Месть Блэка #1

Глава 28

На удивление, все прошло настолько хорошо, насколько это было возможно. Выращенный гомункул идеально сыграл роль возрожденного Темного Властелина, Рене неплохо изобразил моего старого знакомого Питера, чей волос, уж не знаю, каким образом, предоставил Крауч-старший. Я же проследил за тем, чтобы у Барти не было сомнений в том, что мерзкое существо, приказывающее ему жениться на первой встречной для успешного восстановления Его Темнейшества и есть Лорд Судеб собственной персоной.

Единственное сомнение у меня было в том, что Барти всё-таки не решится пожертвовать своим нерожденным ребенком, пусть и от незнакомки. Это явно было не совсем то, на что может пойти даже самый преданный сторонник, особенно воспитанный в среде чистокровной аристократии, для которой потомство было очень важным аспектом жизни. Однако для Барти, который за время нахождения под непростительным, похоже, совсем двинулся умом, это было как нечто само собой разумеющееся. Ребенок — да и Мордред с ним, если это поможет окончательно возродиться кумиру и повелителю. После короткой малой свадебной церемонии в присутствии одного свидетеля, а также последующей консумации брака, Барти отправился в страну розовых пони… или что там может сниться сумасшедшему волшебнику, гомункул был уничтожен, а гости поместья отправились в отведенные им комнаты, приводить себя в порядок.

Даже если с первого раза ничего не получилось… Ну, Краучу повезло, что мисс Трефле-Пике добровольно согласилась и на это. Когда я навел справки, то был очень удивлен узнать, что наемница под кличкой «Воробей», оказывается, давно разыскиваемая наследница довольно богатого французского, в прошлом графского рода. Который, после одного несчастного случая, лишился львиной части своих членов, сменил главу, однако только прибавил в богатстве и влиянии нынешней магической Франции. Только, разыскиваемая пропавшая без вести сиротка на словах, в гильдии убийц Жаклин также имела награду, в сумме эквивалентной весу её самой в золоте. Примечательно, что только мертвой.

Разобраться в хитросплетениях французской политики было не сложно, сложнее было организовать еще одну встречу с Краучем-старшим, только уже вместе с потенциальной «невесткой». Которая, как я понял, смогла истребовать с Крауча что-то ещё, помимо предложенного первоначально щедрого денежного вознаграждения и гарантий неприкосновенности. Впрочем, это уже

было совсем не мое дело. Я вообще скорее выполнял роль посредника, не учитывая, конечно, что действовал и в своих интересах, а гости находились практически в полной моей власти на период их нахождения в доме, принадлежавшем роду Блэк. Своим положением я не злоупотреблял, и вообще, как по мне, был максимально вежлив с теми, кто в целом с начала знакомства попытался меня убить. Как оказалось, и в той шайке двое французских беглецов не случайно оказались. Деньги не пахнут, даже те, которые получены за торговлю разумными существами, так что мне не было жаль молоденькую вейлу. Она получила то, что хотела, когда вполне могла отказаться. Как я уже упоминал, добровольность — это не пустой звук в подобного рода вещах.

Так что, когда представление сыграло и актеры вернулись на места, я вернулся в свой кабинет и налил немного янтарной жидкости из стоящего на столе холодного графина. Меня ожидал один из немногих спокойных вечеров за чтением одной интересной книжки из семейной коллекции. Той, что из закрытой, даже для других членов семейства, части.

— Н-да. Дела явно потихоньку налаживаются, — оценил я вкус пятидесятилетнего бурбона. Терпкий напиток наждаком прошелся по рецепторам, смывая легкий привкус шантажа на губах. Мне предстоял долгий вечер. Следовало заполнить хотя бы часть пробелов, что имелись в моем образовании ещё со времён давно прошедшей молодости Сириуса, и сделать это требовалось как можно скорее, хотя бы из соображений личной безопасности, ведь попасть впросак, не зная какой-то очень важной мелочи, в этом мире было до неприличия легко. Ну а завтра, надеюсь, я уже избавлюсь от непрошенных постояльцев и смогу полноценно заняться делами семьи. Политические союзники — это одно, но не только ими и материальным богатством был славен род Блэк. Письма были уже разосланы, следовало напомнить не очень-то верным вассалам об их долге перед сюзереном, разрешить накопившиеся финансовые дела и много еще чего сделать. Но для начала и прежде всего, как полноценному магу, мне нужна была волшебная палочка, идеально подходящая именно мне.

