о Москве и русских, ван Клейст порекомендовал нам не пороть горячку и не нестись сломя голову на поиск очередных соотечественников. Ибо для начала неплохо бы пристроить те две с половиной сотни беженцев, которые пребывали в неизвестности на борту СТК. Да, и неизвестно, какие люди оказались у власти в перенесённой в иной мир части столицы Российской Федерации, и с кем и с чем нам предстоит столкнуться.

В словах Жерара имелся определённый смысл — совсем недавно нам пришлось пресекать попытку насильственной смены власти в Данилово и его окрестностях. Переворотом руководили солидные и богатые люди, принадлежавшие к властьимущей элите старого мира, не постеснявшиеся в выборе средств для достижения своих личных целей. Эти люди без зазрения совести отдали приказ «мочить» всех, кто встанет на пути толпы самозваных «революционеров». В результате спровоцированного столичными «шишками» кровопролития погибли участковый, глава администрации посёлка, несколько человек из числа самих нападавших. И, если бы не неожиданное появление в деревне иностранных военных медиков, смертей оказалось бы намного больше.

— Пан Анжей, пан Тадеуш, давайте-ка езжайте домой, — подводя итог разговорам, предложил я. — На данный момент ясно одно — где-то поблизости имеется ещё один польский кластер. Но пока мы не можем определиться даже с направлением поиска ваших соотечественников. Панове, приезжайте завтра в Данилово, и сами переговорите с ван Клейстом и американцами о том, где искать и как искать.

Распрощавшись с поляками, мы вновь выиграли соревнование в скорости у бывшего японского траулера и примерно через двадцать минут ответили на запрос наблюдательного поста. За эти двадцать минут я успел завершить повествование об эпопеи Данилово и его окрестностей, и даже поделился со Стрелковым некоторыми планами на будущее. Подумав, я не стал замалчивать информацию о кое-каких скользких моментах, которые возникали между нами и местными жителями, решив, что Сергей Николаевич должен знать правду. А правду, как известно, лучше всего узнавать из первых рук, а не по принципу ОБВС или через представителей второй древнейшей профессии. Иначе, как и при контактах с представительницами первой древнейшей профессии, существует большая вероятность подцепить что-нибудь весьма неприятное.

Выкатившись на трассу, мы получили возможность полюбоваться картиной из прошлой жизни, из жизни старого мира — свежевспаханное поле и мирно урчащий трактор на дальнем краю этого самого поля. Затем ветер донёс со стороны посёлка перестук молотков, сменившийся противным визгом мотопилы. На миг даже представилось, что вокруг нас нет никаких реликтовых лесов, нет моря, нет наёмников, поляков, аборигенов и всего прочего. Увы, очередной запрос по рации вернул меня к суровой реальности бытия в чужом мире.

— Так, парни, домой заезжать не будем, остановимся и подождём Георгия у лётчиков, на самолётной стоянке, — решил я, переговорив по рации с командиром ополчения. — Если Никитин подсуетится и организует технику, то, может, и успеем перевезти беженцев до темноты.

— Эх, нам бы сейчас вездеход Марка. Перевезли бы людей на раз-два, — с сожалением вздохнул Зеленцов. — Идиот Доценко, (цензура) такую машину!

— О чём это он? — склонившись поближе к моему уху, поинтересовался Сергей Николаевич.

— Если коротко, то один хитрозадый пиндостанский еврей обвёл вокруг пальца местных деревенских лохов, — скрипнул зубами я. — В результате обмена «баш на баш» еврей получил вездеход «витязь» на ходу, а наши дурни стали богаче на два «бэтээра», «семидесятки», неисправные, да ещё и без вооружения.

— Вот оно, что, — протянул Стрелков. — Знаешь, а попроси-ка ты своего бельгийца вернуть вездеход в посёлок. С обоснованием, что эта машина нужна здесь, для разгрузки-погрузки судов. У вас же нет никакого причала?

— Причала нет, это правда, — задумался я. — Жерар, кстати, положил глаз и на эту нашу амфибию. Думаю, предложит обмен.

— «Амтрэк» не отдавай, майор. «Броня», прямо скажем, хреновенькая, вооружена слабо, но на ходу, да ещё и плавающая, — подумав, посоветовал гость. — А с «семидесятками» мы что-нибудь потом придумаем… А что за штука спрятана вон в том капонире?

— Автоматическая зенитка «вулкан», в буксируемом варианте, — ответил я, удивившись про себя тому, что Стрелков смог с ходу разглядеть отлично замаскированную огневую позицию наёмников. — Так, Николаич, если увидел ты, то увидит и другой спец… Чёрт возьми, надо позвать сержанта Маккоя, сказать, что его маскировка — дерьмо.

— Нет, не надо никого звать. Я угадал позицию метров со ста пятидесяти, а до этого мы проехали с километр, считай, под прицелом зенитки, — засмеялся майор. — Так что, сержант Маккой не заслужил… люлей… от союзников.

После сражения с исламистами блокпост возле стоянки нашей авиатехники подвергся кардинальной перестройке. Бетонные столбы и плиты пошли на сооружение сразу трёх огневых позиций, на шоссе появились тент, столик и стулья, а рядом постоянно торчала какая-нибудь машина. Днём «на блоке» постоянно находился дежурный из ополченцев, шастали туда-сюда занятые своими делами «дикие гуси» из отделения сержанта Маккоя. Под тент периодически заглядывали Сапрыкин и французы, с головой окунувшиеся в ремонт и обслуживание «цессны» и «ила».

На ночь пост ополченцев удваивался, а сами дружинники перебирались на сооружённую рядом с «боингом» десятиметровую вышку. Забраться на эту вышку можно было лишь с фюзеляжа самолёта «Люфтганзы». Свободные от службы наёмники с комфортом ночевали в «боинге» или в грузовой кабине «семьдесят шестого».

Лётчики проводили ночь на нашей базе, так как после потери в бою с исламистами половины лётного состава ван Клейст запретил оставшимся пилотам рисковать своими драгоценными жизнями. Здесь бельгиец был прав на все сто: именно лётчики сыграли важнейшую роль в захвате супертанкера, благодаря чему земляне оказались обеспечены нефтью лет на пять вперёд. Оставалось придумать, как превратить «чёрное золото» в бензин, солярку и керосин.

Приехав «на блок», мы первым делом отловили Ориоля и Сапрыкина, оторвав их от возни с повреждённым двигателем двухмоторной «цессны». Поинтересовавшись перспективами проведения воздушной разведки в ближайшее время, узнали, что всё зависит от того, сумеют ли венгры воспроизвести на своих станках какую-то хитрую деталь или нет. Как выяснилось, за время нашего отсутствия Броссьер вышел на связь с капитаном Деларьеном и дал тому задание исследовать возможности станочного парка в венгерском анклаве. Робер не подвёл, и теперь пилоты с нетерпением дожидались очередного конвоя до Тордаташа, чтобы доставить мадьярам образец и попробовать воссоздать нечто похожее.

Нашу беседу с лётчиками прервало появление колонны из четырёх грузовиков, направлявшихся из посёлка прямо на пляж. Головным «камазом» управлял командир даниловского ополчения, и мы не мешкая познакомили Стрелкова с Георгием. Последний сразу же оценил жизненный и военный опыт нашего гостя, предложив Сергею Николаевичу постоянное место жительства в Данилово, либо в любой из окрестных деревушек. Майор пообещал, что подумает, сославшись на то, что ему требуется посоветоваться с его людьми. Улучив момент, Зеленцов шепнул Георгию, что Стрелков тянет время лишь для вида, а сами беженцы, можно считать, уже у нас в кармане. Точнее, в Данилово и Замятино, где, как известно, достаточно пустующих домов.

Приехав на пляж, мы обнаружили там американских морпехов — у наблюдательного поста стояли «хамви» подполковника Коллинза и LAV-25 лейтенанта Фридмана. Американцы о чём-то беседовали с капралом, командиром наблюдателей, и посматривали в сторону подходивших с востока кораблей.

В полукилометре от берега застыл на якоре, словно остров, «Сириус Стар», у борта которого виднелась целая флотилия самых различных шлюпок и лодок. В стороне от супертанкера виднелась выступающая из воды верхняя часть надстройки потопленного саудовского фрегата, а в сотне метров напротив нас на мелководье распластавшейся птицей лежал совершивший вынужденную посадку «аэробус». Я сразу же обратил внимание на то, что наступил отлив, обнажив пилоны двигателей, и крылья самолёта слегка возвышаются над водной гладью.

— Вижу, что не соврали насчёт супертанкера и америкосов, — повертев головой, задумчивым тоном произнёс Стрелков. — Мда, скажи мне кто-нибудь месяц назад, что придётся вошкаться с живыми пиндосами — плюнул бы тому в рожу, не задумываясь.

— Пойми, ты, наконец, Сергей Николаевич, что у нас, по сути, нет деления на национальности, — произнёс я, глядя майору прямо в глаза. — А пиндосы, как ты их называешь, оказались более-менее нормальными людьми и не раздумывая пришли на помощь, по первой же просьбе.

— Ладно, не грузись, майор, всё я понимаю, не маленький, — усмехнулся Стрелков. — Уже и поворчать нельзя… на старости лет.

— Ладно, знакомство с «кожаными воротниками» отложим «на потом», — решил я, оборачиваясь к подошедшему здоровяку. — Георгий, а почему так мало машин? И где автобус?

— Сейчас все приедут, — ответил командир даниловского ополчения. — Володя, там азеры к нам на пэ-эм-жэ просятся, говорят, что наёмники и постояльцы сожрали почти все их припасы.

— Подобного следовало ожидать, — засмеялся я. — Так они сами в гости пожаловали или по радио запрос дали?

— Вышли на связь через солдат ван Клейста, попросили кого-нибудь из начальства, Маккой вызвал меня, — разъяснил Георгий. — Ты мне лучше скажи — стоящие они люди или так себе? Если толковые, работящие, то пусть переезжают, места всем хватит.

— А шут их знает, если честно, — я не стал кривить душой и ручаться за малознакомых людей. — В принципе, среди постояльцев Мамеда есть толковые мужики, которых надо бы сманить к нам, в Данилово. Кроме того, у тех водил есть техника, грузовики, да и с бойцами у нас негусто.

— Ну, надеюсь, на этом корабле хоть с полсотни мужиков да найдётся, — Георгий махнул рукой в сторону приближавшегося судна. — Сергей Николаевич, ведь найдётся, да?

— У меня в строю всего девять человек, — хриплым голосом ответил Стрелков. — Девять! Из сорока… Из сорока добровольцев, взявшихся за оружие… Остальные — гражданские, бабы, дети, раненые.

— Давай, Сергей, рассказывай про вашу эпопею, — я почувствовал, что наши ресурсы, вооружение и союзники всё же произвели на майора впечатление, и ему нужно выговориться. — Здесь все свои, практически узкий круг в малом составе, так сказать.

— Да что рассказывать… Есть закурить? — похлопав по карманам, Стрелков вопросительно взглянул на меня. Зеленцов протянул гостю пачку «Мальборо», настоящего, американского производства, найденную в каком-то чемодане на пляже. — Началось всё, как в том анекдоте, где утро добрым не бывает… Меня разбудил сосед, частный сектор, как-никак…

…Ну да, всё почти как у всех — в первый день после катаклизма люди метались по округе, везде натыкаясь на джунгли чужого мира, — слушая Николаича, я автоматически сравнивал его ситуацию с нашей. — Ага, на второй день они, как и мы, пересеклись с соседями — рядом оказался кластер с окраиной Бобровска, несколько деревушек… А вот с соседями-«латиносами» им круто не повезло…

— А кто спровоцировал столкновение — наши или бразильцы? — Александр перехватил мой взгляд, кивнул головой, мол, всё путём, командир. — Прям Троянская война какая-то…

— Наши, конечно, уроды малолетние. «Мажоры», мать их, привыкли к безнаказанности за спинами своих родителей из обладминистрации, — Стрелков со злостью отшвырнул окурок далеко в сторону. — Если изнасилованные девки шумели сверх меры и не соглашались на отступные, предки давили на ментов, на прокурорских, а дальше и объяснять не надо…

…В отличие от нас, занятых решением внутренних проблем, белгородцы уже на второй день перешли к изучению окружающей их местности. К сожалению, разведкой занялись все кому не лень, точнее, те, у кого имелись ресурсы в виде хороших внедорожников, и кто страстно желал найти себе приключений на одно место. Имея и первое и второе, «золотая молодёжь» Белгорода, видимо, решила, что им выпал шанс поиграть в очередную крутую игру, что-то типа ралли «Париж-Дакар» по местным джунглям.

Самоназначенные «разведчики» быстро обнаружили пару соседних анклавов, познакомились с жителями города Бобровска и с обитателями фавел Сан-Паулу. Первые не произвели на «золотую молодёжь» особого впечатления — такие же россияне, ничего интересного. А вот бразильцы — экзотика, с ними оказалось интересно и за жизнь побазарить на языке проклятых «гринго», и косячок забить, и вискаря хапнуть.

Поначалу всё шло мирно и дружно, никто никого не бил и не резал. Парни перетирали и пили за дружбу народов, и вообще, вокруг крутились мулатки с круглыми попками и шоколадного цвета кожей. Дамочки произвели сногосшибающее впечатление на накачанных наркотой и алкоголем пацанов, и те с чего-то решили, что бразильянки дадут им сразу и без проблем. Мулатки придерживались иного мнения насчёт «дать сразу», и, вместо того чтобы расслабиться и получать удовольствие, подняли визг и шум. В результате такой несогласованности у белгородских «мажоров» возникла потасовка с не пожелавшими делиться своими женщинами бразильскими мачо, быстро переросшая в перестрелку.

Практически сразу же выяснилось, что «шоколадные» парни вооружены на порядок лучше своих бледнолицых визави, а кокаин с коньяком не давал такой же неуязвимости и сверхметкости, как волшебный эликсир всевластия в компьютерных играх. В общем, из десяти горе-разведчиков домой вернулись лишь четверо, оставив на поле боя не только тела своих товарищей, но ещё и подарив обитателям фавел в качестве трофеев пару отличных японских внедорожников. Самое же поганое в этой ситуации оказалось то, что по возвращении домой «мажоры» сразу же кинулись глушить водку на хате у какой-то разбитной девицы, словно нашкодившие коты, и никому не поведали о своих похождениях.

На следующий день более двух с половиной сотен хорошо вооружённых бразильцев нанесли ответный визит сразу в оба российских кластера. Видимо, «латиносы» не особенно хорошо разбирались в географии и не нашли никакой разницы между соседями, посчитав, что все русские одинаково виноваты в произошедшем вчера конфликте. В принципе, бразильцы были в своём праве: в аналогичной ситуации никто бы не стал выяснять, кто, к примеру, конкретно виновен — жители города Майями или ньюйоркцы. И те и другие являлись американцами, следовательно, должны были понести коллективную ответственность за своих бестолковых соотечественников.

Нападение застало врасплох немногочисленных полицейских и добровольцев из числа местных охотников, дежуривших на импровизированном блокпосту на окраине кластера. Быстро выяснилось, что беднота из фавел обладает подавляющим огневым превосходством, и шутить с «латиносами» ой как не стоило. Массированным огнём из «базук» и пулемётов горячие южане почти мгновенно смели и блокпост и его защитников.

Затем бразильцы пронеслись по городским улицам на джипах и внедорожниках, словно ураган, стреляя налево и направо, подожгли с десяток строений и, наткнувшись в нескольких местах на жёсткий отпор, быстро убрались прочь. Позднее выяснилось, что «латиносы» прихватили с собой пару десятков пленных, в основном лиц женского пола.

Среди жителей анклава началась паника, многие бросились спасаться в джунглях чужого мира, десятки машин отправились в сторону бобровского кластера. В этот момент бразильцы произвели огневой налёт на другом участке, выстрелами из «базук» подожгли деревянные дома в частном секторе, а затем вновь попытались атаковать белгородцев. Атаку удалось отбить, нанеся «шоколадным» потери в живой силе, и даже захватить трофей — джип с установленным на нём пулемётом.

К этому времени вокруг Стрелкова самоорганизовался отряд из трёх десятков понюхавших пороху мужиков, вооружённых в основном ружьями и карабинами. Ещё одну группу из бывших военных и действующих полицейских сформировал подполковник Николишин, командир танкового батальона, приехавший на праздники в город, чтобы погостить у своей матери.

Кроме вышеуказанных групп ополчения в анклаве действовали ещё два-три более многочисленных отряда, состоявших из представителей криминального мира, охранников, да и просто отчаянных мужиков. Именно одна из таких групп разыскала и выволокла из подполья четвёрку вдрызг пьяных «мажоров», которые поведали о причине конфликта с бразильцами и своей роли в нём.

Здесь следует сделать отступление и рассказать о географии района, куда провидение забросило наших соотечественников и их латиноамериканских соседей. К востоку и юго-востоку от белгородского и бобровского кластеров простиралось огромное пресноводное озеро, можно сказать, что оба анклава стояли на берегу этого водоёма. Западнее белгородцев оказался какой-то явно земной ландшафт, весьма напоминавший джунгли Южной Америки или Юго-Восточной Азии. Северо-западнее раскинулись кварталы Сан-Паулу, в основном фавелы. А к северу от бобровского анклава катаклизм закинул в другой мир ещё более опасного противника, чем неуступчивые бразильцы…

Вечером того же дня в гости к белгородцам пожаловала группа моряков с судна типа «река-море», вот уже три дня бороздившего просторы огромного озера. Увидев несколько столбов дыма, поднимавшихся над сушей, капитан Горбань принял решение высадиться на берег и попытаться разыскать людей. Угодил, как говорится, прямо с корабля на бал, точнее, в пекло самой настоящей войны.

На следующее утро враг атаковал соседний, бобровский кластер, и дело сразу же приняло очень плохой оборот. В бой вступили северные соседи обоих русских анклавов — боевики мексиканского наркокартеля «Лос-Зетас», причём не тупоголовые отморозки низшего звена, а прекрасно подготовленный и вооружённый элитный отряд данного преступного синдиката. Думаю, не следует объяснять, что жители фавел Сан-Паулу легко нашли общий язык с «зетасами», сразу же на порядок увеличив общий ударный потенциал «латиносов». В общем, где-то к полудню противник сломил сопротивление бобровских полицейских и добровольцев, окружил их и принялся постепенно зачищать захваченную территорию.

Получив известие, что у соседей дела плохи, подполковник Николишин повёл на выручку свой отряд, но, увы, не смог пробиться к окружённым и был вынужден отойти обратно. Отлично вооружённые «зетасы» имели подавляющее огневое превосходство, и подполковник не стал гнать своих людей на убой. Тем не менее, благодаря Николишину и его пятидесяти бойцам, из бобровского анклава смогло вырваться некоторое количество мирных жителей — женщины, дети, старики.

Пытаясь отвлечь вражеские силы от соседей, отряд Сергея Николаевича рискнул атаковать бразильский кластер, и даже завязал уличные бои в трущобах. К сожалению, неведомый катаклизм забросил в чужой мир не только бесчисленные кварталы фавел, но и десятка полтора небоскрёбов, в результате чего бразильцы имели возможность координировать свои действия в обороне. Как только ветеран трёх войн почувствовал, что «латиносы» стали напирать на фланги — он тотчас начал отвод своих бойцов обратно, в чужой лес. Бразильцы не стали преследовать русских по пятам, видимо, опасаясь попасть в засаду, и ограничились обстрелом отходящих.

А далее произошла катастрофа. До появления на сцене мексиканцев обе стороны вели войну между собой, в основном в дневное время суток, предпочитая проводить ночь в привычных, земных условиях. Ночной лес чужого мира таил в себе множество опасностей, и мало кто хотел бестолково завершить свой жизненный путь в пасти какой-нибудь местной твари. В свою очередь, боевики «Лос-Зетас», всегда делавшие ставку на запугивание своих врагов, сразу же сообразили, что бледнолицые либо боятся здешней ночной фауны, либо плохо подготовлены к боевым действиям в джунглях в тёмное время суток.

Видимо, во главе «зетас» стоял грамотный специалист, поэтому мексиканцы и примкнувшие к ним бразильцы не стали торопиться с окончательной зачисткой бобровского анклава. Оставив в кластере силы, достаточные для удержания загнанных в «котёл» русских, враг вечером выступил на юг. Где-то в районе двух часов ночи противник атаковал белгородцев на широком фронте и быстро прорвался в нескольких местах вглубь русской территории. Сражение сразу же приняло ожесточённый характер, местами дело доходило до рукопашных схваток, но уже к утру стало ясно, что силы сторон слишком неравны.

В течение дня боевики наркокартеля и бразильцы рассекли анклав на две-три части и не спеша методично расстреливали защитников из крупнокалиберных пулемётов, гранатомётов и снайперских винтовок. Наши были вынуждены отходить сразу по нескольким расходящимся направлениям, и к вечеру четвёртого дня остатки отрядов Стрелкова и Николишина отступили на берег большого озера. Здесь уже находилась целая толпа беженцев, тех, кому повезло выскользнуть из-под обстрела, а в полутора десятков метрах от берега на якоре стоял корабль… По словам Сергея Николаевича, решение он принял моментально, как только увидел СТК и его капитана, который не испугался остаться, хотя мог увести своё судно в любой момент.

…Если смотреть правде в глаза, то исламистов подвела их относительная малочисленность. Если бы сомалийцев оказалось на пару десятков больше — в лучшем случае мы бы закрепились в Замятино, — подумал я, бросив взгляд на стоящих рядом товарищей. — А если бы нападавших было на пару сотен больше, то мы бы не удержали Данилово даже при поддержке наёмников и всего их бронепарка. Чёрт, лишь бы у бразильцев и «Лос-Зетас» не оказалось самолётов и кораблей…»

— Эй, народ, кто умер-то? Евпатий-Коловратий, тишина, словно на похоронах, — сквозь замолкающий шум лодочного мотора послышался хорошо знакомый голос. — Кричу вам, кричу, а вы оглохли, что ли. Володя, что происходит, чёрт подери?

— Извини, Руслан, мы тут… задумались немножко, — тяжело вздохнув, отозвался я. — Сергей Николаевич коротко рассказал об их эпопее… А ты один, что ли?

— Марк с Сухониным остались на сторожевике, а я взял «зодиак» и к вам, — капитан махнул рукой в сторону японского траулера. — Ну, что, мужики, ждём «Маджестик» или начнём без него?

— Надо начинать прямо сейчас, если хотим успеть до темноты, — глянув на местное светило, произнёс Георгий. — Пока всех перевезём, пока разместим… Хорошо, если к полуночи управимся.

Командир даниловского ополчения был полностью прав: времени до заката оставалось не столь много, а СТК никак не мог высадить беженцев прямо на пляж. Судно встало на якорь примерно в четырёх сотнях метрах от уреза воды, у его борта уже покачивались шлюпки «Звезды», трофейные пиратские лодки и «зодиаки». Заявив, что перед транспортировкой раненых их сначала следует осмотреть на месте, Коллинз и прочие медики-американцы забрали у Руденко его плавсредство и понеслись к кораблю с верховий Амазонки.

Спустя четверть часа к берегу подошёл «зодиак», доставив на сушу первую партию беженцев. Затем шлюпки и лодки засновали между судном и пляжем, словно общественный транспорт в час пик, высаживая на берег все новых и новых людей, мы засуетились, помогая женщинам и детям залезать в грузовики. Автобус, увы, имелся всего в единственном экземпляре, и он очень быстро наполнился беженцами старшей возрастной группы и матерьми с маленькими детьми.

Где-то через полчасика на связь вышел Дэвид, сообщив, что несколько пострадавших придётся прооперировать прямо на борту СТК. Подполковник попросил поскорее доставить на корабль наших незаменимых женщин, Марину и Диану, без помощи которых хирург не мог найти общий язык с некоторыми строптивыми пациентами. Кроме этого, Джулия Санчес диагностировала у капитана Горбаня инфаркт, категорически запретив тому подниматься на ноги. Командование судном перешло к помощнику Игоря Степановича, слишком молодому и неопытному парню лет двадцати пяти.

Чтобы не мотаться в посёлок и не жечь попусту топливо, мы передали запрос Коллинза комендатуре, и спустя какое-то время на пляж примчались наши дамы, заплаканные и перепуганные. Как оказалось, мальчишка-посыльный что-то недопонял, нафантазировал, на ходу сочинив историю, что, мол, это мы с Русланом ранены, и нас даже не могут вывезти с борта корабля. В общем, сработал классический эффект испорченного телефона, завершившийся рыданиями и упрёками в чёрствости и бесчувственности. Ни Марина, ни Диана почему-то не догадались сначала попробовать вызвать нас по рации прямо из комендатуры. Девушки просто прыгнули в первый же попутный грузовик и понеслись спасать своих ненаглядных мужчин, а чёртов мальчишка-фантазёр избежал вполне заслуженного подзатыльника.

Пока мы успокаивали наших женщин, подошёл индийский танкер, и его шлюпки сразу же включились в перевозку народа. К заходу солнца на пляже не осталось ни одного беженца, а две с половиной сотни вновь прибывших наполнили посёлок давно не виданной суетой и шумом. Проторчав на пляже ещё с полчаса, мы наконец-то дождались появления ван Клейста и, забрав его и пару наёмников, покатили в Данилово. Впереди предстояли длительные переговоры со Стрелковым и бельгийцем, и хорошо было бы что-нибудь перекусить, а то неудобно на голодный желудок решать судьбы мира.

Где-то за полночь Стрелков закончил более подробный рассказ о трагедии двух российских кластеров, и во дворе дома Никитина воцарилась тишина, прерываемая лишь хрустом свиных рёбрышек — проглот Гивинс не удержался и попросил добавки у супруги Василия. Глядя на довольного, как удав, наёмника, я невольно сравнил кулинарные способности двух женщин — жены главы администрации и Марины, и это сравнение оказалось не в пользу последней. В перспективе стоило бы научить мою девушку хорошо готовить, либо… поменять её на более искусную хозяйку. А ещё лучше — завести себе сразу парочку жён, как у арабов, благо количество женщин уже раза в полтора превосходило число мужиков. При том общественном строе, который де-факто установился на территории конфедерации, о моногамии следовало бы поскорее забыть.

— Вот что, Сергей Николаевич, оставайтесь-ка вы все в Данилово, пока у нас ещё есть пустые хаты, — Никитин закашлялся, переводя дух. — А то пока ты делаешь вид, что крепко думаешь, придётся приютить ещё кого-нибудь, и тогда придётся расселять вас в Борисовку, или в кластер к азерам.

— Азеры сами собрались переселяться к нам, — напомнил Георгий. — А в Борисовку нужно сначала послать Матвеича с мужиками — пусть оценят состояние бесхозных изб.

— Я озабочен состоянием дел у венгров, поэтому намерен сконцентрировать силы мобильной группы «Запад» в анклаве Мамедоффка. Я предупреждал вас, товарищи, что Борисоффка — это зона ответственности русских, — выслушав перевод диалога, заявил Жерар. — Кроме этого, мне нужны бульдозеры для прокладки дороги сквозь джунгли, чтобы из кластера Мамедоффка ездить в Тордаташ напрямик.

— Так… А что будем делать с поляками? — поинтересовался я. — Паны сойдут с ума, если не найдут своих соотечественников из Познани.

— Ещё до того, как мы стали на якорь, я приказал Сингху взять пеленг на польскую радиостанцию. Шестьдесят восемь километров на северо-запад, — слегка поморщился командир «диких гусей». — Если наши друзья из Бялобжегов желают проявить героизм — пусть сами едут и ищут своих соотечественников. У меня нет лишних людей, чтобы искать чёрную кошку в тёмной комнате.

— Кхм, команданте, если вы желаете вытащить «аэробус» из воды, то сейчас самое время начать работу, — неожиданно вступил в разговор наш Эрик Робертович. — Я готов возглавить операцию, и если найду подходящую по плавучести древесину, то гарантирую положительный результат.

— Господин капитан третьего ранга, а вы не могли бы в ближайшие дни оценить перспективы подъёма саудовского фрегата? — бельгиец в задумчивости почесал гладко выбритый подбородок. — Уточню: меня в первую очередь интересует возможность демонтажа артиллерийского вооружения и извлечение боекомплекта к орудиям. Ну, и заодно хорошо бы снять с корабля всё, что только будет возможно.

— Задача ясна. Если разрешите привлечь к делу господина Такэду и его команду вместе с траулером, то через пару дней я смогу сказать что-то определённое, — немного подумав, ответил Эрик Робертович. — Ещё хотелось бы переговорить с пленными арабами, надеюсь, что не все они тупоголовые фанатики.

— Я попрошу капитана Ланна, чтобы он оказал вам полное содействие в этом вопросе, — кивнул ван Клейст. — А с арабами вообще делайте, что хотите — мне нужен результат.

— Володя, покажи же ты, наконец, те железки, что вы привезли с левобережья, — ещё на пляже, послушав мой короткий рассказ о стычке с аборигенами, Георгий загорелся любопытством, желая оценить работу местных металлургов и кузнецов. Сейчас он не преминул воспользоваться паузой в переговорах. — Не жадничай, дай нам взглянуть хоть одним глазком.

— Смотрите, мне же не жалко. Можно даже потрогать руками, попробовать на изгиб, — усмехнулся я, доставая из-под стола свёрток с оружием аборигенов. — Если серьёзно, то хотелось бы определить, что это за сплав такой хитрый.

Трофейные меч и копья, что называется, пошли по рукам, почти каждый счёл своим долгом попытаться согнуть или поцарапать изделия из непонятного металла. Быстро выяснилось, что девайс здешних аборигенов обладает необыкновенными качествами — металл почти не гнулся, а попытки оставить на его поверхности царапины так и не увенчались успехом. Более того, покрутив в руках меч, Вышинский неожиданно предположил, что это образец массового, промышленного производства, и, скорее всего, очень древний.

— Понятия не имею, что это за сплав, кто и как его сделал, но ему явно несколько сотен лет, — заявил Юрий Александрович. — В своё время я насмотрелся в музеях Питера множество исторического железа, поэтому с полной ответственностью утверждаю, что этот артефакт не похож ни на один из земных образцов холодного оружия.

— Вроде меч как меч, ничего особенного, — пожал плечами Александр. — Что в нём такого особенного и загадочного, кроме качества работы?

— Пропорции, молодой человек, Вас не смущают его пропорции? — посмотрев на Барулина, ответил Вышинский. — К примеру, у меня возникло стойкое ощущение, что сие — вовсе не меч, а увеличенный в размерах кинжал. Иначе сложно объяснить столь неудобную рукоятку этого образца.

— Шутить изволите, Юрий Александрович, — улыбнулся капитан. — Это каких же размеров должна быть лапища у его создателей, а?

— Таких же, как та, что оставила кровавые отпечатки на надстройке траулера, — неожиданно произнёс Зеленцов. — Рука великана, лапа циклопа, или ещё какого-нибудь Голиафа.

— Так что, получается, что здесь живут великаны? — совершенно искренне удивился лейтенант Григорьев. — Влад, ты серьёзно, что ли?

— Поживём — увидим. Точнее, поймаем, снимем отпечатки пальцев и сравним с образцами с траулера, — криво усмехнулся Владислав, похлопав себя по карману разгрузки. — Я всё на айфон снял… Ладно, не парьтесь, вон, наконечники копий вполне нормальные, прямо как наши, земные.

— Кстати, эти ваши наконечники копий изначально могли быть и наконечниками стрел, — самым серьёзным тоном заявил Вышинский. — Если есть хорошие наконечники, плюс нормальная древесина под боком, то сделать копьё — плёвое дело. Я бы мог это продемонстрировать, если вы пожертвуете одним из трофейных изделий.

— Товарищи, давайте, наконец, перейдём к более серьёзным вопросам и оставим разгадку тайн этого мира «на потом», — буквально взмолился Никитин. — Слава богу, что на судне с беженцами оказался груз продовольствия, и в ближайшее время мы не положим зубы на полку. Георгий, есть мысли, как сгрузить на сушу контейнеры с продуктами?

— Чтобы снять контейнеры с корабля, нужны причал и серьёзный кран, а ни того, ни другого у нас нема, — здоровяк почесал щетину на подбородке. — Поэтому мобилизуем народ, подгоним лодки и шлюпки и будем разгружать вручную. Потом сдёрнем опустевшие контейнеры верхнего ряда в воду и отбуксируем их на берег. Вот и всё, что я могу предложить.

— Игорь Степанович говорил, что в двух контейнерах в трюме финские мотопилы или что-то вроде того, и ещё какое-то оборудование, — припомнил Стрелков. — Какое именно, я сейчас не скажу, надо глянуть документацию на груз, а ещё лучше — вскрыть сами контейнеры.

— Ну, газовая горелка у нас найдётся, — улыбнулся Георгий. — Ты, Сергей Николаевич, будь добр, дай с завтрашнего дня людей, лучше всего, мужиков покрепче, чтобы мы могли управиться с разгрузкой как можно быстрее.

— Хорошо, объясню народу, что нужно поработать в авральном режиме, да и сам поработаю грузчиком, — кивнул Стрелков. — У нас, если надо, и женщины выйдут тягать мешки.

— Господин майор, будет лучше, если вы и ваши лучшие бойцы усилят отряд Владимира, и русские произведут разведку данной местности, — достав из планшета карту, бельгиец развернул её на столе и выразительно постучал пальцем по соседнему с Борисовкой анклаву. — Из этого района можно нанести фланговый удар и по венграм, и по кластеру Мамедоффка, и я бы хотел знать, стоит ли мне бояться его обитателей.

— Вы полностью правы, господин капитан, нам давно следовало бы скататься на разведку в этот кластер, — ван Клейст был прав на все сто — несколько дней назад мы собирались проехаться на запад от Борисовки, найти следы тех, типа, крутых парней из мамедовского анклава. К сожалению, из-за нападения исламистов нашим планам не суждено было сбыться. Сейчас же… Сейчас у нас имелись и силы, и возможности. — Сергей Николаевич, давайте пересаживайтесь поближе к Жерару, обсудим взаимодействие с его парнями…

Разложив на столе нашу самую лучшую, нарисованную от руки карту, мы первым делом перешли к географическому ликбезу для вновь прибывших. Между делом выяснилось, что некоторые даниловские «аборигены» так же смутно представляют себе размеры территории, зажатой между изгибами Амазонки и берегом моря, куда Провидение Божье закинуло частички земной поверхности. Поэтому командир наёмников был вынужден брать на себя роль учителя географии, водя кухонным ножом по самолично скомпонованной бумажной конструкции.

Итак, анклавы с землянами протянулась с запада на восток примерно на сотню километров вдоль побережья моря и приблизительно на тридцать километров вглубь суши. Каждый земной кластер представлял собой неведомо, каким образом «вырезанный» круг, приблизительно в десять-одиннадцать километров диаметром, со всех сторон окружённый территорией чужого мира. Круги земного ландшафта располагались в чётком шахматном порядке, минимальная дистанция между двумя соседними анклавами одного ряда составляла, как мы полагали, всё те же десять-одиннадцать километров. А вот минимальное расстояние между соседними кластерами из двух соседних рядов составляло пять километров с какой-то там сотней-другой метров впридачу.

В самый первый ряд, если смотреть вдоль побережья с востока на запад, от реки, Провидение закинуло немцев, поляков, русских и дважды — американцев. Во второй ряд угодили «солдаты удачи», какая-то необитаемая территория Евразии, придорожный ресторанчик с азербайджанцами и дальнобойщиками и многолюдный венгерский посёлок. В третьем ряду оказались американские сектанты-амиши, о которых большинство из моих парней имело крайне смутное представление, затем следовала деревенька Борисовка, а далее — цель нашего завтрашнего рейда, «терра инкогнита», куда, похоже, не ступала нога питерского опера.

Ван Клейст мгновенно оценил выгодное тактическое местоположение этого, ещё неисследованного анклава, из которого можно было нанести удар и по венграм, и по «Мамедовке», и по Борисовке. Кроме того, имелись все основания предполагать, что самым крайним к западу в этом третьем ряду кластеров был тот самый железнодорожный полустанок, откуда начались приключения Сухонина в чужом мире. Вот, собственно, и вся территория, втиснувшаяся между морем и многокилометровой загогулиной, которую выписывало русло Амазонки.

Затратив с час времени на разработку плана, уточнения и прочее, мы распрощались с гостеприимными хозяевами и отправились ночевать на базу. К этому времени посёлок постепенно утихомирился, погрузившись в темноту, разрываемую лишь лаем собак. Понятие темноты, впрочем, в новом мире было относительным, учитывая наличие двух весьма ярких спутников планеты и третьего, более тусклого. В результате тёмное время суток походило на короткую летнюю ночь в полнолуние где-нибудь на широте Великого Новгорода, с причудливой игрой с тенью и светом в исполнении пары тех самых ярких лун.

Сразу же по прибытии Стрелков разместил с полдесятка своих бойцов в здании школы, среди наиболее напуганных беженцев, а сам с оставшимися четырьмя парнями принял приглашение переночевать в особняке Еремеева. Большинство легкораненых бойцов Сергея Николаевича до утра оставались на борту СТК, где им оказывали посильную медицинскую помощь. Ещё пятерых американские медики отпустили сразу же после осмотра их ран и наложения новых повязок. В общем, можно было считать, что даниловский гарнизон пополнился на полтора десятка опытных бойцов, с перспективой увеличения численности за счёт выздоровления дюжины тяжелораненых. А если учесть, что основная масса отряда Стрелкова состояла из сотрудников различных силовых ведомств, в том числе и армейцев, можно было считать, что мы наконец-то сможем заткнуть дыры в обороне анклава своими собственными силами.

Ночь прошла относительно спокойно, по крайней мере, без стрельбы в самом посёлке и его ближайших окрестностях. Впрочем, я всё равно плохо спал, наверное, по причине отсутствия рядом Марины, которая осталась ночевать на корабле с верховий Амазонки. В голову лезли всякие мысли, идеи, планы, и я сумел уснуть лишь где-то под утро. Повезло ещё, что Георгий сжалился над нами и прислал двоих молодых ополченцев, чтобы те заменили моих парней и позволили бы нам полноценно отдохнуть перед предстоящим рейдом.

Утро, как известно, добрым не бывает. Особенно если часиков в шесть утра к вам во двор въезжает грузовик, и из него вываливается целая толпа поляков, страшно жаждущих добраться до пана майора. Причём господам полякам, яти их мать, глубоко до одного места, выспался ли пан майор или нет, и, вообще, желает ли он спозаранку общаться с незваными гостями. Поэтому вам приходится проявлять чудеса этикета и дипломатии, чтобы не обложить матом соседей-восточноевропейцев, тупо кивать, выслушивая их дурацкие идеи о совместном путешествии по местному лесу в поисках их соплеменников.

Особенно позабавило мнение одного пана, заявившего, что «ивеко» с тентом идеально подходит, чтобы рассекать по здешним ландшафтам. Ага, подходит, как же… До первого встречного леозавра, который вмиг окажется в кузове и покажет полякам, какого цвета кровь течёт по их жилам. В общем, спустя какое-то время пришлось применить иезуитскую хитрость и отослать соседей к… ван Клейсту. Пусть и у бельгийца поболит голова, пусть и он посопереживает судьбе соотечественников наших польских товарищей.

Избавившись от поляков, мы по-быстрому провели планёрку, обсудив наиболее вероятные варианты развития событий, попрощались с товарищами и выехали из Данилово. Ехали в том же составе, что и вчера, плюс взяли четверых бойцов из отряда Стрелкова. Сам Сергей Николаевич остался в посёлке, чтобы решать разные организационные вопросы, где требовался его личный авторитет.

На базе за старшего остался Ковалёв, постепенно восстанавливавшийся после ранения, а вот Руслана с Марком пришлось откомандировать в распоряжение Сухонина. Эрик Робертович пожелал, чтобы рядом с ним постоянно находились, как он выразился, «родные лица», и чтобы те приглядывали за потомками самураев. Я сомневался, что японцы замутят какую-нибудь подляну, но, учитывая важность работы экипажа траулера для всей конфедерации, отдал Сухонину двух отличных парней.

На этот раз мы решили ехать на двух машинах, точнее, на одной машине и на американском бронетранспортёре. За последние дни «амтрэк» зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и было бы глупо не использовать столь прекрасную технику в предстоящем разведрейде. А вот мой верный «мерс» потихоньку начинал сдавать, и это я почувствовал сразу же после начала поездки. Как я и опасался, даже хвалёное германское качество не выдержало прыжка с полутораметрового обрыва, в результате чего у джипа возникли какие-то проблемы с подвеской. А если учесть, что ближайший автосервис остался чёрт знает где…

Ехали не торопясь, внимательно рассматривая окружающий ландшафт, а после пересечения границы двух миров вообще снизили скорость до жалких пятнадцати километров в час. Причина столь низкой скорости движения состояла в том, что дорога в Борисовку постоянно петляла между деревьями-великанами, приходилось выискивать метки, оставленные как нами самими, так и наёмниками. Поэтому куцая колонна шарахалась в полумраке чужого леса из стороны в сторону, рёвом моторов и лязгом гусениц распугивала крупных зелёных варанов и прочую, более мелкую местную живность. Здешняя фауна ещё не осознала, что человек пришёл в этот мир надолго, и не очень-то спешила уступать дорогу стальным монстрам, а мы не торопились тратить дефицитные патроны на ленивых ящериц. Как показывала жизнь, для автоматов и пулемётов в чужом мире имелись более достойные цели, чем полусонные двухметровые твари.

Чтобы наше пополнение быстрее осваивалось в совершенно незнакомой для них местности, я посадил к себе в «мерс» двоих новичков — старшего лейтенанта Всеволода Кутейкина и сержанта Петра Иванова. Старший лейтенант командовал мотострелковым взводом в одной из частей под Белгородом и вот-вот должен был получить роту и «капитана», если бы не катаклизм. Катастрофа застала Кутейкина у его девушки, с которой он собирался вскорости пожениться, и мигом разрушила военную карьеру будущего капитана.

Находясь под командованием Стрелкова, Всеволод успел побывать почти во всех боях, в которых участвовал отряд Сергея Николаевича, не получив даже ни одной царапины. Самое удивительное было то, что при отступлении из анклава старший лейтенант умудрился выдернуть из пекла и неразберихи собственную девушку с её семьёй. Стрелков охарактеризовал Кутейкина как грамотного, смелого, профессионального офицера, обладавшего исключительным везением. Поэтому я решил взять Севу в рейд, чтобы присмотреться к нему поближе, с перспективой на будущее.

Второй новичок, сержант Пётр Иванов, до катаклизма был самым обыкновенным патрульным, служил в ППС, и оказался единственным полицейским, уцелевшим в первом бою с обитателями фавел. Двадцать пять лет, с ничем не примечательной внешностью, можно сказать, типичный «пепс», которого можно встретить на улицах любого из российских городов, сержант, по словам Игоря Николаевича, отличался редкостной чуйкой на ситуацию. Наверное, именно эта самая чуйка и могла Иванову пройти через настоящий ад во время рейда к Бобровску, не получив ни ранений, ни травм, ни контузии.

Кроме того, сержант оказался чуть ли не единственным бойцом Стрелкова, кто воевал с выданным ему табельным оружием, не с трофейным и не с взятым из рук погибших товарищей. Даже оказавшись в Данилово, Пётр отклонил предложение Зеленцова заменить «ксюху» на что-нибудь длинноствольное, заявив, что его автомат несколько раз спасал ему жизнь, и его ни за что нельзя менять на что-то другое. Владислав не настаивал, выдал сержанту Иванову четыре запасных магазина, отсыпал пару сотен патронов, а затем рассказал мне о столь чудном парне.

Ещё двое новичков, ехавших во чреве амфибии, относительно недавно уволились из армии, где проходили службу по контракту. За время службы в одной части Степан с Виктором сдружились с ещё одним товарищем и, приняв решение не продлевать контракт дальше, организовали свой собственный частный бизнес. Договорившись со знакомыми ментами о принципах взаимовыгодного сотрудничества, трое парней открыли небольшую автомастерскую и спокойно работали несколько месяцев, пока внезапно не нагрянула катастрофа.

К концу второго дня все трое присоединились к группе самообороны своего района, а ещё через сутки вели бои с бразильцами в составе отряда Стрелкова. Во время отступления к берегу озера погиб один из троих товарищей, а Виктор получил лёгкое ранение в руку — пуля прочертила глубокую кровавую борозду по бицепсу. Парень не обращал внимания на свою, как он говорил, мелкую и несерьёзную царапину, и, едва услышав о наборе добровольцев, тотчас вызвался сходить в рейд в чужой кластер. Как и следовало ожидать, Степан присоединился к своему товарищу, в результате чего состав моей группы пополнился ещё одним автоматчиком.

Как и в прошлый раз, справа от меня расположился капитан Барулин, готовый в любой момент скосить очередями из ПКМа всё, что попадётся нам прямо по курсу. Кутейкин и Иванов сидели сзади, по моему приказу «держа» левый и правый секторы обстрела. Идущий позади джипа «амтрэк» был готов поддержать нас из крупнокалиберного пулемёта, или из автоматического гранатомёта, либо и из того, и из другого, если потребуется. К счастью, за всё время пути до Борисовки ни нам, ни Вольфгангу не пришлось тратить боеприпасы на здешнюю фауну.

При въезде в анклав мы вышли на связь с сержантом Джеком Мортенсоном, предупредив «солдат удачи» о своём скором прибытии. В ответ сержант сообщил, что уже давно ждёт нас у крайнего дома деревни, там, где живёт миссис Рогозина, и попросил поторопиться. Пришлось прибавить газу, мысленно вознося молитвы трём богам автомобилестроения: Вильгельму Майбаху, Карлу Бенцу и Готлибу Даймлеру, чтобы те помогли моему многострадальному джипу окончательно не доломать ходовую на какой-нибудь родимой российской колдобине.

У дома «миссис Рогозиной» стояла пара «сарацинов», выкрашенных в замысловатый и многоцветный тропический камуфляж, и хорошо знакомый нам по прошлому рейду в эти края «камаз». Мы остановились рядом с «бронёй» союзников и сразу же угодили в объятия наших старых знакомых — семьи Третьяковых, Сашки, водителя самосвала, и самой Авдотьи Степановны. Быстро выяснилось, что Сашка и Третьяковы приехали в Борисовку, воспользовавшись перегруппировкой сил наёмников, чтобы, как говорится, провести разведку прямо на местности.

«Дикие гуси», кстати, с интересом наблюдали за нашим общением с соотечественниками, и, как мне показалось, были поражены той теплотой, с которой к нам относились хозяйка дома и её гости.

Лица большинства наёмников заметно погрустнели, словно этих обвешанных с ног до головы оружием тёртых вояк взяли и обделили любовью и добротой. Аналогичное выражение лиц оказались и у отца и сына Нидеррайтеров, и у четвёрки парней Стрелкова, которые совершенно не ожидали подобного отношения к себе со стороны совершенно незнакомых им людей.

Выждав небольшую паузу, Мортенсон прервал нашу беседу с соотечественниками, тактично заметив, что солнце уже высоко, и пора бы русским товарищам заняться делом. После этого Джек представил нам капрала Терри Виллемса, назначенного ван Клейстом сопровождать нас в разведрейд. Здесь неожиданно выяснилось, что капрал, тощий и жилистый молодчик неопределённого возраста, придерживался мнения, что это нас назначили сопровождать его и его пятерых бойцов. Причём исключительно по причине нехватки в отряде сержанта Мортенсона личного состава и техники для проведения данной операции.

Услыхав такое, я слегка обалдел, после чего заявил наёмникам, что командовать должен старший по званию, и это не обсуждается. Хмыкнув, Виллемс с любопытством оглядел меня своими бесцветными глазами и высказал идею, что вообще-то руководить экспедицией должен очень хороший следопыт. Если русский майор и его люди сумеют отыскать в чужом лесу следы шин четырёх-пятидневной давности, с учётом того, что здесь каждую ночь льёт дождь, то он, Терри Виллемс, и его люди не возражают иметь над собой такого начальника. В этот момент в разговор неожиданно вмешался Степан, на очень плохом английском информировав, что мы принимаем вызов дерзкого капрала.

— Стёпа, притормози, не нужно лезть вперёд батьки в пекло, — Виктор тотчас одёрнул своего, обыкновенно молчаливого товарища. — Мы в таком лесу вообще в первый раз.

— Успокойся, Витя, ты же знаешь, что я из-под Вологды, и всё детство и юность провёл у своего деда-лесника, — повернувшись ко мне, улыбнулся парень. — Если, конечно, товарищ майор не возражает?

— Нет, Степан, тебе все карты в руки, — мне очень не хотелось проигрывать нагло ухмыляющемуся и уверенному в себе голландцу. — Пётр, Сева, пересядьте в амфибию, а ты, Витя, поедешь со мной. По коням, мужики.

— Похоже, путешествие обещает стать дико интересным, — подмигнул мне Александр, устраиваясь поудобнее. — Народ, а мы не перегнём палку?

— Успокойся, Сань, даже если проиграем, Мортенсон больше не будет задирать нос, — отозвался я, выворачивая на просёлок. — А если нам повезёт, и Степан не оплошает, то утрём нос ещё и Виллемсу. Верно я говорю, Стёпа?

— Не переживайте, товарищ майор, не оплошаю, — заверил меня наш самоназначенный рейнджер и следопыт. — Нефиг этому чёртову натовцу выпендриваться перед русскими.

— Можно просто Владимир, без «товарища майора», — уточнил я. — А наши союзники вовсе не натовцы, а обыкновенные…

— …Головорезы и бандюганы, во имя дружбы народов толерантно именуемые «солдатами удачи». Извини, Володя, не удержался, — со смехом перебил меня Барулин. — Так уж получилось, Степан Батькович, что у нас здесь и немцы в союзниках, и пшеки с мадьярами, и даже самые натуральные пиндосы. Ну, да ты и сам видел Коллинза с его эскулапами.

— Сань, ты лучше за кустами следи, подъезжаем уже, — велел я своему товарищу. — А политпросвещением Стёпы займёшься по приезду домой.

— Яволь, герр майор, держу кусты на прицеле. Леозавр — выходи, — в тон мне отозвался Александр. — Ладно, пошутили и хватит.

Свернув с просёлка, «мерс» запрыгал по кочкам, сминая бампером высокий прошлогодний сухостой. Следом за нами повернули «сарацин» и «амтрэк», перемалывая колёсами и гусеницами и прошлогодний сухостой, и низенький кустарник. Прокатившись сотни полторы метров по зарастающему полю, амфибия и БТР легко пересекли границу двух миров, а мне пришлось немного повозиться, чтобы не сесть днищем. К счастью, побывавшие здесь раньше нас незнакомцы превратили обрыв в крутой спуск, и нам не пришлось прибегать к помощи шанцевого инструмента.

— Ну, давай, Степан — твой выход, — проехав с полкилометра по едва заметным отпечаткам шин, в конце концов мы всё-таки потеряли следы колёс чужого джипа. — Так, Виктор, а ты садись за руль.

— Володя, ты что, с дуба рухнул? — в голосе Александра отчётливо звучали нотки страха. — Нахрена сам лезешь?

— Виллемс бросил вызов мне лично, а не ему, — кивнул я в сторону нашего следопыта, который уже покинул машину. — Он взял и с ходу вписался, не спрашивая, значит, наш с ним риск пойдёт пополам. А ты сиди, Саша, смотри в оба, я на тебя ой как надеюсь.

Подойдя к «амтрэку», я поменялся оружием со слегка обалдевшим лейтенантом Григорьевым, забрав у того наш второй ПКМ, после чего с пулемётом в руках возвратился обратно к Степану. Наш рейнджер что-то сосредоточенно рассматривал, потом неожиданно прилёг на землю, в прямом смысле этого слова принюхиваясь к почве. Спустя пару-тройку секунд парень поднялся, взял автомат наизготовку и совершенно неожиданно улыбнулся.

— Владимир, идите рядом, в трёх шагах от меня, — полушёпотом произнёс Степан. — Я со здешним зверьём не знаком, если что, подскажете, чтобы не шуметь без толку.

— Договорились. Так, первое: ни по каким ящерицам не стреляй — они лишь на вид грозные, но до сих пор ни на кого не нападали, — прошептал я в ответ. — Второе: если на нас прыгнет какая-нибудь тварь — падай и не геройствуй. Сашка своё дело знает, да и остальные не оплошают. Всё вроде. Пошли…

Медленно, можно сказать, крадучись, мы двинулись по пугающему полумраку чужого леса, поминутно останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Учитывая, что следом за нами катила целая колонна тарахтящих движками машин, нам сразу же пришлось ориентироваться в основном на собственное зрение, а не слух. Впрочем, нет худа без добра — спустя буквально пару минут «амтрэк» и «сарацин» разошлись веером по сторонам, прикрыв нас, пешеходов, сразу с обоих флангов. Мой собственный джип ехал следом практически в пяти шагах, в результате чего возникало невольное ощущение, что Барулин с Виктором поставили себе задачу постоянно подпихивать нас вперёд.

Пройдя и проехав в таком порядке где-то около полукилометра, мы обратили внимание, что следы чужаков, похоже, стали забирать влево. Подумав над этим и сверившись с нашей самодельной картой, Степан высказал предположение, что севернее, в направлении реки, может простираться практически непроходимая чащоба. Поэтому незнакомцы стали инстинктивно отклоняться на юг, где, как им казалось, огромные деревья росли немного пореже.

Действительно, как выяснилось намного позднее, Степан оказался стопроцентно прав — берег Амазонки и его окрестности были совершенно непроходимы как для любой техники, так и для человека. Сразу же от уреза воды на несколько километров вглубь суши тянулись непролазные заросли, завалы и буераки, где обитали столь опасные твари, по сравнению с которыми двухметровые зелёные вараны выглядели милыми домашними питомцами.

Ещё через несколько сотен метров почва чужого леса стала постепенно меняться, становясь вязкой, похожей на глинистую грязь где-нибудь в российском захолустье. Едва заметные отпечатки протекторов превратились в две хорошо видимые, вдавленные в землю борозды, которые не успели размыть ночные дожди. И, хотя эти борозды иногда продолжали петлять между деревьями, у нас отпала необходимость продолжать опасное пешее путешествие с ежесекундным риском для жизни. Недолго думая, мы со Степаном сели в «мерс» и покатили дальше, постепенно отходя от затянувшегося адреналинового выброса.

— Владимир, что-то я не заметил трёхметровых ящериц, про которых ты нам рассказывал, — отдышавшись и попив водички, заметил наш следопыт. — По деревьям бегали какие-то, но они мелковаты, не больше полуметра в длину.

— Да я сам в шоке, не ожидал от зелёных варанов подобной подляны, — крутанув руль, засмеялся я. — А если честно, то, может, оно и к лучшему, что здесь нет крупных ящериц.

— Будем надеяться, что здесь нет и тех, кто жрёт этих тварей, — поведя стволом пулемёта, буркнул Александр. — Нашёл, блин, Володя, о чём жалеть.

Проехав чуть больше тринадцати километров, если верить спидометру, на границе пересечения двух миров мы упёрлись в самый натуральный обрыв. У меня даже возникло ощущение, что мы очутились в песчаном карьере, невесть каким образом перенесённом в чужой мир, так как подобный перепад высоты между двумя ландшафтами встретился нам здесь впервые. До этого момента перепад высоты колебался от полуметра до двух, а здесь над нами возвышалась целая гора, словно пятиэтажка, высотой более десятка метров.

— Они поехали направо, — изучив отпечатки колёс и следы обуви чужаков, произнёс Виллемс. Вольфганг быстро перевёл сказанное наёмником. — Господин майор, я и мои люди признают ваше право отдавать приказания.

— Хорошо, капрал, ваш броневик пойдёт головным, а я поеду замыкающим, — я принял капитуляцию Терри как само собой разумеющееся.

— Владимир Иванович! Вас ван Клейст вызывает, срочно! — высунулся из «амтрэка» Костя Григорьев. — Вас и Виллемса!

Внеплановые сеансы связи частенько приносят крайне неприятные сюрпризы, да ещё и приводят к далеко идущим последствиям. Поэтому я заранее настроился на самое худшее, вплоть до нападения на Данилово выкидыша больной фантазии потомков самураев, позеленевшего сумоиста-мутанта с погонялом Годзилла или ещё какой-нибудь фэнтезийной шмакодявки.

Действительность оказалась намного банальнее: совершив обходной маневр по чужому лесу, негритосы обстреляли венгерский анклав из гранатомётов и стрелкового оружия, среди наёмников имелось двое погибших, а у мадьяр было ранено шесть гражданских лиц. «Солдаты удачи» засекли одну из снайперских позиций противника, а затем накрыли её огнём из танковых орудий, заставив врага отойти вглубь чужого леса.

В связи с первыми безвозвратными потерями его отряда бельгиец в срочном порядке перебрасывал в Тордаташ взвод сержанта Маккоя, некоторое количество боевой техники, плюс нескольких польских добровольцев, изъявивших желание проявить свою молодецкую удаль в борьбе с чернокожими супостатами. В результате в Данилово оставался лишь расчёт «вулкана» из трёх человек вместе с самой установкой, пилоты-французы да полдюжины американских морпехов-медиков, которых, впрочем, тоже с нетерпением ожидали в венгерском кластере. Оборона русского посёлка, как и всего анклава целиком, полностью ложилась на плечи ополченцев Георгия и вновь прибывших бойцов Стрелкова.

Более того, Жерар был вынужден попросить Никитина передать «диким гусям» те два БТРа, которые Глейман всучил даниловцам в обмен на «витязя». Ван Клейст клятвенно обещал возвратить обе «семидесятки» либо заменить их точно такими же, пригнанными с базы наёмников. Я сразу же догадался, что таким образом бельгиец пытается сэкономить ресурсы и время, чтобы не гонять тягач туда и обратно, и предложил Жерару забрать наш трофейный миномёт. Пусть уж лучше он в умелых руках «солдат удачи» защищает баб и детей в Тордаташе, чем будет стоять без толку во дворе еремеевского особняка.

Сообщив новости и согласовав материально-техническое взаимодействие, ван Клейст изменил и нашу боевую задачу. Теперь нам следовало, в случае обнаружения противника, провести разведку боем и попытаться закрепиться в анклаве, чтобы отодвинуть линию противостояния с неграми как можно дальше от наших кластеров. Если же мы не обнаружим противника, то после проведения разведки местности должны немедленно приступить к созданию опорного пункта. Бельгиец пообещал, что как только позволит обстановка, к нам подойдёт подкрепление из состава сил мобильной группы «Восток», и попросил продержаться хотя бы пару-тройку дней.

— Да, дела, — протянул капитан Барулин, оглядев нахмуренные лица людей разных национальностей. — Дайте кто-нибудь закурить, пожалуйста.

— Сигареты, Саша, придётся экономить, поэтому потерпи, сколько сможешь, — посоветовал я товарищу. — Давай, капрал, отберём, (цензура), эти холмы у негров, чтоб им пусто было.

А отбирать, как вскоре выяснилось, было и не у кого. Проехав метров восемьсот вдоль то понижающегося, то повышающегося обрыва, мы наткнулись на ложбину между холмами, где когда-то протекал ручей. Протекал, кстати, недавно, в период, когда данная местность являлась частью ландшафта Земли-матушки, а не заброшенной чёрте куда частичкой земной поверхности. Угодив в чужой мир, ручей исчез, лишённый подпитки грунтовых вод, оставив в одиночестве ложбину с её пологими скатами, по которым смог бы проехать даже достаточно валкий грузовик.

Перепад высоты двух ландшафтов у русла ручья составлял сантиметров восемьдесят, чем и воспользовались ребята на чёрном джипе. Поэтому нам не составило особого труда пересечь границу двух миров и оказаться в весьма примечательной местности. Проехав по следам незнакомцев метров двести, мы оказались на просёлочной дороге, петлявшей по здешним холмам, а ещё через полкилометра повернули на хорошо укатанной грунтовке. Повсюду, насколько хватало взгляда, вперемешку с холмами были разбросаны рощицы деревьев и заросли кустарника, а по другую сторону грунтовки тянулось заросшее, несколько лет не обрабатываемое поле.

— Господин майор, чувствуете, пахнет гарью, — подойдя, принюхался Виллемс. Нидеррайтер-старший тотчас принялся переводить речь капрала. — Судя по состоянию покрытия этой дороги, раньше здесь ездили довольно часто. Дорога плохо просматривается в оба конца, поэтому я предлагаю забраться на вон тот холм, чтобы осмотреть местность.

— Тоже мне открытие Пиндостана… Типичная грунтовка из российской глубинки, укатанная за полвека тысячами машин, — поморщась, пробурчал Александр. — А вот гарью, похоже, немного пахнет.

— Хорошо, Терри, так мы и поступим, — произнёс я, скорчив гримасу в ответ на реплику капитана. — Саша, пожалуйста, не заводись.

Чтобы добраться до указанного холма, нам пришлось проехать около километра по грунтовой дороги, миновав подъём и спуск, после чего почти полчаса продираться через густой кустарник. Хорошо ещё, что у нас имелся гусеничный «амтрэк», проламывавшийся сквозь зелёнку, словно заправский бегемот. А вот мой джип спасовал перед столь простым препятствием, как заросли лозинника, и машину пришлось оставить на небольшой полянке.

Выбравшись из кустарника, оба бронетранспортёра поползли вверх по крутому склону и достигли некого подобия терассы в полусотне метрах от плоской макушки холма. Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности, на ту местность, что оказалась у нас за спиной, и на ту, что тянулась по левой стороне грунтовки. Осмотревшись по сторонам, мы сразу же углядели типично деревенский дом, хлев и сарай, спрятавшиеся за полоской леса метрах в трёхстах от нас. Судя по пустым оконным проёмам, отсутствию дверей, по состоянию крыши и стен, люди покинули этот дом достаточно давно, несколько лет назад.

Подумав, я решил, что не стоит раньше времени «светить» нашу технику и загонять БТРы на вершину холма. Вдруг в окрестностях находятся вражеские наблюдатели и ждут не дождутся, когда им дадут возможность пересчитать наши силы. Поэтому мы спешились, растянулись цепочкой, пригибаясь, добежали до макушки холма и тотчас залегли, доставая из разгрузок бинокли.

— А вот и пожарище, — произнёс кто-то справа от меня. — Свеженькое.

— Вон, глянь чуть в сторону — там ещё один сгоревший дом, — тотчас отозвался наш Константин Зоркий Глаз. — Да там, где огород с садом… Видишь, печная труба торчит? Это и есть сгоревший дом.

— Что будем делать, сэр? — плюхнувшись рядом со мной, поинтересовался Виллемс. — Это очень хорошая позиция, и нам следует выставить на холме пост наблюдения.

— Согласен, капрал, здесь классная позиция для наблюдателей, — кивнул я. — Однако мне больше нравится вон та высота, поросшая лесом. Думаю, до неё два-три километра, если по прямой.

— Я понял вашу задумку, сэр, — опуская электронный бинокль, произнёс Терри. — Тот, кто будет владеть той, более высокой горой — тот будет владеть и всем анклавом.

— Володя, давай для начала осмотрим оба пожарища, — внёс предложение Александр. — До них рукой подать, а до твоей высоты пилить и пилить.

— Так, капрал Виллемс, вы с вашими бойцами остаётесь здесь. Задача: вести скрытное наблюдение и прикрыть нас, если мы будем вынуждены отходить, — прикинув то да сё, я решил, что для начала нам следует позаботиться о тылах. — Задача ясна? Вопросы?

— Всё ясно, господин майор, вопросов не имеется, — ответил наёмник. — Удачи вам, сэр.

К сгоревшим домам можно было подъехать как по грунтовке, свернув на ведущую в их сторону дорожку, так и подойти на своих двоих, спустившись с холма и прошагав три сотни метров по свежевспаханному полю. Мы выбрали первый вариант и, оставив на высотке гарнизон из «солдат удачи», вернулись по собственным же следам обратно, к грунтовой дороге.

Десять минут спустя мой «мерс» остановился в тридцати шагах от закопченной кирпичной стены, рядом с остовом сгоревшего внедорожника, который опознали как джип «паджеро». Ветер сразу же донёс до нас хорошо знакомый по прошлой жизни запах жареного человеческого мяса, частенько встречавший оперов на подобных пожарищах.

— Тут ни хрена не уцелело, кроме самих стен, — заглянув в оконный проём, произнёс лейтенант Григорьев. — Трупов не видать, сплошная мешанина из головешек.

— Здесь они, на заднем дворе, — из-за угла дома появился Виктор, прижимая к носу платок. — Сожгли их там, у сарая.

— Их сначала застрелили, а потом сожгли, — уточнив важную деталь, капитан Барулин нагнулся, поднимая блеснувшую на земле гильзу, понюхал её. — Девять миллиметров, «люгеровская», стреляли несколько дней назад.

— Хорошо, заканчиваем осмотр и едем ко второму дому, — оглянувшись по сторонам, решил я. Пятерых погибших здесь людей уже не воскресишь, хлев и сарай убийцы почему-то не подожгли, ограничившись истреблением кур и хрюшек, о чём свидетельствовали витавшие тут и там птичьи перья и валявшаяся поодаль отрубленная свиная голова. — Этих похороним потом, они уже никуда не убегут.

— С той стороны сарая есть следы от другой машины, грузовик, кажется, — подойдя, произнёс Степан. — Я думаю, что убийцы сожгли дом, свой джип и людей потому, что у них сломалась машина. Ну, чтобы замести следы.

— Возможно. Приехали, потребовали грузовик, местные пошли в отказ, их постреляли, а потом и сожгли. Ну, заодно и собственный «паджеро», если он стал им ненужным, — согласился я со слепленной на ходу версией нашего следопыта. — Ладно, глянем, что там со вторым пожаром.

Как и ожидалось, второй дом сгорел дотла, вместе с хлевом и двумя сараями. У нас возникло подозрение, что поджигатели уничтожили дом вместе с его хозяевами, но одно подозрение, без материальных доказательств, как известно, к делу не пришьёшь. Побродив вокруг пепелища минут десять, мы не нашли там ничего такого, что могло бы пролить свет на судьбу хозяев дома, и вскоре возвратились обратно на грунтовую дорогу. Вышли на связь с Виллемсом, сообщили наёмникам о результатах осмотра пожарищ и покатили по грунтовке в сторону новой цели — поросшего лесом холма.

Дорога петляла, закладывая виражи, подъёмы чередовались со спусками, и километра через четыре мы оказались у подножья высоты, господствовавшей над окружающей местностью. Грунтовка огибала высоту с трёх сторон, уходя в северо-западном направлении, и перед восхождением на местный «Монблан» я решил узнать, где же она заканчивается. Проехав и пропетляв ещё километра полтора, я едва успел затормозить, чтобы не спикировать с десятиметрового обрыва. Дорога, проходившая здесь между двух холмов, резко обрывалась на подъёме, словно её, как и остальную местность, взяли и отрезали гигантским ножом.

— Командир! Внизу вдребезги разбитая «тачила», — подойдя к самому краю обрыва, Виктор заглянул вниз. — Марку отсюда не определить — машина упала на крышу, а потом полностью сгорела.

— Да, не повезло кому-то, — глянув на обломки, произнёс Александр. — Рухнула вниз, прямо как та фура на шоссе.

— Угу, прыжок с обрыва навстречу смерти. Спускаться вниз нет никакого смысла — чудес не бывает, — вздохнул я. — Так, парни, давайте пройдёмся влево и вправо, вдоль обрыва, уж больно тут интересная картинка вырисовывается…

Разбившись на четвёрки, мы прогулялись вдоль границы двух миров, метров на пятьсот в каждую сторону, везде видя одну и ту же картину — земной ландшафт возвышался над чужим лесом где на пять, где на десять, где на пятнадцать метров. Сразу же возникло желание взять и немедленно проверить весь периметр данного кластера, чтобы убедиться в том, что сие — не случайность, а закономерность. Увы, в тот момент мы не имели ни сил, ни средств, ни времени, чтобы совершить столь длительную пешую прогулку по вновь открытому анклаву.

Возвратясь к подножью поросшего лесом холма, мы оставили технику под присмотром наших немецких товарищей и пошагали покорять здешний «Монблан». Шли не торопясь, присматриваясь к окружающему нас редколесью, состоявшему из сосен и елей, с небольшим вкраплением лиственных деревьев.

Минут через двадцать наша небольшая группа достигла вершины, где обнаружились остатки какой-то древней стены, сложенной из камней и валунов. Развалины нас не впечатлили, так как на Земле имелись «стоунхенджи» и покруче, не говоря уже об офигительных пирамидах в Мексике и Египте. А вот вид с вершины холма завораживал, несмотря на помехи в виде сосен и елей.

— Ничего себе, да это же разбившийся самолёт! — осматривая в бинокль линию горизонта, неожиданно воскликнул Всеволод Кутейкин. — Командир, в юго-восточном направлении, километра полтора по прямой — обломки авиалайнера. Ориентир — сосна с раздвоенной вершиной.

Взоры восьми человек сразу же обратились в указанном направлении, и мы увидели серебристые обломки, разбросанные по нераспаханному полю. Чуть в стороне от основной массы покорёженного алюминия валялось хвостовое оперение самолёта, вероятно, отвалившееся при столкновении авиалайнера с деревьями. Фюзеляж, похоже, не выдержал удара о землю и полностью развалился на крупные и мелкие обломки.

— Надо ехать, — кашлянув, негромко произнёс Барулин. — А как туда добраться? Напрямик, похоже, не выйдет.

— Угу, если ехать напрямик, то только на танке, — заметил Кутейкин. — Я не уверен, что амеровская амфибия проломится через густой осинник.

— Ты прав, Сева, на нашем трофее через осинник не получится, — согласился капитан. — Давай-ка, Володя, поищем подъезды с других сторон.

— Хорошо. Спустимся вниз, вызовем на подмогу Терри с его броневиком и попробуем подобраться к обломкам, — решил я, пряча бинокль в разгрузку.

Вопреки ожиданиям, мы относительно быстро нашли подъезд к полю, где потерпела крушение «стальная птица». Проехались по грунтовке в обратном направлении, и, не доезжая до второго сожжённого дома, обнаружили полузаросшую дорожку, ведущую куда-то в лес. Виллемс вызвался проверить, куда ведёт эта дорожка, и через четверть часа доложил, что «сарацин» подъехал к берёзовой роще, к противоположному краю которой примыкало поле с обломками.

Мы сразу же двинулись вслед за наёмниками и спустя какое-то время оказались на месте авиакатастрофы, над которым витала целая смесь различных «ароматов», обычно сопутствующих подобным трагедиям. Здесь неожиданно выяснилось, что мы оказались не первыми, кто добрался до обломков авиалайнера. Точнее, не до самих обломков, а до тел погибших.

Побродив по опушке леса и полю и изучив траекторию падения самолёта, мы попытались восстановить примерную картину крушения. По всему получалось, что, потеряв при падении хвост, авиалайнер зацепил крылом землю, после чего фюзеляж закувыркался по полю, разваливаясь на куски. По какой-то причине объёмной детонации топлива не произошло, возникло лишь несколько локальных пожаров, закоптивших некоторые обломки. Впрочем, сочетания скорости и инерции с лихвой хватило, чтобы убить всех, кто оказался на борту.

Проходя мимо обломка крыла, лежавшего чуть в стороне, капитан Барулин обратил внимание на наличие в плоскости строчки относительно небольших отверстий. Подозвав нас, Александр показал свою находку, добавив, что столь характерные пробоины от пуль сложно перепутать со следами иного механического воздействия. Не сложно было догадаться, что самолёт навернулся не случайно, а был сбит огнём с земли.

А вот дальше и начиналось самое интересное — кто-то постарался извлечь из-под обломков большую часть тел погибших и уложить их в сторонке двумя рядами. Мы насчитали более семи десятков трупов, до которых почему-то до сих пор не добрались падальщики. Впрочем, если учесть, что всё вокруг пропахло авиационным керосином и прочей химией, а в кластер, похоже, ещё не забредали даже вездесущие динокуры… Это могло объяснить, почему никто до сих пор не позарился на бесхозную мертвечину, но не отвечало на вопрос, кто же разложил тела погибших двумя рядами.

— Голландский «боинг», судя по билетам его пассажиров, летел из Москвы в Амстердам, — разобравшись с национальной принадлежностью разбившегося самолёта, мы вышли на связь с ван Клейстом. — Повреждён и, видимо, сбит огнём из крупнокалиберного пулемёта… Погибли все — и экипаж, и пассажиры.

Выслушав наш доклад, бельгиец попросил пошуровать в обломках и поискать уцелевшие электронные приборы, оборудование да и вообще любые ценные вещи. Кроме того, Жерар пообещал вместе с подкреплением прислать экскаватор, чтобы похоронить погибших в одной братской могиле. Забегая вперёд, скажу, что бельгиец сдержал своё обещание, и нам не пришлось заниматься кладбищенскими работами.

Насобирав на скорую руку несколько десятков ноутбуков, планшетов, фотоаппаратов и прочих электронных девайсов, плюс более сотни мобильных телефонов, мы покинули место крушения авиалайнера. Солнце клонилось к закату, и нам следовало подумать о предстоящем ночлеге, точнее, о месте базирования в данном анклаве. Можно было, конечно, заночевать и в машинах, в тесноте боевого отделения «амтрэка», например, в салоне джипа, но лично мне не хотелось на следующее утро чувствовать себя полной развалиной. Время позволяло нам до наступления темноты ещё раз изучить местность, проехаться по выходящим на грунтовку полузаросшим просёлкам, заглянуть в дальние уголки вновь открытого кластера.

Первым делом следовало побывать там, где начиналась грунтовая дорога, которая, петляя, тянулась практически через весь анклав. Поэтому мы покатили к тому самому месту, где пересекли границу двух миров, миновали поворот с просёлка, ведущего от лощины, и где-то через полкилометра остановились у очередного обрыва. Этот обрыв, как и предыдущий, возвышался над ландшафтом чужого мира на добрый десяток метров, позволяя любоваться реликтовым лесом, находясь на одном уровне с нижними ветвями огромных деревьев. Но, как и в прошлый раз, наиболее интересное поджидало нас не на верху, а внизу, на крутом склоне обрыва.

— «Вересовка», и написано латиницей, а не кириллицей, — вслух перечитав надпись на рухнувшем вниз указателе, Александр в задумчивости потёр лоб. — «Вересовка» перечёркнуто, значит, сам насёлённый пункт остался за чертой, на Земле. Название русское, а надпись латиницей… У кого какие мысли на этот счёт?

— Молдавия, Прибалтика, что ещё? — с ходу предположил Всеволод. — Других вариантов нема.

— Млин, куда ни ступи, загадки на каждом шагу, — оглядевшись по сторонам, произнёс я. — Что это нам даёт? А по сути — ничего. Поехали, парни, лучше, поищем место, где можно будет нормально заночевать.

— Я предлагаю разбить лагерь на первом холме, там очень хороший обзор практически во все стороны, — высказал своё мнение Виллемс. — Надеюсь, никто не боится соседства с мёртвыми?

— Бояться надо не мёртвых, бояться надо живых, — тотчас отозвался Барулин. — Давайте сначала глянем уцелевший, заброшенный домик, затем прокатимся до третьей высотки, оглядимся и уже потом будем определяться. Время есть.

— Хорошо, так и сделаем, — кивнул я, глянув на часы, затем на здешнее светило. — У нас есть ещё часа три, пока не сядет солнце, и если ничего путного не найдём, то заночуем на первом холме.

Быстро обнаружив очередную полузаросшую дорожку, ведущую к заброшенному дому, мы потратили минут двадцать на осмотр строений. Быстро выяснилось, что бревенчатый дом достаточно ветхий, с прогнившими полами, протекающей крышей, развалившейся кирпичной печью. Аналогичным оказалось и состояние хозяйственных построек, к примеру, сарай вообще держался на честном слове, готовый рухнуть в любой момент. Изучив заброшенное подворье, мы не обнаружили ничего такого, что бы могло пролить свет на территориальную принадлежность данной местности. Дом был оставлен его обитателями много лет назад, и, судя по всему, постепенно разграблялся мародёрами, которые унесли всё, что вообще было возможно.

Поднявшись на холм с плоской вершиной во второй раз, мы принялись изучать в бинокли подходы к соседнему, который являлся третьим по высоте во всём кластере. Хотя по прямой до него было чуть более километра, быстро выяснилось, что этот километр непреодолим как для нашей техники, так и для нас самих. Оказалось, что кроме небольшой берёзовой рощицы холмы разделяет солидная канава глубиной метра в три и шириной в пять, густо заросшая деревьями. Теоретически у нас имелась возможность срубить пару-тройку осин и перебраться на ту сторону, не замочив ноги, но в этом случае мы бы оказались без прикрытия хиленькой, но «брони». Поэтому мы решили не спешить махать топорами, а для начала поискать иной маршрут к выбранной цели.

Разделившись на три группы и оставив «сарацин» с группой Виллемса в качестве наблюдателей на холме «номер раз», мы помотались по округе, проверяя каждый просёлок, ведущий в сторону от грунтовки. Спустя примерно минут сорок Вольфганг сообщил, что экипаж «амтрэка», кажется, нашёл путь к высотке, и ещё нас ждёт весьма приятный сюрприз. Судя по весёлому тону немца, парни действительно нашли нечто стоящее, и я поинтересовался, куда забрались наши товарищи и как туда добраться.

Ещё спустя полчаса я остановил свой верный джип во дворе ещё одного, покинутого хозяевами дома, который примыкал к противоположному склону холма «номер три». Нас встретил Нидеррайтер-старший с красивой рыжей кошкой на руках, мурлыкающей и доверчиво прижимавшейся к груди бывшего офицера «штази». С крыши сарая нас с подозрением рассматривал другой представитель семейства кошачьих, большой, полосатый, зеленоглазый котяра.

— Если бы не это милое создание, мы бы ни за что не поехали через поле и не нашли бы сюда дорогу, — почёсывая кошке под подбородком и за ушком, с улыбкой рассказал немец. — Не шучу: она в прямом смысле привела нас сюда, мяукала, словно звала, оглядываясь, когда бежала, проверяя, едем ли мы за нею.

— Людей не боится, видимо, домашняя, — предположил я, легонько погладив мурлыкающую кошатину. — А там, наверху, на сарае, её кавалер, что ли?

— Наверное. Как только увидел нас, сразу же запрыгнул на берёзу, а оттуда перебрался на сарай, — посадив кошку на капот «мерса», ответил Вольфганг. — Сейчас покормлю, моя хорошая, подожди, Гельмут откроет консервы.

— Володя, представляешь, в этой хате уцелели внешние окна, — пока я беседовал с Нидеррайтером-старшим, Александр заскочил в дом и бегло осмотрелся внутри. — Три комнаты, полы не прогнили, печка на месте, мебели нет вообще.

— Зато мыши в наличии, — выйдя на крыльцо, заметил Кутейкин. — На окна никто не позарился потому, что все стёкла в трещинах, рамы старые, подгнившие, того и гляди, развалятся, если их вынимать.

— А как крыша, течёт или нет? — оглядывая хлев и сарай, деловито осведомился Виктор.

— Сейчас спросим Петра, что там с крышей, он на чердак полез, — подмигнул нам Всеволод. — Иванов! На чердаке как, сухо?

— Нормально тут, шифер на месте, — послышался приглушённый голос сержанта-полицейского. — Ловите макулатуру!

Послышались звуки падения чего-то не особо тяжёлого, затем громкое чихание и поминание нечистой силы. В дверях появился лейтенант Григорьев, таща в руках пару связок пожелтевших от времени старых газет. От макулатуры явственно пахнуло ветхостью и мышами, и Константин вновь оглушительно чихнул, роняя одну из связок на землю. Подгнившая верёвочка не выдержала подобного испытания, и газеты рассыпались у наших ног.

— «Правда», тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, — подобрав первое же попавшееся печатное издание, продекламировал Барулин. — Ага, а вот и «Известия»…

— Здесь пусто, дров нема, а в хлеву расплодились мыши, — выйдя из ворот сарая, доложил Степан. — Виктор, пошли, глянем баньку и дальний сарай.

— Саня, бросай эту фигню, возьми джип и привезите с Костей дров от сгоревшего дома, — приказал я. — Вольфганг, скажи сыну, пусть заводит движок — скатаемся на холм, переговорим с Терри, осмотримся по сторонам.

С высоты «номер три», как мы в дальнейшем стали её величать, открывался отличный вид на окрестности, в основном на ландшафт чужого мира. Кроме того, с этого холма прекрасно контролировались подходы к найденному нами дому, и даже просматривалась лощина, по которой мы приехали в кластер. А вот тянувшаяся через весь анклав грунтовая дорога постоянно исчезала из виду, прячась то за перелесками, то за другими холмами. Чтобы контролировать грунтовку, следовало «оседлать» холм «номер один», а ещё лучше иметь сильные гарнизоны на всех трёх господствующих высотах данного кластера.

— Владимир, взгляни вон туда, — неожиданно потянул меня за рукав Нидеррайтер-старший. — Прямо на север, ориентир — русская баня.

— Ну, вижу, — покрутив окуляры бинокля, я разглядел какой-то непонятный карьер, что ли. — Только не пойму, что там за хрень такая.

— Думаю, это спущенное озеро или большой пруд, — высказал предположение немец. — Катаклизм рассёк водоём на две части, вся вода, которая оказалась по эту сторону, вылилась в чужой лес, словно из тазика.

— Наверное, так оно и есть, — задумался я. — Надо проверить. Там где есть озеро, может быть и рыба.

— А ещё могут быть местные хищники, — подойдя, произнёс Кутейкин. — Но ты, командир, прав — надо проверить.

Быстро выяснилось, что к спущенному водоёму невозможно подъехать даже на нашей амфибии, ибо «амтрэк» не имел шансов проломиться через густой березняк, начинавшийся примерно в полукилометре от дома. Поэтому нам пришлось подождать, пока до нас доберутся парни капрала Виллемса, а затем уже продолжить поход на своих двоих.

Шли осторожно, присматриваясь к незнакомой местности, в готовности открыть огонь в любой момент. Я сразу же обратил внимание, что наёмники отлично ориентируются в «нашем» лесу, можно сказать, чувствуют себя в нем, как дома. Видимо, у «солдат удачи» имелся солидный опыт похождений по африканским джунглям и прочим экзотическим сельвам.

Пройдя что-то около километра, мы неожиданно вышли на берег длинного озера, протянувшегося с юга на север на семь сотен метров. Вероятно, в покинутом нами мире водоём имел куда большую длину, либо перед нами раскинулся бывший залив достаточно крупного озера. В любом случае мы не имели возможности установить изначальные размеры водоёма, да и не ставили перед собой подобной задачи.

— А это, надо думать, здешние «чайки» пожаловали, чтобы поживиться халявной рыбёшкой, — опустив бинокль, Всеволод сочно охарактеризовал родословную местных пернатых с помощью богатого и могучего. — Зубки у них солидные…

— Это не местные «чайки», а какие-то другие летающие хищники, — уточнил я, едва взглянув на представителей пернатой фауны чужого мира. — У «чаек» другой раскрас, да и размеры поменьше. А это, похоже, что-то типа грифов, хищники-падальщики.

— Сейчас проверим, насколько они сообразительные, — улыбнулся Кутейкин, вскидывая американскую штурмовую винтовку с оптикой, взятую в бою с наркоторговцами. — Нефиг им жрать чужую рыбу…

К нашему удивлению, здешние «грифы» оказались достаточно тупыми созданиями, либо ранее попросту не сталкивались с очень коварным хищником с погонялом «человек цивилизованный». Сева выстрелил трижды, уложив троих пернатых, прежде чем их товарищи включили мозги и стали озираться по сторонам. Лишь после гибели своего пятого сородича оставшиеся в живых загалдели, запрыгали по земле, хлопая крыльями совсем как земные грифы. Кутейкин не пожалел патронов и показал класс, словно заправский охотник, подстрелив на лету ещё парочку падальщиков. Каждый удачный выстрел Всеволода сопровождался одобрительными возгласами «диких гусей», сразу же оценившими навыки русского офицера в стрельбе на добрых четыре сотни метров.

— (Цензура), вязкое дно, — выругался Виктор, попытавшись прогуляться по дну осушенного озера к ближайшей яме, где всё ещё оставалась вода. — Глина, едрить её в качель.

— Не суйся дальше, иначе провалишься по самую задницу, — посоветовал товарищу Степан. — Надо пройтись по берегу до вон той отмели и уже оттуда пробовать добраться до ямы с водой.

— Нет, сначала обследуем границу пересечения ландшафтов, а потом займёмся рыбалкой, — остановил я нашего следопыта. — Разделимся на две четвёрки, чтобы сэкономить время.

Честно говоря, я очень опасался, что дно спущенного водоёма окажется своеобразным плацдармом для вторжения в новооткрытый кластер всевозможных тварей из реликтового леса. Учитывая, что оставшийся у нас за спиной березняк лежал в низине, и, оценив навскидку максимальную глубину озера в пять-шесть метров, можно было предположить, что его дно окажется на одном уровне с поверхностью земли чужого мира. Ну, плюс-минус полметра, что не могло серьёзно воспрепятствовать проникновению даже относительно небольших древесных ящериц.

— Охренеть, — коротко выразил наше общее удивление Виктор, когда мы подошли к обрыву. — Сева, а «грифы»-то твои обожрались тут так, что им стало уже неземной рыбы.

Картина, открывшаяся нашему взору, действительно была достойна кисти художника, фантазирующего на темы фауны чужих миров. Как оказалось, дно земного водоёма возвышалось над местной поверхностью всего лишь на метр с небольшим, но именно это и стало смертельной ловушкой для полутора десятков динокур, решивших пробраться в кластер. Твари банально застряли в густой и вязкой глине, излившейся в их родной мир вместе с земной водой.

Динокуры барахтались, пока им хватало сил, пытаясь выбраться из ловушки, в результате чего привлекли внимание пернатых падальщиков, став их лёгкой добычей. Судя по всему, интеллекта «грифов» всё же хватило, чтобы не повторять ошибок ящеров и не соваться в ловушку. Хищники просто приземлялись на едва шевелящиеся тела своих жертв и пожирали ещё живую трепещущую плоть. Видимо, на халявный обед в виде стаи туповатых динокур слетелись пернатые падальщики со всей округи, затем, заморив голод, «грифы» перебрались дальше, чтобы продегустировать экзотические рыбные блюда.

