Мерле и повелитель подземного мира

Зимний Холод

Фермитракс мощным прыжком оторвался от края гигантского каменного уха.

Мерле потеряла всякую ориентацию. То слева, то справа, то внизу, то вверху мелькали скалы в красноватом свете. Какая-то дикая круговерть. Мертвая голова, в которой они только что сидели, пронеслась мимо них, и лев попал в ее вихревой след. Его тряхнуло, бросило набок, едва не перевернуло вниз головой. На миг он замер почти в вертикальном положении.

Но только на миг.

Фермитракс рыкнул, напряг свое сильное тело и сумел выровнять полет прежде, чем Мерле оторвалась от его гривы и скатилась с его спины в бездну.

У нее так колотилось сердце, что она ничего не соображала и не чувствовала. В голове звенело до боли, и не было времени о чем-то подумать.

И вот уже к ним несется вторая мертвая голова и происходит что-то вообще невообразимое. Обсидиановый лев снова рыкнул, рванулся вперед, за что-то уцепился и с размаху куда-то грохнулся. У Мерле стукнули и хрустнули, казалось, все косточки и все суставы. Будто кто-то швырнул ее боком об стену.

Когда она пришла в себя, то увидела, что они с Фермитраксом лежат в огромной ушной раковине на чем-то мягком. Она пощупала — вроде бы черный пух. Там, в своем мире, она приняла бы это за птичий пух, но здесь, в преисподней, один Лорд Свет знает, чьи это останки.

Не хватало только, чтобы их соседом оказался какой-нибудь хищник, выбравший это место для своей зимней спячки.

Перышек под ними было неимоверное количество, и пахли они дегтем, как тот ветер, что гуляет над адской пустыней.

— Тут нет никого, — ответила Королева ее мыслям. — В ухе никого нет.

— Мы там, куда мы… куда хотели попасть?

— Не мы, а ты хотела.

«Какая разница?» — подумала Мерле и сказала:

— Это та самая вторая голова?

— Да, — ответил Фермитракс вместо Королевы. — Именно так. Мы не промахнулись.

Мерле попыталась встать на ноги. В голове все еще гудело, будто под Рождество ее засунули в церковный колокол. Она качнулась, и Фермитракс хотел было подпереть ее своим львиным хвостом. Но Мерле тряхнула головой, собралась с силами и удержалась на ногах без посторонней помощи. Нечего распускаться, впереди предстоит нелегкое дело. И она доведет его до конца.

— Геройское намерение.

Мерле пропустила замечание Королевы мимо ушей. Прежде всего надо из уха добраться по массивной каменной скуле до рта. А там, видимо, придется спасать умирающего, которому больше никто, кроме нее, помочь не может. Нужно попытаться это сделать, несмотря ни на что.

Фермитракс тяжело дышал. От усталости он зажмурил глаза, но все же понял, что Мерле торопится.

— Отдохни хоть немного.

— Нет. Если у меня будет время поразмыслить, я смогу и передумать. — Голос у Мерле подрагивал, но она старалась не выдать волнения.

Лев повернул голову и посмотрел ей в глаза.

— То, что ты затеваешь, вовсе не пустяк и не легкая прогулка.

Мерле отнюдь не сочла его слова за лесть. Она понимала, что лев желает ей добра и хочет приободрить. Честно говоря, она очень нуждалась в добром напутствии.

— Нечего ждать, пора идти, — сказала она и стала преодолевать первое препятствие — карабкаться через каменный хрящ к краю ушной раковины.

— Ты уверена, что правильно поступаешь? — спросила Королева.

— Ты хочешь меня отговорить?

— Нет. Это — твое решение.

— Тогда помолчи.

Мерле боялась, что Королева сможет заставить ее остаться и будет командовать не только ее языком, но и телом. Однако Королева этого не сделала. Она отнеслась к ее намерению с пониманием, хотя и с неодобрением, не сказав на прощание ни единого слова, ибо она не хотела думать ни о каком прощании.

Мерле перелезла через край уха и выбралась на его внешнюю сторону. Каменная поверхность была пористой, изобиловала выбоинами и глубокими царапинами. Такова, наверное, была природа этого камня, но иногда казалось, что вмятины — результат столкновения мертвой головы с… да, с чем? С летающими камнями? Или с когтями лилимов? Или с твердыми, как сталь, птичьими клювами?

