Метафизика пола

50. Трансмутация и воздержание

Мы уже упоминали о таком модусе полового поведения, как аскетическая трансмутация эроса ради соприкосновения со сверхчувственным.

Большинство аскетических и инициатических традиций основано на принципе "чистоты", то есть воздержания от соития с женщиной. Строго говоря, речь идет не о требованиях морали. Морализм предполагает вовсе "исключить" или же разрушить силу пола ("и суть скопцы иже исказиша сами себе царствия ради небес наго", как говорит евангелист Матфей); такой подход ошибочен. Сила пола присуща самим корням личности, и стремящиеся ее просто уничтожить впадают в иллюзию. В лучшем случае им удается подавить грубые проявления пола, но это приводит только к нервно-психическим расстройствам, на природу которых проливает свет современный психоанализ. Оказывается, что альтернатив только две: утверждение пола или его преображение. И если для кого-то невозможно оперативное преображение на духовном пути, ему нельзя ничего запрещать, это приведет к парализующим внутренним противоречиям, растрате энергии, опасным психическим сдвигам. История глубоко эмоционального христианского мистицизма предоставляет нам множество примеров.

В то же время возможности и перспективы внутренней трансмутации открывают реальный путь аскетической, инициатической чистоты и воздержания. Здесь нет речи об "исключении" энергии пола, но лишь об отказе от ее растрачивания в обычных телесных отношениях (в частности, в целях деторождения) с противоположным полом. Весь потенциал половой энергии оказывается сохранен, но "переключается" с "дуального" плана на иной. Хотя мы упоминали уже случаи, когда даже на "дуальном" плане эрос в отношениях между мужчиной и женщиной стоит по ту сторону простого чувственного совокупления, "мистерия трансмутации" относится совсем к иному роду возможностей, внутренних оперативно-технических приемов. Это надо ясно сознавать, дабы избежать ошибок, так часто происходящих вследствие господства психоаналитического подхода.

Прежде всего, в эзотеризме говорится о силе более глубокой и элементарной, чем та, которую фрейдисты называют libido или lustprinzip[793]; природа этой силы чисто метафизическая — мы объясняли ее в связи с мифом об андрогине.

Важно и то, что трансмутацию, имеющую целью высокие восхождения, не следует путать с сублимационными приемами, применяемыми в психоанализе для решения чисто личных сексуальных проблем отдельных людей. Психоанализ бессилен способствовать подлинной трансмутации, начинающейся с корня, он только "подправляет" периферийные явления обычной, профанной жизни, чаще всего связанные с патологическими случаями, которые нас не интересуют вообще. Когда речь идет о технике трансмутации, подобной йогической, имеется в виду подлинная трансценденция, преобразующая всю сущность данного человека, и действительно происходит высокое восхождение, к которому психоанализ никакого отношения не имеет. В этих случаях естественное переходит в сверхъестественное — происходит глубинное преображение эроса — искаженное влечение к ближайшему "сексуальному объекту" не "выпадает в осадок" и не рождает психических расстройств. Когда духовное существо человека действительно направлено к высокой цели, сила пола преобразуется сама собой, без насильственного вмешательства и подавления. Так происходит у святых, мистиков и аскетов высокого уровня, которые после определенного периода самоуглубления и духовных упражнений уже не нуждаются в "умерщвлении плоти" и "борьбе с соблазнами" — к таким вещам они просто теряют интерес, влечение к женщинам исчезает, и все существо как бы выходит на более прямой, менее опасный путь. В этих случаях уже нет пуританского гнушения сексом, но спокойное к нему безразличие.

Цели здесь противоположны целям аналитиков, стремящихся избавить сексуального невропата от комплексов или действительного заболевания и превратить в "нормального" человека, морально и социально адаптированного. Задача высокой аскезы — превышение "человеческого" как такового, полное перерождение личности, ее онтологического статуса. Оправдание аскетического, йогического или инициатического воздержания не в "морали". Мистериософия говорит о едином потоке с двойным приливом, символизируемым Океаном. Опускаясь вниз, он рождает поколение людей, вздымаясь вверх — поколение богов[794]'. Это и есть двойственность и поляризованность силы пола. На тот же самый смысл указывает XIV аркан Таро, именуемый "Умеренность" ("Время"). Он содержит изображение крылатой женщины, переливающей некую жидкость из серебряного сосуда в золотой, при этом не проливая ни единой капли, — на устремленность этого образа к высотам указывает расположенный в углу цветок, вырастающий из солнечного диска.

Так мы подходим к понятию "течения вверх", unhvaretas, используемого в оперативной терминологии йоги. Речь об этом пойдет ниже. Но следует отличать указанные высокие цели от иных, как бы "смешанных", связанных с жизнью конкретного человека, по тем или иным причинам принимающего обет brahmacârya[795] — полового воздержания. То, что половые излишества могут вызвать нервно-психические расстройства и неблагоприятно сказываться на умственных способностях, интеллекте и характере, общеизвестно; но это только личные проблемы обыденной жизни данного человека. Применительно к этой жизни вообще трудно говорить о действительно серьезных последствиях сексуального опыта, по крайней мере, для большинства, вообще не понимающего трансцендентальных начал эроса. Что же касается так называемых излишеств, то, конечно, последствия их находятся в зависимости от способов полового общения. Но если говорить о растрате жизненной и нервной энергии и профанной сексуальной жизни, то с духовной точки зрения такая растрата не имеет никакого значения, ибо данная энергия все равно не будет использована в высоких целях даже при ограничениях половой жизни.

В индийской концепции ojas (см. прим. 589) и ojas-çakti мы встречаем определенное приближение к истине, в частности, у современного автора Шивананды Сарасвати[796], хотя и у него заметны чисто моральные и гигиенические привнесения. "Семя, — пишет он[797]', есть динамическая энергия, которую следует превратить в духовную (ojas)", и добавляет: "Ищущий подлинного огня духовной реализации должен жить в строгой чистоте". Здесь следует сделать оговорку. Сила, о которой говорит Шивананда, может быть аккумулирована любой формой самоподавления и самоограничения. Ведь самый сильный соблазн производит именно чистая и недоступная женщина, следовательно, энергетика ее максимальна. И это касается вовсе не только секса. Шивананда признает, что и "гнев, и мускульная сила могут быть преобразованы в ojas"[798]'. Согласно известному с древности эзотерическому закону, подавление любого импульса, физического в особенности, освобождает энергию более тонкую и высокую; это в полной мере относится, разумеется, и к сексуальным желаниям. Результатом такого накопления ojas становится образование "магнетической ауры", вызывающей "священный ужас" — ее обладатель способен влиять на окружающих словом или даже взглядом. Та же самая энергия, ojas или ojas-çakti может быть использована для медитативных созерцаний или духовной реализации[799]'.

Так же объясняется и существование в самых разных традициях полового воздержания для воинов, до сих пор повсеместно сохраняющееся среди так называемых диких народов. Цель такого воздержания — прежде всего сохранение физической энергии ради аккумуляции сверх-природной, магической силы такой же природы, как и ojas, силы, необходимой для успешного ведения боя. Рассказ об этом находим в известном эпизоде Mahâbhârata[800].

От ojas, тонкой энергии, порождаемой самоконтролем над сексуальными и иными эмоциями, следует отличать vîrya — принцип собственно духовной мужественности, вирильности, распыление которой ведет к смерти, а сохранение — к жизни. Vîrya часто смешивают с силой семени, но в индийской оперативно-мистической терминологии это все же разные вещи.

Мы уже говорили о "сосущей смерти, которая приходит вместе с женщиной", что в метафизической и аскетической перспективе означает лишение мужчины не просто его половой, нервной или жизненной силы, но самого его бытия, vîrya, трансцендентной вирильности. Именно потому аскеза — высшая степень мужественности. В ней проявляются особенности трансмутации как таковой — "течение вверх" потока, который при обычной природной половой жизни течет вниз; тот, кто практикует воздержание, меняет полярность этой силы. Такое воздержание как путь восхождения требуется прежде всего при занятиях оперативной магией; Элифас Леви указывает, что для "мага" нет ничего гибельнее, чем половая похоть. Но, поскольку это требование чисто "техническое", то надо иметь в виду, что трансмутация половой силы и достижение чистой вирильности могут быть использованы и "в дурных целях". Если использовать очень приблизительную простонародную терминологию, то воздержание в равной степени помогает при занятиях как "белой", так и "черной" магией.

51. Техника глубинной трансмутации в кундалини-йоге и даосизме

Только поняв это обстоятельство, мы можем начать разговор о йоге в собственном смысле слова. Понятия мистики и аскезы в широком смысле и собственно йоги отнюдь не тождественны. Под последней следует понимать совершенно конкретную оперативную технику, подкрепляемую точным знанием целей и последствий ее использования. Эта техника имеет многовековую историю развития. Любая йога — это всегда тайная доктрина "прямой трансмиссии" (то есть быстрого и прямого перехода на иной план). И хотя многие классические тексты переведены на европейские языки, написанное на Западе не дает возможности верно ориентироваться в данном вопросе и оставляет фундаментальные его аспекты закрытыми.

С одной стороны йога, прежде всего тибетская, всегда принимает во внимание и указывает способы преобразования именно силы пола, ojas. "Мистическая теплота", tumo, есть энергия, используемая для вызывания паранормальных психических и психологических явлений[801]'. В то же время западные исследователи, которые этой "теплоте" придают только значение силы, пробуждающей kundalinî, не выходят за рамки чисто "прикладных" подходов. Поэтому представляется уместным рассказать о собственно индийских свидетельствах, содержащихся в текстах по тантрической кундалини-йоге, более точно излагающие не только ее практику, но и доктрину.

В тантризме следует различать собственно йогу и конкретные сексуальные практики, о которых мы еще будем говорить; это два различных пути, и каждый из них рекомендуется людям того или иного типа, в соответствии с их глубинной природой. Однако любому, кто стремится преодолеть условно-человеческое и способен к этому, рекомендуется следование sattva, светоносному принципу "бытия", царственному пути rajas[802], принципу прорыва, огня, перехода — это может быть или чистая йога без соединения с женщиной, или, наоборот, практики, основанные как раз на этом. В этой связи выделяются два основных человеческих типа — духовный ("Божественный", "divin", divya) и героический (vîrya). Оба типа, в конечном счете, "шиваичны", однако следуют они разными путями одной и той же традиционной религии.

Вообще для тантра-йоги характерен вопрос: "Зачем мне желать внешнюю женщину? Я имею женщину в самом себе"[803]. Это отсылка к носимому в глубине целостного и каждого отдельного бытия женскому началу, именуемому в западном герметизме "нашей Дианой", "тайной Евой" или "Гебой". Согласно тантре эта богиня присутствует в человеческом организме полностью и сама по себе, как стихийная сила, носящая имя "Та, Которая Свернута" (именно так можно перевести слово kundalinî). Йога, о которой мы говорим, является чисто внутренней: соединение мужского и женского осуществляется внутри самого йогина без внешнего соединения с лицом противоположного пола — воплощением и символом женского принципа. Используется знание гиперфизической физиологии тонких сил и элементов человеческого организма, дремлющих под спудом дневного сознания. В частности, речь идет о двух потоках, у обычного человека разворачивающихся из противоположных концов организма и текущих по позвоночнику навстречу друг другу — idâ и pingalâ[804]. Первый связан с негативно-женским началом, Луной, второй — с позитивно-мужским, Солнцем. Это — проявления диады или полярности элементов в одном, едином человеческом теле. С помощью сложной техники йогин останавливает эти потоки и по боковым путям направляет их так, чтобы они встретились. Происходит замыкание кольца, после чего происходит пробуждение kundalinî.

Мы уже говорили, что kundalinî представляет внутри человека Великую Богиню, изначальную Шакти. Это "светоносная" жизненная сила, структурирующая тело, тайно живущая в нем и являющаяся источником его тонких энергий. Она именуется "Той, Которая Свернута", дабы подчеркнуть, что в условиях обычного человеческого существования ее природа не проявлена; она "спит" в сокрытом центре у основания позвоночника. Когда она проявляет себя, возникает связь между ней, огнем желания и сексуальной функцией[805]. Потенциальная, скрытая супруга примордиального мужчины в символике kundalinî изображается в виде змеи, обвивающей lingam-phallus Шивы.

В момент соединения двух встречных потоков kundalinî пробуждается и "разворачивается". Происходит обмен полярностей жизненной силы человека, и kundalinî начинает подниматься по спинному позвоночному каналу, именуемому sushumna, а также "путем Шакти", или, в буддийской тантре, "путем нирваны". Из этого места, где она располагается у профанов, kundalinî проходит в область макушки головы. Атрибуируя этой силе огненную природу, многие тексты сравнивают ее пробуждение с пожаром, который, распространяясь, пожирает и уничтожает всякую условность и ограниченность. Поэтому о sushumna говорится как о "молниевидной дороге" внутреннего соединения мужского и женского, которое происходит непосредственно в ее конце, в макушке. Происходит excessus — Шива и Шакти, бог и богиня соединяются в объятиях, происходит их полное преображение и полное вхождение шактического начала в шиваическое, тождественное "великому освобождению", трансцендентному восстановлению и преодолению двойственности на космическом уровне.

Все отсылки к физическому организму человека не могут вводить в заблуждение относительно мнимого истощения телесного состава. В тантризме тело "космизируется", в нем действуют те же начала и силы, что и в мире в целом, в природе. Это вообще традиционные представления о соотношении микрокосма и макрокосма. Подъем kundalinî у йогина является составной частью сверхчувственного опыта, прохождением сквозь стихии, "элементы" (как и в древних Мистериях), сквозь множественность проявлений бытия, по-разному символически обозначаемых в разных школах — конкретно в йоге как центры, расположенные по оси позвоночника. Они приводятся в действие kundalinî по мере ее подъема[806].

В данной йогической практике основным является ключ к раскрытию глубинной энергии, ее оживление и затем оперативное использование в достижении основной цели. Сила kundalinî, которая у обычных людей служит их сексуальным импульсам и животному размножению, ведет йогина к "освобождению"[807]. Существует как бы двойная полярность: полярное преодоление полярности пола рождает трансмутацию и пробуждение. Тексты особо настаивают на "хранении силы семени", vîrya; на "подъеме ее потока ввысь" (urdhvaretas), говорится о практике "обратного ее направления" (wjanâ-sadhâna)[808]. Об операции "направления семени в противоположную сторону" говорится в Упанишадах (см. Maitrî-Upanishad, VI, 33; Mahânarayâna-upanishad, XII, I) и вообще в текстах по Хатха-йоге. В Dhyâna-bindu-upanishad (86) читаем: "Тому, кто сохраняет семя внутри себя, не следует бояться смерти." А вот Candilya-upanishad: "Или научиться побеждать bindu, или не преуспеть в йоге"; bindu — один из терминов, обозначающих оккультную силу семени, vîrya. Согласно учению и символике тантры, пока kundalinî спит, она преграждает доступ к главному пути, sushumna; иначе говоря, обычная сексуальность человека, связанная с деторождением, закрывает путь к инициатическому возрождению. Спящая kundalinî затворяет отверстие для вхождения phallus'a Шивы, и семя возрождения не может подниматься вверх. В то же время говорится, что после того, как поток жизненной энергии перешел через две "боковые черты", закрывающие у обыкновенного человека ее прохождение, когда sushumna свободна и начинается подъем, условное течение времени приостанавливается и "вспыхивает огонь смерти".

Так происходит ломка границ уровней бытия, которое многие традиции именуют "инициатической смертью". "О, ты, поднимающаяся как шлейф молнии", — поется в одном из гимнов Великой Богине, уже цитированном нами[809]'. Но такие практики связаны с очень большими опасностями: в одном из текстов сказано, что тот, кто пытается поднимать kundalinî без руководства опытного йогина, может не только пережить огромные трудности, но и умереть, причем не инициатической смертью, а физической. Поэтому kundalinî-yoga предписывает строгую дисциплину и самодисциплину, концентрацию ума и очищение тела. Только муж, подлинно являющий собой образ Шивы, способен выдержать, когда она, обнаженная, поднимается, и, более того, способен заставить ее действовать как это ему надо. Один из текстов называет ее вдовой, по причине ее отделения от Единого и движения к упадку — этот упадок надо оставить — соединить два потока ida и pingalâ, отражающих внутри организма метафизическую диаду. "Вдову" следует "обнажить" и овладеть ею силой. Тогда она начнет двигаться к своему высшему предназначению — и высшей точке оргазма[810]'.

