Место под солнцем

Неточная наука демография

Ситуация с Иудеей и Самарией несет в себе две основных проблемы. Защитная стена Иудеи и Самарии необходима для обороны Израиля от возможного арабского вторжения с востока. При этом в Иудее и Самарии проживает около миллиона палестинских арабов. Это обстоятельство стоит сегодня в центре политической полемики в нашей стране: если Израиль откажется от контроля над Иудеей и Самарией, обеспечение его безопасности превратится в сплошной кошмар, но если израильский контроль над этими районами и проживающим там арабским населением будет сохранен, еврейскому государству угрожает кошмар демографический.

Нет никакого сомнения в том, что речь идет об очень серьезной проблеме. Необходимо самым тщательным образом проверить и взвесить все ее составляющие, чтобы выработать оптимальную политику в данных конкретных условиях. К сожалению, стоящая перед Израилем демографическая проблема редко удостаивается трезвого и продуманного отношения. О "демографической угрозе" у нас принято говорить в откровенно апокалиптических тонах. Утверждение, согласно которому Израиль не сможет остаться еврейским демократическим государством, сохранив контроль над арабским населением Иудеи и Самарии, чаще всего принимается на веру и не подвергается детальному анализу. Высокая арабская рождаемость приведет к тому, что уже в течение тридцати, двадцати, а может быть и десяти лет арабы будут составлять большинство населения в Израиле – с такими мрачными прогнозами выступили пессимисты сразу же после окончания Шестидневной войны.

Левые радикалы предлагают осуществить отступление из Иудеи и Самарии в одностороннем порядке, не задумываясь над последствиями этого шага, а на крайне правом фланге стоят сторонники трансфера – перемещения арабского населения этих районов за Иордан. Полемика вокруг этого не ограничивается пределами Израиля – в последнее время мы получаем массу советов по данному поводу от иностранных доброжелателей. Как правило, их советы напоминают рекомендацию, данную лондонской газетой "Таймс" демократическому правительству Чехословакии в 1938 году:

В конце XVIII столетия британский экономист Томас Мальтус сумел убедить образованную публику в том, что рост населения земного шара значительно опережает темпы прироста продовольственного производства. Мальтузианцы полагали, что неизбежным результатом этой динамики станет всемирный голод. В действительности же события развивались прямо противоположным образом – усовершенствование сельскохозяйственных технологий оказалось более стремительным, чем процесс увеличения численности населения. Печальный пример Томаса Мальтуса не научил демографов скромности, и их прогнозы отличаются зачастую удивительной категоричностью. В наших краях не ощущается недостатка в демографах-"мальтузианцах": еще до провозглашения независимости Израиля еврейскому государству сулили самое мрачное демографическое будущее и скорый конец. Эта тенденция заметно усилилась в результате Шестидневной войны.

В июне 1967 года, через две недели после установления израильского контроля над Иудеей, Самарией и Газой, в газете "Гаарец" был опубликован прогноз д-ра Йегуды Дона:

Йегуда Дон, разумеется, ошибся, и по прошествии 14 лет соотношение численности еврейского и арабского населения в Эрец-Исраэль почти не изменилось.

Газета "Джерузалем пост" назвала Дова Фридлендера и Калвина Гольдшейдера "двумя ведущими израильскими демографами". В 1974 году они предсказывали, что "при максимально широком территориальном расселении на всех контролируемых территориях евреи окажутся к 2000 году на положении национального меньшинства, и этот вывод остается в силе почти при любых демографических предпосылках и возможных переменах"[462]. Они тоже ошиблись. В соотношении еврейского и арабского населения произошли некоторые сдвиги, однако сегодня абсолютно ясно, что к 2000 году арабы не станут большинством в Эрец-Исраэль.

Подобным же образом в 1978 году демограф Цви Айзенбах пришел к выводу, что если Израиль сохранит под своим контролем заселенные арабами территории, то "в скором времени евреи станут здесь меньшинством, даже при том условии, что еврейская репатриация в страну не прекратится полностью"[463]. Разумеется, "в скором времени"- определение расплывчатое, но в середине 90-х годов, по прошествии почти двух десятилетий с момента оглашения данного прогноза, мы можем констатировать, что он не подтвердился.

В том же 1978 году профессор Арнон Софер, которого газета "Чикаго трибюн" назвала "самым выдающимся израильским специалистом по проблемам демографии", подсчитал, что к 2000 году арабы будут составлять 46% населения Эрец-Исраэль. К своему прогнозу он присовокупил следующее замечание: "Эта статистика не врет… Если существующее положение сохранится, Государство Израиль в его нынешнем виде перестанет существовать"[464]. Израиль, как известно, все еще существует в том самом виде, в котором его оплакивал Арнон Софер. Прогноз профессора Софера был поддержан другим израильским демографом Сержио Делла Пергола, объявившим в 1987 году, что дополнительных всплесков еврейской репатриации Израилю ожидать не следует[465]. Профессор Софер развил эту мысль в августе 1988 года:

Оба они ошибались. Не прошло и года после этого предсказания, как в Израиль хлынула волна репатриантов из Советского Союза, которая за два года увеличила еврейское население страны на 400.000 человек.

Ошибочность всех этих и многих подобных предсказаний доказывает несостоятельность политических аргументов, основанных на "однозначных" демографических прогнозах. Большинство цитируемых здесь демографов придерживаются левых политических взглядов, и единственный выход из существующего положения они изначально видят в отказе от израильского контроля над территориями, занятыми в 1967 году. Впрочем, и среди крайне правых имеется растущая группа, представители которой готовы принять прогнозы этих демографов, но не их выводы. Ради предотвращения "неизбежного" результата пугающей демографической динамики правые экстремисты предлагают депортировать арабское население из Иудеи и Самарии. Фанатичные адепты демографической риторики на обоих флангах израильской политики с полной уверенностью заявляют, что если их советы не будут приняты, арабы станут большинством в Эрец-Исраэль в течение самого скорого времени. Лишь немногие дают себе труд проверить, в какой степени сбываются огульные демографические прогнозы, лежащие в основе той или иной политической концепции.

Демография не является точной наукой, и ее прогнозы не могут носить однозначного характера. Когда физик говорит нам, что мяч, брошенный с высоты в 20 метров, ударится о землю через две секунды, мы вполне можем доверять его утверждению, поскольку оно основано на многократных экспериментальных повторениях и на точных расчетах. При желании, мы сами можем повторить этот эксперимент и проверить его результаты. Мяч – предмет неодушевленный, и ни при каких обстоятельствах он не может самостоятельно изменить траекторию или скорость своего падения. Будучи брошенным с высоты в 20 метров, мяч, несомненно, ударится о землю через две секунды.

Но все отнюдь не столь однозначно, когда речь заходит о людях. Сторонний наблюдатель может предсказать, что определенный человек выйдет в пятницу в 8.30 утра из своего дома и направится на работу, поскольку именно так он поступает в остальные дни недели. Однако это предсказание не может считаться научным фактом. Избранный для наблюдения человек может изменить обычный график своего поведения и направиться на пляж, а не на работу. Конечный результат, то есть истинность или ошибочность прогноза, в значительной степени будет зависеть от свободного решения данного человека.

Ложь, большая ложь и статистика…

Демографы зачастую относятся к людям как к экспериментальным резиновым мячикам. Они предсказывают конечную точку их маршрута на основе видимой траектории движения. Демограф анализирует события прошлого и динамику, прослеженную им до определенного момента, а затем экстраполирует результаты своих наблюдений в будущее, не принимая во внимание свойственную людям изменчивость поведения. Если ему известны такие данные, как сегодняшнее соотношение численности различных групп населения, темпы рождаемости и средняя продолжительность жизни в каждой из них, то он смело делает прогноз на будущее, исходя из того, что завтра все будут вести себя таким же образом, как вчера и сегодня.

Сионизм изначально основывался на прямо противоположной предпосылке. Теодор Герцль видел современную ему ситуацию и пришел к выводу, что она должна и может измениться. "Если вы захотите, это не будет сказкой", сказал он евреям[467]. Можно себе представить, что сказали бы современные демографы Герцлю в 1902 году, когда он произнес эти слова – ведь в то время арабов в Эрец-Исраэль было в 10 раз больше, чем евреев. Но еврейский народ предпочел тогда проигнорировать демографические "факты": сионисты приезжали в страну и отстраивали ее, создавали города и поселки, чтобы принять в них как можно больше евреев. Тем самым была определена новая демографическая ситуация – еврейское большинство в Эрец-Исраэль.

Таблица, которая приводится в Приложении 10 к данной книге, наглядно представляет изменения в соотношении численности еврейского и арабского населения в западной части Эрец-Исраэль (не считая Заиорданья) за минувшее столетие. Когда в 1896 году дед моей матери репатриировался в страну, число живущих здесь арабов в 10 раз превышало численность еврейского населения. Тем не менее, евреи продолжали держаться за землю обретенной родины, веря, что они когда-нибудь станут здесь большинством. К тому моменту, когда в Эрец-Исраэль прибыл мой дед по отцу (1920), соотношение между численностью евреев и арабов составляло уже один к шести. В 1947 году, когда было принято решение ООН о разделе Эрец-Исраэль, евреи составляли половину населения страны.

