Метка смерти

Глава 23

И вновь события развивались не так, как Джеку хотелось бы. У Дэвида Хэнкока оказался обеденный перерыв, но он должен был вернуться с минуты на минуту. Поначалу Джек решил, что кто-то решил пошутить. Затем до него дошло, что люди, работавшие в ночную смену, жили в совершенно другом временном измерении и в середине смены у них действительно был обед.

Джек слонялся по комнате, пока не появился Хэнкок. Им оказался щупленький человечек неопределенного происхождения. Словно компенсируя недостаток волос на голове, он носил всклокоченную седеющую козлиную бородку и усы, что придавало ему дьявольский вид. Он молча выслушал Джека, затем взял из его рук памятку и посмотрел на нее, громко цыкнув.

— А вы уверены, что это лабораторный анализ? — спросил Дэвид, поднимая глаза на Джека.

Оптимизм Джека начал стремительно улетучиваться.

— В определенном смысле, — ответил Джек, уже протягивая руку за памяткой.

Однако Дэвид продолжал смотреть на нее, не собираясь возвращать.

— А почему вы считаете, что это анализ?

— Он являлся частью предоперационной процедуры многих пациентов, — ответил Джек, поглядывая на дверь.

— Но не в этой больнице, — заметил Дэвид.

— Нет, — согласился Джек, нервно переминаясь с ноги на ногу и уже подумывая, не уйти ли ему. — Это было в Центральной манхэттенской и в больнице Святого Франциска в Куинсе.

— Фу! — пренебрежительно отозвался Дэвид. — И то и другое — медучреждения «Америкер».

Не ожидавший такой реакции Джек чуть подался вперед, чтобы получше разглядеть собеседника.

— Насколько я понял, у вас определенное отношение к этой организации.

— Да уж, — ответил Дэвид. — У меня сестра работает в одной из муниципальных структур. Когда у нее возникли проблемы со здоровьем, она обратилась в «Америкер», и там ей измотали все нервы. Они думают только о своей выгоде, а не о помощи пациентам.

— У меня тоже были с ними определенные разногласия, — признался Джек. — Возможно, мы как-нибудь и обменяемся впечатлениями. Но сейчас меня интересует, что это за анализ.

— Должен признаться, что я не уверен на все сто процентов, — начал Дэвид. — Я бы сказал, что это связано с медицинской геномикой.

Джек был ошарашен. Полчаса назад он почувствовал себя старым, пообщавшись с Ширли Мэйранд, а теперь опасался, что устарели его знания. Он был знаком с такой наукой, но его знакомство ограничивалось лишь ее применением в судмедэкспертизе. Он знал, что развитие этого относительно нового направления науки после расшифровки человеческого генома шло вперед семимильными шагами.

— Предполагаю, что первые две буквы расшифровываются как «микропанель», что подразумевает технологию для считывания гена.

— Правда? — как бы невзначай переспросил Джек. Он уже чувствовал, что сыт по горло подобной информацией, однако стеснялся в этом признаться, тем более что сказанное Дэвидом увязывалось с тем, что говорил Генри о положительном результате MEF2A.

— Судя по вашему выражению лица, доктор Стэплтон, не уверен, что вы знаете об этой технологии.

— Пожалуй, да — только в общих чертах, — признался Джек.

— Могу объяснить. Микропанели представляют собой некие подложки с крохотными точками известных фрагментов ДНК, обычно прикрепленные к поверхности предметного стекла микроскопа. Речь идет о множестве точек, то есть о тысячах, с помощью которых можно получить информацию о проявлениях генов в любой заданный момент.

— Неужели? — воскликнул Джек и тут же пожалел об этом, сознавая глупость своей реакции.

— Однако ваш анализ заключается не в считывании гена.

— Нет? — обреченно откликнулся Джек.

