Месть мертвеца

Глава шестнадцатая

Когда я стала чуть больше осознавать окружающее, все обстояло намного лучше. Я была пристегнута к каталке и готова была держать пари, что собираюсь проехаться в машине «скорой помощи» в больницу Доравилла.

— Не везет мне в Доравилле, — произнесла я.

Мне казалось, что я говорю, но, наверное, я просто невнятно забормотала, потому что стоявшая у изголовья каталки медик «скорой помощи», пухленькая молодая женщина с агрессивной челюстью, сказала:

— С вами все будет в порядке, милая, не беспокойтесь.

— Мистер Гамильтон?

— Как это мило, что вы спрашиваете о нем. Мы остановили кровотечение. Думаю, с ним тоже будет все хорошо.

— Барни?

— Он жив, но, держу пари, хотел бы быть мертвым.

— Где мой… Где Толливер? — Мне следовало избавиться от привычки называть его братом.

— Высокий, темноволосый, тощий?

— Угу.

— Ждет, пока мы вас выкатим.

И я улыбнулась.

— Как это мило, она так счастлива его видеть, — заметила молодая женщина.

— Грейс, давай просто вынесем ее отсюда, — отозвался ее партнер, мужчина лет сорока.

Женщина надулась, и они понесли меня вниз по ступенькам настила.

Толливер сразу очутился рядом, он был вне себя.

— Он забрал тебя прямо из машины! — воскликнул он, как будто я этого не знала. — Когда я вышел, а ты исчезла, я просто не мог в такое поверить!

— Вы потом сможете проговорить хоть всю ночь, если захотите. Позвольте только нам доставить эту девчушку в больницу, — сказал старший медик.

На дорогу в больницу ушло какое-то время, и молодая женщина, сидя рядом со мной, болтала не переставая. Она проверила мой пульс, температуру и все такое прочее, в том числе осмотрела швы на голове. По ее недовольному лицу я поняла, что швы в плохом состоянии.

— Что ж, насколько я понимаю, несколько дней назад у вас была трещина локтевой кости? — спросила она. — Думаю, теперь вы сдали экзамен на сломанную руку, но, чтобы сказать наверняка, мы сделаем рентген.

— Спасибо, — ответила я.

Нам придется потратить кое-что из наших сбережений, чтобы оплатить медицинские счета в Доравилле. Значит, покупка собственного дома отодвинется на значительное время. Но сейчас мне было трудно беспокоиться об этом или о чем-нибудь еще. Находиться в машине «скорой помощи» было таким блаженством по сравнению с тем, как я провела последние три часа.

Я чувствовала себя в такой безопасности, что уснула, и когда мы подъехали к больнице, мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Все пребывание напоминало дежавю.

Я попала не в прежнюю палату — думаю, в ней лежал Тед Гамильтон. Моя новая палата находилась дальше по коридору, по другую его сторону.

Сандра Рокуэлл навещала меня чаще других. После того как мы покончили с «как вы себя чувствуете» и тому подобным, шериф сказала:

— Хочу кое за что извиниться.

Я ждала.

— Я знала: кто бы на вас ни напал, это должен был быть убийца. И он исчез без следа. Его машина тоже. Оказалось… Том Алманд сказал, что он припарковался за парикмахерской и пошел через парковку на задах. Потом спрятался за мусорником рядом с мотелем. Он собирался пропороть вам шины, но потом вы вышли из мотеля, а он принес с собой лопату, просто на всякий случай.

Я попыталась вспомнить, где находится парикмахерская, и подумала, что через два дома от мотеля. Теперь это вряд ли было важно.

— Как он? — спросила я.

— Том? — удивленно переспросила шериф. — Говорит так, что не заткнешь. Но не упоминает своего сына.

— Может, Барни о нем упомянет, — сказала я.

И снова почувствовала, что меня это почти не заботит. Чак Алманд мертв, и никакие признания и объяснения его не вернут.

Тут вошел Толливер, который уходил в кафетерий, чтобы позавтракать. Он принес кофе и мне. Хотя я не была уверена, положено мне пить кофе или нет, но собиралась его выпить. Толливер нагнулся, чтобы меня поцеловать. Меня не заботило и то, что об этом подумала Сандра Рокуэлл.

Вошли Клавин и Стюарт. Оба они выглядели измученными, но улыбались.

— В этих двоих достаточно патологии, чтобы задать на много лет работу писателям, строчащим о серийных убийцах, — сказал Клавин. — И пока они за решеткой и их изучают, я не имею ничего против.

— Писатели, добро пожаловать к ним, — согласился Стюарт, пригладив и без того гладкие волосы. — Эти двое говорят, а мы заполняем пробелы в деле.

Толливер взял меня за руку.

Я вздохнула.

Агенты начали задавать мне точно те же вопросы, какие задавали прошлым днем, а мне совсем не хотелось сейчас говорить. Но во время пребывания в Доравилле мне многого не хотелось делать.

— Вы ожидали, что убийцей окажется Симпсон? — спросил Стюарт.

— Да, — ответила я.

Все, казалось, удивились. Особенно Толливер.

