Мифы и факты о Верховном правителе России

57

Глава 3.

Взаимоотношения

с иностранными

державами

Одним из наиболее часто повторяемых и наиболее злостных

является миф об адмирале как о «марионетке англичан». В его

обличениях по этой части современные неосоветские сказоч-ники превзошли себя. О белых как об «агентах международного

империализма» говорила и советская пропаганда, но этого по-казалось мало. Появилась «леденящая кровь» фантастическая

версия о том, будто Колчак ещё в годы Первой мировой войны был «завербован британской разведкой». «Изобретателем»

этой версии стал скандально известный публицист А. Марти-росян, опубликовавший в 2008 г. (вскоре после выхода на экраны художественного фильма о Колчаке) в «Красной звезде» па-сквильную статейку с пафосным названием «Адмирал Колчак: предатель и только предатель!», опозорив этой публикацией со-лидный орган Министерства обороны. Ни одного документа в

подтверждение своей клеветы он, естественно, не привёл, заме-няя ссылки на какие-либо источники многозначительным реф-реном «как известно» (кому известно? откуда известно? остаётся «тайной»). Приём знакомый: когда говорят «как известно», неопытный читатель может подумать, что если уж так пишут, то, значит, и впрямь это известный факт. На следующий год под

псевдонимом «Иван Иванов» вышла «конспирологическая»

книжка под «детективным» заголовком «Операция “Адмирал”: оборотни в эполетах», полная самых бредовых измышлений в

том же духе, откуда явственно торчали уши всё того же сочини-теля. Разумеется, выдумка была радостно подхвачена различны-ми морально нечистоплотными ресурсами «левого» направления и растиражирована в Интернете.

58

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

Согласно этой «версии», Колчак якобы «выдал англичанам» карты русских минных полей в Финском заливе, по которым английский флот в 1919 г. прошёл к Кронштадту, и будто

бы своим карьерным взлётом в 1916 г. он был «обязан» проис-кам англичан. В дальнейшем же, после Октябрьского переворота, он будто бы поступил на британскую службу и прибыл

в Сибирь осенью 1918 г. как «британский военнослужащий»

(некоторые невежды добавляют: «состоявший на службе Её

Величества», не имея понятия даже о том, что на троне Великобритании в то время находилась не «Её Величество», а лицо

мужского пола — король Георг V). И переворот в Омске 18 ноября 1918 года, который привёл его к власти, будто бы совершил при помощи английской военной миссии и «по заданию»

англичан.

Ни одного подтверждения тому, что Колчак будто бы был

«завербован английской разведкой» и передавал англичанам

какие-то «секретные планы», в природе не существует. И это

скажет любой специалист.

Но ведь потом-то, скажут, он «поступил на британскую

службу»? В том-то и дело, что так и не поступил. Хотя соби-рался, да, и даже получил согласие на это. Как обстояло дело?

Известия об Октябрьском перевороте и захвате власти большевиками настигли Колчака, когда он возвращался из своей командировки в США через Японию. Практически сразу после

этого стало известно о начале сепаратных мирных переговоров правительства В.И. Ленина с немцами в Брест-Литовске .

Эти известия были для него, как он отмечал потом, «самым тя-жёлым ударом». В дальнейшем последовало заключение ле-нинским правительством Брестского мира — мира, который

Колчак расценивал как «полное наше подчинение Германии… и окончательное уничтожение нашей политической

независимости»1 (в более позднем издании протоколов его допроса — как «тяжкий удар независимости России»2) . Новую

1 Колчак А.В. — последние дни жизни. С. 159.

2 Верховный правитель России: документы и материалы… С. 53.

59

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

власть он не признал и считал изменнической, как практически все патриоты в то время.

Считая сепаратные мирные переговоры с немцами пре-дательством, адмирал обратился к английскому послу в Японии Грину с просьбой довести до сведения английского правительства его желание поступить на британскую службу, чтобы

продолжать войну с Германией, которую он по-прежнему считал врагом России1. Великобритания была союзницей России

по Антанте в Первой мировой войне. Выбор именно её объяс-нялся наилучшими отношениями, сложившимися за время за-граничной командировки с представителями этой державы (в

США он ехал через Англию, в которой по заданию Временного

правительства пробыл некоторое время). Ни о каком «предательстве» здесь речи идти не может. Скорее, как предательство

можно расценивать капитулянтскую позицию большевиков

на переговорах с Германией — во всяком случае, именно так

восприняло её тогда подавляющее большинство русских патриотов. Хотя решение и сложное, не бесспорное, и это понимал сам адмирал, иронически сравнивавший сам себя с «кон-дотьером» и писавший своей возлюбленной Анне Тимирёвой:

«В конечном счёте, страшная формула, что я поставил войну

выше Родины, выше всего…»2.

В канун нового 1918 года Колчак, остававшийся всё это

время в Японии в ожидании ответа, получил ответ правительства Великобритании о принятии его на службу и предложение

направиться на Месопотамский фронт (территория современного Ирака), куда путь лежал морем через Индийский океан

(из-за нехватки в условиях войны пассажирских судов дви-гаться приходилось медленно, подолгу задерживаясь в проме-жуточных портах). В Сингапуре, куда адмирал прибыл в марте

1918 года, он получил извещение от английского Генерально-1 Колчак А.В. — последние дни жизни. С. 160; Верховный правитель

России: документы и материалы… С. 53.

2 «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». С. 203; ГАРФ.

Ф. р-5844. Оп. 1. Д. 3а. Л. 46, 85.

60

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

го штаба, что ввиду изменившихся обстоятельств надобность в

его услугах отпала. Вместе с тем, по просьбе русского посла в

Китае князя Кудашева, представлявшего антибольшевистские

политические круги на Дальнем Востоке, ему рекомендовали

вернуться на Дальний Восток (туда он поехал через Пекин, там

встретился с Кудашевым для выяснения обстоятельств), где

эти круги считали крайне желательным его участие в создании

антибольшевистских вооружённых сил1. (Поначалу эта миссия

в Харбине не удалась из-за слабости и разрозненности антибольшевистских сил на Дальнем Востоке, где к тому же враж-довали между собой различные лица и группировки.) Таким образом, «британская служба» Колчака закончилась, так и не начавшись. Все ходячие разговоры о том, будто бы он

«принял присягу британской короне» и затем «прибыл в Россию как британский военнослужащий», являются абсолютным

вымыслом. Причём данный вымысел не только не подтверж-дается ни одним документом, но и категорически опровергает-

ся всеми последующими действиями адмирала на посту Верховного правителя.

Начнём с мифа о якобы участии английской военной миссии в организации переворота, который привёл Колчака к

власти. Сама эта версия стала изобретением всё того же, упо-минавшегося нами французского генерала М. Жанена, воз-главлявшего при Колчаке французскую военную миссию

(между прочим, в составе этой миссии находился родной брат

большевистского лидера Якова Свердлова, приёмный сын

Максима Горького Зиновий Пешков, принявший к тому времени французское гражданство и служивший во французской

армии). После того как адмирал отказал Жанену в командова-нии русскими войсками в Сибири (о чём будет сказано ниже), между ними сложились натянутые отношения, в отличие от

его коллеги — британского генерала А. Нокса, добросовестно

исполнявшего свои обязанности, что заставляло Жанена по-1 Колчак А.В. — последние дни жизни. С. 162–166; Верховный правитель России: документы и материалы… С. 56–57.

61

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

дозревать адмирала в «особых отношениях» с англичанами.

В дальнейшем Жанен, как известно, санкционировал подчинённым ему чехам выдачу А.В. Колчака повстанцам в Иркутске, что стало причиной его последующей гибели. При этом

Жанен нарушил данные ранее адмиралу гарантии безопасности и слово офицера, что вызвало возмущение не только среди

белых, но и осуждение за границей; во всяком случае, карьера генерала на этом закончилась. Очутившись на родине, он

вдобавок подвергся критике со стороны своего бывшего британского коллеги Нокса, обвинявшего Жанена в пустых амбициях и нерадивости, нанёсших вред общему делу. Чтобы как-то оправдаться и, наоборот, переложить всю ответственность

на англичан, Жанен в ответ обвинил Нокса и англичан в поддержке «реакционного и антидемократического» режима Колчака и в том, что они якобы и привели адмирала к власти.

Так возникла эта версия, охотно подхваченная (подобно

версии того же Жанена о пристрастии адмирала к наркотикам) советской пропагандой. Ложь о том, будто Колчак прибыл в Омск вместе с английским генералом Ноксом (на самом

деле находившимся в это время во Владивостоке), попала даже

в Большую советскую энциклопедию. В этом отношении особенно эксплуатировалась фраза самого Нокса, встречавшегося

с Колчаком ещё в Японии в сентябре 1918 г. и после этой встречи доносившего своему начальству, что «нет никакого сомнения в том, что он является лучшим русским для осуществления

наших целей на Дальнем Востоке». В глазах советских пропа-гандистов это служило одним из аргументов в пользу версии

о режиме Колчака как «ставленника Антанты». Это не более

чем грубое упрощение. Другое дело, что Нокс по заданию своего правительства зондировал почву в русских военных и политических кругах на предмет выяснения перспектив и методов

борьбы с большевизмом; никакого отношения к перевороту в

Омске, произошедшему через два месяца, это не имело.

Как же было на самом деле? Колчак прибыл во Владивосток в сентябре 1918 года с целью пробраться на Юг России для

вступления в белую Добровольческую армию, возглавляемую

62

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

генералами М.В. Алексеевым (вскоре умершим) и А.И. Деникиным, о чём говорил он сам1. Никаких помыслов остаться в

Сибири и тем более совершить переворот у него поначалу не

было. Из Владивостока он направился по Транссибирской магистрали на запад и в октябре прибыл в Омск. В это время уже

назревал переворот: коалиция белых (включая кадетов) с эсерами всё более демонстрировала свою нежизнеспособность, а

демократическая Директория — слабость, неэффективность и

непопулярность. Зрело недовольство, основными выразителя-ми которого были офицерство, деловые предпринимательские

круги и кадетская партия. Не хватало достойной кандидатуры

на роль диктатора. Появление Колчака сразу вызвало оживление в этих кругах. Адмирал резко выделялся на фоне провин-циальных сибирских деятелей, оказавшихся вдруг министрами, генералами и командующими армиями. Ведь основная

часть политической и военной элиты России оказалась в Гражданскую войну на Юге. К тому же Колчак был известен и как

сторонник жёсткого курса. В Сибири не хватало популярных

имён, и даже деятели Директории, осознававшие свою слабость, ухватились за него как за соломинку и предложили ему

(в лице Н.Д. Авксентьева) войти в состав правительства в качестве военного и морского министра. Один из будущих министров его правительства в своих мемуарах так передавал

резонанс, произведённый в Омске появлением Колчака: «Невольно всем казалось: вот человек, за которым стоит будущее»2.

Колчак создал себе имя ещё до революции как флотоводец и

полярник, а в 1917 году всю Россию облетела история с его

выброшенным в море Георгиевским оружием; его мужеством

восхищались. А за время загранпоездки он успел приобрести

авторитет среди союзных (английских и американских) военных и дипломатов, что тоже имело значение.

Более того, его всероссийское имя, популярность делали

1 Верховный правитель России: документы и материалы… С. 70, 71.

2 Серебренников И.И. Мои воспомианния // Серебренников И.И.

Гражданская война в России. Великий отход. М., 2003. Т. 1. С. 414.

63

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

адмирала подходящей кандидатурой на роль главы и объеди-нителя Белого движения в масштабе всей России, так как другие авторитетные военные вожди — генералы Л.Г. Корнилов

и М.В. Алексеев — к тому времени ушли из жизни, а А.И. Деникин был малоизвестен и не имел такой популярности. Как

свидетельствовал кадетский лидер В.Н. Пепеляев, со смертью Алексеева в октябре 1918 г. «кандидатура адмирала стала

бесспорной»1.

История колчаковского переворота хорошо известна и много раз описана. Исполнителями его были арестовавшие эсеров-ских членов Директории (Н.Д. Авксентьева, В.М. Зензинова

и А.А. Аргунова) командиры казачьих частей в Омске полковник В.И. Волков, войсковые старшины И.Н. Красильников и

А.В. Катанаев, организаторами — по военной части генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего полковник А.Д. Сыромятников, по политической — председатель

Восточного отдела ЦК кадетской партии В.Н. Пепеляев и министр финансов И.А. Михайлов. За два дня до переворота кадетская партия на своей II Восточной конференции в Омске

открыто высказалась за диктатуру2. Сам А.В. Колчак, вопреки

мнениям некоторых современников и историков о его полной

непричастности к заговору, был поставлен в известность о нём и

выразил готовность возглавить диктатуру, «если будет нужно»3, но лично в перевороте не участвовал, заняв выжидательную позицию, и принял власть лишь тогда, когда после ареста членов

Директории Совет министров признал Директорию де-факто

распавшейся и по итогам голосования за кандидатуру диктатора вручил адмиралу власть4. Никаких следов участия англичан не

1 Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 55.