После Войны за Независимость началась массовая репатриация в Израиль евреев из стран арабского Востока и других регионов мира, и по прошествии 15 лет картина изменилась до полной противоположности: теперь число евреев Эрец-Исраэль почти в два раза превышало численность живущего здесь арабского населения. Это соотношение несколько изменилось в пользу арабов за минувшее десятилетие, однако массовая алия из СССР замедлила данную тенденцию. Вообще, любые тенденции в рассматриваемой нами области достаточно переменчивы; в демографической кривой можно отметить как спуски, так и подъемы. Примечательно, что час торжества эсхатологически настроенных демографов наступает именно тогда, когда эта кривая устремляется вниз, когда сионизм сталкивается с наибольшими трудностями на пути реализации своих исторических целей.

Однако, в отличие от некоторых демографов, арабы никогда не были убеждены в том, что еврейская репатриация не сможет изменить демографический баланс в стране. Достаточно обратиться к цифрам: уже в течение 100 лет сионизм успешно борется с демографической проблемой и продвигается в сторону устойчивого еврейского большинства в западной части Эрец-Исраэль. Данная тенденция могла бы привести стороннего наблюдателя к весьма оптимистическим выводам о будущей судьбе еврейского государства: евреи сохранят свое нынешнее большинство в населении страны и увеличат его с помощью целенаправленного содействия массовой репатриации[468][469].

В ходе одной из типичных дискуссий, которые велись в партии Труда в 1968 году, различные специалисты приводили данные о неизбежном “демографическом удушьи”, которое ожидает Израиль в том случае, если он не отступит с контролируемых территорий. В ответ на приведенные доводы Шимон Перес сделал тогда следующее примечательное заявление:

Давайте проверим "факты", которые должны были склонить чашу весов в сторону трансфера – евреев или арабов – из Иудеи, Самарии и Газы, начиная с Шестидневной войны и по настоящее время. Уже в 1967 году пессимисты предсказывали, что по прошествии 25 лет арабы будут составлять большинство населения к западу от Иордана. Указанный срок прошел, и мы можем теперь проверить, в какой мере сбылись эти апокалиптические прогнозы.

Данные об изменении численности еврейского и арабского населения в Эрец-Исраэль за минувшие 25 лет перед нами (по данным Центрального статистического бюро Израиля).

*Кроме арабов мусульманского и христианского вероисповедания, данное определение включает друзов, черкесов и представителей иных нац. меньшинств, общая численность которых составляла в 1992 году 85.000.

Как мы видим, к 1992 году соотношение между численностью еврейского и арабского населения очень незначительно изменилось по сравнению с 1967 годом: доля евреев в населении западной части Эрец-Исраэль сократилась за это время с 63,5% до 60,6%. Таким образом, прогнозы, предвещавшие Израилю коренное изменение демографической ситуации в течение четверти века, не оправдались. Кстати, если бы израильское правительство препятствовало процессу воссоединения палестинских семей на подконтрольной ему территории, то доля евреев в населении западной Эрец-Исраэль составляла бы сегодня 62,4%.

Почему не подтвердились мрачные прогнозы демографов? Главной причиной "демографической истерии" в Израиле является высокая арабская рождаемость: около пяти детей в среднем на семью, то есть почти в два раза выше среднего уровня рождаемости у евреев[471]. Когда в расчет принимается только этот фактор, однозначный вывод о близящемся конце еврейского государства напрашивается сам собой. Понятно, поэтому, какими данными питается индустрия, производящая панические газетные статьи и броские заголовки, сообщающие о том, что в Израиле появляется на свет больше арабских новорожденных, чем еврейских. Другой статистический показатель, на который часто ссылаются демографы-пессимисты, гласит, что арабское население в целом моложе, чем еврейское, из чего следует, что в будущем разрыв между уровнем арабской и еврейской рождаемости еще больше увеличится. Израильские комментаторы зачастую привносят в дискуссию по проблемам демографии откровенно драматические интонации. "Сейчас налицо простое и очевидное сражение маток, в котором евреи терпят поражение", – заявил Мерон Бенвеништи со страниц газеты "Чикаго трибюн" в ноябре 1987 года[472].

Но действительное положение вещей в этой области гораздо сложнее, и судьба еврейского государства не будет решена одним только "сражением маток". Факторы, формирующие будущую демографическую ситуацию в Эрец-Исраэль, многочисленны и разнообразны, а следующие из них выводы отнюдь не столь однозначны. Увеличение той или иной группы населения в определенной местности бывает обусловлено не одним фактором, а четырьмя: рождаемостью, смертностью, эмиграцией и иммиграцией. Рождаемость и иммиграция увеличивают численность населения в данной области, а смертность и эмиграция приводят к ее сокращению. Поскольку в нашем случае речь идет о соотношении численности двух национальных групп, евреев и арабов, мы должны принимать в расчет не четыре фактора, а целых восемь. Без этого серьезное обсуждение демографической ситуации в Израиле и ее прогнозирование на будущее просто невозможно.

Каждый из указанных факторов подвержен, в свою очередь, влиянию различных, прямых и косвенных, обстоятельств. Так, например, еврейская репатриация в Эрец-Исраэль очевидным образом зависит от политических перемен в России и других странах СНГ, от колебания антисемитских настроений в Европе, от положения с занятостью в Израиле, от интенсивности сионистской деятельности за границей и т.п. В силу объективной сложности и многогранности рассматриваемой ситуации не следует удивляться тому, что столь многие демографы не раз ошибались в своих прогнозах относительно демографического будущего Израиля.

Обсуждение демографических тенденций, наблюдаемых в среде арабского населения Иудеи, Самарии и Газы, не имеет особого значения, когда оно строится с учетом одного-единственного фактора рождаемости, без должного внимания ко всем остальным составляющим демографического баланса в западной части Эрец-Исраэль. В большинстве случаев демографы склонны игнорировать два важных фактора, влияющих на численность арабского населения в этих районах: сокращение рождаемости и значительную эмиграцию за пределы Иудеи, Самарии и Газы.

***

Что происходит с демографией на самом деле

До Шестидневной войны в средней арабской семье в Израиле было 9,6 детей; к 1987 году это число сократилось до 4,6 [473]. Уровень рождаемости в христианских арабских семьях снизился еще более заметным образом и сегодня он ниже, чем у евреев[474]. Этот процесс является прямым результатом повышения уровня жизни и уровня образования в арабской среде, особенно среди женщин. Сегодня почти все арабские женщины в Израиле умеют читать и писать (то же самое относится к Иудее, Самарии и Газе, где до 1967 года большинство женщин были неграмотны). Можно предположить, что продолжение экономического развития и повышение образовательного уровня в арабской среде к западу от Иордана приведет к дальнейшему сокращению арабской рождаемости вплоть до того, что ее уровень сравняется с аналогичными показателями в еврейской среде.

Относительно арабской эмиграции за пределы Иудеи, Самарии и Газы можно сказать следующее: начиная с 50-х годов этот процесс протекает более или менее стабильными темпами, главным образом – по экономическим причинам. В начале 60-х годов арабская эмиграция из указанных районов была обусловлена также сознательной политикой короля Хусейна, препятствовавшего экономическому развитию Западного берега; ее уровень достиг тогда наивысшей точки: около 20.000 человек покидали ежегодно Иудею и Самарию[475]. После установления израильского контроля над этими районами экономическое положение там существенно улучшилось. Около 70.000 арабов Иудеи и Самарии нашли работу в Израиле, и положительные изменения в области занятости привели к определенному сокращению эмиграции.

Тем не менее, с начала 80-х годов тысячи арабов стали ежегодно покидать Иудею и Самарию, поскольку работа в странах Персидского залива и других частях арабского мира сулила им достаточно высокий заработок[476]. Еще одним фактором, способствующим арабской эмиграции с контролируемых Израилем территорий, стало образование состоятельных палестинских общин в Европе и Америке.

В середине 80-х годов темпы арабской эмиграции из Иудеи, Самарии и Газы несколько замедлились, однако вызванные интифадой экономические трудности и, главным образом, страх перед внутрипалестинским террором стали постепенно оказывать "выталкивающее" влияние. Это можно было хорошо почувствовать у американского консульства в Восточном Иерусалиме, где ежедневно выстраивались длинные очереди арабов, рассчитывавших получить въездную визу в США. Один циничный наблюдатель заметил по этому поводу, что если бы американцы столь же легко разрешали въезд на свою территорию палестинским арабам, как советским евреям, то демографическая проблема Израиля была бы решена в одночасье.

Арабская эмиграция из Иудеи, Самарии и Газы была после Шестидневной войны столь значимым демографическим фактором, что если бы не 800.000 израильских арабов, среди которых почти не было случаев эмиграции, то за прошедшие годы общее соотношение численности населения к западу Иордана изменилось бы в пользу евреев. И если статистические данные указывают на демографическую угрозу Израилю, то эта угроза исходит не от арабских жителей Иудеи, Самарии и Газы, а от израильских арабов. С 1967-го по 1992 год доля арабов Иудеи, Самарии и Газы в общей численности населения, живущего к западу от Иордана, сократилась с 25,8% до 24,8%. За тот же период доля израильских арабов на указанной территории возросла с 10,5% до 13,4% [477]. Интересно отметить, что ни один демограф не пытается говорить о том, сколько времени понадобится израильским арабам, чтобы сделаться национальным большинством в Государстве Израиль в том случае, если последнее откажется от всех контролируемых территорий. Если бы эсхатологически настроенные демографы были более последовательны в своих методах и оценках, они потребовали бы отступления не только из Иудеи, Самарии и Газы, но и из Галилеи и некоторых районов Негева, где удельная доля арабского населения особенно велика[478].

