Мера ноль

Глава 24. Старейшина

Мы подошли к руинам храма примерно через два часа. Я ковылял с самодельным костылем, сделанным из узловатого высохшего ствола какого-то горного деревца. Даже Рычку перепал кусок бинта, чтобы перевязать ногу.

Один раз за время пути я увидел, как действует яд таинственного адского каракоза. Путь преградила пережравшая духа многоножка девятой, как сказал Рычок, ступени. Горцы не растерялись, а вполне уверенно разрядили арбалеты ей в глазастую морду. За несколько секунд арбалеты снова были взведены, и на них кинули стрелы с наконечниками, которые отсвечивали чем-то типа воска.

Я еще подумал, как это умно. По сути, это покрытие хоть как-то защищало от случайных касаний, зато при ударе стрелы в цель воск, естественно, слетал. Главное, чтобы свойства яда не убивались, когда наливаешь воск. Впрочем, та светлая голова, которая придумала этим нулям арбалет, должна была это учесть.

Когда в тварь улетели особые болты, пришлось несколько секунд наблюдать, как она корчится в предсмертных судорогах. Не самое приятное зрелище, да и Рычок был явно потрясен.

— Я говорила, что зверя ложит на раз! — похвалилась Кара, презрительно глядя на Волчонка.

– Яд каракоза всех ложит, – усмехнулся Дадаш, – И нулей, к сожалению.

Пару раз мы сошли с тропы, чтобы спрятаться, и Дадаш обсыпал нас с Волчонком каким-то порошком. На мой взгляд он ответил, что это отбивает запах. Я с ужасом наблюдал, как вдалеке с горы спускалось целое стадо скорпионов, и некоторые из них превосходили по размерам моего давнишнего противника. Твари прошествовали прямо через тропу в далекое ущелье, и мы еще несколько минут ждали, пока перестанут отдаваться толчки их шагов.

В другой раз мы скрылись под навесом скалы, пока сверху нарезала круги птица. Я не мог понять, каких она размеров, но чувство опасности она внушала реальное.

***

Храм действительно представлял собой руины. Он был построен на вершине горы, и до него еще пришлось подниматься по лестнице, сохранившейся только местами. Я пытался мысленно дорисовать, как выглядело здание в свои лучшие годы, и на ум приходили только знаменитые буддийские храмы, картинки с которыми я видел в интернете. Но крыши не было, и я не мог проверить свою теорию.

Все место было пронизано какой-то энергией, неведомой силой. Рычок тоже поделился своими ощущениями, и Дадаш на это ответил, что «сила храма всех уравнивает». В какой-то момент подъема все ощущения как отрезало, словно мы пересекли незримую границу. Мне не очень понравилось это чувство, оно мне напомнило столкновение с Кабанами в лесу, когда у меня убаюкали интуицию.

Расположившись между стенами, которые с трудом защищали от пронизывающего ветра, я рассматривал подножие древней статуи у дальней стены. Сохранилась только самая нижняя часть, напоминающая скрещенные ноги. Кто сидел тут, я не знал. Но то, что этому месту не одна тысяча лет, это точно.

Дадаш предупредил, что старейшина не сразу сюда прибудет. Дорога до поселения занимает больше времени. Так что нам пришлось ждать.

Горец отлучился, оставив с нами на пару минут нервную Кару, а потом принес небольшую вязанку дров.

– Тут всегда есть немного дров для путников, — пояснил Дадаш.

Я подумал, что, возможно, этот храм рассматривается у горцев, как крепость, на самый крайний случай. Поэтому вполне умно держать здесь какие-то запасы, чтобы в случае отступления не думать о таких вещах.

Затем горцы принялись на небольшом костерке жарить дичь, и Дадаш под недовольным взглядом сестры передал нам с Рычком по ножке какого-то зверька. Только тут я вспомнил, как я голоден.