Нечего об этом думать. Ни за что нельзя отвлекаться!

Самый короткий путь к углу рта каменного черепа пролегал через его впалую щеку, представляющую собой довольно глубокую котловину сразу за выпирающей скулой. Мерле невольно задалась вопросом — не является ли это лицо портретом какого-нибудь человека. Понятно, либо очень старого, либо изможденного, ибо ни у кого в жизни ей не доводилось видеть таких втянутых щек, даже у самых голодных детей в приюте.

— Не смотри вниз, — сказала Королева Флюирия.

— Я стараюсь.

Она цеплялась руками и ногами за малейшую выпуклость и продвигалась медленно, но верно. В общем, оказалось не так страшно, как представлялось. Правда, она все время помнила наказ Королевы и не спускала глаз с каменной поверхности, по которой лезла ко рту головы. Лишь иногда, когда надо было посмотреть, куда ставить ногу, Мерле не могла не бросить быстрый взгляд вниз на проносившуюся и под ними равнину. Тогда сердце снова принималось бешено колотиться, а желудок будто скручивался в тугой узел.

На правой руке у Мерле вдруг сломался ноготь, когда надо было зацепиться за очередную выемку. Наверное, уже пройдено полпути, но она не была в этом уверена. Если все время глядеть на каменную стенку перед собой, то теряется ощущение и времени, и пространства. А что, если преодолены только первые несколько метров? Даже меньше того, что представлялось?

Вперед. Только вперед.

Ну, еще совсем немного.

Она осторожно, очень осторожно повернула голову в сторону и оглядела каменную поверхность. Угол рта был уже недалеко. Только бы ей удалось перебраться через каменную нижнюю губу, и она — в безопасности.

Надо полагать, что человек, там, во рту, отнесется к ней так же по-дружески, как она к нему.

А вдруг он не такой беспомощный, как кажется?

Что, если он ее придушит?

Она отмахнулась от страшных мыслей и снова сконцентрировала внимание на своих руках и ногах.

Тем не менее, хотя она очень старалась об этом не думать, невозможно было совсем отвлечься от реальности: прижавшись к щеке пятидесятиметровой каменной головы, она несется вместе с ней куда-то на страшной высоте с такой головокружительной быстротой, что скалистая равнина видится внизу сплошным желтым туманом.

И все это надо терпеть из-за какого-то незнакомца, которого она совсем не знает. Вдруг он — опасный человек, или даже убийца, или, может быть, верный слуга Лорда Света? И вот ради него она рискует своей жизнью. И не только своей. Если верить Королеве, от нее, от Мерле, зависит судьба Венеции.

Внезапное осознание своей роли так поразило Мерле, что на какой-то момент ее руки ослабли. Левая рука тотчас соскользнула с бугорка, но правой рукой она успела ухватиться за каменный выступ, такой небольшой, что на нем едва нашлось бы место для цветочного горшка. В панике она стала сучить ногами, ища опору, но ноги сорвались с каменного края, и какую-то долю секунды она висела над пропастью.

— Вот так, — сухо бросила Королева Флюирия.

Мерле напружинилась, пальцы левой руки, к счастью, успели нащупать выступ, и она рывком подтянулась кверху, одновременно упершись во что-то ногами. И стала карабкаться дальше.

— Неплохо.

— Спасибо за поддержку, — процедила Мерле сквозь зубы.

Еще два-три метра, и она у цели, в углу каменного рта.

— Ну вот и получилось.

— Ты будто этого не ожидала.

— Думаешь, тогда я бы тебя отпустила?

Эти слова подтвердили опасение Мерле: Королева при желании может управлять ее, Мерле, телом. Такое открытие ее не слишком обрадовало, но сейчас голова была занята другим.

Мерле уцепилась за кромку трещины в нижней каменной губе, подтянулась вверх и, сильно оттолкнувшись ногой, перевалилась через губу прямо в глубь каменного рта.

С криком покатилась она куда-то вниз, в пустоту, и шлепнулась на что-то твердое.