2 Отчёт о II Восточной конференции Партии народной свободы //

Заря. 1918. 18 ноября.

3 Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 56–57; ГАРФ.

Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 21–21 об.

4 Гинс Г.К. Указ. соч. С. 207; Серебренников И.И. Указ. соч. Т. 1.

С. 217–218.

64

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

найдено. Известно лишь, из мемуаров командовавшего английским батальоном в Омске полковника Дж. Уорда, что находившиеся в Омске английские офицеры были поставлены накануне

в известность заговорщиками о планах переворота и гарантиро-вали своё невмешательство. И всё.

Более того. Западные державы и в том числе Англия, как

свидетельствуют донесения русских послов, в первые дни после получения известий о перевороте 18 ноября 1918 г. и при-ходе к власти А.В. Колчака насторожились. Их представители в Сибири видели слабость демократической Директории, но смущали слухи о «реакционно-монархических» устремле-ниях организаторов переворота, усердно распространявшие-ся эсерами. Союзники также опасались, что переворот может

вызвать новую гражданскую войну, но уже в самом антиболь-шевистском лагере. По свидетельству английского историка

П. Флеминга, первая реакция официального Лондона на из-вестие о перевороте была близка к панике1. Бывший управляющий МИДом Директории и Колчака Ю.В. Ключников констатировал, что союзные державы были испуганы в первые

дни после переворота, когда «после дождя приветствий, который был раньше, наступило молчание»2. Генерал К.В. Сахаров вспоминал: на другой день после переворота глава британской военной миссии генерал А. Нокс «встретил меня очень

взволнованно и сказал, что теперь будет плохо, что союзники

могут даже прекратить помощь»3. Впоследствии Нокс свидетельствовал, что «переворот был проведён… без предварительного оповещения Великобритании и без какого-либо соуча-стия с её стороны»4. Более того, западные историки сообщают, что правительство Великобритании 14 ноября 1918 г. уже приняло решение признать де-факто Директорию, но составить

1 Флеминг П. Судьба адмирала Колчака / Пер. с англ. М., 2006. С. 123.

2 За спиной Колчака: документы и материалы / Под ред. А.В. Квакина. М., 2005. С. 306–307.

3 Сахаров К.В. Белая Сибирь. Мюнхен, 1923. С. 37.

4 Пайпс Р. Русская революция / Пер. с англ. Т. 3. М., 2005. С. 54.

65

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

текст обращения и опубликовать его до переворота не успе-ло1. Это по сути подтверждает телеграмма советника колчаковского МИДа Гровса тому же Ключникову от 19 ноября 1918 г.

(на другой день после переворота), в которой он сообщает, что

политические представители Антанты — верховный комиссар

Великобритании сэр Эллиот и заместитель верховного комиссара Франции граф де Мартель — хотя и отнеслись к известию

о перевороте «вполне спокойно», но «присовокупили, что (далее выделено мною. — В. Х.) признание Директории было совершенно близко к осуществлению, что теперь потребуется опять

время, чтобы державы признали новое правительство»2. Те же

слова фактически повторил в беседе с самим Ключниковым

23 ноября в Омске верховный комиссар Франции Реньо (сохранилась запись этой беседы)3. Все эти выкладки убедительно опровергают подхваченную советской пропагандой версию

генерала М. Жанена о причастности британской военной миссии к перевороту.

Благоприятная в целом реакция сибирского общества на

переворот и последовавшие официальные выступления Верховного правителя, рассчитанные на международное общественное мнение и в обтекаемой форме заверявшие в отсутствии «реставрационных» намерений, а также декларация

Российского правительства о принятии внешних долгов Российской Империи и Временного правительства от 21 ноября

1918 г.4 успокоили западные державы. Официальный протест

против переворота выразил лишь чехословацкий Национальный совет5. В ответ белогвардейская пресса напомнила чехам, 1 Пайпс Р. Указ. соч. Т. 3. С. 45; Перейра Н. Белая Сибирь: политика

и общество / Пер. с англ. М., 1996. С. 86–87.

2 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 27. Л. 25.

3 Там же. Л. 30.

4 Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А.В. Колчака. Вып. 1. С. 28–29; Правительственный вестник.

1918. 24 ноября.

5 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 12. Д. 30. Л. 4.

66

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

что до капитуляции Германии и её союзников они сами являлись нарушителями формальной законности, изменивши-ми воинской присяге подданными Австро-Венгерской монар-хии1.

Сторонники версии об «английском следе» обычно возражают: британская секретная служба всегда работала профессионально, не оставляя следов (получается, что это даёт им

право утверждать вымыслы, не имея документальных доказательств?). Но среди офицеров британской миссии не было

ни одного сотрудника спецслужб, более того, единственным

специалистом по России был упомянутый генерал А. Нокс.

Остальные совершенно не ориентировались во внутренних

русских делах; их наивность доходила до уверенности, что в

борьбе против Колчака большевики «коварно объединились»

не с кем-нибудь, а… с монархистами! (См. мемуары полковника Дж. Уорда2.)

Когда становится уже совсем «нечем крыть», поклонники

мифа о «руке Альбиона» цепляются за известную фразу У. Черчилля (в то время — военного министра Великобритании) о

том, что это не англичане отстаивали «дело враждебных большевикам русских», а напротив, «русские белогвардейцы сра-жались за наше дело». А что Черчилль мог ещё сказать в парламенте в ответ на нападки оппозиции лейбористов, обвинявшей

его в нерациональной трате денег на провальное мероприятие?

Только попытаться объяснить как-то, что свержение большевизма было в интересах Британии. На самом деле оно было в

общих интересах как России, так и Запада. Но по-настоящему

понимал это в то время лишь Черчилль — единственный из

всех западных политиков активный и последовательный сторонник интервенции. Подавляющее большинство западного

истеблишмента склонялось к мысли, что российский большевизм не представляет для них радикальной угрозы, в крайнем

случае предпочитая отгородиться от него «буфером» (или «са-1 Свободный край (Иркутск). 1918. 14 декабря.

2 Уорд Дж. Союзная интервенция в Сибири. М.–Пг., 1923.

67

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

нитарным кордоном») в лице Польши, Румынии и других вос-точноевропейских государств. Сам тогдашний шеф Черчилля, британский премьер Д. Ллойд-Джордж, подтрунивая над его

призывами к широкомасштабной интервенции и непримири-мым антибольшевизмом, иронически замечал, что всему ви-ной «голубая кровь сэра Уинстона Черчилля».

Что касается тогдашних США, одной рукой пославших на

Дальний Восток экспедиционную бригаду своих солдат, а другой рукой тайно направлявших в советскую Москву миссию

У. Буллита, то её один из деятелей американского Красного

Креста и вовсе характеризовал как «флирт с большевиками»1

(из конфиденциального письма, перехваченного колчаковской военной цензурой). А уж о социалистах всех мастей на

Западе и говорить нечего — в те годы они горой стояли против

интервенции и выражали сочувствие Советской России, под-держиваемые такими моральными авторитетами из числа левой интеллигенции, как Бернард Шоу, Анатоль Франс, Герберт

Уэллс, Теодор Драйзер, Ромэн Роллан и другие. Из крупней-ших представителей западного культурного мира тогда лишь

один Р. Киплинг последовательно выступал против большевиков и в защиту белых.

Прошло тридцать лет, и западные политики, очутившись

перед лицом оккупированной Советским Союзом Восточной Европы и перспективой распространения коммунисти-ческого режима на всю остальную Европу, с запозданием по-няли, насколько прав был в 1919 г. Черчилль, призывавший

ещё тогда «задушить большевизм в колыбели». Тоталитарно-коммунистический СССР оказался для Запада куда более

страшным соседом, чем ушедшая в историю могучая, но не на-вязывавшая никому разрушительных идей Российская Империя.

Сложность отношений Верховного правителя с союзниками постоянно отражалась в его внешней политике и, в частности, в проблеме официального международного признания правительства А.В. Колчака в качестве всероссийского.

1 ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 5. Л. 3.

68

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

В направлении консолидации власти цель была достигнута: на рубеже мая–июня 1919 г. о подчинении А.В. Колчаку как

Верховному правителю России официально заявили командо-вавшие белыми армиями других регионов генералы А.И. Деникин на Юге, Е.К. Миллер на Севере и Н.Н. Юденич на Северо-Западе. В свою очередь Колчак 24 июня официально назначил

Деникина своим заместителем как Верховного главнокоман-дующего1, ввиду территориальной удалённости его армий предоставив ему широкую самостоятельность. Однако вопросы

общей политики — как внутренней, так и внешней, земельный

вопрос и финансовая политика оставались в исключительной

компетенции Верховного правителя. О соблюдении Деникиным субординации свидетельствует уведомление направлен-ной им в Париж в ноябре 1919 г. делегации на имя Колчака:

«Нижеподписавшиеся уполномочены доложить, что главно-командующий Вооружёнными силами Юга России испраши-вает указаний Верховного правителя о порядке дальнейше-го осуществления государственной деятельности в областях, подчинённых главнокомандующему и через него Вашему

Высокопревосходительству»2. Главным представителем белых правительств за границей был находившийся в Париже

бывший министр иностранных дел Российской Империи (в

1910–1916 гг.), опытный дипломат Сергей Дмитриевич Сазонов — лицо достаточно авторитетное в международных дипло-матических кругах, а деятельность русских военных миссий за

рубежом объединял генерал от инфантерии Д.Г. Щербачёв.

В связи с этим можно согласиться с выводом об идейном

и организационном единстве Белого движения после признания всеми «белыми» регионами Верховным правителем

А.В. Колчака. Все свои письма к нему А.И. Деникин с тех пор

подчёркнуто направлял в форме рапортов, начиная их со слов

«доношу Вашему Высокопревосходительству». К тому же их

объединяли общая программа и сходство политических режи-1 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 2. Д. 115. Л. 44.

2 ГАРФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 214. Л. 21.

69

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

мов. Домыслы о якобы имевшей место «междоусобной борьбе

честолюбий» и «отсутствии единства» между белогвардейски-ми лидерами являются не более чем досужими измышления-ми.

Но если признание правительства Колчака всероссийской

властью со стороны других «белых» региональных образований

и армий внутри России было достигнуто без особых затрудне-ний, то гораздо сложнее обстояло с признанием международным. Лично А.В. Колчак пользовался авторитетом в союзных

державах, и это неоднократно отмечалось. Бывший лидер октябристов А.И. Гучков в телеграмме ему 17 октября 1919 г. после беседы с У. Черчиллем писал, что относительно просимого

Н.Н. Юденичем ввода английского флота в Кронштадт «крайне важно Ваше личное обращение к Черчиллю… Ваш личный

авторитет настолько высок у союзников, что Ваше личное вмешательство произведёт лучшее впечатление»1.

Однако на практике позиции союзных держав определяли не личные отношения, а холодный политический расчёт.

Практически международное признание так и не было достигнуто.

Общим тоном белогвардейской прессы было недовольство по поводу отсутствия военной помощи от союзников.

«Интервенция» великих держав не затронула коренные, внутренние области России и практически не сопровождалась во-оружёнными столкновениями. Ни одна из них не находилась

в состоянии войны с Советской Россией. Как и ранее немцы

(опасавшиеся второго фронта, от которого лишь недавно из-бавились), державы Антанты не шли на широкое военное вмешательство по причинам собственной истощённости 4-летней

мировой войной и популярности советской власти (в первые

годы) среди рабочих и демократической общественности на

Западе. Само по себе присутствие их войск на окраинах России было настолько непопулярно в их странах, что уже в 1919 г.

покинули её территорию французы, затем англичане, и лишь

1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 297. Л. 22.

70

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

японцы, занимавшие выжидательную позицию, оставались в

Приморье до 1922 г.

В Сибири практически все воинские части союзников

стояли в глубоком тылу. Поведение их было далеко не одно-значным. Широкую известность получили заигрывания командовавшего американскими войсками генерала У. Гревса с

большевиками на Сучанском руднике, а затем отказавшегося

передать армии Колчака полученные для неё из США винтов-ки1. Некоторые американские военные прямо выражали опа-сения в случае перспективы победы белых2.

О трезвом, прагматичном отношении А.В. Колчака к союзникам свидетельствовал в мемуарах управляющий его МИДом

И.И. Сукин: «Колчак лично никогда не рассчитывал на иностранцев и относился холодно к понятию “союзники”»3.