Изучив уязвимое с точки зрения безопасности место пересечения двух миров, мы пришли к выводу, что глина постепенно подсыхает под палящим местным солнцем. Следовательно, спустя какое-то время в кластер запросто могут пожаловать незваные представители фауны чужого мира, с которыми людям лучше не сталкиваться. Поэтому мы сразу же, как говорится, не отходя от кассы, придумали, каким образом предотвратить проникновение наземных хищников через осушенное озеро. Было решено перекрыть уязвимые двести метров новообразованного оврага густым частоколом из заострённых кольев, в несколько рядов, с хитроумными ловушками, чтобы любая тварь отдала концы в процессе преодоления препятствий.

Во время осмотра остатков водоёма нам пришлось отказаться от идеи полакомиться ухой на ужин, так как никто не захотел раздеваться до «костюма Адама» и лезть в вязкую грязь, чтобы добраться до ямы с рыбой. Учитывая, что уцелевшая земная рыба являлась ценным продуктовым ресурсом, к заготовке рыбы следовало подготовиться самым основательным образом, вычерпав её всю, желательно до последнего малька. Дело в том, что поодаль от сгоревших домов нам повстречался небольшой сельский пруд в полсотни шагов в длину и двадцать в ширину, явно выкопанный с помощью экскаватора. Катаклизм почти никак не повлиял на этот небольшой водоём, и у нас имелся шанс сделать первый шаг по сохранению популяции земной рыбы в чужом мире.

Можно было, конечно, «забить» на «нашу» рыбу, переключившись на богатые дары чужого моря, тем более что у нас имелся настоящий траулер с полным комплектом сетей, но… следовало подумать и об альтернативе. Как показала жизнь, море в одночасье могло превратиться в источник огромных проблем и неприятностей, а мы могли оказаться отброшенными от побережья вглубь земель конфедерации. В этом случае наличие в нашем глубоком тылу самосохраняемых и легкодоступных пищевых ресурсов могло стать важным фактором для выживания землян в чужом мире. Поэтому, после возвращения в «кошачий дворец», как мы сразу же стали называть облюбованный нами дом, я вышел на связь с Данилово и переговорил с Никитиным на тему разведения рыбы в русских анклавах. Василий сразу же вник в ситуацию, мигом вспомнил, что в посёлке имеется пара-тройка искусственных водоёмов, в том числе в и усадьбе Еремеева, и пообещал что-нибудь придумать для перевозки живой рыбы.

Выполняя приказ ван Клейста, мы задержались во вновь открытом кластере почти на двое суток, пока не подошла спешно собранная бельгийцем бронегруппа. Получив время на изучение местности, на следующий день мы сделали неожиданное открытие: до нас в анклаве побывали не только парни на позднее сгоревшем «паджеро», но и кое-кто более опасный, чем доморощенные российские душегубы.

Занимаясь поиском удобного подъезда для техники к спущенному озеру, Степан сначала обнаружил отпечатки армейской обуви, а затем отыскал и тропинку, по которой прошли несколько человек. Прошли за пару-тройку дней до нас, ступая почти шаг в шаг друг другу, что говорило и об их умении скрытно передвигаться и о намерении не афишировать своё появление в кластере.

Можно было предположить, что незнакомцы побывали и у обоих сгоревших домов, и на высотах «номер один» и «два», и на месте крушения авиалайнера. По ходу обсуждения данной мысли возникла версия, что именно парни в армейских ботинках разложили тела погибших пассажиров в два ряда, но… сразу же появился целый ряд вопросов без ответов. Зачем они это сделали, кто им помешал вытащить из-под обломков оставшиеся трупы, почему они даже не попытались похоронить погибших? В общем, вопросы и загадки так и повисли в воздухе, ибо для их разрешения у нас не хватало самого главного — фактов.

Учитывая, что среди нас имелись и люди с военным опытом, и офицер с высшим армейским образованием, было бы грешно не провести рекогносцировку местности. Пока мы, оперативники, морщили мозги в поисках ответов на загадки и непонятки и гоняли туда-сюда нашего незаменимого следопыта, Терри и Всеволод занимались более полезным делом — намечали места для возведения оборонительных сооружений, прикидывали сектора обстрела и т. п.

В результате к моменту подхода бронегруппы на руках у Кутейкина имелась грамотно составленная карта местности, с множеством значков, стрелочек, пометок и пояснений. Оставшаяся часть нашего отряда — те, кто не бегал по кустам со Степаном, не сидел в дозоре, и не умел подыскать наилучшее место для размещения огневой точки — занималась заготовкой древесины для сооружения двадцатиметровой гати, чтобы можно было добраться по вязкому дну спущенного озера до ямы с земной рыбой.

На третий день нашего пребывания в кластере, часов в восемь утра, мы получили сообщение, что из Борисовки вышла колонна, чтобы сменить половину нашего отряда. Спустя пару часов терпеливого ожидания послышался шум нескольких двигателей, среди деревьев-великанов замелькали серо-зелёные туши танков и грузовиков, катившие следом за измазанным грязью джипом.

Наконец, колонна завернула в ложбинку, два забронированных в полевых условиях трёхосных грузовика сразу же разъехались по сторонам, высаживая пехоту. Пехотинцы в однотипной камуфлированной форме тотчас шустро побежали вверх и вперёд по склонам ложбины, обеспечивая фланги колонны, мы невольно залюбовались столь слаженными действиями личного состава, едва не проворонив вызов по рации.

— «Антонов», «антонов», (цензура), это вы торчите в кустах на правом фланге? — захрипела знакомым голосом «моторола» в моей разгрузке. — Отвечайте, мать вашу, не то шмальнём ненароком!

— «Антонов» — «красному», не стреляйте, здесь все свои, — отозвался я под ухмылки Александра и Константина. — Чего ржёте? Классная позиция, чёрт возьми! Сева — молодчик, подобрал козырное местечко… Вон, вся ложбина как на ладони!

— Володя, какого хрена не отвечаешь? — подходя, ещё издалека закричал Георгий. — Мы же могли пальнуть! Не могли нас на въезде встретить, что ли?

— Извини, брат, хотели на деле проверить позицию, которую нашёл Кутейкин, — улыбнулся я, глядя на нахмуренную физиономию здоровяка с пулемётом в руках. — Ну, не сердись, так надо было…

— Не ори, Жора, всё обошлось, — пожимая мне руку, усмехнулся Стрелков. — Если бы не ваша чёрная форма, то я бы и не заметил сквозь кусты… А где Всеволод?

— На высотке нас ждёт, думает, как превратить её в неприступный укрепрайон, — я махнул рукой в сторону холма «номер три». — А Виллемс с броневиком вон, за берёзками, на просёлке торчит.

— Ага, вижу, — оглянувшись, Сергей Николаевич узрел в паре сотен метров от нас «сарацин» и несколько фигурок возле него. — А чего это вы его туда загнали?

— Чтобы провести колонну по просёлку и не оставлять лишних следов от техники здесь, на склонах ложбины, — взглянув собеседнику в глаза, ответил я. — Мы уже и грабельки приготовили, и веток нарезали…

— Что, всё так серьёзно? — лёгкая усмешка мгновенно слетела с лица Стрелкова. — Ты же по радио доложил, что у вас всё под контролем…

— Ага, доложил, и сейчас подтверждаю: всё под нашим контролем, — кивнул я. — Но, (цензура), в этом кластере столько непоняток, что лучше перебдеть, чем получить по кумполу.

— Хорошо, доложишь всё с подробностями, со всеми версиями и догадками, — безапелляционным командным тоном произнёс Сергей Николаевич, поворачиваясь к Георгию. — Жора, давай сворачивай фланги и поставь грузовики вслед за трактором, чтобы лишний раз не наследили где ни попадя.

— Николаич, а ты офигеть, как изменился: носишь амеровский камуфляж, командуешь налево-направо, энергия из тебя так и прёт, — ехидно заметил я. Майор в отставке неожиданно предстал перед нами не только в новой форме, но и в совершенно ином образе — в образе уверенного в себе, жёсткого офицера. Новенькое обмундирование и отличная разгрузка — надо будет разузнать, где он её раздобыл — идеально подходили по фигуре, добавив Сергею брутального армейского колорита. — Тебя, часом, какие-нибудь инопланетяне не подменили?

— Нет, Володя, не подменили, — отрицательно покачал головой Стрелков, доставая из кармана сложенный вчетверо листок. — Всё до банального просто — мы остались в Данилово, и Совет Конфедерации назначил меня командующим в этот анклав… Вот, читай.

— Евпатий-Коловратий, узнаю почерк Вышинского, — заглядывая мне через плечо, произнёс Барулин. — Родная бюрократия на марше… Во все времена, во всех мирах… Натуральный мандат, и даже с печатью.

— Но здесь не сказано, что мы попадаем в твоё подчинение, — пробежав глазами короткий текст, я вернул бумагу новоиспечённому командующему. — Никогда бы не подумал, что Жерар назначит кого-нибудь руководить своими собственными головорезами.

— Его обстановка заставила, — тяжело вздохнул Сергей Николаевич. — Пока вы тут занимались разведкой, группа сержанта Маллигана имела боестолкновение в джунглях и взяла «языка» — негритоса из «Боко Харам». В общем, ван Клейст с Никитиным мобилизуют всё и вся, чтобы не допустить повторной трагедии.

Едва Стрелков произнёс название одиозной исламистской организации, память мигом вернула меня на несколько дней назад, перед глазами, словно кадры кинохроники, пронеслись картинки недавнего прошлого: мы таскаем трупы детей и женщин, прочёсываем деревенские закоулки в поисках раненых. Победа над исламистами далась даниловцам слишком дорогой ценой, и появление в округе второго подобного врага автоматически означало угрозу смерти для всех и каждого, независимо от пола, возраста или национальности.

В ситуации, когда «боко харам» уже отметились сотнями жертв в Тордаташе, было бы глупо надеяться на возможность договориться с убийцами, прикрывающимися Кораном и зелёным знаменем своего Пророка. Нам предстояла война, война без правил, война до полного уничтожения одной из сторон.

— Численность противника установлена? — мгновенно подобрался я. — Вооружение? Потери?

— На момент катаклизма в их отряде было около ста человек, а сколько их осталось сейчас — пленный не знает. С боевиками перенеслось с полсотни похищенных африканских девочек, затем к ним добавилось несколько десятков пленных европейцев. Последних взяли при нападении на соседние кластеры, — с любопытством посмотрел на меня Стрелков. — Имеют на вооружении лёгкое и тяжёлое стрелковое оружие, гранатомёты, разъезжают на «джихадомобилях», грузовиках, трофейных машинах. За время активных действий потеряли с десяток своих убитыми, в том числе и от зубов здешних хищников, ещё несколько боевиков ранены.

— Млин, Николаич, давай дальше, не томи, — чувствуя, что собеседник не договаривает до конца, не выдержал я. — Вижу же, что ты знаешь больше, чем говоришь.

— Да ты, Володя, прямо как экстрасенс, — рассмеялся Сергей Николаевич. — Ладно, слушай. Первое: у врага проблемы с боеприпасами, ибо они не готовились к рейду по чужим мирам. Второе: «боко» действуют относительно небольшими отрядами, по полтора-два десятка рыл в каждом, и я считаю такое разделение сил большой ошибкой с их стороны.

— Что же, теперь ясно, кто побывал здесь до нас, — переглянувшись с Александром, произнёс я. — Пленный сказал, где они базируются?

— Километрах в пяти к северо-западу отсюда, в соседнем кластере, — с милой улыбкой на лице ответил Стрелков. — Провидение закинуло туда кусочек Африки с небольшой деревушкой. Прямо в момент проезда через неё отряда «боко харам» с похищенными девчонками.

Всё сразу же встало на свои места. Уяснив, с кем придётся иметь дело, ван Клейст сразу же озаботился выносом линии противостояния как можно ближе к противнику. Бельгиец пошёл на риск, изъяв из польского и немецкого анклавов оба Т-55, добавил к ним два забронированных в кустарных условиях американских армейских грузовика, пару «буффелей», собрал в кулак всю наличную пехоту, которую только смог найти. А командиром отряда назначил единственного имевшегося под рукой опытного офицера — русского майора в отставке, ветерана трёх войн, ибо количество своих собственных офицеров-наёмников было исчерпано. В самом деле, не назначать же командиром двух взводов какого-нибудь сержанта, особенно такого обормота, как Бертье.

— Сергей Николаевич, а нафига самосвал пригнали? — неожиданно поинтересовался Барулин, отвлекая меня от размышлений. — Да ещё и с тентом вроде.

— Это не тент, а надувной бассейн с вашей базы, — засмеялся Стрелков. — Вы же Никитину по рации все уши прожужжали: рыба-рыба, живая рыба, вот ваш Николай и сообразил, как её вывезти.

— Кстати, как они там, с Михаилом? — воспользовавшись моментом, я перевёл разговор на другую тему.

— Капитан Ковалёв, слава богу, быстро выздоравливает, а господин Еремеев потребовал, чтобы Леониду, его охраннику, медики обеспечили наилучший уход, — покосился на меня отставной майор. — Я слышал, что Леонид спас Николая и ещё пару женщин, так?

— Ага, вытащил их всех из-под обломков, а потом прикрывал до подхода ополченцев, — тяжело вздохнул я. — Девка та, можно сказать, вообще во второй раз с того света выскочила.

— Мда, весело тут у вас было, — хмыкнул Стрелков и, помолчав, добавил: — Короче, твой «Ерёма» добился, чтобы Лёню и ту самую девушку перевезли в особняк, да ещё и приставили к ним постоянную медсестру из числа беженцев из Белгорода.

— Еремеев ещё и не на такое способен… Так, мы на месте, — произнёс я, выходя из кустарника на поляну. — Ну, Николаич как тебе диспозиция?

— Грамотно. А почему вы не оседлали вон ту высоту? — оглядевшись, Стрелков сразу же обратил внимание на холм «номер раз».

— А потому, что она просматривается отовсюду, даже с самого дальнего холма, и рядом с нею по ночам бродят души сожжённых людей, — со злинкой в голосе ответил я. — Вот упокоите тела с помощью экскаватора, и милости просим — торчите на её вершине, как чирий на заднице, сколько пожелаете.

— Ну, ты и колючка, Володя, — Сергей Николаевич захохотал во всё горло, затем подмигнул мне. — Ладно, давай рассказывай, что и как тут у вас.

Меня не пришлось упрашивать дважды, и следующий час я посвятил вводу Стрелкова и его бойцов в курс дел по новому кластеру. Рассказывал во всех подробностях, расстелив на капоте своего «мерса» самодельную карту, отвечал на вопросы, разъяснял и объяснял до хрипоты. Особый упор сделал на то, что территория занятого нами анклава нагорьем возвышается над окружающим его чужим лесом, и в кластере есть всего лишь несколько мест, где техника может без усилий пересечь границу двух миров. Если взять под контроль указанные точки, то это превратит анклав в натуральную природную крепость, в которую будет сложно пробраться на машине или даже на танке.

Наконец, новый командир решил, что он достаточно ознакомился с обстановкой, и мы принялись грузиться в джип и «амтрэк». Мы, в данном случае, это я со своими парнями плюс старший лейтенант Кутейкин, чей военный опыт срочно потребовался в Данилово. Все остальные — группа Виллемса, Степан и Виктор с Петром — оставались под началом Сергея Николаевича, вливаясь в его отряд. Точнее, вливались в отделение Георгия, в котором было всего восемь человек, если считать и самого зятя Никитина. Теперь, с учётом пополнения, отделение Георгия состояло из четырёх даниловских мужиков и семерых вновь прибывших на борту СТК. Второе пехотное отделение состояло исключительно из «диких гусей», числом в дюжину душ, ещё вчера днём спешно переброшенных из Бялобжегов.

Планируя отъезд, мы рассчитывали забрать с собой полосатого кота и очаровательную рыжую кошку, но затем нам пришлось отказаться от этой идеи. Дело в том, что у кошки имелись маленькие котята, спрятанные где-то в подвале дома, а мы так и не удосужились их отыскать. Кроме того, полосатый котяра никак не давался в руки, и его невозможно было приманить даже запахом разогретой тушёнки.

В общем, мы договорились с Сергеем Николаевичем и его подчинёнными, что кошачью семью будут любить и жаловать, постоянно подкармливать животных чем-нибудь вкусненьким. Более того, сержант Мишель Бертье объявил, что отныне кошачье племя находится под его личной защитой, под защитой его экипажа, и горе тому, кто попробует обидеть милых пушистиков. А Бертье, как нам успел подтвердить Стрелков, действительно умеет держать своё слово.

Уже прощаясь с нами, новоиспечённый командующий анклава «Кошкин дом» сообщил, что маневренная группа Джека Мортенсона должна была этим утром покинуть придорожный ресторанчик Мамеда. Бельгиец поставил сержанту задачу пробиться сквозь заросли чужого леса в венгерский кластер, усилив оборону Тордаташа. Таким образом, в ближайшем будущем семье азербайджанцев предстояло рассчитывать исключительно на свои собственные силы либо перебираться на новое место жительства в Борисовку, в Данилово, в Замятино или ещё куда.

Практически безлюдный анклав Мамедоффка, как его называл ван Клейст, не представлял для наёмников какой-либо ценности, то есть не имел ни сельскохозяйственных земель, ни свободного жилого фонда. По мере продвижения сил конфедерации на запад тульские азербайджанцы оказывались как бы у нас в тылу и должны были позаботиться о себе сами. По этой причине я решил заехать к Мамеду с визитом, переговорить с ним, с его родственниками и попытаться склонить народ к переселению поближе к цивилизации.

Сказано — сделано. Чтобы не тратить время и топливо на объезд, мы изменили маршрут и, уже привычно попетляв по чужому лесу, достигли окрестностей Мамедоффки. Следуя вдоль границы пересечения двух миров, примерно через полчасика наша небольшая колонна подъехала к рухнувшему виадуку, где и была обнаружена часовым — Вахидом.

Родственник Мамеда засел в самом натуральном доте, который «солдаты удачи» соорудили из бетонных плит при въезде на мост, и мог держать под обстрелом и сам виадук, и подходы к нему с трёх направлений сразу. Вот, только из одного «калашникова» с тремя полными магазинами к нему много не настреляешь, особенно в местах, где лучше всего бы подошёл крупнокалиберный пулемёт. Либо скорострельная автоматическая пушка, аналогичная той, что стояли у наёмников на их «рателях».

Как я и ожидал, нас сразу же узнали и встретили с такой искренней радостью, словно встречали дорогих гостей, редко заглядывавших с визитом. Мужчины сразу же засыпали нас кучей вопросов, жадно слушали мои рассказы, принялись восхищаться американской амфибией, когда я уточнил, что «амтрэк» — это наш трофей.

Женщины поначалу суетились вокруг, щебетали, словно воробьи, а затем, по одному слову Мамеда, скрылись на кухне и принялись там что-то по-быстрому готовить. Немного помявшись, глава семьи принялся заранее извиняться за небогатый выбор блюд в меню его заведения и за отсутствие традиционного шашлыка.

Слово за слово, и в течение следующего получаса азербайджанцы поведали, как им пришлось кормить многочисленных бойцов бельгийца, постепенно опустошая холодильники и кладовые. Надо сказать, «дикие гуси» из группы сержанта Мортенсона вели себя достаточно скромно и не нанесли запасам семьи большого урона, а вот побывавший в кластере интендант по фамилии Глейман буквально заставил Мамеда совершить обмен продуктов на пять единиц оружия.

Бравируя своей козырной должностью и связями при штабе конфедерации, словно заправский мент крутой «ксивой», наглый и толстый американский еврей выгреб у азербайджанцев половину имевшегося у них продовольствия. Взамен Глейман предложил трофейное оружие, видимо, из числа захваченного у исламистов, с двойным боекомплектом на каждый ствол. В результате этой коммерческой операции на вооружении семьи появился старенький, но надёжный РПК, плюс ещё четыре «калаша» и запас патронов, достаточный, чтобы отбиться от стаи в сотню динокур или даже от полудесятка леозавров.

Подаренный же нами «укорот» Мамед передал переселявшемуся в Борисовку Виктору Матвеевичу, чтобы тот мог при необходимости постоять и за себя, и за свою жену. Кстати, вместе с Третьяковыми в Борисовку перебрались и все остальные «гости», застрявшие в момент катаклизма в заведении азербайджанцев.

— Вот такие у нас дела, Владимир, и я не знаю, что нам делать дальше, — театрально всплеснув руками, Мамед завершил свой рассказ. — А ещё сегодня утром Мортенсон, взял и уехал со своими солдатами и броневиками, и даже не предупредил заранее! Нет, ну как так можно, а?

— Джек получил приказ и не мешкая принялся его выполнять, — я пожал плечами. — И ты не тяни, собирай манатки и переезжай в Данилово, пока там можно найти хоть какое-то свободное жильё. Народ там постоянно прибывает, и прибывает так что ваши способности будут востребованы.

— Вай, Владимир, что ты такое говоришь? Как же мой ресторан? Бросить всё, заколотить окна и уехать, да? — азербайджанец схватился руками за голову и закачался из стороны в сторону, хорошо хоть без подвываний, как на похоронах.

— Окна, действительно, лучше заколотить. А насчёт «бросить всё» — вряд ли ван Клейст поставит крест на анклаве, имеющем важное транзитное значение, — глянув на широкий фасад здания, задумчиво произнёс я. — Думаю, как только в строй вернутся наши раненые, Никитин наскребёт бойцов и сюда… Кстати, Мамед, а ты повар и кулинар по образованию, или жизнь вынудила?

— Я учился на технолога, специалиста по перегонке нефти, потом пришлось уехать в Россию, — махнул рукой хозяин ресторанчика: мол, кому здесь нужны его знания из прошлой жизни. — Влюбился, женился, развёлся, снова женился, занялся бизнесом, накопил денег на собственное заведение… А, шайтан, всё псам под хвост!

— А ты в курсе, что у берега стоит целый танкер с сырой нефтью, и у нас нет никого, кто бы сумел превратить её в солярку? — я решил умолчать, что к танкеру следует добавить приставку «супер», чтобы заранее не напугать азербайджанца масштабом работ. — Вот и подумай, Мамед, кем ты можешь стать в новом обществе.

— Да, слышал я про ваш танкер, слышал, — поспешил с ответом хозяин ресторанчика. — Говоришь, солярка нужна? Просто так, без оборудования, будет сложно.

В этот момент появились женщины с подносами и тарелками, источающими такой аромат, что можно было захлебнуться слюной. Мамед тотчас же вернулся в привычный для него образ радушного ресторатора, засыпав и гостей и приготовленные блюда массой хвалебных комплиментов. Впрочем, я быстро отметил, что азербайджанец задумчиво посматривает на своих домочадцев, словно заранее прикидывая, чем бы занять их на новом месте жительства.

Разговор вновь закрутился вокруг темы вкусных харчей и их приготовления, и здесь мы неожиданно узнали, что «солдаты удачи» экспериментировали с употреблением в пищу мяса здешних ящериц. Тех самых, больших зелёных двухметровых тварей, которыми кишели окрестности Данилово и соседних с посёлком кластеров.

— Представляете, наёмники предложили мне попробовать жаркое из ящерицы! И я попробовал! Мясо ящерицы по вкусу чем-то напоминает говядину, но более жёсткое, — вещал нам хозяин ресторанчика. — Я вот думаю, если правильно его приготовить, добавить разные специи, то из них может получиться неплохое блюдо… Наверное, нам надо будет попробовать подстрелить одну такую ящерку.

— Вы бы сначала поохотились на кого-нибудь поменьше, — с аппетитом вгрызаясь в поданную отбивную, заметил Александр. — А самое главное — позаботьтесь, чтобы вам самим не стать лёгкой добычей для кого-нибудь более страшного… Леозавров, например.

Затрапезная беседа плавно перешла к обсуждению вопросов охоты в чужом мире, а затем нам подали чай с печеньем. Во время чаепития Мамед с Вахидом не выдержали и отошли в сторонку, чтобы перетереть между собой животрепещущую тему переселения в более цивилизованные места. Мужчин сменили женщины, длительное время страдавшие от информационного голода, и засыпали нас кучей самых разнообразных вопросов, на большинство которых мы не могли дать ответа. Нам пришлось честно признаться, что мы не в курсе бартерных схем по муке и сахару, так как постоянно мотаемся по кластерам и, наверное, в скором времени сами начнём добывать местное мясо. Уж если «дикие гуси» готовы перейти на дары чужого леса, значит, и мы сможем питаться ящерицами и прочим здешним зверьём.

— Владимир, мы посовещались и решили начинать подготовку к переезду. Но сначала мы с Вахидом съездим в Данилово, чтобы поговорить с тамошними главными людьми, — подойдя к столу, объявил хозяин придорожного ресторанчика. — Мы не хотим, чтобы разные тыловые крысы, сержанты и капралы, растащили здесь всё, что было нажито за многие годы, поэтому просим тебя: выведи напрямую на самого главного начальника, а дальше я сам договорюсь с ним.

— Хорошо, Мамед, я замолвлю за тебя словечко перед Никитиным, и даже готов присутствовать на вашей беседе, если понадобится, — судя по всему, жадный и вороватый Глейман произвёл на предприимчивых южан крайне неприятное впечатление, и те перестали доверять сразу всем бойцам бельгийца, без исключения. — Более того, по приезду в посёлок я забронирую вам какое-нибудь толковое жильё.

— Да, так и сделай, пожалуйста, — закивал азербайджанец. — Владимир, мы в долгу не останемся, всегда поможем тебе и твоим людям.

Мысленно усмехнувшись — знал бы Мамед, во что обошлась бы ему подобная помощь моего отдела в Питере — я поблагодарил хозяев за вкусный обед и попросил их завернуть нам что-нибудь на дорожку. В конце концов, никто никого за язык не тянул, а отблагодарить ментов лучше всего предоплатой, чтобы у нас не подвернулось повода забыть или затянуть с выполнением просьбы трудящихся. Шучу.

На самом деле Никитину и ван Клейсту позарез нужен был кто-то, способный получить из сырой нефти бензин и дизельное топливо, Мамеду с ходу дали «зелёный свет» в этом направлении и обеспечили ему максимальную материальную поддержку. В рамках скромных возможностей конфедерации, разумеется. Но это произошло чуть позднее, когда азербайджанцы, наконец, перебрались в Данилово.

Покинув анклав, мы неожиданно обнаружили, что «солдаты удачи» с помощью бульдозера выпрямили дорогу к бывшему полигону морской пехоты, разметив новый маршрут с помощью нарисованных белой краской кругов и ромбов. Нарисованных, точнее, грубо намалёванных на стволах огромных деревьев, так, чтобы их можно было увидеть с расстояния в пару десятков метров. Судя по пролитым за землю каплям белой краски, наёмники отмечали дорогу, не выходя из кабины машины или бульдозера. Грамотное решение, учитывая, что прогулки пешком по чужому лесу таили в себе шанс встречи со здешними плотоядными хищниками, не отказавшимися бы от возможности продегустировать человеческое мясо.

— Что это? Учения? — неожиданно встревожился капитан Барулин, когда мы уже подъезжали к границе двух миров. — Слышите?

— Ага, рвануло три раза, а сейчас вроде из пулемётов работают, — подтвердил с заднего сиденья Кутейкин. — Да, не меньше двух пулемётов, частят очень, торопятся.

— Евпатий-Коловратий, а ведь это где-то недалеко от нас, — притопив педаль газа, я тотчас почувствовал, что «мерс» ведёт себя крайне странно при резких поворотах руля из стороны в сторону. — Сань, вызови Вольфганга, пусть тот сначала попытается связаться с ангаром, а затем со штабом Жерара.

— Мы сами можем попробовать связаться с ангаром, — буркнул Александр, выдёргивая из разгрузки «моторолу». — «Крейсер», ответь «кракену»…

Тотчас отозвавшись, Нидеррайтер-старший мгновенно сообразил, что от него требуется, и принялся выполнять приказ. Уже спустя минуту после разговора с немцем Барулин вызывал гарнизон бывшего хранилища морской пехоты, превращённого «дикими гусями» в транзитную и ремонтную базу.

Между тем мы миновали линию пересечения ландшафтов, лихо проскочив укатанный гусеничной техникой подъём, и притормозили, пытаясь сориентироваться в обстановке. Неожиданно возникшая стрельба затихла, к юго-западу от нас над холмами в небо поднимался столб густого чёрного дыма. Внезапно зашипела рация, выплёвывая обрывки фраз, вроде бы на английском языке, но совершенно непривычные для нашего уха.

— (Цензура), ни хрена не понимаю, что он лопочет! — выматерился Александр, едва не стукнув «моторолой» по прикладу пулемёта. — (Цензура), это точно английский?!

— Может, диалект, типа австралийского, из глубинки, — прислушавшись к отдельным отчётливым словам, предположил Всеволод. — Я тоже не понимаю ни слова!

— Саня, забей! Скинь задачу на Вольфганга, а сам смотри в оба! Пристегнись! — сориентировавшись на местности, я утопил педаль газа, направляя джип к вершине ближайшего холма. — Пойдём напрямик! Молитесь, чтобы не напороться на какую-нибудь неразорвавшуюся хреновину!

— Пиндосы божились, что здесь нет неразорвавшихся боеприпасов! — проорал в ответ капитан. — (Цензура), Володя, осторожней!

— Держитесь! — крикнул я, буквально влетая на вершину холма. — Чёрт, снова стрельба!

Сквозь шум двигателя и свист ветра (напомню, что с некоторых пор мы катались без ветрового стекла) прекрасно слышались короткие и длинные пулемётные очереди, перекрывающие друг друга. Стрельба разгоралась где-то недалеко, в километре или чуть более от нас, там, где к небу поднимался столб чёрного дыма. Затем раздался ещё один взрыв, за которым последовал второй, на мгновение заглушивший рокот крупнокалиберного пулемёта.

— Вовка, где-то там, впереди, должна быть «зэсэушка» наёмников! — выслушав сказанное Нидеррайтером-старшим, повернулся ко мне Барулин. — (Цензура), лишь бы не напороться на дружественный огонь!

— Постараемся! — проорал я в ответ. Миновав очередной пологий холм, я увидел ниже и впереди длинное облако пыли, поднятое какой-то непонятной «каракатицей» на гусеничном ходу. — Это она, да?!

— Да, она, «спарка» на корпусе «шестьдесят второго»! — подтвердил Александр, на пару секунд прильнув к биноклю. — Чёрт, наёмники палят по кому-то на соседнем холме!

Не мудрствуя лукаво, я направил джип вниз, прямо в облако пыли, поднятое на дороге между холмами. В момент пересечения нами полосы пыли самодельная ЗСУ неожиданно замолчала, прекратив поливать свинцом и сталью вершину дальнего холма. «Амтрэк» безнадёжно отстал, проиграв гонку изделию германского автопрома и лишив нас своей огневой поддержки, которая могла пригодиться в любой момент. В первый момент я было подумал, что неизвестный противник нейтрализовал «каракатицу», однако действительность оказалась совершенно иной.

— А-а-а! — завопил Александр почти прямо мне в ухо, едва «мерс» выскочил из облака пыли. — Тормози!

— Гони! — закричал сидевший за моей спиной Кутейкин, рывком распахивая левую заднюю дверь джипа. — Всем вон из машины!

— Отставить!!! — рявкнул я во всё горло, пытаясь оторвать взгляд от стволов развёрнутой в нашу сторону «спарки». Оба ствола установки, эти две маленькие чёрные точки были готовы в любой момент полыхнуть пламенем, засадив в наши тела пару-тройку килограммов взрывающегося металла. Своеобразная игра в гляделки с зенитным автоматом завершилась спустя секунд пять, не более, но эти пять секунд показались мне целой вечностью, даже волосы на затылке зашевелились. Пока я глазел на «спарку», словно тушкан на кобру, внедорожник угодил носом в какую-то старую воронку на склоне противоположного холма, с натугой выбрался из неё, а затем сел днищем на кучку камней рядом с воронкой.

— Хай, рашэнс капс, — гнусаво пробубнила «моторола». Одновременно с вызовом по рации на броне танка показался какой-то тип и приветливо помахал нам рукой. Даже улыбнулся, гад, увидев нашу полную беспомощность и растерянность перед грозно смотревшейся «каракатицей».

Положение, а точнее, наш рухнувший намного ниже плинтуса авторитет, спасло появление отставшего было «амтрэка». Переваливаясь через старые воронки, амфибия быстро подкатила к нам, доставив тех, кто мог разобрать жуткий южноафриканский английский командира самоходной зенитки. Сразу же выяснилось, что экипаж «каракатицы» состоит из техников и ремонтников, которые сами создали и сами же водрузили на корпус Т-62 нечто, издалека похожее на квадратную башню. Причём окончательная доводка самоходной зенитки до ума ещё была не завершена, о чём свидетельствовало отсутствие дополнительных бронелистов с одного из бортов «спарки». Более того, ещё часик назад никто из ремонтников даже не помышлял о том, чтобы выгнать из ангара недоделанную самоходную зенитку, да ещё и с ходу вступить на ней в бой. Тем не менее техническому персоналу под командованием лейтенанта Тони Ривза пришлось взяться за оружие.

— Это горит «хамви» мастер-сержанта Глеймана, — пояснил нам Ривз, когда мы ещё подъезжали к расстрелянной технике. — Вторая машина, грузовик, тоже его… Был.

Беглого осмотра места трагедии оказалось достаточно, чтобы восстановить картину недавних событий. Выехав из ангара, небольшая колонна из двух авто угодила в засаду противника, причём совсем рядом с ремонтной базой, всего в паре километров от неё. Враг встретил Глеймана и его людей сосредоточенным огнём из гранатомётов и пулемётов, мигом расстреляв головной внедорожник, а затем изрешетив грузовик. Грузовик, кстати, оказался гражданским, «мерседесом» из венгерского кластера, и двое погибших в его кабине являлись, скажем так, добровольными помощниками интенданта. Один мадьяр и один поляк, с которыми мастер-сержант проворачивал какие-то хитроумные схемы с целью своего личного обогащения.

— Дональд был разносторонней натурой, очень талантливым махинатором, — ухмыльнувшись, заметил Ривз, глядя, как двое его бойцов тушат остатки «хамви». — Ха, парни, двигатель, похоже, не пострадал!

— Давай по делу, Тони, — поторопил лейтенанта Вольфганг. — Зачем он попёрся в Тордаташ без охраны?

— Думаю, за ещё одним комплектом кожаных кресел и ещё за одним диваном, — засмеялся ремонтник. — Он уже привёз сегодня утром целых три кресла и шикарный диван. Все из кожи, чёрного цвета, должно быть, отлично смотрятся в хорошей гостиной.

— Ясно, жадность фраера сгубила, — сплюнул капитан Барулин. — Володя, нам здесь ловить нечего, давай двигать домой.

— Погоди, Сань, не торопись, — ответил я, поднося к глазам бинокль. — Давай сначала осмотрим место засады, где сидели гранатомётчики, а потом с чистой совестью двинем домой.

— Я думаю, что в данном случае сработала мобильная засада, — старательно выговаривая каждое слово, произнёс бывший офицер «штази». — Поэтому нам надо пойти по следам нападавших.

— Наверное, ты прав, — ответил я, рассматривая в бинокль россыпь не особо крупных валунов метрах в ста двадцати от нас. Затем повернулся, окинул взглядом пространство между двух невысоких холмов, где произошло нападение на интенданта и его людей. — Водила Глеймана, вероятно, увидел впереди себя врагов, попробовал развернуться… Тут его и накрыли. Из пулемётов и гранатомётов.

— Угу, в корму «хамви» засадили штуки три выстрелов из «граника» — машину практически разорвало напополам, — согласился со мной Александр. — В грузовике изрешетили всю кабину, у убитых забрали их личное оружие, боекомплект, не поленились даже снять шлемы с трупов.

— А это говорит о том, что нападавшие остро нуждаются в вооружениях и амуниции, — заключил подошедший к нам Константин. — Владимир Иванович, мы с Гельмутом нашли следы от трёх машин и россыпь свежих стреляных гильз. Там, наверху, на гребне холма.

— Молодцы, поехали, покажешь то место, — решил я, оборачиваясь к Нидеррайтеру-старшему. — Вольфганг, скажи Ривзу, что мы намерены прокатиться по следам отхода противника. Попроси его, чтобы он присоединился к нам на своём зенитном танке. А то стрёмно как-то двумя машинами…

Минуту спустя мы бегло осмотрели пологую вершину холма, где Григорьев и Нидеррайтер-младший обнаружили следы недавней тусовки нападавших. Подобрав пяток-другой стреляных гильз, мы быстро определили, что враг вооружён славным детищем Михаила Тимофеевича Калашникова — ПК, плюс какой-то хреновиной западного производства под натовский патрон калибром 7,62 на 51. На обильно политой ночными дождями почве прекрасно отпечатались как протекторы трёх автомобилей, так и следы пяти человек, которые прятались за валунами, чуть ниже по склону.

— Дорога в сторону Тордаташа отсюда как на ладони, — примерившись к месту засады, с грустью констатировал я. — Как говорится: проще попасть, чем не попасть. Ну, где там Тони, копается?

Минут пять спустя, ревя на всю округу своим стареньким дизелем, самоходная зенитка наконец-то взобралась на холм, и мы определились с походным ордером. Чтобы не повторить печальную судьбу разгромленного конвоя покойного мастер-сержанта, решили двигаться линией, а не колонной, с «зэсэушкой» посередине, чтобы та могла, в случае чего, поддержать огнём любой из флангов.

Наши фланговые машины — джип и «амтрэк» — шли впереди, выдвигаясь на вершины близлежащих холмов, где мог затаиться враг. Данный порядок движения, как нам казалось, давал хоть какой-то шанс вовремя обнаружить вероятную засаду и попытаться её разгромить. С другой стороны, никто из нас не питал иллюзий насчёт живучести американской амфибии или моего насквозь гражданского джипа. Два-три выстрела из гранатомётов, и поминай, как звали.

На нервах, с матюгами, находясь в постоянном напряжении, мы проехали по следам противника километра полтора, до небольшой рощицы каких-то низеньких деревьев, всего-то в семь-восемь пальм. Здесь к следам трёх преследуемых нами автомашин присоединились ещё две парные колеи: две группы отступавших агрессоров объединили силы в единый кулак. Отсюда враг изменил маршрут, всё больше забирая южнее, в сторону моря. Я было предположил, что противник держит путь к побережью, и нам следует запросить помощь у моряков.

— Мы видим их, — неожиданно вышел на связь лейтенант Григорьев. — Семь сотен метров на юго-юго-запад, пять целей, дистанция увеличивается… Открываем огонь…

Забравшийся на ближайший холмик «амтрэк» выпустил длинную очередь из крупнокалиберного пулемёта и сразу же добавил несколько коротких из сорокамиллиметрового гранатомёта. Затем БТР нырнул вниз по склону холма, надолго исчезнув из нашего поля зрения. До нас донёсся звук «работы» нескольких пулемётов — враг открыл ответный огонь, и оставалось лишь молиться, чтобы в американский плавающий сарай не засадили гранату из РПГ или из чего-нибудь посерьёзнее.

Не стесняясь в выражениях — в основном, чтобы заглушить страх за своих товарищей — я резко развернулся на крутом склоне, едва не опрокинув машину, и помчался по следам агрессоров, обгоняя медлительную зенитную самоходку. Вопреки нашим опасениям, лейтенант Ривз обладал тактическим опытом и не помчался за моим «мерсом», а повернул свою «каракатицу» налево.

«Зэсэушка» быстро достигла вершины холма и тотчас затарахтела из двух стволов, длинными очередями поливая огрызающегося противника. Мы в это время огибали тот самый холм, и посему подоспели аккурат к шапочному разбору, успев выпустить вслед шустро отходящему врагу лишь пару коротких очередей.

— Гони, Володя, гони! — азартно закричал капитан Барулин, на миг отрываясь от прицела своего пулемёта. — Уйдут же!

— Да, и чёрт с ними! — проорал я, отчаянно пытаясь увернуться от столкновения с небольшим валуном. — Их — пятеро, а мы — одни!

— Уже четверо! — рявкнул в ответ Александр. — Одна «тачка» встала!

— Не, Сань, без «брони» не пойдём! — я отрицательно замотал головой. — Геройствовать нужно в меру!

Между тем, используя складки местности, четыре вражеских внедорожника стремительно вышли из-под обстрела «амтрэка» и самоходной зенитки. Пятая машина, всё-таки угодившая под огонь наших товарищей, замерла неподвижно, напоследок протаранив огромный кактус. Стрельба прекратилась, и под прикрытием «зэсэушки» к трофею покатила наша амфибия, а за ней двинулись и мы.

— А номера-то у «тачки» столичные, — неожиданно произнёс Саня. — Девяносто девятый регион.

Действительно, прошитый пулями сразу двух калибров «крузак» щеголял номерами центрального региона, региона столицы России, из чего можно было сделать кое-какие далеко идущие выводы. Экипаж повреждённого внедорожника состоял из двух человек, из двух типичных чернокожих африканцев, которые погибли на месте.

Одному из них — водителю — крупнокалиберная пуля разнесла голову, выплеснув на лобовое стекло джипа кровь, мозг, осколки костей, ошмётки мяса и кожи лица. Словно этого оказалось мало, ещё несколько крупнокалиберных пуль прошили туловище навылет, превратив тело в нечто, напоминающее груду перемолотого мяса. Второму негритосу выдрало ключицу, разворотило левую руку и плечо, и он истёк кровью буквально на наших глазах.

Кроме этих двоих, в пятнадцати метрах от машины обнаружился третий труп, разорванный пополам, как мы предположили, в результате прямого попадания сорокамиллиметровой гранаты или нескольких двадцатимиллиметровых «огурцов». Цвет кожи третьего боевика был заметно светлее, чем у его товарищей, погибших в салоне джипа. Возле тела убитого валялся заряженный гранатомёт РПГ-7, из которого африканец так и не успел выстрелить. Трофей сразу же оказался в руках Кутейкина и был внимательно осмотрен на предмет обнаружения повреждений и неисправностей.

— Видимо, это и есть хвалёные «боко харамы», — сплюнув, с презрением в голосе констатировал капитан Барулин. — Вова, едем дальше, или как?

— Минутку, подождём подкрепление, — ответил я, глянув в сторону наших союзников. Зенитная самоходка уже покинула выгодную позицию на холме, спеша присоединиться к погоне. Затем перевёл взгляд на подбитый внедорожник и невольно вздохнул. — Мда, такой хороший «крузак» издырявили.

— Ну, может, его удастся починить, — без особого энтузиазма в голосе предположил Александр. — Всё, Вовка, поехали!

Понимая, что личный состав нашего отряда ударился в адреналиновую эйфорию, я не стал тянуть время и приказал выступать дальше. Вновь развернувшись в линию, оседлали фланговые бугорки, обстреляли мелькнувший вдали серый силуэт и покатили вперёд, стараясь поддерживать установленный порядок движения. Больше всего я опасался, что исламисты на своих более быстроходных «тачках» обойдут нас с флангов, а затем ударят нам в тыл. А если, не дай бог, выведут из строя «зэсэушку», то нам вообще наступит полный кирдык с капутом.

Примерно через километр с небольшим Вольфганг вдруг, доложил что видит перевернувшийся автомобиль, чуть в стороне от вектора маршрута. Причём Нидеррайтер-старший был готов побожиться, что это не хитроумная засада боевиков, и перевернувшаяся машина действительно брошена врагом впопыхах. Чтобы проверить слова немца, нам пришлось развернуться, поломав строй, и подтягиваться к левому флангу.

Подъехав на место, мы долго рассматривали в бинокли валявшийся на боку внедорожник, прежде чем принять какое-нибудь решение. Преследуя исламистов из «Боко Харам» (никто уже не сомневался, что чернокожие боевики принадлежат именно к данной одиозной организации), мы постепенно подъезжали к границе пересечения двух миров, и вот очутились приблизительно в километре от чужого леса. Учитывая, что напавший на конвой Глеймана противник отлично ориентировался в родных тропиках, с нашей стороны было бы опрометчиво соваться в любую зелёнку, и особенно в джунгли чужого леса. Некоторых из нас натурально передёргивало от воспоминаний о тех ощущений, которые пришлось претерпеть во время отражения нападения динозавров, несколько дней назад, на побережье.

Посовещавшись с командирами машин, мы решили не приближаться к границе пересечения ландшафтов, чтобы не нарваться на засаду исламистов. Вместо этого наши наиболее защищённые боевые единицы вновь двинулись по следам удравшего противника, а я вместе с Саней и Всеволодом остался на месте, контролируя подходы к вероятному трофею.

Перевернувшийся автомобиль валялся метрах в шестистах от нас и был, как говорится, как на ладони. Вокруг него простиралась большая и относительно ровная песчаная пустошь, где не росла даже низенькая жёсткая травка. К машине никто не смог бы приблизиться незаметно, поэтому я посчитал, что одного ПКМа и трофейного РПГ будет достаточно, чтобы настучать негритосам по кумполу. А там, глядишь, на помощь подоспеют и наша амфибия с самодельной «каракатицей» наёмников.

— Беспилотник! — неожиданный крик старшего лейтенанта Кутейкина произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Лично я ожидал от врага чего угодно, но только не запуска беспилотного летательного аппарата. — К северу от нас, на один час!

— Ибабутские тушканчики, квадрокоптер какой-то, — выругался я, до боли вжав в кожу окуляры бинокля. — Откуда он взялся, (цензура)? Сань, расстреляй его, (цензура)!

— Сей момент, — процедил сквозь зубы Александр, прижимая приклад пулемёта к плечу. — Получи, тварь!

Несмотря на то что квадрокоптер летел на вполне приличной высоте и был едва заметен невооружённым глазом, Барулин зацепил его первой же очередью. Получив попадания, беспилотник завертелся в воздухе, теряя высоту, а затем заложил вираж со снижением. Видимо, оператор пытался восстановить управление летательным аппаратом, чтобы посадить его в более-менее уцелевшем состоянии. Вторая очередь из ПКМа поставила жирную точку в усилиях оператора и в лётной карьере неопознанного квадрокоптера: аппарат кирпичом рухнул наземь.

— «Кракен», что у вас там за стрельба? — вышел на связь лейтенант Григорьев. — «Кракен», ответь «крейсеру»…

— «Крейсер», у нас всё в полном ажуре, — заверил я Костю. — «Крейсер», внимание: в воздухе чужие «птички»! Повторяю: чужие «птички»…

— Вас понял, — озадаченным тоном отозвался Константин. — Передам «Дредноуту»…

— «Лестрейд» вызывает «Шерлока Холмса», — в эфире вдруг появился смутно знакомый голос. — Это вы подстрелили «птичку»?

— Да, «Лестрейд», классно сработали, — с гордостью подтвердил я.

— Молодцы, это был наш беспилотный разведчик, — полным ехидства и сарказма тоном отозвался Андрей. — «Лестрейд» зол, рвёт и мечет… В общем, сами потом оправдывайтесь перед ним…

— Ядрёна-матрёна, а нас предупредили?! — возмутился наш меткий пулемётчик. — Вовка, дай сюда рацию, пошлю его (цензура), и ван Клейста тем же адресом!

— Самое поганое на войне — попасть под огонь своих же, — со вздохом заметил Всеволод. — Как-нибудь потом я расскажу вам одну историю про Вторую чеченскую…

Поминая родословную Андрея и команданте Жерара, мы едва не проворонили появление в поле зрения нашего «амтрэка». Бронетранспортёр выскочил на вершину самого дальнего холма, постоял там с полминуты, а затем шустро сорвался с места, словно им выстрелили из катапульты. На покинутом амфибией бугорке взлетело облачко дыма и пыли, до нас долетел звук от разрыва РПгшного заряда.

Затем послышалось уже хорошо знакомое стрекотание двадцатимиллиметровок, и на склоне того же самого холма показалась самоходная зенитка на шасси Т-62. Прячась за макушкой холма, если так можно было назвать тот ничтожный бугор, «зэсэушка» засадила несколько коротких очередей в сторону противника, после чего вышла из-под огня со стороны чужого леса. Враг ответил очередным выстрелом из гранатомёта, и, как и следовало ожидать, не сумел поразить «каракатицу».

— Так, парни, быстро в машину, — сориентировавшись в ситуации, приказал я. — Надо осмотреть трофей, пока нас могут прикрыть свои.

Парни у меня подобрались сообразительные, и через небольшой промежуток времени мой «мерс», исполнив пресловутый «полицейский разворот», поднял целую тучу пыли возле перевёрнутого автомобиля. Облако густой пыли, как я полагал, должно было хоть немного замаскировать нас от прицельного огня из зарослей чужого леса.

К сожалению, я не учёл того фактора, что калифорнийская пыль демаскирует и нас самих, выдав исламистам наши намерения. Поэтому вокруг нас почти сразу же засвистели пули, нервируя и заставляя пригибаться: показная храбрость под обстрелом — удел дураков, а не тех, кто постоянно рискует собственной шкурой. К счастью, вражеский пулемётчик подобрал себе не самую удачную позицию, а когда, наконец, догадался забраться куда-то повыше, мы уже уезжали, таща на буксире новый трофей. И какой трофей!

— Ёшкин кот, Сань, смотри — знакомая «тачка»! — едва подкатив к перевёрнутому внедорожнику, я не смог сдержать удивлённого возгласа. — Ну да, техасские номера!

— Точно, тот самый «ниссан-наварра», — тотчас подтвердил Александр, выскакивая из салона с пулемётом наперевес. — Чисто! Сева, тащи трос!

Остальное было делом техники. В темпе перевернув и подцепив «ниссан» к фаркопу джипа, мы запрыгнули обратно в машину, и я выжал из «мерса» максимум его лошадиных сил. Мгновение спустя в борт дважды трофейного «джихадомобиля» вонзилось несколько шальных пуль, но мне это было уже глубоко до лампочки. Прикрывая наш отход, экипаж «амтрэка» принялся поливать из «браунинга» короткими очередями заросли чужого леса, нервируя вражеского пулемётчика.

Тем временем, метрах в семистах западнее продолжалась дуэль зенитной самоходки и гранатомётчиков противника, завершившаяся в конечном итоге ничейным результатом, что, в общем-то, вполне нас устраивало. «Зэсэушка» под командованием лейтенанта Ривза не позволила врагу совершить обходной маневр, чтобы нанести удар нам в тыл и фланг, после чего благополучно отошла на новую позицию.

Лейтенант вышел на связь, сообщив о том, что его «каракатица» полностью исчерпала боекомплект, и пора бы нам прекращать баталию с негритосами. Я был полностью согласен с Тони и отдал приказ отходить. Судя по отсутствию погони, у боевиков «Боко Харам» имелись собственные серьёзные проблемы, и мы благополучно достигли ангара.

Здесь нас встретило более двух десятков наёмников, во главе с ван Клейстом, экстренно примчавшимся из Данилово на «маталыге». Бельгиец был жутко взвинчен, потеряв своё воистину нордическое самообладание, нервничал и орал на ремонтников, словно Жириновский на либералов.

Наше появление, точнее, появление Ривза и его экипажа, спровоцировало следующий раунд раздачи на орехи. Учитывая, что мы все были на нервах, а лейтенант и его ребята отлично проявили себя в бою, я не выдержал и сцепился с Жераром.

Минут десять мы орали друг на друга до хрипоты, едва не схватились за грудки, сверля один другого тяжёлыми взглядами. Затем порядком обалдевший от такого зрелища личный состав растащил своих командиров в разные стороны, погасив дурацкую конфликтную ситуацию. Похоже, каждый из бойцов прекрасно понимал, что эмоциями и криками погибших не возвратить, а взаимные склоки среди начальства лишь ослабят наши общие и без того невеликие силы.

В общем, спустя ещё четверть часа я мирно беседовал с ван Клейстом, и даже убедил того принести извинения лейтенанту Ривзу. В конце концов, Тони не был виноват в том, что жадный до чужого хабара мастер-сержант напоролся на засаду чёртовых исламистов. Возникший было между нами двоими конфликт было решено считать недоразумением, которое не должно влиять на дальнейшие планы. Чуть позднее, по приезду в посёлок, мы с бельгийцем выпили мировую, найдя в сейфе у Еремеева поллитровку какого-то жутко выдержанного вискарика.

В принципе, эмоциональный срыв командира наёмников был легко объясним. За последнее время капризная девка по имени Фортуна явно повернулась к «солдатам удачи» своей объёмистой и толстой, кхм, кормой. Во-первых, во время очередной операции в чужом лесу в районе венгерского кластера получили ранения двое бойцов из группы сержанта Маллигана.

Во-вторых, едва бельгиец передислоцировал экипаж сержанта Бертье вместе с их боевой машиной, пленные саудовские моряки решили «сделать ноги». Побег удался частично: пять-шесть сбежавших арабов побродили по окрестным зарослям почти сутки, после чего трое из них прибежали обратно, слёзно моля их пощадить, и посадить обратно в лагерь. Оказалось, что товарищи беглецов стали законной добычей огромной нелетающей птицы, настоящего трёхметрового монстра с массивным клювом и мощными лапами.

В довершение ко всем несчастьям, наводчик «вулкана» повздорил в посёлке с кем-то из беженцев с верховий Амазонки. Конфликт произошёл из-за женщины, которая то ли дала, то ли не дала, в общем, типичный сексуальный треугольник. Хорошо ещё, что подоспевшие местные дружинники успели предотвратить драку с поножовщиной.

Данное происшествие стало сигналом о нарастании в нашем обществе очень серьёзной проблемы — проблемы делёжки свободных женщин детородного возраста, занятых поисками наиболее брутального самца во всей округе. Есть среди «слабого пола» такие дамочки, которые ловят кайф покруче оргазма, глядя, как мужики бьются за право сунуть бабам промеж ног.

Проведённое, в прямом смысле этого слова, по горячим следам расследование деятельности Глеймана вскрыло несколько эпизодов комбинаций и махинаций с материальными ресурсами конфедерации. Отправившийся в гости к предкам мастер-сержант, похоже, собирался построить в новом мире собственную подпольную торговую империю, потихоньку собирая в свою команду таких же проходимцев, как и он сам. Так, в частности, у интенданта появились добровольные помощники из числа поляков, венгров и наших соотечественников, пассажиров спасшихся авиалайнеров, занимавшиеся перевозкой и охраной добытого их патроном барахла. Судя по найденному на нижнем уровне бокса хабару, Глейман рассчитывал использовать бывшее хранилище КМП в качестве склада для мебели и прочего габаритного добра, которое нельзя было держать на свежем воздухе.

По ходу расследования выяснилось, что подчинённые лейтенанта Ривза не имеют никакого отношения к деятельности мастер-сержанта, более того, у Дональда даже вышел конфликт с Тони, едва не завершившийся дракой. Пахавшие в поте лица с раннего утра до позднего вечера ремонтники косо смотрели на набранный Глейманом интернационал из махинаторов и ловкачей, считая оных дармоедами и тунеядцами. Собственно, именно нежелание Ривза выделить интенданту грузовик «буффель» для перевозки габаритной мебели и послужило причиной конфликта. Впрочем, не исключено, что если бы лейтенант уступил требованию мастер-сержанта, то «дикие гуси» имели бы три единицы потерянной в бою техники вместо двух.

Как уже говорилось выше, персональный «хамви» Глеймана ремонту не подлежал: от машины уцелел лишь передок и, что удивительно, двигатель. Отныне, как заметил кто-то из техников, подполковник Коллинз может не переживать за моторесурс внедорожника своих медиков — в случае чего есть чем заменить движок на втором армейском джипе.

Осмотр другого уничтоженного авто — грузовика марки «мерседес» — показал, что машина настолько изрешечена пулями, в том числе крупнокалиберными, что восстанавливать её выйдет себе дороже. Так уж получилось, что грузовик угодил под перекрёстный огонь нескольких пулемётов, его мотор был превращён в груду металла, а кабина напоминала дуршлаг.

Брошенный врагом на поле боя подбитый «крузак» имел аналогичные по тяжести повреждения: двадцатимиллиметровые бронебойные снаряды и полудюймовые пули прошили машину насквозь, уничтожили её пассажиров и добрались до двигателя джипа. Осмотр трофейного внедорожника показал, что с него можно с ходу снять все четыре колёса, и по мере надобности и при наличии свободного времени демонтировать на запчасти ходовую. Всё.

Второй трофей, явно доставшийся нам при содействии мадемуазель Фортуны, имел не столь критичные повреждения, и через некоторое время мог быть введён в строй. Судя по всему, водитель «ниссана» не справился с управлением мощной машиной, в результате чего «джихадомобиль» несколько раз перевернулся в воздухе, а затем более-менее удачно лёг на левый бок. Лобовое стекло джипа сплошь покрылось сетью мелких трещин, грозя рассыпаться в любой момент, верхний люк заклинило намертво, а левый борт стал напоминать сморщенное печёное яблоко. Вот, пожалуй, и все поломки внедорожника.

Увы, закреплённый в кузове ПКМ не пережил кувырка в воздухе с последующим столкновением с землёй, превратившись в набор запасных деталей к нашим пулемётам. В общем, из исправного оружия нам достались гранатомёт и потёртый ППК американского производства, больше похожий на детскую игрушку, чем на настоящий пистолет. Всё остальное исламисты успели подобрать, к великому сожалению личного состава.

— Чёрт, даже короб помялся, — быстро раскидав на капоте «ниссана» остатки трофейного ПКМа, чертыхнулся Барулин. — А ствол вообще согнут в дугу.

— Ну, и хрен с ним, — отозвался я, поворачивая ключ зажигания. Джип неожиданно закапризничал, не желая заводиться. Пришлось пробовать снова и снова, пока, наверное, с шестого раза движок не взревел, просыпаясь от спячки. — Сань, скидай все детали в сумку, потом разберёмся… Ехать пора — я бабу хочу до ужаса. Отходняк перешёл в… другую фазу, млин.

— Не ты один бабу хочешь, — возясь с сумкой, заметил Александр. — Я тут услышал, что оставшиеся в «родном» африканском анклаве наёмники активно пользуют даже лесбиянок.

— Ну, хоть какая-то польза от Рынской и её любовницы, — ухмыльнулся я, вспомнив, сколь демонстративно вели себя лесбиянки на суде. — А вообще, пора вам всем, парни, заводить себе постоянных подруг.

— Ага, заведёшь тут — мотаемся сутками напролёт по кластерам, пока другие себе баб в посёлке подыскивают, — вздохнул капитан. — Впрочем, ты прав — с этим вопросом тянуть нельзя, а то всех женщин расхватают бойцы Стрелкова или ещё кто.

Жерар принял решение задержаться на полигоне на пару-тройку часов, чтобы самолично подобрать позицию для привезённого с нашей базы миномёта. Поэтому мы возвращались в Данилово в гордом одиночестве, двумя единицами нашей техники, обсуждая по дороге перипетии боя. Разговор сам собой подошёл к теме усиления защиты имевшейся в распоряжении «диких гусей» техники, забронирования грузовиков, «маталыг» и прочего моторизованного стада.

Собственно, ничего принципиально нового и революционного наёмники не изобрели — ещё на Земле подобным занимались все, у кого не хватало зелёных фантиков на «абрамсы» и прочие «леопарды», но имелось желание и некоторое количество броневых плит. В данном случае «солдатам удачи» под руку попалось десятка полтора разбитых корпусов БТРов и БМП советского производства, и парни ван Клейста засучили рукава повыше. Благо в отряде имелась своя собственная ремонтная мастерская, плюс достаточно квалифицированные кадры, способные разобрать, собрать и починить практически любое ремонтопригодное «железо». Ну, наверное, за исключением напичканных под завязку сложнейшей и нежной электроникой «леклерков» и других суперсовременных танков.

Первым делом подчинённые Ривза установили на один из МТЛБ фальшборты из броневой стали, защищавшие нос и боковые проекции корпуса данного тягача. Параллельно с этим люди лейтенанта воплотили в металле вариант забронирования американских армейских грузовиков, используя броневые листы разбитых советских «шестидесяток». В результате пара трёхосных машин превратилась в некое подобие бронетранспортёров, способных пережить обстрел из лёгкого стрелкового оружия и сохранить жизнь личному составу. Видимо, войдя во вкус, ремонтники принялись мудрить над новеньким капотным самосвалом марки «вольво», пожертвованным польской стороной на нужды конфедерации.

Кроме работ по созданию импровизированных БТРов, подчинённые Ривза провели эксперимент по скрещиванию корпуса танка с самодельной малокалиберной зенитной «спаркой», причём, как показал недавний бой, эксперимент можно было считать успешным. Рождённая бесшабашным южноафриканским гением «каракатица» сумела не только постоять за себя, но и разогнать несколько «джихадомобилей» с пулемётным вооружением. Думается, если добавить в состав вооружения самоходной зенитки что-нибудь типа «корнета», то «спарку» вполне можно будет использовать в качестве гусеничной БРДМ.

Кстати, о комплексе «корнет». Прослышав, что среди бойцов Стрелкова имеется офицер, отлично знакомый с данным комплексом, Жерар затребовал срочно вернуть столь ценного спеца обратно в Данилово. И не просто вернуть, а ещё и назначить на пост командира отряда береговой обороны, вменив ему в обязанности защиту наиболее ценного движимого имущества всей конфедерации — двух танкеров. Если учесть, что никакого отряда береговой обороны не существовало и в помине, то старшему лейтенанту Кутейкину предстояло совершить в самом ближайшем будущем пару подвигов Геракла как минимум.

Во-первых, найти достаточно толковые кадры, которых днём с огнём не сыскать во всей ближайшей к нам округе. Во-вторых, раздобыть в достаточном количестве бинокли и ПНВ, организовать визуальное наблюдение за морем и побережьем и т. д., и т. п. Единственное, что сразу же получил в своё распоряжение новоиспечённый командир, был ПТРК «корнет» с четырьмя выстрелами к нему.

Кроме того, отныне на Всеволода и его подразделение работали радиолокаторы «Маджестика», имевшего наиболее мощную и совершенную аппаратуру. В случае необходимости офицер мог рассчитывать и на огневую поддержку со стороны зенитчиков, которые прикрывали наш «аэропорт». Вообще-то изначально планировалось включить в отряд береговой обороны как минимум один танк, но противостояние с «Боко Харам» не позволило отозвать с фронта хотя бы одну бронированную боевую машину.

Обсудив достоинства и недостатки самодельных броневиков на базе грузовых машин, мы плавно перешли к теме использования беспилотников в разведывательных целях. Здесь следует сказать, что в суматохе галопирующих событий посткатаклизма мы выпустили из виду много чего, в том числе и судьбы людей и машин, угодивших в новый мир вместе с нами самими. Поэтому оказались не в курсе того, что в грузовике с компьютерной техникой, выменянным энное время назад покойным Глейманом, «солдаты удачи» нашли пять десятков радиоуправляемых летательных аппаратов. Пять десятков самых различных летающих моделей самолётов, вертолётов и всяческих квадрокоптеров, которые так и не доехали до адресата.

Сразу же после сражения с арабами и сомалийцами у наёмников просто не доходили руки до этого богатства, а затем Жерар приказал своим подчинённым срочно пошевелить извилинами и создать эскадрилью беспилотников. Подчинённые — Бойд с Гивинсом — взяли под козырёк, покумекали, что и как, взяли да и создали буквально на пустом месте самое настоящее производство дронов. Как говорится, включили соображалку и проявили недюжий организаторский талант.

Имея на руках списки бывших пассажиров двух авиарейсов, «солдаты удачи» быстренько установили трёх французов, которые ранее занимались различными электронными девайсами и прибамбасами и сделали тем воистину царское предложение. В общем, получив в свои руки кучу материальных ресурсов и полный карт-бланш в техническом плане, спустя пару дней французы продемонстрировали и ввели в строй оснащённый видеоаппаратурой квадрокоптер.

К сожалению, первый же боевой вылет летательного аппарата оказался для него и последним — беспилотник был быстро сбит дружественным огнём с земли. Несмотря на это, ван Клейст посчитал, что игра стоит свеч, и приказал бригаде форсировать доводку и испытания новых дронов, чтобы вооружить ими все подразделения сил конфедерации. Теперь французы по двенадцать часов в день трудились во благо общества, занимаясь вводом в строй первой партии беспилотников, в основном квадрокоптеров, которые считались наиболее простыми в применении наскоро обученными операторами.

Часть II

Утро, как известно, редко бывает добрым, и любое исключение из этого правила лишь подчёркивает данное наблюдение. По этой причине на следующий день я не стал вскакивать ни свет ни заря, в шесть ноль-ноль, нагло позволив себе выспаться почти до девяти утра. Затем ещё с полчасика валялся в постели, размышляя о перипетиях отношений с противоположным полом и о том, что могут сотворить с земными женщинами целых три луны нового мира.

Вчера, едва приехав в Данилово, первым делом я разыскал Марину, чтобы уединиться с нею где-нибудь в укромном местечке. Такое местечко нашлось очень быстро, а вот моя девушка поначалу с прохладцей отнеслась к идее побыть наедине с мужчиной. Пришлось проявить настойчивость и старание, и через пару-тройку минут предварительных ласк моя рыжеволосая красавица оттаяла, задышала в ином ритме и перестала твердить, словно заклинания, фразы со словами «нет» и «нельзя». Спустя какое-то время — после ахов и охов, переходящих в стоны — выяснилось, что девушка опасается забеременеть, и в ближайшее время у нас наступит перерыв в контактах определённого вида.

Самое интересное заключалось в том, что Марина боялась не самой беременности, родов и прочих проблем молодой мамы, а дальнейшей жизни с новорождённым младенцем на руках в новом мире. Женщина просто не представляла, как вообще можно родить и воспитывать ребёнка в условиях самого натурального первобытного мира, без привычных нам благ цивилизации. В общем, повторного секса поздно вечером так и не произошло, ибо девушка была категорически «против», а я после лёгкой пьянки с бельгийцем был в прекрасном настроении и решил, что дело может подождать до завтра.

За что и был с утра пораньше обвинён Мариной в том, что не люблю детей и не желаю становить отцом. Надувшись, словно мышь на крупу, переводчица убежала, громко хлопнув дверью в прямом смысле этого слова. Женская логика, однако, абсолютно лишённая нормальной логической последовательности.

С другой стороны, моя подруга в какой-то степени была права — никто не мог гарантировать, что день грядущий не принесёт людям новых испытаний. Никто не мог гарантировать, что мы останемся живы в самом ближайшем будущем, не будем голодать, терпеть лишения и страдания. По сути, народ и так жил в постоянном стрессе, в постоянной готовности к крупным и мелким неприятностям.

В такой ситуации очень страдали молодые женщины, выдернутые из привычной им комфортной среды современной цивилизации, лишённые поддержки и помощи родных и близких, совершенно не готовые жить в первобытном мире. Если ещё учесть, что уровень нашей медицины вот-вот начнёт падать вниз… В общем, не время заводить детей, а вопрос с трёмя лунами ещё предстоит изучать в контексте их влияния на дам.

— Володя, хорош валяться, вставай, подгони новую форму, пока есть время, — брошенный Русланом свёрток оторвал меня от размышлений о психологических проблемах молодых женщин и девушек. — Маринке твоей подобрал навскидку, вроде должно подойти.

Минут десять спустя я появился на кухне в новеньком американском камуфляже, в таком же, в который ранее переоделись Стрелков и его бойцы. Подобранная капитаном форма сидела идеально, словно влитая, нисколько не стесняя движений. Расцветка, пресловутая «цифра», судя по всему, должна была маскировать мою тушку в местном лесу не хуже натурального «костюма гилли», имевшегося у запасливого Сухонина. А вот «берцы» пришлось оставить старые, свои собственные, которые были на ногах, когда мы очутились другом мире, ибо с обувью у наёмников дело обстояло крайне туго. Проще говоря, совершенно не имелось никаких запасов армейских ботинок, как, впрочем, и обувного производства.

— Руслик, а ты чего не на своём «Дзуйкаку»? — беря протянутую мне кружку кофе, первым делом поинтересовался я. — Набедокурил чего, может, любовь с русалками замутил?

— Почти угадал, — хмыкнул Руденко, отхлёбывая горячий кофе. — Давеча Бойд прошвырнулся по анклавам и сосватал Сухонину двоих испанцев, послуживших на флоте. А сегодня ван Клейст переговорил с Такэдой, после чего перевёл всех японцев на сторожевик. Короче, мы с Марком вновь в рядах доблестных даниловских рейнджеров. Неужто не рад, командир?

— Шутить изволите, сэр рейнджер? — усмехнулся я, наскоро сооружая бутерброд из колбасы и хлеба. — Пошли наверх, посидим, попьём кофейку на свежем воздухе.

Поднявшись на второй этаж, на веранду, я с наслаждением опустился в шикарное кожаное кресло, пригубил кофе и энергично заработал челюстями, уничтожая свежеприготовленный бутерброд. С недавно восстановленной веранды открывался красивый вид на посёлок, на море и вообще на ближайшие окрестности, в том числе и на внутренний двор усадьбы.

Во дворе тусовался почти весь наш личный состав, занятый текущими делами: Владислав с головой нырнул под капот своей «бэхи», Александр пристроился на штабеле досок и тщательно чистил разобранный ПКМ. У опущенного вниз пандуса «амтрэка» отец и сын Нидеррайтеры о чём-то оживлённо беседовали по-немецки с Марком, до веранды доносились лишь обрывки фраз. Через двор в сторону ворот ковылял Михаил, с трофейным «штайром» в правой руке и с пластиковой бутылкой газировки в левой.

За воротами нашей базы, метрах в ста пятидесяти ниже по склону холма взрыкивал дизелем гусеничный трактор, вспахивая поле, ранее использовавшееся под покос. Ещё один «гусак» поднимал многолетнюю целину у трассы, а на самой дороге виднелась группа из трёх-четырёх вооружённых ополченцев в амеровском камуфляже. Мужики, видимо, перетирали что-то важное, размахивали руками, словно крыльями. Вооружившись биноклем, я узнал Чугунова с Доценко и шустрого деда с окраины села, которого недавно назначили агрономом. Никитин величал деда то ли Савелий Игнатьевич, то ли Савелий Иванович и сетовал на то, что тот стал совсем слаб здоровьем, в пух и прах проиграв войну с «зелёным змием».

Скользнув взглядом по полоске чужого леса, я какое-то время рассматривал «Сириус Стар» с «Маджестиком», затем поглазел на облепленный лодками и шлюпками СТК, и нахмурился, не видя японского траулера. Что за чёрт, куда исчезли Сухонин и его корабль? Покрутив окуляры бинокля, присмотрелся к людской суете на пляже, прямо напротив потопленного фрегата, с облегчением вздохнул: сторожевик стоял недалеко от берега, его мачта слегка возвышалась над деревьями.

Внутренне успокоившись, я принялся разглядывать происходящее на пляже, не забывая, впрочем, про бутерброд и кофе. Спустя пару секунд был вынужден констатировать, что никак не могу идентифицировать смуглых работяг, пиливших и таскавших огромные брёвна. К счастью, на веранде появился Руслан, принеся целый поднос с бутербродами и кофейник впридачу.

— Руслик, я не понял — наш бельгиец всех индусов с японцами мобилизовал, что ли? — поинтересовался у капитана, который плюхнулся в соседнее кресло.

— Неа, это арабов пригнали, чтобы те вкалывали на благо белых людей, — пояснил Руденко, с видимым наслаждением вгрызаясь в бутерброд с сыром. — Сегодня утром пригнали, часов с семь утра, пока кое-кто давил на массу после ночи любви с рыжеволосой феей.

— Так… Арабы, похоже, строят плот, что ли, — пробормотал я, вновь покрутив окуляры бинокля. — Точно, плот.

— Ага, строят «Кон-Тики», а наш Эрик Робертович будет заместо Хейердала, — ухмыльнулся капитан, наливая себе кофе. — Ты на фрегат глянь, видишь?

— Ну, вижу, верхняя палуба почти торчит из воды, — я перевёл бинокль в сторону «Аль-Дамана». — Рядом с ним брёвна какие-то… Всё, понял, спасибо.

— Володя, ты меня пугаешь. Тебя фея, часом, не заколдовала? — с подозрением прищурился Руденко, явно настраиваясь побалагурить. — Если серьёзно, по словам Сухонина сегодня-завтра будет самый пик отлива, поэтому Жерар взял и подогнал пленных. А кого ещё ставить на эту работу, кроме них?

— Володя, что будем делать со вторым «граником»?! — щёлкнув затвором, Саня отставил пулемёт в сторонку и взялся за вчерашний трофейный РПГ-7. — С собой будем таскать, или мне его в оружейку кинуть?

— У нас вроде всего четыре выстрела к ним, — припомнил я, наливая себе ещё кофе. — Саш, грузи его в амфибию, пусть под рукой будет.

— У нас ещё есть три американских «граника» шведского происхождения, — напомнил Руслан. — Они лежат в ящиках под скамьями.

— Пусть лежат, запас жрать не просит, — беря кофейник, отозвался я. — Может, потом поменяемся с наёмниками на что-нибудь отечественное.

Едва я помянул «солдат удачи», послышался шум мотора, и пару секунд спустя у ворот усадьбы остановился грузовик «буффель». Открылась дверь со стороны пассажира, и, сверкнув на солнце гладко выбритой головой, на землю спрыгнул командир отряда «диких гусей» собственной персоной. Загорелый до черноты, уверенный в себе и в своём праве делать всё, что ему вздумается, ван Клейст огляделся по сторонам и неторопливо направился в нашу сторону. Поздоровавшись за руку с встретившим его в воротах Ковалёвым, Жерар приветственно кивнул остальным, пересёк двор и через полминуты поднялся к нам на веранду.

— Господа полицейские, у нас появились проблемы, — с ходу заявил бельгиец, пожимая нам руки. — Собирайтесь, поедем к мэру. Я жду вас в машине.

Несмотря на внешнее спокойствие и невозмутимость, глаза ван Клейста выдавали сильную озабоченность, а в голосе бывшего парашютиста явственно слышались нотки ярости и раздражения. Поэтому мы не стали тянуть кота за хвост, и, прихватив с собой Марка, уже пару минут спустя тряслись в кузове грузовика, подъезжая к дому Никитина. По пути успели выдвинуть несколько самых разных версий, пытаясь угадать, что же могло столь сильно обеспокоить отнюдь не пугливого бельгийца. Увы, не угадали — действительность, как всегда, оказалась более банальна и непредсказуема одновременно.

— Я должен извиниться перед вами, русскими союзниками, за то, что сразу не довёл до всех полную разведывательную информацию по противоположному берегу Амазонки, — с ходу огорошил нас Жерар, едва мы уселись за столом в гостиной у Василия. — Задолго до вашего рейда на левобережье моему штабу было известно, что тот берег обитаем. Если точнее, со второго дня нашего пребывания в этом мире. Бойд, дай сюда штабной лэптоп.

Раскрыв компьютер, ван Клейст быстро вывел на экран видео, снятое камерой беспилотника, и принялся комментировать короткометражку. А посмотреть было на что. Пролетев над рекой, дрон забрался на несколько километров вглубь холмистой местности, идя строго на север. Следуя данным курсом, разведчик вышел почти прямо к четырёхугольной пирамиде, весьма напоминавшей египетские, и заметно возвышавшейся над окружающей её местностью.

Облетев пирамиду по кругу, беспилотник лёг на прежний курс, и спустя некоторое время впереди показались квадратики обработанных полей, какие-то постройки, тонкие ленты дорог. Разворачиваясь, дрон заложил вираж вправо, пройдя над пересечением двух ландшафтов, по ходу движения поймав в объектив камеры какой-то автомобиль. Рядом с машиной можно было разглядеть группку людей, но, увы, не имелось возможности определить их национальность, расовую и государственную принадлежность. Затем, возвращаясь на базу наёмников, разведчик снова пролетел поблизости от таинственной пирамиды, вновь обошёл её по кругу, на этот раз со снижением, выдав хорошую крупномасштабную картинку. Далее, по словам бельгийца, смотреть было совершенно нечего, и командир наёмников запустил запись следующего полёта разведывательного аппарата.

На этот раз беспилотник взял курс на северо-запад, пересёк реку и какое-то время шёл над однообразным холмистым ландшафтом, пока внимание оператора не привлекло что-то необычное слева от курса дрона. Разведчик довернул влево, и нашему взору предстало хвостовое оперение какого-то крупного самолёта, валявшееся на земле. В следующий момент видеокамера зафиксировала несколько трассеров, промелькнувших под брюхом аппарата, словно молнии, затем изображение закувыркалось так, что его пришлось рассматривать практически покадрово.

Несмотря на то что беспилотник рухнул вниз, развалившись на куски под огнём с земли, оператору удалось выдрать из мешанины последних секунд несколько более-менее приемлемых кадров. На паре их них вполне угадывались «коробочки» какой-то боевой техники, то ли колёсной, то ли гусеничной, хорошо сливавшейся с окружающей местностью.

— Если это земляне, такие же, как и мы, то с кем же мы тогда пересеклись за речкой? — после просмотра видео в гостиной на какое-то время воцарилась мёртвая тишина, нарушенная коварным вопросом Руслана. — С аборигенами здешнего мира? С такими же пришельцами, как и мы?

— Я не знаю. Пока не знаю, — словно болванчик, покачал бритой головой Жерар. — Но я узнаю, рано или поздно разберусь в этой головоломке.

— Что-то мне подсказывает, что у команданте в рукаве припрятана ещё пара козырей, — переглянувшись с нами, прищурился Василий. Закашлялся, морщась от боли, вызванной ранением. — Ты давай, господин капитан, не тяни, выкладывай всё, что спрятал от нас. Иначе тебе веры нет и никогда больше не будет, как бы там ни пошло у нас дальше.

— Вот, запись одного интересного радиоперехвата, — выслушав перевод сказанного Никитиным, ван Клейст принялся «таскать козыри из рукава». — Ваш соотечественник Андрэ готов побожиться, что это армянский. Увы, у меня в отряде нет никого, кто бы владел этим языком.

— Да, это армянский, — подтвердил я, прислушиваясь к не особо качественной записи радиоперехвата. В своё время я наслушался армянской речи выше крыши, и даже стал понимать с пятое на десятое. Потом на рынке сменился хозяин, одни представители солнечного Закавказья уступили место представителям другой южной республики, да и я вскоре расстался с той своей подругой и переехал в другой район. Свято место, как известно, пусто не бывает, особенно такое доходное, как рынок в начале девяностых. — Жерар, у тебя есть ещё что-нибудь, о чём нам следует знать?

— Есть, Владимир, — глянув мне прямо в глаза, произнёс бельгиец. — Наш радар несколько раз засекал неизвестные летательные аппараты, скорее всего, вертолёты. Они пролетали над противоположным берегом к северу и востоку от анклава амишей. Ребёнку ясно, что они проводили авиаразведку местности вокруг их земель.

— Так, и именно поэтому вы в спешном порядке перебазируете свою РЛС в наш кластер, — мгновенно сообразил я. — Я прав?

— Да, ты прав. Наш берег более низкий по сравнению с противоположным, и если чужаки зайдут на малой высоте, то мы рискуем потерять радар вместе с операторами, — разъяснил ситуацию с передислокацией ван Клейст. — Здесь, в русском анклаве, у нас больше шансов отбить внезапный воздушный налёт. Кроме того, наше общее богатство, оба танкера, следует охранять лучше, чем корзину с алмазами.

— Двух зайцев одним выстрелом — одобряю, — вновь закашлялся Никитин. — Наташа, ты гостей кормить думаешь?!

— Ну, и сегодня ночью мои бойцы слышали за рекой канонаду из тяжёлых орудий, — после небольшой паузы добавил командир «солдат удачи». — Это вторая причина, из-за которой мы передислоцируем наши силы в русский кластер. Прошу задавать вопросы, товарищи.

— А если произойдёт ещё одна атака с моря? — сразу же спросил Руденко. — Мы ждём налёта, а если кто-нибудь хитрый атакует с моря, как те арабы? Жерар, ракетами и артиллерией радар разнесут на раз-два, и даже обломков не останется.

— Мы учли этот риск, поэтому приняли решение разместиться в крайней северной точке анклава, на ферме мистера Макеева, погибшего при обороне Данилово, — уточнил предстоящую диспозицию наёмников бельгиец. — И в перспективе нам необходимо связать аэродром и радар кабельной линией связи, чтобы исключить возможность подавления нашей связи средствами радиоэлектронной борьбы.

— Кабель — дело несерьёзное, — я решил покритиковать ван Клейста в порядке мести за утаивание разведданных и вообще для профилактики. — Его перерезать — раз плюнуть, любой мальчишка с ножом провернёт это дело играючи.

— Это если имеешь дело с проводами на столбах или полевой линией связи, как в войну, — усмехнувшись, заметил Марк. — А проложенный под землёй кабель не так-то легко найти, особенно когда вообще ничего не знаешь о его существовании.

— Давайте вернёмся к более серьёзным проблемам, — вновь вступил в разговор Руслан. — Какие самолёты и вертолёты могут быть у армян?

— А с чего ты решил, что весь левый берег занимают одни лишь армяне? — сразу же спросил я. — Какова вообще площадь всего нагорья? Может, там, как и у нас, на побережье, все кластеры вперемешку, из разных стран и с разных континентов.

— Вот и я о том же, — тотчас подхватил капитан. — Мы строим гипотезы, не имея никаких фактов, кроме записей какой-то там болтовни по-армянски. Где свидетели и вещдоки?

— С вами трудно спорить, господа сыщики, — усмехнулся бельгиец. — Поэтому предлагаю взять лодку и сплавать в гости к капитану Горбаню. Этот хитрый дядька утаил от вас намного больше, чем я.

«…Чёрт, а ведь Жерар прав — никто из нас так толком и не поговорил ни с капитаном СТК, ни с членами его команды, — призадумался я, осознавая, что допущен очередной серьёзный прокол. — Нас в первую очередь интересовали беженцы, которых эвакуировал Горбань, и Стрелков с его бойцами. И мы как-то с ходу поверили на слово Игорю Степановичу, когда тот заявил, что проболтался пару-тройку дней по большому озеру, ничего не видел и ничего не знает… Не могли речники ничего не видеть, физически не могли… А ван Клейст-то, похоже, проявил смекалку и сообразительность не хуже нашей. Птица-говорун, млин…»

Быстро уйти из дома главы не удалось, так как супруга Василия подала на стол пару больших кастрюль, и по гостиной поплыли обалденные ароматы борща и котлет. Едва увидев это домашнее изобилие, Гивинс шмыгнул носом, затоптался в дверях, бросая на своего командира беспомощные взгляды. Желудок бельгийца предательски заурчал, и, покачав головой, ван Клейст позвал со двора Бойда.

Трапеза, как говорится, прошла в тёплой и дружественной атмосфере — кое-кто из «солдат удачи» наворачивал так, словно его не кормили целую неделю, да ещё и постоянно нахваливал кулинарные таланты хозяйки. Впрочем, и остальные наёмники не отставали от Гивинса, работали ложками и вилками на всю катушку, быстро опустошая одну тарелку за другой.

Капитана Горбаня мы нашли под большим тентом, раскинутым над частью верхней палубы прямо впереди надстройки судна. Игорь Степанович восседал в массивном офисном кресле, рядом стоял небольшой столик, плотно заставленный бутылками с водой и тетрапаками с соками. Здесь же возлежала горка пузырьков и коробочек с лекарствами, которые принимал капитан, совсем недавно перенёсший инфаркт. Отсюда же, прямо с палубы, Горбань командовал своими подчинёнными и дюжиной временно прикомандированных к кораблю грузчиков, в основном молодёжью из числа беженцев, таскавших какие-то ящики из очередного контейнера.

Едва увидев направлявшуюся в его сторону делегацию из шести человек, Игорь Степанович, видимо, сразу же сообразил, что разговор предстоит весьма и весьма серьёзный. Уточню: делегацию не просто из шести человек, а из шести отмороженных типов, обвешанных оружием и обладавших практически безграничной полнотой власти в Данилово и его окрестностях.

Уж не знаю, кто и что успел напеть в уши капитана и его команды про нас с Жераром, но поначалу Горбань взбледнул, беспомощно огляделся по сторонам, ища кого-нибудь из своих. Крикнул, чтобы позвали некого Малыхина и ещё кого-то, поприветствовал гостей, попытавшись натянуть на лицо слабое подобие радушной улыбки. Впрочем, глаза выдавали Игоря Степановича с потрохами, и он прекрасно осознавал это, поэтому не стал ломать перед нами комедию. Появление примчавшегося по зову начальства старшего механика с парой моряков произошло уже после того, как Горбань приступил к повествованию о приключениях его корабля в первые дни после катаклизма.

— Рейс, должен был быть, можно сказать, самый, что ни на есть будничный. Загрузились в Ростове, разгрузились в Новороссийске — рутина, ничего необычного, — закинув в рот и запив водой несколько таблеток, рассказывал капитан. — Прошли Керченский пролив, взяли курс на Новороссийск, ни шторма, ни тумана, берег виден как на ладони… И тут вдруг словно вспышка какая-то, мёртвая тишина на мгновение, и мы идём в тумане, как в молоке. Ни черта вокруг не видать… Поначалу грешили на военных — Бэ-Дэ-Ка и сторожевик шли мористее встречным курсом — думали, что это они испытали какое-нибудь новое оружие. Попробовали связаться с ними по радио — безрезультатно. Где находимся — непонятно, радар показывает чёрте что, один лишь компас не врёт. В общем, застопорили ход, легли в дрейф, тралим эфир, в надежде выловить хоть что-то толковое… Множество обрывков передач: кто SOS орёт, кто матом ругается — хрень полная… Часикам к трём дня туман рассеялся, глянули мы вокруг — а на горизонте заснеженные горы. И горы эти не наши, не российские, а другие, совсем другие… А тут ещё один из моих догадался попробовать воду на вкус — оказалось, пресная, не на море мы, а ещё где-то…

Горбань рассказывал долго, заостряя внимание на различных деталях и подробностях, важных с точки зрения моряка. Там мы узнали про глубины, направление и скорость ветра, высоту волны, рельеф береговой линии, и даже про пернатых хищников и рыбу, водившихся в озере. Свой рассказ Игорь Степанович сопроводил несколькими сотнями фотографий, сделанными им самим и его подчинёнными, и видео среднего качества, снятого с помощью старенькой японской видеокамеры.