Слава Богу, что там не было зубов, на которые можно напороться. И языка там тоже не было. Просто — широкая полость, как пещера. А дальше — сплошная тьма, сквозь которую ничего не разглядеть. Может быть, там проход внутрь черепа? Или это всего лишь задняя стенка глотки?

Мерле поднялась и взглянула на внутреннюю сторону губы.

Человека там уже не было, но не по его воле. Он просто не удержался на губе и, как Мерле, соскользнул вниз, в полость рта. Там он и лежал — на ворохе своих белых прядей, словно в большой молочной луже.

Но человек дышал. Даже тихо стонал.

Мерле стала подбираться к нему на четвереньках. Стук собственного сердца отдавался в ушах. Она остановилась, отдышалась и поползла дальше. Из-за усталости или от волнения она почти не чувствовала ни ног, ни рук. Если он и вправду на нее набросится, ей несдобровать. Ох, зачем ее сюда занесло?

— Эй! — тихо окликнула его Мерле.

Он лежал на боку, к ней затылком. Его длинные белые волосы разметались во все стороны, и если бы он встал, они доходили бы ему до колен. Левая рука у него была прижата к боку, правая вытянута вдоль тела. Пальцы — большие и узловатые — скрючены. Сквозь светлую кожу просвечивали синие жилы, будто струйки чернил на белом листе бумаги.

— Эй!

Пальцы на руке шевельнулись, задергались и сжались в кулак. Потом снова бессильно разжались.

Мерле глубоко вздохнула, призвала на помощь все свое мужество и стала медленно, согнувшись, обходить человека. При этом было одинаково страшно поворачиваться спиной и к нему, и к темной дыре, зиявшей там, где начинается горло. Она решила красться лицом к человеку и на время забыть об опасной темноте.

Мерле была рада, что Королева помалкивала. Ей сейчас вовсе не были нужны колкие замечания по поводу ее нелепых, даже идиотских действий.

— Вы ранены?

Она все ближе подкрадывалась к человеку и уже могла разглядеть его лицо.

Глаза у него были открыты и смотрели прямо на нее, следили за каждым ее шагом.

У Мерле по спине поползли мурашки.

— Вы живы, — сказала она. — Почему же вы ничего не говорите?

Вопреки его ясному осмысленному взгляду, губы ему не повиновались и лишь подрагивали. Или он притворяется? И только того и ждет, когда она совсем приблизится? Может, он — лилим без когтей?

По его лицу пробежала судорога, брови поползли вверх, на лбу обозначились морщины, и он теперь казался просто жалким и беспомощным стариком.

Что за странное превращение?

— Он тебе не сделает ничего плохого.

Слова Королевы Флюирии немало ее удивили. От Королевы она привыкла слышать одни лишь предостережения.

— Ты в этом уверена?

— Он очень слаб. Видимо, погибает от жажды.

Мерле тут же вспомнила, что в лагере погибшей царской экспедиции она набила провизией полный рюкзак. Рюкзачок словно прирос к ее спине, и она о нем совсем забыла. Теперь она сняла мешочек с плеч, открыла бутылку с водой, понюхала — кто знает, не протухла ли вода, — и поднесла к лицу человека.

— Хотите? Можно вас напоить?

— Для того ты сюда и явилась.

Мерле молча кивнула, приподняла одной рукой его голову и смочила водой иссохшие губы. Белоснежные волосы старика были легкими и пушистыми, хотя казались густыми и спутанными. Ясные и настороженные глаза глядели на Мерле с таким вниманием и живостью, будто на нее смотрел совсем здоровый человек, а не какой-то полутруп. Пристальный взгляд блестящих глаз ее смущал. И даже пугал.

Мерле крепче прижала горлышко бутылки к его губам, потом отвела руку, ожидая, пока он слизнет с губ воду, а затем поднесла бутылку к его рту.

Наконец он качнул головой. Довольно.

Она обтерла горлышко подолом платья и заботливо закупорила сосуд. Кто знает, может быть, вода им еще понадобится. Первая бутылка уже пуста, это — вторая, и теперь тоже почти пуста. Осталась только третья, последняя.

Она сунула бутылку обратно в рюкзак к оставшимся запасам провианта.

