Мёртвый ноль

Каскадные луга, Айдахо Тридцать две мили к востоку от Бойсе 15-15 Шестью месяцами позже

Джулия вышла из конторы, где она проверяла расходы конюшни в Миссуле, потому что услышала гул и завидела волнующихся и скакавших лошадей в загоне. Вертолёт медленно опускался с синего западного неба, и его грубое вторжение поднимало клубы пыли с земли. Это была впечатляющая машина- огромный зелёный корпус со множеством иллюминаторов, стеклянный пузырь кабины, в котором сидели два пилота в очках, придававших им насекомый вид, мощные посадочные шасси, эмблема ВВС США под размашистым водоворотом лопастей, крутившихся теперь на холостом ходу. Он выглядел возникшим из выпуска новостей CNN.

Люк открылся, и из него, как она и предполагала, возник старый друг её мужа- человек по имени Ник Мемфис, теперь опытный руководитель из ФБР. Они пытались связаться со Суэггером раньше, но он не хотел говорить с ними. Он устал от них всех, и от всего мира тоже, во всяком случае, от того мира, который они представляли. Он теперь не читал ничего, кроме старых, толстых романов о Второй Мировой войне из 30х и 40х годов. Телевизор раздражал его, он ненавидел свой мобильник и электронную почту, он никогда не интересовался айподами и айпадами или, чем бы оно ни было, "Блэкберри", всеми этими мелкими электронными штуками. Ненавидел их. Практически всё, чем он занимался — так это работал как проклятый в своих владениях либо возил дочь Мико на юношеские соревнования по родео, на которых она обычно побеждала или занимала высокие места, в свои двенадцать лет обещая стать бесстрашным участником гонок вокруг бочек[20].

Но за Ником возникла ещё одна фигура, знакомая, но не узнанная сразу. Она порылась в памяти и вспомнила. Стройная, в брючном костюме, с волной вороново-чёрных волос, сама элегантность, азиатка- да, это была женщина по имени Сьюзен Окада, таинственная фигура, упавшая с неба около девяти лет назад с подарком, который осветил жизни и души всех здесь- маленькой Мико.

Она знала безо всяких слов, что Сьюзен Окада работает на таинственную организацию под буквами Ц, Р и У, и знала, что раз уж Сьюзен здесь, это значило что старые долги взывают к ответу. Как будто присутствие Сьюзен устанавливало какую-то обязанность, взывало к долгу. Он был нужен им и обратно они не повернут.

— Привет, Джулия, — сказал Ник, подходя к дому.

— Ловко прилетели- ответила она.

Она обняла его, поцеловала его и сделала то же с Сьюзен: невозможно не любить женщину, которая дала вам вторую дочь, посредством какого-то фокуса заставив исчезнуть всю бюрократию, ожидание, поездки и собеседования.

— Рада видеть тебя, — сказала она Сьюзен.

— Я слышала, Мико стала чемпионом в родео?

— Она знает, как обращаться с лошадью. Конечно, мы налегаем на родео, считаем, что это удержит её от мальчиков, но теперь у нас и мальчики, и родео.

Она провела гостей через крыльцо в комнату. Это был красивый, большой дом, дом человека с достатком и успехом. Суэггер им определённо был. Он стал больше чем просто зажиточным: теперь Боб владел четырнадцатью конюшнями в шести штатах и наслаждался общением с соседями по вопросам ветеринарной практики, что было ключевым в его нынешних делах. А Джулия, организованная и определённая женщина, крутила все эти колёса и двигала всё дело вперёд. Пенсия же от корпуса морской пехоты и пособие по инвалидности служили приятным дополнением, покрывающим расходы на патроны.

Но тут Джулия повернулась к Нику.

— Я знаю, это какое-то дело. Ты бы не прилетел на вертолёте чтобы потрепаться.

— Извиняюсь за эту мелодраму, но по-другому его внимания не добиться. Он даже не читает электронную почту и не принимает адресованные письма. И на телефон не отвечает. Нас бы тут не было если бы не действительно серьёзная ситуация.

— Я схожу за ним. И соберу его. Думаю, вы его с собой заберёте.

— Боюсь — да, Джулия. Он знает всякое, а нам нужен тот, кто знает всякое. Я понимаю, что он устал от нас. Чёрт, да я сам устал от нас. Но тут настоящее дело.

— И трагическое, — добавила Сьюзен Окада.

Суэггер, в джинсах и синей рабочей рубашке, сел напротив них не прикоснувшись к кофе. Ему теперь было шестьдесят четыре года, и почти постоянно ему было больно. Проклятый порез на бедре- точно там, куда все эти годы назад в него прилетела пуля, разнесшая в куски бедро и едва не убившая его- так и не зажил как следует и причинял ему проблемы каждый день. Обезболивающее оглушало его, он ненавидел это состояние, так что просто терпел. Езда на лошади была для него пыткой, поэтому он ездил практически везде на своём трёхколёсном внедорожнике, надев потрёпанный соломенный стетсон и солнечные очки, по его мнению, слишком крутые для такого бесполезного прожигателя жизни. Его волосы так и не поседели, но приобрели цвет олова, жёсткие, как и у его старика, торчащие по своей собственной воле, послушные только армейской «ваксе мясника», его щёки впали и сам себе он казался похожим на обтянутый кожей череп, но когда он видел, сколько мужчин его возраста превращались в жирные капли, он думал, что ему следует быть благодарным за эту участь. Его лицо могло бы принадлежать воину команчи из далёкого прошлого, он всё ещё держался с выправкой Корпуса морской пехоты, как если бы система впечаталась в него настолько, что никогда уже не покинет.

— Тебя трудно найти, — сказал Ник.

— Я мало на что годен, — ответил он. — Последний раз без малого убил меня. И всё ещё устал с того раза. Всё, что я делаю — сплю или думаю о том, как буду спать. Или мечтаю употребить. У меня в доме ни капли, иначе всё опустошу. Тридцать лет не квасил — и ни дня, чтоб не скучал по этому. Без всех этих баб вокруг я бы трезвый не сидел.

— Не слушай его, — сказала Джулия. — Он просто разыгрывает мученика, хотя выбор сделал сам.

— Давайте я выложу. Слушайте. Скажите мне, если с чем-то не согласны. Агентство мисс Окады впряглось в дело, когда они узнали, что происходит. Она не была бы здесь, если б не эта ситуация.

Суэггер смотрел на Окада, которая, кроме того чтобы обнять его, не сказала ни слова. Всё это было так далеко: безумная гонка через изнанку токийского мира, смерти от клинка, океаны крови, потеря близких людей- от которой было больно даже спустя все эти годы, и его собственное выживание в схватке, когда он рубился на мечах с человеком, который был в сто раз лучше него, но он всё-так как-то выжил и победил.

Но было и ещё что-то. Боб уже солгал себе: он сказал, что мечтал только о том, как выспаться и нажраться. Но он также мечтал о Сьюзен Окада. Каким-то слишком серьёзным чувством, чтобы не считаться с ним, он знал, что Сьюзен была Той Самой. Было так, как ни в коем случае не должно было быть: их жизни катились по разным рельсам, в разных направлениях, разделённые классом, образованием, опытом, уровнями утончённости. Ничего не могло быть между ними и он не пытался ничего устроить, и в то же время невозможность, недостижимость, табу, вся это неверно-неверно-неверность делала чувство мучительно приятным и притягательным, и он не мог ни с кем его разделить. И первым, что он сделал, будь он проклят, — так это проверил её палец: нет ли там кольца. Кольца не было. Это порадовало его настолько, что Боб не мог и вообразить себе — но также испугало его.

— Эй, как так получается, что ты нисколько не стареешь? — сказал Боб ей. — Я стал злобным старикашкой, как тот, что жил у нас по соседству- а ты вроде как трижды в год на обложках «Вог» бываешь?

— Четыре, но не пять, — ответила она. — Но ты прав, я вечно двадцативосьмилетняя, хотя какие-то неточные документы говорят, что мне тридцать восемь. А ты всё ещё выглядишь как Гектор на отдыхе после трудного дня в полях вокруг Трои.

— Проклятые греки. Ты рубишь их всех, а завтра они снова тут, как и раньше!

— Ладно вам, — прервал их Ник. — Я вижу, что вы очень старые друзья, но дайте мне добраться до дела. Вот почему Агентство и Бюро[21] работают вместе, несмотря на долгую историю политической вражды.

Ник склонился вперёд.

— Примерно шесть месяцев назад в Афганистане второй разведывательный батальон второй дивизии морской пехоты двадцать второй экспедиционной армии, действующий в провинции Забул, запросил и получил разрешение на уничтожение местного полевого командира, которого местные источники подозревали в сотрудничестве с Талибаном и аль-Каедой. Морпехи теряли людей в засадах, дорожных бомбах, снайперских атаках и во всём подобном. Всё вело к этому парню.

— Нужно ли мне знать его имя?

— Если ты не смотришь телевизор, его имя тебе ничего не скажет, Боб- заметила Сюзан.

— Итак, — продолжил Ник, — они отправили снайперскую команду. Ведомую очень способным человеком. План был в том, чтобы прикинуться местными, войти в город со стороны пакистанской границы, убрать этого типа снайперским выстрелом и уйти до того, как местные соберутся искать. Винтовка была — «Драгунов», расходный материал, неотслеживаемая.

— Понял.

— Днём после выхода на команду напали. Мы не знаем, что случилось, но их перехватила другая снайперская команда, наводчик был убит, рация уничтожена, сержант — по нашим сведениям — был ранен.

— Я думаю, он не вернулся.

— Правильно думаешь. Он очень впечатляющая личность. Твой тип парня. Он- это ты двадцать лет назад, в своей лучшей форме. Комендор-сержант Рэй Круз, полное имя- Рэйес Фиденсио Круз, сорок два года, отец- лейтенант-комендор ВМФ США в отставке, португальского происхождения по имени Томас Круз, мать-филиппинка, Урлинда Флорес Марбелья. Он рос в основном на флотской базе в заливе Субик возле города Себу, где его отец сделал вторую карьеру- стал главой местного гольф-клуба. Парню следовало стать профессиональным гольфистом, а он вместо этого стал снайпером.

— Хорошо для него.

— Очень выдающийся парень. Все хотели отправить его в Аннаполис, но он поступил в Калифорнийский университет. Стрелок. Юношеский чемпион Национальной Стрелковой Ассоциации[22] в мелком калибре три года подряд, ушёл непобеждённым в крупный калибр за лето до того, как ему исполнилось двадцать. К винтовкам у него настоящий талант. Высокий интеллект, отличные оценки, просто лучший.

— Да, не мой тип стрелка-деревенщины. Почему же он не основал софтверную компанию?

— Потому что его родители погибли в автоаварии, и это его очень сильно потрясло. Он вступил в морскую пехоту в возрасте двадцати одного года, выиграл пачку марксманских[23] призов, отслужил с отличием в первой войне в заливе. Ему предлагали званий до жопы, но он остался в снайперах. Думаю, он считал это чем-то навроде растущей индустрии.

— Он был прав.

— Как и всегда. Это была его пятая командировка после двух в Ирак и двух прошлых в Афганистан. Дважды был ранен, быстро вернулся в строй. Невероятные рекорды на всём пути. Теперь это человек, который может уйти в отставку в любое время и пойти работать за большие доллары в какую-нибудь здоровую межнациональную компанию по безопасности. Мог бы принять повышение, дослужиться до полковника, выйти на работу в «Дженерал Электрик» или что-то навроде. Мог бы открыть собственную тактическую школу, тренировать SWAT[24] и новичков за тысячу долларов в день с головы и жить в большом доме. Мог бы поступить в Бюро, Секретную службу[25], Агентство, Госбезопасность — любую контору с буквами вместо названия. Но это рабочая лошадь, он остался при исполнении, при всех трудностях. Он любит трудности. Выходит на это задание, попадает в передрягу, но продолжает идти до конца.

— Так что же случилось? — спросил Боб, уже влюбившись в этого снайпера- где же нам ещё найти таких людей, как он, — и боясь получить ответ.

— Каким-то образом — мы не знаем как — он выжил при первом ударе, сыграл в хитрую игру с преследователями и скрылся от них, добравшись до своей цели. Но они всё ещё были у него на хвосте.

— Откуда вы это знаете?

— Он нёс GPS-чип и передатчик, по которому его отслеживал спутник. В батальонном бункере S-2 была картинка с разведывательного дрона всё время. Это было как футбол ночью понедельника — картинка в реальном времени места выстрела.

— Он выстрелил?

— Выстрела не было. Случился непонятный взрыв, тридцать один человек погиб.

— По телевизору это было, — добавила Сьюзен.

— Ну, эту ночь я тоже проглядел, — отозвался Боб.

— От отеля, на крыше которого он был, остался кратер. Никто не знает, как и почему. Ракета? Сомнительно, «Жнецов» в этой зоне не было.

— Дроны — это наша программа, — добавила Сьюзен. — У нас в то время не было никакой ракетной активности. Я внимательно просмотрела все записи. Да, такая принцесса как я пришла туда и говорила со всеми людьми на земле.

— А не может ли быть так, что у них есть от тебя секреты, Сьюзен?

— Это не «Заговор Борна», Суэггер — ответила она.

— Что это такое?

— Неважно.

— Взрыв газа, заложенная взрывчатка, — продолжал Ник. — Склад боеприпасов, фабрика взрывчатки- никто не знает, и наши следователи не участвовали в изучении развалин. Расследование проводили голландцы, но я его видел — они едва коснулись, им было явно неудобно за пределами стен своего защищённого лагеря. Так что всё неясно. Может, это был случайный взрыв- в Афганистане со всеми этими племенами всякое взрывается часто.

— А этот Рэй — он погиб?

— Похоже, что да.

— Какая потеря… напомни, почему вы вообще взялись за этот случай?

— Тут не было политики. Обычное полицейское дело. Но дальше стало интереснее. Взрыв серьёзно повлиял на цель выстрела, парня по имени Ибрагим Зарзи, также известного как Палач. Он покинул город Калат и перебрался в Кабул. Он наследственный аристократ, хорошо образованный, космополитичный. У него есть деньги — очень много, не спрашивай откуда они пришли. И после этого дела в Забуле как-то улучшились: никаких засад, никаких взрывов, а Второй разведбат отбыл домой в полном составе без других потерь. Все получили повышение.

— А этот парень, Зарзи, — сказала Сьюзен. — он вдруг стал агрессивно настроенным проамериканским игроком в Кабуле. Он перекинулся на сторону Штатов, нас попросили посмотреть на него повнимательнее и мы поворошили его с боку на бок. Определённо, он чист, он разорвал все свои старые связи и ушёл от источников своего состояния.

— Наркотики?

— Конечно, он был замешан, но сейчас он чист. Мы работали с ним на своей базе в Кабуле целую неделю — по его просьбе. Полиграф, тест на наркотики, допрашивали на английском и на пуштунском. Агентство, ФБР, УБН[26], Госбезопасность- все сплясали на нём по полной, и он вышел чистым. Очень привлекательный парень, на грядущих выборах мог бы кандидатом в президенты пойти. Мы понимаем эту возможность и делаем скрытые приготовления к этому.

— Но вы не можете ему доверять, — сказал Боб.

— Люди меняются. Это случается. Мы работали с этой птицей как следует и думаем, что он не врёт. Я не знаю, как можно обмануть все те проверки, через которые мы его прогоняли. Так что наша политика такова: ему можно доверять. Будущее зависит от этого.

— А не видите ли вы того, что хотите видеть?

— Страх того, что может случиться в будущем, не должен препятствовать тому, чтобы мы полностью отыграли расклад с ним, — сказала Сьюзен. — Вера должна начинаться где-то, или твоя дочь Мико будет служить в Кабуле.

Боб кивнул, согласившись, что такой расклад ему не понравился бы. После чего двинулся дальше:

— Так, а со мной как это всё связано?

— Замысел Госдепа состоит в том, чтобы поднять репутацию Зарзи перед выборами. Для этого он прибудет в Вашингтон на пару недель. Можно назвать это дальнейшей проверкой: поглядим, как он выдержит вашингтонское давление. Там много всяких вещей: разговоры в Госдепе и в Агентстве, новостные конференции, речь перед Советом по международной политике, вещание на всю страну с говорящими головами и, наконец, церемония награждения в Белом доме, куда будут приглашены все шишки. Он объявит о том, что будет выбираться в президенты. Это наш человек в Кабуле.

— И?

— А Рэй Круз не погиб. Он жив. Вернулся, весь заточенный. И Рэй Круз сказал, что закончит свою работу. Он выстрелит по своей мишени и завершит задание Виски 2–2. Убьёт Зарзи.

— Откуда вы знаете?

— Он сказал нам.

Неизвестная команда наёмников Бассейн отеля "Риц" Майами-бич 16-00

Пабло аккуратно катил вдоль бассейна тележку с мобильным телефоном в лотке. На нём была гавайская рубаха, белые шорты и солнечные очки. Он был хорошей находкой, поскольку также связывал Мика с несколькими дорогими шлюхами, хорошим запасом кокаина и каждым третьим бухлом в отеле за счёт заведения.

Позади него бирюзовая стена отеля из стекла и алебастра служила защитой от ветра с Атлантики, так что даже листья пальм были неподвижны. Солнце сверкало на гладкой синей воде бассейна. Много молодых женщин в бикини размером с отпечаток большого пальца лениво прохаживались мимо, и большинство из них украдкой бросали взгляд на Мика. Неудивительно, поскольку он имел тело футболиста НФЛ- мускулы без жира, выпуклые и выдающиеся, и татуировки его были профессиональными и красивыми, военными, а не тюремным дерьмом типа грубых изображений Иисуса, истекающего кровью на кресте или каких-то баб с именами навроде Эсмеральды посреди сердец и фиалок. Мик хлебнул ещё своего «Ноб Крик»[27], и тут Пабло добрался до него и подал телефон.

— Сеньор?

— Ты можешь кинуть его в бассейн?

— Это не будет хорошей идеей.

Проклятье… кто мог знать, что он здесь? Никто. Это значит, что его пасут.

— Да?

— Богьер. Наслаждаешься видом?

МакГайвер. Он думал, что отработал с этим мудаком. Было сделано то, о чём сговорились, на счёт Мика упала оговоренная сумма. Мик решил, что пришло время покинуть Кабул на случай, если кто-то что-то сообразит и морпехи придут искать его. Так что он заслужил свободу. Может, наконец перестанет в ушах звенеть.

— Наслаждался, пока тебя не услышал.

— Не говнись.

— Я отдыхаю. Устал.

— Отдых окончен. Деталька открутилась.

— Что там?

— Тебе заплатили за парня, чтобы ты его сработал. Так вот, дружбан, ты его не сработал. Он вернулся.

— Эй, — отозвался Мик, — вы оставили кратер на месте отеля. Он был там. Я привёл его туда, вы нажали на кнопку- бабах, нет больше отеля. Кстати, вы и меня чуть не убили. Как бы вы это ни сделали, этот хуесос был уничтожен. Там был хороший заряд.

Мик вспомнил- да и не мог забыть- он был на тупиковой улице, отгороженный своими муслимами. Он отключил телефон, повернулся и посигналил остальным бойцам отступать. И тут с неба раздался вой и пришла смерть. Иисус ёбаный Христос… он работал со взрывчаткой всю свою профессиональную жизнь, он ставил взрывчатку, планировал взрывы, сам был в паре взрывов, был настолько близко чтобы пролететь порядка двадцати пяти футов, его тело, во всём остальном безупречное, было испещрено сотней мелких осколков, летевших на сверхзвуковой скорости. Но ничего подобного он не видел. У взрывов есть лицо, они выражают идею и они все разные. Этот нёс сообщение о серьёзном мегаразрушении. Он не был предупреждением или восклицательным знаком, он не был остроумным, ироническим, развлекающим или серьёзным. Это был конец света в мелкой фасовке, он буквально испарил отель в единую наносекунду и вызвал дождь из пыли, обломков, кусков тел людей и животных, кусков железа и камня, подоконников, карнизов и осколков стекла на мили вокруг. Взрыв снёс его с ног. Что за хуйня… это был чертов взрыв и ещё половина взрыва.

— Термобарический. Я предупреждал чтобы ты съебался. Тебе гравированное приглашение надо было?

— Времени было слишком мало. Грохнуло до того, как мы скрылись, там ещё тридцать местных убило, а твоего покорного чуть не засыпало оторванными руками и головами.

— Ты мне сейчас реку наплачешь. Это война, твоё избранное рабочее место. Ты- часть операции, ты сработаешь её до конца. Понял? У нас нет времени открывать призыв. Ты нужен, и не стоит говорить «нет», мистер.

Кем бы ни был МакГайвер, у него хватало сил найти и достать Мика как здесь, так и в кафе «Кошкин глаз» в Кабуле, где собиралась вся команда Мика. А это значило снова: его пасли. Телефонный звонок Макгайвера мог быстро подпалить задницу Мику.

— Не по тому же счёту, — заявил Мик. — То дело закончено. Это начинается. Та же структура оплаты. Я дешёво не работаю.

— Корпоративные замашки, э? «Структура оплаты»- очень по грейвульфовски. Да, конечно, бабки твои.

— Окей, — сказал Мик, — подумав об этом, я бы хотел зажарить этого мелкого ублюдка по-тяжёлому.

— Я уверен, что он такого же мнения о тебе. Можешь снова собрать команду?

— Тони со мной. Крекерс дома, с женой и детьми в Файетвилле, но я верну его без проблем. Что делаем?

— В этот раз не ты один охотишься за этим типом. Там ещё ЦРУ, ФБР и ещё кто угодно. Так что придётся посоревноваться. А чтобы было ещё потруднее — они хотят остановить парня а тебе надо его убить, мистер Миссия Невыполнима.

— Я всегда это делаю.

— Пока я не заметил этого, друг. Хотя, как я понял, по козам ты теперь мастер. Он пытается выполнить задание, на котором ты его остановил. Он хочет пристрелить Ибрагима Зарзи, афганского политика, который прибывает в Вашингтон для визита в верхи через две недели. На этот раз ты остановишь его навсегда. Ни при каких обстоятельствах ни он не должен добраться до Зарзи, ни полиция не должна добраться до него, а то он вывалит всякое про нас.

— Есть наводки?

— Совместная команда Бюро и Агентства привлекла для этого дела одного старика, его зовут Суэггер. Бывший снайпер морской пехоты с огромным опытом в этих делах. Он- это ты, но с мозгами, талантом, воображением, выносливостью и яйцами. Я видел его дело.

— Гвоздильщик. Классический старик. Я слышал о нём.

— Уверен, что ты слышал. Он сделает Рэя Круза как детсадовца. У Суэггера лучшие шансы добраться до Круза, так что у тебя будут всякие штуки, чтобы отследить Суэггера.

— Если я доберусь до обоих, могу ли я убрать их вместе? Мне не нравится убивать рыцаря круглого стола, но другого пути может не быть.

— Богьер, не тупи. Ты можешь хоть «Дворцы Монтесумы» спеть[28]. Побочные потери — часть дела. В этом деле нужно сделать работу любой возможной ценой. Не проебись на этот раз.

— Прекращай. Я не проебался в прошлый раз. Я привёл его. А твой термобарический заряд дела не сделал.

— Богьер, это крайне важно. Ты на своём уровне даже и понять не можешь, что на кону. Но поверь мне: ты должен это сделать. Никаких блядей, никакого кокаина, никаких стимуляторов, никаких новых татуировок, никаких трёх часов в спортзале в день. Ты должен это сделать.

— Понял.

— Нам не нравится использовать наёмников, но у нас нет выбора. Покажи нам, что мы в тебе не ошиблись.

— Понял.

— И вот ещё что: никаких свидетелей.

Каскадные луга, Айдахо 32 мили к востоку от Бойсе 16-35

— Он сказал вам? — переспросил Боб.

Ник залез в свой чемоданчик и достал папку, заглянул в неё и вынул смятый листок жёлтой бумаги, ради сохранности лежащей в полиэтилене. Это был протокол входящего радиосообщения Корпуса морской пехоты. Ник протянул его Бобу.

Боб увидел имя оператора, обозначение части- разведывательный 2–2, и дату, на прошлой неделе. Время 4-55. Он прочитал сообщение:

«— Виски-6, это Виски 2–2. Позывной- «Олимпийский склон». Повторяю, «олимпийский склон».

Дальше была нарисована карандашная звёздочка, а внизу, после нижнего обрамления, вслед за такой же звёздочкой оператор написал: нет действующей записи «олимпийский склон».

Ответ радиооператора не был записан, который, наверное, был чем-то вроде:

— Код и позывной неверные, кто вы, 2–2, приём. Что у вас происходит? Почему вы на связи с этим подразделением?

Рэй не обратил внимания, и молодой человек записал дальше:

«— Виски 2–2 на месте и выполнит задание как и планировалось. Цель будет уничтожена в срок от двух до четырёх недель. Дух на высоте, охота добрая. Семпер Фи. Конец передачи.»

— Парень подумал, что это какая-то шутка, но внёс всё в протокол, а на следующий день офицер увидел это. Он был заместителем и помнил 2–2. Он связался по телефону с дивизией и со штабом морской пехоты в Хендерсоне, а затем с нами.

— Так вы думаете, — сказал Боб, — что Круз выжил во взрыве, но не вернулся на свою ПОБ, а вместо этого ушёл в самоволку, вроде как заделавшись негодяем? Он как-то выбрался из Афганистана и вернулся назад. И похоже, что он выведен из себя тем, что он считает предательством — вследствие чего погиб его наводчик и ещё тридцать один афганец. Может, Круз слегка головой тронулся. Но он в любом раскладе хочет убрать этого политика, просто из злобы.

— Ну, вроде так.

— Да ну. Тут нет никакого смысла. Особенно теперь, когда Афганистан на нашей стороне, публично и открыто. Так что Рэй теперь предаёт свою страну и её дело. Более похоже, что он на кого-то работает. Может, его отловили и завербовали?

— Маловероятно, но похожие случаи были.

— Это не Рэй, — заявил Суэггер, которому теперь казалось что он знал Рэя или по крайней мере мог почувствовать, какими путями идёт его разум. — Нет, тут какая-то другая, более сложная игра. У него другая цель, а мы просто не соображаем, в чём она.

— Может, прямо сейчас нам не стоит думать о мотиве? — сказала Сьюзен. — Думается, нам стоит работать с тем, что мы имеем и сообразить, как остановить это.

— Так моя роль в этом деле- быть вашим снайпером-консультантом? — осведомился Суэггер, глядя на всех с высоты своих шестидесяти четырёх лет.

— Ты с нами на каждом шагу. Мы хотим, чтобы ты высмотрел возможные места, откуда можно выстрелить и сказал нам, откуда он выстрелит, что он видит, чего не увидим мы. Мы хотим, чтобы ты продумал его пути подхода и отхода, его отступление, его убежища, все вещи, которые даже наши лучшие эксперты пропустят. Мы хотим, чтобы ты стал им, пока мы будем разыгрывать все возможности и перемещения. Нам нужен твой интуитивный доступ к его сердцу и разуму на следующие несколько недель.

— Так вы можете и убить его.

— Если до этого дойдёт, — согласилась Сьюзен, чьей специальностью теперь, как и раньше, было доставлять неприятную правду. — Никто не хочет этого, но разыгрываются более важные вещи. Ты представляешь себе, как унизительно будет выглядеть страна на международной арене, если афганский политик под нашим покровительством будет публично застрелен снайпером морской пехоты?

Ник обвёл всё дело. Боб будет иметь настоящий значок ФБР и получит легальное право представляться следователем ФБР, хотя не агентом или спецагентом. Плата за консультации будет солидной, так что о деньгах Боб мог не заботиться. При определённых обстоятельствах по письменному разрешению Боб получит право носить оружие и проводить аресты. Он будет наделён всей властью и полномочиями федеральной и военной систем вдобавок к своим полицейским полномочиям. Он будет докладывать напрямую Нику и Сьюзен. У него будет неограниченный бюджет на передвижения.

— Моё сердце со снайпером, — сказал он. — Вам следует это знать. Я хочу помочь ему выбраться из этого переплёта, выправить его. Я не хочу убивать его.

— Мы знаем это. Нам это нужно. Мы покупаем это.

— Тогда я поехал в Форт-Леджун. Мне нужно поговорить с его командиром, сослуживцами, понять, кто он такой.

— Мы сделаем все звонки, — сказал Ник. — Да, и подними правую руку!

Боб согласился, произнёс все необходимые заверения и, старый и усталый как никогда, понял, что теперь он снова в бою за золото короля. А это значило- ради короля, возможно, придётся убивать.

Американо-мексиканская граница 27 миль к западу от Ногалеса, Аризона 03-56 Следующее утро

Микроавтобус, Форд Эконолайн 92 года с аризонскими номерами, был грязным, ржавым и убогим. От него воняло потными телами, длиными ночами, гниющим мусором и ссаньём. Но его подвеска была надёжной, а движок отлаженным. Он выглядел так же, как и любой другой фургон для перевозки нелегалов, и он уже сделал немало рейсов в Эль-Норте и обратно.

Теперь он медленно продвигался сквозь ночь по пыльным тропам, горкам и оврагам. Пыли становилось всё больше. Пейзаж был пустынным и неуютным- ничего, кроме высоких, торчащих колючками кактусов. Билал рулил, стараясь не потерять ослиную тропу без света фар, а его мексиканский напарник Родригез, ветеран многих ездок туда и обратно, сидел рядом с ним, пытаясь разглядеть карту и сверяя увиденное с памятью.

Позади них, согнувшись в темноте грузового отсека по эту сторону от тёмной занавеси, сидели два пожилых джентльмена по имени доктор Фейсаль и профессор Халид. Оба были образованными людьми, не привыкшими к неудобству в дороге. Один был университетский преподаватель, другой- довольно известный инженер. Они никогда ранее не встречались до этого своего приключения, но немедленно узнали друг в друге родственный дух. Они не могли остановиться, увлеченно споря о политике, литературе, духовности, поэзии, науке, истории, законе, и каждый знал всё обо всём этом, и как мужчины любой породы и типа, при всей общности духа каждый пытался полностью переспорить другого. Споры! Они выводили Билала, куда как более приземлённого типа, в безумное раздражение.

— Старые бздуны, — крикнул он, — заткнитесь! Нам нужно собраться. Из нескольких языков, на которых говорили пассажиры этой машины, единственным более-менее общим для всех четырёх был английский.

— Молодёжь, — сказал доктор Файсаль, — такая грубая в наши дни.

— Он просто свинья. Билал, ты свинья. У тебя нет никаких манер, никакого уважения, — подхватил профессор Халид.

— Эти двое, — сказал Билал Родригезу, — они знают всё ни о чём и ничего обо всём.

— В каком-то возрасте, — ответил Родригез, — все немножко съезжают, вот как они. Это должно быть где-то здесь.

— Мне не нравится это «где-то здесь», — недовольно отозвался Билал. Он был поджарым человеком в возрасте около тридцати пяти, мускулистый, одетый в убогий твидовый пиджак поверх потрёпанного черного свитера, джинсы и стоптанный кроссовки «Найк». Это был человек средиземноморского типа, тот, кого обычно называют «тёмным», из-за темноты кожи, глаз и вечной меланхолии, которая уходила только в тех моментах когда он улыбался, и тогда становилось ясно что он весьма привлекателен. Его чёрные волосы лежали непослушной копной, а вороватые глаза слегка косили. Он был из тех людей, чья неуёмность напрягала, которых находят несколько нервными, как будто бы его ритмы были более быстрыми чем у окружающих, как будто бы через его нервные соединения ток шёл быстрее чем надо, чья жадность не знала границ и кто был готов торговаться со смертью из-за пяти центов.

— Это пустыня, — сказал Родригез. — Она постоянно меняется.

— Я вроде как что-то слышал о пустыне.

— Тогда ты должен знать, что ветер меняется как захочет и может засыпать скалу или наоборот открыть, менять форму кактусов… вот оно, здесь.

Луч его фонаря пронзил грязное лобовое стекло и высветил трещину в земле, которая расширялась до оврага. В это время года там не было воды, и грязь на дне превратилась в россыпь глиняных черепков. Овраг бежал как дорога на двести ярдов, доходил до пограничного забора и уходил под него, открывая дорогу. Если немножко подрезать проём в заборе, то он будет достаточно велик чтобы под ним прошёл фургон. Затем ещё порядка сотни ярдов трудной, но вполне проходимой дороги приводили на шоссе, где, свернув налево, оставалось только лететь в самое брюхо Америки.

