Меркнущий свет

Глава 11

Женщина из соседнего дома снова была пьяна. Она торчала на заднем дворе вместе с гремящим радиоприемником, раскачивалась в такт музыке, прикладываясь к бутылке с вином и совершенно не обращая внимания на проливной дождь. У нее явно было не все в порядке с головой, это было ясно с того самого момента, как они вселились: она, ее странный остролицый друг и их громадный черный лабрадор. Пес чудесный, такая громадная слюнявая любвеобильная глыба, но почему-то уже несколько недель его не было видно. Женщина сказала, что он, наверное, сбежал. Что он был неблагодарным ублюдком и такого дома не заслуживал.

То же самое она сказала о своем друге.

Покачав головой, Эльза Крукшенк отвернулась от окна и закончила стелить постель. Соседку не волновало, что у нее пропала собака, поэтому Эльза сама заказала небольшие ламинированные объявления и расклеила их на фонарных столбах и магазинных витринах по всему Вестхиллу. Чтобы никто не посмел сказать, что она не внесла свою лепту.

Шум на заднем дворе стал еще громче: женщина затянула какую-то рэп-песню, грязные слова в которой по радио заменяли пиканьем. Но увы, на соседку цензура не распространялась: именно ругательства она выкрикивала громче всего. Вздрогнув от отвращения, Эльза прошла в гостиную и включила телевизор на полную громкость. У этой женщины точно не все в порядке с головой, и это было известно всем: она сидела на таблетках. Злая, пьяная, жестокая, для соседей она была как дурной кошмар. Как Эльза и Гэвин смогут начать семейную жизнь, когда рядом визжит и орет эта гарпия? Гэвин все время ссорился с женщиной: из-за шума, из-за грязных слов, — полицию вызывал… Эльза грустно покачала головой, наблюдая затем, как соседка, поскользнувшись на мокрой траве, стукнулась головой о стойку для сушки белья, с минуту полежала, размазывая слезы по лицу, а потом разразилась бранью, завопила и разбила бутылку с вином о забор.

Эльза зябко поежилась: она точно плохо кончит, так вот ранит кого-нибудь, и все. Эльза это точно знала.

Юнион Гроув выглядела респектабельнее, чем была на самом деле: широкие улицы с гранитными жилыми домами, квартиры в которых сдавались в аренду, тянулись от Холберн-стрит к западным границам города, в обрамлении стоящих вдоль дороги машин и одиноких деревьев.

Квартира Грэма Кеннеди находилась на верхнем этаже самого грязного здания. Дверь в подъезд была покрыта несколькими слоями вздувшейся сине-зеленой краски. На улице никого не было, кроме тройки малолетних ребятишек, которые стояли в подъезде дома через дорогу, ели картофельные чипсы и с интересом наблюдали за полицией. Прямо напротив входа уже стояла патрульная машина, Альфа Четыре Шесть, поэтому констебль Стив припарковал «ренджровер» Инща в километре от бордюра, получив от инспектора выволочку за свои неудачные действия. Жестоко покраснев, он задергал машину взад и вперед, пока бордюр не оказался на подходящем расстоянии. Ему было приказано оставаться в машине и присматривать за спаниелем.

По приказу инспектора Альфа Четыре Шесть привезла с собой чиновника из социальной службы, отвечавшего за вопросы семьи и детства, — нервного, очень неуклюжего молодого человека, у которого все время текло из носа. Обменявшись с присутствующими влажным рукопожатием, он поспешил за Инщем и Логаном в дом, прочь от дождя, признавшись по пути, что это у него первый такой случай. Инщ пожалел его и дал фруктовую пастилку, за что тот был ему безмерно благодарен. Ступени лестницы были покрыты грязным вытертым ковром, на стенах клочьями висели отклеившиеся обои. В воздухе стоял едкий запах кошачьей мочи. Квартира номер пять: коричневая дверь, окислившаяся медная цифра, привинченная к дереву, под ней табличка с надписью: «Мистер и миссис Кеннеди».

