Метка смерти

Глава 21

Джек устало отбросил «Космополитен» на журнальный столик в холле операционного отделения. Ему хотелось отвлечься, но этот журнал не заинтересовал его, как и все остальные старые номера газет и журналов. Он попытался смотреть Си-эн-эн, но никак не мог сосредоточиться на телепрограмме, особенно после двух чашек кофе. Было без четверти двенадцать, Лори все еще находилась в операционной, и он не находил себе места.

Джек поднялся на третий этаж вместе с Лори, доктором Райли и санитаром. Перед тем как Лори увезли в операционную, он еще раз слегка сжал ее руку, стараясь хоть как-то подбодрить. В надежде, что Райли вдруг изменит свое решение и разрешит присутствовать, он прошел в мужскую раздевалку, переоделся в робу и положил одежду в свободный шкафчик.

Однако Райли была непреклонна, сказав, что выйдет к нему в холл сразу по окончании операции. Уже прошла пересменка и в холле появились новые люди из персонала операционного отделения, но никто не тревожил Джека расспросами и его это вполне устраивало. Сейчас ему было не до общения.

Наконец около полуночи в арочном входе появилась доктор Райли. Увидев Джека, она направилась к нему. Она выглядела измученной, но — как он с облегчением заметил — улыбалась.

— Простите, что так долго продержала вас в напряжении, — начала она. — Понадобилось больше времени, чем мы ожидали, но все в порядке.

— Слава Богу, — сказал Джек. — А из-за чего возникли сложности?

— Продолжительное кровотечение. Она потеряла много крови. И свертывание было не таким, как нам бы хотелось. Она сейчас в ПНП. Я хочу, чтобы она побыла там, чтобы понаблюдать за свертыванием и давлением.

— Наверное, это правильное решение.

— Вижу, вы успели переодеться в робу.

— Надеялся, что вы все-таки измените свое решение и позволите мне поприсутствовать.

— Простите, — ответила Райли. — Я узнала от Лори, что вы связаны с ней не только профессионально. Что касается родов, то я рада, когда при этом присутствуют отцы, однако с операциями дело обстоит иначе.

— Не надо извиняться, — сказал Джек. — Главное, что у нее все хорошо.

— Удачно, что вы переоделись. Вам можно ненадолго пройти к ней, если хотите.

— Да, я хочу зайти. Скажите, это была внематочная беременность?

— Да, — ответила Райли. — В месте сужения фаллопиевой трубы, довольно близко к стенке матки. Возможно, этим и было вызвано такое сильное кровотечение. Мы удалили правый яичник, но левый абсолютно здоровый.

— Это должно ее обрадовать, — сказал Джек.

Теперь, когда он знал, что Лори вне опасности, он с удивлением понял, что у него изменилось отношение к ее беременности. Он ожидал почувствовать облегчение, что проблема, как говорила Лори, решилась сама собой, но вместо этого ему стало грустно. Но был во всем этом и положительный момент: он поверил, что может и хочет иметь ребенка.

Махнув рукой, Райли пригласила его пройти в основную часть операционного отделения. Там за главной стойкой заполняли карты несколько женщин. На противоположной стене висела большая разграфленная доска. Слева значились номера всех операционных. Далее следовали имя пациента, анестезиолога, хирурга, медсестры и другого персонала, имевшего отношение к уходу за конкретным человеком. Джек обратил внимание, что в данный моменту них было восемь пациентов, среди которых он заметил и имя Лори.

ПНП находилась сразу за стойкой. Это было просторное светлое помещение с шестнадцатью кроватями — по восемь с каждой стороны. Возле всех кроватей стояли мониторы с показаниями кровяного давления и пульса, электрокардиографы и оксигенаторы крови. Из шестнадцати кроватей заняты были лишь четыре. Несмотря на яркое освещение, все пациенты спали. У каждого была своя дежурная медсестра, наблюдавшая за его общим состоянием, выделением мочи, дыханием, температурой тела и делавшая соответствующие пометки в прикрепленной к каждой кровати доске для записей. Кроме этого, медсестры также следили за капельницами, поправляли дренажные трубки, ходили на склад за инфузионным раствором и другими медикаментами. За центральной стойкой, грозная, как бульдог, восседала старшая медсестра. Она была внушительного телосложения и с белесыми завитушками. Ее звали Теа Паппарис.