Я вгрызался в мясо, будто сам был горным хищником, и меня совсем не заботило, как там отреагирует пустой желудок. Чтобы утолить голод, одной такой ножки было мало, но затем мне дали кусочек лепешки. Выпечка оказалась довольно сытной, и очень напомнила мне лаваш.

Потом мы сидели некоторое время и просто ждали. Я пытался расспрашивать горцев об их жизни в горах, но они больше отмалчивались. Арбалеты были тайной, их деревня — тоже.

Мне все же удалось выпросить посмотреть одну стрелу.

— Что же это за растение такое? — спросил я, крутя в руках короткий арбалетный болт, чуть длиннее ладони.

Оперение было вставлено в аккуратный распил и надежно примотано, тяжелый железный наконечник тоже был приделан так, что центровка не нарушалась. Я покачал головой – у них все сделано с умом.

В этот раз я не рискнул трогать наконечник, который действительно был покрыт тонкой пленкой типа парафина. Под ним угадывался красный налет какого-то сока.

– Адский каракоз, — ответил Дадаш, и неожиданно добавил, – Подарок демонов этому миру.

— Что? -- переспросил я, – Демонов?

– Ну, так сказал старейшина. Он часто растет на краю бездны, которую оставляет Ревун.

Я потер подбородок. В этом мире ничему не стоит удивляться, поэтому нужно принимать информацию, как есть. Я усмехнулся – демона видел, Ревуна тоже, но вот при виде растения из ада меня вдруг охватили сомнения жителя двадцать первого века.

Вскоре от скуки я начал даже обстругивать свой костыль, чтобы придать ему хоть какие-то боевые качества, когда рядом прошуршали шаги, и скрипнул камешек под ботинком.

– Дадаш, – раздался голос, – Почему зверь не связан?

Мы обернулись. У входа стояли еще горцы. Впереди довольно бодрый старик, седой и бородатый, за его спиной три фигуры в плащах. Они настороженно подняли арбалеты, решая, в кого целиться.

Рычок опять напрягся, схватил нож.

– Мастер Женя, – вскочив, чуть склонился наш конвоир, – Были причины.

– А я тебе говорила, брат? – Кара тоже встала, послушно наведя на нас оружие.

То, что это был тот самый старейшина, у меня не было сомнений. Но когда я услышал его имя, в меня пахнуло чем-то родным, земным. Как же я соскучился по обычным человеческим отношениям, безо всяких там «господинов», «мастеров» и тому подобных обращений.

Не ослышался ли я, и есть ли здесь, в нулевом мире, тоже такое имя?

Я встал, опираясь на костыль, и показал пустые руки. Нож лежал у моих ног.

– Здрасте, – сказал я, – Нет причин нас бояться.

Старейшина смерил нас взглядом, но все время беспокойно косился в сторону Волчонка.

– Рычок, убери нож, – произнес я.

Он вздохнул, но послушно положил его перед собой, и упрямо уставился в землю. Это вызвало легкие удивленные возгласы за спинами старейшины.

– Давайте поговорим, – снова сказал я, – У меня много вопросов…

– Дадаш, – не ответив мне, спросил старейшина, – Что все это значит?

Горец вкратце поведал ему о том, что мы разоружили их, а потом вернули оружие, и сами напросились на встречу с ним. А еще о том, что я откуда-то знаю, как называется их тайное оружие.

– Так, с этого дня, – старейшина потер подбородок, – надо будет увеличить численность патрулей.

Я стоял и спокойно ждал, пока на меня не обратят внимание. Рычок благоразумно сидел и смотрел в пол.

– Кара, забери у зверя нож, – сказал старейшина.

– Так точно, мастер Женя, – горянка радостно бросилась выполнить приказ.

Рычок нахмурился, но не стал препятствовать. А я же обратил внимание на «так точно». Странно все это, есть над чем задуматься.

– Мы обещали, что у них останутся ножи, – вздохнул Дадаш.

Мастер Женя нахмурился, но покачал головой:

– Я ничего не обещал, и тебе стоит задуматься, Дадаш, прежде чем доверять зверям.