Для достижения своей цели kundalinî-yoga предусматривает развитую технику, как дыхательную, так и особых положений тела (asana[811]). Этот режим дыхания должен привести к способности управлять тонкими энергиями организма. Некоторые дополнительные подробности: помимо ida и pingalâ в текстах говорится также о двух других потоках — prâna-vayu и âpana-vayu[812]. Каждый из них следует также направить в противоположную обычному течению направлении. Prâna-vayu относится к вдохновению и поглощению жизненной энергии, âpana-vayu, наоборот, — к секреторно-эякулятивной функции организма. Эта йогическая операция называется viparita-karanî операция обращения (переворачивания).

Нетрудно понять, что часть операции, относящаяся к обратному направлению âpana-vayu, имеет в виду предотвращение выброса семени.

Принимая во внимание общий характер данной книги, отметим соответствие ему всего, что сказано выше о kundalinî-yoga. Речь здесь идет о "глубинном", внутреннем пути, который требует строгой чистоты и воздержания. В мире условных проявлений, в мире внешнем, женщина, Шакти, — всего лишь воплощение kundalinî; безвредно иметь с нею теогамические отношения можно лишь по прошествии аскетического пути, дающего возможность осуществить в самом себе принцип абсолютно и трансцендентно мужского, шиваическое начало Vajradhara[813] ("Скипетроносца" — по тибетской терминологии).

Не только йога, но и другие тайные традиции знают пути подобного превращения. Таков китайский даосизм, такова западная и восточная алхимия, выражающая те же самые смыслы на языке трансмутации металлов. Всякий эзотерический символизм принципиально поливалентен. Неудивительно, что алхимические, герметические схемы могут быть истолкованы также и в категориях пола. Такое истолкование, конечно, не обязательно, скорее, наоборот, его лучше избегать. Надо также иметь в виду, что, насколько нам известно, мастера алхимии, кроме Николая Фламмеля[814], до получения золота, жили в строгом воздержании. Впрочем, у нас нет на эту тему ясных свидетельств, хотя современные авторы и используют герметическую символику достаточно широко для толкования предметов в том числе и данного исследования. Наше отношение к данной проблеме уже высказано — толкование алхимического Великого Делания — opus transformationis — в чисто инициатической терминологии находится вне пределов этого исследования и составляет тему другой нашей книги[815]'.

Что касается даосизма, то в нем, как и в тантра-йоге, предусмотрены оба пути — внутреннего, глубинного преображения йогического типа и открыто сексуальных практик. Ко второму пути мы еще вернемся. Что же касается первого, то в даосских руководствах для следующих этим путем мотивы пола не проявлены ясно. Более отчетливо их можно увидеть в достаточно позднем тексте "Tai J Chin hua Tsung chich". На европейские языки это можно перевести как "Тайна Золотого Цветка"[816]. В нем содержится много интересных совпадений с индийской kundalinî-yoga.

Этот даосский текст, как и вся китайская традиция, констатирует наличие изначальной двойственности yang-yin (Ян-Инь); при этом речь идет не о строгом разграничении между мужчинами и женщинами, но о двойственности "мужское-женское" внутри одного человека. У мужчины yang — собственно мужское, светлое начало локализовано в области головы и особенно глаз; yin — женское — составляет его темную изнанку р'о и располагается в нижней части тела, именуемой "пространство силы", что в принципе совпадает с индийским женским принципом çakti. Диада также проявляет себя как принцип hsing — бытие и ming — жизнь (проявления, множественность). Когда возникает индивидуальное существование "бытие и жизнь разделяются и более уже не встречаются" — если, конечно, не следовать описанным в тексте инициатическим путем собирания всех внутренних сил к "Великому Полюсу" (T'si chi) (Ци, чи), "Великому Единому" или "Состоянию вне двойственности" (wu chi) — это и есть воссоединение бытия и жизни yang и yin.

Экзистенциальный статус обычного человека таков, что "его Центр не защищен", женское начало yin, также именуемое "низшей душой", господствует над мужским yang или "высшей душой" и заставляет служить себе, направляя силы человека изнутри вовне, к феноменальному. Такая направленность во внешний мир называется "прямолинейно перевернутой" и связана с рассеянием жизненной энергии и "изначального семени". Отправная точка восстановления — "заставить свет вращаться" (в других вариантах — "кристаллизация света"). Для этого рекомендуется духовное сосредоточение ("неподвижное созерцание", chih Kuan[817]), а также, как и в йоге, дыхательные упражнения. После перенаправления "прямолинейно перевернутой ориентации" вовнутрь и достижения "внутреннего вращения" практикуется опускание сознания в "пространство силы". Там происходит прорыв на другой уровень бытия и достигается соединение двух противоположных начал "дистилляция yin и чистого yang". С возвращением к изначальному, "вне двойственности" бытию, "Золотой Цветок распускается" и рождается kuei. Этот термин можно перевести как "Божественное активное бытие". Интересно, что иероглиф, обозначающий kuei, обозначает также гром; мы уже отмечали наличие в разных традициях связи между восстановительными мистериями, числом три и символизмом грома.

Господство-владение "изначальным семенем" и его удержание внутри — основной мотив предписаний данного текста. Хотя это и не указано буквально, все интонации и смыслы заставляют предположить тождественность этого "семени" и именуемого в индийской традиции vîrya, то есть тайной силой вирильности, перехватываемой женщиной в минуты любви, когда мужское семя изливается в ее тело. Мы находим в данном тексте слова, именующие основной принцип всякой половой магии — принцип превращения яда в лекарство: "Говорят о соединении мужчины и женщины, от которого происходят сыновья и дочери. Но безрассудное растрачивание внутренней сущности телесных сил в необузданных удовольствиях губит энергию семени, а тем самым и тело. Мудрецы не знают иного пути сохранения жизни, кроме уменьшения наслаждения и сбережения семени"[818]'. Прежде, всего бросается в глаза основная даосская тема — тема долголетия, которую, как и в случае с алхимическими эликсирами жизни, можно также понимать символически — как тему реинтеграции, восполнения жизни как таковой, но можно и буквально. Предполагаемый автор текста, древний мудрец P'eng утверждает, что для достижения долголетия требуется соединиться с женщиной, однако он же оговаривает, что речь идет не о физическом половом соитии, но о соединении двух сублимированных начал — светлого, светового начала yang и влажной силы yin. Трансмутация происходит внутри самого человека, на внутреннем плане. Это, если использовать герметический словарь, — "операция в одной вазе", а не "операция двух ваз", как именуется связь с женщиной. В более древних даосских текстах говорится и о возможности последнего, однако главные предпосылки — те же самые, что и в "Тайне Золотого Цветка".

52. Пол в Каббале и Элевзинских Мистериях

Нам остается рассмотреть случаи, когда переход на экстатический, мистический и инициатический уровни осуществляется непосредственно через физическое соитие мужчины и женщины в особом режиме полового сношения. Иными словами, предстоит краткое обозрение методов "оперативной магии", имеющих хождение в некоторых кругах с более или менее схожим миросозерцанием.

Все подобные явления можно разделить на соития сакрализованные и ритуальные. В первом случае акцент делается на символику и космические аналогии, во втором — на чистую практику. Одно не исключает другого; более того, мы часто видим, что существует особый режим "трансмутации" и "пробуждения", предполагающий строгие технические предписания. Однако цели второго, чисто практического подхода, все-таки иные. Он предназначен не для участия в sacrum, то есть чисто культово-институционной сфере, но для оживления сугубо личного опыта, используемого в этом случае, подобно йоге, для "разобуславливания Эго". Здесь просто сознательно доводится до крайности все присутствующее и в обычной профанической любви. Изучение различных документов, принадлежащих маго-мантическим цивилизациям, и сопоставление их с наблюдениями даже над современной жизнью, свидетельствует, что некоторые знания и практики в этой области сохранились доныне.

Сюда, несомненно, относится кое-что из еврейской эзотерики, в особенности из хасидизма[819]. В книге Zohar (1, 55, в) читаем: "Святой — да будет он благословен — не обитает там, где мужчина и женщина не соединены". Талмудическое изречение гласит: "Три вещи сами по себе по ту сторону мира — солнце, суббота и соединение полов"[820]'. И снова Zohar, (III, 81, а): "Царь ищет только свойственное ему. Вот почему Святой — да будет он благословен — живет только там, где все (как и Он) едино. Когда святой человек сотворяет в самом себе это единство, то Оно живет в этом человеке. А когда человек сотворяет единство? Когда он осуществляет с женой соитие (siwurga). Иди и смотри! В минуту, когда человеческие существа — мужчина и женщина — соединены, и мысли их святы, человек совершенен и без единого пятна и зовется единым. Человек должен ясно понимать, что есть для него женщина: он и она одушевлены единой волей, и оба они несут один дух. Потому и сказано: "У кого нет жены, нет половины его самого" (Jebamoth, 83). И если мужчина и женщина соединяются, то соединяются и в теле и в душе, и человек становится единым, и Святой — да будет Он благословен — обретает жилище в этом едином и единое духовно"[821]'.

Мы ясно видим здесь мотив андрогината, однако и половая магия как таковая не чужда каббалистам. Достойна упоминания секта "саббатиан" (Sabbatiens, не путать с одноименной русской сектой "субботников" — прим. перев.)[822], основанная на доктрине Якова Франка. В кругах, близких к этой секте, распространено эзотерическое толкование "прихода мессии", который они понимают не как историко-политическое коллективно-национальное явление, но как внутреннее пробуждение, озарение на пути к Вышнему. Специфически сексуальный момент здесь состоит в том, что женщине вменяется мистическая сила мессии — соединение с ней дает пробуждение и спасение. Франк особо подчеркивал: "Я говорю вам, что евреи столь несчастны потому, что ждут прихода спасителя, а не Жены." Некоторым образом преломляя доктрину Шехины, саббатиане учили о "Жене" или "Деве" как женском архетипе, отражаемом в каждой конкретной женщине: "Ее сила присутствует в большинстве молодых женщин, но если она их покинет, то и они лишатся силы — уже своей". Для Франка она "дверь Бога, через которую можно войти в Него". И далее: "Если вы достойны принять эту Деву, в которой вся сила мира, то будете способны совершить Работу". Совершение "Работы" — сексуально-оргиастическая мистерия, после которой произносятся слова: "Посредством этой Работы мы приблизились к той, которая нага, без всякой одежды". Очень легко заметна здесь связь с "видением обнаженной Дианы", о котором мы уже говорили; в любом случае "милость" каббалистической Девы измеряется "градусом" (т. е. степенью посвященности) каждого участника[823]'. Существовали и иные близкие по духу течения[824] — что происходило в их рамках, обычно не разглашалось. Конкретно в Саббатианстве среди прочих была распространена доктрина "мессианского таинства пробуждения" и достижения Единого — этим целям и служила оргия, средоточием которой было поклонение молодой обнаженной женщине. В этом легко увидеть остатки древних культов Великой Богини, таких как мистерии Иштар. Так же, как у тантристов школы Каула[825] и средневековых европейских "Братьев свободного духа"[826], в этих еврейских кругах господствовало представление о безгреховности подобного "пробуждения" с помощью женщины. Это соответствовало и каббалистической доктрине о том, что человек не может быть наказан, ибо в противном случае "это означало бы, что Бог наказывает Самого Себя".

Возвращаясь к античности, вспомним о наиболее известных Элевзинских Мистериях. Они, прежде всего, были праздниками не только символико-ритуальной, но и чисто сексуальной иерогамии. Акцент в них был сделан на культ женского начала, Божественной Жены. Сохранились многочисленные свидетельства, в основном христианских авторов, представлявших Элевзинские мистерии сугубо негативно. Оценка им давалась чисто моральная. Климент Александрийский, Феодор и Пселл[827] писали примерно одно и то же: происходило поклонение женскому половому органу, который выставлялся на обозрение неофитов. Григорий Назианзин[828], упоминая о Деметре, главной богине мистерий, говорил, что ему "стыдно выносить на дневной свет свидетельства о постыдных ночных инициациях, именуемых мистериями". Он, однако, рассказывал, что Деметру называли anasyamene, то есть демонстрирующей свой пол приподниманием одежд. При этом он же писал, что "то, что раньше совершали ее любовники, теперь совершается только в символах"[829]'. Все это заставляет думать, что в поздней античности Мистерии действительно совершалась символически, однако когда-то, совсем давно, действительно практиковалась ритуальная иерогамия жреца и жрицы. Мистерия восстановления осуществлялась через поклонение полу и женскому началу как таковому, как воплощению Великой Богини. После того, как совершалось брачное таинство, вспыхивал ослепительный свет и иерофант объявлял: "Великая Богиня дарует миру Священного Сына, Всесильная родила Всесильного" — ιερον ετεχε ποτνια χουρον Βριμω Βριμν. Затем, по некоторым свидетельствам[830]', демонстрировались колосья как символ инициатического возрождения и связи с первочеловеком-андрогином, с αρσενοθηλυς (гермафродит) и восстановлением. Текст гласит: "Духовное возрождение величественно, оно достигает неба, и исполнен сил возрожденный". Возможно, что когда-то под сенью Великой Богини по всему Средиземноморью совершались тайные сексуальные инициации, и известное нам об Элевзинских Мистериях — только их след. Сами же мистерии могли быть просто религиозным культом, открытым для всех, но сохранившим память о своих истоках.

Однако, конкретные сведения о чисто сексуальных посвятительных практиках исследователь может получить, лишь обратившись к учениям Востока, и прежде всего к тантризму, сохранившему традиции "Пути левой руки" и так называемый "тайный ритуал". Как мы уже говорили, эти пути даже в тантризме дозволены только для мужчин воинского типа, "вирильного" или "героического" (vîra), для тех, кого называют dvandvatîtâ[831], то есть стоящих по ту сторону дуальности добра и зла, достоинства и вины, вообще всякой противоположности чисто человеческих ценностей.

53. Тантрические сексуальные практики

Мы же упоминали, что философия тантры имеет вполне определенную концепцию человеческой истории. Она повествует о постепенном упадке человечества, проходящего через четыре "века" или "эры" (yuga). В настоящее время мы переживаем последнюю фазу последней эры — "темного века" (Kali-yuga). Кали-юга — эпоха всеобщего распада, преобладания стихийных сил, женского начала, "Шакти развязанной". Духовность почти полностью утеряна, и единственное, что еще остается, — это попытаться использовать саму же диссолюцию, сами силы распада в целях созидания — это называется "оседлать тигра" и означает — не избегать и не уклоняться от опасных сил, но и противостоять им прямо, всячески стремясь использовать их во благо, чтобы в конце концов одержать победу. Поэтому тантризм уже не считает нужным держать в полном секрете доктрины и практики "Пути левой руки" только из-за того, что кто-то может ими злоупотребить[832]'. Фундаментальный принцип как индуистского, так и буддийского варианта тантры (т. н. Vajrауânа[833]) — "превращение яда в нектар", то есть использования в целях духовного освобождения тех самых сил, которые обычно ведут к гибели или распаду. Формула "оседлать тигра" тождественна формуле "яд как противоядие". Другой тантрический принцип заключается в том, что "наслаждение" и "освобождение" не всегда исключают друг друга, как это утверждают чисто аскетические школы. Цель тантрических практик — достичь и того и другого, иначе говоря, и страсть удовлетворить, и внутреннюю свободу приобрести. Однако даже многие учителя тантры полагают, что эти вещи все-таки нельзя раскрывать для всех. В одном из текстов сказано, что "это так же трудно, как идти по острию меча или держать тигра на привязи"[834]'. Именно поэтому мы все-таки склонны считать, что в наше время тантрические принципы не применимы, так как огромное большинство мужчин и женщин не обладают достаточной духовной зрелостью, чтобы идти на такой риск. Это надо особо подчеркнуть. В любом случае каждому, кто считает, что тантризм может быть удобным оправданием для удовлетворения его необузданных инстинктов, следует напомнить, что для любого адепта требуется инициация, посвящение и "введение в цепь" (kula)[835] дабы обрести защитную силу. До этого адепту необходима строгая аскеза и самодисциплина, как и во всех мистических практиках. Абсолютно так же дело обстоит и в других течениях, основанных на "аномии" и духовном освобождении от обыденной текущей морали, — это путь очень и очень тяжелый. Так было у Исмаилитов периода "Шейха Горы", у "Братьев свободного духа", Бегардов и Ортлибиенов, о которых мы читаем: "Прежде чем прийти к тому, что всякое наслаждение им дозволено, они проходили через очень строгое послушание; жизнь их подчинялась суровым правилам; им предписывался полный отказ от собственной личности дабы исполниться чистой славой и Божественным великолепием. Они молились, медитировали, выполняли самую грязную работу. Но однажды наступала свобода духа и разрешалось все"[836].