15 декабря 1918 г. на первой встрече с французским генералом

М. Жаненом Колчак высказал ему: «Я нуждаюсь только в са-погах, тёплой одежде, военных припасах и амуниции. Если в

этом нам откажут, то пусть совершенно оставят нас в покое».

Нахождение иностранных войск на территории России в качестве свидетелей и помощь на кабальных условиях он расценивал как использование временной слабости России в корыст-ных целях4.

В итоге основная помощь союзников свелась к снабжению

белых армий. Если Красной армии достались огромные запасы со складов и арсеналов бывшей русской армии, то белые

были вынуждены прибегать к помощи Запада. При этом если

англичане и на Востоке, и на Юге (см. мемуары А.И. Деникина) помогали белым практически безвозмездно, отдавая излишки оружия и снаряжения, оставшегося после мировой во-1 ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 28. Л. 30 об.; Шмелёв А.В. Внешняя политика правительства адмирала Колчака (1918–1919 гг.). СПб., 2017. С. 207.

2 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 203.

3 Записки И.И. Сукина о правительстве Колчака // За спиной Колчака… С. 455.

4 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 160.

71

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

йны, то со стороны французов по сути имела место не помощь, а обыкновенная торговля. Такой же позиции придерживались

США. США и Япония ограничивались в основном поддержкой политических отношений с Колчаком и ролью наблюда-телей на Дальнем Востоке, выжидая, как разовьётся ситуация, и соперничая между собой за экономическое влияние в этом

крае. Показателен в этом плане сохранившийся в архиве об-зор японской прессы за октябрь 1919 г.: часть её опасалась перехода Камчатки в американские руки и считала, что в русском

вопросе союзники «должны исключить Америку, которая со-чувствовала большевикам», а другая часть полагала, что «неяс-ность целей интервенции не даёт возможности решить, когда, собственно, задача наших войск может считаться выполнен-ной», и высказывалась о нежелательности усиления японских

войск в Сибири ввиду затратности1.

К тому же изначально интервенция основывалась на расчё-тах союзников восстановить Россию как часть единого фронта против Германии; после окончания Первой мировой войны

они стали терять к ней интерес.

Советские историки нередко преувеличивали военную помощь союзников белым, чтобы показать, какую силу одолели

большевики. Так, один из них писал, что «в период с 6 февраля по 14 мая 1919 г. к Юденичу прибыло из Англии 7 парохо-дов с вооружением», хотя известно, что до конца июля Юденич

вообще никакой помощи от союзников не получал2. На практике военная помощь была столь ограниченной, что Красная

армия на протяжении всей Гражданской войны превосходила

белых не только численно, но и по вооружению, что признавали ещё советские военные историки 1920-х годов3. А генерал

А.П. Будберг прямо отмечал в своём дневнике 6 июня 1919 г.:

«Наши холсты и наша деревенская армячина вне всякого срав-нения с той дрянью и гнилью, которые под видом сукна и раз-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 668. Л. 16, 17, 24, 27.

2 Цит. по: Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 152.

3 Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 1–2. М., 1990.

72

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

ных подделок самого отвратительного качества валят к нам

заграницы и которые оплачиваются золотым рублём»1. Как от-мечает современный историк А.В. Шмелёв, «для поддержания

иллюзии, что союзники приложили все силы к снабжению белых, исследователи часто приводят голые цифры: сколько обе-щано союзниками, сколько выкуплено белыми и т. п. При

этом забывается, что обещания далеко не всегда выполнялись: выкупленное не значит отправленное, отправленное не значит полученное (как в случае с винтовками для Сибири, поставленными в Архангельск), а полученное… отнюдь не значит

годное к использованию»2.

При этом все союзники не доверяли друг другу. Так, в свод-ке генерал-квартирмейстера Ставки М.А. Иностранцева за

октябрь 1919 г. отмечались враждебные отношения между английской и японской военными миссиями3. В письме У. Черчиллю глава британской военной миссии при Колчаке генерал

А. Нокс писал: «Его (Колчака. — В. Х.) трудная миссия почти

невыполнима из-за эгоизма японцев, тщеславия французов и

безразличия остальных союзников»4.

Разногласия между ними дополнялись слабым знаком-ством с ситуацией в России. Белогвардейская пресса иронизи-ровала: «За границей о нашей внутренней жизни имеют такое

же представление, как мы о Китае»5.

И даже англичане не желали помогать в одиночку. 10 октября 1919 г. У. Черчилль в телеграмме А.В. Колчаку, воздавая

дань его «непоколебимому мужеству и твёрдости», сообщил о

решении британского правительства сосредоточиться на помощи Деникину (под предлогом большей близости его фронта), а помощь армиям Колчака переложить на США6.

1 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 212.

2 Там же. С. 213.

3 ГАРФ. Ф. р-6219. Оп. 1. Д. 15. Л. 13 об.

4 Флеминг П. Указ. соч. С. 151.

5 Сибирская речь. 1919. 1 марта.

6 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 330. Л. 62–63.

73

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

Волну возмущения в стане белых вызвало выдвинутое в январе 1919 г. американским президентом В. Вильсоном и бри-танским премьером Д. Ллойд-Джорджем предложение созвать на Принцевых островах в Мраморном море специальную

международную конференцию по русскому вопросу с участием представителей всех противоборствующих сторон, включая большевиков. Белая пресса сравнивала идею переговоров

с большевиками с «троянским конём». Её восприняли как уход

Запада от реальной помощи, попытку «умыть руки».

Между тем как раз советское правительство В.И. Ленина, которое современные ревнители СССР пытаются рядить в патриотические одежды, не только откликнулось на это предложение (опасаясь в то время крупномасштабной интервенции

Антанты после её победы над Германией — правда, эти опа-сения оказались напрасными — и желая выиграть время), но

даже выразило через своего представителя Г.В. Чичерина готовность обсудить вопрос о возврате дореволюционных долгов

России, от чего раньше и позже демонстративно отказывалось.

Попытки позднейшей советской пропаганды утверждать, будто инициатива Вильсона и Ллойд-Джорджа с конференцией на Принцевых островах была лишь обманным демократическим жестом в надежде, что большевики не примут его, а белые лидеры были лишь участниками «спектакля», полностью

лишены оснований и являются абсолютными фантазиями, в

подтверждение которых не приводилось ни одного документа. О полной неожиданности этой инициативы для белых свидетельствуют с исчерпывающей полнотой мемуары Г.К. Гинса

и дневник В.Н. Пепеляева, писавшего в эти дни: «Если правительство хоть сколько-нибудь поколеблется в ответе на предложение конференции, оно достойно проклятия»1 (в том же

месте Пепеляев язвительно называл президента В. Вильсона, инициатора переговоров с большевиками, «товарищ Вильсон»).

1 Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 67; ГАРФ. Ф. р-195.

Оп. 1. Д. 47. Л. 38 об.; Гинс Г.К. Указ. соч. С. 280–281.

74

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

Да и на Западе далеко не все одобрили эту идею. Против

выступила Франция, больше других пострадавшая в Первой

мировой войне и не желавшая прощать виновников сепарат-ного мира с немцами. Ряд деятелей Великобритании во главе

с У. Черчиллем тоже считали участие своего премьера в затее с

Принцевыми островами политической ошибкой. В США против инициативы Вильсона выступила партия республиканцев.

В свою очередь, Колчак и Деникин отказались послать

представителей на Принцевы острова. В приказе по армии от

26 января 1919 г. Колчак назвал слухи о переговорах с большевиками «провокационными» и заявил: «С убийцами и мо-шенниками, для которых ни закон, ни договор не писан, разговаривать не приходится»1. В результате конференция не

состоялась. Да и нереальной была сама идея «примирить» в

разгар Гражданской войны, в обстановке накала взаимной ненависти, враждующие политические полюсы. Владивосток-ская газета «Голос Приморья» писала в те дни, что идея примирения «безмерно далека от понимания современной русской

действительности»2.

В глазах белых большевики были к тому же ещё и «немец-кими наймитами». Не случайно в их стане так велика была ненависть к немцам. Даже в канун 1919 г., когда Германия была

уже повержена, «Сибирская речь» в своём новогоднем обращении во всеуслышание и без околичностей посылала «но-вогоднее проклятие Германии и всему германскому народу — народу-отравителю». Хотя, разумеется, считать немцев

главными виновниками Октября было так же наивно, как рас-пространённое ныне мнение об определяющей вине американцев и «происков ЦРУ» в крушении советской власти и рас-паде СССР в 1991 г.

В Гражданскую войну вопросы внутренние и внешние

слишком тесно переплелись. Чтобы победить большевиков

изнутри, требовалась помощь извне. Но в связи с постепен-1 Сибирская жизнь. 1919. 4 февраля.

2 Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 18 февраля.

75

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

ным разочарованием в помощи союзников и в связи с тем, что

представителей белой России не пригласили на Версальскую

мирную конференцию, подводившую черту под итогами Первой мировой войны, в стане белых копилось чувство ущем-лённого национального достоинства представителей великой

страны, понёсшей огромные потери на войне и на протяжении трёх лет державшей второй фронт, без которого невозмож-на была бы победа союзников. Единственное, что Россия получила от мирной конференции — это право на возмещение

причинённого войной ущерба от Германии и ее союзников.

Германия также передала победителям 300 млн золотых рублей, полученных от Советской России в счёт контрибуции по

Брестскому миру, условия которого были аннулированы. Отсутствие официального признания союзниками правительства

А.В. Колчака позволило им успешно присвоить это русское золото. Так, в период обсуждения планов помощи Финляндии в

походе Юденича на Петроград, когда финны стали требовать

денег на поход, С.Д. Сазонов предложил использовать это золото как гарантию на получение кредита на 100 млн франков.

Но союзники не собирались отдавать это золото, и непризнание ими правительства Колчака послужило им формальным

поводом для отказа. Золото так и осталось у них1.

Недоумевали порой сами иностранцы. Влиятельная па-рижская «Фигаро» писала, что отсутствие представителей России на мирной конференции есть «странное явление», чре-ватое последствиями, о которых история потребует отчёта от

современных политиков2.

Между тем такое приглашение не могло быть сделано без юридического признания союзниками правительства

А.В. Колчака в качестве правительства России. В результате

Версальская конференция вынесла решение: отложить вопрос

о России, её международном статусе и границах до окончания

в ней Гражданской войны, когда на всей её внутренней терри-1 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 140.

2 Figaro (Paris). 1919. 11 mars.

76

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

тории будет установлено единое правительство, после чего созвать специальную международную конференцию по всем связанным с ней вопросам. Делегация Русского политического

совещания во главе с министром иностранных дел С.Д. Сазоновым получила лишь право присутствия на заседаниях мирной конференции, но без какого-либо официального статуса.

Тем не менее, она попыталась воспользоваться и этим для вы-ражения твёрдой позиции Белого движения по национально-му вопросу. 9 марта 1919 г. русская делегация огласила на мирной конференции меморандум о том, что «освобождаемая от

большевизма» Россия уважает права национальностей, но вопросы о независимости, поднятые ими как реакция на большевизм, не могут быть решены без согласия русского народа, имеющего с нацменьшинствами общие оборонные интересы1.

К тому же некоторые западные лидеры считали, что возрождение единой и мощной России совсем не в интересах их

стран. Так, британский премьер Д. Ллойд-Джордж в одной из

своих речей в парламенте напомнил слова лорда Б. Биконс-фильда (Дизраэли), видевшего в расширении Российской Империи прямую угрозу могуществу Великобритании2. Как уже

говорилось, многие западные деятели предпочитали планам

уничтожения большевизма военной силой идею окружения

Советской России «санитарным кордоном» буферных погра-ничных государств, включая её национальные окраины (в особенности к этому склонялась Франция). Такая позиция у части

западных лидеров сформировалась из-за недооценки опасности возрождения милитаристской Германии, единственным

противовесом которой на востоке могла быть Россия.

Лишь наиболее правые западные политики последовательно выступали за помощь белым и против планов расчленения

России, как противовеса Германии: с таких позиций выступали вся правая французская пресса от «Матэн» до «Фигаро», американская «Нью-Йорк таймс» и партия республикан-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 604. Л. 3–3 об.

2 Подробнее см.: Пайпс Р. Указ. соч. Т. 3. С. 164–165.

