Месть

Глава 14

Родственники Салли вышли из специально отведенной для них комнаты и заняли места на передней скамье. Первым шел несчастный вдовец, которого буквально шатало от успокоительного иди от чего-то другого, более крепкого. Траурный наряд Бобби Скорча состоял из достававшего до щиколоток черного кожаного плаща и черных солнцезащитных очков. Длинные волосы были стянуты на затылке в тугой «конский хвост», а в зубах дымилась сигарета.

Следом за ним шел отец Салли — невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти. Его морковного цвета волосы были подстрижены на армейский манер, а щека дергалась в нервном тике. Отца сопровождали две молодые белокурые девушки — не слишком красивые, но по-своему милые. Это были сводные сестры Салли. Их мать, чрезмерно полная и слишком ярко накрашенная женщина в скверно сидящем светло-голубом брючном костюме, поддерживала под руку деда Салли — дряхлого морщинистого старика в просторном коричневом костюме, скроенном по моде шестидесятых годов.

Все внимание детектива Такки было, разумеется, направлено на безутешного вдовца, которого еще вчера видели на бульваре Сансет. Там Бобби Скорч снял проститутку, с которой сразу же поехал в отель. С точки зрения Такки, он вел себя не совсем так, как полагалось человеку, считанные часы назад потерявшему жену. Разумеется, детектив знал, что многие знаменитости отличаются эксцентричностью, но не до такой же степени!..

«Интересно, — подумал Такки, машинально потирая подбородок, — что разузнал Экклз у двух стриптизерш?» Пока же Бобби Скорч оставался для него подозреваемым номер один.

— Смотри — вон Анджела Мускони с первым мужем Салли! — шепнул Коул, толкнув Мэдисон локтем.

— Где? — Мэдисон повернулась и сразу же заметила входившую через боковую дверь актрису, которую сопровождал какой-то сомнительного вида тип с гривой светлых, но не слишком чистых волос. Похоже, Салли питала слабость к парням, выглядевшим, как вышедшие в тираж любители рок-н-рола.

— Значит, это и есть Эдди Стоунер? — задумчиво проговорила она, без труда припомнив имя и фамилию первого мужа звезды. — Салли говорила мне, что Эдди ее поколачивал, но теперь мне ясно, что он скорее всего, бил ее смертным боем. Это же не человек, а какое-то тупое животное.

— Я же говорил тебе, — вполголоса сказал Коул. — Мне самому пару раз от него доставалось, да так, что пришлось обратиться к врачу. А однажды мы сцепились не на шутку, только тогда уж я его хорошенько отделал.

— Ты? — удивилась Мэдисон.

— А чего ты удивляешься? Мне никогда не нравилось, как он ведет себя с Салли, и я сказал ему об этом, но Эдди обозвал меня педиком. Пришлось выбить ему дурь из башки. — Коул с довольным видом рассмеялся. — Поверь, пижон вполне заслужил трепку. С женщинами он всегда обращался хуже, чем со скотиной.

— Как ты думаешь, мог он убить Салли? — спросила Мэдисон.

— Я бы этому не удивился. — Коул пожал плечами. — Хотя… По-моему, Салли не та девчонка, чтобы дать себя спокойно зарезать. Она бы сопротивлялась, как бешеная, и сумела бы попортить ему карточку. А Эдди вроде бы целехонек.

Услышав этот любопытный комментарий, Мэдисон принялась наблюдать за Эдди Отоунером с особым вниманием. Она сразу заметила, что, как только Эдди и Анджела Мускони сели, последняя сразу же запустила руку в его грязные волосы и принялась гладить и теребить их, одновременно что-то нашептывая ему на ухо. Похоже, эти двое были любовниками.

