Месть Слизерина (СИ)

Глава 45

Джеймс с трудом поднялся и, шатаясь, дошел до шкафа с зельями. Напившись Укрепляющего и Восстанавливающего, он рухнул в кресло, не обращая внимания на свою жену.

Все произошедшее требовало серьезного обдумывания.

Кто-то ИЗГНАЛ его. Это было ясно. Но кто? У кого были такие права?

Дети не могли. Это совершенно определенно. Они несовершеннолетние – это раз, и у них не хватит сил – это два.

Предки? Они тоже не могли изгнать. Поражение в правах, это да, достаточно Сириуса вспомнить. Но вот изгнать… так что они тоже отпадают.

Значит, это тот, кто является Старшим в Роду. Но кто?

Живых родственников нет – все мертвы, дальние не годятся, у них нет таких прав.

Джеймс напряженно размышлял, погрузившись в себя и скрипя зубами от ярости. Неизвестность… пугала.

Узнать, что над тобой появился Старший… да еще и таким образом…

Надо в Банк. Срочно.

Джеймс встал и молча пошел собираться, не обращая внимания на плачущую Лили.

Министерство бурлило. Клерки, начальники отделов, посетители – все обсуждали один животрепещущий вопрос.

ЧТО ПРОИСХОДИТ?

Бурная деятельность прибывших из-за границы магов вызвала нездоровое оживление в среде министерских работников и обострение болтливости.

Тему облизали со всех сторон, перебрали все, даже самые незначительные подробности.

Министерство гудело.

Все знали, что будет суд, но вот над кем?

Волнения добавляли совершенно особые повестки: получив их, уклониться от вызова было невозможно, действие было схоже с Непреложным обетом.

Слухи ширились и множились, плодясь, как бешеные клобкопухи. Все ждали момента истины.

Салазар проснулся очень рано. Пройдя в комнату детей, он посмотрел на спящих брата и сестру. Выглядели они бледно – ритуал произвел на них неизгладимое впечатление. Слизерин вздохнул. Надо будет еще раз объяснить детям, что они не могли противиться родовой магии.

Дети выступили только катализатором, Магия уже давно решила наказать их родителей. Тем более, они не могли изгнать родителей, будучи несовершеннолетними.

Это сделал Салазар.

Будучи кровным братом Годрика, он мог спокойно отдавать приказы и решать судьбу потомков Рода Поттер, тем более, что все Лорды и Леди Поттер высказались за то, чтобы отсечь от Рода тех, кто втоптал в грязь все, что свято для каждого человека – семью.

Высказав свою волю, Поттеры практически отрезали Джеймса и Лили от Рода. Это оставалось только подтвердить, выразить, с чем Салазар, проведший Ритуал, справился на «отлично». Дети озвучили только первый катрен, дальше в дело вступил Слизерин, обрубивший мощью своей магии все связи между Родом и Джеймсом.

Маги забыли, что у него были на это все права, так как он не только кровный брат Годрика, но и, в первую очередь, Певерелл.

Согласие Поттеров, изложенное в письме, только добавило этому действию легитимности*.

Салазар погладил детишек по головкам и тихонько вышел.

Настало время отомстить тому, кто решил возомнить себя Богом.

Утро. Министерство понемногу наполнялось жизнью, тихие коридоры заполнились клерками и посетителями. Установленный в центре холла барьер, огораживающий центр зала, засиял, и за ним стали появляться маги. Международные порталы срабатывали идеально, без накладок, маги степенно выходили за барьерчик и останавливались, чтобы подождать остальных. Наконец появилась последняя партия прибывающих, маги собрались и, провожаемые лично встречавшим их Фаджем, направились к Залу Суда.

Судьи прибыли.

Дамблдор мрачно смотрел на появившийся перед ним свиток, украшенный печатью Министерства Магии. Он осторожно дотронулся до свитка, и тот засиял, печать рассыпалась, а на запястье на миг вспыхнул браслет Обета.

Переждав приступ ярости и паники, Альбус развернул свиток и внимательно прочитал содержимое. Строчки прыгали перед глазами, когда до него медленно доходила ирония ситуации. Маг перечитал послание и, отбросив его в сторону, схватился руками за голову.

Все его приготовления не имеют смысла. Он готовился к суду Визенгамота, надеясь на свою власть, влияние и компромат (как же без него).

Реальность оказалась суровой. Недаром Слизерин, паскуда такая, ТАК многозначительно улыбался при последней встрече. Он знал, знал, что Визенгамот под пятой у Альбуса, знал и принял меры.

Это даже не Международный Суд Магов.

Это Суд Магии.

Старик злобно смотрел на свиток, уйдя в себя и не заметив, что за его спиной открылась дверь.

Маги, получившие повестки, реагировали по-разному. Кто-то радовался, кто-то пожимал плечами, кто-то метался в ужасе. Но все они чувствовали сковавший их Обет и не могли ему противиться.

Магические повестки находили своих адресатов везде, независимо от того, где находился нужный суду маг.

Невысокий полноватый маг с ужасом смотрел на свое запястье, где еще пару секунд назад полыхнул браслет Обета. Свиток, словно насмехаясь, развернулся, демонстрируя написанное.

Маг забегал по комнате, воя и заламывая руки, но выхода не было.

Так, скуля, он и аппарировал к Министерству.

В распахнутые двери чинно заходили маги, сортируемые на входе Невыразимцами, указывавшими, куда надо садиться. Настроение у входящих было разным: от ужаса до злобного удовлетворения и злорадства. Огромный зал постепенно заполнился под завязку. Невыразимцы внимательно оглядели зал, еще раз пересмотрели списки с явившимися, убеждаясь в полной явке всех указанных, и закрыли дверь, на которой тотчас засияли руны.

