Месть моя сладка

Глава 35

Впервые в жизни, укладывая вещи в чемодан по завершении отдыха, я не чувствовала печали. Тем более что теперь это был уже не мой чемодан. Это был наш чемодан. Так по крайней мере выразился Джереми. И тут же подтвердил сказанное, побросав все наши вещи в одну кучу.

— Я не хочу, чтобы мы хоть отдаленно походили на пары, которые привыкли делить вещи на «мои» и «твои». — заявил Джереми. — Теперь все мое принадлежит тебе, и наоборот.

Сами понимаете, я была на седьмом небе от радости.

Дожидаясь в крохотном аэропорту Антигуа, пока объявят рейс на Хитроу, мы заметили Люка с Шелли. Они стояли в очереди к своей регистрационной стойке. Шелли была в темных очках и широкополой соломенной шляпе, целиком скрывавшей лицо, как будто собиралась покинуть остров инкогнито. Собственно говоря, я и узнала ее исключительно но потрясающим розовым чемоданам — таких, наверное, во всем мире раз, два и обчелся.

Возле стойки паспортного контроля Люк попытался нежно чмокнуть невесту в щеку, но Шелли отмахнулась от него как от назойливой мухи.

— Похоже, они забыли, что должны соответствовать званию самой романтической пары Соединенных Штатов Америки, — заметил Джереми.

— Ты уж над ними не подтрунивай, — попросила я. — Им и без того тошно. Шелли была уверена, что победа у них в кармане.

— Боюсь, теперь им рассчитывать не на что, — заявил Джереми. — По-моему, у них вообще нет ничего общего.

— С чего ты это взял? — удивилась я.

— Только пообещай, что не обидишься, — попросил Джереми и тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжил: — В тот вечер, когда ты немного не рассчитала своих сил и тебя отвели домой, Шелли подкатила ко мне на пляже и попыталась соблазнить.

Я оторопела:

— Ты это… серьезно?

— Абсолютно. Бубнила и бубнила, что всю жизнь мечтала об англичанине. Дескать, англичане — лучшие любовники, и все такое. А Люк, мол, бездушная скотина, интересуется только бейсболом и собственным «шевроле», который без конца ломается. Она же мечтает о настоящей любви, возвышенной и чистой. Даже спросила, не почитаю ли я ей стихи.

— Вот это да! — вырвалось у меня, и я тут же припомнила собственную встречу с самым романтичным американцем. — Значит, все это просто притворство!

— Похоже, — кивнул Джереми и гордо добавил: — Не сравнить с нами.

— Но мы тоже начали с притворства, — напомнила я.

— Зато теперь у нас все по-настоящему.

Я была настолько счастлива, что готова была лететь в Англию на собственных крылышках.

Наш поцелуй прервали самым бесцеремонным образом. Кто-то постучал мне по плечу, и я подпрыгнула как ужаленная. Передо мной стояла Кандида, за спиной которой маячила Лоретта, навьюченная парой сотен сумок и чемоданов.

— Надеюсь, я вам не помешала? — осведомилась Кандида.

В ответ я великодушно улыбнулась. Я могла позволить себе быть великодушной, ибо мне, а не Кандиде суждено было целоваться с Джереми всю оставшуюся жизнь.

Кандида порылась в плюшевой сумочке — единственном грузе, который она соизволила нести сама — и извлекла на свет Божий изящную записную книжечку в обложке из тисненой золотой кожи. Что-то нацарапала в ней золотым «Монбланом», выдрала страничку и протянула Джереми.

— На тот случай, если вы когда-нибудь окажетесь в Лос-Анджелесе, — сказала она, пристально глядя ему в глаза.

— Спасибо, — ответил он. — Я бы дал вам номер своего телефона в Варшаве, но, уверен, во время съемок вам будет не до меня.

— Отчего же? — кокетливо спросила Кандида. — Мне было бы очень любопытно взглянуть, как вы там устроились.

— Не сомневаюсь, — сказала я, властно удерживая локоть Джереми. Возможно, выглядело это не слишком вежливо, но я утешала себя тем, что могу оправдаться опасением опоздать на посадку.

— Вы тоже сегодня летите? — спросил Джереми Кандиду, когда я уже тащила его за собой.

— Да, — ответила актриса. — Одним рейсом с Люком и Шелли.

— Джереми, посадку объявили! — громко возвестила я. — Пошли быстрее!

— Счастливо вам, друзья! — кивнула нам Кандида. — Еще увидимся.

— Да, а вы примите наши поздравления с помолвкой! — спохватилась я.