— Итак, — сказал Инщ, снова доставая пастилки, — действуем таким образом: входим, я делаю официальное сообщение о смерти. — Предложил пакетик с конфетами Логану. — Пока все семейство в шоке, детектив-сержант Логан быстро осматривает квартиру. — Пакет с пастилками перешел к мистеру Сопливый Нос. — Вы готовите чай. — Молодой человек посмотрел на него так, будто собрался заявить протест, что его разжаловали в официанты, но Инщ пресек это на корню: — Начинаете пользоваться всеми этими сюси-пуси, которым вас научили, пока мы не уйдем. И вот еще что: мне с молоком, два кусочка сахара, детективу-сержанту Макрею — просто с молоком. О’кей?

Специалист по семейным отношениям промямлил:

— О’кей.

Логан позвонил в дверной звонок. Они подождали. И еще подождали… И еще… Наконец в окошке над дверью забрезжил свет. Кто-то зашаркал, и старческий голос произнес:

— Кто там?

— Миссис Кеннеди? — Инщ поднес удостоверение к дверному глазку. — Мы можем войти?

Загромыхала дверная цепочка, и дверь слегка приоткрылась. Из нее выглянула женщина в больших очках и с седым перманентом. С большой опаской старуха взглянула на стоявшего в дверях полицейского. За последние пару лет на их улице уже несколько раз вламывались в квартиры, одна старая леди даже скончалась в больнице. Инспектор еще раз протянул свое удостоверение, она взяла его, отставила подальше и внимательно осмотрела, опустив очки на нос. Голос инспектора был мягок:

— Пожалуйста, это очень важно.

Дверь закрылась, за ней послышалось какое-то громыхание, потом она широко распахнулась, открывая вход в грязную прихожую, вытянутую слева направо, в которую выходило несколько дверей из фанерованной стружечной плиты в стиле семидесятых годов. Старуха провела их в гостиную, оклеенную выцветшими желтыми обоями с рисунком из роз и апельсинов. В центре ковра с узором из странных завитушек стояла пара кушеток, их каркас и обивка предостерегающе застонали, когда Инщ решил присесть на одну из них, а с другой хозяйка тем временем согнала оранжевого кота размером с мяч для пляжного волейбола.

— Миссис Кеннеди, — произнес Инщ, когда громадный котяра, запрыгнув на кофейный столик и задрав лапу, стал вылизывать свой зад. — Боюсь, у меня для вас плохие новости: это касается вашего внука, Грэма. Он был в числе тех людей, которые погибли во время пожара в ночь на понедельник. Мне очень жаль.

— О господи…

Она схватилась за кота, оборвав процесс омовения. Он повис у нее в объятиях, растопырив в разные стороны лапы, очень похожий на слишком туго надутую волынку.

— Миссис Кеннеди, вы знаете кого-нибудь, кто мог бы так сильно не любить вашего внука?

Она покачала головой, ее глаза наполнились слезами.

— О господи, Грэм… Как можно хоронить своих внуков!

Специалист по семейным отношениям в срочном порядке был откомандирован на кухню готовить чай, а Логан тем временем, извинившись, вышел и незаметно осмотрел квартиру. Она была большая, запущенная, но не было ничего такого, чего нельзя было бы поправить с помощью пары слоев краски. Он переходил из комнаты в комнату, заглядывал под кровати, в гардеробы и тумбочки. И все это время из-за закрытых дверей в гостиную доносились глухое бурчание Инща и рыдания женщины. Кухня, ванная, комната для гостей, спальня миссис Кеннеди с похвальными грамотами и групповыми фотографиями школьников… Только одна дверь из всех, выходивших в прихожую, была закрыта: судя по всему, за ней была лестница на чердак; комната Грэма была открыта, постель застлана, одежда аккуратно сложена и убрана, носки разложены по парам, правда не так, как в порнографическом журнале под кроватью. Это совсем не соответствовало образу Грэма Кеннеди, который сложился у Логана после чтения его криминального досье. Оскорбление, взлом с проникновением, хранение с целью… В общем, мелочь, но все же это о чем-то говорило. Он вернулся в гостиную как раз в тот самый момент, когда детектив-инспектор Инщ сказал:

— Думаю, нам пора.

Чиновника из социальной службы они оставили со старушкой.

Они стояли у выхода из подъезда и смотрели на дождь, барабанивший по крышам машин.

— Ну? — потребовал Инщ.

— Ничего. Чисто как стеклышко. Если у него что-то и было, он не хранил это в доме у бабки.