— Стоп, — сказал Билал. — вы, старые псы, режьте забор. Тут пройти будет нелегко.

Увы, доктор Файсаль не слышал его. Он обрисовывал невыразимо важную позицию относительно греческого мифа о Прометее, принесшем огонь и о том, как Зевс его наказал. Это была его тщательно обдуманная позиция- что миф был чем-то, что еврей Юнг называл «коллективное бессознательное» и что на самом деле Прометей принёс вовсе не огонь, а предвозвестие о прибытии Мухаммеда, а огонь был уничтожением Запада.

Профессор Халид думал, что это очень уж притянуто за уши.

— Я согласен, — говорил он, — что множество их мифов говорит о том, что в их характере, в их духе было бессознательное предчувствие чего-то недостающего, чего-то грядущего, чего-то надвигающегося, провозвещающего истину, но я не думаю, что всё это можно настолько конкретно определить.

— Да, да, да! — вскричал Файсаль. — Можно! Читали ли вы греческий оригинал? Я читал, и я говорю- так и есть!

— Заткнитесь! — заорал Билал. — Здесь очень опасно! Вы, идиоты, и понять не можете, что может произойти. Завалите квакальники, пока мы не окажемся в Аризоне, а там можете ругаться сколько захотите.

— Почти время молитвы, — сказал Файсаль.

— Молитвы сегодня отменяются, — ответил Билал, — с одобрения Аллаха. Обещаю, Аллах понимает.

Фургон затрясся по неровной дороге, переваливаясь через камни, проламываясь через растительность, сшибая кактусы. Но так и не ушёл ниже уровня земли: овраг был всего пяти футов глубиной, и около полутора футов фургона оставалось над землёй. Когда они доберутся до забора, придётся порезать несколько нижних струн чтобы фургон мог проехать дальше.

— Что это было? — вдруг сказал Билал.

— Тебе показалось, — ответил Родригез.

— Нет, гляди, вон там…

Что-то упёрлось ему в рёбра. Глянув, он увидел, что Родригез держит в руке блестящий автоматический пистолет, нацеленный ему в бок.

— С сожалением, — сказал мексиканец, — я уведомляю тебя о лёгком изменении планов.

Два человека вышли из темноты, осветив фургон лучами фонариков. Он носили красные ковбойские банданы на головах, почти как тюрбаны и несли АК-47 с лёгкостью людей, которые проводят много времени с оружием в руках. Билал мог видеть, что у каждого в плечевой кобуре под джинсовой курткой каждый из них имеет такой же блестящий пистолет. Они были небрежно беззаботны. Израильские десантники.[29]

— Выходи. Ты и старьё. Поглядим, что у вас такого важного едет в Лос-Эстадос, что помешало вам благонравно пройти пограничный пост.

— Что он сказал? — влез Фейсаль. — Почему у него пистолет? Билал, что происходит?

Дверь фургона резко съехала вбок и бандиты, взяв двух стариков, швырнули их на землю.

— Теперь ты, — сказал Родригез. — не причиняй неприятностей. Я разумен, а вот два моих амиго- они ёбнутые. Плохие парни. Я думаю, что могу их урезонивать до поры, но ты должен показать им, что уважаешь меня, а то они разозлятся. И, я знаю, у тебя с собой деньги. Я знаю, что ты не тронулся бы в долгую поездку по Америке с этими двумя старыми бздунами без денег.

— У меня есть деньги, — сказал Билал. — Много денег. Я заплачу. Не нужно неприятностей.

— О, это другое дело. Мои друзья, молодой человек будет сотрудничать. Он всё понимает.

Один из тех двоих подошёл, схватил Билала за край старого пиджака и отбросил его на борт фургона.

Распахнув пиджак, осмотрел его и отступил, кивнув.

— Ты скажешь мне, где деньги, — продолжил Родригез дружественным тоном. — Эмилио не любит ждать. Он нетерпеливый. Ты скажешь мне, где они, и я их заберу. И ещё. Мы поглядим, что за добро у вас в фургоне за занавесью- такое важное для Лос-Эстадоса. Видимо, очень важное, раз вы полезли во всё это говно.

— Это религиозные книги. Буклеты истинной веры.

— Ну да, конечно, я верю. Ты думаешь, что я дурак. Да и кроме того, истинная вера- это вера в господа нашего Иисуса и его безгрешную матерь, язычник.

— Сэр, я…

Родригес сильно ударил его в лицо.

— Деньги и груз, ты, обезьянья жопа.

— Да, конечно, сэр.

Профессор Халид опять позвал:

— Что происходит, Билал? Почему он ударил тебя? Кто эти люди?

— Скажи старику заткнуться, или, я боюсь, Педро ему зубы вышибет, — сказал Родригез.

— Профессор, это не проблема. Ещё несколько минут- и мы продолжим наш путь.

— Верно, — отозвался Родригез, — а теперь скажи мне, где…

Билал ударил его в горло клювом из пяти сложенных пальцев, сокрушая гортань. Родригез зашёлся в неприятных звуках и быстро потерял интерес к своему оружию. Билал крутанулся к двоим, вскидывающим калаши, но его рука была быстрее чем рука Аллаха, так ему говорили в учебных лагерях. Он выхватил правой рукой сидевший на запястье его левой руки лёгкий компактный пистолет "Рюгер".38го калибра и в следующий момент стало ясно, что Педро и его друг не взвели свои автоматы перед тем, как нажать на спуск. Ошибка новичка, которую не повторил бы ни Билал, ни любой другой из его группы. Оба затвора были на полпути, когда Билал выстрелил из своего маленького пистолета дважды, всадив по пуле.38го калибра в каждую голову. Он был превосходный стрелок, даже используя такой маленький пистолет и не видя прицельных приспособлений. Пули были такие мелкие, что они не принесли большой энергии, а просто вошли в мозг и, не причинив мгновенной смерти, разрушили его глубокие центральные отделы. Один из подстреленных побрёл в сторону нелепой походкой, словно пытаясь вспомнить, как пляшет курица. Он исчез в темноте, издавая странные звуки. Второй мирно сел на землю и разочарованно погрузился в вечный сон.

Родригез сидел у колеса фургона. Он кашлял кровью, разбрызгивая её из ноздрей, держась за разбитое горло, в то время как его лёгкие и дыхательные пути наполнялись кровью, вызывая у него ощущение утопления. Билал не был обучен проявлять милосердие, поскольку его учебные лагеря располагались там, где милосердию не придавали значения, но взгляд, полный боли был таким ярким, что помимо своей воли он пристрелил человека в грудь.

Подбежал профессор Халид.

— Я должен от него избавиться! Если он ещё раз скажет мне, что прочитал миф о Прометее в греческом оригинале, я его задушу, и к чему мы придём?

Доктор Файсаль слегка отстал от него.

— Что делать с неучами? Дурак ничего не знает. У него только голос и мнения без единого факта. Я не могу ехать дальше с таким дураком.

Билал посадил обоих в машину и они тронулись дальше.

Ресторан T.G.I. Fridays № 133 Браверман авеню, 315 Джексонвилль, Северная Каролина 20-30

Всё сгодилось бы. Они ещё подают завтрак в это время? Может быть, яичницу с беконом… но яичница с беконом не годится без кофе, а он не мог пить кофе без кофеина и не мог позволить себе бессонную ночь в мотеле, даже при тех суточных, что он получал от ФБР. А Хилтон был лучше очень многих мест, где он когда-либо останавливался.

У Суэгггера болела голова, начиналась простуда и он был обессилен. "Расследование» забирало последние силы. Ты должен быть включён всё время, разум постоянно должен работать. И теперь, после пятнадцати часов размышлений, он ни к чему не пришёл.

— Вы решили? — спросила официантка. Она выглядела как обычная жена морского пехотинца, или подружка, здесь, в паре миль от главного входа на базу Леджун. Наверное, её муж или парень где-то служили, а ей нужны были деньги, и она обслуживала стариков типа него чтобы прожить с двумя детьми при скудном финансировании. Тем, кто остаётся в тылу, иной раз труднее. Да и нет гарантий, что мужик не вернётся в ящике.

— Ладно, — сказал он, — дайте мне салат «Цезарь» и эту вашу особую рыбу на гриле.

Без мяса. Джулия была бы рада.

— Что-нибудь выпить? Вино, пиво?

— Мэм, только воды.

Официантка ушла, и он придвинул свой портфель к столу и достал оттуда заметки, которые сделал сегодня за весь день переговоров в Кэмп-Леджун в штабе Второго разведывательного батальона, копию карьеры Круза за всю дорогу — двести один файл — а также предварительные отчёты полевых агентов и сведения из информационной сети о его предыдущих местах службы для того, чтобы составить себе полную картину, всё ещё вопиюще незавершённую.

Вести записи он начал сегодня, записывая свои разговоры с полковником Лэдлоу, лейтенант-полковником Симпсоном, его преемником в командовании Вторым разведбатом, майором Мортоном, бывшим S-2 группы 2–2, теперь дивизионным S-2, сержантами Келли и Шуманом, которые оба были снайперы и служили в снайперском взводе с Рэем Крузом, и младшими капралами Сигмондом и Кралом, которые дружили с младшим капралом Скелтоном.

Всю дорогу было одно и то же. Невозможно было услышать ни одного плохого слова о Рэе Крузе на этой планете и ещё меньше их было в этой части Южной Каролины.

Полковник Лэдлоу:

— Я не знал Круза кроме как по его репутации и рапортам. Я не из тех командиров, которых рады приветствовать. Мне очень тяжело, когда моих парней ранят или убивают, так что я держу дистанцию и просто делаю свою работу. Наверное, я уже слишком стар для войны. Как бы там ни было, я видел в нём скромного и упорного профессионала. Я знал, что он много раз получал предложения о повышении и о работе за пределами Корпуса, но я понимал его приверженность работе. Он был один из лучших- если не самый лучший.

Лейтенант-полковник Симпсон:

— В любое время он мог выписать себе билет отсюда. Ему не нужно было бы дальше ходить на задания. Я говорил ему: «Сержант Круз, я устал писать тебе благодарности и слушать, как ты обращаешься ко мне «сэр». Это я должен звать тебя «сэр». Когда ты уже станешь нашим командиром?» Он только улыбался, и говорил что его и так всё устраивает. Он любил спасать людей, помогать им. Он думал, что это и есть долг снайпера. Если какой-то отряд попадал в перестрелку, Рэй был первым на пути туда. Он искал пути подхода, использовал самые невероятные возможности обрушить огонь на хаджи. Валил двоих-троих, а остальные отступали. Это случалось тысячу раз. Снайпер попадал в нашего парня — и Круз поднимался и ускользал куда-то. А несколькими минутами после мы слышали выстрел, и ещё через несколько минут Круз возвращался справиться о состоянии раненого. И заметьте: мы не запрашивали «Хеллфайер» и не разрушали целый дом, не звали «Апача» и не сносили соседние дома, не запрашивали Ф-16 чтобы сравнять с землёй целый город. Выстрел- и труп. Все были довольны.

Мортон, оперативный разведчик:

— Ну, я буду с вами откровенен. Когда вы инструктируете парней или слушаете отчёт по выполнении, то понимаете, у кого на что способны мозги. Кто-то из них- не тот, кого мы назовём «сообразительным» в плане ума, но их задача- делать то, что сказано и точно доносить о том, что сделано. Но не Круз. Он был очень толковым, если вы понимаете о чём я. Он соображал. Он видел все тонкости Корпуса: знал, что Симпсон сосёт, как шлюха у Лэдлоу, чтобы получить командира батальона, он знал, что Келли сообразительнее Шумана, но Шуман под огнём будет надёжнее, он знал, что Скелтон- это один из тех парней из колледжа, который пошёл в морскую пехоту чтобы тем временем утряслись какие-то гнилые дела на гражданке, но при этом он умнейший и толковейший наводчик. Круз знал, где дерьмо, а где важные вещи. И он очень рисковал. Очень, даже зная, что в конце концов всё будут решать задницы в костюмах, сидящие за столом. По мне, с таким IQ — сколько он там был?

— Сто сорок пять, — ответил Боб.

— Сильно выше моего. Так вот, имея такой IQ и понимая, что всё это дерьмо, но продолжая верить в своё дело, он раз за разом, день за днём выходил на задания. Это было что-то.

Сержант Шуман:

— Рэй был, знаете ли, восточным человеком. Был в нём какой-то дзен. Никогда не переживал, не повышал голоса, никогда не приходилось ему этого делать- потому что он никогда не ошибался. Все были уверены, что он знает лучший вариант, быстрейший путь. Даже под огнём, в его голосе никогда не было паники, он не делал неверных движений, и если тебя ранили- он оставался с тобой до эвакуации. Если бы у нас был талисман- так это сам Рэй, до последнего отстреливающий хаджи.

Младший капрал Крал:

— Билли ненавидел Корпус, но он любил Рэя Круза. Никогда не подводил его. Круз был легендарным сержантом. Вроде как из кино. А теперь- думаю, было бы лучше, если бы он не любил Рэя так сильно. Потому что он тогда не упирался бы так, стремясь выложиться полностью и как-то впечатлить его, чтобы стать его наводчиком. Из-за этого его и убили. Не хотел бы говорить этого, но вся эта задача была большим проёбом с самого начала. Посылать парней в бандитскую землю, безо всякой поддержки с воздуха, без ничего- кроме ёбаных коз для прикрытия, в двух часах от возможности поддержать их… Но если кто-то и мог это сделать, так это Круз. А если Круз шёл, то и Билли пошёл. Господи, мне не хватает Билли. Такой хороший парень заслужил большего, нежели погибнуть в какой-то дерьмовой дыре, полной народу в мудацких шапках.

Суэггер также просмотрел видео атаки из засады снова и снова, слушая разъяснения S-2.

У него заняло какое-то время, чтобы разобраться в картинке, что чем было среди редкой визуальной информации: среди людей, видимых сверху, вспыхивающих огоньков, многоцветных форм местности, быстро двигающихся коз. Со временем стало ясно. Можно было разглядеть выстроенную команду в засаде. Видно было, как они сверяются с картой, и кто бы ни был в их главе, он расставил своих людей именно так, как это сделал бы любой другой опытный боец из какой угодно армии. Он установил свою огромную пушку и лёг за ней. Рядом с ним был его собственный наводчик. Нападавшие имели хорошую засадную дисциплину: никакого лишнего движения, каменная неподвижность- люди на сложной и важной охоте.

— Полковник запрашивал удар «Хеллфайером» по ним. Это обрушило бы задание, но спасло бы людей. Но мы никак не успевали перебросить туда «Апач» вовремя. Нам оставалось только смотреть и надеяться, что плохие парни не будут стрелять, но они стреляли. Это было ужасно- находиться тут, в бункере, смотреть, как всё происходит и быть неспособными сделать что-либо.

Майор остановил видео на той картинке, на которой команда в засаде выстроилась и залегла, а их цели подошли по козьей тропе на расстояние в восемьсот сорок один метр, ничего не заметив и слыша только козье блеяние.

— Запрашивали ли вы прикрытие «Жнеца» у Агентства? — спросил Боб.

— Нет, сэр. Это пошло бы через многие протоколы, и никому нельзя было бы доверять в том, что информация останется приватной. Одно дело, когда двигается большая армия- там все всё знают заранее. И другое дело, когда под огнём пара людей, а их по вашему запросу «Жнец» прикрывает. Мы хотели, чтобы никто ничего не знал, чтобы всё прошло максимально тихо и гладко.

— Майор, как вы думаете- откуда эти парни сообразили, где будут Рэй и Скелтон, да ещё с такой точностью, чтобы так ловко их встретить? Если бы я писал учебник по засадам, я бы это видео туда вставил.

— Я не знаю. Утечка? Возможно. Но больше похоже, что эти хаджи были на каком-то своём задании и увидели возможную цель. Они где-то разжились новой игрушкой, полудюймовым «Барреттом». И вроде как они не самые зрелые личности. Так что они встретили козопасов и решили проверить оружие, отстрелив этих пастухов. А потом ещё и на американцев свалить. Но один пастух убежал, и они пошли за ним, поскольку теперь он уже не был случайной жертвой, а свидетелем. Доберись он до людей — он мог бы создать им проблемы с их собственным командованием. Да и не знаю я, как у них мозги работают. Не понимаю, как они могут столько людей убивать и чтобы это всё укладывалось в мораль. Не могу себе уяснить.

Принесли заказанную еду, и это вернуло Суэггера в реальный мир. Он закрыл свои блокноты, рассеянно поел, пытаясь мысленно найти какие-то зацепки, что-то, что было бы подсказкой. Было ли здесь что-то, что объясняло бы действия Рэя Круза? Какой-то случай, раскрывающий его характер — если это вообще был Круз на том конце радиопередачи? Была одна вещь, которую Боб услышал от снайпера Келли, когда задал ему вопрос о стрельбе Рэя:

— Он был, определённо, отличным стрелком. Но было ли в его манере стрелять что-либо особенное, уникальное?

Келли задумался на время. Затем сказал:

— Не было такого выстрела, чтобы Рэй не сумел попасть и такой позиции, с которой он не смог бы выстрелить. Он был как машина, механическая, неторопливая, словно классика из книги. Но вот что странно: в бою мы никогда не стреляем стоя. Никто не встаёт на поле боя, потому как это верный шанс получить пулю в голову.

Боб кивнул: так и было.

— А Рэй решил, что ему нужен именно такой выстрел. Я считал, что это просто перевод времени и патронов, но он даже не собирался спорить. Он проводил часы на стрельбище и тратил ящики матчевых патронов 7.62, пока не достиг дюймовой серии тремя пулями с рук на сотню ярдов. Он был худой, но очень сильный, очень мощный, много сильнее, чем вы могли бы подумать о человеке его типа.

— С рук? — Боб записал это.

— Не знаю, пригодилось ли ему это хоть когда-то. Но, видимо, он не хотел допускать никаких дырок в своей игре- даже самых маленьких.

Фотографию он оставил напоследок. Это был официальный снимок с церемонии награждения Корпуса морской пехоты по случаю вручения новой полоски, сделанный пару лет назад. Боб не хотел сразу вглядываться в него, дав ему расплыться в мешанине точек и полутонов. При сверхконцентрации что-то могло потеряться.

Теперь Боб глянул на снимок боковым зрением, стараясь не фокусироваться. Рэй в той обстановке зала с белыми стенами выглядел очень целеустремлённым: гладкое лицо, глаза с лёгким азиатским разрезом, рельефные щёки, тонкие губы, изящный, слегка горбатый нос, в котором отражалась португальская кровь его отца. Суэггер также отметил настороженность снайпера, его быстроту и глубину взгляда. А может быть, он просто хотел всё это увидеть? Может это был просто снимок младшего офицера морской пехоты в его день профессиональной удачи, и никакого более глубокого смысла тут не было?

Он вложил снимок обратно в файл, думая о том, почему всё закрутилось вокруг потери? Потеря… потеря… Почему потеря вызвала у Рэя такую глубокую и нестерпимую боль?

Бобу подумалось, что в лице Круза есть что-то от старшего лейтенанта Билла Го, американца японского происхождения, его первого офицера во Вьетнаме в 1965 году. Отличный парень: сообразительный, справедливый, спокойный, в бою надёжный как камень, умеющий вовремя принять решение…настоящая военная суперзвезда. Но до полугода Билл не дотянул. Очередная бессмысленная перестрелка в каком-то никчёмном джунгльвилле, и — буквально в одну секунду — очередь с их стороны, очередь им в ответ- и только Билл Го не поднялся, потому что получил пулю точно в ухо, под край среза каски… до чего же было больно его потерять… но на долю младшего сержанта Суэггера выпало заставить ребят собраться, доделать работу и вернуться в лагерь. Это был его первый опыт боевого командования, и он прошёл через всё, изображая крутого младшего офицера так, что никто не догадался том, что у него на душе от потери Билла…

А был ли это Билл? Может, это был армейский старший сержант со знаком отличия, второй раз во Вьетнаме, Рассел Блас, гуамец, бесстрашный в бою, захваченный в плен в одной из вылазок в джунгли, которые он так любил возглавлять — и больше о нём никогда не слышали и не видели его. Бедняга Рассел, наверное, умер с голоду в какой-нибудь дерьмовой дыре…

Но Боб больше не хотел туда падать. Это сожрало десятилетие его жизни- смытое бурбоном, яростью и ненавистью к себе. Он сказал себе, что картинка ни с чем из прошлого не связана и это новый морской пехотинец. А не Билл Го или Рассел Блас или хоть кто-то из Вьетнама.

Эти воспоминания были слишком болезненными и не стоило им предаваться в дешёвом кабаке, да и работу нужно было доделать.

Неизвестная команда наёмников Парковка универсама «Доллар» напротив ресторана T.G.I. Fridays № 133 Браверман авеню, 914 Джексонвилль, Северная Каролина 20-35

— Это вроде он, — сказал Клоун Крекерс. — Всё сходится. Тот возраст, худой, подтянутый, похож на снайпера: выправка, аккуратность, хромает, ищет информацию, ездит на сарае.

Все трое сидели в чёрном «Форде Эксплорере» и смотрели на Боба через окно, каждый с дорогим европейским биноклем.

— Плюс к тому, — добавил Крекерс, интеллектуал группы, прозванный «Клоуном» из-за сходства с участником группы «Morticians», — время совпадает. Мы видели его на главных воротах в 19–50. Он там весь день говорил с людьми, а теперь устал: проглядит своё барахло, немножко поест и поедет в отель, оттуда отправит электронку, позвонит жене и ляжет спать. Завтра всё то же снова.

— С дугой стороны, — критично возразил Тони З., -он может всего-навсего продавать в Леджуне новую модель измельчителя мусора для пищеблока и пытается провернуть тут сделку. А работает он на измельчители-для-вас-точка-ком из Гомервилля, Индиана.

Проблемой было то, что фото Суэггера у них не было. Всё было теоретически и предположительно, а всё, что было теоретическим и предположительным, выходило за пределы компетенции Богьера.

— Ненавижу это дерьмо. Я привык действовать. Уничтожать, убивать. А теперь я типа Джеймс Бонд. Вот блядь.

Крекерс положительно определил типа как Боба Суэггера. Тони З., невзирая на сарказм, склонялся к тому же, но не на сто процентов.

— Это он, это должен быть он, никто больше не похож так как он. Но если положиться на ощущение, обязательно что-нибудь произойдёт такое, что укусит за жопу.

— Так может, проверить? Давай позвоним в этот кабак, спросим мистера Суэггера, а он встанет.

— Я думаю, он не купится. Хреново уже то, что мы тут все на него смотрим. Такие парни как он имеют радар, они соображают что их пасут.

Бинокли разом ушли вниз.

— Так сработаем, Мик? — спросил Клоун Крекерс. — У нас может не быть другого шанса.

— Но у нас только одна карта, — сказал Тони. — Если мы её подсадим не тому парню, нужно будет забрать её назад, а потом найти правильного парня и подсадить ему.

Карта была новейшей штукой из шпионского арсенала. Это была красная карта банка «Америкард», выписанная на имя Боба Ли Суэггера. План был в том, чтобы подложить её в бумажник Суэггера — а очень немногие люди тщательно изучают содержимое своего бумажника и заметят новую карту среди прочих. Но это была не просто карта. Это был миниатюрный передатчик, устройство радиочастотного опознания (*RFID). Оно давало ответный сигнал, если получало определённый сигнал вызова. Оно было сделано по технологии шестнадцати нанометров, имело уникальную двуслойную литиево-кадмиевую батарею, вплавленную в карту и помещённую туда же монострунную антенну. Оно отвечало на запрашивающий сигнал с секретного спутника «Эгон», который имел высочайшую чувствительность и соотношение сигнал\шум среди всего, что висело в космосе. Когда спутник посылал запрос, огромные зонтоподобные антенны начинали искать заданную частоту ответного сигнала, который, как бы он ни был слаб, будет обнаружен и зарегистрирован. Но обо всём этом Богьер, Крекерс и Тони З. не знали абсолютно ничего.

Второй частью был мобильник «Блэкберри», который получал информацию со спутника и отражал местоположение фальшивой кредитки на картах Гугла. Мик и его друзья могли легко отследить носителя карты с любого расстояния, даже из-за горизонта. Теперь не было смысла следить за ним в плотном дорожном движении со всеми поворотами и ускорениями. Они могли всегда знать, где Суэггер- до тех пор, пока он не обнаружит лишнюю карту в бумажнике- а этого, скорее всего, не случится.

— Ладно, — наконец сказал Мик. — Пошли. Если это не он, заберём назад. Это будет проще, чем подложить.

— Уу, круто, — отозвался Тони З. — Мне эта часть нравится.

Парковка T.G.I. Fridays Браверман авеню 915 Джексонвилль, Северная Каролина 21-15

Суэггер справился с едой, откинулся назад и попытался расслабиться, мечтая выпить, а также о жене, дочерях, простой жизни, бесконечном времени для сна и безобидной лжи самому себе о глубоком платоническом чувстве к Сьюзен Окада.

К этому времени бедро начинало побаливать. Вроде как в последние несколько месяцев стало лучше, однако если он нагружал ногу весь день, начиналось воспаление, взывавшее к памяти несчастливых дней. Теперь нога находилась в предболезненном состоянии.

Он подозвал официантку, дал ей двадцатку и оставил больше, чем следовало, на чай, сохранив чек в чемоданчике и встал, начав со здоровой ноги. Прокатилась волна онемения, но он превозмог это чувство, выйдя через главные двери и разыскивая глазами свою машину на стоянке. Всегда так с прокатными… аа, да, «Форд Таурус» по правительственному контракту от Hertz. Найдя его, Боб направился к машине вдоль полузаполненных рядов, отгороженных низкими кустами от пешеходной дорожки, мимо красно-золотого неонового знака Fridays на вершине мачты. Дойдя до своего ряда, он свернул к машине.

Когда кто-то ударил его, то ударил как следует, отбросив на багажник машины, не столько повредив ему, сколько лишив ориентации.

— Что за..- вырвалось у Суэггера, когда энергия нападавшего отбросила его на крышку багажника его машины и он сполз вниз. Вспышки и бенгальские огни засияли у него в глазах от удара и на секунду потемнело в глазах, но чувство тут же вернулось к нему — немножко поздно… Тяжёлое колено припечатало его спину, а другое- шею, вдобавок сверху давил вес здорового мужчины.

— Завали ебало, мистер, или переломаю тебя пополам.

У парня были все преимущества: вес и сила. Боб поёрзал под нажимом, но и сам понимал, что превзойдён. Повернув голову, он увидел, как грабитель лезет в карман куртки, достаёт бумажник и пытается вскрыть чемоданчик.

— Эй! — донёсся крик с другого конца парковки.

— Ёба… — атаковавший его человек вскочил на ноги и повернулся, чтобы бежать. Боб видел, как он добежал до края парковки, прыгнул через низкую изгородь и понёсся по дороге. Но спортивно выглядящий парень перехватил его, взявшись как будто ниоткуда, отменным приёмом американского футбола и оба сцепились в борьбе. Грабитель был не из слабаков и сумел провести крепкий правый боковой удар по рёбрам доброго самаритянина, отбросив его и вырвавшись на свободу. Он немедленно понёсся дальше по улице, исчезнув за углом небольшого магазинчика.

Боб добрался туда как раз ко времени, когда добряк приводил себя в порядок.

— Вы в порядке, мистер? — спросил он.

— А, ерунда. — ответил парень, — моя мама сильнее бьёт.

Перед Бобом был немаленьких размеров человек, тридцати с чем-то, весьма атлетичный, как футболист. Он только что подобрал и одел обратно свою бейсболку «Янки», утерев пот с лица.

— Без шуток, — сказал Боб, — вы отлично справились, но вам не следовало делать этого. У него могли быть нож или пистолет.

— Знаете, — ответил парень, улыбаясь, — всё так стряслось, что я даже подумать не успел. Просто отреагировал. Полицию вызовем или как?

— Ну… — протянул Боб, предвидя целый час написания заявления, по которому абсолютно никого не найдут, — наверное, не надо. Я не пострадал. А бумажник… чёрт, он…

Но парень сказал:

— Погодите, он что-то выронил, когда убегал. Поглядим…

Они прошлись немного, и вот он бумажник, лежал на краю тротуара. Парень подобрал его, открыл, заглянув внутрь и сказал:

— Вы — мистер Суэггер?

— Это я, — ответил Боб, забирая бумажник.

— Я не думаю, что у него было время что-то взять, — сказал герой.

Боб быстро проглядел всё. Его запас двадцаток был на месте, и, порывшись в пластиковом отсеке для карт, Боб не заметил пропажи чего бы то ни было.

— Всё на месте.

— Вы уверены, что в порядке? Физически, я имею в виду.

— Несколько царапин, пара синяков… ерунда.

— Я могу вызвать медиков.

— Ерунда, — отмахнулся Суэггер. — Нет времени на это.

— Ладно, ответил парень. — Думаю, пора мне пойти да приготовить себе пожрать на вечер. Вы уверены, что в порядке? Точно помощи не надо?

— Нет, и благодарю ещё раз. Вы, поди, в футбол играете?

— Несколько лет назад, — засмеялся парень. — Я уж думал, что моё время блокировать прошло.

Улыбнувшись в ответ, Боб протянул руку и они обменялись рукопожатием. Затем Боб пошёл к своей машине, размышляя об этом крайне странном событии.

Неизвестная команда наёмников Парковка отеля Хилтон Джексонвилль, Северная Каролина 23-00

— Ты уверен?

— Отвечаю, — сказал Крекерс. — Там было: Боб Ли Суэггер, ясно как день, на правах, выданных в Айдахо.

— И ты вложил карту? — Мик спросил Тони З.

— Точно. Между двумя картами в отсеке для них, такой пластиковый. А в это время Клоун ёбнул мне в кишки.

— Э, ты мне тоже хорошо принёс!

— Точно, а ты меня снёс как Рэй Люьис!

— Такая пизда как ты…

— Тихо, дамочки!! — пресёк их Мик. — Я звоню МакГайверу. Тут хорошие новости, мы справились. Но и впредь никаких проёбов не надо. Пройдёмся ещё раз.

Они сидели в своей машине напротив "Хилтона" в Джексонвилле на краю города, около шоссе, в семи милях от главных ворот Леджуна. Это была зона неоновых вывесок, ресторанчиков, автодилерских центров, фастфуда, всего пластикового и хромового. Каждый прошёлся по своей роли в произошедшем, медленно, шаг за шагом. Наконец, Мик принял все отчёты, достал спутниковый телефон, нажал волшебную кнопку и через несколько секунд получил соединение.

— Я с добром. Мы подложили карту, он не вкурил. Мы следили за ним ещё милю, он нас не видел, всё работает. Он теперь спит. Неважно, что случится — мы знаем где он.

— Работаете как профессионалы, — насмешливо заметил МакГайвер.

— Теперь мы будем позади него. Если он найдёт Круза, мы завалим обоих.

— Ну, что ж… парни с игрушками. Вы любите свои игрушки, это будет вашей любимой частью дела… Что у вас есть? Я даже не знаю.

— Карабины М4, пистолеты-пулемёты МР5, патронов хватает. Пистолеты «Зиг-Зауэры» и «Беретта». Винтовка «Сако» калибра.338. И самое вкусное- ещё «Барретт». Этот лучше чем прошлый. Я бы не возражал иметь РПГ. Уж с него-то не промахнёмся.

— Не неси херни. Никаких взрывов на родной земле не будет.

— Ну, я могу убрать его с расстояния в милю с.50го или за полмили с.338.

— А в последний раз ты не попал.

— Нет, попал. Просто не в того попал, потому что не знал, кто из них тот. А который ушёл- уже двигался, когда я на него навёлся. Очень трудный был выстрел. Никто бы не справился.

— Круз и Суэггер справились бы. Убедись, что ты не в их зоне поражения, Богьер. Они не промахнутся, обещаю. И ты не промахнись.

— Не промахнусь, чёрт бы их взял. Теперь мы заляжем на ночь, а завтра пойдём за ним. Я думаю, завтра он опять поедет на базу, там у него новые встречи. Ночью ничего не должно случиться.

— Чёрт, — сказал Крекерс с переднего сиденья, держащий «Блэкберри». — Он двигается.