Неизвестно, сколько бы она наблюдала за этой колоритной парочкой, если бы ее внимание не привлек еще один знакомый персонаж. В церкви появился Бо Дикон — тот самый Бо Дикон, с которым Мэдисон имела сомнительное удовольствие лететь в Лос-Анджелес в одном самолете. С тех пор прошло всего три дня, но Мэдисон отчего-то казалось, что это было по меньшей мере несколько месяцев назад.

Как бы там ни было, Бо с тех пор совершенно не изменился. В качестве звезды популярного ток-шоу, он потребовал, чтобы ему и его жене освободили места в первом ряду. В другой обстановке это требование, возможно, вылилось бы в настоящий громкий скандал, но сейчас у кого-то из приглашенных чувства приличия и здравого смысла взяли верх над оскорбленным самолюбием, и Бо получил свои два места на первой скамье. Первым делом, знаменитый шоумен уселся сам и только потом усадил жену — рыжеватую пухлую даму лет сорока, которая цеплялась за его руку с таким видом, словно Бо Дикон каждую минуту мог удариться в бега.

— Бо приставал к Салли в самолете, — шепнула Мэдисон Коулу. — Вернее, пытался пристать, но она не поддалась.

— Еще бы! — отозвался Коул. — Бо Дикон то еще дерьмо. «

— У меня такое ощущение, Коул, что в Голливуде не осталось человека, которого бы ты не знал!

— А по-моему, ничего удивительного нет, — ответил он. — У меня такая профессия, что поневоле приходится сталкиваться с десятками людей. Я как психоаналитик или бармен; клиенты просто обожают исповедоваться мне и делиться чужими секретами.

— Значит, ты и Бо тренировал?

— Было дело, — небрежно сказал Коул. — Я занимался с ним месяца два, не больше. Если бы ты знала, Мэд, какой он лентяй! Бо совершенно не хотел работать, а потом обвинил меня в отсутствии результатов. За два месяца тренировок он не только не похудел, но, напротив, набрал пару фунтов. В конце концов он меня уволил, и это был один из самых счастливых дней в моей жизни. А как мне надоели его бабы, которых он имел в самых подходящих и неподходящих местах! Я уже не говорю о жене мистера Бо, которая постоянно его выслеживала.

— Да-а, тебе не позавидуешь, — согласилась Мэдисон, и Коул хмыкнул:

— Я занимался с Бо в его личной гримерной на студии. К нему то и дело забегали ассистентки и помощницы; сначала он их трахал, а потом увольнял. Это было единственное, чем он занимался.

Мэдисон вздохнула:

— Ну что за скотина! Неужели в Голливуде не осталось ни одного хорошего, порядочного парня?

— А я? — спросил Коул.

— Я имела в виду мужчин, которые придерживаются традиционной сексуальной ориентации, — поправилась Мэдисон, и Коул сделал загадочное лицо:

— Разве ты не знаешь?.. Натуралы вымирают. Как динозавры.

— Хватит трепаться, Коул! Мы все-таки на похоронах.

— Зачем мы сюда притащились, хотела бы я знать? — требовательно спросила мужа Оливия Дикон. Когда-то она была звездой кордебалета в танцевальном шоу, но за двадцать прошедших лет пополнела и подурнела.

— Чтобы продемонстрировать свое уважение, — проворчал Бо, мысленно пожелав, чтобы его жена провалилась в ад или по крайней мере заткнулась. Оливия, как обычно, была пьяна — он сам видел, как перед отъездом на похороны она пила чистое виски, достав бутылку из бара в гостиной. — Если бы я не приехал, — добавил он, — люди начали бы шептаться за моей спиной. Салли много раз была у меня на шоу.

« Уверена, что она не просто бывала у тебя на шоу «, — подумала Оливия, и на ее припухшем лице появилась злобная гримаса. Она прекрасно знала, что это ничтожество Бо Дикон изменяет ей направо и налево, но больше всего Оливию бесила его уверенность в том, что она ни о чем не догадывается. На самом же деле Оливия была в курсе всех или почти всех его похождений, и, если бы не дети и не слава (быть замужем за таким известным ведущим было очень и очень лестно), она бы давно ушла от него — Надеюсь, ты не потащишь меня на прием, — вслух сказала Оливия, и уголки ее щедро накрашенных губ неодобрительно опустились. — Салли Тернер была просто дешевкой, и всем это известно.