Инщ кивнул, достал последнюю пастилку, грустно пожевал.

— Несчастная старуха: она его растила одна. Родители Грэма умерли, когда ему было три года, а через год ее муж сыграл в ящик. — Он вздохнул. — Теперь ушла вся ее семья.

— Она не рассказала, что у него были за дела?

Инспектор покачал головой:

— Насколько она могла себе представить, он был настоящим маленьким ангелом. Сказала, что в беду попадал исключительно из-за своих друзей, дружбу с которыми она никогда не одобряла. Со средней школы сбивали его с истинного пути.

— А совершенно случайно, не известны ли ей их…

Детектив-инспектор Инщ протянул блокнот с написанными в нем пятью именами:

— И почему это мне в голову не пришло? — Он сунул блокнот в карман. — Хорошо, едем обратно в участок. У тебя вроде как выходной, а мне нужно расследованием заниматься.

Когда Логан наконец добрался до квартиры, Джеки там не было, а к холодильнику была прилеплена записка: «УШЛА В НОЧНУЮ СМЕНУ — ВЕРНУСЬ ЗАВТРА». Ни тебе «ЛЮБЛЮ, ДЖЕКИ», ни «СЕРДЕЧНО ОБНИМАЮ». Поэтому пришлось самому о себе заботиться, и эта забота включала в себя сорокасантиметровую пиццу и две бутылки вина.

Воскресенье началось не самым приятным образом: проснулся в одиночестве, чувствовал себя дерьмово, тупо слонялся по квартире, потом разогрел в микроволновке на завтрак два оставшихся куска пиццы. Стоял на кухне голый, жевал подогретую острую говядину с двойным сыром, и мрачно смотрел на дождь, который то прекращался, то начинался снова. Пришлось признать, что с диетой получалось как-то не очень. Живот, крест-накрест пересеченный шрамами, был похож не столько на плоскую стиральную доску, сколько на распухший валик для белья. И в придачу такое не слабое чувство неустроенности.

К десяти тридцати Джеки все еще не было, и Логан решил свалить. Не хочет с ним разговаривать? Ну и пошла на фиг.

В свое свободное время он найдет занятие получше, чем мотаться по квартире, как подросток, томящийся любовными переживаниями. Правда, он еще не знал, что это будут за занятия. И отправился искать их на улицах Абердина.

В кинотеатре «Белмонт» шла ретроспектива Альфреда Хичкока. Годится. Можно целый день смотреть, как за Гари Грантом гоняются аэропланы, Норман Бейтс подглядывает за постояльцами в душе, а Джеймс Стюарт вот-вот свалится с крыши… Когда «К северу через северо-запад» почти достиг кульминации, у Логана зазвонил мобильный телефон, вмешавшись своим гудением и пиканьем в драку на Маунт Рашмор. Маленький зал наполнился сердитым ворчанием, и Логан, проклиная все на свете, вытащил телефон из кармана. Его палец уже тянулся к кнопке, чтобы отключить телефон, когда он узнал номер: детектив-инспектор Стил. Черт! Извиняясь, он побежал по проходу в коридор, закрыл за собой дверь и нажал на кнопку.

Детектив-инспектор Стил завела его с семи слов: Джейми Маккиннон. Попытка самоубийства. Неотложная помощь. Немедленно!

Абердинская Королевская клиническая больница была самым крупным лечебным учреждением на северо-востоке Шотландии, о чем было трудно догадаться при виде комнаты приемного покоя в Отделении неотложной помощи. Пол был какой-то отвратительно-липкий, сквозь хвойный запах дезинфектанта явно подванивало блевотиной. Низенькая медсестра-азиатка провела их через здание в большую общую палату, оккупированную в основном стариками и вонью от вареной капусты. Джейми Маккиннон больше часа находился в операционной, но сейчас уже сидел в кровати, слегка затуманенный, еще не отошедший от наркоза, с громадным лиловым синяком на пол-лица, один глаз заплыл и почти закрылся, верхняя губа разорвана. Вздрогнул, когда детектив-инспектор Стил вошла в палату и плюхнулась к нему на кровать.