Что же касается тантризма, то он коренится в архаичных пластах коренного (неарийского, то есть хамитского — прим. перев.) населения берегов Инда с его культами богинь шактического типа, а также оргиастическими практиками. Среди колдовских практик этого региона мы часто находим очень темные формы тантризма, в которых мужчина вступал в связь со стихийными женскими сущностями — yakshinî, yoginî, dakinî[837] — считавшимися воплощениями Дурги, а также ее эманациями. Порой эти практики выступали в смешанных анимистических формах, а также в виде очарованности конкретной реальной женщиной, с которой адепт часто вступал в плотскую связь в дикой местности, на кладбище или в лесу[838]', принимая перед этим специальные одурманивающие вещества. Какими бы грубо-примитивными ни были подобные практики, они также имели целью пробуждение сверхчувственного, аналогичные уже описанным чисто йогическим. Главное отличие от техники kundalinî-yoga заключалось в наличии конкретного факта полового сношения. Молодую женщину "демонизировали" или даже просто насиловали — это и составляло ядро темного ритуала, средоточия такого направления тантрической половой магии, как vajrауânа.

В подобных практиках идея Божественной пары переносится с общего плана иерогамии на конкретно-оперативный. Доктрина ставит задачу воплотить в самих себе принципы Шивы, Шакти и других подобных божеств, присутствующих в телесном составе мужчины и женщины. Ритуально и сакраментально мужчина становится Шивой, а молодая женщина — Шакти. Это и есть главная предпосылка их полового соединения из чисто телесного и физического превращающегося в магическое переходом на тонкий план (мы уже подчеркивали, что всякая любовь и половое желание своим магнетизмом и опьянением ведет к "сгущению астрального света"). Climax и экстаз подобной любви и есть "разрыв уровней", преодоление двойственности[839]'.

Вот некоторые аспекты тантрической практики[840]. Понять их невозможно, не поняв некоторых черт женской природы и в особенности свойств нагого тела. Тантрические школы видят в каждой женщине çakti или Prakriti, "онтологически обнаженную" женщину, а точнее, само женское начало, первичное и стихийное, не связанное ни формой, ни индивидуальностью; освобождаясь от своих одежд, женщина как бы открывает взорам свою истинную сущность. Еще М. Элиаде писал: "Ритуальная нагота yoginî в ее союзе с vîra (вирильный, мужественный, воинский) мистически значима: если перед ее лицом мы не ощущаем ужаса космической мистерии, то соединение с ней не имеет никакого ритуального значения и является чисто профаническим актом со всеми вытекающими отсюда последствиями — вместо того, чтобы разорвать цепь условностей, мы ее укрепляем"[841]'. Указанному мистическому состоянию соответствует пробуждение визионерства, а точнее, ментальных проекций женского образа в определенном ритуальном режиме, формы которого отработаны в тантризме "левой руки". Эти ментальные проекции соединяются техникой, именуемой ârора[842], что означает "установление иного качества", иначе говоря, транссубстанциация. Структурно оно аналогично пресуществлению даров в евхаристической практике христианства, в момент провозглашения священником реального присутствия Христа[843]. В связи с этим уже цитированный индийский автор подчеркивает, что в ходе ârора физическая форма (rûра[844]) не подвергается отрицанию, но каждый атом физического бытия соединяется со svârûpa[845], первичной нефизической сущностью, онтологически составляющей основу физического[846].

Теперь о женщине-участнице практики. Ее специально готовят, еще в девушках она обучается искусству магических поз (mudrâ) (см. прим. 651), а телесные ее силы пробуждают с помощью nyâsa[847]' (см. прим. 750) — особой сакраментальной процедуры, с помощью которой в определенных точках женского тела ("точках жизни") пробуждается и оживляется "Божественный флюид". Это и есть "демонизация женщины", основа уже упомянутых темных практик, цель которых — "подпитка" полового магнетизма как основы "очарования". Сами девушки, участвующие в этих ритуалах, называются mudrâ — это часто ставит в замешательство ученых-востоковедов — ведь слово mudrâ в переводе означает "печать". Но на самом деле все очень просто — этим же словом называют и сами маго-ритуальные позы, оживляющие круговорот энергии в организме йогина. Ту же самую роль — роль отворяющего ключа — играет и женщина. Заметим, специальные позы, принимаемые ею в ходе сношения, также называются mudrâ. Надо иметь в виду, что девушки-"mudrâ" — не просто участницы ритуала или тем более беспорядочных оргий. "Адепты любви" говорили о "чудесной даме", мастера тантры — об "исключительной женщине" (viçesha rati), субстанциально тождественной Божественно-женскому началу — Râdha, Durgâ, Candalî, Dombi, Sabaja-Surdarî и т. д., а иногда и просто о самой kundalinî в персонифицированной форме. Только в общении с viçesha rati, а никак не с обыкновенной женщиной, samanya-rati, можно достичь "недвойственного состояния", примордиального состояния, именуемого sahaja[848] и несущего "освобождение". В тантрических кругах считается, что для такого соединения лучше всего подходят женщины из низших каст. Это имеет символическое значение: их образ жизни, свободный от социальных, моральных и оформленно регулирующих преград является как бы способом существования "первоматерии". Иначе говоря, стихийной, бесформенной, ничем не связанной жизни[849]'. Магическое соитие с mudrâ существует само по себе, оно никак не связано с иерогамией, браком вообще как сакрально-возвышающим таинством. В развитом кастово-институционализированном обществе такие различия строго регламентированы и их нельзя смешивать. Тантрическо-вишнуистские школы при этом вообще считают наиболее возвышенной как раз юридически незаконную любовь, то есть соединение мужчины с очень молодой девушкой или женщиной, которая не является его женой (точнее, одной из жен, так как цивилизация, о которой мы говорим, полигамна). В риторических состязаниях, проводимых в Бенгалии и напоминающих средневековые европейские, защитники супружеских союзов неизменно терпят поражение от сторонников свободной и незаконной, точнее — внезаконной — любви; это связано с тем, что на уровне Божественных архетипов, таких как пара Радхи и Кришны, любовь выглядит как чистый "адюльтер" — целью же тантры является именно подражание "Божественной паре"[850]'. Для оправдания такого поведения используется как психологическое объяснение — супружество никогда не дает такого накала страсти, как "незаконная" связь — так и символически-уподобительное. Любовь стремится к осуществлению как необусловленный, тайный союз, лишенный "общественной санкции", который только и способен породить прорыв к подлинно религиозному (точнее, инициатическому) опыту[851]. В связи с этим М. Элиаде отмечал, что для жителя Индии брачный символизм христианской мистики (связь "Супруга" и "Супруги") не выражает необходимого ему для прорыва к абсолюту отказа от социальной и моральной связанности. Идеальной мифологической парой здесь считаются Радха и Кришна[852]', для внутренне же свободного мужчины, типа siddha[853] или vîra наиболее подходят молодые женщины, стоящие вне каст, у которых важна не столько их индивидуальность, сколько безличная "сжигающая сила". Но все это годится именно и только для мужчины, достигшего состояния siddha-vîra; слабохарактерному же, "инфантильному" человеку дозволяется только жена. Не говоря уже о том, что лишь посвященный высокого уровня имеет право обладать полностью обнаженной женщиной.

Требования, предъявляемые к женщине, также очень жесткие. Один из синонимов слова "женщина" — ratî. Буквально это можно перевести как объект rasa — жажды или сильного желания. Школа sahaja говорит о трех типах ratî: sadharani, обыкновенная женщина, ищущая в половом сношении немедленного удовлетворения; sâmanjasâ, стремящаяся разделить его с мужчиной, и samarthâ — женщина, способная к полной и сверхличной самоотдаче. Только последняя признается пригодной для тантрической практики[854]'. Некоторые тексты также подробно описывают градацию уровней самого желания — kâma. В частности, обычное, чисто животное желание противопоставляется "Великому Желанию, соединяющему тело и душу и находящемуся по ту сторону Малого Желания"[855].

Еще интересная деталь: женщины, используемые в тантрических практиках, перестают менструировать. Современные сексологи видят в этом просто "сексуальную дисфункцию", связанную с "ненормальностью" эротического опыта. На самом деле, напротив, речь идет о внешне-видимом проявлении полного, в том числе физиологического, изменения — превращения материнских, деметрических возможностей женщины в афродическо-дургические. Подобное может происходить и по другим, но так же связанным с прорывом в потустороннее причинам. Так, например, известно, что Жанна д'Арк не имела менструаций. Возвращаясь к тантрическим практикам, добавим, что женщины, ставшие матерями, из них исключались. Современный автор таким образом излагает причину подобного запрета: "При первом половом сношении женщина теряет физическую девственность, став матерью — магическую"[856]'.

Что касается самого акта любви, воспроизводящего любовь "Божественной пары", то, судя по сохранившимся изображениям, можно предположить, что тантризм "левой руки" считал основной позицией viparîta-maithuna (см. прим. 406), при которой мужчина неподвижен. Помимо символического значения, этой позиции отдавалось предпочтение и по практическим соображениям — она позволяет мужчине достичь наибольшего сосредоточения. Предпочтение именно этой позиции также определило одно из тантрических наименований женщины — latâ, а сношения с ней — latâ-sadhâna. Lâta буквально означает "лиана" или "вьюн"; именно такое положение может занимать тело женщины, принявшей данную позу. В руководствах по чисто профанической любви используются также названия latâveshtitaka или vrkshâdhirûdhakâ. В некоторых текстах о мужчине сказано — "тот, кто находится в объятиях женщины", что позволяет предположить, что именно последняя играет в любви активную роль. В целом это соответствует метафизическому соотношению мужского и женского, о котором мы уже говорили.

54. О правилах тантрических сексуальных практик и их опасностях

Мы уже не раз указывали, что тантрическая сексуальная инициация решительно отличается от обычного оргиазма прежде всего жесткими правилами самого соития. Из них основное — строгий запрет эякуляции и, соответственно, семяизвержения именно в тот момент, когда женщина физически и психически готова к зачатию. Однако в текстах эти правила не должны быть выражены прямо, и в этом согласны все тантрические школы — Hathayigapradîpikâ, goraksha-samhita, школа песнопений Kâhna, Subhâçita-samgraha. Мистико-иносказательный язык используется и в трудах Vajrayanâ. Согласно текстам, во время сношения bindu (семя) уже готово излиться в женщину, и вот тогда-то усилием воли его следует удержать и поднять вверх. Йогин, задерживающий таким образом семя, побеждает смерть, ибо смерть есть bindu излитое, bindu же остановленное ведет к Жизни"[857]'. Все это полностью совпадает с требованиями укрепления vîrya, нематериальной силы вирильности как таковой. В то же время не следует понимать указания текстов только как физическо-физиологические, выполнение коих дает возможность сохранить лишь чисто материальную сперматическую силу. Как в тантрических, так и в даосских текстах есть указания на особые сильнодействующие средства удержания семени, часто грубые. Так, даосы рекомендуют делать это рукой, а цитированный выше индийский текст говорит о "зажимании" мужского органа женским, хотя, как известно, в обычных случаях это может производить скорее обратное действие. В целом же только Hathayigapradîpikâ рекомендует столь брутальный способ, чаще же всего, как, например, в Dhyâna-bindu-upanishad говорится прежде всего о задерживании дыхания, благодаря которому факиры и йогины способны впадать в каталепсию. И тогда эякуляции не происходит, "даже если мужчина находится в объятиях молодой и пылкой женщины". И все-таки полностью сохранить свою жизненную силу, если он не отшельник, если сам себя не изолирует от возможных эротических ситуаций, всегда разрушающих флюидическое становление, мужчина не может. Тем не менее, люди с развитым самосознанием к этому всегда стремятся. Подсознательно — даже в любви. Вспомним античный анекдот: Фрина отказывается принимать от Сенократа плату за любовные услуги — дескать, ее приглашали любить мужчину, а не статую. И даже в профанических эротических трактатах рекомендуется задержка дыхания как средство продления акта любви. В йогической же практике используется более радикальное средство — полная остановка дыхания, при которой "семя перестает истекать"[858]'. Причем речь не идет об остановке внутреннего эротического процесса с помощью его "обрыва". Дело совсем в другом — в отделении самого по себе предельно эротического чувства от физиологической обусловленности, которой порабощен обыкновенный человек, завершающий эротический акт эякуляцией.

Отсутствие эякуляции может в данном контексте быть как причиной, так и следствием особо утонченного и сильного желания, развитию которого, как об этом свидетельствуют тексты, в тантрических кругах посвящалась специальная подготовка. Даже в области профанического секса известны случаи, когда предельная степень желания не дает ему разрешиться физиологически обычным порядком. Можно сказать, что это вообще происходит всегда, когда сознание перемещается на тонкий план и собственно эротика отделяется от физико-физиологических отправлений. В профанической любви такое отделение, хотя и не полное, тоже усиливает и утончает переживание; применяемые в ней специальные препараты-замедлители и даже простой алкоголь являются средством частичного перемещения сознания, и, следовательно, отсрочки эякуляции и усиления наслаждения, чего простому человеку самому добиться очень трудно. Продление наслаждения, напоминающего сновидение, но без поллюции, составляло часть античного и восточного ars amatoria ("искусство любви") применительно к профанической любви; важным средством здесь были различные зелья и дурманы. Однако в отличие от этих, в общем-то обычных, средств, тантрическая любовная операция предполагает не утончение наслаждения, а ритуально-магическое "погружение в астральный свет", в транс, чего можно добиться только полностью исключив эякуляторный криз. У обычного мужчины подобные попытки имеют сугубо негативные последствия — они обычно заканчиваются неврозом — однако продление наслаждения в том или ином виде не только физиологически, но и психологически позитивно и для него тоже и в любом случае способствует пробуждению внутренних сил, что и является целью всякого использования женщины.

Другой аспект того же самого — обратный, когда остановка семяизвержения не является следствием, а причиной перемещения сознания, собственно, началом трансценденции как таковой. Насильственное перекрывание потока ощущений при соединении с женщиной в наивысшей точке эротического подъема, однако без утраты самообладания, как утверждают тексты, способно произвести травматический прорыв сознания на иной уровень, в то время как физический оргазм профанической любви мгновенно ослабляет человека и делает его внутренне пассивным. Способ все тот же — остановка дыхания в момент, непосредственно предшествующий семяизвержению; так достигается выход на иной план путем разрушения барьеров человеческого "Я", "убийцы ментала".

В одном из комментариев к тантрическим текстам М. Элиаде[859]' писал, что семяизвержение ведет к остановке мысли. Ментал (manas) как активно-экстатическая субстанция оказывается "убит" (excessus ientis). В обратном же случае начинается процесс его насыщения через поглощение "чистого зерна лотоса", женского rajas ("раджас").

К этому мы еще вернемся. Но уже сейчас для нас очевидно, что целью всех этих практик является стимуляция "физической" любви как "силы убийства" — в данном случае "убийства темного владыки", то есть индивидуального "Я", по уже цитированным словам Джелаледдина Руми[860]. Своими флюидами и "огнем" женщина созидает растворяющую и освобождающую субстанцию — происходит превращение яда в живую воду. Вот почему в текстах по тантрическому буддизму yoginî (то есть подруге йогина) вменяется способность «освобождения сущности от "Я"», то есть именно женщина помогает человеку в достижении нирваны[861]'. Для этого необходимо полное взаимное слияние — samasara, термин, неправильно, в чисто профаническом духе переведенный Шахидуллой как "обоюдное наслаждение"[862]. На самом же деле речь идет о глубинной и радикальной трансформации, осуществляемой путем остановки потока физического семени и одновременно соединения семени "не физического" — çukra — мужского и rajas — женского. Подобно тому, как в йогических практиках задержка дыхания используется для подъема kundalinî, так и здесь- для остановки семенного потока; причем одновременно можно и поднимать kundalinî и достигать наивысшего восхождения в соединении. Экстатическое состояние постепенно усиливается вплоть до мгновения, предшествующего его спазматическому разрешению — тогда его резко останавливают. Вместо конца имеет место начало — sukha (наслаждение) преображается в âгора — транссубстанциацию, освобождение. Происходит "фиксация" длительности — "без усиления и ослабления"- это как бы остановка времени как такового. Соединение мужчины и женщины переходит с физического на иной план; происходит sahaja-sukha, то есть "НЕрожденный" или "НЕобусловленный" экстаз. Чтобы все это понять, вспомним традиционные представления о стихиях или элементах — вечных, всюду присутствующих и всеобщих. Согласно этим представлениям, например, огонь самотождествен и существует вне пространства и времени, однако процесса "сжигания" не происходит до тех пор, пока для него не открылись определенные обстоятельства. Йогин же способен "пробуждать" этот огонь в самом себе вне зависимости от наличия или отсутствия внешних обстоятельств. Продленное и необусловленное наслаждение тождественно космическому соединению мужского и женского — мифологически бога и богини, Шивы и Шакти, Радхи и Кришны. Оно "не приходит и не уходит" — состояние, достигаемое любящими бесформенно и вне-психологично, то есть свободно от всего, обычно сопровождающего любовь. В тантрических кругах культивируют "распускание бутона наслаждения самого по себе" — трудно объяснимого словами вневременного, нераздвоенного, высшего и необусловленного союза[863]. Акмеическое (пиковое) состояние, мгновенно исчезающее после того, как семя излито и "пленено" женщиной, здесь обретает длительность. Когда дыхание остановлено и семяизвержение предотвращено, оргазм теряет свою физиологическую обусловленность — происходит то, что буддийская тантра именует Великим Освобождением и "полным озарением". Волна этого озарения захватывает мысль и превращается в "мыслеозарение" (bodhichitta) — в области головы происходит тот же процесс, что и у йогинов.

