Меня зовут господин Мацумото!

Глава 15

Неслышно подойдя сзади, не выдавая своего присутствия, есть у меня такая особенность, не только Ёсида, но и остальные это отмечали, молча присоединился к созерцанию картины. Зачем отвлекать человека от глубокомысленных размышлений о высоком искусстве? Наверняка она сейчас пытается постичь замысел автора, его видение предмета. Можно даже сказать — предметов. Хотя в наборе разноцветных геометрических форм при желании можно разглядеть фигуру девушки, кусающей яблоко и смотрящей в окно, но это всё равно, что заниматься интерпретацией рисунка облаков, видя в них то, чего нет. Чтобы оценить эту картину, нужно смотреть на неё целиком, рассеянным взглядом, без уделения внимания каждой детали в отдельности. Потому что, если к ним присмотреться, изображение сразу теряет свою привлекательность.

На самом деле Киоко остановилась у этой картины, чтобы не стоять с потерянным, одиноким видом посреди прохода, мешая другим посетителям галереи. Думала она в этот момент о том, что бы заказать себе на обед? Почему возникла задержка с поставкой гидроизоляции? Почему в банке отложили вопрос рассмотрения её заявки на один из тендеров. Не нужно ли направить туда своего помощника, чтобы он ускорил процессы, или это будет воспринято попыткой оказать на них давление и приведёт к обратному результату?

Пока мой мозг был свободен, на «минималках» запустил Разгон и принялся анализировать увиденное. На случай если вдруг госпожа Такэути спросит, что я вижу на этой картине? Хотелось бы избежать последующей неловкости.

Через минуту, найдя ответы на свои вопросы, Киоко повернулась, собираясь переходить к следующей картине, чтобы долго не задерживаться на одном месте. Ей предстояло провести здесь ещё немало времени, пока мать обойдёт всех своих многочисленных знакомых, с каждым из которых найдёт о чём поговорить. Однако, не сделав и шага, она удивлённо уставилась в лицо человека, всё это время находившегося совсем близко. Директор Хоримии даже не смогла вспомнить, когда он подошёл. Подавив вспышку смущения, неудобно перед ним получилось, будто специально игнорировала, Киоко задумалась о том, почему это открытие не вызвало у неё обычного в таком случае раздражения, настороженности или напряжённости? Она продолжала чувствовать себя вполне расслабленно и спокойно.

— Что можешь сказать об этой картине? — поинтересовалась безо всякого перехода к началу беседы, сделав вид, будто это нормальный для них способ общения, пытаясь таким образом скрыть неловкость.

Краем глаза Киоко заметила, как остановившаяся поблизости благообразная, полноватая женщина с чопорным выражением лица, невольно прислушалась. Края её губ растянулись в снисходительно-ироничной улыбке. Наверное, она подумала, что сейчас услышит что-то банальное или обычный поток лести от обывателя, несведущего в искусстве. Сегодня в этой галерее многие восхваляли художника, по поводу и без.

— Я вижу сто четыре фигуры. Тридцать два совпадения форм. Двадцать один оттенок. Девять слоёв. С точки зрения точных наук, эта картина не имеет никакой ценности. С точки же зрения искусств, вопрос спорный. Зависит от того, что считать искусством? Единого мнения на этот счёт до сих пор нет. Есть определение: Цель искусства — сформировать и развить способности людей преобразовывать окружающий мир и самих себя по канонам гармонии и красоты, но тут опять же возникает вопрос, а что считать канонами красоты? Всё это очень субъективно.

Задумчиво принялся рассуждать Мацумото, не отрывая взгляда от картины.

— На мой взгляд, попытка художника из нарезанных на части кусков цветной бумаги сложить образ мечтательной девушки, романтичной натуры, пытающейся обрести внутреннюю гармонию и уверенность в завтрашнем дне, скучающей у окна во время послеобеденного отдыха, удалась не слишком хорошо. Трудно судить о происхождении и предпочтениях этой особы, поскольку слишком крупные детали не дают изображению всей полноты её действительности. Получилась безликая фигура, занимающаяся бесполезным трудом. Впрочем, здесь я немного предвзят в поисках смыслов, ведь мне больше нравятся работы, выполненные в традиционном, классическом стиле. Как «Тридцать шесть видов Фудзи», мастера Кацусики Хокусая, — привёл пример.