Из всего изобилия отснятого моряками материала наибольший интерес вызывали фотографии и видеокадры, на которых были запечатлены какие-то местные развалины в бухточке на южном берегу озера. Капитан не рискнул входить в саму бухту, опасаясь повредить корпус корабля о какие-то подводные препятствия, поэтому народ снимал с расстояния около полукилометра или, может, чуть больше. Впрочем, сделанные и с такого расстояния фотографии давали кое-какое представление об архитектурных предпочтениях неизвестных здешних строителей.

Большинство зданий своим видом походили на уступчатые пирамиды, и, скорее всего, были построены из какого-то тёмного камня. Кроме упомянутых пирамидальных построек, берега бухты окаймляли каменные причалы, в нескольких местах пологими спусками уходившие прямо под воду. Всё это строительное великолепие неизвестной цивилизации постепенно завоёвывалось местной флорой: на некоторых фотографиях были отчётливо видны могучие деревья, вымахавшие почти вровень с пирамидами, а густой подлесок полностью оккупировал нижние ярусы города. Бухту защищал мол, сооружённый из массивных каменных блоков огромных размеров.

— Поначалу я думал попробовать подойти к одному из причалов, но там под водой слишком много непонятных препятствий, — видя, что нежданные гости ведут себя мирно, Игорь Степанович перестал пугливо коситься на наше оружие. — Если желаете знать моё мнение, как моряка, я считаю, что это затопленные корабли. Конечно, не такие громадины, как «Сириус Стар» или индийский танкер, а суда размером поменьше, вроде нашего Эс-Тэ-Ка… «Дед», — кивок в сторону Малыхина, — предложил сходить до причалов на шлюпке, но я не разрешил высадку, чтобы не рисковать жизнью людей.

Постояв, по словам Горбаня, у входа в бухту около часа, его корабль двинулся вперёд вдоль берега, и встал на ночь на якорь милях в десяти от заброшенного города. Ночь прошла спокойно, и наутро судно пошло дальше, держась в виду берега и постепенно склоняясь к юго-западу. Заснеженные вершины на горизонте остались далеко позади, на востоке, уступив место горным массивам, навскидку не особо высоким, зато поросшим густыми лесами.

Корабль шёл вдоль юго-западного берега озера целый день, вновь провёл ночь на якоре, а на следующее утро моряки вышли к началу большой реки. Река вытекала из огромного озера, уходя куда-то на запад, и после небольшого совещания с подчинёнными Горбань приказал взять курс на северо-восток, оставив исследование реки «на потом». Спустя какое-то время моряки услыхали стрельбу, и ближе под вечер увидели на берегу людей, которые оказались россиянами. Ну, а дальше произошло то, о чём мы уже прекрасно знали.

— Скажи-ка, Игорь Степанович, а почему ты молчал сам, да ещё и приказал держать рот на замке своим людям? — первым делом поинтересовался я, едва капитан завершил повествование. — Честно говоря, даже завидно, что у кого-то есть такие подчинённые, из которых слова не вытянуть.

— Почему это я молчал? Я рассказал Стрелкову, всё, как есть, рассказал, — с некоторым удивлением ответил Горбань. — Сергей Николаевич всё знает, и именно он попросил меня не болтать лишнего, чтобы не сводить с ума наш народ. А мои парни, как это ты, майор, точно подметил, умеют держать свои языки за зубами. За что я им благодарен по гроб жизни.

— Тем не менее шила в мешке не утаить, и информация всё-таки просочилась, — заметил Руденко. — Твои всё-таки разболтали, больше некому.

— Нет, господа хорошие, мои молчали, словно воды в рот набравши, — покачал головой Игорь Степанович. — Особенно после того…

— Ну, ну, договаривай, коли начал, — прищурился Руслан. — Всё равно узнаем.

— Кое-кто из местных, даниловских, под страшным секретом поведал моим людям, что питерские менты творят полный беспредел, — секунду помолчав, произнёс капитан корабля. — И вообще, сказал, что вы скорешились с фашистом, прямым потомком фельдмаршала фон Клейста. Такие вот пироги, майор.

— А звать этого местного «патриота» Александром Матвеевичем, по фамилии Доценко, — моментально догадался я. — Так?

— Зачем спрашиваешь, коли и сам всё знаешь? — пожал плечами Горбань. — Доценко этот, кстати, мне не особо приглянулся — гниловатый он какой-то.

— Угу, и с червячками внутри, — буркнул Руденко. — Надо будет выписать Жерару справку, что он не родственник того самого Клейста, а то каждый козёл так и норовит проявить свой козлиный интеллект.

— У нас нет лишних солдат, чтобы охранять ваш корабль. Если желаете, капитан, можете уходить куда угодно — вам не будут чинить препятствия, — выслушав перевод, неожиданно произнёс бельгиец. — Более того, я готов дать вам топливо и немного оружия. Этот мир очень опасен, и я удивлён, что вы до сих пор не пересеклись со здешней фауной или с опасными землянами. И ещё — вы, сэр, очень удачливый капитан корабля.

По завершении основной части беседы с Горбанем ван Клейст попросил кэпа нарисовать карту с маршрутом судна, с указанием пройденного расстояния и, вообще, с максимально возможными подробностями. Игорь Степанович удивил, предъявив уже составленную карту с множеством примечаний и кучей всяких значков, понятных лишь морякам. Сфотографировав этот документ на свои айфоны, мы попрощались с капитаном и его людьми, погрузились обратно в «зодиак» и быстро домчались до берега.

— Слушай, Жерар, мы так и не поняли, каким образом ты узнал подробности плаванья по тому озеру, — прикинув и так и сяк, я решил спросить ван Клейста напрямик, ибо так и не смог определить канал утечки информации с борта СТК. — Неужели Стрелков проговорился?

— Я, как и вы все, сам только что узнал и о чужом городе, и обо всём остальном. А Серж не обмолвился об этом ни словом, — перевёл Марк ответ командира отряда «диких гусей». — Владимир, ты поговори со своим раненым товарищем, капитаном Ковалёвым — он очень хорошо информированный человек.

«…Когда и где это он успел пересечься с моряками, не вылезая за пределы усадьбы? Вон, даже Стрелков молчал, словно партизан, — сказать, что я был удивлён, значит, не сказать ничего. — И, вообще, это не похоже на Михаила — говорить с ван Клейстом в обход своих. До сих пор мой напарник не был замечен в симпатиях к бельгийцу и его бойцам. Впрочем, мы отсутствовали несколько дней, а Ковалёв не доверяет ни местным, ни беженцам с верховий, вообще никому… Руслик с Марком безвылазно торчали на своём траулере, и были недоступны, а Жерар постоянно заезжал на нашу базу… Стоп, Мишка всегда отличался великолепной интуицией и умением выстраивать логические цепочки, следовательно…»

Условившись с командиром отряда «солдат удачи», что вновь пересечёмся вечерком, мы разошлись каждый по своим делам. Нам предстояло немного поработать, вручную вскопав лужайки внутри периметра усадьбы Еремеева, а затем нарезать борозды под посадку картофеля. Вчера вечером Николай предложил использовать свободные площади во дворе его дома под огород, чтобы в перспективе получить хотя бы малую толику продовольственной независимости от даниловцев, да и вообще от всего остального мира.

Личный состав с ходу же одобрил эту идею, решив, что десяток здоровых и умных мужиков обязательно справится с выращиванием чеснока, лука, огурцов, помидоров и прочей капусты с редиской. Более того, мы решили, что не будем дёргать местных мужиков просьбой одолжить нам трактор, который всё равно не развернётся на лужайках между деревьями. Лопаты в наличии, чернозём на заднем дворе, силушки вполне хватает, а с посевным материалом нам пообещали подсобить всё те же даниловцы.

— Миша, тут у нас возник один интересный вопрос, с которым мне порекомендовали обратиться к одному товарищу, к капитану Ковалёву, — своего напарника я нашёл на веранде на втором этаже дома. — Ты не хочешь мне ничего сказать?

— Догадываюсь, какой у тебя вопрос, — усмехнулся Михаил, ставя на стол бинокль. — Хочешь узнать, откуда узнал я?

— Хотелось бы, — ответил я, присаживаясь в соседнее кресло. — Ты бы мог сообщить нам, а не ван Клейсту.

— Помнишь, когда ты был в командировке, мне пришлось обратиться через головы нашего начальства напрямик к генералу Плотникову? — выждав небольшую паузу, спросил Ковалёв. — Так вот, я считаю, что и тогда и сейчас я принял единственно верное решение.

— Как ты помнишь, я полностью поддержал тебя тогда, поддерживаю и сейчас, — произнёс я, помедлив секунду. — Ты же понимаешь, что меня интересует источник?

— Думаешь, я завербовал кого-то из экипажа судна, даже не выходя из дома? Почти угадал, — улыбнулся мой напарник. — Ты уже познакомился с Екатериной, медсестрой?

— Ну да, ещё вчера, — я моментально сообразил, каким образом у моряков произошла утечка информации. Медсестра Екатерина, миловидная женщина лет тридцати, вот уже несколько дней присматривала за нашими лежачими ранеными и жила здесь же, в доме. Помнится, мы впервые услышали о ней от Стрелкова, именно он упомянул об этой женщине. — А как она обо всём узнала?

— Просто подслушала разговор капитана с кем-то из его моряков, — ухмыльнулся Михаил. — Случайно подслушала, не специально.

Конечно, я не поверил про то, что Екатерина случайно подслушала чужой разговор — знаем мы эти женские «случайно». С другой стороны, Ковалёв сделал вид, что верит в эту «случайность», поэтому я решил не заниматься поиском чёрной кошки в тёмной комнате. Всё встало на свои места, и это меня вполне устраивало… Нет, не устраивало.

— Миш, как твои рёбра? Заживают? — давая понять, что вопрос с медсестрой закрыт, я перевёл разговор на другую тему. На тему состояния здоровья моего напарника. — Не слишком ли быстро ты «забил» на режим?

— Не волнуйся, Володя, всё заживёт, как на собаке, — усмехнулся Ковалёв. — Рёбра побаливают, конечно, но ноги-руки целы, а голова, как ты уже обратил внимание, ещё работает. Сам понимаешь, не время валяться в постели, когда каждый штык на счету, надо в меру сил и возможностей…

— Ну, коли в меру сил и возможностей, — прищурился я, оценивающе глянув на капитана. Доктора рекомендовали тому особый режим хотя бы на пару недель, а он не вытерпел и недели. Хорошо ещё, что отделался сломанными рёбрами и относительно неглубокими ранами, без повреждений внутренних органов. — Короче, Миша, сейчас нам позарез нужна именно твоя голова. А ноги с руками побережём до лучших времён.

— Хорош загадками говорить, — слегка поморщился мой напарник. — Давай колись, чего удумал?

— Всё гениальное, как известно, просто и давным-давно изобретено до нас, — продекламировал я, и Михаил вновь поморщился, словно от кислого. — В Данилово требуется воссоздать отделение полиции, а его начальником нужно назначить грамотного товарища. Никитин уже дал «добро», остался лишь один момент — спросить тебя, готов ли ты взяться за это дело?

— Чёрт, совершенно не ожидал подобного, — Ковалёв выглядел озадаченным. — Володя, а с чего это такая срочность? Неужели нет иных кандидатур?

— Во-первых, заниматься этим делом и отвечать за поддержание порядка должен профессионал, а не мужики с «калашами», как это происходит сейчас, — начал перечислять я. — Во-вторых, люди при любых обстоятельствах остаются людьми, следовательно, в будущем стоит быть готовыми к «бытовухам», к кражам всяческих мелочей. В-третьих, в посёлке появилась масса пришлого народа, которые осядут здесь…

— А в-четвёртых, капитан Ковалёв пока что не готов к рейдам по джунглям и к лазанью по горам, — перебивая меня, произнёс мой напарник. — По сути, это работа участкового — выяснять, расследовать, держать руку на пульсе… Впрочем, ты прав — здесь нужен профессионал, имеющий определённый опыт работы… Мне понадобится помощник, а лучше парочка.

— Будет. Уже есть один «пепс» на примете, из белгородцев, сейчас он в отряде Стрелкова, — кивнул я. — Давай-ка переговорим кое с кем из местных — нужен кто-то из «аборигенов» посёлка.

— Я сам поговорю с местными, погодь пару дней, — призадумался Михаил. — С кадрами будет сложно, наверное, придётся привлекать к делу женщин.

— Делай, как считаешь нужным — у тебя полный карт-бланш, — поднялся я с кресла. — Всё, я пошёл махать лопатой.

Общественно полезный физический труд, как известно, весьма полезен для укрепления здоровья. Особенно, когда работаешь и на самого себя, любимого, и на своих боевых товарищей, и на других, окружающих тебя людей. Поэтому мы взялись за дело с охоткой, как говорится, навалились на работу всем миром.

Работали быстро, с шутками-прибаутками, без простоев и перекуров, с лишь одним перерывом на обед часика в три дня. К тому моменту, когда солнце коснулось западного горизонта, двор особняка напоминал колхозное поле. По ходу дела мы перекопали все лужайки, отвели места под лук, чеснок и капусту, и встретили закат с чувством хорошо исполненного долга.

Махая лопатами, мы не забывали и об основной задаче, стоящей перед нашим отрядом — о разведке. Так уж получилось, что мы взяли на себя роль разведчиков, первыми ступали на земли самых различных кластеров. Следом за нами шли «дикие гуси» и ополченцы из разных анклавов, закрепляя за конфедерацией вновь открытые земли. Иногда случались и промашки, как с техасским кластером, для занятия которого у команданте ван Клейста просто не хватало сил.

Кроме всего прочего, наша новоявленная конфедерация вела боевые действия против организации под названием «Боко Харам», боевики которой угодили в новый мир вместе с кучей других землян. Так уж получилось, что наши интересы пересеклись с интересами исламистов, и последние решили потягаться в военном ремесле с «солдатами удачи», выяснить, кто сильнее и у кого круче.

Пока что у африканцев получалось не очень, но они наносили наёмникам ощутимые потери, заставляя нас сконцентрировать и без того скудные ресурсы конфедерации на обороне двух-трёх стратегически важных анклавов. Несмотря на все эти трудности, бельгиец готовился нанести удар по пунктам дислокации исламистов и раздавить их. Оставалось лишь найти эти самые пункты дислокации, и Жерар поставил эту задачу разведке — нам и отряду сержанта Маллигана.

Исламисты имели огромный опыт партизанской войны, войны в джунглях, поэтому дело предстояло крайне сложное. Мы не особо боялись засад, мин, растяжек и различных самодельных ловушек. Прекрасно осознавая, что враг не способен контролировать огромные площади чужого леса, мы в первую очередь опасались быть преждевременно обнаруженными ещё на подходах к точкам базирования противника. Проблема в том, что шагать пешочком в разведку по здешним зарослям, особенно ночью — это чистой воды самоубийство, самоубийство с небольшой отсрочкой по времени, пока не закончится боекомплект.

Следовательно, придётся ехать, а значит — выдавать себя шумом двигателя и лязгом гусениц нашего «амтрэка». Если враг не дурак — а боевики «Боко Харам» вовсе не дураки, — нас обязательно засекут при подходе, либо в процессе поиска объектов. Увы, но мы вовсе не элитный спецназ ГРУ, стали разведчиками, можно сказать, случайно, и не имеем огромного опыта ведения боевых действий. Тем не менее поставленную задачу следует выполнять, и в процессе нарезки грядок мы перебрали все возможные варианты, какие только смогли придумать.

— Хорошо, по варианту Руслана — будем голосовать, или как? — поинтересовался капитан Барулин, подводя итог спорам и прениям.

— Давай, Сань, обойдёмся без этого, — отмахнулся Зеленцов. — Лучше подумаем, столь ли нам нужен Сухонин, или как-нибудь обойдёмся без него?

— А кого мы посадим за пулемёт? — тотчас выпалил Руденко. — У нас всего две тройки бойцов, плюс двое немцев в экипаже амфибии.

— Эрика Робертовича обязательно надо брать, — высказался Костя Григорьев. — Он единственный, кто побывал в тех краях.

— Ну, вообще-то он побывал западнее, а в тех самых краях не бывал, — сварливо уточнил Владислав. — А за рычаги могу сесть и я, если надо.

— Сядешь, когда надо будет, — сразу же остудил приятеля Александр. — А пока будешь таскать запасной короб с патронами.

— Запасной короб оставим в машине. Если нас обнаружат, то придётся быстро отходить к «амтрэку», и лишние килограммы нам ни к чему, — вмешался я. — А ты, Влад, возьмёшь у Сухонина карабин с оптикой, и будешь снайпером в нашей тройке.

— Сухонина, мы, смотрю, совсем обобрали, — заметил Руслан. — Вчера взяли «уазик», сегодня заимствуем карабин. Обидится на нас Эрик Робертович, как пить дать.

— «Уазик» взяли не мы, а Кутейкин, — напомнил Зеленцов. — К тому же Сева сначала спросил разрешение у хозяина и пообещал тому вернуть внедорожник в целости и сохранности. А мы можем и не вернуть карабин, если… ну, вы поняли, если что.

— Сплюнь три раза и постучи себе по лбу ещё столько же, — нахмурился Барулин. — Так, есть желающие помочь с чисткой картошки?

Вечером, выслушав наш план проведения разведрейда на территорию, занятую исламистами, ван Клейст сначала смачно выругался на своём африканос, после чего принялся уточнять детали. Затем, покачав головой, Жерар заявил, что столь сумасшедший план имеет некоторые шансы на успех. Примерно один к десяти, да и то, если мы не потеряем технику при переходе морем.

— В принципе, вы правы, поставив себя на место противника. На его месте я бы организовал скрытые наблюдательные посты вот здесь, здесь и здесь, — разложив на столе карту, бельгиец взял карандаш и нарисовал на ней несколько крестиков. — Благодаря Стиву (Маллигану) и его парням мы знаем, что враг следит и за венграми, и за нашими силами в Тордаташе. Мобильная разведка исламистов работает в светлое время суток, а на ночь оттягивается на свои базы. Но в этих точках я бы держал мобильные посты круглосуточно, и они могут доставить вам массу неприятностей.

— А вот здесь, господин капитан, вы очень сильно ошибаетесь, — хитро улыбнулся автор плана. — Засечь с берега идущую в ночном море амфибию — это как найти миллиард бесхозных баксов мелкими купюрами. Негритосы даже не будут подозревать о нашем присутствии, если мы сами не нашумим у них под носом. И никакие приборы ночного видения им не помогут.

— Чёрт, вас слишком мало для такой операции, — хмыкнув, ван Клейст призадумался на минуту, провёл рукой по своей бритой голове и слегка поморщился. — Ладно, эту проблему решить легко.

Очередная ночь прошла относительно спокойно, без нашествия динокур или визита леозавров, и без стрельбы по этим хищникам. Впрочем, оставив на какое-то время в покое Данилово, местное зверьё наведалось в Борисовку и к ресторанчику Мамеда, и нашим соотечественникам всё же пришлось применить оружие. Под утро пришло сообщение, что какая-то незнакомая тварь попыталась полакомиться говядиной в анклаве амишей, получила несколько пуль, но всё-таки смогла удрать на своих ногах.

Утром мы слегка подшучивали над Русланом, который выглядел, эээ, слегка усталым да ещё и постоянно зевал. Судя по звукам, доносившимся из их с Дианой комнаты, Руденко провёл бурную ночь и потратил на отдых слишком мало времени. В отличие от нашего товарища, докторша выглядела весьма довольной, можно сказать, сияла от удовольствия. Стараясь не замечать завистливые взгляды голодных мужиков, Диана быстренько проглотила чашку кофе, расцеловала своего капитана и убежала в больницу.

Как это ни странно звучит, самым тонким местом нашего плана являлся самый обыкновенный буксировочный трос. Точнее, целая сцепка из нескольких концов, требующихся для того, чтобы быстро и без ныряния в воду освободиться от буксировщика. Трос требуемой длины мы раздобыли легко, а вот дальше пришлось идти на поклон к Никитину — нам нужны были несколько хороших крюков и сварочный аппарат в придачу. Потеряв часик времени, раздобыли и то и другое, после чего занялись изготовлением «поводков». Проверили, сколь сильно будет шуметь на ходу самое короткое звено всей системы. Поначалу была мысль сделать это звено из толстой цепи, но, поразмышляв, мы отвергли сию идею — даже короткая цепь могла создавать такой лязг, что нас услышат за километр-другой. А лишний шум нам совершенно не нужен.

Пока мы сосредоточенно готовились к рейду, в Данилово и вокруг него постепенно закипала жизнь. Как уже говорилось ранее, даниловцы начали вспашку практически всех полей и участков, годных для сеяния зерновых, посадки картофеля и других овощных культур. После недавних боёв посёлок потерял множество мужчин, ещё некоторое число мужчин было привлечено к боевым операциям в соседних кластерах, поэтому возникла острая нехватка опытных механизаторов и трактористов вообще.

Пытаясь решить эту проблему, глава администрации сделал щедрое предложение водилам, недавно переехавшим жить в Борисовку: Антону, Сашке и Николаичу. Прослышав о дефиците кадров у русских, свою помощь предложили трое индийских моряков, изнывавших от безделья на своём танкере. Сельчане приняли помощь индийцев, и теперь деревенские бабки обсуждали не беженцев с верховий Амазонки, а смуглотелых трактористов в белых чалмах.

Кроме всего прочего, со вчерашнего дня в Данилово началось обучение обращению с оружием трёх десятков юношей и молодых женщин, принявших решение вступить в ополчение. Этим занялись трое военных из числа белгородцев, получивших ранения нижних конечностей и вынужденных передвигаться при помощи костылей. Планировалось, что после сдачи экзаменов по стрельбе и сборке-разборке оружия новобранцы пройдут небольшой «курс молодого бойца», где их научат азам тактики. После этого молодёжь можно будет привлекать к несению караульной службы и охране работающих в поле сельчан.

Ближе к обеду в посёлок пришли сразу два конвоя: из обнаруженного нами анклава «Кошкин дом» и из немецкого кластера. Первый конвой привёз заполненный водой бассейн с пресноводной рыбой, а в составе второго в Данилово прикатил «витязь», превращённый наёмниками с РСЗО на гусеничном ходу. Имея под рукой блоки НУРСов в количестве четырёх штук и опыт превращения БМП в штурмовой танк, «солдаты удачи» творчески переработали конструкцию, соорудив платформу с подъёмным и поворотным механизмами. Кроме этого, в кузове передней секции тягача установили на шкворнях парочку пулемётов для самообороны, по одному на каждый борт, прикрыв их щитками из брони. В результате получилась плавающая «катюша» с высокой проходимостью и с солидным боекомплектом во второй секции «витязя», способная сыграть роль козыря и в обороне и в наступлении.

Часам к трём дня мы полностью подготовились к рейду, попрощались с ранеными товарищами, расцеловали наших женщин и выдвинулись на берег. Здесь нас уже поджидал Сухонин, мирно беседуя со старшим лейтенантом Кутейкиным и ещё с каким-то хлопцем, кажется, из белгородских. В близлежащем кустарнике угадывался замаскированный «уазик», позаимствованный Севой для перевозки комплекса «корнет», боезапаса к нему и расчёта из двух человек.

В полусотне метров вперёд по пляжу, на плавно выдающемся в море мысе, стоял старенький «лэндровер» с пулемётом на треноге и с парой наёмников, занятых охраной пленных саудитов. Насколько нам было известно, этим утром к охране арабов привлекли троих польских дружинников во главе с уже знакомым нам Вацлавом Липковским. Поляки сторожили пленников с другой стороны мыса, и мы не могли их увидеть с данной точки из-за уже упомянутого изгиба берега.

— Может, всё-таки возьмёте меня? — без особой надежды в голосе поинтересовался Кутейкин. Узнав, что мы идём в рейд на территорию, занятую «Боко Харам», Всеволод сразу же вызвался добровольцем и был очень огорчён отказом. — Вместо Эрика Робертовича, например.

— Нет, товарищ старший лейтенант, в поход идут лишь те, кого можно заменить, если что, — тактично, но твёрдо я отклонил очередную попытку Севы повлиять на принятое решение. — Кто вместо тебя будет работать с «корнетом»? Команданте, мать его, Жерар, собственной персоной?

— Помяни чёрта, — буркнул в ответ Кутейкин и отвернулся. За нашими спинами послышался шум мотора «буффеля», на котором вот уже несколько дней разъезжал ван Клейст. — Эрик Робертович, без обид, ладно.

— А это мы ещё поглядим, товарищ старший лейтенант, — Сухонин сделал вид, что очень обижен такому отношению к себе, но при этом незаметно подмигнул мне и Руденко. Глаза капитана третьего ранга в отставке горели, выдавая жажду к приключению и возможности пострелять по исламистам. Последних бывший гидрограф не просто не любил, а искренне ненавидел, ненавидел всей душой, как это умеют делать бывшие офицеры по-настоящему великой империи. — Вот вернёмся из поездки, устроим соревнование в меткости и быстроте стрельбы и тогда определим, кто из нас круче.

— Господа, я принял решение усилить вашу группу двумя очень опытными бойцами, — подходя, произнёс бельгиец. — Лейтенант Гивинс… Мастер-сержант Кроудер… Прошу любить и жаловать.

— Думаю, мы сработаемся с этими двумя опытными бойцами, — ответил я, мельком глянув на хорошо знакомые физиономии Бойда и Рэя. — Что же, прошу на борт.

— Ни пьюха, ни пьера, — с сильным акцентом выдал Жерар, пожимая мне руку. — Так, кажется, говорят в России?

— Да. А отвечают: к чёрту, — стиснув клешню ван Клейста, я повернулся к Андрею. — Переведи, что вам надо присматривать за Доценко, пока мы не вернёмся. Эта сука — Матвеич — может крупно нагадить под дверью.

— Сделаем. Держись там, майор, — кивнул переводчик. — Не лезь на рожон, если что.

Распрощавшись с немногочисленными провожающими, мы заняли места на броне амфибии и покатили по мелководью. Подошли к лодкам, дожидавшимся нас, завели трос с крюком, подцепили к нему «поводки». Затем почти всей группой перебрались в «зодиак» и спустя пару минут ступили на палубу траулера-сторожевика.

Ещё через пять минут лебёдка выбрала слабину, сторожевик плавно дал ход, трос натянулся, и наш «амтрэк» потащился за траулером, словно болонка на верёвочке. Переговорив по рации с Нидеррайтером-старшим, уточнили, как ведёт себя буксируемая амфибия, не захлёстывает ли её набегающим потоком воды. Вольфганг сообщил, что всё нормально, и если что, то он даст знать о какой-либо проблеме.

Сторожевик шёл на пяти узлах, поэтому берег удалялся очень медленно, можно сказать, практически незаметно. Взятый нами курс вёл прямо на юг, чтобы выйти из поля зрения потенциальных наблюдателей противника и скрыть свои истинные намерения. Состояние моря, по мнению Руденко, было идеальным: почти полный штиль, небольшая, практически незаметная волна и никаких признаков приближения шторма. Впрочем, за всё время нашего пребывания в чужом мире мы не видели ни одного шторма, и я сомневался, бывают ли они здесь вообще.

Так уж получилось, что до этого момента мы мало пересекались с японскими моряками, поэтому воспользовались возможностью, чтобы познакомиться с командой сторожевика по-человечески. Инициативу взял на себя Сухонин, чувствовавший себя на борту судна, как рыба в воде. Мы выпили с японцами и с испанцами символические пятьдесят капель саке за нас, за вас, за десант, за спецназ, за удачу, и вскоре болтали с Такэдой-саном и с Мигелем Фернандо, словно с соседями на лавочке.

Испанцы, кстати, посчитали нужным принести нам свои извинения за то, что плохо думали о русских полицейских из-за истории с судом над мятежными депутатами. Извинения были приняты, после чего Мигель провозгласил тост за мир и дружбу между землянами, и… торжество по случаю знакомства подошло к концу. Звон алюминиевых кружек — это хорошо, но нам нужно было хоть немного отдохнуть перед ночным рейдом в неизвестность, и мы разбрелись по укромным уголкам траулера.

Поспать до полуночи, как предполагалось, нам, к сожалению, не удалось. Около двадцати трёх часов меня разбудил Марк, сообщив, что на радаре наблюдается какое-то судно. Данная новость сработала не хуже холодного душа, я вскочил, помчался в рубку, где уже толпились Бойд, Гивинс, Сухонин, Фернандо и капитан нашего «Дзуйкаку». Быстро выяснив, на который из приборов следует смотреть, я впился взглядом в указанную точку, едва ползущую по краю экрана.

— Далеко от нас? — первым делом поинтересовался я. — Что это может быть?

— Двадцать две морские мили, это около сорока километров от нас, — уточнил расстояние Эрик Робертович. — Такэда-сан считает, что это какое-то небольшое судно, вроде нашего. Оно идёт очень медленно, со скоростью в два-три узла.

— А куда идёт? — потерев лицо, чтобы окончательно проснуться, я вновь уставился на экран радара. — Марк, надо будить парней… Кстати, где мы сейчас находимся?

— Курс северо-северо-запад, мы разминёмся с ним. Да, придётся будить ребят, — переведя ответ японца, пожал плечами Сухонин. — Вот, Володя, смотри, мы в восьми милях от ближайшего берега.

Глянув в нарисованную от руки карту, я увидел цепочку красных точек, тянущуюся от места нашего старта, с указанием времени и пройденного расстояния. Такэда старательно наносил на лист бумаги весь наш маршрут, и, если верить этой прокладке, мы находились где-то западнее мыса Фоккера, названного так в честь места крушения пассажирского самолёта данной марки. Впрочем, в пределах видимости никакого мыса, естественно, не наблюдалось, несмотря на пару взошедших спутников планеты. Вокруг траулера, играя бликами лун, плескалась вода, за кормой виднелся едва заметный при таком скудном освещении кильватерный след. На палубе сторожевика не горело ни огонька, ничто не должно было выдать наше присутствие в этом районе.

— Что будем делать, командир? — нарушил молчание капитан третьего ранга в отставке. — Через десять минут подойдём к точке смены курса.

— Будем придерживаться изначального плана, — решил я, бросив ещё один взгляд на экран радара. — А тебе, Эрик Робертович, всё-таки придётся остаться на корабле…

Совершив два поворота, мы вышли в район, где планировалось расстаться с буксировщиком и продолжить поход в одиночку. Обнаруженный ранее «летучий голландец» так и не изменил свой курс, а спустя какое-то время исчез с экрана радара, позволив нам перевести дух. Стараясь не шуметь, мы попрощались с командой траулера, погрузились в «зодиак» и вскоре заняли свои места в десантном отсеке «амтрэка». Врубив водомётные движители, амфибия дала ход, сторожевик исчез во тьме, и время словно замедлило свой бег, сосредоточившись в тесном мирке десантного отделения.

…Став волею судьбы разведгруппой даниловского анклава, мы всё равно не могли тягаться на равных с бойцами печально известной «Боко Харам». В первую очередь, нам не хватало опыта ведения боевых действий в джунглях, умений, которые нужно постоянно шлифовать в условиях реальной войны. Даже те из нас, кто побывал в Чечне и в других «командировках» на югах, вот уже лет по десять-двенадцать жили относительно мирной жизнью, не сталкиваясь с превосходившим нас врагом. Наш единственный на тот момент бой с джихадистами, который был проведён против их мобильного отряда, был выигран лишь за счёт огневого превосходства и умелых действий наших союзников. Учитывая вышесказанное, нам следовало избегать столкновений с исламистами в условиях, где те смогли бы использовать свой больший опыт и тактическое превосходство, то есть, в джунглях и саванне. По этой причине мы ухватились за идею Руслана о высадке с моря в тылу противника, словно утопающий за соломинку, доработали её, развили дальше и принялись воплощать в жизнь…

— Внимание! Подходим к берегу! — громкий голос капитана Руденко возвестил о скором окончании морской части разведрейда. — Минута до высадки!

Вскоре мы ощутили лёгкий толчок, возвестивший, что гусеницы коснулись дна, и, вырубив водомёты, «амтрэк» медленно пополз по мелководью. Минута, другая, амфибия окончательно выбралась на песчаный пляж и остановилась, крутя башенкой из стороны в сторону. Приглушённо лязгнул кормовой люк, выпуская наружу десант, кто-то чертыхнулся, с непривычки споткнувшись о порожек. Впрочем, шелест волн о песок и шум моря заглушили и эти, и все прочие посторонние звуки.

— Лучше снять крюки совсем, чтобы не мешали, — откуда-то из-под носа машины послышался голос Руслана. — Влад, Костя, подсобите мне и немцу. Аккуратненько, не спеша, без шума и пыли.

Снова негромко лязгнуло железо, скрипнул трос, протянутый по корпусу «амтрэка», послышалось чьё-то сопение, после чего наступила тишина. Заглушив двигатель, амфибия стояла у самой кромки воды, приблизительно в полусотне метров от смутно темнеющего впереди кустарника. Влево и вправо от нас убегал вдаль песчаный пляж, на котором, пользуясь тёмным временем суток, вовсю бурлила жизнь: тусовались всякие крабы и прочие ракообразные, ползали какие-то черепахи, ящерицы, что ли. Впереди, из поджидавших нас джунглей доносились странные скрипы, чей-то лай или рык, в общем, сплошная какофония незнакомых звуков, к которым добавлялись совершенно чужие запахи.

— Тепловизор ничего подозрительного не засекает, — приблизившись ближе, шёпотом произнёс Марк. — Если в кустах и сидел кто-нибудь, то он давно свалил прочь, когда мы выползли из воды.

— Хорошо, грузимся и едем вперёд, — решил я, пряча в разгрузку бинокль с функцией ночного видения. Оглядевшись по горизонту, я не увидел нигде ничего стрёмного и подозрительного: вокруг простирался самый обыкновенный первобытный мир. — Будем считать, что мы высадились там, где и планировали.

Спустя минуту, взревев двигателем, «амтрэк» с хрустом вломился в кустарник, распугав ночных обитателей подлеска. Амфибия двигалась очень медленно, периодически останавливаясь, словно принюхиваясь и присматриваясь к окружающему пространству. Отчасти так оно и было, так как Гельмут вёл машину по компасу, используя ноктовизор с тепловизором, а иногда ориентировался чисто интуитивно. Мы прекрасно понимали, что поездка ночью по незнакомой пересечённой местности чревата весьма крупными неприятностями. «Амтрэк» может порвать гусеницу, угодить всем корпусом в какую-нибудь природную западню, но шанс незаметно зайти в тыл врага стоил такого риска.

Вскоре полоса прибрежных кустов уступила место джунглям из не очень высоких деревьев, и амфибии пришлось местами буквально протискиваться между стволами. Несколько раз Нидеррайтер-младший был вынужден давать задний ход, чтобы обойти особо густые заросли и найти иной путь. Стороннему наблюдателю, если бы таковой нашёлся, показалось бы, что бронетранспортёр ломится через зелёнку, словно подслеповатый носорог, не разбирая дороги. Наверное, пройдя прибрежный кустарник, нам стоило включить фары, но Гельмут как-то приноровился вести «амтрэк» почти вслепую, и мы позволили молодому немцу проявить свои таланты по максимуму.

Ночная темень постепенно сменилась серыми предрассветными сумерками, и наш водитель вёл машину уже без помощи ПНВ. Удалившись от побережья, если верить приборам, более чем на десять километров, мы, по идее, должны были уже подъезжать к цели нашего рейда. Поэтому мы остановили амфибию, заглушили двигатель и, открыв люки, стали прислушиваться и присматриваться к окружающему ландшафту. Окружающий нас лес продолжал жить своей привычной жизнью, не обращая внимания на вторгнувшегося в его пределы стального монстра: в кронах деревьев щебетали невидимые нам птицы, кто-то попискивал в подлеске, издалека слышалось рычание какой-то здешней фауны.

— Придётся подождать, пока взойдёт солнце, а дальше пойдём пешим ходом, — посматривая на меня, произнёс Бойд. Хмыкнув, Марк перевёл сказанное «солдатом удачи»: — Бронетранспортёр пойдёт следом за нами, на некотором отдалении от головного дозора.

— А что будем делать сейчас? — зевнув, поинтересовался Владислав. — До восхода солнца ещё больше часа с четвертью.

— Я предлагаю вздремнуть, — пожал плечами наёмник, устраиваясь на лавке поудобнее и прикрывая глаза. — Надо подождать, чтобы избежать встречи с ночными и дневными хищниками одновременно.

Подумав, мы признали правоту Бойда, явно побольше нашего знавшего о повадках ночной и дневной зубастой фауны. Как-то не улыбалось бродить по джунглям в полутьме, если есть возможность повременить с этим опасным делом до появления дневного светила. К тому же лишний час отдыха совсем не повредит людям, которых впереди ждёт полная неизвестность.

Спустя полтора часа, глотнув для бодрости кофейку и возвратив термос Вольфгангу, я догнал Влада и Александра. Услыхав позади себя лёгкий шум, капитаны обернулись, бросив на меня осуждающие взгляды: мол, топают тут некоторые, словно слоны, в то время когда надо шагать тихо-тихо, как это делают кошки. В этот момент под ногой у Зеленцова что-то хрустнуло, а Барулин зацепил стволом пулемёта какую-то пустотелую лиану, и на землю с шумом протёк ручеёк воды. Оба опера осуждающе глянули друг на друга и почти синхронно покачали головами, вызвав у меня невольную улыбку. Увы, у нас никак не получалось передвигаться столь же тихо и незаметно, как у головного дозора, состоявшего из пары опытных бойцов ван Клейста. Бойд и Гивинс скользили сквозь джунгли, словно призраки, умудряясь не пошевелить ни лианы, ни прочую растительность, а мы… мы старались, надеясь со временем развить в себе нужные навыки.

Стараясь шуметь поменьше, мы медленно двинулись на северо-восток, в полной готовности вступить в бой в любой момент. Согласно диспозиции, наёмники играли роль головного дозора, наша тройка контролировала левый фланг, а Руслан, Марк, и Костя прикрывали с правого фланга. «Амтрэк» полз где-то в полукилометре позади всех трёх групп, иногда приближаясь ближе, если это позволял ландшафт, иногда отставая, если заросли становились слишком густыми. Лес неплохо глушил рокот двигателя, работавшего на малых оборотах, хотя, если прислушаться, можно было уловить какой-то посторонний шум. Впрочем, здешние пташки временами щебетали так, что мы едва слышали друг друга, поэтому я надеялся, что амфибия не выдаст нашу дислокацию раньше времени.

Преодолев пешедралом добрых три с половиной километра, я потихоньку начал сомневаться в наших штурманских талантах. Судя по всему, мы либо сильно промахнулись с местом высадки на берег, либо, кружа ночью по джунглям, в какой-то момент забрали слишком далеко к западу. По всем расчётам, нам давно уже следовало бы выйти к искомому кластеру, но местная зелёнка тянулась всё дальше и дальше, и не было видно никаких признаков земного ландшафта.

Слегка подуставший Владислав успел попенять мне, что мы зря не прихватили с собой квадрокоптер, с помощью которого можно было бы произвести разведку местности и не блуждать по лесу, словно… не будем говорить, кто. Теоретически беспилотник смог бы оказать нам огромную помощь, а вот практически… Пышные кроны деревьев не давали нам возможности нормально полюбоваться небом, и поднятый в воздух в такой ситуации разведчик имел все шансы угодить в список безвозвратных потерь ценного имущества.

Тихое шипение рации застало меня в момент, когда я уже готов был попытаться забраться на одно из ближайших деревьев, в надежде хоть что-нибудь увидеть с верхнего яруса порядком надоевшего леса. Прошипев три раза подряд и с паузой в пару секунд, «моторола» зашипела вновь, выдав серию из ещё двух вызовов. Данная комбинация шипения и пауз между ним означала, что правофланговый дозор держит ситуацию под контролем, но парням требуется срочная помощь со стороны остальных товарищей. Поэтому мы поспешили на соединение с группой Руденко и продирались сквозь заросли до тех пор, пока нас тихонько не окликнул Гивинс. Оказалось, идя по компасу, мы чуть было не разминулись с парнями на добрых два десятка метров, с перспективой позорно заплутать между тремя соснами, пардон, пальмами, в общем, хрен знает, какими деревьями.

— Это следы от байка, рядом — следы самого байкера, — шёпотом произнёс Руслан, указав на отчётливо видимый рисунок протектора и цепочку характерных вмятин от каблуков. Марк перевёл на английский и подтвердил, что наёмники полностью согласны с выводами капитана. — Прошли с неделю назад, а то и более.

— Байкер в джунглях… Не, ну, полный абзац, — покачав головой, прошептал Александр. — Бензин кончился, стал толкать мотоцикл дальше… в зелёнку. Зачем?

— Хороший вопрос, — Владислав провёл по лицу ладонью, смахнув какое-то насекомое. — Если двинуть по следу, может, и найдём ответ… Или самого товарища байкера.

— Он шёл на северо-запад, — выслушав перевод, Бойд указал пальцем направление, куда вели следы мотоцикла и человека. — Мы с Гивинсом не видели этих следов, хотя такие отпечатки невозможно скрыть на голой сырой земле. Думаю, байкер ушёл недалеко…

— Намекаешь, что его останки валяются где-то поблизости? — прищурился Руденко, невольно глянув в сторону густого подлеска. — Ну как, проверим?

Справедливо полагая, что наёмники действительно ни за что не пропустили бы такую тропу, которую проложил неизвестный с мотоциклом, мы приняли решение идти по следам байкера. В конце концов, надо же выяснить, что произошло с человеком, и по какой причине он покинул своё бренное тело. Может, его убили преследователи — интересно, кто — а может, он стал жертвой здешних хищников, либо умер от укуса ядовитых пресмыкающихся или насекомых. Последние, кстати, донимали и нас, но не критично. Видимо, люди являлись слишком редкими гостями в этих краях, и тутошние насекомые ещё не распробовали как следует данное экзотическое угощение.

— Чёрт, он петляет, как заяц, — выругался Бойд, когда выяснилось, что через два десятка метров байкер круто изменил направление своего движения. Теперь следы мотоцикла и человека тянулись на северо-восток, и стало отчётливо ясно, что поиски можно вести сколь угодно, вплоть до второго пришествия. — Надо идти по его маршруту в обратном направлении.

«Солдаты удачи» вновь взяли на себя роль головного дозора, а мы решили идти параллельно, правее, метрах в пятидесяти, чуть приотстав от наёмников. Где-то через полтора километра, когда путешествие постепенно превратилось в монотонную перестановку ног, шагавший впереди Зеленцов неожиданно присел на одно колено, подняв вверх правую руку. Мы тотчас замерли, кто где был, напряжённо вглядываясь в заросли, готовясь встретить опасность ливнем свинца и стали. Тем временем Владислав обернулся назад, приложил палец к губам, давая понять, что нам следует соблюдать тишину, а затем помахал рукой, подзывая к себе. Стараясь не нашуметь, мы потихоньку подкрались к Зеленцову и присели рядом, вопросительно глядя на капитана.

— Кто-то бубнит в тех кустах, — одними губами прошептал Влад, указав на заросли какого-то растения. — Слышите?

Если честно, то я не слышал ничего, кроме пернатых обитателей дневного леса, непринуждённо щебетавших на верхних ярусах. Временами птичья армия создавала столь сильный шумовой фон, что можно было говорить громким шёпотом, без риска быть услышанным в десятке метров. Периодически птицы неожиданно умолкали, и тогда на первый план выходили ящерицы и различные мелкие зверушки, едва слышно попискивавшие то тут, то там. Иногда издалека доносилось и чьё-то рычание, но, похоже, здешние хищники не рисковали связываться с огромным стальным чудищем, упорно преследующим группу двуногих.

— Вот, снова, — вновь прошептал Владислав. — Неужели не слышите?

— Ребёнок или женщина, — тотчас определил Руслан. — Что говорит — не разобрать.

— Разделимся и подойдём с двух сторон, — подумав, предложил я. — Марк, вызови головной дозор — пусть идут сюда.

Осторожно обойдя кустарник, мы явственно услышали женский голос, уговаривавший кого-то потерпеть и не стонать на весь лес. Идя дальше, расслышали какую-то возню, бульканье воды, затем кто-то действительно застонал. Точнее, почти завыл, словно зверь, и тотчас закашлялся, нехорошо так, будто его выворачивало наизнанку.

— Ну, потерпи, Юра, потерпи, — вновь произнесла женщина. — Я проберусь вечером к крайним домам, постараюсь найти что-нибудь…

— «Доза» нужна, чтобы «вмазаться», — прохрипел в ответ мужской голос. — «Колёса» тут бесполезны…

— Где же теперь возьмёшь эту «дозу»? — с горестным вздохом отозвалась незнакомка. — Ох, горюшко…

Шаг за шагом, стараясь случайно не нашуметь, мы подкрались к небольшому понижению, где и увидели интересное зрелище. Привалившись спиной к толстому стволу дерева, на голой земле сидел заросший щетиной мужик неопределённого возраста, в замызганной дешёвой одежде, с бледной потной мордой лица. Одного взгляда опытного опера хватило, чтобы определить, что перед нами самый обыкновенный наркоман, которого жутко корёжит без «дозы» его любимого зелья. Наркошу трясло, наркошу ломало, и ломало так, что он даже прикрыл от боли глаза.

Рядом с мужиком, спиной к нам, суетилась девка, шатенка, в такой же замызганной одежде, как и её дружок. Всхлипывая и причитая, дамочка протирала физиономию наркоши грязным мокрым платком, обещая вечером сходить к каким-то домам. Рядом валялись женская сумочка, пластиковая бутыль с водой и кожаная куртка, судя по всему, мужская. Чуть дальше стоял средних размеров рюкзак, но не туристический, маскировочного цвета, а какой-то чересчур яркий, я бы сказал, молодёжный.

— Может, добуду что-нибудь и из еды, — продолжала говорить шатенка. — Хорошо бы консервов… Они не испортятся в этой жаре.

— Мне нужна «доза», — процедил в ответ наркоман, раскрывая глаза и пытаясь сфокусировать на нас свой взгляд. — Чёрные, они нашли нас… Валька, беги…

Резко обернувшись, женщина так и застыла, раскрыв рот, с ужасом глядя на стоящих за её спиной вооружённых незнакомцев. Я успел отметить, что дамочка, похоже, намного моложе, чем кажется на первый взгляд. Если её отмыть, причесать и нормально одеть, то получится вполне симпатичная девушка, которую можно и в кино пригласить, и продолжить знакомство после сеанса… Неожиданно сбоку из-за деревьев появились оба наёмника, и немая сцена из разряда «не ждали» мгновенно перетекла в сцену из известного кинофильма режиссёра Гайдая.

— А-а-а!!! — во весь голос завизжала женщина, стремительно бросаясь к своей сумочке. — Юра, беги-и-и!!!

Сидевший у дерева мужик, увы, не смог бы убежать при всём своём желании — ломка это серьёзно, и с нею много не набегаешь. Поэтому наркоман вдруг завыл, словно смертельно раненный зверь, выдёргивая откуда-то из-под себя финку. Не знаю, что он собирался с нею делать, ибо в следующее мгновение финку выбили из его рук, а сам наркоша покатился по земле, получив хороший пинок под рёбра.

Девка сопротивлялась подольше, точнее, пыталась трепыхаться, прижатая к земле коленом лейтенанта Григорьева. Уж больно не понравился нам рывок дамочки в сторону сумки, и Константину пришлось применить свои навыки по полной, иначе… Иначе девку пришлось бы прирезать, ибо она успела выудить из своей сумочки пистолет, обыкновенный «макаров», а лишняя стрельба была нам совершенно ни к чему. И так, к сожалению, успели нашуметь, и хорошо ещё, если никто не примчится на этот крик.

— Ай! (Цензура), больно, же, — дамочка шипела и ругалась, когда Зеленцов наступил ей на запястье, а затем подобрал освобождённый из её руки пистолет. — Пусти, (цензура), мне больно, (цензура.)

— Пустим, если ты не станешь орать и не побежишь куда глаза глядят, — присев, Влад приподнял за подбородок голову девушки и заглянул ей прямо в глаза. — Обещаешь?

— Обещаю, не побегу и не стану орать, — неожиданно успокоилась женщина. — Вы — не «чебуреки», вы — другие…

— А почему ты так считаешь? — прищурившись, поинтересовался Владислав. — Костя, встань с дамы.

— А потому, что вы все говорите по-русски, а «чебуреки» по-нашему ни в зуб ногой, — переворачиваясь на бок, ответила незнакомка. — Гад ты, Костя, всю спину отдавил… Всё, молчу я, молчу.

— Кто это? — спросил я, ткнув пальцем в сторону копошащегося поодаль наркоши. — Кем он тебе приходится?

— Это Юрок, Юрка Белокопытов, лучший друг моего брата, — неожиданно губы девушки затряслись, и она тотчас разрыдалась. — Они убили моего брата… И Макса, и Таню, и Юсуфа, и Димочку Самохина… Всех.

— А теперь будь добра, по порядку, — решив, что с дамочки на сегодня хватит, я не стал лупить её по щекам, чтобы погасить истерику, а просто взял и опустошил пластиковую бутылку на её голову. — Успокоилась?

— Да, кажется, — кивнула девушка, озираясь по сторонам. — А вы кто?

— Рыцари круглого стола, разумеется, — не удержался от шуток Руденко. — Перед вами, мадам, сам король Артур, а мы — его верная свита.

— Ага, так я тебе и поверила… сэр Ланселот, блин, — фыркнув, женщина сделала попытку улыбнуться, перестав зыркать глазами туда-сюда. — Вы — русские, свои?

— Возможно, — не стал отпираться я. — Для одних — мы свои, а для других — чужие… Сложно всё.

— Дяденьки, заберите меня отсюда, пожалуйста, — плаксивым тоном вдруг попросила девица. Её губы вновь затряслись, того и гляди, вновь заплачет, зарыдает, если получит отказ. Что ни говори, а женщины — это нечто в плане проявления своих эмоций. В один момент они плачут, в следующий — смеются, мгновенно переходя из одного эмоционального состояния в другое. — И Юрку заберите… Он хороший, только лечиться ему надо от зависимости… Вот вылечится и станет совсем нормальным…

— Что она говорит? — нетерпеливо вклинился в наш разговор Бойд. — Майор, давай проводи допрос побыстрее и решай, что делать с этими двумя… Я предлагаю их ликвидировать здесь же, на этом месте.

— Он… не русский, — в ужасе прошептала девушка, глядя на размалёванную чёрно-зелёными полосами физиономию наёмника. Впрочем, быстро справилась с очередным шоком и неожиданно бойко перешла на английский: — Не надо нас убивать, мы — местные, и знаем здесь каждый дом, каждую улочку.

— Что-то я не вижу здесь никаких домов и улиц, — скривившись, проворчал «солдат удачи». — Ты ничего не перепутала?

— Нет, не перепутала, — отрицательно замотала головой дамочка. — В километре отсюда будет небольшой вал, а за ним будут наши дома… Были…

— А почему в прошедшем времени? — задал вопрос я. — Что с ними произошло?

— Некоторые сожгли, а другие просто разграбили, — шмыгнула носом незнакомка. — На второй день после случившегося байкеры пошли войной против кавказцев, ну и понеслось… А потом ещё и «олигархи» со своими «цепными псами» вмешались, перегрызлись с местными бандитами из гаражного комплекса… У тех здесь был подпольный завод, водку делали и ещё что-то.

— Скажи-ка, милая, а ты вообще где жила, когда произошёл катаклизм, — по-отечески поинтересовался Руслан. — В каком городе?

— Как, где? В Москве жила, в Подмосковье, — с некоторым удивлением ответила женщина. — В России, на планете Земля.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что мы уже не на планете Земля? — этот бестолковый разговор ни о чём стал меня постепенно раздражать. Полезной информации с гулькин нос, да и ту приходится чуть ли не клещами вытаскивать. Может, прав Бойд, и надо этих двоих того… оставить здесь навсегда. — Тебя Валентиной зовут?

— Можно просто Валей, — стрельнула глазами девушка. Мда, женщины — это нечто. И логика здесь бессильна. Минуту назад над её головой был, образно говоря, занесён меч, а сейчас она уже строит мне глазки. — Всё я понимаю, эээ… товарищ майор… Возьмите нас с собой, ну, пожалуйста.

— Хорошо, мы возьмём вас с собой, — секунду поразмышляв, пообещал я. Если честно, страдающий ломкой Юрок был нам нужен, как корове седло, и я бы с удовольствием отказался от такого «подарка». С другой стороны, нам срочно требовалась любая информация о кластере, к которому мы вышли. — Но если твой приятель начнёт создавать проблемы, его прихлопнут, как муху. А теперь рассказывай по порядку всё, что знаешь.

Обрадовавшись, Валентина с ходу выложила свою, не особо примечательную биографию, поведала о своём дружке, вкратце рассказала о погибших друзьях. Оказалось, что девушке всего лишь восемнадцать, но она жутко самостоятельна и плевать хотела с высокой колокольни на родительские наставления. Типичная представительница современного поколения, жившая тусовками, дискотеками и прочим весельем. К наркотикам, по её словам, так и не пристрастилась, хотя и имела такую возможность. Травку да, пробовала, таблеточки иногда, но на более тяжёлую наркоту смотрела с большой опаской. В отличие от многих своих подруг и знакомых, большинство из которых являлись наркоманами со стажем. Впрочем, почти никого из подруг и из знакомых у Вали уже не осталось — катаклизм и последовавшие за ним кровопролития унесли в могилу всех, кроме одного придурка.

Далее женщина выдала нам достаточно полный расклад по анклаву, в котором поначалу оказалось куча самого разного народа. От представителей республик Кавказа, в основном выходцев из Дагестана, до не самой бедной части общества вместе со своим элитным посёлком. От здешних бандитов, не самых крутых и опасных по российским меркам, до байкерского клуба, который имел весьма дурную славу у тутошних аборигенов. К этим четырём основным группировкам прибавились жители небольшого посёлка в несколько улиц, где и проживала наша героиня, бомжи и просто случайные люди, которым не повезло оказаться не в то время и не в том месте.

Как мы уже выяснили, в первый же день началось противостояние двух самых многочисленных группировок землян, быстро переросшее в серьёзное кровопролитие. По словам Валентины, общее количество байкеров и кавказцев могло насчитывать от двух до пяти сотен человек, вооружённых холодным и огнестрельным оружием. Обе стороны с давних пор весьма недолюбливали друг друга, и, как только старый миропорядок рухнул, копившаяся годами ненависть быстро выплеснулась наружу.

Начавшаяся война почти сразу же втянула в свои жернова и здешнюю бандитскую группировку и обитателей элитного посёлка с их охранниками. Последние, в массе своей, не особо горели желанием класть жизни за спесивых буржуинов и один за другим покидали своих уже бывших работодателей. Байкеры и бандиты моментально просекли ситуацию и, заключив временный союз, занялись богатеями. Наша новая знакомая слышала, что часть «олигархов» попыталась договориться с «пролетариями», но эта попытка закончилась плачевно — бывшие хозяева жизни были обмануты, и пущены в расход.

Передохнув и укрепив свои ряды за счёт добровольцев из числа простых обывателей, союзники собрались было заняться дагестанцами и всеми остальными кавказцами. Увы, не успели — в междуусобицу бывших российских граждан вмешалась новая, сторонняя сила, по сути, чуждая всем сторонам конфликта. Этой силой, как многие уже догадались, стали бойцы мусульманской группировки «Боко Харам». Хорошо вооружённые и организованные, с отличной мотивацией и большим опытом ведения войны, исламисты нанесли союзникам сокрушительное поражение и за пару дней взяли под свой контроль весь анклав. Данный успех стал возможен во многом благодаря тому, что ряды «Боко Харам» значительно пополнились единоверцами, выходцами с Кавказа.

Некоторому числу байкеров удалось выскользнуть из-под ударов и скрыться в джунглях, а вот местные бандиты оказались заблокированными на территории автотранспортного предприятия, где и были уничтожены исламистами. Точнее, дагестанцами, и не просто уничтожены, а заживо сожжены с помощью их же собственных запасов спирта. Те же самые дагестанцы чуть позднее организовали тотальное прочёсывание территории всего анклава и хватали всех местных, кто ещё уцелел. В результате этой облавы «боко харамы» обзавелись рабами, которые вкалывали на своих новых хозяев с восхода до заката. Самое интересное заключалось в том, что исламисты не предприняли попыток прочесать близлежащие гектары чужого леса, где прятались те, кто успел сбежать от облавы. А сбежать, по словам Валентины, успели многие, в том числе и местные бомжи.

— Можешь ли ты что-нибудь рассказать о численности боевиков, об их вооружении, об их опорных пунктах? — поинтересовался я, когда девушка умолкла. — Можешь ли ты нарисовать карту местности?

Увы, Валентина не знала, с каким количеством исламистов и их пособников нам придётся иметь дело. Может, с сотней, может, с двумя сотнями, а может, и с тремя. Женщина не знала, чем конкретно вооружён враг, так как плохо разбиралась в огнестрельном оружии и в оружии вообще. Впрочем, по нашей прошлой встрече с боевиками «Боко Харам» можно было предположить, что противник имеет лёгкое стрелковое вооружение, и, вероятно, какое-то количество крупнокалиберных пулемётов и гранатомётов. Кроме того, исламистам достались и все те трофеи, которые они сняли с убитых россиян, плюс некоторое количество боеприпасов. Оставалось надеяться, что враг не разжился «шмелями» и «корнетами», иначе…

— Кстати, откуда у вас пистолет? — перебил я женщину на полуслове. — Ты умеешь стрелять?

— Я подобрала этот пистолет возле мёртвого бандита, — вздрогнув от воспоминаний, ответила Валентина. — Ему прострелили голову… Я смогу выстрелить в человека, если надо.

— Ясно, продолжай рассказывать, — кивнул я. Не люблю, когда оружие попадает в случайные руки, особенно если это руки случайных баб. Насмотрелся, знаете ли, на тела жертв нелепых убийств и самоубийств, когда куча вещдоков буквально валяется под ногами, а мотивация напоминает дурацкий анекдот.

Неожиданно собеседница смогла назвать место дислокации основных сил исламистов, да ещё оказалась осведомлена о том, где именно враг оборудовал два опорных пункта. Более того, девушка смогла нарисовать более-менее толковую карту анклава, с приблизительным расстоянием между основными объектами. Судя по этой карте, основную массу личного состава противник вольготно разместил в очищенном от бывших хозяев посёлке «олигархов». Наиболее высокая точка всей округи — административное здание какого-то промкомбината, примыкавшее к посёлку кавказцев — стала логовом переметнувшихся в стан врага. Это семиэтажное здание было расположено ближе к северной части кластера, и с его крыши можно было просматривать территорию автохозяйства и большую часть шоссе, ведущего с юга на север. Ещё один опорный пункт был сооружён на южном краю кластера, в здании бывшего клуба байкеров. Клуб представлял собой капитальное двухэтажное здание, с целым комплексом помещений на подземном уровне. К клубу примыкал обширный кирпичный гараж, где байкеры держали своих «железных коней».

Так уж получилось, что в результате блужданий по ночным джунглям мы очутились у северо-западной границы кластера, а не у юго-западной и не западной, как это планировалось изначально. Таким образом, мы счастливо избежали выхода в район бывшего байкерского клуба, где могли легко напороться на вражеских наблюдателей. Впрочем, чтобы хотя бы визуально контролировать местность радиусом в пять с копейками километров, врагу пришлось бы держать в анклаве весь свой отряд целиком, да ещё и поставить под ружьё недавно набранных рабов. Да и в этом случае в периметре наверняка нашлись бы «дыры», сквозь которые смогла бы просочиться группа опытных разведчиков.

— А от промзоны до крайних домов есть одна тропинка, про которую только наша компашка знает, — всхлипнула наша новая знакомая, проведя карандашом дугу от одного прямоугольника к другому. — Знала…

— Ты сможешь провести нас до промзоны и по той тропинке? — спросил я, переглянувшись с Руденко. — За своего друга не беспокойся — его не тронут.

— Попробую, — вновь шмыгнув носом, ответила Валентина. — Ой… А что это так гудит? Слышите?

— Слышим. Успокойся, это наша техника на подходе, — успокоил я девушку. Шум двигателя нашей амфибии мог выдать нас с головой, поэтому предстояло решить, как поступить с «амтрэком». Скорее всего, его придётся оставить в джунглях, вместе с экипажем из двух человек. — Расскажи подробнее о промзоне… Можно ли туда проехать на машине?

Спустя час, подождав, пока свежеиспечённая проводница малость перекусит, мы выдвинулись в сторону полузаброшенной промзоны. По словам Валентины, на построенном в советские времена заводе запросто можно было снимать фильмы про апокалипсис. Приватизация и тотальное разворовывание превратили заводские корпуса и склады в остовы зданий, в которых находили приют местные бомжи и прочие асоциальные элементы. Кое-где на территории промзоны, впрочем, существовала жизнь: работал пункт приёма металлолома, какие-то непонятные бизнесмены окопались в двух-трёх арендованных и отремонтированных помещениях.

На бывшем заводе периодически появлялись представители потенциальных покупателей, присматривались, оценивали, а затем отбывали восвояси. Наведывались в промзону и наши московские и подмосковные коллеги, да не одни, а с отрядами СОБРа, чтобы показать непонятливым и жадным буржуинам их место в иерархии нового российского капитализма. Обычно после подобных визитов оперов и спецназа происходила ротация арендаторов складов, на смену одним бизнесменам приходили другие, а спустя какое-то время спектакль повторялся вновь и вновь.

Впервые на моей памяти, по мере приближения к границе пересечения двух миров, на глаза несколько раз попались признаки наличия поблизости землян. В одном месте валялась парочка пустых картонных коробок без какой-либо маркировки, в другом — пустая консервная банка из-под шпрот, привлекшая своим специфическим ароматом внимание местных ящериц. А круче всего смотрелся дорогущий байк, сверкающий хромом, тщательно запрятанный в густом подлеске. Бензобак «Харлея» зиял сквозными пулевыми отверстиями, ещё несколько пуль угодили в мотор, продырявили заднее колесо, превратив мотоцикл в груду тяжёлого и бесполезного железа. Наверное, будь у нас побольше бойцов и лишнее местечко в «амтрэке», мотоцикл можно было бы захватить с собой.

Наконец, заросли упёрлись в целый вал обломков, и мы позволили девушке идти впереди всей группы. До этого момента Валентина держалась позади меня, не пытаясь проявлять лишнего любопытства, хотя ей явно хотелось засыпать нас кучей вопросов, в общем, вела себя в лесу достаточно грамотно. Видимо, сказывался кое-какой опыт выживания, приобретённый в экстремальной обстановке за последние несколько дней.

Вопреки ожиданиям, наша проводница не стала карабкаться на груду бетонных балок и плит, а, пройдя метров тридцать вдоль вала, нырнула в какую-то почти незаметную щель. Оказалось, что это был вход в самый обыкновенный подвал, полузаваленный ещё до катаклизма и имевший ещё один выход с другой стороны склада. Пробравшись через этот подвал, мы очутились по другую сторону завала, после чего побежали куда-то в сторону, следом за Валентиной. Через пару минут спринтерского бега вдоль стен каких-то складов заскочили в какой-то дверной проём, пересекли по диагонали абсолютно пустой корпус цеха и укрылись в какой-то кладовой, где наконец-то перевели дух.

— К этой стене с другой стороны примыкает бывшая котельная, а за нею недостроенное административное здание, — тяжело дыша, принялась разъяснять девушка. — Его строили из бетонных плит, довели до пятого этажа и бросили… Там есть лестница, по которой можно забраться на самый верх, и там есть, где спрятаться на крыше. Мы часто там зависали…

Отдышавшись, мы пошагали дальше, добрались до указанного объекта и вскоре оказались на его крыше, точнее, на том, что играло роль этой самой крыши. Здесь действительно лежала стопка из нескольких бетонных перекрытий, за которой можно было укрыться трём-четырём бойцам. Рассудив, что нет смысла торчать на крыше всей толпой, мы переформатировали наши группы так, чтобы наверху оказалось два снайпера, пулемётчик, командир отряда и наша проводница.

Остальные — оба наёмника и Руслан с Костей — разошлись парами по округе, с целью обеспечения наших тылов и флангов. Бойду с Гивинсом временно выдали два ТТ с глушителями, чтобы «дикие гуси» имели возможность сработать кого-нибудь без лишнего шума и пыли, если возникнет такая необходимость.

По словам Валентины, даже после оккупации кластера «боко харамами», на территории промзоны продолжали обитать уцелевшие бомжи, которые и не помышляли «делать ноги» из анклава. По какой-то не совсем понятной причине исламисты и их пособники смотрели сквозь пальцы на присутствие у себя под носом кучки бездомных и не предпринимали попыток их выдавить либо уничтожить. Скорее всего, у оккупантов просто не хватало времени и сил на подобную операцию, и они прекрасно осознавали, что для надёжного контроля полузаброшенной территории нужны десятки бойцов. А где их взять, когда «Боко Харам» вовлечены в затяжное противостояние с упрямыми венграми и хорошо вооружённым отрядом «солдат удачи»?

Расположившись на крыше, мы принялись разглядывать окрестности, дополняя самодельную карту кластера всяческими подробностями и деталями. Конечно, обзор с четвёртого этажа, прямо скажем, был весьма ограничен и позволял ознакомиться с местностью в радиусе с километр, не более. С другой стороны, это всё-таки лучше, чем вслепую тащиться по анклаву от одной зелёнки к другой, шарахаясь от любой тени. Впрочем, и с тенями дело обстояло не очень — долгое время мы не могли увидеть вокруг ни одного человека, и лишь однажды на близлежащей дороге промелькнули легковушка и грузовик с людьми в кузове. Кроме этого, Владислав обнаружил признаки жизни на территории автотранспортного предприятия, примерно в восьмистах метрах к юго-востоку от нашей позиции. Ветер доносил до нас шум двигателей грузовых автомобилей, но самих грузовиков мы так и не смогли разглядеть из-за берёзовой рощи, примыкавшей к забору автохозяйства.

— Так, парни, нечего тут ловить, надо менять позицию, — решил я спустя час с четвертью. — Скоро перевалит за полдень, а мы толком так и не увидели ни одного врага. Всё, идём вниз.

Спустившись вниз, мы укрылись в здании бывшей котельной и принялись размышлять, куда нам податься далее. По идее, следующей нашей целью должны были стать крупный гаражный комплекс и уже упомянутое автотранспортное предприятие. Но, к сожалению, наша проводница не гарантировала, что сможет провести группу на эти территории так, чтобы этого не заметили со стороны. Ночью — да, сможет стопроцентно, а вот днём — лучше не рисковать. Можно было бы, конечно, и рискнуть, но лично я не испытывал желания лезть на рожон, выдавая противнику факт нашего присутствия в кластере.

Северо-западнее недостроенной конторы был расположен небольшой посёлок, где проживали дагестанцы и прочие кавказцы, ставшие верными союзниками исламистов. Посёлок и промзону разделяло что-то около полутора километров смешанного леса, исхоженного людьми вдоль и поперёк, в котором вряд ли можно было нормально спрятаться. Исхоженный людьми земной лес на окраине жилого сектора — это вам не джунгли нового мира, где можно тихонько отойти на десяток метров в сторону и пропасть с концами, словно вас здесь и не было. Поэтому визит к логову бывших российских граждан мог стать ещё более опасным приключением на одно место, чем попытка проникнуть на территории гаражей и автопредприятия. В общем, я был вынужден признаться, что Зеленцов был прав, и нам бы не помешало наличие беспилотника, потерю которого вполне можно компенсировать. А вот потери в личном составе уже ничем не компенсируешь, особенно если этот самый личный состав — это всё, что у тебя имеется в этом мире.

— Ладно, возвратимся к «амтрэку», пожрём, покумекаем вместе с нашими немцами, — решил я, глянув на лица своих товарищей. — Валя, ты, как всегда, идёшь за моей спиной.

Обратно возвращались тем же путём, что и проникли на территорию промзоны — через цех и подвал. Оставив позади груду развалин, обозначавших линию соприкосновения двух миров, углубились в чужой лес. Походный ордер полностью перестроили, назначив в арьергард Бойда и Гивинса, как наиболее опытных — не будем врать самим себе — спецов по войне в джунглях. Наёмники не подвели и на этот раз, сработали грамотно, как и полагается профессионалам.

Тихое шипение рации застало нас на подходе к месту стоянки амфибии, заставив группу мгновенно рассредоточиться и приготовиться к бою. Томительное ожидание затянулось секунд на десять и было прервано новым закодированным сообщением: «солдатам удачи» требовалось наше присутствие. Подумав, я приказал Владу и Александру вести девушку к бронетранспортёру и быть готовыми поддержать нас огнём и гусеницами. Затем мы с оставшимися бойцами повернули обратно и, пройдя с полсотни метров, увидели малость озадаченную физиономию Бойда. Гивинс куда-то исчез, по крайней мере, в зоне прямой видимости его не наблюдалось.

— Смотрите, кого мы поймали, — держа на прицеле невысокого бородатого седовласого старичка в чёрной рясе, произнёс наёмник. Марк тотчас перевёл, добавив, что дед выглядит усталым и измученным. — Попытался следить за нами, когда мы отошли от развалин.

— Опусти оружие, это священник, — произнёс я, делая шаг вперёд. Старикан перевёл на меня цепкий взгляд, уставился прямо в глаза. — Кто вы и зачем следили за нами?

— Отец Гавриил, настоятель храма Божьего. Храм был разрушен катастрофой, закинувшей всех нас сюда, и двое послушников погибли под его обломками, — скрипучим старческим голосом заговорил священнослужитель. — С тех пор я брожу по округе, встречаю разных людей, говорю с ними, пытаюсь утешить и успокоить.

— Врёт. Мы засекли его сразу, затем увели подальше, чтобы проверить, нет ли с ним кого-то ещё, — прищурился Бойд, выслушав перевод монолога деда. — Спросите его, есть ли у него оружие?

— Как же нонче без оружия, без оружия сейчас никак, — покачав головой, старик осторожно извлёк из-под рясы потёртый «наган», бросив его на землю. Затем рядом с револьвером легли солидного размера охотничий нож в кожаных ножнах и финка с наборной рукоятью. — Патроны скидать, господа хорошие?

— И много их у вас, отче? — подхватив «наган», я покрутил его в руках, хмыкнул, разглядев клеймо с годом выпуска. — Старенькая машинка, но надёжная… Неужели у нас уже вооружают попов, а, отец Гавриил?

— У нас, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай, — со вздохом отозвался священник. — Честно говоря, не думал, что придётся доставать сие добро из тайника, но вона как оно приключилось.

— И ножичек знатный, ручной работы, таких сейчас уже и не делают, — сунув револьвер в разгрузку, я заинтересовался финкой. Похожие девайсы я видел лишь в одном месте — в музее нашего ведомства, и относились они к периоду шестидесятых годов. — Дай угадаю: «зоновская» работа, так?

— Она самая, господин хороший, — кивнул старичок. — А второй ножик из магазина, послушники его раньше в хозяйственных нуждах использовали.

— Вытяните-ка вперёд свои руки, отец Гавриил, — прищурившись, скомандовал я. — Переверните ладонями вниз… Ага, как я и подозревал.

— Что это означает? — с любопытством поинтересовался наёмник, рассматривая едва видимые «перстни» на пальцах священника. — Он не настоящий епископ?

— Всё гораздо сложнее, — призадумался я, припоминая, что означают некоторые из татуировок. — И сколько всего лет вы провели в заключении, а, отец Гавриил?

— Почитай сорок лет, от звонка до звонка, — блеснув взглядом, ответил старичок. — Но это было очень давно, можно сказать, в прошлой жизни.

— Это всё, что вы припрятали, или придётся обыскивать? — спросил я, подбирая охотничий нож. — Точно, магазинный, и им много раз пользовались.

— Ну, если не считать оружием эту реликвию, — с этими словами священник неожиданно извлёк из-под рясы большой золотой крест-распятие, блеснувший целой россыпью драгоценных камней. — Им, ежели Богу понадобится, можно тюкнуть кого-нибудь по темечку.

— Вау! В нём же не меньше килограмма чистого золота, да ещё и с рубинами, — вытаращив глаза, потрясённо произнёс Бойд. — Чёрт, в старом мире мы бы получили за эту штуку кучу денег… Рэй, иди сюда, глянь на это сверкающее чудо из золота.

Пока появившийся из-за кустов Гивинс алчно пучил глаза, восхищённо цокая языком, я размышлял, что же нам делать с этим странным дедом. Самое простое — бросить его здесь, повернуться спиной и уйти, оставив старикана наедине с наёмниками. Можно даже предварительно конфисковать у него крест, чтобы тот не достался «солдатам удачи» — вон, как у них сверкают глаза в предвкушении…

Второй вариант: взять священника с собой, много места он не займёт, а потом — как карта ляжет. Если мы благополучно выполним нашу задачу, то, может, и приживётся старик в Данилово, в любом случае умереть с голоду ему не дадут. Ну, а если у нас всё пойдёт плохо, то он рискует сгинуть в этом лесу не меньше нашего…

— Отец Гавриил, спрячьте реликвию обратно, чтобы видом «золотого тельца» не вводить в соблазн наш личный состав, — приказным тоном потребовал я. — Да, сколько вам лет? Только честно.

— Мне восемьдесят четыре года, и я уже прошёл свой земной путь, — пряча за пазуху крест, ответил священнослужитель. — Вижу, вам трудно принять решение насчёт моей скромной персоны…

— Отнюдь. Если желаете, то можете идти с нами, — пожав плечами, произнёс я. — Правда, я не могу гарантировать, что ваш земной путь не закончится в самые ближайшие дни. Мы притягиваем опасности и проблемы, словно магнитом.

— А я думал, что вы сами ищете эти самые опасности и проблемы, — покачал головой старик. — Разве не так?

— Как вы нас нашли? — резко остановившись, я круто обернулся всем корпусом. — Кто вам о нас рассказал?

— Я просто понаблюдал за вами и сделал соответствующие выводы, — отец Гавриил, похоже, нисколько не испугался моего демарша. — Никто не может пройти промзону так, чтобы его не услышали или не увидели.

— Руслан, присматривай за ним, — меня постепенно стал раздражать этот старик, неизвестно за каким хреном преследовавший нас в лесу. Конечно, я слышал, что иногда матёрые уголовники искренне раскаиваются в своих грехах, полностью рвут с криминальным прошлым и уходят в монастыри. Вот только этот священник мало походил на матёрого уголовника: седой, сухонький, видно, что годы уже взяли своё. Встретишь такого на улице — примешь за самого обыкновенного попа, если, конечно, специально не присмотреться к его рукам. — Если что-то пойдёт не так — вали его, не раздумывая.

— Сделаю. Давай, отче, ручки за спину и шагом марш вперёд, за командиром, — кивнул капитан, вынимая из разгрузки ТТ с глушителем. — Чёрт, поторопились мы избавиться от наручников.

Вопреки опасениям, за время перехода отец Гавриил не доставил нам никаких хлопот. Старичок семенил следом за мной, стараясь не отставать, держал руки за спиной, как это было ему велено. Судя по тяжёлому дыханию деда, маршрут дался ему очень нелегко. Впрочем, ничего удивительного — местное солнце палило нещадно, температура воздуха после полудня повышалась до тридцати с хвостиком градусов, тут и молодым впору выбрасывать белый флаг.

— Ой… Отец Гамадрил, — выпалила Валентина, едва увидев священника, и сразу же поправилась: — Я хотела сказать: отец Гавриил. Он живёт в маленьком монастыре у нас на окраине… Жил… А он что, арестован?

— Задержан до выяснения обстоятельств, — буркнул Руденко. — Руки можно держать свободно, отче… Вольфганг, дайте водички нашему гостю.

— Давай, красавица, рассказывай про этого попа всё, что знаешь, — приказал я, отведя девушку в сторонку. Железо, как известно, следует ковать, пока оно горячо, а нужную информацию надо извлекать с ходу, не затягивая сей процесс ни на секунду.

Наша проводница тотчас выплеснула целый ворох всяческой информации, которую можно было разделить на две категории: факты и слухи. Для начала факты: старичок действительно являлся самым настоящим священником и имел репутацию странного, если не сказать, блаженного человека. Отец Гавриил не чурался, как говорится, ходить в народ, не боялся поддерживать контакты с местными бомжами, алкашами и наркоманами. Одним помогал, чем мог, в меру своих скромных возможностей, других пытался наставить на путь истинный, третьих ругал, предрекая им их «светлое» будущее. Видимо, старик обладал определённым даром убеждать, так как частенько его проповеди срабатывали — запойные пьяницы выпадали из объятий «зелёного змия», а наркоши соглашались пройти курс лечения от своей зависимости. Люди, в массе своей, считали священника чудным, безобидным дедом, уважали его за смелость и даже немного побаивались.

По округе ходили слухи, что отец Гавриил знает о местных делах больше, чем здешний «смотрящий», не говоря уже об операх или об участковом. Вполне вероятно, что так оно и было, ибо старичок постоянно общался с весьма специфическим контингентом лиц и теоретически имел возможность обладать ключевой информацией. Несмотря на это, священник никогда никому ничего не рассказывал, и за два десятка лет создал себе репутацию надёжного хранителя чужих тайн и секретов.

— Давайте перекусим, чем бог послал, — присев рядом с отцом Гавриилом, я сунул ему в руки только что вскрытую банку мясных консервов с несколькими ломтиками хлеба сверху, затем протянул одноразовую пластиковую ложку. — Предлагаю начать наше знакомство заново… Кстати, вы случайно не знакомы с этой юной девицей?

— Видел её несколько раз в обществе любителей «травки», то ли Валей зовут, то ли Галей, — взяв консервы и хлеб, старик бросил взгляд в сторону девушки. — Зря она повела вас в промзону, где «зелёными» и не пахнет.

— Мы пытались найти подходящую точку для наблюдения, — произнёс я, доставая из рюкзака термос с чаем. — Валентина указала нам несколько мест, где базируются исламисты, и мы проводили рекогносцировку местности… Вот, держите чай.

— Я безо всякой рекогносцировки могу подвести вас к одному такому месту, к автохозяйству, так, что никто этого не заметит, — беря кружку с чаем, предложил отец Гавриил. — Ваша знакомая не знает об этой дороге.

— Вы предлагаете помощь, даже не зная, кто мы такие и откуда пришли? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

— Ну, у вас действительно очень странная компания, но я всякого повидал в своей жизни, и уже давно не удивляюсь различным странностям, — неторопливо вкушая пищу, ответил священник. — К тому же союз ментов с вояками — дело обычное.

— Думаю, с моей стороны будет глупо спрашивать, как вы определили в нас ментов, — усмехнулся я, протянув гостю руку для рукопожатия. — Майор Владимир Иванников, опер из Питера. Эти парни вокруг — интернациональный отряд под моим командованием. Мы ведём войну против боевиков из группировки «Боко Харам», напавших на наших союзников. Всё остальное — слишком длинная история, и её надо рассказывать с самого начала.

— Если так, то нам стоит поторопиться. Хочется послушать вашу длинную историю ещё до того, как я предстану перед Создателем, — ироничным тоном произнёс отец Гавриил. — Кстати, можете считать, что ряды ваших союзников увеличились ещё на четыре человека. Надеюсь, вас не смутит, что трое из этих четырёх — самые обыкновенные бомжи?

— А четвёртый, полагаю, пожилой священник с весьма интересной репутацией? — вопросом на вопрос ответил я.

— Совершенно верно, молодой человек, — кивнул старик. — И если бы удалось освободить пленённых россиян, то количество ваших союзников возросло бы в несколько раз.

— Вам известно, где исламисты содержат пленников? — сразу же поинтересовался я.

— Основную массу людей держат в посёлке богачей, скорее всего, в подвалах домов, — секунду помедлив, ответил отец Гавриил. — С десяток молодых баб увезли в посёлок наших кавказцев, сами знаете, для каких целей.

— Можете что-нибудь добавить на этом рисунке? — спросил я, вытащив нарисованную Валентиной карту. — Это девушка постаралась.

— Дайте-ка глянуть, — отставив еду в сторонку, священник взял в руки лист бумаги. — Корявенько, но достаточно подробно… Как я и ожидал, подземный ход здесь не обозначен…

— Что за подземный ход? — моментально отреагировал я. — Здесь есть подземный ход?

— Есть. Не особо протяжённый, но очень нужный для здешних, скажем так, предпринимателей, — с хитринкой во взгляде произнёс старик. — Скоро вы сами его увидите.

— Куда и откуда ведёт этот подземный ход? — спросил я, доставая карандаш. — Нарисуете?

— Вот, вход находится в подвале старого магазина, — изобразив на карте ещё один квадратик, отец Гавриил отметил его крестиком. — Отсюда примерно две сотни метров до гаражного комплекса, где было организовано подпольное водочное производство. Говорят, там целый лабиринт туннелей, связывающих гаражи между собой, но я не очень-то верю в эти сказки…

— Почему? — перебил я собеседника. — Имея деньги и желание, в наше время можно построить хоть метрополитен.

— Можно, — согласился священник. — Но проще пробить кирпичные стены в смежные гаражи, и распустить слухи о множестве подземных переходов.

— Логично. А дальше? — сунув термос в рюкзак, поинтересовался я. — Мы не сможем незаметно прошагать километр с хвостиком в сквозном коридоре между двумя рядами боксов.

— А вам, молодые люди, не придётся идти пешком. Мне известно, где стоит один интересный фургончик, так что до проходной мы домчимся за полминуты, — ласковым тоном произнёс старик. — Гаражи, кстати, стоят открытыми — бери любую машину и езжай.

— Всё чудесатее и чудесатее, — призадумался я. — Догадываюсь, кто и почему вскрыл все боксы.

— Да, Владимир, это местные паршивцы прошерстили весь комплекс, да ещё и радовались при этом словно дети, — с грустью в голосе произнёс отец Гавриил. — Ну, что думаешь насчёт моей идеи?

— Думаю, что надо представить план личному составу, а дальше — разберёмся на месте, — усмехнулся я. — Кстати, отче, а много ли грузовиков на территории автокомбината?

— А там, Володя, в основном не грузовики стоят, а тягачи с прицепами и всякие автокраны, — ответил священник. — Ну, и дорожная техника — грейдеры, бульдозеры, катки.

Как и следовало ожидать, дотошно расспросив старика, личный состав поддержал его авантюрный план. Думаю, исключительно потому, что иных вариантов подобраться поближе к автохозяйству мы так и не придумали. В самом деле, не лезть же маленькой группой внаглую напрямик, на броне БТРа, или по-пластунски, прячась по кустам, словно мышки.

Был, правда, ещё один вариант, предложенный Гельмутом — прокатиться на «амтрэке» вокруг кластера, изучить обстановку вообще и найти менее рискованный путь вглубь анклава. К сожалению, в этом, прямо скажем, отлично задуманном плане Нидеррайтера-младшего отсутствовал один важный аспект — фактор времени. Увы, мы не имели возможности потратить три-четыре дня на прогулку по местным джунглям и на лежание в засадах, наблюдая, как враги хозяйничают на русской земле.

Не желая повторять ошибку с промзоной, мы подошли к точке пересечения миров немного южнее, так, чтобы избежать случайного обнаружения со стороны местных или «зелёных». Если повезло в первый раз, то это ещё не означает, что в следующий раз нам повстречается добрый дедушка в рясе, а не злобный африканец с автоматом в руках. К тому же, избрав иной маршрут, мы немного сократили наш путь, что было немаловажно, учитывая климатическую составляющую и далеко не молодой возраст нашего нового проводника.

Пересечение границы двух ландшафтов прошло как по маслу — мы просто вынырнули из одной зелёнки, забрались на почти полутораметровый обрыв и тотчас нырнули в другие кусты. Судя по всему, отец Гавриил вёл нас какой-то замысловатой тропой, известной в узком кругу лиц — любителей бродить по кустарнику. Эту часть маршрута преодолевали медленно и осторожно, чтобы не выдать своего присутствия хрустом сучьев и веток, которые так и лезли под ноги.

Оставив позади кустарник и полоску березняка, мы подкрались к заколоченному одноэтажному зданию, где, по словам священника, раньше располагался магазин. Без усилий вынули из одного из оконных проёмов несколько досок, забрались внутрь, отыскали спуск в большое подвальное помещение, сильно напоминавшее бомбоубежище. Далее нам пришлось немного повозиться, чтобы без лишнего шума открыть двустворчатые двери, ведущие в сам туннель. Этими дверьми, похоже, в последнее время пользовались крайне редко, петли взялись ржавчиной, а скрежет металла, пусть даже и под землёй, нам был совершенно не нужен.

Туннель не произвёл на нас какого-либо особого впечатления. Длинный бетонированный коридор шириной в метр с хвостиком и высотой примерно с метр восемьдесят, больше похожий на лаз, без циркуляции воздуха. В тоннеле стоял аромат затхлости, плесени, сырости, где-то за стеной попискивали грызуны, скорее всего, крысы. Этот рукотворный подземный коридор шёл прямо, без поворотов, и упирался в деревянную дверь, обклеенную пенопластом. Видимо, для большей шумоизоляции подземелья, чтобы никто не догадывался о его наличии.

Деревянная дверь оказалась не заперта, и, отворив её, мы едва не заржали во весь голос. Обнаружилось, что дверь является задней стенкой платяного шкафа, плотно прислонённого к стене в подвале самого обыкновенного гаража. Кроме данного шкафа в подвале хранились: большой сервант, какие-то тумбочки, плюс целая куча самого разнообразного барахла, разложенного самым беспорядочным образом. Вид этой мешанины из старых покрышек и пустых ящиков навел меня на мысль, что сей бардак был создан специально, для отвлечения внимания сторонних людей от платяного шкафа.