Очевидно, что "питают" этот процесс тонкие энергии самой женщины, ее "сжигающее пламя". Трудно понять другое — что же имеют в виду тексты, говорящие о том, что после того, как семяизвержение остановлено, мужчина начинает поглощать "женское семя" — rajas. Ключом к пониманию может оказаться образ неподвижного Шивы и активной Шакти, супруги, чья активность и есть источник экстаза.

Но не вполне ясно из текстов и то, кем конкретно осуществляется чисто техническая процедура "остановки" — только лишь мужчиной или же вместе с его mudrâ (çakti). Кое-где упоминания об особой женской технике amaroli-mudrâ[864]', развивающей ее силы так, что она оказывается способна действовать синхронно с мужчиной. В любом случае это касается не только физиологической стороны процесса. Напомним и то, что и у женщины во время сношения происходит нечто похожее на эякуляцию; и ее тантрическая задача — также задержать выделение вещества, подобного мужскому семени. Как известно, вагинальная секреция, начинающая выделяться в состоянии полового возбуждения, не строго связана с моментом "конца", в отличие от мужской эякуляции. Слово rajas в тантрических текстах имеет несколько значений. Одно из них — menstruum; естественно, не о ней может идти речь. В другом значении rajas — особое тонкое вещество, противоположно соответствующее vîrya у мужчины и имеющее такое же отношение к menstruum, какое vîrya имеет отношение к вещественной сперме. Эту силу древние называли "женским семенем" — по их мнению, она необходима для деторождения. Эта концепция бытовала и в Европе примерно до XVII столетия, и ее просто невозможно списать в область фантастики. Равно как и напрямую отождествить rajas с menstruum или вагинальной секрецией. "Женское семя", как и vîrya, имеет сверхфизическую природу. Что же касается влияния его на возможность зачатия, то здесь также следует иметь в виду психофизическое, а не чисто физическое влияние. Когда в тантризме говорится о соединении мужского и женского семени как принципов, то имеется в виду это самое сверхфизическое семя, от взаимопоглощения которого рождается озарение, "иллюминация", в то время как при обычном сношении соединение сперматозоида и яйца порождает только эмбрион. Речь идет о параллельном парафизическом соответствии физическим процессам. Vajrayânа устанавливает такое же соответствие между практикой удержания и соединения двух потоков — idâ и pungalâ, или lalanâ и rasanâ, как и в чистой аскетической йоге[865]'. Если же в соответствии с многозначностью смыслов понимать rajas так же, как menstruum, то rajas означает не что иное, как ослабление или полное прекращение менструаций у девушек и молодых женщин, предназначенных для практики фиксации своего "семени", то есть mudrâ. Menstruum, как мы помним, всегда связана со специфически-двусмысленной магической силой, mana, ее превращение превращает деметрические возможности женщины в чисто афродические, насыщенные сексуально-очаровывающим демонизмом. Но есть и другие значения санскритского слова rajas. Одно из них — "красный цвет" (что соответствует и menstmum), другое — особо глубокий философский смысл вещей в доктрине gûna, третье — цветочная пыльца, в особенности лотоса. Слово rajas также означает tejas — огонь или лучистую энергию. Мы приходим, таким образом, к пониманию самой сущности тонкой женской материи, соединение с которой, согласно древним текстам, есть огненная жертва, а сама женщина, прежде всего ее половые органы — собственно огонь[866], как субстанция процесса растворения-сжигания. Именно так можно герметически истолковать экстатико-магический секс. Вот текст одной из древнейших египетских надписей, имеющий, очевидно, не только профанический смысл: "Подобно огню пылает женская плоть".

Совершенно очевидно, что теория трансценденции путем соединения çukra и rajas не имеет в виду их материальное проявление — сперму и menstruum. Это всеобъемлющие принципы — мужской и женский, животной деградацией которых являются указанные вещества. Иначе синхронное поведение женщины в ходе samasara вообще необъяснимо. В Dohâkoça сказано, что не только çukra, но и rajas ("женское семя") должно быть приведено в неподвижное состояние — только тогда начинается указанный процесс[867]'. Парацельс писал: "Бог предусмотрел рождение следующим образом. Фантазия живет в двоих существах, и каждое помогает другому — мужчина женщине и наоборот. Ибо мужчина имеет в себе лишь половину воображения, а совместно с женщиной — целое"[868]'. Мысль Парацельса, явно относящаяся не к физическому, а к иному рождению, соответствует уже сказанному: взаимовосполнение двух живых воображений, магнетизированных желанием, рождают внутреннюю тайную встречу тонких тел в тантрическом режиме половых объятий.

Относительно участия женщины в самой "фиксации" следует напомнить, что при viparîta-maithuna роль mudra активна. При обычном же сношении женщины чаще всего не умеют действовать синхронно, и именно по их вине осуществить указанный процесс не удается.

Представляют интерес также и достаточно курьезные выражения, используемые школой Sahaja применительно к половым объятиям: "В любви есть дрожь радости — над этой дрожью прилив (переход к продолженному сношению — Ю. Э.), превыше же этого прилива — еще прилив (наступление иного состояния сознания — Ю. Э.)". "Есть подземные воды; над ними рождается волна — а над ней витает любовь (преодоление эротического кризиса — Ю. Э.)"[869]'. И еще: "Тонуть в пучине океана и не замочиться". "Связать слона паутиной"[870]'. Нетрудно видеть, что все это — иносказания того же самого. Мы уже упоминали выражение "оседлать тигра". Оно означает — овладеть ситуацией без опасных для себя последствий и удержаться в таком владении: тигр обычно пожирает выпавшего из седла. И нам придется говорить о последствиях неудачной "операции".

Но сначала несколько слов о ее подготовке. Основное правило заключается в том, что женщину надо сперва "обожать", и лишь потом ею "овладевать". "Обожание" также строго регламентировано. Влюбленные должны спать вместе, не касаясь друг друга. При этом предполагаются две стадии и соответственно два положения пары. Первая стадия — женщина слева, вторая — справа от мужчины. "Обожать" дословно означает "делать предметом культа, видеть в женщине реальное присутствие богини, Тârâ[871], дарующей спасение, или иных воплощенных культовых образов женского начала; эта стадия соответствует поклонению даме у европейских "Адептов Любви". Интересная деталь: на этапе "обожания" мужчине вменяется образ Кришны, женщине — Радхи. Это объясняется тем, что, пока мужчина находится на профаническом уровне, он заключает в себе "внутреннюю женщину", сам отчасти является ею и не обладает подлинной вирильностью; он пока еще не может претендовать на причастность к категории purusha (воплощение истинно, абсолютно и неподвижно мужского) — если, конечно, он хочет взойти по ступеням в область вечного[872]'. Возможно, именно поэтому мистически роль супруги или невесты небесного жениха вменена душе, которая имеет женскую природу, в том числе и у мужчины. В вишнуитском тантризме все несколько иначе — но это скорее исключение, чем правило — оно касается перемены полюсов. Женщину "обожают" как уже конкретное воплощение богини, как носительницу сверхчувственного, как всеозаряющую силу — поэтому она уже на этой стадии процесса находится справа.

Бенгальская рукопись, составленная Mohindra Mohan Bose[873]', содержит интересные детали о правилах подготовки к сексуальному ритуалу. Они включают очень длинный период воздержания и одновременно "питания желания", со строгой дисциплиной. Первая часть подготовки — мужчина "прислуживает" женщине, что во многом аналогично европейскому "служению даме"; при этом он спит с ней в одной комнате, у ее ног. По истечении четырех месяцев ему разрешается спать с ней рядом — причем она находится справа. Начинается период "обожания". Еще через четыре месяца они меняются местами — теперь слева она. Их взаимное желание возрастает, но телесной близости нет — она запрещается. Все происходит в рамках платонической любви. Доводится до совершенства техника утончения желания и одновременно самообладание обоих. В конце концов мужчина оказывается "в объятиях женщины" — происходит взаиморастворение флюидов, но без семяизвержения — с "опрокинутым в бесконечность" эротическим акме (пике).

Можно говорить о первых периодах всего цикла как об аскетизме sui generis (исключительном, беспрецедентном), а в конце процесса как о сверхаскетизме, отличном, впрочем, от чисто мистического экстаза. Так происходит в тантрическом буддизме, а также в школе Vajrayâna. Эти школы созерцают иной, отличный от ортодоксального, образ Будды — для них Будда прежде всего тот, кто победил Маrâ[874], божество земли и смерти, тот, кто достиг абсолютного озарения через овладение сверхъестественными силами благодаря сексуально-магическим ритуалам с участием женщин ("они суть божества, они суть жизнь" — гласит текст)[875]'. С другой стороны, секс — лишь одно из средств достижения нирваны, далеко не единственное. Особо следует подчеркнуть, что, согласно Vajrayâna высшее состояние mahâsukha, в котором Будда соединен со своей Шакти, иерархически стоит по ту сторону собственно нирваны и является внемировым экстазом. В этом суть доктрины "четвертого тела" Будды — mahâsukha-kâya — единого с Шакти: оно есть корень всего проявленного, а лица мистической пары — "цари" как имманентного (samsâra), как и трансцендентного (nirvâna). Последние категории обычно понимаемы как противоположные. Можно предположить, что речь идет даже о преодолении экстаза как такового, как excessus mentis(лат. — транс) в его пассивно-"мистическом" аспекте. Нечто подобное мы встречаем и в других течениях индийской метафизики. Например, в одном из текстов сказано: "Менталу не дозволяется вкушения счастья экстаза (samadhi[876]), но, посредством практики исключений следует освободить его от приверженности к такому счастью"[877]'. Так постепенно приоткрывается смысл того, о чем символически говорят упоминаемые нами школы. Если каждый мужчина несет в себе зерно Будды и таковым потенциально является, то же самое в отношении çakti можно сказать о женщине, а vidya или же "знание" в целом совпадает с понятием prâjna — "озарение", то женщина и есть то, что способно "пробуждать Будду в каждом мужчине". Как и дама сердца у "Адептов Любви" есть воплощение Жены Познания, спасительного Гнозиса и "Святой Премудрости", открывающей "возможное разумение" у любящего (см. § 47), тантрическо-буддийская женщина — живой символ prâjna (озарения) как глубинной основы жизни. Данные школы часто выражают любое мистическое становление как союз padma (лотос) и vajra[878] (скипетр) — это многозначные понятия, используемые как в доктринально-мистическом, так и в чисто сексуальном смысле. Они приблизительно могут означать соответственно первое — "Божественную матку Будды", второе — "скипетр" или "алмаз". В этом случае vajra — символ чистого, верховного и нерушимого принципа. С другой стороны, используются термины prajnâ и upâja, то есть первый — "озарение", а второй — "орудие", "средство", "способ". Их соединение в результате порождает "реализацию". Понятно, что все это в абстрактно-метафизической форме чистых смыслов выражает соединение женского и мужского начал, в том числе и в половом акте. Понятна магическая, онтологическая и аналогическая связь этих понятий с upâja и prajnâ[879]'. Исходя из ведущей роли мужского начала и "озаряющей" — женского в иерогамической символике, не будет ошибкой также вменение vajra фаллического смысла[880]. В целом же мы указывали на "магическую направленность всех подобных течений — когда говорили о смерти Беатриче и Рахили и о герметическом символизме инцеста.

Необходимо отметить, что, в конечном счете, результаты тантрических сексуальных практик и його-аскетического подъема kundalinî одни и те же. Совершенно очевидно, что в профанической любви, и даже в случаях юношеской гебефрении результат отчасти тот же самый — там происходит частичный подъем поясничной силы. Парафизическая физиология учит о центре yonishthâna по соседству с "местом покоя" kundalinî, в котором, словно символ союза Шивы и Шакти, отражается высшее соединение начал, имеющее место в области головного мозга. Порой делается вывод о возможности взаимопроникновения той и другой техники. Часто указывают, что любимая и желанная женщина есть внешне-видимое воплощение kundalinî-candâlî. В основном мастера тантры сходятся на том, что благодаря сексуальным практикам можно путем постепенных переходов достигнуть sahaja, высшего состояния "НЕдвойственности" по ту сторону "Я" и "НЕ-Я", однако удержать его очень трудно, и вот тут-то и требуется владение техникой, связанной с kundalinî и, соответственно, подробно разработанной в кундалини-йоге. Но отметим, что в чисто йогических кругах господствует предубеждение против сексуальных практик как таковых. Это косвенно подтверждают и тантрическо-буддийские тексты, рассказывающие об учителях, которые, пройдя через сексуальные практики и достигнув "озарения", после этого избегают женщин и ведут строгий образ жизни, равно как и проповедуют строгое воздержание.

Мы уже говорили, что практика чистой Кундалини-йоги может быть сопряжена с большими опасностями — безумием, болезнями и даже смертью. Это в еще большей степени относится к сексуальным практикам, особенно принимая во внимание природную направленность полового влечения на семяизвержение и деторождение. Контролировать и управлять описанным процессом крайне трудно. Подъем bindu (то есть как непосредственно семени, так и соответствующей ему тонкой сущности) может привести не к "освобождению", а напротив, к параличу сознания. Человеком овладевает безотчетный страх[881]'. Это так называемое "сексуальное отравление" организма — чтобы заболеть им, достаточно не суметь растворить в себе хотя бы часть полученных женских флюидов. "Интоксикация" наступает и тогда, когда трансмутация и перемена полюсов не произошла и простое желание продолжает господствовать. Человек становится "одержим демоном", он перестает контролировать себя и безропотно выполняет приказы властвующей над ним невидимой силы. Это и есть опасность так называемой "красной магии". Если высшие формы тантризма лишь используют секс как средство для совершенно иных целей, то "красная магия", напротив, привлекает потусторонние силы, используемые аналогично наркотикам, для обострения сексуальных ощущений и прежде всего для продления самого сношения и оргазма без соответствующих изменений психофизического состава организма в целом. Опасность всех практик тантрического типа — в занятиях подобными вещами.

Существует древнегреческий миф, как раз посвященный этому разрушительному разрыву — миф о тунике Несса. Деянира, стремясь привязать Геракла к себе любовью и желанием, послала ему великолепную тунику, пропитанную приворотным зельем; но оно же было и зельем смерти. Геракл, в жилах которого заиграло неугасимое пламя, почувствовал, что его отравили. Самоубийство Деяниры было бесполезно. Только жертвенное преображение огня, то есть сама смерть, могло спасти Геракла. И он был восхищен на Олимп, где и получил в супруги Гебу, вечно молодую. В этом мифе отчетливо видны его сущностные смыслы. Женское начало, растворенное Гераклом, пропитало его неутолимой и смертельной жаждой. И только подобное молнии олимпийское восхождение может быть оправданием и целью соития с женщиной.

Подобная ситуация описана в одном из романов Г. Майринка, связанного с тантрическими кругами и идеями. Герой пробуждал в себе силу богини, воплотившуюся в конкретную женщину (Асайю), и оказывается на грани утраты своей сверхприродной вирильности, символизируемой копьем, которое соответствует скипетру — vajra — восточных доктрин. Женщина, уже познанная физически, превращается в тонкий, источающий галлюцинации образ, вбирающий единство "ее глаз, ее тела, всего ее безжалостного бытия". Герой восклицает: "Отныне суккуб безраздельно властвовал над всеми моими органами восприятия. Отчаянная борьба моей души и разума с чувствами, отравленными мерзостным фантомом, ввергла меня в страшное горнило искушения, без всякого снисхождения заставив испытать на себе то, что отшельники и святые называют огненным крещением: когда человек, дабы снискать жизнь вечную, по собственной воле входил в разверстые врата преисподней, и там, в негасимом огне адских мук, либо лопался раскаленный добела сосуд скудельный, либо сам Господь вдребезги разбивал горнило. Мое Он разбил в самое последнее мгновение, когда я был на волосок от гибели Мои муки возрастали тысячекратно, ибо Асайя, соскользнув в иную плоскость моих чувств, не только не становилась дальше, но и наоборот — приближалась, и я ощущал ее обжигающую близость постоянно, в любое время дня и ночи". Сквозь множество мелькающих образов герою является "Нагая, Хищная, Вампиричная", и среди этих образов лихорадки, желания и наготы, женщина начинает "окутывать меня в свою ауру, в свое астральное тело Всей сокровенной эссенцией своего существа она проникала под мой кожный покров, вползала в позвоночный столб, сворачивала свои кольца в головном мозгу; она прорастала в меня, вырастала из меня, перерастала". И герой Майринка ступает "на порог чудовищной бездны — философы называют ее "восьмым миром", и в нем человеческое "Я" подвергается абсолютной диссолюции (растворении, разложении)"[882].