Во время Разгона память работала, словно атомные часы, без сбоев, выуживая информацию из самых глубоких слоёв памяти, обрабатывая её с невероятной скоростью.

Выводы мною были сделаны не просто так. Цвета на картине яркие, насыщенные, ближе к дневным. Занятая делом, серьёзная, работящая девушка сидеть и бездельничать у окна в такой позе не будет. Бездумно смотреть в него «стеклянным» взглядом, тем более. Значит, она о чём-то размышляет, что мешает ей доесть яблоко. Одежда у нарисованной особы, предположительно, цветастая, лёгкая, даже слегка фривольная. Добавим сюда лёгкий перекус, хаотическую мешанину фигур, символизирующих противоречивость характера, отсутствие на пальцах колец и вуаля, описание готово. Пусть кто хочет, придумывает свою версию. Я зритель — я так вижу.

У удивлённой женщины, стоявшей неподалёку, приоткрылся рот, а у госпожи Такэути приподнялись брови. Подвергать сомнению вкус человека в живописи, восхищающегося работами самого Кацусики, между прочим, включёнными в национальное достояние Японии, дело очень неблагодарное.

Захотев проверить, не ослышалась ли она, выражение лица у директора стало довольно забавным, Такэути-сан увлекла меня к следующей картине. По её просьбе разобрал новую работу Гарью. Если свести всё к одному слову, назвал увиденное мазнёй. Из любопытства пойдя следом за нами, та же женщина гневно задышала полной грудью, уставившись на меня, как на врага. Неужели это мама Гарью? На третьей картине она не выдержала и возмущённо фыркнув, гордо удалилась в сторону выхода. Проводив её недоумённым взглядом, посмотрел на рассмеявшуюся Такэути-сан, не понимая, что я такого сказал, отчего директор развеселилась ещё сильнее.

— Если не ошибаюсь, это жена хозяина большой сети Токийских автомастерских. Я её уже несколько раз замечала на подобных мероприятиях. Обычно она каждый раз покупает несколько произведений искусства.

— Она хорошо разбирается в них?

Забеспокоился, не выставил ли я себя дураком?

— Вряд ли. Скорее старается не выделяться среди других хорошо обеспеченных жён влиятельных и уважаемых людей. Для этого ей нужно соблюдать определённые, негласные правила этого сообщества, вроде обязательной покупки имиджевых предметов. Купленных не в магазине и не на распродаже. При этом желательно, чтобы потраченные деньги уходили на благотворительные цели. Этим демонстрируется поддержка творческих личностей, небогатых слоёв населения, наличие хорошего вкуса, а также отсутствие высокомерия и скупости. Кроме того, стоимость покупок должна превышать некоторый порог. Так принято, — подробно объяснила.

В красивом кимоно, с другой причёской, она выглядела совсем иначе, чем на работе. Я бы сказал по-домашнему женственной, а уж когда улыбалась, вообще будто другим человеком становилась. Когда Такэути-сан в образе серьёзной, неприступной королевы, к ней даже подходить боязно.

— Если обратил внимание, в этот раз она ушла так ничего и не купив. Видимо, твои слова произвели на ней большое впечатление, — подсказала Киоко.

— То есть, она злится не на меня? — успокоился.

— На тебя, на тебя, — вновь рассмеялась, находя забавной мою непонятливость очевидным для неё вещам. — Ты заставил её усомниться в умении выбирать хорошие вещи и вернуться домой с пустыми руками. И ещё. Если и дальше продолжишь рассуждать в подобном ключе, вслух, не оборачиваясь, то тебя вежливо попросят удалиться. Не нарушай программу выставки. Здесь уже всё расписано, оплачено и обговорено. Люди пришли сюда получить удовольствие, значит, они должны его получить.

Посмотрев на часы, с деланным огорчением, так, чтобы это было заметно, я сказал.

— Хорошо, следующие картины получат исключительно положительные отзывы. Хотя нет… — сделал паузу, — поспешил с выводами. Жаль, но мне нужно успеть в ресторан до того, как там займут все столики. Но в следующий раз, к другой выставке, господин Гарью, несомненно, этого дождётся. Я очень на это надеюсь.

Оценив мой отказ, то, как он был подан, госпожа директор улыбнулась. Осуждающе покачала головой, хотя её глаза говорили об обратном.

— Я бы тоже не отказалась покинуть это место, но, к сожалению, вынуждена задержаться. Мне пора возвращаться. Продолжу служить флагом. Буду показывать всем, что в роду Такэути царит мир и порядок, он полон талантов и… готов к предложениям.