77

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

цев, британская «Таймс» — рупор консервативной партии и

военного министерства У. Черчилля, которого, по признанию

управляющего колчаковским МИДом И.И. Сукина, «по справедливости считали лучшим другом национального движения

за границей» (об этом же свидетельствовал В.Н. Пепеляев, а

генерал Н.Н. Головин писал: «В лице Черчилля мы имеем не

только симпатизирующего нам человека, но энергичного и активного друга», который, по его словам, при встрече с ним в

мае 1919 г. сам выразился так: «Я сам исполняю распоряжения Колчака»)1. Благодаря Черчиллю добросовестную помощь

белым оказывали главы английских военных миссий в белой

России: при Колчаке — генерал А. Нокс и при Деникине — генерал Г. Холмэн. Генерал Нокс, в частности, признавался в

письме к Черчиллю в январе 1919 г., что «всем сердцем симпа-тизирует Колчаку»2, а в письме к своему американскому колле-ге генералу В. Гревсу в марте 1919 г. писал: «Я ни на минуту не

допускаю мысли о том, что Колчак является архангелом Гавриилом, но он обладает энергией, патриотизмом и честностью»3.

Двойственность поведения союзников просматривалась

постоянно. С одной стороны, они официально приветствовали

белых как представителей «великой России» (об этом заявляли

премьер-министр Франции Ж. Клемансо, министр иностранных дел С. Пишон, военный министр Великобритании У. Черчилль). Они не признали суверенитета новоиспечённых государств Закавказья и петлюровской «самостийной Украйны».

В то же время, летом 1919 г., последовали заявления лидеров

ведущих западных держав о признании де-факто независимости Финляндии и республик Прибалтики. Сделанные без со-1 Записки И.И. Сукина о правительстве Колчака // За спиной Колчака… С. 423; Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака… С. 92; ГАНО (Государственный архив Новосибирской обл.). Ф. д-158.

Оп. 1. Д. 2. Л. 110; Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 184.

2 Флеминг П. Судьба адмирала Колчака / Пер. с англ. М., 2006. С. 151.

3 Гревс В. Американская авантюра в Сибири / Пер. с англ. М., 1932.

С. 138.

78

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

гласования с Россией, они вызвали возмущение русских белогвардейцев. Белая пресса задавала вопросы: почему западные

державы, с лёгкостью признающие независимость чужих территорий без согласия их хозяев, не признают независимость

собственных колоний — например, почему англичане не дадут

её народам Индии или Ирландии, которые давно борются за

неё? И разве «прибалтийские губернии», а не вся Россия была

их союзником в войне, спасая Париж в 1914 г. и более трёх лет

оттягивая почти половину всех сил Германии и её союзников

на свой фронт? Обращалось внимание и на невыполнение союзниками обязательства перед Россией передать ей после победы над Германией черноморские проливы и Константино-поль (хотя их и передавать было некому, пока в России шла

Гражданская война). Русское политическое совещание в Париже заявило Верховному совету Антанты протест по поводу

обсуждения судьбы бывшей Османской империи без участия

России1. В политике Запада отчётливо проявлялась мораль

двойных стандартов. Правительства Англии и США, одной рукой поддерживая белых, другой (через В. Буллита, Б. Локкар-та и др. дипломатов) вели закулисные переговоры с Советской

Россией.

После этих событий отношение к союзникам ухудшилось.

Отмечая непоследовательность и эгоизм в их заявлениях и

действиях, наиболее трезвые политики призывали относиться

к ним соответственно. Такое прагматическое кредо выразил в

своём дневнике В.Н. Пепеляев в апреле 1919 г.: «Мы не должны быть ни японофилами, ни американофилами. Мы должны пользоваться всеми — это русская ориентация… Для нас на

первом месте наша Россия, и мы должны быть свободны в выборе союзников»2.

Трезво подходя к вопросу, А.В. Колчак заявлял: «Несмотря на все великие принципы, провозглашённые на мир-1 Русь (Омск). 1919. 17 октября.

2 Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака… С. 68, 73; ГАНО.

Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 100; ГАРФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 39 об.

79

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

ной конференции, во всех международных отношениях цар-ствует право силы. Мы должны снова стать сильными во

всех отношениях»1. (Позднее он писал жене: «Победителя не судят, а уважают и боятся, побеждённому — горе! Вот

сущность всех политических отношений, как внешних, так

и внутренних»2.) Подхватывая его мысль, белогвардейская

пресса писала: «Помощь будет не так велика, как мы ждали.

Но тем меньше придется за неё платить… Даром нам никто

ничего не сделает, как не сделает и в счёт наших прежних заслуг». «Пока Россия будет слаба и беспомощна, никакие на-поминания бывшим друзьям об их моральных обязательствах

её не спасут. Больше того, всякое лишнее напоминание будет принято, как подчёркивание нашего бессилия»3 (Золотые

слова! Почаще бы их вспоминать тем, кто в трудные времена склонен уповать на «бескорыстную» помощь Запада.) Чем

дальше, тем больше становилось ясно, что надеяться на союзников можно лишь «постольку, поскольку», а в основном, выражаясь каламбуром Ильфа и Петрова, «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».

И, хотя в условиях зависимости от поставок союзников

Колчак был вынужден порой считаться с их позицией, дик-товавшейся собственными выгодами этих держав, он никогда

не переходил грань и (вопреки утверждениям советской пропаганды, изображавшей белых «ставленниками международного империализма») твёрдо отстаивал национальные интересы России, как он их понимал, не допуская вмешательства

союзников в свои внутренние дела. Об этом говорит целый

ряд фактов. Так, в ответ на вручённый ему в декабре 1918 г.

мандат французского генерала М. Жанена, уполномоченного Антантой командовать всеми войсками в Сибири, в т. ч.

русскими, Верховный правитель заявил, что скорее вообще

откажется от иностранной помощи, чем согласится на это.

1 Сибирская речь. 1919. 22 февраля.

2 Военно-исторический вестник (Париж). 1960. №16. С. 18.

3 Сибирская жизнь. 1919. 26 февраля; 31 октября.

80

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

В итоге Жанен получил командование только над союзными

войсками1.

В дальнейшем адмирал отказался передать под охрану союзников золотой запас. По воспоминаниям Г.К. Гинса, при

этом он прямо заявил: «Лучше пусть это золото достанется

большевикам, чем будет увезено из России»2.

И ещё яркий пример. После информации о подготовке восстания во Владивостоке в сентябре 1919 г. командующий военным округом генерал С.Н. Розанов ввёл в город дополни-тельные войска, в т. ч. на территорию, занятую японцами и

американцами. «Союзное» командование в ответ потребовало

полного вывода русских войск из Владивостока, угрожая силой. Реакция Колчака была предельно жёсткой. В приказе Розанову от 29 сентября 1919 г. он писал: «Повелеваю Вам оставить русские войска во Владивостоке… Сообщите союзному

командованию, что Владивосток есть русская крепость, в которой русские войска подчинены мне и ничьих распоряжений, кроме моих и уполномоченных мною лиц, не исполняют. Повелеваю Вам оградить от всяких посягательств суверенные права России на территории крепости Владивосток, не останавли-ваясь, в крайнем случае, ни перед чем… Адмирал Колчак»3.

Содержание и тон данного документа не оставляют камня

на камне от инсинуаций старых и новых просоветских пропа-гандистов о «марионетке иностранного капитала». Благодаря

1 Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. М., 2005. Кн. 2. С. 94, 97–98; Гинс Г.К. Указ. соч. С. 275; ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 330.

Л. 22–22 об., 40–40 об.

2 Гинс Г.К. Указ. соч. С. 440.

3 Цит. по: Гинс Г.К. Указ. соч. С. 443–444. В свою очередь, правительство Колчака в ответной ноте на союзный ультиматум писало, что

«заявление иностранного военного командования выходит из круга

ведения последнего и является несовместимым с понятием суверенитета русской власти», а поэтому русское командование «по пове-лению Верховного Правителя будет до конца отстаивать права и достоинство России» (ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 118. Л. 100).

81

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

проявлению твёрдости Колчак достиг результата: «союзники»

стушевались. Как сообщал генерал Розанов, виновник инци-дента, «начштаба американских войск левый социалист полковник Робинсон… уволен [в] отставку и отозван [в] Америку»1.

Отпор бесцеремонным союзникам произвёл огромный обще-ственный резонанс. В том же Владивостоке в сентябре 1919 г.

полковник Шарапов застрелил американского солдата, в пьяном виде оскорбившего и ударившего его. Несмотря на протесты американцев, колчаковский военный суд оправдал пол-ковника2.

Независимая позиция адмирала в ряде вопросов даже

осложняла отношения с союзниками. Как вспоминали его

сотрудники, Колчак, «мало эластичный и слишком твёрдо державшийся идеи великодержавной России, в сношени-ях с иностранцами шёл неизменно по линии наибольшего

сопротивления»3.

На фоне военных побед Колчака весной 1919 г. в правя-щих кругах Запада внешне наметилась склонность к признанию его правительства в качестве всероссийского. В мае–июне

такие призывы зазвучали на страницах британской «Таймс», французских «Фигаро» и «Матэн», американской «Нью-Йорк

таймс», в выступлениях политиков (в США такое предложение

внёс сенатор Кинг). Тем временем находившиеся на Западе

деятели российской социалистической демократии (А.Ф. Керенский, Н.Д. Авксентьев и др.) призывали союзные державы

прежде признания потребовать от Колчака «гарантий демократии».

В итоге официального признания так и не последовало.

Единственным иностранным государством, де-юре признав-шим правительство Колчака правительством всей России, была Югославия (официально именовавшаяся тогда Королев-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 58. Л. 46.

2 ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 13а. Л. 114.

3 Филатьев Д.В. Катастрофа Белого движения в Сибири. Париж, 1985. С. 43.

82

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

ством сербов, хорватов и словенцев), издавна связанная ещё

до своего объединения в 1918 г., в лице Сербии и Черногории, с Российской Империей союзными узами (возглавлявший её

принц-регент, впоследствии король Александр был выпускни-ком Пажеского корпуса в Петербурге) и видевшая в белых пре-емников старой России. В мае 1919 г. Югославия обменялась

послами с правительством Колчака1. Но позиция этой небольшой страны серьёзного значения не имела.

За исключением англичан, прочие «союзники» не столько помогали, сколько вредили своей междоусобной борьбой

(известный факт, что англичане в общей сложности потрати-ли на помощь белым в России больше, чем все остальные союзники вместе взятые — 60 млн фунтов стерлингов). Фран-цузские представители погрязли в борьбе мелких честолюбий, США и Япония в основном ограничивались ролью наблюдате-лей на Дальнем Востоке, при этом американцы отказывались

участвовать в подавлении большевистских восстаний, заяв-ляя, что считают большевиков «одной из политических партий

в России» и не желают «вмешиваться в её внутренние дела», и конкурировали с японцами, которые под шумок занимались

эксплуатацией природных богатств края.

Впоследствии, когда предприятие, в котором союзники так

или иначе принимали участие, окончилось неудачей (для них

прежде всего — материальными убытками), их представители

обвиняли в этом друг друга, что видно из их мемуаров: англичане винили французов в нерадивости и амбициях; французы

англичан — в безоговорочной поддержке режимов Колчака и

Деникина без попыток их коррекции, что, по их мнению, привело к развитию «реакционных» черт этих режимов; те и другие

обличали американцев в попустительстве большевизму; наконец, все вместе возмущались откровенно хищническим пове-1 Подробнее см.: Гинс Г.К. Указ. соч. С. 338; Наумова Н.И. Югославяне в политике колчаковского правительства // История белой

Сибири: мат-лы II междунар. науч. конференции. Кемерово, 1997.

С. 39–42; ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 396. Л. 11–12; Д. 367. Л. 130.

83

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

дением японцев. Это старая истина: когда общее дело конча-ется крахом, потерпевшие начинают искать виноватых между

собой…

Со временем надежды на союзников таяли, особенно после заявления Ллойд-Джорджа в парламенте 8 ноября 1919 г. о

том, что Англия не может бесконечно помогать белым1. Незадолго до падения Омска газета Н.В. Устрялова «Русское дело»

прямо заявила, что «в тяжёлом положении адмирала Колчака

и его правительства виноваты союзники. От них не ждут помощи живой силой, но они расшатывают веру в то, что союзникам нужна единая Россия, они не признают правительства

адмирала Колчака и тем помогают его врагам»2. Как минимум

доля правды в этом обвинении очевидна хотя бы потому, что

в годы Второй мировой войны державы Запада признали эми-грантские правительства Франции (де Голля) и Польши, вообще не располагавшие на тот момент территориями, в то время

как белые армии занимали в 1919 г. огромные территории (Колчак — Сибирь, Урал, Дальний Восток, Деникин — Северный

Кавказ, Крым, Новороссию, Украину, Дон, часть Поволжья, Черноземье, Миллер — Северный край, Юденич — подступы

к Петрограду) и были объединены вокруг Верховного правителя адмирала А.В. Колчака.