В заключение отметим, что ряд индийских текстов посвящен сексуальной технике преодоления mahâ-sukha, то есть достижению подлинного самообладания, необходимого для подготовки тела к собственно йогической практике. Mahâ-sukha — экстаз, "близкий к обмороку"[883]'. Эта деталь очень важна — она констатирует наличие очень серьезных негативных последствий, которые в профанической эротике могут наступать вместо непрофанической трансфигурации.

Мы так подробно остановились на тантрических сексуальных ритуалах только потому, что в них наиболее ясно видны и до конца доведены основные мотивы и возможности метафизики пола, присутствующие как в профанической эротике с ее пассивным следованием стихиям, так и в области традиционных сакрализаций. В этих ритуалах мы встречаемся с пробуждением сил человека того или другого пола, связанных с наиболее глубинными свойствами человеческой природы. Мы встречаем в них и "платоническую" любовь, и действие тонких сил, и опьянение эросом, и, наконец, развитие желания вплоть до его "акме" (пика), достигаемого в половых объятиях. Соотношение "любовь-смерть" (amor-mors, а-mors, amour-mort, etc.), столь часто встречаемое нами в выражениях "любовь убивает", "умереть от любви", "смерть в оргазме" с романтического и чисто эмоционального уровня переходит на объективный, технико инициатический уровень продленных состояний, а обычный любовный травматизм заменяется вполне сознательным. Это ведет к прорыву уровней, "ментальной смерти", а затем и "озарению" по ту сторону мира "двойственностей". Становится понятным, почему с точки зрения доктрины андрогина — основы всей метафизики пола — сексуальность как таковая и животное размножение представляет собой своего рода падение. Именно преодолению животной сексуальности и посвящена техника "переполюсовки" и задержания семени. Kundalinî, поднимаясь вверх, перестает питать собою прокреативную функцию организма и становится путеводительницей к sahaja, к бессмертию, к безусловному. Все это вместе — как бы единая цепь, двигаясь по которой можно осознать глубинный смысл эроса и половой любви.

Существуют и другие тайные традиции той же направленности; наши знания о них фрагментарны, однако и они позволяют с определенной ясностью увидеть их конечные цели.

55. Тайные сексуальные практики в китайском даосизме

Сведения, собранные автором подробного очерка, содержание которого мы собираемся сейчас изложить, на сегодняшний день являются основным источником наших знаний о сексуальных практиках в китайском даосизме[884]'.

Прежде всего — об основных целях всякой даосской практики, не обязательно сексуальной. Согласно Масперо[885], автору данного очерка, основывающему свои исследования на выводах синологической науки, "основным течением" в оперативном даосизме является достижение бессмертия путем "растворения трупа" (shi kiai): умирающий даос не оставляет после себя своего тела — оно превращается в меч или скипетр, сам же он становится бессмертным. В любом случае могила даоса его не содержит — она или пуста или же там вместо трупа покоится меч (скипетр). Эзотерические даосские практики включают в себя как дыхательные, так и сексуальные упражнения. Идеи, близкие к "растворению трупа", мы встречаем и в других традициях, причем не просто как обычные религиозные идеи, но именно как высшую цель духовного делания. Христианство также утверждает, что тело воскресшего Христа исчезло из гробницы, и апостол Павел, не в противоречии с идеями древних мистерий, говорит о "теле воскресения".

Но если конкретно даосские практики, о которых рассказывает Масперо, имеют целью только лишь избавиться от тела в виду его испорченности и развращенности, то есть дематериализовать его без остатка, то тогда, конечно, речь идет об очень низком уровне сознания и всей мистики в целом. Однако говорится как раз об обратном — о достижении "вечной жизни", или, во всяком случае, — что, кстати, чаще — долголетии, "долгой жизни", ch'ang-sheng — необычайной продленности индивидуального существования, соединенном с прекращением обычных и биологических процессов и началом совершенно новых — изменяющих всю психофизику организма. Способ этого — задержка, фиксация и "питание" "жизненного начала", о чем мы уже говорили в связи с "Тайной Золотого Цветка". При этом надо иметь в виду конкретное отличие даосской мистики от тантрических и йогических практик — последние ставят целью преодоление всякой жизненной обусловленности и "великое освобождение". Даосизм же имеет в виду именно жизнь во плоти. С другой стороны, даосы, как и представители других восточных школ, также исходят из соединения мужского и женского, yang и yin, а это совпадает с идеей преодоления двойственности. В то же время практических указаний того, как этого достичь, почти нет в даосских книгах — они носят характер устного предания[886]'.

Масперо отделяет чисто дыхательные упражнения от связанных с сексом. Первые очень напоминают правила глубинной трансмутации в кундалини-йоге. Тексты упоминают о существовании у человека особого "пространства силы", находящегося в "области yin (Инь)", то есть ниже диафрагмы. Это так называемая "женская часть", которая есть и у мужчин. "Область yang (Ян)" или "мужская часть" тела соответственно находится выше диафрагмы. "Пространство силы" размещено на расстоянии "трех больших пальцев ниже пупа". Определение его местонахождения даосы называют также "обнаружением Низшей Киновари", tan-t-ien. Доступ к этому пространству затруднен ("божества на пороге не открываются необдуманно"). Прежде всего требуется научиться контролировать свое дыхание, овладеть самим его принципом — это ключ к Низшей Киновари. Уже подвластное адепту дыхание встречается с "Эссенцией", иногда называемой "Дыханием таинственной Женщины". Соединяясь "взаперти, то есть в долгой дыхательной задержке, оба дыхания рождают особую, сверхфизическую энергию, которая словно флюид, начинает циркулировать по всему телу, оживляя его и животворя. В конечном счете эти потоки достигают места, именуемого в текстах "владением Высшей Киновари". Оно находится в области головы. Там сила соединения преобразуется в огонь, "поджигающий все тело так, что оно само приобретает великолепие огня". Все это называется "плавлением (физической) формы", иначе говоря, "сомы", "плоти". "Плавление" уподобляется воздействию огня на твердые металлы. Только по окончании процесса преображенное тело способно господствовать над смертью[887]'. Налицо прямые совпадения с практикой кундалини-йоги: обнаружение нижнего центра, огненной природы kundalinî, подъем ее по оси позвоночника, соединение мужского и женского (в йоге — Шивы и Шакти) в области головы.

Чисто дыхательная практика даосизма, как мы уже говорили, не исключает сексуальной. Как и тантра, даосизм полагает, что использование секса для некоторых людей абсолютно запрещено, для других же — все зависит от уровня и направленности сознания — может оказаться средством духовного осуществления. "Соединиться с женщиной, — гласит даосское изречение, — это управлять галопирующей лошадью с помощью гнилых вожжей". По мнению даосов, соединение с женщиной не причинит ущерба владеющему ситуацией в отношениях с ней и знающему все их преимущества. "Император Чжан, — читаем мы в книге Yo-fang-che-yao" — возлегал с двенадцатью сотнями жен и стал бессмертным; обычный человек тешится с одной и этим разрушает свою жизнь"[888]'.

Даосизм включает в себя тайную доктрину; в том же самом тексте (I, в) сказано: "Бессмертные передают ее друг другу; распивая кровь, они клянутся ничего не разглашать случайным людям". То же самое повторяет и мастер Тенг Юнцзе: " Эти способы совершенно тайные. Говори о них только мудрецам"[889]'. Другой мастер дао Ко Хонг (IV в.), утверждая огромное значение "альковных практик", (fang-chong-che-fa) говорит: "Эти рецепты Совершенные передают друг другу устно; записывать их нельзя. Но если не использовать их, то, даже принимая самые знаменитые лекарства, бессмертным не станешь" ("Рао-р'о-tsen", 8, 3 в). Поэтому нам очень трудно понять, о чем действительно идет речь. И все же мастер Ко Хонг в самых общих чертах обрисовывает основные цели не-профанического секса. Для одних это выработка и использование жизненной энергии ради достижения долголетия. Для других — усиление в самом себе yang (Ян) и растворении yin (Инь). Общим же для всех является лечение болезней головного мозга с помощью "возвращения Эссенции вспять". Правда, в самом тексте, в отличие от перевода Масперо, не употребляется слово "мозг"; вероятно, как и в случае дыхательных упражнений, речь идет об "области Высшей Киновари", расположенной в зоне головы. Вообще следует понять, что во всех подобных случаях речь идет не о физиологии, но об особой, гиперфизической, символической "анатомии".

Различаясь в своих конечных целях, все даосские практики так или иначе включают в себя соединение начал yang и yin; носителем первого является мужчина, второго — женщина. В зависимости от способов осуществления практики меняется и ее цель. Любопытное выражение, используемое для чисто сексуальной практики, — "свертывание Дракона и игра Тигрицы". "Дракон" символизирует yang и относится к мужчине, Тигрица — это соответственно yin и женщина. Важно отметить, что, в отличие от других традиций, китайская представляет дракона как животное двойственное — с одной стороны, земное и подводное, с другой — небесно-царское. Исходя из двойственности человеческой природы как таковой, "игра Дракона и Тигрицы" соответствует шести позициям yang, шести знакам yang первой гексаграммы "Книги Перемен", в которой пойманный Дракон шаг за шагом, от одного знака к другому распрямляется, поднимается ввысь, переходит в эфирное состояние и в конце концов исчезает.

Возраст женщины, используемой в даосских практиках — от 18-19-ти до тридцати лет и не более. Как и в тантризме, она ни в коем случае не должна иметь детей: "Ни девственница, ни мать не может быть использована" (Yu-fang-pi-Kine). Обязательным для даоса является предписание менять женщин — об этом говорится во всех текстах без исключения. Это следует делать после каждого "экстаза". Одно из обоснований таково: число жизней, составляющих "вечную жизнь", также бесконечно. Кроме того, в тексте говорится: "Если соединяться с одной и той же женщиной, дыхание yin (Инь) начинает ослабевать и успеха не будет. Эссенция женского дыхания постепенно лишается своей концентрации и не может быть столь же полезной для мужчины, как вначале"[890]'. Обычно предполагается, что мужчина использует женщин одну за другой, однако в одном из текстов говорится, что двух за ночь достаточно.

И все-таки скорее, чем об инициатических целях соединения, в этих случаях приходится говорить о своеобразном "мужском вампиризме". Такой вывод приходится сделать из-за того, что цели провозглашаются чисто "лечебные" — долголетие, исцеление от болезней, "обретение легкости", "утончение тела"[891]'. При этом все рекомендации носят чисто технический характер. Согласно P'eng tsu, женщина также способна "питать свое yin (Инь)" и становиться бессмертной; однако такая женщина не может приносить пользу своему партнеру[892]'. Половой акт не является обменом энергиями, приносящим пользу обоим участникам, в нем нет подлинной взаимности[893]'. Мужчина только потребляет флюидическую субстанцию, растворяет ее и усиливает yang (Ян) или "свойства Дракона", иначе говоря, свою вирильность перед лицом yin, "Тигрицы". И ему не надо, чтобы его партнерша была посвященной или владела магией половых объятий, то есть питала и укрепляла свое yin. Исходя из такого, не "обменного", а чисто "питательного" подхода, и становится понятным переход от одной женщины к другой — чем больше, тем лучше. Речь идет исключительно о технике продления жизни — совершенно неважно, испытывает ли женщина оргазм и вообще получает ли удовольствие — важно получить и "вампирически растворить" ее жизненную энергию[894]'. Аналогичные мотивы присутствуют и в индо-тибетских практиках. Даже в упанишадах есть упоминание о "вдыхании женских флюидов и о том, что "семя" должно быть задержано еще и потому, что женщина не должна его "получить". Текст гласит, что целуя женщину в уста и одновременно проникая в нее снизу, мужчина должен мысленно произнести: "Моей силой, моим семенем я поглощаю твое семя". О "женском семени" мы говорили в § 54[895]'. В данном индийском тексте содержится и положение, аналогичное даосскому — если мужчина владеет своим сознанием, он получает от женщины ее "благость", если же нет, то его "благостью" завладевает женщина. Сказано, что иногда даже брахманы теряют самообладание и становятся жертвами женщины[896]'.

И все-таки можно предположить, что не все цели в тайных даосских практиках столь сомнительны. В конце концов, чисто технически все описанное почти ничем не отличается от тантризма. Первая фаза даосской техники — выравнивание, гармонизация и смешивание дыханий: chang-k'i chen-chu. Такая подготовка оживляет естественный магнетизм yin-yang до степени взаимной экзальтации и "синтонии"[897]. Только после прохождения этого этапа, партнеры переходят к телесному соединению (Yu-fang che-yao, I b). Можно предположить, что как и в тантризме, здесь присутствуют стадии интимного, но не физического, контакта. Правила самого сношения hu-ho тоже примерно такие же — владея женщиной, мужчина не должен изливать семя, а перед началом эякуляции остановить ее, "удержать Эссенцию", то есть vîrya или bindu — принцип магической вирильности. В тексте "Su-nin-king" прямо сказано: "Суть всякой техники в том, чтобы, соединяясь со многими женщинами, не извергать Эссенцию"[898]'. Уже после того, как соитие началось, следует поднимать вверх "первичную силу" (в тексте сказано: "она должна становиться все живее и живее"). Эякуляцию же следует остановить, причем тексты настаивают даже на грубых физических способах. Первичная сила (Эссенция), поднимается по позвоночнику в "мозг". Это называется "искусством заставить Эссенцию переместиться в мозг — huan-tsing pu-nao" (Yu-fang che-yao, I, b)[899]'. "Проникнуть, не изливая" — повторяется в тексте одна и та же формула. Мастер Ли Кинг учит: после гармонизации дыханий "проникать, пока (…) слаб и отступать, когда тверд и мощен". Еще в одном тексте об этом говорится так: "Кто входит сильным, а выходит слабым, терпит поражение" (Yang-sing yen-ming lu II, 13, а-b). Масперо однозначно подставляет в частности, в скобки, значение phallus или "нефритовый стебель". Но, видимо, все не так просто и грубо и, возможно, происходящее на физическом плане — только самое начало процесса. Возможно, речь идет не о физическом половом члене, но о трансцендентной силе yang (Ян), генерирование которой через прохождение сквозь yin (Инь) и есть цель всякого процесса. Кроме того, существует определенный ритуализм: полным числом yang считается 81, и ровно столько касаний "струн лютни" должен совершить "неофитовый стебель"[900]'; кажется, что следить за механическим исполнением этого правила очень трудно, но, возможно, речь идет лишь о внутренней, даже магической символике.

Тенг Юцзе, легендарный "бессмертный", проявившейся во II веке при Ханьской династии, говорил о двойной цели: "Ослаблять yin через усиление yang" и "сгущать ликер Эссенции" (иными словами, утвердить vîrya)[901]. Согласно изложению Масперо, существуют особые предупреждения — не заниматься указанными практиками без соответствующей подготовки. Кроме того, это можно делать лишь в определенные часы — даосы большое внимание уделяют астрологии — в частности, запрещена любовная практика в первой и последний день месяца, первую и последнюю четверть луны и в полнолуние. Таким образом, двести дней в году оказываются запрещенными для "магического союза Дракона и Тигрицы"[902]'. Нельзя практиковать пьяным или после еды; избирается определенное время — "после полуночи, в пору живого дыхания yang". Мы вновь возвращаемся таким образом к связи между женской сущностью, эросом и ночью. Обязательна способность к медитации и концентрации. Никаких особых обрядов сакрализации, как в Индии, не требуется, но говорится, что сознание должно находиться в ином состоянии, отличном от дневного. "Всякий раз прежде начала практики, — указывает Тенг Цзе, — следует входить в медитацию; сознание тела должно стать иным, отделенным от внешнего мира"[903]'. Речь идет о вхождении в состояние активного транса. Делать это надо, никоим образом не теряя ощущения женского тела, однако, скорее, на парафизическом уровне. И, что наиболее важно, подъем Эссенции в область головы после предотвращения семяизвержения следует сопровождать ментальным сосредоточением, позволяющим управлять процессом в целом[904].