В её последних словах промелькнула нотка грусти.

— Вы разве здесь не по работе? — удивился.

— Нет. Выполняю семейные обязательства. А вот каким образом ты здесь оказался, для меня загадка.

Рассказал ей о своих сложностях. Вопреки своим словам, она так никуда и не ушла, с интересом послушав мой рассказ.

В это время неподалёку проходили три женщины, одетые в кимоно, ведя неспешную беседу, улыбаясь друг другу, соблюдая определённые, негласные правила поведения. Заметив смеющуюся Такэути Киоку в компании незнакомого мужчины, они остановились и удивлённо на них посмотрели. Дочь Амамии вела себя непринуждённо, будто общалась со старым другом.

— Кто это рядом с Киоко-чан? — удивилась одна из пожилых женщин, не один год знакомая с семьёй Такэути.

Пристально посмотрев на пару странным, немигающим взглядом, задержав его на несколько секунд, Амамия невозмутимо ответила, не показывая своих эмоций.

— Её помощник по работе.

— Да? Не похоже, — с улыбкой высказалась третья женщина, бросив на Амамию быстрый, лукавый взгляд.

— Вот и я так подумала, — задумчиво та согласилась. — Не будем задерживаться, глядя на них так, словно нам больше нечего делать. Потом она к нам присоединится, и сама всё расскажет. Лучше подскажи, где нам искать твоего Сайто? Уж не в компании ли его «коллеги» по работе? — многозначительно улыбнулась мать Киоко, вкладывая в свои слова определённый подтекст, возвращая «подачу».

— Если Сайто всё же сойдётся с Киоко, то его помощница на следующее же утро улетит в другую страну в длительную командировку. А если будет слишком много себе позволять уже сейчас, окажется либо в очень жаркой и пустынной стране, либо очень холодной и снежной –пообещала собеседница, обозначив своё отношение к этому делу.

— Будем надеяться. Время ещё есть. Ладно, позволь полюбоваться на твоего мальчика вблизи. На фотографиях все мы кажемся лучше, чем есть. Наверное, потому, что не раскрываем рта. Если он хотя бы вполовину так хорош, как ты расписываешь, то нам не о чем беспокоиться. Шигараки, а у тебя как дела? Уже есть кто-то на примете? Нужна наша помощь?

— Даже не надейтесь, старые сводницы. Она ещё школьница. У неё в планах пока только море, фейерверки, фестиваль и подготовка к выступлению на соревнованиях. Счастливая пора. Мне бы так.

— Так в чём дело? Выбери санаторий с хорошим онсэном и езжай? Кто против.

— Три мужчины, чтоб им не спалось, — недовольно проворчала женщина. — Муж, доктор и диетолог.

— На твоём месте я бы сейчас как раз не расслаблялась, — ухмыльнулась мать Сайто. — Ты плохо знаешь современных школьников. Каждый второй бунтарь и мечтатель. Не успеешь оглянуться, твоя Майко станет молодой мамой, приведя в дом какого-нибудь оболтуса, увлекающегося тяжёлым роком. С наколками, не умеющего прилично изъясняться, мечтающего о путешествиях. Хорошо, если с кольцом в ухе, а не где-нибудь в другом месте. Или запишется в общество спасения диких животных и девственных лесов. Будет ходить на протесты, клеить разумную глупость к неразумной гадости, — мельком бросила неодобрительный взгляд на одну из картин.

— Скажешь тоже. Моя Майко-чан не такая. Она хорошая девочка, — возразила её бабушка, в чьём голосе всё же промелькнуло беспокойство.

— Вот-вот, — поддержала ситуативную союзницу Амамия. — Как известно, хорошие девочки очень влюбчивы в нехороших мальчиков.

— Ты сейчас на что намекаешь? — повернулась к ней мать Сайто, приняв это на свой счёт.

— На её коллегу, — не моргнув и глазом, уверенно ответила Амамия, кивнув на Киоку.

Со стороны могло казаться, будто пожилые женщины вели светскую беседу об искусстве. Обсуждали выставку, отдавали должное таланту художника, а не строили матримониальные планы.

— Киоко? — услышав удивлённый голос, прервав спор о преимуществе японской кухни перед китайской, мы обернулись.

К нам подошёл молодой человек со своей очаровательной спутницей.