Пригород Оклахома-сити Макдональдс 13-22

Клоун уставился на трёх неряшливо одетых мужчин. У него были большие глаза, огромный красный нос, рыжие завитки волос и губы размером с огурцы. Он был из чистого полиуретана. У его ног возились и играли светловолосые дети, а отец пытался удержать их в порядке. Двое из детей, мальчик и девочка, подрались из-за молочного коктейля, девочка в этой схватке победила, однако папа поддержал сторону более низкорослого и слабого мальчика.

— Ты неверный, — сказал доктор Файсаль.

— Увы, это так- ответил профессор Халид.

— Тебя следует уничтожить.

— Думаю, так и будет.

— Ты не попадёшь на небеса.

— Моя вера настаивает, что нет никаких небес.

Доктор Файсаль повернулся к Билалу и заявил: — Вы знали? Он предатель, чудовище.

— Да, я знал. Я читал его эссе в исламабадском «Исламском курьере». Но он не христианин, если ты насчёт этого. Он атеист.

— Я бы сказал- я реалист, — вставил Халид.

— Реалист, атеист- какая разница? Он не на пути истинной веры.

— Это не вопрос веры, — сказал Халид. — Это вопрос политической воли.

— И, — ответил Билал, хлебнув шоколадного коктейля, — если я верно понял его, его политическая воля так же сильна, как и твоя вера. Так что в этом предприятии вы оба рискуете, вы оба мученики. А что там у вас за разногласия- это никого не волнует.

— Я в шоке… — сказал доктор Файсаль.

— Будь реалистом, — ответил Халид. — Хоть мы оба из народа, который изначально имеет исламскую культуру, но… Бог в центре всего- это бессмыслица, обман. Я получил образование на Западе…

— Я тоже учился на Западе, не забывай, но это не поколебало мою веру. А лишь укрепило её.

— Слушай его, — сказал Билал. — Я много раз воевал с людьми без веры. Как бойцы — они ничуть не хуже верующих. Кто-то пьёт, ест свинину, какие-то из них гомосеки, кто-то не творит омовений и плюёт на Господа… но под огнём они не хуже чем все другие.

— Почему же тогда, — спросил доктор Файсаль, — вы готовы встретиться со смертью, зная, что впереди ничего кроме забвения? Можно мне ещё молочный коктейль?

— Нет. Хватит коктейлей. Нам надо двигаться, мы выбиваемся из плана. Нам ещё много миль ехать, и денег в обрез.

— Если бы мне позволили объяснить… — сказал Халид. Его лицо успокоилось, он собрался с силами и приобрёл вид прилежного ученика, обременённого истинной правдой и намеревающегося распространять её. Он смотрел вперёд с благочестивым и покорным видом. — Хотя все эти люди вокруг нас вроде как приятные, в действительности они дьяволы. Не в их дневном обличье, которое — как вы видите — вполне пристойное и полное любви к семье и веселья, но в своих экономических запросах, в требованиях ресурсов, которые им нужны для жизни в этом незаметном комфорте. Они не имеют понятия, какие чудовищные преступления вершатся ради их удобства. Если вы попытаетесь показать им это- они не поймут и не послушают. Для них это обман или дурной сон. Если вы покажете им людей, живущих в палатках вокруг выгребной ямы, всю деградацию и несправедливость нашей жизни- они скажут: «О, это так грустно»- и может быть даже дадут доллар-два на какую-нибудь благотворительность и будут счастливы до конца дня. Для них это ещё одно удовольствие- вдобавок к их огромному удовольствию, не чувственному, а к удовольствию съездить по хорошей дороге и купить своему ребёнку молочный коктейль, точно такой, который вам так понравился, доктор Файсаль, — они ответственны за войну против нашего народа, за наши страдания, за нашу боль. Они так же ответственны, как те израильские десантники, как пилоты вертолётов или индийские конструкторы ракет.

— Это очень сложно, — прервал его Файсаль. — Пожалуйста, Билал, умоляю, — ещё молочный коктейль!

Шоссе 541 За границей Джексонвилля, Северная Каролина 01-17

Суэггер летел через темноту, в которой давно уже перестала мелькать пригородная застройка. Он был в той сельскохозяйственной зоне, что обычно лежит вдали от шоссейных дорог, в которой узкие асфальто-щебневые дороги часто приходят к знакам «стоп» и иногда к огням небольших посёлков. В свою комнату он вернулся неудовлетворённым этим потерянным днём. О своём странном предмете исследования, Рэе Крузе и его угрозе в адрес новой надежды афганской политической сцены, Ибрагиме Зарзи, когда-то известном как «Палач», он не узнал ничего кроме самых обычных вещей. Открыв ноутбук, он отправил электронную почту с описанием дня в штаб-квартиру ФБР в Мемфисе. Затем пришла электронка, в которой было сказано, что Рэй Круз нигде не был замечен, что агенты Службы флотской разведки следят за всеми базами морской пехоты и другими местами, которые могут его привлечь, но не получили никакой новой информации, но всякого рода поиски касательно Круза дали некоторые материалы, которые были высланы Суэггеру «Федэксом». Он позвонил вниз, обнаружил посылку и сходил за ней.

Немногое было там. Он пробежался глазами по отчётам разных агентов, которые разговаривали со знакомыми Круза на всех базах, где он бывал, и всё абсолютно подтверждало рассказы людей из Второго разведбата, которые он слышал сегодня. Похоже, что добавить было нечего. Но… была одна вещь. Кто-то раскопал письмо, которое Круз отправил в Министерство энергетики, вернувшись из своей второй командировки в Ирак в 2004 году. Минэнерго размещало до предела отточенные и слаженные команды SWAT на ядерных объектах по всей стране, и Круз, видимо, устав от года тяжёлых боёв в районе Багдада, необходимости избегать самопальных бомб и видя последствия, постигшие тех, кто на эти бомбы натыкался, поддался всё нарастающему отчаянию враждебного окружения. Кто мог бы винить его? Любой мог устать. И Рэй, видимо в момент слабости, пришёл к мысли о том, чтобы покинуть Корпус морской пехоты до окончания двадцатилетней выслуги и взяться за дело инструктора по оружейной и тактической подготовке Минэнерго. Плата обговаривалась высокая, он получал бы хорошую должность и место, на котором он занимался бы тем, что он любил и умел делать, не рискуя взорваться на бомбе, которую кто-то закопал в кучу собачьего дерьма. Люди из Минэнерго, схватившиеся за возможность получить человека с его уровнем подготовки, ответили ему с энтузиазмом, пригласив его на собеседование и обсуждение трудоустройства. Очевидно было, что Рэй с ними не встретился, подписавшись ещё на несколько лет в Корпусе, а затем пошла волна Буша, моральный дух снова взлетел и число потерь пошло вниз. В итоге, США и плохие парни сыграли 1–0, а Рэй поехал ещё раз в Багдад перед командировкой в Афганистан, которая прервалась при таких необычных обстоятельствах. Но главным было то, что среди прочих ксерокопий, присланных Бобу, было также резюме Рэя, в котором он описывал свои достижения и рекомендации. Это всё было только для гражданских глаз. Становилось ясно, что он занимался чем-то на свои собственные средства, что шло вразрез с принципами морской пехоты. Рэй перечислял курсы, которые он проходил, в разделе «Гражданские учебные заведения». Там были такие познавательные приключения, как «передовая снайперская технология», «техника действия в группе», «техника внутрикомандной связи», пройденные в нескольких компаниях, таких как «Грейвульф», у которого была тренировочная база в Мойоке, Северная Каролина и других, таких, как тренировочные площадки «Гансайт» и «Фронтсайт» в Аризоне и «Громовое Ранчо» в Орегоне, которое содержал бывший морпех с превосходной репутацией по имени Клинт Смит. И ещё один курс привлёк внимание Боба: недельный курс действий городского снайпера, проводимый «Арсеналом Стальной Бригады» из Дэниелстауна в Южной Каролине, под наставничеством полковника морской пехоты в отставке Нормана Чемберса.

Это имя было ему знакомым, и Суэггер быстро погуглил насчёт Чемберса. То, что он узнал, удивило его: отступник! Еретик! Враг строгого кодекса снайперской программы Корпуса морской пехоты!

Но сам Чемберс этой программы не проходил. Он был пехотным командиром со времён командно-штабного училища в Ливенворте, был боевым командиром и не имел отношения к снайперам, что значило- он вовсе не изменял доктрине. Он был абсолютным отщепенцем, этот Билли Митчелл снайперского дела, он высмеивал приверженцев строгих школ, имея репутацию фанатика-одиночки. Среди его особенностей была ненависть к М14: он считал, что идея перековать старую боевую лошадь из ранних 60х в снайперскую винтовку для борьбы с террором была пустой потерей времени. Он был в этом прав, и морпехи, выкопавшие великое множество старых красоток из нафталина для установки оптики на заре войны, скоро увидели, что эти наспех сляпанные устройства толком не работают и никогда не дадут точности на дальней дистанции, достаточной для того, чтобы оправдать долгие и дорогие тренировки снайпера.

Чемберс рассматривал систему М40- ипостась армейской М24, которая была крайне высокоточным вариантом «Ремингтона» 700й модели со стволом Крейгера и оптикой от «Шмидт-Бендера» или «USOptics» — в качестве лучшего варианта временной замены старой М14, но в вопросе новой массовой снайперской винтовки Чемберс был сторонником — откровенным и резким, а иногда и грубым и презрительным- SASS, полуавтоматической снайперской системы. Его оружием, которое он считал идеальным для вооружения снайперских команд морской пехоты, была SR-25 «Арсенала Найта», созданная на базе «Армалайт» AR-10. В действительности SR-25, как и обычное оружие бойцов пехоты- винтовки М16 и М4- были последующими потомками AR-10, которая, будучи созданной в конце 50х Юджином Стоунером и несколькими спецами в аэрокосмической области из «Авиации Фэйрчайлда», выглядела в то время как пластиковый лучемёт из дальнего космоса.

Но её внешность- прямолинейный дизайн, пистолетная рукоятка, устье магазина прямо перед ней, высокие прицельные приспособления — как оптические, так и встроенные в рукоятку для переноски, пластиковое цевьё с вентиляционной насечкой, треугольной мушкой и пламегасителем на дульном срезе- стала основой для всего западного ручного оружия на всю вторую половину двадцатого века. Чемберс страстно сражался за принятие на вооружение SR-25 с тех пор как она была опробована в сравнении, проведённом армейскими снайперами в 90х, показавшем, что полуавтоматическая или полностью автоматическая система может дать результаты ничуть не худшие, нежели обычно применяемые болтовые системы.

Обычно Чемберс спорил со страниц таких изданий, как «Точная стрельба», «Пехотный журнал» или «Оборонное обозрение», доказывая, что преимущества SASS превосходят преимущества болтовой винтовки. SASS позволяет снайперу поражать несколько целей практически одновременно, позволяет дострелить цель, если ветер или мираж привели к промаху, даёт подразделению ещё одну огневую точку, если это становится необходимым, позволяя снайперу использовать лазерный целеуказатель для ведения огня в автоматическом режиме, обрушивая мощный огонь на хаджи, если они вдруг проникли в периметр- а обычные болтовые винтовки в этом случае были бы практически бесполезны.

Русские проверили такую систему в бою в 1963 году, опробовав свою СВД во Вьетнаме против американских солдат — ЦРУ тогда как-то добыли ранний образец — а после и в Африке, Южной Америке, Афганистане и Чечне.

Но были и небольшие неприятности: винтовка выбрасывала гильзу, полёт которой мог выдать позицию снайпера, хотя Чемберс и не находил реальных ситуаций, в которых выброс гильзы выдавал бы позицию стрелка. Второй проблемой было неудобство полуавтоматической схемы: полуавтомат был куда как более тяжелым и менее компактным, нежели болтовая винтовка. Также следовало постоянно следить за точкой попадания, которая плыла при интенсивном огне. Также полуавтоматы соблазняли командиров двинуть снайперов на позиции бойцов с автоматическим оружием вместо того, чтобы в полной мере использовать их дальнобойный потенциал на расстоянии около тысячи метров.

Наверное, и Рэй видел будущее как-то так. Было ясно, что он хотел познавать и учиться у ног мастера, присоединившись к «Морским котикам», вооружённым SASS, а именно SR-25. Он брал отпуска, чтобы учиться у Чемберса и познавать сложности этого оружия, поскольку в первые свои три тура он был полностью болтовым снайпером. Понятно, что такое отступничество нужно было скрывать от иезуитов из Корпуса. И такое интеллектуальное единение между отступником Чемберсом и эталонным снайпером Крузом показалось Суэггеру очень вызывающим. Чем больше он думал об этом, тем более вероятной на всякого рода возможности казалась эта связь. Если Круз вернулся и всерьёз думает о завершении своей миссии, то откуда-то он должен будет начать. ФБР думало, что он поднимет свои связи с морпехами или бывшими морпехами, но никто ранее не протягивал ниточки к Чемберсу.

Суэггер увидел, что «Арсенал Стальной Бригады», в котором и был мыслительный центр Чемберса, а также его почтово-торговая империя (высокосортные тактические товары: кольца «Баджер», прицелы «Найтфорс», снайперские блокноты и ещё всякое) располагался в провинциальной Северной Каролине, в сорока милях от Джексонвилля, точно за границей штата. Боб подумал, что такое место может быть неформальным местом сбора снайперов морской пехоты, которые собираются там вне боевого времени, рассказывают друг другу военные байки и теоретизируют насчёт будущего (например, среди последней информации были вести о том, что Чемберс проводит интенсивную исследовательско-прикладную программу по применению «Барретта» калибра.416, чтобы увидеть, как он конкурирует с калибром.308 который на службе уже полвека, а также изучает калибр.50 для сверхдальних дистанций, которые в Афганистане — самое обычное дело).

Перед тем как он успел подумать об этом, он уже был в машине, рыча двигателем и покидая город в направлении «Арсенала Стальной Бригады». Собирался ли он проникнуть туда незаметно? Нет, но всё равно нужно было попасть туда, поглядеть, кто там ошивается и чем там дышат. Нужно было понять, как туда зайти: как анонимный следователь ФБР в поисках ответов или как великий Боб Ли Суэггер, герой и знаменитость этого маленького мира, вправе рассчитывать на королевский приём, но также имея в виду, что если он не будет честен в отношении своей связи с ФБР, это бросит тень на весь мир дальнобойных стрелков.

Хорошо заполночь он достиг маленького провинциального городка Дэниелстауна, свернул направо на Шерман и когда ему уже казалось, что он снова покидает город, поравнялся с удивительно невпечатляющим зданием, обшитым алюминиевым сайдингом, под плоской крышей, с двумя или тремя гаражными дверями с одной стороны, минимумом растительности, неограждённым, с гравийной парковкой перед ним. Тут могли располагаться аптека, склад аккумуляторов, софтверная фирма, но вместо этого вывеска гласила: «Арсенал Стальной Бригады».

В одном из окон горел свет.

Неизвестная команда наёмников Окраина Дэниелстауна, Южная Каролина 02-38

Они встали на обочине дороги, ведущей из города, и, глядя на Дэниелстаун на картах Гугла, прикинули, где среди деревьев и зданий, за перекрёстком впереди Суэггер остановился и теперь сидел в машине, не зная, что передатчик в его бумажнике выдаёт его местонахождение.

— Так, сказал Мик, указывая на Крекерса, — срежь через задние дворы и погляди в ночные очки на него. Скажи мне, где он и что делает. Не пугай соседей, берегись собак, не наткнись случайно на людей, кто может не спать сейчас. Помни, ты типа секретный агент.

Но у Крекерса не было чувства юмора, он даже из вежливости не улыбнулся. Настроив ночные очки, надетые на голову- новые, только что из коробки, с двухспектровой оптикой, питавшейся от батарейки, погружающие мир вокруг в зелёный, мягкий свет, он безмолвно вынырнул наружу. Всё-таки он был очень хорошим исполнителем. Через семь-восемь минут радио затрещало и Мик вместе с Тони одели свои наушники. Через треск помех прорвался голос Крекерса, донесённый через протокол идентификации, так как в этой радиосети было их только трое и никто больше не мог их слышать.

— Это и правда крутая штука! — сказал Крекерс, имея в виду аппарат на его голове. — Можно переключаться между усилением света и термальным режимом, а можно их вместе включить для действительно толковой картинки.

— Прибереги это для колонки в «Солдате удачи», — ответил Мик. — Что у тебя по делу?

— Я залёг в кустах у дома в двухстах ярдах. Он вроде как ждёт на парковке у низкой постройки, похоже, производственной. В таких обычно кондиционерные блоки монтируются.

Оба прекрасно знали, о чём идёт речь.

— Можешь поточнее? Там написано что-нибудь?

— Да, в ночное видение ясно как день. Тут написано «Арсенал Стальной Бригады». Хотя на арсенал не похоже вовсе.

— Ладно, как ты там? Всё тихо?

— Абсолютно. Я был невидим и последние сто ярдов прополз через сад какой-то бабки. Никто не брехнул, всё чисто.

— Что Суэггер делает?

— Вот это забавно… ничего. Он съехал с дороги, но на стоянку не заехал. Просто сидит там.

— Готовится?

— Вроде нет. Думаю, просто соображает, что дальше делать. Тут свет в одном окне, а перед домом джип припаркован, так что я думаю, кто-то есть там.

— Оставайся там, об изменениях сообщай мне как только так сразу.

— Понял.

Как только он договорил, Тони З. протянул ему «Турайю». Богьер нажал кнопку предустановленного номера и через несколько секунд услышал голос:

— Что за нахуй? Вы на время смотрите вообще?

— У нас режим 24\7,- ответил Мик, довольный тем, что как-то вздёрнул обычно невозмутимого МакГайвера.

— Не неси чушь, Богьер. Я об этих делах что-то знаю.

— Ладно, ладно. Суэггер находится в Дэниелстауне, Южная Каролина, в двадцати милях к юго-западу от Хендерсона. Он привёл нас к какой-то небольшой, вроде как производственной конторе, которая зовётся «Арсенал Стальной Бригады». Нам надо её просветить.

— Перезвоню.

Два человека сидели в заглушённой машине, слушая южный ветер. Богьер глянул на свои «Суунто» и увидел, что подходило к трём. Какого хера Суэггеру там делать в это время?

Радио затрещало. Это оказался Крекерс с новостями.

— Он заходит внутрь. Пошёл к двери и постучал.

Арсенал Стальной Бригады Дэниелстаун, Южная Каролина 03-05

Ничего. Он постучал снова, громче- и услышал какую-то возню, затем звук чьих-то шагов на металлических ступеньках.

— Проваливай отсюда, — крикнул кто-то через стальную дверь.

— Полковник Чемберс?

— Я сказал — вали отсюда! Завтра приходи. Я буду с одиннадцати, дружище.

— У меня разговор к вам.

Даже через дверь Боб не спутал тяжёлое клацанье скользящей перезарядки помпового дробовика ни с чем другим.

— Не дави, дружище. Ты не захочешь сюда заходить, потому как сильно пожалеешь. Приходи завтра.

— Сэр, я просуну свои водительские права через почтовую щель а потом отойду назад. Вы посмотрите, хотите ли увидеть меня.

— Чёрт…

Но Боб уже вытянул права из бумажника, сунул их в щель и отошёл назад. Из-за двери ничего слышно не было. Наконец, дверь отворилась, открыв того, кто выглядел как и положено полковнику морской пехоты в отставке: крепкий, короткие волосы ёжиком, хорошо тренированное тело под клетчатой рубашкой, сороковые\пятидесятые, дробовик в руке, очки на квадратном лице. А вот чего нельзя было предполагать- так это выражения любви на этом лице. Пятно света от фонаря осветило Боба.

— Чёрт… это вы, не так ли?

— Да вроде как.

— Господи боже…

Полковник, вмиг обернувшись четырнадцатилетней девчонкой на концерте Джастина Тимберлейка, подбежал и почти обнял его. Он был и крайне рад, и благоговел перед Бобом, да так, что едва подбирал слова. Затем целый поток долго хранимой любви прорвался, и полковник схватил и обнял старого снайпера.

— Полковник Чемберс, — с трудом отозвался Суэггер, — я очень признателен, сэр, поверьте, но я здесь не по поводу добрых старых дней. Я здесь из-за новых дел. Я работаю на правительство.

— На ФБР?

— Ну, можно и так сказать.

— Валяй, заходи.

Они вошли в здание. Полковник тщательно запер дверь, снова включив систему безопасности. Затем он провёл Боба вверх по металлической лестнице в коридор с гипсокартонными стенами, дававшими понять, что здание построено непрочно и довольно-таки бестолково. В другом конце коридора находился рабочий кабинет полковника, сердце снайперской религии. Встроенный оружейный сейф занимал большую часть одной стены, а на всех других хорошо отражалась одержимость полковника- ряды передовых винтовок, книжные полки с мемуарами, военными книгами и историями сражений, рабочий компьютер, мишени со множеством дырок, фотографии великих стрелков- Карла Хэчкока, Чака МакКензи, ничего не говорящая фотография двадцатишестилетнего штаб-сержанта Боба Ли Суэггера из Блю-Ай, Арканзас, сделанная по случаю победы в Уимблдонском кубке на тысячу ярдов в 1972 году.

— Вроде как зал славы? — сказал Суэггер.

— Мой зал славы, да- ответил полковник. Выпьем, ганни? Могу звать тебя так?

— Друзья зовут меня Боб.

— Ну, будем друзьями- отозвался полковник, полный тупой любви. — Я почту это за великую честь. Выпьем? Такую встречу нужно обмыть и отпраздновать.

— Нет, сэр. Я бы и рад был треснуть в обществе, но если так случится- я тут месяц проведу. Я тут по официальному делу. Думаю, оно не помешает нам остаться добрыми друзьями.

— Ну, давай поглядим, сумеем ли мы решить твоё дело.

— У меня временный контракт с ФБР, я у них советник и консультант по делу снайпера морской пехоты Рэя Круза, который вроде как был убит в Афганистане полгода назад, но теперь снова появился здесь, в Америке, весьма сильно заблуждаясь относительно того, что произошло с ним. Трагически заблуждаясь- я так считаю. И я узнал, что у вас с Крузом были связи.

— Рэй, — сказал полковник, и его лицо ожило. — Он жив! Господи, вот это штука! Ну, за это я выпью, поверь мне. Адов парень! Ты похож на него, Боб. Ты и он- настоящие братья в нашем деле, в том, как валить издалека из высокой травы.

— Сэр, оно верно, и то, что я узнал о сержанте Крузе, говорит что так оно и есть. Но если он жив, он внёс себя в дерьмовый лист правительства, озвучив определённые угрозы.

Боб смотрел полковнику в глаза, пытаясь углядеть искорки потаённого знания. Он уже заметил, что полковник обрадовался вести о том, что Рэй жив, и его реакция выглядела вполне себе искренней, что было плюсом. Однако, полковник ни на секунду не опечалился, услышав, что полгода назад Рэй был убит. Даже не придал этому значения. И только потом включился в свою роль в этом спектакле:

— Когда я услышал, что он погиб, это разбило мне сердце. Так много хороших людей гибнет в войне, о которой половина населения вообще ничего не знает и не понимает, за что мы воюем, а другая половина ненавидит нас. Это неправильно. Ну, не буду начинать…

— Я сказал о том, что Рэй идёт каким-то своим путём. Это тот Рэй, которого вы знали?

— Определённо, у Рэя были какие-то свои задумки. Он был из тех, кто поступает верно- но по-тихому, без шума. Он не кричал на каждом углу, не был рыцарем крестового похода… просто делал, не останавливаясь.

Полковник рассказал о том, что Рэй работал над ранней версией непринятой винтовки Стоунера SR-25. Он работал в мастерской целыми ночами, разбирая её деталь за деталью, собирая снова, словно пытаясь постичь её смысл. Пытался познать дзен каждого винта и каждой пружины, словно не мог остановиться.

— Наверное, в нём филиппинская кровь говорила. Мы в своё время изобрели калибр.45 ACP против филиппинцев, как ты знаешь. А они не останавливались, если что-то взяли себе в голову- пока мы не придумали здоровую, толстую пулю против них, слышал об этом?

— Да, сэр. Сэр, я понял вашу связь с Рэем Крузом примерно два часа назад. И до сих пор это остаётся информацией, до которой не докопался никто больше, не придал значения. Но я связан контрактом и обязательствами и должен уведомить людей, на которых работаю. Выбора у меня нет. К завтрашнему полудню опергруппа ФБР будет здесь, с судебными следователями, повестками в суд и ордерами на обыск. Они разберут вас и всё это место по деталькам чтобы найти Рэя. Ваши файлы, телефонные звонки, кредитную историю, бухгалтерию, деловые связи- всё раскопают. Так что я здесь неофициально, раньше всей этой приливной волны. Может, и не следовало этого делать, а нужно было бы пустить всё через начальство- но я чувствую долг перед вами, поскольку вы служили вместе с нами, ползавшими в высокой траве и стрелявшими вдаль. И я очень прошу вас: если у вас есть хоть какие-то сведения о Рэе, о его планах, о том, как он сейчас живёт — лучше всего будет выдать это всё мне и войти в дело в качестве сотрудничающего свидетеля. Это люди из федеральных структур имеют задание, и они умеют делать свою работу, а еси вы у них на пути встанете — это им не помешает, они вас раздавят.

— Признателен за предупреждение, комендор-сержант- ответил полковник официальным тоном морской пехоты. — не возражаешь, если я бурбону хлебну?

— Извольте.

Полковник открыл шкафчик, достал полбутылки «Ноб Крик», наполнил стаканчик и залпом выпил.

— Если Рэй вернулся, — сказал Боб, — и, как известно, он пытается прихлопнуть одного господина, который на следующей неделе прибывает в Вашингтон, то ему следует начинать своё дело откуда-то, с какой-то логистической базы. Мы предположили, что он использует старые связи по морской пехоте, возможно, людей из Второго разведбата. Я должен был это проверить. Но он мог бы также стартовать и отсюда, от вас, используя ваши специально отстроенные винтовки, боеприпасы, прицел, дальномер, всякие наработки. Это было бы логично, и я думаю, что вы при своём высоком мнении о Рэе помогли бы ему безо всяких дотошных расспросов. Если бы он ко мне пришёл- чёрт, я сам помог бы ему. Вам следует знать- если вы втянуты в этот расклад, вы играете с очень горячим огнём, который может спалить всё, что вы сделали буквально в секунду. Оно того не стоит, сэр. А для меня будет настоящей трагедией- самой большой в моей жизни- если Рэй, думая, что делает правильное и благородное дело, приведёт себя в пожизненную одиночную тюремную камеру. Это будет крайне несправедливо.

— А может быть, что Круз разыгрывает единственную карту, что у него есть единственно возможным путём, и делает это не против Корпуса, а для него, — произнёс кто-то.

Суэггер обернулся и увидел Рэя Круза.

Неизвестная команда наёмников Снаружи здания «Арсенала Стальной Бригады» Дэниелстаун, Южная Каролина 03-05

Мик по-быстрому сделался экспертом по «Арсеналу Стальной Бригады» и биографии его основателя и возглавляющего гения, полковника Нормана Чемберса.

— Этот парень типа снайперского гуру, — объяснил он Тони З. после того, как завершил разговор с МакГайвером.

— Я вспоминаю, что читал его статью в «Точной стрельбе». Он был против сошек. Считал, что снайперские винтовки не должны иметь сошки, поскольку от них больше проблем чем пользы.

— Стрельни с «Барретта» без сошек. Поглядим, в каком из соседних штатов тебя найдут. А Суэггер мог додуматься до того, что Круз тоже знаком с этим гуру и заглянет посоветоваться, и потому полез вон из шкуры чтобы добраться до него поскорее, потому и полетел в Южную Каролину.

— В три часа ночи?

— Суэггер — он как герой боевиков…на взводе может вообще не спать. А тут ему что-то нужно было проверить как можно быстрее.

— Он думает, что Чемберс выведет его на Круза. Нам бы там микрофон иметь.

— Теперь, когда Суэггер уйдёт, нам-то что делать? Пасти его? Наверное, да… уж его-то мы можем пасти с этой картой. А если переключимся на Чемберса- вдруг он приведёт нас к Крузу? Может, он завтра увидится с Крузом, чтобы рассказать ему о Суэггере. И тогда мы с Барретом вышибем его из ботинок и вернёмся в бассейн ещё богаче, чем были.

— Мик, это заманчиво, но это неправильно. Мы пасём Суэггера, и нам не надо ехать за ним, безо всякой спешки.

— Эй, эй, эй- внезапно влез в разговор Клоун Крекерс по радио. — Там в комнате ещё один парень!

— Что?

— Только что разглядел. Эта штука, эта оптика- можно глядеть в светоусилении, можно в термальном режиме, или в обоих сразу- я так и смотрел до сих пор, а сейчас перешёл только в термальный.

Мик хотел придушить Клоуна. Ему не нужно было всё это дерьмо, он хотел знать — кто этот третий человек в комнате?

— Так что я перешёл в терморежим и вижу температуру, знаете, ночью холодное всё, эта халупа вся алюминиевая, а они в комнате со внешней стеной, и я чётко вижу три тепловые метки от людей. Три. Я не знаю, откуда третий взялся. Его там не было когда они в комнату пришли.

— Он прятался?

— Ну, там могла быть мёртвая зона, комната с мощными стенами, другой вход… я не знаю. Просто говорю что вижу.

— Господи… — вырвалось у Мика.

— Если это Рэй, — сказал Тони З.,- мы могли бы убить их всех за десять минут.

— Если это Рэй, — повторил Мик, задумавшись.

— Как нам узнать?

— Никак.

Он был прав. Не просмотрев или хотя бы прослушав комнату, было невозможно понять, точно ли третий был Крузом.

Что делать?

Богьер прикинул все возможности.

1. Не делать ничего. Может быть, Суэггер убедит Круза пойти с ним, они опознают Круза в машине, поедут за ним и польют обоих калибром 5.56, получив два подтверждённых трупа.

2. Опять ничего. Если Суэггер привёл их к Крузу сейчас, он и снова это сделает. Если он выйдет один, они последуют за ним. Они не смогут оставаться в этом городишке днём, поскольку в 7-30 все удивятся, кто это сидит в чёрном джипе у них на обочине. В глуши везде так. А это даст Крузу, если это он, массу времени оторваться от них и они никогда его больше не увидят.

3. И снова ничего. Тот самый третий парень- сын полковника, или сотрудник, или жена, или мало ли кто и заглянул присоединиться к разговору. Он ничего не значит, так что завтра они опять будут пасти Боба и посмотрят, куда он их приведёт. Это будет умно, хотя и шло вразрез с натурой Богьера.

4. Напасть сейчас. Вынести дверь, взлететь по лестнице, вломиться в кабинет- силовой вход по-SWATовски. Двадцати секунд хватит. Если это Рэй, убрать его и свидетелей. Если не он, выбить дерьмо изо всех, разбить телефоны, забрать винтовки и наличность, исчезнуть- пусть думают, что напали из-за оружия. Или вообще всех завалить- какая разница? Однако, если станет ясно, что в возне вокруг Круза участвует ещё неизвестная шайка, возникнут разборки, поднимутся непредвиденные вопросы, начнётся расследование, которое может быть неподконтрольным, всплывёт неизвестно что…

Да и ещё вот что могло случиться в четвёртом варианте. Суэггер, полковник и тот, третий — допустим, Круз- они были такими же звёздами спецопераций, как и Мик со своими парнями, и двадцати секунд на вход им вполне хватит, чтобы схватить пушки и вступить в перестрелку, и тогда подобно тупым гражданам, которые случайно попадают под огонь, пытаясь укрыться от него, Мик и его парни окажутся не с того конца бури из дерьма калибром 5.56 и истекут кровью за восемь секунд после того, как упадут на землю.

Был ещё пятый расклад.

5. Хм… да. Ему это нравилось.

Мик поигрался в уме с этим вариантом, распробовал его как следует, оглядел со всех сторон в поисках недостатков и ничего не нашёл.

— Телефон, — сказал он.

— Мик, я вижу лёгкий блеск каких-то свинячьих мыслей у тебя в глазах. На газу готовишь?

— Слушай папу, амёба, и учись, как мы, большие парни, справляемся с тем чтобы кого-то грохнуть самым разумным путём.

Он нажал кнопку. МакГайвер бысто ответил.

— Ну?

— У нас ситуация.

Мик быстро всё изложил.

— Но вы не уверены, что это Круз?

— Нет, сэр. Но кто бы ещё это мог быть?

