Месть моя сладка

Глава 6

— Ну, будет тебе, Эли, успокойся, — приговаривала Эмма, промокая мои глаза туалетной бумагой, хотя я и не думала плакать. — Одно твое слово, и нашего духа в этом доме больше не будет. Даже представить не могу, о чем думал этот придурок Марвин, пригласив сюда его!

— Так это действительно Дэвид? — тупо спросила я. Почему-то полной уверенности у меня не было. Эмма в такой спешке утащила меня из гостиной, что у меня до сих пор голова кружилась.

— Собственной персоной, — ответила моя подруга с кривой усмешкой. — Вот мерзавец! Да останься в нем хоть капля порядочности, он бы на порог этой квартиры не ступил.

— Может, он не знал, что здесь буду я? — предположила я.

— Держи карман шире! — отрезала Эмма. — Уж ему-то отлично известно, что без нас с тобой ни одна вечеринка у Марвина не обходится. Кто ему всю посуду перемоет? Где он еще таких дурочек найдет? Мы у него вместо рабынь.

В этом была толика правды.

— Сейчас пойду и выложу Марвину все, что о нем думаю, — пообещала она. — Он это нарочно подстроил, козел блудливый! А ведь как я его утешала, когда его Марко бросил! (Марко был последней пассией Марвина — они где-то на отдыхе познакомились.)

— Послушай, Эмма… — сказала я, пытаясь унять свою не в меру разбушевавшуюся приятельницу. — А вдруг Map-вин мне добра желал? Может, он надеялся, что мы с Дэвидом помиримся? Мужчины ведь в любви ничего не смыслят, да и чувств наших не понимают.

— Вот как раз Марвин все прекрасно понимает! — с горячностью возразила Эмма. — Педик чертов! Пойду прикончу паразита!

— Эмма! — Я крепко прижала ее к груди, не давая вырваться. — Прошу тебя, не устраивай сцену. Хотя бы ради меня. Остынь.

— Сцену?! — завопила Эмма, тщетно пытаясь высвободиться. — Да я им целый спектакль закачу! Пусть знают наших!

— Но ведь они, возможно, именно этого и добиваются, — сказала я, решив сменить тактику. — Предположим на секунду, что Марвин и правда такой мерзавец, что хочет меня унизить. Тогда он будет торжествовать. Если же мы выйдем отсюда как ни в чем не бывало и прикинемся, что рады-радешеньки встрече с Дэвидом, то Марвин останется с носом.

— Эли, ты кое-чего не понимаешь! — провизжала Эмма, пытаясь вырваться.

— Нет, это ты не понимаешь, — жестко отрезала я. — Между прочим, Дэвид — мой бывший жених, а не твой. Так что мне решать, как себя с ним вести.

Для вида она еще немного побрыкалась, но теперь мне уже не составило труда с ней справиться.

— Какое унижение! — сказала она, качая головой. — Негодяй просто не понимает, как это больно!

— Эмма! — Я не выдержала и повысила голос. — Кого из нас бросил Дэвид? Тебя или меня? — Эмма посмотрела на меня, и я готова была поклясться, что в глазах ее блеснули слезы. — Меня, верно? И я, как ты помнишь, перенесла этот удар достаточно стойко. Так вот, предлагаю выйти отсюда с высоко поднятыми головами и посмотреть, может, эта сволочь поперхнется марвинскими спагетти?

Губы Эммы растянулись в подобии улыбки.

— Ты права, — сказала она, кивая. — А если не подавится, я сама его задушу!

— Ну как, все в порядке? — простодушно осведомился Марвин, когда мы с гордым видом вплыли в гостиную.

— Да, спасибо, — ответила я, старательно делая вид, что ничего не случилось. — Эмме соринка в глаз попала.

Я уселась на прежнее место и тут же с ужасом заметила, что изменник Дэвид устроился напротив меня. Перехватив мой взгляд, он неуверенно улыбнулся.

— О, привет, Дэвид! — пролепетала я. — Давненько не виделись.

— Как твой аппендикс поживает? — брякнул он.

— Понятия не имею, — чистосердечно ответила я. — Мне ведь его вырезали.

Я чувствовала, что все буквально пожирают нас глазами.

— Платье у тебя красивое! — сказал вдруг Дэвид.

Я невольно потупилась и посмотрела на свое декольте, доходящее почти до пупка.

— Спасибо. Мне его Эмма одолжила.

— Точно, — подтвердил Марвин.

И все вдруг как по команде вздохнули с облегчением, осознав, что кровопролития не предвидится.