— Надеюсь, вы понимаете, что можете находиться здесь всего несколько минут, — заявила она Джеку командным тоном, полностью отвечавшим ее внешности.

— Весьма признателен за то, что вы вообще позволили мне пройти сюда, — ответил Джек, выказывая несвойственное ему уважение к существующим правилам. Обычно он относился к таким вещам как к бюрократическим издержкам, однако сейчас, когда от этого могло зависеть отношение к Лори, старался вести себя с должной осмотрительностью, о чем свидетельствовала его сдержанность при отказе Райли.

— У вас прекрасная жена, доктор, — сказала Теа. — Даже под действием наркоза она просто очаровашка. — На секунду се внимание переключилось на висевший над стойкой монитор: у одного из пациентов участилось сердцебиение. Воспользовавшись паузой, Джек взглянул на Райли, у которой было лицо заговорщицы — ей пришлось немного приврать насчет его семейного положения ради получения допуска в ПНП.

Теа вновь посмотрела на них:

— О чем я говорила? Ах да! Так вот, ваша жена очень милая женщина. Большинство людей напрочь лишены этого. Некоторые пациенты упрямы, а с некоторыми просто сладу нет. А ваша жена не такая. Она просто душка.

— Благодарю вас, — сказал Джек. — Я признателен вам за вашу заботу о ней.

— Это наша работа, — ответила Теа.

Райли жестом пригласила Джека следовать за ней, и они вместе подошли к дальней кровати у стены. Санитар с татуировкой русалки на плече устанавливал капельницу. Лори была нужна дополнительная порция крови.

— Как у нее дела, Пит? — поинтересовалась Райли. Она подошла к кровати справа, мельком взглянув на доску для медицинских записей.

— Лучше не придумаешь, — ответил Пит. — Давление и пульс просто замечательные. С дренажем все в порядке.

— Хорошо, — сказала доктор. Легонько взяв Лори за руку, она произнесла ее имя.

Глаза Лори немного приоткрылись. Она наморщила лоб, словно пытаясь открыть их полностью. Взглянув на Райли, она перевела взгляд на Джека. На ее лице появилась безмятежная улыбка, и она протянула ему свою слабую руку.

— Вы помните, как я сказала, что операция закончена? — спросила Райли.

— Пожалуй, нет, — призналась Лори, не сводя глаз с Джека.

— Все позади, — продолжала Райли. — Кровотечение остановлено. Единственное, что я могла бы вам посоветовать, — это не беспокоиться и отдыхать. Но, надеюсь, вы и сами это понимаете.

Лори медленно повернула голову в сторону Райли:

— Благодарю вас за все, что вы сделали, и прошу прошения за такой субботний вечер.

— Успокойтесь, — ответила та. — Все случилось внезапно.

— Я сейчас в ПНП?

— Да.

— И я останусь здесь на всю ночь?

— Именно так. Я попросила подержать вас здесь и понаблюдать за вами до того, как я начну обход. Реанимация оказалась переполненной, но здесь не хуже, а может, даже и лучше. Надеюсь, вы не возражаете. Хотя при такой суете заснуть здесь, возможно, будет и трудновато.

— Я не возражаю, — ответила Лори, слегка сжимая руку Джека.

— А теперь, — продолжала Райли, — оставляю вас вдвоем. Лори, мы увидимся в семь утра. Уверена, что все будет замечательно и мы сможем перевести вас в отделение акушерства и гинекологии, если у них будут свободные места. Насколько мне известно, сегодня там все занято, но об этом — завтра, хорошо?