— Сайто, рада тебя видеть, — поздоровалась Такэути-сан.

В отличие от него, без особой радости в голосе.

— А это… — довольно симпатичный парень со спортивным телосложением вопросительно на меня посмотрел, как и его спутница.

Конечно, не мне оценивать мужскую красоту, но, думаю, такие типы должны нравиться женщинам.

— Мой друг, Мацумото, — представила меня Киоко.

Вначале я не понял, чего это он на меня так странно смотрит? Уж не из этих ли самых «ценителей»? Однако, увидев на мгновение мелькнувшее в глазах парня недовольство и ревность, а у его спутницы, напротив, одобрение и радость, быстро сообразил, с какой целью интересуется.

— Знакомься, мой друг детства, Татибана Сайто. И его помощница, — мельком упомянула о женщине, как о незначительном дополнении, удостоив её всего одним безразличным взглядом.

Даже фамилии называть не стала.

— Приятно познакомиться, Татибана-сан, — я вежливо поклонился в обычном приветствии.

— Мне тоже, — солгал парень.

— Я знал, что ты придёшь, но почему-то никак не мог тебя найти, — пожаловался Сайто, перестав обращать на меня внимание.

Такое впечатление, словно мы с его спутницей тут были лишними.

— Давно пришла?

— Не очень, — Такэути-сан не стала вдаваться в подробности.

— Хорошо. Пошли, покажу тебе выставку. Проведу экскурсию. Заодно расскажу кое-что интересное, — заулыбался парень, распушив хвост.

— Спасибо. Я уже посмотрела основную её часть, — вежливо отказалась, не позволив ему возглавить группу.

— Да? Ну тогда пойдём, угощу тебя пуншем. Киоко, не делай такое лицо, будто тебе скучно. Знаю, у тебя полно других дел, у меня, кстати, тоже, но ничего не поделаешь. Ещё полчаса походим, успокоим родителей, а потом тихонько улизнём, — пообещал. — Заодно хоть нормально поговорим. Давно же не виделись. Расскажешь, как у тебя дела. Что там с проектом гостиницы? Может, помощь нужна?

Мало того что Сайто влез в чужой разговор, что не принято, так ещё и собирался «похитить» мою спутницу. Наверное, хотел этим показать, что у него на неё больше прав. Он уже давно знает Киоко, их семьи дружат, а значит, скажем так, имеет на неё определённые виды. И вообще, штамп — друг детства, не так-то просто отбросить в сторону.

Во взгляде неназванной помощницы, обращённым на Такэути-сан, промелькнула неприязнь. Впрочем, она не была дурой, поэтому быстро постаралась это скрыть под маской доброжелательности. Непонятно, меня-то с чего вдруг записали в соперники? Хотя я и так собирался уходить, но одно дело, когда ты сам делаешь выбор, а другое, когда тебе на него указывают, да ещё таким образом.

Настроение после успешно завершённых переговоров у меня было хорошим, поэтому ради забавы провёл небольшой эксперимент. Нужно же проучить наглеца. Поскольку я стоял рядом с Такэути, молча взял её под руку. Поступок довольно смелый и рисковый. Запомнив изменившееся выражение лица Татибаны, отпустил руку. Через небольшой промежуток времени снова её взял. Потом опять отпустил. Взял. Отпустил. О, как интересно! Словно выключателем щёлкаю. Чего там только не «вспыхивало»: изумление, растерянность, недоумение, злость, напряжение.

На третий раз, опомнившись, не ожидавшая такого недопустимого поступка Такэути-сан одёрнула руку. В качестве объяснения лёгким кивком указал на лицо её друга детства. Потянувшись, снова решительно взял госпожу директора под локоть. Проследив за моим взглядом, она задумалась. Спустя секунду в её глазах появилось понимание. Похоже, директору тоже стало весело. В следующий раз уже она проявила инициативу, подтверждая свои выводы.

Теперь Татибана будет знать, как выглядит мастерство выводить людей из себя, не сказав ни единого грубого слова. Странно, а с чего его помощница на меня разозлилась? За компанию? Решила вовремя продемонстрировать поддержку?

— Что ты делаешь? — холодно спросил парень, перестав улыбаться.

— Ничего. Разминаю руку. Мышцы свело. Что ж, мне пора. Не буду мешать общению моей очаровательной подруги с её старым другом и его близкой помощницей.