******

Агусто Грегорович практически всю свою жизнь посвятил семейному ремеслу. Как и род Олливандеров, Грегоровичи занимались созданием магических концентраторов еще со времен Римской империи, ранее Римской республики. Именно тогда, в пятом веке до нашей эры, путем завоевания и экспансии Рим начал постепенно захватывать всё больше других городов, и молодому государству потребовались универсальные концентраторы, которые смогли бы за короткое время, бывшее явно в дефиците, превратить только начинающего ученика в грозную боевую силу. Именно тогда зародилась концепция волшебных палочек, которые существуют по сей день. Созданные по мотивам волшебных жезлов, которыми пользовались сами боги, первые магические концентраторы не отличались особым изяществом.

Так, если описанные в творениях Гомера, «Илиаде» и «Одиссее», магические жезлы обладали божественной силой, с помощью которой Гермес мог усыпить тысячи людей, а Афина могла превратить Одиссея в старика, прежде чем вновь сделать его молодым, то созданные руками людских мастеров магические концентраторы лишь улучшали взаимодействие магиков с нейтральной маной, помогая быстрее овладеть несколько ограниченным набором заклинаний.

Однако, ничто не стоит на месте. Магический прогресс долго изменял вид и содержание инструментов, пока не пришел к современному виду аккуратных, не слишком длинных, в отличии от посохов, послушных воле хозяина палочек. В то же время любой уважающий себя мастер стремился улучшить эту вершину магической мысли ещё больше, находя и дорабатывая возможные изъяны. Олливандеры, например, отточившие за сотни лет мастерство в компоновке сердцевин различных частей магических животных, остановились на трех, взаимодействие с которыми при наличии правильной древесины позволяет раскрыть стихийные аспекты владельца на полную. Их методы обнаружения нужного дерева для корпуса и выбора подходящего магического ядра для создания палочки, идеально подходящей своему владельцу, являются тщательно охраняемым секретом мастера и предметом зависти многих, не таких успешных конкурентов.

Грегоровичи же всегда больший уклон делали в индивидуальность палочки и ее пропускную способность, не ограничиваясь набором в три жалких сердцевины из всего великолепия существующих магических существ. Всю свою жизнь Агусто посвятил созданию палочки с идеальной сердцевиной и оболочкой, превосходящей прочих товарок на голову или даже два. В отличие от Гаррика Олливандера, с которым у старого мастера велась негласная конкуренция, Грегорович использовал в своих сердцевинах не только перо феникса, сердечную жилу дракона и волос единорога. Птица-гром, нунду, вампус, да хоть собственные волосы волшебника, главное, чтобы палочка полностью соответствовала своему владельцу, а не штамповалась одним потоком, словно на конвейере.

В своих поисках он перепробовал практически все. Все сорта деревьев, даже железо и другие металлы, части тел самих магических животных, в основном кости, и вместе с тем до сих пор не добился идеального результата. Всегда был маленький процент погрешности, несоответствия, который выводил его внутреннего перфекциониста из себя и заставлял сомневаться в собственном мастерстве.

В безустанных поисках, в ходе которых из-под его рук выходили воистину шедевры, признаваемые всеми, кроме самого мастера палочек, словно бы насмешкой стало обнаружение её. Идеала. Который подобно мусору был сложен рядом с другими палочками на прилавке черного скупщика, у которого он иногда за бесценок выкупал старые концентраты для их последующего изучения.

В тот день скупщику не повезло. Цена, которую назвал мастер, еще не зная о реальной стоимости этого экземпляра, не понравилась обитателю темного квартала магической Германии, и он решил, что легко может справиться со стариком, который неосмотрительно взял с собой крупную сумму, но едва ли рассчитывал, что получит столь мощный отпор. Представитель древнего чистокровного рода создателей палочек за всю свою жизнь повидал многое, и справиться с неудачливым грабителем не составило Агусто труда даже в столь почтенном возрасте. Куда труднее, по его собственному мнению, было доставать сердечную жилу мантикоры для одного из особо требовательных заказчиков.

Вернувшись домой и начав разбирать не раз менявшие владельцев магические инструменты, мужчина едва не лишился чувств, поняв, что после стольких лет безрезультатных попыток, дело его жизни вдруг оказалось прямо перед ним. Старшая палочка, вернее, тогда еще просто неизвестная палочка из бузины, она настолько сильно подходила Агусто, что тот не мог сдержать своего негодования. Как?! Как может подходить ему палочка, которая уже давно принадлежала другому волшебнику, не была сделана под его параметры, но при этом абсолютно и полностью подходила незнакомому человеку?

Это было немыслимо, возмутительно и попросту скандально, однако являлось фактом. Как и другая особенность этой палочки. Впервые за много-много лет работы, мастер не смог распознать вложенную сердцевину. Её, казалось бы, просто не было, но все же она была, неощутимая, словно нематериальная, как лёгкое пёрышко на грани восприятия, которую Грегоровичу все никак не удавалось схватить. Загадка, которую можно было решить только одним способом, после которого легендарная палочка была бы утеряна навсегда, так что, даже если поначалу соблазн был велик, он не стал этого делать, посчитав подобный метод кощунством над легендарным артефактом.