— Джейми, Джейми, Джейми, — сказала она, похлопав его по руке. — Если ты скучал по мне, надо было сказать. Не надо было устраивать все это только ради того, чтобы привлечь мое внимание.

Он отдернул руку и злобно посмотрел на нее здоровым глазом:

— Я с тобой не разговариваю. Пошла на фиг.

Стил улыбнулась:

— Джейми, мальчик мой, я смотрю, тюрьма не смогла притупить твой острый как бритва ум?

Джейми уставился в стену.

— Ладно. — Стил покачалась на кровати, отчего пружины взвизгнули. — И почему же ты это сделал, Джейми? От вины мучаешься, потому что свою бабу убил? Ищешь, как побыстрее избавиться от всего этого? Лучше будет, если ты поговоришь со мной. Не так больно.

Минут десять она издевалась над ним, подначивала, говорила гадости о Рози Вильямс, любви всей его жизни. Джейми молчал. Логан, которого просто корчило от стыда за примитивные методы, применяемые инспектором, дождался, когда она попрется за сигаретами, оставив его наедине с Джейми Маккинноном, и заговорил с ним:

— Знаешь, зря ты пытался в одиночку со всем этим справиться. В тюрьме ведь есть адвокаты. Ты мог бы…

— Что она, блин, о себе возомнила?

— В смысле?

— Эта старая карга! Приходит сюда, обращается со мной как с грязью! Я ведь тоже человек, твою мать!

— Я знаю, что ты человек, Джейми. — Логан уселся на то самое место, которое только что освободила Стил. — Кто это тебя так разукрасил?

Джейми поднял руку к распухшему глазу, осторожно потрогал заплывшее веко:

— Не хочу об этом говорить.

— Уверен? У какого-то ублюдка день не задался, а ты в этом виноват? И ты так это оставишь?

Джейми Маккиннон глубоко вздохнул, передернул плечами. Еще глубже зарылся в подушки:

— Не знаю я, как его зовут. Джон какой-то, фиг его знает. Ну, хотел он… кое-что. — Джейми пожал плечами. — У меня же ничего! Я ведь в тюрьме, мать его. Откуда, черт возьми, я дурь возьму? А он и говорит, что, мол, знает, что у меня есть — и чего это я не хочу ему продать?

— Поэтому он избил тебя?

Маккиннон выдавил храбрую улыбку:

— Да и не избил он меня… Я ему тоже хорошенько вмазал…

Неприкрытую ложь Логан узнавал моментально.

— Откуда он узнал, что у тебя что-то есть?

Джейми снова пожал плечами, вымученная улыбка пропала.

— Не знаю.

Логан уселся поудобней и уставился на него пустым взглядом, ждал, когда тишина станет невыносимой. Джейми заерзал, белые накрахмаленные простыни заскрипели.

— Слушайте, я знаю… знал людей, о'кей? Мог кое-что достать.

— Что достать?

Маккиннон посмотрел на него так, будто он был совсем тупым:

— Да вы сами отлично знаете что.

— Значит, этот отмороженный ублюдок решил, что твои друзья будут тебя снабжать, несмотря на то что тебя заперли?

Джейми чуть слышно, но совсем не весело, усмехнулся и прикусил губу, не сильно, но этого хватило, чтобы она снова треснула и кровь опять потекла из-под желтовато-красной корки.

— Никто мне ничего не пришлет, нет больше никого…

— Нет никого? — Тут Логана посетила одна очень умная мысль относительно того, кто был поставщиками Джейми и где они теперь: лежат в мешках для трупов, пополняют коллекцию в морге у Исобел. — И у кого ты теперь собираешься пополнять свои запасы, Джейми?

Последовала длинная пауза, потом:

— Я не убивал ее.

— Знаю. Ты уже это говорил, Джейми. Но есть результаты экспертизы, и свидетели есть, которые подтвердили, что ты сильно избил ее накануне.

Джейми шмыгнул носом, снова полились слезы.

— Я ее любил.

Логан нахмурился. Что бы Стил ни утверждала, у него начинало появляться очень неприятное ощущение, что Джейми, по всей видимости, говорил правду.

— Расскажи мне, что произошло той ночью. С самого начала.

Снаружи в коридоре его ждала детектив-инспектор Стил; сунув руки в карманы, она наклонилась к громадной картине, написанной масляными красками, изображавшей нечто в оранжево-синих тонах.