Наверх вела ничем не примечательная деревянная лестница, поднявшись по которой, мы оказались прямо у ворот бокса. Гараж был пуст, если не считать пары покрышек на полу, сквозь приоткрытые ворота в помещение проникал солнечный свет, создавая внутри лёгкий полумрак. Осторожно выглянув наружу, мы констатировали, что отец Гавриил оказался прав — в гаражном комплексе не было видно ни одной живой души. Ворота ближайших соседних боксов были приоткрыты, аналогичная картина наблюдалась и в противоположном ряду…

— Отче, гляньте, что это за надписи белой краской? — я сразу же обратил внимание на странные граффити на всех воротах. — Они были раньше, или это творчество незваных гостей?

— А это, Володенька, «зелёные» проводили ревизию захваченного имущества и отмечали, где какие машины стоят, а где просто пустые гаражи, — заглянув в щель, объяснил священник. — Накалякали на своём, на арабском, не разобрать, прости Господи, ни черта.

— Вот сволочи, — не сдержал эмоций Руслан. — Теперь понятно, откуда у них взялся тот внедорожник.

— Будем надеяться, что они что-нибудь оставили и для нас, — как мы уже знали, в гаражном комплексе имелось около пяти сотен боксов, и можно было прикинуть, насколько огромные трофеи захватили исламисты. Даже с условием того, что часть гаражей пустовала, ещё часть могла быть разграблена во время гражданской войны между местными. — Так, парни, работаем быстро, но осторожно, сами знаете, почему… Отец Гавриил, вы остаётесь здесь.

Искомая машина стояла в девятом боксе, а не в десятом, как предполагал наш проводник. Самый обыкновенный «бусик» белого цвета, в меру запылённый, ничем не примечательный «фольксваген», если не считать того, что он стоял открытым… Честно говоря, я думал, что меня хватит удар, когда мы заглянули в десятый гараж и обнаружили там вместо требуемого микроавтобуса французский «паркетник» красного цвета. Тем не менее сориентировались мы моментально — прошмыгнули в бокс, прислушались к окружающей обстановке, перевели дух, мысленно помянули ближайших предков ни в чём неповинного «ситроена». Затем прикинули то да сё, решили на всякий случай заглянуть в соседние гаражи, благо те стояли открытыми, и сразу же нашли то, что искали.

— Так, мужики, боковые створки не открывать — они могут загромыхать на весь комплекс, — едва глянув на фургончик, сразу же предупредил нас Зеленцов. — В городе такой шум не критичен, а вот здесь…

— Поняли, воспользуемся иным вариантом, — кивнул я, берясь за ручку задней двери. Дверь издала лёгкий скрип, не особо слышный вокруг. — Ты давай на нас не смотри.

Спустя полминуты, соединив нужные провода, Владислав запустил двигатель и аккуратно вывел «фольксваген» из гаража. Ещё спустя полминуты вся наша группа сидела в фургончике и молила Бога, чтобы часовые на проходной оказались бы глухими и ленивыми, а ещё лучше — умственно отсталыми, и чтобы никто из них не поднял тревогу раньше времени. Видимо, Бог услышал наши молитвы, подарив нам прекрасный шанс сработать в стиле «маски-шоу», прямо как в старые добрые времена.

— Стоять, (цензура)! — скрипнув тормозами, «бусик» резко остановился возле здания проходной, из чрева машины посыпались вооружённые люди в камуфляже. — Работает ОМОН, (цензура)!

Если честно, мы подбадривали сами себя, так как было неизвестно, с кем именно придётся иметь дело при захвате проходной и конторы. Хорошо, если с нашими бывшими соотечественниками, вставшими на путь джихадистов, и плохо, если с африканцами, ни разу не слыхавшими ни про российский ОМОН, ни про «маски-шоу». Конечно, имелось определённое подозрение, что в связи с нехваткой личного состава исламисты возложат охрану второстепенных объектов на плечи бывших россиян, и те по привычке отнесутся к делу с некоторым пофигизмом. Но, как вы прекрасно понимаете, не было никаких гарантий того, что так оно и произойдёт в реальности.

…Ближе всего к нам с Барулиным оказался какой-то длинноволосый парнишка, спускавшийся со второго этажа проходной, оттуда, где в обыденной жизни восседали охранники гаражного комплекса. Скорее всего, этого юношу послали выяснить, откуда слышится шум автомобильного мотора. А может, он сам решил сходить и проверить, проявить, так сказать, инициативу. Эта инициатива стала последним, что он успел сделать в этой жизни: выскочив из задних дверей «фольксвагена», мы с Александром изрешетили парнишку из двух ТТ с глушителями. Секунду спустя мы расстреляли ещё одного «зелёного», сунувшегося было в двери с дробовиком в руках, и спрятались за угол ближайшего гаража, чтобы заменить опустевшие магазины…

…Первым, кого увидели Руденко и Зеленцов, был мужик в джинсах и тёмной майке, дремавший в вытащенном на улицу офисном кресле на углу конторы. Пару минут спустя выяснилось, что этот сорокапятилетний дядька является самым старшим по возрасту из тех, кто охранял весь гаражный комплекс. Услышав и увидев выскочивший из-за угла «бусик», мужик было дёрнулся, пытаясь вскочить и вскинуть автомат. По большому счёту парней спасло то, что их противник не учёл одного нюанса — третьего закона сэра Исаака, нашего Ньютона. Офисное кресло неожиданно пришло в движение, и враг на секунду потерял равновесие. Этой секунды хватило для того, чтобы сидевший на месте пассажира Руслан первым открыл огонь. Сделав по врагу четыре выстрела и прострелив мужику грудь, справа, чуть ниже ключицы, капитан покинул остановившуюся машину. Следует учесть, что Руденко умудрился попасть в цель, когда «фольксваген» тормозил, тормозил очень резко, и наш товарищ стрелял, преодолевая силу инерции…

…Раненый в грудь исламист плюхнулся обратно в кресло, роняя автомат, и заорал во весь голос. Спустя мгновение, брызнув осколками стекла, со звоном разлетелось окно на втором этаже конторы, и, отчаянно борясь с гравитацией, в воздухе завертелся самый обыкновенный стул. В оконном проёме промелькнула чья-то фигура, Марк дважды нажал на спуск, затем стремглав бросился к лестнице…

— Прикройте Марка!!! — рявкнул я во всю глотку, загоняя полный магазин в рукоять верного «токарева». — Костя, «держи» верх!!!

— Чисто! — секунду спустя крикнул Мышкин с площадки второго этажа. — Здесь негр… был.

— Проверьте первый этаж! — подскочив к раненому исламисту, Руслан пнул того ногой в грудь, и вновь офисное кресло повело себя совершенно непредсказуемым образом. Застряв одним из колёсиков в какой-то выбоине на асфальте, кресло перевернулось, увлекая с собой раненого, и тот перестал кричать, потеряв от боли сознание. Руденко тем временем мельком глянул в открытое окно первого этажа, отпрянул в сторону, оборачиваясь в нашу сторону. — Там ещё одна комната!

— (Цензура), без шума не получилось, — выругался Александр. — Костя, «держи» нижнюю дверь!

Считая, что шум бьющегося стекла должны были услышать на многие сотни метров вокруг, мы с Александром бросились к дверям, ведущим на первый этаж, встали по обе стороны от дверного проёма. Саня осторожно потянул дверную ручку на себя, дав мне возможность закинуть в образовавшуюся щель гранату со сломанным взрывателем. Эта «эфка» была приготовлена мною заранее, как раз в расчёте на подобный случай, когда потребуется кого-нибудь сильно напугать.

Случай наконец-то представился, а вот сильно напугать, увы, не удалось никого, по причине отсутствия в помещении хоть кого-нибудь живого. Выждав секунд пять, Барулин резко распахнул дверь, я на миг заглянул внутрь, тотчас отпрянул, и беззвучно выругался про себя. Сразу за входной дверью лежал коридор, метров десять длиной, в который выходило четыре закрытых двери: одна слева и три справа. Брошенная мною граната сиротливо валялась в углу на полу у третьей двери справа.

Кивнув Александру и Константину, я осторожно вошёл внутрь, стараясь ступать как можно тише, подкрался к крайней правой двери и, стоя вдоль стены, резко дёрнул на себя дверную ручку. В следующий момент Барулин с размаху метнул внутрь половинку кирпича, минуту назад подобранную на улице. Кирпич с грохотом раскололся об кафельную стену, и следом за этим шумным событием мы с капитаном рискнули обозреть «комнату для мальчиков». Вопреки ожиданиям, в данном помещении не обнаружилось восседающего на унитазе боевика из «Боко Харам» или их местного пособника. В течение следующих пяти минут мы получили ещё три ударные дозы адреналина, проверяя женский туалет, подсобку и бухгалтерию, где также не оказалось ни одного исламиста. А затем нас конкретно «накрыло» постстрессовым отходняком…

— Вовка, дай хлебнуть твоего зверского зелья, — плюхнувшись в офисное кресло, попросил Саня. — (Цензура), руки дрожат, старею, наверное.

— Это от нервов и недосыпа, а не от старости, — сделав большой глоток самогона, я протянул флягу товарищу. — Марк, Влад, что видно вокруг?

— Всё то же самое, что и минуту назад, — отозвался с крыши конторы Мышкин. — «Зелёные» тусуются возле трейлеров.

Зеленцов сообщил, что на дороге, разделявшей гаражный комплекс и автопредприятие, по-прежнему не появилось ни души. Судя по всему, никто из боевиков, копошившихся на территории автокомбината, не услышал грохота вышибаемого окна, воплей своего соратника, либо попросту не обратил внимания на лишний шум. Исламисты продолжали «развлекаться» тем, что прогревали двигатели автокранов, трейлеров, грейдеров и прочей техники, дислоцированной за соседним забором.

— Руслан, что говорит пленный? — поинтересовался я, заходя в бухгалтерию.

— Просит, чтобы не пытали его долго и позволили бы умереть достойно, — ответил капитан. — Ещё говорит, что ему пришлось встать в ряды боевиков. Заставили, говорит…

— Ты готов сотрудничать со следствием? — спросил я, заглянув в глаза истекающего кровью мужика. Наёмники пытались остановить кровь, но это у них пока что получалось не очень. Уловив мой вопросительный взгляд, Бойд отрицательно качнул головой: судя по всему, шансы выкарабкаться у раненого были минимальными.

— Готов… Вы из полиции или из Эф-Эс-Бэ? — застонав, прохрипел пленный.

— Мы из Эс-Вэ-Эр, группа быстрого реагирования «Кракен», — мысленно усмехнувшись, соврал я. — Кто тот негритянский подросток, который спал на втором этаже?

— Это Мухаммед, нигериец, командир нашей смены, — выдавил из себя раненый. — Ему было шестнадцать лет.

— Все остальные — граждане Эр-Эф? — прищурился я, мысленно вознося хвалу богу за то, что у нас есть Марк, способный сделать меткий выстрел по цели, мелькнувшей лишь на одно мгновение. Не прострели Мышкин голову тому нигерийцу, малолетний боевик запросто изрешетил бы кого-нибудь из парней. Млин, навооружали негритосов «калашниковыми» на свою же собственную голову…

— Да, россияне, молодёжь из Махачкалы и Кизляра, — подтвердил пленный. — Нас всех заставили, согнали под прицелом оружия…

— Сколько вас, которых согнали в отряд? — спросил я. Неизвестно, сколько ещё протянет мужик, а мы до сих пор не имели достоверной информации о численности противника. — Сколько бойцов у «Боко Харам»?

— У нас набралось сто восемнадцать мужчин, от шестнадцати до пятидесяти, их всех поставили под ружьё, — закашлялся раненый. — Количество воинов Аллаха мне неизвестно, я видел всего пару десятков боевиков.

Кивнув Бойду, я вышел из конторы на улицу и задумался, решая, что делать дальше. По идее, хорошо было бы совершить визит и на территорию автокомбината, покрошить боевиков, взять парочку пленных… Однако Марк насчитал на соседней площадке уже с дюжину вооружённых лиц, причём не только наших бывших соотечественников, но и натуральных африканцев. Точно таких же, как валявшийся наверху Мухаммед. И не было никакой гарантии, что нам придётся иметь дело с указанным количеством врагов, так как капитан не имел физической возможности заглянуть в пару больших ангаров, занимавших с четверть территории автопредприятия.

— Внимание! «Зелёные» выгоняют один из кранов, — доклад капитана Мышкина оторвал меня от раздумий. — Всё, отбой, парни: «жираф» укатил в сторону шоссе.

— Отец Гавриил, а далеко ли было от шоссе до железной дороги? — развернув карту кластера, я присел рядом со священником. — Я не понимаю, зачем оккупантам нужна такая техника. Вряд ли они собираются что-то строить.

— Трасса проходит мимо байкерского клуба, изгибается вот здесь и уходит на север, — наш проводник принялся водить пальцем по листу бумаги. — «Железка» подходила к шоссе вот в этом месте, у изгиба, и до неё было метров двести или триста, если идти напрямик. А от посёлка богатеев до станции около километра, там ещё асфальтированную дорожку проложили по лесу.

— Вова, тут, как ни крути, а придётся ехать и смотреть самим, — произнёс Александр, глянув на каракули Валентины. — По этой бумажке фиг поймёшь, что затеяли эти козлы.

— Ты прав, — я оглянулся вокруг, заметил блеснувшую на асфальте гильзу. — Придётся малость подчистить… И на «бусике» далеко не уедешь.

— Парни, а давай внаглую, на бэтээре, — предложил Руслан. — Время идёт, и надо бы управиться за пару часов, иначе поднимется такой большой шухер, что придётся сидеть тихо, будто мышки под веником.

— Шухер поднимется в любом случае, как только найдут погибших, — Барулин кивнул в сторону убитых исламистов. — Хорошо ещё, что у них нет рации, и нет проверки постов.

— Насчёт того, что нету проверки постов — не уверен, — заметил я. — Пару-тройку раз в день должны проверять.

— Пленный умер, — сообщил появившийся в дверном проёме Гивинс. — Какие будут указания?

— Так, парни, соберите трофеи… и все наши гильзы от Тэ-Тэ. Имитируем грубую непонятку для африканских приятелей этих милых людей, — указав на трупы, я задрал голову наверх. — Вряд ли сработает, но… Марк, слезай, мы уходим.

Мы ушли тем же самым путём, каким проникли в гаражный комплекс — через подземный ход в одном из боксов. Хорошо послуживший нам «фольксваген» поставили в тот же самый гараж, где он и стоял до нашего прибытия. Старательно прикрыли за собой заднюю стенку шкафа, а вот запирать на засов вход в туннель не стали — вдруг придётся им воспользоваться в самом ближайшем будущем.

Затем последовал не особо приятный вояж через кустарник, переход сквозь джунгли, и спустя полтора часика мы вновь встретились с нашими немцами. Отец Гавриил сильно подустал за время путешествия по зелёнке, но всё-таки сумел дошагать до «амтрэка» на своих двоих. Глянув на демонстративно держащегося бодрячком старика, я понял, что его больше нельзя мучить пешими прогулками. Священник являлся настоящим кладезем ценнейшей информации, и нам стоило поберечь его слабое здоровье.

— Красавица, у тебя есть последняя возможность «сойти с поезда», — наклонившись к Валентине, произнёс я. — Мы идём в полную неизвестность, и никто не знает, что нас ждёт впереди.

— Вы, товарищ майор, хоть разок переночуйте в здешнем лесу, а уж потом пугайте бедную девушку, — сверкнула глазами женщина. — Дайте мне пистолет, и я докажу, что смогу стрелять по врагу…

Покачав головой, я оставил попытки уговорить Валентину «сойти с поезда», а затребованный девушкой пистолет так и остался лежать в одном из ящиков под скамейкой. А вот отец Гавриил получил обратно свой старенький револьвер и спрятал его под рясу. Там же исчезли и оба ножа, ранее конфискованные у священника. Владислав предложил вооружить дедушку автоматом, но отец Гавриил отказался, сославшись на отсутствие практики стрельбы из «калаша». Услышав это, я хотел было поинтересоваться, насколько хорошо старик умеет стрелять из «нагана», но передумал. Зачем лишний раз дёргать хорошего человека?

— Держитесь, сейчас нас малость тряхнёт! — сквозь рёв мотора донёсся крик Руденко. — Мчались танки, ветер поднимая…

— Руслик в своём репертуаре, — буркнул Александр. — Тоже мне нашёл танк.

— Не дрейфь, прорвёмся, — отозвался я, напяливая на голову шлем. — Чёрт, задолбала уже эта жара.

Амфибия вздрогнула, взревела двигателем, перебираясь через вал, образованный линией пересечения двух миров. Уложенный на пол десантного отделения связанный наркоман задёргался, сползая в сторону кормы, пока не упёрся в ботинки Гивинса. «Солдат удачи» отпихнул торчка, словно мешок с дерьмом, брезгливо поморщился, с недовольством глянув в мою сторону. Наёмники предлагали не тащить наркошу с собой, а оставить в лесу, связанным, а ещё лучше — прирезать его и забыть об этом. Валентина выступила резко против, умоляла чуть ли не на коленях, и я махнул рукой — приказал погрузить связанного Юрка в БТР. Жалко стало девушку, у которой из всех близких ей людей уцелел лишь дружок её брата. Места в «амтрэке» хватало, и нарика закинули внутрь десантного отсека.

— Въезжаем в посёлок! — проинформировал нас Руслан. — И летели наземь самураи под напором стали и огня…

— Открыть люки! — скомандовал я, поднимаясь с лавки. — Смотреть в оба!

Личный состав напряг мышцы, откинул два прямоугольных люка на крыше десантного отделения, дав возможность оглядеть пейзаж вокруг. Наш бронетранспортёр только что въехал в полуразрушенный посёлок и, набирая скорость, резво покатился по асфальтированной улочке. По обеим сторонам улицы потянулись одноэтажные деревянные дома, в большинстве своём с выбитыми окнами.

Миновав несколько пожарищ, мы повернули на более широкую дорогу, и Нидеррайтер-младший увеличил скорость амфибии километров до шестидесяти в час. Эта часть посёлка когда-то застраивалась двухэтажными деревянными домами и пострадала от пожаров куда больше, чем окраина. Судя по рассказам аборигенов, деревянные двухэтажки поджигались во время разборок байкеров и кавказцев, затем их жгли исламисты, видимо, для устрашения оставшегося населения. В результате почти целиком была уничтожена целая улица, примыкавшая к шоссе. Впрочем, самым печальным являлось то, что нам не попалось на глаза ни одного мирного жителя, вообще ни одной живой души.

Резко затормозив, «амтрэк» круто повернул влево, и я едва удержался на ногах, чуть не спикировав внутрь десантного отсека. Амфибия втиснулась в какой-то переулок, под гусеницами захрустел битый шифер, ветер донёс до нас тошнотворный запашок жареного человеческого мяса. Кое-кто из парней — не будем говорить, кто именно — выругался во весь голос, загнув такое многоэтажное выражение, что я невольно обзавидовался филологическому таланту бывшего морпеха.

Миновав узкий переулок, БТР повалил хиленький деревянный заборчик, преодолел придорожный кювет и наконец-то выкатился на трассу. На глаза тотчас попалась перевёрнутая легковушка, валявшаяся у противоположной обочины. Впереди виднелся ещё какой-то автомобиль, съехавший в кювет, на этот раз грузовик, «газель», что ли. Шоссе было абсолютно пустынным, и Гельмут вновь разогнал амфибию до шестидесяти километров в час, за несколько минут домчав нас до съезда вправо, в сторону железнодорожного полотна. Руслан с Костей пулей выскочили из «амтрэка», чтобы проверить одну из версий…

— Есть! Здесь недавно прогнали кучу тяжёлой техники! — обрадованно воскликнул Руденко, осмотрев ведущий к сосняку просёлок. — Ещё даже пыль не осела!

— Вроде бы не ошиблись, — покосившись в мою сторону, заметил Барулин. — Парни, давай живо в машину! Торчим тут, как чирий на (цензура)!

Проехав метров сто пятьдесят по лесной дорожке, мы остановили БТР, заглушили дизель и прислушались к окружающему миру. В фоновый шум соснового леса вплетался какой-то посторонний звук, сильно смахивающий на рокот двигателя. Звук доносился откуда-то из глубины леса, оттуда, куда убегал просёлок, и куда, судя по следам, исламисты перегоняли автокраны и трейлеры.

Прокачав ситуацию, мы решили, что следует изменить порядок движения, чтобы случайно не нарваться на гранатомётный залп или на очередь из крупнокалиберного пулемёта. Всё-таки «амтрэк» — это не танк, и не стоит проверять, от каких боеприпасов защищает его алюминиевая броня, а какие прошьют нашу «жестянку» насквозь. Поэтому мы вновь спешились, разделились на две тройки бойцов и пару крутых рейнджеров и лишь затем двинулись дальше. В авангард выдвинулись двое наёмников, взяв на себя уже привычную роль передового дозора, за ними, на некотором отдалении, шли основные силы группы — амфибия и моя тройка. Тройка Руслана заняла место в арьергарде, в сотне метров от основных сил.

Буквально через пять минут после начала движения Руденко подал сигнал «опасность», а затем вышел на связь, нарушив режим радиомолчания. Капитан сообщил, что на трассе появился трейлер, и он вот-вот повернёт на просёлок. В нашем распоряжении было не больше двух минут, чтобы либо свалить с дорожки поглубже в лес, либо организовать засаду. В общем, пришлось нарушить режим радиомолчания и во второй раз, чтобы предупредить головной дозор о резком изменении обстановки.

У меня возникло ощущение, что водитель белой «скании» совершенно не удивился, увидев впереди наш бронетранспортёр. «Амтрэк» стоял кормой к трейлеру, с откинутым пандусом, а рядом с амфибией разыгрывалось настоящее театральное действо. Отец Гавриил и Валентина стояли на коленях, с заведёнными за спину руками, изображая пойманных и обречённых на смерть местных жителей. На груди священника, поблескивая рубинами, висел золотой крест, который, по идее, должен был отвлечь внимание на себя. Здесь же, изображая то ли труп, то ли следующую жертву, валялся связанный наркоман. Для пущей достоверности казни христиан мне пришлось взять в руки тесак и приставить его к шее старика, тупой стороной, естественно. Ещё пришлось скинуть шлем, чтобы не «проколоться», и обмотать голову какой-то грязной тряпкой тёмного цвета, пропитанной оружейным маслом.

Рядом топтались Зеленцов, с зелёной тряпкой на голове, также используемой для чистки оружия, и Барулин, водрузивший на свою голову какую-то кепку. Саня старательно делал вид, что занят съёмкой процесса казни на «айфон», а сам не спускал палец со спускового крючка верного ПКМа. Чтобы у водителя трейлера вообще не возникло никаких подозрений, вся наша троица намазала свои лица чёрной краской, серьёзно подорвав запасы маскировочного крема. Если бы не помощь Валентины, мы не успели бы закончить данную процедуру до появления «скании», и негры из нас получились, прямо скажем, не очень-то качественные. Оставалось надеяться, что удача по-прежнему на нашей стороне, а товарищи успеют сработать тихо и вовремя.

Притормозив метрах в двадцати пяти от «амтрэка», водитель трейлера растерянно уставился на нас, явно не зная, что делать дальше. Мы, в свою очередь, уставились на водилу и его напарника, сидевшего справа, прикидывая, как бы их ликвидировать без лишнего шума. Собственно, мы могли расстрелять из пистолетов кабину «скании» за три секунды, и глушители сделали бы своё доброе дело. Проблема могла возникнуть в том, что продырявленное во множестве мест лобовое стекло выдаст факт захвата машины и не позволит использовать тягач в качестве «троянского коня».

Игра в «гляделки» затянулась секунд на десять, пока я не догадался, что наша амфибия попросту мешает проезду трейлера. Как оказалось, догадался не я один: устав ждать, черноволосый напарник водителя открыл дверь, выпрыгнул из кабины и прокричал что-то на совершенно непонятном мне языке. Судя по вопросительной интонации, данного товарища интересовало, долго ли мы будем перекрывать дорогу или как быстро мы зарежем неверных.

С нашей позиции было видно, как, прячась за соснами, Руслан с Марком охватывают тягач с обоих флангов и вскоре будут готовы к последнему рывку. Чтобы выиграть для парней секунд пять-десять, я оттолкнул отца Гавриила в сторону и, поигрывая тесаком, прогулочным шагом двинулся в сторону любопытного кавказца. Последний, кстати, оказался вооружён — из-за ремня выглядывала рукоять «макарова», а в ножнах на бедре висел нож. Сердце стучало, как сумасшедшее, правая рука так и тянулась к ТТ, время словно замерло.

Противник поначалу был полностью сбит с толку таким поведением «воина Аллаха», а затем, похоже, начал что-то подозревать. Произнеся вопросительным тоном ещё одну непонятную мне фразу, кавказец отступил на шаг назад, плавным движением положив руку на рукоять пистолета. В следующее мгновение увесистый кулак капитана Мышкина опустился на шею бывшего гражданина Российской Федерации, и тот словно подкошенный мешком повалился на землю. Кивнув мне, Марк подобрал выпавший из рук врага ПМ, извлёк из ножен кривой клинок и принялся вязать взятого пленника.

— Руки держи так, чтобы я их видел, — раздалось с другой стороны кабины. — Вылазь медленно, без резких телодвижений.

— Мужики, не стреляйте, я русский, а не кавказец, — застигнутый врасплох водитель покинул кабину, и по приказу Руденко лёг на землю. — Я из местных, меня заставили.

— Не дёргайся, разберёмся, — коротко бросил ему Руслан. — Володя, вы сами себя в зеркало видели?

— Некогда было, едва успели намазаться, — признался я. — А что не так?

— Да мы чуть со смеха не померли, глянув на ваши рожи, — засмеялся капитан. — Ладно, что дальше?

— А дальше мы узнаем, куда ехал вот этот товарищ, — прищурился я, указав кинжалом на лежащего на земле водилу. — Вставай, мужик. Как тебя звать?

— Михаил я, Чернов, — представился дядька, с испугом поглядывая на нож.

— У тебя, Михаил, есть ровно одна минута, чтобы поведать, куда и зачем «зелёные» сгоняют технику, — сунув тесак в ножны, я выразительно постучал пальцем по циферблату часов. — Время пошло.

— Я, это, знаю только, что негритосам срочно понадобились самоходные краны и трейлеры, — словно из пулемёта зачастил Чернов. — Даги с утра раннего стали искать водил и крановщиков, ну вот меня и загребли…

— А крановщиков нашли? — перебил мужика Владислав.

— Нашли одного — Трофимыча, соседа моего бывшего, — кивнул водитель. — Только Трофимыч не работал на немецких «либхеррах», он их даже в глаза не видел… Ну, вот, загребли нас даги…

— Стоп, — остановил я рассказчика. — «Либхерр» — это что за зверь?

— Кран такой самоходный, трёх-, или четырёхосный. Там, у дорожников стояли три штуки — два пятидесятитонника и один семидесятитонник, — разъяснил Михаил. — Ну, это, пятидесятитонники могут поднять по полсотни тонн, а семидесятитонник — все семьдесят…

— Видели мы этот четырёхосный кран пару часов назад, — напомнил капитан Мышкин. — Здоровенный такой жёлтый «жираф».

— Было дело, — кивнул Руденко. — А зачем исламистам трейлеры?

— Не знаю, честно вам говорю, не знаю, вот вам крест, — перекрестился мужик. — Но они уже с утра пару трейлеров сюда отправили…

— Всё ясно: «зелёные» что-то нарыли, и это что-то слишком тяжёлое и малоподвижное, — посмотрев на часы, произнёс я. — Так, парни, все по местам… Ты, Михаил, сядешь за руль.

— Я… Я не могу. Я боюсь, — промямлил Чернов, глядя на меня ошалелыми глазами.

— А ты не бойся, Миша, с тобой теперь группа спецназначения Эс-Вэ-Эр «Кракен», — с милой улыбкой произнёс Руслан. — Круче нас только звёзды, а выше нас только…

— …Клитор Фортуны, — усмехнулся я, протягивая водителю фляжку с самогоном. — Глотни для храбрости и марш в кабину.

Так уж повелось в России, что одно лишь упоминание о причастности к крутому спецназу творит с людьми самые натуральные чудеса. Вокруг термина «спецназ» образовался настоящий ореол всезнания и всемогущества, якобы свойственного всем тем, кто служил или служит в различных частях специального назначения. Этот ореол жуткой крутости частенько используют разные канцелярские крысы и тыловики, постоянно соприкасавшиеся по служебной необходимости с настоящими бойцами спецназа. Почитаешь иногда байки такого «спецназера» и диву даёшься — как же так, что столь гениального и всезнающего интернет-бойца не приметили в Генштабе?

Едва оказавшись за рулём, наш новый знакомый словно преобразился — вместо испуганного мямли мы увидели уверенного в себе профи, не знающего, что такое страх, и готового идти с нами хоть в бой, хоть к чёрту на рога. Минуту спустя «амтрэк» освободил дорогу, и тягач двинулся вперёд, громыхая прицепом на ямах и колдобинах.

Я занял место в кабине «скании», рядом с Михаилом, и едва успевал отвечать на его вопросы. К сожалению, на данном этапе знакомства приходилось либо врать, либо сочинять на ходу разные небылицы про крутой спецназ, якобы выполняющий приказы вышестоящего командования. И приказы эти, конечно, исходят прямо из Москвы, напрямую из Кремля, срываются с губ самого Верховного Главнокомандующего.

— Евпатий-Коловратий, и (цензура) мы сюда полезли? — только и смог произнести я, когда мы подъехали к отрезку железнодорожного полотна. — Останови здесь, Миша, и пулей беги к нашей амфибии… Быстро!!!

Картина, открывшаяся нашему взору по выезде из сосняка, заслуживала отдельного описания. Неведомый катаклизм закинул в чужой мир несколько сотен метров «железки», прямо в момент прохождения по ней железнодорожного состава. Судя по всему, состав двигался на не особо большой скорости, но его инерции и массы груза хватило, чтобы пробить в чужом лесу самую настоящую просеку. На месте крушения громоздился длинный завал из деревьев, железнодорожных вагонов, платформ и груза, перевозимого на платформах.

Всё бы, наверное, ничего, если бы этим самым грузом не оказались танки, один из которых урчал двигателем метрах в шестидесяти левее нас. Вокруг танка околачивалось трое чернокожих боевиков, ещё парочка «воинов Аллаха» лазила по башне, а из люка мехвода торчала чья-то чёрная голова. Поодаль от первого танка, за насыпью, стоял второй, крутя башней, поднимая и опуская орудийный ствол. Сразу же бросилось в глаза наличие «кирпичиков» динамической защиты на башне и корпусе первого танка и их почти полное отсутствие на броне второй боевой машины.

Чуть дальше за танками, на линии пересечения ландшафтов, работали оба самоходных крана, поднимая и перенося в стороны поваленные деревья и железнодорожные платформы. Точнее, поднимал и переносил лишь один кран, четырёхосный, а второй, трёхосный, в данный момент заменял собой маневровый тепловоз, толкая мимо нас железнодорожную платформу с грудой древесных стволов на ней. Пара таких же, уже загруженных древесиной платформ стояла правее, примерно в сотне метров, на уцелевшем участке железной дороги. Там же, между насыпью и сосняком, стояли ещё два трейлера, пригнанные исламистами чуть ранее. Водители тягачей «загорали» в кабинах, и за ними присматривали несколько светлокожих бородачей, в которых легко угадывались «лица кавказской национальности».

Прибытие третьего трейлера и последующее бегство его водителя не остались незамеченными со стороны чернокожих, тусовавшихся возле первого танка. Видимо, негры посчитали, что русский раб каким-то образом умудрился прикончить своего сопровождающего и дал дёру, спасаясь от неминуемого возмездия. Исламисты заорали, потрясая оружием, привлекая внимание единоверцев, и троица кавказцев помоложе понеслась со всех ног в сторону «скании». Такой расклад меня категорически не устраивал, и, толкнув дверь, я полоснул по бородачам длинной автоматной очередью. Затем спрыгнул на землю и добавил ещё, длинными, целясь по тем, кто околачивался возле трейлеров…

…Стрельба со всех сторон поднялась такая, что в первые несколько секунд боя я даже слегка подрастерялся. Пока я, лёжа на земле, менял опустевший магазин, противник решетил кабину «скании», превращая её в дуршлаг. Пули рикошетили в разные стороны, и у меня мелькнула мысль, что мы угодили под перекрёстный огонь. Пару секунд спустя, поменяв магазин, я перекатом ушёл под защиту корневой системы ближайшей сосны и смог наконец-то оглядеться вокруг. В этот же самый момент где-то в стороне и за спиной ударил крупнокалиберный пулемёт, один за другим захлопали разрывы не понять какого калибра, затем загромыхало так, словно там стреляли из пушек…

— Вовка! Живой!? — пихнув меня, рявкнул почти в самое ухо Зеленцов. — Ты почему молчишь!? Ранен!?

— Нет! Всё нормально! — проорал я в ответ, пытаясь найти хоть какую-нибудь цель: двое кавказцев валялись там, где их настигла моя очередь, ещё один лежал чуть поодаль, прошитый очередью из ПКМа. Капитан Барулин бил короткими очередями, целясь по зазору между рельсами и низом платформ, пули выбивали искры из колёсных пар и рельсов, не давая врагу поднять головы. Между трейлерами и насыпью валялась ещё одна парочка бородачей, которых подстрелил Владислав. Нам отвечали из автомата и ещё чего-то, стреляли как-то жиденько и неуверенно, стараясь особо не высовываться из-за железнодорожного полотна. — Где остальные!?

— Воюют! Неужели не слышно!? — отозвался Влад, и приник к оптическому прицелу. — Получай!

…В самой завязке боя наша группа сама собой разделилась на две неравные части, и каждая из этих частей вела своё самостоятельное сражение на одном из флангов. Точнее, справа и слева от «скании» и практически без какого-либо взаимодействия между собой. Справа по ходу трейлера оказалась моя тройка, которой противостояли с десяток врагов, вооружённых пистолетами, ружьями и лишь одним автоматом. Нам в полной мере удалось воспользоваться эффектом внезапности, с ходу нанеся противнику значительные потери. Свою роль сыграло и то, что моей тройке противостояли наши бывшие соотечественники, плохо вооружённые и, в большинстве своём, не имевшие хорошей боевой подготовки.

А вот на левом фланге, левее тягача, грянуло настоящее общевойсковое сражение в миниатюре. Всё началось с того, что, выполняя мой приказ, Михаил чесанул в сторону «амтрэка», катившего метрах в пятидесяти позади «скании». Экипаж БТРа увидел несущегося со всех ног водителя, и Гельмут газанул, чтобы в прямом смысле этого слова прикрыть Чернова корпусом боевой машины. В этот самый момент вокруг началась стрельба, засвистели пули, и безоружный водила залёг, так и не добежав до амфибии. Впрочем, это уже было не важно, ибо «амтрэк» выкатывался к краю сосняка, и Нидеррайтер-старший узрел в прицел парочку Т-72.

Понимая, что терять ему совершенно нечего, Вольфганг обстрелял первый танк из крупнокалиберного пулемёта, сметя с брони парочку исламистов и заставив чернокожего мехвода нырнуть внутрь боевой машины. Затем немец перенёс огонь на второй танк, подключив к делу автоматический гранатомёт. Сорокамиллиметровые гранаты накрыли второй Т-72 десятками разрывов, не причинив машине критических повреждений, но деморализовали тех, кто сидел в башне танка. Как оказалось, парочка малолетних негритосов не закрыла башенные люки, поэтому грохот попаданий по броне танка перепугал «воинов Аллаха» до мокрых подштаников.

Как только началась стрельба, тройка Руденко и наёмники покинули БТР, сразу же вступив перестрелку с исламистами. Прячась за корпусом первого танка, чернокожие вели меткий огонь, зацепили Костю Григорьева и ранили Бойда. Лейтенанта спас шлем, «сфера», но Константин всё-таки получил травму шейных позвонков, потерял сознание и на какое-то время выбыл из строя. Бойд «словил» пулю в бедро, которая прошла навылет, повредив мышцы и приведя к значительной кровопотере. Несмотря на ранение, наёмник не покинул поле боя, а его действия сыграли очень важную роль в дальнейших событиях.

Главными же героями дня стали Марк и Гивинс. Ликвидировав в первые же секунды боя вражеского пулемётчика, бывший капитан спецназа отложил в сторону карабин с оптикой и взял в руки РПГ. Целью Марка стал Т-72, оснащённый динамической защитой и теоретически способный несколькими орудийными залпами покрошить всю нашу небольшую группу.

Танк рывками двинулся вперёд, довернул, видимо, собираясь таранить или «амтрэк», или изрешечённый пулями тягач, и нарвался на два гранатомётных выстрела подряд. Блоки динамической защиты сработали, как им и полагается, не позволив РПГ-7 пробить броню, но, похоже, чернокожий механик-водитель решил, что ему на сегодня сполна хватит острых ощущений на одно место. Т-72 резко дал задний ход, едва не подавив прятавшихся за его корпусом боевиков, и получил ещё одно попадание из РПГ, третье по счёту. Выстрел угодил в лобовую проекцию корпуса, танк увеличил скорость, выйдя из зоны прямой видимости. Вообще, неизвестно, как бы оно получилось, если бы мехвод обладал большим мужеством и рискнул бы пойти по пути камикадзе.

Пока Марк пытался уничтожить танк, а Руслан прижимал к земле троицу негритосов, наёмники сделали два метких залпа из американских М136 (АТ4), имевшихся в нашем распоряжении. Выстрелы угодили прямёхонько в цели — в четырёхосный самоходный кран, разрушив телескопическую стрелу, и в «джихадомобиль» с пулемётом на треноге в кузове. В этот момент Бойд и получил свою рану, угодив под обстрел со стороны второго вражеского пулемётчика, палившего откуда-то из мешанины деревьев и остатков железнодорожного состава. К стрельбе этого пулемёта присоединилась парочка автоматчиков, и Руденко пришлось перенести огонь на новые цели. Это дало шанс вновь вступить в бой той троице исламистов, которых капитан было прижал к земле и к броне танка.

Так и не добежав до нашей амфибии, Михаил Чернов ползком добрался до ближайшего укрытия — толстой сосны, — после чего огляделся вокруг. Увидев, что один из «спецназовцев» рухнул на землю, водитель подобрался к нему, проверил раненого, подобрал автомат Григорьева и стал поливать врага короткими очередями. У соседней сосны захлопали выстрелы из «нагана»: отец Гавриил не усидел в бронетранспортёре, прокрался вперёд и со словами «Господи, благослови», принялся опустошать барабан своего револьвера…

…Выпустив пару коротких очередей, я перекатился к другой сосне и приподнял голову, чтобы оценить обстановку. Всё-таки не дело, когда командир не руководит боем, и даже толком не представляет, что творится вокруг него. На нашем фланге шла позиционная перестрелка: прижатые снайпером и пулемётчиком исламисты отвечали вяло, видимо, экономили патроны. А вот за нашими спинами трещало и грохотало, сквозь рокот полудюймового «крупняка» явственно пробивался глухой рёв танкового двигателя, один за другим гремели взрывы.

— Влад! Прикройте! — крикнул я и по-пластунски пополз к левому флангу. Нырнул под «сканию», вылез с противоположной стороны тягача, оглянулся направо и со всех ног бросился к ближайшей сосне. Здоровенный трёхосный самоходный кран свернул с насыпи и пёр в сторону сосняка почти прямо в лоб нашему трейлеру. Из кабины крана высунулся водитель, что-то заорал, размахивая белой тряпкой. Крики мужика утонули в грохоте стрельбы и шуме двигателей, но я успел отметить, что водила крана — типичный русак, здоровяк с гривой светлых волос.

Я сразу же сообразил, что никаким тараном тут и не пахнет, просто водитель из местных решил воспользоваться ситуацией и сбежать от исламистов вместе со своим «жирафом». Причём избрал наиболее грамотное решение — лучше «делать ноги», сидя за рулём мощной машины, чем бежать через «нейтралку» на своих двоих, рискуя получить шальную пулю. Спустя пару секунд «либхерр» втиснулся в сосняк, со скрежетом спихивая с дороги наш тягач. Сдвинув «сканию» на десяток метров назад и в сторону, самоходный кран протиснулся вдоль трейлерного прицепа, едва не взгромоздившись на него всеми тремя колёсами левого борта.

— Не стрелять! — рявкнул я появившемуся из-за кормы «амтрэка» Гивинсу. Узрев то, что вытворяет водила «либхерра», «солдат удачи» вскинул автомат, готовясь изрешетить кабину трёхосного крана. — Не стрелять! Это свои!

За короткое время нашего совместного рейда наёмник успел разучить несколько команд на русском и повременил открывать огонь. Впрочем, скорее всего, свою роль сыграла моя отчаянная жестикуляция плюс дикое выражение на моей раскрашенной физиономии. Как бы там ни было, «жираф» благополучно преодолел препятствие и остановился метрах в пяти позади трейлера.

— Не стреляйте! Я русский! — в отворившейся дверце пассажира сначала показалось белое полотенце, а потом оттуда высунулся светловолосый водитель. — Русский, из России!

— Эй, ты, русский из России! Гони свою громадину вперёд и не перекрывай дорогу! — послышался голос Руслана. — Где командир, (цензура)!? Валить надо, пока эти (цензура) не опомнились!

— Здесь командир! — обогнув борт амфибии, я нос к носу столкнулся с капитаном и увидел лежащего на земле Константина. Поодаль в неловкой позе сидел Бойд, отставив в сторону раненую ногу. — (Цензура), что с Костей!?

— Живой вроде! — обернулся в мою сторону Руденко. — Отходить надо!

— Отходим! — выглянув из-за кормы «амтрэка», я понял, что мой товарищ прав на все двести процентов — надо убираться отсюда, пока не поздно. Иначе мы не отделаемся парой «трёхсотых», а влипнем по максимуму, и вообще никогда не выберемся из этого кластера. — Марк, отходим!!!

— Валя, дай мне ещё одну коробку с лентами! — глянув, что Руслан шустро меняет опустевший короб на своём пулемёте, я вспомнил об Александре. — Рус, мы оседлаем этот «жираф», а вы прикрывайте сзади!

Вопреки опасениям, нам удалось быстро разорвать огневой контакт, а затем и вовсе оторваться от противника. Точнее, исламисты даже не попытались нас преследовать, дав фору и по времени и по расстоянию. Полагаю, «воины Аллаха» попросту не представляли, насколько малы наши силы, и предпочли остаться на своих позициях.

— Парни, залезайте скорее! Саня, держи! — передав капитану Барулину короб с набитой патронами лентой, я забрался в кабину «либхерра». — Давай, давай, мужик, гони!

— Меня Кириллом зовут! — отозвался водитель, переключая скорость. — А вы, парни, из каких будете? Вроде свои, но оружие с бору по сосенке, а форма и «броня» амеровские…

— Долгая история, потом расскажу, — ответил я, лихорадочно прикидывая, успеем ли мы смыться в чужой лес или придётся прорываться с боем. В этот момент откуда-то слева на просёлок выскочил какой-то тип в кожаной куртке и джинсах. — Стой! Куда ты, (цензура), под колёса кидаешься?

— Это Пашка, из местных, его водилой на трейлер сунули, — Кирилл едва успел надавить на педаль тормоза. — Эй, ты сбежал, что ли?

— Убёг, как только вы перебили конвоиров! — прокричал в ответ товарищ в кожанке. — Мужики, ради бога, не бросайте, возьмите с собой!

— Залазь наверх, на платформу! — скомандовал я, приоткрыв дверцу. — Влад, принимайте местного!

— Пашка всегда был правильным пацаном, хорошо, что мы его подобрали, — покосившись на меня, произнёс Кирилл. — Я знаю его много лет — он не подведёт.

— Ты давай за дорогой смотри, а то снесёшь пару-тройку сосен, — приказал я. — Как подъедем к трассе — повернёшь налево…

Взревев двигателем, «либхерр» совершил поворот налево, выехал на шоссе и тотчас угодил под обстрел. Прямо на нас по трассе бок о бок неслись два джипа, набитые строчившими из автоматов и пулемёта исламистами. До джипов было примерно с полкилометра, но это расстояние с каждой секундой стремительно сокращалось.

— Ах ты, дрянь, — заваливаясь в сторону, произнёс водитель крана. В лобовом стекле зияло с десяток маленьких дырочек, от которых во все стороны разбегались мелкие трещинки. Одна из пуль обожгла мне плечо, а другая попала в нашего водителя, угодив в грудь чуть ниже ключицы. — Всё, отрулил ты своё, Кирилл Васильевич…

— Жми на тормоз, на тормоз дави, вот так, — ухватившись обеими руками за руль, я не позволил «жирафу» нырнуть в кювет. Скрипнув тормозами, многотонная машина пошла юзом и наконец-то замерла, развернувшись поперёк шоссе. По кабине вновь застучали пули, что-то чиркнуло сбоку по моему шлему, посыпалось разбитое стекло правой дверцы. Не обращая внимания на обстрел, я зашарил в разгрузке в поисках шприц-тюбика с промедолом. — Сейчас, сейчас, три секунды…

…Длинная пулемётная очередь хлестнула по телескопической стреле и по платформе самоходного крана, покрошила остекление кабины крановщика и ушла вверх. Следующая пулемётная очередь ударила по разворачивающейся амфибии, но пули не смогли пробить ни бортовую, ни лобовую броню нашего «амтрэка». Секунду спустя Вольфганг поймал на прицел вражескую «ниву» и открыл ответный огонь из полудюймового пулемёта. Потерявший управление внедорожник закувыркался по шоссе, а затем взорвался, полыхнув яркой вспышкой детонировавшего бензобака.

Нидеррайтер-старший сразу же перенёс огонь на вторую цель, на «джихадомобиль» японского производства, и задействовал в дополнение к «браунингу» автоматический гранатомёт. Серия разрывов накрыла «тойоту», нашпиговав пулемётчика осколками, покорёжив укреплённый на стальной раме пулемёт. Джип занесло, развернув боком, и бывший офицер «штази» в несколько секунд превратил «джихадомобиль» в покорёженную груду железа с начинкой из окровавленного человеческого мяса. Перевернувшаяся «тойота» задымила, но так и не загорелась…

— Влад ранен! — распахнув дверцу водителя, выпалил Александр. Тяжело раненный Кирилл чуть не кувыркнулся на землю, и капитан едва успел его удержать. — (Цензура), Вовка, надо бросить кран на (цензура)!

— Чёрта с два, я не отдам «жирафа» каким-то неграм, — отозвался я, помогая подхватить тяжёлое тело водителя. — Клади его, вот так…

— Что у вас? — подскочил к нам капитан Руденко. — Вот же, (цензура), невезуха попёрла.

— Рус, помоги Вовке, а я к Владу, — срываясь с места, бросил на ходу Барулин.

— Что с Зеленцовым?! — закричал Руслан, но Сашка уже исчез за массивной кормой «либхерра».

— Держи тампон, — велел я, вкалывая раненому промедол. — Чёрт, потерял сознание… Давай, тащим его в «амтрэк».

Владиславу, как выяснилось, сильно повезло и не повезло одновременно. Бронежилет принял на себя пару пуль, спася капитана от смерти, но под действием кинетической энергии Зеленцов не удержался на платформе и кувыркнулся вниз. Ударившись об асфальт, Влад на некоторое время потерял сознание, и со стороны казалось, что ранения очень серьёзные, может быть даже смертельные. Затем оказалось, что пули застряли в дополнительных титановых пластинах, не дойдя до тела, а Зеленцов потерял сознание от болевого шока. Вздохнув с облегчением, Барулин с Мышкиным перенесли товарища в десантное отделение БТРа, после чего помогли перетащить туда же и здоровяка Кирилла.

— А ты что здесь делаешь? — залезая в кабину «либхерра», я неожиданно обнаружил там Пашку, восседавшего в пассажирском кресле. — Ты почему не остался в «амтрэке»?

— А кто будет вас прикрывать? — в руках неожиданного пассажира каким-то образом оказался карабин Владислава. — Вот, подобрал в кювете.

— Чёрт, нету времени пересаживать тебя обратно, — буркнул я, давя на педаль газа. После скоротечного боя мы перестроили походный ордер: теперь впереди катила амфибия, а самоходный кран шёл позади неё. — Ты хотя бы умеешь пользоваться таким ружьём?

— А как же. В армии отслужил, дембельнулся по осени, — ответил Пашка, выбивая прикладом остатки остекления правой дверцы. — Лучше бы, конечно, настоящий «калаш», но и «кабаняра» сойдёт.

— Хорошо, «держи» свою сторону, стреляй сразу же, как только увидишь какого-нибудь «зелёного», — приказал я. Похоже, парень не соврал, утверждая, что подобрал «вепря» в канаве. Мои опера, кстати, не обратили внимания, что рядом с Зеленцовым не оказалось его личного оружия. — Да, ты с Кириллом давно знаком?

— Жили неподалёку, учились в одной школе, только он на пять лет постарше был, — отозвался парень. — А после армии вместе работали в автокомбинате, только он на дорожной технике, а я на грузовиках.

Быстро и без проблем доехав до нужного поворота, мы миновали полуразрушенный посёлок и подкатили к линии пересечения двух миров. Здесь мне пришлось пойти на рискованный прыжок с разгона, чтобы «либхерр» не упёрся носом в землю, форсируя метровой высоты обрывчик. Немецкий кран выдержал данное испытание с воистину немецкой стойкостью — даже продырявленное лобовое стекло не рассыпалось и не пошло дальше трещинками.

Затем мы попёрли по джунглям, словно стадо бешеных гиппопотамов, оставляя позади себя самую натуральную просеку. Поначалу ехали по своему старому маршруту, после чего, миновав место утреннего бивуака, повернули на северо-запад. За последние несколько дней Гельмут приноровился к езде по чужому лесу так, что интуитивно выбирал оптимальный путь, и мы шли вперёд, не теряя времени на петляния туда-сюда, из стороны в сторону.

Честно говоря, мы очень опасались погони, поэтому старались поддерживать максимально возможную в данной ситуации скорость. Я с непривычки очень устал, так как начался отходняк после боя, а вместо отдыха приходилось постоянно быть начеку, чтобы не своротить телескопическую стрелу трофейного «либхерра». Кроме того, во время поездки я вёл общение с нашим новым знакомым, Павлом, облачив скрытый допрос в форму непринуждённой беседы. Парень задавал массу вопросов, поэтому пришлось вкратце поведать ему о наших злоключениях и послушать его историю.

Как я и предполагал, Пашка оказался самым обыкновенным молодым человеком с типичными в его возрасте желаниями, запросами и потребностями. Единственное, что выделяло парня из множества ему подобных — несколько наивная искренность в суждениях и оценках происходящего. Павел верил в честность, мужскую дружбу, считал, что мужику следует держать данное им слово, чтобы не было стыдно за самого себя. Наивный. Если бы он только знал, какие… эээ… лица нетрадиционной сексуальной ориентации… постоянно оказываются на верхушке социальной пирамиды… Забыл бы, наверное, и про честность, и про мужскую дружбу, и про прочие сказки для народонаселения. Жизнь — это война, а на войне нужно действовать по сформулированным Сунь-Цзи правилам и не страдать излишним милосердием и человеколюбием. Если видишь перед собой козла, то не подкармливай его, а просто пристрели, без лишних эмоций и угрызений совести. Иначе этот козёл станет большой козлиной и загнобит и тебя, и твоё окружение, и массу наивных обывателей.

Так уж получилось, что на майские праздники родители Пашки укатили к его старшей сестре в Москву, парень остался один, выпил после рейса, уснул и проснулся уже в совершенно ином мире. В первый день после катаклизма Пашка бродил по округе, пытаясь разобраться в происходящем самостоятельно, а затем присоединился к группе байкеров, попытавшихся было исследовать чужой лес. Попытка оказалась роковой — парни в кожанках напоролись на парочку леозавров, и лишь немногие унесли свои… ноги и мотоциклы. Здешние хищники слишком щепетильно отреагировали на появление в своих исконных владениях рычащих стальных чудовищ, воняющих бензином и маслом, и расправились с байкерами в считанные секунды. Людям не помогло даже наличие у них помповых ружей и травматических пистолетов.

Павел оказался в числе тех, кому посчастливилось спастись от леозавров, и после этого парень дал себе зарок: в чужой лес ни ногой. К сожалению, этот зарок пришлось нарушить, когда анклав атаковали исламисты. Точнее, чуть позднее, когда негритосы принялись искать среди местных жителей тех, кто способен управлять тяжёлой техникой. Пашка оказался одним из тех, кого «зелёные» усадили за руль трейлера, предназначенного для вывоза танков, найденных на месте крушения железнодорожного состава. Молодой человек не знал, что это были за танки, откуда и куда их везли, зато смог рассказать мне о том, каким количеством трофейной техники располагают исламисты.

Итак, на территории автокомбината негритосы захватили три самоходных крана, шесть тягачей с трейлерными прицепами, пять фур, три топливозаправщика, четыре самосвала, плюс грейдеры, трактора, катки и асфальтоукладчики. Кроме того, на территории автокомбината оказалось какое-то количество личного автотранспорта водителей, ушедших в рейс, пара современных автобусов и даже внедорожник «тигр». Последний принадлежал лучшему другу самого директора, и был пригнан для ремонта и тюнинга. По словам Павла, в ближайшем будущем исламисты не могли использовать «тигра», так как тот стоял разобранным чуть ли не наполовину.

— А что со вторым краном, таким же, как этот, на пятьдесят тонн? — поинтересовался я. — Он на ходу, его могут использовать?

— Могут, наверное, если найдётся хороший крановщик, — пожал плечами мой собеседник. — Трофимыч, кстати, оказался единственным спецом, кого смогли найти даги. Кирилл, конечно, тоже умеет на таком кране, но он не может работать так, как умеет Трофимыч.

…К сожалению, этот неизвестный нам Трофимыч, скорее всего, уцелел, — мысленно чертыхнулся я. — Всё-таки зря наёмники не подорвали кабину семидесятитонника, зря… Грохни мы этого Трофимыча — чёрта с два негритосы найдут ещё одного такого же профессионала… А так нам придётся иметь дело минимум с парой тэ-семьдесят два, против которых бессильны и эр-пэ-гэ-семь, и одноразовые «базуки» пиндосов… Да, и тэ-пятьдесят пять фиг пробьёт лоб тэ-семьдесят второго из своей «сотки»… Странно всё-таки, что негры не расстреляли нас из танковых пушек… Либо ещё не разобрались с техникой, либо у них попросту нет боекомплекта…

Убегая от врага в северо-западном направлении, около семи часов вечера наша маленькая колонна неожиданно вышла к следующей границе пересечения двух ландшафтов. Здесь нам впервые пришлось столкнуться с частью самой натуральной пустыни, перенесённой с Земли, и мы поначалу даже растерялись, упёршись в песчаные дюны. Повсюду, насколько хватало взгляда, простиралось настоящее море невысоких барханов, заметно сглаженных под воздействием местных ветров и еженощных осадков. Над барханами витал странный запах сгоревшей химии, свидетельствующий о том, что земляне умудрились посетить и этот уголок чужого мира…

— Дальше куда? — поинтересовался Руслан, принюхиваясь к запаху гари. — Между прочим, пора бы подумать и о ночлеге.

— Прокатимся по пустыне тем же курсом — должны же мы когда-нибудь выйти к побережью, — ответил я, пожимая плечами. Осмотр с помощью бинокля близлежащей местности не дал совершенно никаких результатов — впереди простирался лишь один песок. — Второй вариант: переночуем прямо тут, на барханах, используем фактор местности. Здесь никто не подберётся к нам ближе чем на две сотни метров.

— Запашок здесь какой-то странный, — подходя, заметил Александр. — Такое ощущение, словно подожгли химзавод.

— Ладно… Как там дела у раненых? — поинтересовался я, опуская бинокль.

— Влад вроде в норме, хотя вся грудь — сплошной синяк, — стал перечислять Руденко. — Костя пришёл в себя, жалуется на головную боль и шею… Бойд потерял много крови, но держится молодцом… А вот Кирилла надо оперировать, и желательно поскорее… Похоже, пуля застряла внутри, и хорошо, если лёгкое не задето.

— Понятно. Марк, радируй на базу, что мы провели разведку боем, обнаружили у негров пару «тэ-семьдесят вторых» и сейчас отступаем к побережью… севернее мыса «Базальтовая пирамида», — приказал я, покрутив в руках самодельную карту местности. — Это неисследованный район севернее того кластера с вагонами, где очутился Сухонин… Пусть высылают сторожевик, чтобы забрать «трёхсотых».

Двигаться по пустыне оказалось сложнее, чем я себе представлял. Тяжёлый «либхерр» то и дело норовил забуксовать, и БТРу пришлось пару раз брать кран на буксир, вытаскивая «немца» из песчаных ловушек. Каждая такая задержка заставляла нас нервничать и высылать разведчиков на самый высокий бархан в ближайшей округе.

На первый раз всё благополучно обошлось, а вот во время второй вынужденной остановки капитан Мышкин сразу же обнаружил к северу от нас какой-то непонятный объект. До объекта было примерно три — три с половиной километра, и мы так и не смогли определить, что же это такое. После недолгих споров приняли решение прокатиться на север, и попытаться рассмотреть непонятку поближе. Иначе так и останемся в неведении, а неведение в иных ситуациях хуже любопытства.

— Это кусок самолётного крыла, — определил Барулин, когда мы сократили расстояние до объекта почти вдвое, и вновь оседлали высокий бархан, чтобы осмотреться. — Сами гляньте: крыло, торчит из песка под большим углом. Если смотреть с юга, как мы смотрели, то кажется, что это странная башня.

— Похоже, Саня прав, — произнёс Руслан, разглядывая объект в бинокль. — Да, точно, крыло самолёта. А запашок, следовательно, несёт с места крушения самолёта… Видать, там всё сгорело…

Спустя двадцать минут мы подкатили к месту крушения очередного авиалайнера, и нашему взору предстала ещё одна картина апокалипсиса. Посередине усыпанного чёрной гарью пространства виднелась здоровенная воронка, чуть поодаль валялось почерневшее от пожара хвостовое оперение и остатки второго крыла. Судя по воронке, самолёт рухнул наземь в прямом смысле этого слова, разбился вдребезги, на куски.

Видимо, авиалайнер имел на борту значительный запас топлива, что и стало причиной пожара, пожравшего все более-менее крупные обломки, не говоря уже о совсем мелких. Горящее топливо растекалось по округе, впитываясь в песок, в результате чего пространство вокруг воронки стало походить на пейзаж фильма ужасов. Огонь уничтожил все тела и личные вещи пассажиров и экипажа, поэтому не представлялось возможным определить, сколько людей здесь погибло. Место крушения источало смрад химического пожарища, и ветер разносил этот запах во все стороны на много километров вокруг. Словно памятник жертвам катастрофы, чуть в стороне от пожарища из бархана торчала нетронутая огнём часть крыла с законцовкой, которую можно было разглядеть издалека, с расстояния в два-три километра.

Потратив минут десять на визуальный осмотр места крушения, мы пришли к выводу, что ни у кого из пассажиров и членов экипажа не было шансов выжить в этом крематории. Затем мы поспешили покинуть место гибели самолёта, взяв курс на запад, чтобы побыстрее выйти к побережью. Погоня, которой мы так опасались, всё ещё не появилась, и у меня возникла надежда, что мы наконец-то выскользнули из неприятностей.

Миновав очередную границу пересечения двух ландшафтов, мы вкатились в какой-то жутко густой подлесок и принялись продираться сквозь него. Деревья в этом районе мало отличались по своим размерам от своих земных собратьев, а вот кустарник напоминал самое настоящее заграждение из противотанковых ежей, опутанных колючей проволокой. Потратив на преодоление каких-то полутора километров этой жуткой зелёнки целый час, мы наконец-то смогли выбраться на сказочный песчаный пляж.

— Эх, красота неописуемая, круче, чем на Мальдивах, — произнёс я, оглядевшись по сторонам. — Не желает ли кто-нибудь искупаться?

— Ты, Володя, сначала на следы глянь, а потом уже лезь купаться, — с этими словами Александр указал рукой на двойную цепочку ямок с бороздой между ними, идущих от кустарника к урезу воды. — Здесь, похоже, крокодилы шастают, как (цензура) по променаду.

— Да, я пошутил, — улыбнулся я, вскидывая бинокль. — Так… Шоссе пустынно, господа, нет ни пробок, ни «гайцов».

— Траулер подойдёт не раньше чем через пять часов, — появился из чрева амфибии капитан Руденко. — А это значит, что перегружать раненых придётся в полной темноте.

— Мы поедем навстречу нашему сторожевику. Пашка, собирай манатки и шагом марш в броневик. А ты, Руслан, перебирайся со своим пулемётом ко мне в кабину, — велел я, рассматривая лежащий на юге мыс «Базальтовая пирамида». — Кран пойдёт впереди, «амтрэк» в сотне метров позади… И посматривайте, мужики, чтобы не прозевать погоню.

— Вот, объясни мне, Володя, за каким (цензура) мы вообще угоняли эту махину? — усевшись в кресло, поинтересовался капитан. — Могли бы взорвать — у наёмников есть пластид. Точно есть, я сам видел.

— Могли бы и взорвать, — согласился я, легонько притопив педаль газа. — Но ты же знаешь, что я не люблю поступать, как собака на сене.

— А что, неплохой «жираф», в хозяйстве пригодится, — поёрзал в кресле Руденко. — Как думаешь, сколько у негритосов танков?

К сожалению, наличие у врага даже одного-единственного Т-72 могло серьёзно изменить расклад сил в противостоянии с исламистами. А у врага, как выяснилось, имелось минимум парочка «семьдесят вторых», и оба, похоже, были на ходу. Оставалось надеяться, что у негритосов возникнет проблема с комплектацией экипажей и с профессионализмом наскоро набранных танкистов. А вот если среди бывших граждан РФ наберётся хотя бы с десяток отслуживших в своё время в танковых частях, то можно считать, что наши дела не очень. Да и вообще, более сотни новобранцев серьёзно увеличили силы противника, освободив африканцев от несения охранных функций в своих ближайших тылах. Правда, как показали результаты нашего разведрейда, кавказцы не представляли из себя реальной боевой ценности и годились лишь на роль «пушечного мяса».

До мыса «Базальтовая пирамида» мы добрались засветло, примерно за сорок минут до заката местного светила. Здесь было всё так, как и описал нам Сухонин: поросший густым лесом мыс, настоящий полуостров, выступал далеко в море, а на его краю возвышалось странное сооружение, смахивающее то ли на маяк, то ли на пирамиду. Сооружение стояло не на самом пляже, а на некотором отдалении от моря, окружённое со всех сторон зарослями пышной зелёнки.

Оказавшись на краю полуострова, мы принялись искать подъезды к пирамиде и вскоре обнаружили путь, проложенный «уазиком» Эрика Робертовича. Спустя ещё пять минут мы подкатили к подножью сооружения и поднялись наверх, чтобы осмотреться вокруг, пока это позволяет сделать природное освещение. Здесь нас поджидал очередной сюрприз — на вершине пирамиды обнаружились следы не так давно потушенного костра. Зола была ещё тёплой, в ней мирно тлели красные угольки, а поодаль лежала большая охапка хвороста.

— Интересно девки пляшут, по четыре (цензура) в ряд, — замысловато завернул Руслан, опуская забрало шлема. — Тот, кто здесь побывал, не мог далеко уйти.

— А они и не ушли, а уехали. Уехали, чтобы вернуться до наступления темноты, — уточнил Марк, разглядывавший в бинокль побережье залива, который лежал южнее мыса. — Быстро все залегли!

— (Цензура), эскадрон козлов вонючих, — плюхнувшись на живот, от души выругался Руденко. — Опять негритосы, что ли?

— Наверное, — пожал плечами эмчээсник. — Два джипа, значит, их там человек пять-шесть минимум.

— Здесь они будут минут через двадцать, — поглаживая приклад пулемёта, заметил Барулин. — Что будем делать?

— Солнце уже садится, устроим засаду вон в тех кустиках и покрошим их всех в капусту, — я указал в сторону близлежащей зелёнки. — Придётся малость нашуметь, но, надеюсь, что патронов нам хватит.

— Угу, как же, хватит. Такими темпами скоро придётся переходить на луки и арбалеты, — пробурчал Александр, пристраивая ПКМ у края пирамиды. — Вон, тэтэшных осталось всего по одному магазину на брата.

— У ополченцев есть Пэ-Пэ-Ша, и «маслята», полагаю, найдутся, — припомнил я. — Одолжим…Чёрт, откуда взялась эта парочка?

— Видать, это те, кто грелся у костра, — хмыкнул Руслан. — Стопудово засекли нас ещё на подходе и подорвались, чтобы предупредить своих… А сие означает, что они сидели здесь без связи.

Оба внедорожника, обнаруженные Мышкиным, неожиданно притормозили, не доехав до пирамиды около километра. Причиной остановки стало то, что из прибрежных джунглей навстречу джипам выскочила парочка каких-то обормотов, размахивающих руками. Судя по отчаянной жестикуляции этих двоих, они действительно были теми, кто запалил костёр и кто дал дёру при нашем появлении.

Минуту спустя, подхватив товарищей, оба джипа резко развернулись, и помчались по пляжу в обратном направлении. Мы никак не успевали отреагировать на данный маневр, к тому же расстояние было слишком велико для гарантированного поражения противника огнём из лёгкого стрелкового оружия. Враг благополучно избежал боестолкновения, а стремительно наступающие сумерки скрыли от наших глаз все его дальнейшие маневры.

— Ну, что, мужики, по пивку и на боковую? — засмеялся Руденко, пряча бинокль в разгрузку. — Или снова в поход?

— Ждём сторожевик, а потом решим, как будем выбираться отсюда, — произнёс я, растирая ладонями обе щеки. — Эх, сейчас бы кофейку… Чёрт, забыл, что мы морды намазали…

— Эй, «спецназовцы», вас там по радио вызывают, — донёсся снизу голос Чернова. — Какой-то «Эмден» на связи.

Прознав за время поездки, что я наврал с три короба про нашу принадлежность к спецназу СВР, Михаил малость на меня обиделся. Затем всё-таки проникся нашей ситуацией, но какое-то время продолжал величать нас «спецназовцами», вкладывая в этот термин тонко замаскированную иронию и сарказм. Мы не считали себя крутыми спецназовцами, никак не реагировали на подколки, и спустя пару дней Чернов позабыл про свою надуманную обиду, перестав дуться и иронизировать.

«Эмден», то бишь Сухонин, сообщил, что траулер уже в море, идёт с опережением графика, и часика через три они заберут всех «трёхсотых». А пока нам следует занять оборону и ждать прихода кораблей. Я хотел было уточнить, о каких кораблях идёт речь, но потом передумал — нечего лишний раз болтать в эфире, неизвестно, насколько крутая аппаратура у негритосов. Поэтому мы «заняли оборону», а чтобы скоротать время, принялись обсуждать различные варианты прорыва домой. А как тут «займёшь оборону», если мы торчим в темноте на краю полуострова, а протяжённость фронта перед нами больше двух километров по здешним джунглям? Единственное, что можно контролировать в данной ситуации — это местный пляж, простреливая его из крупнокалиберного «браунинга».

Наиболее грамотный и безопасный маршрут пролегал по ночному морю: сначала через десятикилометровый залив, затем вокруг мыса «фоккер», с последующим плаваньем вдоль побережья до самого Данилово. Правда, в этом случае нам пришлось бы бросить, либо уничтожить самоходный кран, с огромным трудом угнанный из-под самого носа исламистов. Все остальные варианты предполагали ночной или дневной прорывы по суше в восточном направлении, с неизбежными боями и с возможными потерями в технике и личном составе. Я считал, что последнее неприемлемо, и мы продолжали перебирать разные варианты.

Совершенно неожиданно и, как мне показалось, несколько рановато, захрипела «моторола»: на связь вышел Эрик Робертович. Капитан третьего ранга в отставке сообщил, что яхта уже в одной миле от берега, и попросил нас обозначить своё точное местоположение.

Мы несколько удивились тому факту, что опытный морской офицер называет японский траулер яхтой, но не мешкая исполнили просьбу нашего товарища — развернув «либхерр» в сторону моря, четыре раза помигали фарами дальнего света. Сухонин тотчас отозвался, сообщил, что сориентировался и через пять минут будет у обозначенного участка пляжа.

Спустя пару минут мы разглядели какое-то светлое пятно, быстро приближавшееся к берегу. Выругавшись по-немецки, Вольфганг на всякий случай развернул башенное вооружение амфибии в сторону потенциальной цели, а затем сам же дал «отбой» поднятой было тревоге. Пятно неожиданно превратилось в здоровенный белоснежный катер или яхту, не знаю, как правильно классифицируются эти игрушки для миллионеров. Яхта плавно сбросила ход метрах в пятидесяти от берега и развернулась параллельно пляжу, по инерции двигаясь в нашу сторону. Расчёт капитана оказался верен: катер остановился прямо напротив «амтрэка», от кормы яхты отделилась надувная лодка и направилась к нам.

— Скажи-ка, друг, где раздают такие крейсера? — едва не задушив Эрика Робертовича в объятиях, Руслан выдал очередной прикол, перейдя на стихотворную форму. — Я, млин, хочу себе такой ковчег, с русалками любовь крутить.

— Нигде не раздают, оно само в руки пришло, прямо как ваш «амтрэк», — ответил Сухонин, высвобождаясь из объятий Руденко. — Помните, когда тащили вас сюда на буксире, радар траулера засёк какое-то судно? «Летучий голландец» перед вами, товарищи.

— Обалдеть. А где экипаж? — покачал головой я. — Она что, шла без экипажа?

— Мы не знаем, где экипаж. От экипажа остались только лужи крови, — вздохнул капитан третьего ранга в отставке. — Ещё нашли несколько кровавых отпечатков огромных ладоней. Вам об этом подробнее расскажет капитан Ковалёв — он сфотографировал всё, перед тем как мы замыли кровь.

— Ибабутские тушканчики, — в сердцах сплюнул Руслан. — Эти местные заморочки уже порядком заколебали.

— Чужой мир, дорогие мои, полон всевозможными тайнами, — напомнил Эрик Робертович. — Всё, давайте грузить раненых, а то уже и сторожевик на подходе, а мы всё языками чешем.

В бледном свете пары местных лун, действительно, возник силуэт японского траулера, медленно приближавшийся к берегу с западного направления. Мы принялись за дело, и уже через двадцать минут вся четвёрка наших «трёхсотых» оказались на борту яхты. Лейтенант Григорьев попробовал было протестовать, пытаясь доказать, что с ним всё в порядке, и он может оставаться в строю, но я был неумолим.

А дальше возникла небольшая заминка с бывшими жителями бывшего Подмосковья: отец Гавриил, Чернов и Павел категорически отказались отправляться в тыл на катере. Священник мотивировал свой отказ тем, что без его действующей агентуры никак не обойтись, когда мы пойдём освобождать бывших российских граждан. Я просто обалдел от сказанного стариком, особенно от его уверенности, что мы обязательно освободим несколько десятков пленников.

Михаил же с Пашкой просто попросили принять их добровольцами, тем более что по факту они и так уже состояли в отряде. Учитывая обстоятельства, у меня язык не поворачивался ответить отказом людям, взявшим в руки оружие, и без раздумий вступивших в бой вместе с нами. В общем, прямо на пляже наш отряд пополнился двумя новобранцами и одним внештатным вольнонаёмным сотрудником — «штирлицем» в рясе.

Затем, совершенно неожиданно, Сухонин категорически отказался эвакуировать наркомана Белокопытова, заявив, что подобное… эээ, вонючая коричневая субстанция не имеет право жить в нормальном человеческом обществе. Капитана третьего ранга поддержал Василий Кадкин, временно назначенный командиром яхты, пообещав выбросить торчка за борт, как только катер отойдёт подальше от берега. Судя по всему, остальные члены экипажа Кадкина, набранные из числа моряков с СТК, полностью поддерживали замысел своего начальника. Услыхав о намерениях Василия, Валентина залилась слезами, принялась просить и умолять не убивать Юрку, уверяя, что тот вылечится, исправится, и так далее. Пришлось плюнуть и отменить эвакуацию этой парочки, да ещё и пообещать девушке, что никто не тронет дружка её погибшего брата.

— Давай, друг, возвращаем оружие хозяину, — подозвав Павла, Сухонин без церемоний стиснул цевьё «вепря». — Что смотришь? Это мой карабин.

— Паша, это действительно его карабин, отдай его, а сам возьми автомат у Вольфганга, — велел я парню. — Эрик Робертович, ты зачем на человека «наехал»? Он вообще не знал, что это твоё оружие — подобрал первый попавшийся ствол. Да, и зачем тебе «вепрь» на катере?

— А затем, что я остаюсь с вами, обормотами, такими, — вытаскивая из-за пазухи сложенный вчетверо листок, ухмыльнулся в бороду бывший военный моряк. — Держи, майор, приказ командования о назначении начальника морских сил Конфедерации.

— Мандат, почти как в революцию… Мои поздравления с должностью адмирала, сэр, — включив фонарик, я пробежал глазами отпечатанный на пишущей машинке текст. — А японцы что, решили здесь задержаться?

— Траулер останется, чтобы поддержать нас с моря из двух крупнокалиберных, — пояснил Сухонин, проверяя наличие патронов в магазине и в стволе. — Хорош прикалываться, Володя, лучше возьмите и отдохните до утра, пока есть возможность.

— Ладно, пошли пожрём и попробуем покемарить, — освежив лицо и голову морской водичкой, я подобрал с песка шлем. — Хотя бы пару часиков, пока враг позволяет.

Нам повезло — враг не рискнул вести боевые действия в тёмное время суток и «позволил» подремать более двух часов, чем мы и постарались воспользоваться. Я посчитал, что нам нет смысла удерживать позицию на вершине пирамиды, которая великолепно просматривается и простреливается с борта сторожевика, и оттянул весь личный состав на пляж. Выставив дозорных — новоиспечённого «адмирала» и Чернова с Павлом, — мы прилегли отдохнуть в десантном отсеке амфибии и проспали почти до половины седьмого утра, пока нас не разбудил отец Гавриил.

— Вставайте, воины русские, пока басурмане окаянные не нагрянули, — приговаривал священник, расталкивая меня и парней. — Поднимайтесь, богатыри, нам многое надо сделать.

Надо сказать, что старик разбудил нас исключительно вовремя — спустя двадцать минут на траулере загрохотал «браунинг», длинными очередями накрыв джип, сунувшийся было на южное побережье мыса «Базальтовая пирамида». Стреляли, как потом выяснилось, испанцы, и стреляли они просто отлично: полудюймовые пули с девятисот метров продырявили внедорожник на раз-два, отправив к праотцам парочку «лиц кавказской национальности». Видимо, противник совершенно не ожидал, что ему придётся столкнуться с активным противодействием с моря, слегка растерялся и отозвал группу пехотинцев, пробиравшуюся в нашу сторону по зелёнке.

После пробуждения ото сна мы распределились на основную и вспомогательную группы и выдвинулись основной группой к подножью пирамиды. Оседлали вершину сооружения и приготовились к обороне. За фланги и тыл совершенно не беспокоились — команда «Дзуйкаку» быстро доказала, на что она способна, а наши немецкие товарищи поставили «амтрэк» в засаду на тропе, западнее основной позиции. Наверное, со стороны это казалось верхом безумия — небольшой отряд, действующий самостоятельно, готовился оборонять, по сути, совершенно никому не нужное сооружение, не имеющее никакой стратегической ценности. Однако, находясь в глубоких тылах «Боко Харам», мы отвлекали на себя три-четыре десятка боевиков, плюс некоторую часть техники противника — силы, которые могли сыграть важную роль в отражении наступления отрядов Стрелкова и Деларьена.

Часть III

— А вот и «гости», — негромко произнёс Александр, наблюдавший за дальними подходами к пирамиде. — Дальность — полтора километра…

— Внимание, «Дзуйкаку», обнаружены два джипа, два грузовика и один танк. Концентрируются чуть западнее железнодорожного переезда, — сообщил я по рации Сухонину, присмотревшись к силуэтам вражеской техники. — Ещё один внедорожник прячется где-то на пляже в зелёнке… Вру, уже не прячется, а катит в сторону основных сил.

— «Семьдесят второй», вроде тот самый, — заметил Марк, опуская бинокль. — Ладно, мы с Рэем попробуем «сработать» его из двух «граников».

— «Кракен», продержитесь хотя бы пятнадцать минут, — голосом Эрика Робертовича прохрипела рация. — Очень надо, парни…

— Не понимаю, что может измениться за пятнадцать минут, — пробурчал капитан Барулин, клацнув предохранителем ПКМа. — Володя, пошли вниз, пока не прилетело из танковой пушки.

…Млин, такое впечатление, что наш свежеиспечённый «адмирал» служил особистом, а не гидрографом — шифруется так, словно вокруг него одни шпионы. Причём шифруется от своих же, и ни словом не обмолвился о планах Жерара, — с раздражением подумал я. — Вряд ли через четверть часа подойдёт «эс-тэ-ка» с «корнетами» на борту… А вот «цессна» может успеть, если Сапрыкин починил самолёт… И если НУРСы прошибут танковую броню…

Несмотря на мои надежды и ожидания, двухмоторник так и не появился в небе ни через пятнадцать минут, ни через двадцать, ни через полчаса. Исламисты также не торопились с обстрелом или атакой, всё больше и больше затягивая томительное ожидание боя. Поэтому я решил рискнуть, полагаясь на везение, и не покидать наблюдательный пост до самого последнего момента. Лежал, рассматривая противника в бинокль, и размышлял, успею ли удрать до того, как снаряд шарахнет по вершине пирамиды, или всё-таки не успею.

Между тем противник неожиданно засуетился, негритосы с кавказцами принялись грузиться в джипы и грузовики, а Т-72 вообще показал нам свою корму. Спустя пару минут колонна исламистов потянулась на восток по бывшей российской территории и вскоре исчезла из вида, затерявшись между рощами и перелесками. Подозревая, что враг придумал какой-то хитрый обходной маневр, я принялся крутить окуляры бинокля, высматривая хоть какое-нибудь движение на пляжах, южнее и севернее наших позиций. Затем доложил Сухонину про совершенно непонятные комбинации врага.

Выслушав доклад, Эрик Робертович похихикал, после чего выдал сногсшибательную новость. Оказывается, используя добытую нами в ходе рейда развединформацию, основные силы Конфедерации сегодня утром нанесли удар сразу по двум анклавам исламистов. Становилось понятным, почему солидный отряд противника спешно повернул назад, даже не попытавшись атаковать наши, прижатые к морю позиции.

Как позднее стало известно, широкомасштабное сражение началось около шести утра. Первыми, совершив ночной переход по чужому лесу, в бой вступили бойцы бронегруппы под командованием Стрелкова. В составе бронегруппы на тот момент имелось: два Т-55, один «сарацин», пара забронированных армейских трёхосных грузовиков и один «буффель». Выйдя поздно вечером из анклава «Кошкин дом», отряд совершил глубокий охват соседнего, африканского, кластера, и на рассвете атаковал небольшую негритянскую деревушку.

Благодаря рейнджерским талантам Степана и капрала Виллемса, бойцам Стрелкова удалось достичь эффекта полной внезапности. Танки прямой наводкой уничтожили несколько строений, вызвав панику среди чернокожих. Как оказалось, насильно мобилизованное боевиками «Боко Харам» местное мужское население не имело настоящего военного опыта и не горело желанием гибнуть под огнём танковых орудий. Покинув вырытые вокруг их деревни окопы, десятка три негров разбежались по округе, поставив в критическое положение группу исламистов. Последних было всего одиннадцать человек, но они оказали яростное сопротивление, дрались умело и мужественно.

Со своей стороны Стрелков сполна использовал огневое превосходство «пятьдесят пятых», не рискуя зазря личным составом. Расстреляв полтора десятка домишек, Т-55 проутюжили оставшиеся строения, превратив деревеньку в груду развалин. Штурмовые группы шли следом за танками, блокируя отдельные очаги организованного сопротивления и добивая единичных боевиков. «Боко Харам» потеряли девять бойцов, ещё двоим либо удалось улизнуть в суматохе боя, либо их завалило обломками разрушенных строений. Имелись многочисленные жертвы и среди насильно мобилизованных негров, и среди баб с детишками, которыми пытались прикрыться отдельные «воины Аллаха».

Увы, не удалось избежать потерь и нашим — погиб сержант полиции Пётр Иванов, а ещё трое бойцов получили ранения различной степени тяжести. Оба танка «словили» по заряду из РПГ, причём на «немецкой» машине была пробита броня башни, и сержант Бертье получил ожог кожи на голове. Несмотря на повреждение, «пятьдесят пятый» сохранил боеспособность, а Мишель остался в строю. Разгромив врага, бронегруппа не мешкая двинулась дальше на юго-запад, по направлению к подмосковному кластеру.

Тем временем с южного направления к подмосковному анклаву подошёл механизированный отряд под командованием капитана Робера Деларьена, состоявшая из «центуриона», «саладина», РСЗО на базе «витязя» и трёх грузовиков «буффель». Деларьену удалось запутать разведку противника, бросив маневренную группу сержанта Мортенсона в ночной рейд на юго-запад, в сторону техасского кластера. Враг заглотил эту наживку, видимо, посчитав, что наёмники пытаются совершить глубокий обходной рейд с выходом к «Техасу», либо к побережью залива между мысом Фоккер и Курским полуостровом (так с некоторых пор стал называться полуостров с базальтовой пирамидой на одноимённом мысе). Теоретически Мортенсон мог идти на соединение с нами, но только не с погоней за спиной, буквально повисшей у него на пятках.

Выполняя задание командования, маневренная группа изменила направление своего движения и вышла к побережью, где и произошло короткое боестолкновение с боевиками «Боко Харам». Один из «сарацинов» угодил под огонь из крупнокалиберного пулемёта и был подбит, двое «диких гусей» получили очень тяжёлые ранения. Ответным огнём БТР «ратель» вдребезги разнёс внедорожник с «крупняком» на треноге в кузове, после чего обе стороны прекратили бой и разошлись восвояси. «Солдаты удачи» поволокли подбитый «сарацин» в Данилово, а «воины Аллаха», сняв пулемёт с треноги, бросили свою изрешечённую «тойоту» в прибрежных зарослях.

Углубившись в джунгли спустя час после ухода группы Мортенсона, отряд капитана Деларьена избежал обнаружения противником и к пяти утра оказался на южных подступах к анклаву «Подмосковье». Проведя доразведку местности, наёмники нанесли артиллерийский удар по зданию бывшего байкерского клуба, накрыв его залпом РСЗО. Затем, с помощью «центуриона», изобразили танковую атаку с выходом в тыл и произвели повторный ракетный обстрел вражеского опорного пункта. В здании начался пожар, кавказцев охватила паника, в бой вступил «саладин», безнаказанно расстреливая противника с дальней дистанции. Прикрываясь огнём РСЗО и «саладина», «дикие гуси» блокировали бывший байкерский клуб и принялись постепенно сжимать кольцо окружения.

Вырвавшись далеко вперёд, «центурион» домчался по трассе почти до поворота шоссе на север, где у танкистов наконец-таки произошла встреча с исламистами. Сначала из-за поворота выскочила пара джипов, забитых галдящими автоматчиками, а затем среди деревьев замелькали характерные приземистые силуэты Т-72, идущих на подмогу окружённым кавказцам.

Командир «центуриона» отдал наводчику приказ немедленно открыть огонь по бортам «семьдесят вторых», а сам принялся поливать внедорожники из полудюймового «браунинга», установленного на крыше башни. Спустя минуту оба джипа валялись в кюветах, изрешечённые крупнокалиберными пулями, а один из танков противника получил три попадания, был повреждён и спешно покинут экипажем.

Здесь следует уточнить, что танкисты из отряда бельгийца никогда не сталкивались со столь мощной боевой машиной противника, каким являлся советский Т-72. В Африке «солдатам удачи» противостояли более старые танки советского и китайского производства, которые бойцы Жерара знали как облупленные. Точнее, знали, на что они способны и как с ними бороться. А вот «семьдесят вторые» не попадались на юге Африканского континента, и наёмники несколько нервничали от встречи с этой опасной машиной. Поэтому заряжающий «центуриона» перепутал типы снарядов, и наводчик засадил парочку осколочно-фугасных в борт идущего вторым Т-72. Один из этих снарядов угодил крайне удачно, снеся верхний поддерживающий каток, и перебил «семьдесят второму» правую гусеницу, второй ударил в броню, не причинив машине серьёзного вреда. Затем наводчик разобрался, что к чему, и следующий снаряд — бронебойный — приняла на себя динамическая защита башни. Три попадания подряд перепугали экипаж, состоявший из боевиков «Боко Харам», и негритосы в спешном порядке стали спасать свои чёрные задницы.

В следующее мгновение экипаж «центуриона» мысленно распрощался с жизнью — из-за поворота трассы показался головной Т-72, до этого момента скрытый придорожными деревьями. Головной танк не имел динамической защиты, что давало наёмникам призрачный шанс вывести его из строя до того, как «семьдесят второй» сожжёт старенького «британца». И «солдаты удачи» ухватились за этот шанс, как говорится, всеми четырьмя конечностями.

«Центурион» с ходу открыл огонь с дистанции в восемь сотен метров, пытаясь поразить Т-72 в лобовую проекцию корпуса и башни. Попадание за попаданием — три подряд — остановили машину исламистов, заставив заглохнуть двигатель «семьдесят второго». Негритосы из «Боко Харам» спешно покинули танк, но угодили под обстрел крупнокалиберного пулемёта и так и остались валяться на асфальте.

Учитывая, что со стороны противника не было сделано ни одного ответного выстрела, командир «центуриона» отдал приказ прекратить огонь и высказал догадку, что враг не смог освоить сложную современную технику. Спустя четверть часа наёмники смогли установить настоящую причину молчания противника — ни в одном из «семьдесят вторых» не обнаружилось ни снарядов, ни патронов.