– Но, мастер, они какие-то… – горец замялся, – другие.

Старейшина окинул взглядом меня, мою ногу, посох, и нож в моих руках.

– Другие, говоришь. Дадаш, я всегда доверял твоей интуиции. О чем ты хотел поговорить, ноль?

Я медленно выдохнул, готовясь к моменту истины. Страх был, что моя догадка окажется неверной, но рискнуть стоило.

– Сначала, как прикажете обращаться к вам… – я сделал паузу, – Евгений? Простите, не знаю, как по отчеству.

Старейшина округлил глаза, переглянулся со своими сопровождающими и махнул рукой:

– Опустите оружие.

Те даже сняли балахоны, видимо, сомневаясь, что правильно расслышали приказ. Двое оказались такие же черноволосые горцы, а вот третий был совсем белый, явно из других мест. Они удивленно переглянулись, но опустили арбалеты.

– Кара, к тебе тоже относится.

Горянка нахмурилась, цыкнула, покачав головой, и уселась, недовольно уставившись в механизм арбалета. Выпускать оружие из рук она не собиралась.

Старейшина прошел к костру и жестом пригласил меня сесть.

– Ну, давайте поговорим.

Мы уселись, и он осторожно сказал:

– Как-то даже непривычно. Я за тридцать лет уже и забыл все это. Павлович я, вроде как.

Я улыбнулся и протянул руку:

– Марк.

Горцы напряглись, но старейшина совершенно привычным жестом пожал мне руку, а потом с улыбкой потер свою ладонь. Нули и даже Рычок переглянулись и приложили два пальца ко лбу, посмотрев на небо.

– Тридцать лет? – вырвалось у меня, – Не может быть…

– Еще как может, – усмехнулся Евгений Павлович, – Зато какой результат.

Он обвел руками горцев, указал на арбалет, а потом горько усмехнулся.

– Эх, как я пожалел, что плохо учился. Учеба в свое время мне на хрен не сдалась, а здесь… Здесь эти знания могли бы спасти миллионы жизней.

Я пригладил волосы. Да, вполне возможно, но меня пока спасали только мои боевые навыки.

Старейшина не таил от своих горцев ничего и вкратце пересказал мне свою земную историю. Инженерное образование, до академика чуть-чуть не дотянул, очень увлекался охотой. При этих словах у меня подпрыгнули брови. Академик жалуется, что плохо учился. Такое редко услышишь.

Дальше Евгений Павлович рассказал, как в тридцать с небольшим годков, в самом начале девяностых, он сюда и попал. По такой же сделке с Абсолютом.

– Как нет Советского Союза? – он раскрыл рот, и ударил кулаком по ладони, – Вот же сволочи! А я говорил, что реформы нужны…

На мой вопрос про сделку он задумчиво поскреб бороду, вспоминая.

– Да, давно это было. Я в больничке умирал, редкое заболевание. А тут этот голос предложил мне в нулевой мир, про тринадцатого что-то плел. И я попал сюда, здоровый, представляешь? – он усмехнулся, – Ну, как здоровый. Я не сразу разобрался, что тут к чему.

Он уставил куда-то в сторону, в его глазах повисли тяжелые воспоминания.

– Ох, и насмотрелся я тут, Марк. Тут нулей за людей не считают! Ты же знаешь уже, что здесь и «человек» – тоже мера?

– Да. Третья мера.

– Самая дрянная. В Инфериоре они хозяева, высшая мера. И вот там, в центре, где стоят города этих «человеков»… – он с ненавистью выплюнул это слово, – Там вообще ад.

Горцы вздрогнули, а Евгений Павлович махнул на них:

– Я не про тот ад говорю.

Он снова посмотрел на меня:

– Потаскало меня по Инфериору, двадцать лет в рабстве. Я выжил, смог сбежать. Они меня не сломали, но сломанных нулей здесь миллионы. Ты видел их, Марк?

Я кивнул.