— Хорошо, — ответила Лори.

Помахав на прощание рукой, Райли удалилась.

Лори вновь повернулась к Джеку:

— А сколько сейчас времени?

— Около полуночи.

— Боже мой! Куда делся вечер? Вот уж правда — счастливые часов не наблюдают.

Джек улыбнулся:

— Приятно слышать, что ты еще не утратила чувства юмора. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Понимаю, что это может звучать несколько нелепо, но дискомфорт абсолютно исчез. Плохо только, что во рту сухо. Они дали мне что-то такое, отчего я почувствовала себя на седьмом небе. Теперь, когда все позади, должна признаться, что боялась до смерти. А дошла до этого по собственной глупости.

— По-моему, тебе не стоит себя винить.

— Стоит. То, что я игнорировала явные симптомы, наглядный пример одной из черт, присущих моему далеко не безупречному характеру. Я выбрасываю из головы все неприятные мысли. Я оказалась в большей степени похожа на свою мать, чем сама себе в этом признавалась.

— Ты начинаешь путать меня подобными прозрениями под действием наркоза, — пошутил Джек. — Они что, дали тебе лекарство для трезвой самооценки? Не отвечай! Давай поговорим о чем-нибудь более насущном. Тебе сказали, что у тебя был разрыв из-за внематочной беременности?

— Наверняка, но моя память еще не успела набрать нужные обороты.

— Как только я услышал, что с тобой все в порядке, мной овладело странное чувство.

— Любопытное откровение, — заметила Лори со слабой улыбкой на губах. — Ты расстроился, что мне удалось выкарабкаться?

— Я не так выразился. Я хотел сказать, что, когда тревога по поводу тебя немного улеглась, мне стало грустно, что мы потеряли ребенка.

Лори ничего не ответила, и улыбка пропала с ее лица. Она с удивлением смотрела на Джека.

— Эй! — окликнул ее Джек. — Ты меня слышишь?

Лори медленно поднесла свободную руку к лицу и вытерла пальцем слезу. Она покачала головой, словно не веря словам Джека.

— Если я все правильно поняла, учитывая свое нынешнее состояние, это, наверное, самое дорогое, что я когда-либо слышала от тебя. Ты заставляешь меня рыдать.

— Не плачь! — тут же воскликнул Джек, нервно глядя на монитор, показавший, как участился ее пульс. Он вовсе не хотел волновать се. — Давай лучше поговорим о чем-нибудь более спокойном, если у нас, конечно, есть время. — Он взглянул сначала на Пита, который притворялся, что не прислушивается к их беседе, затем — на сидевшую за центральной стойкой медсестру, чтобы убедиться, что реакция Лори осталась незамеченной. К счастью, именно в этот момент Теа занималась чем-то другим. Джек облегченно перевел взгляд на Лори. — Я не смогу оставаться здесь слишком долго и вряд ли смогу опять вернуться сюда. При других обстоятельствах я бы так не осторожничал, но ты у них как заложница. И боюсь, если им не понравится мое поведение, это может как-то отразиться на их отношении к тебе. Тут порядки железные.

— Что же ты все эти три часа делал? — спросила Лори.

— Развлекался как мог, — ответил Джек. — Я… — Он попытался придумать что-то остроумное, но в голову ничего не приходило. Несколько смутившись, он усмехнулся. — Невероятно! Меня покинуло чувство юмора.

— Ты просто измотан. Может, пойдешь домой поспать?

— Поспать? — удивленно переспросил Джек. — Исключено. В холле я выпил несколько чашек кофе. Мне теперь до вторника не уснуть.

— Не будешь же ты просто так сидеть в больнице, — сказала Лори. — Если ты и впрямь считаешь, что не сможешь уснуть, почему бы тебе не заняться тем, что я предлагала, — съездил бы ко мне в офис? Раз уж ты собрался бодрствовать, то мог бы с пользой провести время.