После разгрома колчаковской армии и падения Омска союзные правительства практически прекратили всякую помощь, а правительство США в декабре 1919 г. заявило об этом

официально3.

Изложенные факты полностью опрокидывают как советские и неосоветские пропагандистски-клеветнические

измышления о «марионеточности» белой России и лично

А.В. Колчака, показывая его последовательно самостоятель-ную, несмотря на сложные условия, патриотическую и велико-державную внешнюю политику, так и неолиберальные пред-1 Пайпс Р. Указ. соч. Т. 3. С. 164–165.

2 Гинс Г.К. Указ. соч. С. 477.

3 ГАРФ. Ф. р-952. Оп. 1. Д. 450. Л. 52.

84

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

ставления о её «негибкости». Советская пропаганда люби-ла упоминать историю с «Северо-Западным правительством», сформированным в Ревеле (Таллине) в августе 1919 г. по уль-тимативному требованию английского представителя генерала Марча. Забывая добавить, что это «правительство» не было

признано ни Юденичем, ни Колчаком, а уже 24 октября по-веренный в делах в Англии Саблин телеграфировал колчаков-скому МИДу про английского генерала-самодура: «Велико-британское правительство окончательно решило отозвать из

балтийских провинций генерала Марча. Помимо других причин, правительство отзовёт его ввиду полученного здесь на

днях предложения названного генерала занять Кронштадт

эстонским гарнизоном на случай падения этой крепости. Это

предложение сочтено здесь слишком глупым»1.

Созданный в сталинскую эпоху советский пропагандист-ский миф об «интервенции 14 держав», помощью которых якобы только и держались белые и которая в лице «вооружённых

до зубов полчищ белогвардейцев и интервентов» якобы была

отражена «раздетой, разутой и полуголодной Красной армией», не выдерживает никакой критики (а попутно возникает

вопрос: если уж тогда начинающая Советская Россия сравнительно легко отразила целых «14 держав», в перечень которых

почему-то включают и отколовшиеся национальные окраины России, то почему же в 1941–1942 годах уже действительно мощные и по-современному вооружённые советские войска отступали от одной Германии с её четырьмя слабыми

союзниками-сателлитами до Москвы, Ленинграда и Волги?).

Во-первых, общая численность войск стран Антанты на территории Советской России даже в разгар «интервенции» в начале 1919 г., включая относительно крупные формирования англичан на Севере, французов в Крыму и Одессе и японцев на

Дальнем Востоке, не превышала 150 тыс. чел. (не считая 50-ты-сячного чехословацкого корпуса, состоявшего из бывших военнопленных и до Октября являвшегося частью русской ар-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 248. Л. 21.

85

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

мии), в то время как общая численность белых армий весной

1919 г. доходила до 500 тыс. солдат, казаков и офицеров. Во-вторых, как уже отмечалось, практически все они стояли в

тылу и за редкими исключениями (прежде всего на удалённом

Крайнем Севере, где англичане участвовали в локальных военных действиях вместе с белыми частями генерала Е.К. Миллера) не участвовали в боевых действиях, опять же кроме чехов, которые, однако, бросили фронт и прекратили участие в войне

уже в ноябре 1918 г., как раз накануне колчаковского переворота, когда закончилась Первая мировая война и в результате

распада Австро-Венгрии образовалась независимая Чехосло-вацкая республика, после чего всякий смысл участия чехов в

русской смуте (раньше видевшийся им и державам Антанты в

перспективе восстановления Восточного фронта против Германии и её союзников) для чехов исчез, и только большими

усилиями эмиссаров Антанты удалось уговорить их остаться

на время в Сибири для охраны Транссибирской железной дороги на участке от Новониколаевска (ныне Новосибирск) до

Иркутска, пока у союзников не было возможности вывезти чехов на родину. Сами чехи рвались домой, среди них была популярной карикатура: поросший мхом и грибами старик в форме

чешского легионера безнадёжно дожидается на берегу Тихо-го океана парохода союзников, под картинкой была надпись:

«1989 год».

Ситуацию того времени красноречиво характеризует письмо домой одного из колчаковских солдат, перехваченное военной цензурой: «Газеты пишут, что союзники идут к нам на

помощь, а на самом деле ни один чёрт в наши дела не суётся, а приходят вместо союзников наши же»1.

Вместе с тем и сама Красная армия в значительной степени

состояла из добровольческих интернациональных формирова-ний: это и известная дивизия латышских стрелков, и довольно многочисленные «интернациональные батальоны» мадьяр

(венгров из военнопленных бывшей австрийской армии), ко-1 ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 5. Л. 80.

86

Глава 3. Взаимоотношения с иностранными державами

рейцев и китайцев (последние, кстати, отличались особой жестокостью).

Наконец, сама версия о противостоянии «полураздетой»

Красной армии «вооружённым до зубов Антантой белогвардейским полчищам» является абсолютным вымыслом. И это

признавали даже ранние советские историки, в числе которых

наиболее фундаментальным является исследование бывшего

«военспеца» Н.Е. Какурина (позднее репрессированного), не

потерявшее научного значения и по сей день1. Это уже в сталинскую эпоху, когда было дано указание подменить истину

пропагандистским мифом, работы этих историков были изъ-яты в «спецхраны». Из их исследований, сопровождающихся

подробными цифровыми выкладками, видно, что не только

численно, но и по вооружению красные превосходили белых на

протяжении почти всей Гражданской войны.

Возникает вопрос: как же это могло случиться, если Советская Россия опиралась лишь на собственные силы, а белые

армии получали снабжение от союзников по Антанте? Ответ

прост: после Октября советской власти достались огромные

запасы оружия и боеприпасов с военных складов и арсеналов

развалившейся к тому времени старой русской армии, скопив-шиеся к концу Первой мировой войны. Белые же армии, формировавшиеся в процессе борьбы с советской властью, изначально таких запасов не имели и вынуждены были в основном

опираться на военные поставки союзников. Оружия катастрофически не хватало. Известный факт: в ходе весенней мобили-зации 1919 г. Колчаку удалось увеличить численность призванных солдат почти до 800 тыс. чел., но половину их пришлось

распустить из-за того, что нечем было вооружать. Причина в

том, что относительно активную помощь оружием, как уже говорилось, оказывали одни англичане (благодаря У. Черчиллю), да и у них эта помощь вызывала сильнейшее недовольство

и критику со стороны левой оппозиции лейбористов и заба-1 Какурин Н.Е. Как сражалась революция: в 2 т. М., 1990 (1-е изд. —

М.–Л., 1925–1926).

87

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

стовки рабочих. И это несмотря на то, что у союзников после

Первой мировой войны накопились огромные излишки оружия, ненужные им в таком объёме в условиях мирного времени (так, белым англичане поставили всего несколько десятков

танков, хотя имели их тысячи, и после войны им такое количество было совершенно излишним).

Подводя итоги, можно сказать, что помощь союзников

была крайне недостаточной, и не только по причинам их собственной истощённости после Первой мировой войны и по-слевоенного кризиса, а также сопротивления левых партий, демократической интеллигенции и рабочих. Когда Первая мировая война закончилась, а плоды её были поделены победите-лями, стремление белых возродить Российскую Империю уже

не отвечало интересам союзников. Что касается Антанты, то

можно согласиться с мнением уже цитированного современного историка А.В. Шмелёва: «Правящие круги союзнических

стран боялись большевизма, который представлял собой нечто

новое и неизведанное. Но они боялись и белых, которые представляли собой старое и слишком хорошо известное. Великая

единая Россия отпугивала очень многих (хотя некоторые видели в ней необходимый противовес Германии). Во внешней политике белых, проникнутой этой идеей, другие державы видели потенциальную опасность для себя»1.

Что же касается А.В. Колчака, то он, как и А.И. Деникин, твёрдо отстаивал национальные интересы, как он их понимал, и не допускал вмешательства иностранцев в наши внутренние

дела. Если проводить параллель с Францией 1940 года, то большевики, заключившие капитулянтский договор с Германией, выступают здесь в роли предателя Петэна, а белые и лично Колчак — в роли патриота де Голля, эмигрировавшего в Англию

(или что, тоже «британский агент»?) и объявившего о начале

Сопротивления с помощью английских и американских союзников. На первом месте для белых стояли единство и неделимость России. Это мы увидим наглядно из следующей главы.

1 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 220.

88

Глава 4.

За единую неделимую

Россию: национальный

вопрос

В отличие от большевиков, демагогическим провозгла-шением «права наций на самоопределение» заложивших

бомбу замедленного действия под Россию, белые твёрдо отстаивали восстановление единой неделимой России в дореволюционных границах, признавая лишь независимость

Польши (признанную ещё Временным правительством в

марте 1917 г.) и соглашаясь предоставить внутреннее само-управление национальным окраинам. Это, в частности, выражалось в официальном заявлении министра иностранных

дел белой России С.Д. Сазонова представителям Антанты, сделанном в начале апреля 1919 г., что «помимо этнографической Польши, никакие вопросы не могут быть решены

без участия и согласия России»1. Главный боевой клич Белой армии: «За единую неделимую Россию!» — объединил

вокруг неё патриотические круги общества. И А.В. Колчак, и А.И. Деникин выступали горячими поборниками национального единства.

При этом они категорически отрицали идею федерации, как противоестественной и деструктивной для государства со

сложившимися унитарными традициями, и выступали их за-щитниками. Кадеты, являвшиеся главной политической опорой белых, в своей полемике со сторонниками федерации (в

основном эсерами) приводили именно тот аргумент, что фе-деративные государства типа Германии и США сложились так

исторически из разрозненных территорий, и наоборот, исто-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 336. Л. 243.

89

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

рия не знает примеров обратной эволюции унитарного государства к федеративному1.

В 1919 г. встал вопрос о предоставлении финнами военной помощи Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича

во взятии Петрограда, в обмен на признание белыми независимости Финляндии ( уже признанной большевиками). В переписке, завязавшейся по этому поводу, на полях телеграммы

министра иностранных дел С.Д. Сазонова Верховный правитель адмирал А.В. Колчак начертал резолюцию: «Я не считаю

кого-либо правомочным высказаться по вопросу о признании

финляндской независимости до Всероссийского национального или народного собрания, а потому не могу уполномочить

Вас сделать какие-либо заявления по этому предмету от моего

имени. Адмирал Колчак. 8.III.1919»2.

Тем временем командующий Северной армией генерал

Е.К. Миллер сообщал 4 мая премьеру колчаковского правительства П.В. Вологодскому о «панфинской пропаганде» финнов в Карелии и опасался их стремления отторгнуть Карелию

от России3. В апреле 1919 г. финны под предлогом помощи белым предприняли интервенцию в Карелию. В гельсингфорс-ских газетах было опубликовано воззвание штаба финской

«белой гвардии», в котором открыто говорилось: «У карель-ского народа одна общая цель с финскими добровольцами —

освободить карельскую землю от русских»4. Находившийся в

Финляндии при Юдениче контр-адмирал В.К. Пилкин сообщал о «сильной ненависти» основных финских политических

групп к России и выражал мнение, что операция по взятию

Петрограда допустима только под русским флагом во главе с

Юденичем и под контролем союзников, иначе финны, «при их

ненависти к России и их характере мясников», вырежут в се-1 Подробнее см.: Хандорин В.Г. Национальная идея и адмирал Колчак. С. 85, 87–88.

2 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 31.

3 Там же. Л. 100–100 об.

4 Там же. Л. 113.

90

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

верной столице всех русских1. Всё это лишний раз подтверждает правоту жёсткой позиции, занятой в финляндском вопросе А.В. Колчаком.

С учётом всей обстановки А.В. Колчак в телеграмме

Н.Н. Юденичу 26 мая 1919 г. писал: «Признание независимости Финляндии может исходить только от Учредительного

собрания. В настоящее время никто не правомочен вступать

в формальное соглашение по этнографическим вопросам от

имени России»2.

В унисон с его мнением 8 мая, после принятия Версальской мирной конференцией решения признать независимость

Финляндии, представлявшее белую Россию за рубежом Русское политическое совещание в Париже обратилось к конференции с заявлением, в котором говорилось: «Юридический

статус никакой территории не может быть изменён без согласия или без ведома того государства, часть которого составляет

эта территория… Вследствие этого решение держав, признавших себя вправе провозгласить независимость Финляндии без

предварительного на то согласия России, должно считаться

лишь временной мерой при условии последующего принятия

её Россией»3.

23 июня 1919 г. адмирал А.В. Колчак направил официаль-ное обращение главе финляндского правительства генералу

Г. Маннергейму (бывшему генералу русской армии), гласив-шее: «В эти решительные дни нашей борьбы с разрушитель-ным и анархическим началом большевизма я не исполнил бы

своего долга перед Россией, если бы не обратился к Вашему

Превосходительству с совершенно откровенным, исполнен-ным глубокого доверия призывом, к которому меня побужда-ет забота о спасении неисчислимых человеческих жизней, то-мящихся под режимом большевиков. Я исхожу из убеждения, что должно быть сделано всё возможное для достижения наи-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 117–120 об.