Тот же самый Тенг Юцзе указывает на то, что "те мужи, которые имеют "дух крепости" в почках, решительно удерживают Эссенцию, очищают дыхание и направляют противоток в сторону Ni-Huan по позвоночнику, достигают Истока, huan-yuan"[905]. Женщины же содержат "дух крепости" в сердце и там у них происходит "дистилляция неподвижного огня" (ср. с индийскими категориями rajas и tejas). Через сердце дыхание двух сосков груди спускается в почки и уже оттуда по позвоночнику восходит к Ni-Huan[906]. Все это в целом именуется "Преобразованием Царского Начала", hua-shen. Само "Преобразование" происходит через сто дней. Успешно его совершивший становится Истинным (Царственным) Человеком и может жить вечно, столетие за столетием. Это и есть метод достижения бессмертия[907]'. Он в принципе равнозначен алхимическому эликсиру, владеющий которым, "молод он или стар, становится как подросток"[908]'.

Реинтеграция физической или "витальной" жизни считается началом осуществления бессмертия в собственном, трансцендентном смысле этого слова. Учитывая двусмысленность всех подобных текстов, следует все время помнить, что подлинно инициатические знания у даосов передавались только устно.

Среди материала, собранного Масперо, нет указаний на опасности, связанные с сексуальными практиками yang-yin (Ян-Инь). Однако можно предположить, что именно это имеется в виду, когда тексты намекают на эротическую интоксикацию и "поражение" мужчины в магической игре с Тигрицей или yin. В том числе наверное, поэтому рекомендуется использовать непосвященных молодых женщин — посвященные могут злоупотреблять силой своей yin, извлекать из нее преимущества и искажать основные цели практики.

Помимо индивидуальных практик, многие даосские тексты упоминают древние коллективно-оргиастические, прежде всего сезонные — весенние и осенние, техника которых в целом та же самая. Однако есть различия. Прежде всего, они проводились в новолуние и полнолуние — дни, как раз запрещенные для индивидуального, парного секса. В целом считалось, что коллективные ритуалы освобождают и очищают человека через погружение в бесформенное, в стихию "Вод", о чем мы уже говорили. Однако, в отличие от антично-средиземноморских оргий, китайские коллективные ритуалы так же, как и даосские индивидуальные, строго следовали правилам удержания семени. В Sua tao luen сказано: "Предающиеся этой практике следуют тем же Царским Путем Киновари: они должны обращать внимание на тайную защиту и не разбрасывать на дороге свою силу"[909]'. Имел место как чистый промискуитет, так и "обмен женщинами". В качестве основных целей ритуала текст называет защиту от опасностей, от враждебных влияний и от демонов. Средство защиты — вырабатываемое в ходе практики чистое yang (Ян), сравнимое с античной магической силой фаллоса. В любом случае, очевидно, имело место совмещение коллективных оргий и коллективных практик — причем всегда без семяизвержения. Можно допустить существование особой магической цепи, вроде тантрических, о которых мы уже говорили, а не простого промискуитета. Но будем помнить, что мы говорим о "вещах, которые нельзя раскрывать в деталях"[910]'. И еще одно — с веками все указанные практики все же подвергались вырождению. Известно, что при Вэйской и Цинской династиях в даосских кругах уже рождались дети[911]': это означает, что не все даосы полностью избегали обычного, "влажного пути" в половой жизни.

56. Сексуальные практики в арабском мире и герметическая символика

Арабо-персидский мир также был знаком с мистико-оргиастической практикой. Однако дошедшие до нас свидетельства очевидцев и путешественников были скорее вызывающими скандал, чем наполненными серьезным анализом данных явлений. Существует, правда, недавно опубликованное исследование группы авторов[912]', содержащее сведения о различных сексуальных практиках, встречающихся среди населения Северной Африки. Соитие с женщиной часто рассматривается там как один из способов накопления духовной силы (barakah), используемый при первоначальной подготовке будущего адепта к посвящению. Конечно, он применяется не для всех, а только для тех, чей темперамент предрасположен к сексу — и это только одна из стадий "подготовки первоматерии"[913]'. Еще одна интересная деталь: часто секс используется чтобы научить человека противостоять гипнотическим воздействиям. Впрочем, "очарованность" в тантрической практике рассматривается как серьезная опасность, как любовный обморок и растворение в женском, исключающее активный мужской экстаз mahâ-sukha. Как в тантре, так и в арабском мире средством противостояния такой расслабленности считается половое сношение с обычной точки зрения "противоестественное". "За норму при инициатических практиках принято сношение, не заканчивающееся семяизвержением. Мистические союзы, с участниками которых мы встречались, специально держат на содержании берберских[914] девушек, используемых для такой практики. В каждом случае применяется особая оккультная подготовка — dhikr, и ей подвергаются молодые женщины, прежде чем их допускают к этой практике. В течение всей ночи, во время которой продолжается непрерывное сношение, араб пьет особый чай, заваренный со специально приготовленными травами, сила которых стимулирует продолжение действия в течение очень долгого времени"[915]'.

Автор цитируемого очерка добавляет: "Цель этой практики двойная. Прежде всего научение мужчин самообладанию, способности противостоять соблазнам, привносимым извне чувствам, физическим и психическим, дабы, господствуя над семяизвержением, суметь избежать его. Для молодых женщин, объектов практики, цель противоположна — научиться переносить и терпеть все извне происходящее. При этом, если мужчина видит, что женщина начинает плакать, то есть терпит "поражение", он должен научить ее подчиняться установленному порядку. Столкновение воли и власти и сопротивление ей создает психологическую травму — ее следует превратить в способ соединения со сверхчувственным[916]'. Правда, в таких случаях, вплотную приближающих человека к паранормальным состояниям, очень велика опасность впадения в безумие, если, конечно, не соблюдена верная ориентация[917]'. Это надо иметь в виду.

Происхождение подобных практик явно суфийское. Суфизм описывает состояние fanah (тушение), за которым следует badah (утверждение). Мы уже цитировали Ибн Араби, который, разъясняя сакрализацию полового союза, отождествляет женщину с "космической натурой". Можно и дальше цитировать этого мастера суфизма: "Когда мужчина любит женщину, он желает наиболее полного соединения с ней, какое может дать любовь; но в рамках мира форм, составленного из элементов, нет союза более тесного, чем брачное соитие. Тогда желание охватывает все части тела, и поэтому священный закон предписывает полное омовение плоти после супружеского акта, подобное тушению пожара — ведь у мужчины любовная страсть к женщине охватывает все его существо. Но Бог ревнует Своего раба, не терпит страсти ни к кому, кроме Самого Себя. Потому требуется очищение, но еще лучше прямой разворот — в Его объятия — по существу, иного и не дано."[918]' Такое сгущение растворенного перед лицом женщины существования и обращение его к Божеству делает иллюзорным любое индивидуальное плотское желание: возможно, именно это и является ключом к оперативной мистике ислама.

В европейских традициях Средних и последовавших за ними веков легко проследить аналогичные подходы. Мы уже говорили о таких каббалистических течениях, как Братья Свободного Духа; у них, однако, были скорее просто проявления мистического эротизма, чем особые правила собственно полового сношения. Нельзя, конечно, исключить, что в более тайных кругах было иначе. Так мы уже упоминали приписываемый Исааку Голландцу герметико-каббалистический текст "Asch Mezareph", в котором используется символ копья Финея, пронзающего пару грешников так, что и грех преображается в чудо — возможно, здесь речь идет именно о тантрической технике подъема vîrya во время любовного акта. Есть и параллели с одиннадцатым "Ключом" Василия Валентина[919]. Этот "Ключ" изображает двух женщин — наездниц, восседающих на двух пожирающих друг друга львах; каждая из них держит в руке сердце, из которого, подобно стеблям, растут, смешиваясь друг с другом, флюиды Солнца и Луны. В углу изображен пеший воин в накидке, он поднял шпагу, готовый нанести удар[920]'.

Последний аркан Таро, называемый "Дьявол", также, по-видимому, имеет отношение к сексуальным процессам. Центральную его фигуру чаще всего отождествляют с тайным идолом тамплиеров Бафометом (см. прим. 693). Это андрогин[921] с козлиной головой и пентаграммой во лбу. Правая и левая рука соответственно указывают на алхимико-герметические формулы Solve et Coagula ("растворяй и сгущай")[922]. В правой руке под знаком "Solve" фигура держит пылающий факел, указывая, по-видимому на внутренний свет, озаряющий действие. В левой руке — мужской и женский половые органы под знаком "Coagula", что, по-видимому, акцентирует магическую "фиксацию" образования андрогина. Кроме того, внизу, внутри иероглифа, расположенного на пьедестале, можно заметить демонов мужского и женского пола, возможно, обозначающих участвующих в практике мужчину и женщину, как бы под знаком андрогина с пентаграммой. Мужчина, поднимающий левую руку к горящему факелу, делает ритуальный благословляющий жест, в то время как правая его рука покоится на гениталиях; женщина же направляет правую руку во внутреннюю часть андрогина; левая ее рука также указывает на признаки пола. Находясь ближе к знаку "Coagula", изображение женщины несет смысл "сгущения астрального света" в состоянии флюидического опьянения, переживаемого именно ею в ходе "операции". Среди размытых темно-двусмысленных значений иероглифа, явно поливалентных, одно из наиболее очевидных относится к инициатической половой магии.

В подлинном герметизме — тайной Доктрине Запада, сохраненной в языке и работе алхимиков — толкование с точки зрения пола является одним из возможных толкований текстов; это, конечно, не означает, что следует осмысливать всю множественность этих значений и ограничиваться указанным толкованием. Но наличие эротической символики очевидно. Вообще в герметизме эротический символизм отчетливо заметен, а процессы, изучаемые этой наукой, могут быть описаны также в терминах половой магии. Мы уже упоминали о роли андрогина в данной традиции, Rebis'a (философкий камень). В старых греческих текстах также сказано, что сущностью Великого делания является соединение и мужского и женского[923]'. В алхимии мужское начало — Сера, тождественная принципу "Я" и Божественному началу (греческое наименование серы это подчеркивает). Женское же начало выступает под многими именами: Меркурий (Ртуть), Вода Жизни, Первоматерия, Универсальный Растворитель, Божественная Вода и т. д. Все это — "Дама Философов", в то время как "Золото Философов" или просто "Золото" — восстановление мужского начала. "Наше телесное Золото, — говорит Филалет, — это мертвец, соединившийся со своей супругой. В нем сокрыто присутствует и развивается внутренняя Сера." О женщине в алхимическом трактате грека Остонуса сказано: "В тебе сокрыта страшная и чудесная тайна"[924]'. Первая фраза "тайного союза" — растворение; при этом Женское или Ртуть (Меркурий) является активным растворителем. На этой стадии — "Работе в черном" или nigredo (см. прим. 733, 524–526), мужчина или "Король" мертв. Сокрытая субстанция, претерпевающая прохождение сквозь этот кризис, именуется "Телесным Золотом" или "Вульгарной Серой"; эта форма предваряет проявление личного начала, "физического "Я". После соединения с Меркурием или Божественной Водой его покров сорван. По прошествии кризисного состояния наступает состояние экстатическое, рождается свет, появляются "голубки Дианы" — Великое делание вступает во вторую фазу, albedo, "Работу в белом"; это уже более позитивное творческое проявление "женского порядка", "порядка Луны". Однако в ходе всего процесса мужское начало, называемое в текстах "Мечом Мудрецов" или "Несгораемой Серой", остается неизменным (не возгорается и не исчезает); оно, подобно Мечу, не подвержено никаким искажениям и сохраняет свою сущность среди текучести перемен, неизменно оставаясь "принципом" ("семенем") нового — стадии развития. Затем наступает то, что в Opus alchemicum (Великое Делание) называется третьей фазой, "Работой в Красном" или rubedo; экстатическая "увертюра" завершена. Сера и Огонь снова активны, мужское начало, "выжив", вступает в реакцию с внизу лежащим миром и господствует над женским (в Turba Philosophorum сказано: "Мать всегда более сочувственно подвластна Сыну, чем Сын Матери"). Мужское растворяет в себе женское, преображает его природу. Это и есть Союз Короля и Королевы, омытых и обнаженных, таинственно именуемый "Инцестом", образующий коронованного андрогина, "всесильного" и бессмертного, соединившего Солнце и Луну[925].

В той степени, в какой процесс герметического искусства относится к человеку и отражает процесс творения, космического проявления в его сущностных моментах, Великое Делание обнаруживает ту же герметическую символику, что пронизывает сексуальные практики тантрического типа. Однако, несмотря на широкое использование эротической символики (некоторые тексты прямо говорят о coitus'e Короля и Королевы, а изображения содержат эротические позы[926], древние мастера герметизма соблюдали воздержание; для соединения с женским началом, обнажения Дианы, обладания Гебой и последующего opus transformationis — создания коронованного андрогина им не нужны были физические отношения с женщиной. Правда, во времена более поздние многие последователи герметизма не исключали для себя "пути Венеры" и интерпретировали его в соответствующих терминах.

Речь идет прежде всего о среде, к которой, видимо, принадлежал и о которой рассказывал Густав Майринк, среде, в которой исповедывались весьма специфические доктрины, то тут, то там встречающиеся среди романских народов. Ярким представителем этих кругов был Джулиано Креммерц (псевдоним Чиро Форнисано), деятельность которого разворачивалась в Италии в конце прошлого и начале этого века, создатель особой организации "Цепь Мириам".

57. "Цепь Мириам" и "пиромагия"

В самом названии "Цепь Мириам" звучит множество отголосков. Христианское мистическое богословие говорит о Марии, Деве Богородице — theotokos, которая будучи воплощением Церкви и Подательницей сверхприродной жизни, рождает Самого Бога, "Христа внутри нас". Еврейский эзотеризм содержит идею Шехины (см. прим. 415) — мистической силы женской полярности, воплощенной также в инициатических сообществах. Л. Валли отмечает, что на тайном языке "Адептов Любви" "дама" означала не только "Святую Премудрость", но и их собственную организацию. Схожую концепцию мы встречаем и в школе Джулиано Креммерца[927]: "Мириам", его "жена" или, что то же самое, — флюидический двойник, есть одновременно и мистическая сила возглавляемого им союза, витающая превыше каждого из его членов и посвятительно-"иллюминативная" цель всех их духовных практик[928].

Среди текстов, оставшихся после Креммерца, мы находим упоминания о "пути Венеры", возжигающем "психический огонь". Следование этим "путем" и есть "пиромагия" — она заключается в особой близости без физического контакта с лицом противоположного пола — совершенно аналогично средневековым формам поклонения "даме". Что касается самого слова "магия", то Креммерц говорил: "Магия — это активное завоевание сознания. Она есть полная и абсолютная компетенция мужчины, но он не может ничего, если не использует женщину в качестве реципиента"[929]'. Женское начало — это одновременно и флюид, возбуждающий волю мужчины, и ее носитель в процессе "интеграции андрогина". С подобными идеями мы уже встречались неоднократно. Женщина оказывается своего рода медиумом, подчиненным мужчине, и одновременно его дополнением. Первоначальная задача мага — достичь единства в любви, "исключающего всякую. нечистую мысль"[930]'. Креммерц считал, что задача оперативной половой магии — "овладеть женщиной как собственной флюидической противоположностью"[931]'. Это — естественное продолжение идеи "комплементаризма" или "полярности" как основы всякого эротического притяжения. "Где начинается дух и кончается плоть — вот основной вопрос всякой любви"[932]'. Вот как характеризует Креммерц переход непосредственно к "Пиромагии": "Любовь становится священной, когда встречаешь душу в магическом трансе. И физическое, и тонкое тело — все в человеке охвачено таким глубоким магнетизмом, что он начинает ощущать мир уже не как человек, но как гиперфизическое, гиперчувственное существо, лишь в истоках своих человеческое"[933]'. Креммерц признает, что мгновения такого состояния свойственны всякой любви, однако "трудность заключается в том, чтобы их сделать определенными и длительными"[934]'. Физическое влечение на самом деле здесь только мешает, парализует, препятствует. По терминологии Креммерца, в любви бывает два состояния: состояние мага — активное, и транса — пассивное. Когда то и другое налицо, тонкие тела мужчины и женщины не просто касаются друг друга — возникает возможность приведения в действие всего "нефизического", что есть в человеке и окрест его[935]'.