Приняв в расчет все вышеуказанные факторы, мы должны будем признать, что апокалиптические предсказания скорого и неизбежного демографического взрыва в среде арабского населения не слишком обоснованы. Реальная картина станет нам еще яснее, если мы обратим внимание на еврейскую сторону демографического уравнения. Средняя продолжительность жизни израильских евреев примерно соответствует аналогичным показателям в развитых странах Запада (78 лет у женщин, 75 лет у мужчин). Можно предположить, что в будущем продолжительность жизни в Израиле будет постепенно увеличиваться – по мере развития медицины и дальнейшего повышения уровня жизни. Средний уровень рождаемости в еврейских семьях уже много лет составляет 2.7 ребенка на семью, что значительно выше, чем в развитых странах Запада (1,7 – в США; 1,3 в Германии)[479]. Быть может, относительно высокие показатели рождаемости являются реакцией на такие социальные реалии, как опыт перенесенных войн и ожидание новой возможной войны в будущем, а также выражением подсознательного страха за выживание еврейского народа.

Очевидно, что Государство Израиль, будучи государством еврейского народа, испытывает явную заинтересованность в увеличении числа многодетных семей. Здесь уместно упомянуть о том, что такие страны, как Франция, Венгрия, Болгария и европейские республики бывшего Советского Союза, накопили значительный опыт в области успешного осуществления национальных программ поощрения рождаемости. Одно из проведенных в данной области правительственных исследований предлагает следующие меры по увеличению численности населения:

1. Льготные ссуды на обустройство молодых семей, условия выплаты которых предполагают автоматическое списание части процентного долга или базового капитала ссуды при рождении детей в определенные промежутки времени.

2. Субсидируемая помощь женщинам, страдающим частичным бесплодием.

3. Консультации и содействие женщинам в случае незапланированной беременности.

4. Оказание помощи в приобретении жилья семьям, желающим родить еще одного ребенка, но отказывающим себе в этом из-за стесненных жилищных условий.

5. Систематический пересмотр текущей социальной политики в области государственной поддержки материнства и детства; действенная помощь работающим матерям.

6. Расширение сети яслей и детских садов при параллельном оказании щедрой помощи семьям, испытывающим трудности при оплате этих услуг[480].

Разумеется, нет никакой уверенности в том, что вышеуказанные меры дадут ожидаемый результат. Однако "несомненные" прогнозы относительно сохранения сравнительно низкого уровня рождаемости у евреев, составленные без учета возможностей деятельного государственного вмешательства в эту область, подобны предсказаниям сухой погоды при наличии эффективных средств искусственного вызывания осадков. Дождя не будет – если эти средства не будут применены. Будущую ситуацию в области еврейской рождаемости в Израиле невозможно предсказать однозначно уже хотя бы потому, что ее тенденции объективно зависят от выбора той или иной целенаправленной правительственной политики.

Второй фактор сокращения еврейского населения в Израиле – эмиграция из страны – воспринимается большинством израильтян чрезвычайно болезненно. Основополагающей целью сионизма было и остается сосредоточение еврейского народа в Государстве Израиль. В силу этого израильское общество очень чувствительно и негативно относится к уезжающим из страны. В последние годы наблюдается некоторое смягчение этой психологической установки, однако она по-прежнему разделяется большинством еврейского населения Израиля. Отъезд каждого эмигранта воспринимается как реальная потеря для государства, прибытие каждого еврейского репатрианта – как вливание дополнительной порции жизненной силы.

В 80-е годы, когда из Израиля ежегодно уезжало около 30.000 человек, многие видели в эмиграции источник реальной опасности будущему страны. Постепенное улучшение экономической ситуации и моральный эффект, связанный с массовой репатриацией в Израиль из Советского Союза, привели к нейтрализации данной тенденции и к значительному сокращению числа эмигрантов.

Число израильтян, покинувших страну за все годы ее существования, оценивается примерно в 400.000 человек около 10% нынешней численности еврейского населения в Израиле. Разумеется, государство, которое все еще борется за достижение критической человеческой массы, не может равнодушно относиться к этим цифрам. Однако едва ли данные показатели могут считаться странными, когда речь идет о нации иммигрантов. Напротив, они примечательно низки для страны, истерзанной арабским экономическим бойкотом, терроризмом и шестью войнами за четыре десятилетия.

Трудно оценить шансы на возобновление широкомасштабной эмиграции из Израиля – ситуация в этой области определяется динамикой внутреннего положения в стране. Опыт показывает, что уровень эмиграции более всего зависит от экономических трудностей, а не от политических факторов или военной нестабильности. Большинство израильтян, живущих в США и других странах мира, сохраняет прочные эмоциональные связи с родиной; многие из них выражают желание вернуться в страну. В последние годы заметно увеличение числа возвращающихся в Израиль эмигрантов. Следует отметить, что решение многих из них было обусловлено различными правительственными программами по оказанию помощи возвращающимся. Было бы ошибкой полностью исключить живущих за границей израильских эмигрантов из расчетов будущего демографического баланса в стране. Реальное улучшение экономической ситуации в Израиле приведет к дальнейшему сокращению эмиграции и станет действенным стимулирующим фактором процесса реэмиграции. Этот процесс может вернуть на родину многих преуспевающих бизнесменов, способных внести существенный вклад в развитие израильской экономики.

Алия – надежда Израиля.

Более всего экономическая ситуация в Израиле влияет на масштабы еврейской репатриации из стран диаспоры. Именно репатриация является важнейшим фактором благоприятных демографических перемен в нашей стране. Алия всегда была ключом к успеху сионистского начинания – в течение многих десятилетий ее влияние было сильнее, чем совокупное воздействие всех остальных демографических факторов, определяющих соотношение между численностью еврейского и арабского населения в Эрец-Исраэль.

Даже в те дни, когда шансы на успех сионистского начинания казались мизерными и в высшей степени сомнительными, мечта о массовом возвращении евреев в Сион была источником силы и надежды для первопроходцев. Алия превратила пустынную и засушливую землю, редкое арабское население которой в десять раз превосходило численность крошечной еврейской общины, в современное Государство Израиль, где евреи составляют значительное большинство – даже с учетом арабского населения территорий, занятых в 1967 году.

Алия и сегодня сулит Израилю главные надежды на стабильное и благополучное будущее. Только в странах СНГ проживает 2-3 миллиона евреев – больше, чем общее число арабов, живущих к западу от Иордана. Статистические оценки еврейского населения в Советском Союзе были существенно занижены, поскольку в течение многих лет советские евреи без особого восторга декларировали свое еврейство. Не исключено, что действительная численность еврейского населения в странах СНГ выше указанных цифр. Сегодня уже не вызывает сомнения, что почти все евреи России, Украины и других бывших советских республик репатриируются в Израиль, если политико-экономическая ситуация в странах их проживания не изменится к лучшему, и если Израиль сумеет обеспечить прибывающим репатриантам нормальные условия занятости. До настоящего времени более миллиона советских евреев обратились к Израилю с просьбой о разрешении на репатриацию; их примеру могут последовать многие другие.

Мало что может удержать евреев в СНГ: шансы на процветание России в ближайшем будущем весьма невелики, поскольку коммунизм лишил советские республики капитала и оставил их без каких-либо навыков в области предпринимательства, необходимых для ориентации в современной экономике и для руководства ею. В свете наблюдаемого в большинстве регионов СНГ экономического кризиса и обусловленной им эпидемии антисемитизма, приходится признать, что мощному потоку еврейской репатриации из СНГ препятствует сегодня только один фактор – ограниченный абсорбционный потенциал израильской экономики. Таким образом, речь снова идет о факторе, подверженном в значительной мере целенаправленному воздействию израильского правительства.

Массовая репатриация евреев из бывшего Советского Союза, начавшаяся на исходе 80-х годов, не должна стать последней в летописи сионизма. Во Франции еврейское население насчитывает сегодня почти миллион человек. Около 100.000 евреев проживает в Южной Африке, 300.000 – в Аргентине. При этом во Франции в последние годы наблюдается вспышка антисемитизма, порожденная шовинистической пропагандой ультраправых, а будущее еврейской общины в ЮАР находится в зависимости от драматических социальных перемен, переживаемых этой страной. Социально-политическая динамика в указанных государствах, вкупе с улучшением экономического положения в Израиле, может привести к дополнительным всплескам массовой алии. То же самое относится к десяткам иных стран диаспоры, и среди прочих – к Соединенным Штатам и Канаде, где имеется колоссальный еврейский демографический потенциал, использовать который Израилю пока не удалось.

История сионизма – это история еврейской репатриации в Эрец-Исраэль, и именно этот фактор определит демографическое будущее Государства Израиль. Если бы израильское руководство равнодушно приняло рекомендации пессимистов, заявлявших совсем недавно, что время массовой алии безвозвратно ушло, и разглагольствующих сегодня о наступившей "постсионистской эре", еврейское государство оказалось бы на пути к историческому краху. Гарантией будущего Израиля и решением его демографических проблем является продолжение еврейской репатриации, призванной восполнить нашему народу чудовищные потери, понесенные в результате нацистского геноцида. Те еврейские массы, на которые рассчитывали отцы-основатели сионизма, были уничтожены нацистами в Европе, и лишь долгие годы постепенного собирания рассеянных смогут, хотя бы частично, компенсировать нам эту немыслимую потерю. Таким образом, борьба за продолжение алии – это борьба за обеспечение будущего Израиля.