— Жестянщик, портной, свечник, человек с луны, Барак Обама, Майкл Джордан, Эрнест Боргнайн, Дэвид Никс…

— И вдруг кто-то таинственно убивает Дэвида Никсона? Или ты имел в виду Дэвида Эйзенхауэра?

Предположим, кто-то убил Эйзенхауэра. Мы идём на риск, доплаты не требуем, но не будет ли хуже, если оставим Эйзенхауэра в живых?

— Будет, — ответил МакГайвер. — Потому что вы дадите миру знать о своём существовании.

— Но ничто не свяжет эти тела с Рэем Крузом и афганской политикой. Местные следователи в каменном веке. Это будет для них обычной мудацкой разборкой парней из трейлерных парков. Расследование проведут местные Барни Файфы[30], никаких улик не будет. Мы выходим чистыми.

Молчание МакГайвера сказало Мику о том, что вождь задумался. Так что ему пока можно задуматься об остальном.

Разложить «Барретт», положить на край окна джипа, как томмиган чикагских гангстеров в 1927 м. Заполнить магазин десятком 750грановых боеголовок, летящих со скоростью три тысячи футов в секунду. Мик с большой пушкой, а за ним, пристроившись на сиденье, Клоун Крекерс со своим ночником, Тони З. за рулём.

Вырулить из-за угла на дорогу к «Арсеналу»- этому хлипкому домишке из жести. Остановиться на кратчайшей дистанции под прямым углом к фасаду, примерно в тридцати ярдах. Крекерс переключится в терморежим, глядя в ночник, а сблизи он увидит ещё больше, и даст наводку на три живых цели за алюминиевыми стенами. Он обозначит Мику места, используя окно как ориентир- «двое на одной линии в пяти футах правее от правого края, один ещё в двух футах правее от них». А может, лучше ему будет фонарём «SureFire» посветить точно на их позиции на стене?

Мик выстрелит десять раз за четыре секунды. Он может так, он способен нажимать на спуск и одновременно держать чудовищную отдачу. Пули пронзят металл практически без отклонения и расквасят тех людей словно надувные игрушки и раскидают облаками розового тумана перед тем, как те поймут что происходит.

Машина сорвётся в ночь. И хотя грохот выстрелов будет жутким, до серьёзной полиции дойдёт не раньше чем через сорок пять минут. А «Барретт» выбросит свои гильзы внутрь салона джипа, не оставив никаких улик.

Эти трое будут абсолютно мёртвыми. Никаких следов, никакой связи, никаких улик для следователей- потому что калибр.50, пройдя сквозь металл, сквозь тела и снова сквозь металл улетит далеко в поля. И не будет никаких намёков на работу хорошо экипированных профессионалов. Это мог бы быть любой ёбнутый солдат с «Барреттом», а в этих лесах их дюжины. Это территория больших стволов.

В итоге: если это Рэй Круз, то дело сделано. Если нет, это чья-то ещё проблема.

— Богьер, ты клинический идиот. Я даже не знал, что ты настолько идиот. Тебя бы в Гарвардскую университетскую поликлинику сдать для опытов, чтоб на тебе кто-нибудь Нобелевку по медицине сделал.

— Ну, будет громко, да, и грязновато, но согласись: у нас может никогда не случиться возможности для такого выстрела. Никогда. Сейчас проебём- и потом будем вспоминать и вечно себя клясть. Хер с ними, давай их вынесем!

— Запишу себе- не звать Богьера и его ёбнутую команду социопатов на свадьбу дочки. Ну давай, Мик. Надеюсь, Бог благоволит невероятной жестокости.

— Он благоволит. Погляди, сколько у него смеху с землетрясениями.

Офис «Арсенала стальной бригады» Дэниелстаун, Южная Каролина 03-05

— Круз, меня зовут Суэггер.

— Я знаю, кто ты, ганни, — сказал Круз, стройный, напряжённый, словно дикарь, с ёжиком чёрных волос. Его глаза были, как и следовало, несколько экзотическими, азиатскими, но лицо оставалось белым, со слегка выступающими скулами и утончённым носом и губами. На нём были джинсы, толстовка с капюшоном, пара беговых кроссовок «New balance» и лиловая бейсболка с вороном на ней. В руке был пистолет «Беретта», но на Суэггера он не был нацелен.

— Пистолет для меня? — осведомился Суэггер.

— Нет. Это для меня. Тут много людей, которые хотели бы видеть меня мёртвым. Я буду держать эту штуку при себе всё время, если не возражаешь. Нет ничего быстрее чем пистолет в руке.

— Круз, ты говоришь как параноик.

— Это сделали пули, разорвавшие моего наводчика надвое.

— Я знаю, что такое — потерять своего наводчика. И знаю, как это может поломать тебе разум. Я был там.

— Никто не был там, где я сейчас. И кроме меня никто меня отсюда не вытащит.

Что это? Кто он?

Информация полилась на Суэггера так, что он едва стоял. Он говорил с призраком. Билл Го, мёртвый все эти годы, здесь, в безвестном городишке? Может быть. Может быть, нет. Это было не аурой, не дрожью, не покалыванием- но чем-то, что давало свой след на снегу и Суэггер понимал, что у него не хватает ума чтобы понять. Что понять? Что тут было?

— Круз, я не знаю твоей игры, но ты разворошил хренову тучу важных людей. Они остановят тебя, даже если нужно будет тебя убить. Это будет совсем неправильно, сержант. Мы можем закончить всё это сегодня и вернуть тебя в строй на следующей неделе- если ты этого захочешь.

— Ты был лучшим. Для нас всех ты был богом. Но ты не догоняешь, ганни. Если я пойду с тобой, через день- или через неделю- я буду мёртв. Они не остановятся уже сейчас. И, что бы они ни задумали, всё случится так, как и должно.

— Круз…

— Я видел отличного парня, Билли Скелтона, разорванного пополам каким-то мудаком с «Барреттом». Хаджи? Да, очень жаль, это война… но нет. Я видел их, парня с большой пушкой и его друзей- они были белые, наёмники. Я их немало перевидел. Этих парней послали чтобы убрать 2–2. Это не война, это было убийство.

— Может, русские? Может, иранские советники. Может, чечены-добровольцы. Это всего лишь кожа.

— Я говорю: это были американские домашние псы.

— Я не пытаюсь убедить тебя, я услышал. Но у меня контракт с ФБР. Скажи — и я достану мобильник, и через пару часов ты будешь под судебной защитой. Кого бы ты ни обвинил — всё будет услышано. Я работал с одним толковым парнем. Он теперь заместитель директора в Бюро, я давно его знаю. Я могу гарантировать тебе безопасность, тебя услышат и расследуют твои обвинения. Это самый лучший путь, лучшее предложение, которое ты можешь получить.

— Все говорили, что ты лучший, ганни. Я хотел бы поверить тебе, но я верю только полковнику, потому что он полностью вне системы. Ты можешь даже не знать, кто дёргает за твои верёвочки. Так что я…

В сотую долю секунды до потери сознания Суэггер увидел, что стена взорвалась внутрь в отличной демонстрации физики высоких скоростей, а массивный стальной стол, за которым сидел безмолвный полковник, отлетел так, словно весил не больше унции и впечатался в Суэггера так, что тот потерял сознание.

Неизвестная команда наёмников Кроссовер у здания «Арсенала Стальной Бригады» Дэниелстаун, Южная Каролина 03-05

— Это будет охуенно- порадовался Крекерс.

З. вёл машину. Свернув за угол, он рулил к низкому, непримечательному зданию, которое теперь было в нескольких сотнях футов от них. Мик устроился на заднем сидении с большой пушкой, которая торчала из окна, а под ствол была подложена сложенная в несколько раз куртка. Пушка был размером с доброе весло- весом под двадцать фунтов, полуавтоматическая, неуправляемая ни в каких руках, кроме самых сильных, выглядевшая как накачанная стероидами М16. Мик прижал затыльник приклада к плечу, взялся правой рукой за рукоять, а левой- за цевьё, мягко управляясь с этим чудовищем словно это была детская мелкашка.22 калибра. Он был волшебник в том, что касалось винтовок. Пошевелившись, чтобы поймать верное расстояние от глаза до оптики «USoptics» за четыре тысячи долларов наверху винтовки, он крутанул кольцо до 4хкратного увеличения, чего на этой дистанции вполне хватало. Чётким ударом вложил магазин, убедившись, что тот точно сел на место. Один только магазин весил почти шесть фунтов, заполненный ракетоподобными патронами с семисотпятидесятиграновыми пулями, слишком тяжелыми для своего размера.

— Эй! — крикнул Тони, поскольку у всех были надеты наушники. — Ты стреляешь без сошек, как и писал гуру. Ему бы понравилось!

— Рад, что уважил старика, — отозвался Мик.

Машина замедлилась и встала. Чёрная стена здания теперь была в тридцати футах от них. Одно окно светилось, но, поскольку оно было выше машины, виден был только потолок. Клоун Крекерс занял свою позицию позади З., одев монокуляр-ночник на голову и переключившись в терморежим.

— Так лучше, прямо как живые. Порядок, вижу одного парня в пяти футах от двух других. Все сидят. Я думаю, тот парень, что отдельно- это гуру, сидит за столом- целиком не виден. Двое других стоят друг перед другом.

— Укажи мне от левого края окна.

— Пять футов. Бери чуток ниже центра массы, потому как стреляешь вверх. Вали первого, потом шесть дюймов вправо- и вали второго. Потом возвращайся и вали полковника.

— Я в двух футах от левого края окна, сказал Мик, двигая тяжелую винтовку слегка вправо, не теряя прижима щекой и расстояния до линз прицела. Тони, дай мне ещё фут.

Тони отпустил тормоз и легко скатил машину ещё на фут.

— Хорош, хорош, я устроился. Готово… раз, два, и…

Он нажал на спуск. Словно комета ударила в Землю- пылающий шар разрушения, выжигающий кислород, уничтожающий всё живое и обжигающий почву, и в тот самый момент- мощный гидравлический удар, прилетающий в его крепкие мышцы плеча.

Винтовка чуть подлетела от отдачи, послав ядерный взрыв в воздух своим семисотпятидесятиграновым зарядом уничтожения и звукового удара, затем успокоилась и Мик, слегка сдвинув её и снова поймав щёку и расстояние до линз, выстрелил ещё раз, произведя тот же штурм всех чувств, вспышку и взрыв, послав ещё одну горячую гильзу в полёт из окна экстрактора, выброшенноую усилием с клацаньем летящего от отдачи затвора. Слегка выждав, он сдвинулся левее и выстрелил туда, где следовало быть полковнику. Три выстрела менее чем за две секунды. Вот для чего нужен тренированный человек с «Барреттом».

— Рок-н-ролл!! Воооот так, уёбок! — заорали они с Тони З.

Снова поглядев на место, где его цели были изначально, он увидел две огромные светящиеся дырки там, где его огромные пули прошибли тонкий алюминий. Он выстрелил ещё шесть раз, пытаясь целить в места прежних попаданий, и от каждого попадания разлетались куски искорёженного металла, пыль и горящие обломки стены.

— Ёба, — крикнул Крекерс, пригнувшийся во время стрельбы чтобы поберечь уши и своё ночное видение, — гляди-ка!

Попадания.50го калибра пробили огромную брешь в стене. Выглядело всё так, как будто корпус корабля словил торпеду- разорванный и скрученный металл, кривая арматура, клочья рваного гипсокартона — всё в облаке пыли и дыма.

— Мама, мы выиграли войну, — сказал Тони.

Мик втянул большую винтовку в машину, неловко спрятал её в багажный отсек, переложив через спинки сидений и сказал:

— Уходим. Не торопясь, спокойно, без гонки. Пятьдесят пять миль. Езжай, сынок, поехали встречать зарю.

— Чёрт, я не видел попаданий, — пожаловался Крекерс.

— Это как в кино было! Да, эти мудаки получили по заднице как следует.

— Было бы ещё круче, — добавил Мик, виновник торжества, — если бы у нас были трассирующие.

— Да, точно! — согласился Тони З. — Вот это было бы шоу!

— А может, нам проверить, что там?

— Ага, и нарваться на Барни Ф. и его двустволку, который сейчас как раз отливает позади заправки. Валим.

Они уехали так далеко и так скоро, что не услышали ни одной сирены.

Арсенал Стальной Бригады Дэниелстаун, Южная Каролина 03-06

Рэй не знал, сработали ли его рефлексы в этой научно-фантастической временной зоне. Он лежал на полу перед столом, подброшенный в воздух первым выстрелом, ударив Суэггера в голову и отбросив его назад в его кресло. Рэй свернулся, словно зародыш, и в это время ещё один молот ударил в кресло, в котором он только недавно сидел- и послал его в безумное вращение в воздухе. Ничто не могло устоять против этих страшных ударов, и он без слов знал, что это Мама Барретт и её полудюймовое семисотпятидесятиграновое потомство, атомизирующее всё на своём пути.

Следующий выстрел уничтожил полковника. Звук пули, попавшей в мясо, был узнаваемым и незабываемым для тех, кто его слышал: похоже на вибрирующее «ввхуп!», подавляемое упругостью плоти, и звук этот наполнен неприятной влажностью. В ту же секунду Рэя окатило душем тёплых ошмётков и розовым туманом. При следующих шести попаданиях его глаза были открыты. Кто бы ни стрелял- делал он это чертовски хорошо. Он контролировал отдачу и вложил шесть пуль чётко между первыми двумя дырками от попаданий с полусекундными паузами между выстрелами и каждая, ударив в стену, вырывала из неё каскад вибрации, которая отрывала Рэя от пола и посылала сотни металлических осколков в воздух. Однако, повинуясь законам физики, осколки летели кверху и почти не задевали его.

Всё вокруг было в пыли и в осколках всякого рода, в горящих кусках стенной обшивки, кусках металла от арматуры здания, всё это освещалось флюоресцентным светом сверху. Они теперь перезарядятся? Пойдут на штурм? У него была «Беретта» и он знал, что уйдёт достойно, забрав с собой многих.

Но стояла тишина, в которой особенно хорошо раздавался звон в ушах. В дыру в стене он заметил лёгкое движение, давшее ему понять, что стрелки были в машине и теперь скрылись. Шатаясь, он встал, обернулся к полковнику у дальней стены: попадание огромной пули было недобрым… Никто лучше Рэя не знал, что металл делает с плотью, и ему тут же стало ясно, что первой помощи не потребуется. Он почувствовал острый удар боли: старый друг, отличный парень, толковый советчик, поддержавший в нужде- истинный прихожанин церкви Рэя. И за всё это он получил полудюймовую пулю от каких-то мудаков. «Это пойдёт в запись» — сказал он себе. Рэй разберётся с этим в нужное время.

Затем он обернулся к старому снайперу. Суэггер- как оказалось, сильно высохший, все кости и рёбра наружу, с прилаженными гелем волосами, — был или мёртв, или без сознания. Край летящего стола крепко поранил его скулу, из раны сочилась кровь, хотя сила потока говорила о том, что артерии не задеты. Кровь бежала по щеке, затекала в нос и потом собиралась лужей на полу. Рэй коснулся его и нашёл пульс, откинул мешавшийся кусок стола и перетащил Боба к стене. Нужно прислонить его к стене, а то он кровью захлебнётся.

Рэй скинул свою толстовку, замотал ею разбитую голову и закрепил своим ремнём «Wilderness». Наверное, это поможет старому псу не околеть до прибытия медиков. Сделав то, что было возможным, он вышел в коридор. Хорошо зная здание, он пошёл к задней двери, отпер её и выскользнул наружу, оказавшись среди задних дворов и фермерских полей. Тут наконец послышались сирены, означавшие что пожарные и офицеры выбрались из постелей. Рэй точно знал, что ему теперь делать: от неподготовленности он был очень далеко.

Он загрузил своё снаряжение в багажник чистого, легально купленного и неугнанного «Доджа Чарджера», припаркованного позади городского магазинчика «Пигли-Вигли»[31], щёлкнул замком, сел в машину, завёл двигатель и тронулся, свернув налево и покинув город. Насколько он мог предполагать, никто не видел стройного, атлетичного человека в джинсах, футболке Калифорнийского университета Лос-Анджелеса и бейсболке «Балтиморские вороны». Он исчез- а это всё же снайперский дар- в ночи.

Мотель «Холидей инн» Роанок, Вирджиния 17-30

Богьера разбудил телефон. Это был Тони З. из соседней комнаты, он и Крекерс уже проснулись и собирались квасить. Богьер с ними? Нет, Богьер не пойдёт. Богьер говорил с МакГайвером? Нет, Богьер не слышал МакГайвера. Он подождёт пока тот свяжется с ним и тогда присоединится к компании.

Богьер лежал в тёмной комнате на чистых, хрустящих простынях. Его массивное тело было красивым, как у бога, хотя он уже неделю не был в спортзале, но обещал себе вернуться к дисциплине и чистоте тяжёлого железа. Мик замечал: мускульные пучки, определявшие построение его плеч, были не идеальны, квадраты пресса слегка менее выпуклы, бугры вен не так сильно выступали. Он делался мягче.

Команда проехала по прямой сорок восемь миль, и в последние двенадцать они отслеживали радиостанции среднего юга насчёт новостей о происшествии в Дэниелстауне, Южная Каролина, где- как было сказано- какой-то безумный бывший снайпер открыл огонь по офису Нормана Чемберса, бывшего морпеха и эксперта по снайперскому делу, погибшего в инциденте. И больше никаких новостей не было.

Когда они добрались до Роанока, было как раз время отоспаться. «Холидей Инн» прямо на межштатной магистрали вполне подходил. Мик упал в кровать и поплыл в густой сон без сновидений. Теперь, проснувшись, он всё равно чувствовал себя уставшим.

Наконец, он встал и пошёл в душ. «Суунто» показывали, что время к шести. Что делать? Когда этот ублюдок позвонит? Они…

Телефон не зазвонил, а зажужжал. Мик нажал кнопку.

— Да?

— Вы его не достали.

— Вот дерьмо… — сказал Богьер, чувствуя глубокий и болезненный укус разочарования. Он знал, что сейчас последует. Мудак МакГайвер разорвёт ему задницу, а ему только и останется что сидеть и слушать, как последнему тупице.

— Он был там, тут вы верно сообразили. Его отпечатки там везде.

— Божежмой… — отозвался Богьер.

— Это плохие новости. Хорошие новости: вы и Суэггера не задели. Его хорошо приложило головой и он в какой-то местной больничке, но скоро выберется. Ещё вы сделали дыру размером с футбольный мяч в Нормане Чемберсе, отставном полковнике Корпуса морской пехоты Соединённых Штатов. Поздравляю: вы убили ровно одного человека в этой комнате, который не имел никакого отношения ко всему этому говну.

— Да и хуй с ним, раз он шуток не понимает. Побочные потери.

— Ну, будь аккуратнее. Как бы такие потери не проложили тебе дорогу в газовую камеру, остряк.

— Это война. Такое случается. Ничего личного. Ты идёшь на задание, и снаряд падает на окраине города из говняных кирпичей с населением семьдесят пять человек и двести сорок кур. Простите, маленькие загорелые люди, но важные шишки ставят интересы нашей нации выше Говнокирпичинска.

— Ты же патриот, я и забыл.

— Ты забыл. Ты одобрил удар. Так что не надо насчёт того, что я негодяй.

— Богьер, твоя работа не в том, чтобы меня переспорить. Вспомни, что выше старшего сержанта ты так и не вылез. А я- парень в офицерском смокинге и кушаю фазана в клубе. Если хочешь, я опишу тебе подробности твоей службы- вычистить стойла, вытряхнуть помойки, пятна на полу туалета оттереть зубной щёткой. Твоя работа- переспорить Круза, другого сержанта. Вы оба ползаете в грязи, режете часовых, взрываете мосты, играетесь во всякие мужицкие игрушки- и это ваш потолок. Так что сконцентрируйся на том, на чём нужно.

Перед глазами Богьера стояла картина: этот пидарас с козлиной бородкой и сигаретным мундштуком, в очках с тонкой оправой и эскотском галстуке, а Мик сжимает его голову руками, выдавливая мозги через уши и нос, пока глаза не лопнут как теннисные шарики.

— Хорошая идея, — ответил Мик, скрежеща зубами.

— О чём нам теперь надо побеспокоиться- так это уволят ли они Суэггера.

— Почему бы им это делать?

— Он поехал без подкрепления и не информировал штаб. Если бы он был спецагент, его жопу постигла бы моментальная кара. Но, может быть они пустили его в свободный поиск, но держали его на поводке- просто потому, что в их деле он любитель, но который знает о стрельбе всякое.

— Не забудь, что этот любитель нашёл Круза за двенадцать часов его первого дня работы по делу, а все остальные просрали момент.

— Он хитрый парень, да. Поэтому я всё же думаю, что они будут за него держаться. И надеюсь, что кредитную карту он ещё не нашёл. Так что предположим дальше, что они захотят использовать его мозги чтобы углядеть снайпера. Так что они заберут его в Вашингтон, сечёшь?

— Мы едем.

— Я думаю, что вы поймаете сигнал карты от здания ФБР на Пенсильвания-авеню. Следите за ним. Он рано или поздно поймёт, где Круз. Может быть, вы сами сможете грохнуть Круза и спасти жизнь Зарзи, станете героями. Мик Богьер, новый Боб Ли Суэггер! И тогда будешь со своим новым лучшим другом Бобби Ли посещать вечеринки «Анонимных Алкоголиков».

МакГайвер оскорблял Мика ещё несколько минут, пока не отпустил. Мик сверился с «Суунто» и пошёл в бар, чтобы избавиться от мысли о МакГайвере, горящем в пламени и снова оказаться в сержантской Вальхалле со старыми приятелями, бухлом и бабами. Сегодня ночью он как следует нажрётся. А завтра ёбаный Вашингтон.

Отделение интенсивной терапии Госпиталь округа Брайтон Хопкинс, Южная Каролина 16-42 следующего дня

В первый раз он очнулся, когда какой-то доктор поднимал ему веки и светил в глаза фонариком. Было больно. Второй раз кто-то делал ему укол. Опять было больно. В третий раз это был Ник Мемфис, толкавший его. И вот это было действительно больно.

Его глаза открылись. Чувствовал Боб себя так, как будто верблюд лизал его лицо целый месяц. Его руки и ноги были мертвы, как и пальцы. Приходя в сознание, он словно продирался сквозь густую, липкую грязь, стараясь не потерять цели.

— Вот дерьмо… сказал он наконец, и звук собственного голоса окончательно убедил его в том, что он жив.

— Он выбирается, — сказал Ник, и тут же подошёл другой человек- Сьюзен Окада, прекрасная и неприкосновенная- почему она вернулась? — смотрящая на него так, как, скажем, палач сёгуна на кого-то, кому в следующую секунду отсечёт голову.

— Эй, — сказала она неприветливо, — кто-нибудь дома?

— Да, да… — ответил он и понял, что тело его слушается. Но голова болела так, что только дюжина «Джек Дэниелсов» успокоили бы, правая часть лица была закрыта повязкой, а глаз заплыл отёком, давившим со всех сторон.

— Воды, — попросил он.

Она дала ему хлебнуть из бутылки.

— Наш герой вернулся из отпуска.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ник

— Как дерьмо.

— Забавно, ты и выглядишь так же- отозвалась Сьюзен.

— Что случилось?

— Тебя треснуло по голове летящим столом. У тебя сотрясение. Скула почему-то не сломана, но под глазом тридцать один шов. Опухоль спадёт к ноябрю. Ты выглядишь как гнилой грейпфрут.

— А… — кашлянул он. — Что с… мм… тем полковником? И Крузом.

— Полковник мёртв. Круз пропал. Полная катастрофа.

Боб глотнул ещё воды. Проклятье, как же болит голова… новость о полковнике ещё добавила боли. Этот парень был…

Но что было целью?

— Рассскажите мне, что случилось.

— Давай, а потом ты расскажешь нам, что случилось.

Ник пояснил: десять полудюймовых пуль сквозь стену «Арсенала Стальной Бригады», по причуде баллистики первая ударила и закрутила стол вместо того, чтобы уничтожить Боба. Вторая пришла чётко в полковника- «ты не захотел бы видеть фотографии криминалиста» — и остальные просто уничтожили это место. Везде отпечатки Круза, но отсутствие крови говорит о том, что он вовремя залёг на пол, потому и не превратился в кровавое желе, а затем выскользнул через заднюю дверь после того, как стрелки уехали. Насчёт стрелков ничего не нашли- за исключением части следа от колеса у края дороги, который принадлежал одному из шестнадцати миллионов колёс GoodYear Wrangler P245.

— Теперь твоя очередь. Прости за вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов… но какого чёрта ты разговаривал с человеком в федеральном розыске и почему, ёб твою мать, ты не запросил о поддержке, о наблюдении, о чём угодно??

Боб порылся в мыслях в поиске подходящего ответа вроде «поддержка для ссыкунов», но не ответил. Никому тут его юмор не был нужен. Он ответил так просто, как смог. Объяснил и обосновал.

— Я просто поехал туда, чтобы поглядеть на местность и собирался вернуться на следующий день. Разведка, только и всего. А когда я увидел там свет, то подумал- какого хрена? Там вполне мог быть какой-нибудь старый бздун, который мог знать меня, и я мог бы порасспросить его и вытащить из него побольше наедине, как мужчина с мужчиной, чем если бы я был во главе группы захвата. Я не знал, что Круз там. И уж тем более не представлял, что кто-то начнёт стрелять полтинником. И не собирался получать в голову столом десятитысячного калибра.

Ник молчал. Сьюзен сказала:

— Вспомни точно, что сказал Круз. Ты это помнишь?

Суэггер попытался прокрутить разговор в голове.

— «Никто не был там, где я сейчас. И никто кроме меня не сможет вытащить меня отсюда.» Это я помню. У него была идея насчёт того, что его пытались убить. И кажется, что в этом он был прав, или эти швы на лице- моё воображение. Но он серьёзный человек, лежит прямо на курсе. Он крепко загорелся от того, что погиб его наводчик. Считает, что он один сможет понять, что тут к чему, потому что все остальные «в системе» и никому нельзя верить, поскольку всеми кто-то управляет из тени. Сдаваться ему неинтересно совсем. Я поднажал в эту сторону, но он не заинтересовался.

Ник попытался избавиться от меланхолии в голосе:

— Так мы практически нигде?

— Мы знаем, что это он. И мы знаем, что кто-то хочет убить его. Это мы знаем, — сказал Боб.

— Мы не знаем, — ответила Сьюзен. — Простите, но этот полковник знал много снайперов, держал курсы для снайперов, и среди них точно есть люди с нестабильной психикой. Может, один из них обозлился на него. Мы не можем сразу же принять за версию, что это было покушение на Круза без тщательного профессионального расследования. Может, там была какая-то любовная афера, деловой кризис, судебная тяжба- дюжина вполне земных причин.

— И за ним пришли с «Барреттом»? Дружок его жены пришёл с…

— «Барретты» доступны как легальное гражданское оружие, — сказал Ник. — Если нужно убить человека, который работает допоздна в алюминиевом здании, полуавтомат «Барретт» будет первым номером в списке покупок, особенно если ты соображаешь в оружии- а все, кто знал полковника, несомненно, соображали.

— Так что вы не собираетесь…

— Охотиться за ведьмами- не собираемся, — отрезала Сьюзен. — Я знаю, насколько легко Агентство подходит под все варианты паранойяльных фантазий, оправдывает любые версии, отвечает всем теориям заговора или вселенского зла. Мы не будем использовать это как оправдание работе по всем поводам без веских улик, именно веских, которые дадут основание полагать о замешанности в дело людей из Агентства. А ночной расстрел неизвестными стрелками здания в сельской глуши Южной Каролины такой вескости нам не даёт.

— Высокотехничными стрелками. Это ясно из того, что стрелял он быстро и точно. Он знал эту отдачу, потому что стрелял и раньше- в тех пыльных краях, где живёт народ со скатертями на головах и кинжалами в зубах. Нужно ли говорить, что это практически со стопроцентной вероятностью тот же самый «Барретт», которым парни в Афганистане уничтожили Виски 2–2? Совпадение? Конечно, мир полон ими. Но… — Суэггер закашлялся, попытавшись вдохнуть, — кто они, что они делали здесь? Зачем им Рэй?

— Ничто не связывает их с Рэем, — ответил Ник. — прости, но Окада права. Без веских улик у нас нет оснований лезть в дела Агентства. Никто из Бюро этого не хочет. Это нестабильное перемирие нужно всем, и я не могу шатать его безо всякого основания.

— Ваши люди- ваши правила, — сказал Боб. — Это как вечеринка с мороженым для детсадовцев. Я хочу мороженое! Нет-нет, это моё мороженое! Как вы это выносите?

— Система есть система, Суэггер, — ответила Сьюзен. — На самом деле, и в Агентстве есть некий раскол: кто-то верит в Зарзи, кто-то нет. Неверующие загнаны в угол, поскольку Администрация президента также хочет верить в Зарзи.

— Возможно, зарзисты перестарались в своей защите? Они хотят Зарзи как мороженое, они без ума от мороженого и поэтому ходят вокруг и тщательно следят, чтобы оно не растаяло?

— Эти люди — профессионалы. Они не будут ходить вокруг. Я наведу кой-какие справки, но сами мои возможности под угрозой от этого эпизода. Теперь все знают, что мы были рядом с Крузом и упустили его. Это не поможет нам, Суэггер.

Деликатность! Суэггер хотел сказать: вы здесь для них или для нас? Ваша работа- искать правду или защищать своих боссов? Но он не мог. Она крепко стояла за него и пошла в бой за него. Она дала ему новую часть жизни в виде его дочери, Мико. Сьюзен не нужно было ничего ему доказывать.

— Сьюзен, я подчинюсь любому раскладу, который ты озвучишь. Прошу прощения, если вёл в другую сторону. Ты можешь быть уверена- я не выйду из подчинения и не предам вас.

Она кивнула. Затем сказала Нику:

— Дай мне поговорить с ним наедине.

— Давай, но не тяни время.

Как только они остались одни, Сьюзен повернулась к Бобу. Её взгляд был пристальным, как обычно, а лицо- вызывающе идеальным. Волосы были в лёгком беспорядке, но от этого она становилась в семь — нет, в девять раз привлекательнее.

— Это нелегко, — сказала она. — Я знаю, что меня отправили сюда потому, что мы раньше работали вместе, и я чувствую- первый раз за долгое время- что ты мне немножко нравишься. Они знают это, они используют это и манипулируют мною через то, что я никогда не встречала ковбоя с мозгами до того, как увидела тебя, старого пса. Ковбоев много, но умных — один на миллион.

Но, Боб, я очень тесно связана с Агентством. Я замужем за ним, Агентство — мой муж. Всё, что у меня есть, я получила от Агентства. Это мой Корпус морской пехоты. Я знаю все его намерения, его глупости и его слабости, всех тамошних самовлюблённых идиотов. Но другого Агентства нет, так что неважно, сколько раз я вспомню момент, когда самурай Суэггер вломился в дверь, зарубил этого урода Яка и отправил его голову в сторону Севастополя. Мне следует проявлять лояльность Агентству. У тебя есть свои вещи — Семпер хо, Ган фи[32], как его там- а у меня есть свои.

— Я слышу тебя, Окада-сан. Ты замечательный офицер.

— Поспи, ковбой. Ты нам нужен на ногах и на лошади.

Он слегка улыбнулся потрескавшимися губами. Тут снова вошёл Ник.

— Ладно, старые друзья, время выходит. Боб, мы будем переправлять всё, что нароем, следователям полиции штата- они, кстати, ждут твоих показаний- занимающимся этим делом. И в то же время будем искать Рэя Круза. Ты нужен нам в Вашингтоне, чтобы подумать насчёт подходящих мест для выстрела. Будь с нами и будь нашим другом, ладно? Как сказала Окада, погоди пару дней, пока уймётся звон и стань похож на помидор, а не на грейпфрут- и давай работать. Ясно?

— Ясно, — ответил Боб, зная для себя, что никогда не оставит этого дела до самого конца, даже если его убьют. Он должен узнать: кто пытался убить Рэя Круза?