Креммерц утверждает, что "сквозь двери любви" мы входим в мир магии, пронизанной стихией Рут, "магического огня". Глядя на возлюбленную физическими очами, человек прозревает ее внутренне (veniet sine veste Diana (лат.) — "явление обнаженной Дианы"). Но чем сильнее любовь, тем страшнее опасность "срыва". Ведь любовь — прежде всего искусство, и Креммерц раскрывает его тайные цели так. 1.) Возжечь и усилить священный огонь. 2.) Как сделать его постоянным и какими угольями питать. 3.) Посредством звезды Соломона (состоящей из двух треугольников, ▲ и ▼, обозначающих мужское и женское, активное и пассивное), достичь соединения с внутренней сущностью[936]'. Надпись на римском памятнике, именуемом "Герметическая дверь", Rex igne redit et conjugo gaudet occulto[937], является как бы эпиграфом ко всему, связанному с Креммерцем и его школой.

В его многочисленных книгах мы можем найти конкретные детали и правила "флюидических объятий"[938]'. Прежде всего, Креммерц говорит о необходимости того, чтобы эрос, главный "инструмент работы", не был просто половым влечением и жаждой, но именно любовью, тонкой и одновременно широкой, строго говоря, даже не поляризованной физически, но от этого не менее интенсивной. "Желать душу, все бытие в целом, так, как желают плоть". Такое духовное соединение без физического соития происходит следующим образом: "Эрос вызывает флюидическое соприкосновение, а флюидическое соприкосновение в свою очередь усиливает эрос. Возникает немыслимое головокружение, непереносимое для обыкновенных мужчин и женщин. Любить, желать, неподвижно, продленно, взаимно и даже взаимно-вампирически, так, чтобы все существо входило в зону головокружения. Вы оба соприкасаетесь всеми участками тел, но тел тонких, в тонких объятиях. Опьянение проникает в кровь и передается из крови в кровь, друг в друга. Все завершается взаимным и нескончаемым экстазом".

В анонимной монографии "Магия союзов"[939]' один из учеников Креммерца развивает взгляды учителя уже в чисто тантрическом духе, одновременно используя герметико-алхимическую символику. Согласно этому анониму, флюидические объятия без физического соития есть лишь начальная, подготовительная ступень. После их осуществления процесс должен перейти на физический план. "Поднявшись до магического эроса в бестелесных объятиях, следует опуститься вниз, в область секса, и устремиться в объятия телесные". Однако, чтобы не ослабить и вовсе не разрушить магическое поле, не стать жертвой "любви, которая убивает", надо следовать основному тантрическому, даосскому и арабскому правилу — не допускать семяизвержения.

Дополним сказанное несколькими деталями ритуального характера, изложенными автором, который приводит различие между двумя "режимами" — Воды и Огня, Женщины и Мужчины, Луны и Солнца — в классическом стиле герметизма. В частности, он утверждает[940]': "Когда двое соединяются, а финальный спазм превращен в длящийся процесс, можно говорить о достижении прекрасного, о космической экзальтации. Но и это состояние не является наивысшим, а потому не отождествляй себя с ним, не сливайся с ним, не сосредотачивайся на нем. Если с тобой это все-таки произойдет, то ты не овладеешь космосом, твой путь прервется на эротическом мистицизме, да и его погубит. Достигнув этой, почти нирванической, красоты, ты должен ее отвергнуть и тем обрести силу Огня, который некоторые даже называют "Огнем против природы". И только тогда режим Воды уже пройден. Женщина побеждена, Материя очищена от присущей ей влажности". Произошло возвращение к чистой активности — женщина "с присущим ей ядом" была лишь средством на пути к этому возвращению. Как при Великих Мистериях, достигнуто анти-экстатическое (точнее, сверх-экстатическое) состояние, о котором мы уже говорили, цитируя Mandûkya-upanishad. В связи с этим надо иметь в виду принципиальное различие между участниками процесса, мужчиной и женщиной. Участие женщины ограничено экстазом и достижением сексуального акме (пика). Дальше этого она по знакам собственной природы пойти не может. Это полностью соответствует тантрическо-буддийской терминологии Vajrayâna и даосской доктрине выделения и усиления чистого yang (Ян).

Как и сам Креммерц, цитируемый автор настаивает на проведении "операции" в изолированной комнате, "насыщенной особыми ароматами" и "посвятительными знаками". Это помещение должно стать "роковым местом, где ты должен сначала добиться полного изменения сущности женщины, а затем и войти в нее — там произойдет ваше взаимное головокружение, а затем двойная операция — объятия душ, а следом за ними и тел, и только потом — возгорание света"[941]'. Так мы вновь возвращаемся к âropa, тантрической транссубстанции и "реальному присутствию".

Из всего написанного на эту тему данные два текста указывают на тайны инициатической половой магии наиболее откровенно, почти без прикрытий. Те же мотивы встречаются и в других современных источниках, если, конечно, они не принадлежат к разряду простых мистификаций. Встречается и такое.

58. "Свет пола" и "телемский закон"

Первый из упомянутых в заголовке источников действительно очень сомнителен, "Свет пола" — название, объединяющее несколько брошюр, опубликованных в первой половине нашего века госпожой Марией де Нагловска[942]. Помимо идей, уже нам известных, эти брошюры наполнены большим количеством чисто личных домыслов, ярких, но очень неточных формулировок. Кроме того, многое просто рассчитано на эпатаж: помимо всего прочего, хотя это и не главная ее тема, М. де Нагловска провозглашает свой "сатанизм". Судя по всему, сведениями своими М. де Нагловска обязана прежде всего связям с известными русско-кавказскими[943], а также, возможно, хасидскими, кругами. В целом ее концепция совпадает с положениями, изложенными в § 34, с идеями циклического развития, символизируемого "космическими часами". Первая фаза — нисхождение Бога в "природу", "Сына" в "становление", мужского в женское. Именно женщина — Шакти — господствует на этой фазе. Это выражается цифрой 6, расположенной в низшей точке часового кадрана, то есть, если смотреть с точки зрения "нисхождения арки", то в самом ее низу, "где женщина господствует над мужчиной, а дух пленен материей и бьется в ее внутренностях". Это граница бездны; дошедший до этой границы умирает и возрождается к вечной жизни. Шестерка — точка "опасного перехода", поворота, "наивысшего испытания"[944]'. Именно там, на краю бездны, возможно использование элементов половой магии, связанных со встречей женского начала и основанных на главном тантрическом принципе "победы над злом через его преображение в добро"[945]. Женщина — дверь, отворяя которую входишь как в область смерти, так и в область Жизни. Половая похоть "привязывает мужчину к женщине не ради Жизни (Жизнь = Бог), но ради Смерти (смерть = сатана). Ева — поле борьбы Жизни со Смертью[946]'. В решительный момент испытания мужчина "вновь встречает" "супругу", влекущую его в ней "потонуть", но не в смысле "падения", а в смысле погружения "в смерть и в становление". Задача его — сохраняя сознание, не потерпеть поражения, но достойно выйти. В этом контексте женщина оказывается Janua Coeli ("небесные врата") (см. прим. 523), средством освобождения. Пройдя фазу упадка, отмеченную шестеркой, победитель начинает восхождение к точке Zero космических часов, к нулю. В этой точке он — сакральный Король, свободный от уз материи. Таков ритуал "второго брака, порождающего Мессию"[947]. Все это, кажется, нашло отражение не только в абстрактно-символических рассуждениях, но и во вполне конкретных сексуальных практиках. И, кажется, техника их опять-таки как-то связана с тем же правилом не-извержения семени. Сама Мария де Нагловска различает при этом две "операции". Первая является как бы ключом ко всему процессу. "Проходящий испытание должен остаться сухим до конца, ибо сказано — не дозволяй священной силе кристаллизоваться в жидкую смерть. Ведь есть опасность смерти (вероятно, все-таки не физической — Ю. Э.) в случае неудачи на этой стадии (как утверждает Нагловска — Ю. Э.), женщина бессознательно предает себя дьявольской операции"[948]'. Абстрактно понимаемое слово "дьявольская" означает не что иное, как сверхъестественное "усиление yang", в точности по даосским рецептам "диссолютивного соединения", в то время как собственно инициация следует после и отдельно. Это вторая "операция", в ходе которой мужчина "приносит себя в жертву сияюще женскому" в постоянно длящемся сублимированном священном соитии, в котором женщина более не находится в дремлющем состоянии. Мужчина выходит из этого испытания с "потрясенным разумом", безумным, как об этом говорят все тайные учения. Он меняет свою природу и превращается в нового человека[949]'. Состояния женщины в ходе обеих операций — "дремлющее" и "бдящее" — можно отождествить с усыплением и пробуждением внутри нее "обнаженной Дианы", трансцендентной женщины; состояние же "потрясенного разума" тождественно йогической "смерти manas'a". Что касается второй "операции", с участием "пробужденной женщины", то Мария де Нагловска отсылает интересующихся ею к другому своему сочинению, довольно сложному для понимания. Там упоминается, что во время "второго ритуала" любовного акта "вибрации не должны приносить женщине локализованного удовольствия, ибо такое удовольствие есть прерогатива мужчины". Это не так банально, как кажется на первый взгляд, — все ранее сказанное о половой магии есть утверждение того, что именно мужчина должен избегать "локализации ощущений", к которой он, впрочем, склонен по своей чисто физиологической конституции. Очевидно, речь идет вообще о необходимости подавлять телесное наслаждение и заменять его "мистическим": "Вообрази ласку без соприкосновения, тепло, в котором нет ничего от плоти, поцелуй всюду и никуда"[950]'. Но это еще как-то можно понять. Все остальное в книгах этой писательницы носит совершенно фантастический характер, как, например, описание ритуала "инициатической казни через повешение", которой следует подвергнуть себя прежде чем переходить ко "второй операции". Согласно Марии де Нагловска, только прошедший этот ритуал может "небесполезно соединяться" с "адекватно обученной" женщиной. Чтобы познать "невыразимое счастье сатанического наслаждения", необходимо "прекратить проникновение внутрь женской плоти" — но в то же время, "тот, кто совершает со своей супругой ритуал земли, делает это, чтобы обогатить, а не истощить себя"[951]'. Все это, скорее всего, фантазии, да и "сатанические" выражения употреблены, пожалуй, для красного словца, однако что-то подобное мы встречаем в практике некоторых японских школ дзен-буддизма, где применяется полуудушение монаха, дабы вызвать у него травму сознания, переходящего в измененное состояние. Подобное культивирование травматизма, впрочем, может сводить на нет психическую опасность от прерывания практики, самого по себе травматического. То есть, "клин вышибают клином".

Можно также увидеть схожесть "сатанического наслаждения" и sahaja-sukha, тантрического экстаза, который призван помешать наступлению обычного оргазма. Но то, что в тантризме выглядит серьезно, у Марии де Нагловска — курьезно. И эта курьезность только усугубляется ее возвышенно-романтическим тоном. Б. Анель Кам свидетельствует, что, когда группе журналистов было разрешено ознакомиться с "достижениями" "школы" М. де Нагловска, единственное, что им показали, была церемония приема молодых женщин в группу для будущего участия в "сатанической операции"[952]'.

Другой источник, вынесенный в заголовок данного параграфа, связан с жизнью Алистера Кроули[953], англичанина, жизнью действительно очень разнообразной, динамичной и полной приключений. С одной стороны, налицо мистификация и напускной сатанизм — Кроули именовал сам себя не иначе как "Великим зверем 666". С другой — очевидно, что человек этот действительно обладал какой-то реальной силой, явственно ощущаемой всеми входившими с ним в соприкосновение. Это было подтверждено и засвидетельствовано очень многими, хотя вообще-то довольно трудно определить, связано ли это было с объективными следствиями интересующих нас практик или же с личными парапсихическими способностями А. Кроули. По некоторым свидетельствам, сами эти способности были очень невелики. Произведения А. Кроули почти недоступны — некоторые из них печатались очень малыми тиражами, другие вообще остались в рукописях, ибо предназначались для узкого круга учеников и доверенных лиц. Известно, что Кроули сам осуществил несколько "посвящений", а также о его связи со своеобразным арабским йогином Сулейманом бен Аифха, и с индийскими тантристами "левой руки" Брима Пратобом и Шри Агамиа Парахамсой[954]'. Помимо "сатанинских" и "языческих" деклараций, скорее всего имевших целью эпатировать "профанов", Кроули известен как глашатай и проповедник так называемого "Закона Телема", явно вдохновленного идеями тантры.

Одним из девизов "Телемского ордена" были слова: "Любовь есть закон, любовь, подчиненная воле" (Love is the law, love is the will). Любовь понималась исключительно как любовь половая, открыть природу которой через особый эротический опыт и было целью адепта[955]. Кроули исследовал "религию наслаждения и радости", в которую можно войти через "высшую идею смерти как испытания и посвящения"[956]'. Мы снова встречаем здесь сочетание "любовь-смерть" (amour-mort, amor-mors, etc.), c которым неоднократно сталкивались в связи с магическим "путем Венеры". Кроули говорил о "ядах, изменяющих пищу"[957]', он призывал "искать вещей, наиболее для тебя ядовитых, таких, как любовь" ради разрушения "комплексов" (т. е. "условностей") природы[958]'. В частности, он имел в виду "преодоление напряжения диады через оргию противоположностей"; это якобы следует делать постоянно, соединяя свою природу "с новыми и новыми супругами" (mates) на каждом новом плане бытия". Вероятно, речь здесь идет о "парафизических браках", о которых говорили Парацельс и Креммерц[959]'. Кроули писал: "Мы берем противоположности и соединяем их воедино; этот союз есть экстаз растворения низшего элемента в высшем". Такой союз "призван разрешать от комплексов и уз материального мира и создавать все менее и менее материальный — это наш путь любви, путь восхождения от экстаза к экстазу"[960]'. И далее: "Полярность велика, но еще более дикой является сила притяжения и энергия, освобождаемая при половом сношении". Постоянно говоря о сексе как источнике энергии, Кроули считал привыкание к одной-единственной женщине отрицательным фактором.

Этот, если так можно выразиться, "полуметафизический" уровень общения с женщиной Кроули сочетал с использованием наркотиков и психотропных средств ради преодоления обыденного сознания и сверхчувственного пробуждения. Биограф Кроули, Симонде, полагал, что "секс был для него восхождением к Богу, его личным способом освящения себя и мира. Он вступал в половые отношения не ради развлечения и не ради размножения, но ради рождения новых потоков энергии, ради обновления сил. Для него сам половой акт был магическим актом, священным таинством". "А рrоlonged orgy in honour of the great god Pan — all in due order and proportion, veiy admirable"[961]. Opus — так называл Кроули половой акт; слово это взято из герметической терминологии "Великого Делания". Акмеическая стадия Opus'a ломает границу уровней сознания и ставит адепта лицом к лицу с богами: "Operation prolongued and intense: orgasm multiple… — The gods clearly visualised and alive"[962].

Сексуально-магические ритуалы были наиболее тайной стороной деятельности созданного Кроули О.Т.О. (Ordo Templaris Orientis)[963]. Описаны они в книге "Agape — Liber С: The Book of Sangraal"[964], которую нам не удалось достать. Поэтому нам трудно сравнивать тантризм с правилами, установленными Кроули. Возможно, режим ârора, то есть пробуждения сверхчувственной реальности, так или иначе присутствовал у "Templaris Orientis". Об одной из своих подруг Кроули писал: "Она знает и любит во мне бога, а не человека, вот почему и в самой себе она победила отравляющий ее токсичный газ" (то есть иллюзию индивидуального "Я"). Но при этом он прекрасно осознает смертельные и животные аспекты женского начала. "Странная, извращенная богиня, богиня без чести и совести", — так пишет он о женщине. Познать ее сущность как богини можно лишь употребляя женщин одну за другой — так считал Кроули[965]'. Он дает и советы о способах завоевания "богинь". Утверждая, что у каждой женщины есть одна наиболее чувствительная зона, Кроули советует сосредотачивать именно на ней все внимание и так "завоевывать" жертву: "Единственное, что противоестественно, это промедление. Не обращайте внимания на ее жалобы, просьбы о милости, подавляйте ее сопротивление как можете. Через несколько часов она не будет способна пошевелить и рукой, и тогда сдастся". При этом рекомендуется избегать брутальности, тем более, что женщина все равно всегда "вульгарна в своих желаниях". Брутальность, конечно, может быть, но чисто психическая, а не "реальная"[966]'.

Для исследователей Кроули существует одна неясность. С одной стороны, у него были дети, с другой — он часто говорит о sex-magic в контексте гомосексуализма. Касательно первого, думается, он никогда не собирался оплодотворять своих "инициатических подруг"; скорее всего, как раз по контрасту с бурной жизнью, ему был необходим домашний очаг. И, будучи человеком "широким", он не возражал, если кто-то от него и родит. Что же касается второго аспекта — гомосексуальности — то, хотя и известно, что связей такого рода у Кроули было не так много, очевидно, цели их были именно магические, то есть выход на сверхчувственный план с помощью чего-то необычного, подобного наркотикам. Возможно, Кроули стремился таким образом вызвать у своих учеников особое состояние медиума, "озаренного" — практика, по некоторым сведениям, осуществлявшаяся и Калиостро, и Креммерцем. Что же до женщин, то и у них Кроули пытался вызвать "даже с одного раза состояние неистовства, разрешавшееся затем глубоким спокойствием в сочетании с пророческим трансом и часто с описанием своих видений"[967]'.