Алия и арабы

Проводя правильную политику поощрения репатриации и рождаемости, Израиль может удвоить свое еврейское население в течение ближайших двух десятилетий. Многим евреям эта цель кажется сегодня недостижимой, но не так оценивают ситуацию наши враги. Несмотря на громогласные славословия "торжествующей арабской матке", лидеры арабов прекрасно понимают значение демографического потенциала, связанного с продолжением алии. Постоянное увеличение еврейского населения Израиля впечатляет их гораздо больше, чем расхожие демографические прогнозы. Именно по этой причине арабы вели и ведут бескомпромиссную борьбу против еврейской репатриации в Эрец-Исраэль, они видят в ней решающий фактор, который определит исход демографического противоборства.

По сути дела, арабская борьба против Израиля традиционно ведется в двух плоскостях: географической и демографической. С одной стороны, арабы пытаются предельно ужать границы Израиля, с другой – подорвать доминантные еврейские позиции внутри нашей страны посредством активного противодействия репатриации. Увеличение еврейского населения Израиля за неполных полвека трудно не счесть поразительным: с 600.000 тысяч человек в 1948 году до почти четырех с половиной миллионов ко второй половине 90-х.

Но и этого впечатляющего прироста недостаточно для создания устойчивой демографической базы, обеспечивающей стабильное существование армии, развитие экономики и полноценное функционирование иных сфер государственной жизни. Четыре миллиона человек – это совсем не много, когда речь идет о нации.

Гражданам Израиля приходится дорого расплачиваться за свою относительную малочисленность: долго служить в армии, платить высокие налоги, мириться с низкими стандартами в некоторых существенных областях повседневного существования. Когда огромная часть ресурсов нации тратится на обеспечение ее выживания, когда лучшие умы работают над решением оборонных задач, когда те, кто могли бы стать замечательными учеными, промышленниками, художниками и поэтами, должны посвящать свою жизнь защите отечества, и когда многие из них погибают на полях сражений, – народ платит ужасную цену: в жертву приносятся несделанные научные открытия, нереализованные экономические инициативы, ненаписанные художественные полотна и несозданные литературные произведения. Если бы население Израиля было более многочисленным, это позволило бы распределить бремя национальной обороны между большим числом граждан, сделать его менее тяжелым и высвободить, таким образом, значительные творческие силы для плодотворной деятельности в иных областях национальной жизни.

Таким образом, прибытие в Израиль каждого нового еврея является неоценимым вкладом в коллективное благополучие и человеческое богатство нашей страны. И напротив, попытка ограничить алию – по крайней мере, до тех пор, пока критическая масса еврейского населения Израиля не будет гарантирована самым надежным образом, – является верным рецептом национального самоубийства (для прояснения картины здесь можно упомянуть о поучительной участи, постигшей христианское государство в Ливане). В этом отношении вполне согласно мыслят как многие израильтяне, так и арабские лидеры. Точку зрения ООП по данному вопросу ясно выразил член исполкома этой организации, один из руководителей арафатовского ФАТХа Махмуд Аббас, более известный по кличке "Абу-Мазен" (именно он подписал вместе с Арафатом злополучное Норвежское соглашение между Израилем и ООП):

Признание непосредственной связи между еврейской репатриацией и перспективами сионистского начинания в Эрец-Исраэль является той причиной, в силу которой почти все арабские лидеры всегда выступали против алии (за некоторыми малочисленными исключениями, имевшими место до кровавого арабского мятежа 1936 года). Организованные Хадж-Амином эль-Хусейни погромы 1920-21 гг. сопровождались требованиями о прекращении еврейской иммиграции в подмандатную Палестину. В 1921 году арабские погромщики убили только что сошедших на берег еврейских репатриантов в Яффо. Требования прекратить алию выдвигались инициаторами арабского мятежа в 1936-39 гг., и Британия, желавшая восстановить спокойствие в Палестине, почти полностью их удовлетворила. Во время Второй мировой войны иерусалимский муфтий Хадж-Амин эль-Хусейни продолжил борьбу против еврейской репатриации из Берлина, где он нашел соответствующих союзников.

Даже в 1945 году, когда стало известно, что три четверти евреев Европы уничтожены нацистами, арабские лидеры постоянно телеграфировали союзникам, угрожая им начать "джихад" против собственного еврейского населения в том случае, если репатриация в Эрец-Исраэль не будет немедленно и полностью прекращена[483]. Попытка евреев эмигрировать из арабского государства в подмандатную Палестину стала рассматриваться как уголовное преступление, наказываемое смертью. В то же время евреев, проживавших в арабских странах, лишали гражданства и имущества, подвергали унижениям и преследованиям. Провозглашение Государства Израиль вызвало новую вспышку ненависти к евреям в арабских странах, результатом которой стали кровавые погромы и санкционированные репрессии[484].

В 1947 году арабские государства довели до всеобщего сведения, что поддержка, оказываемая Западом еврейской репатриации и государственности, не останется без ответа. "Если проблема Палестины не будет решена удовлетворительным образом, мы едва ли сможем защитить безопасность евреев в арабском мире", – открыто заявил сирийский представитель в ООН[485].

По иронии судьбы, одной из величайших ошибок арабских лидеров стало преследование евреев и выталкивание их из арабских стран в разгар Войны за Независимость (1948). Погромы, грабежи и репрессии превратили в беженцев почти все еврейское население арабских стран. Лишившись элементарных прав и нажитой собственности, евреи были вынуждены репатриироваться в Израиль, что более чем удвоило еврейское население нашей страны в годы, последовавшие за провозглашением независимости. Осознав свою роковую ошибку, арабские режимы попытались воспрепятствовать продолжению еврейской репатриации путем блокирования с Советским Союзом и его коммунистическими сателлитами в Восточной Европе. Миллионы евреев в странах советского блока оказались на положении граждан второго сорта. Им мешали изучать иврит и реализовывать свои еврейские устремления, против них была направлена машина государственного антисемитизма. В начале 50-х годов евреям Советского Союза угрожала страшная опасность санкционированных массовых погромов и принудительной депортации в удаленные районы, и только смерть Сталина отвела от них эту угрозу. После впечатляющей победы, одержанной Израилем в 1967 году, в СССР возникло сионистское движение, участники которого требовали для евреев права на свободную репатриацию. Под давлением Государства Израиль и еврейских общин Запада это требование превратилось в одну из тем американо-советских переговоров периода разрядки. По инициативе сенатора Генри Джексона, американский конгресс довел до сведения советских лидеров, что СССР не получит от США зерна и кредитов, если эмиграционная политика Кремля не претерпит существенных изменений. Американское давление дало определенные результаты: в 70-е годы ворота советской тюрьмы приоткрылись и около 200.000 евреев сумели репатриироваться в Израиль.

Арабы попытались добиться от Брежнева немедленного прекращения еврейской эмиграции, однако им было в этом отказано. В 1979 году советская агрессия в Афганистане приостановила процесс американо-советского сближения, и СССР лишился некоторых существенных льгот в торговле с США. Теперь у кремлевского руководства не было больше причин держать ворота своей страны открытыми; еврейская эмиграция была прекращена на целое десятилетие, лидеры и активисты сионистского движения в СССР оказались перед лицом жестоких репрессий.

Но ворота, запертые Брежневым, были вновь распахнуты Михаилом Горбачевым, положившим начало политике гласности и перестройки. С 1989 года евреи, желающие выехать из СССР (а затем – СНГ), не сталкиваются более с существенными препятствиями.

В 1990-92 гг. имел место массовый исход евреев из России, Украины и других бывших советских республик – в Израиль прибывали тогда до 200.000 репатриантов в год (5% всего еврейского населения страны). В 1990 году в Израиль были доставлены также 15.000 эфиопских евреев. Параллельно с этим усилилась еврейская репатриация из Румынии и иных государств Восточной Европы. На исходе XX столетия перед Израилем открылись новые замечательные перспективы, связанные с возобновлением и продолжением алии.

Эти перспективы не остались незамеченными. В 1990 году арабы усилили давление на Запад, требуя остановить устремившийся в Израиль поток еврейских беженцев. Представители арабских государств и ООП выступали с этим требованием во всех западных столицах и в Москве[486]. Они утверждали, что израильское правительство намерено расселить репатриантов в Иудее и Самарии, лишив арабов принадлежащей им земли. Озабоченные лидеры западных держав направили в Израиль своих посланцев, уполномоченных проверить справедливость этого утверждения, и те без особого труда установили истину: менее одного процента репатриантов избрали в качестве места жительства поселения Иудеи, Самарии и Газы. Поступившие не были понуждаемы или поощряемы к этому правительственной политикой[487]. Вскоре выяснилось, что яростное сопротивление арабов еврейской репатриации не было вызвано специфическими опасениями за судьбу арабских земельных владений в Иудее и Самарии. Оно было направлено против еврейского присутствия в любой части Эрец-Исраэль.