Балтимор, Мэриленд Квартал 600 Норт-Чарльз стрит Перед рестораном «Забол» Район Маунт-Вернон 15-30 Несколькими днями позже

Это должен был быть Балтимор. Мыслители со всевозможных агентств, офисов, бюро и департаментов все, как один сходились на этом. Они сбрасывали со счётов студию для пресс-конференции, поскольку хоть студия и имела прозрачную заднюю стену, открывающую вид на купол позади, но материалом стены было высокопрочное баллистическое стекло, которое пуля не пробила бы, так что единственной позицией для выстрела оставалось какое-то общественное место, где-то возле Капитолия, может быть даже на дереве, где невозможно было спрятаться. В Белый дом попасть было невозможным- меры безопасности были экстраординарными, а той ночью Секретная служба, ФБР и вашингтонская столичная полиция будут в усилении. Никакой снайпер не подойдёт близко. А речь в университете Джорджтауна состоится посреди комплекса зданий, в которых легко контролировать доступ.

Также важно, что все три места в Вашингтоне были родной землёй для безопасников, которые знали каждый угол, каждую щель, каждую трещину в этой местности. Было бы невероятно трудно проникнуть сюда без заранее подготовленных комплектов фальшивых документов, а это вряд ли доступно одинокому стрелку Рэю Крузу, который мог надеяться только сам на себя и ни на кого, стоящего за ним. Кордоны во всех трёх местах будут плотными и везде будут КПП, к которым этот город привык как к части президентской безопасности.

Всё это оставляло лишь Балтимор, а именно северный район Маунт-Вернон по соседству с центральным кварталом. Место располагалось в гражданском ресторане на пути многолюдного движения, с огромным количеством путей подхода и отхода и с сотнями окон. Балтимор был неизвестной землёй, новой территорией, непроверенной как для Секретной службы, так и для Рэя Круза.

Случилось так, что брат Ибрагима Зарзи, Аса владел очень успешным рестораном, весьма уважаемым в среде городских учёных и медиков, где подавались кебаб из ягнятины, рис, красное вино и лаваши, на стенах висели вышитые полотна, а фотографии коварных пуштунских лиц придавали месту колорит предгорий Гиндукуша, но тут можно было поесть без опасности быть подорванным на самодельной бомбе подобно младшим капралам морской пехоты, жующим свои армейские рационы в легкобронированных «Хам-Ви».

Так что если Круз собирался выстрелить и отправить Зарзи в его следующий пункт назначения, он расположился бы где-то на Чарльз-стрит, в двух-трёх кварталах от ресторана в любую сторону, в то время как Большой Дядя торопился бы войти в ресторан или покинуть его.

Боб шёл по улице в сопровождении двух снайперов Секретной службы, их начальника, командира SWAT балтиморской полиции и Ника. Отёк на его левой стороне лица немножко спал и оставил розово-красно-желтоватое пятно ушиба, а скулу пересекала полоса наклеенной повязки. Парни шутили в духе «тебе следовало бы быть внимательнее насчёт её мужика», и Боб добродушно принимал это веселье. «Там не было никакой леди, но был двухсотфунтовый стальной стол.» Хахаха.

Но все шутки кончились с началом обсуждений в балтиморском офисе ФБР в неприметном здании на объездной дороге вокруг Балтимора. Теперь, ведя караван, он достиг предполагаемой зоны. Это был один из тех новых американских райских районов, возрождённая улица в когда-то захудалом районе, который снова обрёл жизнь, подражая европейской модели с низкими зданиями в старом стиле, каменными башенками и медной кровлей, с торговыми нижними этажами, деревьями с пышной листвой, кафе в переулках, этническими ресторанами- афганскими, мексиканскими, пидорскими, индийскими, суши и бохо. Если вы никогда не были в Париже, то тут было очень похоже на Париж. С одной стороны, в квартале от фасада ресторана «Забол», располагался сам Маунт-Вернон, крестообразной формы городской парк с деревьями и круглой площадью посередине. Каждый из лучей креста тянулся примерно на квартал и имел лужайку посередине между двумя рядами деревьев, пешеходные дорожки и скамейки. В центре креста, на кругу стоял двухсотфутовый мраморный пьедестал с человеком наверху, также мраморным, стоящим и смотрящим в другую сторону.

— Что это за генерал? — спросил Боб, углядев треуголку на мраморной фигуре.

— Вашингтон, — ответил командир SWAT. — это первый памятник ему, около 1820 года. Прикол в том, что у него рука вытянута, и под определённым углом она смотрится как самый большой хер в мире. Отец своей страны.

Все профи-безопасники заулыбались.

— Отличное место для выстрела, — сказал снайпер Секретной службы. — Но я думаю, что в день игры мы это место плотно обложим. Никто и рядом не пройдёт.

— Обычным путём, — задал вопрос Боб, — будет следить за уличным и автомобильным движением, рассадить противоснайперов по крышам, закрыть все окна, запустить авианаблюдение и усадить всех на одну волну, так?

— Именно так, ганни, — ответил старший Секретной службы. — Ты хочешь поглядеть карты, увидеть план действий?

— Нет, не надо.

— Этот парень действителььно хорош, да?

— Немножко стреляет.

— А сам ты что думаешь?

— У него есть что-то, с чем вы никогда не сталкивались. Он использует это против вас.

— И что же это?

— У него отличное умение стрелять стоя, с рук. Немногие так могут. А это значит, что ему в отличие ото всех остальных не нужна лёжка, укрытие. Ему не нужно долго смотреть на мишень, не нужен дальномер, баллистические таблицы, знание ветра, время чтобы просчитать всю мелочь, а потом собраться и выстрелить на результат, как делает это каждый снайпер в любой точке мира. Даже с самым топовым «I-снайпер 911»[33] он выстрелит медленнее, чем с рук. Ему не нужно спокойное место. Только не ему. Ему не нужен стол, не нужно залегать и ставить сошки. Он гораздо более гибкий и непредсказуемый. Его главная штука- это скрытое оружие, и он может использовать даже короткоствол- я имею в виду, необычно короткий ствол

— Пистолет с оптикой? — спросил балтиморский командир.

— Я уверен, что он чертовски хорош насчёт пистолета, — ответил Боб, — но он провёл всё прошлое лето, оттачивая стрельбу с рук. Он дошёл до того, что может вскинуть винтовку, дослать патрон и выстрелить на двести ярдов за секунду. Любой из этих людей может быть стрелком.

Улицы медленно заполнялись людьми всех возрастов, типов, в любых одеждах и со всякими особенностями. Не нужно было много воображения, чтобы увидеть, как старик, к примеру в ста пятидесяти ярдах по Чарльз-стрит вскидывает короткоствольную винтовку и стреляет в Зарзи в то время, как его охранники пропускают его, полного ягнятины и вина, в бронированный лимузин. Этот выстрел был бы практически невозможным даже для самого тренированного снайпера, но сверхспособности Рэя, его опыт жёсткой работы, его настрой могли сделать возможным всё, что угодно.

— Он- что, самоубийца? — спросил один из снайперов Секретной службы.

— Ничто на это не указывает. Он снайпер стиля морской пехоты. Наученный убивать, да, но и выживать самому. Мы не учим людей жертвовать собой ради того, чтобы убить кого-то.

— Но тогда- как он потом выберется? Мы знаем, кто он и даже если он выстрелит и мы все потеряем работу, — все заулыбались, — а он скроется, что он получит? Несколько дней побегает, а затем- тюрьма пожизненно или легендарная последняя перестрелка, которая впишет его в учебники истории и в землю. Будет эдакая поездка за славой.

— Круз не ищёт славы. Ему не нужно его имя в газетах, как какому-нибудь психопату из торгового центра. Он вырос хорошим парнем-католиком у хороших родителей-католиков, на американской флотской базе на Филиппинах. Для него самоубийство, как и предательство, как и убийство- грех. Рэй не укуренный, не филиппинский Моро, не съехавший с катушек парень с мачете. Всё, что он делает- контролируемо, спокойно, тихо и оправданно. Он всё ещё выполняет данный ему приказ. Вы не заметите его, пока не будет слишком поздно. Ему вполне достаточно убить того, кого нужно — и, по его мнению, он участвует в идеальной антитеррористической операции и является героем, предотвращающим нечто много худшее. Он выстрелит и сдастся, а потом вынесет своё дело в суд, рассказав всё, что знает о своей преданной команде. Наймёт лучшего адвоката, который завалит повестками и Агентство, и госбезопасность. Думаю, он уже всё выложил какому-нибудь крутому юристу и там всё подготовлено.

— Это всё ведет к тому, — сказал Ник, — что если он доберётся до Чарльз-стрит, мы уже всё просрали. Нужно найти его до того, как он в тот день соберётся в поход. Нужно найти его там, откуда он начнёт.

Отель «Времена года» Номер 500 Северо-западная М-стрит 13-35 Следующий день

Большой Дядя прибыл на лимузине с базы ВВС «Эндрюс»[34]. Полицейские на "Харлеях", джипы с вооружёнными бойцами Секретной службы, армейская авиация впереди всех, режущая воздух и распугивающая новостные вертолёты, люди Агентства, всякого рода гонцы, связисты, важные репортажники- целый поезд в милю длиной, затрудняющий городское движение на часы. Очень плохо для граждан, попавших в эту пробку.

Ибрагим Зарзи, полевой командир и патриот, соблазнитель, улыбающийся бульварный гуляка, гурман и знаток вин и моды, названный «Кларком Гейблом Афганистана» и Наш Человек в Кабуле, вышел из машины в сопровождении своего первого помощника и двух функционеров Агентства и был немедленно окружён парнями из следовавшего за ними «Форда Эксплорера», назначением которых было поймать своей головой пулю для Зарзи. Это было их работой- хоть они и прикрывали человека, который когда-то был известен как Палач. Но всё это было в прошлом- как многие надеялись, в другой жизни и в другом мире.

Засверкали вспышки, пронырливые ТВ-репортёры пролезли через верёвки, оттеснявшие их, пытаясь выглядеть одновременно спокойно, важно и озабоченно, но Ибрагим Зарзи прошёл через них, не ответив ни на один выкрикнутый вопрос.

Он был очень красив, этот человек пятидесяти пяти лет, с густыми тёмными волосами, редкой благородной сединой на висках, подстриженными щёточкой итонскими усами и пронзительными чёрными глазами, оттеняющими ослепительно белые зубы. Омар Шариф, может быть? Среди прочих он был похож на игрока в поло, чемпиона по бриджу, гольфиста, обладателя африканской пятёрки, человека, поймавшего рекордно большую страшную рыбу, уложившего массу блондинок в своём парижском или лондонском особняке, был человеком сообразительным, безжалостным, нарцисстичным и полностью увлечённым наручными часами.

Сегодня у него на руке были «Патек Филипп Гондола», золотые, с чёрным циферблатом и римскими цифрами, с одиноким чёрным сапфиром, огранённым под кабошон на заводной головке. Диаметром они были в дюйм и держались на ремешке крокодиловой кожи. Они оттеняли его голубой в крапинки костюм с Сэвиль-роу, безупречно пошитый, его хрустящую белую рубашку «Андерсон-Шепард» с изящными ониксовыми запонками «Ван клиф-Арпелз» и его чёрные, пошитые на заказ оксфордские туфли от Дж. Кобба, одного из самых неизвестных обувных мастеров с Уайт-стрит. Лицо его было загорелым, галстук- красным (солидного тона: он знал, когда пора остановиться), а часы- чёрными. Одеваться он начинал исходя из часов.

— На ужин одену золотой «Ролекс», — сказал он своему ассистенту Абба Гулу. — И, поскольку будет неформально, приготовь голубой блейзер.

— Двусторонний?

— Хммм… — задумался Зарзи, прикидывая варианты. — да, и эскот, красно-сине-золотой, семнадцатого королевского гусарского, я думаю. Синюю рубашку, золотые запонки «Тиффани», серые слаксы, ту пару кордобских туфлей с кисточками, белые шёлковые носки, конечно.

— Да, господин, — ответил Гул, который никогда ничего не записывал и никогда не ошибался, который понимал настроение Большого Дяди, его нужды, удовольствия, страдания, подъёмы, падения, желания и случайные моменты самоуничижительных сомнений. — Будет сделано.

Зарзи не признавал равным человека, чья семья служила его семье двести пятьдесят лет, с тех пор как первый Зарзи, Алазар Ужасный, спустился с гор со своей бандой яростных патанов, наследников древнего племени шинвари, разогнал людей, живущих на равнинах (или прирезал, развесив их на деревьях головой вниз и распоров от паха до груди) и установил свою власть в Забуле, сделав Калат своей столицей. Гулы сделались полезными клану Зарзи и им было позволено жить рядом.

— Сюда, сэр, — сказал служащий отеля после того, как человек, на которого заранее указала Секретная служба, прошёл через фалангу болванов Агентства, сопровождаемый двумя охранниками, обученными отдать жизнь в любую секунду ради Его Величества Зарзи, — надеюсь, вам понравится пребывание у нас.

— Уверен, понравится, мистер Никерсон, — он заметил имя на бэйджике, что было частью его шарма- он быстро узнавал и запоминал имена, никогда не забывая их, — мне нравится отель. Передайте флористу, — он повёл рукой в сторону цветов, украшавших центральный коридор, — что он отлично справляется. И попрошу каждый день, начиная с сегодня, доставлять в мой номер цветов на тысячу долларов.

— Уже сделано, сэр- сказал масляно извивающийся от услужливости Никерсон, известный среди остального персонала как «Смазчик», — как и в прошлый раз.

— Отлично, — ответил Зарзи.

— У вас весь этаж, сэр- подсказал отельный служка, мелкий сотрудник афганского отдела по имени Райан, — и пожалуйста, не приближайтесь к окнам. Я не могу преувеличить…

— Мистер Райан, вы разве забыли, что Аллах в своей справедливости хранит меня и не дозволит при какой-либо случайности дать мне упасть? Так постановлено, как постановлено и то, что я- тот, кто выведет мой народ из темноты. Я- река для своего народа, и мне следует… — нет, дорогой, я думаю что это опять цитата Энтони Куинна из «Лоуренса Аравийского». В наши дни так легко быть подловленным любым крестьянским псом, который тут же лезет в Гугл и может проверить.

— У вас несколько часов. Затем- коктейли с тремя сенаторами из комитета международных связей у миссис Дауд на Уотергейт.

— И как поживает Мо? Всё ещё пишет те замечательные штуки дважды в неделю?

— Конечно.

— Рад за Мо! А завтра?

— Агентство весь день, мистер Коллинс и наш состав в Афганистане.

— Надеюсь, еда не подведёт. «Бургер кинг», двойной воппер, без картошки. Предпочитаю Макдональдсовскую картошку, в «Бургер кинге» текстура хуже. Думаю, какой-нибудь ЦРУшный убийца из начинающих сгоняет за ней.

— Думаю, да, сэр.

— Будущего президента не устраивает не самая лучшая картошка фри, — сказал он величественно. — Это вульгарно.

— Я прослежу за питанием, — ответил Райан.

— Это будет радостью перед рестораном моего брата в Балтиморе завтра. Я рад его увидеть, но еда… О, я абсолютно не понимаю, как он это продаёт. На главной улице любой деревни найдёшь лучше, и сготовлено будет на плите размером с мелкий телевизор босоногой беззубой старухой. А он на этом ещё и поднялся. Ваша пресса говорит, что я негодяй? Вот мой брат- это негодяй! Я встречусь с ним, а вот идея обедать с ним меня отвращает.

— Ну, это создаёт вам гуманный облик.

— А почему бы нам тогда не встретиться в «Попайе»? Вот был бы аванс в сторону цивилизации!

Он прилёг ненадолго, принял душ, попрыскался дезодорантом, помолился- или забыл? Трудно вспомнить… освежился декседрином и был готов как тигр перед прыжком. Гал разложил одежду. Но перед отправлением к Мо был его любимый момент: завести часы.

— Сэр, слуги готовы.

Он сел, босой, и налил себе стакан воды.

— Пусть заходят.

Ассистент беззвучно скомандовал и один за одним вошли полдюжины слуг, почтительно согнутые, и расставили странные предметы на бюро, на кофейном столике, на каминной полке, на прикроватном столике, на любой плоской поверхности в спальне огромного номера. Предметов было куда как больше, нежели слуг, поэтому весь процесс занял время, пока каждый слуга не поставил предметы именно туда, где им было положено находиться и сходил за следующим, после чего встал на своё место в линию вместе с остальными слугами. Когда они закончили, Абба Гул убедился, что все предметы равноудалены в идеальном порядке.

Это были шкатулки для часов, элегантные коробочки, которые, открываясь, демонстрировали, что внутри них скрываются вельветовые… ээ… штуки? выступы, опоры, выпячивания… если у этого и было название, Зарзи его не знал. Это были искусственные запястья. Затем настала очередь часов, вынимаемых из своих дорожных коробочек. «Ролексы», «Патек Филиппы», «Бланпайны», «Раймон Уэлсы», «Вашерон Константины», «Белл-и-Россы», «Брегеты», «Шопарды», «Жерар-Перье», «Пьеге», «Картье», «Омега», «Фортиссы» и так далее, и так далее. Их было больше восьми дюжин- все механические, все показывающие идеально точное время, все секундные стрелки на одинаковых позициях безо всякого расхождения, как случается на дешёвых кварцевых поделках, элегантные, дорогие и сверкающие.

Одни за одними, в строгом порядке слуга надевал часы, за которые отвечал на искуственное запястье в открытой ящичке, пока комната не стала напоминать скрытую комнату для частного обзора у самого дорогого парижского ювелирного магазина. Затем стало ясно, что все коробочки соединяются тонкими шнурами, которые сейчас разматывались слугами, с продолговатым коммутатором, а он, в свою очередь, включался в электросеть отеля.

— Сэр?

— Да, Гул, продолжай, — отозвался Большой Дядя.

Гул нажал главный переключатель на коммутаторе и каждое из вельветовых запястий начало медленное, методичное вращение, описывая круг порядка четырёх дюймов в диаметре. Этим часы, все с автоподзаводом- шедевром часового искусства- получали энергию на два часа идеального хода. Номер был теперь не ювелирной витриной, а скорее замком с привидениями, полном призраков, вращающих часы и возвращающих их к точной жизни, беззвучно и синхронно, создавая симфонию мягко движущихся циферблатов. Поскольку было темно, светящиеся цифры сверкали ещё ярче, а многие золотые детали ловили и отражали этот свет.

Вся картина была похожа на замедленное пиротехническое шоу, а позади каждого циферблата, как знал Зарзи, была целая галактика зубчатых колёс, осей, стержней и драгоценных камней, собранных вместе в непознаваемой логике, ведомой экстраординарным воображением и порядком, прослеживаемыми назад во времени к устройствам, созданным безвестными гениями в европейские средние века. Это был, конечно же, Запад: не тот, который дал компьютеры, небоскрёбы или женщин с пышными бёдрами и накрашенными ногтями, это всё пришло позже. Но это было его ядром, его сутью и он горячо любил всё это: все зубчатые колёса, тончайшие пружинки, вращающиеся заводные противовесы, стрелки, неизбежно движущиеся по кругу, измеряя не время, как многие думают, а всего лишь запас упругости их главной пружины. Вот на что были настроены часы, а время было лишь метафорой, к которой применялась их способность. Времени на самом деле не существует. Его нельзя потрогать, взвесить, полизать, попробовать на вкус. Все часы вращались против направления своего хода, и воображение, которое создало механизм заводки, было чистой магией, глубокой, основательной и мудрой, и Зарзи любил его во всей его славе.

Штаб ФБР в Балтиморе Объездная дорога Балтимора, Мэриленд 17-00 Следующий день

Шесть встреч, и на каждой Боб произносил свою речь касательно невероятных способностей Рэя Круза в стрельбе с рук. Дважды людям из Агентства, балтиморским властям, полиции штата Мэриленд и на двух встречах Секретной службы. И каждый раз обозначались позиции, сверялись радиочастоты, указывались координаты авиации и весь этот сложный парад планирования и контрпланирования разворачивался в третий, четвёртый и в пятый разы. Все были вымотаны, но домой никто не уходил.

Боб сидел рядом с Ником и несколькими другими- галстуки развязаны, пиджаки сняты, рукава закатаны- в офисном углу для спецагентов в самом обычном офисном здании, которое Бюро арендовало и затем привело в соответствие со своим бюрократическим стилем. Но была одна особенность: одним из боссов здания раньше была женщина, и она повесила за стеклом в холле первого этажа забавную игрушку, изображавшую Дика Трейси и подборку комиксов. Никто из мужчин не заметил этого и никто из последующих спецагентов не снял их.

Собрались по случаю рапорта о ситуации. Спецагент обобщил все попытки за этот день установить местоположение Рэя Круза, которые включали в себя прочёсывание мотелей и гостиниц, сдаваемых апартаментов, трейлерных парков, ночлежек для бомжей, просмотров всех сводок местной полиции, всех случаев превышения скорости и хулиганства (идиотизм, думал Боб: Крузу сейчас только дебоширить не хватало) и так далее, включая сведения ото всех служащих-счётчиков в заведениях общепита и ритейла, обзор почтовой активности, частных такси, сборщиков мусора дорожных рабочих, обслуги светофоров и тому подобных. Проверялись все возможные телефоны, велась вся невидимая рутинная работа, на которой держится правопорядок.

Ничего.

— Вы эксперт, — кто-то сказал Суэггеру. — Где бы мог появиться снайпер морской пехоты?

— Прямо сейчас он может лежать где-нибудь в норе, засыпанный листьями и ветками. Его лицо раскрашено чёрно-зелёным, он готов гадить и ссать там же, питаться в этой норе и умереть там. Он долго полз, чтобы добраться до этой норы и он не намерен её покидать.

Раздались смешки, по большей части усталые.

Ник спросил спецагента Трэвиса: — есть что-нибудь новое из Вашингтона?

— Пришло всякое о дальнейшем расследовании прошлого Круза.

— Сержант Суэггер, гляньте туда как будет возможность, вдруг что будет там.

— Конечно, — отозвался Боб.

— Эй, — сказал старший балтиморского SWAT. — Сержант Суэггер, я помню- вчера вы сказали «хороший католик». А может, он добыл мантию священника и в таком виде заберётся на колокольню на площади?

— Как Рэймонд Шоу в «Маньчжурском кандидате»- добавил ещё кто-то.

— У нас люди расставлены вокруг церкви, — ответил Ник, — но это очень толковое суждение. Круз сам по себе смотрится похожим на попа, так что это может сработать. Я направлю ещё людей туда завтра.

— Камуфляж, — сказал Боб.

— Простите, сержант?

— Камуфляж.

— Вы думаете, он прикинется кустом? Или он уже там, замаскированный под куст?

Опять раздался смех, и даже Боб улыбнулся от остроты агента.

— Нет, — ответил Боб. — Я так не думаю. Несмотря на то, что я сказал не так давно, он не будет красить лицо и не наденет болотный костюм. Но весь его разум заточен на незаметность. Такова была его задача в Афганистане. Камуфляж. Смешаться с окружающей средой. Сейчас- не с землёй, а с местным населением. Так что почему бы ему не прикинуться…

Стояла тишина.

— Поглядим так: где ему расположиться, чтобы его не видели? Каково его первое качество? Что в нём главное? Кто он?

— Он морпех.

— Он снайпер.

— Он герой.

— Он псих.

— Это всё не помогает, — прервал Ник. — Боб, не тяни, что ты удумал?

Боб помолчал, оглядывая всех перед ним в ожидании последней реплики. Не дождавшись, продолжил:

— Он филиппинец. Вырос на Филиппинах. Говорит на языке тагалог без акцента. И он растворится среди других филиппинцев: там он не экзотичен. Он будет ещё одним филиппинцем в группе филиппинцев. Они его примут, и он знает, что вы, парни, не проникаете к ним: их немного, незнакомец будет торчать среди них как волос на лысине, а у вас агентов-филиппинцев практически нет.

— И куда это нас приводит?

— Я пытаюсь думать так, как он. Пока я пришёл к этому: может быть, где-то есть филиппинец, который уже прошёл наши проверки. Работает где-то на кухне, в пищевом сервисе, в доставке- где-то в зоне выстрела. Недавний иммигрант, говорит не слишком хорошо. Работа у него непрестижная, но он уже давно работает и привык. Я думаю, что Рэй в своём спокойном, тихом, собранном ключе найдёт его, подружится, предложит денег, заслужит его доверие, поскольку тоже филиппинец и говорит на том же языке. Этот парень не будет ничего знать, а деньги нужны тем, кто у него остался дома, почему бы ему отказываться? Рэй получит его личность и проникнет под его именем, а люди, которых он обманет, никогда в него пристально не вглядывались. Это один из тех незаметных людей, которые выносят дерьмо и драят туалеты, подтирают блевотину и смывают мочу с тротуаров ранним утром. Рэй пройдёт как тот парень, его документ и его имя в списке проведут его через безопасность. Никто не смотрит на фото в их документах и на них самих. Он азиат, а они все кажутся для нас одинаковыми- как и для любого замотанного полицейского на посту. Да и убегать он не собирается- не будет пытаться выбраться, так что подобраться поближе ему будет ещё легче. Так что завтра он выйдет из кухни на другой стороне улицы или кварталом ниже, у него будет обрезанный Рем 700 с оптикой, а может и с лазерным целеуказателем. Длины останется шестнадцать дюймов- вполне достаточно, чтобы упереть в плечо и приложиться щекой, а ствол он отпилит ножовкой. Когда поднимется шум- агенты зашевелятся и появляется Зарзи- он достаёт винтовку и делает выстрел с рук за секунду, и у нас мозги по всему тротуару. Это Виски 2–2, миссия завершена, конец связи. Вот над чем он работает, вот что он сделает.

— Вы бы так сделали? — спросил полицейский офицер.

— Ну, я бы нашёл старикашку из «белого мусора», пьяницу с вонью изо рта, но принцип был бы тот же.

— У нас нет никаких улик, — кто-то сказал. — Он также может намазаться чёрным, купить парик и как негр пройти в зону выстрела, зная, что мы избегаем связываться с ними.

— Как негр он не пройдёт проверку, если привлёчет хоть какое-то внимание. Секундный взгляд поближе- и становится ясно, что он не негр. А как филиппинец он пройдёт, да и документы будут в порядке, — возразили ему.

— Ладно, — сказал Ник. Работаем в этом ключе- и посмотрим, куда оно нас приведёт. Может быть, никуда. Может быть, в той зоне никаких филиппинцев вообще нет, а Суэггер опять накурился.

— Не в первый раз, — ответил Суэггер под общий смех.

Ник приказал:- проверьте списки уже одобренных. Поглядите, что там насчёт филиппинских имён или иммигрантов. Может быть, получим адрес, нагрянем туда и накроем парня ещё в кровати.

Это заняло час. Пробежка через сотни одобренных сотрудников в зоне обстрела дала четырёх филиппинцев: Абатедо, Батуйонга, Ганабана и Улата, работающих в трёх ресторанах: индийском, китайском и в заведении с барбекю и рёбрами, популярном среди гомосеков (Бойстаун, как оно было известно), располагавшемся в квартале севернее от Маунт-Вернон. Иммиграционная служба дала сведения на трёх из них, которые ещё не были гражданами. Четвёртый, гражданин, был семидесятилетним су-шефом в заведении высшего уровня. Его в расчёт не взяли. Иммиграционная служба выслала все бумаги. Из трёх под описание подходил только один. Звали его Рикардо Улат, из Минданао, тридцать шесть лет, посудомойщик в популярном индийском ресторане напротив и полукварталом ниже «Забола». Приехал чуть более полугода назад, Сложилось так, что он жил по тому же адресу в пригородном посёлке Пайксвилль, граничащем с Балтимором, что и другой иммигрант, более старый. Возможно, это были дядя и племянник или двоюродные братья. Проблем с законом у них не было, хотя в 2002 году туда наведывалась-впустую, как потом выяснилось- проверка в поисках филиппинских нелегалов.

Пайксвилль не входил в Балтимор, а был в подчинении графства Балтимор со своими полицейскими силами. Снова звонки, представления и объяснения, распоряжения, но как выяснилось- в полиции графства не оказалось никаких обращений насчёт этого дома, никакого хулиганства, визитов полиции или звонков с жалобами- никаких проблем. Филиппинцы были добрыми гостями. Штраф старшего Батуйонга за нарушение правил дорожного движения и ничего больше. Полиция связала Ника, Боба и всю команду с начальником местного полицейского участка, ответственного за Пайксвиль, давно работающим там, и он вкратце проинформировал их по телефону:

— Соседство там было в основном еврейское, потому как Балтимор на Восточном берегу был вместо Иерусалима. Много больших, старых домов, построенных процветающими владельцами бизнесов, банкиров, меховщиков, рестораторов- людей такого плана- в двадцатых годах. А теперь тут то, что называется «меняющимся окружением». Шестьдесят процентов чёрных, сорок процентов того, что зовётся «этнически неоднородным». Недвижимость падает в цене последние несколько десятилетий, богатеи уезжают. Ещё тут затеяли делать дома-общежития. Ресторанный владелец, который зависит от дешёвого труда, обычно нелегального, покупает один из этих больших, старых домов задёшево, абсолютно не ремонтирует его и устраивает там одну большую спальню для своих чернорабочих. С некоторыми из них постоянные проблемы: жалобы, драки, наркота, гулянки, шум, засрано всё кругом, иной раз убийства, и всё это много времени отнимает.

А вот филиппинцы другие. Никогда не дерутся, не шумят, не пьют, очень спокойные, газоны всегда пострижены, никакого бардака. Никогда бы не сказал, что по Креншоу, 1216 десять человек живёт и все одинокие. Они- обычно сельский народ, не то что из больших, сумасшедших городов типа Манилы или Себу. Нехитрые и в криминал не лезут. Обычно получают рабочую визу и работают в каком-нибудь ресторане по семь лет. Это ужасно- жить по четверо в комнате в стране, чьего языка не понимаешь и в чьей жизни не соображаешь. Но они трудятся, живут очень просто и отправляют деньги домой. Помогают своим семьям. После семи лет очень немногие из них соскакивают в нелегалы: обычно они едут домой, выполнив свой долг, а сюда приезжает другой член семьи. Так что в доме 1216 именно такой порядок: дом очень тихих, много работающих людей, не знающих английского, которые хотели бы оказаться дома.

Ник сказал: — капитан, мы хотели бы нагрянуть туда завтра утром, на заре. Эти парни работают допоздна и думаю, что рано утром их всех можно спящими застать. Мои люди сейчас получают ордер на обыск, наверное, иммиграционную службу тоже подпрягу, но я хотел бы, чтобы вы и ваши люди обеспечили периметр для нашей команды- он нам может понадобиться. Я надеюсь, что вы свяжетесь с местным прокурором и запросите содействие для нас, чтобы мы работали под вашим флагом. Мы не будем туда вламываться и пинать кого-то, я не хочу их беспокоить или раздражать, но мне нужно их всех прибрать к рукам и тщательно обыскать на предмет связи с террористом филиппинского происхождения. Это наша лучшая возможность опередить его.

— Конечно, — ответил начальник. — Буду рад помочь.

— Я даю вам нашего спецагента Мэтьюса для дальнейшей координации и вопросов передвижения.

Ник повесил трубку.

— Итак, — сказал он, — Суэггер и я едем туда скрытно и осматриваемся. Вы, парни, работаете по плану. Но ещё раз, обращаю внимание- по поводу задержания: Мне не нужны двери, вышибленные тараном, световые гранаты, бойцы SWAT с МР5 и всякая херня в духе ниндзя-коммандос. Мне нужны люди в штатском, в удобных туфлях и в полевых куртках ФБР. Чтобы всё было тихо и мягко, чтобы у них не было никакого повода обвинить полицию в излишних мерах, ясно ли это?

Пайксвилль, Мэриленд Квартал 1200 Креншоу авеню 01-30

Боб и Ник сидели в правительственном «Краун Виктории» Ника, на другой стороне улицы и в четырёх домах ниже большого гнезда под номером 1216, красивого старого дома в готическом стиле с башенками, построенного ювелиром или магнатом химчисток сто лет назад. Деревья смыкались над улицей, и дома, все большие и большинство из них потемневшие от времени, тонули в растительности- запущенной и разросшейся с тех пор, как прежние хозяева со своей американской мечтой об успехе давно уехали отсюда, а унаследовавшие им не придавали большого значения таким деталям. Езды отсюда до штаб-квартиры ФБР через однополосный съезд на объездную было всего несколько минут, но Бобу не нравилось сидеть тут.

— Я бы не советовал тут парковаться.