— Нет. Последние три буквы расшифровываются как «однонуклеотидный полиморфизм», что, я уверен, вы знаете, подразумевает точечную мутацию в геноме человека. Как вам также известно, тысячи однонуклеотидных полиморфизмов к настоящему моменту определены в геноме человека настолько точно, что могут указывать на мутировавшие гены, передающиеся из поколения в поколение. Эти однонуклеотидные полиморфизмы связаны с так называемыми маркерами, которые указывают на плохой, мутировавший ген.

Тут Джека осенило, словно у него в голове вдруг зажглась лампочка. Он не очень внимательно слушал Дэвида, но это было и не важно. Дрожащими от волнения пальцами он достал страницу медицинской карты Собжик и, отлепив от нее помятый клочок бумаги, протянул его Дэвиду:

— Это может быть результатом MASNP?

Взяв у Джека вторую памятку, Дэвид поскреб голову.

— Положительный MEF2A, — произнес он вслух. — О чем же это говорит? Гм… — Глядя в сторону, он постучал себя по лысине костяшками пальцев. Затем вновь взглянул на памятку. — Да! Вспомнил! Если не ошибаюсь, этот ген каким-то образом связан с коронарными артериями. Не помню точно, но, кажется, если человек получает мутировавшую форму этого гена, то у него могут возникнуть заболевания коронарных артерий. Вот вам и ответ на ваш вопрос: это может быть результатом анализа MASNP и говорит о том, что у данного человека специфический однонуклеотидный полиморфизм, являющийся маркером мутировавшего гена MEF2A.

Джек порывисто поблагодарил Дэвида энергичным искренним рукопожатием.

— Нам надо как-нибудь встретиться! Спасибо! Похоже, вы помогли мне разгадать тайну.

— Какую еще тайну? — удивленно воскликнул Дэвид, но Джек уже побежал к двери.

Он решил выйти из лаборатории тем же маршрутом, что и пришел туда, — через «неотложку». Он подозревал, что есть и другой, более короткий путь, но не хотел рисковать и терять время. Его так называемое расследование оказалось более успешным, чем он предполагал. Ему казалось, что он докопался и до мотивов, и до методов убийств, на которые так прозорливо обратила внимание Лори. Правда, все это еще требовало доказательств. В данный момент ему необходимо было выяснить, откуда Лори взяла «положительный MEF2A» и значились ли какие-нибудь маркеры в картах других пациентов.

Выскочив через двойные двери в зал ожидания, Джек чуть не столкнулся с пациентом в кресле-каталке. Тот тяжело дышал, и от страха столкновения его дыхание участилось. Извинившись и пожелав ему выздоровления, Джек побежал через зал ожидания на улицу. Дождь усилился, но Джек не обращал на него внимания. Если его догадки были верны, «Америкер» оказывалась еще более безнравственной и корыстной структурой, чем он предполагал. И он еще больше обрадовался тому, что Лори была сейчас в ПНП, а не в отделении больницы.

Добравшись до Первой авеню, Джек повернул на юг. Он бежал, сощурившись от дождя, и чувствовал, как по его лицу стекают струйки воды. Он вдруг понял, откуда Лори взяла «положительный MEF2A». Надо было лишь кое-что найти, чтобы убедиться. Он решил опять заскочить минут на пятнадцать в кабинет Лори. Если за это время он ничего не успеет, то отложит свои поиски на потом и вернется в Центральную манхэттенскую. И даже если его не пустят в ПНП, он расположится где-нибудь за дверью.

Лори внезапно очнулась. То, что она, несмотря на свое тревожное состояние, погрузилась в сон, испугало ее ничуть не меньше, чем разбудивший ее шум. Это были Джаз и Элизабет. Они влетели в палату, обсуждая какого-то пациента. Джаз подошла к Лори справа, а Элизабет, обогнув кровать, встала слева.

Сделав усилие, Лори выпрямилась. Во сне она сползла на бок, и ее плечо упиралось в бортик кровати. Она пристально смотрела то на одну, то на другую женщину. Боль в животе не оставляла се, во рту пересохло. В ПНП ей давали кусочки льда, а здесь — ничего.