— Слушай, как ты думаешь, что это может быть? — спросила она.

— Полагаю, что так выглядит рождение человека после посмертного вскрытия. — Все картины в этой больнице Логан знал наизусть. Он провел тут много времени, шатаясь по коридорам после того, как выключали свет, в одной руке капельница, в другой — трость. — Под морфином выглядит еще лучше.

Стил покачала головой:

— Видно, что очень старались. — Она бросила на Логана хитрый взгляд: — Ну что, Маккиннон излил душу? Хочет казаться чистеньким перед новым копом?

— Все еще утверждает, что не убивал ее. Но, судя по всему, был сбытчиком у тех парней, которые сгорели в понедельник ночью.

Стил кивнула:

— Это логично. — Протянула ему больничную табличку с диагнозом, которая висела в ногах кровати. Логан даже не заметил, когда она ее сперла. — Попытка самоубийства… Какое, на фиг, самоубийство: вилку пластиковую проглотил. Каждый урод в Крейгинчиз рано или поздно пытается это сделать. Во-первых, не смертельно; во-вторых, переводят в больницу на чудесные выходные с пониженными мерами безопасности. Тут наступает время свидания, и ты можешь получить любую дурь, какую только твоим ближним придет в голову принести. Маккиннон торгует наркотой, он точно будет искать кого-то, кто сможет незаметно притащить ему сверточек с чем-нибудь приятным, прежде чем его отправят обратно. Что-нибудь продаст, остальное сам употребит. — Стил сунула диагноз Джейми в ближайшую мусорную корзину и пошла к выходу. — Нужно, чтобы кто-то за ним приглядывал. Посмотрим, что из этого выйдет.

Логан бросил прощальный взгляд на «Рождение человека» и последовал за ней.

Весь следующий день был потрачен на то, чтобы получить санкцию и установить скрытое наблюдение за Джейми Маккинноном, и, как обычно, Логану пришлось самому делать всю работу. Инспектор курила сигареты одну за другой и давала «полезные советы», а Логан продирался через темный лес бумажной работы. Единственное, что она сделала сама, — лично представила запрос шефу департамента, который совсем не был этим доволен. Людей ему явно не хватало. Все, что он мог, — это отрядить сотрудника в штатском, да и то только во время часов для посещения больных. А кроме того, при условии, что в это время больше нигде не случится ничего серьезного.

Сделав это, детектив-инспектор Стил отправилась на поиски бутылки красного вина и букета красных роз. Было понятно, что ночка у нее наклевывалась лучше, чем у Логана.

Восемь тридцать вечера, воскресенье: Джеки, наверное, уже проснулась и готовится к ночной смене. Когда он вошел, из душа доносилось пение: кто-то, нещадно перевирая, расправлялся с музыкальной темой из «Флинтстоунов». Потом пение стихло, перейдя в «да-да, дум ди да-да…», душ выключили, и «Флинтстоуны» возобновились, на этот раз в непристойном варианте, который Джеки любила исполнять на вечеринках, слегка перебрав водки.

Логан накрыл стол, не забыв про скатерть и свечи. Были расставлены смешные чашечки для болти[9], которым мама угощала его на Рождество в тот год, когда он вышел из больницы, и бутылка белого из морозильника. Он уже было собрался плюхнуть в пыльную вазу небольшой букет гвоздик, как за спиной кто-то произнес:

— Это в чью пользу банкет?

Он обернулся и увидел Джеки, которая стояла в дверях, завернутая в розовый, как у Барби, халат, на голове тюрбан из полотенца, сломанная рука обернута пластиковым пакетом, чтобы гипс не намокал.

— Это, — сказал он, широким жестом приглашая сесть за стол, — искупительная жертва. — Сунул руку в пластиковый пакет из местного индийского ресторанчика. — Вот куриное джалфрейзи[10], вот корма[11], это лепешки со специями, маринованные лаймы, раита[12], а вот это, красное, это что-то из сырого лука, тебе нравится.

Как ни странно, она ему улыбнулась:

— Думала, ты со мной не разговариваешь… Ну, после пятницы… Вчера тебя весь день не было.