— Поглядим, вдруг какие сюрпризы. У нас есть план дома, спутниковые фото со спутников-шпионов, но я хочу убедиться насчёт заколоченных дверей и окон или наоборот, не пропилили ли там новые выходы. Не парься, сейчас темно.

Ник изучал строение сквозь ночной бинокль и делал заметки.

— У этого парня радар насчёт нападения, — сказал Боб. — Это помогало ему выжить до сих пор. Если он там, то он уже срисовал, что мы подъехали, но из машины никто не вышел. Может, он на нас смотрит прямо сейчас.

— Ладно, ладно. Почти всё.

— Представь, что сейчас один из них идёт домой и видит, что двое белых парней пасут их из большого чёрного седана и тут же рассказывает об этом остальным.

— Слышу, слышу, — отозвался Ник. — ладно, я выхожу, иду мимо дома и сворачиваю направо на Диккенс, а ты проверь по другой стороне. Я пойду медленно.

— Нет, не тормози, — сказал Боб. Он заметит, если будешь тупить. Он видит такое дерьмо. Он снайпер.

— Ты говорил- радар насчёт нападения? У тебя тоже такой. Какие-то глубоко закопанные в голове вещи, оставшиеся с тех времён, когда ты ползал в траве. У всех вас, тактиков, есть такой. Может, поэтому вы и становились теми, кто вы есть. Но сейчас ты чувствуешь что-то? Ты взволнован. А я никогда не видел тебя взволнованным.

— Я переживаю, что мы где-то ошибаемся. Ставка очень велика.

— Она меньше, чем видится. Если он здесь, то игра закончена, мы получаем «Оскара», а наш класс- Библию. А если его тут нет- то что? Не в том дело, что мы переоценили этот путь. Я не брал никаких ресурсов, которые завтра должны будут встать на противоснайперские позиции. На улицах остаётся то же число людей. То, что я делаю, дружище, это управленческий уровень прикрытия своей жопы, вот и всё. Я делаю так, чтобы никто на пятом этаже не сказал бы, выпив четыре мартини:- о, если бы ты додумался сделать вот так!

Оставив Боба в тишине, Ник скользнул наружу. Машина покатила вниз по улице, взяла правее и Боб получил хороший обзор дома 1216 с южного и западного направления, его правой и задней стороны в рассеянном свете, не видя ничего необычного- ни движения, ничего кроме большого старого дома, погружённого в ночь, и вероятно выглядящего лучше именно сейчас, пока его запущенность скрыта темнотой.

— А теперь скажи мне, — спросил Ник, когда Боб подобрал его, — что тебя беспокоит? Что на твоём радаре нарисовалось?

— Вы, парни из ФБР… не пропустили ли вы какого-нибудь фокуса? Тут что-то есть, не могу выразить словами. Что-то не так.

— Ага, что-то, что не так. Абсолютно ясно, я так и понял.

— Не знаю, что. Вроде как волос торчит и беспокоит меня. Как будто кто-то смотрит на меня. Может, это потому, что я уже чертовски старый и меньше недели назад меня треснуло летящим столом по голове. У меня нет ничего, на что я мог бы показать и сказать: вот оно, точно, сэр, вот эта штука. Но это ощущение у меня было тогда, когда я лежал в зарослях, а плохие парни искали меня. Я бы сказал, что это моё воображение… если бы у меня было воображение.

— Тебе нужно отдохнуть.

Штурмовая команда ФБР.

По пути от штаб-квартиры ФБР к Креншоу 1216.

05-30

Он немножко отдохнул, часа три, на кушетке для агентов и проснулся до того, как они пришли за ним, попав во всеобщий хаос. Вместе с остальным потоком персонала они спустились вниз, к лифту и оттуда- на парковку, где готовилась команда- так драматично, как словно бы тут снималось кино. Спецагенты застёгивали бронежилеты, натягивали штурмовые разгрузки с большими жёлтыми буквами ФБР на спине. Большинство носило линялые джинсы, спортивную обувь или берцы, носило свои «Глоки» в ковбойских тактических кобурах, висевших на ноге посредине бедра, пониже продолжения защиты тела. У каждого было радио и воздух был заполнен треском статики, поскольку все проверяли позывные и наличие сигнала. Ник серьёзнейшим образом говорил с Мэтьюсом, командиром рейда, и когда все наконец собрались, Мэтьюс повернулся и покрутил над головой пальцами подобно вертолёту, что означало: «к оружию», и все погрузились в шесть автомобилей.

Мэтьюс вёл первую машину, за ним шли остальные пять. В конце двигались Боб и Ник на седане Ника. В это утреннее время не нужно было сирен, движения на объездной не было. К востоку, над окраиной, только легчайший розовый свет красил небо. Весь парад пронёсся до первой же развязки. свернул с объездной на Рейтерстаун-роуд, направляясь снова к центру. Тут понадобилось включить огни, и красно-синие вспышки заплясали вокруг, в то время как немногие водители на Рейтерстаун уступали федеральному конвою, промчавшемуся на три запрещающих сигнала и влетели в центр Пайксвилля, бывший перекрёстком Рейтерстаун-роуд и Креншоу-авеню, на котором они круто свернули направо.

Боб мог слышать радиопереговоры между федералами и задействованными местными полицейскими.

— Бейкер-шесть-пять, это Оскар-двадцать, мы на подходе.

— Понял, Оскар-двадцать.

— Будем в минуту.

— Мы встали в периметр, Оскар-двадцать. Территория ограждена.

— Отлично, признательны, Бейкер-шесть-пять.

Росплески цвета рассыпались по деревьям и домам, когда конвой, мигая люстрами, проехал по коридору старых, больших домов, образовывавших Креншоу, и подъехал к угловому дому, 1216, где они все остановились и направили фонари-искатели на дом, осветив каждую башенку и каждую часть фасада старого дома. Боб наблюдал, как разворачивается этот штурмовой театр.

Люди высыпали наружу. Никаких длинных стволов у них не было, но руки комфортно располагались возле «Глоков» в кобурах. Подошли к назначенным дверям и окнам, делая бегство невозможным. Это заняло меньше минуты- федеральная команда была хорошо тренирована.

— Первый, на позиции.

— Второй, готов.

— Третий? Третий, где ты?

— Прости, шеф, радио выключилось когда доставал его. Я готов.

— Четвёртый, тоже готов.

— Отлично, вскрываем.

Мэтьюс, несущий радио, но безоружный и два других агента с пистолетами быстро прошли по дорожке и постучали.

И постучали.

И постучали.

— Вот дерьмо… — сказал Ник. — Что-то не так.

Мэтьюс попробовал дверь. Она открылась, когда он повернул рукоятку. Он исчез внутри и вышел через пару минут, крикнув что-то людям, которые убрали пистолеты и тоже вошли в дом, а Мэтьюс пошёл прямо к Нику. Его лицо было могильным.

— Мне это нихуя не нравится, — сказал Ник.

Балтимор, Мэриленд Два квартала от штаб-квартиры ФБР Вудлаун 12-30 Днём раньше

— Видишь, — объяснял Клоун Крекерс, — я не тот, кто нужен. Я исполнитель, рок-звезда в этом деле, мне бы действовать. Я взрываю всякое дерьмо и убиваю людей. Учился у лучших.

— Ты учился по журналу «Солдат удачи», — сказал Мик.

— Нет, Мик. Я не был в «Котиках» или «Дельте», но я был спец, как ты. И мне приходилось делать всякое для людей, про которых не надо говорить.

— Американские бойскауты, — отозвался Тони З. — Заслужил значок «За передовой пэйнтболл»

— Э, пэйнтболл- это не шутки! Не то, что айрсофт.

Весело. Все трое сидели в своём обжитом «Эксплорере». Впереди виднелось единственное высокое здание в этом краю коттеджной застройки и уличного света, то, чьи три этажа были балтиморским офисом ФБР. Торчащее посреди застройки, хоть и неотличимое архитектурным стилем, оно было легкозаметным и яркие огни делали его ещё приметнее.

— Мне не нравится это, — сказал Мик. — Я не хочу сидеть тут на заднице как отставной полицейский перед корейским массажным салоном, ожидая, пока политик появится. Дай мне допрос с пытками или лазерным маяком навести «Мэверики» на оружейный склад какого-нибудь Аль-Садра- вот это будет дело. И большие пушки мне нравятся- люблю глядеть, как народ разлетается за милю от меня.

— Это круто, — ответил Тони З. — Я это тоже люблю.

— Но мы застряли с этим мудаком, пока не уберём его.

— Думаю, у него моральный кризис. Я бы на его месте к капеллану сходил, — сказал Тони.

— Моя мораль растёт с тёлками. Что думаешь?

— Грохнем его — и пойдём к тёлкам.

— Ну, Мик, у тебя такая мышца, так что тёлки тебе и так дают. Тем более, ты психопат, а это большое преимущество. А я- хороший парень, я им симпатизирую, нравлюсь им. И они не хотят сосать мне хер, они хотят рассказывать мне о своих мамах. Так что я в другое место пойду.

Под «другим местом» он понимал публичный дом.

— Так, — сказал Тони, глядя на «Блэкберри» в руках, — движение!

Крекерс машинально просвистел штурмовой сигнал Седьмой кавалерийской бригады. Все трое разом стряхнули с себя расслабленность последних нескольких часов. Мик за рулём завёл двигатель и вывел машину на дорогу, не включив поворотника. Впереди со стоянки ФБР вырулил седан и свернул направо, затем взял левее, к выезду на объездную, подгоняемый своей собственной люстрой.

— Он в этой машине, — сказал Тони. — Веду его.

— Поди, за пончиками его послали, — отозвался Крекерс.

— Не похоже… — ответил Мик.

Они чётко шли за ним, не приближаясь к Суэггеру ближе чем на полторы мили. Может быть, днём можно было и поближе, но сейчас, ночью, Мик держал дистанцию. Только убедившись, что машина Суэггера ушла на объездную, он прибавил ходу, но к развязке огромной дорожной суперструктуры всё равно подъехал не торопясь. Въехав на пандус, Мик влился в тощий ручеёк движения, держа скорость в пятьдесят миль и пропуская более быстрые машины слева.

— Первый съезд, — напомнил Тони З. — Ну, второй, если считать съезд на Западный 795. Но в город- первый же, на Рейтерстаун-роуд.

Мик последовал указанию, не обращая внимания на задрипанную застройку, куда его привёл съезд на Рейтерстаун-роуд и будучи увлечённым преследованием.

— Он ушёл направо, третья улица после Олд-корт.

Считали все вместе. Мик выключил фары перед поворотом, чтобы этот ебучий волшебник-снайпер, Суэггер, не углядел внезапное исчезновение фар позади него, нашёл поворот на Креншоу и свернул туда. Он проехал насквозь аллею с большими, мирно молчащими домами и свернул на обочину в двух кварталах от места, где остановилась машина с Бобом и кем-то ещё.

— Ну, и что это за хуйня? — спросил Крекерс.

— Может, бордель, как вы хотели. Может, великий Боб Ли Суэггер словил стояк и приехал в этот чайнатаун чтобы уладить вопрос. Прояснить мышление, так сказать. Так, Крекерс, бери тепловизор, найди укрытие- за машинами где-нибудь — и сиди там. Наблюдай за ними.

— Есть, пошёл.

Он ускользнул.

Мик наблюдал за ним, одним из тех подтянутых, тощих типов с удивительной силой в тонких руках, крадущимся вдоль машин у дороги. Прошло несколько минут.

— Ага, — прилетело по радио, — я вижу его в машине, они смотрят за тем большим угловым домом.

— Адрес видишь?

— Так… гляжу… 1216 Креншоу.

— Что там?

— Большой, тёмный дом. И всё.

— Отлично. Ещё?

— Смотрят, разговаривают…

— Так, паси дальше.

Мик достал спутниковый телефон и вызвал МакГайвера.

— Лучше бы тебе с чем-то толковым позвонить, Богьер- отозвался по-сонному раздражённый МакГайвер.

— Не знаю, почему, но Суэггер и один парень с ФБР остановились у дома на окраине, в Пайксвилле. Адрес 1216 Креншоу. Но кроме них тут никого нет, это не рейд и даже не разведка. Они просто изучают его.

— Креншоу 1216, так. Повиси.

— Они только что приехали и я не знаю, сколько они здесь пробудут.

— Вернусь как только система позволит, — недовольно ответил МакГайвер.

Мик сел в ожидании, задумавшись.

Нашёл ли он Круза? Круз в доме? Почему бы им быть здесь? Но, раз уж он здесь- почему без штурмовой команды? Почему не зашли?

— Так, один вышел и идёт куда-то. Второй уехал

— Что делать? — спросил Тони.

— Хуй его знает, — отозвался Мик. У него болела голова. В спортзале он не был уже неделю. З. и Крекерс бесили его, он чувствовал, как его тело плавится вместе с мозгами. Он хотел, чтобы это всё закончилось. Это дерьмо было для него хуже всего. Под эту работу копов Мик не подписывался. Он привык быть бойцом спецотряда- снайпер, взрывник, связист. Работал по всему миру, а теперь сидел здесь и…

— Миииик…. — медленно протянул Тони.

— Да?

— Не дёргайся, тихо… я вижу человека на другой стороне улицы. Он идёт к тому дому. Может, к соседнему… но это азиат. Тонкий, сильный… вроде как похож на снайпера.

— Иисус Христос… шепнул Мик, сообразив, почему федералы не вломились в дом. Они не знали, там ли он. А если он не там, то вломившись туда, они просрали бы всё дело. Так что они придут сюда на заре, пропустив тем временем внутрь всех, кто тут соберётся — кем бы они ни были.

Мик слегка повернул голову, совсем немножко, и в поле зрения попал мужчина лет тридцати пяти, на другой стороне улицы, быстро идущий вперёд. По профилю это был азиат, с густыми жёсткими волосами, мускулистый, слегка высоковатый, в джинсах и свитере. Он не подал виду, что заметил двух мужчин, сидящих в машине на другой стороне улицы от него: так он был занят своими мыслями. Мик так и не сумел толком разглядеть его лица. Он поднял микрофон радио:

— Кто-то идёт на пять часов от тебя, по тротуару. Разгляди его как следует в ночник, но не пались. Двигайся медленно. — Понял, — ответил Крекерс.

Они наблюдали. Идущий прошёл крайнюю машину в ряду припаркованных, срезал по газону, открыл незапертую дверь дома 1216 и зашёл внутрь. Свет не загорелся — то есть, он не стал ни заходить на кухню за пивом, ни включать телевизор в комнате. Ни телевизора, ни кого-то, кто ждал бы его- просто темнота.

В окне машины появился Крекерс.

— Срисовал его?

— Да. Азиат, за тридцать, мускулистый, густые волосы.

— Может, за сорок? Крузу сорок два.

— Ну, я ж не эксперт. Они не так старятся как мы. Может, ему тридцать, а может, шестьдесят.

Мик огляделся вокруг, нашёл чемоданчик и открыл его, вытянув оттуда ксерокопию фото сержанта морской пехоты в синей форме, снятое на официальной церемонии награждения. Но копирование съело часть его узнаваемости и фотография слегка уплыла от оригинала.

— Он?

— Чёрт, Мик… Может быть. Я не могу сказать точно.

— Блядь, где этот мудак МакГайвер когда он нужен? Смотри ещё раз, чёрт бы тебя взял, и скажи мне что это он!

Крекерс изучил блёклую копию, сначала в темноте, потом посветив краешком своего фонаря «SureFire».

— Мик, может быть. Думаю, да. Знаешь, некоторые из них имеют узнаваемые лица: круглые, квадратные, злые, тупые, жирные, худые, всякие. Этот парень похож на любого из их, но есть какая-то часть от белого человека.

— Давай его накроем, — предложил Тони З. — По-быстрому. Раз уж он тут, шлёпнем его и свалим. Они не будут знать, кто мы. Дверь даже не заперта.

— Нет, не сработает, — возразил Крекерс. — Мы не знаем, сколько их там. Как мы справимся с ними? У нас нет наручников, повязок на глаза, масок нет. Оставим отпечатки и всё проебём в итоге. Да мы и не видели его толком, при свете. Как мы можем быть уверены что это он? Мы не можем быть уверены.

— Ладно, малец, а у тебя какая идея? — недовольно отозвался Тони.

— Сидеть и ждать.

— Нет, — сказал Мик. — Федералы могут нагрянуть сюда в любую секунду. И если он будет здесь в это время — нам пиздец, всё провалено.

Оба его напарника молчали.

— Мне тоже это не нравится, — продолжил Мик. — Но я здесь не потому, что мне это нравится. И вы тоже. Это наша работа. Гнилая её часть, но на это есть причины. Неприятно, но надо сделать. Жду предложений ещё пять секунд.

Молчание.

— Поглядите на это так, — прервал тишину Мик. — Вы вызвали артиллерийский удар, дали неверные координаты и снаряд упал в деревню. Очень плохо… наша война- их деревня. Вам это не нравится, но такова цена сделанного дела. Надо понимать, что кто-то может зря погибнуть. Мы все это видели.

— Мик, не знаю, смогу ли я- ответил Тони З.

— Сможешь. Ты ковбой. Ты солдат. Таких как ты — один на сотню среди всех, кто убивают, режут глотки, громят и рушат, ублюдок из ублюдков, ужасный среди ужасных. Мин Безжалостный, вот кто ты. А ты, весельчак? Я знаю, ты справишься.

— Мик, мне совсем не нравится это дело.

— И не надо, чтобы нравилось. Но надо сделать. Дай мне ёбаный ночник. Я пойду первым.

Неизвестная команда наёмников 1216 Креншоу Пайксвиль, Мэриленд 04-15

Никому это не было по душе. Такие вещи не были солдатским долгом, тут не было героизма, а только пистолеты с глушителем. Мик убил всех.

Они тихо вошли в дом. Крекерс всё же пошёл первым с ночным монокуляром, Мик позади с неотслеживаемым по номеру М9 «Беретта» с глушителем «Гем-тек». Не нужно было выбивать дверь, шуметь- ничего. Они прокрались по первому этажу и двинулись вдоль стены холла к спальням. Крекерс открыл следующую дверь, Тони также с М9 с глушителем отслеживал их спины. Мик зашёл, обнаружил цель и выстрелил.

Один или двое дёрнулись, когда Мик стрелял в них. Выстрелы создавали что-то вроде сверхзвуковых гейзеров из клочков ткани с примесью крови. Стрелял Мик в середину груди. Никто не вскрикнул. От комнаты в комнату и в следующую. Крекерс держал свою руку у экстрактора так, чтобы вылетающие гильзы отражались от ладони и уходили вниз. После того, как стрельба в комнате заканчивалась, он подбирал гильзы. Также он считал выстрелы и подал Мику новый магазин. Комната за комнатой, этаж за этажом. Запах людей, живущих вместе, запах часто используемой душевой и сигаретного дыма. Звук сонного дыхания.

Один из людей открыл глаза, и Мик выстрелил ему в лицо, разглядев- хоть и не в цветах «Техниколор», а в приглушённых тонах рассеянного света чёрную кровь, хлынувшую из отверстия в скуле.

Всё прошло быстро.

— Ты все собрал?

— Двадцать два выстрела, двадцать две гильзы.

— Уходим.

Они вышли из дома и пошли к машине. В небе загоралась заря, воздух на улице был свежим и чистым.

— Садись за руль, — приказал Мик Крекерсу.

— Понял, босс.

— Я чувствую себя дерьмом, — сказал Тони.

— Никого не волнует, кем ты себя чувствуешь. Ты сделал свою работу. Вот что важно.

Место преступления 1216 Креншоу Пайксвилль, Мэриленд 11-15

Главная драма закончилась, хотя техники-криминалисты и из Бюро, и из полиции Мэриленда ещё работали в доме. Тела, опознанные и сфотографированные на месте преступления, были отправлены в морг. Ник отправил большинство из своей команды сменить форму, отдохнуть и затем двинуться на места дежурства в Маунт-Верноне для вахты с 14 до 17 часов. Конвой из Вашингтона в Балтимор собирался отправляться, но его маршрут из города в город оставался в ведении Секретной службы, так что Ник пока что не задумывался над конкретным планом дня.

Он опирался на капот своего седана, стоящего напротив дома 1216, безмолвно наблюдая за действиями в большом доме, чей газон был изрыт полицейскими машинами и толпами балтиморских детективов- курящих, шутящих, веселящихся. Всё было затянуто жёлтой лентой места преступления как рождественской декорацией. Журналистов оттеснили на целый квартал, и там суеты было ещё больше — со всеми их репортажами с места событий — чем здесь.

Рядом с ним стоял Суэггер со скучающим видом и взглядом человека, который видел слишком много чтобы удивляться.

К Нику подошёл агент:

— Последнего опознали.

— И?

— Дионисус Агбуйя, тридцать девять лет, родился в Самаре, Филиппины. Работал в «Китайских вкусностях» у Джонни Яна в Колумбии. Посудомойщик. Ни одного дня не пропускал на работе. Всё.

— Рэя Круза нет?

— Предварительно- нет. Может быть фальшивая личность, но я так не думаю, Ник. Есть один, на него похожий. Они могли его убить и подумать, что дело сделано.

— Или, может быть, один из них не заплатил синдикату из Манилы, который привёз их сюда. А это- послание для других клиентов. Сначала заплатите вы, потом- ваши семьи.

— Может, и так, Ник.

— Спасибо, Чарли. Не хотел придираться.

— Порядок, Ник. Это была длинная ночь для всех нас.

Ник хлебнул кофе, понял, что чашка остыла до неприемлемого уровня и выплеснул её на тротуар.

Суэггер сказал:

— Это всё неправильно.

— Убийство всегда неправильно.

— Нет, я имею в виду- как всё было сделано. Где-то утечка. В твоём отряде, у Сьюзен, где-то в Бюро. Эти мудаки пасут нас.

— Мы не знаем этого. Может, и так, но мы не знаем.

— Ник. Куда бы я ни пошёл- и они там, чуть раньше или чуть позже. Они профи. «Барретт» полдюйма, 9мм с глушителями, даже гильзы кто-то подбирает.

— Может, у них револьверы были?

— На револьвер глушитель не прикрутишь. А вся стрельба велась с глушителем. И ты бы не сработал так, если бы надо было в темноте револьвер перезаряжать. Это команда убийц. Они и раньше это делали, они знали что делают. Пытались убрать Рэя Круза. Те же самые парни, кто уничтожил «Арсенал Стальной Бригады» в Дэниелстауне. И вот теперь- как они нас пасут? Они не могли быть у нас на хвосте ночью, в темноте, безо всякого движения на улицах- мы бы их срисовали. И десять дней назад, когда я ночью ехал, я бы их увидел.

— Ну, ничего другого я от тебя и не ожидал. Ты думаешь на том уровне, который далеко от того, что мы имеем. Это твоя работа. А мне приходится быть практичным и ответственным. Это моя работа. Нам надо собрать, разложить и проанализировать улики перед тем, как мы перейдём к умозаключениям. У нас есть несколько зацепок для следователей. Когда стрелок заходил в одну из дверей, он коснулся головой косяка, оставив следы пота. Мы это раскрутим, и тогда…

— Тут только одно заключение. Ну, два. У нас утечка. И я говнюк, что каким-то хреном привёл сюда смерть для этих девяти людей.

— Ты по природе говнюк. Ничего тут не поделаешь. Все эдакие вышибалы дверей и стрелки, как ты- говнюки. Ты мыслишь по первому классу- чётко, дедуктивно, безукоризненно. У тебя дар следователя. В этом нет ничего плохого. Не бери на себя лишнего. А насчёт утечки- тут время работает против. Мы ничего не знали об этом доме до восьми часов вечера. Все запросы о повестках, доклады высшему руководству, всякое такое случилось сильно позже. Если что-то вышло наружу, если есть крот — как эта команда собралась так быстро? Нет, нас явно кто-то отслеживал.

— Команда и так здесь. Они уже собраны, у них весь инструмент. Им только адрес нужен был.

— Я не согласен. Уверен, что они за нами сюда приехали, отследив, что мы уезжаем.

— Они не могли ехать за нами. Мы бы их увидели.

— Ты сам чувствовал что-то прошлой ночью. У тебя нервная система исполнителя, заточенная чувствовать агрессию. Вот их ты и чуял.

— Спутник. Это единственный путь. А если спутник- значит, ЦРУ. ЦРУ хочет удавить Рэя Круза до того, как он расскажет свою историю и масса людей захочет посмотреть на эти дела поближе. ЦРУ хочет привести Ибрагима Зарзи в президенты Афганистана, и чтобы не было вопросов. Чтобы все забыли про Палача. Это наш человек в Кабуле. И ЦРУ защитит его любой ценой- даже если придётся своего человека уничтожить.

Ник перестал быть Ником. Он был ассистентом директора ФБР во всей полноте власти и служения, выпрямившийся в достоинстве высшего этажа ФБР.

— Я не обвиняю ЦРУ, — сказал он тоном полицейского пресс-секретаря, — до тех пор, пока мы не получим нечто большее нежели твои теории. Пойти против ЦРУ- это значит откупорить огромную бочку с дерьмом, которое обратно ни в жизнь не затолкаешь. Посмотрим, к чему приведут улики. Срезать тут не надо.

Он посмотрел на часы и тут вернулся старый Ник.

— Пошли, ковбой. Нам надо быть на месте на окраине. Со всей этой хернёй мы упускаем из виду, что Круз гуляет на свободе.

Неизвестная команда наёмников На границе зоны выстрела Квартал 900 Мэриленд-авеню Район Маунт-Вернон Балтимор, Мэриленд 16-50

Парни тосковали, сидя безмолвно и согнувшись. Где были добродушные приколы, шутки, подколки, знаменитый командный дух исполнителей из спецназа? Где бы всё это ни было- но сегодня не тут.

Мик сидел рядом с водителем, закинув огромную ногу на приборную панель. Поспать не помешало бы. Сорок восьмой час без сна пошёл.

Крекерс сзади сказал:

— Я отрубаюсь уже.

— Только попробуй, я тебе такого пня дам- до Вашингтона долетишь. Ты мне в строю нужен, собранный и готовый. Мы не знаем, что сейчас свалится.

— Это для Супермена легко. Он всё знает, не устаёт, без слабостей, без нервов. А я не Супермен. Я жалкий смертный. И смертному нужно поспать, проснуться попозже и почитать воскресную газету.

— Ещё кофе выпей, — отозвался Тони из-за руля. Машина была припаркована около церкви с красной дверью и шпилем, в одном квартале к западу от Чарльз-стрит, в одном квартале от всей возни с визитом Ибрагима Зарзи в ресторан его брата, «Забол» на Чарльз-стрит.

С того места, где они были- в квартале расстояния, но со множеством пустых мест для парковки, что давало хороший вид на место предполагаемого выстрела- они видели караван «Эксплореров» Секретной службы, выстроенный на левой стороне улицы: их сине-красные мигалки, разбрасывавшие вспышки цветного огня, затонированные окна, за которыми прятались вооружённые агенты. Улица была оцеплена балтиморскими полицейскими, Секретной службой, ФБРовцами, новостные вертолёты шумно кружили тысячей футов выше, копы и агенты Бюро в штурмовых жилетах с буквами ФБР на спинах, с проводами, тянущимися в уши и тактическими пистолетными кобурами на ногах были повсюду, глядя во всех направлениях.

— Кофе ещё вчера перестал работать. Этот парень никаким образом сюда не войдёт, — сказал Крекерс. — А если уже вошёл, то не выйдет. А это значит, что он и не полез бы сюда. Так что нам пора ехать в мотель и упасть там на тысячу часов.

— Суэггер в деле- значит, мы тоже, — отрезал Мик.

Он держал «Блэкберри», и на его экране, на карте Маунт-Вернон пульсирующий огонёк указывал местоположение передатчика Суэггера, отвечавшего на запрос со спутника. Боб был менее чем в четверти мили.

— Ещё один Супермен, — сказал Крекерс.

Вся команда была придавленной, поскольку опубликовали список жертв прошлой ночи. Круза там не было. Девять человек убито бестолку. В стране профессиональных убийц был плохой день.

Тони глянул время на своих больших тактических «Суунто».

— Почти пять. Вечеринка начинается. Куда мы двинем?

— Останемся со Суэггером. Когда он заснёт- и мы заснём. Он наш единственный шанс.

Зажужжал спутниковый телефон.

— Вот дерьмо, — сказал Мик. — Сейчас он будет скандалить десять минут. Блядь, когда это всё кончится, я бы хотел…

Тут Мик замолчал, устало поднеся к уху «Турайю».

— Говори.

— Гений Богьер. Полагаю, ты слышал уже. Ты опять его упустил.

— Да.

— Ты убил девять человек, которые ни при чём.

— Там не было ни детей, ни женщин. Да и не мучился никто. Мы же не пытали их.

— Это заставляет снова в тебя поверить, экий ты добряк. Теперь поясни свой ход мыслей.

Богьер собрался с мыслями, с трудом продолжив:

— Кода-то удаётся, когда-то нет. У нас прошлой ночью не вышло.

— Резня. Никто не давал тебе полномочий такое устраивать. Когда всё окончится, я сразу же вытащу тебя из страны и чтоб тебя здесь двадцать пять лет не было.

— Эй, да на нас нет ничего. Ни свидетелей, ни оружия- пистолеты в реке. Ни ДНК, ни волос, ни следов. У нас перчатки резиновые были. Мы чистые, работали как профи. Ничто к нам не приведёт- если только у тебя там порядок.

— Там нашлись ДНК, и я надеюсь, что твоих данных нет в каком-нибудь файле.

— Нет.

— Помни: ДНК всегда остаются. Всегда, понял? Моя жопа в безопасности, об этом не волнуйся. Что там у вас сейчас?

— Мы на границе зоны выстрела, следим за Суэггером, он в сотне футов к северу от ресторана. Он просто лишняя пара глаз на улице. Но не думаю, что Круз покажется. Улица обложена. Он не может ни войти, ни выйти. Мы просто ждём. Когда Суэггер покинет пост- мы вырубимся. Третий день без сна, это нихера не помогает нам.

— Хрошо. Давайте-ка я вам дух подниму. Ваше решение перебить там всех было верным. Хороший риск. Не думаю, что это будет нам чего-то стоить. Мне тоже жаль зря погибших, но им просто не повезло. После того, как дело закончится, никто не будет знать что вы когда-то существовали.

— Нам бы пляж, спортзал, баб и травы.

— Будет вам остров Гиллигана[35] с порнозвёздами. А пока будьте рядом со Суэггером и поглядим, куда он нас вывезет.

— Эй, — прервал его Мик, — там стрельба!

Зона выстрела Квартал 800 Норт-Чарльз Район Маунт-Вернон Балтимор, Мэриленд 16-54

Вовлекать его в это дело было жестоко. А вот выходить отсюда будет ещё более жестоко- двигаться после трёх часов нахождения на ногах станет сущим мучением.

Суэггер чувствовал себя как церемониальный солдат на похоронах старого заслуженного генерала. Он был в форме сегодняшнего дня- штурмовой жилет ФБР поверх рубашки с галстуком, черные штаны, заправленные в тактические ботинки, радио в руке с выведенным проводом точно в ухо, стоящий на краю улицы, ничего не делающий кроме как зевающий и наблюдающий. Единственной разницей между ним и многими другими парнями в оцеплении было отсутствие «Глока».40 на бедре в тактической кобуре «Найджел-Ниндзя».

Его глаза снайпера сновали в поисках… чего? Прямой линии там, где ей не следует быть? Нет, это не работает в городе, здесь всё прямое. Сверкнувшей линзы? Круз для этого слишком хорошо соображал. Фигуры на горизонте? Вертолёт быстрее срисует стрелка на крыше, нежели любой Джо с земли. Несущегося чёрного «Кадиллака» 1937 года с дульным тормозом Каттса, насаженным на томмиган Кольта, торчащий из заднего окна? Так же глупо. Он просто смотрел, ждал, глядел вокруг и никуда, обращая внимание на каждое резкое движение, поскольку если Рэй Круз двигался, то двигался быстро, и только тогда вы увидели бы его, да и то если бы в тот момент времени смотрели бы туда, куда нужно. Но, как бы он ни пытался, он не мог найти неконтролируемой территории- такой, которая уже не просматривалась бы кем-то из наблюдателей, расставленных по плану.

— Скучаешь? — Ник возник рядом с ним.

— Не смешно.

— Я бы и сам поспал. Надеюсь, отпущу всех, когда этот парень…

— ВСЕ СТАНЦИИ, НА СВЯЗЬ!!!!