Информация о том, что захваченные исламистами танки лишены боеприпасов, стремительно облетела все отряды, вступившие в бой с негритосами. Вызвав нас, капитан Деларьен лично сообщил Вольфгангу эту новость, добавив, что оба повреждённых Т-72 уже захвачены рейнджерами сержанта Маллигана. Кроме этого, Робер проинформировал, что его подчинённые в ближайшее время завершат «зачистку» логова мотоциклистов, после чего «дикие гуси» намеревались войти в жилую застройку юго-западнее бывшего байкерского клуба. Мы, в свою очередь, предупредили Деларьена, что с западного направления к анклаву движется крупный отряд боевиков «Боко Харам», в составе которого имеется ещё один «семьдесят второй». Капитан поблагодарил за предупреждение, пообещав, что его парни захватят и этот танк.

Спустя десяток минут на связь вышел «адмирал» Сухонин, сообщив, что с борта сторожевика разглядели несколько автомобилей, катящих по пляжу откуда-то с северного направления. Расстояние пока что не позволяло однозначно утверждать, что к нам в гости вскорости пожалует очередная толпа «воинов Аллаха», но мы приняли решение подготовить черномазым достойный приём. Кроме того, существовала вероятность, что обнаруженные японцами машины являлись той самой погоней, которая так и не смогла догнать нас вчера.

Покинув позицию у подножья пирамиды, мы загрузились в «амтрэк» и с максимально возможной скоростью двинулись на север. Точнее, наш БТР проламывался сквозь местный кустарник, чтобы выйти к пляжу в трёх-четырёх километрах севернее от крайней точки мыса «Базальтовая пирамида». Мы рассчитывали, что успеем организовать засаду в прибрежной зелёнке, пропустим исламистов мимо себя и ударим по ним с двух сторон. Согласно данному плану, наша небольшая группа должна была сыграть роль наковальни, а роль молота отводилась траулеру, вооружённому двумя крупнокалиберными пулемётами. Тем временем «Дзуйкаку» двинулся вдоль побережья, держа курс на северо-восток, навстречу вражескому отряду.

— «Кракен», наблюдаю два грузовика и четыре легковушки, — вновь выйдя на связь, уточнил Эрик Робертович. — Колонна противника встала, все пялятся на нас… Слушайте, парни, а там куча народу — человек пятьдесят…

— «Эмден», можно уточнить, чем они вооружены? — сразу же поинтересовался я. — Пулемёты, «граники» есть?

— Нет, толком не разглядеть… Большая часть, вообще, вроде с одними винтовками, — отозвался Сухонин. — И экипированы слишком пёстро.

— Чёрт, целых пятьдесят рыл, — почесал макушку капитан Барулин. — Командир, многовато будет.

— Фигня, если у них только винтовки и карабины, — отмахнулся Руденко. — Лишь бы не было «крупняков» и ПТУРСов.

— Сплюнь, — Александр с осуждением посмотрел на товарища. — И по голове постучи, за неимением дерева.

— «Кракен», тут такая фигня — наблюдаю ещё одну колонну, — вновь захрипела рация. — Пара-тройка машин, едут быстро, догоняют передовой отряд… (Цензура)…

— «Эмден», что там — «броня»? — не на шутку встревожился я. Если уж в одном кластере исламисты умудрились раздобыть самые настоящие танки, то почему бы в другом месте негритосам не обзавестись БТРами и БМП. Чисто для комплекта.

— «Кракен», противник шибко засуетился… Головная колонна поворачивает в зелёнку! — совершенно неожиданно выдал командующий нашими морскими силами. — Едрён-батон, да они удирают от преследователей!

— Ни черта не понимаю, — пробормотал я, оглядев насупленные лица товарищей. — Гельмут, долго ещё до берега?

Минут десять спустя «амтрэк» наконец-то добрался до песчаного пляжа и остановился, в полной готовности выскочить из прибрежных зарослей. Чертыхаясь, мы покинули уютное десантное отделение, пробрались к краю кустарника, достали оптику. Всё это время Сухонин информировал нас о маневрах трёх внедорожников и одного грузовика, занятых преследованием первой по счёту колонны.

Обнаружив на встречном курсе корабль, идущий параллельно берегу, преследователи затормозили, прекратив погоню. Затем, видимо, посовещавшись, разделились — грузовик с парой джипов «нырнули» в прибрежные заросли, а третий внедорожник прокатился ещё с километр по пляжу, после чего остановился. Экипаж этой машины — четвёрка каких-то вооружённых типов — выбралась из салона и принялась разглядывать японский траулер в бинокли, не предпринимая никаких агрессивных действий. В этот момент наш «адмирал» сообщил, что испанцы готовы накрыть незнакомцев из носового «браунинга», осталось лишь отдать соответствующий приказ…

— Не стреляйте пока, — приказал я, прикинув расстояние до потенциального врага. — И не приближайтесь к ним ближе чем на два километра.

— Осмелюсь доложить, сэр, что майор не имеет права отдавать приказы адмиралу, — Руслан, похоже, ощутил резкий прилив адреналина и решил малость поприкалываться. — Это не по уставу, сэр.

— Будем считать, что у нас здесь дедовщина, — отозвался я, аккуратно раздвигая ветки кустарника. — (Цензура), лопухнулись мы: надо было Михаила с Пашкой оставить на пирамиде — сейчас бы знали, куда негритосы навострили лыжи.

— Правильно, что не посадили — «спалились» бы они, — возразил Барулин и пояснил: — Чернов и Павел слишком сильно горят желанием отомстить всем чёрным и могут накосячить в любой момент.

— Евпатий-Коловратий, — вновь выругался я, глянув на нашу самодельную карту. Если верить масштабу этой карты, то и колонна беглецов, и их преследователи никак не могли проехать мимо бывшей российской территории, следовательно, визуально обнаружат базальтовую пирамиду. — «Жираф», ответь «кракену»…

— «Жираф» слушает, — почти сразу же отозвался Михаил.

— Быстро заводите кран и езжайте по пляжу по нашим вчерашним следам, — приказал я, не вдаваясь в подробные объяснения. — Увидите чужую машину — не пугайтесь, она под нашим прицелом.

— Поняли, едем, — коротко отозвался Чернов.

— А чужаки-то сматываются, — неожиданно произнёс Марк. — Словно услыхали, что их «тачка» под прицелом.

— Может, и услыхали, — призадумался я, затем решительно выдернул «моторолу» из разгрузки. — Экипаж тёмного «гелендвагена», ответьте «кракену»…

— Слюшаем тэбя, «кракэн», — незнакомый мужской голос с характерным кавказским акцентом отозвался лишь после моего пятого запроса. — Что ты хочешь сказать, а?

— Предлагаю встретиться лично и перетереть за жизнь, — честно говоря, я и сам не ожидал, что моя догадка окажется верна. — Даю слово, что это не «подстава» и не «развод».

— Слюшай, «кракэн», и запоминай: мы нэкого нэ боимся, — как я и ожидал, незнакомец ответил в достаточно типичной манере, свойственной выходцам с Кавказских гор. — Мы в лубой мамэнт можэм утопить то старое карыто, каторае крутится у нас пад носом…

— Стоп. Ответь мне всего на один вопрос: вы уже встретили местных аборигенов? — терпеть не могу безудержного бахвальства из уст абреков, да и прочих чебуреков. — Великанов, которые метра четыре ростом?

— Нэ панимаю тэбя, «кракэн», — собеседник выждал минутную паузу, видимо, для того, чтобы сообразить, о чём идёт речь. — Гавари нармально, па-русски — чэго ты хочешь?

— А пепельнокожих туземцев встречали? — пустил я в ход следующий козырь. Краем глаза уловил жестикуляцию Мышкина — капитан нашёл частоту, используемую незнакомцами. — Тех, которые ростом с обычных людей…

— Слюшай, давай пагаварим лицом к лицу, как мужчины, — в голосе собеседника чувствовалось явная озадаченность заданными вопросами. — Вы биларусы, да?

— Так, внимание: мы имеем дело с чеченами, — громко, чтобы все услышали, произнёс Марк. Затем перевёл персонально для Гивинса, который с некоторым недоумением посматривал в мою сторону. За время нашего тесного сотрудничества Рэй потихоньку стал говорить по-русски, быстро осваивал ёмкие нецензурные обороты речи, научился понимать короткие команды. — Наслушался я в своё время ихней болтовни…

— Вольфганг, сообщи всем соединениям на общем канале о том, что мы пересеклись с чеченами, — приказал я немцу, высунувшемуся из люка башенки. — Главное скажи, что они не из группировки «Боко Харам», а откуда-то издалека.

— С чего это такая уверенность? — воззрился на меня капитан Барулин. — Млин, Володя, чеченам верить нельзя.

— А я и не собираюсь им верить, я намерен с ними просто поговорить, — ответил я, нажимая тангетку рации. — «Жираф», притормози-ка через пару сотен метров, хорошо?

— Понял, сделаю, — всё так же коротко отозвался Михаил.

— Слушайте меня внимательно, — обратился я к своим боевым товарищам. — Есть такая хорошая поговорка: враг твоего врага — твой друг…

Изложив парням свой насквозь авантюрный план, я попросил у Гивинса дополнительно пару гранат и, предупредив чеченцев, чтобы те сдуру не пальнули, вышел из-под прикрытия кустарника на пляж. К этому моменту самоходный кран уже несколько минут как стоял метрах в пятидесяти от меня, Чернов дисциплинированно сидел в кабине, а остальные жители бывшего Подмосковья топтались за кормой «либхерра».

Чеченцы, разумеется, прекрасно видели, как остановился «жираф», и предупредили, что «расстрэляют этот бэтономешалка из эр-пэ-гэ», если мы выкинем какой-нибудь фокус. Это грозное предупреждение окончательно уверило меня в том, что горячие абреки, как говорится, «поплыли» и не представляют, с кем пересеклись их пути.

Капитан Мышкин продолжал прослушивать переговоры чеченцев и сумел выудить из их базара один важный нюанс: оказавшись в кластере «Курский полуостров», горячие кавказские парни умудрились упустить колонну беглецов. Теперь, следуя логике, чеченцы должны были обнаружить, а затем и обследовать базальтовую пирамиду — единственный объект, возвышавшийся над окружающей территорией. Это давало нам некоторую фору по времени, и я решил, что предстоящая игра стоит свеч.

— Помнится, я предупреждал вас, отче, что если последуете за нами, то ваш земной путь может завершиться в любой момент, — произнёс я, глядя в глаза священнику. — Боюсь, этот момент вот-вот наступит… Вы нужны мне — полезайте в кабину, о деталях поговорим на ходу.

— Не будем торопить события, Володенька, — погладил седую бороду отец Гавриил. — На всё воля Божья.

— А нам куда — на платформу? — спросил Пашка, внимательно наблюдая за выражением моего лица.

— А вы все остаётесь здесь, пока вас не заберут мои парни, — приказал я, оглядев небольшую группу. — Так надо, объясню потом.

За судьбу этих четверых жителей бывшего Подмосковья можно было не волноваться. Во-первых, вряд ли чеченцы начнут палить с расстояния почти в полтора километра, заранее срывая переговоры. Во-вторых, наш «амтрэк» находился в полной боевой готовности, мог выкатить из кустарника в любой момент, прикрыть и эвакуировать группу Чернова. В-третьих, наше «старое карыто», как о нём отозвались абреки, в процессе маневрирования постепенно сближалось с выходцами с Кавказа и уже держало горцев под прицелом уже двух «браунингов», а не одного, носового. В общем, я со спокойной совестью сел за руль крана и, пока мы ехали на переговоры, поведал священнику о своём плане, дважды уточнив, что нет никаких доказательств, что чеченцы являются союзниками «Боко Харам».

— Майор Владимир Иванников, командир даниловского разведотряда из конфедерации Жерара, — представился я, спрыгнув на песок пляжа. — Позывной «Кракен».

— Руслан Дадашев, — несколько озадаченно произнёс мужик лет тридцати пяти, вышедший встретить меня метрах в тридцати впереди от «гелендвагена». — Кто там с тобой в кабине?

— Отец Гавриил, православный священник, — ответил я, рассматривая Дадашева. Чеченец держался спокойно, с достоинством, не дёргаясь и не хватаясь за автомат. В глазах горца горело плохо скрываемое любопытство, проявившееся, когда он бросил жадный взгляд на телескопическую стрелу «либхерра». — Я помогу старику выбраться из кабины.

— Старшим надо помогать, — кивнул мужик, обернулся к своим и прокричал длинную гортанную фразу. — Идите к нашим, а я посмотрю кран поближе.

— Хорошо, — кивнул я в ответ, формально разрешая Дадашеву скрытый обыск машины. Вряд ли он найдёт что-нибудь ценное, что не успели стырить предыдущие любопытствующие товарищи. — Идёмте, отче.

Возле тёмного внедорожника нас поджидало ещё трое чеченцев: солидного вида мужик в возрасте около сорока и двое юношей лет по двадцать. Все трое были вооружены автоматами «калашникова», пистолетами и ножами. Сразу же бросилось в глаза, что молодёжь явно необстрелянная — уж больно напряжённые взгляды выдавали их скрытое внутреннее волнение, а их пальцы буквально впились в рукояти оружия.

Сорокалетний мужик являл собой полную противоположность молодым бойцам: уверенный взгляд, плавность движений, обманчивая расслабленность — всё это выдавало в нём опытного товарища. Мне почему-то подумалось, что этот битый волк успел понюхать пороха и в Первую чеченскую, и во Вторую, и оба раза он выбрал правильную сторону — сторону победителя. Все четверо чеченцев были облачены в разнотипный камуфляж, носили надёжные заграничные ботинки, у каждого в разгрузках имелось минимум по шесть запасных магазинов, экипировку довершали зелёные банданы на головах.

— А ты храбрый человек, майор Иванников, — оглядев меня с ног до головы, произнёс старший из чеченцев. — И не самый глупый — знаешь, что мы чтим и уважаем старших.

— А ещё я знаю, что ваш отряд упустил колонну беглецов и сейчас ломится сквозь джунгли, чтобы окружить моих парней, — усмехнулся я. — А ты — командир всего отряда, хитрый и умный волчара, заговариваешь мне зубы, а сам считаешь минуты.

— Ха-ха-ха! Давно я так не смеялся! — старший захохотал во всё горло, запрокинув голову и потрясая бородой. — А ведь ты угадал, русский — именно я командую преследованием африканских сынов иблиса! Ха-ха-ха!

— Я — Ахмед Мансуров, двоюродный брат Рамзана Мансурова, — вволю отсмеявшись, чеченец наконец-то снизошёл до того, чтобы представиться. — Мой брат Рамзан — правая рука генерала Левандовского. Слышал о таком?

— Нет, не довелось, — я отрицательно покачал головой. — Чем он командует, генерал Левандовский?

— Генерал управляет всей Москвой, — пафосно произнёс Мансуров, затем всё же уточнил: — Той частью Москвы, что оказалась в этом мире.

— Он из армейцев, да? — поинтересовался я, продолжая делать вид, что впервые слышу об этом генерале. На самом деле — слышал, и слышал о нём много раз, но собеседнику об этом знать не следовало.

— Нет, он из эмвэдэшников, — судя по тональности этой фразы, данный факт несколько смущал Ахмеда. Видимо, в своём личном рейтинге чеченец ставил МВДшных генералов чуть ниже их армейских коллег. — Но он не какой-то паркетный шаркун, а настоящий, боевой генерал.

— Кхм… Господин Мансуров, разрешите старику задать вопрос: почему вы преследуете тех, кого именуете «африканскими сынами иблиса»? — вступил в разговор отец Гавриил. — У ваших людей произошёл с ними конфликт?

— Можно сказать и так, — прищурился чеченец, рассматривая священника, словно мартышку в зоопарке. У меня возникло ощущение, что Ахмед прикидывает, как лучше лишить старика жизни — застрелить или зарезать. — Пару дней назад нам донесли, что пришлые негритосы вербуют бывших «гастеров» из Средней Азии, и Рамзан попросил меня решить эту проблему. И я почти решил её, если бы мне не помешали какие-то незнакомые разведчики из непонятной конфедерации… Не желаете поведать, кто вы такие на самом деле?

— Мы именно те, кем себя назвали, — я не обольщался особой надеждой, что Мансуров возьмёт и с ходу нам поверит. На его месте я бы вообще постарался захватить неожиданных гостей силой и тотчас скрылся бы с пленниками в прибрежной зелёнке. Такой ход вывел бы из игры наш сторожевик — можно сколько угодно поливать очередями заросли кустарника на берегу, но нет никакой гарантии, что удастся поразить визуально не наблюдаемую цель. — И мы ведём войну с отрядом негров из «Боко Харам». Тебе что-нибудь говорит это название?

— Вас могли подослать, чтобы сбить с толку погоню, — подойдя, произнёс Дадашев. — Скажи честно, русский: чернозадые захватили твою семью, так? Скажи правду, и мы постараемся тебе помочь. Без гарантии, конечно.

— Я благодарен за желание помочь, но с моей семьёй всё в полном порядке, — ответил я. — А вот семьи множества россиян находятся в заложниках у исламистов. В их числе есть близкие ваших единоверцев из Дагестана.

— Так и есть: многие из дагестанцев не хотели воевать за африканцев, — подтвердил отец Гавриил. — Им был предложен простой выбор — либо встать «под ружьё», либо стать рабами новых хозяев. Я не могу осуждать тех, кто смалодушничал и сделал неправильный выбор.

— Жалкие трусы, — сплюнул Ахмед, затем что-то произнёс по-чеченски. Молодёжь за его спиной словно ожидала нечто подобного — двое юношей дружно рявкнули, одобряя и поддерживая своего командира. Нисколько не ожидав подобного, я едва не схватился за гранату, чтобы выдернуть чеку, и взгляд Мансурова упёрся в мою разгрузку. — А скажи-ка мне, майор, где ты взял новенький натовский камуфляж и откуда у тебя бельгийские гранаты в карманах?

— Одёжку подогнал интендант ван Клейста, а гранаты я позаимствовал у мастер-сержанта Гивинса, — хотя я сказал чистую правду, собеседник, похоже, нисколько мне не поверил. Пришлось добавить, протянув чеченцу свою «моторолу»: — Если не веришь — сам переговори с ним.

— Вова, нохчи идут по следу, поэтому мы подбираем «пляжников» и уходим, — неожиданно заработала рация. — Да, и объясни «нашим партнёрам», что Вольфганг не промахнётся…

— Кто говорит? Кто такой Вольфганг? — короткая гортанная команда, и двое молодых боевиков мгновенно вскинули автоматы, беря нас на прицел. — Немедленно отвечай!

Прослушав сообщения Марка, старший чеченец, похоже, несколько растерялся. В следующее мгновение кавказец растерялся ещё больше: из прибрежного кустарника выкатился «амтрэк», парни подобрали группу Чернова, и минуту спустя амфибия уже удалялась от берега, держа нас под прицелом своего башенного вооружения. Горцы явно не ожидали подобного развития ситуации и вот-вот должны были сообразить, что их оставили в дураках. Точнее, они сами оказались в этой почётной роли, ибо слишком сильно уповали на своих товарищей и не допускали мысли, что незнакомцам следует поверить на слово.

— Это был капитан Мышкин, а Вольфганг — оператор оружия, — ответил я, пожимая плечами. — Теперь мы все находимся под прицелом трёх пулемётов и одного автоматического гранатомёта.

— Ахмед, это какой-то плавающий бэтээр, скорее всего, американский, — глядя в бинокль, по-русски произнёс Дадашев, затем перешёл на чеченский.

— Опустите оружие, — выслушав соплеменника, после небольшой паузы приказал Мансуров. Бросил быстрый взгляд в сторону «амтрэка», немного нахмурился, вновь оглядел нас с ног до головы. — Я прощаю вам вашу военную хитрость, и будем считать, что верю на слово… Предлагаю начать знакомство заново. Расскажите, кто вы и откуда, и с кем ещё воюете, кроме негров?

— Вообще-то нам и «бокохарамов» хватает выше крыши, — я незаметно перевёл дух, мысленно вознося хвалу создателям амфибийной техники и амфибийной тактики. — До сегодняшнего дня у исламистов было не менее двух сотен бойцов, половина из которых — бывшие российские граждане.

— Теперь понятно, зачем чернозадые организовали агитацию среди наших мусульман, — переглянулись между собой Ахмед с Русланом. — А сколько бойцов у вашей Конфедерации?

— А чёрт его знает. У нас воюют все, кто способен держать оружие, — честно ответил я. — Каждый день появляются новые и новые люди, приходят целыми кораблями и вступают в ряды ополчения.

— Ладно, не хочешь — не говори, — вновь переглянулись между собой чеченцы. — У нас общий враг, и это самое главное… Расскажи про великанов и других туземцев. Где они обитают?

— Великаны живут на архипелаге к юго-западу отсюда, — махнул я рукой в сторону моря. — Лично я их не видел, но есть доказательства, что они жрут людей, как барашков… А пепельнокожих аборигенов мы встретили за рекой.

— Вы смогли пересечь реку? — Мансуров с Дадашевым, похоже, вновь мне не поверили. — На корабле или с помощью амфибии?

— Вообще-то и на том, и на другом. Но суть не в этом, а в том, что этот мир обитаем. Сейчас покажу фотки, — предупредил я, медленно доставая из разгрузки айфон. — Вот, смотрите, чего мы наснимали…

— Крупные звери, — покачал головой Ахмед, когда я перешёл к фотографиям «собаки Баскервиля». Чеченцы молчали, пока я показывал изображения убитых аборигенов и их оружия. — А тигромонстры вам не встречались?

— Леозавры встречались, — меня буквально передёрнуло от воспоминаний. — Сейчас покажу…

— Вот! Вот, это и есть тигромонстр! — увидев фотографию леозавра, тотчас воскликнул Руслан. — Я его на второй день увидел, когда он таджика пополам разорвал! Мгновенно, одним ударом лапы, напополам!

— Не думаю, что тебе встретился именно этот самец, — заметил я. — Этого мы едва завалили из пулемёта, да ещё и из «калашей» добавили.

— Кто-нибудь из твоих людей пострадал? — мгновенно поинтересовался Мансуров. Похоже, фотографии мёртвого леозавра пробудили охотничьи инстинкты горцев. — Ну, на охоте на этого зверя.

— Физически — нет, но мы тогда едва не обмочили свои штаны, — признался я. — Ещё эта тварюга настолько сильно помяла мою машину, что теперь мы катаемся на бэтээре.

В этот момент в разгрузке Ахмеда ожила рация, прервав наш мужской разговор об охоте и о местной фауне. Отойдя на пару шагов в сторонку, Мансуров выслушал чей-то доклад, вскинув бинокль, с минуту присматривался к чему-то, затем произнёс несколько коротких фраз и сунул «моторолу» обратно в кармашек. Пользуясь моментом, я осмотрелся по сторонам и увидел, что в паре километров от нас на пляж вырулил грузовик. Следом за ним из зарослей высыпала кучка людей, показался какой-то внедорожник, а ещё одна машина спешила от мыса «Базальтовая пирамида».

— Это наши, — коротко бросил Дадашев, оглянувшись на море. — Майор, передай своим, чтобы не стреляли — мы не враги.

— Если мы не враги, то мы, пожалуй, поедем, — прищурился я, наблюдая, как наша амфибия сближается со сторожевиком. — Мне надо перегнать кран, отбитый у негритосов.

— Подожди, нам надо договориться о связи между собой, — подойдя ближе, произнёс Ахмед. — У вас есть хорошая радиостанции? Что-нибудь типа «Северок-Ка», например?

— Увы, нету, — на всякий случай соврал я и задумался, пытаясь прикинуть расстояние между Данилово и частью Москвы, где обитали чеченцы. Даже навскидку получалось, что между нами будет не менее сотни километров по прямой. А сколько в реале — никто не знает. — Как далеко от вас до Амазонки?

— Точно никто не скажет, — пожал плечами Мансуров. — Между Москвой и рекой есть ещё один, как ты говоришь, кластер. Часть Польши с городом Познань. Но Познань находится юго-восточнее нас, и вокруг неё очень-очень густые джунгли. Я не слышал, чтобы кто-нибудь из поляков достиг реки — там совершенно непроходимые заросли.

— То есть, по реке к ним не подойти? — уточнил я, про себя вознося хвалу в адрес Ахмеда. Чеченец и не подозревал, что он только что «нашёл» для нас город Познань, от одного лишь упоминания о котором некоторые паны из Бялобжегов впадали в экстаз и грозились уйти на его поиски чуть ли ни всей деревней. Откровенно говоря, Дзенсикевич уже задолбал ван Клейста этой своей идеей фикс — поиском затерянного города, тьфу, пардон, Познани. Слушая прожекты пшеков, можно было подумать, что в этой самой Познани текут молочные реки с кисельными берегами, а стены тамошних многоэтажек сплошь намазаны мёдом.

— Не знаю. Если честно, я вообще не в теме, — отрицательно мотнул головой командир московского отряда. — Мы, русские, не особо ладим с поляками.

— Понятно… Что ничего не понятно, — задумчиво произнёс я, мысленно усмехаясь: чеченцы искренне считали себя русскими. Слышали бы сейчас эту фразу Мансурова капитан Мышкин с майором Стрелковым… Может, и хорошо, что Сергей Николаевич и Марк того не услышали. — Предлагаю поступить следующим образом — встретимся здесь же ровно через неделю и установим нормальные дипломатические отношения.

— Хорошо, договорились. Как будем делить этот кластер с мысом? — ухмыльнулся в ответ Ахмед. — Я хочу, чтобы это была наша земля, московская.

— Договорились, — улыбнулся я, протягивая чеченцу руку. — С сотней-другой негритосов разбирайтесь сами.

— Нет, не договорились, — Мансуров успел отдёрнуть руку, его глаза на мгновение полыхнули гневом. — Ты слишком хитёр, майор. Хочешь загребать жар чужими руками?

— Тогда предлагаю не спешить и не делить земли, занятые исламистами, — улыбка исчезла с моего лица. — Если мы хотим победить, то придётся объединять усилия ради одного общего дела.

— Да, нельзя делить шкуру ещё неубитого медведя, — Ахмед вновь блеснул знаниями русских пословиц. — Слушай, а что за радиостанция стоит на вашем траулере?

— А чёрт его знает, — пожал я плечами, нажимая тангетку «моторолы». — Сейчас спрошу у нашего «адмирала»…

Вызвав Сухонина, я поинтересовался, как у нас обстоят дела с дальней связью. Выдав солёную морскую руладу, Эрик Робертович сообщил характеристики УКВ радиостанции нашего сторожевика, затем назвал частоту для связи, которую можно выделить для общения с чеченцами. Наши новые «друзья» сделали вид, что не услышали ничего такого, особенного, и никак не отреагировали на ругательства «адмирала».

К этому времени к месту нашего саммита подтянулись «камаз» с парой японских внедорожников, из которых высыпали полтора десятка боевиков. Забронированный кустарным способом грузовик был приспособлен для поездок по местным джунглям, а когда-то светлого цвета джипы были грубо перекрашены в какую-то жуткую вариацию на тему зелёного.

Я не заметил у чеченцев гранатомётов и тяжёлых пулемётов, зато у них имелось штуки три РПК и парочка СВД. Всё остальное — обувь бойцов, их экипировка — в целом мало чем отличалось от того, что имелось у четвёрки Мансурова. Возраст боевиков колебался от двадцати до сорока — сорока пяти, и, судя по всему, у большинства из них имелся реальный боевой опыт.

Распрощавшись с гражданами РФ чеченской национальности, мы сели в кабину «либхерра», и покатили к базальтовой пирамиде. «Амтрэк» некоторое время шёл параллельно берегу тем же курсом, прикрывая кран, затем выбрался на пляж, постепенно нагоняя нас.

«Дзуйкаку» продолжал маневрировать в полутора-двух километрах от побережья — Эрик Робертович опасался, что нохчи устроят нам какую-нибудь подляну, догонят и вероломно нападут с тыла. Я сомневался в том, что подобное произойдёт, так как подозревал, что у московских горцев туго обстоят дела с боеприпасами. Куда больше я боялся встречи с исламистами, особенно встречи лоб в лоб, когда мы не сможем использовать козырь в виде сторожевика.

— Ну, млин, Володя, ты и навыдавал стране угля, — произнёс Александр после того, как я вкратце передал парням разговор с чеченцами. — Мы уж было подумали, что без стрельбы не обойдётся.

— У нохчей, похоже, дефицит бэ-ка, да и не ожидали они, что у нас припрятана водоплавающая «тачка», — я смахнул со лба пот и оглянулся на территорию «Курского полуострова». — Я вот что думаю: может, они специально упустили колонну с неграми?

— Нет, не специально, — ответил капитан Мышкин. — Достигнув нашего ландшафта, колонна рассыпалась, и чечены не стали гоняться за одиночными машинами. Обозлились, конечно, много ругались по своему, но рисковать своими бойцами не стали.

— Командиры у них явно опытные, — со злостью процедил Руденко. — Хотя я бы тоже не стал гнать молодняк на убой.

— Слушайте, а не тот ли это Рамзан Мансуров, который считается лучшим другом самого Кадырова? — неожиданно поинтересовался Марк. — Тот тоже был Рамзан, и этот — они тёзки с Кадыровым, и тот Мансуров всегда этим очень гордился.

— Может, и тот, — я пожал плечами. — Если это тот самый, то неудивительно, что нохчи скорешились с Левандовским — генерал работал в Чечне, где плотно дружил с Кадыровым.

— Но ведь всем известно, что Левандовский взяток не берёт, и вообще у него кристально чистая репутация. По крайней мере, на бумаге, — заметил капитан Барулин. — Его не случайно назначили начальником московского «гестапо» сразу же после Трушкина — хотели показать, что и у нас есть неподкупные генералы.

— Не грузите меня, парни, фигнёй из прошлой жизни, — взмолился я. — Хрен с ними со всеми — и с московскими, и с чеченами. У нас своих заморочек до одного места… Как выбираться будем?

— А зачем? — флегматично поинтересовался Саня. — Приказ всё тот же: держать оборону… Вот держим и ждём.

— А чего ждём-то? С моря погоды? — нервное напряжение последних пары часов трансформировалось в жажду активной деятельности. Мне вдруг захотелось просто сесть за руль и укатить домой, в Данилово и провести весь остаток дня вдвоём с Мариной. И пусть идут к чертям собачьим и негритосы, и нохчи, и москвичи, и даже Жерар со своими головорезами. — Что вообще слышно от наших?

Неожиданно выяснилось, что пока я базарил с абреками, наши ударные группировки заняли почти половину подмосковного кластера. Завершив ликвидацию опорного пункта «дагов» в бывшем байкерском клубе, отряд капитана Деларьена не стал входить в полуразрушенный посёлок, а двинулся следом за «центурионом». К этому времени экипаж сержанта да Косты (так звали командира танка) подбил ещё и грузовик противника, попытавшийся проскочить в пределах досягаемости танкового орудия.

Группа рейнджеров под командованием сержанта Маллигана нанесла визит к месту крушения железнодорожного состава, где наёмникам достались богатые трофеи: совершенно исправный самоходный кран грузоподъёмностью в пятьдесят тонн, грузовик, два трейлера и пара Т-72, повреждённых во время аварии поезда. Кроме того, имелась всякая «мелочь» в виде нескольких железнодорожных платформ и кучи искорёженного железа — всё, что осталось от головных вагонов состава. Враг почему-то не стал оборонять место крушения, и даже не попытался уничтожить танки и самоходные краны. Видимо, исламисты либо не имели боеприпасов и взрывчатки, либо посчитали, что своя шкура ценнее, чем неподвижные танки без снарядов и прочего вооружения.

Успешные действия отряда капитана Деларьена способствовали повторению успеха бронегруппы под командованием Стрелкова. Пройдя насквозь негритянскую деревушку, бойцы Николаича обнаружили практически прямую и хорошо наезженную дорожку, соединявшую африканский анклав с подмосковным кластером. Бронегруппа быстро двинулась по этой дороге, обгоняя отступавших через лес боевиков, чтобы совершенно неожиданно вынырнуть из джунглей прямо на окраине посёлка «олигархов».

Враг явно не ожидал столь стремительного рывка танков и мотопехоты, и появление Т-55 привело к паническому бегству части насильно мобилизованных кавказцев. «Солдаты удачи» с ходу охватили посёлок с двух сторон, поражая исламистов фланкирующим ружейно-пулемётным огнём. Негритосы закрепились в нескольких капитально построенных особняках и принялись оказывать упорное сопротивление. Видя это, Стрелков отдал приказ не жалеть боеприпасов, и танки стали прямой наводкой расстреливать один «дворец» за другим, а две штурмовые группы из ополченцев добивали тех, кто уцелел, под огнём «пятьдесят пятых».

В самый разгар сражения в небе появился наш единственный самолёт, заложил вираж над полем боя и с пологого пикирования нанёс первый удар НУРСами. Три-четыре реактивных снаряда не могли нанести противнику сколько-нибудь серьёзных потерь, но оказали на исламистов сильное моральное воздействие. Тем не менее чернокожие постарались усложнить лётчикам их задачу, открыв огонь по двухмоторнику из автоматов и пулемётов.

За первым заходом последовал второй, затем третий, после чего НУРСы подошли к концу. Затем французы подняли «цессну» повыше и какое-то время кружили над анклавом, совмещая аэрофотосъёмку кластера с ведением разведки в режиме реального времени. Спустя четверть часа самолёт ушёл на юго-восток и, не долетев до «даниловского аэродрома», совершил посадку на полигоне морской пехоты неподалёку от глеймановского ангара. Причиной преждевременной посадки стали повреждения, полученные «цессной» при атаке позиций врага в посёлке «олигархов».

Тем временем отряд капитана Деларьена двинулся по шоссе на север, занимая территории гаражного комплекса и автокомбината. В одном из ангаров автокомбината наёмники обнаружили ещё один «семьдесят второй», брошенный из-за неполадок с двигателем. Отступая, противник заминировал этот танк, но по какой-то причине самодельное взрывное устройство так и не сработало. Кавказцы практически не оказывали никакого сопротивления, стремительно откатываясь к своему посёлку, а небольшая группа чернокожих отступила к полузаброшенной промзоне. Туда же с Курского полуострова спешил отряд, ранее посланный с целью поиска и уничтожения нашей разведгруппы.

— «Кракен», исламисты стали использовать в качестве живого щита наших соотечественников — пытаются дать дёру в джунгли под прикрытием баб и детей. Мы, похоже, малость застряли, — выйдя с нами на связь, Стрелков несколькими ёмкими фразами обрисовал обстановку на данный момент времени. Новости, увы, нас не обрадовали: наступление ополченцев застопорилось, и никто уже и не вспоминал о давешних победных реляциях. — Сможете ли вы прорваться самостоятельно, без деблокады извне?

— Можем попробовать, но без гарантий, — ответил я, поразмышляв пару секунд. — Где-то в лесу между двумя анклавами бродит отряд в полсотни рыл, да ещё и с танком в придачу. Это не считая той колонны с «чебуреками», которая улизнула из лап чеченцев.

— Хорошо, я разрешаю бросить или уничтожить трофейный кран и эвакуироваться морем, — командир бронегруппы предоставил нам полную свободу действий. — Главное — сохранность личного состава.

— Ну, кто желает накостылять неграм по заднице? — завершив разговор с Николаичем, я обвёл взглядом лица своих притихших парней. — Что, добровольцев нема?

— Володя, не до приколов. Чёрт, жара эта уже скоро задолбает вконец, — буркнул Александр, вытирая вспотевший лоб. — Если что-то придумал, то говори и не тягай Яшу за (цензура).

— Я считаю, что исламистам сейчас не до нас, поэтому самое правильное решение — это наиболее простое решение, — я внимательно наблюдал за реакцией двух новичков, волею судьбы попавших в наш отряд. — А самое простое в данной ситуации — взять и прокатиться по следам наших несостоявшихся загонщиков.

— Эффект внезапности, помноженный на несусветную ментовскую наглость, — усмехнулся Руслан. — Хорошо, я в деле. «Жирафа» взорвём или просто бросим?

— Фигушки, — отрезал я. — Не для того наши товарищи проливали кровь, чтобы я оставил трофей хрен знает кому.

— Думаешь, снова пожалуют нохчи и умыкнут? — хмыкнул Барулин. — Они могли отобрать сразу, но почему-то этого не сделали.

— Пожалуют, Саня, даже не сомневайся в этом, — вступил в разговор Марк. — А кран они не отобрали потому, что им была нужна информация о тех, с кем придётся иметь дело… Знаешь, какая в Москве плотность населения? Вот и прикинь, сколько голодного народа вскорости придёт следом за чеченами.

Капитан Мышкин озвучил именно то, о чём я старался не думать с того самого момента, как узнал от Мансурова о переносе части «Нерезиновой». Катаклизм запросто мог закинуть в иной мир и сто тысяч жителей столицы, и двести, и даже полмиллиона. Недельку-другую эти люди продержатся на своих собственных продуктовых запасах и на том, что добудут в разграбленных магазинах. А потом, что будет потом?

Даже если в чужом мире оказалась всего одна сотня тысяч москвичей, то в самое ближайшее время им придётся уходить прочь из огромного мёртвого города. Хотя бы для того, чтобы попытаться прокормить себя охотой и рыбалкой, если поблизости есть море. Если же ещё учесть, что народ фактически предоставлен самому себе, а с оружием у среднего обывателя дела обстоят крайне туго, то перед десятками тысяч людей вырисовывалось весьма печальное будущее… И перспектива близкой смерти от голода была не самым худшим вариантом этого будущего.

Спустя пару минут в эфире появился Сухонин и проинформировал, что Жерар переподчинил нашу группу Стрелкову. Пожелав нам удачи, Эрик Робертович строго-настрого наказал вернуться живыми, иначе он сильно обидится. Пришлось заверить старого моряка, что мы постараемся изо всех сил, ибо сами уже давно дико хотим нормально пожрать, помыться в баньке, выспаться, наконец. Пара-тройка дней рейдерства по здешнему лесу в ежеминутном напряге вымотали личный состав так, что даже капитан спецназа Мышкин — эталон солдатского спокойствия и профессионализма — заметил, что усталость и климат могут сыграть с нами злую шутку. В общем, через четверть часа сторожевик дал ход, взяв курс на Данилово, а мы покатили по тропе, проложенной Т-72 и колонной машин.

Учитывая складывающуюся вокруг подмосковного кластера обстановку, мы не опасались ни засад, ни внезапного обнаружения вражеским патрулём. Поэтому ехали с такой скоростью, которую позволяла развить свежепроложенная сквозь джунгли дорога. «Амтрэк» шёл впереди, за ним, метрах в двадцати, катил «либхерр». Так как народ крайне прохладно отнёсся к идее забрать наш трофей с собой, мне пришлось самому сесть за руль самоходного крана. Моим напарником вновь оказался Павел, добровольно вызвавшийся прикрывать «жирафа» и заодно мою скромную тушку.

— Внимание!!! Впереди танк! — мне показалось, что от вопля капитана Руденко «моторола» выскочит из кармана моей разгрузки. — Вовка, мы напоролись на танк!

— Пашка, вон из кабины! — рявкнул я, изо всех сил давя на тормозную педаль. Я трудился в поте лица, ведя «либхерр» по коридору, проложенному негритосами в чужом лесу, мы успели проехать около трёх километров, и вдруг — такое. — Быстро!!!

Не заставляя себя долго упрашивать, парень пулей выскочил наружу и мгновенно спрятался за стволом ближайшего дерева. Секунду спустя я последовал примеру Павла, нырнув под какой-то куст на противоположной стороне от дороги, сразу же перекатился на пару метров в сторону, пока не упёрся боком в какую-то местную «пальму».

Щёлкнув предохранителем «калаша», изготовился к бою, напряжённо прислушиваясь и всматриваясь в зелёнку. Видимость оставляла желать лучшего: впереди виднелась лишь кормовая часть «амтрэка» с опущенным пандусом, а вокруг — целое море кустарника и деревьев. Тишину джунглей нарушал лишь один посторонний звук — шум работающего дизеля нашей амфибии. Ни стрельбы, ни грохота разрывов, ни криков команд.

— Руслан, где танк? — нажав на тангетку рации, я разглядел какое-то шевеление в десантном отсеке БТРа. — Почему не стреляете?

— В двадцати метрах вперёд по тропе, — секунду спустя отозвался мой товарищ. — Марк с Гивинсом держат его на прицеле… Они не промахнутся…

Сообразив, что до противника, по сути, рукой подать, я по-пластунски пополз вдоль тропы, не жалея обмундирования. Ежесекундно ожидая залпа из танкового орудия, автоматных и пулемётных очередей, я подобрался к левой гусенице «амтрэка», где и услышал негромкий оклик Чернова. Михаил прятался за деревом метрах в пяти от амфибии, прикрывая гранатомётчика. Судя по позе Гивинса, тот действительно держал танк на прицеле, но почему-то не торопился поразить врага.

— Почему не стреляете? — первым делом поинтересовался я, рассматривая стоящий впереди Т-72. — Чего ждёте?

— Нет приказа, — не отводя взгляда от «семьдесят второго», отозвался Михаил. — Марк приказал не стрелять без команды.

В этот момент я разглядел какое-то шевеление у кормы танка, а затем увидел, как Руслан быстро вскарабкался на броню и спрятался за башней. В один из открытых люков боевой машины тотчас полетела граната без взрывателя, а секунд пять спустя Руденко осторожно заглянул внутрь. Дождавшись отмашки товарища, я приказал Чернову оставаться на месте, а сам со всех ног ринулся к корме Т-72. Закинув на броню ПКМ Руслана, который тот оставил на земле, залез следом, огляделся вокруг.

— Володя, ты не поверишь — негры бросили танк и даже не подожгли его, — увидев меня, засмеялся капитан. — Не вру.

— Держи пулемёт, — вместо ответа я протянул Руденко его основное оружие. — Где остальные?

— Вольфганг с сыном где-то справа, а Рэй с новеньким — слева, — прояснил дислокацию Руслан. — Марк с Сашкой пошли вперёд — глянуть, удостовериться, что чёрных нема.

— А если это ловушка? — честно говоря, я не мог поверить, что исламисты вот так просто взяли и бросили исправную «броню». — Зови Михаила — он вроде служил в танковых. Пусть всё осмотрит, и осторожнее.

Вскоре выяснилось, что опасался я не зря: чернокожие установили в боевом отделении танка пару растяжек, и если бы внутрь сунулся какой-нибудь дилетант без должной подготовки… В общем, Чернов сразу же обнаружил обе ловушки, а затем с помощью Нидеррайтера-старшего пополнил наши запасы парочкой бельгийских гранат. Затем Миша нашёл причину, по которой негры бросили «семьдесят второго», и долго ругался в адрес безмозглых криворуких обезьян, по недоразумению именуемых людьми. Кроме всего прочего, Т-72 стоял без капли топлива, и нам пришлось пожертвовать неприкосновенным запасом солярки, чтобы вернуть трофей в русские руки.

— (Цензура), Гельмут как заорёт: ахтунг, панцер! А затем как стартанёт из люка, будто ракета. Вольфганг за ним, а потом и мы, как подорванные, вон из бэтээра кинулись, за одну секунду выскочили, не больше, — не откладывая повествование в долгий ящик, Руденко в красках рассказал о происшедшем. — Плюхнулись кто куда, ждём, что сейчас ахнет — и капут нашей амфибии… Смотрю, Марк «базуку» свою вскинул, ещё секунда, и зафигачит в корму, не промахнётся… А ниггеры нас, похоже, в упор не видят…

— Короче, Володя, встречи с леозаврами и прочими тварями показались нам детской страшилкой, — заметил в конце рассказа Барулин. Александр прихлёбывал самогон из моей фляги, словно воду, левая рука слегка подрагивала, по поцарапанному лицу стекали крупные капли пота. Чёрная липкая грязь превратила обмундирование капитана в вариацию костюма трубочиста, но он совершенно не обращал на это никакого внимания. — До сих пор не верится, что пронесло.

— Сань, иди, закуси чем-нибудь, а то развезёт по такой жаре, — видя, что товарищу уже хватит, я забрал флягу обратно, сунул её в разгрузку. В этот момент танк взревел двигателем, выплюнув из своего чрева целое облако тёмного дыма — Чернов сумел-таки оживить машину. — Ну, слава тебе, господи, завёлся, наконец.

— Какой будет порядок движения? — подойдя, поинтересовался капитан Мышкин. — Кто пойдёт впереди?

— «Амтрэк» впереди, за ним — кран, замыкающим — «семьдесят второй», — распорядился я. — Людей мало, поэтому Михаил поведёт танк в одиночку. Дайте ему одну из раций. Если встретим врага, то действуем по обстановке.

Сложно сказать, каким местом думали исламисты, оставив в чужом лесу почти исправную боевую машину. Скорее всего, чернокожие сильно торопились, рассчитывая в скором времени вернуться, отремонтировать и забрать Т-72. Иначе негритосы нашли бы и взрывчатку, и время, чтобы хотя бы поджечь танк, либо повредить его двигатель, сорвать гусеницы, заклинить башню и тому подобное. Ничего из этого сделано не было, поэтому мы потратили всего пятьдесят минут на то, чтобы захватить и починить трофей.

Так уж получилось, что эти пятьдесят минут, возможно, спасли наши жизни — мы опоздали, так и не угодив в самую гущу сражения в подмосковном кластере. Проиграв серию локальных боёв, враг быстро сделал соответствующие выводы, и уцелевшие боевики «Боко Харам» стали шустро уносить из анклава свои ноги. Это оказалось не сложно, так как немногочисленные отряды Стрелкова и Деларьена физически не имели возможности контролировать всю территорию бывшей РФ. Поэтому командиры противника смогли вывести в чужой лес более пятидесяти процентов личного состава: как своих собственных бойцов, так и насильно поставленных «под ружьё» единоверцев с Кавказа. Какое-то количество кавказцев — в основном мужики в возрасте — дезертировали из рядов «воинов Аллаха» и в течение следующих двух суток сдались победителям.

Пока бойцы Стрелкова «дожимали» в посёлке богатеев остатки чернокожего воинства, «дикие гуси» Деларьена принялись обстреливать опорный пункт дагестанцев под номером два — семиэтажное административное здание в центре анклава. Без спешки и нервов наёмники засаживали в цель один 90-мм снаряд за другим, пока нижние этажи упомянутого здания не охватил сплошной пожар. Пламя поднималось всё выше и выше, сделав полностью безнадёжным положение вражеских снайперов, которые рассчитывали воспользоваться преимуществом своей высотной позиции. Океан огня вкупе с осколочно-фугасными снарядами «саладина» уничтожили всех, кто засел на верхних этажах семиэтажки, после чего наёмники «зачистили» ближайшие окрестности опорного пункта.

В то время как в центре кластера гремели пушечные выстрелы, в небо поднимался огромный столб чёрного дыма, рейнджеры сержанта Маллигана воспользовались любезно предоставленной нами информацией о подземном ходе и вышли на подступы к полузаброшенной промзоне. В этот район стекались мобильные группы исламистов, действовавшие в кластере «Техас», в джунглях, в числе прочих подошёл и отряд, «подаривший» нам Т-72. Сюда же передислоцировались основные силы дагестанцев, покинувшие свой посёлок под впечатлением расстрела опорного пункта. Видимо, командирование «Боко Харам» рассчитывало использовать особенности застройки промзоны и удержать этот район в своих руках.

Все надежды исламистов рухнули после того, как парни Маллигана подняли в воздух беспилотник, а затем выдали точное целеуказание командиру расчёта РСЗО. Артиллеристы не подвели — первая же серия ракет накрыла группу противника из полутора десятков голов. Вторая серия уничтожила два «джихадомобиля» вместе с их экипажами, после чего враг стал быстро отходить в джунгли. Канониры перенесли огонь на границу пересечения двух миров, дав ещё один ракетный залп, третий по счёту, и самый скромный по результатам — чуть позднее на том месте был обнаружен всего лишь один убитый чернокожий.

Проехав прежним курсом всего пару-тройку километров, мы услыхали где-то впереди грохот многочисленных разрывов снарядов и сразу же ударили по тормозам. Связавшись с капитаном Деларьеном, выяснили, что наёмники наносят ракетные удары по скоплениям живой силы и техники противника. Попадание под дружественный огонь совершенно не входило в наши планы, поэтому после короткого разговора с Робером мы приняли решение немедленно повернуть на север. Уж лучше намотать на спидометр лишние километры по чужому лесу, чем в очередной раз рисковать своей жизнью и жизнями своих товарищей.

Учитывая, что на этот раз нам предстояло проламываться через джунгли в прямом смысле этого слова, небольшую колонну пришлось перестроить, поменяв местами Т-72 и самоходный кран. Скорость передвижения резко понизилась, несмотря на то что Гельмут вновь проявил свой талант интуитивного выбора маршрута в лабиринте зелёнки. В общем, повторилось наше вчерашнее путешествие от точки высадки на побережье до… момента, пока «амтрэк» едва не наехал на кучку гражданских.

Десять человек, в основном женщины старшего возраста, отчаянно отбивались от небольшой стаи молодых динокур. Честно говоря, людям сильно повезло, что среди хищников не оказалось ни одной взрослой особи, иначе это противостояние завершилось бы довольно быстро и предсказуемо. Вооружившись длинными и толстыми палками, люди образовали плотный круг у одного из деревьев и, словно заправские копейщики, отбивали поочерёдные наскоки ящеров.

Наверное, если бы динокуры напали разом, всей стаей, то судьба наших соотечественников была бы предрешена за несколько минут. Но хищники кружили вокруг, бросаясь в атаку поодиночке — то ли надеясь взять добычу измором, то ли просто выпендривались друг перед другом. Получая болезненные тычки палками, твари отскакивали назад и вливались в круговорот своих сородичей.

Услыхав приближающийся рокот нескольких двигателей, люди заволновались и едва не сломали строй на радость ящерам. Хищники, мало знакомые с земной техникой, практически не обратили на незнакомый звук никакого внимания и продолжали охоту, как ни в чём ни бывало. Динокуры бросились бежать лишь тогда, когда наш БТР подкатил к ним почти вплотную, на полтора десятка метров.

Ящеры не рискнули связываться с ревущим гигантом и были вынуждены признать право жуткого железного монстра на территорию и на добычу. В отличие от животных, измученные и обессиленные люди прекрасно осознавали, что от пули не убежать, поэтому с мужеством обречённых так и остались стоять плотной группой, в ожидании неминуемой развязки.

Затем, по мере покидания парнями «амтрэка», произошло несколько немых сцен, описание которых можно опустить. Как позднее рассказывали сами спасённые, они ожидали увидеть перед собой чернокожих убийц и их пособников, но никак не своих, русских бойцов. И лишь когда из чрева амфибии выбрался отец Гавриил, а из люка танка показался Михаил Чернов, люди окончательно уверились, что мы не исламисты, не американцы и даже не натовцы. А как только выяснилось, что среди спасённых оказалась троюродная сестра Валентины с дочерью, женщины всех возрастов чуть не передушили в объятиях личный состав и едва не затопили джунгли целыми ручьями слёз. Поцелуев и обнимашек удостоились практически все, кто находился в БТРе, в том числе и обалдевшие от такого проявления чувств Гивинс и наши немцы. К счастью, «либхерр» шёл замыкающим, поэтому мы с Павлом отделались несколькими поцелуями и на порядок меньшим числом объятий.

Вызволив из осады хищников восемь представительниц слабого пола и двух мужчин, сорока семи и шестидесяти трёх лет, мы по-быстрому распихали людей по машинам и двинулись дальше. Позднее, уже на базе, анализируя данный эпизод разведрейда, мы пришли к выводу, что здесь не обошлось без вмешательства божественного Провидения. В самом деле, каковы шансы случайно выйти в густом лесу почти прямо на маленькую группу людей, причём встретить их в тот момент, когда люди позарез нуждаются в вашей помощи?

Проехав ещё с километр с хвостиком, мы изменили курс и спустя какое-то время подкатили к линии пересечения двух миров. Остановились, осмотрелись, прислушались к окружающей обстановке, после чего послали парочку местных на разведку за границу ландшафтов. Разведчики — Чернов с Пашкой — возвратились через полчаса и в один голос заявили, что мы находимся в шестистах метрах от дороги, проходящей неподалёку от северо-западной окраины посёлка «дагов». По словам разведчиков, старая асфальтированная дорога вела вглубь анклава, и по ней можно было добраться и до гаражного комплекса с автокомбинатом, и до въезда на территорию промзоны.

Расстелив карту, мы быстренько определили, что сей путь просматривается и простреливается с территории промзоны, причём, как раз с крыши того самого здания, где мы просидели несколько часов в самом начале рейда. Данный маршрут нас категорически не устраивал, поэтому я попросил Павла и Михаила поднапрячь память: можно ли проехать к гаражному комплексу так, чтобы не угодить под обстрел с фланга? Увы, наши добровольцы-новобранцы лишь развели руками — дорога тянулась по сосняку с севера на юг, никуда не сворачивая.

Неизвестно, сколько бы мы ещё потратили время, пытаясь найти иголку в стоге сена, если бы в ситуацию вновь не вмешался Его Величество Случай. Грохот взрыва известил нас о том, что сражение не закончено, оно продолжается и приближается к северной окраине кластера. Минуту спустя рвануло ещё один раз, затем, не особо громко, зазвучали автоматы и пулемёты. Стрельба оборвалась столь так же мгновенно, как и возникла, после чего установилась мёртвая тишина.

Выйдя на связь с командованием, мы выяснили, что авангард бронегруппы подошёл к посёлку дагестанцев и в данный момент «зачищает» его окраину. Посёлок, судя по всему, был покинут жителями, но «солдаты удачи» не желали лезть на рожон, поэтому вели обстрел подозрительных домов из всего, что имелось на вооружении. Подтверждая сказанное Стрелковым, послышался ещё один разрыв танкового снаряда, а затем два-три более глухих хлопка. Судя по всему, наёмники прибегли к помощи «карманной артиллерии», чтобы зазря не рисковать своими шкурами.

Выяснив, что авангардом бронегруппы командует хорошо знакомый нам сержант Бертье, мы сразу же связались с ним по другому каналу. Мишель искренне обрадовался, узнав, что поблизости находится разведгруппа конфедерации, и пообещал, что «дикие гуси» постараются не накрыть нас дружественным огнём.

Согласовав кое-какие детали, мы пересекли границу двух миров и покатили к посёлку дагестанцев.

Минут двадцать спустя «амтрэк» подъехал к повороту дороги, ведущей в центр посёлка. Нашему взору предстало около десятка двух— и трёхэтажных домов, занимавших достаточно большую территорию. Практически каждый жилой дом с группой подсобных помещений был огорожен высоким забором и теоретически мог быть превращён в самый натуральный опорный пункт. В нескольких дворах были разбиты фруктовые сады, благоухающие цветущими яблонями и прочими вишнями и сливами. Дорога огибала крайние дворы, после чего терялась где-то в глубине посёлка. С нашей позиции просматривалось несколько длинных и узких переулков, явно предназначенных для одностороннего движения.

Над противоположной окраиной посёлка поднимался густой тёмный дым, свидетельствовавший о том, что «дикие гуси» не теряют времени даром. Мы вновь услышали разрывы гранат, затем раздались три-четыре короткие автоматные очереди, ветер донёс до нас шум работающего танкового двигателя.

Оценив обстановку, мы решили не соваться в посёлок, чтобы не искушать Госпожу Удачу. Одно дело обещания сержанта Бертье и совсем иное — реальная боевая ситуация. Наёмники вот уже почти сутки находились в стрессовой ситуации, и никакие гарантии не спасут, если кто-то случайно нажмёт на спусковой крючок. Поэтому мы информировали Мишеля, что сыграем роль наковальни, и готовы встретить противника, если тот попытается удрать из посёлка.

Мы провели, наверное, минут двадцать в полной готовности открыть огонь, пока Вольфганг не доложил, что наблюдает движение в одном из переулков. Запросив незнакомцев по рации, выяснили, что вступили в визуальный контакт с капралом Виллемсом и его бойцами, проникшими на северную окраину посёлка. Затем послышался нарастающий рокот мотора, и следом за группой «солдат удачи» из переулка выполз Т-55.

Присмотревшись, я опознал в нём тот самый танк, который ранее базировался в польском анклаве и принимал участие в разгроме саудитов и сомалийцев. Развернувшись на месте, боевая машина принялась сокрушать очередной забор, пехотинцы Виллемса дали несколько коротких очередей по окнам, после чего двое из бойцов ворвались в дом через парадный вход. Спустя несколько минут на пороге появился один из наёмников, махнул рукой, давая понять, что в доме нет ни души.

«Пятьдесят пятый» приступил к демонтажу следующего забора, «дикие гуси» вновь открыли огонь из автоматов по окнам, где-то поблизости разорвалась очередная граната. Вопреки ожиданиям, мы так и не увидели никого, кто пытался бы покинуть захватываемый посёлок. Наёмники, кстати, в процессе «зачистки» также не встретили ни одной живой души — все дагестанцы покинули дома, забрав свои семьи и личные вещи. Как позднее выяснилось, кавказцы боялись «солдат удачи» больше, чем исламистов и обитателей чужого леса.

— Рад видеть вас, товарищи русские полицейские, — с улыбкой произнёс Бертье, спрыгнув на землю. Голову танкиста украшала белая повязка, воротник его короткой рубашки обгорел и пропитался бурыми пятнами крови, правый рукав полностью отсутствовал. — Смотрю, у вас отличный трофей, на ходу. А вот мы не взяли ни одного танка — всё досталось да Косте и его сорвиголовам.

— Привет, Мишель, — пожав руку сержанту, я обернулся к капитану Мышкину. — Спроси, насколько большие потери у бронегруппы?

— «Двухсотых» вообще нет, а «трёхсотых» — пять человек, не считая его самого, — перевёл Марк. — Главное — нет ни одного «тяжёлого».

— Ну, хоть одна хорошая новость, — вздохнул я и перевёл разговор на другую тему. — Так, посёлок «зачищен», и нам, похоже, придётся провести ночь в этом кластере… Какие дальнейшие действия танкистов? Что приказали Стрелков и ван Клейст?

— Командование приказало сжечь все дома. У нас нет сил, чтобы контролировать столь огромную территорию, — ответил сержант и уточнил: — У меня всего два танка, грузовик и дюжина пехотинцев.

— Хм, пустить «красного петуха» всегда успеем, — хмыкнул я, переведя взгляд на крайние дома посёлка. — Мишель, не поджигайте пока ничего… Вольфганг, дай-ка мне связь с бельгийцем!

Жерар подтвердил намерение окончательно уничтожить бывшее логово кавказцев, ибо конфедерация не могла наскрести сил для обороны освобождённого подмосковного кластера. Основываясь на собственном боевом опыте, ван Клейст полагал, что исламисты в самом ближайшем будущем перейдут к тактике партизанской войны, поэтому распыление наших скудных сил приведёт к неоправданным потерям в людях и технике. Уцелевших жителей — а таковых набралось уже несколько десятков — планировалось эвакуировать в Тордаташ и в Данилово. Вывозу подлежали все движимые материальные ценности, все обнаруженные в анклаве транспортные средства, а главное — танки Т-72, общим количеством шесть единиц. Бельгиец опасался, что боевики «Боко Харам» предпримут попытку отбить, либо уничтожить часть захваченных нами трофеев.

В свою очередь, я предложил не спешить с полной эвакуаций кластера и повременить с тотальным уничтожением недвижимого имущества. Хотя в последних боях и было разрушено множество объектов, в трёх посёлках сохранилось некоторое количество неповреждённого жилого фонда, достаточное, чтобы приютить и уцелевших местных, и наш гарнизон. Кроме того, я считал, что нам следует организовать демонтаж всего, что только возможно — от дверей и окон, до электропроводки, розеток и всего того, что мы не сможем производить в ближайшем и обозримом будущем. Столь масштабные работы требовали времени, рабочих рук и постоянного присутствия в анклаве достаточно сильного отряда, чтобы отразить вероятное нападение чернокожих.

Наш спор в эфире продолжался минут десять и грозил затянуться на неопределённое время — каждый отстаивал свою точку зрения. Неожиданно выяснилось, что наш разговор слушает командир бронегруппы, и Жерар предложил компромиссный вариант: переложить решение вопроса на начальника на месте, то есть, на майора Стрелкоффа. Пусть Николаич делает всё, что сочтёт нужным, лишь бы это не привело к потерям в личном составе и боевой технике.

Стрелков попытался было возразить, что у него недостаточно сил для выполнения столь масштабной задачи — что было чистой правдой, — но ван Клейст был неумолим. Майору не хватает сил? Нет проблем — расформируем отряд Деларьена. Капитану и его людям всё равно пора возвращаться обратно в венгерский анклав, а заодно наёмники перегонят самые ценные из трофеев — два-три Т-72, грейдеры, трактора, лучшие из грузовиков.

В общем, состав бронегруппы пополнился «саладином», рейнджерами сержанта Маллигана и нашим БТРом. Кроме этого, Сергей Николаевич получил карт-бланш на приём в отряд всех уцелевших местных, кто изъявит желание взять в руки оружие. Причём независимо от пола и возраста — лишь бы эти люди могли и хотели защитить себя и своих близких. Услыхав это распоряжение бельгийца, я удивлённо покачал головой: наш «команданте» явно переоценивал людские ресурсы подмосковного кластера. Оставалось надеяться, что нам с майором хватит трофейных стволов, чтобы вооружить всех новобранцев.

Тем временем «солдаты удачи» закончили прочёсывание посёлка дагестанцев, и сержант Бертье приказал своим бойцам отходить к месту общего сбора всех отрядов — к автотранспортному предприятию. Наша колонна присоединилась к наёмникам, мы проехали мимо продолжавшей полыхать семиэтажки и спустя двадцать минут въехали на территорию автохозяйства. Здесь нас уже поджидали Стрелков и Робер, занятые формированием конвоя в Тордаташ. Здесь же нас поджидал очередной приятный сюрприз — на территории автохозяйства находилось около сотни местных жителей, среди которых мигом отыскались родственники и знакомые тех, кого мы спасли от стаи динокур.

Человек семьдесят местных — мужиков, баб, детей — были освобождены из плена бойцами бронегруппы, с полдюжины бывших байкеров подобрал в джунглях арьергард отряда Деларьена. Ещё какая-то часть аборигенов пряталась в подвалах и на чердаках в полуразгромленном посёлке, и вылезли лишь тогда, когда услышали характерные обороты русской речи — в рядах «диких гусей» воевали двое бывших охранников Еремеева. Кроме того, откуда-то со стороны промзоны подтянулись несколько бомжей, неизвестно каким образом разминувшиеся с исламистами и их пособниками.

— Володька! Живой, здоровый! — едва не раздавив кисть руки своим медвежьим рукопожатием, зять Никитина дружески похлопал меня по плечу. Ощущение, словно по плечу прилетело кувалдой. — Тут про вас такие слухи ходили, ажно жуть!

— И я рад видеть тебя, Георгий, — улыбнулся я, потирая ушибленное плечо. — Зацепило серьёзно?

— Это? Так, ерунда, рикошетом царапнуло, — отмахнулся здоровяк, ткнув пальцем в окровавленную повязку у себя на голове. — Руслан, дружище!

— Жора, итть… Пальцы раздавишь своей клешнёй! — следом за мной и Руденко ощутил на себе эмоциональный порыв Георгия. — Обнимашек не будет! Ты же все кости переломаешь, медведь этакий!

— Мужики, да я же от всей души! Мы тут за вас так переживали, — Марку и Александру повезло — бывший десантник умерил свою молодецкую силищу. — Гельмут, вылазь! Вот он, незаметный герой, которого никто даже не поблагодарил!

— Найн, нет надо, — Нидеррайтер-младший моментально сообразил, что даниловский Геркулес в порыве эмоций раздавит его ладонь, и мгновенно исчез в люке водителя. Вольфганг оказался не столь расторопным, как его сын, и угодил в объятия здоровяка. Парни заулыбались, глянув на перекосившееся лицо бывшего офицера «штази».

— Жора, колись, чем отмечал победу? — принюхавшись, поинтересовался Мышкин. — Нам хоть оставили?

— И вам оставили, и с наёмниками поделились, — Стрелков подкрался совершенно неслышно, словно большой котяра. — Давайте рассказывайте про Москву и тех чеченов на побережье.

— Николаич, будь человеком — мы же голодные, аки волки. Вон, смотри, как отощали на подножных кормах, — взмолился Руслан, скорчив соответствующую моменту физиономию. — Может, мы сначала хотя бы пожрём, а?

— Ты бы, товарищ капитан, кому-нибудь другому лапшу на уши вешал, ладно? — хитро ухмыльнулся командир бронегруппы. — Хочешь тяпнуть с приятелем по стопарику — так и скажи прямо, без выкрутасов.

— Вообще-то, товарищ майор, после хорошего обеда не грех и пропустить рюмочку-другую, — Руденко вдруг взял и наябедничал на меня: — С нохчами Володька один общался, с ним рядом был отец Гавриил, а допрашивать собрались всех… Где, спрашивается, справедливость?

— Чистая правда, Сергей, парни видели чеченов… через прицел, пока я базарил с ними, — подтвердил я, за спиной показав приятелю свой кулак. — Вот, кстати, и отец Гавриил идёт…

— Хорошо, идите обедать и не забудьте хорошо закусить… Георгий, чтоб не больше наркомовской нормы, — махнув рукой, Стрелков прожёг бывшего десантника грозным взглядом. — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться… Здравствуйте, отче. Майор Стрелков, Сергей Николаевич, командир тактической группы конфедерации.

— Млин, Николаич, дались тебе эти чечены, — в сердцах сплюнул я. — Ты пересекался с ними на Кавказе, так?

— Ты, Володя, хороший опер, догадливый. В Первую чеченскую мы на всю оставшуюся жизнь наигрались в кошки-мышки с отрядом этого самого Мансурова-старшего, — в голосе командира бронегруппы зазвучал металл. — Целый месяц по горам и ущельям друг дружку выслеживали… Говоришь, он теперь хозяйничает в Москве на пару с вашим, ментовским генералом?

— А чёрт его знает, — пожав плечами, я обернулся назад. — Вольфганг, открой эн-зэ, собери чего-нибудь перекусить… человек на пять… Ладно, слушай, коли тебе так невтерпёж…

Стрелкова интересовало абсолютно всё, вплоть до того, что за ботинки обуты на ногах чеченских бойцов. Битый час я рассказывал, пересказывал, разъясняя, что и как, отвечал на вопросы. Во время этой беседы я мысленно вознёс благодарность Всевышнему за то, что судьба свела с нашими немцами: Нидеррайтеры сноровисто организовали немудрёный обед на пять человек, состоявший из двух видов консервов, холодного чая и чёрствого хлеба. Поэтому я так и не наорал на дотошного Николаича, хотя пару раз был готов сорваться — сытые люди, как хорошо известно, менее склонны к проявлению негативных эмоций.

Пока «высокое начальство» проводило форменный допрос командира разведгруппы, «солдаты удачи» формировали колонну, которой предстояло вывезти из кластера наиболее ценные трофеи. Пригнав от железной дороги два трейлера, бойцы Деларьена загрузили на них пару неисправных «семьдесят вторых», тех, что были эвакуированы с шоссе. Затем быстренько промчались по территории автокомбината, где раздобыли ещё три трейлера. Загнав на прицеп захваченную в ангаре машину, наёмники нацелились и на наш танк. Чернов стал решительно возражать, его протест поддержали мои парни, предлагавшие оставить трофей в качестве дополнительного бронированного средства передвижения.

«Дикие гуси» совершенно справедливо ссылались на указание ван Клейста, Михаил заявлял, что он сам поведёт Т-72, и никому не позволит сесть за рычаги. Хватит, мол, и того, что над машиной надругались бестолковые негритосы. Освобождённые из плена местные жители — в основном представительницы прекрасного пола — окружили танк и жадно внимали каждому новому оратору.

В какой-то момент одна из дамочек ахнула, и по толпе с быстротой молнии пронёсся слух, что освободители вот-вот покинут анклав, бросив безоружный народ на произвол судьбы. Этого оказалось достаточно, чтобы возник шум и гам, в котором все пытались перекричать всех. Перекричать женщин, естественно, не удалось, и во избежание распространения паники Марк нажал на клаксон в кабине тягача «скания».

Следующие полчаса мы — я, священник, Стрелков, и Деларьен — посвятили успокоению народа. Ввиду чрезвычайности ситуации до людей довели секретную информацию — конфедерация не имеет военных ресурсов, чтобы защищать подмосковные посёлки. Поэтому мы эвакуируем местных жителей и вывезем всё и вся, что только сумеем. Если есть желающие вступить в ополчение или помочь со сбором и демонтажом материальных ценностей — милости просим.

Сергей Николаевич коротко поведал о себе, о том, как он оказался в рядах вооружённых сил конфедерации и зачем он это сделал. Робер толкнул речь о «солдатах удачи» — о милых и хороших парнях (так мы ему и поверили), защищающих безоружных обывателей любой национальности. Отец Гавриил призвал людей успокоиться и проследовать на новое место жительства, чтобы начать новую жизнь.

Услыхав горькую правду, многие расплакались, затем эмоции поутихли, и люди принялись самоорганизовываться. Полтора десятка мужиков сразу же изъявили желание взять в руки оружие, к ним присоединились пяток подростков и с дюжину женщин, в возрасте до сорока. Мои, кхм, вкусно и сытно пообедавшие опера быстренько опросили всех добровольцев, и Стрелков распорядился выдать оружие двадцати пяти ополченцам-новобранцам. Ещё человек десять не прошли либо по возрасту и недостаточной физической форме, либо по состоянию здоровью. Всем остальным — а это в массе своей были местные женщины и дети — было объявлено, что их эвакуация начнётся сразу же после приёма пищи.

— Владимир, гляньте на этих дам — они не сумеют самостоятельно залезть в кузов грузовика, — Робер постарался проявить максимум галантности и тактичности, хотя мог и рубануть сплеча. — Надо как-то снизить риск травматизма для пожилых людей, поэтому я хочу попросить одолжить вашу амфибию. С экипажем, конечно.

— Хм, дельная мысль. Хорошо, «амтрэк» твой, — глянув в сторону группы женщин в возрасте, я сразу же признал правоту капитана. Случись чего по дороге, они ни за что не смогут покинуть кузов «буффеля», не переломав руки-ноги. — Погодь пять минут — назначу командира машины, и мы заберём кое-какие свои вещички.

Как и ожидалось, парни с пониманием восприняли новость о том, что нам придётся подыскать себе новый транспорт. Собственно, и транспорт как таковой имелся — Стрелков вник в просьбу Чернова и приказал оставить наш трофей в составе отряда.

Другой Т-72, который был на ходу, решили вывезти в следующий раз, вторым конвоем или третьим — как получится. Деларьен опасался нападения исламистов и вовсе не желал «дарить» неграм исправную бронированную машину. По мнению капитана, два трейлера с тяжелым грузом и так сделали колонну слишком длинной и неповоротливой, поэтому он категорически отказался и от нашего «либхерра». Самоходный кран, как и трейлер с исправным «семьдесят вторым», должен был уйти в составе одного из следующих конвоев. Знал бы Робер, что спустя какое-то время ему придётся ломать голову, как вывозить гору рельсов, шпал и прочих железнодорожных девайсов…

Наконец, колонна, состоявшая из семи единиц техники, покинула кластер, и мы смогли перевести дух. Как оказалось, ненадолго — Николаич тотчас развил бурную командную деятельность, рассчитывая засветло успеть рассортировать весь захваченный транспорт. Первым делом Стрелков приказал «оседлать» подъезды и подходы к месту нашего временного базирования, выставить блокпосты на дорогах, усиленные танками Т-55, организовать наблюдение за всей окружающей местностью. Рейнджеры Маллигана, которых практически не привлекали к мародёрке ввиду языкового барьера, устроили несколько засад на подступах к территории автокомбината. Наладив связь и огневое взаимодействие между засадами и блокпостами, наёмники привели в полную боевую готовность РСЗО на шасси «витязя» и принялись терпеливо ждать пакостей со стороны «боко харамов».

Тем временем местные ополченцы, разбившись на группы, сновали между ангарами, заводили и перегоняли различную технику, составляли реестр повреждённых и неисправных машин, которые можно было либо отремонтировать, либо разобрать на запчасти. Часть добровольцев работала на территории автопредприятия, другие занялись потрошением боксов в гаражном комплексе. Нескольких человек, прекрасно знакомых с окружающей местностью, Николаич привлёк к составлению подробнейшей карты анклава.

Моя сократившаяся группа как-то выпала из поля зрения начальства, и я приказал парням пройтись по ангарам и посмотреть, есть ли там чем-нибудь поживиться бедным ментам. Сам же остался помогать Михаилу и Пашке, которые, не поверив «диким гусям» на слово, принялись лично проверять техническое состояние второго Т-72. Обнаружив, что есть проблема с уровнем масла, Чернов заковыристо прошёлся по родословной исламистов, после чего досталось и наёмникам, торопившимся загнать танк на трейлер.

Неожиданно появился Руслан и, таинственно улыбаясь, настоятельно рекомендовал пройти с ним в один из ангаров. Как оказалось, после недолгих поисков мои парни обнаружили тот самый «тигр», о котором поведал Павел. Внедорожник действительно стоял в ремонте, но был разобран не наполовину, а лишь на восьмую часть — у машины отсутствовали передние колёса.

Александр переговорил с людьми и быстро нашёл парочку пожилых мужиков, которых негритосы ранее припахали для ремонта «тигра». Местные рассказали, что «бокохарамы» приказали им под угрозой казни отремонтировать внедорожник за одни сутки, поэтому слесаря работали как проклятые, без сна и отдыха. Когда вокруг началась стрельба, мужики спрятались в закутке поблизости, исламисты их попросту не заметили, и не угнали с собой. В общем, оба дядьки изъявили желание помочь нам восстановить машину, и работа закипела.

По ходу дела мы с парнями обсудили последние события, пришли к общему мнению, что идеальным вариантом было бы «отжать» для себя один Т-72. Имея такую машину, пусть даже без боекомплекта и пулемётного вооружения, можно рассекать по джунглям, не опасаясь ни черномазых, ни местной фауны. Осматривая те два танка, что увезли наёмники, Марк сразу же обнаружил отметины от попаданий РПГшного заряда и трёх стопятимиллиметровых снарядов, которые так и не пробили броню «семьдесят второго». Если бы в наш «амтрэк» угодило что-нибудь аналогичного калибра, то от амфибии, скорее всего, осталась бы лишь сожжённая металлическая коробка с жареным человеческим мясом внутри.

Когда до заката солнца оставалось что-то около получаса, нас неожиданно вызвал Стрелков. Пришлось извиниться перед Филиппом и Николаем (так звали местных слесарей) и шагать к командиру бронегруппы, прикидывая, за каким хреном на ночь глядя тому понадобились разведчики. Спустя десять минут выяснилось, что Сергей Николаевич решил просто похвастаться находкой в гаражном комплексе: в одном из боксов были обнаружены более двух сотен пустых газовых баллонов. Нас так «поразила» эта находка, что мы ехидно потребовали немедленных объяснений: что товарищ майор намерен делать со столь «ценным» активом — найти газ в новом мире, закачивать его в баллоны и делать бизнес в стиле «Газпрома»?

— Эх, вы, молодёжь, элементарных вещей не знаете. А ещё опера, — разочарованно покачал головой Стрелков. — Это же почти готовые миномётные «трубы». Про войну во Вьетнаме хоть слыхали? А про то, что вьетнамцы клепали самодельные миномёты из таких вот баллонов, знаете?

Николаич счёл своим долгом немедленно просветить неучей — рассказать, как вьетнамские партизаны буквально «на коленке» делали вполне работоспособное оружие и боеприпасы к нему. Недостаточную культуру производства компенсировали калибром изделия, недостаточную точность стрельбы — весом взрывчатого вещества в корпусе мины. Дешёвые и простые в изготовлении, самодельные миномёты успешно применялись в войне в джунглях Юго-Восточной Азии, и майор рассчитывал внедрить вьетнамский опыт в наших условиях.

Как и все мы, Стрелков прекрасно понимал, что спустя какое-то время запас патронов подойдёт к концу, и землянам придётся надолго отложить в сторонку автоматы и пулемёты. Скорее всего, придётся перейти на фитильные и кремневые ружья, делать самодельные гранаты, отливать гладкоствольные пушки. Ну, и налаживать производство пороха, и другого. ВВ, без которых немыслимо существование техногенной цивилизации.

— Порохом и тротилом мы займёмся в самое ближайшее время, — подытожив экскурс в историю Вьетнамской войны, Сергей Николаевич повёл нас обратно. — Вы в курсе, что на территории кластера есть склад-магазин сельхозудобрений?

— Валентина что-то такое рассказывала, — припомнил я. — Тащить всё подряд или только селитру?

— Селитру в первую очередь, а вообще — надо вывозить всё подчистую, — ответил командир бронегруппы. — Вот, возьмёте завтра людей, грузовики и займётесь этим делом.

— Хорошо. Разведчикам нужна машина с высокой проходимостью, поэтому мы забираем «тигра», — следуя пословице про железо, которое надо ковать, пока оно горячее, я поспешил застолбить внедорожник за собой. — Кроме того, группе требуется замена нашему бэтээру, и я бы хотел оставить себе «семьдесят двойку».

— Хитёр бобёр, — усмехнулся Стрелков. — Танк войдёт в состав бронегруппы, и это не обсуждается. Но вы можете использовать его для разведки, пока Деларьен не вернёт ваш «амтрэк».

— Мы должны подобрать себе ещё пару машин, — напомнил капитан Барулин. — Пока есть, из чего выбирать.

— Забирайте всё, что посчитаете нужным, — глянув на закат, произнёс майор. — Ладно, утро вечера мудренее. Надеюсь, ночь пройдёт без сюрпризов.

Видимо, местный владыка ночи, если таковой имелся, пошёл навстречу пожеланию нашего командира — ночь прошла без сюрпризов, нападений и перестрелок. Народ смог немного перевести дух, расслабиться, передохнуть, а некоторые ещё и умудрились неплохо выспаться. В отличие от нас, до половины третьего ночи провозившихся с передним мостом джипа. Наверное, можно было оставить эту работу и на завтра, но интуиция подсказывала, что «тигр» может понадобиться чуть ли не с утра, поэтому мы работали как проклятые.

— Тревога! — заорал кто-то, тряся меня за плечо. Вымотавшись за последнее время на всю катушку, я спал очень крепко, поэтому бубнёж по рации на английском поначалу воспринял как продолжение сна. Затем в мой сон ворвался чей-то знакомый голос, и пришлось выныривать из сладких объятий Морфея. Первым желанием было дать в морду тому, кто осмелился меня тормошить — нефиг беспокоить уставших и не выспавшихся ментов. — Рота, подъём!

— Какого чёрта? Сколько времени? — протирая глаза, я сфокусировал взгляд на физиономии зятя Никитина. Идея дать в морду растаяла, словно мираж — своих бить не рекомендуется, по крайней мере, без серьёзнейшего повода. — Что случилось?

— Восемь утра уже, девятый, — с осуждением в голосе произнёс Георгий. — Ты что, даже стрельбу не слышал?

— Ядрёна матрёна, да объясни ты толком, — оглядевшись вокруг, я не заметил ни суеты, ни паники: Руслан пристраивал свой пулемёт в салон внедорожника, Саня о чём-то «перетирал» с Михаилом, Марк что-то жевал, сидя в сторонке. — Ну?

— Рейнджеры Стива взяли в плен троих «дагов» — те сами вышли к нашим позициям, чтобы сдаться, — принялся рассказывать здоровяк. — Мужики в возрасте, не фанатики, говорят, что их заставили, и они сбежали при первой же возможности. Самое главное — они работали на разгрузке танков и хотят показать, где спрятан четырёхосный кран. В общем, командир велел поднимать оперов — это по вашей части.

— Что по нашей части: «жираф» или допрос пленных? — позёвывая, уточнил я. — Кстати, наёмники разнесли из «базуки» телескопическую стрелу, так что «либхерр» как кран уже не представляет из себя никакой ценности.

— Но ходовая база же уцелела, — вполне резонно возразил Георгий. — Используем в качестве тягача, или ещё как-нибудь.

— Ладно, пойдём, посмотрим на твоих «дагов», — я потряс головой, сгоняя остатки сна. — Парни, где канистра? Дайте водицы, чтоб ополоснуть морду…

Бывший десантник не соврал — все трое сдавшихся в плен кавказцев имели возраст «за пятьдесят», и даже поболее того. Эти люди успели повидать на своём веку и расцвет Империи, и её крах, пожили и при коммунистах, и при дерьмократах, и не походили на тех, кого можно без особого труда облапошить пафосной ложью о Великом Джихаде. Эти трое успели послужить ещё в советской армии, многие годы жили в Подмосковье и не были столь податливы религиозному дурману, как современная малограмотная молодёжь. Эти дагестанцы совершенно не соответствовали обидным «погонялам» типа Камаз Помоев или Рулон Обоев, которые довольно чётко характеризуют некоторых абреков.

— Так, если соврёте хоть раз, то «базар» окончен, — предупредил я, рассматривая хмурые лица кавказцев. — Давайте рассказывайте по очереди, как вы докатились до такой жизни… А ты, Жора, поищи отца Гавриила и попроси его подойти сюда.

Сначала я дал возможность дагестанцам выговориться, автоматически отмечая некоторые детали их повествования, затем принялся задавать наводящие вопросы. К этому моменту ряды слушателей пополнились священником и капитаном Руденко, который принёс мне кружку горячего чая и в общем-то никуда не спешил. Сразу же выяснилось, отец Гавриил немного знаком с одним из пленных, и данный фактор сыграл роль катализатора в дальнейших отношениях с выходцами с Кавказа.

Как я и предполагал, эта троица дагестанцев особо не горела желанием проливать чью-либо кровь, и за оружие они взялись под воздействием обстоятельств непреодолимой силы. Таковыми стали вооружённый конфликт между гражданами РФ, закинутыми в неведомый мир, и последующий приход боевиков «Боко Харам».

Мужики не имели шансов договориться с байкерами и местными мафиози, ибо те планировали тотальное уничтожение всех кавказцев, независимо от пола и возраста. Мужики не смогли выступить против негритосов, так как не рискнули идти против большинства своих соплеменников. В результате исламисты рекрутировали в солдаты всех их сыновей и грозились увести в джунгли дочерей, в том числе и малолетних, дабы те ублажали «воинов Аллаха». Осознав, что семьи оказались заложниками чужой войны, дагестанцы выдернули из посёлка своих баб и девок, спрятали тех в каком-то схроне, а сами вели себя ниже травы, тише воды, пока чернокожие не получили по мордасам. Посовещавшись, все трое решили пойти и сдаться победителям — авось, русские простят, примут во внимание, что они не пролили ни капли чужой крови.

— Хорошо, сделаем так: сначала вы приведёте «жирафа», а потом возьмёте автобус и привезёте своих баб. Никакого конвоя не будет — справляйтесь сами, — мне не улыбалось лезть неизвестно куда с пятью бойцами, даже если там нас поджидал трофей в виде шасси четырёхосного крана. — Хотя вы и явились безоружными, думаю, стволы у вас найдутся… Я прав?

— Прав, майор, — кивнул Муса, самый старший из троих дагестанцев. — У нас есть три охотничьих ружья, которые мы спрятали недалеко отсюда. У женщин ножи и три травматических пистолета.

— Вот и славненько, — глянув на часы, я недовольно поморщился: нам давно следовало приступить к работе. — Если попробуете выкинуть какой-нибудь сюрприз, то… Короче, наши союзники не страдают излишним человеколюбием и прихлопнут вас, как цыплят. Всё понятно?

— Да, мы всё поняли, всё сделаем, как пообещали, — закивали головами Арслан, Шамиль и Муса. — Не будет никаких сюрпризов.

— Не видать им своих сыновей, — как бы между прочим произнёс Руслан, когда мы шагали к своему новому внедорожнику. — У «боко харамов» сейчас каждый пацан на вес золота.

— Надежду убивают последней, — цинично отозвался я. — У нас своих забот полный рот.

Следующие пару часов нам пришлось трудиться в поте лица в прямом смысле этого выражения. Искомый склад-магазин обнаружился очень быстро — как оказалось, ранее мы проезжали мимо него на «амтрэке», — но возникла проблема с расчисткой подъездных путей. Пришлось подгонять грейдер и спихивать в сторону груду стропил и шифера, всего, что осталось от крыши соседнего двухэтажного строения. Как нам поведал Пашка, этот дом был взорван в самом начале противостояния между местными группировками, с целью запугать население и перетащить людей на свою сторону. Куча обломков перегородила единственный нормальный подъезд, поэтому народ и не успел полностью разграбить дефицитный ныне товар — так, растащили помаленьку из торгового зала, оставив нетронутыми основные запасы в подсобных помещениях.

Пока мы вкалывали, словно рабы на плантациях, в анклав пришёл обратный конвой из Тордаташа, а с ним возвратилась и наша амфибия. Капитан Деларьен остался руководить обороной венгерского кластера, назначив командиром вновь сформированной эскортной группы сержанта да Косту. Сержант сразу же принялся формировать второй грузовой конвой, желая забрать за один рейс «семьдесят двойку», экскаватор и пару бульдозеров. Следующим, третьим по счёту рейсом, да Коста планировал вывезти два последних Т-72, которые всё ещё находились на месте крушения железнодорожного состава.

Выяснив, где мы и чем занимаемся, Гивинс (наёмник был назначен командиром экипажа БТРа) и Нидеррайтеры вызвались помочь, сразу на три пары увеличив количество наших рабочих рук. Работа пошла заметно веселее. Тем временем Маллиган доложил, что на территорию автокомбината прибыл «неоплан» с дюжиной разновозрастных баб и тремя вооружёнными дагестанцами. «Дагов» разместили в одном из ангаров под охраной рейнджеров, ибо уцелевшие местные едва не устроили самосуд.

Чуть ранее кавказцы пригнали «либхерр», и машину сразу же осмотрело высокое командование в лице Стрелкова и Георгия. Как я и предполагал, грузовая стрела четырёхосного крана оказалась основательно разрушена, и её невозможно было восстановить в полевых условиях. Тем не менее само шасси вполне годилось на роль тягача либо самоходной платформы для перевозки чего-нибудь здоровенного.