Так, например, конференция министров иностранных дел Лиги арабских государств, созванная по инициативе Саддама Хусейна и Ясера Арафата за несколько недель до иракского вторжения в Кувейт, потребовала "принять самые суровые меры против всех сторон, органов и организаций, содействующих каким бы то ни было образом еврейской иммиграции в Палестину, особенно в финансовом и транспортном отношении…"[488]. Выражая широко распространенное в арабском мире чувство, Саддам Хусейн заявил тогда:

Сходной была и реакция ООП, которую представил член Революционного совета ФАТХа Абу-Дауд:

Видя, что мечта всей его жизни тает у него на глазах, Арафат вернулся к надежному и испытанному оружию террора (это произошло всего лишь через четыре месяца после его женевского выступления с "осуждением" терроризма):

Призыв Арафата был услышан. В декабре 1991 года в Будапеште взорвалась машина, начиненная динамитом: это произошло в тот момент, когда рядом с ней проезжал автобус с еврейскими эмигрантами, направлявшимися в Израиль. По счастливой случайности, попытка повторить убийство репатриантов, совершенное семьюдесятью годами раньше в Яффо, не удалась (при взрыве в Будапеште погиб сопровождавший автобус венгерский полицейский)[492].

Объявленная Арафатом война против еврейской репатриации вскоре отошла на второй план, поскольку всеобщее внимание переключилось на другую арабскую проблему. Когда в августе 1990 года Саддам Хусейн вторгся в Кувейт, арабы вдруг поняли, что у них есть задачи посерьезнее, и старательно раскрученное колесо антирепатриационной пропаганды со скрипом остановилось. Война в Персидском заливе нанесла Израилю тяжелый финансовый и психологический ущерб, однако она обеспечила нам передышку в борьбе за продолжение массовой репатриации. Хотя и в меньших количествах, репатрианты из России продолжали прибывать в Израиль даже в самые тяжелые дни иракских ракетных обстрелов. В аэропорту им. Бен-Гуриона, едва спустившись с трапа самолета, они получали вместе со своими первыми израильскими документами противогазы. Даже опасность химической атаки не могла заставить их провести еще несколько недель в Советском Союзе, который балансировал тогда на грани коммунистического переворота.

По окончании войны в Персидском заливе арабы возобновили свою кампанию, направленную против репатриации евреев в Израиль. Теперь они обратились к администрации США с требованием не предоставлять израильскому правительству кредитных гарантий на нужды абсорбции.

Алия – кто еще против?

Арабские режимы, спасенные Соединенными Штатами от угрозы, исходившей со стороны Саддама Хусейна, с исключительной наглостью потребовали от Вашингтона "награды" за свое участие в антииракской коалиции. Как это ни странно, Вашингтон счел возможным уступить арабскому нажиму. Во время войны в Персидском заливе Белый дом тормозил рассмотрение израильской просьбы о кредитных гарантиях, несмотря на готовность Израиля безропотно терпеть иракские ракетные удары ради сохранения целостности созданной американцами коалиции. После войны США вернулись к политике отказа. Свою позицию они не могли аргументировать экономическими соображениями – ведь Израиль просил Вашингтон не о финансовой помощи и даже не о ссудах, а о кредитных гарантиях на получение ссуд в коммерческих банках. Прямая стоимость этих гарантий для правительства США была мизерной. При этом невозможно сказать, что в момент поступления израильской просьбы Соединенные Штаты находились в тяжелом экономическом положении и не имели возможности помочь своему союзнику – ведь накануне Войны в Персидском заливе Белый дом без каких бы то ни было условий предоставил Саддаму Хусейну кредитные гарантии на сумму в 500 миллионов долларов[493].

Американская администрация объяснила свою позицию не экономическими, а политическими соображениями. Белый дом выразил опасение, что средства, полученные по американским кредитным гарантиям, будут использованы Израилем на строительство еврейских поселений на "оккупированных территориях". Израильскому правительству было заявлено, что оно сможет получить кредитные гарантии только в случае полного "замораживания" строительства во всех поселениях, в том числе – и в уже существующих. При этом правительство США было прекрасно осведомлено о том, что лишь очень небольшая часть репатриантов из России и Эфиопии избирает в качестве места жительства поселения Иудеи, Самарии и Газы. Белому дому было известно также и о возможности вычесть сумму израильских ассигнований, используемых для строительства на территориях, из общего объема обычной финансовой помощи, предоставляемой Соединенными Штатами Израилю. Тем не менее, американская администрация предпочла увязать такой первостепенный гуманитарный вопрос, как содействие абсорбции еврейских беженцев, с политическими требованиями арабов.

Занятая американцами позиция была ошибочна по двум причинам. Во-первых, она была совершенно несостоятельна в моральном отношении – как если бы организованная с американской помощью воздушная перевозка эфиопских евреев доставила бы их обратно в Эфиопию, где они должны были бы оставаться до тех пор, пока Израиль не согласится на те или иные уступки в Иудее и Самарии. Во-вторых, действия США были также политической ошибкой, поскольку они побудили арабов ужесточить выдвигаемые ими требования. Зачем арабам уступать Израилю, когда США добиваются израильских уступок, не требуя от арабской стороны ничего взамен?

Моральная позиция Соединенных Штатов была бы более состоятельна, если бы они просто отказали Израилю в кредитных гарантиях. Вместо этого США отказались рассматривать гарантии в качестве экономической проблемы и превратили их в часть грубого политического ультиматума, заставляющего Израиль "выбирать между иммиграцией и оккупацией". Всякому ясно, что "заморозить поселения" это значит положить конец израильскому присутствию в "замороженных" зонах. Поэтому когда Соединенные Штаты требовали полного замораживания еврейского строительства на территориях, они ставили Израиль перед выбором: обойтись без кредитных гарантий на нужды абсорбции или начать процесс возвращения к уязвимым границам, существовавшим до 1967 года. Другими словами, Израилю предлагался выбор между двумя формами удушения – демографического или географического. По сути дела, здесь, как в библейском рассказе про Соломонов выбор, никакого реального выбора Израилю не предлагалось.

В конце концов, был достигнут компромисс, и левое израильское правительство, созданное в 1992 году, объявило о "замораживания нового строительства" в Иудее, Самарии и Газе, продолжая строить жилье на объектах, заложенных в период правления Ликуда. Этот компромисс позволил Белому дому избежать открытого и острого конфликта с Израилем в самый разгар американской предвыборной кампании. В то же время, достигнутый компромисс стал гарантией того, что евреи по-прежнему вправе селиться на освобожденной территории Иудеи, Самарии и Газы.

И, все же, несмотря на вполне понятную туманность формулировок, кое-что было безвозвратно утрачено Израилем в результате этого компромисса. Под арабским давлением США впервые попытались диктовать Израилю условия в сфере, имеющей самое непосредственное отношение к обороноспособности нашей страны, – и добились при этом частичного успеха. Арабам удалось привлечь Вашингтон к своей кампании, направленной против репатриации евреев в Израиль. С арабской точки зрения, это было очень обнадеживающее начало. Долгая арабская борьба против еврейской репатриации, таким образом, прошла полный круг. В 20-30-е годы арабы сумели убедить Великобританию принять серию ограничительных постановлений, препятствующих еврейской эмиграции из Европы, где все явственнее становилась угроза нацистского геноцида ("Белые книги" 1922, 1930 и 1939 гг.). В 90-е годы арабы сумели привлечь к своей борьбе Соединенные Штаты, занявшие место Британской империи в послевоенном мире. Теперь их действия были направлены против еврейской эмиграции из СССР/СНГ, где после падения коммунизма воцарилась угрожающая нестабильность.

Никто не может точно предсказать, что произойдет в России, на Украине и в других государствах, занявших место бывшего Советского Союза. Но долгий опыт жизни в изгнании научил евреев следующему: когда власть в той или иной стране переходит из рук государей и аристократии в руки народных масс, когда на политическую арену выходят силы, сознательно разжигающие популистские настроения, евреям угрожает реальная опасность. Этот важный урок применим и в рассматриваемом нами случае падения коммунистической олигархии в Советском Союзе.

Коммунистический режим в СССР был жестоким и деспотичным, однако, начиная с 50-х годов, после прихода к власти Никиты Хрущева, он, по крайней мере, обеспечивал советским гражданам – и евреям, в частности – элементарную физическую безопасность. Нет никакой уверенности в том, что эта официальная защита сохранится в республиках СНГ в условиях нынешней политической и социальной нестабильности. В некоторых бывших советских республиках антисемитизм пестуется не только как идеология, но и как организованная, в отдельных случаях – вооруженная, сила. Разнородные экстремистские организации открыто призывают там к "окончательному решению еврейского вопроса", используя в своей пропаганде гитлеровские лозунги и формулировки. Выборы, проведенные в России весной 1994 года, привели к заметному увеличению парламентского представительства правых сил, не гнушающихся антисемитской риторики. Эти опасные тенденции могут мгновенно усугубиться в том случае, если нынешний шаткий порядок в странах СНГ рухнет и уступит место откровенному политическому хаосу. Вышесказанное определяет двойную важность еврейской репатриации из данного региона: как в качестве меры, направленной на спасение евреев от нависшей над ними угрозы, так и в качестве позитивного процесса, отвечающего глубочайшим интересам Государства Израиль.