Проставив акценты на нужных словах, кивнул на прощание. Спокойно развернувшись, ушёл непобеждённым в словесной дуэли. Раньше, чем он придумал достойный ответ, что только усилило эффект. Похоже, Рурико на меня плохо влияет. У меня накопился большой опыт пикировок с ней. В данном случае поговорка будет звучать как-то так: «Кто к нам с грязной тряпкой придёт, тот с ней и останется».

— Где ты его нашла? — неодобрительно спросил Сайто.

— На крыше.

— Он хотел с неё прыгнуть, но ты не дала? — усмехнулся парень, решив сострить.

Продолжение уже было готово, но Такэути-сан с обезоруживающей, снисходительной улыбкой пояснила, не дав ему развить эту тему.

— Он там курил, стоя под ночным небом и глядя на сияющие огни Токио. Настроение тогда у меня было паршивое, поэтому он угостил меня сигаретой, не сказав ни слова. И, насколько помню, почему-то тебя в тот момент рядом со мной не было.

Это прозвучало как упрёк.

— Тогда почему ты мне не позвонила? — он перешёл в контратаку.

У помощницы Сайто от удивления приподнялись брови, но посмотрела она почему-то не на своего начальника, а на Киоко, да ещё с толикой уважения и зависти.

Не желая пускать всё на самотёк, процесс съёмок новой рекламы приехал контролировать лично. Для этого снял павильон, нанял профессиональную команду, договорился с монтажёром, дизайнером, специалистом по графике, поднял свои связи в корпорации. Более того, пришлось даже друзей подключать к поискам нужных людей, чтобы успеть всё сделать в срок. Одному за всем уследить, не говоря уже про организовать, было сложно: ведь каждый человек, задействованный в проекте, — потенциальный источник проблем и инициатив, что ещё хуже. Это только кажется, будто «рулить» творческим процессом очень легко. Раз работа лёгкая, значит, незачем лишний раз напрягаться. Можно, конечно, поступить и так, но тогда результат будет соответствующий.

Больше всего хлопот мне доставила приглашённая звезда. Какого дьявола она начала меня забрасывать претензиями? То минеральная вода не той марки, то в это время ей неудобно сниматься, то гримёрша неопытна, то свет слишком яркий, то кофе недостаточно сладкое, то перерыв нужно сделать. Оказалось, с одного дубля можно снять, разве что падение метеорита. Она десять новых упаковок колготок перевела, забраковав все попытки. Ещё и в вину мне это постаралась поставить. Не став устраивать сцен, не я же снимаюсь, жестом подозвал её менеджера.

— Передайте госпоже Микадо, или она ведёт себя как взрослая женщина, профессионал своего дела, или забирает свои вещи и едет домой. Япония большая, — намекнул, что она не единственная женщина на острове, а я не последний мужчина.

Таким образом, решил немного припугнуть раскапризничавшуюся актрису. Посчитав, что я человек в этом бизнесе новый, без связей, без опыта, обычный наёмный работник, о котором она раньше никогда не слышала, Микадо стала вести себя несколько заносчиво. Поучала нас, как всё правильно делать. Требовала к себе особого отношения. Наверное, подумала, что сделала мне одолжение, согласившись на эту роль. Зря я ответил, когда она спросила о моём послужном списке и предыдущем опыте работе с актрисами её уровня. Признаю, нужной репутации у меня нет, но это вовсе не повод позволять вытирать о себя ноги. Она наивно полагала, что я буду потакать всем её прихотям, желая побыстрее сделать свою работу. Раз уж контракт подписан, деньги выделены, никуда я теперь не денусь.

Многие японские служащие на моём месте так бы и поступили, проглотив обиду. Здесь не принято оправдываться перед руководством. Любая проблема, с которой они не способны справиться самостоятельно, удар по их карьере. Также здесь нет места слову «хочешь», здесь есть принцип — надо! Вот только в моём случае не всё так просто.

Менеджер актрисы попытался объяснить, вежливо и аккуратно, что госпожа Микадо немного устала. У неё очень плотный график съёмок. Не нужно обращать внимание на её мелкие замечания. Она привыкла немного к другому. Ей нужно время настроиться. И вообще, у госпожи Микадо огромная армия преданных фанатов, которая может смешать с дерьмом мою рекламу, если посчитают, что я её обижаю. Это он так намекнул, что не нужно на неё давить. В переводе: «Смирись и не указывай, что делать». В отличие от Александра Родионовича Бородача, харизмы менеджеру не хватило, чтобы убедить меня в своей искренности. Его коронное: «Понять и простить», тут не возымело действия.