— Если бы мы знали, что вы спите, мы могли бы облегчить себе задачу! — удивленно воскликнула Джаз.

— Вы поговорили с моим врачом? — сухо поинтересовалась Лори.

— Скажем так: с одним из них, — ответила Джаз. На ее лице вновь появилась нахальная улыбка, словно дразнить Лори доставляло ей большое удовольствие.

— Что значит «с одним из них»? — спросила Лори.

— Я поговорила с доктором Хосе Кабрео, — ответила Джаз. — Он по случаю оказался здесь, а ваша доктор Райли наверняка спит.

У Лори забилось сердце. Она вспомнила это имя. Оно тоже в списках Роджера. Она даже читала его послужной список и знала об обвинениях в профессиональной некомпетентности и злоупотреблениях наркотиками. И сейчас ей вовсе не хотелось прибегать к услугам этого анестезиолога.

— Он был очень раздосадован, услышав, как вы себя ведете, — продолжала Джаз. — Он сказал, что анализ крови необходим. И его сильно встревожили ваши угрозы насчет капельницы и ухода из палаты.

— Меня не интересует, что думает доктор Кабрео, — парировала Лори. — Вы сказали, что позвоните моему врачу, и я хочу поговорить с доктором Райли.

— Стоп! — скривилась Джаз, подняв вверх указательный палец. — Я сказала, что позвоню врачу, но не говорила «вашему врачу». Должна напомнить вам, что наркозное отделение все еще несет за вас большую ответственность. И формально вы находитесь в постнаркозном состоянии.

— Мне нужен мой врач! — стиснув зубы, произнесла Лори.

— Она просто подарок, а? — сказала Джаз, кивнув Элизабет.

Элизабет, улыбнувшись, кивнула в ответ.

Джаз вновь посмотрела на Лори.

— Сейчас почти четыре утра, и уже через несколько часов ваше желание исполнится, — сказала она. — А пока мы должны следовать инструкциям доктора Кабрео ради вашего же блага. — И с этими словами Джаз вновь кивнула Элизабет.

Лори начала было говорить что-то по поводу доктора Кабрео, но, прежде чем она успела закончить фразу, Джаз и Элизабет одновременно схватили ее руки и прижали к кровати. Ошеломленная таким неожиданным нападением, Лори дернулась в попытке освободиться, но боль и сила медсестер сделали попытку безуспешной. В следующее мгновение ее руки оказались пристегнутыми специальными ремнями-липучками к кровати. Все произошло настолько быстро, что она была потрясена.

— Ну вот! Задача выполнена! — выпрямляясь, довольно воскликнула Джаз. — Теперь мы можем не сомневаться, что капельница останется на месте и несговорчивая пациентка никуда не уйдет.

— Это возмутительно, — выпалила Лори. От ее бессмысленных попыток высвободиться трясся лишь бортик кровати. Ремни-липучки крепко держали ее руки.

— Доктор Кабрео так не думает, — с улыбкой ответила Джаз. — Стресс от перенесенной операции может дезориентировать, так что приходится защищать вас от себя самой. Но он беспокоился, что вас это несколько расстроит, и поэтому выписал вам замечательное быстродействующее успокоительное. — С этими словами она достала из кармана уже готовый для инъекции шприц. Стащив зубами колпачок с иглы, она легонько постучала по нему ногтем указательного пальца.

— Я не хочу никакого успокоительного! — вскрикнула Лори, вновь пытаясь высвободить руки.

— Вот как раз такую реакцию успокоительное и должно предотвращать, — сказала Джаз. — Элизабет, ты не придержишь мисс Монтгомери, пока я буду оказывать ей внимание?

С почти такой же, как у Джаз, улыбкой Элизабет схватила Лори за плечи и навалилась на нее своим весом. Лори пробовала извиваться, но все было впустую. Она почувствовала прикосновение к плечу прохладного, пропитанного спиртом тампона и короткую, резкую боль от укола. Джаз выпрямилась, надевая на иглу колпачок.