— Спасибо, — вырвалось из губ старика. Но при этом его лицо осталось неподвижным, не шевельнулись ни его скулы, ни язык, хотя она отлично его слышала.

— Я… благодарю тебя.

Он говорил на венецианском наречии, хотя с едва заметным акцентом.

Мерле помогла ему сесть, прислонив спиной к внутренней стороне каменной губы. Ее снова удивила почти воздушная легкость его волос — будто белые лепестки цветка коснулись ее рук.

— Как твое имя? — спросила она.

— Холод.

Значит, не цветочные лепестки, а снежные хлопья.

— Холод? И все?

— Зимний Холод.

Она недоуменно взглянула на него и улыбнулась.

— А я — Мерле. Просто Мерле.

Старик был очень слаб, руки у него тряслись. Но достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять: его голова в полном порядке. Он сосредоточенно смотрел на девочку и слушал, стараясь ее понять. Потом спросил:

— Что ты тут делаешь?

Вопрос был не слишком уместен, и от старика не ускользнуло, что она нахмурилась. Но он не только не извинился, а, напротив, повторил свой вопрос.

— Нам сейчас не до того, чтобы с ним объясняться, — недовольно отозвалась Королева.

Мерле подумала, что Королева на сей раз права. Редкий случай. Наверное, Королева прочитала ее собственные мысли.

— Мы тут по пути… — пробурчала она.

Принимая во внимание то, где они в данный момент находились, ответ звучал нелепо и смешно, но второпях она сказала первое, что пришло в голову.

Холод усмехнулся. Его глаза блеснули. Но он довольствовался ее словами.

— Так же, как и я, — сказал он.

— А ты куда собрался?

— Здесь, внизу, есть только одно место, куда мне надо попасть.

Старик сказал «здесь, внизу». Это говорило о том, что он пришел тоже сверху, из ее мира.

— Какое же это место? — спросила нетерпеливо Мерле.

— «Ось Земли».

— Ось — чего?

— Ось Земли, или Центр Мира, — объяснила Королева Флюирия.

— Столица Лорда Света, — сказал Холод. — Я полагаю, что вы тоже туда направляетесь.

Он, значит, знал, что Мерле не одна. Ей припомнилось, что он успел заметить льва, когда они еще находились в первом каменном черепе.

Словно следуя ее мыслям, старик сказал:

— Вы многим рисковали, ты и твой лев.

— Он не «мой лев».

— А кто же?

— Просто — мой друг.

— Твой друг? — Он улыбнулся шире, уголки его рта дрогнули. — Вы, люди, — странные создания. Придаете значение не смыслу, а словам. Мой лев или мой друг… Какая разница?

— Ты сам разве не человек?

— Я — Зимний Холод.

— Сейчас все узнаем, — прошептала Королева.

Но Холод умолк, не дав никаких разъяснений.

— Ты попал сюда сверху? — спросила Мерле.

— Да.

— Зачем ты здесь?

— Я отправился на поиски.

— Кого же?

— Кое-кого.

— Сколько времени ты уже здесь?

— Много.

— Больше года?

— Я не знаю, как долго длится год.

— Но ты сказал, что явился сверху.

— Для меня годы не идут. Только зимы.

— Старик безумен, — сказала Королева Флюирия.

— Когда ты говоришь «зима», ты имеешь в виду время года?

— Зима — это я, Зимний Холод.

— Да, я понимаю, но ты говоришь, что…

Он так резко приподнялся, что она в испуге отпрянула. Но он еще ближе подался к ней и сказал:

— Я — это лед. И снег. И мороз.

Мерле недоверчиво усмехнулась.

— Ты — это сама зима?

Он с довольным видом кивнул и снова откинулся назад.

— Как осень? Или как лето?

Он снова кивнул.

«Вот диковина, — подумала она. — Нам только этого не хватало».

— Видишь? — заметила Королева.

— Не надо ничего говорить, — пробурчала Мерле.

— Не буду.

Зимний Холод нахмурил брови.

— Ты о чем?

— Я сама с собой разговариваю.

— Ты часто так делаешь?

«Не отвечай, скажи, что так иногда с тобой случается… хм, от волнения, — слышала Мерле голос Королевы. — Не стоит о нас распространяться».