Долгое время Агусто бился над решением этой головоломки, однако полностью безрезультатно. Возможности Старшей палочки поражали воображение. Идеальная синергия, мощность заклинаний, казалось бы, увеличилась в несколько раз, при этом практически не потребляя энергии самого волшебника. Даже не самый сильный, а именно таким, ничуть не стесняясь, признавал себя Грегорович, маг, беря проклятый магический концентратор в руки, вдруг чувствовал себя всемогущим, готовым осушать моря и опускать до уровня земли горы, подобно колдунам из легенд, жившим в древности, ещё задолго и до появления самого Агусто, и до становления Римской империи, будь она неладна.

Но Грегорович отказался от этого и занялся именно тем, что получалось у него лучше всего. Делал палочки. Изучая таинственный артефакт, высеченные на нем руны, он сделал множество открытий. Его имя стало знаменитым настолько, что превзошло даже многовековую славу собственного рода. Обладатель старшей палочки. Спустя некоторое время он даже сделал это личным брендом, и лишь немногие знали, что, помимо изучения, Агусто Грегорович практически не пользовался Старшей палочкой для работы. Слишком велик был соблазн, слишком большой была сила, да и тянущее чувство в груди отдавало привкусом тлена на корне языка, вызывая неясную, смутную тревогу.

Со временем, Агусто всё же понял, что именно было сердцевиной Старшей палочки, которую, согласно преданию, записанному только в пятнадцатом веке Бидлем, сделала сама Смерть. Но понимание этого не сделало его счастливее, не принесло его душе удовлетворение и желанный покой. Тогда же он понял, почему именно бузинная палочка так охотно давалась в руки любому, кто ее использовал. И по какой именно причине судьба любого ее владельца никогда не оканчивалась хорошо.

Когда же никому не известный еще молодой человек с золотистыми волосами, похожий на огромную птицу, украл Старшую палочку прямо из защищенной всеми немыслимыми чарами мастерской, предварительно оглушив старого мастера заклинанием, Агусто внутренне радовался, вздыхая с облегчением. В глубине души, не слишком охотно признавая это, он давно хотел расстаться с той, что каждую ночь нашептывала ему странные и ужасные в своем величии видения, что так и просилась в руки, стоило только приблизиться или по случайности оказаться слишком близко.

То, что присутствует рядом с человеком с самого его рождения, смотрит через плечо, улыбается и ждет своего часа. То, что примет каждого, подходит и ждет всех. Смерть.

Грегорович, на самом деле, давно знал, что было оставлено внутри палочки. Согласно легенде, старший Певерелл, человек воинственный, попросил волшебный концентрат, самый могущественный на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, победившего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала её старшему брату… Эту историю Грегорович, разумеется, читал и перечитывал множество раз, кажется, способный по памяти пересказать уже, одну из повестей Бидля.

Проблема заключалась в том, что ни один мастер не может сделать волшебную палочку из одной только древесины. Сердцевин у палочек было много. Сердца магических существ, их перья, жилы и волосы, шерсть, иногда и вовсе нечто невообразимое, передаваемое из уст в уста разными народами. Все, что собирает и отдает энергию. В самых крайних случаях, если нет ничего из этого, любой недоучка может соорудить себе самую простую из всех магических концентраторов, достаточно просто ветки дерева и локона волос, пропитанного его собственной магией.

Старый мастер всегда знал, что находится внутри легендарного артефакта. Только не сразу смог поверить, что идеальную палочку, несмотря на все старания, он произвести на свет так и не сможет, ведь это оставалось за гранью возможностей обычного человека, даже наделенного магией.

Спустя время, Грегорович отошёл от дел, принявшись за обучение внука. Заказов он больше не брал, только изредка продавал состоятельным клиентам некоторые из созданных за время своей жизни экземпляры. Их действительно накопилось много, за время своего существования род Грегоровичей сделал столько палочек, что хватит на безбедную старость и далеким правнукам, а после нахождения Старшей палочки, количество выросло вдвое, если не втрое.

Только два магических концентратора, которые он создал, пользуясь в процессе силой Старшей палочки, Агусто не собирался показывать никому. Да и не подходили они обычным людям. Слишком специфическими были компоненты и та сила которая ощущалась в них. Они были разные, словно день и ночь, и в то же время похожие, как две капли воды, как походила и сила, заключенная в них артефактом. Безоговорочно темная, непокорная, с легким привкусом пепла на губах, пожалуй, единственная из всех его созданий, действительно походившая на Бузиную палочку. Такая же, как у высокой фигуры, которая зашла в его мастерскую одним днём, заставляя как наяву вспомнить все события его сравнительной молодости.

— Извините за опоздание, мастер, у меня случилась… кхм… неожиданная задержка.