— Знаешь, я, может быть, как раз этим и займусь, — ответил Джек. Он вдруг подумал, что мог бы привезти все материалы сюда. Учитывая, что сейчас в больнице дежурила ночная смена, можно было побеседовать с людьми из списков Роджера. Правда, от воспоминаний о его судьбе энтузиазм Джека по поводу этой идеи несколько ослаб.

— Извините, что прерываю, — раздался голос появившейся возле кровати Теа. — Вам придется закругляться. К нам поступили два новых пациента.

— Еще пару секунд, — отозвался Джек.

Кивнув, Теа удалилась на свой командный пункт.

— Послушай. — Джек наклонился к самому уху Лори. — Прежде чем уйти, я должен быть уверен, что ты себя чувствуешь здесь абсолютно комфортно. Только не обманывай! В противном случае я просто сяду здесь за дверью и не сдвинусь с места.

— Обо мне не беспокойся. А тебе надо поспать.

— Говорю тебе: я не собираюсь спать. Я весь на взводе и готов к троеборью.

— Хорошо, хорошо! Остынь! Съезди ко мне в офис, чтобы хоть чем-то занять себя, и привези все сюда.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь?

— Абсолютно.

— Ладно, — сказал Джек и поцеловал ее в лоб. — Можешь поспать за нас обоих. Я вернусь и через несколько часов попробую снова пройти сюда, если эта Брунгильда[14] мне позволит. — Он указал большим пальцем через плечо.

— Все будет хорошо, — сказала Лори. — Не волнуйся!

Погладив на прощание руку Лори, Джек направился к центральной стойке. Пока Теа разговаривала по телефону, Джек написал на бумажке свое имя и номер сотового телефона.

— Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что позволили мне побыть здесь, — сказал Джек, когда она закончила разговор и посмотрела на него.

— Не стоит, — ответила Теа. Поднявшись на цыпочки, она посмотрела куда-то Джеку через плечо и крикнула: — Да, Клэр! Это та самая капельница, о которой я говорила. Мне кажется, там что-то не так. — Она вновь взглянула на Джека. — Извините! Не беспокойтесь, мы позаботимся о вашей жене.

— Я написал здесь свой сотовый, — сказал Джек, протягивая ей бумажку. — Если ее состояние вдруг как-то изменится, я бы хотел, чтобы мне сообщили об этом.

— Мы все сделаем, — заверила Теа. Взглянув на бумажку, она бросила ее перед собой на стойку. Мимолетно улыбнувшись и махнув Джеку, она повернулась к одной из медсестер, подошедшей к ней с каким-то вопросом.

Бросив последний взгляд на Лори, Джек вышел. Он пересек вестибюль, где все было по-прежнему. Зайдя в раздевалку, Джек быстро снял с себя робу и надел свою одежду.

В неестественной тишине главного вестибюля больницы с трудом можно было предположить, насколько шумно здесь в дневное время. Выйдя на улицу, он с радостью увидел на стоянке несколько такси. Обещанный синоптиками дождь уже начался.

Джек выбрался из такси возле морга и вошел в здание, минуя офис службы безопасности. Охранник из ночной смены Карл Новак, не ожидавший его появления, вскочил со стула, роняя на пол книгу, которую читал. Высунувшись из-за двери, он крикнул Джеку вслед:

— Случилось что-нибудь, о чем я не знаю?

— Нет, — не оборачиваясь, отозвался тот.

Такая же реакция была и у ночного санитара Майка Пассано, услышавшего голос Джека, который эхом покатился в облицованных кафелем стенах. Когда Джек подошел к лифту, показалась голова Майка.

— Нам предстоит аутопсия? — поинтересовался он.

— Нет. Просто мне так нравится место, где я работаю, что я не могу без него жить.