2 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 396. Л. 58.

3 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 112.

91

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

более скорого сокрушения большевизма. Поэтому я хотел бы

надеяться, что Вы побудите финляндское правительство принять участие в общем деле и перейти к решительным мерам

для освобождения северной столицы России, начав активные

военные операции в направлении Петрограда. От имени русского правительства я хочу Вам заявить, что сейчас не время

сомнениям или колебаниям, связанным с какими-либо политическими вопросами. Не допуская мысли о возможности

в будущем каких-либо неразрешимых недоразумений между

освобождённой Россией и финляндской нацией, я прошу Вас, генерал, принять это моё обращение как знак неизменной памяти Русской армии о Вашем славном прошлом в её рядах и

искреннего уважения России к национальной свободе финляндского народа. Адмирал Колчак»1.

Ответ Маннергейма гласил: «Прошу Ваше Превосходительство принять мою благодарность за телеграмму от 23

июня, полученную мною 4-го сего месяца. Большинство

финляндского народа вместе со мною с сочувствием следит за

борьбой, которую Вы во главе храбрых русских войск ведёте с

целью истребить большевизм, тем более, что и мы принимаем

в ней участие, раздавив в Финляндии красное восстание, под-держивавшееся и управлявшееся советским правительством, а затем в лице добровольцев откликнувшись на зов эстонско-го народа и населения Олонецкой губернии (Карелии. — В.

Х.) в их тяжёлой борьбе против большевиков. Хотя я уверен

в том, что впредь в состоянии уничтожить всякую попытку

поднять в Финляндии красное знамя революции, но тем не

менее [мы] знаем, что существующая в них советская власть

представляет для нас постоянную угрозу и далеко не безучаст-ны к страданиям, переживаемым русским народом под игом

большевиков. Помимо гуманитарной стороны вопроса, взятие Петрограда имело бы большое значение, [учитывая роль]

этого города как опорного пункта военных действий советской власти в северной России, ввиду сосредоточения в нём

1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 707. Л. 1.

92

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

всех нитей северо-российской революционной пропаганды.

Поэтому финляндскому народу и его правительству далеко

не чужда мысль об участии регулярных войск финляндских и

об освобождении Петрограда. Не стану от Вас скрывать, господин адмирал, что, по мнению моего правительства, финляндский сейм не одобрит предприятия, приносящего нам

хотя и пользу, но требующего тяжёлых жертв, если не полу-чим гарантию, что новая Россия, в пользу которой мы стали

бы действовать, согласилась на некоторые условия, исполнение которых мы не только считаем необходимым для нашего

участия, но также необходимой гарантией для нашего национального и государственного бытия. Г. Маннергейм. Сток-гольм, 10 июля 1919 г.»1.

Что это были за условия, записал в своём дневнике министр

внутренних дел Колчака В.Н. Пепеляев: «Финны из участия во

взятии Петрограда требуют признания безусловной независимости, самоопределения населения Карелии и Олонецкой

губернии»2. Колчак отверг сделку, что с удовлетворением констатировал Пепеляев в дневнике 10 июля: «Притязания Финляндии, выставленные ею при переговорах с Юденичем по вопросу о походе на Петроград, признаны явно неприемлемыми.

Документ есть»3.

Между тем Юденич предложил соглашение с Маннергей-мом на условиях признания независимости Финляндии и «самоопределения» Карелии4.

Верховный правитель не только не утвердил этот проект, но, по словам верховного комиссара Англии сэра Ч. Элиота, назвал его «фантастическим и сказал, что можно подумать, что Финляндия покорила Россию… Если от него просят уступ-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 707. Л. 1–1 об.

2 Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 91; ГАНО. Ф. д-158.

Оп. 1. Д. 2. Л. 109; Перейра Н. Указ. соч. С. 98.

3 Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 92; ГАНО. Ф. д-158.

Оп. 1. Д. 2. Л. 109.

4 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 404. Л. 16.

93

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

ки, когда он в затруднительном положении, то он предпочёл

бы бороться в одиночестве, несмотря на риск. Он подчеркнул, что у него два убеждения: что Россия сама справится с большевизмом без посторонней помощи и что Россия должна быть

единой»1.

29 июля управляющий колчаковским МИДом И.И. Сукин телеграфировал генералу Е.К. Миллеру: «Верховный Правитель просит срочно передать генералу Юденичу: “Ваш №84

получил. Не вступайте ни в какие договорные обязательства с

финляндским правительством. Условия соглашения неприемлемы, и нет уверенности [в] сильной помощи Финляндии. Адмирал Колчак”»2.

Тем временем, в июле Маннергейм проиграл президент-ские выборы социал-демократу К. Стольбергу, совсем не на-строенному помогать русским белогвардейцам.

Однако в разгар боёв за Петроград, 27 октября 1919 г. Юденич снова телеграфировал Колчаку через поверенного в делах

в Англии Саблина с просьбой войти в соглашение с Финлян-дией, настаивая на срочном признании её независимости ради

привлечения финнов к наступлению на Петроград3. В свою

очередь, Маннергейм 28 октября написал открытое письмо

президенту Финляндии Стольбергу с призывом к походу на

Петроград вместе с Юденичем, опубликованное в начале ноября в финских газетах и лондонской «Таймс», но Стольберг

не счёл возможным даже выдвигать это предложение в сейм, большинство в котором составляли социалисты4.

В эти же дни, 1 ноября адмирал Колчак телеграфировал в

Париж свою резолюцию по поводу привлечения Финляндии

к Петроградской операции. Считая её помощь более чем же-лательной, Колчак, тем не менее, писал: «Категорически заяв-ляю, что ни при каких обстоятельствах я не дам со стороны своей

1 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 121–122.

2 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 58. Л. 34.

3 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 713. Л. 30.

4 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 141–142.

94

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

заверения о признании независимости Финляндии»1. Из другой телеграммы Колчака Сазонову: «Никаких соглашений за

счёт русской территории я не допускаю и не считаю себя правомочным решать подобного рода вопросы. Тенденции новых государственных организаций, возникающих за счёт России, использовать тяжёлые условия, в которых мы находимся, мне понятны, но удовлетворить аппетиты создавшихся за счёт

России и руками союзников за письменным столом в Версале государств я не могу и не буду. Если новые государства не

понимают своего положения, тем хуже для них»2. В другой телеграмме Сазонову от 5 декабря 1919 г. Колчак разъяснял свою

позицию: «Образование самоопределяющихся республик в

виде Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Украйны и других социалистических образований, ставит Россию в

положение Московии после Столбовского трактата. 300-лет-ний исторический путь России даёт основание считать, что в

дальнейшем будущем Россия не откажется от этого пути, опре-деляемого государственными операционными направлениями

на морские пути сообщения. Отказ от этих направлений и су-веренных прав на территории, соприкасающиеся с выходами

на Балтийское, Чёрное и Средиземное моря и в Тихий океан, означал бы историческую гибель русского народа и одичание

его в глубине равнин Европейской России и Сибири»3.

Изложенные документы лишний раз опровергают, с одной

стороны, старые советские мифы о «распродаже России» бе-логвардейцами, с другой стороны — убедительно доказыва-ют не только попечение ведущих лидеров Белого движения

во главе с А.В. Колчаком о государственных интересах России, но и их прагматизм в рассматриваемом вопросе. И стремления финских националистов к овладению Карелией, и — в

ещё большей степени — политическая ситуация в самой Финляндии (вначале позволявшая сомневаться в её помощи, а за-1 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 140.

2 Там же. С. 141.

3 Там же. С. 145.

95

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

тем и практически исключившая надежды на неё) наглядно

свидетельствовали, что поспешное признание её независимости и претензий на Карелию не только не дало бы ожидаемой

отдачи, но и внесло бы раскол в ряды самого Белого движения, шедшего под великодержавно-патриотическими лозунга-ми, создало бы опасный прецедент для остальных национальных окраин и, наконец, породило бы упрёки в нелегитимности

узурпации воли будущего Национального собрания. В связи

с этим следует признать позицию Колчака и его единомышленников в данном вопросе не только проникнутой заботой

об интересах России, но и политически оправданной1. В данном вопросе солидарность с Верховным правителем проявили

и А.И. Деникин, и большинство остальных белых2, обосновы-вая необходимость сохранения Финляндии в составе Российской державы близостью к Петрограду, сравнивая её географическое значение для России со значением Ирландии для

Англии3. Хотя сам большевистский вождь В.И. Ленин полагал:

«Нет никакого сомнения, что самой небольшой помощи Финляндии (белым. — В. Х.)… было бы достаточно, чтобы решить

судьбу Петрограда»4.

Ясно, однако, что даже гипотетическое взятие Петрограда

не решило бы исход войны: судьбы гражданских войн всегда

1 См. также: Хандорин В.Г. А.В. Колчак и «финляндский вопрос» // Исторический журнал: научные исследования. 2013. №4

(16). С. 395–404; Наумов В.П. Переписка А.В. Колчака с К.Г. Ман-нергеймом и государственными деятелями белогвардейских правительств по вопросу о возможности финского наступления на Петроград (май–сентябрь 1919 г.) // Гражданская война в Сибири: Мат-лы Всерос. заочной научно-практ. конференции. Омск, 2013.

С. 92–98.

2 Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром (октябрь

1917—1920 гг.). М., 1982. С. 255; Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 196–197.

См. также: Правда (М.). 1919. 25 июня.

3 Свободный край. 1919. 26 июня.

4 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 348.

96

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

решаются изнутри, а не внешней помощью, тем более слабых

национальных окраин. К тому же, как справедливо отмечал в

этом отношении один из членов Русского политического совещания в Париже В.А. Маклаков, «даже если преступить мо-ральную границу и обещать лимитрофам всё, нет гарантий, что

они вступят в борьбу с большевиками», поскольку «толкать в

войну страну, которая всё получила, что ей нужно — задача

безнадёжная»1.

Однозначно отвергались требования независимости со стороны прибалтийских провинций, отношение к которым от-ражено тем же С.Д. Сазоновым 27 апреля: «Убеждён, что никогда нельзя будет согласиться на независимость Эстонии и

Латвии, но нужно будет дать этим областям широкую местную

автономию»2.

О крайне националистически настроенном правительстве

Польши, мечтавшем о возрождении Речи Посполитой в границах XVIII века, нечего и говорить. Враждебно относились к

белым, выступая за независимость, националистические правительства Украины (Петлюры), Латвии, Эстонии, Литвы, Грузии, Азербайджана.

Традиционное тяготение к России проявляла Белоруссия, глава её временного правительства А. Баханович в письме Колчаку 27 февраля 1919 г. заверял: «Белоруссия не мыс-лит себя иначе, как в составе общей Родины — единой великой

России»3. В случае победы белых не возражала вернуться в состав России на условиях автономии Армения. Лояльно относились к власти Колчака и туркестанские басмачи, о чём свидетельствуют его грамоты хану Хивинскому и эмиру Бухарскому4.

В докладе руководителя Туркестанской военной организации

белых полковника Зайцева, установившего контакты с бас-мачами, сообщалось, что местное население в основном при-1 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 134–135.

2 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 87.

3 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 334. Л. 47.

4 Гинс Г.К. Указ. соч. С. 419–420.

97

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

держивается антисоветской, но прорусской ориентации, против англичан (высаживавших десант в Средней Азии в 1918 г.), местные предводители («баи») в Туркестане и Хиве лишь желают сохранения автономии, Бухара колеблется; националисти-ческое крыло «самостийников» под руководством части му-сульманского духовенства пребывало в меньшинстве1.

Как видим, в то время стремление к независимости проявляли лишь относительно развитые национальные окраины, да

и то не все. «Внутренние» нацменьшинства России и народ-ности Северного Кавказа в своём большинстве не помышля-ли об этом и в Гражданской войне участвовали, подобно русским, либо за красных, либо за белых. В архиве сохранилось

обращение к А.В. Колчаку от представителей башкир в октябре 1919 г., авторы которого свидетельствовали о преданности

башкирского народа России, отмежёвывались от предводи-теля башкирских националистов Валидова, бывшего в сою-зе с белыми, но переметнувшегося к красным, отмечали, что

«башкирский народ не стремится к созданию какого-либо отдельного государства… он стремится только обеспечить национальный быт, историческое право на землю… и обеспечить

право на автономное башкирское духовное управление», и выражали «самое искреннее заверение от имени 2,5-миллионно-го героически храброго в боях башкирского народа помогать

Вам в святом деле водворения правового порядка в великой

нераздельной России до последней капли крови», прося за это

учредить Башкирское казачье войско, предоставить беспро-центный кредит на 25 лет для восстановления разорённых хозяйств и обеспечить башкирам представительство в Государственном земском совещании2.