– Эти бедняги не знают другой жизни, Марк, а я могу им дать ее, – твердо сказал Евгений Павлович.

Я чувствовал в его словах сталь, одержимость идеей революции, по-другому не назовешь. Может, тут играло роль его советское прошлое. Но, с другой стороны, я сомневался, что Абсолют просил его об этом.

– Так вы нашли тринадцатого?

– Нет, – покачал головой старейшина, – А как его искать-то?

Я пожал плечами:

– Ну, его надо защитить, это все условие. Да, туманно…

Евгений Павлович спросил меня:

– Ты давно здесь?

– Ну, больше двух недель.

– Ничего еще ты не понял, получается…

Я пожал плечами, а Евегний Павлович горячо зашептал:

– Это дурацкое число тринадцать. Вообще непонятно, к чему относится.

Он опять махнул в сторону:

– Двенадцать старших стай под человеком составляют королевство. А таких королевств, говорят, до хрена… Тут королевство этого придурка Зигфрида Синего. Я был там, в столице, – он хмыкнул, – Десять лет выбирался.

– То есть, вы думаете, что число тринадцать связано со стаями?

– Да ничего я уже не думаю. Я теперь другим занят, – он кивнул на своих горцев, – Жизни нулям спасаю.

Я склонил голову, показывая заинтересованность.

– Ну, мы потихоньку подбиваем окраинные деревни присоединиться к нам. Торгуем тайно с крестьянами, они часто отдают нам своих детей, – она сразу поднял руки, – Не подумай ничего. Если бы у тебя был выбор, не отдал бы ребенка, чтобы жил свободным? А не умер где-нибудь на руднике в колодках…

Я кивнул. Жестоко, но справедливо. Непроизвольно я посмотрел на горцев. Сколько здесь таких, отданных родителями добровольно.

– Да я стараюсь, как отец к ним отношусь, – сказал Евгений Павлович, – Мы тут неплохо укрепились, в Проклятых Горах. Тут ведь если не туда забрел, сразу смерть, и я долго искал относительно спокойное место. Развиваемся потихоньку.

– Думаете когда-нибудь напасть?

Тот засмеялся.

– Не при моей жизни. Инфериор огромен, одни земли Серых Волков чего стоят. А один что я могу?

– А зачем тогда?

– А я сею семена… – тихо ответил старейшина, – Это растут уже поколения свободных, они могут за себя постоять. Я дал им оружие, способное убивать зверей. Не магия, а законы природы. Хотя здешняя природа мало чем отличается от магии.

Я кивнул.

– Спасибо, что не убил моих ребят.

– Зачем? – я удивился, – Они же нас не убили.

– Тебе повезло. В патруле был Дадаш, у него интуиция хорошая, он молодец, – Евгений Павлович засмеялся, – Но большинство сразу давит на спуск, это мой приказ.

Он покосился на Рычка, покачал головой и проворчал:

– В здешнем мире зверям дана дикая, невероятная сила... Прозевал момент – и ты труп.

Я кивнул:

– Это да, на себе ощутил.

Старейшина отмахнулся:

– Здесь еще мелкие стаи, только Серые Волки могут чем-то похвастаться. На окраине невысокие ступени. Вот дальше, ближе к столице…

Он развел ладони, округлил глаза, пытаясь что-то показать, а потом со вздохом опустил руки.

– А «человек», как они называют третью меру. Так это вообще супермен какой-то! Встретишь его, падай ниц и не поднимай головы, – он поджал губы, его взгляд блеснул сталью, – Тогда останешься жив, может быть. Нулям запрещено смотреть на «человека». Твари!

Я постарался не усмехнуться. Так-то, я в этом мире и ангела встречал, не думаю, что «человек» меня сильно удивит.

Старейшина сжал кулаки, видимо, представляя, как он стирает в порошок такого человека.

– Испробовать бы хоть раз, как наш каракоз на третью меру действует. Хотя один раз мы уложили-таки животное четырнадцатой ступени.