— Послушай, Оливия, неужели хотя бы сегодня ты не можешь не говорить гадостей? — возмутился Бо. — Все-таки мы не в клубе, а на похоронах…

— Не могу, потому что это правда, — отрезала Оливия, повышая голос, и Бо испуганно оглянулся. — Я, во всяком случае, не собираюсь делать из этой мертвой шлюхи святую, как поступаете вы все!

— Перестань, Оливия! — На Бо пахнуло сильным запахом виски, и он поморщился. — Я давно знаю, что ты стерва, но не до такой же степени!

— Что, не нравится? Зачем же ты тогда на мне женился?

« Не-ет, — подумал Бо Дикон. — Я женился на тебе потому, что у тебя были большие сиськи, сексуальная задница и покладистый характер. И я, как последний дурак, рассчитывал, что ты такой и останешься «.

Увы, сегодняшняя Оливия была так же привлекательна в сексуальном плане, как мешок сушеных бобов. Кроме того, ее пристрастие к алкоголю год от года становилось заметнее, и хотя Оливия много раз обещала Бо перестать пить, отказаться от своей привычки она так и не смогла. Дважды она лечилась от алкоголизма в клинике Бетти Форд, но даже это ей не помогло.

Оливия говорила еще что-то, но Бо Дикон ее не слушал — он был слишком занят, стараясь улыбнуться или помахать рукой всем знакомым, которые сидели поблизости. За те пятнадцать лет, что он был женат на Оливии, Бо понял, что единственный способ справиться с ней, когда она пьяна, это не обращать на нее внимания. Иногда это действительно помогало.

Натали приехала в Уэствуд слишком поздно, когда пробраться к центру событий уже не было никакой возможности. Толпа зевак была слишком плотной, и ей пришлось довольствоваться местом у веревочного заграждения, где разместилась съемочная группа с ее студии. Здесь она могла надеяться перехватить кого-то из известных людей, когда они будут возвращаться к лимузинам. Возможно, ей повезет и кто-нибудь из знаменитостей остановится, чтобы ответить на один-два вопроса. Если же нет — не беда. В конце концов, это была не презентация и не премьера кассового фильма, а похороны звезды.

И все же Натали была настроена по-боевому. Даже Гарт похвалил ее репортаж, и этот успех окрылил Натали. Теперь у нее были все основания надеяться, что ее карьера пойдет в гору. Главное, теперь она сможет распрощаться с осточертевшим шоу-бизнесом и заняться настоящими новостями. И Натали была к этому готова — готова чуть не с того самого дня, когда закончила колледж.

Бобби Скорч откинулся на жесткую деревянную спинку церковной скамьи и, прислушиваясь к выкрикам Мика Джаггера, несколько раз моргнул, стараясь стряхнуть с ресниц набежавшие слезы. Музыкальное сопровождение для похорон жены Бобби подбирал сам. Это не были любимые песни Салли, но зато Бобби их просто обожал. И он считал, что имеет право подобрать записи по своему вкусу. В конце концов, Салли было уже все равно; это он остался один на свете, это ему было и грустно, и одиноко, и тоскливо.

Хорошо, что он догадался нацепить эти черные очки» Рейбэнс»и теперь ни один человек не мог видеть его слез.

Рукавом черного плаща Бобби обмахнул щеки, стирая с них последние следы собственной слабости. На тыльной стороне его правой руки было вытатуировано истекающее кровью сердце и два слова, которые эхом звучали в его осиротевшей душе: «Салли навсегда».

И, вторя хриплому голосу Мика Джаггера, Бобби Скорч продолжал плакать от одиночества и беззвучно кричать от невыносимой боли.