Тяготение к белым с целью воссоединения с Россией проявлялось и среди русин (карпаторуссов), освобождённых после окончания Первой мировой войны из-под господства распавшейся Австро-Венгрии, но подпавших (по частям) под

1 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 12. Д. 10. Л. 1–19.

2 ГАРФ. Ф. р-1700. Оп. 1. Д. 3. Л. 202–203 об.

98

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

власть Польши и Румынии, — тем более, что сами белые, признавая независимость Польши, выступали за воссоединение

Галиции (Западной Украины) и Закарпатья с Россией. 12 декабря 1918 г. собрание карпаторуссов в Киеве вынесло резолюцию, в которой говорилось: «Прикарпатская (т. е. Галиц-кая, Буковинская и Угорская) Русь составляет в историческом

и национально-этнографическом отношении искони русский

край… огромное большинство карпаторусского населения

всегда считало и ныне считает себя русским». Собрание высказалось «за присоединение всей этнографической территории

Прикарпатской Руси к вновь объединяющейся единой и неделимой России»1. Национальную Россию карпаторуссы видели в лице белогвардейских правительств Колчака и Деникина, а не революционно-интернационального советского правительства, начертавшего на своих знамёнах: «Пролетарии всех

стран, соединяйтесь!». «Галицко-русское общество» в Одессе приветствовало Колчака как Верховного правителя России.

По словам уполномоченного Русского исполнительного комитета во Львове Э. Вальницкого, «громадное большинство русского населения Восточной Галичины, Лемковщины, Угор-ской Руси и Буковины… ждёт только возможности свергнуть

ненавистное иго румын (в Буковине), поляков (в Лемковщи-не) и украинских мазепинцев (в Восточной Галиции) и объ-единиться, как это было со времени Святого Владимира до

1340 г., со всем русским народом»2. В Омске был сформирован

Центральный карпаторусский совет, который в начале работы Версальской мирной конференции обратился к президенту Франции Р. Пуанкаре со словами: «Мирное культурно-национальное развитие Прикарпатской Руси возможно только

в пределах Российского государства, с предоставлением насе-лению областной автономии… Центральный карпаторусский

совет просит Вас, господин Президент, выслушать голос за-бытой и забитой Прикарпатской Руси… и дать ей возможность

1 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 65. Л. 7 об. – 8.

2 Там же. Л. 2.

99

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

воссоединиться с родной великой Россией»1. Из русинских добровольцев были сформированы один карпаторусский полк в

составе деникинских Вооружённых сил Юга России и один —

на колчаковском Восточном фронте (впрочем, в дальнейшем

1-й Карпаторусский стрелковый полк армии Колчака попал

почти в полном составе в плен к красным). II карпаторусский

съезд в Омске 14–15 апреля 1919 г. призвал всех русин «остаться верными заветам Богдана Хмельницкого» и «теснее спло-титься вокруг собирателя земли Русской Верховного Правителя», испрашивая для себя лишь областной автономии в составе

России2. Сходную резолюцию принял 5 апреля 1919 г. карпаторусский конгресс в США3. Не случайно колчаковский МИД 14

февраля 1919 г. констатировал: «В настоящий момент наиболее близкими для России и по своим симпатиям, и по общим

интересам являются карпаторуссы и югославяне», — и хода-тайствовал перед Совмином об ассигновании на их поддержку 1 млн 250 тыс. рублей4.

Наиболее дальновидные западные лидеры, понимая всю

степень опасности большевизма для европейской цивилиза-ции, готовы были до известной степени идти навстречу великодержавным устремлениям белогвардейцев. Особенно это

проявлялось в позиции У. Черчилля. 27 сентября 1919 г. воз-главляемое им военное министерство Великобритании уведо-мило правительство Колчака, что по вопросу о прибалтийских

республиках «британское правительство считает этот вопрос

1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 357. Л. 4–5.

2 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 65. Л. 20 об.; Ф. р-200. Оп. 1. Д. 357. Л. 58–

58 об.

3 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 357. Л. 68.

4 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 94. Л. 2–3. Подробнее см.: Хандорин В.Г.

Карпаторуссы в Белом движении. Из истории национального движения карпаторуссов (русин) // Досягнення соціально-гуманітарних

наук в сучасній Україні. Матеріали III Всеукраїнської наукової

конференції з міжнародною участю. Симферополь, 2013. Ч. 4.

С. 109–112.

100

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

подлежащим обсуждению Лиги наций, которая, в свою очередь, не в состоянии его разрешить без содействия Учредительного собрания, которое будет, вероятно, созвано в большей части территории России»1.

В ответном меморандуме колчаковского МИДа, вручённом

7 октября главе британской военной миссии генералу А. Нок-су, бескомпромиссно подтверждалось: Российское правительство стоит по-прежнему на той позиции, что этот вопрос не

будет разрешён без согласия русского народа. Сожалея о позиции «вновь образовавшихся балтийских самоуправляющихся

единиц» относительно мира с большевиками, свидетельству-ющей, по мнению колчаковского МИДа, об их «глубокой де-морализации», правительство Колчака на правах равного со-ветовало союзникам «воздержаться от дальнейшей помощи

указанным областям», добавляя, что это и будет лучшим средством предостеречь их от такого шага2.

И это не всё. Не говоря уже об измышлениях советской

пропаганды о белых как о «марионетках Антанты» (согласи-тесь, с марионетками так не разговаривают и они так не отвеча-ют), широко распространено заблуждение, будто окончательным решением союзников в Версале было признание де-факто

независимости Польши, Финляндии и прибалтийских республик и непризнание самопровозглашённых республик Закавказья (украинских «самостийников» никто всерьёз не принимал, а о «независимости» Белоруссии и Средней Азии вопрос

даже не подымался). Это не совсем так. После успехов белых

армий на востоке весной 1919 г. и на юге и северо-западе летом

и осенью 1919 г. позиция западных лидеров поколебалась в сторону уступок великодержавным позициям белых. Поверенный

в делах (и. о. посла) в Лондоне Саблин в телеграмме управляющему колчаковским МИДом И.И. Сукину от 24 октября 1919 г.

сообщал: Черчилль в своей записке британскому МИДу реко-мендует признать правительство Колчака и пойти на уступ-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 118. Л. 98.

2 Там же. Л. 102.

101

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

ку России в отношении не только Кавказа, но и Прибалтики

(хотя и не Финляндии): «Относительно Польши и Финляндии — никаких разговоров, обе страны окончательно и беспо-воротно независимы. Эстония, Латвия и Литва — автономные

провинции федеральной России. Россия не может быть отре-зана от моря… Вопрос об Украине создан искусственно»1. Итого получаются ровным счетом границы будущего СССР.

Можно с уверенностью предположить, что именно твёр-дая позиция, занятая в вопросе о Прибалтике правительством

А.В. Колчака, и вызвала существенные уступки Черчилля, предложенные им британскому правительству в октябре 1919 г.

Сходную позицию занимал в национальном вопросе глав-нокомандующий Вооружёнными силами Юга России генерал

А.И. Деникин. Широко известна его реакция в октябре 1919 г.

на попытку Кубанской рады заключить договор с меджлисом

горских народов Кавказа от имени «суверенной Кубани»: ква-лифицировав это как измену России, Деникин предал винов-ных военно-полевому суду и, поскольку пойман был лишь

один их них, он был в течение суток осуждён и повешен, после

чего Кубанская рада встретила посланца Деникина овациями и

выслушала его двухчасовую речь стоя: проявленная твёрдость

обуздала зарвавшихся сепаратистов.

Со стороны белогвардейцев особенно непримиримое отношение было к украинским «самостийникам» — в тот период великорусская патриотическая мысль стояла на той точке

зрения, что украинский («малороссийский») и белорусский

народы являются лишь особыми ветвями русской нации. Белая пресса называла Петлюру «выкидышем русской революции», с которым «недостойно даже разговаривать»2. Не надо

забывать, что в те времена имперское сознание господствовало во всех великих державах и выражалось в прямом облада-нии колониями. Белогвардейская пресса писала: «Прежде чем

Россия не “определится” сама, в ней никто не может “само-1 ГАРФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 330. Л. 62–63.

2 Сибирская речь. 1919. 28 марта.

102

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

определяться”, в этом смысле позиция национальной России

непоколебима»1. Как выразился один из представителей колчаковской дипломатии, «если вложить в понятие самоопределения народов идею создания самостоятельных образований, то от России ничего не останется; с другой же стороны, все эти

вновь возникшие мелкие национальные государства… не будут в состоянии сохранить свою полную самостоятельность и

фактически подпадут под власть более сильного экономически и политически соседа, т. е. Германии»2. Когда же один из

влиятельных британских парламентариев С. Хор стал убеждать

белых в лице С.Д. Сазонова пойти на внешнеполитические

уступки ради расширения помощи Запада, Сазонов с достоинством ответил, что «Россия приобрела её нынешние границы

по определённым причинам, и что, даже если бы она временно

была от них оттеснена, ей пришлось бы обретать их заново»3.

В свою очередь, один из идеологов белой России П.Б. Струве

подчеркнул, что «борьба с большевизмом не может вестись за

счёт силы и единства России»4.

Более того, в своей пропаганде белогвардейцы часто делали

упор на то, что актив большевистской партии и Красной армии

состоит из «международного сброда авантюристов», чуждых

русским людям; в одном из приказов Колчак называл Красную армию «кровавой армией германо-большевиков, с осно-вой и примесью немцев, мадьяр, латышей, эстонцев, финнов

и китайцев».

В общем русле национального вопроса выделялся еврей-ский вопрос. Вопреки распространённому (особенно на Западе) мнению об «антисемитизме» белых, А.В. Колчак считал, что еврейство в своей массе «буржуазнее и консервативнее»

русского населения, и если оно должно нести ответственность

1 Сибирская речь. 1919. 14 июня.

2 Шмелёв А.В. Указ. соч. С. 90.

3 Там же. С. 114–115.

4 Цит. по: Устрялов Н.В. В борьбе за Россию. Orange (Conn.) Antiquary, 1987. С. 66.

103

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

за Троцкого, Свердлова и Йоффе, то в той же мере, как русские — за Ленина, Крыленко и Луначарского1. И это несмотря на то, что сохранились сведения о том, что он без симпатий относился к евреям (об этом вспоминали и его министр

Г.К. Гинс, и встречавшийся с ним в 1917 г. Г.В. Плеханов)2. Но

при этом адмирал был достаточно разумным и широко мыс-лящим человеком, чтобы понимать бесперспективность антисемитской политики. Колчак отменил изданный начальником гарнизона Кустаная 25 февраля 1919 г. приказ о выселении

из города всех евреев3. После этого Омское отделение Национального совета евреев Урала и Сибири подало премьеру П.В.

Вологодскому пространную «Записку о тревожном положении

евреев в прифронтовой полосе»4, где, сетуя на предвзятое отношение к евреям, отмечалось, что большевиками являются в

основном «отбросы еврейского народа», и приводились про-тивоположные примеры евреев, расстрелянных большевиками, отмечались факты участия евреев в покушении на Ленина

и убийстве Урицкого, реквизиции большевиками имущества

состоятельных евреев и т. д. В заключение авторы записки

просили принять меры для прекращения антисемитской пропаганды в вой сках. На полях записки стоит приписка Вологодского от 14 марта 1919 г.: «Доложено. Такая же записка оказалась поданной Верх[овному] Пр[ави]телю, который приказал

по войскам прекратить юдофобскую агитацию»5. После этого были уволены два редактора газеты «Русская армия» и несколько сотрудников Осведверха, допустившие антисемит-ские выпады.

Многие еврейские общины, страхуясь от погромов, изъяв-1 Нам И.В. Еврейская диаспора Сибири в условиях смены политических режимов (март 1917 — февраль 1920 г.). Красноярск, 2003.

С. 128–129.

2 Гинс Г.К. Указ. соч. С. 464; Отечественные архивы. 1994. №6. С. 25.

3 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 15. Л. 28.

4 Там же. Л. 18–21 об.

5 Там же. Л. 18.

104

Глава 4. За единую неделимую Россию: национальный вопрос

ляли готовность к сотрудничеству и вносили пожертвования

на военные нужды. В компенсацию за это они просили оградить их от притеснений. Колчак не раз изъявлял в печати благодарность им за денежные взносы на армию, а в выступлениях перед еврейскими общинами Омска и Уфы высказался

«против национальной травли» и выразил уверенность, что «с

общим успокоением страны исчезнет и острота национального вопроса» (вместе с тем он возражал против отдельного национального еврейского представительства на Государственном

земском совещании).