Освещение на пятом этаже было настолько слабым, что рыжие двери кабинетов казались грязно-коричневыми. Войдя в офис Лори, Джек щелкнул выключателем и тут же сощурился от яркого света. Он сел за стол и окинул взглядом лежавшие на нем материалы. Там было две стопки медицинских карт. Рядом с ними — списки Роджера и разграфленный блокнот. На блокноте — листок с выводами Лори. На стене, над столом, Джек увидел две памятки: одну по поводу ЭКГ Собжик и другую с вопросом относительно анализа MASNР. Вновь посмотрев на стол, он увидел еще одну памятку, которая была сильно измята. Джек попытался ее разгладить. Там почерком Лори было написано: «положительный MEF2A», — далее следовал большой вопросительный знак. Джек понятия не имел, что это могло означать.

А вот компакт-диска, который, как он помнил, Лори скопировала в офисе Роджера, Джек не нашел. Он быстро перебрал медицинские карты и списки. Он даже открыл ящики стола, где у Лори, в отличие от него, был идеальный порядок. Компакт-диска нигде не оказалось. Он почесал голову. Куда она могла его положить? Он взглянул на часы. Было уже почти полвторого.

Сделав глубокий вдох, Джек попытался сосредоточиться. От кофе его сердце колотилось и мысли скакали. Было сложно на чем-то сконцентрироваться. Его угнетало, что он сейчас вдалеке от Центральной манхэттенской больницы, где находилась Лори, однако ожидание в операционном отделении просто свело бы его с ума. Как Лори и советовала, он решил привезти все лежавшие у нее на столе материалы в больницу. Но тут у него возникла другая идея. Он подумал, что неплохо было бы попытаться получить ответы на вопросы из трех памяток. Совсем неподалеку располагалось сразу несколько больниц, и если бы ненадолго заскочить в одну из них, то, возможно, смог бы выяснить нечто существенное.

Вскочив со стула, Джек отыскал карту Собжик. Лист с ЭКГ он нашел легко, поскольку Лори заложила его линейкой. Он вновь взглянул на него и вновь вынужден был признаться самому себе, что ничего не понял. У него даже возникла мысль, что и никто бы там не разобрался. Это была какая-то странная картина предсмертной клеточной деятельности проводящей системы сердца. Он аккуратно изъял всю страницу из медицинской карты. Взяв еще две памятки, он вышел из кабинета, оставив там свет, и направился к лифту. Как только он нажал кнопку вызова, дверь тут же открылась. Днем такого не случалось никогда. Казалось, он был единственной живой душой во всем здании.

Спускаясь в лифте на цокольный этаж, Джек, несмотря на сумбур в голове, пытался составить план действий. Он решил, что сначала сбегает в медицинский центр Нью-Йоркского университета, зайдет в «неотложку» и попросит вызвать дежурного кардиолога. Затем зайдет в лабораторию и попытается найти там дежурного лаборанта, чтобы расшифровать странные названия.

На улице все еще моросил дождь, и Джеку пришлось спрятать страницу медицинской карты Собжик под одежду. Отделение «Скорой помощи» выглядело так же, как в Центральной манхэттенской. Народ обычно рассеивался после трех утра.

Подойдя к главной стойке, Джек обратился к одному из санитаров, похожему на клубного вышибалу. Его звали Сальвадор, и на его выдающейся волосатой груди болтались позолоченные цепочки.

— Я доктор Стэплтон, — представился Джек. — Вы, случайно, не знаете, кто сегодня дежурный кардиолог?

— Нет, но сейчас выясню, — сказал он, зычно передавая вопрос своему коллеге, находившемуся в лечебной зоне у противоположного конца стойки. Затем, приставив руку к уху, он прислушался, пытаясь разобрать ответ. — Доктор Ширли Мэйранд, — ответил наконец санитар.

— А вы не знаете, доктор Мэйранд сейчас не в реанимации?

— Понятия не имею.

— Как мне ее вызвать?

— Я могу это сделать, — сказал Сальвадор. Взяв телефонную трубку, он набрал номер оператора. — Вызвать ее в приемную?