В ответ Кандида лишь вяло помахала рукой.

— Как думаешь, увидимся мы когда-нибудь с ней еще? — спросила я Джереми, глядя, как Кандида направляется к регистрационной стойке рейса во Флориду. И тут же едва не расхохоталась: заметив приближающуюся Кандиду, Шелли обняла Люка и нежно прильнула к нему, хотя за минуту до этого смотрела на него зверем.

— Сомневаюсь, — пожал плечами Джереми. — Звезды такого калибра с простыми людьми компании не водят.

— Ты так считаешь? Ну и ладно. У меня хотя бы настоящее платье от Версаче на память осталось.

— Да, — рассеянно буркнул Джереми. Он брел за мной, еле волоча ноги; мысли его явно витали в неведомых далях.

— Пойдем же, — нетерпеливо сказала я, подтолкнув его в бок. — Если опоздаем на посадку, то следующего рейса целую неделю ждать придется.

Не могу сказать, что меня так уж тянуло домой, но на душе было уже далеко не безоблачно. Голодный Пушистик, заброшенная работа — приходилось думать и об этом. Сидя в роскошном салоне первого класса, я с грустью смотрела в иллюминатор на исчезающий рай. Изумрудно-зеленый остров посреди бирюзового океана выглядел как на открытке. Как в волшебном сне. А перед моим внутренним взором уже маячила гранитно-серая реальность Лондона на фоне свинцового неба. Хотя теперь, когда у меня был Джереми, выглядела наша столица куда привлекательнее, чем прежде. И возвращение в нее меня не страшило. Ни сейчас, ни впредь.

Когда наш самолет совершил посадку в аэропорту Хитроу, погода даже для лондонской весны была премерзкая. Унылая мгла, безнадежно моросящий дождь — вот что встретило толпу прилетевших нашим рейсом туристов, все еще облаченных в шорты и пестрые рубашки.

— Ну вот мы и дома! — провозгласил Джереми, с видимым усилием толкая тележку с нашим багажом по «зеленому» коридору. — Конец отдыха и начало новой жизни. Как ты себя чувствуешь, золотце?

— Мне кажется, я самая счастливая женщина на свете, — искренне ответила я. — Лишь одно может поднять мне настроение еще больше. Если бы сейчас меня встретили мама и папа с известием о том, что пару дней назад сорвали главный куш национальной лотереи.

— Боже, какая проза! — засмеялся Джереми.

Но нас никто не встретил. Меня это поразило: в нашей семье всегда царил культ встреч и проводов. Наверное, мама до сих пор не смогла мне простить бегства со дня рождения бабушки. Целуясь с Джереми в такси по дороге в Бриндлшем, я решила, что это даже к лучшему. Нам и вдвоем хорошо было.

— К тебе едем? — осведомился Джереми, когда мы добрались до нашего городка.

— Да, — кивнула я и тут же передумала: — Нет, давай сначала заедем к моим предкам. Мне не терпится порадовать их нашими новостями.

— Хорошо. — Джереми любовно погладил меня по руке. — А потом моих навестим. Мамочка подпрыгнет от радости до потолка, когда узнает, кто ее будущая невестка.

— Ты не шутишь? — усомнилась я.

— Нет, конечно. Мне ли не знать свою мамочку.

— Здорово! Моя мама тоже будет счастлива. Тем более что Дэвид никогда ей особенно не нравился…

— Тс-с-с! — прервал меня Джереми. — Давай никогда больше не вспоминать его имя. Хорошо?

— Конечно, — пообещала я, тая от счастья.

— Хотя, если честно, я ему признателен, — продолжил Джереми. — Ведь лишь благодаря вашей размолвке мне удалось занять его место.

«Да, спасибо тебе, Дэвид Уитворт, — подумала я. — Могла ли я мечтать, что твое подлое предательство обернется для меня таким счастьем?»

Впрочем, уже в следующую минуту радость моя была омрачена. Перед парадным дома моих родителей стоял полицейский автомобиль.

Хотя сердце мое и екнуло, предчувствия беды у меня не возникло. Мало ли что могло понадобиться здесь полиции? Сосед наш набедокурил, быть может, или Бандит кого облаял.

— Наверное, меня разыскивают, — пошутил Джереми, когда я нажала кнопку звонка. И, обвив меня рукой за талию, нежно поцеловал в мочку уха. Пусть мама, открыв дверь, увидит нас, влюбленных голубочков.

Но открыла нам Джо, моя сестрица.

— Полный мрак, Эли, — сказала она. — Ты в дерьме по самые уши.