Рычок ахнул под довольными взглядами горцев. А я мысленно посчитал, как учила Хали. Семь ступеней первой меры плюс еще семь второй. Получается вторая мера, седьмая ступень!

– Ого, – чуть запоздало вырвалось у меня, и я покачал головой, – Впечатляет.

– Завелся барс горный, он подумал, что мы – отличный корм для него, – усмехнулся Евгений Павлович, – Только ошибся. Нашу крепость, наверное, только Ревун и сможет уничтожить.

Я подарил старейшине уважительный взгляд. А вот это реально впечатляет. Вот она, сила науки. Это не мои танцы с бубнами и копьями.

– Так вы бросили искать тринадцатого?

– Да.

– И вам ничего за это не было?

– Как видишь, сижу перед тобой, – улыбнулся старейшина, – Он вообще больше не объявлялся, этот Абсолют.

Эта новость меня и обрадовала, и огорчила одновременно. Значит, можно не ждать кары небесной за неисполнение божественной воли. А с другой стороны, меня сюда забросили и забыли.

Вырисовывается интересная картина. В Инфериоре есть я. А еще этот мастер Женя. И сколько же таких, спрашивается, посланников-защитников сюда забросило? Тем более, если Евгений Павлович здесь уже тридцать лет.

То есть, этому плану Абсолюта по защите «тринадцатого» вообще хрен знает сколько лет?!? Получается, в нулевой мир идет такой массовый рекрутский набор по принципу «кто-нибудь да выстрелит». Статистика – наука точная.

Закинь сюда тысячу, десять тысяч. Царство Регнум их перемелет, сломает, пережует, но кто-то да прорвется. И этот кто-то не обязательно должен быть я.

Видимо, все эти мысли отразились на моем лице, и Евгений Павлович с усмешкой сказал:

– Вижу, ты все понял. Сразу скажу, я впервые встречаю такого же, как я. Но надежды не терял.

Я сказал:

– Да уж.

– Оставайся с нами, нам бы пригодились твои навыки рукопашки. Я-то что, секция самбо в детстве. А со зверем какое самбо, сам понимаешь…

Я покачал головой:

– Сложно все это. Слишком многое случилось за две недели.

– Только зверю тоже придется остаться, – Евгений Павлович посмотрел на недовольного Рычка, – Но он, как я посмотрю, нормальный человек.

При этих словах лицо Волчонка вытянулось, а я засмеялся.

– Рычок, в том, другом мире, откуда мы родом, людьми называются все. Там нет никаких мер.

Звереныш поскреб затылок.

– Не могу себе этого представить.

Я повернулся к старейшине:

– Я бы рад, честно. Если у меня не получится, я вернусь. Но сейчас не могу.

Тот сокрушенно покачал головой:

– Не смогу переубедить, а силой держать не буду. Я был так же горяч, но время все сгладило.

Тут я, поджав губы, указал на ногу:

– А вот от помощи бы вашей я не отказался.

Евгений Павлович улыбнулся:

– Конечно, только придется пройти к нам. Может, увидишь все, и передумаешь. А нет, так хоть посмотришь, чего мы достигли, – он потер ладони, – Ты не представляешь, как я мечтал показать все тому, кто мог бы оценить по достоинству.

Отказываться было глупо, и я кивнул:

– Ну, было бы глупо отказываться.

Старейшина поднялся и сказал:

– Тогда по дороге расскажешь, как вы сюда попали. Ты узнал правду, но так и рвешься туда, в эту мясорубку. Значит, есть причина.

Сзади ко мне подошел Дадаш с повязкой.

– От храма отойдете с завязанными глазами.

Я кивнул, и позволил себе завязать глаза.

– Дорога в крепость является нашей самой охраняемой тайной, – сказал старейшина.

Я услышал сдавленный крик, и следом мне прилетел удар по затылку. Если бы я не отключился, то, наверное, сразу бы понял, как действует сила храма.