— Сладких снов! — сказала Джаз. Она махнула Элизабет, и обе женщины вышли из палаты.

От сознания своей беспомощности у Лори вырвался стон, она вновь откинулась на подушку. Ее привязали к кровати как потенциальную кандидатуру для жертвоприношения. Она даже не представляла, какой ей сделали укол. У нее было ощущение, что ей ввели яд и борьба уже закончена. Если же, как говорила Джаз, это было действительно успокоительное, то вскоре она станет еще беспомощнее.

Несмотря на то, что благодаря баскетболу и велосипеду Джек был в прекрасной физической форме, он долго не мог отдышаться, пока стоял в ожидании лифта в ОГСМЭ. Он слышал, как Карл Новак окликнул его, высунувшись из офиса службы безопасности, но Джек и не подумал остановиться. В морге не было никого. Джек нервно нажимал на кнопку лифта, словно это могло ускорить его прибытие.

Пока Джек ждал, он пытался сообразить, куда Лори могла положить компакт-диск. Именно диск должен был содержать информацию, в которой Лори нашла ссылку на MEF2A. Джек заскочил в подошедший лифт. Единственным неосмотренным местом оставался картотечный шкафчик. Он взглянул на часы. Было пять минут пятого. Как он уже решил, он будет искать диск не более пятнадцати минут.

Лифт, дернувшись, остановился, но дверь, как показалось Джеку, почему-то долго не открывалась. Он стал нетерпеливо барабанить по ней кулаком. Наконец дверь открылась, и Джек пустился бежать по полутемному коридору. В спешке он чуть было не проскочил мимо и вынужден был схватиться за косяк, чтобы не поскользнуться на щедро натертом мастикой полу. Зайдя в кабинет, он сразу же бросился к верхнему ящику картотечного шкафчика.

Спустя пять минут Джек задвинул нижний ящик и встал. Он почесал голову, теряясь в догадках, куда Лори могла положить этот несчастный компакт-диск. Взглянув на стол Ривы, он тут же отмел этот вариант — какой смысл? Скорее он все-таки где-то на столе. Сев за стол, он вновь стал просматривать содержимое его ящиков. На этот раз он делал это весьма тщательно.

Осмотрев последний ящик, Джек выпрямился.

— Проклятие! — произнес он и посмотрел на часы. У него оставалось меньше пяти минут отведенного самому себе времени. Глаза его лихорадочно блуждали по обложкам медицинских карт. Вдруг он обратил внимание на крохотный желтый огонек на рамке монитора компьютера. Хотя экран был темным, огонек говорил о том, что компьютер включен и лишь монитор отключился.

Джек нажал на одну из клавиш. Экран тут же зажегся, и перед глазами Джека появилась страница медицинской карты Стивена Льюиса с результатами всех его анализов. Шрифт был очень мелкий, и Джеку пришлось достать свои тайком приобретенные очки для чтения. Теперь, когда он мог все прочесть, его взгляд упал на колонку в левой части страницы, где он вскоре наткнулся на аббревиатуру MASNP, а проведя пальцем вдоль строчки, увидел и «положительный MEF2A».

Недоумевая, как он сразу не догадался проверить компьютер Лори, и удивляясь своей глупости, Джек взял «мышку» и стал просматривать данные на пациентов из пресловутой «серии». Результат просмотра не удивил его. Во всех случаях, как Центральной манхэттенской, так и больницы Куинса, он обнаружил положительный результат анализа MASNP на наличие маркера генной мутации. Что-то было ему знакомо, что-то — нет. Когда он дошел до карты Дарлин Морган, у него пробежал по спине холодок. Результат ее анализа указывал на наличие гена BRCA 1!