— Ужин подан! Надеюсь, спагетти все любят? Прошу вас, леди и джентльмены, накладывайте себе сами. Я просто с ног валюсь. — С этими словами он плюхнул на стол две здоровенные кастрюли. Одна была до краев наполнена спагетти. Я с ужасом заметила, что Марвин даже не удосужился слить воду. Во второй, с кроваво-красным соусом, плавали какие-то черные ошметки. Позже я узнала, что это подгоревшая мука с самого дна кастрюли.

— Соуса тебе подлить? — заботливо поинтересовался Дэвид, когда я ухитрилась отковырять кусочек от плотного и крайне неаппетитного комка макарон.

Я робко протянула ему тарелку, и на мгновение мне показалось, что я стала участницей сцены дешевого сентиментального фильма, когда все разговоры внезапно затихают. Зрителям слышно только, как гулко колотится сердце героини, пока герой, воспользовавшись удобным случаем, украдкой прикасается к ее руке.

Но магия этого мгновения тут же рассеялась. Тиффани, потянувшись за хлебом, толкнула Дэвида, и мои драгоценные спагетти, отвоеванные с таким трудом, очутились на полу. Обернувшись, я встретилась с круглыми, как плошки, глазами Эммы.

— Он погладил тебя по руке! — прошипела она.

— Сама знаю, — шепнула в ответ я.

По счастью, аппетита у меня все равно не было.

Признаться, первую встречу с Дэвидом после разлуки я представляла совершенно иначе. Думала, мы встретимся на автомобильной стоянке возле супермаркета и молча обменяемся принадлежащими друг другу вещами. Спор вспыхнет разве что из-за программки утренней премьеры «Бриолина»[3], которую мы посмотрели на первом свидании. На программке расписались почти все актеры. Разумеется, Дэвид мне ее уступит. Впрочем, потом, когда он поедет забирать Лайзу со службы, я все равно разорву программку в клочья. Просто так, символически.

Вместо этого судьбе в лице Марвина было угодно столкнуть нас лицом к лицу за кастрюлей со спагетти. Причем Дэвид держался совершенно непринужденно, словно это не он искалечил мою жизнь. Коварный изменник как ни в чем не бывало точил лясы с Эндрю. Что-то там про моторы с карбюраторами. Точь-в-точь как в старые добрые времена. И вдруг Дэвид повернул ко мне голову и… улыбнулся. Как улыбался миллион раз и прежде. Всем своим видом давая понять, как опостылел ему собеседник. И не только. Эта улыбка обычно значила еще кое-что. А именно то, что Дэвиду не терпится сорвать с меня одежду, едва мы доберемся до дома.

Я покраснела до корней волос и сделала вид, будто разглядываю что-то в тарелке, но уже в следующий миг, к своему глубокому разочарованию, убедилась, что тарелка пуста. Я подняла голову и снова поймала многозначительный взгляд Дэвида. И почти тут же почувствовала, как его ступня, уже без туфли, пытается раздвинуть мои коленки.

Я просто рот открыла от удивления. Как он посмел? Да, конечно, прежде мы с ним всегда проделывали это во время вечеринок. Дэвид ласкал ступней мою промежность, пока я от возбуждения не лишалась дара речи. Но это было давно. В другой жизни. Теперь же подобную выходку можно было расценить как крайнюю наглость. Я угостила его грозным взглядом.

Дэвид ответил мне невинной улыбкой. Всегда умел ягненком прикинуться, зараза!

Эмма наклонилась ко мне, чтобы взять солонку, и я поспешно прикрыла его ступню салфеткой.

— Ты жива? — озабоченно спросила Эмма, видя, что со мной творится нечто неладное. — Вид у тебя престранный, старушка.

— Ж-жарко тут, — выдавила я. — Ты разве не чувствуешь?

— Нет. — Эмма посолила несъедобные макароны и — благодарение Богу — возвратилась к прерванному разговору с Тиффани.

Я с трудом проглотила кусочек черствого хлеба и вдруг почувствовала, как зашевелились пальцы на ноге Дэвида. Поначалу почти незаметно, но затем все увереннее и увереннее. Салфетка, прикрывающая мои бедра, явственно задвигалась. Я метнула на Дэвида яростный взгляд, но он, делая вид, что увлечен беседой с Эндрю, не обращал на меня внимания.

Что ж, выбора у меня не было. Нахала следовало проучить. Дэвид Уитворт давно лишился права возбуждать меня подобным образом.

Я схватила вилку и изо всей силы всадила ее в салфетку.

— Ой, блин!

Эндрю свалился со стула и принялся с воем кататься по полу, сжав обеими руками ступню.