~~~

ну, мои дорогие мальчишки и девчонки!

Вы-то, конечно, смотрите только программы для юношества. Вам ведь надо рано вставать. Поэтому ложиться поздно никак нельзя.

И если вам не понравилась сегодняшняя передача, не расстраивайтесь, завтра вы снова сможете посмотреть вашу любимую программу.

Впрочем, эта ваша любимая программа все равно не заполнит ту пустоту, которая образовалась в вашей душе, скажем, от смерти любимого человека или любимой кошки.

Впрочем, эта ваша любимая программа вообще не способна заполнить никакую пустоту.

пересказ

Какое значение имеет для вас ваша работа? Вопрос задан подсобным и строительным рабочим. Что? (Шум.) Что говорить-то надо? У меня времени сейчас нет. Вон обратитесь к бригадиру. Что вы сказали? А что она должна для меня значить? Я должен работать, чтобы жить и чтобы в шестьдесят лет выйти на пенсию.

Тут я много получаю. А профессия у меня совсем другая. На жизнь зарабатываю, вот и всё. Да что может ЭТА работа для кого-то значить? Просто привык (я уже двадцать пять лет на этой работе).

Это вообще не работа. Подсобная работа — она для дебилов и для идиотов. Я работаю тут просто потому, что я нигде не учился.

Только ради денег. Радости я никакой от этого не испытываю.

А какая тут вообще может быть радость? Есть вещи и поприятнее работы.

Такими уж мы родились. Ничего лучшего нас в жизни не ждет.

Нужно радоваться, что хоть какая-то работа у нас есть. Как подумаешь о миллионах безработных…

На тот же вопрос: «Что значит для вас ваша работа?» — отвечает прораб. Да я и не работаю вовсе. Я, так сказать, технический руководитель. Ничего эта работа для меня не значит, я просто должен следить за тем, чтобы все шло своим чередом.


Дорис, хорошенькая дочка четы Шольц, вытянула счастливый билет. Богатый архитектор Юрген Хехлер берет ее в жены. Инга Майзе пока присматривает за роскошным столом в дорогом отеле «Кемпински». Она вымотала нервы уже всем официантам. Но официанты — люди веселые, они любят черный юмор. И подшучивают над Ингой Майзе по мелочи. Поскольку меню здесь очень дорогое, господин Хехлер взялся оплатить львиную долю. Но Шольцы ничего не должны об этом знать. Пусть считают, что это они полностью оплачивают роскошный свадебный стол. Сын Дорис от первого брака (Михаэль — только другой, не наш) с большим трудом привыкает к новому папочке. Он упрямый и настырный.


Что значит для вас ваша работа? Актер и режиссер Отто Шенк: Что значит вода для рыбы? Рыба не знает, как жить без воды. Но «работа» — не совсем подходящее слово, нужно выдумать какое-нибудь другое слово для этого. Потому что у слова «работа» какой-то нехороший привкус пота, у него не то звучание. Хотя то, что мы с вами имеем в виду, всем приносит только пользу!


В машине новоиспеченная Дорис Хехлер говорит: мама и папа никогда ни о чем не должны догадаться. Господин Хехлер: не бойся, они никогда ничего не узнают. Тем временем в отеле «Кемпински» Инга Майзе негодует на свою маму, которая привезла из дома для престарелых свою приятельницу, чтобы та смогла хоть одним глазком взглянуть на роскошный стол. Мама, ну разве в такой день прилично так делать? — спрашивает она. Приятельница поражена. Ничего столь красивого она в своей жизни ни разу не видела. Такой роскошный стол. Телезрители то и дело смеются, потому что Инга Майзе выглядит такой дурочкой, просто ужас. Зато величавый шеф-повар внушает им порой священный трепет.