Лицо Холода снова оживилось, и он громко рассмеялся.

Мерле наморщила лоб.

— Что тут смешного?

— Ты — смешная.

— Большое спасибо.

— Ты не веришь моим словам.

— Тебе так кажется.

Она начала с ним осваиваться и перестала его бояться. Ей, правда, не хотелось бы потерять к нему всякий интерес и не узнать ничего важного. Тогда все ее усилия и ожидания оказались бы напрасны, и оставалось либо лететь напропалую вперед, либо головой прямо в пропасть.

Мерле была уверена, что Холод пока больше ничего не скажет. Мол, я — живое «время года». Только и всего.

Ну и ладно, подождем — увидим.

— А вот эта штуковина, каменная голова… — сказала она, — ты не знаешь, что это такое?

— Это — глашатай. Он разносит мудрость Лорда Света по всему Аду.

— Ты разбираешь, что он там орет?

— Я не прислушивался и об этом не думал.

— Ты в нем едешь и ничего о нем не знаешь?

— Нет.

Мерле вдруг пришла в голову интересная мысль. Голоса мертвых голов хорошо слышались снаружи, а в ухе звучали глухо и совсем неразборчиво. Теперь же, в каменном рту, вообще улавливались только слабые отзвуки. Хотя именно здесь звуки и слова должны бы звучать оглушающе. Значит, голос рождается где-то в глубине горла, но глотка и рот не соединяются.

Такой вывод немного успокоил Мерле.

— А кто тебя сюда послал?

— Я здесь по своей воле. И по воле других.

— Слушай, слушай, — сказала Королева Флюирия.

— Кто такие — другие?

— Подданные Лорда Света. Я их часто встречал. Мне все здешние места знакомы, я всюду побывал — за исключением Оси Земли. — Он понизил голос. — Мне обязательно надо туда попасть.

— Почему ты раньше туда не добрался?

— Потому что… у меня были сведения, что та, кого я ищу, находится не там. Но теперь — это моя последняя надежда.

— Кого же ты ищешь?

Зимний Холод заколебался, но с улыбкой проговорил:

— Летнюю Жару.

— Кого еще ему надо?

— Летнюю Жару? — Мерле недоуменно заморгала.

Глаза Холода подернулись легкой грустью.

— Да. Мою любимую Жару.

Мерле не нашлась что сказать. Не иначе как она спасла все-таки сумасшедшего.

— Ладно. А эта каменная голова… этот глашатай летит к Оси Земли?

— Прямо туда.

— Ты уверен?

Он кивнул.

— Я знаю здешние порядки. Я объездил тут все места. И многое повидал. Глашатаи сбиваются в стаи только тогда, когда возвращаются к своему господину.

Фермитракс был прав. Она пожалела, что его нет рядом. Теперь он сидит один там, в ухе, и, наверное, беспокоится за нее.

— Когда мы попадем в столицу?

— Уже скоро. Глашатаи летят все быстрее и быстрее. Еще немного, и они умолкнут. Тогда, значит, столица совсем близко.

Ладно, хоть тут удача.

Мерле полезла в свой рюкзачок.

— Есть хочешь?

— Холод ничего не ест.

— Зато хорошо пьет, — заметила она шутливо. — Во всяком случае, мне так показалось.

— Какой же Зимний Холод без воды? Не было бы ни…

— Да, ни снега, ни сосулек. Я понимаю.

Она вздохнула и принялась грызть кусочек сухого вяленого мяса, с трудом поддававшегося ее зубам.

Холод посмотрел, как она ест, и снова приподнялся.

— Можно мне еще немного воды?

— Вот, бери.

— Скоро будете такими друзьями — водой не разольешь, — ехидно заметила Королева Флюирия.

Мерле протянула ему бутылку. В Земной Оси, наверное, будет вода. По крайней мере, надо надеяться. На всякий случай оставалась третья бутылка.

— Эй, Зимний Холод!

— Да? — Он оторвался от горлышка.

— Эта Жара…

— Летняя Жара, — поправил он. — Летняя.

— Да, конечно… Она такая же, как ты?

Он усмехнулся.

— Ты хочешь сказать, тоже выглядит как человек?

Мерле кивнула.