— Потому что, сидя в машине, я думала о яме под амбаром и о том, как странно, что Барни Симпсон знал о ней. Он сказал что-то об этой дыре, когда я навещала Манфреда в больнице. А когда Доук Гарланд задал мне вопрос, то стало ясно: он понятия не имеет, что под стойлом яма. Итак, это не было общеизвестно. Однако Барни о ней знал. И тогда я подумала о том, сколько мальчиков побывало в больнице. Здесь Барни замечал их и выбирал на будущее. И он кое-что мне рассказал.

Им не терпелось об этом услышать, поэтому я попыталась вспомнить, что именно Барни поведал об их методах, о яме и о том, почему ее устроили, хотя старый дом за городом был куда более уединенным местом.

— Они действовали по очереди, — сказал Стюарт. — Потому что трудно припарковать за старым домом две машины. Но иногда, на выходных, приезжали вместе. Как двойное свидание.

Меня затошнило, и я поставила кофе на передвижной столик. Толливер похлопал меня по руке.

— Иногда мальчики выдерживали четыре или пять дней, если им давали еду и воду… — добавил Клавин.

— Ладно, довольно, — перебил Толливер. Было ясно, что он сердит. — Мы знаем об этом ровно столько, сколько хотим знать.

— Что ж, мы обвиняем его в покушении на убийство вас и Теда Гамильтона, — отозвался Клавин, когда уяснил упрек. — Но совершенных им убийств достаточно, чтобы навечно засадить его за решетку. Мы пустим в ход другие обвинения, только если возникнет хоть какой-то шанс, что он увильнет. Я имею в виду, ему можно дать пожизненное много раз.

— Надеюсь, какие-нибудь из улик судебных медэкспертов свяжут их обоих. Так что дело будет не только в их признании.

— Там было столько всего, и кое-что определенно подойдет. Главное, уже установили совпадение волос. И я уверен, что мы получим и совпадение ДНК.

Я кивнула. Хотя эти люди будут есть, дышать и спать в ожидании суда, для меня дело близилось к концу.

— Как вы себя чувствуете? — неожиданно спросила шериф.

Она хотела обратить внимание на то, что Клавин и Стюарт об этом не спросили. Оба они лишь слегка сконфузились.

— У нее перелом руки, — ответил за меня Толливер. — На голову пришлось наложить новые швы, еще больше, чем прежде. Рана на голове воспалилась. Множество жестоких синяков и два шатающихся зуба. Вы сами видите подбитый глаз. И еще она заполучила инфекцию верхних дыхательных путей.

А еще я сломала ноготь, но об этом он не упомянул.

Толливер смотрел на агентов так негодующе, что я ожидала: они не выдержат и заплачут, но они просто неловко переминались с ноги на ногу, пока не нашли повода уйти.

Может быть, мне и не придется возвращаться в Доравилл. По крайней мере, в ближайшее время. Это вполне меня устраивало.

Позвонил Манфред, но с ним разговаривала не я, а Толливер. Я слишком устала — эмоционально устала, — чтобы желать снова с ним говорить.

Единственная гостья, которую я рада была видеть, — это Твайла Коттон. Утром она вошла в палату, и мне показалось, что поступь ее стала еще тяжелее. Лицо ее было таким серьезным, как будто она никогда больше не будет улыбаться.

— Что ж, — произнесла она. Стоя справа от моей кровати, она не могла встретиться со мной глазами. — Их поймали, и мой внук ушел навсегда.

Я кивнула.

— Я правильно поступила, позвав вас сюда, и рада, что сделала это. Их надо было остановить, хотя для Джеффа уже слишком поздно.

Для Джеффа слишком поздно было уже несколько месяцев.

— Они будут гнить в аду, — с полным убеждением сказала Твайла. — И я знаю, что Джефф на небесах. Но для нас трудно оставаться здесь.

— Да, — ответила я, потому что кое-что об этом знала. — Тем, кто остается, — трудно.

— Вы думаете о своей пропавшей сестре?

— Да, о Камерон.

— Несколько иронично, да?

— Что я могу найти кого угодно, кроме нее? Да, можно и так сказать.

— Тогда я буду молиться за вас. Молиться, чтобы вы нашли свою сестру.

Глядя на пораженное лицо Толливера, я впервые задумалась: а в самом ли деле я хочу найти Камерон? Если бы это подарило мне мир…

Я перевела взгляд на Толливера. Он смотрел на Твайлу с неприятным выражением лица. Он думал, что та расстроила меня, и полагал, что с меня хватит несчастий.

— Спасибо вам, Твайла, — поблагодарила ее я. — Я надеюсь… Надеюсь, что ваш оставшийся внук подарит вам счастье.

— Так и будет, — чуть не улыбнулась она. — Никто не может заменить Джеффа, но Карсон — хороший, стойкий мальчик.

Вскоре после этого она ушла, потому что говорить было больше не о чем.

— Завтра, если у тебя не будет жара, мы уезжаем из города, — заявил Толливер.

— Непременно, — ответила я. — Может, к тому времени, как я попаду в Филадельфию, я поправлюсь достаточно, чтобы не напугать клиентов.

— Мы можем отменить встречу и отправиться в нашу квартиру. Ты просто отдохнешь пару недель.

— Нет. Я снова в седле, — попыталась улыбнуться я. — А когда мне станет немного лучше, посмотрим, кто будет в седле, кто — под седлом.

Я попробовала хитро на него посмотреть, но результат вышел таким смехотворным, что Толливеру пришлось подавить смех.

Но я ткнула его в бок, и он не стал ничего говорить.

Снова в седле.