Начальник Секретной службы, бывший внутри ресторана, предупредил всех, что наступает момент максимального риска. Объект охраны собирался выйти в лимузин и несколько секунд будет уязвимым, находясь на улице. Если Рэй был здесь, то ему наставало время действовать, если только он не имел РПГ, способного уничтожить сам лимузин.

Все наблюдатели вдоль улицы подтянулись, уверились в контроле над своей нервной системой, положили руки на пистолеты, проморгались на всякий случай- несколько минут максимальной концентрации. Все вертолёты в воздухе снизились до нескольких сотен футов, их роторы поднимали пыль и песок с крыш, на которые были направлены их бинокли, все снайперские команды Секретной службы в разных окнах прижались щеками к прикладам, уставились в прицелы для полного контроля простреливаемых зон.

Боб скорее чувствовал чем видел движение Зарзи, его брата, двух детей и порядка десятка агентов Секретной службы и телохранителей, выходящих из ресторана в неаккуратном строе. Два брата оживлённо разговаривали, как если бы вокруг них и не было этой драмы с безопасностью. Ибрагиму, конечно же, нужно было показать себя. Он шёл не торопясь, держа за руки двух своих младших детей, смеясь о чём-то из их детства вместе со своим братом Аса. Спешить он не собирался из какого-то своего убеждения или инстинкта- раз уже Вселенная собирается его уничтожить, то так тому и быть — в то время как вокруг него люди Секретной службы стирали зубы в пыль, лихорадочно бегали глазами туда и сюда на каждое движение или действие, но видели только идущих людей и обычные, штатные вещи: бездомного в квартале от них, стаю голубей на газоне, парочку, идущую через улицу, мусорный грузовик, выруливающий из переулка следующего квартала, такси за перекрёстком, ничего…

Боб думал: не так. Что-то не так. Что здесь не так? Что…

Господи боже. Мысли летели так быстро, что не успевали собраться в слова. Какого хера мусорщик здесь делает?

Переулок сразу за пределами зоны выстрела Квартал 130 °Cент-Пол стрит Район Маунт-Вернон Балтимор, Мэриленд 15-58

Роми Даукинс поднял контейнер, чтобы вытряхнуть в мусоровоз № 144, и в этот момент увидел его.

— Эй, — окликнул он Ларри и Антуана, — эй, тут кто-то лежит.

Человек лежал позади ряда контейнеров, лицом вниз, судя по всему- без сознания или мёртвый.

Антуан подошёл поближе, а Ларри вылез из кабины. Для начальника экипажа и водителя большого грузовика это была неважная новость: у них было ещё полмаршрута впереди, в паре кварталов ожидалась пробка и теперь ещё с бухим возиться.

— Блядь, да пробей ему с ноги, глядишь подымется.

Антуан пнул лежащего ногой в тяжёлом ботинке, отчего тот застонал, дёрнулся и остался в том же положении.

— Босс, он не встанет.

— Ладно, — согласился Ларри, — делать нехер. Я вызову копов- и поехали. Нам надо маршрут закончить.

— А если он…

— Пусть копы парятся. Это их работа.

Тут лежащий мужчина перекатился на бок. В руке он держал чёрный пистолет.

— Если вынудите, — сказал он, — вам будет очень больно. Но мне это не нужно. Делайте что говорю- и будете в полном порядке. Будете быковать- вернётесь домой в коробочке.

Он был похож на азиата, полуазиат скорее, но без акцента. Очень тёмные, злые глаза. Вёл он себя так, что не было сомнений- он сделает так как сказал. Сразу вспоминались гонконгские фильмы о кунг-фу и перестрелках, которые любой мусорщик смотрел на ДВД, а сам человек был похож на Чоу Юнь-Фата в «Убийце», но только был настоящий и страшный.

— Грузчики, встали на колени, быстро, быстро! Водила, встань к капоту.

Все послушались.

— Не слышал раньше про угон помойки, — сказал Антуан. — Ты, парень, поди тупой, если думаешь что у нас что-то есть.

— Заткнись, мусорщик, — ответил китаец.

Он нацепил и затянул каждому на широкие запястья пару одноразовых пластиковых гибких наручников, рывком затянув их.

— Не дохера ли туго? — охнул Роми.

— Тебе как лучше- так или мёртвым, здоровяк? Давай, двигай, — помахал он пистолетом и повёл всех троих к корме грузовика.

— Вы двое, ложитесь в совок и лежите на дне, не дыша, не шумя, не крича. Если что не так, я вас пристрелю перед тем как свалить самому. Не подведёте меня- не оставите вдов и сирот.

Ларри, шофёр помог мусорщикам перевалиться в совок, вполне достаточный чтобы вместить двоих.

— Глядите, не влюбитесь тут- пошутил пистольеро.

— Нахуй иди- смело отозвался Антуан.

— Ларри, набросай на них дерьма.

Ларри поднял контейнер и высыпал его содержимое поверх двоих соратников.

— Ларри, блядь, это уж слишком, — запротестовал Антуан.

— Так, Ларри, давай в машину. Рули налево, до Сент-Пол стрит, там направо, проезжай Игер и Рид, там сворачивай направо в переулок перед Мэдисон.

— Да там перекрыли всё!

— Мусоровоз пропустят. А если коп остановит- я знаю, у тебя есть что им сказать.

Ларри полез в кабину, а бандит, держа его на прицеле, обошёл кабину, сел в другую дверь и залёг ниже приборной доски.

— Китаец, — обратился к нему Ларри. — Это говно будет мне работы стоить.

— Скажешь им, что я тебя под пушкой держал. Да так оно и есть, собственно. Делай что говорю. Тебя тут ничего не касается, ты просто мелкая деталь.

Ларри воткнул передачу и вывел тяжёлый грузовик на улицу, свернул налево, затем направо на Сент-Пол.

— Ты просто мусорщик на работе. Будь спокоен, как обычно. Я тебя читаю как газету, и тебе не нужно пострадать ради того, что тебя никак не трясёт. Поверь, тебе тут умирать не за что- если ты только сына в Афгане не потерял.

У переулка Ларри свернул направо, но был остановлен сигналом патрульного.

— Закрыто, — сказал офицер. — В квартале отсюда перекрытие.

— Офицер, я и так из расписания выбился. Мне насквозь не надо, я только в переулок сдам, подберу говно и назад на маршрут. Эти пробки одолели уже.

— Не моя проблема.

— Пять минут, — заныл Ларри, — и меня здесь нет.

Полицейский потряс головой, видя случай, в котором проще было проявить милосердие.

— Не суйся даже на Чарльз-стрит, — наконец сказал он. — И себе и мне проблемы создашь.

— Понял, офицер!

Ларри двинул грузовик и тот затрясся по брусчатке, между высящимися профилями старых особняков, чьи виды заслоняли солнечный свет.

— Куда? — спросил Ларри.

— Прямо до Чарльз-стрит, но не вздумай высовываться туда. Пока что.

Ларри проехал ещё немножко.

— А теперь?

— Ждём.

Над головой пронеслись вертолёты, их чёрные корпуса пересекли каньон из стен домов как кондоры. Ларри, глядя кругом, мог видеть фигуры полицейских на крышах.

— Чего ты ждёшь? — спросил он.

— Когда дело начнётся, вертолёты снизятся. При снижении пилоты сменят угол лопастей, я это услышу. Тогда ты протянешь свою помойку ещё на пять футов вперёд, заглушишь движок и просунешь руки через руль, я тебя примотаю наручниками. А если начнёшь орать, когда я уйду, я тебя пристрелю- а тебе не за что умирать, тебя всё это никак не касается, понял?

— Слышу тебя. Сегодня я не помру.

— Вот это настрой.

— Эй, а у этих парней оружия дохера больше, чем у тебя, китаец.

— Не поможет.

— Они же тебя взъебут.

— Не в первый раз, — ответил бандит, и тут даже Ларри услышал изменение звука вертолётных двигателей, возникшее вследствие падения потребления горючего и выдачи выхлопа и энергии.

— Пошёл, блядь- скомандовал китаец.

Ларри скатился вперёд так, что его машина высунулась за край здания. Примерно в двухстах футах справа он увидел караван чёрных «Эксплореров», мигавших красным и синим, а посередине их каравана- роскошный чёрный лимузин «Линкольн». Похоже было, что компания людей выходила из ресторана.

— Руки, — сказал китаец.

Ларри положил одну руку на руль, другую просунул сквозь спицы, ощутив петлю, легшую на запястья и рывок затяжки гибких наручников, чётко притянувших даже такие сильные руки как у него.

Китаец сел в кресло, полез под старое пальто, в котором он был и вытянул оттуда что-то вроде игрушечного ружья с толстым, коротким стволом. У него был оптический прицел и оно было как-то прицеплено к его плечу под пальто.

— Ты террорист? — спросил он.

— Нет. Заткнись.

Китаец аккуратно сел в чёткую позицию, подняв правую ногу, согнув её и уложив под левую, упор которой вдавливал его в кресло. Ларри понял, что он принимал упор для выстрела. Держа винтовку в правой руке, левой он опустил окно наполовину.

Винтовка поднялась, и Ларри понял, что он находится рядом со своего рода художником, в движении которого была грация атлета, уверенность рук и торса в текучем взаимодействии. Ларри понял, что куда бы тот ни целил- тот человек был пока ещё ходячим, но уже трупом. Настоящий Чоу Юнь-Фат.

Но он не выстрелил.

«Что за херня»- подумалось ему, воспитанному на поп-культуре, в которой история всегда идёт к завершению и не оставляет оружия невыстрелившим. Он чувствовал, как в крови у него оказалась кварта адреналина. «Застрели уже того мудака»- думалось ему.

Глаза Суэггера не видели ничего- картинка была неподвижной. Но затем он заметил лёгкое движение в кабине грузовика, ещё секунду сверял его со своим знанием и понял, несмотря на расстояние, на котором его зрение слабело, что стекло кабины было опущено наполовину. Пролетела другая мысль- даже не сложившаяся до конца, а скорее как поток- окно наполовину значит выстрел, окно опущенное полностью, значило бы случайного наблюдателя. Затем в действие вступили силы, о которых он не знал.

Метнувшись к Нику и уронив остолбеневшего агента ФБР на припаркованную машину и одновременно дотянувшись до «Глока».40 в кобуре на ноге Ника, он взвёл курок и, вскинув пистолет к небу выстрелил пять раз.

— Какого хера, Боб?

— Пушка, там пушка, — орал Боб, — там, мусоровоз!

Но в эту секунду всё утонуло в хаосе, все радио затрещали и десяток людей одновременно заговорил, выражая сумятицу.

— Слышал выстрелы.

— Охраняемый поражён.

— Гоните чёртову скорую.

— Откуда стреляли?

— Север, сто футов на север…

— Нет, нет, это был ответный огонь агента. Не вижу снайпера.

— Все части, все части, в прицелы. Доложите ситуацию. Что с охраняемым, Земля-один?

— Тут свалка, все агенты его укрыли. Дети плачут, крови не видно, я не могу…

— В вас стреляли?

— Не знаю, не могу убедиться.

— Кто-нибудь, доложите, что за херня. Воздух, кто угодно, видите что-нибудь?

— Нет, только свалку вокруг охраняемого, вижу агентов и копов, бегущих к нему, не вижу..

Полицейские также собрались вокруг Ника и Суэггера, привлечённые выстрелами. Ник медленно протянул руку к радио.

— Это Король-4, Мемфис. Мой человек выстрелил, потому что заметил активность снайпера, квартал 700 Чарльз, в мусоровозе, высунувшемся из переулка. Людей туда, быстро, будьте аккуратны- подозреваемый крайне опасен, повторяю- вооружён, крайне опасен.

— Защищаемый в порядке, не ранен, нет видимых следов от пули, нет доклада о поражении.

— Людей к мусоровозу, быстро!

Боб, успокоившись, протянул пистолет Нику.

— Зарзи цел, — сказал Ник с недоверием, — и выстрела не было. Он не выстрелил, поскольку ты схватил пушку и начал весь парад.

— Блядь… — откликнулся Боб, ощутив внезапно ужасный поток усталости, заливший его ноги и требовавший сесть, пока его колени не растеклись, уронив его на тротуар. Он опёрся на машину и сел, прислонившись к бамперу. «Я слишком старый для этого дерьма»- подумал он.

— Ты видел его? Видел? Это ж двести ярдов.

— Меня привлёк грузовик, выкатившийся из переулка. Окно пошло вниз.

— Все части, все части, защищаемый в Чарли-1, мы уходим. Уходим.

Но к тому времени, как до мусоровоза добрались, снайпера там уже не было. Они нашли команду городской уборки, застёгнутой гибкими наручниками, в совке и в кабине и полицейского без сознания — вырубленного каким-то ловким мастером азиатского дзюдо, но в остальном нетронутого — и лишившегося машины. Она была найдена часом позже в восточном Балтиморе в районе Кентон. Но никто не видел, откуда она там взялась- ни отпечатков, ни следов, ни снайпера.

Неизвестная команда наёмников Район Маунт-Вернон Окраина Балтимора Балтимор, Мэриленд 18-30

Как ни давил Богьер, но оставшись в строю до конца они так ничего и не достигли. По спутниковому телефону он донёс свои соображения до МакГайвера.

— Мы тут ничего не высидим, а держимся уже на соплях. Суэггер будет привязан ещё на несколько часов, он никуда не денется. Мы едем в мотель, свалимся, а завтра подхватим Суэггера у штаб-квартиры ФБР.

— Уверен, Богьер? Суэггер умеет…

— Это просто расследование, без хитростей. Мерять, опрашивать, собирать, всё полицейское барахло. Весь район- сплошной бардак, пробки дикие. Нам только выбираться оттуда целый час.

— Что слышно?

— Изнутри- ничего, а по новостям- кто-то (мы знаем, Рэй) навёл ствол на Зарзи, а Суэггер- думаю, это был Суэггер- просёк его и выстрелил в него из пистолета, сорвав затею. Рэй не пострадал, Суэггер не попал, копы мечутся как сумасшедшие: сирены, скорые, SWAT, вертолёты, вся куча. Рэй как-то скрылся, вырубил копа и угнал его машину.

— Дерьмо.

— Ну да. Он был в паре кварталов от нас. Но кто знал: где нашли место — там и припарковались.

— Я бы со Суэггером остался.

— Блядь, да у меня люди вырубаются напрочь! Тут минимум двенадцать часов ничего не произойдёт. А завтра будет какая-нибудь дерьмовая пресс-конференция, поглядишь на «Фоксе». Надо парням отдохнуть- это мой долг, я бы сказал так.

— Ладно, ладно, валите. Завтра чтоб были во всём рвении и старании, чтобы был тот прежний знаменитый Богьер.

— Сообщи нам, если они отменят Вашингтон. Если так, если Зарзи не будет, то и Рэя не будет, тогда я вообще не знаю что делать.

— Будешь знать, — ответил МакГайвер в своей обычной грубой высокомерной манере.

— Вот ведь хуй какой, — сказал Мик, дав отбой. — Ладно, поехали в пригород и свалимся там. Нам завтра на работу к 6-30.

— Я так устал, что даже не знаю как поступил бы, начни мне какая-нибудь сука хер сосать, — отозвался Клоун Крекерс, не с юмором, а с констатацией факта.

— Ну, не парься, подобного не будет. И Круза мы опять не накрыли: вот ведь скользкий мелкий жёлтый ублюдок!

— Странно, почему он не стрелял? — спросил Тони З. — Это первый раз, когда я слышу о нём и он не стреляет.

Штаб-квартира ФБР в Балтиморе Вудлаун Балтимор, Мэриленд 22-00

— Он не стрелял, потому что ты устроил кучу. Он потерял из виду цель, когда шесть агентов Секретной службы прыгнули на Зарзи. Потому и не выстрелил.

— Ты не соображаешь, — ответил Суэггер. — Он много быстрее. Я видел, как окно поехало вниз. И только потом толкнул тебя.

— Слегка неожиданно, я бы добавил.

Остальные агенты на встрече рассмеялись сквозь усталость. Они были на месте ещё несколько часов после произошедшего, и ещё утренний рейд. Все были готовы упасть, кофе остыл, крысы догрызали пончики, а сникерсы засохли. Уже восемь часов дела, но ещё никто ничего важного не сказал.

— Я схватил пистолет, — продолжал Боб, — поднял, выстрелил. Это всё минимум три секунды заняло. Я старик, уже не такой ловкий. И схватил неловко, с предохранителя снять надо было. Достал, поднял, выстрелил. Всё это заняло время. Три секунды. Минимум. Или больше. Что он делал всё это время?

— Ждал возможности ясного выстрела. Там агенты кругом. Он не мог стрелять в толпу, ему нужна была чёткая картинка Зарзи. Зарзи не показывался, затем случилось всё это дерьмо. А у него дисциплина: понял, что выстрела не будет, что возможность просрана и сбежал.

— Когда получим запись, спорю что увидим: Зарзи был открыт. Я знаю: Рэй сдержался от того, чтобы грохнуть его.

— Этому нет улик, — сказал кто-то. — Только слова. Если улик нет — зачем вообще говорить об этом?

Боб проигнорировал выпад.

— У меня нет версии, почему он не стрелял. Он быстрый, в этом он отличается ото всех. В долю секунды наводит, отличная обработка спуска, всё окончено в полсекунды. У него было три, и не выстрелил. Сложно понять.

— Ты ставишь провокационные вопросы, — сказал Ник. — Может быть, у тебя просто сочувствие, эмпатия к снайперу? Ты ждёшь от него какой-то игры на нас, а не просто убийства — из какого-то своего изощрённого понимания мести за Виски 2–2, которая, как он считает, была предана и подставлена. А я вынужден низвести твои ожидания до того, что подтверждается фактами.

Боб склонил голову. Он тоже очень устал, мышление замедлилось, рефлексы растянулись, язык застревал.

— Ладно, — сказал Ник, — я сдаюсь. Всем спать. Пусть следователи работают дальше, а полицейские ищут Рэя. Хоть какая-то возможность. Всем завтра быть в 6-30. Перетрясём все что есть и слепим то, что можно представить в Вашингтон к 10–00. Может, и Рэй сам сдастся к тому времени.

Послышались отрывистые смешки.

— Ник, у нас есть чёткие показания мусорщиков. Стоит ли нам завтра развесить везде фото Круза?

— Я ещё не решил. Если сделаем так, сразу получим тысячу репортёров, которые будут рыться во всяком относительно Рэя и ситуацию затопит, между нами и нашей целью будет ещё больше чепухи. Так что пока мы не не скажем ничего никому, кто ещё не в теме. А если мы сделаем его самым известным человеком в Америке, что мы получим? Не думаю, что это поможет поймать его — он слишком умный. Но это навёдет дымовую завесу на всё дело. Я поработаю с Агентством насчёт того, что придумали их великие умы. И всё же скорее мы оставим это всё как есть, без дальнейшего широкого оповещения.

Агенты встали, приготовившись уйти.

Боб подошёл поближе:

— Слушай, Ник, я устал… Я вообще нужен тебе? Вижу, я тебе не особо помог до сих пор.

— Ну, все знают, что ты слегка сумасшедший. Но ты ещё и герой. Тебе следует делать то, что считаешь нужным. То, что ты делаешь- задаёшь вопросы, сомневаешься, вносишь свои способности, интеллект во всё это- очень помогает нам, веришь или нет. Парни из команды любят тебя, и ты заставляешь их работать без нытья. Мы справимся, главное, чтобы оно к репортёрам не попало.

— Ненавижу этих скотов.

— Давай, спи. Ты уже не Супермен.

— Да я и не был никогда.

Холидей Инн «Тимониум» Номер 233 К северу от Балтимора 04-30

Он спал тёмным сном мертвеца, без сновидений, далеко от этого мира. Затем сон всё же начал его беспокоить. Как будто бы одна из его рук онемела, он не мог ею пошевелить, она ограничивала его и он бился об неё, в то время как сознание его неслось в фазе быстрого сна и наконец его выбросило в осознание того факта, что рука его пристёгнута к спинке кровати, что он проснулся и что он не один.

— У меня прибор ночного видения, — сказал мягкий голос. — Я могу видеть всё, что ты делаешь. Достань другую руку из-под одеяла и положи перед собой с открытой ладонью, так и держи. Никак больше не шевелись. Ты на прицеле, но убивать тебя я не хочу. Да и пуля срикошетит скорее всего.

Суэггер узнал голос, и это привело его в полную готовность.

— Круз! Как ты…

— Я могу зайти и выйти куда угодно. Я ниндзя-убийца с планеты Пандора. Я- деревья, ветер, сама планета, белый человек. Моё лицо синее.

Он ухмыльнулся своему собственному идиотскому юмору.

— И я задаю вопросы.

— Ты просто идиот, если вот так заявился сюда.

— Отвечай. Зачем погибли все те несчастные филиппинцы прошлой ночью? Это связано с нашей грязной игрой?

Боб не ответил.

— Давай, ганни. У меня не вся ночь впереди. Не вынуждай меня запустить паяльную лампу.

— Это был мой проёб, — сознался Суэггер, вкратце объяснив что случилось.

— И Бюро не видит никаких увязок?

— Они так не сказали. Они говорят- никаких улик.

— Им не нужны улики. Они не хотят лезть в это говно с национальной безопасностью, в которой группа людей из ЦРУ пытается уничтожить группу американских снайперов, чтобы спасти афганского ублюдка от пули в голову, которую он заслужил.

— Они говорят — Зарзи чист, его сто раз проверили.

— Он поднимется — и они тоже. Так оно устроено. Это политика и амбиции. Везде так.

— Круз, а может, ты слишком всерьёз это всё принимаешь? Это всё-таки боевая операция была, там всякое бывает…

— Я видел здание в Калате, которое, как только я его покинул, превратилось в кратер и тридцать один человек был поджарен термобарическим зарядом. Я видел Билли Скелтона, разорванного пополам каким-то мудаком с полудюймовым «Барреттом». Я видел Норма Чемберса с дыркой размером с футбольный мяч.

— Слишком многие против тебя работают.

— До тех пор, пока я сам по себе, до тех пор, пока вы думаете, что я собираюсь рассчитаться с Палачом, вы будете задавать себе вопросы. Чем больше их вы зададите, чем сильнее задумаетесь, тем скорее всё останется скрытым. Это моя игра. Хотите остановить меня? Сообразите, к чему они тянут этого парня, Зарзи.

— Всё, что ты говоришь, звучит так, как будто у тебя крыша съехала по теме Агентства. Ты считаешь, что Агентство строит тебе козни. Но тебе следует знать, что Агентство сотрудничает с ФБР. Я работаю на офицера Агентства, которую знаю уже годы, и она умная, надёжная, справедливая и верная. Она не будет частью какого-то замысла против наших людей.

Боб полностью осознавал, что он стал Ником. Теперь он был тем парнем, который говорит: «нет улик», «такого не может быть» и «это всё субъективно». И всё же этот театр и вынудил его переобуться в ботинки Ника, потому что если бы он тупо согласился с Рэем- куда бы его привело это согласие? Явно не на эту сторону закона.

— Подумай, — ответил Круз. — Мы получили разрешение убрать полевого командира. 2–2 тронулись в путь. На полпути нас перехватила команда наёмников, которая устроила классическую засаду на наши жалкие задницы. Я распознал, что они меня отслеживали по спутниковому передатчику, вмонтированному в мою СВД. Я выкинул передатчик и скрылся, добрался до Калата и сообщил нашим людям, что буду стрелять как и было задумано. Зашёл в здание и сразу же вышел, поскольку знал- кто-то в нашей системе говорит лишнее. Они знали, в каком я здании. Ракета уничтожила его полностью- куда как более мощная ракета, чем «Хеллфайер».

Теперь он превратился в Сьюзен, говорящую от имени Агентства о тайных и бесконечных играх с целями настолько скрытыми, что постой человек их не разберёт. И снова его ударило чувство неприкаянности: раз ты можешь менять точки зрения так быстро, то кто же ты есть?

— Ты не знаешь, что это была ракета. В этой части света всякое взрывается. И если бы они хотели, чтобы твоя миссия не состоялась, они бы просто приказали твоему комбату отменить операцию. У Агентства есть такие полномочия. Один телефонный звонок- и всё. Ты говоришь, они пустили наёмников, устроили засаду в зоне племён, вызвали ракетный удар? Но можно было один звонок сделать. Сержант, это херня.

— Думай лучше, Суэггер. Я полгода думал. Если они пошли бы обычными путями- по цепочке команд, где многие будут знать, где будут утечки- все в стране сообразят, что Агентство играет в какую-то игру с Зарзи, и очень скоро об этом будут во всём мире знать. И тогда его собственные бывшие друзья отрежут ему голову. А может, газеты об этом напишут в передовицах, и его политическое будущее закончится. Лэнгли не допустил этого. Чтобы защитить своего мальчика, они подставили 2–2 под молотки. Так что Зарзи в их игре. Зарзи- это ключ. Это конец…

У него как будто бензин кончился. Было видно, что он тоже измотан. Наконец, он продолжил:

— Или ты его остановишь, или я.

— Сержант Круз, — ответил Суэггер. — Я предлагаю тебе сделку. Скройся. Не пытайся убить Зарзи. Я погляжу на то, что смогу увидеть и узнаю то, что смогу узнать. Обращусь за помощью, поговорю с людьми. Я теперь их герой. А ты снова загляни ко мне, и у меня что-то для тебя будет. Просто поверь мне в этом. Если я узнаю, что ты говорил правду, мы вместе этот вопрос дорешаем. Справедливо?

И снова он чётко понимал, что сделкой с Крузом он фактически вступал в сделку с самим собой. «Я признаю это. Я разложу это на столе и погляжу поближе, потому что это совпадает с моими собственными сомнениями.»

Пауза сказала ему о том, что Круз слушал.

— У тебя есть несколько дней, — ответил он.

Боб ощутил рывок, и наручник на его руке пропал.

Снайпер исчез.

На дороге Восток США 14-30 Следующий день

— Можем мы остановиться? — попросил профессор Халид. — Мне бы в туалет снова.

— Эй, старик, — ответил Билал, — тебе всё время надо в туалет. А у нас расписание.

— Но я не могу делать то, что должен, обоссавшимся. Нельзя принести себя в жертву в ссаных штанах.

— Мученичество ещё только через неделю, — сказал Билал, — если только фургон не сломается или я не рехнусь, слушая ваши постоянные споры.

— Ты не думал, — вмешался доктор Файсаль, — что палестинские ребята немножко подссыкивают в штаны перед тем, как взорваться? Но они всё равно взрываются.

— Нет, — сказал профессор Халид. — Они слишком дурные. Они ничего не чувствуют. Кроме того, их члены стоят от мысли о сексуальной активности, которая их ждёт в другом мире буквально через секунду. Так что они не ссутся. Их члены твёрдые, а штаны сухие, и бабах! — представьте-ка себе удивление, когда другой мир оказывается вечной слепой темнотой… ни сисек, ни кисок, ни орального секса… ничего.

— Он не смеет говорить так!!! — заорал Файсаль. — Отступник! Неверный! Его следует обезглавить, как ясно сказано в писании! Он не смеет так говорить!

— Доктор Файсаль, если я отрублю ему голову, вся поездка потеряет смысл. И ты не получишь своего мученичества и множества женщин.

— Он не верит в эти штуки насчёт женщин, — сказал профессор Халид. — Он не может открыто сказать о этом, но для себя он не верит ни во что большее, нежели я. Он просто цепляется за свою веру, поскольку она подпирает его решимость пройти последнее испытание.

— Это Диснейленд? — внезапно спросил Файсаль.

— Нет, — ответил Билал, — это не Диснейленд.

— Я хочу посмотреть на Диснейленд.

— Это Лас-Вегас, — подсказал Халиль. — Тебе простительно их спутать. Они оба в Америке. Дома развлечений, игры, тупые аттракционы, погоня за экстазом. Нет строгости, нет дисциплины. Духовное оцепенение.

— Скажи отступнику, — обратился Файсаль к Билалу, — что его слова греховны. Он отрёкся от истинной веры, и его загробная жизнь будет вечным мучением в пламени. Ему следует поглядеть суру 72:23 Корана для того, чтобы понять, что его ждёт.

Штаб-квартира ФБР в Балтиморе Вудлаун Балтимор, Мэриленд 11-35 Следующее утро

Пресс-конференция гладко не прошла. Журналюг заводил тот факт, что человек, которого Администрация президента преподносила как ответ на афганскую войну длиной в десятилетие, едва не был застрелен на балтиморской улице. Чья в этом вина? Когда выяснилось, что печально знаменитый Ник Мемфис, который в противоречивый момент своей карьеры был замешан в историю вокруг смерти Джоан Фландерс и трёх других жертв, известных в шестидесятых годах демонстрантов за мир во Вьетнаме, их ярость только возросла. Даже прекрасная Сьюзен Окада, которая на конференции представляла ЦРУ, не могла смягчить ехидной враждебности в вопросах, хотя и выразила благодарность от имени Агентства в адрес Бюро, отметив их блестящую работу в деле защиты охраняемого лица. И даже докладчик Секретной службы, который отметил, что действия агента ФБР привели к тому, что выстрел не состоялся, не сбил накала эмоций. «Система сработала»- закончил он. Единственной реальной новостью, которую можно было озвучить, было то, что «у нас есть подозрения и следы, но это был очень хитрый и изощрённый исполнитель», и прессу это только раззадорило ещё больше.

По контрасту пресс-конференция Ибрагима Зарзи в Вашингтоне в тот же день была просто-таки фестивалем любви. Объявленный Администрацией героем после того, как он отказался от попыток избежать возможного убийства, он был великолепен: представительный, смелый, благородный, красивый, обворожительный, гламурный. Он специально упомянул безымянного агента, который сорвал попытку убийства, пожелав, чтобы этот смелый человек посетил его в Кабуле и увидел гостеприимство афганского народа. Он выразил признательность и ФБР, и ЦРУ за жертвы в обеспечении его безопасности и заявил, что ничего не боялся, поскольку Аллах предначертал его судьбу и он умрёт в попытках исполнить предначертание. Что есть смерть, если столь многие смельчаки погибли? Да, он согласен, что есть некая ирония в том, что когда-то его звали «Палач», а теперь его выживание есть основная задача американских служб. Но он обещает большее для будущего двух стран, мирного будущего, процветающего будущего и так далее. Он излагал всё это, и прессе это нравилось.

— Вот что это значит, — объяснял Ник своему ближнему окружению некоторое время спустя. — если мы не возьмём этого парня, то у нас всех кровь носом пойдёт. А мне повезёт, если закончу на Аляске, расследуя кражу мусора в Фэрбенксе. Но обо мне хватит.

Доклады после ночи не содержали ничего нового. Единственными новыми сведениями были показания мусорщика Ларри Пауэрса о винтовке, которую он мельком видел в кабине грузовика, очень короткой винтовке с болтовым затвором, толстыми стволом и прицелом. Боба на встрече спросили о его мнении насчёт оружия.

— Я думаю, это какой-то болтовик «Ремингтон» под короткий патрон, может, 308, а может и.243 или.22-250. Так что я посоветовал бы людям в Южной Каролине проглядеть записи полковника Чемберса насчёт доставки такой винтовки в этом калибре в его мастерскую. Я думаю, это либо его работа, либо его оружейника. Я также думаю, что винтовка перестволена под интегрируемый глушитель, потому как глушитель-«банка», накручиваемый на ствол, увеличит размер. Скорее всего, от винтовки остались только глушитель и затвор, как таковых ствола и приклада нет. Круз носит её при себе, закреплённой к плечу, под пальто. Ему нужно только подхватить её снизу, довернуть, приложиться к прицелу или включить лазерный целеуказатель- помните, мусорщик говорил о том, что винтовка «толстая»? Затем он стреляет, просто отпускает винтовку- она скрывается под пальто- и идёт дальше по улице. Вы никогда не узнаете, что это был он.

— Это законно? — спросил кто-то, и ответом был общий смех, поскольку все подумали, что это шутка, — но Боб всё равно ответил.

— Лучше было бы узнать в бюро по алкоголю, табаку и оружию,[36] но я бы сказал «нет» по двум причинам. Во-первых, глушитель проходит как предмет класса III, как и автоматическое оружие. Для частного владения он должен пройти через легальные круги. Не думаю, что мастерская полковника Чемберса была сертифицированным производством и могла продавать такие вещи. А сама винтовка- если её ствол короче восемнадцати дюймов, она не может иметь приклад.