— Думал, что тебе хотелось побыть одной. Ты всю ночь провела на диване…

— Я… мы там пили до часу ночи. Не хотела тебя будить.

— О-о…

Молчание.

Джеки закусила губу и глубоко вдохнула.

— Слушай, прости, что я тогда сорвалась, о’кей? Это не из-за тебя, это из-за меня… Ну, правда, не совсем из-за меня, в смысле, ты не должен позволять этой хитрожопой старой суке уговаривать тебя работать в выходные, но я думаю, это тоже не совсем твоя вина. — Она отковыряла клейкую ленту, обернутую вокруг мусорного мешка, и стянула его с гипса на левом предплечье. Когда-то девственно-белый, гипс теперь стал грязного желто-серого цвета. — Как только я этим занялась, мне сразу же до смерти надоело. Каталогизация! Ты можешь поверить? Я, черт возьми, очень неплохой действующий офицер полиции, а завязла в этом паршивом, сраном, унылом каталогизировании. — Она схватила вилку с идеально накрытого стола и начала чесать ею под гипсом. — Я с ума от этого схожу, черт бы все это побрал… — И, гримасничая, продолжала: шкраб-шкраб-шкраб.

Логан достал из шкафа чистую вилку.

— Я уже начал думать, что надоел тебе, — сказал он.

На минуту она прекратила чесаться и взглянула на него:

— Поверишь, сейчас мне вообще все надоело. Но эта хрень пройдет через пару недель, я вернусь к своим обычным обязанностям, так что все в порядке.

Логан надеялся, что именно так все и будет. Господи, ему так не хотелось, чтобы эти выходные повторились снова. Ему больше не хотелось портить себе настроение, поэтому он не стал делиться своими мыслями и разложил карри по тарелкам.

После еды времени на то, чтобы перепихнуться по-быстрому, уже не осталось.

В понедельник утром свежая «Пресс энд джорнал» уже ждала Логана на дверном коврике, когда он наконец всплыл на поверхность во сколько-то там минут десятого. Он принес ее на кухню, засыпал крошками от тостов и заляпал коричневыми кружочками от чашек с кофе. Он перекусил и только потом заглянул на первую страницу. Грязный ублюдок! Газетный заголовок объяснил, чему была посвящена маленькая приватная встреча в пабе в пятницу: «ДЕВЕЛОПЕР ИЗ ЭДИНБУРГА ОБЕЩАЕТ БОГАТЫЙ УРОЖАЙ РАБОЧИХ МЕСТ!» Большую часть первой полосы занимал материал Миллера с неумеренными восхвалениями нового девелоперского проекта: три сотни жилых домов в зеленом поясе между Абердином и Кингсвеллз. «Макленнан Хоумз» с гордостью сообщает о новом проекте жилищного строительства на окраинах небольшого города-спутника. У жителей Кингсвеллз появятся новые рабочие места и всевозможные коммунальные удобства! Логан фыркнул: как же, слышали уже. А Миллер продолжал расписывать великие деяния, которые «Макленнан Хоумз» в целом и ее основатель в частности свершили в Эдинбурге, где этот девелопер «в течение десяти лет строил семейные гнезда повышенной комфортности!». Удивительно, но почему-то не были упомянуты другие рискованные предприятия Малькома Макленнана, известного также как Малк-Нож, а именно: наркотики, проституция, крышевание, ростовщичество, контрабанда оружия и прочий криминальный бизнес, до которого он мог дотянуться своими грязными ручонками.

Логан устроился на стуле поудобнее и перечитал статью. Неудивительно, что Колин Миллер так нервничал, когда наткнулся на него в пабе. Репортера вышвырнули из «Скоттиш сан» за то, что он отказался закончить серию разоблачительных статей о Малке-Ноже и его активной деятельности в сфере торговли наркотиками. Тогда парни Малка очень доходчиво объяснили Миллеру, что если он не бросит эту историю, то они просто-напросто отрубят ему пальцы. И как раз в прошлое Рождество Малк-Нож попытался, но не смог, подкупить кого-то в земельной комиссии, чтобы протащить свой весьма доходный проект по строительству жилья. Кажется, со второго захода ему повезло больше.

Но главной новости дня на страницах «Пресс энд джорнал» еще не было. О ней будут кричать вечерние газеты.