Джек кивнул:

— Я подожду здесь.

Повернувшись, он огляделся. Прямо перед ним в виниловых креслах комнаты ожидания, сочетая в себе великолепие с убожеством, красовался целый пласт нью-йоркской жизни. Здесь были зареванные дети и дряхлые старики, бездомные бродяги и модники-щеголи, пьяницы и психопаты — все ждали помощи.

— Да помолчи ты! — рявкнула Теа на беспрестанно звонивший телефон. Она пыталась заполнить форму заказа новых медикаментов. Наконец, не выдержав, он взяла трубку. Это оказалась старшая дежурная ночной смены операционного отделения Хелен Гарви.

— Сколько у тебя койко-мест?

— Занятых или свободных? — переспросила Теа.

— Самый глупый вопрос из всех, что я услышала этой ночью!

— У тебя просто плохое настроение.

— На это есть причины. Судя по информации из «неотложки», там сплошные травмы. И первые пациенты уже на подступах. Произошла авария — лобовое столкновение автобуса с фургоном. Автобус перевернулся. Насколько я поняла, пострадавших отправили в разные больницы, но большая часть оказалась у нас. Я уже вызвала всех, кто дежурит на телефоне, потому что ожидается около двадцати операций. Ночь будет тяжелой.

— У меня тринадцать пациентов и только три свободных места.

— Плоховато. А как их состояние?

Обведя взглядом свои владения, Теа мысленно воспроизвела особенности каждого случая.

— Нормальное, кроме одного, с аневризмой брюшной аорты. Он должен остаться. Потому что ему, возможно, предстоит повторная операция. У него опять кровотечение.

— А у остальных состояние стабильное?

— На данный момент — да.

— Тогда давай расчищай место, потому что у тебя ожидается наплыв.

Теа положила трубку. В такие ответственные моменты она неизменно демонстрировала сильные стороны своего характера.

— Внимание всем! — раздался ее воинственный клич. — Переходим на авральный режим работы, и это не учебная тревога.

Легкий толчок кровати потревожил Лори, и она очнулась от полусна. Зажмурив глаза от яркого света ламп, она не понимала, что происходит. После очередного толчка кровать начала двигаться, и Лори вспомнила о перенесенной операции и о том, где находится. Большие часы над дверью показывали двадцать пять минут третьего.

Повернув голову на шум голосов, Лори обратила внимание на суматоху вокруг центральной стойки. Выгнув шею, она посмотрела назад и увидела, что ее кровать двигает санитар. Это был худощавый светлокожий афроамериканец с тонкими усиками и волосами с проседью. Мышцы его шеи заметно напряглись, когда он остановил кровать Лори перед двойными дверями.

— Что происходит? — спросила Лори.

Санитар не ответил. Он сосредоточенно проталкивал кровать, чуть отклонившись назад. Двери распахнулись. В сопровождении трех санитаров в палату ввозили только что прооперированною пациента. Анестезиолог придерживал его за подбородок, сохраняя в определенном положении интубационную трубку.

Лори повторила вопрос, обращаясь к санитару. Где-то внутри у нее зародилось нехорошее предчувствие: происходило что-то не то. Насколько она поняла, до прихода доктора Райли ее не должны были никуда переводить.

— Вас переводят в другую палату, — ответил санитар, сосредоточенно отодвигая ее кровать, чтобы дать возможность провезти другого пациента.

— Я должна остаться здесь, в ПНП! — воскликнула Лори с растущей тревогой в голосе.

— Так, поехали, — сказал санитар, словно не слыша Лори. Он с трудом сдвинул кровать и покатил ее вперед.

— Подождите! — вскрикнула Лори и сморщилась из-за резкой боли, которую вызвало напряжение мышц.

От неожиданности санитар тут же остановил кровать. Он встревоженно посмотрел на нее:

— Что случилось?