Почему же, в таком случае, все евреи бывшего Советского Союза не репатриируются в Израиль немедленно? Точно такой же вопрос можно было адресовать евреям Европы в 30-е годы. Большинство европейских евреев предпочло тогда остаться на склонах дымящегося вулкана в надежде на то, что извержения не произойдет. Из тех же, кто решился на отъезд, многим было некуда направиться, поскольку государства мира отказали еврейским беженцам в праве на убежище, а британские власти, уступив арабскому давлению, закрыли перед евреями ворота подмандатной Палестины. Сегодня евреям Восточной Европы, осознающим опасность антисемитизма, известно о том, что суверенное еврейское государство в Эрец-Исраэль готово принять их. Им, однако, известно и о том, что это государство далеко не всегда способно обеспечить новоприбывших достойной работой и приемлемым жильем.

Израильское хозяйство, в котором все еще не изжиты остатки былого централизма, не справляется с абсорбцией огромного числа репатриантов в кратчайшие сроки, обусловленные нынешней ситуацией. Российские евреи продолжают приезжать в Израиль, но уже гораздо более медленными темпами, чем в рекордные для алии 1990-91 годы. Спад темпов репатриации обусловлен, в значительной степени, письмами и телефонными сообщениями об удручающем положении на рынке труда в Израиле. И поскольку сегодня, как и в 30-е годы, ни одно государство мира, кроме Израиля, не готово принять на своей территории существенное количество еврейских беженцев, многие евреи вынужденно остаются в СНГ, несмотря на очевидную угрозу их благополучию и безопасности, исходящую со стороны воинствующего антисемитизма.

Таким образом, сионизм оказался сегодня перед лицом уникального экзамена на историческую состоятельность. Миллионы евреев мира чувствуют, что почва колеблется у них под ногами. Они готовы прислушаться к обновленному сионистскому посланию, исходящему на этот раз из суверенного еврейского государства, которого не существовало в 30-е годы и которое боролось за свое физическое выживание в 50-е. Сегодняшний Израиль с его четырех-миллионным еврейским населением, с его высоким уровнем научного и технологического развития, с его мощной армией, – сегодняшний Израиль может вдохнуть новую жизнь в обновленный сионистский призыв, обращенный к еврейскому народу на пороге XXI века.

С помощью нынешней алии Израиль способен гарантировать себе критическую массу населения и, тем самым, осуществить принципиальную цель сионистского движения, которая оставалась недостижимой в течение столь длительного времени. Герцль, Нордау и Пинскер не утверждали, что все евреи мира должны будут жить в еврейском государстве, но они верили в то, что в этом государстве соберется большинство еврейского народа. Сегодня ситуация, при которой в Израиле будет проживать более половины евреев мира, не является более далекой мечтой, но становится конкретной практической целью, которая может быть достигнута уже в начале следующего столетия.

Речь идет об уникальной исторической возможности, впервые представившейся ныне еврейскому народу. В первой половине XX столетия массовой алие препятствовали сначала турецкие, а затем британские власти, правившие в Эрец-Исраэль. Во второй половине века ворота Государства Израиль отворились, однако Кремль в течение длительного времени лишал потенциальных репатриантов возможности покинуть Советский Союз. После падения коммунизма ворота алии раскрылись с обеих сторон – впервые в XX веке. Начиная с 1989 года, никакие внешние препятствия не мешают евреям диаспоры репатриироваться в Израиль. Это поистине историческая перемена, значение которой еще не до конца осознано в нашей стране.

Никто, однако, не может быть уверен в том, что нынешнее положение будет долговечным. Так, например, нестабильность существующего в СНГ политического режима может привести к победе диктаторских сил, способных ввести новые ограничения на свободу эмиграции (в 1994 году подобная возможность вдруг оказалась весьма реальной на Украине). Поэтому Государство Израиль обязано максимально использовать исторический шанс, представившийся ныне еврейскому народу. Израиль должен всемерно содействовать массовой репатриации, а для этого необходимо изменить положение в нашей стране таким образом, чтобы сделать ее центром естественного притяжения для евреев диаспоры.

В 1990-91 гг. правительство Ликуда оказалось перед лицом острейших проблем в области абсорбции и обеспечения новоприбывших жильем и работой. Это правительство осознавало стоящую перед ним историческую задачу и распределяло национальные ресурсы соответствующим образом. Трудно сказать то же самое о правительстве партии Труда, созданном в середине 1992 года. Левый кабинет не видел особенной срочности в решении проблем абсорбции и в содействии массовой алие. Более всего он был озабочен поисками призрачного мира с арабскими партнерами, не достойными какого бы то ни было доверия. Левые лидеры не сумели понять, что массовая алия является самым надежным фактором установления прочного мира между Израилем и его арабскими соседями.

Волны массовой алии способны похоронить арабскую мечту о постепенном размывании и уничтожении Государства Израиль – подобно средневековому государству крестоносцев, не устоявшему под натиском мусульманского окружения (кстати, именно эта параллель особенно любима арабскими пропагандистами). Массовая алия является решающим фактором, призванным вынудить арабов на действительное примирение с Израилем: твердое демографическое положение евреев в Эрец-Исраэль и сохранение надежных географических рубежей еврейского государства заставят арабов признать, что существование Израиля является необратимым фактом. Поэтому вопрос заключается в том, каким образом сионизм сумеет реализовать колоссальный потенциал еврейской репатриации, не допустив при этом значительной эмиграции из Израиля. Положительный ответ на этот вопрос определит демографическое будущее Израиля в гораздо большей степени, нежели мальтузианские выкладки профессиональных демографов.

Вышесказанное ни в коем случае не означает, что "демографической проблемы" не существует. Такая проблема стоит перед Израилем, но ее истинный характер отнюдь не столь драматичен, как утверждают убежденные сторонники отступления. Я верю, что Государство Израиль и еврейский народ смогут найти решение этой проблемы. Будущее Израиля не является детерминистской проблемой ньютоновской физики, но представляет собой проблему выбора политической линии – а также энергии и разума, необходимых для настойчивого воплощения ее в жизнь.

***

Политэкономическое болото. Три условия продолжения алии.

Репатриация миллионов евреев в Израиль не произойдет автоматически. Не станет она также результатом какого-то решительного шага. Масштабное передвижение еврейского народа может быть вызвано только тремя разными, но согласованными усилиями: в умах евреев всего мира должны взойти семена обновленного сионизма, должен быть заключен прочный мир между Израилем и государствами Ближнего Востока, должна быть проведена серьезная реформа политической и экономической системы самого Израиля.

Первым требованием является систематическое воспитание, имеющее целью иммиграцию в Израиль, во всех еврейских общинах мира, начиная с тех стран, где будущее евреев поставлено под сомнение. Евреям, живущим в таких государствах, необходимо разъяснить мысль Герцля о еврейском государстве как о гавани. Однако эта мысль обращена и к тем евреям, которым не угрожает опасность: ведь Герцль верил, что еврейское государство необходимо не только для физической защиты евреев, но и для полноты их внутренней жизни. Еврейское государство – такое место на земле, которое евреи смело могут назвать домом, без замешательства и страха. Именно этим более всего объясняется притягательность сионизма обещанием достойной жизни для евреев, и эта притягательность гораздо более сильна и важна, нежели простое обещание защитить от воинствующего антисемитизма или обеспечить лучшие экономические условия. Донести это послание до миллионов евреев во всем мире и воспитать здоровые установки, которые подтолкнут еврейский народ, заставив его стремиться к новой, суверенной и достойной, жизни – такова первостепенная задача, стоящая перед Израилем и еврейским народом. К этой теме мы вернемся в десятой главе.

Во-вторых, евреи диаспоры, которые обдумывают возможность приезда в Израиль, должны быть уверены в неизменности и прочности существования Израиля на Ближнем Востоке. Поддержание этой уверенности с помощью создания основ прочного и безопасного мира является второй – трудной и огромной – проблемой, стоящей перед Израилем. Об этом мы поговорим ниже – в девятой главе.

При всей важности двух этих задач сами по себе они не могут привести к возрождению сионизма, если не будут сопровождаться необходимыми экономическими и политическими реформами в самом Израиле. Если в Израиле не будет стабильной экономики, то сионистская мотивация и политическая безопасность недостаточны в деле привлечения миллионов евреев в Израиль. Судьба Советского Союза ясно показала, что там, где нет работающей экономики, нет и безопасности. Однако труднопреодолимые барьеры, воздвигнутые укрепившейся и бесполезной израильской бюрократией, уничтожают деловую инициативу евреев Израиля и диаспоры, тем самым мешая Израилю использовать энтузиазм талантливого народа. Если бы Израиль разрушил эти барьеры, то открылись бы огромные новые возможности для привлечения в Израиль миллионов евреев всего мира.

Перестройка израильской экономики, появление гибкого и богатого свободного рынка приведет к новой иммиграции евреев из бывшего Советского Союза и к выезду сотен тысяч иммигрантов из других стран, в том числе, из Соединенных Штатов. Израиль уже имел опыт чудесного удвоения своего населения в первые годы существования государства, однако прием и обустройство бездомных беженцев в 50-е годы нельзя сравнивать со сложными социальными условиями приема иммигрантов в 90-е годы. Израиль с многомиллионным еврейским населением мог бы стать серьезной силой на мировой арене. Он мог бы обладать экономической и технологической базой, необходимой для поддержания военной безопасности и политической независимости.