— Сэр, вас срочно вызывает ван Клейст, — моего английского хватило, чтобы перевести сказанное Гивинсом. Мы уже почти закончили работу, вымели склад-магазин практически подчистую, вывезя два с половиной грузовика разного добра — от мешков с селитрой и новеньких лопат до коробок с крысиным ядом и декоративных садовых светильников. Всё шло как по маслу, и вдруг — бац — вызов по рации, официальный тон в сочетании с озабоченной физиономией наёмника. — Это серьёзно, сэр.

— Скажи, что сейчас буду, — по-русски бросил я, закидывая в кузов грузовика очередную коробку. — Вольфганг, бросай ящик (цензура), и иди сюда — толмач нужен…

Интуиция не подвела. Без каких-либо предисловий и политесов бельгиец проинформировал, что вооружённые силы конфедерации едва не развязали вооружённый конфликт с землянами с левобережья Амазонки. Где-то с часик назад радар наёмников засёк парочку неопознанных ЛА, совершавших облёт правобережных кластеров, и в Данилово была объявлена воздушная тревога. Незнакомцы шли над рекой вдоль русла Амазонки, затем, изменив курс над устьем, пошли вдоль побережья в западном направлении. Как позднее оказалось, пилоты обнаружили на горизонте несколько кораблей и решили взглянуть на них поближе.

К этому времени «солдаты удачи» из гарнизона в немецком кластере классифицировали ЛА как вертолёты типа Ми-8 или Ми-17, и первоначальная паника немного улеглась. Наёмники попытались выйти на связь с пилотами, перебрали несколько языков, пока вертолётчики не ответили на запрос на русском. Здесь-то и выяснилось, что жизнь свела нас с представителями Нагорно-Карабахской Республики, точнее, с военными лётчиками данного государства.

Оба винтокрыла взяли мористее, огибая якорную стоянку на расстоянии в три-четыре километра, что превышало дальность стрельбы крупнокалиберных пулемётов японского траулера. Вне игры оказался и стоявший на своей огневой позиции буксируемый «вулкан», наводчик которого вообще не имел возможности наблюдать цели, летевшие над морем на относительно низкой высоте.

Хотя моряки со всех пяти наших кораблей докладывали, что незнакомые летуны не предпринимают никаких враждебных действий, Жерар был готов рвать и метать. Единственный самолёт конфедерации всё ещё находился на полигоне морской пехоты — французы и Сапрыкин вторые сутки занимались ремонтом многострадальной «цессны» и не могли подняться в воздух.

На пляж помчались «буффель» с парочкой расчётов «стингеров» и «ратель» из состава маневренной группы лейтенанта Марселя Карно. Последний прибыл в Данилово этим утром из анклава амишей, чтобы сменить на передовой взвод «диких гусей» сержанта Мортенсона. Бойцы Джека вот уже несколько суток не вылезали из столкновений с исламистами, и ван Клейст распорядился провести частичную ротацию личного состава.

Пока командование вело переговоры с незнакомцами и рвало волосы на лысой, как бильярдный шар, голове, старший лейтенант Кутейкин спокойно выбрал позицию и взял на прицел один из зависших над акваторией вертолётов. Затем Всеволод доложил бельгийцу, что «корнет» готов к работе по воздушной цели. Спустя пять минут в прибрежном кустарнике засели два расчёта «солдат удачи» с ПЗРК, а на пляж выкатился БТР «ратель», вооружённый «вулканом». Наёмники приготовились к отражению воздушного налёта, а визитёры… продолжали висеть в воздухе вне дальности стрельбы пулемётов и зенитных скорострелок.

Жерар малость успокоился и предложил карабахским пилотам приземлиться, организовать совместный пикничок, поговорить за жизнь, а после выпивонов и закусонов установить хорошие, добрососедские отношения. Армяне поблагодарили за приглашение и тактично отказались, сославшись на то, что не захватили с собой ни вина, ни коньяка, а по законам гор с пустыми руками ходить по гостям как-то неприлично. Лётчики предложили обсудить вопрос застолья по радио, вечерком, дали частоты для связи, после чего вертолёты развернулись и величаво удалились в западном направлении. Ван Клейст помянул и Бога и дьявола, а затем припомнил, что кое-кто из его союзников умеет находить общий язык с представителями кавказских народов…

— Вот тебе бабушка, и Юрьев день, — пробормотал я, глянув на невозмутимое лицо бывшего офицера «штази». — Ибабутские тушканчики…

— Сэр? — Гивинс наморщил лоб, видимо, пытаясь припомнить, что означают данные выражения. — Извините, сэр, я вас не понимаю.

— Рэй, хорош сэркать, не на параде, — поморщился я, оборачиваясь назад. — Эй, народ, много там ещё всякого барахла осталось?

Всякого барахла, как оказалось, осталось на четверть часа погрузки, и минут через сорок мы подкатили к территории автокомбината. Стрелков был уже в курсе событий и придержал отправку обратного каравана в венгерский кластер. Сержант да Коста обрадовался, узнав, что конвой вновь будет усилен «амтрэком», плюс группой опытных бойцов на хорошем внедорожнике. А вот мы совершенно не обрадовались разговору с командиром отряда, который сделал нам самую натуральную «предъяву».

— Вы, парни, пообещали дагам безопасность? Пообещали. Теперь давайте вывозите их семьи (цензура) из кластера, — зло прищурившись, Сергей Николаевич ругался практически через каждое слово. — Если мы, оставим их здесь на ночь, (цензура), то я не знаю, что с ними сделают. Местные добровольцы горят желанием отомстить, и я, откровенно говоря, прекрасно их понимаю… Но я не имею права позволить убивать баб с детьми.

— Вот чёрт, извини, Николаич, едва тебя не подставили, — я уже обратил внимание, что две женщины-ополченки как-то недобро посматривают в сторону наёмника, сидящего у входа в ближайший ангар. Рейнджер, кстати, тоже обратил внимание на женские взгляды, вот только, похоже, истолковал их иначе. — Мы заберём абреков и их семьи… А ты потом объясни вон тому бойцу, что дамочки думают не о его члене, а о том, как бы отвлечь его с поста.

— Твою дивизию, — тотчас отреагировал Стрелков. — Немедленно грузите абреков и убирайтесь прочь с моих глаз. А с бабами я как-нибудь сам разберусь.

Мы немедленно приступили к исполнению приказа командования — объявили дагам, что им придётся довести четырёхосный самоходный кран до нового пункта назначения. Причём довести машину нужно любой ценой, пусть даже ценой собственных жизней. Затем запихнули трёх женщин из Дагестана в Т-72, вывозимый на трейлере, категорически запретив им покидать танк без нашего разрешения. Посадили в амфибию ещё восемь лиц женского пола, в возрасте от пяти до пятидесяти, велев Гивинсу приглядывать за дамами, как за потенциальными смертницами-шахидками. Завершив погрузку людей, попрощались со всеми знакомыми, которые оказались на территории автокомбината, сели в отремонтированный внедорожник и помахали ручками Сергею Николаевичу.

В голове колонны шёл «центурион» сержанта да Косты, сразу же за ним катил грейдер с огромной лопатой-ковшом, затем двигался трейлер с «семьдесят вторым». Четвёртым номером шёл грузовик «буффель» с пятью бойцами, за которым катил ещё один трейлер, перевозивший экскаватор. Шестое место досталось «амтрэку», за ним двигались четырёхосный «либхерр», наш новый джип и замыкал колонну третий трейлер, везущий здоровенный бульдозер.

Грейдер шведского производства, как позднее выяснилось, «дикие гуси» планировали использовать в качестве средства для уничтожения старых минных полей в своём «родном», африканском анклаве. «Солдаты удачи» успешно сняли несколько минных полей, установленных самими наёмниками, пополнив «закрома Родины» тремя сотнями мин разных типов. Затем ван Клейст приказал подчинённым изучить возможность разминирования двух минных полей, выставленных чёрт знает кем несколько лет назад.

Сапёры взяли «под козырёк» и спустя некоторое время вынесли однозначный вердикт: мины можно снять лишь с риском для жизни личного состава. Бельгиец принялся искать иное решение проблемы чужих мин, и тут подоспело обнаружение нескольких единиц дорожно-строительной техники. Ну, а бульдозер был призван заменить «центурион» в деле прокладки дорог через местные леса.

Вопреки опасениям некоторых товарищей — не будем уточнять, кого именно — по пути не произошло ничего экстраординарного, и колонна без приключений добралась до Тордаташа. Пришлось, конечно, местами ехать со скоростью пешехода, и даже медленнее, протискиваться сквозь густые заросли, поминутно ожидая очереди в упор. Я ожидал, что трейлеры будут застревать на каждой кочке, но, на удивление, подобного не происходило — да Коста доверил тягачи достаточно опытным водителям. Больше всего проблем доставил «жираф», своей маневренностью напоминавший слона в посудной лавке. Ох, и намучились дагестанцы с непривычки с этой машиной!

Потратив на дорогу около двух часов, мы наконец-то въехали в венгерский кластер. Сразу же возникло ощущение, что мы угодили в совершенно другой мир: везде и всюду обилие фруктовых садов, отдельно стоящих вишен, яблонь и прочих слив. Картину дополняли многочисленные обработанные поля, на которых росли кукуруза и злаковые. К центру анклава, точнее, к Тордаташу, вела узкая, но хорошо заасфальтированная дорога, без ям и заплаток. Сам посёлок имел ухоженные улочки, мощённые плиткой тротуары и буквально утопал в зелени. Тордаташ смотрелся по-европейски, несмотря на следы недавних боёв и обстрелов — отметины от пуль на стенах домов, выбитые окна, затянутые плёнкой, разрушенная крыша какого-то общественного здания.

Единственное, что бросилось в глаза и произвело достаточно тягостное впечатление — почти полное отсутствие жителей на улицах городка. Навстречу попалось лишь несколько венгров, в основном женщин пожилого возраста, которые приветственно махали нам руками и кричали что-то одобрительное. Всё остальное население, как мы вскоре выяснили, либо сидело в опорных пунктах на окраинах посёлка, либо работало в поте лица, укрепляя обороноспособность кластера и конфедерации вообще.

— Да, здесь есть за что воевать, — рассматривая пейзажи, задумчивым тоном произнёс капитан Барулин. — Мадьяры, пожалуй, побогаче наших будут.

— Потерпи с десяток годков — и Данилово утонет во фруктовых садах, — отозвался Руденко. Парни невольно засмеялись: тут не знаешь, что ждёт людей завтра, а Руслан заглядывает на десяток лет вперёд.

Колонна дошла до военной базы «солдат удачи» в Тордаташе, расположившейся на территории ремонтно-механического завода. Здесь наши с наёмниками пути расходились — сержант да Коста и его подчинённые стали готовиться к следующему рейсу за трофеями, а мы покатили дальше, к бывшему полигону КМП.

Так как никто из нас не ездил этим маршрутом, капитан Деларьен выделил проводника из венгров, а заодно попросил отконвоировать грузовик с грузом продовольствия для Тони Ривза и его ремонтников. После известного случая с Глейманом «дикие гуси» были вынуждены ввести обязательную систему конвоев, что затрудняло регулярное сообщение между кластерами. Мы, естественно, пообещали Роберу, что лейтенант Ривз получит продукты в целости и сохранности, и с честью выполнили данное обещание — не покусились ни на колбасу, ни на сыры, ни на свежий хлеб.

Вообще, мадьяры предлагали нам задержаться в Тордаташе, чтобы хорошенько покормить порядком проголодавшихся пассажирок, пообедать самим, но мы вежливо отказались — хотелось засветло доехать до дома. Хлебосольные хозяева в лице двух дам бальзаковского возраста заявили, что им будет очень стыдно перед соотечественниками, если союзники останутся голодными. Наскоро насобирав две больших корзины с едой, женщины добавили сверху бутыль самодельного вина и вручили всё это добро… Гивинсу. Почуяв запахи свежекопчёной колбасы и домашних пирожков с мясом, Рэй едва не захлебнулся слюной. В общем, вино пришлось приберечь «на потом», поделив остальные продукты поровну между личным составом и прочими пассажирами.

К бывшему полигону «кожаных воротников» вела относительно прямая и хорошо размеченная дорога, поэтому мы ехали, можно сказать, с ветерком. По местным меркам, естественно. Колонна из четырёх единиц техники местами разгонялась до двадцати километров в час и, что было особенно важно — практически не петляла по лесу.

Полигон встретил нас весьма приятным сюрпризом — «солдаты удачи» с помощью дронов организовали наблюдение над большей частью кластера, и появление из джунглей конвоя не осталось незамеченным. С нами сразу же связался оператор беспилотника, чтобы убедиться, что мы именно те, кого ждут ремонтники. Самое же интересное в данной ситуации было то, что визуально мы так и не обнаружили того дрона, который засёк колонну. Как выяснилось позднее, «дикие гуси» хорошо усвоили урок, данный им капитаном Барулиным, и беспилотные ЛА больше не оказывались в зоне эффективного действия стрелкового оружия.

Тони и его парни встретили нас как родных, с гордостью предъявив результат кропотливого труда по восстановлению трофея — «ниссан-наварру», оттюнингованный по последней наёмничьей моде. Ремонтники перекрасили внедорожник в какой-то пятнистый в крапинку зелёный цвет, отчего джип стал походить на лягушку. В то же время данный раскрас эффективно маскировал машину и в зелёнке, и на пересечённой местности, в чём мы вскорости смогли сами убедиться.

В кузове были предусмотрены и вариант монтажа «крупняка» на треноге, и возможность установки одного-двух пулемётов стандартного калибра. С помощью нескольких быстросъёмных решёток пулемётчиков теоретически можно было защитить от местной фауны, от хищников, вроде динокур, или других не особо крупных ящеров. Честно говоря, я сомневался, что данная решётка выдержит таранный удар здешнего тираннозавра, либо массу туши леозавра, если тому вдруг вздумается напасть на людей сверху. Имелся, знаете ли, печальный опыт близкого знакомства с одной из вышеупомянутых зверушек, в результате чего мой «мерс» стал напоминать искорёженную консервную банку.

Ещё одна решётка защищала лобовое стекло «ниссана» — совершенно не лишний девайс, если учесть, что местные твари имеют крепкие лапы с длинными когтями, и так и норовят дотянуться до потенциальной добычи в салоне машины. Как показывала практика, лобовое стекло может в прямом смысле этого слова столкнуться с массивным телом леозавра, и не факт, что оно остановит свирепого хищника. В общем, по здешним лесам лучше всего разъезжать на танке или на БТРе, наподобие нашего «амтрэка».

Распрощавшись с Ривзом, его подчинёнными и временно «гостившими» на полигоне Сапрыкиным и французами, мы покатили в Данилово по недавно проложенному новому маршруту. В отличие от предыдущей дороги, постоянно петлявшей то тут, то там, новый путь был проложен через лес практически напрямик. В нескольких местах, где застревал даже бульдозер, наёмники и ополченцы расчистили зелёнку с помощью взрывчатки и мотопил, повалив наземь десятки вековых деревьев. Стволы лесных великанов в перспективе планировалось пустить на доски, и для этой цели в польском кластере началось сооружение крупной лесопилки.

Несмотря на то что мы спешили изо всех сил, закат солнца застал конвой где-то на подъезде к даниловскому кластеру. Темнота рухнула на местные джунгли, словно ведро сажи на голову, и последние несколько сотен метров езды по чужому лесу произвели на кавказцев незабываемое впечатление. Как позднее поведал Муса, впервые с момента катаклизма его соплеменники осознали полную беспомощность и ничтожность человека перед лицом настоящей дикой природы.

Чтобы сэкономить время, мы не стали въезжать в сам посёлок и, миновав построенный на окраине блокпост, сразу же повернули в сторону усадьбы Еремеева. Успели в самый последний момент — до сеанса связи с армянами оставалось что-то около пяти минут. На базе нас встретили ван Клейст, Никитин, которого принесли на носилках, старший лейтенант Кутейкин, Ковалёв и остальные наши ходячие раненые. Здесь же находились и новые действующие лица: лейтенант Марсель Карно и какой-то сержант-наёмник — чернокожий здоровяк почти двухметрового роста. Эту парочку мы видели впервые, и бельгиец поспешил представить нас друг другу.

Едва Жерар успел перезнакомить нас с Карно и его замом, Райтом, как сидевший в наушниках Андрей встрепенулся и переключил рацию на громкую связь. Вышедший с нами на связь человек очень хорошо, без какого-либо акцента говорил по-русски, и я даже стал подозревать, что нас попросту разыгрывают какие-то шутники. Однако через пару минут в разговор вступил другой товарищ, представившийся подполковником армии обороны НКР Оганесяном, и мои сомнения улетучились, словно дым.

Обменявшись с карабахцами дежурными политесами, мы перешли к деловой части беседы — к вопросу налаживания взаимовыгодных отношений между обитателями правого и левого берегов Амазонки. Ван Клейст вновь озвучил своё предложение провести международный саммит в Данилово, совместив дела с пикничком, с шашлыками или с рыбной ловлей с борта яхты-сторожевика. Бельгиец гарантировал безопасность армянской делегации вне зависимости от результатов переговоров, предупредив, правда, что конфедерация находится в состоянии войны с плохими парнями из организации под названием «Боко Харам».

Услыхав про это, собеседник оживился и сообщил, что карабахцы и их китайские союзники ведут боевые действия против украинских националистов. Мы с парнями невольно переглянулись: загадка с недавней артиллерийской канонадой за рекой, похоже, только что разрешилась сама собой. Между тем Жерар с Оганесяном как-то незаметно перешли к согласованию деталей предстоящего саммита, и я с облегчением перевёл дух — командиры быстро нашли общий язык. Сеанс связи продолжался ещё минут десять, пока стороны не утрясли все мелочи.

— Василий, не в службу, а в дружбу — размести, пожалуйста, где-нибудь группу товарищей из солнечного Дагестана, — «дагов» и их семьи надо было куда-то определить на постой, и я обратился к Никитину. — Хотя бы на одну ночку, а потом мы что-нибудь придумаем.

— Наслышан я уже про этих твоих «товарищей» из солнечного Дагестана. Зря ты их сюда притащил, Володя, не посоветовавшись, — поморщился глава администрации. — Ладно, что-нибудь придумаем… Но исключительно потому, что среди них бабы и детишки малые.

— Спасибо и на этом, — я озадаченно потёр свою небритую физиономию, не понимая, каким образом Никитин оказался в курсе недавних событий, происходивших почти за полсотни километров от Данилово. — Не просветишь, что за птичка про абреков напеть успела?

— Орёл в погонах, капитан Ковалёв называется, — усмехнулся в ответ Василий. — Он теперь у нас главным ментом заделался. Остальное у него сам узнаешь…

…А мой бывший напарник, похоже, зря времени не теряет, — подходя к самоходному крану, я обратил внимание на полтора десятка пластиковых и металлических канистр, складированных в свежеотрытом окопе. — Крепко взялся за дело, со всей своей оперской хваткой… С топливом толково придумал — не стал забивать канистрами сарай или подсобку. Случись обстрел — рванёт только при прямом попадании…

— Это — Василий Никитин, глава местной администрации, мэр, если по-современному. Он здесь фактически царь и бог, поэтому слушайтесь его беспрекословно, — представив дагестанцам даниловское начальство, я коротко обрисовал им ближайшие перспективы. — Товарищ Никитин подберёт вам местечко для ночлега, а завтра мы решим вопрос с пээмжэ, и всё прочее.

Разобравшись, наконец, с выходцами с Кавказа, я присоединился к своим парням, которые уже растопили баньку. Смыв многодневную грязь и немного попарившись в удовольствие, мы устроили поздний ужин на свежем воздухе. Личный состав чинно расселся вокруг большого костра, разведённого во дворе усадьбы, и быстренько умял всё, что успели приготовить наши женщины и две их помощницы из бывших беженцев.

Убрав лишнюю посуду, дамы присоединились к чаепитию, чтобы послушать о похождениях бравых разведчиков и о тех трофеях, что им удалось добыть. Диана с ходу поинтересовалась, не попадалась ли нам по пути аптека, а ещё лучше — склад с медикаментами, и очень огорчилась, получив отрицательный ответ. Вообще, женщин в первую очередь интересовало, каким образом им прокормить ораву постоянно голодных мужиков, ибо запасы продовольствия продолжали таять, словно снег.

Бравым разведчикам был дан более чем прозрачный намёк на то, что следует ответственнее подходить к выбору трофеев и привозить из рейдов не только технику сомнительного назначения, но и что-нибудь съедобное, нужное и полезное. Иначе через пару месяцев обитателям усадьбы придётся сесть на рыбно-картофельную диету, разбавленную мясными консервами лишь по большим праздникам. Выдав мужикам-добытчикам ЦУ, дамы допили чай, собрали кружки и, завлекательно покачивая бёдрами, удалились восвояси.

В свою очередь, мы немного пообсуждали продовольственную проблему и пришли к выводу, что всё не так плохо, как нам только что расписали. Нет, женщины, конечно, во многом правы, и земляне вскорости ощутят дефицит приправ, пряностей и даже банальной соли, но панику поднимать рановато. Даже если станет совсем грустно, людей прокормит здешнее море. Михаил поведал нам, что подростки уже создали пару бригад, получили в своё распоряжение несколько лодок и организовали прибрежный лов рыбы в ближайших окрестностях Данилово. Самоназначенным рыбакам, конечно, остро не хватало снастей и соответствующего опыта, но добыча расходилась на ура в тот же день, не залёживаясь даже до вечера.

Увидев успехи молодёжи, представители Страны восходящего солнца предложили подключить к промыслу и их траулер, но Сухонин попросил японцев не торопиться — корабль мог понадобиться в любой момент в качестве сторожевика. К тому же японцы с их сетями, предназначенными для промышленного лова, могли быстро опустошить рыбные запасы в радиусе нескольких миль от посёлка, а даниловцы не имели возможности перерабатывать улов даже в полуфабрикат. Идея постройки рыбной коптильни носилась в воздухе, но то не хватало рабочих рук, то приходилось браться за более срочные дела, то ещё что-нибудь.

Пару дней назад, подсобрав энное количество подходящих ёмкостей, индийские моряки и наёмники принялись выкачивать топливо из танков «Маджестика». С помощью талей и блоков бочки перегружались на катера и шлюпки, после чего дизтопливо перевозилось на берег, где его распределял лично ван Клейст. Работа вроде и несложная, но Никитину пришлось выделить в помощь индийцам парочку толковых мужиков, оторвав тех от других работ.

Конечно, с таким способом перекачки и доставки до адресата моряки будут опустошать танкер до второго пришествия, но это лучше, чем просто смотреть на плавучее топливохранилище и кусать локти. Прослышав, что бельгиец принялся обеспечивать народ топливом, поляки пообещали привезти завтра хороший, мощный насос и присоединиться к работам. Ну, и подогнать пару бензовозов за своей долей — соседи не меньше нашего нуждались в солярке, а Жерар обещал удовлетворить их потребности. Кроме того, топливо требовалось практически всем землянам-конфедератам, за исключением, наверное, амишей — сектанты умудрялись обходиться иной тягловой силой.

Далее Ковалёв рассказал, как продвигается работа по организации отделения полиции в нашем анклаве. Как я и полагал, мой бывший напарник начал с главного — с решения вопроса кадров. Капитан пообщался практически со всеми беженцами с верховий Амазонки, которые находились в местном госпитале, и подобрал себе парочку кандидатов в помощники, имевших кое-какой опыт работы в органах.

Бывший старлей, лет пять назад уволившийся из полиции, имел тяжёлое ранение в ногу, и, по словам наших врачей, ему светила сильная хромота на всю оставшуюся жизнь. Полная дамочка средних лет до двух своих декретов работала в УФМС, имела навык обращения с оружием и не боялась никакой работы. Женщина вот уже год, как развелась с бывшим мужем, полностью погрузившись в воспитание парочки малолетних дочек. Молодая мать сразу же, не раздумывая, согласилась на предложение работать во вновь создаваемом отделении, несмотря на наличие детей. За девочками, по словам женщины, могла присмотреть бабулька, к которой определили на постой эту семью из трёх человек. В общем, кадровый вопрос потихоньку решался, и Ковалёв перешёл к другой теме, про которую мы, честно говоря, уже успели подзабыть.

— Ну, а это я нафоткал на борту «Дристанина», — передавая мне айфон, произнёс капитан. — Если сравнить с тем, что было на траулере — почерк один и тот же, один в один…

— Где-где ты нафоткал? — заглянув было мне через плечо, Руслан с изумлением воззрился на Ковалёва. Марк удивлённо вскинул брови, Александр едва не подавился куском шашлыка, а Зеленцов с Григорьевым захохотали во весь голос. Отец и сын Нидеррайтеры переглянулись между собой: Вольфганг принялся переводить Гельмуту смысл нового русского слова. — Что у нас за «Дристанин» такой выискался?

— Да яхта эта шведская, «Дрис-ти-ге-тен», — под хохот некоторых товарищей по слогам произнёс Михаил. — Чего ржёте, как лошади? Название длинное, заковыристое, вот Сева и сократил. Сократил и переименовал.

— Всеволод, видать, никогда не слышал поговорку: как вы яхту назовёте, так она и поплывёт, — покачал головой Руденко. — Было бы справедливо назначить Кутейкина командиром этого самого «Дристанина» — чтобы осознал и покаялся.

— Сухонин назначил ВРИО командира Кадкина — тот неплохо шарит в морских делах, — уточнил мой бывший напарник. — А вообще, экипаж ещё толком и не набрали — Эрик Робертович хотел было уговорить японцев перейти на катер, но те не желают уходить со своего «Дзуйкаку», и всё тут.

— Самураев можно понять: траулер — это всё, что у них есть своего в этом мире, — хмыкнул Руслан, переводя взгляд на экран айфона. — Хорошо сфоткал, Миша… Мда, а нам, парни, похоже, пора создавать дактилоскопическую базу данных по здешним фредди крюгерам, (цензура).

Действительно, фотографии отпечатков огромных ладоней получились на славу — бери и сравнивай с предыдущими снимками, столь же кровавыми и впечатляющими своими размерами. Вновь бросилось в глаза то, что отчётливо видимые папиллярные линии имеют странный рисунок — состоят из множества мелких треугольников, образующих самую настоящую сетчатку. Хотя я и не являлся экспертом-криминалистом, подобного никогда не видел и полагал, что такого не может быть ни у одного человека.

…По логике получается, что местные маньяки-потрошители трёхметрового роста не являются людьми в нашем понимании этого слова, — как бы я ни пытался отогнать эту нехорошую мысль, иного варианта на ум не приходило. — Чёрт, не догадались взять отпечатки пальцев у тех серых типов. А ведь запросто могли бы сфоткать их ладони, но… Ядрёна-матрёна, кто же знал, что кровожадные голиафы разгуливают здесь, словно девки по променаду?

— Ладно, парни, оставим эту загадку «на потом», — произнёс я, поворошив ладонью причёску, словно хотел изгнать из головы нехорошую мысль о страшных гуманоидах. Нехорошая мысль в ответ мысленно показала язык и нырнула куда-то в глубину подсознания, чтобы затем всплыть в самый неподходящий момент. (Цензура). — Яхту переименуем — это не проблема… Миша, а что там за тема с дагестанцами? Никитин на тебя ссылается…

— Всё-таки «настучал» Василий, не удержался, — усмехнулся Ковалёв. — Как говорится, всё новое — это хорошо забытое старое. Народ подсказал одну идейку, а найти людей и организовать работы оказалось не столь сложно, как кажется.

— Не «настучал», а довёл до сведения, — улыбаясь, уточнил я. — Давай, давай, не тяни котовского, рассказывай.

— Да чего там особо рассказывать, — махнул рукой капитан. — Услышал, как бабульки вещают молодому поколению про войну, и вспомнил про репродукторы. А дальше — дело техники…

Ковалёв поведал, как он за пять минут сагитировал главу администрации поддержать идею, как раздобыл необходимое оборудование, как уговорил одну из местных девушек стать диктором. Последнее оказалось наиболее сложным, так как восемнадцатилетняя Елена недавно потеряла всю свою семью, находилась в глубокой депрессии и уже пыталась покончить жизнь самоубийством. За девушкой присматривали соседи, точнее, две соседки пенсионного возраста, но никто не мог дать гарантию, что она не повторит попыток суицида. Елену быстренько переселили в дом Никитиных, где располагался штаб ополчения, и где девушка могла находиться под наблюдением практически все 24 часа в сутки. Михаилу в своё время пару-тройку раз удалось уговорить потенциальных самоубийц не делать последний шаг на тот свет, и я был уверен, что капитан не упустит несчастную девчонку.

Сводки местного «Совинформбюро» передавались каждые три часа четыре раза в день, сразу же нанеся поражение слухам и сплетням, царившим в Данилово с момента катаклизма. Народ воспринял нововведение «на ура», а администрация посёлка с облегчением перевела дух — больше не надо было отрывать людей от работы, чтобы довести до них какое-нибудь решение власти. Более того, Вышинский, наверное, лучше остальных понимавший необходимость ликвидации информационного вакуума, попросил ван Клейста о предоставлении сводок с фронта. Точнее, с фронтов, дважды в день, утром и вечером. Бельгиец малость обалдел от данной просьбы, но пообещал, что штаб «солдат удачи» будет готов к сотрудничеству в информационной сфере.

— И самое главное — теперь можно предупреждать людей об опасности буквально через пару минут после обнаружения угрозы, — завершил свой рассказ мой бывший напарник. — Есть мысль подключить к вещанию Замятино и другие уголки анклава, которые обживают бывшие беженцы. Никитин, кстати, планирует использовать линии телефонной связи по их прямому назначению.

Завершив деловые беседы, совмещённые с вечерней трапезой, мы разошлись по своим комнатам. У меня имелось ещё одно неудовлетворённое желание, но оказалось, что Марина уже спит, и я не стал беспокоить свою рыжеволосую красавицу. Лёг рядом, повернулся на бок, с наслаждением обнял женщину левой рукой и приготовился отойти ко сну. Моё мужское естество взбунтовалось было против незапланированного визита птицы обломинго, и активно протестовало, не давая уснуть.

Неожиданно выяснилось, что Марина не спит, а лишь притворяется спящей: девушка в прямом смысле этого слова ощущала моё рвущееся наружу желание, потихоньку возбуждаясь от осознания данного факта. Женщина осторожно передвинула мою руку так, чтобы мои пальцы соприкоснулись с набухшими сосками, затем сдавленно застонала, выдав себя. Дальнейшее было делом техники, благо «техника» та оказалась полностью подготовлена к подобному повороту событий. Спустя какое-то время мы с Мариной умиротворённо задремали, обнимая друг друга, довольные и удовлетворённые, как вдруг… птица обломинго разрушила все наши планы.

Опустившуюся на посёлок ночную тишину разорвали одиночные выстрелы из винтовки, затем откуда-то из джунглей застрочили пулемёты и автоматы. В ответ сразу же застучал ДШК, установленный на том, что осталось от церковной колокольни, взревел короткими очередями «вулкан», началась перестрелка на берегу моря. С борта траулера-сторожевика ударили оба полудюймовых «браунинга», к ним присоединились два-три пулемёта с других кораблей нашего флота, громыхнул разрыв снаряда из безоткатного орудия.

Обстрел из чужого леса как-то сам собой приутих, а вместо него поднялась стрельба в районе хозяйства фермера Савченкова. Застрочил второй ДШК, имевшийся у ополченцев, в небо взлетели с десяток осветительных ракет, по улицам посёлка понеслись грузовики и БТРы. В эфире мигом стало тесно от запросов, команд и докладов на разных языках, потоком хлынувших со всех сторон. В какой-то момент даже показалось, что в эфире происходит куда более ожесточённое сражение, чем то, что шло в реале на земле.

Одеваясь на ходу и поминая родословную исламистов, парни один за другим повыскакивали из дверей, быстро погрузились в «амтрэк», и пару минут спустя амфибия выехала за пределы усадьбы. К этому времени оперативный штаб наёмников уже определился, откуда исходит основная угроза, и мы получили приказ выдвигаться к северо-западу, к фермам Савченкова и Доренко. Туда же спешили «ратель», один из «сарацинов» и небольшая группа быстрого реагирования из местных ополченцев.

Дорога заняла считанные минуты, но мы всё равно подоспели к шапочному разбору — гарнизон опорного пункта из пятерых бойцов отбился от противника ружейно-пулемётным огнём. Точнее, не отбился, а сорвал диверсию на дороге, ведущей в сторону кластера с полигоном КМП. Негритосы — а это были именно они — пытались установить на просёлке мощный фугас, но их учуяли четвероногие сторожа. Собаки затявкали, заволновались, привлекая внимание ополченцев, и бойцы с помощью ПНВ разглядели вдалеке чьи-то неясные силуэты. Расстояние для прицельной стрельбы из ППШ было слишком велико, а вот для СВД — в самый раз.

Как только исламисты поняли, что диверсия сорвалась, в бой вступили группы прикрытия, до поры, до времени прятавшиеся в зарослях чужого леса. Одна группа обстреляла наш импровизированный аэродром, а вторая открыла пулемётный огонь по «Маджестику» видимо, надеясь вызвать на танкере пожар. Ещё одна группа чернокожих — третья по счёту — прикрывала отход обнаруженных диверсантов, и попыталась подавить позицию русского снайпера.

Однако русские оказались хитрее «бокохарамов», и третья группа угодила под обстрел ДШК, который бил с полукилометра с соседней фермы. Наличие у противника «крупняка» стало для исламистов большим сюрпризом, и «воины Аллаха» дружно «сделали ноги», бросив на произвол судьбы своих диверсантов-неудачников. Последних, как мы позднее установили по следам ботинок, было четверо, но лишь двое из них сумели выбраться из-под снайперского огня.

Примчавшись к ферме Савченкова, моя группа с ходу заняла указанные нам огневые точки, готовилась отражать атаку, и… по рации поступила команда «отбой». Враг отошёл, растворился в джунглях, а ван Клейст не собирался жертвовать личным составом, гоняясь за неграми ночью по чужому лесу. Жерар заявил, что на месте исламистов он организовал бы пару-тройку засад, поджидая погоню, и расстрелял бы погонщиков, словно мишени в тире. По мнению бельгийца, наёмникам и ополченцам можно было немного расслабиться, т. к. посёлку не грозил повторный огневой налёт.

— Ниггеры ждут, что защитники сделают глупость, а мы не станем этого делать, — разъяснил ван Клейст свой приказ. — Мы дождёмся утра и утром двинемся вперёд.

Как выяснилось позднее, Жерар отдал данный приказ, основываясь на данных воздушной разведки. Сразу же после начала боя «солдаты удачи» подняли в воздух беспилотный разведчик, оснащённый камерой с ночным видением, и дрон кружил в ночном небе, словно летучая мышь. Оставаясь визуально необнаруженным, беспилотник передавал видео в режиме реального времени, что очень помогло бельгийцу и его штабу.

Мобильные резервы конфедерации были выдвинуты именно в тот сектор, где ополченцы вели бой, имея визуальный контакт с противником. В других секторах враг ограничился обстрелом с дальней дистанции, не предпринимая никаких попыток вторжения на территорию анклава. Ван Клейст был впечатлён возможностями обыкновенной детской игрушки, сыгравшей столь существенную роль в ночном бою, и приказал срочно создать целую эскадрилью ночных разведчиков. Благо спецы по «железу» и софту оказались товарищами рукастыми и головастыми, ответственно подходившими к вооружению электронной начинкой каждой авиамодели.

Остаток ночи прошёл спокойно, без обстрелов или каких-либо других эксцессов. Мы так и просидели все три часа в окопах, коротая время обсуждением идей на тему, каким макаром соорудить Великую Китайскую Стену на границах земных кластеров. Идеи, увы, оказались сплошной утопией, ибо у нас напрочь отсутствовали десятки тысяч трудолюбивых китайцев, готовых покорно исполнять волю императора Поднебесной, не говоря уже о самом императоре. Да, и со строительным материалом типа камень дела обстояли не очень — потенциальные каменоломни находились по ту сторону Амазонки. Все остальные идеи по строительству инженерных заграждений древо-земляного типа не выдержали испытания острой критикой со стороны некоторых жутких скептиков.

Едва начало светать, я не выдержал, задремал на часик-полтора и проснулся, лишь почуяв ароматный запах хорошего кофе. Оказалось, что мои опера уже дружно завтракают, чем бог послал, точнее, чем их угостили жена и мать фермера Савченкова. Руслан протянул мне кружку с кофе, Саня передал здоровенный бутерброд с колбасой, а Вольфганг доложил, что наш БТР полностью подготовлен к бою.

Глотнув кофе и энергично работая челюстями, я заметил парочку беспилотников, круживших в воздухе над хозяйствами Доренко и Савченкова. Спустя пару минут послышался рокот мотора, и к дому подкатил тот самый «тигр», что мы пригнали из подмосковного кластера. За рулём внедорожника восседал Кутейкин, кроме него в машине находились Ковалёв, Зеленцов и Григорьев, очень довольные тем, что командование мобилизовало практически всех, кто способен держать оружие. Вся эта троица считала, что они уже достаточно долго провалялись на больничном, и пришла пора вновь встать в строй. Диана, как выяснилось ближайшим вечером, придерживалась несколько иного мнения, но парни попросту сбежали, воспользовавшись ситуацией.

— Застава, в ружьё! «Лестрейд» на связи! — гаркнул Руденко, высовываясь из десантного отделения амфибии. — Володя, тебя требует!

Бельгиец первым делом предупредил, чтобы никто из нас не пользовался индивидуальными радиостанциями — «кенвудами» и прочими «моторолами». Благодаря наличию в своих рядах бывших российских граждан, исламисты имели возможность прослушивать незашифрованные переговоры и быть в курсе наших намерений и передвижений. По этой причине все группы, привлекаемые к операции, получили приказ использовать персональную связь лишь в экстренном случае, когда бойцам потребуется срочная поддержка.

Затем ван Клейст объявил, что в предстоящей операции основная роль, роль молота, отводится взводу специалистов по партизанам под командованием лейтенанта Карно. Русские разведчики и даниловские ополченцы сыграют роль наковальни или подвижного резерва, если таковой понадобится. Данный расклад предполагал, что нашей группе не придётся углубляться в заросли чужого леса, что нисколько не огорчало ни меня, ни моих парней — за последние дни мы набегались по джунглям так, что зелёнка уже стала сниться по ночам.

Спустя четверть часа, получив долгожданный сигнал — в небо взлетела сигнальная ракета — мы выдвинулись через поле к границе пересечения двух миров. Выдвинулись пешочком, под прикрытием «амтрэка», катившего метрах в пятидесяти позади группы. По пути к нам присоединилась троица ополченцев из числа тех, кто сорвал минирование просёлка прошедшей ночью.

Все трое, как и мы, были одеты в американский «цифровой» камуфляж, ладно подогнанный по фигуре каждого бойца. Даниловцы были вооружены автоматами, носили какие-то кустарные бронежилеты и не имели ни шлемов, ни современных, интегрированных «разгрузок». Судя по всему, глеймановские запасы наворованной амуниции целиком ушли на снаряжение тех групп, которые считались боевыми подразделениями и вступали в близкое соприкосновение с противником. Тыловикам же, которых практически не привлекали к операциям в джунглях, доставалось то, что оставалось.

— Вот, Славикова работа, — указывая на трупы двух типов с арабской внешностью, произнёс тощий усатый дядька лет шестидесяти с ППШ на плече. Дядечку этого звали Игорем Леонидычем, подчинённые величали его исключительно по отчеству и весьма уважительно. — Грамотно сработал, молодчик.

— Что за Славик? Не припоминаю такого, — поинтересовался я, поглядывая в сторону редкого перелеска, за которым пролегала линия пересечения двух миров. До перелеска было около сотни метров, и я не сомневался, что «бокохарамы» подобрались к дороге именно с этого направления. — Он из новеньких?

— Ага, Вячеслав Лукин, наш новый снайпер, из стрелковских, — с гордостью в голосе ответил ополченец. — В строй ему пока врачи запретили — дырки не затянулись, как надо, вот он к нам на опорный пункт и напросился. На время, пока полностью не долечится.

Я не особо помнил этого Вячеслава Лукина, так как его эвакуировали с борта СТК на носилках, после чего парень вообще не попадался мне на глаза. Поэтому немного расспросил Леонидыча о снайпере Славике, чтобы иметь хоть какое-то представление об этом товарище. Ополченец рассказал всё, что знал о своём бойце, особо подчеркнув тот факт, что Лукин был награждён медалью за личную храбрость во время Второй чеченской.

Прикрывая эвакуацию гражданских, снайпер получил осколочные ранения в бок и в ногу, но оставался в строю до самого последнего момента. Раны оказались относительно лёгкими, и после того, как Джулия Санчес повытаскивала из тела осколки злополучной гранаты, парень быстро пошёл на поправку. Заявив Диане, что лёгкая хромота и пластырь на боку не помешают ему держать в руках винтовку, Вячеслав явился в штаб и потребовал, чтобы его поставили в строй.

Стрелков предполагал, что раненый удерёт из госпиталя, и заранее попросил Никитина попридержать пока СВД в арсенале. Глава администрации выполнил просьбу майора, и вскоре Лукин пополнил отделение Леонидыча, чему последний был несказанно рад. Опытный тридцатипятилетний снайпер — именно то, чего недоставало десятку пятидесяти-шестидесятилетних мужиков, разбавленных парочкой пятнадцатилетних мальчишек.

Следующие два с половиной часа мы проторчали в невысоком кустарнике, находясь в полной готовности накрыть огнём перелесок, примыкающий к линии пересечения двух миров. «Амтрэк» пришлось загнать в ложбину метрах в двухстах позади и правее нашей позиции, чтобы высокая машина не демаскировала импровизированную засаду.

Где-то в полукилометре северо-западнее в берёзовой рощице засели ещё человек пять наёмников, имевшие в качестве огневой поддержки БТР «ратель». В ближайшем тылу, на ферме Савченкова находился единственный мобильный резерв Жерара — пара «сарацинов» с пехотным десантом. В небе продолжали кружить беспилотные разведчики, уже в количестве трёх штук, высматривая врага и координируя действия наших сил.

Время тянулось крайне медленно, парни томились в нервном ожидании боя и, используя богатый лексикон русского языка, поминали родословную исламистов до сотого колена включительно. Всеволод Кутейкин оказался, наверное, единственным, кто сумел с выгодой использовать время, проведённое в этой бестолковой засаде. Пользуясь моментом, Сева принялся уговаривать меня… поделиться трофеями с ополчением вообще и с его расчётом в частности. Точнее, не всеми трофеями, а лишь одним из них — внедорожником «тигр».

Старший лейтенант логично и аргументированно доказывал, что расчёту ПТРК очень необходимо именно это транспортное средство, которое лучше всего подходит для решения боевых задач, и т. д., и т. п. По мнению Кутейкина, после определённых доработок джип можно было превратить в бронированный внедорожник с турельным вооружением, ничем не уступающий армейскому варианту «тигра». Сева уже всё прикинул, подсчитал и предварительно договорился с нужными людьми насчёт оборудования, по комплектующим и прочим вопросам. Всеволод не сомневался, что бравые разведчики легко компенсируют этот небольшой подарок в одном из следующих рейдов по соседним кластерам, найдя себе ещё более хорошую «тачку».

— А ты, старлей, очень наглый товарищ. Подмётки рвёшь прямо на ходу, — усмехнулся я, жуя сорванную травинку. — Извини, не хочу обидеть, но так и подмывает поинтересоваться: ты, случаем, не еврей? Сразу предупреждаю, что ничего не имею против еврейской нации вообще и против тебя лично. Просто любопытно оно, и всё тут.

— Придётся тебя огорчить, майор, — не еврей я, а самый что ни на есть обыкновенный белорус. Точнее, наполовину белорус, наполовину москаль, русский, в общем, — почесал подбородок Кутейкин. — Слушай, Володя, ну, не хочется мне корёжить «уазик», даже если хозяин и разрешит. Сухонин, вообще, дядька добрый — разрешит и крышу убрать, и новые дуги наварить… А мне турель нужна, чтобы и «спарку» ставить, и ПТУРС.

— Какую «спарку»? «Корнет» с пулемётом скрестить хочешь, что ли? — хмыкнул я, провожая взглядом беспилотник.

— Нет, в паре с «крупняком» будет стоять бельгийский МАГ, чтобы не тратить дефицитные «двенадцать и семь» на всякую мелочь, — раскрыл свои конструкторские планы Всеволод. — «Двести сороковой» уже имеется, трофейный, а «браунинг» обещали дать наши союзники.

— Ладно, я «перетру» тему со своими парнями, когда этот цирк закончится, но ничего обещать не могу, — вздохнул я. Сева, если хорошенько подумать, действительно нуждался в машине высокой проходимости, которую должна выполнять функции лёгкого БТРа, а не просто во внедорожнике для перевозки ПТРК и его расчёта. — Сам понимаешь: джип — это не мой, личный, а наш, общий трофей.

Забегая вперёд, скажу, что после недолгой, но эмоциональной дискуссии мои опера решили не жадничать, и Кутейкин получил-таки в своё распоряжение желанный «тигр». Получив желаемое, старлей претворил в жизнь все свои планы по модернизации внедорожника, смонтировав турель с двумя пулемётами, один из которых можно было при необходимости заменить пусковым контейнером «корнета». Кроме того, машина получила дополнительную локальную защиту двигателя и экипажа, превратившись в БТР, не уступавший по своим боевым качествам «сарацинам» наёмников.

Наконец, когда мы уже изучили в свои прицелы все ближайшие окрестности вдоль и поперёк, по радио поступила команда «отбой». Рейнджеры лейтенанта Карно прочесали подступы к Данилово, найдя следы пребывания боевиков «Боко Харам», но не обнаружив ни одного исламиста, живого или мёртвого. В прибрежных зарослях, откуда чернокожие вели обстрел танкера и мелких плавсредств, остались пятна крови и были видны следы волочения человеческого тела. В километре напротив «аэродрома Данилово» была найдена огневая позиция с россыпью стреляных гильз, с небольшой лужицей крови под деревом. «Солдаты удачи» предположили, что в этом месте кого-то зацепило из зенитной скорострелки, но ранение оказалось не тяжёлым, враг смог перевязать рану (скорее, ему помогли это сделать) и удрать на своих двоих задолго до подхода наёмников.

Кроме того, что куча народа промокла под традиционным ночным дождём, обстрел не причинил особого вреда ни жителям посёлка, ни ополченцам, ни «диким гусям». А вот пленным арабским морякам, ночевавшим в фюзеляже «боинга», повезло намного меньше. Исламисты вели огонь практически вслепую, а одной из наиболее крупных визуально видимых целей являлся бывший авиалайнер «Люфтганзы». Боевики выпустили по нему несколько длинных очередей, затем перенесли огонь на крайние дома, после чего проиграли дуэль «вулкану» и спешно ретировались со своей позиции.

Пострадали пятеро пленных моряков, получившие пулевые ранения, к счастью, не смертельные. Арабов во многом спасло то, что обстрел вёлся с дальней дистанции, около двух километров, пули попадали в обшивку «боинга» и лишь затем проникали в салон. Если бы негритосы подобрались поближе, то, вероятно, перебили и покалечили бы множество саудитов, прошивая пулемётным огнём фюзеляж насквозь.

Среди арабов вспыхнула было паника, с которой, к счастью, удалось быстро справиться — обстрел прекратился столь же внезапно, как и начался. Охрана быстро разобралась в ситуации, разрешив морякам покинуть самолёт и провести остаток ночи на земле. Оперативно оказав раненым экстренную медицинскую помощь, ополченцы уже через десять минут эвакуировали всех пострадавших в госпиталь. Диана, которую срочно выдернули из постели, немедленно взялась за работу. К полудню все пятеро саудитов оказались в обычной палате, где за ними присматривали ходячие раненые из числа бойцов Стрелкова и Николишина.

Чтобы не провоцировать взбудораженных и озлобленных пленников на мятеж или побег, командование распорядилось дать им на сегодня выходной. Ван Клейст нашёл время и лично выступил перед моряками, просветив тех насчёт того, кто покушался на их жизни. Никитин приказал сводить пару-тройку арабов в госпиталь, чтобы те смогли лично убедиться, что с их соотечественниками всё в порядке. В общем, следующую ночь пленники провели на палубе «Маджестика», под присмотром смешанной команды из русских, индусов и поляков, а наутро саудиты вновь приступили к рубке деревьев.

Индийский танкер оказался для исламистов целью № 1 — по нему вели огонь из крупнокалиберного пулемёта. К счастью, расстояние от огневой позиции противника до «Маджестика» оказалось на пределе дальности стрельбы «крупняка», и повреждения корабля ограничились сквозными дырками в наружной обшивке. А вот одна из пришвартованных к борту танкера трофейных лодок получила множество пробоин и быстро, за каких-то полчаса, ушла на дно. Экипаж «индийца», у которого в результате обстрела появилась куча новых хлопот и забот, заметил отсутствие посудины под бортом лишь тогда, когда та исчезла с поверхности моря.

Впрочем, потеря какой-то там трофейной сомалийской калоши являлась сущим пустяком по сравнению с повреждениями, полученными нашим «илом». Хотя наёмники изменили место стоянки Ил-76, отбуксировав его как можно ближе к позиции «вулкана», чёртовы негритосы дотянулись-таки до транспортника. Самолёт получил десятка полтора попаданий, и, что было самым неприятным, одна из пуль угодила в крайний правый двигатель. Это выяснилось спустя пару дней, когда вернувшийся с полигона бортинженер занялся осмотром повреждений и провёл полную проверку поверхностей фюзеляжа, хвоста, крыльев и всех четырёх движков. Обычно флегматичный Сапрыкин принялся ругаться так, что вызвал неподдельное уважение как со стороны местных товарищей, так и со стороны союзников.

«Амтрэк» уже вкатился на окраину села, когда послышался характерный звук авиационных моторов, а затем в небе показался двухмоторный самолёт. Самолёт шёл с востока, летел аккурат над пляжем, на высоте примерно пятисот-шестисот метров. По мере приближения мы опознали в госте двухмоторную летающую лодку жёлто-красного цвета, судя по всему, гражданскую.

Блеснув фонарём, самолёт лёг в вираж, облетая якорную стоянку «флота» конфедерации, и быстро исчез за деревьями из зоны прямой видимости. Эрик Робертович тотчас доложил нам по рации, что «бомбардье» пошёл на посадку, и предложил поторопиться. Бельгиец, мол, уже топчется на берегу вместе со своими головорезами, да и даниловские, похоже, подтянулись, а разведчики ползут где-то позади всех. Пришлось поторопиться: взревев движком, БТР помчался по улицам посёлка, словно гоночный болид по трассе в Монако.

— А это, господа, прибыла группа быстрого реагирования и глубинной разведки, — Гельмут заглушил двигатель амфибии, и до меня сразу же донёсся голос Вышинского. «Амтрэк» остановился в десятке метров от группы товарищей, среди которых выделялись новые лица — троих незнакомцев в камуфляже иной расцветки, с камуфляжными кепи на головах. Намётанным глазом оперативника я сразу определил, что лишь двое из троих попадают под определение так называемых «лиц кавказской национальности», а один, скорее всего, является славянином. Загорелый, правда, до черноты, но точно, что не армянин. — С ними наш новый начальник отдела полиции…

— Майор Сурен Гаспарян… Капитан Геннадий Титов… Капитан Михаил Ковалёв… Глава администрации села Авет… Аветарноц Самвел Варданян… Майор Владимир Иванников, — называя себя, я поочерёдно пожимал руки гостям, а Юрий Александрович слегка запнулся, произнося экзотическое название армянского населённого пункта. Взаимные представления и дипломатические расшаркивания заняли минут пять, не менее. — Наши немецкие товарищи — Вольфганг и Гельмут Нидеррайтеры…

— Как говорится у нас в России: прошу к столу, — улыбнулся Вышинский, махнув рукой в сторону сервируемых столиков. С полдюжины даниловских девушек как раз закончили расставлять гранёные стаканы между блюдами с бутербродами и холодцом, чуть поодаль благоухал ароматами мангал с шампурами шашлыка. Пиво, к сожалению, отсутствовало, зато в наличии имелись водочка, вискарь плюс пара бутылок дорогого рома. — Предлагаю выпить за дружбу между народами!

Среди собравшихся не нашлось таких, кто бы собирался возражать против данного предложения, и в следующие четверть часа над пляжем звучали заздравные тосты. Выпили и за нас, и за вас, и за десант, и за спецназ. За спецназ советский, российский, бельгийский, армянский, французский, немецкий, южноафриканский. Подняли стакан и за морпехов — за наших, амеровских, французских, хм, польских. На данной стадии знакомства обнаружилось, что народ как-то сам собой нашёл общий язык. Индиец Сингх кивал, слушая эмоциональную речь армянина Гаспаряна, а Варданян, похоже, прекрасно понимал пана Дзенсикевича. Далее плавно перешли на тосты за моряков всех стран, за лётчиков, за «бога войны» и за «царицу полей».

Воспользовавшись ситуацией, я полюбопытствовал у Геннадия, каким образом среди гордых армян оказался наш, русский парень? Оказалось, что Титов коренной степанокертец, родился и вырос в этом городе, с детства жил среди армян. Когда развалился Союз и началась полномасштабная война с Азербайджаном, пятнадцатилетний юноша не стал отсиживаться дома, а взял дедов дробовик и вступил в отряд самообороны. Ну, а дальше, как говорится, втянулся, воевал не хуже других, был ранен, после чего угодил в госпиталь в Ереване. Лёжа в госпитале, Геннадий познакомился с пожилым армянином-артиллеристом, загорелся идеей стать артиллеристом и спустя какое-то время воплотил свою мечту в жизнь. Закончил школу, начал служить с низов, звёзд с неба не нахватал, к моменту катаклизма вот-вот должен был получить «майора».

В процессе знакомства мы обменялись короткими повествованиями о том, как представители разных народов угодили в чужой мир и как начиналось знакомство с новыми землями. А начиналось оно с установления контактов с ближайшими соседями, такими же, как и мы, землянами. С кем-то удавалось сразу же наладить мирные и добрососедские отношения, а с кем-то с ходу началось вооружённое противостояние.

Нашим гостям — военнослужащим непризнанной мировой гомосятиной страны — повезло больше, чем, к примеру, тем же даниловцам, мадьярам или жителям Подмосковья. Неведомый катаклизм закинул чёрте куда три небольших армянских села, а вместе с ними часть укрепрайона армии обороны Арцаха. В новый мир перенеслись две мотострелковые роты, половина гаубичной батареи, штаб, приданные батальону средства ПВО и несколько складов с ГСМ и боеприпасами.

По количеству и качеству вооружения армяне мало чем уступали отряду «диких гусей», на несколько порядков превосходя своих ближайших соседей — чехов с китайцами. Кроме того, какое-то количество стрелкового вооружения имелось и у гражданских — жителей тех самых трёх горных сёл, которые располагались в границах кластера. Но самым главным козырем карабахцев являлись два армейских Ми-17, приземлившиеся прошлым вечером на вертолётной площадке у упомянутого села Аветарноц.

Первое мая началось для армян с того, что над анклавом появился большой военно-транспортный самолёт, как оказалось, голландский. Самолёт шёл с территории, контролируемой Азербайджаном, летел на относительно небольшой высоте, и экипаж «шилки» сработал безукоризненно. Длинная очередь ЗСУ за секунду отпилила транспортнику крыло, и «гэлэкси», перевернувшись в воздухе, шлёпнулся на близлежащую горушку. При ударе о вершину горы фюзеляж развалился на несколько частей, которые разбросало по достаточно большой площади. В то же время столкновение с вершиной горы предотвратило тотальное уничтожение груза, так как сдетонировавшее топливо огненной рекой потекло вниз и в сторону, по направлению к ближайшему ущелью.

Разбившийся голландский «гэлэкси» был под завязку забит медикаментами для натовского контингента в Афганистане, и спустя какое-то время армяне организовали поиск и сбор того, что чудом уцелело при крушении и пожаре. По словам гостей, поисковым группам удалось спасти достаточно много ценных лекарственных препаратов, перевязочного материала и других медицинских девайсов.

Кроме вышеупомянутого добра армянам достался с десяток американских армейских лэптопов, пара комплексов спутниковой связи, защищённой от помех и прослушивания, и некоторое количество натовских боеприпасов. Впрочем, обо всех этих электронных штуковинах нам поведали чуть позднее, когда между нами и новыми союзниками установились тёплые и доверительные отношения. Забегая вперёд, скажем, что натовский «гэлэкси» оказался не единственным успехом армянских зенитчиков — спустя некоторое время экипаж той же самой «шилки» дал меткую очередь по беспилотнику, прилетевшему с противоположного берега Амазонки.

В отличие от многих других землян, угодивших в иной мир из покоя и уюта, карабахцы и раньше жили в состоянии постоянной готовности к войне, которая могла прийти в их дома в любой момент. Поэтому военные и гражданская администрация действовали быстро и согласованно: уже спустя полчаса после объявления тревоги мирные жители сидели по подвалам, бойцы заняли огневые позиции, готовясь отражать атаки азербайджанской армии. Никто не сомневался, что враг постарается атаковать, используя в качестве прикрытия неожиданно наползший туман.

Тянулось время, противник медлил с наступлением, и армяне стали подозревать, что происходит что-то неладное. Отсутствие связи с соседями и командованием ещё можно было объяснить работой азербайджанских средств РЭБ и действиями диверсантов, а вот полное отсутствие сигналов теле— и радиовещания наводило на очень нехорошие мысли. Командир батальона просто не поверил своим ушам, когда высланные на фланги разведчики доложили, что этих самых флангов не существует в помине. Однако, глянув на мгновенно посеревшие лица разведчиков, комбат понял, что произошло НЕЧТО такое, что выходит за грань человеческого разума.

Где-то часика в три после полудня туман наконец-таки рассеялся, и армянские военнослужащие стали с удивлением обозревать резко изменившиеся окрестности. Ещё спустя час командиры приняли решение поднять в небо вертолёты, чтобы взглянуть на всё это безобразие с высоты птичьего полёта. Взглянули, заодно проведя воздушную разведку в радиусе полутора десятков километров от своего кластера.

Далее, как говорится, на людей обрушились сразу две новости — хорошая и плохая. Хорошая заключалась в том, что позиции азербайджанской армии, Азербайджан вообще почти полностью испарились, словно их никогда и не было. Из позиций врага остался лишь один небольшой опорный пункт, где обычно дислоцировалось не более взвода азербайджанских военнослужащих. Забегая вперёд, скажем, что в момент катаклизма на указанной точке находился десяток солдат, которые спустя сутки оказались полностью деморализованы и дезориентированы. Большая часть азербайджанцев покинула позицию, уйдя в неизвестном направлении, а ещё трое солдат приняли предложение сдаться и сложили оружие. Но это произошло чуть позднее, на пятый день после катастрофы.

Плохая же новость состояла в том, что земляне понятия не имели, где они оказались, как они там оказались и почему всё это произошло. Вокруг анклава раскинулся совершенно незнакомый ландшафт: невысокие холмы, густо поросшие неизвестными деревьями, и большая, полноводная река к юго-западу, с шириной русла в три-четыре километра минимум. Памятуя о том, что они не являются нацией кораблестроителей, армянские пилоты не рискнули пересекать реку, ограничившись полётом над береговой линией.

Следующим шоком стало обнаружение лётчиками огромной пирамиды, наподобие египетских, которая заметно возвышалась над окружающим ландшафтом километрах в десяти от армянского кластера. Первыми эту громадину разглядели наземные наблюдатели, но из-за большого расстояния приняли её за странную гору, и не более того. С воздуха же пирамида смотрелась куда эффектнее, особенно её плоская, срезанная вершина, где можно было разглядеть непонятные выемки и углубления.

Совершив облёт рукотворного сооружения, вертолётчики повернули на север, где быстро обнаружили обитаемую территорию, населённую, видимо, такими же землянами, как и они сами. Позднее выяснилось, что катаклизм закинул в иной мир китайцев, точнее, пару китайских деревень с обрабатываемыми сельхозугодиями вокруг них.

К северо-востоку от данного кластера пилоты разглядели горную гряду, которая совершенно не вписывалась в чужой ландшафт. Пилоты изменили курс, и вскоре оба Ми-17 заложили вираж над самым настоящим средневековым замком, выстроенным практически на вершине одной из гор. Чуть пониже замка к скале прилепился то ли маленький городишко, то ли большая деревня. Замок и городишко показались лётчикам необитаемыми, и те не стали долго задерживаться над данным районом.

Продолжая полёт, пара «милей» вышла на ещё один кластер, выделявшийся ухоженными европейскими дорогами и полями, красивыми, словно игрушечными, домиками. Полагая, что над подобной территорией им не грозит опасность обстрела с земли, пилоты совершили облёт анклава, после чего взяли курс домой. Визуальным наблюдением вертолётчики обнаружили на юго-востоке ещё одну гору, заметно возвышавшуюся над окружающей местностью, но не стали изменять маршрут — командованию срочно требовались результаты разведки.

Далее, как говорится, было дело техники, причём техники наземной. Буквально на следующий день бронегруппы армян покатили в разведрейды по ближайшим соседним кластерам, установив контакты с чехами и китайцами. В обоих случаях знакомство происходило без конфликтов, без стрельбы, что, впрочем, неудивительно, ввиду наличия у гостей трёх-четырёх БМП и вертолётов огневой поддержки. Ни чехи, ни китайцы не собирались воевать с соседями, обладающими солидным, по новым меркам, военным потенциалом и не проявлявшими никакой агрессии.

А ещё через день выяснилось, что с китайскими товарищами ссориться себе дороже, ибо те обладают огромным промышленным потенциалом, практически неисчерпаемыми людскими ресурсами, и союз с ними жизненно необходим всем, кого закинуло на левобережье Амазонки. Иначе никакого боекомплекта не напасёшься, чтобы отбиться от многотысячных отрядов разъярённых китайцев. Дело в том, что катаклизм закинул в чужой мир часть города Чунцин, который, как известно, является одним из крупнейших экономических центров Китая. Закинул вместе со всей инфраструктурой: с сотнями тысяч жителей, с десятками промышленных предприятий, с вояками, с полицией и даже с иностранными туристами, которым не повезло оказаться в ненужное время в ненужном месте.

Наши гости тактично опустили подробное описание внутренних китайских разборок, борьбы за власть, упомянув лишь, что пару дней назад у азиатских союзников завершился период анархии и разброда. Во главе анклава Чунцин встал партийный функционер, товарищ Жуй Ху, которого поддержали и армейцы, и полиция, и даже тамошние бандиты. Последние всеми четырьмя конечностями ухватились за выпавший им шанс легализоваться, свалившийся по воле Проведения и товарища Ху, и взяли на себя организацию и обеспечение жёлтой экспансии в новом мире.

Конечно, в китайском кластере ещё оставались внутренние нерешённые проблемы: жители некоторых районов никак не могли договориться даже между собой, не говоря уже о том, чтобы определиться с планами на будущее. Верхушка триады предложила решить данные проблемы радикальными методами, но товарищ Ху запретил вмешиваться и бандитам, и полиции, и воякам, и добровольцам.

Глава Чунцина заявил, что отныне жизнь каждого китайца является огромной ценностью, и власть не имеет права санкционировать какое-либо кровопролитие в среде соотечественников. Даже из самых светлых помыслов и ради наведения порядка. Сие прозвучало достаточно странно на фоне того, что за несколько дней анархии и беспорядков в городе погибли сотни, а то и тысячи граждан Поднебесной, но факт есть факт. Продолжая развивать свою мысль, товарищ Ху уточнил, что для выживания и процветания нации и расы в новом мире всем китайцам следует проявить природную выдержку и терпение, но исключительно к своим собственным соотечественникам. Данное правило с некоторыми оговорками применялось и к союзникам, без которых, по признанию самих китайских товарищей, никак не обойтись на данном этапе становления государственности. Впрочем, обо всём этом мы узнали позднее, когда сами познакомились с союзниками армян.

— Мы быстро договорились с генералом Цзи Лином, разграничили зоны влияния, и даже помогли китайцам в разгроме австралийской Чэ-Вэ-Ка, — майор Гаспарян захрустел маринованным огурчиком, закусывая очередные пятьдесят грамм. — Хорошо помогли, с выгодой… Самолёт видите? Получили в обмен на двадцать гаубичных залпов. Хороший обмен, я считаю.

— Погоди, погоди, Сурен, расскажи про австралийцев, — Александр ловко добавил «беленькой» в стакан нашего гостя, протянул вилку с наколотым огурцом. — Давай, за артиллеристов!

Выпив за «бога войны», Гаспарян поведал, что у китайцев сразу же возникли проблемы с соседями с юго-запада — с наёмниками из какой-то там австралийской ЧВК, пославшими узкоглазых куда подальше. Хорошо вооружённые наёмники в количестве трёх десятков рыл проводили учения в труднодоступной местности, а заодно прикрывали аэродром подскока международного наркокартеля. До звания аэродрома, правда, затерянная в австралийской глубинке посадочная площадка не дотягивала — так, место на карте, где была организована дозаправка самолётов, пересекавших Арафурское море. На момент катаклизма на аэродроме как раз заполнял баки гидросамолёт «бомбардье», под завязку забитый кокаином из Юго-Восточной Азии. Экипаж из двух пилотов намеревался хорошенько отдохнуть, чтобы с утра пораньше (другое полушарие, однако) продолжить перелёт прямиком до Окленда.

Парни из далёкой Австралии, как выяснилось, обладали куда менее гибкой психикой, чем россияне, поляки, армяне или южноафриканцы. Случившиеся настолько выбило лётчиков из колеи, что те забухали на пару суток и оказались не способны сесть за штурвал своего самолёта. А когда, наконец, протрезвели, выяснилось, что взлётная полоса стала «нейтралкой» между двумя враждующими силами — наёмниками из ЧВК и сотней боевиков китайской триады.

В тот же день к китайцам подошло подкрепление — рота мотострелков на гусеничных БТРах — и австралийцы отступили в труднодоступную холмистую местность, где, согласно легенде, они проводили тактические учения. Пилоты ушли вместе с бойцами ЧВК, что и предопределило их дальнейшую судьбу. Китайцы окружили позиции противника со всех сторон, но штурмовать не спешили — тянули время, ожидая прибытия артиллерии.

Наёмники попытались было организовать ночной прорыв, но солдаты НОАК и боевики триады были начеку. Огонь крупнокалиберных пулемётов загнал австралийцев обратно на их высотки. Наёмники сменили тактику, и на следующую ночь то тут, то там вспыхивали перестрелки: бойцы ЧВК пытались просочиться через кольцо окружения. Нескольким австралийцам повезло, остальные же решили попытать судьбу следующей ночью. Только судьба распорядилась иначе.

Утром на головы австралийцев посыпались полновесные гаубичные снаряды калибром 122 мм, в пыль разнося сложенные из камней укрепления. В конфликт вступили новые союзники китайцев — армянские артиллеристы из армии обороны НКР, и данный козырь решил исход противостояния. Когда же пришло время делить трофеи, капитан Титов — именно он командовал и рейдом и орудийным расчётом — сразу же указал на «бомбардье». Армяне не претендовали на «кокс», который перевозили австралийцы, а вот гидросамолёт — именно то, что было нужно для ведения разведки над морем в чужом мире.

Китайцы, которые к тому времени захомячили себе парочку современных реактивных истребителей, приняли решение не спорить с союзниками из-за честно заработанного гешефта. Дело в том, что в Чунцине обнаружилось одно интересное предприятие, занимавшееся сборкой легкомоторных самолётов, имевшее хороший задел комплектующих и опытных мастеров. Кроме того, щедрость китайцев легко объяснялась дефицитом лётчиков, аэродромного персонала, авиационного топлива и прочего. В свою очередь у армян имелась четвёрка опытных пилотов, любого из которых можно было сразу же посадить за штурвал самолёта. В общем, «бомбардье» угодил в хорошие руки, был превращён в разведчик с функциями ганшипа, и стал служить на благо новоиспечённых союзников.

Далее карабахцам пришлось вступиться за своих ближайших соседей-союзников на северо-востоке — за чехов. Чешский кластер с его трудолюбивыми жителями и обработанными сельхозугодиями представлял собой лакомый кусочек, и армяне с ходу сделали соседям предложение, от которого сложно отказаться. В анклаве встал небольшой гарнизон из мотострелкового взвода, усиленный миномётами и «шилкой»: армяне больше опасались проблем с воздуха, чем удара с земли. Ошиблись.

Ещё в пяти километрах к северо-западу катаклизм закинул в чужой мир маленькую прикарпатскую деревушку с прилегающими к ней окрестностями. Местные жители — украинцы — обходили эту деревушку далеко стороной, за десяток вёрст, и старались вообще не замечать происходящего. Деревушка являлась прикрытием для учебного лагеря ультраправых украинских националистов, в котором иностранные инструкторы готовили боевиков Правого сектора, именуемых в народе правосеками.

В момент катаклизма в лагере находилось полторы сотни боевиков, десяток инструкторов из различных европейских стран, два десятка единиц различного автотранспорта, и значительное количество стрелкового вооружения. Иностранные инструкторы честно отрабатывали денежки Госдепа — гоняли правосеков и в хвост, и в гриву, готовя боевиков к диверсионной деятельности на территории РФ. Боеприпасы улетали в мишени целыми ящиками, инструктора требовали улучшить снабжение патронами и предпринять хоть какие-либо меры в отношении вороватых интендантов украинской армии. В общем, в конечном итоге за воровство на всех уровнях правосеки заплатили своими жизнями.

Как и многие другие земляне, уже через пару-тройку дней украинские националисты приступили к изучению нового мира и вскоре вступили в контакт со своими ближайшими соседями — с чехами, итальянцами и американцами. Контакт с последними как-то сразу же не заладился, ибо катаклизм закинул в чужой мир кусочек Кентукки, этакую дикую глубинку даже по нашим, российским меркам. Американские фермеры даже не подозревали о существовании терминов, как «гостеприимство» и «толерантность», и потребовали от хохлов убираться ко всем чертям, иначе…

«Базук» и пулемётов фермеры не припасли, зато ружей и карабинов имелось в количестве, достаточном, чтобы вооружить всех, от стариков до младенцев включительно. Это не считая револьверов, пистолетов и без учёта арсенала местных барыг-метамфетаминщиков, у которых чего только ни завалялось. Проявив благоразумие, правосеки не стали связываться с вооружёнными до зубов жителями Кентукки.

А вот итальянцы, которых закинуло в чужой мир вместе с целым средневековым замком, страдали толерантностью, гостеприимством и лопухнулись по-полной. Боевики ПС захватили владения итальянцев без единого выстрела, мигом переведя галантных синьоров и синьорит в положение бесправных рабов. Замок представлял собой практически неприступную крепость, к которой вела одна-единственная дорога, хорошо просматриваемая и простреливаемая. Правосеки мигом оценили тактическую ценность данной позиции, выставили сильный гарнизон, а чуть позднее передислоцировали в замок все свои оставшиеся силы.

Попытка украинцев наладить отношения с чехами привела к столкновению интересов с карабахцами. У военных НКР и боевиков ПС, мягко говоря, не существовало общих точек соприкосновения: армяне не любили и презирали тех, кто воевал на стороне нацистов, а хохлы слишком плохо учили историю. Точнее, учили её не по тем учебникам. Договориться не получилось, словесная перепалка перешла в перестрелку, а перестрелка переросла в настоящую локальную войну между двумя анклавами. Не откладывая решения проблемы в долгий ящик, армяне подтянули артиллерию, подняли в небо вертолёты и устроили правосекам кровавую баню. Благо снарядов хватало, а корректировщики артогня были профессионалами в своём деле.

— Какое-то количество фашистов разбежалось по здешней округе. Мы не стали тратить свои ресурсы и время на поиски… как это… иголок в стогах сена, — Гаспарян, смакуя, употребил пятьдесят граммов рома, закинул в рот квашеной капустки. — Замок приглянулся китайцам, те блокировали его силами триады и добровольцев… У хохлов, по нашим сведениям, есть одна большая проблема: катастрофа разрушила виадук, по которому с высоких гор текла вода, а запасы внутреннего резервуара рассчитаны на месяц… И жратва у них скоро кончится…

— Сурен, а эти западные инструкторы, про которых ты упомянул? — спросил я, пережёвывая бутерброд. Ром пошёл хорошо. — Что с ними? Погибли?

— Ой, Владимир, а это самое интересное, — встрепенулся гость. — Не поверишь, друг: пропали они, покинули базу и ушли неизвестно куда… Пленные говорили, что ночью ушли, незаметно.

— Сурен, а много ли у вас пленных? — как бы между прочим поинтересовался Ковалёв. — Я имею в виду правосеков которые.

— Было с десяток, наверное, — армянин продегустировал домашнюю колбасу, одобрительно кивнул. — Очень вкусная… Правосеков мы отдали китайцам, выгодно поменялись на… Сейчас у нас есть трое азеров, сидят в подвале.

— А азеров чего не поменяли? — тотчас отреагировал Руслан, присоединяясь к процессу поедания колбасы. — Китайцы не взяли, что ли?

— А азеры знают, где выставлено ихнее минное поле, — улыбнулся Гаспарян. — Пусть сначала помогут разминировать, а потом решим, что с ними делать.

— Слушай, Володя, надо бы потеребить гостей на предмет взаимовыгодного гешефта, — прошептал мне на ухо Михаил. — И поскорее, пока мы все ещё относительно трезвые.

— Чёрт, жаль всё-таки, что Глеймана «замочили», — поморщился я, вспомнив про махинаторский талант покойного мастер-сержанта. — Попробуем… Зови Жерара, вон он, с Вышинским и Варданяном о чём-то «трёт».

Бельгийца, как выяснилось, мы сильно недооценили. Ван Клейст уже достиг принципиальной договорённости о поставке армянам дизельного топлива, в обмен на… снаряды к ЗУ 23–2, имевшейся где-то в закромах наёмников. Поэтому мы не стали отвлекать людей от обсуждения деталей сделки, а просто присоединились к беседе. Разговор крутился вокруг проблемы транспортировки солярки на левобережье, точнее, как доставить груз с танкера до армянского кластера. Наши гости напрягли мозги, но так и не смогли предложить ничего, кроме идеи стандартного бензовоза. Да и с бензовозами у карабахцев обстояло туго — одна-единственная машина на весь анклав. Как ни крути, а армянам придётся идти на поклон к китайцам, а у тех может возникнуть и свой собственный интерес к чужому топливу…

— Мы можем передислоцировать «центурион» и прикрыть танкер с нашего берега, — задумчиво произнёс командир «диких гусей», оглядываясь на «Маджестик». Почесал гладко выбритый подбородок, пробурчал что-то неразборчивое. — Но чем мы заменим танк? Бронемашины не годятся для защиты конвоев — ниггеры их легко сожгут из засад… А я не хочу терять своих бойцов!

— Жерар, а давай, поставим в строй все исправные «тэ-семьдесят два», — влез с предложением капитан Руденко. — Танки усилят сопровождение, авось, «бокохарамы» поостерегутся лезть на рожон.

— Ага, на рожон из папье-маше, — скривился капитан Барулин. — Исламисты, может, в чём-то и дураки, но они точно знают, что «семьдесят вторые» не имеют бэ-ка… Кому я говорю — ты сам там был, и сам знаешь не хуже меня.

— Кхм… Товарищи офицеры, разрешите полюбопытствовать, а сколько у вас исправных «тэ-семьдесят двоек»? — переглянувшись с армянами, вкрадчивым голосом поинтересовался капитан Титов.

— Так, есть парочка машин на ходу и ещё столько же в ремонте, — Александр неопределённо махнул рукой. — Мы же рассказывали вам про состав, что потерпел крушение где-то в Подмосковье… Танки, походу, везли на капремонт, да так и не довезли…

— Мы хотим предложить вам взаимовыгодную сделку, — начал Геннадий, ещё раз обменявшись взглядами с Гаспаряном и Варданяном. — Как вы смотрите на то, чтобы обменять один исправный «тэ-семьдесят два» на полсотни выстрелов к пушке «два-а-сорок шесть-эм»?

Над столом на пару секунд повисла почти полная тишина, нарушаемая лишь негромким голосом переводчика, Андрея с Украины. Выслушав перевод, ван Клейст удивлённо вскинул брови и уставился на гостей, переваривая информацию. Выпито было уже достаточно, и бельгиец, похоже, поначалу просто не поверил своим ушам. Однако и остальные смотрели на армян так, словно те выскочили из торта заместо обещанной стриптизёрши, и Жерар решительным жестом отодвинул стакан в сторону.

— Наше предложение: сто выстрелов — и один танк будет вашим, — используя заминку ван Клейста, я бесцеремонно влез в разговор.

— Нет, не подходит, — покачал головой Титов. — Слишком много за один не самый новый танк.

— Согласен, танки не новые, — покосившись на меня, бельгиец принялся расхваливать товар. — Но модель «тэ-семьдесят два-бэ», оснащённая блоками динамической защиты… Это очень хорошее предложение, господа.

— Хорошее, но… дороговато… за одну машину, — хитро прищурился капитан. — Предлагаю повысить ставки.

— В смысле? — на мгновение опешил Жерар. — Вы готовы дать больше?

— Сто двадцать выстрелов за два «тэ-семьдесят два», — улыбнувшись, вступил в разговор Сурен и сразу же уточнил: — За два исправных, разумеется.

— Сто пятьдесят выстрелов, и будет лишь одна машина с блоками дэ-зэ, — внутренне усмехнувшись, я огласил наше новое предложение. — С вас предоплата: доставка пары бэ-ка к линии соприкосновения с негритосами.

— Это слишком много. Сто тридцать выстрелов, и мы завтра же закинем два бэ-ка прямо на позиции ваших танкистов, — Гаспарян переглянулся с Варданяном, тот едва заметно кивнул. — Остальные снаряды получите при передаче машин из рук в руки. Доставка танков на наш берег — на вас. У нас же нет кораблей.

— По рукам, — улыбнулся я, протягивая гостю стакан. — Ну, за успешную сделку!

— Стоп, мы не обговорили сроки доставки! — оглянувшись вокруг, всплеснул руками Самвел. — Здесь же нет никакого причала! Как вы погрузите танки на корабли?

— Согласен, причала у нас нема, — кивнул я, признавая очевидное. — Зато имеется дармовая рабочая сила — пленные арабы, полно стройматериала — вон, видите, лес стоит. В общем, мы-то причал построим, а вот как выгружать технику на ваш берег, а?

— Чёрт, а ведь это — реально проблема, — поморщился Геннадий. — Может, поможете построить причал и на нашем берегу?

— Поможем, конечно, — подмигнув мне, произнёс Руслан. — Вы, кстати, не тяните: пришлите экипажи — пусть ваши люди принимают технику, чтобы потом обошлось без претензий.

— Да, наверное, так и сделаем, — поднимая стакан, вздохнул майор Гаспарян. — Эх, если бы не тот чёртов приказ о передислокации танкового взвода, мы бы не торговались сейчас, как на базаре.

Выпили молча: у каждого из присутствующих на Земле остались не только сослуживцы, но и друзья, семьи, родственники. Большой Капут прокатился по судьбам миллионов людей, и никто не знал, что случилось с родным миром, уцелела ли Земля вообще как таковая. Существовала огромная вероятность того, что планета погибла, а мы… нам, похоже, выпал второй шанс. Зачем и почему именно нам — мы много задавались этим вопросом, но так и не пришли к какой-либо определённой версии.

— Кстати, товарищи, есть тут одна загадка, которая, похоже, относится к сфере вашей компетенции, — наверное, я выбрал не самый подходящий момент, чтобы показать гостям фотоснимки убитых нами аборигенов. — Вот, смотрите, это мы сняли на левом берегу, километрах в трёх от устья реки.

Выудив из кармана разгрузки айфон, я вывел на экран нужные фото и протянул аппарат Титову. Едва посмотрев на картинку, капитан моментально замер, словно обесточенный робот, с маринованным огурцом в руке. В который уже раз переглянувшись между собой, Сурен с Самвелом сунулись полюбопытствовать, что это так могло поразить их товарища, да так и остались стоять с открытыми ртами.

— Это когда мы встретили во-он тот кораблик, — уточнил я, махнув рукой в сторону СТК. Судя по реакции гостей, они даже в мыслях не допускали, что где-то поблизости живут разумные существа, не являющиеся землянами. — Ну, помните, мы вам рассказывали?

— Кто это? — глухим, охрипшим голосом поинтересовался Титов, отрываясь от созерцания фотографий. — Откуда это?

— Кто-кто, сферические кони в вакууме, — неудачно сострил Александр, протягивая Геннадию другой айфон. — А это их любимые домашние питомцы — «собаки Баскервиля», провалиться им в тартарары.

— Мы ни разу не встретили ничего подобного, — опомнившись от потрясения, заявил Гаспарян. От волнения Сурен неожиданно заговорил с очень сильным акцентом, который не проявлялся ранее. — Вай, они ещё и вооружены? Смотри, Самвел: это же меч и копьё! Слушай, Владимир, а луки и арбалеты у них есть?

— Не знаю, мы видели лишь копья и меч, — честно признался я. — Будь у них луки и арбалеты — мы бы сейчас здесь с вами не разговаривали.

Далее весь разговор свёлся к обсуждению одной-единственной темы — местных туземцев. И мы, и гости выдвигали множество самых разнообразных теорий, почерпнутых в основном из фантастической литературы, с ходу же отвергали большинство из них и переходили на следующий круг. Благо выпивки и закуски, к счастью, сполна хватило. Единственным результатов этого алкогольно-мозгового штурма стало то, что карабахцы поделились планами совершить экспедицию ко второй пирамиде, расположенной километрах в двадцати юго-восточнее их кластера.

Часть IV

В жизни, оказывается, иногда происходят события, ещё более неприятные, чем пробуждение утром с похмелья. Одно из таких событий — боевая тревога в вечернее время, когда личный состав в меру сыт, в меру пьян, расслаблен и вообще полностью доволен жизнью. Если бы мне предложили выбор между такой тревогой и утром, которое по определению не бывает добрым, я бы не задумываясь выбирал последнее. Да, хоть три-четыре недобрых утра подряд, лишь бы не мчаться через чужой лес на ночь глядя. Впрочем, обо всём по порядку.

Заключив с армянскими товарищами военно-экономический союз, мы пришли к единому мнению — следующие международные встречи, как и первую, надо проводить на природе, с выпивкой и фуршетом. Можно — и даже нужно — с кордебалетом, танцовщицами у шеста, дабы, обсуждая серьёзные темы, любоваться на разные там женские прелести. Иначе подобный саммит будет походить на примитивную пьянку на берегу моря — скучное и малоприятное, доложу я вам, мероприятие.

После того как гости улетели, покачав на прощание крылышками гидросамолёта, мы ещё немного обсудили текучку, затем разъехались каждый по своим делам. Ван Клейст отправился в Замятино, куда наёмники решили перебазировать свой драгоценный радар, а мы — домой, на базу, чтобы поделиться новостями с товарищами. С Еремеевым, со Стрелковым — вкратце, по радио — с нашими ненаглядными женщинами, число которых как-то само собой росло и росло. Сие, впрочем, неудивительно: парни у меня видные и знатные, заработавшие определённую репутацию, вот и липнет «слабый пол» к ним. Женщины, как известно, всегда липнут к тем, у кого в руках сила и власть, кто выбился на вершину социальной пирамиды.

Примерно в половине шестого вечера на связь неожиданно вышел наш борисовский гарнизон, точнее, наблюдательный пункт, расположенный в этом кластере. Так уж получилось, что Никитин и его команда не спешили переселять в Борисовку беженцев с верховий Амазонки, предпочитая уплотнять Замятино и само Данилово. Мы, в принципе, понимали, что Василий просто не желает рисковать людьми, пока не ликвидирована угроза в виде группировки «Боко Харам», и не лезли в чужой огород со своими советами и рекомендациями.

Так же, как и прежде, в Борисовке доживали свой век три старушки, относительно недавно схоронившие свою подругу. Как и прежде, разбросанная по большой площади деревня больше походила на посёлок-призрак, чем на обитаемый населённый пункт. Единственное изменение, которое произошло в Борисовке с момента нашего последнего посещения анклава — заселение семьи Третьяковых в одну из бесхозных хат.

Третьяковы поселились недалеко от дома Авдотьи Степановны и, судя по всему, в обозримом будущем не собирались переселяться в Данилово или Замятино. На что рассчитывал Виктор Матвеевич в случае нападения исламистов, либо ещё кого, к примеру, здешних хищников — для нас оставалось загадкой. Как показывала практика, с одним ружьём и одним «укоротом» в чужом мире много не навоюешь. Либо тебя застрелят, либо схарчат в прямом смысле этого слова.

Учитывая тыловое расположение Борисовки, наёмники смогли выделить в данный кластер всего пять бойцов, трое из которых числились в списке легкораненых, точнее, выздоравливающих. К этой пятёрке «солдат» удачи прибавилось двое даниловских ополченцев и один парнишка из отряда Стрелкова. Николаич, как позднее выяснилось, не взял бывшего студента в рейд по причине больного сердца, что ли, но дал парню хорошую характеристику, и того без разговоров приняли в ополчение. Если здоровье не мешает человеку метко стрелять, обозревать окрестности, то нечего таким кадрам прохлаждаться в тылу. Тем более что студент и английский знает, и в технике, в электронике всякой там шарит — вон, «на ты» с современной рацией, с ПНВ, не то что пятидесятилетние местные дядечки.

Гарнизоном командовал опытный вояка, сержант Луонго, наполовину португалец, наполовину чёрт знает кто, сломавший левую руку в первый же день после катаклизма. Неудачно упал, уворачиваясь от огромной нелетающей птицы, зато успел оттолкнуть своего товарища и тем самым спас того от массивного клюва монстра. Луонго отлично понимал, что в случае неприятностей его группа из восьми человек не способна удержать за собой анклав, поэтому подыскал такое место базирования, чтобы была возможность быстро свалить прямиком в Данилово.

Маленький гарнизон расположился в одном из заброшенных домов, что стоял на склоне холма, километрах в четырёх от южного края кластера. Дом, можно сказать, стоял прямо на опушке большой сосновой рощи, что раскинулась на холме, метрах в сорока от хозпостроек. Сосновая роща плавно переходила в густой смешанный лес, тянувшийся почти на три километра к юго-западу. Далее земной лес соприкасался с чужим ландшафтом, и лично я не рискнул бы соваться в те буераки даже на танке.