Не став спорить с человеком, отстаивающим интересы своего нанимателя, отправил его к актрисе, улёгшейся на кушетку с телефоном в одной руке и заказанным коктейлем в другой. Подойдя к ней, склонившись к уху актрисы, он что-то тихо начал ей объяснять. Нахмурившись, женщина бросила на меня недовольный взгляд. А я что? Я ничего, кремень, об меня искры высекать можно. Поняв, что грозным взглядом меня не пронять, Микадо-сан встала, соблазнительно потянулась, поставила коктейль на столик, после чего решительно направилась выяснить, что я имел в виду, усомнившись в её профессионализме? За это и маникюром пожертвовать не жалко. На счастье её стилиста, как раз в этот момент мне позвонили из офиса. Подойдя, она застала только концовку разговора.

Ёсида, вынужденный взять на себя мою работу, пока я отсутствовал, никак не мог разобраться, что ему с ней делать.

— Нет. Пока он триста двадцать миллионов не переведёт на счёт главного офиса, никаких поставок. Пошли его работать в публичный дом! Что значит, я потом, в следующем месяце? — строгим голосом объяснял другу, что не нужно поддаваться на уговоры.

Отдел инспекций обладал довольно широкими полномочиями. Поскольку прерывать чужой разговор очень невежливо, Микадо-сан вынуждена была подождать, пока я закончу.

— Предупреди этого хитреца, если он всё же отправит контейнеры на корабль до того, как мы получим деньги, нам придётся заблокировать груз в порту. Если потребуется, вместе с кораблём. Зачем ты хочешь лично поехать в Осаку? Меня не волнует, что у него сейчас нет денег. Нет денег, нет положительного заключения. Американские партнёры из фирмы, — назвал довольно известную, крупную компанию, — меня волнуют ещё меньше. Подождут. Если им что-то не нравится, это их проблемы. Запомни, или за нарушение правил нагнут его, или тебя. Выбирай. Я тоже так думаю. Что там по поводу мебельной фабрики? Всё хорошо? Пусть Шихано-сан туда съездит. У неё хорошо получается запугивать местное руководство. Сам туда не суйся. Да пусть хоть спалит её дотла, не жалко.

Не зная контекста нашего разговора, его можно было понять превратно. У Микадо-сан от удивления немного вытянулось лицо. Завершив звонок, внимательно посмотрел на актрису.

— Вы что-то хотели? — любезно поинтересовался, мысленно готовясь к неприятному разговору.

— Да я… — набрав в грудь побольше воздуха, только она приступила к уже заготовленной, разгромной речи, как мне вновь позвонили.

Посмотрев на экран, я ещё не успел убрать телефон в карман, увидел фамилию нашего секретаря Тамаки. Да что с ними такое? Эти негодяи мне весь день звонят из-за каждой мелочи, что подметила уже вся съёмочная площадка. Специально, что ли, так делают? Завидуют? Негодуют? Развлекаются? Когда я нахожусь на рабочем месте, ни от кого слова не дождёшься, не лезь, не мешай, а как только уедешь по делам, тут же о тебе вспоминают. И всем ты нужен срочно, по важному делу. Попросив прощение, приложил аппарат к уху.

— Моси-моси. Да, я. Что, дело на миллиард? Я занят. Занят! Себе возьми. Где? В коробке, на третьей полке. Нет же, левее. Дорогая, оставь мой мозг в покое. Возьми столько, сколько нужно. В сумку переложи. Я не виноват, что у тебя сумка маленькая. Хорошо. Хорошо. Скоро вернусь, — сокрушённо вздохнув, с несчастным видом посмотрел на телефон.

Как дети малые, честное слово. Как можно потерять большую коробку с документами на полке? Она всегда там стояла. Позже Тамаки рассказала, что это Рурико её взяла и положила не на своё место. Точнее, оставила как раз на своём, а не на моём.

Только сосредоточился на актрисе, как мне вновь позвонили. Жестом попросив подождать ещё минутку, остановив на полуслове, отчего у неё глаза округлились, убедил Ёсиду не выпускать со склада грузовики, принадлежащие весьма известной в деловых кругах Токио семье. Они собирались выйти с нарушением графика, а так нельзя. Документы на другое число уже согласованы и подписаны. Теперь пусть будут любезны сделать, как в них указано, а не как им удобно, даже если покажут охранную грамоту Китайского императора. Так ему и сказал.