На долю секунды Джек замер перед экраном. Его осенило! До этого самого момента он был уверен, что у Лори был относительно небольшой риск стать потенциальной мишенью для того, кто убивал пациентов, но жертвами убийцы, похоже, становились люди, унаследовавшие мутировавшие гены, и он помнил, что Лори, как и Дарлин Морган, была носителем BRCA 1.

Подпрыгнув со стула, Джек как ракета вылетел из кабинета Лори и бросился по коридору к лифту. К счастью, лифт все еще стоял на этаже. По пути вниз он достал из кармана сотовый. Он взглянул на часы. Было шестнадцать минут пятого. Он быстро набрал номер Центральной манхэттенской больницы, но ему не удалось соединиться: не было сигнала.

Как только двери лифта открылись на цокольном этаже, Джек пустился бежать по коридору, в очередной раз минуя удивленного Карла Новака, только уже в другом направлении. Он не убирал телефон от уха с того момента, как выскочил из лифта. Оператор больницы ответил на звонок, когда Джек сбегал по короткой лестнице с эстакады на тротуар. Он представился доктором и, запыхавшись от бега, попросил соединить его с ПНП. Джек хотел убедиться в том, что Лори лежит там и ее никуда не переведут оттуда до обхода доктора Райли.

Когда в ПНП взяли трубку, Джек успел добраться до Первой авеню. Услышав знакомый властный голос старшей медсестры, он остановился. Дождь был уже не такой сильный, как четверть часа назад, однако ему все равно пришлось защищать телефон от воды свободной рукой. Мимо него в северном направлении проносились редкие машины.

Не успев отдышаться, Джек представился.

— Одну секунду, — отозвалась Теа, опуская трубку. До Джека донеслись ее громогласные указания по поводу размещения нового пациента. — Извините, у нас тут много работы. Так чем могу помочь, доктор Стэплтон?

— Извините, что отвлекаю, — сказал Джек. Он глазами искал такси, но они как сквозь землю провалились. — Я хотел узнать о состоянии Лори Монтгомери. — Наконец он увидел вдалеке свободное такси с «огоньком». Он уже готов был шагнуть на дорогу и проголосовать, но прозвучавший в этот момент ответ медсестры буквально шокировал его.

— У нас нет никакой Лори Монтгомери.

— Как нет? — ошеломленно переспросил Джек. — Она лежит у стены напротив вас. Я был у нее этой ночью. Вы даже говорили мне, что она душка.

— А, вот вы о ком! Прошу прощения. У нас тут за последние несколько часов много чего произошло — полно пациентов с травмами. Поскольку состояние Лори Монтгомери было удовлетворительным, ее перевели из ПНП — у нас не хватало мест.

У Джека пересохло во рту.

— Когда это случилось?

— Сразу после экстренного звонка старшей дежурной операционного отделения. Думаю, где-то в районе четверти третьего.

— Я же оставил вам номер своего сотового, — выпалил Джек, — чтобы вы позвонили мне и сообщили, если что-то не так.

— Да с ней все в порядке. Ее состояние было абсолютно стабильным. Поверьте, мы бы не отпустили ее, если бы было что-то не так.

— Куда ее перевели? — спросил Джек, с трудом сдерживая злость и негодование. — В палату интенсивной терапии?

— Нет! Ей не нужна интенсивная терапия, да и мест там не было, как и в гинекологии. Она в хирургии, шестьсот девятая палата.

Закрыв телефон, Джек в отчаянии посмотрел на мокрую от дождя, пустынную улицу. Из-за жутких новостей он упустил единственное такси. Мысль о том, что Лори в беспомощном состоянии оказалась вне ПНП еще два часа назад, пока он носился со своими дурацкими идеями, ужаснула его. Джек в панике побежал на север по Первой авеню, совершенно не обращая внимания на лужи, похожие на черные пятна разлитой нефти. Он понимал, что, если будет передвигаться таким способом, на всю дорогу у него уйдет неимоверно много времени, но он также понимал, что не может просто стоять и ждать.