Что значит для вас ваша работа? Вопрос адресован уборщице, присматривающей за туалетами. Меня с детства учили, что главное — вежливость, вот что я вам скажу. Для начальника стараюсь. Своего мнения на этот счет у меня нет. Но иногда иначе получается. Как известно: кто смел, тот и съел. Мы все тут глаза вылупим и смотрим на начальника. А свое мнение иметь нам не положено. Главная радость — та сумма, которую мы получаем за день. От начальника чуть ли не каждый час человек приходит проверить, не надо ли что починить или же заменить. Вот вы сейчас как раз видите, в чем моя работа и заключается! (Извините, дама, меня, кажись, телевидение снимает или радио. Шум сливного бачка.) А ежели без денег, то ничего она не значит, эта работа. Честно вам скажу, для меня это просто испытание на прочность. Я вообще-то старая канцелярская крыса. Просто мудрая канцелярская змея, если можно так выразиться, ха-ха. Работать здесь до глубокой старости я не собираюсь. Это не мечта всей жизни. Мой отец — заслуженный профессор в школе, его не раз награждали. Он ведь руки на себя наложит, узнав, чем я занимаюсь!


Брат жениха, известный врач, специалист по внутренним болезням (Дитер Борше), произносит краткую речь. Он уснащает свою речь остроумными историями. Простаки Шольцы под большим впечатлением. А Михаэль ведет себя не совсем прилично. Тогда Инга Майзе говорит своему мужу: ты должен тоже сказать речь. Господин Шольц в смущении, он говорит, что не умеет произносить речи. Инга Майзе громко стучит по бокалу. Теперь он просто вынужден встать и что-то сказать. Он говорит без прикрас, глупо, прямолинейно и просто, но его речь всем по сердцу, именно потому, что он говорит так глупо, прямолинейно и просто. Телезрители уливаются слезами, потому что их собственные отцы на их свадьбе говорили бы именно так.


Что значит для вас ваша работа? Вопрос обращен к мяснику на бойне Санкт-Маркус. Я получаю удовольствие от своей работы, моя профессия мне нравится.

Эта работа прекрасна.

Потому что я ЛЮБЛЮ свою профессию. Я прошел обучение по специальности «рубка мяса» и горжусь этим. В материальном плане я тоже хорошо обеспечен.

Мне нравится УБОЙ СКОТА, работа с крупным рогатым скотом и со свиньями. В каждом деле свои задачи. Здесь меня прежде всего привлекает чувство единения с товарищами по ремеслу.

Эта работа очень много для меня значит. Работа грязная, кровавая, она в обществе немного на дурном счету, но она требует полной самоотдачи.

У нас, мясников, есть старая поговорка, она гласит: ты не в силах подарить скотине жизнь, зато можешь подарить ей быструю смерть.


Инга Майзе рассказывает всем, что молодожены уже сегодня вечером отбывают на Тенерифе, чтобы провести там медовый месяц. Но на самом деле это не так. На следующий день вечером должен состояться большой прием для богатых друзей архитектора на крыше отеля «Хилтон». Дорис просила не приглашать на этот прием своих родителей, потому что хотела избавить их от необходимости общаться с людьми снобистского толка (см. выше). У папы даже смокинга-то нет, сказала она. Господин Хехлер (Юрген) ответил, что заказать смокинг для него — дело несложное. Но Дорис все равно сказала: нет. Папа и мама растеряются, они не знают, как надо правильно вести себя на таком приеме. Она сказала: для тебя это — дело обычное, а для моих родителей нет. Но сын Михаэль, пылая ревностью, подбрасывает Инге Майзе пригласительный билет на этот прием. Инга Майзе, которая считала, что молодожены давно на Тенерифе, потрясена. Она в ужасе. Богатый зять, оказывается, стыдится их! Шольцы оскорблены. Они говорят Михаэлю: отныне ты наш единственный любимый внук, что бы ни случилось! Бабушка всегда с тобой! Телезрители тоже оскорблены. У них такое чувство, что богатый зять и с ними побрезговал бы сесть за один стол. Пусть этому зазнайке не поздоровится! Они считают себя такими, как семья Шольц, а не такими, как семья Хехлер.


Что значит для вас ваша работа? Актер Михаэль Хельтау: Я занимаюсь своим любимым делом совершенно добровольно, я имею в виду работу над текстами — поэзия, пьесы. В сущности, это не профессия, а призвание. А вот когда нужно воплотить то, что написал поэт, тогда начинается конкретная работа. Я не знаю, что было бы, если бы этой работы не существовало. Если бы ее не было, тогда я бы ее для себя выдумал.