В свою очередь, любителям версии о «жидомасонском

заговоре против России» полезно напомнить, что евреи-большевики редко поддерживали связь не только с мировой

еврейской диаспорой, но и с собственной, считая себя интер-националистами.

В целом можно согласиться с мнением еврейского историка, что «колчаковская администрация… признавала гражданское

равенство евреев и не препятствовала их самоорганизации»1.

Это к вопросу о «белом Холокосте», миф о котором поддержи-вает даже англоязычная Википедия.

1 Нам И.В. Указ. соч. С. 169.

105

Глава 5.

Вопросы управления

и социальная политика

По версии коммунистов и «свидетелей секты Кургиняна», диктатура А.В. Колчака была исключительно «антинародной», а сам он — «бездарным политиком», якобы восстановившим

против себя миллионы аполитичных сибирских крестьян. При

этом невежество сторонников данной версии доходит до смеш-ного. Так, доктор исторических наук А. Пыжиков сравнительно недавно заявил в интервью «Комсомольской правде», будто

бы Колчак «избегал призывать в свою армию рабочих», считая их «ненадёжными». О прославленных Ижевской дивизии

и Воткинской бригаде армии Колчака, состоявших целиком из

добровольцев-рабочих, доктору наук, по-видимому, неизвестно (вообще странно, зачем специалисту по хрущёвской эпохе

понадобилось позориться и выступать на совершенно незна-комую ему тему, выставляя публично полное её незнание).

При этом ещё многие зрители старых советских фильмов о

Гражданской войне задавались вопросами: почему же при «пра-вильных» большевиках фильмы демонстрируют разруху и по-вальный дефицит товаров (списываемые на ту же войну), а при

«вражеских» белых в тех же фильмах в городах работают магази-ны, рестораны и театры, и почему-то не видно нищих, несмотря на ту же войну? Что это, Антанта их «кормила»? Нет. Таким

образом, даже советские фильмы невольно отражали абсурдное

несоответствие пропаганды исторической реальности.

Об уровне жизни рабочих при Колчаке говорит тот факт, что в Екатеринбурге, например, в 1919 г. слесарь Мотовили-хинского завода получал 676 руб. в месяц, в то время как посто-вой милиционер — всего 375 руб., то есть вдвое меньше1.

1 Звягин С.П. Правоохранительная политика А.В. Колчака. Кемеро-106

Глава 5. Вопросы управления и социальная политика

Но давайте по порядку и основательно. В экономической и

социальной политике правительства А.В. Колчака, в противо-положность относительно консервативной «общей» политике, чётко прослеживалась либеральная идеология, но с признанием необходимости для государства заботиться о малоимущих и ограждать их интересы от произвола сильных мира сего.

Ещё раз: не «либерастическая», коим корявым словом мутанты

коммунистов пытаются опорочить не только своих русофоб-ствующих собратьев-конкурентов, по недоразумению зовущих

себя либералами, а либеральная в классическом смысле этого

слова. Политический консерватизм вполне может уживаться с

экономическим либерализмом. Основой этого, обоснованно-го колчаковскими политическими теоретиками синтеза, было

убеждение, что имущественное уравнение, пропагандируе-мое социалистами и коммунистами, лишает человека стимула

к производительной работе. Но разве это не так? Разве советская власть не потерпела в итоге закономерный крах «благодаря» абсолютно неконкурентоспособной экономике, пре-вращённой в монополию государства (читай: чиновников) и

лишённой всякого стимула к соревнованию, благодаря чему

вся советская промышленная продукция, от бытовой техники

до машин, не выдерживала никакой конкуренции с западными

аналогами (исключение составляли предприятия «оборонки», ибо здесь конкуренцию подстёгивало противостояние с Западом на грани ядерной войны)? А дисциплина труда на лишённых безработицы советских предприятиях была такой, что не

боявшиеся увольнений рабочие сами рассказывали популярный в то время анекдот: «Приезжает американский специалист

по контракту на советский завод. Работает не покладая рук, так, что наши мужики, привыкшие кое-как от перекура к пе-рекуру, спрашивают его: — Ты что, псих, так работать? Надо-рвёшься же! — А он им отвечает: — Я не член вашего профсоюза и в вашей забастовке участвовать не собираюсь». И разве

в современных, подверженных влиянию левых социалистов

во, 2001. С. 188.

107

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

странах Запада многочисленные «профессиональные» безра-ботные, включая мигрантов, не превратились в тунеядцев, жи-вущих годами на «вэлфер» за счёт налогов нормальных рабочих?

Недаром колчаковский публицист, видный кадет В.А. Жардецкий остроумно сравнивал понятие «научный социализм», как лишённое смысла, с выражением «мудрый идиот», и напоминал, что именно развитие капитализма породило избы-ток доходов государства, сделавший возможным социальную

помощь правительств обездоленным; социалисты же увидели

в этом «начало конца капитализма» и стали пропагандировать

уравнительно-распределительный строй, который тот же автор называл «раем запуганного бездельника»1.

Как же строилась экономика при Колчаке? В вопросе о

собственности ещё его предшественники вернули «национа-лизированные» большевиками частные промышленные и тор-говые предприятия и банки их прежним владельцам, восста-новили свободу торговли, хотя, будучи под влиянием тех же

левых (эсеров и проч.), обставили это рядом ограничений. Адмирал пошёл дальше: в декабре 1918 г. он отменил установлен-ное ими государственное регулирование хлебной, мясной и

масляной торговли2 (сохранив госмонополию только на сахар

и спиртное — образованный читатель вспомнит, кстати, что

водка стала монополией государства ещё до революции, после

реформы С.Ю. Витте 1894 г., из соображений доходности бюд-жета). И хотя перечисленные продукты после этого подорожа-ли, но зато перестали быть дефицитом для голодных очередей

(как и после «либерализации цен» 1992 года).

1 Жардецкий В.А. Индивидуализм или социализм? // Сибирская речь.

1919. 21 марта.

2 Постановление Совета министров об отмене государственного регулирования хлебной, мясной и масляной торговли, 10 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1918. 14 декабря; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала

А.В. Колчака. Вып. 1. С. 42.

108

Глава 5. Вопросы управления и социальная политика

В этом смысле правительство адмирала действовало реши-тельнее, чем окружение его коллеги А.И. Деникина (в других

вопросах, как мы увидим дальше, напротив, одержимого лож-ными либеральными комплексами): на Юге России значительно позднее (в июле 1919 г.) была восстановлена свобода торговли, а отдельные товарные монополии сохранялись и позже1.

Для координации деятельности правительства Колчака по

вопросам финансов и снабжения было образовано Государственное экономическое совещание с приглашением представителей банков, торговли, промышленности, кооперации, а

позднее (с июня 1919 г.) также земств и городов2 (кстати, первым председателем этого совещания стал последний государственный контролёр царского правительства С.Г. Феодосьев, позднее его сменил Г.К. Гинс). Председатель совещания имел

право непосредственно докладывать Верховному правителю, минуя главу правительства. В его состав входили 4 постоянные

комиссии — бюджетная, финансовая, транспортная, а также по продовольствию и снабжению армии3. Заседания проводились ежедневно и гласно, с мая 1919 г. на них приглаша-лись представители прессы4. В речи на открытии совещания

после его перевыборов 19 июня 1919 г. А.В. Колчак подчеркнул: « Всякая революция, всякий государственный переворот, в

конце концов, имеет свои основания в экономическом положении

государства»5.

1 Шацилло М.К. Российская буржуазия в период Гражданской войны и

первые годы эмиграции (1917 — начало 1920-х гг.). М., 2008. С. 321–322.

2 Правительственное распоряжение о созыве Чрезвычайного государственного экономического совещания, 22 ноября 1918 г. // Правительственный вестник. 1918. 27 ноября; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А.В. Колчака.

Вып. 1. С. 31–32.

3 ГАРФ. Ф. р-190. Оп. 6. Д. 7. Л. 6–11 об.

4 ГАРФ. Ф. р-190. Оп. 2. Д. 6. Л. 3. См. также: Иоффе Г.З. Указ. соч.

С. 228–229.

5 Речь Верховного правителя адмирала А.В. Колчака на открытии

109

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

Уже на одном из первых заседаний 2 декабря 1918 г. совещание сформулировало 6 принципов экономической политики: «1.

Отказ от заранее зафиксированных цен. Излишнее вздутие цен

должно регулироваться планомерным выпуском на рынок продуктов… 2-й принцип — отказ от реквизиций, к которым можно

прибегать только в самых крайних случаях и преимущественно

в прифронтовой полосе… 3-й принцип — полное уничтожение всяких ограничений ввоза и вывоза… 4-й принцип — желательно сокращение монополий, так как этот вид государственного хозяйства, требуя создания чрезвычайно громоздкого

административного аппарата, поглощает огромные денежные

средства… 5-й принцип — возможное сокращение хозяйствен-ной деятельности казны в будущем. 6-й и последний — это контроль над покупками и перевозками продуктов»1. Позицию совещания, ставшую и позицией колчаковского правительства, наиболее ёмко выразил его участник князь А.А. Кропоткин:

«Надо, чтобы государство было с глазами, но отнюдь не вмеши-валось в частное хозяйство… Без ясного определённого признания права собственности нельзя ожидать возрождения экономической жизни России» (признавая нужным лишь ограждение

отечественной промышленности таможенными пошлинами от

конкуренции иностранных товаров)2.

Проводился курс на поощрение предприниматель-ства, банковской системы, был основан новый Торгово-промышленный банк Сибири. Владельцы, территориально

отрезанные от своих предприятий Гражданской войной, получали право управлять ими через доверенных лиц. Отдельные предприятия могли по стратегическим соображениям пе-редаваться в собственность государства только путём выкупа

у хозяев (например, Черемховские угольные копи под Иркутском), но ни в коем случае не конфискации.

Государственного экономического совещания // Сибирская жизнь.

1919. 24 июня.

1 ГАРФ. Ф. р-190. Оп. 1. Д. 84. Л. 5–5 об.

2 ГАРФ. Ф. р-190. Оп. 1. Д. 85. Л. 4 об., 175–178.

110

Глава 5. Вопросы управления и социальная политика

Поощрялся, выражаясь современным языком, «малый биз-нес». Это относилось и к крестьянству. В Сибири, славившей-ся до революции развитой кооперацией, восстанавливались

её силы. Население приобретало облигации займов. Возрож-далось частное кредитование промышленности. Совершен-ствовалось сберегательное дело: так, держателям вкладов была

предоставлена уникальная по тем временам возможность по-лучать деньги с них в любой сберкассе города, в котором проживал вкладчик.

В целях улучшения положения среднего класса, страдавше-го от разрухи, в марте 1919 г. был принят законопроект Минфина об оценке облагаемого налогом имущества не по доходности (как это делалось ранее), упавшей вследствие разрухи, а

по стоимости.

В развитии путей сообщения, кроме железных дорог, особое внимание уделялось освоению стратегически важного для

России Северного морского пути, для чего был создан специальный комитет. В его планах намечались новые исследова-тельские экспедиции и строительство порта в устье Енисея.

В целом в экономической политике колчаковского правительства господствовало классическое либеральное кредо: создание равных возможностей для всех, а в их пределах — полная свобода предпринимательской инициативы (исключением

было финансирование правительством тех частных предприятий, которые имели общегосударственное и, прежде всего, обо-ронное значение). С этим был солидарен предпринимательский класс, в резолюции совещания торгово-промышленных

организаций Омска от 2 января 1919 г. заявивший: «Дух сво-бодного творчества, индивидуальная свободная инициатива создавали те культурные богатства и ценности, которые теперь приходится вновь воссоздать, а отнюдь не мертвящий

дух регламентации»1. Признавалась лишь необходимость ми-нимального и временного государственного регулирования в

условиях разрухи, по аналогии с соответствующими меропри-1 Сибирская речь. 1919. 4 января.

111

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

ятиями в странах Запада по окончании мировой войны. В ис-ключительных условиях военного времени правительство

допускало возможность отдельных чрезвычайных мобилиза-ционных мероприятий в экономике и призывало промышленников «производить прежде всего то, что нужно для Российского государства, а не то, что выгодно», а также «ограничить

свои требования» к государству, т. к. «все отрасли промышленности нуждаются в одном и том же, но всех удовлетворить

нельзя»1.

Впрочем, признаем, что рассчитывать на «голый патриотизм» буржуазии было затруднительно, и даже военно-промышленные комитеты («вопромы») — организации, соз-данные самой буржуазией для помощи правительству в