— Да, она бывает такая же, — сказал он. — Когда пожелает. Как и я.

— Откуда ты ее знаешь?

— Нас таких четверо. Мы привыкли встречаться, а порой и дорогу один другому перебегать.

Весенний Ветер, Летняя Жара, Осенний Дождь и Зимний Холод. Мерле вспомнила, что как раз недавно она заметила, что на Земле давно уже нет ни настоящего лета, ни настоящей зимы, а весна и осень вообще как одно и то же время года.

«Понятное дело, — подумала она насмешливо. — Они и там, и тут друг за другом гоняются».

— И ты теперь ее ищешь? Она сбежала?

— Она исчезла. В один прекрасный день.

— Ты в нее влюбился.

Конечно, он влюбился. Иначе и быть не может. Теперь, когда Мерле узнала начало его удивительной истории, ей стало легче беседовать с ним на личные темы. Словно бы они разыгрывали пьесу в театре абсурда и она явилась на сцену с некоторым опозданием.

— Влюбился… Ха! — Смешок вырвался у него, как острая льдинка. — Никто и никогда не любил сильнее меня. Не было и не будет более прекрасного дня, чем тот, когда Жара прикоснулась к Холоду.

— Все-таки он — человек, — сказала Королева.

— Звучит довольно… романтично.

Зимний Холод печально смотрел на небо Ада через раздвинутые губы каменной головы.

— Там, в земном мире, стоило мне до кого-нибудь дотронуться, как все тут же обращалось в лед.

Он быстро протянул худую руку к ноге Мерле. Она вздрогнула.

— Если бы я захотел, ты не успела бы даже испугаться, как тут же заледенела бы.

Она с опаской отодвинулась.

— Ой, правда?

— Такое уж на мне проклятие. Моя вечная беда.

«Комедию ломает, — подумала Мерле. — Его же никто и никогда не видел».

— А здесь, внизу? — спросила она вежливо.

— Здесь не так. — Он покачал головой, будто сам не понимал, что происходит. — Здесь даже дыхание не замерзает от мороза. Здесь я — ничто. Почти как человек.

— Спасибо.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Понятно.

Зимний Холод вздохнул и стал теребить сухими пальцами белые пряди своих волос.

— Мне не часто приходится разговаривать с людьми. Могу обидеть человека и даже не заметить.

— А Летняя Жара?

Он снова принял мечтательный вид, который ее забавлял и в то же время вселял в нее непонятную грусть.

— Она такая же, как я. И однако, совсем другая.

— Это часто можно слышать от влюбленных, — сказала она со знанием дела.

— А сама вспоминаешь о Серафине, — вставила Королева.

— Ничего подобного.

— Так ли?

Холод прищурился.

— Ты опять сама с собой разговариваешь?

Мерле энергично затрясла головой в надежде, что Королева ее не поддержит, хотя и сама считала, что врать нехорошо.

— Да, вот с собой разговариваю.

— Нет, тут еще кто-то есть. — Холод пристально смотрел на нее. — В тебе. Я это чувствую.

Мерле испугалась. Неужели он чувствует присутствие Королевы в ее мыслях? Его взгляд выражал такое осуждение, будто он уличал ее в тяжелом преступлении.

— Он все знает, — прошептала Королева.

Мерле невольно отодвинулась от него подальше. Он и пальцем не шевельнул, чтобы ее остановить. Наверное, был еще очень слаб. Но при том не сводил с нее глаз, стараясь поймать ее взгляд.

— Нет же, тут совсем никого нет, — сказала она не очень уверенно. — Расскажи лучше про Летнюю Жару.

Он ей не поверил, но отвел свои колючие глаза в сторону. Ей показалось, что у нее с лица скатились две льдинки.

— Летняя Жара не должна дотрагиваться до людей, как и я.

— А что может случиться?

Ответ она знала заранее и была довольна, что тоже способна видеть его почти насквозь. Ее тщеславие было удовлетворено.

— Все, кого Жара обнимет, могут сгореть, — сказал он.

Мерле кивнула. Она уже нарисовала себе конец истории.

— Поэтому, если вы обнимете друг друга, кто-то из вас или превратится в лед, или сгорит в огне. Верно? Вам нельзя быть вместе.

Холод искоса взглянул на нее.