Когда Хехлеры, возвратившись после медового месяца в свою роскошную квартиру, отправляются забирать Михаэля от дедушки и бабушки, они сразу чувствуют, что что-то не так. Какая-то холодная и напряженная атмосфера. Что случилось, мама? Ведь что-то не так. Инга Майзе говорит короткими фразами, обиженным тоном, который ей обычно не свойствен. Возьми свой портфель, Михаэль, и иди к родителям. Телезрителей трясет от злорадства. Вот это по-нашему! Врежь-ка им как следует! А квартира, которую ты для нас оформила, нам не нужна! Мы чувствуем себя при ней как прислуга. Мы тут узнали, что квартира на самом деле стоит больше семисот марок в месяц. Милостыня нам не нужна. Телезрители замирают. Такая замечательная квартира! А Инга Майзе отказывается от нее. А они бы не отказались. И все потому, что телезрители бедные, у них нет денег, поэтому и гордости у них тоже нет. А у Инги Майзе гордость есть. Если бы мы приняли участие в телеигре, мы бы тоже смогли показать свою гордость, говорят телезрители.


Что значит для вас ваша работа? Отвечают стажеры, подмастерья и ученики на производстве:

Работа должна подготовить нас к дальнейшей жизни. И еще мы здесь обучаемся профессии.

Мы живем, чтобы работать и делать карьеру.

Работа доставляет удовольствие, во всяком случае мне.

Я приобретаю профессию для моей дальнейшей жизни.

Быть подсобным рабочим — сегодня так жить нельзя.

Я работаю, чтобы заслужить право на жизнь. Фактически это и есть ЖИЗНЬ.

Чтобы когда-нибудь завести семью и свой собственный дом. А потом — она мне нравится. Моя тетя тоже часовой мастер. Когда-нибудь она передаст мне свое дело.

Работа доставляет удовольствие, но не работать — еще лучше. Причем гораздо лучше.

Работа нужна для того, чтобы я чего-то в жизни достиг. Чтобы я зарабатывал деньги. Чтобы я мог себе кое-что позволить. Чтобы я мог купить то, что я хочу.


Какой у фройляйн Герды красивый пупок, говорит господин шеф и тычет линейкой ей в живот, пока не протыкает его насквозь. Герда орет так, будто ее укусила оса. Она оскорблена. Чуть позже господин шеф подходит к ней с пухлой папкой в руках. Найдите такой-то и такой-то счет, фройляйн Герда, сухо и деловито говорит он. Нет, говорит Герда, я ничего делать не буду. У меня тоже есть гордость. Если бы вы не тыкали мне линейкой в живот, я бы нашла вам сейчас ваши счета. А так — у меня тоже есть гордость. Герда не успевает опомниться, как ее череп разбивается вдребезги, словно яичная скорлупа. Телезрители говорят: когда ты на работе, ты не имеешь права на гордость. А если не хочешь слушаться, тогда придется испытать кое-что неприятное.


Что значит для вас ваша работа? Художник Эрнст Фукс: Работа означает для меня просто-напросто ВСЁ. Я работаю с таким удовольствием, что хотел бы всем пожелать того же. Люди не могут больше ЛЮБИТЬ работу. Начиная с первых шагов индустриализации, это, я думаю, главная болезнь человечества.


Семья Шольц вообще не может снять квартиру, потому что цены очень высоки. Отец устал от ежедневной беготни по лестницам вверх-вниз. И вот совершенно неожиданно Инга Майзе оказывается перед своим богатым зятем. Не мог бы ты снять для нас квартиру, очень просим. Только ради отца. Он совсем плох. Ну конечно, без вопросов. Какие могут быть разговоры. Для меня это пустяк. Инга Майзе переступила через собственную гордость, и теперь все снова будет хорошо. Юрген говорит напоследок: повлияйте, пожалуйста, на Михаэля, чтобы он больше не списывал в школе домашние задания. Ему грозят две двойки в году. Он должен научиться работать самостоятельно, и нечего ему потакать.