Реформирование экономики Израиля – непростая задача. Парадоксально, но все попытки реформ были не вполне состоятельны в силу того факта, что экономика не достигла грани бедствия, как это произошло с экономиками стран Восточной Европы. В Будапеште, Варшаве и Праге продолжаются радикальные преобразования в направлении свободной экономики, несмотря на все связанные с такими изменениями лишения, потому что достаточное число людей знает, что другого выхода просто нет – командная экономика вчерашнего дня потерпела самое жалкое поражение, предложив жизненные стандарты Третьего мира населению, имеющему первоклассное образование. В Израиле же, где модифицированная командная экономика существует почти пятьдесят лет, ее результаты оказались не ужасными, а просто посредственными. Рабочие, которые должны были бы производить продукции ежегодно примерно на 20 000 долларов на душу населения, производят, в лучшем случае, половину. Израильтяне производят в два-три раза больше товаров, чем производили их коллеги в Восточной Европе, однако этот уровень вдвое ниже производительности рабочих в таких странах, как Соединенные Штаты и Германия[494].

Экономическое положение Израиля, возможно, нельзя назвать замечательным, однако же оно и недостаточно дурное, чтобы привести общественное мнение к мысли о необходимости заменить командную экономическую систему. Без пересмотра экономических основ Израиль будет катиться по накатанным рельсам и даже будет делать скромные экономические успехи, однако он, безусловно, не сможет привлечь в страну огромный предпринимательский потенциал рассеянного по всему миру еврейского народа. Еврейские бизнесмены энергично вкладывают средства в такие далекие страны как Мексика, Венгрия и Сингапур. Многие из них пытались начать дело в Израиле и обожглись – поскольку им пришлось месяцами, а иногда и годами ждать разнообразных разрешений и подтверждений от подлинно "византийской" израильской бюрократии.

Мнение, согласно которому только установление мира приведет к подъему израильской экономики, является всего лишь слабым оправданием для удержания Израиля в экономических цепях. Конечно, мир в регионе улучшил бы экономический климат и, вероятно, покончил бы с арабским бойкотом, но серьезный подъем в экономике будет иметь место только в том случае, если она освободится от избыточного государственного контроля. То, что многие заграничные еврейские бизнесмены с ужасом отступили перед многочисленными препонами – это великолепно доказывает, что случилось бы, если бы эти препятствия для бизнеса были устранены.

Первым вопросом повестки дня является, следовательно, широкомасштабная отмена бесчисленных кодексов, лицензий, ограничений и налогов, которые встречают любое деловое начинание на первом же шагу. Например, вы не можете построить завод, не купив сначала землю, что означает получение разрешения от нескольких муниципальных и национальных учреждений. Вы не можете пользоваться даже водой, электричеством, дорогами и линиями связи – без специальных дозволений министерства сельского хозяйства, министерства финансов, министерства транспорта и министерства связи соответственно. Вы не можете принять людей на работу, а впоследствии уволить их без согласия Гистадрута, профсоюза, объединяющего 82% работающих. Гистадрут даже более могуществен, чем многие министерства.

Можно ли уменьшить эту чрезмерную заорганизованность? На примерах других стран нам известно, что в своем классическом анализе бюрократии Макс Вебер ошибался: бюрократии могут сокращаться, по крайней мере, в том, что касается их вмешательства в экономическую активность. Впервые это было доказано в Германии в 60-е годы, затем, в 80-е – в Испании и Великобритании и в 90-е годы в странах Восточной Европы. Повсюду, где ограничивается вмешательство правительства в экономику, расширяется приток капитала и растет предпринимательская активность. Это могло бы произойти и в Израиле, однако, здесь, как и повсюду, подобное изменение экономики предполагает политическую волю. Ибо экономические проблемы Израиля являются, в сущности, проблемами политическими. "Дикие побеги" бюрократии выгодны нашим министрам. Лишь очень немногие из них готовы отказаться от политического влияния и протекционистских функций, которыми бюрократия наделяет всех, кто имеет к ней непосредственное отношение. До настоящего момента премьер-министр, который хотел ограничить власть какого-либо министерства или министра, оказывался перед перспективой потери власти. Ибо в политической системе Израиля, который имеет самый маленький парламент в мире и партии которого должны объединяться в коалицию, чтобы прийти к власти, любой министр может отправить правительство в отставку. Так что не только каждый министр может угрожать премьер-министру, но и многие члены Кнессета, обладающие достаточной волей и жесткостью, могут стать обладателями министерского портфеля – безотносительно к их пригодности для этой должности.

Как Израиль угодил в это экономическое болото и как он может выбраться из него? С самого начала идеологическим основанием израильской экономики был социализм – для страны, которая начинает все с самого начала, социалистические методы управления были неплохим способом быстрого создания инфраструктуры. В первые годы существования страны правительство не имело возможности опираться на частный капитал в строительстве дорог, больниц, школ и предприятий, необходимых для того, чтобы поставить страну на ноги. Но к началу 60-х годов, когда основная инфраструктура была создана, эта система правительственных капиталовложений и правительственного контроля устарела. Тем не менее, в следующие три десятилетия экономическая и политическая система упрямо отказывалась признать свою непригодность в новых условиях. Это упрямство объясняется не просто бестолковостью. Централизация отлично отвечала интересам сначала партии Труда, которая создала эту систему управления и использовала ее с выгодой для себя, а затем и интересам Ликуда, который с радостью уступил соблазну и взял в свои руки всю централизованную предшествовавшей правящей партией власть. Практически никто из политиков не захотел лишиться и части власти; если кто-либо из израильских политических деятелей и лелеял такие еретические мысли, он сразу же должен был уступить власть своим противникам. Очень немногие исключения не смогли существенно продвинуть страну в направлении децентрализации. Не удалось израильтянам также сформировать кабинет министров, который бы терпимо относился к широкой приватизации контролируемых государством предприятий, число которых достигает 150. Эти правительственные компании проникли в каждый закоулок и в каждую щель промышленной и торговой жизни Израиля – от сферы коммунальных услуг и изготовления карт до заготовки провизии для авиалиний. До сих пор было приватизировано очень немного правительственных предприятий.

Для того чтобы понять, как израильская политическая система сопротивляется обновлению, представим себе, что произошло бы, если бы премьер-министр по-настоящему потребовал от министра X продать компанию Y. Вероятнее всего, министр отказался бы выполнить это распоряжение. В конце концов, он, вероятно, сохранил бы свое кресло, пообещав укомплектовать совет компании Y своими приближенными – привилегия, от которой никто из них не откажется. Если бы премьер-министр продолжал настаивать на приватизации, министр X мог бы вежливо предупредить его, что после следующего голосования вотума недоверия в Кнессете премьер уже не сможет ничего требовать. Таким образом и децентрализация, и приватизация неизменно подавляются израильской политической системой.

Некоторые израильтяне даже уверились в том, что, в отличие от евреев, живущих вне Израиля, их соотечественники меньше предрасположены к деловой активности. Это опровергается опытом многих израильтян, покинувших Израиль ради открытой экономики калифорнийской Силиконовой долины, Шоссе 128 в Бостоне, ради Чикаго, Майами и Торонто, где они великолепно преуспели. С деловыми талантами израильтян все в порядке – не в порядке политическая система, которая лишает их свободы, опутывает сетью ограничений. Экономика Израиля может быстро измениться – по крайней мере, столь же быстро, как изменились экономики Испании и Мексики, когда в этих странах была проведена необходимая либерализация.

Поскольку такое изменение имеет политический характер, первым шагом к решению проблемы должно быть разделение исполнительной и законодательной ветвей власти, которое должно значительно уменьшить всевластие министров, диктат маленьких парламентских фракций, делающих правительство заложником своих мелочных интересов. Если бы премьер-министр избирался не шестьюдесятью одним депутатом Кнессета, а непосредственным голосованием миллионов граждан, то он (или она) не был бы столь уязвим для угроз политиков, стремящихся помешать экономической либерализации. Это дало бы премьер-министру власть назначать и распускать кабинет, что ныне является прерогативой главы правительства только на бумаге. Непосредственные выборы главы исполнительной власти дали бы премьер-министру возможность широко приватизировать правительственные корпорации и ограничивать власть бюрократии, не опасаясь быть отстраненным от власти после любого из своих шагов. Это и было главным мотивом, когда я стал одним из инициаторов и защитников нового законопроекта, предусматривающего прямые выборы премьер-министра. Законопроект был принят в 1992 г. и должен определить порядок национальных выборов 1996 г.

Но этого никоим образом не достаточно. Необходимы и другие реформы, которые изменили бы удушающие законы страхования труда и здоровья, дающие возможность Гистадруту парализовать любую меру, которая посягает на его монополию на рабочую силу. Сам Гистадрут является собственником множества огромных неконкурентоспособных предприятий и учреждений, которые время от времени становятся банкротами и спасаются от закрытия с помощью массированных вливаний средств налогоплательщиков. Устранение подобных грубых искажений законов рыночной экономики потребует жестких мер – это несколько напоминает оптацию в Великобритании в 1980-е годы. Промышленное развитие и более дешевое и широкое жилищное строительство потребуют выставить часть огромных землевладений, находящихся в распоряжении израильской бюрократии, на свободный рынок. Невероятно, но 93% израильской земли является собственностью правительства (для сравнения в США соответствующая цифра равна 30%)[495]. Подобно недавним шагам к децентрализации строительных кодексов – которая за два года уменьшила средний срок строительства дома в Израиле на 35%[496], – эта долговременная мера снизит инфляционные и накладные расходы при строительстве.