— Меня не должны никуда переводить отсюда, — заявила Лори. Ей приходилось говорить громко из-за шума в помещении. Чтобы несколько уменьшить боль, она осторожно приложила руку к верхней части живота, стараясь не беспокоить нижнюю.

— Я получил четкое указание перевести вас в другую палату, — сказал санитар. Его лицо выражало и недовольство, и недоумение. Вытащив из кармана клочок бумаги, он взглянул на него. — Вы Лори Монтгомери, да?

Проигнорировав его вопрос, Лори приподняла голову с подушки и посмотрела в сторону центральной стойки, напоминавшей пчелиный улей. Двери в помещение вновь распахнулись, и в палату стали ввозить очередного послеоперационного пациента. Санитар опять отодвинул кровать, чтобы освободить дорогу.

— Я хочу поговорить со старшей медсестрой, — требовательно заявила Лори.

В явном замешательстве санитар смотрел то на Лори, то на центральную стойку. Он с досадой покачал головой.

— Не надо меня никуда везти, — решительным тоном сказала Лори. — Я должна остаться здесь. Мне нужно поговорить с руководством.

Обреченно пожав плечами, санитар направился к стойке, оставив Лори посреди помещения. Лори наблюдала, как он, держа в руке листок с ее фамилией, тщетно пытался привлечь чье-то внимание. Наконец кто-то указал ему на плотную женщину со светлыми волосами. Санитар подошел к Теа, указывая рукой в сторону Лори.

Хлопнув себя ладонью по лбу, словно возникшая проблема стала последней каплей в этом водовороте событий, Теа, обогнув центральную стойку, направилась к Лори. Санитар старался не отставать от нее.

— В чем дело? — строго спросила она, упершись руками в бока.

— Я должна была остаться в ПНП до прихода доктора Райли, — ответила Лори, пытаясь говорить внятно — она не успела еще оправиться после наркоза, и ее голова пока плохо работала.

— Позвольте успокоить вас: ваше состояние абсолютно стабильно. И вам нет смысла оставаться здесь. А у нас, к сожалению, наплыв пациентов. И мы бы с удовольствием занимались вами всю ночь, но у нас полно работы. Так что увидимся в другой раз. Выздоравливайте! — С этими словами, слегка похлопав Лори по руке, она направилась назад к центральной стойке, выкрикивая по дороге указания одной из медсестер.

— Простите! — тщетно пыталась остановить ее Лори. — Вы не могли бы позвонить моему врачу? Или позвольте мне сделать это самой.

Не оборачиваясь, Теа подошла к стойке и вновь окунулась в суету.

А санитар, став в изголовье, вновь покатил кровать. Он подвез Лори к двойным дверям и толчком распахнул их. Выкатив кровать в коридор, он поставил ее параллельно стене. Лори обратила внимание на несколько каталок с пациентами, ожидавшими операции.

— Мне нужно позвонить, — сказала Лори настойчиво, когда они поравнялись со стойкой операционного отделения.

— Вам придется подождать, пока мы не доедем до вашей палаты, — ответил санитар.

У лифта Лори охватило отчаяние. Ее буквально выдернули из обещанного ей убежища навстречу опасности, и она оказалась бессильна как-то этому противостоять. Страдая от вызванной потерей крови слабости и боли при малейшем движении, она понимала, что абсолютно беспомощна. И, вспоминая список жертв, она чувствовала, что вполне подходит для его продолжения: она была соответствующего возраста, здорова, перенесла операцию, лежала под капельницей и относительно недавно стала клиентом «Америкер». Ее единственным утешением был тот факт, что Наджа уже сидел в тюрьме.

— Куда мы направляемся? — спросила Лори с надеждой в голосе. — В отделение акушерства и гинекологии?

Санитар покачал головой:

— Нет! У них там все забито. Ваша палата шестьсот девять, в отделении хирургии.

Закрыв глаза, Лори ощутила легкую дрожь.