Сержант оценил столь щедрый подарок природы и выжал из рельефа местности по максимуму: пустив на доски ветхий сарай, гарнизон оборудовал на верхушках сосен парочку хорошо замаскированных наблюдательных площадок. В результате бойцы Луонго получили возможность визуально контролировать окрестности на два-четыре километра примерно на триста градусов вокруг своих позиций. Кроме того, «солдаты удачи» настроили в окрестном лесу некоторое количество разнообразных ловушек, рассчитанных больше на четвероногих хищников, чем на человека. Имевшийся у отряда транспорт — экранированный «буффель» и старенький «лэндровер» — маскировался с особой тщательностью, так, чтобы машины невозможно было рассмотреть и опознать даже с дистанции в сотню метров.

В общем, борисовский гарнизон жил в постоянной готовности дать дёру, как только боец на площадке подаст сигнал тревоги. Что и произошло в один прекрасный момент — наблюдатель засёк группу незнакомцев, несколько автомобилей, в том числе тяжёлых грузовиков, и сразу же заорал во всю глотку. Личный состав мигом повыскакивал изо всех нор и приготовился по команде сержанта драпать до самого побережья. Но Луонго медлил, не давая команды «делать ноги», так как неожиданные визитёры появились совершенно не с той стороны, откуда их ждали.

Незнакомцы заявились в анклав с запада, оттуда, где простирался практически непроходимый ландшафт чужого мира. Наёмники, напомню, в первые же дни после катаклизма пытались пробиться из кластера амишей на восток, но наткнулись на болотистую низину, переходившую в овраг, и повернули обратно. Позднее выяснилось, что низина и овраг тянутся прямиком к руслу Амазонки, и в данной местности живут столь жуткие твари, что соваться туда могут либо сумасшедшие, либо форменные самоубийцы.

Доложив командованию, сержант приказал своим подчинённым готовиться к бою, а сам… сам продолжил следить за гостями. Последние продвигались всей своей пёстрой колонной вглубь анклава и уже находились на подъезде к одному из обитаемых домов. Луонго просто не успевал послать бойцов, чтобы предупредить хозяйку дома, и был вынужден сжимать кулаки от осознавания своего бессилия. Если бы наблюдатель засёк чужаков хотя бы на пять минут раньше…

Вскоре визитёры вступили в контакт с одной из жительниц Борисовки и, судя по всему, получили достаточно полную информацию о кластере. Спустя какое-то время колонна разделилась на две неравные части, одна из которых направилась в сторону места дислокации небольшого гарнизона. Вскоре ополченцы признали в одном из двух подходивших транспортных средств редкую по нынешним временам гусеничную машину — тягач БАТ-М. Тягач шёл головным, и какой-то мужик, высунувшийся из кабины, энергично размахивал белым флагом. Следом катил самосвал «КрАЗ», какой-то старой модификации, при помощи сварочного аппарата и листового железа превращённый в самый настоящий БТР. Как позднее выяснилось, этот самодельный БТР практически ничем не уступал тем образцам, что выходили из ремонтной мастерской лейтенанта Ривза, а кое-какие решения Тони впоследствии «передрал» себе.

Прошло ещё минут двадцать томительного ожидания, и бойцы борисовского гарнизона вступили в контакт с незнакомцами, разъезжающими на списанной военной технике, аки на «жигулях». Незваные гости с ходу заявили о своих мирных намерениях, но предупредили, что способны постоять за себя, если понадобится. Учитывая, что визитёров было всего пятеро — мужики в возрасте под полтинник, — Луонго пропустил их слова мимо ушей. А зря. Если бы мирный разговор неожиданно перерос в конфликт, наёмники столкнулись бы с очень неприятным сюрпризом в лице… Впрочем, обо всём по порядку.

Ван Клейсту очень не понравилось, что кто-то или что-то угрожает тылам конфедерации, и Жерар приказал выдвигаться не только нашей группе, но и отделению сержанта Райта. Под моим общим командованием, разумеется. Сержант ни разу не бывал в Борисовке, не был знаком с маршрутом, поэтому наш «амтрэк» встал головным. Следом, стараясь соблюдать дистанцию, пылили «сарацин» и «буффель» с дюжиной бойцов Райта, примерно поровну распределёнными по двум единицам техники.

К этому времени даниловцы успели проложить в соседний русский анклав более-менее сносную дорогу, и мы сравнительно быстро добрались до места назначения. Въехав в кластер, перегруппировали наши общие силы: мы с капитанами Руденко, Барулиным, Мышкиным и лейтенантом Григорьевым пересели в «унимог», а восемь человек наёмников перебрались в амфибию. Сразу же после этого «амтрэк» и британский БТР ушли влево по старой, полузаросшей дорожке, чтобы, совершив глубокий обход, блокировать пути отхода незнакомцев. Либо взять визитёров в огневой «мешок», если не удастся решить дело миром.

Подъехав к хорошо замаскированной огневой точке, с которой открывался идеальный обзор на место рандеву, мы спешились и минут пять общались с Луонго и одним из ополченцев. Сержант, которого мы видели впервые, чётко, по-военному, буквально двумя-тремя предложениями обрисовал ситуацию, подтвердив репутацию профи. Быстренько обговорив с Луонго основные варианты вероятного развития событий, мы высадили француза — водителя «буффеля», чтобы в случае боестолкновения не возникло проблем со слаженностью внутри группы. Пришлось оставить на огневой точке и Марка — переводить, координировать и командовать операцией, если что-то пойдёт не так и произойдёт непоправимое.

Ехать пришлось недалеко: вырулив из-за кустарника, грузовик преодолел ту жалкую сотню метров, что разделяла огневую позицию «диких гусей» и незваных гостей. Я сразу же обратил внимание, что неизвестные ведут себя подчёркнуто миролюбиво — оружие закинуто на плечи, руки держат на виду, не делают никаких резких движений. Следующим моментом, который с ходу бросился в глаза, являлся возраст незнакомцев — всем пятерым мужикам, что смиренно ожидали нас более часа, было за пятьдесят или около того. Итак, пятеро дядечек славянской (и не только) наружности, в годах, разномастно одетые, вооружённые охотничьими ружьями и карабинами. Автоматов не видно, рация лишь у одного.

— Это Владимир Иванович, наш главный мент и главный разведчик, — обращаясь к гостям, произнёс ополченец, который вёл переговоры с визитёрами. — С ним можно идти хоть в разведку, хоть к чёрту на рога. Он всё решает.

— Не всё и не всегда, Дмитрий Степаныч, но в целом — верно, — уточнил я, пожимая руку Никулина (фамилия ополченца). — Я уполномочен командованием конфедерации вести переговоры с вами, товарищи… Дмитрий Степаныч, ты тоже останься, добавишь чего-нибудь от себя, если понадобится.

— Да, я уже почти всё рассказал товарищам, — огорошил меня даниловец. — Про нас, про посёлок, про этот кластер… Не бойся, майор, ничего лишнего не сболтнул.

— Ну, коли так, — мысленно поёжился я, представляя, чего мог наговорить словоохотливый ополченец. — Майор Иванников, из Питера, начальник СКП, которая приказала долго жить… Мои боевые товарищи… Капитан Руденко… Капитан Барулин…

— Подполковник Пономарёв, Михаил Иосифович, бывший начальник уголовного розыска в Пскове, — прожёг меня жёстким взглядом седовласый мужик с рублеными чертами лица. — Ныне простой пенсионер… хм, теперь уже тоже бывший.

— Полковник Зарипов, Ринат Абдуллаевич, военный пенсионер, — представился сухопарый дядечка с восточным разрезом глаз.

— Ты не скромничай, Ринат Абдуллаевич, говори, как есть, — неожиданно засмеялся Пономарёв.

— Говорю как есть: полковник Эф-Эс-Бэ в отставке, — слегка улыбнулся Зарипов. — Москвич, если это имеет значение.

— Подполковник Терещенко, тоже москвич, и тоже в отставке, — пожал мне руку лысый упитанный тип, сильно смахивающий на колобок на ножках. — Но не военный, а простой дэпээсник.

Двое других гостей оказались самыми обыкновенными работягами, слесарями, вышедшими на пенсию. Оба, естественно, служили в армии, но очень давно, ещё при Союзе, и не заостряли внимания на своих скромных званиях. А вот Пономарёв с Терещенко и Зариповым, похоже, решили слегка поддавить нас авторитетом, звёздочками на погонах, должностями и опытом. Должности и опыт, безусловно, вызывали уважение, да вот только мы находились в мире, где сержанты и капралы стоят вровень с майорами и капитанами, а то и выше. Гостей следовало сразу же поставить на место.

— Марк, подгони машину! — махнув рукой в сторону кустарника, я обернулся к отставникам. — Предлагаю перекусить, чем бог послал. Ну, и по двадцать пять капель за знакомство… Если не возражаете, конечно.

Гости не возражали. Зато оценили импортный грузовик, от которого за версту несло далёкой заграницей, и капитана Мышкина, который прихватил с собой американский пулемёт М240. Точнее, временно одолжил «машинку» у сержанта Луонго, оставив тому взамен свою снайперскую винтовку. Затем визитёры оценили содержимое нашего тревожного рюкзака, набитого в основном хорошими, качественными консервами, тремя буханками хлеба, плюс фляжка деревенского самогона сверху.

— «Кракен», это «крейсер», наблюдаем движуху в километре от третьей «скалы», — рация «ожила» в самый неподходящий момент, когда я уже прикидывал, как сагитировать гостей в пользу Данилово. И тут бац — Зеленцов на связи, засекает несанкционированное перемещение чужой техники. — Бортовой «Камаз», тёмного цвета, двое в кабине, и ещё один человек в кузове… Держим на прицеле…

— «Кракен» — «крейсеру»: продолжайте наблюдение, первыми не стрелять. Повторяю: первыми не стрелять, — моё прекрасное настроение моментально улетучилось, я встретился взглядом с бывшим начальником УГРО города Пскова. — Тёмный бортовой «Камаз» — ваша машина?

— Да, наша, — нахмурился подполковник, бросив быстрый взгляд на моих парней. Едва заговорила «моторола», Марк ловко, как бы невзначай взял М240 наизготовку, положив палец на спусковой крючок. Любое подозрительное движение со стороны мужиков — и капитан скосит их очередью. Зарипов с Пономарёвым напряглись, но ситуацию прокачали правильно: если начнётся стрельба, у них нет никаких шансов. — Майор, я сейчас медленно вытащу рацию и решу все проблемы, хорошо? А ты, боец, опусти пулемёт — русские не должны стрелять в русских.

— «Амур», ответь «Байкалу», — получив моё молчаливое согласие, подполковник быстро разрулил непонятку, что удивительно, ни разу не матюкнувшись. Неизвестные умники, решившие было прокатиться до пустующего дома, получили «втык» и послушно повернули обратно. Пономарёв же неожиданно накинулся на бывшего дэпээсника. — Ты, Лёша, видать, желаешь нашей смерти? Прошлый раз я упросил Петровича не выгонять тебя и твоего бестолкового сына с дружками, но на этот раз — хренушки замолвлю за вас словечко.

— Прости, Михаил Иосифович, ей-богу, набью морду паршивцу, рука не дрогнет, — Терещенко, похоже, был готов грохнуться на колени, просить, умолять, совершенно не обращая внимания на присутствие посторонних, то есть, на нас. — Только не говори Петровичу про Тёмку, пожалуйста.

— Не лебези, перед людями неудобно, — поморщился подполковник. — Извините, товарищи, за небольшой инцидент с…

— Петрович, между прочим, всё слышал! — неожиданно донёсся чей-то мужской голос. — Внимание, на два часа! Огня не открывать! Предупредите бойца на вышке, чтобы не стрелял!

Сказать, что мы удивились, значит, не сказать ничего. Мы оказались ошарашены, когда метрах в шестидесяти от места рандеву из высокой травы поднялся тот самый Петрович, о котором говорили гости. Ещё больше удивились Луонго и наблюдатель на вышке, ибо они лопухнулись поболее нашего, не заметив подкравшегося незнакомца. Сержант, впрочем, быстро смекнул, что ошибка наблюдателя могла стоить нескольких жизней, и навешал своему бойцу «люлей». Забегая вперёд, скажу, что чуть позднее Луонго познакомился с Петровичем, сделав вывод, что столь редкий профи — штучный товар, попадается раз в сто лет, не чаще, и успокоил свою совесть.

— Что, Владимир, не узнаёшь? — подойдя ближе, неожиданно произнёс незнакомец. Лицо человека и его голос показались мне смутно знакомыми. — Я тебя тоже не сразу признал. Пятнадцать лет, почитай, не виделись.

— Альберт Петрович? — ахнул я, всё ещё не веря своим глазам. Позднее парни рассказывали, что командир застыл с выпученными глазами, словно увидел самое настоящее привидение. — Евпатий-Коловратий… Но как? Откуда? Этого не может быть!

— Володя, ты его знаешь? — удивлённо покосился на меня Александр. — Ау, шеф, очнись!

— Знает, знает, — подтвердил Альберт Петрович, обнимая меня. — Ну, здравствуй, Вовка… Много чего не может быть, но постоянно бывает.

— Кхм… Алик, может, объяснишь людям, что здесь происходит? — поинтересовался Зарипов. — А то нас прям распирает любопытство…

— Ринатик, если тебя распирает, то сходи-ка в кустики, облегчись, там, — не поворачивая головы, произнёс старый друг моего отца. Я невольно усмехнулся, вспомнив, что манеры и дипломатичность Альберта Петровича всегда оставляли желать лучшего. Петрович говорил то, что думал, или то, что считал нужным сказать, не глядя на лица и ранги. Подобное зачастую приводило к конфликтам с малознакомыми людьми, которые, по обыкновению, заканчивались парой-тройкой «прилёгших отдохнуть» тушек. Либо таинственным исчезновением шибко обиженных, как это бывало в 90-е, когда «братки» считали себя полноправными хозяевами жизни, махали кулаками и стволами налево и направо. — Змей там нет, я проверил.

— Альберт, дело к вечеру, хохмить будем потом, — вступил в разговор Пономарёв. Зарипов лишь покачал головой, сделав жест рукой: мол, безнадёжный тип, этот Петрович. — Мы ещё не договорились с местными товарищами…

— Не о чем тут договариваться, — отмахнулся друг моего отца. — Мы, Михаил, можно считать, снова дома… Верно я говорю, Володя? Не прогонишь нас, стариков-разбойников?

— Альберт Петрович, — укоризненным тоном протянул я. — Так, парни, отбой тревоге… Марк, сообщи «крейсеру», что это свои, свои в доску… Сань, сходи, успокой сержанта…

— Володя, да объясни ты наконец, кто этот дядька? — понаблюдав за реакцией некоторых из гостей — те вообще ни во что не врубались, стояли с открытыми ртами — Руслан не выдержал. — Опять встреча из прошлой жизни?

— Нет, из позапрошлой, из детства и юности. Успокойся, — усмехнулся я, похлопав капитана по плечу. — Альберт Петрович дружил с моим отцом, они вместе ходили в море. Отличный мужик, круче нас всех, вместе взятых. Не шучу. Я его с малых лет знаю.

— Все сантименты потом, — Петрович повернулся к своей команде. — Михаил, хорош скрипеть мозгами — не насмотрелся чудес, что ли? Алексей, твоего остолопа я прощаю — идиот он, весь в своего отца. Ты с ним сам нянькайся, тампоны и памперсы меняй… Ринат, ты вроде, старший по званию, а толку от тебя — дырка от бублика.

— Я аналитик, а не Рэмбо какой-нибудь, — развёл руками бывший эфэсбэшник. — Максимум, что могу в свои шестьдесят пять — с карабином из засады работать.

— Ринат Абдуллаевич, иди, садись в кабину, — не терпящим возражения тоном произнёс Пономарёв. — Коля, Иван, заводите моторы… Алик, ты с нами поедешь или с товарищем Иванниковым и его бойцами?

— С Вовкой проедусь, хочу порулить на его «тачке» — вон, какой у ребят пепелац, не нашенский, — улыбнулся Альберт Петрович. — Где раздобыли, а, Володя?

— Да так, одолжили по случаю, — неопределённо пожав плечами, я оглянулся назад: капитан Барулин помахал рукой, давая понять, что с Луонго вопрос улажен. — Супруга с вами?

— Конечно, где же ей ещё быть? — слегка удивился предводитель стариков-разбойников. — Мы бросили якорь у одной старой бабки, Тамару с остальными бабами оставили отдыхать, а сами вперёд — на разведку. Надо же разузнать, куда нас занесло.

— Ну и как, разузнали? — прищурился я. — Как вы вообще сюда добрались?

— Как, как, рифмы не знаешь, что ли? — хмыкнул Альберт Петрович. — На машинах, естественно, по земле.

— Ладно, по дороге расскажете коротко, а потом — не слезу с вас, пока не узнаю во всех подробностях, — произнёс я, открывая дверцу кабины. — Саша, пусти человека за руль, я обещал.

По дороге к крайнему обитаемому дому Борисовки, где остановились гости, Петрович успел вкратце поведать о злоключениях их компании с момента катаклизма. Компания, к слову говоря, оказалась сборной, из разных уголков России, и даже из-за границы. Так уж получилось, что общая беда и общие мытарства свели вместе абсолютно разных людей, и им пришлось сообща бороться за выживание в новом мире. Впрочем, обо всём по порядку.

Давным-давно, когда над одной шестой частью суши с ураганной силой завывали ветры перемен, Альберт Петрович Рачко написал рапорт на увольнение из рядов доблестной… нет, не Советской Армии, и даже не советской милиции, а из жутко засекреченной структуры под аббревиатурой ПГУ КГБ СССР. Начальство с радостью подмахнуло рапорт, ибо майор Рачко обладал несносным характером, и замполит извёл тонны бумаги, «стуча» во все инстанции. Замполита, впрочем, можно было понять: Петрович прямым текстом посылал его (цензура), говорил, что ЦК партии уже превратилось в филиал ЦРУ и т. п.

Если бы майор был простым смертным, то его, наверное, просто бы отправили отдыхать в места не столь отдалённые. Или заперли бы в психушке, благо прецедентов хватало. Но Альберт Петрович был сыном и внуком легендарных советских чекистов, а начальство не желало поднимать скандал, ибо в верхах… в верхах действительно происходило что-то неладное. Короче, майору предложили написать рапорт «по состоянию здоровья» и тихо, мирно уйти со службы, что тот и сделал. А вскоре на страну обрушился ураган перемен, рассыпав государство на куски, и личное дело вредного офицера затерялось в глубине архивов.

Оказавшись на гражданке, бывший комитетчик не растерялся, поднял кое-какие старые связи, выправил документы и стал ходить в море простым мотористом. Благо не только выучился в своё время на данную специальность, но и в действительности являлся классным мотористом-механиком. Капитаны, с которыми ходил Петрович, быстро оценили профессионализм новичка, несмотря на его несносный характер. За десяток лет безупречной трудовой деятельности бывший майор Рачко заслужил репутацию грамотного специалиста, способного оживить и заставить работать любой двигатель внутреннего сгорания. Став старшим механиком, то есть, «дедом», Петрович проходил в море ещё десяток лет, после чего вышел на пенсию, купил себе дачу где-то под Псковом и уехал вместе с женой на природу, подальше от города.

Собравшись 1 мая ранним утречком на рыбалку, Альберт Петрович спокойно выехал из дачного посёлка и едва успел дать по тормозам, когда прямо перед носом его «чероки» возникли густые заросли. Возникли из ниоткуда, встали непроходимой стеной, окружили весь посёлок с его ближайшими окрестностями. Исчезли электричество, сотовая и проводная связь, пропали спутниковые сигналы, по радио стали слышны лишь одни помехи.

Мы опустим описание хаоса и беспорядка, воцарившегося среди дачников, когда до народа дошло, что они оказались чёрте где. Люди в основном пенсионного возраста метались на машинах по округе, пытаясь найти хоть какую-нибудь дорогу, ведущую во Псков или ещё куда, лишь бы домой, в Россию. Некоторые «сели на пробку», видимо, рассчитывая, что алкоголь способен изменить окружающее пространство и вернуть их обратно на Землю. Несколько наркоманов, «зависавшие» у своего приятеля-богатея, обкурились, ширнулись увеличенной дозой «герыча» и всей толпой отошли в мир иной. Кто-то с кем-то подрался, от кого-то ушла жена, возложив всю ответственность на катаклизм на своего мужа, кто-то стал с размахом отмечать конец света.

Под вечер в дачный посёлок въехала небольшая колонна «войск дяди Васи» в составе трёх БМД, двух грузовиков и пары «кунгов». Десантники рассказали, как они неожиданно очутились среди незнакомого леса, что большая часть их батальона бесследно исчезла, а сами они чудом выбрались из хрен знает каких джунглей. Затем десантники сообщили, что ими установлена радиосвязь с армейцами из города Ростов-на-Дону, и утром они покинут псковскую землю. Желающие могут присоединиться, со своим транспортом или без. Таковые быстро нашлись, и утром колонна увеличилась более чем вдвое. Кроме того, в состав колонны включили два бульдозера, обнаруженные десантниками на территории леспромхоза.

На следующий день в окрестностях посёлка объявились какие-то румыны, приехавшие откуда-то с севера и рассказывавшие всякие ужасы про местную фауну. Ещё через день с юго-запада прикатили какие-то африканцы, изъяснявшиеся по-французски, и попытались с ходу «наехать» на дачников.

К этому времени Альберт Петрович вооружил наиболее толковых соседей парой карабинов, на которые имелись лицензии, раскопал свою старую нычку, где до поры до времени хранилось три «калаша», отобранные в 90-е у «братков». В общем, африканцев дружно встретили из шести стволов, не считая наградного ПМа бывшего опера, после чего незваные гости убрались прочь, как говорится, несолоно хлебавши. С этого момента не было ни дня, чтобы в кластер не забредали какие-нибудь транзитные иностранцы, не говоря уже про визиты местных зверушек.

Майор Рачко никогда не читал фантастику, считая данный жанр литературного творчества пустой тратой времени и денег. Зато бывший кэгэбэшник имел богатый жизненный опыт и обладал потрясающе хорошим чутьём, не раз и не два спасавшим ему жизнь во время опасных служебных «командировок». Едва взглянув на буйную тропическую растительность, Альберт Петрович моментально сообразил, что посёлок очутился там, куда даже Макар не гонял своих пресловутых телят.

Повернув обратно, Петрович вооружился «ремингтоном», вновь сел за руль и потратил почти весь день на разведку окружающей местности. Вернулся домой относительно поздно, уже после заката местного светила, традиционно послал супругу и отправился пообщаться с народом о том, как жить дальше. Как раз в этот самый момент дачники решали, уезжать ли утром с десантниками, либо оставаться и стеречь нажитое за долгие годы недвижимое имущество. Мнения разделились, люди спорили о разной ерунде, на глазах объединялись в группы, и Альберт Петрович сразу же понял, что цивилизованное общество приказало долго жить.

На следующее утро майор Рачко посетил своего соседа, бывшего опера, с которым частенько спорил и даже ругался на тему политики. Тем не менее оба уважали друг друга за профессионализм, всегда помогали один другому. Переговорив наедине, без баб, собеседники пришли к мнению, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, следовательно, надо в авральном порядке готовиться к худшему. Случись чего, дачный посёлок мигом станет добычей двуногих хищников, и единственный выход — это эвакуация на свой страх и риск куда-нибудь подальше. Для этого требовалась техника, способная передвигаться через здешнюю зелёнку, топливо, оружие, плюс куча всяческих припасов.

Проблему с техникой решили, посвятив в свои планы трёх местных мужиков, у которых имелись видавший виды самосвал «КрАЗ-256» и относительно новый бортовой грузовик. Мужики зарабатывали на жизнь прокладкой подземных коммуникаций для частников и прочих дачников и жили в том же самом посёлке. Для этих троих Петрович являлся не просто непререкаемым авторитетом, а был нечто средним между волшебником и богом моторов: именно он перебирал движок «лаптёжника», добытого с базы долговременного хранения. Свой собственный отремонтированный старенький самосвал обходился работягам дешевле, чем аренда чужого «Камаза», хотя и «кушал» побольше топлива.

Объединив усилия, пятеро мужчин превратили «КрАЗ» в самодельный БТР, благо под рукой оказался полный набор необходимого оборудования с достаточным количеством листовой стали. Затем сварили некое подобие бронекапсулы в кузове грузовика «Камаз», который планировалось загрузить всяческими припасами. В это же самое время, проводя прочёсывание местности, кто-то из дачников обнаружил вблизи от просеки собственность леспромхоза — БАТ-М, неизвестно кем загнанный в небольшой овражек. Прознав про это, Альберт Петрович попросту «отжал» гусеничную машину, заявив, что прав тот, у кого больше прав, а остальные могут идти лесом. Желающих возразить не нашлось, ибо к группировке Петровича примкнули ещё трое местных товарищей, понимавших всю шаткость ситуации с их посёлком.

На следующий день после «разборки» с франкоафриканцами бывший кэгэбэшник дал мужикам ровно сутки на сборы, предупредив, что никого ждать не будет. В течение этих суток один из недавно примкнувших передумал, точнее, не сумел уломать строптивую жену, в результате чего эта семья осталась в посёлке. Остальные мужики либо уломали своих женщин, либо просто не оставили тем выбора, как, к примеру, сделал сам Альберт Петрович. Двум товарищам, впрочем, не пришлось мозолить языки, ибо они были людьми неженатыми, а их временные сожительницы остались где-то далеко на Земле.

К этому времени Рачко с Пономарёвым провели разведку местности вокруг анклава, собрали кое-какую информацию от разных незваных гостей и определились с выбором направления. Именно направления, а не маршрута, так как в чужом лесу имелись совершенно непроходимые участки местности, перед которыми пасовал даже гусеничный БАТ-М. Тягач, кстати, и сыграл роль джокера, благодаря которому группа смогла добраться до Борисовки.

Офицеры смогли установить, что километрах в пяти-семи восточнее и юго-восточнее дачного посёлка протекает большая река, к берегу которой, к сожалению, не удалось пробиться даже на БАТ-М. Прибрежный лес представлял собой частокол из огромных деревьев, стоявших чуть ли не вплотную друг к другу, переплетённых тысячами лиан, покрытых мхами, лишайниками, и чёрте чем ещё. Животная жизнь в основном кипела в кронах деревьев, а на нижнем ярусе царствовали милые «анаконды», своими размерами напоминавшие трубы для теплотрассы. Разглядев в зарослях одну такую змейку, офицеры врубили заднюю передачу и поставили жирный крест на попытке пробиться к реке.

Севернее дачного посёлка располагалась бывшая румынская территория, которая неожиданно подвергнулась наплыву беженцев — англичан. Точнее, белых англичан, оказавшихся заложниками европейской толерантности и идиотизма политиков-гомосеков. Катаклизм закинул в чужой мир часть какого-то большого города, то ли Бирмингема, то ли самого Лондона, где проживало множество выходцев из бывших британских колоний. Уже через пару дней после переноса белые оказались в положении рабов, а африканцы и азиаты ожесточённо резались друг с дружкой, выясняя, кому же суждено верховодить на обломках цивилизации. Забегая вперёд, скажем, что победу в этой войне одержали азиаты, к которым неожиданно подошло подкрепление из соседнего, пакистанского кластера.

Где-то к западу от посёлка находился кусок Ростова-на-Дону и области, куда ещё на второй день отправились десантники и некоторые дачники. От последних до сих пор не поступило никаких вестей, и после совещания в узком кругу офицеры решили, что данный вариант будет запасным на случай, если им придётся вернуться обратно. Оставались юг и юго-запад, направление, откуда принесло франкоафриканцев, бежавших от какой-то большой опасности. Именно этот маршрут и выбрали «старики-разбойники», справедливо рассудив, что враг моего врага вполне может оказаться дружелюбно настроенным по отношению к русским.

Прямой путь на юг оказался сопряжён с огромными трудностями: колонна из четырёх единиц техники едва ползла сквозь густой лес, останавливаясь буквально через каждый десяток метров. Спустя пару часов после начала путешествия Альберт Петрович был вынужден повернуть колонну на юго-запад и попытаться обойти примыкающие (как он считал) к реке буераки. Где-то после обеда лес заметно поредел, исчезли надоедливые лианы, на глаза стали попадаться различные ящерицы.

Ещё через часик люди наткнулись на признак наличия поблизости земной цивилизации — на два брошенных неподалёку друг от друга автомобиля. Судя по номерам, легковушки принадлежали гражданам ЕС, бельгийцам и были оставлены по вполне тривиальным причинам — намертво застряли на влажной почве. Бывшие хозяева пары «паркетников» слили бензин и не оставили в салонах ничего ценного.

Продолжив путь, путешественники обнаружили ещё одну легковушку, точно так же брошенную людьми, как и первые две. Затем чуть в стороне разглядели какое-то белое пятно, оказавшееся обыкновенным городским грузовиком, застрявшим между деревьями. Кроме этого, стали попадаться и другие признаки наличия поблизости землян: какие-то картонки, упаковки из-под фастфуда, пластик и тому подобный мусор.

Часов в семь вечера колонна пересекла границу двух миров и оказалась на каком-то перекрёстке, который ещё совсем недавно являлся территорией Бельгийского королевства. Об этом свидетельствовали дорожные указатели с надписями на нескольких языках, установленные то тут, то там.

Прямо по курсу примерно в полукилометре на запад от перекрёстка виднелись какие-то длинные ангары, чуть в стороне стояли штабеля контейнеров, возле которых суетился какой-то народ. И не просто суетился, а грузил контейнеры на трейлеры, потрошил ангары, словом, приватизировал добытое на халяву имущество.

Появление из лесу неизвестной колонны — Петровича и его друзей — не осталось незамеченным: со стороны ангаров выдвинулась парочка джипов, притормозили метрах в трёхстах, перегородив трассу. Из джипов высыпало с десяток вооружённых автоматами типов, заняли позиции по обе стороны от дороги, изготовились к бою. Затем один из автоматчиков с помощью «матюгальника» поинтересовался, кого это принесли черти, и не желают ли незнакомцы отхватить проблем. Вопрос был задан на чистом русском языке, без какого-либо намёка на акцент.

Проблем у Альберта Петровича и его людей имелось хоть отбавляй, о чём бывший кэгэбэшник честно прокричал в ответ. Затем предложил автоматчикам поговорить по-человечески, лицом к лицу, а не орать на всю округу, распугивая пичуг и разную мелкую живность. Посовещавшись между собой, автоматчики приняли предложение, и уже спустя десяток минут «старики-разбойники» «базарили» со старшим лейтенантом, командиром взвода армейского спецназа из Ростова-на-Дону.

Ещё через пять минут старлей доложил командованию, что пришлые не представляют никакой опасности, и дал «отбой» своим бойцам. Оказалось, что псковские десантники добрались до Ростова, и офицер был в курсе того, что где-то неподалёку есть ещё одна частичка русской земли. Старлей, правда, считал, что дачники вот-вот должны были перебраться в Ростов своим ходом, следом за десантурой, поэтому очень удивился, узнав, что в посёлке царят разброд и шатание. Судя по всему, в неразберихе и суматохе последних дней командование попросту позабыло о дачниках, ибо у армейцев имелись дела куда важнее.

Так уж получилось, что катаклизм закинул в чужой мир частичку Бельгии с огромным складским комплексом, где осуществлялась комплектация контейнеров для их последующей отправки адресату. Вместе со складским комплексом закинуло несколько кварталов близлежащего города, пару автозаправочных станций и даже фермерско-тепличное хозяйство. На складах в основном трудились выходцы из Африки, а коренные жители королевства вкалывали в сельском хозяйстве, работали в муниципалитете и тому подобное. Теоретически бельгийцы могли бы жить-поживать на данных запасах не один год, если бы смогли договориться между собой и если бы поблизости не имелось голодных до халявного хабара соседей. А таковые нашлись очень быстро — уже спустя пару дней после катаклизма в бельгийском анклаве пересеклись пути-дорожки московской и ростовской разведгрупп. Если конкретнее, московских СОБРовцев и ростовских спецназовцев.

Неожиданный визит русских крайне не понравился афробельгийцам, считавших себя хозяевами складов и контейнерного терминала, да и всего остального кластера. Послав гостей из России известным сексуальнопешеходным маршрутом, афробельгийцы приготовились драться до последнего. Благо имели значительное численное превосходство над русскими и не испытывали проблем с оружием.

Быстро договорившись между собой о мирной делёжке всех трофеев по-братски, пополам, командиры разведгрупп приказали бойцам взять территорию в мешок, оставив афробельгийцам коридор для бегства. Вовсе не из-за любви к выходцам из чёрной Африки, а из-за банального нежелания тратить боеприпасы. Афробельгийцы, в большинстве своём, не воспользовались предоставленным им шансом и вскоре получили по полной. Из Ростова-на-Дону прибыли штук пять БМП, из Москвы прикатили с полсотни чеченцев, бойцов уже знакомого нам Мансурова-старшего, и непонятливые черномазые узнали на своих собственных шкурах почём на Руси фунт лиха.

И московские и ростовские не собирались навечно закрепляться на захваченной территории, предпочтя вывозить трофеи в свои собственные анклавы. Вывозить, как оказалось, предстояло сотни и сотни тонн самого разного добра, а новоиспечённые союзники испытывали проблемы как с транспортом, так и с рабочей силой. К работам привлекли коренных бельгийцев, тех, кто не сбежал из кластера во время краткого царствования негритосов. Из Москвы привезли несколько десятков каких-то непонятных штрафников или ещё кого, загрузили тех сортировкой содержимого контейнеров, чтобы не тащить через джунгли разный хлам, типа той же мебели. В общем, людей по-прежнему не хватало, и группу Петровича поначалу приняли за типичных беглецов из большого города, что катались по округе, пока хватало топлива и удачи.

Бывший кэгэбэшник и его товарищи сразу же смекнули, что их движимое имущество является лакомым кусочком для любой вооружённой группировки, московской либо ростовской — суть не важно. Важно то, какими взглядами автоматчики пожирали БАТ-М и оба грузовика, словно прикидывали, кого из них посадят в водительские кресла этих машин. Как позднее вспоминал Петрович, не будь у их группы шести более-менее серьёзных стволов, загнали бы дачников в рабство, сортировать разное барахло.

Сразу же после беседы со старшим лейтенантом колонна двинулась дальше, срезав километр с небольшим по территории бельгийского кластера. Затем вновь углубилась в чужой лес, до наступления темноты прошла ещё километра полтора, не меньше. По пути на глаза попалась пара легковых авто, от одной из которых остался лишь сожжённый остов. Обнаружив подходящее местечко, что-то типа миниатюрной полянки, Альберт Петрович решил остановиться и заночевать. Ночь, к счастью, прошла спокойно — ни одна крупная тварь не рискнула приблизиться к технике, источавшей резкие ароматы солярки и масел.

На рассвете колонна возобновила движение, взяв курс на юг, чтобы не выйти к Москве и случайно не пересечься с каким-либо конвоем, везущим контейнеры из бельгийского анклава. Кроме того, по словам старлея, путешественникам следовало опасаться подозрительных беженцев, искателей приключений и просто бандитов, рыскавших вокруг городских кварталов в поисках лёгкой добычи. Добычи, судя по всему, хватало: осознав, что произошёл окончательный крах цивилизации, многие дёрнули из городов на свой страх и риск, стремясь найти где-нибудь более подходящее место жительства.

Спустя какое-то время Петровичу и его группе вновь стали попадаться брошенные авто и различный бытовой мусор, свидетельствовавшие о том, что где-то поблизости существует земная цивилизация. А вскоре, около одиннадцати часов утра, «старики-разбойники» наткнулись на небольшой лагерь тех, кто успел вовремя смыться из Москвы. Увидев БАТ-М, народ ломанулся было бежать куда глаза глядят, но затем люди сообразили, что вряд ли смогут выжить в чужом лесу, бросив машины и всё имущество. Процесс возвращения москвичей к своим кострам затянулся почти на полчаса, так как типично городские жители плохо ориентировались в незнакомом ландшафте.

Процесс описания знакомства можно опустить, так как за сутки бывшие дачники наткнулись на парочку подобных сообществ, очень похожих друг на друга, и каждый раз повторялось примерно одно и то же. Все лагеря представляли собой достаточно жалкое зрелище, ибо люди бежали из города в спешке, не имея возможности основательно подготовиться для путешествий по чужому миру.

Каждое сообщество в меру своих сил и возможностей пыталось обзавестись более-менее подходящим транспортом — бульдозерами, тракторами, грузовиками с повышенной проходимостью, но таких машин было крайне мало. Львиную долю транспортных средств составляли обыкновенные внедорожники, обычные грузовики, городские фургоны, мало приспособленные для поездок по местным джунглям. Неудивительно, что спустя какое-то время окрестности больших городов оказались усеяны брошенными транспортными средствами — легковыми авто и типичными городскими грузовиками. Людям зачастую было проще бросить застрявшую технику, чем пытаться освободить её из природных ловушек.

С вооружением дела обстояли ещё хуже. Несмотря на то что в той же Москве на руках у населения имелось достаточно много оружия, как легального, так и «левака», народ оказался фактически безоружным. Травматические и газовые пистолеты, может, и могли напугать уличных грабителей на Земле, но никак не здешних динокур, не говоря уже о хищниках покрупнее. Аналогичная ситуация была и с боевыми пистолетами — подобные девайсы больше подходили для города, но никак не для зелёнки, в чём в своё время мы смогли убедиться на личном печальном опыте. Охотничье и длинноствольное боевое оружие имели единицы, те, кто заранее всерьёз заботился о собственной безопасности, либо те, кому просто повезло раздобыть такой ствол уже после катаклизма.

Народ описывал ситуацию в столице после катастрофы как самый настоящий конец света. Если в первый день люди ещё и опасались возмездия со стороны правоохранительных органов, то уже с вчера то тут, то там стали вспыхивать перестрелки, начались массовые драки между всеми подряд. На второй день кровь полилась рекой, везде и всюду валялись тела погибших, по городу носились банды местного криминалитета и представители этнических группировок, деля между собой территорию и ресурсы.

Затем в эту кашу с ходу воткнулись среднеазиаты, грузины, чеченцы и группировка ментов, договорившихся между собой и объединившиеся под началом генерала Левандовского. В одном из районов какой-то фээсбэшник организовал силы самообороны — настоящую армию из уже бывших ЧОПовцев и просто обыкновенных мужиков. Где-то на севере московского кластера окопались какие-то армейцы, возможно, с бронетехникой, подмяли под себя окрестные заправки, склады и магазины.

В общем, пожар во время наводнения и пир во время чумы, да и только. Кто мог — рванули куда подальше, лишь бы не угодить в жернова чьих-то «разборок». А кто не мог — тихо сидели по домам, ожидая, что к ним придут, либо присоединялись к каким-то группировкам, организовывали собственные отряды.

Ходили слухи, что генерал Левандовский провозгласил себя ВРИО президента, планирует навести порядок, объединить всех выживших, организовать армию и т. п. Подконтрольные генералу чеченцы уже разгромили таджикскую группировку, заставив уцелевших «гастеров» бежать из города куда глаза глядят. На очереди были местные уголовники и грузинские авторитеты, не желавшие подчиняться ни ментам, ни чеченам.

Наиболее интересной информацией поделились обитатели последнего лагеря, где побывали бывшие дачники с Псковщины. Оказалось, что в трёх километрах на юг находится польский кластер, часть города Познань. Поляки почти с самого начала организовали разведку окружающей местности, пересеклись и задружились с одной из московских группировок, повоевали с какими-то африканцами, которые пришли с юга. Как и у всех остальных землян, у панов имелось множество внутренних проблем, но имелось и одно значительное преимущество — монолитный мононациональный состав анклава. Благодаря этому поляки не погрязли в межнациональной и межконфессиональной розни, сосредоточив усилия на проблеме выживания нации как таковой.

Это была действительно ценная информация, так как в жилах Альберта Петровича текла четверть польской крови, и он мог вполне свободно изъясняться на польском. Кроме польского, бывший кэгэбэшник хорошо знал английский и немецкий, немного понимал по-шведски и по-фински. А уж ругательств знал великое множество, на разных языках мира, предпочитая, впрочем, посылать мудаков с помощью великого и могучего русского — эффектнее получалось.

Посовещавшись между собой, «старики-разбойники» приняли решение наведаться в Познань, благо всё равно предстояло ехать на юг. Сказано — сделано — на следующее утро колонна вошла в польский анклав, где находили временный приют беглецы из Москвы и из какого-то белорусского городка, лежавшего юго-восточнее. Белорусский городок и расположенное рядом с ним большое село подверглись нападению уже знакомых нам «бокохарамов», вынудивших часть жителей покинуть родные земли и искать спасения у ближайших соседей.

Здесь же, в Познани, бывшие дачники пересеклись с Зариповым и группой Терещенко. Группа последнего состояла из него самого, его отпрыска и двух сыновних приятелей. Все четверо трудились жонглёрами полосатой палочки, умели сшибать деньги с водил и удрали из Москвы на второй день после катаклизма. Сообразили, что надо «делать ноги», прежде чем в большом городе начнётся большой голод.

Дэпээсники покинули Москву на двух автомашинах, со своим табельным оружием, в том числе с двумя «ксюхами». Служебное авто, впрочем, пришлось бросить в лесу и пересесть во внедорожник отца. У Терещенко-старшего — любителя поохотиться на кабанов — имелись карабины «форт», «сайга», плюс «левый» ТТ. Имея столь солидное по местным меркам вооружение, группа перебивалась, как говорится, с хлеба на воду, ибо подполковник был хорошим водилой, но совершенно никудышным организатором. Если бы не Петрович и его команда, группа Терещенко быстро прекратила бы своё существование, распавшись на пары.

Полковник ФСБ Зарипов покинул Москву по, можно сказать, весьма прозаической причине — из-за опасения за свою собственную жизнь. В бытность работы на высоком посту ему пришлось разрабатывать связи группировки братьев Мансуровых с работниками правоохранительных органов, и последние об этом прекрасно помнили. Менты, как известно, вообще редко когда что-нибудь забывают.

Как только Зарипов узнал, кто объявил себя ВРИО президента, то сразу же рванул прочь из города. Поболтался по лесу пару суток в гордом одиночестве, пока случайно не выбрался к польскому анклаву. Хотел двинуть дальше на юг, но в Познань приехали десятки беженцев с белорусской территории, понарассказывавшие про всякие ужасы, творимые негритосами на югах. В результате отставной полковник так и «застрял» у поляков, пока не пересёкся со вновь прибывшими дачниками из-под Пскова.

— Альберт Петрович, а с чего это паны вдруг стали такими добрыми, что не гоняют русских из своего кластера? — поинтересовался я, поймав паузу в повествовании. — Не логично это как-то.

— Не в доброте дело, Володя, а в хитром расчёте, — усмехнулся Рачко. — Познань с трёх сторон окружена очень густым лесом, практически непроходимым для обычных машин. В этом лесу обитают такие монстрики, рядом с которыми наш земной тигр — ласковая кошатина. Поляки решили выстроить то ли стену, то ли баррикаду, чтобы защитить себя с трёх сторон, а с четвёртой их защищает палаточный лагерь разных там беженцев и беглецов. Сечёшь?

— Угу, суть ясна, — процедил я в ответ. — Цинично. Цинично, но толково придумано. Пусть лучше зверьё жрёт на полянке русских, чем оно будет заходить в городские кварталы и охотиться на панов.

— Вот именно — цинично и грамотно одновременно, — подхватил Петрович. — Москвичей там, наверное, под сотню рыл будет, и народ продолжает прибывать. Сотни людей сидят в лесах, шарахаясь от каждого мышиного писка, боясь возвращаться домой, не зная, куда податься.

— Но вы же со своими товарищами не испугались, — напомнил я. — Вон как далеко забрались к юго-востоку.

— Так у нас БАТ с лопатой — зверь, а не машина, — довольно улыбнулся бывший кэгэбэшник. — К тому же мы ехали не просто так, а с умыслом — старались держаться вдоль русла реки. Чуйка у меня имеется, что где-то поблизости есть море. А чуйка, уж поверь, ещё никогда меня не подводила.

— Да, море здесь есть, — произнёс я, подтверждая догадку Петровича. — Только к нему надо было выбираться через ростовский или московский кластеры. Если же ехать вдоль реки — мы её нарекли Амазонкой — к морю не выберешься. Там, восточнее этого кластера, лежит непроходимая низина, через которую не проехать даже на танке.

— Кто уже перебрался через одну такую низину, тот переберётся и через вторую, — с гордостью заявил Альберт Петрович. — Как думаешь, почему народ ещё не рванул в здешний рай? А потому, Володя, что южнее Познани есть такое противное место, через которое практически невозможно проехать даже на грузовике. А мы взяли и проехали. И колонну свою провели.

— Сможете показать на карте? — попросил я, вытаскивая из разгрузки свёрнутый лист бумаги. — Это по данным аэрофотосъёмки. Нашей низины на ней не видно — зелёнка мешает.

— Так-так-так… кхм… (Цензура), это что же такое получается — ваша конфедерация зажата между морем и Амазонкой? — бывший кэгэбэшник практически сразу уяснил основной нюанс географии наших мест. — (Цензура), каждый кластер — почти идеальный круг… А известно, кого занесло на другой берег реки?

— Наших новых союзников — китайцев с армянами, — не стал скрывать я. — Первых, правда, мы ещё в глаза не видели, зато со вторыми сегодня полдня международной дипломатией занимались… До сих пор не выветрилось.

— То-то я чую знакомый запашок, да и рожи у вас малость помятые, — засмеялся Петрович. — Закусывать надо было лучше.

— Закусывали мы на славу, — вздохнул я, припоминая, сколько деликатесов пришлось сожрать ради дружбы народов. — Просто слишком много вопросов нужно было решать за один раз… Так как вы перебрались через низину?

— Не скажу, что легко — потратили на это дело почти целый день, — но перебраться смогли, — ответил Альберт Петрович. — Потом взяли курс на юго-восток, чтобы обойти тех чернозадых, с которыми вы воюете, сильно отклонились к востоку, и как-то раком проехали мимо этой твоей Борисовки.

— Борисовка не моя, а наша, и здесь почти никто не живёт, — уточнил я. — Стрёмно жить там, где весь гарнизон — с десяток бойцов без «брони» с одним-единственным пулемётом. Люди предпочитают тесниться поближе к Данилово, чтобы жить рядом с базами наёмников и ополчения. В Замятино, как я слышал, уже не осталось ни одного нежилого дома, и народ скоро начнёт обживать заброшенные деревушки.

— Ты, Володя, лучше расскажи про ваш флот, — секунду подумав, Петрович перевёл разговор на другую тему. — Авось, где-нибудь найдётся местечко для старого «деда»…

Я в двух словах поведал про наш флот, упомянув, что на «Маджестике» имеется нерешённая проблема с машиной, а на трофейной «Звезде» вряд ли удастся восстановить автоматику рулевого управления. Изучив повреждения электроники, наши и индийские спецы беспомощно разводили руками: сгорело всё, что могло сгореть, а что не могло, то было продырявлено снарядами «вулкана» так, что это уже не представлялось возможным отремонтировать. В случае необходимости супертанкер мог дать ход, но управлять этой громадиной пришлось бы с помощью машин. Манёвренности, естественно, никакой, зато риска — хоть отбавляй.

Тут, наконец, показалась конечная цель нашей поездки, и спустя пару минут мы притормозили у дома Светланы Ильиничны, которую сами видели в первый раз. Сразу же бросилось в глаза обилие транспорта и гражданских лиц, в основном представительниц женского пола бальзаковского возраста. Кроме тягача БАТ-М и двух грузовиков у дачников и примкнувших к ним товарищей имелось ещё и три внедорожника: джипы «чероки», «вольво», и БМВ X-5. «Швед» являлся собственностью команды Терещенко, а изделие германского автопрома принадлежало полковнику Зарипову.

— А это кто такие? Вон те две красивые девчонки, — как и следовало ожидать, капитан Руденко первым отреагировал на появление на пороге дома парочки отлично сложенных зеленоглазых брюнеток. — Чьи-то дочери?

— Млин, Руслик, тебе что, твоей докторши мало? — деланно возмутился капитан Барулин. — Вот расскажем Диане, что ты на первых встреченных баб слюни пускаешь, кобель этакий.

— Завидовать нехорошо, — скорчив приятелю рожу, засмеялся Руслан. — Альберт Петрович, разрешите поинтересоваться: те две девушки свободны, или как?

— Сам у них спросишь, капитан, когда обучишь русскому языку, — на полном серьёзе ответил Рачко. — Или на английском — на нём они шпарят, как на родном.

— Не понял, — Руденко удивлённо покосился на невозмутимую физиономию Петровича. — Полячки, что ли? Из Познани?

— Угу, оттуда. Туристки, словачки, мы их по дороге подобрали, — произнёс бывший кэгэбэшник, хлопая дверцей «буффеля». — С дерева сняли, словно твоих мартышек. Их «шкода» на пузо села, а потом какой-то тигр загнал на местный баобаб, где обе и просидели трое суток. Терещенко-младший с приятелями уже пробовали шары подкатывать, да обломались по полной — с характером девахи.

— Всё, Руслик, суши вёсла, — засмеялся Александр, оценивающе глянув на девушек. — А девочки фигуристые, в самом соку.

— Забирай, если нравятся, — неожиданно заявил Петрович. — Не шучу. Не возьмёте вы — захапают другие. Пусть лучше вам радость подарят, чем достанутся Терещенко и его козлам.

— Эээ… Неожиданное предложение, — слегка опешил Барулин, с удивлением покосившись на Рачко. — Разве можно раздавать женщин, словно конфеты…

— Берём, — перебил я своего товарища. — Молчи, Саня, Альберт Петрович лучше знает, что делать с красивыми бабами. Он полжизни в море ходил, и… кхм… повидал женщин… много.

— Дипломат. Сказал бы прямо: Петрович (цензура) кучу баб, — усмехнулся бывший моряк. — Ладно, хорош языки чесать, вон Тамарка идёт… Интересно, узнает она тебя, Вовка, или нет? Лет пятнадцать не видела.

Тамара Александровна меня узнала. Поахала, поохала, едва не расплакалась от нахлынувших воспоминаний, успокоилась, засыпала кучей вопросов. Пришлось деликатно напомнить, что у нас мало времени, скоро наступит тёмное время суток, и гостей хотелось бы разместить с некоторым комфортом. Тем более что поблизости имеется ещё пара жилых домов, хозяйки которых будут рады русским людям. Наверное.

Гости, однако, заявили, что за время путешествия они привыкли ночевать в своих машинах и не собираются стеснять гостеприимных хозяев. С другой стороны, некоторые были бы не против растянуться во весь рост и провести ночь в горизонтальном положении. Спать, конечно, можно и сидя в джипах, но лучше — лёжа, как и подобает нормальным людям.

К этому времени мы уже перезнакомились со всеми дачниками и к ним примкнувшими, в том числе с бывшими дэпээсниками и с туристками из Словакии. Девушки мне понравились, дэпээсники — нет, поэтому я нагло воспользовался ситуацией под предлогом заботы о людях. Группе Терещенко-старшего и нескольким дачникам было предложено занять ближайший дом, тот, где недавно умерла хозяйка. Остальные же — Зарипов, Рачко, Пономарёв с супругами и словачками — оставались ночевать у Светланы Ильиничны.

Народ не стал возражать против столь заманчивого предложения, и я вызвал наш «засадный полк». При виде парочки БТРов Терещенко, его молодцы и работяги как-то разом притихли, подполковник-пенсионер из Пскова тихо выругался сквозь зубы, а бывшие кэгэбэшники многозначительно переглянулись между собой. Наш «амтрэк» произвёл должное впечатление, да и экзотический «сарацин» не подкачал.

Понаблюдав за реакцией гостей, я мысленно усмехнулся и пошёл ещё дальше. Взял и познакомил их с сержантом Райтом, представил того, как отличного солдата, а затем отослал вместе с остальными наёмниками к месту дислокации отряда Луонго. В общем, сразу же показал «старикам-разбойникам» и некоторым другим товарищам, кто командует парадом в новом мире. Народ, похоже, «вкурил» и стал смотреть на моих ребят совершенно иными глазами.

Своим операм я как бы между прочим напомнил, как мы знакомились со Стрелковым и беженцами с верховий Амазонки, и парни сообразили с полуслова. Переглянувшись между собой, Зеленцов и Александр пообещали, что всё будет в полном ажуре, еды и напитков хватает для хорошего и сытного ужина. Затем Влад намекнул, что в нашем отряде имеется один толковый спецназовец, который имеет огромный опыт общения с людьми и хорошую интуицию, и тут уже я проявил смекалку и сообразительность. Пришлось «поменять» капитана Мышкина на Костю Григорьева, чему последний искренне обрадовался — лейтенант не меньше нашего оценил внешние данные двух словачек.

Разделив группу на две части, я надеялся накрыть одним залпом сразу парочку «зайцев»: не позволить опытнейшим «старикам-разбойникам» переиграть моих оперов и дать парням возможность установить дружеские отношения с московскими дэпээсниками. Благо людям свойственно расслабляться после запредельных нервных потрясений, а с «огненной водой» и закуской у нас был полный порядок. Я сомневался, что кто-либо из нас перепьёт парочку бывших кэгэбэшников и подпола, дослужившегося до начальника УГРО. Такие зубры старой, ещё советской закалки способны выудить информацию из кого угодно, даже из мёртвого. Поэтому пусть помучаются, вытягивая что-нибудь полезное и толковое из Вольфганга и его сына Гельмута — немцы с лёгкостью закосят под «нихт ферштейн», если им будет дана такая команда. Костя вообще не видел перед собой ничего, кроме колыхающихся бюстов словацких девушек, которые — признаем это — смотрелись очень аппетитно. Изголодавшийся по женскому полу лейтенант не катил в качестве источника информации, ибо был способен думать лишь об одном и ни о чём другом.

Кроме того, я опасался каких-нибудь фокусов со стороны Альберта Петровича, который всегда резал правду-матку, говорил прямо в глаза то, что думает. О той же полиции Петрович высказывался, в лучшем случае, нецензурно, добавляя, что бы он делал с обнаглевшими и бессовестными мусорами, если бы был моложе лет на — дцать. Следовало учесть, что за бывшим кэгэбэшником числилось энное количество трупов, не только «братков», но и иностранных граждан, ликвидированных во время зарубежных «командировок». Подозреваю, что упомянутые иностранные граждане всячески противились отправляться в мир иной по собственной воле… В общем, я решил перестраховаться и не провоцировать возможный конфликт Петровича со своими парнями.

К счастью, мои худшие опасения не оправдались. «Старики-разбойники» не отказались от чарки-другой, но выпили не более чем по сотке грамм на каждого. Как оказалось, Пономарёв вообще не был любителем «зелёного змия», гурман Зарипов предпочитал хорошее вино, а Альберта Петровича самогон больше интересовал как дезинфицирующего средство для внешнего применения. Женщины предпочли навалиться на еду, на все лады расхваливая свежекопчёную рыбу — кулинарный эксперимент моряков с СТК — и буханку даниловского хлеба. Хлеба, как оказалось, люди не видели уже дней пять и успели по нему сильно соскучиться.

Мы просидели за столом до глубокой ночи, рассказывая, строя и обсуждая планы на будущее. Как я и ожидал, Пономарёв с Зариповым проявили профессиональное любопытство, желая узнать много-много, больше, чем я мог поведать им в тот момент. Обломались, так как Костик с Гельмутом как-то незаметно отделились от коллектива, увлекли с собой обеих словачек, а Вольфганг и я умели хорошо «фильтровать базар». Забегая вперёд, скажу, что мои парни нашли общий язык с группой Терещенко, и вскоре отряд Стрелкова пополнился тремя новыми бойцами.

Утро, как известно, редко бывает добрым, но иногда бывают и приятные исключения. Следующее утро стало одним из таких приятных исключений, когда не нужно нестись сломя голову чёрт знает куда, да ещё и на голодный желудок. Еды, правда, у нас имелось не особенно много, но на приличный завтрак вполне хватило.

Прямо за завтраком неожиданно выяснилось, что в противоположном конце анклава находится Мамед со своим семейством, решивший наконец-таки перебраться в Данилово. Азербайджанцы остановились на ночь у супругов Третьяковых, утром двинулись дальше, пока не достигли позиций бойцов сержанта Луонго. Сержант связался с нами, доложил, и я предложил Мамеду подождать часик, чтобы ехать в составе большой колонны, а не в гордом одиночестве, аки горный орёл. Владелец придорожного ресторанчика искренне обрадовался моему предложению, так как совершенно не горел желанием рисковать ни собой, ни своими домочадцами.

Затем, когда мы уже выехали на соединение с азербайджанцами, на связь вышел ван Клейст. «Команданте» сообщил, что отделение сержанта Райта остаётся в Борисовке, куда вскоре прибудет и лейтенант Карно со второй частью маневренной группы. Скорее всего, мы пересечёмся с небольшой колонной лейтенанта в пути, где-нибудь посередине чужого леса.

Далее бельгиец информировал, что над кластером вот-вот должны пролететь два армянских вертолёта, и попросил не открывать огня по машинам союзников. Согласно договорённости с армянами, во время полёта лётчики сохраняли полное радиомолчание, чтобы избежать лишних неприятностей со стороны противника. Шутки шутками, но вдруг у исламистов завалялась какая-нибудь «стрела» или имеется недобитый доморощенный снайпер, способный подбить «вертушку» из обыкновенного РПГ. Береженого, как известно, и Бог бережёт, и не стоит рисковать бесценным личным составом, техникой и оружием. На карту поставлено слишком многое — жизни сотен людей.

Действительно, вскоре мы услышали отдалённый шум вертолётных двигателей, но самих вертолётов так и не увидели — оба «миля» прошли стороной, на малой высоте, скрытые от нас верхушками деревьев. Ещё через полчаса мы разминулись с маленькой колонной Марселя Карно, состоявшей из одного «буффеля» и БТРа «ратель». Остановились, перекинулись с лейтенантом новостями, пожелали друг другу удачи и разъехались в разные стороны. Забегая вперёд, скажу, что во второй половине дня Карно доложил, что его маневренная группа вышла в район сосредоточения. «Солдаты удачи» заняли ресторанчик Мамеда и спустя несколько дней превратили постройку в самый комфортабельный опорный пункт во всей конфедерации.

Здесь следует вернуться немного назад и рассказать о том, что происходило в подмосковном анклаве после нашего возвращения на базу. Получив от Жерара полную свободу действий, майор Стрелков сосредоточился на главном — на вывозе боевой техники. Благо личный состав — ополченцы, наёмники и добровольцы — отсутствием мотивации не страдал. Имея в своём распоряжении парочку исправных кранов, ополченцы за четыре часа вызволили из-под обломков оба Т-72. Ещё пара часиков ушло на погрузку танков на трейлеры, на формирование очередной колонны.

А дальше Сергей Николаевич удивил как бельгийца, так и остальных командиров «диких гусей». Предполагая, что маршрут движения наземных конвоев уже известен боевикам «Боко Харам», майор приказал да Косте провести колонну в ночное время суток. Сержант попробовал было возразить, аппелируя к здравому смыслу, но Стрелков был неумолим. Усиленный одним из «пятьдесят пятых», конвой тащился по джунглям практически всю ночь и благополучно прибыл в Тордаташ.

Позднее выяснилось, что чутьё не подвело ветерана трёх войн: исламисты действительно обнаружили проложенную сквозь джунгли дорогу, по которой ездили колонны. Организовав засаду, негритосы просидели в лесу более суток, пока сами не стали объектом охоты для семейки голодных динозаврусов. По результатам битвы с хищниками «бокохарамы» потеряли пятерых бойцов и свой последний гранатомёт, который угодил в пасть одной из тварей.

Успешно «протолкнув» конвой с последними танками, Николаич приказал капитану Деларьену использовать новый маршрут, проходивший через кластер «Кошкин дом». Данный маршрут был намного сложнее и в три раза длиннее предыдущего, зато проходил по таким местам, где не ступала ни нога «солдат удачи», ни ополченцев. В общем, когда мы подъезжали к Данилово, экипажи сержантов Бертье и да Косты продирались через зелёнку, держа курс строго на запад.

— Эх, красотища, (цензура), — вылезая из кабины «КрАЗа», произнёс Альберт Петрович. Колонна остановилась у ворот усадьбы, и народ стал вылезать из машин. Петрович покрутил головой, осматриваясь вокруг, задержал взгляд на туше трофейного супертанкера, после чего потянулся за крутым «цейсовским» биноклем. — Ну что же, всё без обмана… Мда… Что там, на «Сириусе» повреждено? Ты вчера говорил, Володя.

— Автоматика рулевого привода, — отозвался я, галантно помогая жене Пономарёва сойти на землю. — Что точно, расскажут Сухонин с Амаром Сингхом, и наши мореманы с Эс-Тэ-Ка. Я в этих делах не волоку.

— Алик, помоги нам сначала разгрузиться, — Тамара Александровна мигом просекла настроение супруга. — Успеешь ещё наработаться на своём танкере.

— Тома, пусть молодёжь сама занимается физкультурой, — отмахнулся супруг, не отрываясь от бинокля. — Володя, где найти твоего Сухонина?

— Вон, где суета у берега, видите? — я указал на несколько плотов, облепивших «аэробус» Эйр-Франс. — Это пленные арабы отрабатывают свою пайку. Эрик Робертович должен быть где-то поблизости.

— Не «у берега», а «под берегом», — уточнил бывший кэгэбэшник, направляясь к своему «чероки», который «КрАЗ» таскал за собой на жёсткой сцепке. — Тома, я скатаюсь, ознакомлюсь с фронтом работ. Ты тут и сама с барахлом справишься… Вон, ребят попроси помочь.

— С ним бесполезно разговаривать, — махнула рукой Тамара Александровна, обращаясь к остальным женщинам. — Упрямый, словно баран. Делает, чего захочет, и никого не слушает. Всю жизнь мне приходится всё делать самой.

— Вольфганг, проедь, пожалуйста, с человеком, — попросил я Нидеррайтера-старшего, видя, что Альберт Петрович настроился ковать железо, не отходя от кассы. — Познакомь его с Сухониным и предупреди, что у Петровича сложный характер.

— Сделаю, — улыбнувшись, кивнул немец. — Не волнуйтесь, фрау, здесь найдутся джентльмены, готовые оказать помощь.

— Найдутся, найдутся… Костя, Гельмут, помогите женщинам с сумками и рюкзаками, — увидев парочку не особо занятых улыбающихся бойцов, я тотчас оторвал их от опеки над словачками. — С девчонками вечером наобщаетесь.

— Доброго дня всем честным людям, — из ворот усадьбы появился капитан Ковалёв, остававшийся «на хозяйстве». — Вовка, тебе записка от Никитина. Ох, и зол на тебя Василий за то, что ты «повесил» на него дагестанцев.

— О, чёрт, совсем из головы вылетело, — чертыхнулся я. — А чего Василий не напомнил по рации? Его что, в эфире забанили?

— Потому и не напомнил, что зол, — уточнил Михаил, бросив оценивающий взгляд на Ивонну и Каролину (так звали девушек из Словакии). — Даги твои у нас во дворе с утра сидят, боятся, что беженцы припомнят им прошлые заслуги.

— Евпатий-Коловратий, как это всё не вовремя, — поморщился я, понимая, что произошла досадная промашка. — Руслан, Марк! Выручайте своего командира, а то Никитин без соли меня сожрёт и не подавится.

— Ага, боишься один, без друзей, — засмеялся Руденко. — А девок для товарища пожалел.

— Хорош зубоскалить, Рус, я жрать хочу, — подходя, произнёс капитан Мышкин. — А у жены Василия, как ты знаешь, всегда найдётся что-нибудь вкусненькое… Пошли быстрее, пока нас никто не опередил.

Интуиция не подвела Марка и на этот раз. В доме Никитиных витали обалденные ароматы чего-то свежеиспечённого. Нас усадили за стол, предложили продегустировать пирожки с рыбой, грибами и капустой, помочь определиться, какие их них вкуснее. Мы не отнекивались, уплетали за обе щёки, нахваливая кулинарный талант хозяйки.

Довольно улыбаясь, Наталья собрала нам целую корзинку пирожков с собой, для бойцов на базе. Василий, может, и хотел поругаться, но, увидев настроение супруги, сменил свой гнев на милость. Разговор сам собой стал вертеться вокруг еды и проблемы с продовольствием вообще.

Пожурив меня за забывчивость, глава информировал, что в связи с нестабильной ситуацией вокруг посёлка людям придётся всё больше и больше переходить на дары моря. Эксперимент по созданию коптильни оказался удачным, поэтому, начиная с завтрашнего дня, японцы начнут лов рыбы с помощью сетей и тралов. Часть добычи отправится «на экспорт», в соседние кластеры, прежде всего венграм и полякам, чтобы тем не пришлось урезать нормы продовольствия.

Кроме того, надо бы по доброте душевной подкинуть рыбки и амишам, гордо замкнувшимся в своём сектантстве, словно черепаха в панцире. В перспективе, если дела с рыбалкой пойдут в гору, можно подумать и о том, чтобы поставлять копчёную рыбу армянам и китайцам. Если, конечно, новоприобретённые союзники будут согласны на самовывоз продукции.

В свою очередь, я сообщил главе, что пусть об амишах болит голова у Жерара и его подчинённых, а нам куда важнее обеспечить продовольствием немногочисленных жителей борисовского анклава. И выставить там свой собственный гарнизон, состоящий из россиян, а не из наёмников. Если существует нехватка личного состава, то можно переправить в Борисовку дагестанцев и их семьи, чтобы те не мозолили глаза переселенцам из Подмосковья.

В ответ Никитин в очередной раз обозвал меня хитрым ментом, но согласился с тем, что это единственный способ с пользой для себя разрулить ситуацию с дагами. Впрочем, не только с пользой, но и с определённым риском — вдруг в Борисовку неожиданно наведаются исламисты, и дагестанцы в очередной раз переметнутся на сторону врага. С другой стороны, если товарищ майор готов поручиться за кавказцев, то глава и не подумает возражать…

В общем, мне пришлось дать слово, что Арслан, Шамиль, и Муса не создадут никаких проблем. А если создадут, то у меня есть в рукаве джокер по имени Альберт Петрович. Петрович — высококлассный специалист по устранению проблем, который в свои пятьдесят с хвостиком стоит больше целого взвода «солдат удачи».

К сожалению, я не успел расхвалить перед Василием все достоинства и таланты бывших дачников. Зашипела «моторола», разом оборвав и нашу беседу, и мирное чаепитие. Переводчик бельгийца по имени Андрей (тот самый, с Украины) сообщил, что ван Клейст только что говорил со Стрелковым, и нам лучше срочно приехать в усадьбу.

Недоумевая, чем мы можем помочь отряду Николаича, который находился почти в полусотне километров от Данилово, мы поблагодарили хозяйку за гостеприимство и поспешили обратно. Жерар уже поджидал нас у ворот, расхаживая туда-сюда, словно болотная цапля в поисках очередной лягушки. Здесь же, у ворот, стоял командирский грузовик, в кабине которого восседали Андрей с Украины и Гивинс, собственной персоной.

— У Сержа возникли некоторые осложнения, — без предисловий объявил бельгиец, пожимая нам руки. — Поговорите с майором, так как проблема связана с вашей, полицейской тематикой.

Спустя десять секунд мы слушали повествование Николаича о том, что в кластере появился отряд наших, российских уголовников, или, иными словами, родимый криминалитет. Отряд судя по всему, большой: под сотню рыл личного состава мужского пола, плюс некоторое количество дам определённого статуса — то ли подруги, то ли рабыни и наложницы. Гости вооружены лёгким стрелковым оружием, передвигаются в основном на джипах, но имеют и несколько грузовиков.

«Братки» тихо вошли в анклав, тихо заняли бывший «даговский» посёлок, после чего выдвинули разведгруппы в сторону промзоны и автокомбината. В окрестностях промзоны, как оказалось, околачивались исламисты, и между ними и «братками» произошла короткая перестрелка. Боевики отступили, опознав в противнике страшных русских, но и уголовники не стали спешить с погоней — отошли обратно к недавно занятому ими посёлку.

Вторая разведгруппа «братков», пытавшаяся подъехать к автопредприятию, вступила в контакт с бойцами Георгия. Здесь обошлось без перестрелки, так как визитёры и ополченцы говорили на одном и том же языке. Впрочем, обе стороны смотрели друг на друга с подозрением и недоверием, и разговор за жизнь мог в любой момент перерасти в ожесточённую перестрелку.

— Отец Гавриил вызвался сходить парламентёром, чтобы договориться с главарями бандитов о ненападении, — рассказывал Сергей Николаевич. — Я подумал и разрешил ему. Может, и не надо было, но поздно уже менять… В общем, мы ждём возвращения священника, по результатам доложу.

— А если они его «замочат»?! — почти в унисон воскликнули Александр с Русланом. — (Цензура)… Ибабутские тушканчики!

— А если бандиты убьют отца Гавриила, то я отдам приказ накрыть посёлок полным пакетом НУРСов, — отозвался майор. — Полагаю, восемьдесят ракет помножат на ноль большую часть банды.

— Господин Стрелкофф, постарайтесь экономить боекомплект, — неожиданно попросил ван Клейст. — У нас осталось очень мало ракет типа «эс-восемьдесят».

— Ладно, пустим половину пакета, — смилостивился Николаич. — Извини, Жерар, мне на месте виднее, куда и сколько надо воткнуть «восьмидесяток».

— Хорошо, Серж, я полностью доверяю тебе, и твоему боевому опыту, — произнёс бельгиец. — Я постоянно на связи, жду твоего доклада.

— «Команданте», давай начистоту: что у нас с боеприпасами? — нахмурился я, чувствуя, что Жерар чего-то недоговаривает. — Ракеты подошли к концу?

— Осталось десятка три, исключительно для нашей «цессны», — вздохнул командир «солдат удачи», после чего обернулся к грузовику. — Рэй! Вызови лейтенанта Ривза, спроси у него, что там у лётчиков? Долго ли они ещё будут ремонтировать самолёт?

— Окей, — коротко отозвался Гивинс, напяливая на голову наушники.

— А по патронам как? — прищурился капитан Мышкин. — Найдётся, чем поделиться с союзниками?

— А у вас что, уже закончился весь боекомплект? — совершенно искренне удивился ван Клейст.

— Я на будущее интересуюсь, — хмыкнул Марк. — Надо же знать, каков лимит у нашего «Военторга».

— Рекомендую экономить патроны к пулемётам Калашникова, — произнёс бельгиец, кивнув на ПКМ в руках Барулина. — У нас нет запасов под русский калибр семь шестьдесят два на пятьдесят четыре.

— Жерар! Тони побожился, что русский механик Николс сотворил настоящее чудо — оживил мёртвую «птичку»! — высунувшись из кабины, закричал Гивинс. — Сегодня вечером «цессна» будет здесь!

— Хорошая новость, — согласился ван Клейст. — Передай Маккою, чтобы он был готов быстро вооружить и заправить наш самолёт. Думаю, майору Стрелкоффу не помешает поддержка с воздуха. Мне…

Мысль бельгийца так и осталась невысказанной, так как в этот самый момент заговорила портативная рация, закреплённая в разгрузке у нашего «команданте». Заметно волнуясь, капитан Амар Сингх сообщил, что радар его «Маджестика» обнаружил какой-то объект в тринадцати морских милях от побережья. Индиец был готов чем угодно поклясться, что минуту назад экран радара был чист, а объект появился из ниоткуда, выпрыгнул, словно чёртик из табакерки. Незнакомец двигался со скоростью примерно десять узлов, и вскоре должен был появиться в зоне видимости.

Услыхав новости, Жерар приказал Гивинсу немедленно объявить боевую тревогу во всём анклаве. Затем ван Клейст вызвал по рации Кадкина и приказал тому идти навстречу неизвестному кораблю, установить с гостем визуальный и радиоконтакт. Если корабль военный, то на рожон не лезть и постараться сохранить свои жизни.

Ответ Василия Кадкина потряс всех, кто в тот момент оказался поблизости от бельгийца и его передвижного штаба. Командир бывший шведской яхты со сложнопроизносимым названием сообщил, что ему прекрасно известно, что за корабль появился на экране радара индийского танкера. Василий только что получил по радио опознавательный код АПЛ «Смоленск», с которой их СТК установил связь в первый же день после катаклизма.

Все мы, включая наёмников, так и застыли на манер статуй, не веря своим ушам. Ни Кадкин, ни Горбань, ни остальные моряки и словом не обмолвились, что вели радиопереговоры с экипажем русской подлодки. Более того, Василий утверждал, что у них, как и у других землян, почти сразу же возникли проблемы с радиосвязью, и они ни с кем не общались. В связи с этим возникало великое множество вопросов, ответы на которые могли дать лишь несколько человек.

— Андрэ, гони на берег!!! — бросаясь к «буффелю», рявкнул ван Клейст. — Русские, за мной!

— Гельмут, заводи «амтрэк»!!! — во всю глотку заорал Руденко, стартанув к нашему БТРу. Бывшие дачники, суетившиеся во дворе, шарахнулись во все стороны, пропуская несущегося со всех ног капитана. — Вольфганг, бросай всё нафиг!

— Интересно, в курсе ли всего этого товарищ Стрелков? — пробормотал я, оглядываясь на удаляющийся «унимог». — Как бы Жерар на эмоциях не наломал дров.

— Догоним, если рванём напрямик через поля и огороды, — произнёс Марк, единственный из всех нас, кто проявил завидное хладнокровие. — А то «команданте» (цензура) кого-нибудь из моряков, а то и вообще замочит.

Гельмут понял всё с полуслова, и амфибия понеслась напрямик через поле, распугивая каких-то местных пичуг. На связь вышел Всеволод Кутейкин, попытался выяснить, что происходит, и куда выдвигаться его расчёту. Ван Клейст, по словам Севы, либо рычал в ответ, либо игнорировал все его запросы по рации.

Я посоветовал старшему лейтенанту не донимать пока бельгийца запросами и просто тихо посидеть в сторонке, пока мы сами не разберёмся со всеми проблемами. Кутейкин удивился, но пообещал, что он не полезет поперед батьки в пекло, тем более что «батька» Жерар сильно осерчал, а он, Сева, здесь совершенно ни при чём.

Ван Клейста догнать так и не удалось: тот успел схватить первую же попавшуюся трофейную лодку, на которой рыбачили местные пацаны, и рванул на ней к СТК. Рядом с этим кораблём стоял «Дристигетен», которым командовал Кадкин, ходивший до этого назначения под командованием капитана Горбаня.

Мы задержались на пляже на пару минут, пока нас не забрала моторная шлюпка с Сухониным и Петровичем на борту. Альберт Петрович, как выяснилось, так и не успел добраться до «Маджестика», ибо принялся помогать советами капитану третьего ранга в отставке. Эрик Робертович заценил морской опыт нового знакомого, и предложил тому пройтись до «аэробуса» и помочь поруководить пробной операцией по спасению ценностей с Земли. Сухонин рассматривал операцию по вытаскиванию на берег самолёта «Эйр Франс» тренировкой перед более серьёзным делом — подъёмов саудовского фрегата.

По пути к СТК мы обратили внимание на суету, возникшую на палубе индийского танкера. Вскинули бинокли, присмотрелись: трое «солдат удачи», составлявших военную команду «Маджестика», подготовили к стрельбе «крупняк» и безоткатное орудие, наведя их на шведскую яхту.

Сухонин с Петровичем тотчас засыпали нас массой вопросов, на большинство из которых мы не могли дать ответов. Ибо сами не понимали, почему команда Горбаня молчала, как рыбы, откуда возникли проблемы с радиоволнами и есть ли они вообще. С одной стороны, мы не заметили каких-нибудь проблем с радиосвязью во время своих дальних рейдов на запад и на восток. С другой стороны, было совершенно непонятно, почему армейцы из Ростова так и не установили радиосвязь ни с «дикими гусями», ни с армянами, ни с китайцами.

— За стволы вроде пока никто не хватается, — доложил Руслан, рассматривая в бинокль происходящее на палубе СТК. — А морячки все с оружием… И когда только успели вооружиться?

— Так наёмники же моряков и вооружили, — пояснил Эрик Робертович. — На следующий день после вашего ухода дело было.

— Шеф, на берегу появилась «маталыга» с «вулканом» на прицепе, — оглянувшись назад, произнёс Александр. — (Цензура), Маккой с полукилометра превратит пароход в дуршлаг.

— Он только пугает, — буркнул я. — Если бы Жерар хотел, то расстрелял бы Эс-Тэ-Ка без разговоров, суда и следствия. Причаливаем.

Поднявшись на борт корабля, я с облегчением вздохнул: бельгиец всё же сумел взять себя в руки, и «стрелка» проходила мирно, словно беседа двух воспитанных финских бизнесменов. Жерар неторопливо задавал вопросы, Андрей переводил, а Игорь Степанович тыкал циркулем в самодельную карту, что-то там объясняя. Чуть в сторонке с пулемётом в руках стоял Гивинс, с улыбкой держа на прицеле Кадкина и ещё троих моряков — те даже не рисковали шелохнуться, не то чтобы сдёрнуть оружие с плеч.

— Идите сюда, господа полицейские, — махнул нам рукой ван Клейст. — Сэр, повторите соотечественникам всё, что вы мне только что сейчас рассказали.

— Извините меня, товарищи, — тяжело вздохнул Горбань. — Честное слово — не хотел, чтобы так оно получилось. Я слово человеку давал и не мог раскрыть эту тайну.

— Скажи главное, Игорь Степанович: Стрелков знает? — первым делом поинтересовался я. — Его бойцы в курсе?

— Сам Сергей да, знает, а его бойцы — нет, не в курсе, — ответил капитан СТК. — Именно он велел мне и ребятам молчать, даже если нас будут пытать. Мы и молчали, пока сегодня…

— Стоп. Давай с самого начала, чётко, но коротко, — велел я, переглянувшись со своими мужиками. Руденко беззвучно выругался, Барулин недовольно хмурил брови, Мышкин смотрел на Горбаня так, словно собирался сунуть того в мешок и утопить, где поглубже. — Смелее, здесь все свои.

Итак, в первый же день после катаклизма моряки имели стабильный радиоконтакт с АПЛ «Смоленск», выполнявшую боевую задачу где-то в Атлантическом океане. Командир этой самой подлодки, капитан первого ранга Варнаков, сообщил, что у его экипажа возникли серьёзные проблемы с американскими «коллегами», и попросил Горбаня молчать и больше ни с кем не выходить на связь. Более того, забыть об этом их разговоре, как о страшном сне. Если «Смоленск» выйдет из той передряги, куда его забросило Провидение, Варнаков сам свяжется с СТК, а если нет — это будет означать, что лодка погибла в бою с американцами. После этого «Смоленск» исчез из эфира на много суток, и Игорь Степанович справедливо полагал, что АПЛ упокоилась на дне местного океана.

Горбань, дослужившийся в своё время на флоте до мичмана, молчал, словно глухонемой, молчали и его подчинённые, любившие и уважавшие своего капитана. Единственным посторонним человеком, посвящённым в эту тайну, оказался майор Стрелков. Капитан хотел посоветоваться, что же ему делать с тайной, которая страшно давит на плечи, и рассказал Сергею Николаевичу всё, как есть, без утайки. Николаич порекомендовал держать рот на замке, пока что-нибудь не прояснится, а если так и не прояснится, то лучше вообще никому нечего не рассказывать.

Горбань молчал, боясь, что кто-нибудь из его подчинённых нечаянно проболтается, боясь, что либо свои, либо чужие заподозрят что-нибудь неладное. На нервной почве с капитаном случился инфаркт, а потом ещё и мы вломились к нему на судно, чтобы поспрашать о том, что конкретно видели моряки в первые дни пребывания в чужом мире. Игорь Степанович тогда едва не «раскололся» и едва не поведал о «Смоленске» всю правду. К счастью, успел сообразить, что визитёры, как говорится, не в теме, и честно рассказал об огромном озере с его местными тайнами.

Далее мы узнали, что сразу же после катаклизма Кадкин слышал в эфире позывные более десятка самых различных кораблей, в том числе и нашего «Маджестика». Индийский танкер почти сразу же замолчал по непонятной причине, даже не успев ответить на запрос с американского эсминца «Трэкстон». По словам Василия, на запросы эсминца отозвались панамский и норвежский контейнеровозы, филиппинский танкер, либерийский сухогруз, парочка канадских рыболовецких траулеров, американский прогулочный лайнер и какой-то испанский корабль.

Ночью Кадкин слышал переговоры двух китайских судов, но не смог классифицировать их позывные. На следующий день к открытому радиообмену присоединился американский крейсер «Велла Гульф», сообщивший, что он возвращается к точке рандеву вместе с лайнером. Затем в эфир вышла какая-то гражданская радиостанция из Дюссельдорфа, принявшаяся вещать о конце света. Немецкая радиостанция сыпала цитатами из Библии, словно собачонка блохами, трещала без умолку почти двое суток, пока неожиданно не заткнулась.

Василий был готов побожиться, что не слышал в эфире как переговоров обоих саудовских кораблей — фрегата и супертанкера, так и сигнала SOS с маленького японского траулера. Это звучало очень странно, учитывая показания пленных арабов и рассказ японцев о том, как они отчаянно взывали о помощи. С другой стороны, никто на побережье и в ближайшей округе не слышал радиостанцию из Дюссельдорфа, хотя она вещала в диапазоне КВ и УКВ. Тех же поляков из Познани прекрасно слышали и мы, и армяне с китайцами.

Проблемы с радиосвязью начались, когда СТК прошёл примерно девяносто пять миль вниз по Амазонке. По словам Кадкина, эфир внезапно замолчал, и из него невозможно было выловить даже морзянку, не говоря уже об открытом вещании. После встречи с нами Василий осторожно пытался поговорить на эту тему с иностранными моряками, но радист с «Маджестика» с ходу огорошил коллегу заявлением, что индийский, японский и саудовские корабли — единственные, кого забросило в чужой мир. Кадкин сделал вид, что полностью разделяет мнение индуса, а сам безрезультатно ломал голову над этой проблемой. Пищу для размышлений подбросила и неожиданная находка шведской яхты, которая вообще ни разу не выходила в эфир.

А сегодня днём Василий едва не подпрыгнул выше потолка, услышав знакомый позывной АПЛ «Смоленск». Варнаков сообщил, что его лодка подойдёт к берегу в надводном положении, и попросил не открывать огонь по его кораблю. Кадкин помчался с этой новостью к Горбаню, а в это время радар «Маджестика» засёк приближение незнакомца.

Дальше события понеслись со скоростью курьерского поезда: Амар Сингх доложил командованию, Жерар тотчас поднял «в ружьё» немногочисленные силы береговой обороны, и мы всей толпой ломанулись на борт СТК. Думали, что придётся спасать молчуна Горбаня от праведного гнева бельгийца, а вышло, что угодили к моменту встречи с родной, российской подлодкой.

— (Цензура), (цензура), тут, с вашими (цензура) тайнами, — как и следовало ожидать, Петрович в выражениях не постеснялся. — Штирлиц на штирлице и штирлицем погоняет, (цензура).

— Прошу любить и жаловать: Альберт Петрович — царь и бог дизелей и прочих моторов, — пользуясь случаем, я представил бывшего «деда». — Петрович может оживить любой движок, даже мёртвый.

— Вы, кажется, служили в Кэ-Гэ-Бэ? — припомнил бельгиец. — Мне нужно будет серьёзно поговорить с вами и с полковником… эээ…

— Зариповым, — подсказал бывший кэгэбэшник, без стеснения разглядывавший командира «солдат удачи», словно прикидывая, сколь быстро можно прихлопнуть нашего «команданте».

— Внимание! На горизонте незнакомое судно! — захрипела радиостанция в разгрузке Гивинса. — Внимание!

— Рэй! Скажи Сингху, чтобы не орал на весь рейд! — раздражённо рявкнул ван Клейст. — Господин Кадкин, вы отстранены от командования сторожевым кораблём! С остальным разберёмся потом.

— Кхм… Надо бы встретить гостей на подходе, как это полагается на флоте, — заметил Сухонин. — Мы вместе с испанцами сходим, сопроводим лодку.

— Правильно, гостей лучше встречать на подступах, — с каким-то странным подтекстом произнёс Жерар. — Андрэ, Рэй, за мной, на катер!

— Так, парни, быстро на яхту, — не мешкая, скомандовал я. Бельгийца не стоило оставлять одного, без присмотра. — Василий, давай с нами.

Минут пять спустя «Дристигетен» взял курс к едва заметной точке на горизонте. По мере приближения эта точка постепенно превращалась в здоровенную толстую «рыбёшку», схожую по своим размерам с индийским танкером. Ван Клейст попросил Эрика Робертовича рассказать о боевых возможностях и составе вооружения АПЛ, и кап-три в отставке успел прочесть короткую лекцию о кораблях проекта 949А.

Вскоре нас запросили по портативной рации, а на самом «Смоленске» замигал ратьер, предупреждая о необходимости держать безопасную дистанцию. С молчаливого согласия Жерара переговорами от имени конфедерации занялся Сухонин, лучше других понимавший военно-морскую терминологию, да и вообще всю специфику службы на подлодках. После недолгой беседы с вахтенным офицером Эрик Робертович проинформировал, что мы разойдёмся со «Смоленском» левым бортом, после чего пойдём параллельным курсом.

Развернувшись метрах в восьмистах за кормой «левиафана», наш катер лёг на параллельный курс, и сопровождал лодку почти до места стоянки «Сириус Стара». Постепенно замедлив скорость, АПЛ застопорила ход и легла в дрейф в полумиле от супертанкера, так, чтобы её сложно было разглядеть с берега.

Огромный корпус «Звезды» мог достаточно хорошо прикрыть подлодку от любопытных взоров, и у меня возникло стойкое подозрение, что военные моряки чётко знают, зачем и почему они так встали. Затем, словно по мановению волшебной палочки, откуда-то из чрева субмарины был извлечён «зодиак», и мы приготовились пожимать руки морякам, которых, как и нас, занесло в чужой мир против их воли и желания.