Теперь отсюда никто не сможет аппарировать, да и просто выйти не получится.

Сидящие на возвышении маги степенно поднялись.

– Господа, прошу встать! Суд начинается!

Все присутствующие встали, поклонились судьям и снова расселись. Маги напряженно смотрели на судей. Вперед вышел неизвестный мужчина в строгой черной мантии и объявил:

– Суд Магии открыт! Да свершится правосудие! Позвольте представить Судей…

Пока секретарь представлял магов, присутствующие сидели, как мешком стукнутые. Еще бы! В Англии, ставшей в последние полвека оплотом фанатизма с уклоном в светлую сторону (как ее понимал один Светлейший маг) уже давно не видели ни Мастера Некромантии, ни Магистра Магии Крови. Артефакторы превратились в миф, да и многие другие дары прятались и не развивались, опасаясь борцов со Злом.

А тут!.. Абсолютно не скрываясь, за столом сидели темные маги. Даже не так. ТЁМНЫЕ МАГИ, явно гордящиеся этим фактом. Присутствующие недовольно заворчали, но бдительно следящий за порядком секретарь, недовольно оглядев зал, наложил Силенцио, и маги успокоились. Пришлось.

Нервировал также находящийся в центре зала Дамблдор, выглядящий крайне недовольным и постаревшим.

– Итак, сегодня на Суде будет решаться судьба Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.

Зал взорвался, и секретарь снова наложил Силенцио, решив в этот раз его не снимать.

– Альбуса Дамблдора обвиняют в причинении намеренного вреда Магии и ее детям, в истреблении Родов, в развязывании войны.

Зал замер.

Маги застыли, услышав обвинение. Причинение вреда Магии. Самое страшное, что может быть. Это не взяточничество и даже не убийства.

– Это гнусная ложь! – бывший директор засверкал очками. – Я всегда радел о благе магов. А это обвинение просто чудовищно! Я всегда стремился к миру, вся моя жизнь посвящена борьбе со злом! Отвергаю!

– Силенцио! – недовольно посмотрел на него секретарь.

Джеймс с трудом аппарировал, очутившись прямо возле банка. Белоснежное здание величественно возвышалось над площадью, скрывая в своих недрах несметные богатства.

Какие пьесы разыгрывались здесь! Драмы, трагедии и комедии всех видов и форм развлекали работников банка, наблюдающих эти спектакли не для всех, и сегодня в этих стенах разыграется еще одна.

Войдя в холл, Джеймс пересек его быстрым шагом и подошел к конторкам. Сидящий гоблин невозмутимо поднял на него глаза.

– Слушаю, – проскрипел он.

– Я хочу встретится с управляющим Рода Поттер, – отрывисто бросил Джеймс.

Гоблин смерил его странным взглядом и, кивнув, пробормотал что-то на гоблидухе. Джеймс нетерпеливо постукивал носком туфли, ожидая управляющего и стараясь держать себя в руках. Не время показывать свой характер, не время.

Наконец за спиной раздалось покашливание, и маг обернулся.

– Прошу за мной, – пожилой гоблин степенно направился в кабинет. Джеймс, скрипя зубами, пошел за ним.

– Ваше имя?

– Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

– Род занятий?

– Глава Визенгамота.

– Вам предъявлены следующие обвинения: причинение прямого вреда Магии, разжигание войны, истребление родов, финансовые махинации, незаконное присвоение имущества, нарушение Статута Секретности, создание незаконного силового образования, нарушение учебного процесса, невыполнение обязанностей директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

– Протестую! Я…

– Тихо! Ведите себя прилично!

Маги следили за разыгрывающейся мелодрамой со все возрастающим интересом. Альбус постоянно пытался что-то сказать, вклиниваясь в начавшийся процесс, его одергивали, но маг не прекращал попыток. Зачитав длинный список обвинений, секретарь вызвал обвинителя.

– Обвинитель – Салазар Игнотус Певерелл-Слизерин, лорд Певерелл, лорд Слизерин.

Зал ахнул. Неторопливо вышедший к своему месту маг поражал взгляды присутствующих роскошью одеяний и мощью магии, клубившейся вокруг него грозовым облаком.

Джеймс вошел в дом в невменяемом состоянии. В голове билась одна мысль: он ИЗГНАН, отрезан от Рода вместе с женой. Теперь он не имеет права на фамилию, ее придется сменить, правда, деньги у него остались, но от этого спокойнее не становилось.

Услышав имя того, кто стал старшим в его Роду (бывшем, теперь уже в бывшем), Джеймс не поверил своим ушам.

Каким образом им стал Слизерин?

Он Темный маг, отродье! В его Роду никогда не было Темных!

Когда гоблин услышал это, он рассмеялся, глядя на бывшего Поттера, как на клинического идиота, не подлежащего излечению.

– Да что вы говорите! – издевательски проскрипел он, утирая выступившие на глазах слезы. – Не было! А кто же тогда Певереллы, от которых происходит ваш Род? Так же, как и Гриффиндор, они были Темными! Иначе Игнотус никогда бы не согласился на брак своей дочери!

– Но при чем здесь Слизерин?! – заорал взбешенный Джеймс. Гоблин брезгливо отодвинулся:

– При том, что он Лорд Певерелл и БРАТ, причем кровный, Годрика Гриффиндора. Поэтому, когда милорд вернулся, он стал Старшим в Роду, согласно воле его брата и сестер.

– Мои обвинения не голословны, уважаемые судьи. И я это докажу. Я вызываю свидетеля. Питера Петтигрю.

* Законности.