— Ты так считаешь?

— Я… — она чуть не сказала «уверена», — я догадываюсь.

Он опять вздохнул и, не торопясь, продолжал говорить с печальным выражением лица:

— Она — единственное создание, которое я могу обнять, ничего не опасаясь. И она меня тоже. Мы созданы друг для друга.

— Вот именно, — пробурчала Королева. — Они все так говорят.

— Ты думаешь, она здесь? В Аду?

— Ее похитили.

Кто мог похитить существо, которое может любого изжарить, если остаться с ним наедине? Но Мерле не хотела ему перечить.

Она встала, поставила ногу на один из внутренних выступов и выглянула наружу. Собственно говоря, ей очень хотелось избавиться от пронизывающего взгляда его темных бездонных глаз.

Вдруг она замерла и задержала дыхание.

— Эй, Холод!

Сзади послышался шорох, старик с трудом поднялся, встал рядом и вытянул шею.

— Вот это она и есть? — выдохнула Мерле.

Уголком глаза она заметила, что он кивнул.

— Да, Ось Земли, — сказал он. — Столица Ада.

Далеко впереди высилась скала, своей вершиной упиравшаяся в верхнюю часть Ада. Если бы не видневшаяся в ней широкая расщелина, можно было бы предположить, что там конец подземного мира. Что кроется за расщелиной, представить себе было невозможно. Однако у входа в нее Мерле разглядела две гигантские каменные фигуры. Каждая из них высотой около пятисот метров или больше. Они стояли перед расщелиной, лицом друг к другу, немного согнувшись, будто в поклоне. И в то же время они были похожи на сцепившихся борцов.

— Вечные Борцы, — тихо сказал Холод.

— Их так называют?

— Да. О них идет широкая молва. Их велел воздвигнуть сам Лорд Свет. Видишь, в какой они стоят позе? По приказу Лорда Света они однажды оживут и продолжат свою борьбу. При этом они должны будут до основания разрушить все, что находится в самой расщелине и за ней.

Только теперь до Мерле дошло, что сцепившиеся фигуры образуют ворота. Город должен находиться за ними, по другую сторону скалы.

— Здесь — единственный вход?

— Единственный, о котором известно.

— Есть и другие?

— Никто не знает.

Мерле подняла брови, но ничего не сказала и стала смотреть вниз на каменистую почву у ног Вечных Борцов. По неровной скалистой поверхности тянулись черные извивающиеся линии, словно муравьиные дорожки. Огромные, несметные полчища лилимов.

Между ступнями Борцов двигались нескончаемые караваны — взад и вперед: одни в город, другие из города.

— Ой, им надо проходить мимо ног этих фигур, — сказала она, поеживаясь.

— В этом весь смысл. Они проникаются почтительностью и смирением.

— Я-то наверняка проникнусь почтительностью, когда мы полетим мимо них.

Холод скривил рот в усмешке.

— Пока они не ожили, нам нечего их бояться.

— Они были когда-нибудь живыми?

Он пожал плечами.

— Если верить легендам дальних мест Ада, то они оживали на какое-то время. Но чем ближе к столице, тем реже встречаются такие поверья. Скорее всего, никто своими глазами не видел Борцов живыми.

— И то хорошо.

— Но это может означать, — сказала Королева, — что те, кто их видел, погибли.

Каменные головы безмолвно мчались к столице Ада. Чем ближе становились каменные великаны, тем больше они походили на две высоченные горы в виде человеческих фигур, поражая и подавляя своими размерами.

Но почему они выглядят как люди? Отчего Лорд Свет не сделал их по образу и подобию лилимов?

Или, может быть, бывают лилимы, очень похожие на людей?

Она снова немножко отодвинулась от Зимнего Холода — совсем чуть-чуть. Но он это заметил. По его глазам было видно, что он знает, о чем она думает. Он понимал все ее страхи. Но никак не реагировал, не выдавал себя ни единым словом или жестом и продолжал смотреть на приближавшихся Борцов.

Когда же Холод изменил позу и подвинулся влево, то его тень почему-то переместилась вправо. Но всего лишь на мгновение. Наверное — обман зрения. И Мерле снова устремила взор на ворота столицы Ада.