Несмотря на назревшее изменение политической системы, никто не может гарантировать. что в Израиле появятся политические лидеры, которые захотят изменить экономическую систему. Горбачев мог оказаться более молодым вариантом Брежнева, и в этом случае изменения в Советском Союзе приняли бы другое направление и пошли бы иными темпами. Радикальная либерализация израильской экономики, столь необходимая для принятия большого числа иммигрантов, произойдет лишь в том случае, если правительство будет и экономически и политически заинтересовано в ней.

***

К сожалению, многие наши политики, как и многие представители интеллектуальных кругов, верят, что Израиль чудесным образом не подчиняется основополагающим экономическим законам, а рыночные силы обходят стороной еврейское государство. Они смешивают тот факт, что Израиль нуждается в обновлении хозяйственной инфраструктуры, в масштабных правительственных капиталовложениях в строительство дорог, электростанций и т.п., с собственной потребностью контролировать промышленность, торговлю и сферу услуг.

Правительство может и должно строить объекты, которые неподъемно дороги для частных компаний, однако во всех остальных областях оно обязано существенно сократить свои полномочия. В действительности, оба этих аспекта оптимальной правительственной политики взаимно обусловливают и дополняют друг друга. Вот классический пример: высококачественные шоссейные магистрали повышают производительность промышленных предприятий, а более производительные предприятия приносят налогооблагаемую прибыль, которая позволяет финансировать строительство новых и модернизацию старых дорог.

Децентрализация.национальной экономики и снижение налогового бремени, в первую очередь, привлечет внимание израильских предпринимателей, эмигрировавших за рубеж. Тысячи преуспевающих израильских бизнесменов проживают в настоящее время в США, Западной Европе и других частях света. Бывшие израильтяне занимают сегодня ведущие позиции в некоторых крупных коммерческих компаниях. Многие из них мечтают вернуться на родину. Не страдая от языковых и культурных барьеров и, в то же время, умея вести дело на международном уровне, они могли бы оказать существенную помощь в расширении израильского экспорта.

Особую роль в оздоровлении израильской экономики призваны сыграть американские евреи. В грядущем десятилетии их главный вклад мог бы состоять в том, что они исполняли бы роль "экономических репатриантов", то есть, стали бы бизнесменами и менеджерами, занимающими ведущие позиции в создании нового бизнеса в Израиле. Нет в мире людей, более одаренных в области промышленности, торговли и финансов, нежели американские евреи. Постреформенная экономика Израиля могла бы извлечь для себя огромную выгоду из их изобретательности, предприимчивости и энтузиазма. Однако нет никакого сомнения в том, что после надлежащих реформ наша экономика смогла бы привлечь не только бывших израильтян и евреев диаспоры, но и многих нееврейских инвесторов.

Все это вполне по силам Израилю. Тот факт, что политическая реформа набирает обороты, и что идеи экономического либерализма проникают сегодня в сознание многих рядовых израильтян (пусть не по здравому экономическому размышлению, а в силу естественного желания преодолеть зависимость от иностранной финансовой помощи) – свидетельствует о том, что Израиль вполне созрел для крупномасштабных экономических и политических перемен. Политические перемены возможны лишь при условии, если будет преодолено жесткое сопротивление различных интересантов. До 2000 года Израиль будет оставаться ареной борьбы двух противоположных экономических концепций – слишком долго наша страна управлялась феодалами от бюрократии, твердо знающими, что даже смена политического руководства не ослабит их позиций в национальной хозяйственной жизни. Комментируя отсутствие глубинных реформ в экономической политике Израиля за сорок лет попеременного правления партии Труда и Ликуда, один мой коллега сказал: "Большевиков сменили перонисты, которых впоследствии снова оттеснили большевики. Вот и все изменения".

В этой остроте, конечно, не отражены усилия по либерализации национальной экономики, предпринимавшиеся в 70-е и 80-е годы правительством Ликуда, не отражено и постепенное изменение экономической жизни в стране в сторону большей рыночной открытости. Однако данное высказывание отражает самое главное: принятый в Израиле подход к решению экономических проблем все еще тяготеет к излишней централизованности и к администрированию. Ради блага сионизма необходимо положить конец влиянию как "большевиков", так и "перонистов". Народ, преодолевший многовековое рассеяние, враждебность могущественных империй и сопротивление всего арабского мира, способен устранить это последнее серьезное препятствие, мешающее репатриации и успешной абсорбции миллионов евреев.

Выход из затяжной экономической стагнации, на которую Израиль был обречен самим фактом структурного бюрократического засилья в хозяйственной жизни, вполне реален. Демографическая проблема Израиля является, по большей части, проблемой еврейской репатриации, а последняя – функцией экономических отношений и правильного воспитания. Алия не должна оставаться постоянным отражением сегодняшних статистических данных; ее существенное увеличение зависит, в первую очередь, от национальной воли еврейского народа и его уверенности в будущем. Израиль способен создать надлежащие условия для образования и сохранения устойчивого еврейского большинства на своей территории. Этого нужно только захотеть, – как предрекал в свое время Теодор Герцль.

***

Сионистская мечта, многократно похороненная раболепными поклонниками статистики и иными маловерами, продолжает жить. Отворившиеся для еврейской эмиграции ворота государств Восточной Европы вновь подтвердили справедливость этого утверждения. Пессимистические прогнозы, рядившиеся в одежды наукоподобного реализма, оказались преходящим свидетельством утраты веры в сионистские цели и в способность еврейского народа добиться их осуществления.

Демографический демон вовсе не является продуктом "объективной реальности", как полагают некоторые наши соотечественники. Он является порождением психологической слабости, результатом падения национального духа. Люди, смирившиеся с обреченностью сионизма и не видящие способа победить самих себя, готовы объявить о поражении и отступить, даже если речь идет об отступлении в тесные границы крошечного государства, прижатого к морю и постоянно держащего палец на ядерной кнопке. Но сионистская мечта не может быть воплощена в жизнь бегством из каждого региона Израиля, в котором евреи боятся утратить большинство. Сионизм никогда не считал способом достижения еврейского большинства в Эрец-Исраэль последовательное отрезание тех ее частей, на которых евреи в данный момент уступают в численности арабам. Если бы в прошлом Израиль рассуждал подобным образом, то Яффо, Акко, Галилея и добрая часть Негева давно уже отошли бы под арабский контроль. Как и предусматривал принятый ООН в 1947 году план раздела подмандатной Палестины, Израиль превратился бы в крошечный приморский анклав с искусственным еврейским "большинством".

Наверное, в этом государстве появились бы свои писателя и интеллектуалы, поющие хвалу национальной слабости. Однако это жалкое государство не смогло бы никого вдохновить, и лишь немногие согласились бы связать с ним свою судьбу. Очень скоро оно задохнулось бы из-за оттока населения, вызванного отчаянием и чувством собственного бессилия. Некоторые намеки на такое настроение наблюдались в Израиле в годы, предшествовавшие Шестидневной койне, когда алия почти полностью прекратилась, а эмиграция из страны обрела угрожающие масштабы. Именно тогда в Израиле появилась мрачная шутка о последнем эмигранте, которому надлежит выключить за собой свет в аэропорту им. Бен-Гуриона.

Аналогичный процесс наблюдался среди ливанских христиан, однако там дело не обошлось юмором висельников. Постоянная эмиграция христиан из Ливана привела, в конце концов, к разрушению созданного ими государства. В прошлом ливанские христиане-марониты были самой крупной и самой влиятельной общиной в этой стране, но у них не было "алии" и "сионистской идеи", которая заставляла бы их держаться за землю родины. Со временем, массовый отток маронитов из Ливана привел к тому, что там остался крошечный христианский анклав в Джунии (к северу от Бейрута), окруженный со всех сторон горными районами, населенными мусульманами. В конце концов, в Ливан явились сирийцы, которые отняли государственность – и у христиан и у остальных жителей этой страны.

Сходное ощущение неуверенности распространилось в конце 80-х годов среди части израильтян, пришедших к выводу о том, что время сионизма и массовой алии безвозвратно ушло. Незадолго до начала массовой алии из СССР израильские пессимисты утверждали:

Однако сионизм еще отнюдь не выдохся – он по-прежнему настойчиво решает свою главную историческую задачу: сосредоточение большинства еврейского народа в Эрец-Исраэль. Сегодня сионистская задача должна решаться именно так, как предлагали в свое время основатели этого движения: не путем ослабления тела и духа Сиона, но путем его укрепления в политическом, военном и экономическом отношениях – с тем, чтобы Израиль мог успешно реализовать представившиеся ему огромные возможности.

Когда по прошествии нескольких десятилетий в Израиле будут проживать 8-10 миллионов евреев, наше государство станет процветающим, динамичным и воистину независимым. И поскольку такое еврейское государство будет гораздо более сильным и жизнеспособным, нежели нынешнее, большинство арабских лидеров будут вынуждены установить с ним действительно мирные отношения. Этот подход совершенно противоположен распространенному мнению о том, что Израиль может прийти к миру лишь путем тяжелых уступок, сокращающих его территорию и угрожающих его безопасности. Напротив, подлинный мир будет достигнут только тогда, когда еврейский народ убедит арабов в незыблемости своего политического существования на Ближнем Востоке.