Японского императора лучше не упоминать. Здесь такую шутку не поймут, а шутника не простят. Есть линии, которые лучше не переступать. Японцы очень трепетно относятся к вопросам, связанным с императорской семьёй. Для них это не просто красивый титул или почётная должность, а символ их единства и величия. Для некоторых, даже вопрос веры.

— Простите, ещё раз. Так что вы хотели сказать? — устало улыбнулся, мечтая послать всех на луну, а лучше самому туда улететь, недельки на две, с игровой приставкой.

Как-то странно на меня посмотрев, женщина замешкалась.

— Чёрт, сбилась с мысли, — пожаловалась. — Я вижу, у вас много дел.

— Вы даже не представляете насколько. Не волнуйтесь, пока мы с вами не закончим, я никуда не уйду. Пусть хоть начнётся пожар, наводнение, ураган, передача… нет, до такой крайности доходить не будем, — улыбнулся.

А вот на такие темы шутить можно и нужно, показывая собеседнику, что ты вовсе не стремишься от него дистанцироваться. Перетягивать тетиву лука не стоит. Я не хочу обижать Микадо-сан, мне с ней ещё работать. Надеюсь, это взаимно. Видимо, актриса подумала о том же.

— Нет, определённо не нужно идти на такие большие жертвы, — улыбнулась, показав белоснежные, идеально выровненные зубы. — Есть же функция записи. Я часто ею пользовалась, когда не успевала закончить с делами, — посоветовала, приняв дружеский тон беседы.

— Но тогда потеряется ощущение особенности и безвозвратности момента, пойманного в ту самую секунду, когда чьё-то прошлое ещё не успело стать твоим будущем. Вам же знакомо такое ощущение? Не применительно к нашей сегодняшней работе, а вообще. Я воспринимаю такие моменты, как показатель удачи, успеха и движения в ногу со временем, что доставляет мне ещё больше радости от просмотра.

Понимающе кивнув, удивлённая сравнением, она неожиданно спросила.

— Вам тогда удалось пообщаться с госпожой Такэути? На выставке картин, — напомнила.

— Да. Спасибо. Как оказалось, у нас схожий взгляд на живопись, однако не во всём удалось прийти к согласию. Кое за что меня всё же отругали, — добродушно усмехнулся, вспомнив возникший тогда спор, что лучше, острое или солёное?

В глазах Микадо-сан промелькнуло искреннее любопытство. Впрочем, понимая, что расспросы об этом покажутся неуместными, мы не столь близко знакомы, она не стала лезть в чужие дела. Её и так удивила та лёгкость и смелость, с которой я упоминал свою знакомую. Уточнив несколько рабочих моментов, актриса вернулась на площадку, сказав режиссёру, что уже достаточно отдохнула. До конца съёмок она вела себя на удивление послушно, продемонстрировав свои и впрямь немалые таланты. Посмотрев на игру госпожи Микадо, я остался доволен. Эта женщина, когда она настроена серьёзно, стоила каждой йены, указанной в контракте. Опыт, харизма, умение тонко чувствовать момент и импровизировать, с лёгкостью вживаясь в роль, оживляя её, всё было на высоте. Не случайно же я выбрал именно её. Мог бы хорошо сэкономить, найдя более красивое личико какой-нибудь начинающей актрисы, молодой, энергичной, нетребовательной к условиям работы, однако мне требовалось несколько иное.

В качестве признательности, за то, что она полностью оправдала мои ожидания, подарил ей большой букет роз. Заказал их с доставкой, пока шли съёмки. Похвалив за работу, высказав о ней всё, что думаю, в хорошем ключе, пройдясь не только по внешности, что актрисе было особенно приятно, извинился. Сославшись на большое количество дел, сразу уехал в офис, думая уже совсем о другом. Такая спешка после всего вышесказанного несколько удивила Микадо-сан. Она-то рассчитывала отказаться от моего предложения поужинать после съёмок, и это как минимум.

Дело в том, что криворукий орангутанг по имени Ёсида всё-таки ошибся. Вот только ошибся он, а позвонили почему-то мне. Не понимаю, как можно было перепутать единицы веса? Где он видел колготки, весом шестьдесят миллиграмм? На лилипутах? Брал бы пример с меня.