В любом случае, основной "технический прием" Кроули — превышение, чрезмерность: в наслаждении и в боли, в сексе и в пьянстве — во всем следует "дойти до точки", а затем все-таки продолжать жить[968]. Среди инструментов, используемых Кроули, — наряду со знаками, пентаклями, одеждами и так далее, — "магический кинжал" — символ готовности "пожертвовать всем"[969]'. Один из тайных ритуалов, изложенных в "Esoteric Record" в главе XV, называется "смерть через оргазм" или mors justi[970]. За границей безумия или опьянения всегда — магическая озаренность, транс, переживаемый как мужчиной, так и женщиной.

При всем том Кроули хорошо знал, что занятия половой магией могут как разрушить организм, так и оказаться своеобразной почти аскезой, его укрепляющей. По его мнению, следует быть готовым и к тому, и к другому, и в особенности знать обо всех опасностях употребления наркотиков. "Я научился полностью владеть своим духом; моя мораль более строга, чем у кого-либо в мире, хотя все мое поведение — это абсолютная свобода"[971]'. Но если сам Кроули скончался в 72 года в полном физическом и душевном здравии, то почти все, вступавшие с ним в контакты, особенно женщины, окончили жизнь в психиатрических лечебницах или просто самоубийством: это именно те последствия, от которых традиция предостерегает идущих "путем левой руки".

Относительно наркотиков Кроули понимал, что к ним чаще всего возникает привыкание (еще большее, чем к женщинам), и большинство не может его преодолеть. Наркотики, говорил он, это пища "сильных духом мужчин, королей"[972]'. Но и от наркотиков все-таки можно освободиться: еще более опасно привыкание к пассивному медиумизму, к сверхчувственным контактам — "экзистенциальному рабству", которое страшнее материальной интоксикации[973]. Употребление Кроули и его последователями наркотиков, очевидно, было тождественно употреблению "тайных зелий" в древности и на средневековых шабашах и радикальным образом, в том числе и по результатам, отличалось от того, чем занимается большинство наших современников, просто разрушающих свое здоровье. У самого Кроули употребление наркотиков не превращалось в наркоманию, но носило ритуальный характер, и было включено в определенную "цепь". Но мы должны знать, что почти все его последователи не выдерживали поставленных "наставником" целей и скатывались от "доктринального" к индивидуально — разрушительному.

59. Предположения относительно так называемой "оперативной половой магии"

Нам осталось поговорить лишь о половой магии в ее собственном, так называемом "оперативном" значении, то есть не о физическом или просто неизвестном современной материалистической психологии воздействии одного человека на другого или на окружающую среду. За рамками данной книги остается вопрос о реальности таких воздействий. Наша задача — не вынося никаких оценок, описать основные чисто технические предпосылки таких воздействий тогда, когда в качестве основного магического способа используются отношения, возникающие между лицами разных полов.

С точки зрения чистой метафизики, эрос — это стремление к реализации тайной структуры всеопределяющей троичности, иными словами — восстановление Единого там, где господствует диадическое деление. Одно лишь осознание этого факта, конечно, еще не "магия". Человек парализован экзистенциальной разорванностью, рас-троен-ностью. Разделение полов — лишь одно из проявлений дуализма, такое же, как диады "дух-природа", "Я — не-Я". Ecли признать, что диада не разорвана абсолютно, иными словами, есть некие метафизические отношения между ее членами, — а это, как мы видели, особенно внятно признавал Скот Эригена, — то значит, не может не существовать и некоей взаимосвязи между полом и опытом трансценденции. А значит, при определенных обстоятельствах "технически" возможно и прямое, парафизическое воздействие на "не-Я", на природу, на неблагоприятные стечения обстоятельств. Вспомним классическую платоновскую редакцию мифа об андрогинах, которые якобы и были рассечены пополам из-за гнева богов, вызванного как раз такими их способностями и возможностями, благодаря которым андрогины были способны с ними состязаться.

Это с точки зрения метафизики. С точки зрения психологической науки магия (любая) восходит к паранормальным состояниям, к экзальтации, к "маниям", опьянению и активному экстазу, разрывающему физические обусловленности и ставящему "Я" в активные отношения с тем, что Парацельс называл "Светом Натуры", с за-психической гранью реальности, где каждое слово и мыслеобраз обретают объективно-реальный характер. Тогда и эрос может стать не только мистико-инициатическим, но и магическим в прямом смысле слова. Исключительная подвижность и жизненная сила эротических фантазий известна и в профанической любви — об этом мы много говорили. В какой-то момент, в какой-то степени и форме всякая любовь оказывается именно оживлением "живой магической фантазии". Но есть и особая техника, использующая силу пола в магических целях — в традиции известны и ее особые правила.

В современном, оторвавшемся от традиции мире, почти все подобные проявления имеют очень низкую природу — это колдовство, причем крайне примитивное, и оно нас совершенно не интересует. Лишь некоторые черты индийского тантризма могут привлечь внимание. Вот практика построения cakra[974] или "цепей" (буквально "колес"), составленных из разнополых пар, расположенных по кругу и совершающих ритуальные совокупления. В середине круга размещался сakreçvara со своей çakti — он руководит всеми остальными. На эту роль избирался только посвященный адепт. Цель "операции" — оргиастическое пробуждение "богини", невидимо управляющей участниками. Ее движения они и повторяют между собой: в результате образуется "флюидический" или "психический" поток. Магический ритуал завершается за счет сakreçvara: "один, два, три!", то есть опять налицо значение числа "три". Однако, скорее всего, цели подобных практик носили прикладной характер. Вероятно, они устраивались местными князьями для "энергетической подпитки" различных "профанических" мероприятий, например, для воинов перед походами[975]'.

Правда, одной, хотя и самой существенной детали, мы не знаем — не было ли все это обычным оргиастическим промискуитетом, или же ритуал подчинялся правилам удержания семени. Наше предположение состоит в том, что полностью завершить половой акт мог только сakreçvara со своей çakti — остальные же должны были достигнуть состояния на грани сlimах'а и сохранить в себе его энергию для последующих, уже не сексуальных, действий, в частности, для битвы.

Некоторые подобные практики дожили до наших дней и существуют даже внутри нашей цивилизации. Очень важный документ приводится в книге "Magia Sexualis" Паскаля Беверли Рэндольфа[976]. П. Б. Рэндольф — заметная фигура среди писателей-"оккультистов" XVIII столетия. Он принадлежал к организации "Hermetic Вrоtherhood of Luxor", имевшей центр в Бостоне и несколько отличавшейся от похожих групп и сект, объединявших в основном чудаков и мистификаторов. Век спустя, в 1870 году, "братья" вновь заявили о себе, создав центр под названием "Eulis Brotherhood". Книга "Magia Sexualis" была составлена уже после смерти Рэндольфа из записей, сделанных им для личного пользования членов "братства", и то не для всех. Если быть точным, то сексуальные практики были дозволены только на "второй степени" внутри сообщества. Современной публикацией книги мы обязаны Марии де Нагловска, о которой здесь уже говорилось. Это надо иметь в виду, так как во многих аспектах изложенного очень чувствуются личное влияние и толкования последней.

Рэндольф начинает с констатации того, что "пол есть великая и главная магическая сила природы". И когда он утверждает, что "все силы и способности вообще истекают из женского аспекта Божества"[977]', мы легко узнаем здесь метафизическую концепцию Çakti. Заметна интересная деталь: согласно Рэндольфу, если на материально-телесном уровне мужское образует положительный, а женское — отрицательный полюс, то на "ментальном" — "женщина активна, а мужчина негативен". И далее — если мужской и женский половые органы соответственно положителен и отрицателен, то противоположные знаки имеют особые "органы ментальных проявлений", расположенные в области головы"[978]'. Станислав де Гуайта[979] утверждал нечто подобное о негативности мужского начала в состоянии "жадного желания" и о позитивности женского, причем именно в его "тонком", "привлекающем", "высасывающем", "не действующем" аспекте. Именно поэтому целью инициатических половых объятий является восстановление на духовном и тонком плане позитивного аспекта мужчины перед лицом женщины[980]'. В этом смысле говорить об области головы как органе "ментальных манифестаций" в духе Рэндольфа неточно. Область головы — скорее орган "психологически-интеллектуальной" деятельности, в которой все-таки не женщина, а мужчина "заряжен положительно". "Переполюсовка" негативного аспекта мужского (о чем мы уже говорили в связи с символикой viparîta-maithûna (см. прим. 406)) касается более глубоких пластов бытия. В дальневосточной терминологии это прежде всего кристаллизация чистого yang (Ян), достижение состояния, при котором non des mulieri potestatem animae tuae[981]. Если Рэндольф не упоминает об этом условии, все равно очевидно, что именно достижение такого состояния есть конечная цель magia sexualis.

Первейшее качество чистого yang (Ян) — так называемая летучесть, то есть способность господствовать над любыми обстоятельствами, возвышаться над ними и пребывать при этом твердым и постоянным. Согласно Рэндольфу, "нет силы, подобной силе грозы, — она сияет и гремит, но себя при этом не истощает. Необходимо развить в себе эту силу — летучесть — неподвижную, ибо она подчиняется всем приказам ума, и холодную, ибо она превыше всякой страсти"[982]'.

Второе необходимое качество, которое в некотором смысле можно назвать внутренней антитезой первого, — "декретизм", или "диктаторские качества, без которых человек не может совершить ничего — ни хорошего, ни дурного", "умение отдавать приказания спокойно и сурово, без всякого внутреннего сомнения в том, что они будут выполнены". Мы уже говорили, что в индо-тибетском тантризме мужское начало имеет в качестве символа vajra — скипетр. Чтобы развивать эти способности, следует иметь воображение "свободным от всяких чувств и забот, способных воспрепятствовать отданию приказа"[983]'.

Третье качество — "гибкость", то есть умение пластично, с помощью телесных движений, выразить и воплотить определенные мысли и чувства. Ритуальная гибкость тела очень важна в любой йогической практике, с ней связаны asana и mudra, особые позы и положения тела, позволяющие открывать и закрывать циркуляцию тонких энергий организма. Когда определенная поза "осуществлена", это имеет и внутренний смысл. И тогда само положение тела становится лишь его внешней объективацией. Четвертое и основное качество yang по Рэндольфу — "тироклеризм", то есть способность пробуждать и формировать перед внутренним взором образы, покоящиеся в глубине подсознания.

Мы не будем останавливаться на магических свойствах запахов, звуков, цветов, равно как и на астрологических выкладках автора. Отметим главное. Рэндольф указывает, что целью всякой половой магии является, во-первых, исполнение предначертания, желания и в конечном счете приказа "оператора". Далее — "провокация сверхчувственных видений", подобная опытам Кроули. На третьем месте — восстановление жизненных сил и "магнетических способностей" (как и у даосов). На четвертом — подчинение женщины мужчине и наоборот. И, наконец, говорится о "тяжести" психо-флюидической силы, которой надо насытить объекты воздействия — это последнее вообще находится на грани человеческих возможностей.

Касательно правил самого сношения автор не высказывает ничего определенного, а то, что он говорит, мало убедительно. Общим моментом, разумеется, является утверждение, что "похоть и наслаждение не есть главная цель"[984]'. Однако достаточно трудно понять, как без наслаждения достичь "союза душ", — возможно, впрочем, что вся ситуация лишь средство, как и женщина — своего рода инструмент. Может быть, даже речь идет о простом флюидическом, а не телесном соединении. С одной стороны, Рэндольф пишет, что соединение должно стать "подобием молитвы", с другой непонятно, как молитвенность может сочетаться с "текучестью" и "декретизмом"[985]. Кроме того, во время самого полового акта, как считает Рэндольф, надо "саморазрушаться" и "возноситься ввысь"… в момент, когда, всеми своими силами, соединенными в пучок, касаешься самого корня противоположного пола. С этого момента соитие становится магическим. "Лучше всего, когда мужчина и женщина думают об одном и том же и желают одного и того же, но даже и молитва одного бывает действенна, ибо во время любовного спазма один способен передавать свою творческую силу другому". Но чтобы она была "действенна", необходим пароксизм двоих. Момент наслаждения женщины должен совпадать с излиянием мужчины, иначе магического соединения нет"[986]. При этом прямо говорится, что в этот момент "мужское семя проникает в тело женщины". И в то же время автор ополчается на "телесную страсть", "звериный инстинкт", который "самоубийствен для мужчины"[987]'. Все это трудно примирить одно с другим, если, конечно, здесь не сокрыт некий эзотерический подтекст. Как мы уже знаем, семяизвержение есть прерывание всего процесса и с точки зрения сверхчувственного восприятия — опасное "ослабление".

Если верить Рэндольфу и относиться к его писаниям всерьез, то следует полагать, что он на самом деле отделяет "магическое семя", vîrya, от вещественного. Женские объятия пробуждают в мужчине силу, с помощью которой он в момент эякуляции способен отделить магическую вирильность от вещественной, и женщина оказывается как бы обманутой — она получает лишь безжизненную жидкость, лишенную гипербиологического компонента. В то же время, возможно, сакрализация и ритуализация чисто детородного полового акта, существующая в креационистских религиях, подобных исламу, придает биологической эякуляции и некоторое магическое значение. В любом случае ясно, что Рэндольф придает особое значение живительной и динамической силе воображения, которую следует поставить на службу "магическим целям". Это единственный ключ к относительному пониманию того, что он все-таки хочет сказать о правилах полового соития, если, конечно, он их действительно воспроизводит в своей книге, а не занимается мистификацией. Все-таки мы полагаем, что одновременный "эротический кризис" у мужчины и женщины понимается чисто как "творческий" и не может быть истолкован в материально-физическом смысле обычного полового акта. К животному зачатию способна и очень молодая, и фригидная, и изнасилованная женщина, а оплодотворяющее действие сперматозоида в яйце может наступить даже через несколько часов после оргазма. Возможно, к тому же, и искусственное оплодотворение. А, значит, не об этом говорит Рэндольф.

Отметим, что он приводит некоторые особые схемы позиций при половом сношении — это все вполне в ключе его теории "гибкости". В данной книге обо всем этом можно лишь упомянуть в самых общих чертах. Достаточно указать, что некоторые древние тайные традиции, пусть в искаженном виде, но дожили до наших дней, и те сексуальные "позиции", которые сегодня мы сплошь и рядом встречаем в профанической и "свободной" эротике, — всего лишь остатки древних и даже магических ритуалов.

Очевидно, что участие в описываемых Рэндольфом "операциях" в области половой магии требует большой подготовки и даже своеобразно-парадоксального "раздвоения личности": с одной стороны, неизбежно саморастворение и экстатическое слияние с женщиной вплоть до осуществления "не-дуальности", необходимой для успеха "операции", с другой — адепт должен сосредотачивать свое внимание на собственном "втором Я", которое может быть связано как с "магической молитвой", так и с совершенно "профанным" предметом — здесь важна сама концентрация.

Рэндольф выдвигает и некоторые особые требования, как, например, семидневную подготовку, за которой следует "оперативный период" в четырнадцать дней и сам "ритуал" — три дня[988]'. Говорит об особой подготовке места. Женщина должна спать в отдельной комнате; ее нельзя часто видеть; ее нельзя видеть даже тогда, когда между партнерами уже возникло магнетическое притяжение. После каждой "операции" женщина должна уединяться и пребывать в молчании. Все это свидетельствует о ее чисто инструментальной, вспомогательной роли в половой магии.

Наконец, Рэндольф предупреждает против общения с "инкубами и суккубами, которые воплощают ваши же сокрытые желания и пороки". Человек может стать их рабом, не способным от них избавиться[989]'. О том же, хотя и иными словами, предупреждал и Креммерц, говоривший о "безмолвно заключенных соглашениях" с темной силой. С более серьезной и объективной точки зрения, эта опасность не обязательно связана с "желаниями и пороками" — она глубже. Как мы уже говорили, здесь проявляет себя обнажение и объективация стихийной, безличной силы пола (точнее, секса как такового) в том или ином проявлении. Человеческая пассивность и покорность этой силе порождает состояние "одержания", "одержимости", разрушения личности и души в прямом богословском смысле этого слова. Здесь оказываются затронутыми самые глубокие слои бытия, как, впрочем, и в профанической любви, когда человек оказывается "сражен" женщиной (или наоборот), и тогда у него (у нее) начинается распад личности и часто даже наступает смерть.