— Добро пожаловать на борт нашего… сторожевика, товарищи, — с волнением в голосе произнёс Кадкин, приветствуя трёх офицеров, поднявшихся на борт «Дристигетена». Ещё двое моряков, вооружённые автоматами, оставались в «зодиаке». — Кадкин, Василий… Это я тогда общался с вами по радио.

— Капитан первого ранга Дмитрий Варнаков, командир А-Пэ-Эл «Смоленск». Здравствуйте, Василий… Здравствуйте, товарищи… или господа? — представился высокий голубоглазый каперанг с «калашниковым» на плече. — У меня ощущение, что предо мной стоят «кожаные воротники»… Позвольте полюбопытствовать, где это вы раздобыли новенький «марпат»?

— Жерар ван Клейст, командир объединённых вооружённых сил приморской конфедерации, — бельгиец сделал шаг вперёд, протягивая Варнакову правую руку. — Камуфляж — это часть платы одного афериста за «тёплую» должность в моём отряде.

— Рад познакомиться, господин ван Клейст, — Дмитрий пожал бельгийцу руку. — Скажите, Жерар, а не найдётся ли у вас по комплекту «марпата» и для моих подводников?

— Я постараюсь обеспечить ваших людей новой формой, — секунду помедлив, произнёс ван Клейст. — А вот с обувью, увы, вряд ли смогу чем-то помочь — склады с ботинками остались на Земле.

— Будем считать, что мы договорились, — слегка улыбнувшись, кивнул Варнаков. — А теперь я хотел бы обсудить с вами со всеми одну большую загадку, с которой мы столкнулись в этом мире.

— У нас со связью полный порядок. Уточните, сэр, о чём конкретно вы желаете поговорить? — слегка насторожился бельгиец. — Здесь, в новом мире, полно самых разных загадок.

— Видимо, вы даже не подозреваете о странном поведении радиоволн на достаточно большой территории, на которой расположена конфедерация, — командир «Смоленска» посмотрел на Жерара так, словно подозревал того в причастности к непоняткам с радиочастотами. — Скажите, месье, вы слушаете регулярный радиообмен между военными кораблями Соединённых Штатов и флагманом их гражданской флотилии, лайнером «Эксплорер оф зе си»?

— Нет, не слушаем. Мы лишь пару часов назад узнали о присутствии в этом мире эсминца «Трэкстон» и крейсера «Велла Гульф», — признался ван Клейст. — Но нам бы хотелось знать, где они находятся и что замышляют… Думаю, не нужно объяснять причину нашего любопытства?

— Нет, причина хорошо видна в перископ, и её должно быть отлично видно с воздуха, — Варнаков бросил взгляд на здоровенную тушу саудовского супертанкера. — Рано или поздно, американцы доберутся до этого плавучего нефтехранилища.

— Хренушки им, а не «Звезду», — вступил в разговор Сухонин. — Сухонин, Эрик Робертович, капитан третьего ранга в отставке, гидрограф… Жерар, надо завтра же уводить и прятать корабль.

— Такую громадину невозможно спрятать, — подводник машинально обменялся рукопожатием с Сухониным.

— Спрячем. Если мы смогли захватить, то сможем и спрятать, — со злинкой в голосе произнёс бельгиец. — Господин капитан первого ранга, так что там с радиоволнами?

— Да, да, пора перейти к главному, — кивнув, командир «Смоленска» достал из кармана блокнот и перешёл к сути проблемы. — За последние двое суток мы смогли установить следующее…

По словам Варнакова выходило, что вся территория конфедерации и часть левобережья Амазонки накрыты неким «куполом», природа которого неизвестна земной науке. «Купол» попросту локализировал все входящие и исходящие радиосигналы на той территории, которую он накрывал.

Угодившие «под купол» имели возможность пользоваться радиосвязью исключительно в границах периметра «купола», не слыша и не принимая радиосигналы извне. Всё это моряки установили опытным путём, двигаясь на перископной глубине вдоль примерных границ «купола».

— Дальность действия этого излучения варьируется от пятнадцати миль от берега здесь, — Дмитрий ткнул остриём карандаша в мыс Фоккер. — До шестидесяти миль южнее устья большой реки, — карандаш чиркнул по загогулине, изображавшей устье Амазонки. — Напротив устья самой реки граница аномальной зоны выдвигается в море почти на семьдесят миль от побережья. Если мы соединим все три указанные точки одной линией и соединим их не прямой, а вот так, то увидим весьма интересную картинку.

— Вы хотите сказать, что источник излучения расположен где-то здесь? — толстый палец ван Клейста накрыл район, где «шилка» армян расстреляла беспилотник «диких гусей».

— Да, где-то в этом районе, — Варнаков очертил кружок километров в тридцать в диаметре, если пересчитывать его на местность. — «Купол» накрывает территорию вокруг себя в радиусе семидесяти — семидесяти пяти морских миль. По этой причине американцы даже не догадываются, каким богатством располагает ваша конфедерация.

— Капитан, что произошло между амерами и вами? — неожиданно поинтересовался Альберт Петрович. Вопрос бывшего кэгэбэшника застал врасплох всех, в том числе Жерара и меня. — Столкновение интересов двух сторон или что похуже?

— Кхм… Мы потопили американскую подлодку, — немного помолчав, произнёс кап-раз. Над палубой «Дристигетена» повисла тишина. — Это была честная дуэль под водой, мы оказались лучше подготовлены и выстрелили первыми.

— Можно подробнее, — нахмурился бельгиец. — Где и когда это произошло?

— Милях в пятистах к юго-западу от вашего берега, если считать по прямой, — с милой улыбкой ответил Варнаков. — Сразу же после переноса…

И командир «Смоленска» поведал, как катаклизм застал его субмарину в компании с парочкой «американок», которые следили за маневрами эскадры Северного флота в Северной Атлантике. Для «Смоленска» это был самый обыкновенный рутинный боевой поход, со ставшими традиционными «играми в прятки» в толще владений Нептуна с подлодками вероятного противника. Подобные «игры» происходили постоянно, практически в каждом боевом походе, и всегда заканчивались одним и тем же — возвращением на базу. Всегда, но только не в этот раз.

Судя по всему, следовавшая за «Смоленском» буквально по пятам АПЛ «Хартфорд» угодила прямо на линию пересечения двух миров. Акустики зафиксировали неожиданный, как им показалось, взрыв, затем произошла резкая разгерметизация корпуса американской субмарины. Потеряв кормовую оконечность, «Хартфорд» пошла на всплытие, подавая сигнал SOS по звукоподводной связи. Подлодке удалось всплыть на поверхность моря, но произошёл внутренний взрыв, и субмарина вновь отправилась на дно, на этот раз окончательно. Прежде чем лодка затонула, шестерым американским морякам удалось покинуть её борт, в конечном итоге спасти свои жизни.

Видимо, командир второй американской субмарины посчитал, что «Хартфорд» атакован и потоплен русскими, и в свою очередь атаковал «Смоленск». Нашим морякам пришлось ответить, и результатом короткого подводного боя стала гибель АПЛ «Нью-Гэмпшир». По словам Варнакова, у него не было иных вариантов, кроме как топить «американку», иначе та потопила бы его корабль.

Затем российская подлодка всплыла на поверхность, и наши подобрали шестёрку выживших членов экипажа «Хартфорда». Американцы были в шоке, плохо соображали, что происходит и где они вообще находятся. Впрочем, и наши моряки долго не могли понять, каким это таким макаром «Смоленск» очутился в южных широтах, в четырёх тысячах миль южнее побережья Исландии.

Быстро выяснилось, что милях в тридцати от субмарины лежит в дрейфе американский круизный лайнер «Эксплорер оф зе си», оравший SOS на всех частотах. На вопли лайнера отозвался крейсер «Велла Гульф», сообщивший, что сможет подоспеть не ранее чем через шесть часов. Командир крейсера порекомендовал «Эксплореру» двинуться малым ходом на норд-ост, дойти до ближайшего побережья и идти вдоль берега на восток, где лайнер встретит другой боевой корабль ВМФ США.

Посовещавшись с командным составом лодки, Варнаков принял решение передать спасённых на борт лайнера и поскорее убираться из данного района куда подальше. Сказано — сделано: американцев передали на борт «Эксплорера», после чего «Смоленск» исчез в юго-западном направлении. К этому времени даже самый прожжённый скептик сообразил, что субмарина находится чёрте где, и уж точно не на родной планете. А к концу дня подводники выяснили, что кроме крейсера УРО американцы располагают ещё и эсминцем «Трэкстон», который собирает под своё крыло все надводные корабли с Земли, оказавшиеся в пределах досягаемости главных борцов за дерьмократию.

Как уже говорилось, подлодка установила радиосвязь с СТК и поддерживала его в течении какого-то времени. Затем контакт прервался, и Варнаков решил, что с судном Горбаня произошло несчастье. Каперанг решил изменить курс и идти в район предполагаемого нахождения российского корабля, что и было сделано. Попутно экипаж «Смоленска» исследовал гидрографию чужого океана и наносил на карту контуры побережья, вдоль которого следовала субмарина.

Миновав юго-восточную оконечность огромного острова размером с Англию, АПЛ пересекла пролив миль в сто пятьдесят шириной и взяла курс на восток вдоль гористого побережья. Линия берега постепенно склонялась к северо-востоку, затем повернула на север. Спустя какое-то время подлодка шла в северо-западном направлении, пока берег не повернул на запад. Конфигурация побережья напоминала зеркально отражённый Мексиканский залив, и Варнаков предположил, что и в этом мире давным-давно произошло падение астероида, образовавшего огромный кратер округлой формы.

Затем субмарина вошла в зону действия неизвестного излучения, и моряки услышали переговоры между нашими кораблями — шведской яхтой и СТК. У Дмитрия хватило выдержки не выходить на связь в тот же момент и попытаться разобраться, почему это радист вдруг перестал слышать уже привычную болтовню американцев.

Подводники приступили к изучению феномена непроходимости радиоволн, чтобы спустя пару дней сделать вывод о существовании некоего «купола», охватывавшего значительную часть побережья. Попутно моряки установили, что здешние «туземцы» обладают огромными материальными ценностями и, похоже, совершенно не подозревают, что в тысяче миль от них находится очень опасный враг. Далее Варнаков просто вышел на связь с Кадкиным и, словно Посейдон, поднялся на поверхность из морских глубин.

В разгар повествования послышался шум авиационных моторов, спустя полминуты со стороны берега появилась наша многострадальная «цессна». Облетев корабли по кругу, двухмоторник покачал крыльями, после чего пошёл на посадку. Между тем, на палубе «Смоленска» появились двое моряков с ПЗРК в руках, а офицеры лодки проводили самолёт подозрительными взглядами.

— Кхм… Что нам теперь делать с Коллинзом и его морпехами? — воспользовавшись паузой, я мигом испортил благодушное настроение командованию конфедерации. — В свете рассказанного товарищем каперангом амеры могут стать очень большой проблемой. Как только узнают, что где-то рядом есть их соотечественники.

— Чёрт побери, — выругался Жерар, погладив ладонью свою бритую голову — характерный, кстати, жест бельгийца при неожиданном осложнении обстановки. — Ни в коем случае нельзя рассказывать Дэвиду про гибель двух американских субмарин и про два военных корабля их флота.

— Василий, немедленно свяжись с лётчиками и попроси их молчать о том, что они здесь увидели, — тотчас распорядился я. — Скажи, что это личное распоряжение ван Клейста и штаба конфедерации.

— Среди ваших людей есть американцы? — нахмурился Варнаков, проводив взглядом Кадкина, который помчался на мостик, чтобы переговорить с французами. — И много их? Военные или гражданские?

— Человек десять, — ответил я, глядя каперангу прямо в глаза. — Морские пехотинцы, медики. Спасли десятки человеческих жизней, как у нас, так и у венгров.

— Вот тебе бабушка, и Юрьев день, — произнёс молчавший до этого момента капитан-лейтенант Панарин, командир какой-то там БЧ. — Товарищи, можно я задам вам один важный вопрос? Что будут делать «кожаные воротники», когда к этому берегу подойдёт их эсминец?

— Организуют тёплую встречу, чёрт подери, — выслушав перевод вопросов, недовольно буркнул Жерар. — Для начала нам нужно не допустить утечки информации о том, что русские потопили американскую подлодку.

— Полностью согласен, — кивнул я, оборачиваясь к Сухонину. — Эрик Робертович, а как бы вы оценили вариант спрятать субмарину там же, куда планируете увести супертанкер?

— Сложный вопрос, Володя, — бросив взгляд на корпус АПЛ, призадумался наш «адмирал». — Мы же ещё не успели провести разведку фарватера, не нашли подходящего места для стоянки…

— Кхм… Господа и товарищи, может, нам проще уйти, чтобы у вас не было проблем с американцами? — переглянувшись со своими офицерами, командир «Смоленска» поставил вопрос ребром. — Я говорю серьёзно — этот мир большой, и мы найдём, где бросить якорь.

— Нет, данный вопрос не обсуждается, — тотчас, без раздумий отрезал бельгиец. — Я не собираюсь идти на поводу у американцев или кого-либо другого. Старый миропорядок остался на Земле. Здесь — наша земля, и мы будем делать то, что сами посчитаем нужным.

— Значит, Жерар, в придачу к фрегату твоим парням придётся потопить ещё и эсминец с крейсером, — со вздохом произнёс капитан Руденко. — Может, обратимся за помощью к Титову и его лихим горцам?

— Кстати, Титов сейчас гостит у мадьяров, — неожиданно уточнил Марк. — Прилетел со своими экипажами… вместе с грузом.

— Не обращайте внимания, товарищи, — это мы о своём, о девичьем, — улыбнулся я, заметив, как подводники обменялись между собой быстрыми взглядами. Моряки должны были засечь контакты между нами и армянами, но никак не могли узнать о том, что мы и карабахцы договорились о создании военного союза. — Кстати, вы в курсе, что в сотне кэмэ отсюда занесло часть российской столицы?

— В курсе, — кивнул Варнаков. — Мы перехватили переговоры генерала по фамилии Левандовский с кем-то из его подчинённых. Более того, мы знаем, что севернее Москвы оказалась воинская часть Российской армии.

— Это те, что в ростовском кластере? — прищурился я. — Ростовцы, как я понимаю, также сидят «под колпаком»?

— Совершенно верно, действие неизвестного излучения захватывает и ростовский кластер, — подтвердил Панарин. — Между москвичами и ростовцами связь налажена, и лишь благодаря «куполу» американцы не знают, что это побережье забито народом, словно бочка селёдкой.

— Дмитрий, а вы вступали в контакт с ростовскими или с московскими? — поинтересовался я, снедаемый любопытством. — Говорили ли с ними по радио?

— Нет, мы решили начать с контакта с вами, — глядя мне прямо в глаза, ответил каперанг. — Если что, вы первыми попадёте под удар американцев. Сами знаете, почему.

— Знаем, почему — богатые слишком, — зло сплюнул за борт Руслан. — Ну что, народ, завтра с утра двинем на Амазонку?

— Надо идти уже сегодня, — глянув на положение местного светила, произнёс Сухонин. — Опоздание, товарищ капитан, иной раз смерти подобно.

— Сегодня так сегодня, — пожал плечами Руденко. — Тебе, Эрик Робертович, и карты в руки.

— Мы хотим спрятать «Звезду» в устье реки, которую назвали Амазонкой, — ван Клейст не перебивал, слушал и, дав нам выговориться, вновь обратился к гостям. — Вдоль нашего берега реки есть несколько длинных островов, и есть шанс пришвартовать супертанкер к одному из них.

— Если это позволят сделать глубины, — мгновенно уточнил Сухонин. — Иначе просто поставим корабль где-нибудь поближе к нашему берегу.

— Господин Варнаков, если нам удастся спрятать «Звезду», то точно так же можно спрятать и вашу лодку, — продолжил бельгиец. — Мы перегоним в немецкий анклав два танка и перекроем реку с нашего берега. Если повезёт, наши союзники перекроют реку с другого берега.

— Господин ван Клейст, боюсь, вы нас совершенно не поняли. Мы не пришли сюда, чтобы прятаться от американцев, — усмехнулся Дмитрий. — Мы пришли сюда, чтобы предупредить всех вас о присутствии в этом мире силы, способной нанести военное поражение вашей конфедерации. Американцы превосходят вас в технологиях, и им не нужно высаживаться на берег, чтобы расстрелять ракетами избранные цели.

— Одни такие храбрецы уже сунулись, — со злостью буркнул капитан Барулин. — Теперь вкалывают на стройках народного хозяйства, (цензура).

— Что же касается меня и моего экипажа, — с улыбкой продолжил Варнаков. — Мы намерены драться с американцами, если те попытаются атаковать нас. А они попытаются — они иначе не могут.

В этот момент спокойное течение переговорного процесса прервалось, так как на связь с командованием вышел майор Стрелков. Сергей Николаевич доложил, что полчаса назад рейнджеры сержанта Маллигана доставили в расположение отряда отца Гавриила. Принесли священника на руках в прямом смысле этого слова, ибо московские бандиты сильно избили старика, и тот рухнул без сил на полдороги, где и был подобран разведчиками.

Стрелков не стал спускать бандюганам такую наглость и приказал накрыть занятый врагом посёлок половинным залпом РСЗО. Одновременно с пуском сорока С-8 вперёд двинулись Т-55 с парочкой самодельных БТРов с пехотным десантом. Под прикрытием артогня «саладина», который крушил крайние дома, словно картонные коробки.

Войдя в посёлок, бойцы Маллигана не обнаружили там противника — бандюганы не намеревались бодаться лоб в лоб с теми, у кого есть танки и пушки. «Братки» бежали, бросив тела двух-трёх погибших товарищей, пятерых раненых из числа своих и целую толпу молодых баб и девок. Последние, как выяснилось, являлись сексрабынями, похищенными в Москве и в соседнем белорусском кластере.

Обстрел ракетами застал сексрабынь в их автобусе, где те фактически жили и откуда их периодически изымали для употребления по назначению. После того как вокруг началась стрельба из серьёзных калибров, двое охранников шустро ломанулись спасать свои шкуры, бросив охраняемых на произвол судьбы. Среди баб и девок поднялась паника, часть из них также бросилась бежать куда глаза глядят — не лучшее решение, когда вокруг рвутся снаряды. Как это ни печально, но от нашего артобстрела погибло шесть девушек, а ещё пятеро получили ранения.

— Мы вывезли всех баб на свою базу, и я намерен завтра же переправить их в Тордаташ, — Стрелков завершил первую часть своего доклада. — Парни Стива хорошенько потрясли пленных, и вот что те рассказали…

Картина, действительно, вырисовывалась интересная. Судя по всему, борьба за власть в Москве вошла в новую стадию, и город стали покидать те, кто не смог договориться с чеченами, ментами и военными. Например, уголовники и к ним примкнувшие.

Крупный отряд в две с половиной сотни рыл перебрался в соседний, белорусский анклав, изгнав оттуда его прежних хозяев. Затем часть бандитов пошла дальше на юг и оказалась в подмосковном кластере, где, в конце концов, и столкнулась с силами конфедерации. Если бы «братки» пожаловали на несколько дней раньше, то не исключено, что возник бы конфликт между ними и боевиками «Боко Харам», и обе стороны взаимно ослабили бы друг друга. Увы, этого не произошло, и нам пришлось последовательно воевать как с африканцами, так и с «родными» бандосами из Москвы.

— Да, вот ещё, что может быть интересно товарищам шерлокхолмсам… Во главе всей этой группировки стоит некий Филимон, как говорят, жестокий и беспринципный беспредельщик, — выкладывал подробности Сергей Николаевич. — Имейте в виду, Володя: это был авангард банды — не самые хорошие, хреново вооружённые бойцы, как говорится, тупое «бычьё». Самые лучшие воюют в белорусском анклаве, в арьергарде — вместе с Филимоном пытаются отбиться от мансуровских головорезов… Мне думается, что ещё денёк-другой — и мы тоже войдём в соприкосновение с чеченами.

Ни я, ни мои парни никогда ранее не слыхали про московского беспредельщика Филимона, о чём честно и признались Николаичу. Зато мы знали человека, который мог либо что-то знать об этом самом бандите, либо когда-то что-то о нём слышал. В общем, мы пообещали Стрелкову порасспрошать «Ерёму» и выйти на связь вечером, когда уладим одни дела.

— А теперь перейду к главным, не менее занимательным новостям. Отряд под командованием сержанта да Косты не прибыл в анклав в расчётное время, — прокашлялся Сергей Николаевич. Я похолодел, подозревая, что мы сейчас услышим о потерях в личном составе и технике. — Объективные обстоятельства — в трёх километрах от нас танкисты натолкнулись в джунглях на колонну беженцев из белорусского кластера. Судя по всему, это те, кто сбежал от московских бандитов… В общем, пока разобрались, пока навели мосты дружбы, пока договорились… Короче, «бульбаши» сейчас стоят лагерем у «железки» и решают, куда им податься дальше.

— Серж, ты командир на месте, и мы с Робером поддержим любое твоё решение, — выдержав мхатовскую паузу, объявил командир «диких гусей». — Давай вечером решим, куда и как будем вывозить беженцев.

— Вы с Деларьеном лучше срочно усильте наш гарнизон в «Кошкином доме», — отозвался Стрелков. — А то сгинут мужики ни за хрен собачий… Всё, меня зовут… Давай, Жерар.

— Чёрт, Серж прав — надо где-то наскрести взвод бойцов, — почесав подбородок, бельгиец повернулся к Гивинсу. — Рэй, прикинь, какие силы можно выделить для усиления группы Мванги?

— Вы сами всё слышали, товарищи, — я пересёкся взглядом с Варнаковым. — Не надо быть Нострадамусом, чтобы предсказать то, что нас ждёт конфликт с чеченами и прочими московскими группировками… Это, если американцы не опередят, конечно.

— Вот именно поэтому мы останемся здесь — прикрыть вас с моря от америкосов, — командир «Смоленска» и не подумал отвести глаза в сторону. — Мне как-то не внушает доверия эмвэдэшный генерал, сделавший ставку на тех, кто убивал в Чечне наших солдат… Будем считать, что мы — это варяги на новый лад.

— Стало быть, ты метишь стать новым Рюриком? — ухмыльнулся я. — Спешу огорчить: у нас уже есть «команданте», с которым мы сожрали пуд соли на двоих.

— Стоп, Владимир, мы не ели так много соли, — выслушав дословный перевод в исполнении Марка, ван Клейст уставился на меня, словно Шварценеггер на Хищника. — Водку пили, виски пили, ром пили, са-мо-гон пили… Текилу с солью мы не пили…

Народ заржал так, что над планширем появилась удивлённая физиономия одного из моряков, которые сидели в «зодиаке». Смеялись все, кто в тот момент находился на яхте — и мы, и наёмники, и офицеры-подводники. В прах рассыпалась та невидимая стена недоверия и отчуждения, которая всё ещё разделяла «аборигенов» побережья и пришлых «варягов». С этого момента стало ясно, что мы и моряки станем единой командой, так как иного пути у нас не было. Право, не прогибаться же нам под каких-то там америкосов или абреков Мансурова?

Не откладывая вопрос в долгий ящик, мы сразу же перешли к конкретике — к планированию взаимодействия между сухопутными силами конфедерации и экипажем АПЛ. Здесь практически сразу же всплыла проблема «кожаных воротников», которые теперь одновременно являлись и нашими союзниками, и потенциальными врагами. Покумекав и так, и этак, приняли так называемое соломоново решение: оставить до поры до времени всё как есть, не посвящая Коллинза и его морпехов в тайну подлодки. Более того, вообще решили не информировать американцев про то, что арсенал конфедерации пополнился целой атомной субмариной.

…Мда, а ведь были времена, когда мы радовались лишней «помповухе» в руках даниловских мужиков, — подумал я, окинув взглядом парочку стальных монстров — «Сириус Стар» и «Смоленск». — Надо бы попросить у Дмитрия пару-тройку «игл», если они у него есть… Случись чего, «стингеры» могут в нужный момент крупно подвести… Чёрт его знает, какая электроника напихана в палубные вертолёты амеровских крейсера и эсминца…

Варнаков, как и ожидалось, не отказал — приказал подчинённым немедленно доставить на яхту целых четыре ПЗРК. Далее предложил Сухонину помочь людьми в деле разведки фарватера в устье реки, чему Эрик Робертович оказался несказанно рад. Как пояснил кап-три, имея под началом два судна, можно сократить время работ в пару-тройку раз, промеряя глубины одновременно возле обоих берегов реки.

Военный совет, если его можно так назвать, почти завершился, когда на связь вышел капитан Деларьен. Робер сообщил, что союзники с противоположного берега Амазонки приняли обе машины и теперь изъявляют готовность поучаствовать в боевых действиях против врагов конфедерации. Деларьен не был посвящён во все нюансы наших отношений с армянами, поэтому запросил указаний от командования.

Мы переговорили с капитаном Титовым лично, и спустя десять минут отряд Деларьена пополнился двумя танковыми экипажами. Геннадий здраво смотрел на обстановку, прекрасно осознавая, что без постройки пары причалов нельзя доставить выменянные армянами танки на другой берег реки. Теоретически, конечно, может, и можно, если изготовить пару надёжных плотов. Но данный вариант, как говорится, без гарантий: случись что при пересечении стремнины, и произойдёт потеря бесценной боевой машины. В проигрыше окажутся все — и карабахцы, и конфедераты. Поэтому лучше обождать и помочь союзникам конкретным делом, чем идти на бездумный риск ради сомнительного выигрыша во времени.

Офицеров с лодки заинтересовало, что мы собираемся провернуть, и нам пришлось вкратце рассказать о деловых отношениях с армянскими союзниками. Варнаков одобрил обмен двух Т-72-х на снаряды, ехидно заметив, что у ментов всегда всё в порядке с коммерческой жилкой, особенно когда надо реализовать халявное добро. Затем каперанг намекнул, что ему хотелось бы побеседовать с карабахцами лично, как только это позволит сделать обстановка.

Я усмехнулся и поведал морякам, что среди нас имеется один весьма талантливый в гешефтных делах товарищ, способный дать фору любому армянину. Гений этот — старший лейтенант Кутейкин. Так что, если подводникам потребуется что-нибудь срочно обменять — пусть они смело обращаются к Всеволоду. Сева устроит всё в лучшем виде и обязательно в свою собственную пользу.

Переговоры с новыми союзниками завершилась, когда солнце вот-вот должно было коснуться краем диска далёкого западного горизонта. Пожелав удачи командиру «Смоленска» и его экипажу, мы отправились обратно на берег. Впрочем, не все. Заявив, что индийские механики никак не обойдутся без его профессиональных знаний и огромного опыта, а супруга — женщина понятливая, и ей не впервой — Альберт Петрович умотал на рыбацкой лодке на «Маджестик». Эрик Робертович остался на сторожевике, ожидая прибытия с субмарины обещанных Варнаковым офицеров.

Обратно решили ехать точно так же, как ехали к морю — через лес напрямик. Выехав на шоссе, сразу же заметили LAV-25, стоявший недалеко от «аэродромного» блокпоста. Хорошее настроение тотчас как ветром сдуло. Ехавший впереди «буффель» притормозил, и наш «амтрэк» поравнялся с командирской машиной.

— Я сам с этим разберусь! — приоткрыв дверцу, рыкнул Жерар. — Встретимся у мэра Никитина!

«Унимог» повернул и покатил по шоссе, а мы решили навестить усадьбу Еремеева. Там, как и ожидалось, творилось самое натуральное людское столпотворение — наши женщины, толпа супружниц наших беженцев-дачников, дагестанцы со своими семьями, да ещё и близкие Мамеда и Вахида в придачу. Шум, гам, бабская суета и вообще полный бардак. Мы даже не стали сходить с БТРа — глянули от ворот на этот бедлам, после чего поехали к главе администрации. Для разговора «по душам», так сказать.

У ворот дома Никитина торчали оба тульских азербайджанца — Мамед с Вахидом, — эмоционально обсуждавшие что-то с товарищем Доценко. Судя по жестикуляции азеров, у них возникли какое-то непонятки с великим коммерсантом и гениальным комбинатором, специалистом по обмену золота на дерьмо. Впрочем, увидев нас, Матвеич неожиданно расплылся в льстивой улыбочке и закивал головой, словно китайский болванчик.

— Ой, товарищи, вспомнил — есть тут у нас один домик, специально для такого случая держали, — услышал я сквозь рокот двигателя «амтрэка». — Подождите здесь минутку, я принесу ключи.

— Мамед, Вахид, давайте зайдём к Василию, — велел я, глянув на слегка взбледнувшую физиономию Доценко (опять, наверное, чего-то натворил, гад такой). — Разговор есть серьёзный.

— Эээ… Мы, Володя, вроде уже всё решили, — Мамед с Вахидом переглянулись, явно не понимая, куда и зачем я их зову. — Сейчас Александр принесёт ключи.

— Принесёт, принесёт, не беспокойтесь, — мысленно усмехнувшись, кивнул я. — Никто в этом и не сомневается… Пошли.

Разговор, действительно, предстоял очень серьёзный. Для начала мы в темпе вывалили на Никитина — заодно и на подвернувшихся под руку азербайджанцев — последние новости, а затем… нагло попросили чего-нибудь пожрать. Надо же как-то с пользой скоротать время, пока глава приходит в себя, а азеры о чём-то громко «трут» в коридоре на своём родном языке. Мамеда с Вахидом можно понять — мало того что они и так угодили из огня да в полымя, так теперь чёртовы менты втравливают их в новое приключение на борту супертанкера. Отказаться нельзя, ибо такого не поймут ни русские, ни «солдаты удачи».

Затем, практически одновременно, появились ван Клейст и Доценко. Последний сунул ключи Мамеду, и попытался тихонько удрать, пока его не загрузили какой-нибудь ответственной работой. Удрать не получилось, ибо Матвеич не смог проскочить мимо Натальи, супруги Василия, которая тащила к столу здоровенную кастрюлю с варёной картошкой.

Бельгиец первым делом успокоил всю нашу ораву, сообщив, что американцы не в курсах насчёт русской подлодки. Не знают они и о присутствии в новом мире парочки боевых кораблей ВМС США, о таинственном излучении, из-за которого нас до сих пор ещё не разбомбили охочие до нефти пиндосы. Выполняя приказ команданте, Броссьер с Ориолем молчали, словно рыбы, ни словом не обмолвившись о том, какую «акулу» увидали с воздуха.

Неожиданный приезд «кожаных воротников» в Данилово был вызван тем, что они прознали о фермерах из Кентукки. Никто не запрещал армянским танкистам рассказывать о том, кого закинуло на противоположный берег Амазонки, вот те и проболтались. В общем, посовещавшись меж собой, морпехи решили, что их священный долг — любой ценой добраться до соотечественников, а для этого все средства хороши.

Средств оказалось маловато — бронетранспортёр, «хамви», плюс забронированный грузовик. Выбор сам собой пал на LAV-25 — только этот БТР имел шанс самостоятельно пересечь столь крупную водную преграду, как Амазонка. Кроме того, в поход собрались не все американцы, а лишь шестеро добровольцев во главе с лейтенантом Фридманом. Подполковник Коллинз, капитан Санчез и сержант Райли остались в Тордаташе, так как ожидалось прибытие новой партии раненых из подмосковного кластера.

— Мэтт не желает ничего слушать, упёрся, словно буйвол, — уминая картошку с квашеной капустой, пожаловался Жерар. — Идиот… Владимир, объясни ему, что устье Амазонки пошире тренировочного бассейна на базе Пенделтон в Сан-Диего.

— Угу, наш «амтрэк» едва не захлестнуло волнами, когда мы плыли на тот берег, — с набитым ртом произнёс я. — Есть там одно место, где стремнины и водовороты бурлят так, что ажно жутко становится.

— Может, предложить амерам поменяться машинами? — предложил капитан Руденко. — Мы им — амфибию, они нам — броневик.

— Нет, будет лучше, если мы вместе с ними пойдём на нашем «амтрэке», а их LAV-25 оставим здесь, на базе, — подумав, ответил я. — А когда вернёмся, Мэтт заберёт свою «броню» обратно.

— Хорошо, попробуйте предложить этот вариант Фридману, — отозвался ван Клейст, роясь в кармане своей разгрузки. — Вот, съёмка местности к юго-востоку от армянского кластера… Это ещё одна пирамида, а это — один очень интересный каньон, выходящий прямо на побережье… Карту возьмите себе — она вам нужнее.

— Странный какой-то каньон, — заметил я, рассматривая отпечатанную на принтере чёрно-белую карту. — Например, эта прямая, которая идёт, словно стрела — стена, что ли? Протянулась через весь каньон… Кто, вообще, в здравом уме строит стену в каньоне?

— Там, на месте и разберётесь, что это за стена, — пожал плечами бельгиец. — Вам навстречу выйдёт взвод армянской механизированной пехоты…

— Мотострелковый взвод, — поправил я нашего команданте.

— Да, мотострелковый взвод на бээмпэ. Они сопроводят вас и Мэтта до самого анклава Кентукки, — уточнил Жерар. — Теперь о главном: ваша основная задача — разведка местности… Я не намерен затягивать исполнение наших обязательств по контракту с армянами. Завтра же начнём строить причал… Я слышал, что у вас возникли какие-то проблемы с русскими мусульманами? Могу предложить приемлемый для всех вариант…

Получив задачу и решив, благодаря бельгийцу, проблему с дагами, мы тепло поблагодарили хозяев за гостеприимство, после чего отчалили восвояси. На базе по-прежнему было многолюдно, но царил, можно сказать, относительный порядок. Получившие жильё азербайджанцы покинули усадьбу вместе с семьями, а Арслан с друзьями приструнили своих слишком общительных и говорливых баб.

«Обрадовав» дагов перспективой скорого переезда в «родной» анклав «диких гусей», мы попросили горцев соблюдать тишину, и отправились отдыхать. Перед сном я зашёл к Николаю, чтобы обсудить со своим армейским другом некоторые вопросы. Состояние здоровья Еремеева постепенно улучшалось, он уже порывался вставать с постели, и Екатерина прикладывала массу усилий, чтобы выдержать раненого в постели.

— Кхм… Походу, я знаю, с кем пересеклись Стрелков и наши бойцы, — произнёс «Ерёма», выслушав мой подробный рассказ. — Филимон — это «погоняло» известного в Москве торговца «живым товаром»… Ну, бабами в бордели торгует… Торговал… Филимонов Олег, четыре «ходки», купил себе «вора в законе»… Паршивый тип, мутный, считает себя самым умным на этом свете…

— Спасибо, Коля. Предупредим Николаича, чтобы он держал ухо востро, — поблагодарил я «Ерёму». — А ты не геройствуй тут, а отлежись нормально… Успеешь ещё набегаться.

— Катя уже нажаловалась? — лёгкая улыбка тронула губы Николая. — Очень строгая женщина, доложу я тебе… Ты, Вовка, тоже не лезь на рожон… Может, всё же возьмёшь Влада с Костей?

— Нет, у Константина сотрясение, а у Зеленцова сломано ребро, — я отрицательно качнул головой. Душа, если честно, совершенно не лежала к предстоящей с утра поездке, но что поделаешь, если надо как-то избавляться от американцев? Не убивать же их, в самом деле? — Они мне нужны абсолютно здоровыми, так же, как и ты с Леонидом.

Наши женщины, похоже, почувствовали, что за их спинами происходит нечто непонятное, и попробовали выудить «военную тайну». Своими, чисто женскими способами и талантами. Не знаю, как другие наши девушки, а из Марины дознаватель получился не очень — я насочинял ей с три короба, перемешав правду и выдумку.

Утром мы попытались претворить в жизнь идею Руслана, но потерпели полное фиаско. Честно говоря, я рассчитывал, что нам удастся уговорить Фридмана взять и выдвинуться в разведку на нашем «амтрэке». Но лейтенант упёрся, как горный баран, заявив, что LAV-25 с лёгкостью преодолеет любую водную преграду, а морпехам никак не обойтись без мощной огневой поддержки в виде 25-мм «бушмастера». Кроме того, Мэтт дал нам понять, что по-прежнему не доверяет русским союзникам, несмотря на то что те давным-давно на короткой ноге с ван Клейстом и остальными наёмниками. В общем, выехав на двух боевых машинах, в половине восьмого утра, спустя час мы подъехали к устью Амазонки.

К этому времени три наших корабля — СТК, траулер и яхта — уже вошли в реку, по ходу проводя разведку фарватера. «Маджестик» лежал в дрейфе за выступающей в море песчаной косой, видимо, в ожидании отмашки со стороны нашего гидрографа. На «Сириус Старе», похоже, также ждали приказа Сухонина, иначе сложно было объяснить то, что супертанкер всё ещё торчал на якоре напротив Данилово.

Глянув на устье реки своими собственными глазами, Фридман слегка призадумался. Затем, поборов собственную гордость, попросил нас взять на борт пятерых морпехов, а сам уселся в кресло водителя БТРа. Мне было показалось, что лейтенант наконец-то включил мозги, но увы — наша очередная попытка отговорить Мэтта от намерения пересечь Амазонку на LAV-25 накрылась медным тазом.

Как и ожидалось, река постаралась не упустить столь лакомую добычу, как пара железных коробок с самоуверенными человечками внутри. Метрах в четырёхстах от левого берега вода стала на всю катушку захлёстывать оба наших бронетранспортёра. И, если «амтрэк» изначально проектировался с расчетом на подобное плаванье, то с LAV-25 этот фокус не прошёл.

Бронетранспортёр захлестнуло волнами, вода проникла в боевое отделение, и Фридман, похоже, слегка запаниковал. Вместо того чтобы выдерживать заданный курс и дистанцию до нашей амфибии, лейтенант отвернул в сторону. Течение в этом месте было особенно сильным — позднее выяснилось, что это происходит из-за рельефа дна Амазонки — и БТР Мэтта стало сносить в море.

Фридман запаниковал ещё больше и совершил роковую ошибку: вместо того чтобы позволить стремнине свободно отнести машину в море, а затем спокойно подойти к берегу на километр-другой восточнее намеченной точки, лейтенант решил побороться с течением. В общем, произошло то, что произошло: LAV-25 уже было пересёк стремнину, но неожиданно заглох двигатель, и БТР превратился в подводную лодку. Мэтт каким-то чудом умудрился вынырнуть с глубины в десяток метров, и его стало уносить в море. Нам пришлось изменить курс, чтобы спасти упрямого незадачливого американца, который, к счастью, умел хорошо плавать.

Форсировав реку, мы покатили по пляжу на восток, и километров через семь увидели тот самый каньон, который являлся первой промежуточной целью похода. Здесь-то и выяснилось, что «каньон» следует сразу же взять в кавычки, так как увиденное совершенно не походило на каньон в нашем понимании этого смысла.

Нашему взору предстала странная местность, поросшая густым кустарником, тянувшаяся километра на три вдоль пляжа. Вся странность заключалась в том, что сей «каньон» уходил на двадцать два километра к северу, постепенно сужаясь и незаметно для глаз поднимаясь до уровня окружающего его ландшафта. Возникало ощущение, что перед нами лавовое поле, застывшее чёрт знает сколько тысяч лет назад, но смущало отсутствие в ближайших окрестностях вулкана, пусть даже старого и потухшего.

Очень скоро нам стало ясно, что «амтрэк» продирается сквозь здешний кустарник со скоростью пешехода, и никак не быстрее. Пришлось прокатиться по пляжу ещё на пару кэмэ к востоку, пока мы не нашли подходящее местечко, где кустарник оказался более редким и низкорослым. Точнее, относительно низкорослым — высотой всего лишь полтора-два метра, с частыми проплешинами-полянами в этой зелёнке. Мы решили, что ничем не рискуем, если будем держаться в полутора сотнях метрах от откоса, тянувшегося вдоль «каньона» на многие километры. У местных аборигенов, насколько нам было известно, не имелось оружия, способного навредить земной бронетехнике.

Всё началось с того, что амфибия, до этого момента ни разу нас не подводившая, дважды потеряла левую гусеницу. Личному составу пришлось покидать чрево БТРа, чтобы помахать кувалдами и поближе познакомиться с местными флорой и фауной. Флора оказалась скудна — всего лишь три вида кустарников, один из которых раскидывал свои корневища на несколько метров вокруг себя. Эти чёртовы корневища имели твёрдость не хуже железа, стлались по земле и, похоже, являлись причиной потери «амтрэком» его гусениц.

Фауна была представлена несколькими видами мелких ящериц, какими-то крысами, что ли, шнырявшими тут и там в поисках добычи. Судя по следам, в зелёнке водилась живность и покрупнее, но её распугал рёв мотора и «ароматы» нашего «стального зверя».

Проехав километров пять-шесть, мы в очередной раз потеряли гусеницу, на этот раз левую. Вновь спешились, разошлись четырьмя парами в разные стороны, метров на десять в каждую, чтобы предотвратить неожиданное появление какой-нибудь излишне любопытной местной зверушки. Мало ли кто возжелает «помочь» Гельмуту и сержанту Мак-Кинли менять сломанный «палец».

Мне с капитаном Барулиным выпало «держать» западное направление, Руденко с Мышкиным приглядывали за южным сектором. «Кожаные воротники», соответственно, взяли на себя север и запад, наблюдая за гребнем откоса, окаймлявшего «каньон». Склон откоса усеивал редкий низкий кустарник, в котором вряд ли мог спрятаться кто-нибудь крупнее мыши.

— Помогите!!! Помогите!!! — кричавший по-английски человек появился внезапно. Вынырнул из зелёнки в прямом смысле этого слова. Вынырнул в секторе ответственности пары Фридмана, и тотчас бросился к лейтенанту. Морпехи моментально взяли незнакомца на мушку, но почему-то не нашпиговали цель свинцом. — Они идут!!! Они прямо за мной!!! Помогите!!!

— Всем внимание! — рявкнул я, машинально отвлекаясь на незнакомца. Подсознательно отметил, что тот одет в какое-то непонятное тряпьё, чем сильно напоминает босяка из какого-нибудь старого фильма. Театрально взмахнув руками, оборванец бухнулся на колени метрах в пяти перед американцами и быстро-быстро что-то затараторил по-английски. Фридман неожиданно опустил винтовку и сделал шаг вперёд, протянув незнакомцу руку. — Мэтт!!! В чём дело!?

— Он канадец! — успел выкрикнуть в ответ лейтенант. — Канадский инструктор!

…В этот миг меня отбросило назад, и я со всего маху рухнул спиной в кустарник. Адская боль в долю секунды разлилась по всему телу, я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Память моментально подсказала, что подобные ощущения уже приходилось испытывать пару раз, когда пули попадали в бронежилет. Но тогда огонь вёлся из пистолетов, и «макаровские» пули имеют несколько иные баллистические характеристики. На этот же раз… Рука сама собой нашарила в разгрузке сдвоенные автоматные магазины, похоже, простреленные насквозь…

Никто из нас не услышал первых выстрелов, сделанных из оружия с глушителем. Но в следующую секунду тишину разорвали две короткие очереди, скосившие Фридмана и того морпеха, которому не повезло оказаться в паре с лейтенантом.

Одновременно с этим с гребня почти вертикального откоса ударил пулемёт, длинной очередью накрыв вторую пару американцев. Затем пулемётчик обстрелял троих наших товарищей, занимавшихся ремонтом гусеницы. Враг вёл огонь с правого фланга, с расстояния около полутора сотен метров, с высоты примерно метров в восемь-десять, что давало ему огромное тактическое превосходство.

Правее застучала ответная очередь из ПКМа, затем — слава богу! — рядом со мной застрочил и пулемёт Александра. Противник моментально перенёс огонь на новые цели, а я с силой оттолкнулся каблуком от земли, отползая к краю куста. Тело моментально отозвалось взрывом боли во всю грудь, зато наконец-то удалось хватануть ртом порцию воздуха.

В этот момент в бой вступила наша амфибия — Вольфганг ударил изо всего башенного вооружения, поливая гребень откоса из автоматического гранатомёта и «крупняка». Вражеский пулемётчик замолчал, видимо, накрытый разрывами, а снайпер попытался вывести из строя гранатомёт.

В следующее мгновение мозг «забыл» обо всех болевых ощущениях: я увидел того самого босяка, чьё появление предшествовало нападению. Выхватив оружие из рук убитого лейтенанта, оборванец стремительно бросился к нашему «амтрэку».

Не успевая толком прицелиться, я поднял автомат и выпустил в сторону босяка длинную очередь, заставив того спешно рухнуть на землю, так и не добежав до БТРа. Нидеррайтер-старший продолжал молотить из двух стволов сразу, отвлекая на себя внимание и огонь противника.

— Вовка!!! — из-за грохота стрельбы я не сразу расслышал, что Руслан пытается докричаться до нас по рации. — Сашка!!! (Цензура)!!!..

— Рус, что с Марком!? — изловчившись, я дотянулся до «моторолы». — Вы живы?!

— В норме! — расслышал я ответ капитана сквозь рокот «крупняка». Автоматический гранатомёт БТРа неожиданно умолк. — Отходить надо!

— Русские, предлагаю вам сдаться! — в наш разговор внезапно влез кто-то посторонний, говоривший по-русски с сильным акцентом. — Две минуты на размышление!

— Пошёл (цензура)! — моментально отреагировал Руденко. — Вовка, снайпера у них уже нема! Отходим!

В этот момент Вольфганг сделал то, что в конечном итоге и спасло наши жизни — немец принялся отстреливать дымовые гранаты, все восемь штук. Секунду спустя Нидеррайтер-старший приоткрыл верхний люк, выпихнув наружу бельгийскую М72. Скатившись по броне, граната разорвалась у правого борта «амтрэка», нашпиговав осколками так и не добитого мною оборванца. Этот гад, как выяснилось, уже успел подобраться к БТРу вплотную, находясь в «мёртвой зоне» для башенного вооружения амфибии.

Воспользовавшись ситуацией, сержант Мак-Кинли — его чисто случайно прикрыл своим телом Гельмут — заскочил в десантное отделение, и секунд десять спустя всё пространство вокруг «амтрэка» оказалось затянуто плотным дымом. Противник прекратил обстрел, видимо, не желая без толку тратить боекомплект. Замолчали и мы, но уже по другой причине — требовалось успеть сделать ноги, пока работает дымоаппаратура и горят дымовые шашки.

— Саня! Это я! — плюнув на боль, я быстро подполз к Александру, где и обнаружил, что капитан ранен в плечо. — Вот, чёрт! Как же ты стрелял-то!?

— На адреналине, походу, — отозвался капитан, бледнея буквально у меня на глазах. — Обозлился я очень, когда по плечу попало… Вова, вколи промедол, что-то мне не очень… Руки дрожат…

Пока я вкалывал товарищу промедол, Рон Мак-Кинли бросился проверять состояние «кожаных воротников», чьи тела лежали поодаль. Лейтенант Фридман был убит наповал попаданием в голову — утопив в реке шлем, Мэтт повязал голову банданой, чем сильно облегчил врагу задачу отправить себя на тот свет.

Погибла и та пара морпехов, которые «держали» восточный сектор — их прошило пулемётной очередью. Ещё двое американцев находились в статусе «трёхсотых», и сержант быстро поволок их обоих в зелёнку, подальше от неподвижного БТРа.

Добив из «крупняка» остаток ленты, Вольфганг пулей метнулся к сыну, лежавшему у левой гусеницы амфибии. Будучи раненным в обе ноги, Гельмут с трудом мог передвигаться ползком, подтягиваясь на руках. Подхватив сына, бывший офицер «штази» поспешил за Мак-Кинли, чтобы успеть скрыться в кустарнике, пока позволяет обстановка.

Наш отход прикрывали Руденко и Мышкин, умудрившиеся во время боя не получить ни царапины. Позднее Марк рассказывал, что он словно почувствовал на себе чей-то взгляд, прямо как много лет назад там, в Чечне. Бывший спецназовец резко сбил Руслана подножкой и тотчас рухнул на землю рядом с товарищем. Это, видимо, и спасло обоих капитанов от пуль снайпера, который взял на прицел нас с Барулиным.

А Саня, похоже, вообще родился в рубашке, иначе невозможно объяснить, каким образом пуля угодила ему в плечо, да ещё столь удачно, что прошла исключительно через мягкие ткани. Хотя Александр и потерял прилично крови, но он мог двигать рукой, а главное — мог передвигаться самостоятельно. В отличие, например, от двух раненых американцев.

Занимавшийся ремонтом гусеницы морпех получил два ранения — пули угодили в руку и в голову. Шлем спас американца от смерти, но не уберёг от сотрясения мозга и травмы шейных позвонков. Солдат был без сознания, и мне пришлось тащить его волоком около двух километров. Второй морской пехотинец получил ранение в грудную клетку — пуля пробила бронежилет. Раненый потерял много крови и периодически терял сознание, пока Рон тащил его на себе.

Нам повезло, что враг либо не рискнул, либо не смог помешать нашему отходу. Если бы противник имел силы и средства организовать погоню, то мы бы никогда не выбрались из того чёртова «каньона». Но произошло то, что произошло, и в конечном итоге мы беспрепятственно добрались до противоположного откоса.

Подойдя к склону, сделали привал, осмотрелись по сторонам, подсчитали остатки БК, перевязали «трёхсотых». Быстро выяснили, что не имеем возможности выйти на связь ни с армянами, ни с наёмниками. Дальности действия «моторол», увы, не хватало, а подаренная Жераром радиостанция стала трофеем неизвестного противника. Вместе с «амтрэком» и его бортовой радиоаппаратурой. Кроме того, враг завладел парой ручных гранатомётов, запасом патронов и всем прочим нашим имуществом.

Быстро прикинув то да сё, решили идти напрямик к Амазонке, до которой, по нашим прикидкам, было с десяток километров. Оттуда был шанс связаться либо с моряками, либо с «солдатами удачи» в немецком кластере. Ну, и не нужно объяснять, что раненым требовалась квалифицированная медицинская помощь, которую могли оказать только на другом берегу реки.

Спустя буквально пять минут стало ясно, что добраться до Амазонки будет сложнее, чем планировалось. Крутой откос высотой метров в шесть-семь тянулся с юга на север и представлял из себя достаточно сложное препятствие. Не будь у нас четверых «трёхсотых», мы бы смогли взобраться наверх, пусть и не с первого раза. Увы, с ранеными на руках мы не могли провернуть подобный фокус, ибо не имели при себе ни верёвок, ни тросов. Пришлось двинуть на юг, в сторону моря, в надежде найти подходящее местечко, где можно преодолеть склон.

Пройдя около восьмисот метров, мы неожиданно натолкнулись на промоину, словно специально созданную природой для того, чтобы подниматься наверх. Полтора метра шириной, и даже с неким подобием ступенек, видимо, образованных потоками воды. Обрадовавшись, мы воспользовались неожиданным подарком судьбы и через десяток минут присели передохнуть уже наверху.

Далее последовал долгий и утомительный переход с тремя ранеными на руках. «Трёхсотых» пришлось тащить поочерёдно, освободив от этой обязанности капитана Барулина. Гельмут — единственный из раненых, кто оставался в сознании — геройствовал, прося бросить его, оставив ему автомат, пистолет и одну гранату. Полагаю, не нужно уточнять, что никто не собирался выполнять мальчишескую просьбу товарища Нидеррайтера-младшего.

Даже не знаю, сколько мы успели пройти в сторону Амазонки — может, три километра, может, пять. Вокруг простиралась холмистая местность, с обильной растительностью на любой вкус и цвет. Целые рощи каких-то не очень высоких деревьев, заросли кустарников, густая трава, по пояс и выше. Не желая ломиться через всё это многообразие местной флоры, мы отыскали что-то вроде тропы и тащились по ней, пока… нас не остановили.

Всё началось с того, что Марку показалось, что за нами нарисовалась погоня. С некоторых пор мы доверяли чутью капитана на все триста процентов с гаком, поэтому решили специально обогнуть невысокий холм, можно сказать, обыкновенный бугорок, поросший травой. Рассчитывая устроить засаду нашим преследователям, мы никак не ожидали, что те просчитали наши действия на несколько ходов вперёд.

Оглянувшись в очередной раз назад, я едва не выронил из рук ПКМ — даже не думая прятаться, метрах в пятидесяти позади нас шагала парочка серокожих аборигенов. Туземцы передвигались абсолютно бесшумно, так, как это умеют делать бойцы сил спецназначения или опытные охотники-следопыты. Но больше всего меня поразило не умение аборигенов бесшумно ходить в зелёнке, а то, что они никак не отреагировали на раскрытие их инкогнито. Серокожие даже не напряглись, уже не говоря о том, чтобы занести для броска свои дротики, либо сигануть в траву и спрятаться там. Это могло означать лишь одно…

— Стойте, парни, — негромко приказал я, не сводя глаз с туземцев. — Раненых на землю, без команды не стрелять… Каждый держит свой сектор.

— (Цензура), кто это? — опускаясь на колено, севшим голосом прохрипел Александр. — Володя, может, это глюки от потери крови, а?

— Что-то многовато их… глюков, — заметил капитан Мышкин, укладывая на траву раненого морпеха. — Рон, опусти автомат… Да, да, знаю…

— Ё-моё, (цензура), — одного взгляда по сторонам хватило, чтобы оценить бесперспективность сопротивления. Даже если бы у каждого из нас было по пулемёту с полной лентой, мы бы не смогли остановить дюжину «собачек Баскервиля», готовых броситься вперёд по команде «фас». Бросок «собачек» готовились поддержать два с половиной десятка арбалетчиков, замерших в ожидавшие команды «залп». — Не стрелять… Если бы они хотели нас грохнуть, то нас бы уже не было…

— Впереди, на одиннадцать часов, — не своим голосом произнёс капитан Руденко. — (Цензура), а они знают, что делают.

Действительно, вооружённые автоматами аборигены точно знали, что за девайсы оказались в их руках. Присев на одно колено, трое серокожих взяли нас на прицел, словно каких-нибудь куропаток. Какие-то жалкие шестьдесят метров, разделявшие их и нас, не являлись препятствием для пуль, и мне почему-то не хотелось проверять, насколько хорошо туземцы освоили трофейные «калаши». Может, мы и рискнули бы принять бой даже в таких условиях, но все карты путали «собаки Баскервиля».

…До арбалетчиков метров тридцать-сорок, но они рассыпались широким фронтом… Соображают… Парой очередей всех не накроем, — мозг в темпе перебирал различные варианты и никак не мог найти никакого приемлемого решения. — До «собак» метров сорок, наверное… А бегают они ой как быстро… Классическая засада в виде буквы «Г», да ещё и с подстраховкой в виде клыкастых монстров… Не дураки.

— Что будем делать? — вопрос Вольфганга повис в воздухе, так как в этот момент от цепи арбалетчиков отделился какой-то тип, с офигенно пышным головным убором из разноцветных перьев. Судя по этому очень богатому украшению, товарищ явно занимал какое-то особое положение в иерархии серокожих вояк. Уж очень он отличался ото всех остальных воинов, причёску которых дополняло по два-три пера, не более.

— Не стрелять, — вновь приказал я, бросив быстрый взгляд по сторонам. — Это, походу, переговорщик…

Подойдя к нам шагов на десять, тип с перьями остановился, положил на землю своё копьё, затем медленно вытащил из ножен кинжал, бросил его рядом с копьём. После этого туземец поднял вверх обе руки на уровень груди, ладонями к нам — жест, видимо, означавший мирные намерения визитёра. Мне не оставалось ничего иного, как повторить все действия аборигена, подтвердив наше нежелание вступать в конфликт.

Удовлетворившись обменом жестами, серокожий повернул голову и прокричал пару отрывистых команд. Услыхав обороты туземной речи, я стал подозревать, что переговоры придётся вести с помощью жестов, рисунков либо на языке глухонемых. К счастью, тип в перьях смог удивить нас, причём больше, чем мы вообще могли того ожидать.

— Вот у кого они раздобыли автоматы, — негромко заметил Руслан, комментируя появление на сцене очередного персонажа. — Турок, что ли?

— Скорее, азер, — быстро сообразил я, разглядывая незнакомца. Безоружный бородатый человек в камуфляжной форме быстрым шагом спешил в нашу сторону. — Один из тех, бесследно пропавших, про которых говорил Сурен.

— Вы русские, да? — подойдя, с очень сильным кавказским акцентом произнёс азербайджанский солдат. — Не стреляйте, пожалуйста… Иржики не хотят войны.

— Кто? — в унисон переспросили мы с Руденко. — Какие ещё, на хрен, иржики?

— Они так себя называют, — пожал плечами землянин. — Короче, они сами вам всё скажут.

— Как??? — мне показалось, что я ослышался. — Эти… коржики… знают русский???

— Нет, не знают, — отрицательно качнул головой азер. — У них есть какой-то прибор, который переводит любой язык… Мамой клянусь.

— У них? У этих дикарей? — сказанное солдатом просто не укладывалось у меня в голове. — Откуда у них прибор?

— Я не знаю, — вновь пожал плечами землянин. — Вон, ящик несут…

Из-за спин арбалетчиков появилась ещё одна парочка серокожих, тащивших что-то вроде небольшого паланкина. В паланкине оказалось несколько ничем не примечательных деревянных ящиков, вложенных один в другой, наподобие матрёшек. Целых три штуки.

Из самого последнего ящика аборигены извлекли какой-то непонятный пенал тёмного цвета. Длиной примерно с метр, шириной сантиметров в шестьдесят, и высотой навскидку сантиметров сорок. Сей пенал совершенно не вязался с общим уровнем развития туземцев, так как сильно смахивал на какой-нибудь земной высокотехнологичный девайс. Продемонстрировав девайс нам, вождь нажал, как мне показалось, пару-тройку скрытых кнопок и произнёс несколько длинных фраз.

— Мы не враги, — прибор послушно воспроизвёл слова серокожего. По-русски, но каким-то нечеловеческим машинным голосом. — Мы не хотим вас убить… Мы хотим пригласить вас в гости… Выньте маленькие стрелы из своих арбалетов.

— Чего-чего? — не понял я. — Какие стрелы?

— В их языке нет слова «патроны», — уточнил азербайджанец. — Выньте магазины из автоматов и пистолетов.

— А что дальше? — поинтересовался я, мысленно радуясь, что от нас не потребовали опустошить от патронов сами магазины. Случись чего, вновь зарядить оружие — дело пары секунд. Если, конечно, они у нас будут, эти секунды. — Что если мы не хотим к ним в гости?

— Вам лучше пойти, — помялся землянин. — Иначе иржики уйдут, а потом спустят на свободу своих церберов.

— Ладно, мы сходим в гости, если они уберут своих «собачек»… куда подальше, — больше всего мне не хотелось стать объектом охоты для клыкастых монстров, которых не завалишь одной-двумя пулями. — Но у нас есть трое раненых, которым срочно требуется нормальная медицинская помощь. Нормальная, а не шаманство какое-нибудь.

— Иржики постараются спасти жизнь раненых, — произнёс азер. — Я сам видел, как они вытаскивали пулю у одного из моих друзей. Друг выжил.

— Марк, переведи всё Рону. Парни, у нас мало шансов перебить этих чёртовых зверюг, поэтому придётся зайти в гости. Раненых понесут эти… иржики, — решил я, отсоединяя магазин от «калаша». Затем я извлёк из разгрузки «эфку», ту самую, без взрывателя, и взялся на кольцо. — Короче, я сейчас выдёргиваю чеку и крепко держу рычаг… Ты, как там тебя, переведи серокожим, чтобы без фокусов. Иначе подорвём и себя и их.

Вождь туземцев, похоже, не ожидал от гостей столь крупной подляны и на секунду даже слегка подрастерялся. Впрочем, моментально взял себя в руки, принялся раздавать команды налево и направо и быстро организовал нам носильщиков. С самыми настоящими носилками, сделанными из древков копий, ремней и каких-то звериных шкур. Судя по скорости сборки носилок, аборигены не раз попадали в подобные ситуации и имели богатый опыт в перемещении раненых и пострадавших.

Спустя четверть часа мы двинулись в обратном направлении, следом за вождём серокожих, сопровождаемые всего десятком солдат с мечами и копьями. Остальные туземцы — арбалетчики, «собаководы» и парочка с паланкином — исчезли из зоны прямой видимости, но, судя по всему, держались где-то поблизости. Бок о бок с нами шагали вождь и азербайджанец Камиль, по ходу дела рассказывавший историю своих злоключений.

Как я и предполагал, осознав, что произошёл Большой Капут, азеры покинули свои окопы и отправились, как говорится, куда глаза глядят. Точнее, на юго-восток, куда-нибудь подальше от армянского кластера, чтобы спасти свои собственные жизни. Побродив по чужому миру пару суток, солдаты вышли к большой пирамиде, похожей на египетские.

Решив малость передохнуть, земляне разбили лагерь у подножья исполинского сооружения и принялись кумекать, что же им делать дальше. Думали долго, до очень глубокой ночи, а поутру неожиданно обнаружилось, что все понастроенные планы накрылись медным тазиком. Аборигены появились внезапно, словно выскочили из-под земли в прямом смысле этого слова, и моментально взяли в плен всю группу. Ну, а дальше вообще началась самая натуральная фантастика…

Прошагав, наверное, километра два, мы неожиданно оказались у входа в какое-то подземелье. Вход в подземелье был настолько тщательно замаскирован, что никто из нас никогда не догадался бы о том, что он вообще существует. Здесь, возле входа в подземелье нас поджидали носильщики с хитроумным прибором и ещё трое серокожих товарищей, по словам Камиля, неплохо разбиравшиеся в медицине.

С нашего позволения эти трое шаманов — обозначим их для простоты этим термином — осмотрели всех «трёхсотых» и заявили, что одному из американцев потребуется серьёзное хирургическое вмешательство. Ну, чтобы вытащить из тела пресловутую маленькую арбалетную стрелу. А вот второму раненому американцу, по мнению знахарей, требовались покой и хороший уход. То есть, именно то, что и нужно человеку при сотрясении головного мозга.

Тем временем аборигены зажгли пару десятков факелов, и вождь предложил нам спускаться вниз, следом за носильщиками и шаманами. Нам не оставалось ничего другого, как последовать за туземцами, что мы и сделали. Между тем вождь демонстративно держался рядом со мною, давая понять, что никто не собирается угрожать гостям.

Хотя скудность освещения и не позволяла рассмотреть подземелье во всех подробностях, мы оказались поражены. Если первые метров двадцать не произвели особого впечатления — пещера как пещера — то затем пошли сюрприз за сюрпризом. Пещера неожиданно приобрела правильную геометрическую форму, превратившись в самый натуральный туннель с круглым сечением метров пять-шесть диаметром. Ещё через пару десятков метров туннель пошёл вниз, уходя всё глубже и глубже под землю.

Прошагав метров двести вниз, мы ощутили, что пол туннеля вновь перешёл в горизонтальную плоскость. Ещё через пару сотен метров мы подошли к монолитной каменной плите, которая оказалась откатываемой в сторону дверью. И не просто откатываемой, а ещё и утопающей в противоположной стене туннеля на добрых полметра, не менее. Прямо как в том старом американском кинофильме с Харрисоном Фордом в главной роли.

Плита имела примерно полуметровую толщину и производила впечатление обалденно тяжёлой фиговины. Как и следовало ожидать, силовой привод давным-давно не функционировал, но создатели предусмотрели возможность откатывать плиту вручную с помощью сложной системы воротов и рычагов. Чтобы открывать и закрывать столь массивную дверь, туземцы держали здесь целый взвод народу. Но больше всего нас потрясла та точность, с которой круглая плита вписывалась в противоположную стену, заходя в паз с фантастической точностью.

Оставив позади плиту и подземный блокпост аборигенов, мы углубились в приятную прохладу подземелья. Камиль сразу же предупредил, что туннель тянется километров на десять, и идти придётся очень долго, часа два-три. Туземцы — вождь, шаманы и даже носильщики — переставляли ноги весьма шустро, и нам пришлось поднажать, невольно перейдя на быстрый строевой шаг. Я опасался, что Александр не выдержит такого темпа, но один из знахарей дал капитану какой-то корешок, запихнул себе в рот точно такой же, и спустя минуту Саня сообщил, что чувствует прилив сил.

Не знаю, сколько мы прошагали в километрах, но в конечном итоге упёрлись в точно такую же дверь-плиту, как и на другом конце туннеля. Народу здесь было побольше — человек сорок серокожих бойцов, имевших на вооружении хитроумные многозарядные арбалеты наподобие древнекитайских. Этакая штуковина на повозке, которая могла легко нашпиговать дротиками любого, кто добрался бы до этого конца туннеля.

Миновав второй блокпост, мы прошли ещё пару сотен метров, после чего оказались в каком-то помещении. Освещение, увы, оставляло желать лучшего, и мы смогли разглядеть лишь связки стрел и дротиков, какие-то мешки, ящики и тюки. Судя по всему, сей зал являлся самым обыкновенным складом вещевого довольствия, где аборигены хранили запасы своего вооружения и амуниции.

Следующее помещение сильно напоминало казарму, а затем мы прибыли к конечной цели «похода в гости» — вошли в зал, освещённый множеством факелов. Сразу же бросилась в глаза необычная конструкция потолка, состоявшая из нескольких арок, опирающихся на огромные колонны. Затем мой взгляд упал на странные ниши в противоположной стене, часть из которых занимали уже знакомые нам пеналы-переводчики. Как раз в этот момент туземцы извлекли из паланкина «наш» пенал и запихнули его в одну из ниш. Мне сразу же на ум пришла аналогия с типичной подзарядкой аккумуляторов у различных земных электронных прибамбасов.

Между тем трое знахарей кликнули своих коллег, забегали, засуетились вокруг раненых. Откуда-то возникли ящички с медицинскими девайсами, дополнительные факелы, большие раскладные столы. Сержант Мак-Кинли решил глянуть на медицинские инструменты, которые собрались использовать шаманы, да так и застыл истуканом. Реакция морпеха была вполне объяснима — ножи, скальпели и прочие щипцы сильно напоминали хирургический набор из личного кофра подполковника Коллинза.

Минуту спустя один из серокожих принялся показывать жестами, чтобы Александр снимал с себя амуницию и одежду и дал возможность добраться до его раны. С моего разрешения капитан подчинился, и спустя какое-то время шаман внимательно изучал входное и выходное отверстия. В конечном итоге Барулину дали скушать ещё какой-то корешок, знахарь ловко засыпал рану каким-то серым порошком, после чего аккуратно залепил её какой-то смолой, что ли.

Уложив «трёхсотых» на столы, шаманы с помощью Рона и Вольфганга занялись остальными ранеными. Первым делом привели в себя америкоса, получившего сотрясение мозга. Разглядев физиономию «врача», морпех истошно заорал и вновь потерял сознание. Вопль пиндоса ударил по ушам так, что я едва не выронил из рук гранату, а парни дёрнулись было к оружию. Слава богу, что мы заранее вытащили из автоматов магазины, иначе неизвестно что могло произойти.

Тем временем вождь организовал для гостей обед и ужин на манер шведского стола. Воины живенько натаскали корзины с самой разнообразной снедью, приволокли небольшие столики, на которые водрузили кувшины с водой и бочонки с вином. Мы бы голодны, как волки, и вопрос кушать или не кушать отпал сам собой. Кроме того, прямо на наших глазах вождь лично перепробовал практически каждое блюдо, давая понять, что еда нормальная, не отравленная.

Не откладывая дела в долгий ящик, иржики принялись пополнять словарный запас пенала-переводчика. Вождь, который, кстати, не спешил называть своё имя, указывал на какой-нибудь простой предмет, чётко произносил его название на родном языке и просил нас повторить на русском. Камиль тотчас поведал, что аборигены уже провернули подобный фокус с ним самим и его товарищами, благодаря чему земляне и туземцы получили возможность понимать друг друга. В общем, параллельно с набиванием брюха нам пришлось заниматься ещё и лингвистическими упражнениями.

Лингвистические упражнения плавно перетекли в самое настоящее театральное представление. Один из воинов — талантливый малый — принялся изображать различные движения человеческого тела: шаг, бег, приседания и т. п. Не сложно было догадаться, что от нас требуется озвучить глаголы, а затем серокожим понадобятся и прилагательные. Так оно и произошло спустя какое-то время. По ходу дела неожиданно выяснилось, что у аборигенов имеется свой собственный алфавит, причём сразу в двух вариантах.

Так уж получилось, что мы не особо следили за ходом времени и очень удивились, когда вождь сообщил, что на поверхности давно наступила ночь. К этому времени, используя какие-то шаманские и хилерские методы, знахари умудрились вытащить из тела американца пулю, заштопали раны Гельмута и наложили хитроумный бандаж на шею ещё одного морпеха. Сержант Мак-Кинли был впечатлён выше крыши и в благодарность предложил туземцам обучить их английскому, французскому и немецкому.

Думаю, не нужно объяснять, каким матом обложил американца Вольфганг, когда его попросили поработать с пеналом-переводчиком. Как и все остальные, немец дико хотел спать, а инопланетная хреновина не нуждалась ни во сне, ни в отдыхе. К счастью, вождь заметил, что гости начинают клевать носами, и предложил нам отдохнуть до утра, а утром продолжить процесс налаживания контактов.

По приказу вождя аборигены шустро освободили помещение, заверив нас в искренности своих добрых намерений. Предупредив туземцев, чтобы те даже не думали сунуться к нам ночью, мы забаррикадировали вход, установили несколько растяжек, зарядили оружие и легли спать. Судя по всему, туземцы были кровно заинтересованы в налаживании контактов, поэтому дали нам возможность отдохнуть по-максимуму, ни разу потревожив.

Утром же — часов в одиннадцать — нам доставили свежее продовольствие, вино и воду и терпеливо ждали, когда мы позавтракаем. Мы же вкушали пищу не торопясь, не спеша дегустировали каждое блюда и по ходу дела прикидывали, что день грядущий нам готовит. Неожиданно в зале появилась группа серокожих воинов, очень сильно чем-то встревоженные, а затем мы ощутили странную вибрацию стен и потолка…

…Около двух часов ночи, пытаясь разобраться с неожиданно возникшими непонятками с радиосвязью, американские корабли миль на пять подошли к побережью Курского полуострова. Запущенные в небо беспилотники быстро обнаружили два густонаселённых земных анклава — московский и ростовский кластеры — после чего эскадра разделилась на два отряда. Крейсер «Велла Гульф» и два катера занялись разведкой к северу от мыса Базальтовая пирамида, а эсминец с тремя катерами двинулись на юго-восток.

После восхода солнца беспилотник с «Трэкстона» обнаружил в техасском кластере чей-то походный лагерь, и в воздух поднялся один из двух имевшихся на борту корабля «Си Хоков». Земляне встретили вертолёт ружейно-пулемётным огнём, после чего эсминец израсходовал пять снарядов главного калибра, разгромив лагерь бывших московских «гастеров». Тех самых, что удрали от чеченов.

Продолжая разведку, дроны обнаружили Тордаташ, полигон КМП, «Мамедовку» и Данилово. Амеры вышли в эфир, объявив о своих мирных намерениях, и т. п. Жерар в ответ предложил пиндосам отозвать беспилотники и вертолёт и прекратить вынюхивать позиции его бойцов. Американцы, естественно, заявили, что никто не смеет указывать им, главным разносчикам демократии, какими методами разносить эту самую демократию теперь уже в новом мире.

В общем, бельгиец отдал приказ, после чего «солдаты удачи» сбили дрон, круживший непосредственно над самим посёлком. Затем наёмники попытались «завалить» и вертолёт, но запущенный «стингер» прошёл мимо цели — сработала система опознавания «свой-чужой». В ответ эсминец ударил из пятидюймовки, уничтожив «вулкан», пару грузовиков, а затем перенёс огонь на РЛС, расположенную у деревушки Замятино.

Под прикрытием артогня «Трэкстона» три американских катера — самые обыкновенные прогулочные яхты — попытались высадить разведгруппу. Угодив под снаряды «саладина», катера были вынуждены спешно ретироваться, а канониры эсминца принялись охотиться за шустрым БТРом. Вертолётчики корректировали артогонь, и рано или поздно «саладин» был бы накрыт метким залпом.

Видимо, после успешного увода в сторону зенитной ракеты амеры считали, что их «Си Хоку» уже ничего не угрожает, поэтому приблизились к берегу километра на три. И попались прямо в прицел Севы Кутейкина: старший лейтенант терпеливо ждал, пока враг окажется в зоне дальности стрельбы его «корнета». Всеволод не промахнулся, отправив корректировщиков на корм рыбам.

Потеряв одну «вертушку», пиндосы оставили в покое российский кластер и переключились на соседние анклавы. Где-то посередине между Бялобжегами и Данилово два катера вновь приблизились к берегу, имитируя высадку разведчиков. Американцам никто не препятствовал, так как скудные силы конфедерации сконцентрировались в стратегически важных точках побережья — в населённых пунктах.

Следуя вдоль берега на восток, катера в конечном итоге оказались в прицеле орудия второго «саладина», сутки назад переброшенного к полякам из кластера амишей. Один из катеров получил прямое попадание, потерял ход и был покинут своим экипажем. Канониры «Трэкстона» обстреляли огневую позицию БТРа, осколки снарядов подожгли двигатель машины. «Солдаты удачи» с трудом потушили пожар, но «саладин» надолго вышел из строя.

Эсминец находился в шести милях от берега, и наёмники не имели никакой возможности ответить противнику. Тем временем американские беспилотники обнаружили оба танкера и остальные корабли конфедерации, и «Трэкстон» не стал задерживаться у побережья польского кластера. В воздух поднялся второй «Си Хок», чтобы помочь экипажам катеров с разведкой фарватера Амазонки.

Если бы амеры нанесли визит хотя бы на сутки раньше, то им, скорее всего, достались бы очень богатые трофеи. Но пиндосы не торопились, и ван Клейст с помощью трейлеров успел перебросить в немецкий анклав два Т-55. Более того, наёмники успели оборудовать и замаскировать огневые позиции, тем самым перекрыв врагу доступ в устье реки.

Все американские планы рухнули в течение десяти минут. Сначала Т-55-е засадили пару-тройку снарядов в головной катер противника, что привело к его быстрой гибели. Затем офицеры с подлодки сшибли «иглами» парочку дронов, круживших над устьем. «Си Хок» словно ветром сдуло — вертолётчики не желали стать кормом для рыб, как их невезучие коллеги.

Эсминец ответил из своей пятидюймовки, но без корректировки с воздуха канониры не смогли поразить хорошо замаскированные огневые позиции танков. Возникла патовая ситуация, и, чтобы выйти из тактического тупика, амеры решили бросить на чашу весов свои любимые «томагавки». Видимо, полагали, что удар крылатыми ракетами деморализует обороняющихся.

«Трэкстон» и «Велла Гульф» произвели пуск восьми «томагавков», по четыре штуки каждый. Ракеты с крейсера должны были демонстративно поразить прибрежные квадраты на противоположном берегу Амазонки, а эсминец стрелял по реальным целям на полигоне, в Данилово и в Тордаташе… Кто же знал, что инопланетный ИИ сочтёт «томагавки» смертельной угрозой для своего существования, и на всю катушку запустит генератор Ф-поля? И уж совсем никто не подозревал, что несколько минут спустя АПЛ «Смоленск» даст залп «гранитами» сразу по двум американским кораблям…

— …К бою! — рявкнул я, беря автомат наизготовку. Парни не подкачали — дружно вскинули оружие, готовые в любой момент изрешетить аборигенов. — Стоять! Что происходит?!

Увидев в руках гостей автоматы, серокожие воины дружно попятились обратно, видимо, прекрасно осознавая, чего следует ожидать от вооруженных огнестрелом землян. В то же самое время мне показалось, что туземцы куда больше испугались не наших стволов, а того, что происходит с их подземной базой. А с базой явно происходило что-то непонятное, иначе аборигены не шарахались бы по залу, словно обкурившиеся наркоманы.

Появление вождя и остальных шаманов слегка успокоило туземцев, но ненадолго. Вождь что-то заорал, шаманы шустро притащили пенал-переводчик, затем в зал прибежала ещё одна группа воинов, среди которых я увидел Камиля. Выпученные от страха глаза азербайджанца говорили сами за себя — солдат не имел ни малейшего понятия, что происходит. Как, впрочем, и сами аборигены.

— Нам всем нужно уходить, — проскрипел инопланетный девайс, переводя слова вождя серокожих. На физиономии старика отражались беспокойство и страх, неожиданно охватившее и его, и его храбрых воинов. Некоторые из туземцев, как мне показалось, готовы были в любой момент предаться панике, сорваться с места и бежать куда глаза глядят. — Здесь стало опасно.

— Да что, чёрт возьми, случилось? — я попытался было выудить из этого хрена в перьях какую-нибудь информацию о происходящем. — Началось землетрясение, что ли?

— Это не землетрясение… Нам всем нужно уходить, — упрямо повторил вождь. — Здесь стало опасно.

— Так… Либо ты говоришь, что стряслось с вашим бункером, либо мы никуда не пойдём, — мне, как и моим парням, как-то не улыбалось мчаться неизвестно куда, не зная, чем вызвано землетрясение. Я вообще не исключал варианта, что катаклизм был организован самими же серокожими, чтобы усыпить нашу бдительность и разоружить обманным путём. — Камиль, переведи «сэру индейцу», что мы и шагу не ступим, пока он не докажет свою непричастность ко всему этому ералашу.

— Я не знаю, как вам это доказать, — начал переводить бывший азербайджанский солдат. — Мы не строили эту пирамиду, мы даже не знаем о её предназначении… Нам всем нужно быстро уходить в туннели.

— Володя, (цензура), чую, что старикан говорит правду, — покачав головой, заметил капитан Руденко. — Уровень развития этих ребят как-то не вяжется с грандиозностью подземелий… Все поверхности — это реально машинная обработка, внутренние углы идеальны, про те трубы я вообще молчу…

— Хорошо, мы уйдём вместе с вами, — решил я, подумав пару секунд. Стены, потолок, пол — всё вокруг продолжало вибрировать, но никаких трещин и разрушений пока что не наблюдалось. — Дай нам десять безоружных солдат, чтобы они помогли нести носилки с ранеными, а ты сам будешь шагать рядом со мной.

Вождь моментально организовал нам носильщиков, и спустя пару минут мы уже бежали по залам и коридорам, моля бога, чтобы подземелье не рухнуло на голову. Миновав три-четыре зала, мы неожиданно оказались в огромном туннеле круглого сечения, где высота потолка навскидку достигала десятка метров. Здесь совершенно не ощущалось той вибрации, которая до зелёных соплей перепугала аборигенов.

По дну этого огромного туннеля пролегала сплошная… больше всего эта фиговина походила на ленту монорельса, убегавшую в темноту. Ни стыков, ни сварных швов, ничего, что могло бы указать, как эту штуковину сюда затащили или как её здесь смонтировали. Три метра шириной, вроде бы сделанный из металла, монорельс совершенно не монтировался в общую картину с туземными копейщиками и арбалетчиками.

Но самым потрясающим объектом оказался вовсе не монорельсовый путь, а то, что обнаружилось метрах в двухстах в глубине туннеля. Скудное освещение неожиданно вырвало из темноты нечто до боли напоминавший вагон скоростного поезда. Скруглённые формы, скошенный силуэт, высота метров шесть, не менее.

— (Цензура), это же монорельсовый поезд, — невольно вырвалось у Руслана. — Нифига себе… Ну, и махина.

— Всё, стоп! Парни, мы никуда дальше не идём, пока не разберёмся с загадками, — скомандовал я, переходя на шаг. — Повторяю: пока мы сами во всём не разберёмся… Камиль, переведи этому чучелу, что если он далее намерен вешать нам лапшу на уши, то мы очень сильно разозлимся.

— Ну, и слава богу, — поморщившись от боли, произнёс капитан Барулин. — А то у меня на бегу подёргивает плечо.

Поставив носилки с ранеными на монорельс, мы присели у вагона, ожидая, какое решение примут серокожие. Воины столпились вокруг шаманов метрах в пятнадцати от поезда, поглядывая на нас, внимая словам своего аксакала. Кивнув мне, Руденко с Мышкиным взяли по факелу, заглянули в промежуток между вагоном и стеной туннеля и быстро вернулись обратно.

— Пройти можно, а вот носилки придётся протискивать, — доложил Марк. — И это не поезд, а всего лишь один вагон… Ага, перьеносный генералиссимус что-то придумал.

— Иржики не знают, чем вызвано землетрясение… Такое происходит впервые за сто двадцать семь лет, с тех пор, как они нашли входы в пирамиды и в подземелья под ними, — принялся переводить азербайджанец. — Этот туннель ведёт к ещё одной пирамиде, точно такой же, как эта… До неё можно дойти за один день, если идти очень быстро.

— Так… Первое: скажи «сэру индейцу», что мы никуда не пойдём, — прищурился я, изучая выражение лица старика. — Второе: мы хотим изучить здесь всё и вся, и чтобы нам никто не мешал… Третье: когда всё это закончится, он поведает нам историю своего народа.

— Иржики согласились с вашими условиями, — спустя пару минут перевёл Камиль. — Вождь спрашивает, что его воинам делать сейчас?

— Пусть дадут нам десяток факелов, а сами могут отдохнуть, — пожав плечами, я переглянулся с парнями. — Мы хотим осмотреть этот поезд, потом, скорее всего, двинем обратно.

Осмотр монорельса ничего нам не дал. Абсолютно ничего. Максимум, что мы сумели сделать — обошли эту махину со всех сторон, пытаясь найти какие-нибудь люки и двери, в надежде попасть внутрь. Ага, размечтались. Для начала горящие факелы не позволяли толком изучить некоторые участки обшивки, в которых угадывались утопленные внутрь обшивки двери и люки.

Судя по многочисленным вмятинам на бортах вагона, аборигены в течение долгих лет пытались разрешить аналогичную проблему, так и не преуспев с результатами. Впрочем, неудивительно — до изобретения автогена серокожим было как до луны пешим ходом. Колотить же молотками и каменюками по железу в надежде пробить дыру туземцы могли до скончания веков.

Потратив около двадцати минут ради удовлетворения собственного любопытства, мы вновь подхватили носилки с ранеными и потащились обратно в пирамиду. Иржики, похоже, жутко боялись возвращаться в вибрирующее подземелье, но старались не показывать своего страха. Странная вибрация, как быстро выяснилось, никуда не исчезла, но стала заметно слабее. Визуально мы не заметили никаких трещин в стенах и потолке, не говоря уже о завалах и об обвалах.

— Камиль, а спроси-ка у «сэра индейца», нет ли у них карты бункера? — осмотревшись по сторонам, я взял инициативу в свои руки. — Сколько здесь, к примеру, уровней?

— Подземелье имеет три уровня, мы находимся на среднем, — перевёл азербайджанец ответ вождя. — На нижнем уровне находится резервуар с какой-то странной водой, которую нельзя ни пить, ни использовать для купания. На верхнем уровне расположен восьмиугольный зал со светящимися стенами…

— Стоп. Светящиеся стены? — переспросил я, переглядываясь со своими парнями. — Камиль, пусть он немедленно отведёт нас на этот верхний уровень. Сдаётся мне, что там нас ждёт офигенный сюрприз.

Моя догадка оказалась верна — на верхнем уровне нас ожидал тот самый сюрприз, как оказалось, ставший сюрпризом и для самих аборигенов. Шагая по одному из двух наклонных пандусов шириной метров в десять каждый, мы поднялись в упомянутый восьмиугольный зал. Идущие впереди серокожие воины неожиданно замерли, словно статуи, и забормотали то ли молитвы, то ли заклинания.

— О, майн готт, — выпучив глаза, прошептал Нидеррайтер-старший.

— (Цензура), ибабутские тушканчики, — выразил свои эмоции Руслан.

— Голограмма, — спокойным тоном констатировал Марк. — Карта планеты.

Восьмиугольный зал оказался помещением размерами примерно тридцать на тридцать метров и высотой потолка метров семь. Стены этого помещения действительно светились каким-то внутренним матовым светом, что ли, во всяком случае, у меня создалось именно такое впечатление. Прямо же посередине зала в каком-то метре над полом висел большой голографический шар, этакий полупрозрачный глобус, отображавший карту мира, куда нас занесло провидение.

Голографический глобус медленно вращался вокруг воображаемой оси, демонстрируя контуры материков и крупных островов, окружённых морями и океанами. На изображении одного из материков северного полушария выделялись три ярко-красные точки, соединённые между собой пунктирными линиями. Присмотревшись, я увидел, что пара красных точек перекрывает хорошо узнаваемый изгиб реки, изображённый на карте ван Клейста. Третья красная точка закрывала собой какой-то архипелаг из нескольких мелких островов, расположенный западнее Амазонки.

Не знаю, сколько времени мы любовались голограммой — может, час, а может, всего лишь минут десять. Вращение голограммы затянуло все три красные точки на противоположное полушарие планеты, явив нам парочку крупных материков, цепочки островов, огромный горный массив, пересекавший один из континентов. Судя по всему, горный массив тянулся с севера на юг на многие тысячи километров, вызывая ассоциацию с земными Андами и Кордильерами…

— Будет что показать Жерару, — негромким тоном произнёс капитан Барулин, вытаскивая из разгрузки фотоаппарат. — Рус, не тормози — сними и на свой айфон, чтобы у нас была вторая копия. На всякий случай.

— Да, да, сейчас, — засуетился Руденко, выуживая из кармана айфон. — Может, лучше фоток нащёлкать?

— Нащёлкай, — кивнул я, переводя взгляд на обалдевших туземцев. Те явно никогда не видели ни голограммы, ни карты той планеты, где они обитали. Вождь серокожих выглядел полностью растерянным, с открытым ртом рассматривал голографический глобус, вдыхая и выдыхая через раз.

В то же самое время я отметил, что никто из воинов не собирался падать ниц или преклонять колени. У серокожих, похоже, полностью отсутствовал религиозный страх перед неведомым, который, по мнению земных учёных, свойственен всяким там дикарям. Если же учесть, что совсем недавно вождь признавался, что они не имеют никакого отношения к постройке пирамид и подземелий, и даже понятия не имеют, в чём функциональный смысл этих сооружений… Версия напрашивалась сама собой, и она мне как-то не особо нравилась.