— Почему бы нам вообще не скинуть всё это дело на BATF? — предложил кто-то, снова вызвав общий смех и выразив всеобщее понимание того, что агентам вообще-то особо делать нечего. Их собственное описание подозреваемого, распространённое только среди сил правопорядка, его внешность, его прошлое- и практически ничего больше. Было похоже, что единственный шанс на его арест мог появиться только в том случае, если он снова попытается убить Зарзи.

— Он не попытается, — заверил Боб Ника несколькими минутами спустя во временном офисе Ника в Балтиморе. Сьюзен тоже была там, в своём обычном брючном костюме, но волосы были в несвойственном ей беспорядке, что в свою очередь приводило в беспорядок Суэггера. Она была рослой, стройной, длинноногой, с высокими скулами, в её ясных глазах читался острый ум. Тридцать восемь лет, хотя и выглядела она на двадцать пять- гладкое лицо, умное, спокойное, мягко-розового и лавандового цвета, как древняя ваза за стеклом. Она шокировала его каждый раз.

— Откуда ты знаешь? — спросила его Сьюзен.

Он ответил так потому, что это было его работой или потому что хотел увидеть ответное удивление в её тёмных глазах?

— Ну, он мне так сказал прошлой ночью.

Отель «»Времена года» Номер 500 Северо-западная улица М Вашингтон ДС 13-00

— Сэр, я хотел бы продолжить наш ироничный настрой, если вы не возражаете- сказал Дэвид Баньякс из «Нью-Йорк Таймс», единственный, кому пресс-секретари Госдепартамента доверяли проведение интервью тет-а-тет. — Не находите ли вы забавным посещение города- со всеми памятниками, мрамором, статуями, — центр вашего государственного визита- в свете того, что когда-то вы клялись уничтожить его?

— О, мистер Баньякс, — ответил Зарзи, и взгляд его тёмных глаз преисполнился грустью и меланхолией, — я думаю, что вы введены в заблуждение ранними сообщениями в прессе, которые приписывали мне активность, никогда не бывшую свойственной мне. Мои враги сражаются не только бомбами, они также используют неприятную в своей неточности информацию. И это тот самый случай.

Они находились в одной из комнат этажа Зарзи во «Временах года», сразу же после новостной конференции. Отовсюду кругом на Баньяка смотрели циферблаты часов. Квадратные, круглые, чёрные, золотые, белые, яркие, утончённые, инкрустированные камнями, говорящие о спецоперациях в новолуние или о соблазнах ресторана «Ритц»- они смотрелись как музей на тему течения времени. Это завораживало и наводило на мысль об обычной сцене в фильмах, которая всегда снималась на поле, заросшем пшеничными … побегами? Листьями? Стеблями? Скорее, колосьями, ритмично качающимися на ветру. Обычно в таких пейзажах девушка отдаёт своё сердце любимому, да и сейчас происходило нечто подобное- его работой было отдаться харизме этого человека, которого «Таймс» уже поддерживали на уровне редактора, и дать ему рассказать о его ярком прошлом. И всё это не нравилось Дэвиду, создавало какое-то неудобство в желудке.

— Итак, сэр, — продолжил Баньякс, — правда ли, что вы были известны как «Палач» из-за того, что организовали убийство Ричарда Мильштайна, которое было записано и показано по всему миру?

— Я очень рад, что имею возможность разъяснить эту трагедию. В действительности, нет, я никаким образом не виновен в смерти мистера Мильштайна. В этом я могу поклясться и могу заявить, держа руку на Коране. Я невиновен в этом, и заверяю в этом как вам, так и всем остальным- да пребудет с вами мир.

Он улыбнулся, сверкнув зубами. Для интервью он сменил костюм, и теперь был одет в серую фланель, мягкие туфли «Гуччи», не подразумевавшие носков, белую рубашку, расстёгнутую до середины груди и приоткрывавшую бронзовую мускулатуру волосатой груди, надел массивные чёрные армейские часы, оттенявшие его руку со множеством золотых колец. Он был подтянут, весьма мускулист для своего возраста и полон мужской энергии. Может, в поло сыграем? Или выпьем виски? Или, может быть, проедемся на спине слона сквозь ночные джунгли за тигром, светло горящим в тишине полночной чащи, и если Джеффри не успеет уложить огромную кошку своим Нитроэкспрессом.500 и тигр доберётся до спины слона, то там для него найдётся затейливый двуствольный пистолет, который двумя Нитро.600 в открытую пасть вколотит тигра в землю словно кувалдой.

— Мистер Мильштайн оказался среди воров и злоумышленников, увы. В своём обыкновении они использовали моё имя, чтобы придать окрас политического дела тому, что зовётся обычным похищением ради выкупа. Они не представляли ни мусульманской улицы, ни даже каких-либо террористов, а были всего-навсего воплощением людской жадности и порочности, пока ещё, увы, встречающейся как и в нашей культуре, так и в вашей. Это трагично, но неизбежно. Война выносит наверх подонков и негодяев, ищущих любой возможности- как они. Мильштейну не повезло встретиться с ними. Думаю, вы мне доверяете?

Было трудно не поверить тому, что говорил Зарзи- с такой открытой доверительностью он говорил. Но Баньякс всеми силами старался оказать сопротивление, несмотря на то, что беспокойство в животе нарастало.

— Ну, сэр, это всё легко сказать, да и вы очень убедительны, но есть ли какие-либо доказательства…

— Доказательства? Доказательства? А что у меня может быть? Записка от учителя? Подтверждение жены? Клятва лучшего друга? Сэр, вы хотите того, что невозможно представить. Было бы у меня что-нибудь — и вы бы уже имели это. У меня есть только собственные скромные силы… и, вот ещё что!

Баньякс склонился ближе

Тик-так, тик-так… звучали часы со всех сторон, каждые в своём обиталище, вращаясь по собственной орбите и отбрасывая пятна отражённого света. Баньякс чувствовал, как по его брови потекла капелька пота, волна онемения прокатилась по нему, ещё раз и третий раз.

— Я попросил бы вас воздержаться от связывания того, что я вам расскажу, со мной.

— Конечно- ответил Баньякс.

Элегантный человек заглянул в свой кейс и достал оттуда стопку документов.

— Это оригинал доклада, не афганских властей, а пакистанского директората межведомственной разведки о случившемся. Он на урду, конечно. Но вы сообразите как перевести.

— Да.

— Некоторые элементы в пакистанской МВР, как вы знаете, сочувствуют афганским повстанческим движениям. И им тем более важно точно знать, кто, что, когда и где сделал. Они выделяют финансирование на эти дела. И я надеюсь- с президентскими полномочиями- прекратить такую активность. Но, что более важно именно сейчас, — так это то, что их агенты не нашли никаких доказательств вовлечённости как меня, так и каких-либо террористических групп в этот случай. Стоило огромных денег переправить этот документ из их рук через мои в ваши. Это мой подарок Западу. Этот документ даже в ЦРУ никто не видел.

Он протянул документы Баньяксу, который жадно схватил их.

«Вот это сенсация!!»- думалось ему. «Вот это я загрёб!»

Он вспомнил свой последний репортаж из Вашингтона и предвкушал удовольствие снова выдать блестящий материал. И внезапно всё окружающее ударило его: сверкающие, медленно вращающиеся часы, насыщенность аромата одеколона этого человека, его близость, его откровенность, его душевность… Баньякс как будто онемел, поплыл и был абсолютно беззащитен. Он был полностью очарован.

Штаб-квартира ФБР в Балтиморе Вудлаун Балтимор, Мэриленд 11-45

— О, боже… — протянул Ник.

— Боб, — сказала Сьюзен, — это неправильно. Ты не можешь ни о чём договариваться с человеком, который в федеральном розыске.

— Если он был рядом, — продолжал Ник, — ты должен был повалить его и орать как будто тебя убивают, и мы сейчас закончили бы с этим делом, и я нарушил бы своё старое правило- не пить до обеда. Господи боже, ну ты и устроил… Ты ведь закон нарушил.

— Кому же ещё знать, что делать, если не человеку которого тут не было, — ответил Боб. — Вы закончили? Окада-сан, ещё какого-нибудь дерьма на меня вывалите? Ник, давай я лягу, а ты мне напинай как следует с ноги. А, я и забыл- ты ж ногу ушиб… ну, позовёшь кого-нибудь помоложе.

— Ну, хорош. Рассказывай.

Суэггер подробно изложил весь разговор, все подозрения Круза. Белых наёмников, спутниковый передатчик в СВД, преследование по спутнику после первой атаки, преследование после второй ловушки, радиоконтакт с Вторым разведбатом, ракетный удар по отелю.

— То есть, сдаваться он явно не собирается, — ответил Ник.

— И, как я и говорил раньше, — сказал Боб, — он не покупается на то, что вы его защитите. Уже после всего этого на его жизнь дважды покушалась очень серьёзная команда профессионалов.

Суэггер видел свою собственную абсурдность. Когда он был с Крузом- он спорил за Ника и Сьюзен. А с ними он спорил за Круза. Боб понимал, что в вашингтонской культуре у него будущего нет, поскольку он не был способен чётко и прямо выстроить свою позицию.

— Что касается меня, — заявила Сьюзен с каменным лицом, отстранённым и официальным, — я вижу, куда ты ведёшь и мне это не нравится. Я сказала тебе об этом раньше и не понимаю, почему ты меня не услышал. ЦРУ не потерпит никакого внешнего расследования своих операций в Афганистане, которые предпринимаются в здравом уме и проводятся в крайне опасной атмосфере. Я здесь, чтобы помочь тебе остановить Круза, а не для того чтобы возглавить охоту на ведьм.

— Я не говорю об охоте на ведьм. Никаких ведьм тут нет. Но у Круза есть враги. И его враги могут быть и нашими врагами тоже. У меня нет собаки в этой драке. Я тут не для того, чтобы мешаться какой-нибудь конторе из первых букв. Я хотел бы знать правду, и я буду пытаться её найти до тех пор, пока вы меня в мешок не застегнёте.

— Господи, какой же он упрямый, — сказала Сьюзен. — В Токио он пошёл рубиться с мастером меча, который мог его в куски покрошить. Никто не смог его отговорить. Невозможно говорить с такими. Это всё равно что спорить с лесным пожаром.

— Я буду копать в эту сторону. Я дал ему своё слово, — добавил Боб.

— Твоё слово ничего не значит, — ответил Ник. — Ты не был уполномочен на то, чтобы делать заявления. Ты не представляешь Бюро.

— Моё слово не значит ничего для тебя. Но оно значит очень много для меня. И в особенности- для другого снайпера.

— Блядь, да что ж ты так упёрся! — вскричал Ник. — Тебе хоть прикладом по башке бей!

— Это между снайперами. Тебе не понять.

— Тут реальный мир, а не слёт бойскаутов!

— Слушай, Круз не будет пытаться убить его снова, — возразил Боб. — Я услышал это от него. Это наше соглашение. Следующее публичное мероприятие в воскресенье, когда у Зарзи будут встречи в Вашингтоне. Круз его не тронет он дал мне слово, а я дал ему своё. Так что доставьте-ка меня в «Крич».

— "Крич"- закрытая территория, — возразила Сьюзен.

— Что за «Крич»? — спросил Ник.

— Это база ВВС к северу от Вегаса, где базируются беспилотники-дроны, — сказала Сьюзен. — Там наши люди играют в видеоигры с террористами, бандитами, командами взрывников, целями высокой важности и всем таким. Оттуда идёт настоящая охота.

— Ник, дай мне толкового агента, чтобы прикрыл меня там, где я не соображаю. Мне надо попасть туда и поглядеть всякое. Скажи им, например, что в том отеле при взрыве погиб американский агент, и тебе по этому поводу жопу припекло. Они меня впустят, со всеми формальностями, покажут всё, но конечно же не расскажут вот так просто. Однако, сам факт того, что я был там и искал что-то, затрясёт деревья так, что что-то может свалиться. Глядишь, я и узнаю, действительно ли они пустили ракету в отель.

— Сьюзен, — ответил Ник, — я не знаю, смогу ли отказать. Он герой. Люди наверху любят его. И он дважды приводил нас к Крузу- при том, что все мы со всеми нашими ресурсами даже не приближались к нему. Иногда Боб бывает прав.

— Да, вроде как пару раз случалось так, — добавил Боб.

— Боб, — ответила она, — ты лезешь именно туда, где мои приказы велят мне остановить тебя.

— Но ты же знаешь, что это правильное дело.

— Я уже сказала тебе. Я тщательно проглядела записи. Расход ракеты- это не обычное дело: всё записывается, всё документируется, каждый запуск привязывается к оператору, информации для запуска, времени, результату. Это тебе не мексиканская революция, бахбахбах- все стреляют во всех, нахлебавшись текилы.

— Да, мэм, но и там могут быть свои секреты. Скрытые операции, которые проведены без записей. Гнилые дела, тайные дела, убийства. Всякое такое, чем всегда занимались шпионы, уже тысячи лет, даже в библейские времена. Я не эксперт, но может быть я смогу найти что-то как-то. Да и ты смогла бы найти, если бы ещё раз попробовала.

— Ты мне предлагаешь взломать запертые шкафчики в Лэнгли. Я должна шпионить за шпионами, притом что я сама шпион.

Суэггер был полон сомнений. Может быть, всё это было полной чепухой, а он говорил об этом чтобы как-то зажечь Сьюзен, расшевелить её. Так обычно работает хитрый ум мужчины. Чёртовы азиатские женщины, он не мог перестать о ней думать, и это будило давно позабытую и залитую бурбоном боль, которую лучше было бы не тревожить ни сейчас, ни когда-либо ещё.

Также он чувствовал, что был полностью опустошён, измотан. А разговор с Крузом, который взял его голыми руками, вынуждал его двигаться дальше, и вся эта вашингтонская игра становилась гораздо более сложной чем он ожидал. Он был одиноким стрелком, ползущим в высокой траве, и теперь находился там, к чему он абсолютно не принадлежал: в куче сталкивающихся лояльностей, которые и в голову ему заползали.

Так что: если сомневаешься- иди вперёд, даже если не видишь куда, а Господь освятит дело безрассудных.

— Ты знаешь этих людей. Вы вместе шашлыки жарите на заднем дворе, так что могла бы поспрашивать.

Она помотала головой.

— Я не слышала ничего об этом, мы никогда не обсуждали и я ничего не знаю.

— Но ты меня не сдашь?

Её молчание означало, что нет, не сдаст. Но также означало, что до этого момента Сьюзен не задумывалась, что Боб может стать для неё угрозой.

Балтимор-Вашингтон Стоянка международного аэропорта 19-00 Следующий день

— Вегас? — переспросил Богьер.

— Да. Он и его баба. Весьма красивая. Похоже, у старого бздуна есть ещё «Пец» в коробочке. Отбывает в Вегас на уикэнд, чтобы оторваться. Знаем, бывает.

Это был Клоун Крекерс, который выслеживал Суэггера и увидел его проходящим регистрацию вместе с молодой женщиной, затем идущим через досмотр на ворота. Крекерс достал значок балтиморского детектива, прошёл через аэропортовую безопасность без лишнего шума и провёл Боба до посадочных ворот, сразу же затем отзвонившись Мику и Тони.

— Не похоже, — усомнился Мик. — Этот парень повёрнут на работе.

— Ненавижу таких, — сказал Крекерс. — Одна работа, никакого веселья. Он — что, святым хочет быть?

— Так, мне позвонить надо.

Ещё до того, как Мик нажал на отбой, Тони протянул ему «Турайю».

— Лучше бы ты с добром позвонил, — отозвался МакГайвер. — Я как раз мартини себе делаю.

— Мы провели Суэггера до аэропорта. Он собирается лететь в Вегас с какой-то молодой агентшей. Не знаю, к чему это.

МакГайвер согласился.

— Мы можем следующим рейсом улететь. Потом найдём сигнал в Вегасе и пойдём за ним опять. Но я не знаю, что Круз будет делать в Вегасе и имеет ли отношение Вегас к Крузу. Круз здесь, мы это знаем.

— Я могу узнать, — наконец сказал МакГайвер. — Но это займёт время. Я бы остался в ДС. Осядьте где-нибудь поближе к телестудиям, где будут сниматься шоу в воскресенье и готовьтесь действовать, если что стрясётся.

— Понял, но это ненадёжно. Этот сержант Круз очень хорош. Я имею в виду- это высшая лига. У нас шанс грохнуть его перед тем, как он грохнет Зарзи, да ещё без Суэггера, который мог бы нас на него вывести, что-то между очень небольшим и абсолютно отрицательным. Поскольку над операцией думает он, а мы идём по следу, нам повезёт, если прибудем туда когда в воздухе ещё будет дым висеть. И, кроме того, там будет десять тысяч копов, что расклад ещё осложнит.

— Я понял, — ответил МакГайвер. — Не знаю, что вам ещё сказать. У меня нет ответов.

— МакГайвер, твоё шоу отменяется, если нет ничего более толкового.

— Эй, сержант говённый, если я отменяюсь- то ты тем более, так что молись на меня. И глумиться тут только я могу, понял? Не надо на меня переть, ковбои нынче недороги.

Богьер наслаждался тем, как загорелся этот мудак. Он знал, что сейчас ему полагается начать извиняться и выказывать покорность, но делать этого не стал. Ебать его вместе с конём, на котором он прибыл.

— Итак, вот что вы будете делать, — продолжил МакГайвер. — Пасите «Времена года» и афганское посольство. Вы видели Круза в действии, вы знаете его походку, его движения, знаете, что он может надеть чтобы скрыть оружие. Вы можете увидеть его, пока он разведывает местность, наблюдает, просто узнать его по движению. Пошляйтесь там, вдруг увидите его в толпе. Я пока узнаю, что Суэггер делает в Вегасе и когда он вернётся. Он всё ещё наша главная ставка. Уже дважды Круза нашёл, а остальные даже не начинали.

Трасса 95 от Вегаса к Индейским ручьям, Невада 13-30 Следующий день

Что было более каменным: пустынный ландшафт за окном или отстранённость агента Чандлер? Пустыня за окном была безлюдной, каменистой, с редкими гребнями холмов и тонкими стеблями растительности. Залитая ярким солнцем, она уплывала в бесконечность к горизонту.

А Чандлер — спецагент, сидевшая за рулём, — была очень привлекательной, с умными глазами, но с отрепетированной отрешённостью и безразличием. Суэггер был представлен консультантом в ранге замещающего следователя, а она была главной. Сейчас он сидел рядом, в своём типовом костюмчике, надеясь на сотрудничество, но не получая его, в то время как она молча управляла машиной.

Боб знал, что она была на примете у Ника, одна из талантливой молодёжи, работавшей под Ником, что Чандлер была замужем за парнем из ЦРУ, что она имела репутацию «креативной»- чем бы оно ни было- и что несколько лет назад она была участником и победителем диспутов Тома Констебля. Он знал, что у неё было прозвище «Старлинг»- поскольку она напоминала людям Джоди Фостер из того фильма, где она сыграла запоминающегося агента ФБР[37].

Они по отдельности съели ланч и направились на встречу в 14–00 с полковником Кристофером Нельсоном, ВВС США, оперативным командующим 143го экспедиционного воздушного крыла (ЭВК), которое было подразделением авиации ЦРУ по охоте за головами, располагавшимся на воздушной базе, называвшейся «Крич» (холм с плоской вершиной) и находившейся в пустыне. Видимо, название отражало суть местности.

— Окей, наконец сказала она. — Говорите. Я открыта для дела.

— Мэм, я иду за вами. Скажите мне, что вы хотите знать и я отвечу.

— Я знаю, что вы- стрелок, боец, исполнитель. Знаю, что вы в своё время вы пришили много плохих парней. Мне это нравится. Но тут другое дело. Это допрос. Тут требуется гибкий ум, интеллектуальная ловкость, концентрация, терпение, жульнический шарм. Может ли кто-то настолько прямой, как вы, работать без всякого курса?

— Не знаю насчёт «без курса», но о жульничестве я хорошо знаю. Мэм, я полностью мошенническая личность. Все думают, что я герой, в то время как я конченый трус. Много храбрых людей погибло на войне, а такие крысы, как мы — выжили.

— Слышать это от человека, который отследил профессионального убийцу, готового выстрелить с близкого расстояния за три секунды- жалкая чепуха.

— Ну, он не был так профессионален как думал.

— Я так не считаю. Ладно, я поведу. Мы работаем, не раскрывая себя. Вы ищете знаки слабости в их рассказах, знаки, говорящие о неискренности, признаки увиливания и намерения что-то скрыть. Представляете, где их искать?

— Главным образом в глазах. Человек будет смотреть вверх и в сторону если врёт, поскольку в этот момент он читает строчку у себя в голове. И глотать труднее когда врёшь. Губы сохнут. Он типичный вояка, он не привык врать поскольку их система не терпит вранья. Если он получил такой важный приказ, то потому, что является новым поколением, работающем в новейших роботизированных ВВС. Он будет нервничать, поскольку ему абсолютно не хочется обрушить свою карьеру и будет задерживаться с ответами, потому что знает, что лучшее враньё лежит всего в нескольких градусах от правды.

— Вам нельзя заниматься ничем сверх своих полномочий. Нельзя подглядывать, выдавать себя за кого-то ещё. Но всё время нужно думать и запоминать. Вы способны на это?

— Буду стараться как могу.

— Отлично. Вы вроде не такой тупой, как выглядите.

— Я выгляжу как тупой, не так ли?

— Мой отец был начальником полиции штата в Аризоне. Вы выглядите как стареющий, так и не выслужившийся сержант, чертовски жёсткий. Хороший человек для перестрелки, упёртый и безнадёжно устарелый. Мой бедный отец вынужден был избавиться от многих таких- хотя любил их всех.

— Ну, я тот ещё динозавр, — согласился Суэггер. — И благодарю за такую лесть.

Они достигли Индейских ручьёв, сами того не заметив. Тут был трейлерный парк, магазинчик, заправка и небольшое казино, обсаженное рядом деревьев. Городок прилегал к базе, которая больше напоминала тюремный комплекс, нежели авиабазу. Пёстрый набор рыжих, ржавых зданий был раскинут на куске пустыни, и всё, чего касалось солнце, было одинаково выцветшим от его лучей. База располагалась за забором с колючей проволокой, в котором было два КПП с воротами, похожими на пограничные пункты времён холодной войны. База была обширной и плоской, уходившей к холмам минимум на милю. Вдали на одной из взлётных полос стоял какой-то белый летательный аппарат, что-то среднее между маленьким самолётиком «Пайпер» и воздушным змеем, и Боб понял, что это был либо «Хищник», либо его убийственное порождение- «Жнец», который патрулировал небеса Афганистана в поисках, кого бы убить.

Авиабаза «Крич» Кабинет полковника Нельсона Штаб 134го ЭВК Индейские ручьи, Невада 14-30

— Я приказал своим людям сотрудничать полностью, — сказал полковник, мощный человек с фигурой футбольного защитника, с квадратной челюстью и короткой стрижкой в духе высших чинов. — И я открою все документы и записи, которые будут вам нужны. Но я хотел бы вам сказать, что: а) мы здесь очень заняты участием в войне и б) этот вопрос уже расследовался офицером Агентства, и она не нашла никаких следов того, что что-то было сделано неверно. Но вы говорите, что это вопрос преступления, а не национальной безопасности?

Все трое, офицер авиакрыла и секретарь сидели в командирском офисе, хорошо освещённой комнате, украшенной фотографиями самого командира на разных стадиях его служебного роста, стоящего перед скульптурами из нержавеющей стали, которые были сверхзвуковыми истребителями, Ф-всякими, обтекаемыми и хищно выглядевшими, словно механические рапторы, голодные до убийства. На некоторых фото, экипированный как средневековый рыцарь, он сидел в кокпите под задранным пластиковым пузырём с широкой улыбкой победителя, подняв большой палец руки вверх, словно говоря: «Миссия завершена!» или даже «противник сбит».

— Нет, сэр, — сказала Чандлер, — мы не утверждаем о том, что имело место преступное поведение. Мы говорим о том, что возможно оно имело место быть и мы снова сверяем данные. Вы уже знаете, о чём речь: семь месяцев назад был уничтожен отель в Афганистане- возможно, но не точно- ракетой. У нас нет улик по делу, поскольку в то время территория была в зоне племён, что значило- там кругом были плохие парни. Впоследствии здание было разрушено до основания. Там было проведено быстрое расследование голландскими силами безопасности в составе ООН, но они главным образом пофотографировали. Это нам практически ничего не дало за исключением того, что мы увидели большую дырку в земле. Причина, по которой мы здесь, состоит в том, что среди тридцати одного погибшего афганца был один осведомитель Департамента по борьбе с наркотиками. Его потеря отбросила назад программу внедрения в эти большие дела. Там растёт производство, продукт попадает на улицы в США, и в том числе в Индейские ручьи, и в Вегас- где, как вы знаете, живёт как персонал базы, так и пилоты.

ДБН рассказал нам, что по сообщениям других информаторов отель был уничтожен ракетой. Это отчёты имеются в наличии, и когда они попадут в американские газеты- это только вопрос времени. Будет крайне неприятно, если выяснится, что кто-то по ошибке разрушил гражданскую структуру- хотя, конечно, всякое бывает, — и будет ещё неприятнее, если выяснится, что при этом был убит человек ДБН, и уж хуже некуда будет- я не делаю никаких обвинений, а просто говорю о факте- если выяснится, что кто-то пытался спрятать ошибку некоего второго лейтенанта, совершённую в пылу битвы. Мы должны быть впереди этой волны, а не позади её, сэр. И поэтому мы здесь.

— Отлично. Кстати, а ваш Клинт Иствуд вообще разговаривает?

— Нет, сэр, — отозвался Боб, — с тех пор как я застрелил Диллинджера.

Все рассмеялись, немножко сбросив напряжение.

— Ладно. Вот что у меня для вас есть. В соседней комнате вы найдёте всю документацию воздушной активности на той восьмичасовой вахте. Там же ТВ-монитор, вы сможете проглядеть все записи применения оружия в той вахте. Было шестнадцать ударов, по всем уровням разрешений. Вы скоро узнаете, что такое «уровень разрешения». Тут есть начальник той вахты рядом, он может вам всё объяснить по каждой миссии если надо. Также есть семь пилотов, то есть операторов, которые летают- не сами, конечно, но управляют дронами из нашего операторского центра тут, в «Криче». Они настоящие герои- и я никого из них в обиду не дам. Они тогда сделали все шестнадцать выстрелов. Но одного оператора нет — Ванды Домбровски, первого лейтенанта, её срок службы истёк месяц назад и она предпочла не продлять контракта с ВВС. Она отлично справлялась, мне было жаль её отпускать. Но у меня есть её адрес и телефон, так что если посчитаете нужным- вы можете с ней связаться.

— Всё ясно, — сказала Старлинг. — Пойдём работать.

— Но сначала, чтобы вы поняли ситуацию, с которой мы сталкиваемся при дежурствах- позвольте мне провести вас по нашему операторскому центру. Хочу поместить вас в сердце боя, хоть при этом вы и останетесь в подземелье в невадской пустыне. У кого-нибудь из вас есть боевой опыт?

— Он был в перестрелках пару раз, — указала Старлинг.

— Выглядит похоже. Ладно, агенты Чандлер и Суэггер, сейчас вы увидите как будут происходить войны в будущем. Ползать больше не придётся, Суэггер.

Штаб-квартира ЦРУ Афганский отдел Лэнгли, Вирджиния 15-55

— Так это правда? — спросил Джаред Диксон, второй человек в афганском отделе, красавчик без совести и сомнений, соблазнитель и в целом не самый хороший парень, — Ты и в самом деле рубилась на мечах?

— Да, — ответила Сьюзен. — Я сдерживала противника, пока кто-то более сильный не помог и не снёс ему голову, когда он собирался отрубить мою.

— Ух ты. И как это выглядит, когда человек таким образом теряет голову?

— Очень сыро выглядит.

— Так это тебя надо было «палачом» звать, а не Зарзи.

— Если «Таймс» не врут, то он не больший палач, чем я.

Диксон рассмеялся.

— Ну, между нами: лучшие три слова для описания Ибрагима Зарзи- «виновен», «виновен» и, конечно, «виновен». В своём кругу, когда выпьем, мы его зовём «Подлец». «Таймс» заглотили это пакистанский доклад как наживку на леске, а мы немало посмеялись пока его писали. И самый главный момент театра афганского отдела наступит тогда, когда этот ублюдок получит премию Свободы из рук президента следующей субботней ночью.

— Он говнюк?

— Ты и не представляешь, насколько. Часовой маньяк с сексуальными аппетитами как у Уоррена Битти. Он бы и парковщиц на стоянке трахал если б мог. Но это наш маньяк и в этом всё дело. Так что мы подложим ему всех парковщиц, каких сможем и позволим отрезать голову любому мудаку-журналисту, если только это добавит порядка в его Абсурдистан.

Диксон был помощником Джексона Коллинза, который олицетворял собою весь афганский отдел, хотя никто его не звал «мистер Отдел». Его звали «МакГайвер». Бывший «морской котик»[38], в оперативном прошлом взорвавший множество всяких вещей, имел свойство быть всегда слишком серьёзным, не перенося шуток или иронии, что выставляло его в слегка нелепом свете. Отчасти поэтому ему и дали прозвище забавного ТВ-персонажа из 80х. Вся его серьёзность не могла избавить его от шуток: он был выпускником Аннаполиса, звездой института международных исследований Хопкинса, членом института Брукингса и эпическим пьяницей. При всём этом он стал главным уполномоченным в миссиях Агентства в Афганистане, направленных на решение задач, ставящихся Администрацией через офис советника по национальной безопасности, если не самим президентом.

— Так что, — продолжила Сьюзен, — у тебя наладились отношения с Джеком Коллинзом — МакГайвером?

— О, да, — подтвердил Диксон. — Он обычно звал меня педиком, а теперь я повышен до доктора Глиномеса.

— Да, это прогресс. У меня был похожий парень в Токио. Офис у него был как мостик крейсера, хотя сам он был тупой как молоток. Без движущихся частей.

— Эти парни из Аннаполиса все такие. Они думают, что раз ты не отличаешь бейдевинд от галфвинда, то ты бесполезен. Кстати, а что такое галфвинд?

Она улыбнулась. Диксон был забавный, неуловимо модный, с лицом, оживлённым эмоциями. По общему мнению — безупречный, но слегка обидчивый, Джаред был на своём месте, работая с военными вопросами Агентства. Затем Сьюзен сказала:

— Знаешь ли, зачем я заглянула…

— Конечно. Используешь своё назначение в комитет, работающий с ФБР как повод посетить свой старый объект страсти, Джареда Диксона. Я рад, что ты наконец помирила свою вечную любовь и сексуальное влечение ко мне. Ты была неправа, все эти годы играя в недотрогу. Подумай, как бы мы могли провести время в мотеле?

— Ага, ещё один женатый тип, который хочет печенья, но не хочет платить за кастрюлю под тесто. Точно, ты же был женат на… как там её? Баффи? Дженнифер? Джиджи? У неё деньги, и развестись ты не можешь, да?

— Ну, а что бы я делал без трёх домов, шести машин, конюшни, яхты и коллекции старых вин? Вроде как Банни её зовут… нет, Флаффи… нет, нет, вспомнил- Мимси!

— Ну и ублюдок же ты. Но мне всё-таки надо проглядеть наши записи по расходу ракет и боеприпасов в тот день, когда взорвался отель. Ещё раз. Может, я что-то пропустила.

— Сомневаюсь, что ты хоть раз в жизни что-то пропускала.

— Почти состоявшееся убийство в Балтиморе вынудило людей снова задаться вопросом о мотивах Круза. Так что я хочу убедиться, что тут всё закрыто, что мы всё проглядели. Будет полным позорищем, если выяснится, что афганский отдел ударил по своим людям, чтобы спасти жопу его часового величества.

— Знаешь ли, эти вещи вроде как засекречены. Я знаю, что ты в основном расчистила дорогу, но теперь ты собираешься её до конца раскопать.

— Всё ровно, мне можно.

— Ладно. МакГайвер, конечно, мудак, но не настолько же, тут уж поверь мне. Я дам тебе всё. Кроме, конечно, «Пентаметра». «Пентаметр» ни в какие уговоры не входит.

— Конечно, — ответила она, думая про себя: «какого хрена? Что за «Пентаметр»?»