Телезрители ухмыляются. Да, ох уж эти бабушки. Вечно потакают этим бездельникам. Они, телезрители, делают точно так же.


Что значит для вас ваша работа? Водитель такси: При нынешнем уличном движении моя работа мне никакой радости не доставляет. Приходится целую вечность стоять в пробках, а потом еще и пассажиры недовольны, короче — одни неприятности.

Вообще, это дело надо любить, а то кому это понравится — двенадцать часов за рулем, но в нашей профессии так принято.

Приходится работать, ведь при нынешних заработках если не вкалывать, то ноги протянешь. Восемнадцать часов в день за баранкой — тогда что-то заработаешь. Просто приходится работать. Да какое там удовольствие. Раньше — да. Но теперь я все это просто ненавижу.

Что делать-то? Крутишь баранку уже безо всякого удовольствия. Но у меня семья. Так что — делай как все!


Герда как тигрица выскакивает из засады, хватается за брючины господина шефа, крепко прижимается к ним и едет по полу, а шеф пытается шагать вперед. Ей очень больно, она натыкается на острые углы и края мебели, но главное — не отпускать! Умоляю, ну пожалуйста, господин шеф, стонет она, вцепившись ногтями в ткань брюк. Я так хочу снова сортировать счета. Ну пожалуйста. Я отбросила свою гордость, я теперь уже совсем не гордая. Теперь все будет хорошо, господин шеф. Господин шеф поднимает ногу с висящей на ней Гердой, и Герда грохается всем телом о шкаф. Кости у Герды трещат, как весенний лед. Но она не разжимает пальцы. Пожалуйста, господин шеф! Подпустите меня к папкам! Я уже совсем не гордая, я — наоборот!


Что значит для вас ваша работа? Охранник следственного изолятора: Я сижу в вахтерской будке. Один день в неделю привозят новеньких. Один раз — прогулка, один раз — перевозка заключенных в суд, один раз — баня, потом один раз дежурство по этажу, один раз — сопровождение на допрос, а недавно нас возили на очень интересную экскурсию в Восточный Тироль, в Линц.

Моя профессия для меня очень важна. Имею планы закончить среднюю школу. И я заранее этому очень рад.


О, извините, говорит господин шеф, словно перед ним какая-то посторонняя, а вовсе не его Герда, которой он не так давно выбил несколько зубов. Герда громко голосит: господин шеф, я одумалась, я уже не гордая. Разрешите мне приступить к работе! Телезрители кивают — они в курсе. Если бы Герда до того не гордилась, ей не пришлось бы сейчас так страдать. Даже Инга Майзе, которая добилась в жизни гораздо большего, чем суждено добиться Герде, поняла, что излишняя гордость может доставить много страданий. Особенно людям, которых ты любишь. Если бы Герда внимательнее смотрела телевизор, она бы так никогда не поступила. Ведь передача-то называлась «Неисправимые и их гордость». Уже из одного только названия ясно, что тот, кто гордится, — неисправим. Тот, кто СЛИШКОМ гордится, конечно.


Что значит для вас ваша работа? Киноактер Герберт Фукс: Ну, работа обязательно должна доставлять удовольствие. Когда слышишь это слово, то чудится всегда что-то связанное с потом. Такое понимание работы я не разделяю. Потную работу я никогда работой считать не буду.


Итак, хорошо, попробуем еще раз, Герда. Так говорит шеф. Если вы, конечно, действительно всё поняли. Вскоре взволнованная Герда с красными, распухшими ушами приступает к любимой работе. Телезрители расчувствовались. Если ты новичок, разве можно обижаться на начальника, которому вдруг захотелось от тебя что-то, что тебе не очень нравится? Ведь у большинства телезрителей уже очень большой стаж работы. Но и они не имеют права вот так сразу обижаться.


Что значит для вас ваша работа? Могильщики: Трудно сказать. Я только начал, но мне очень нравится. Занятие надежное. Работа ведь всюду нужна. И речь не об удовольствии.

Собственно говоря, мы помогаем при погребении. И это мне нравится. Удовольствия, конечно, никакого, но ведь кто-то должен же это делать. Мы тут на постоянной работе, и уволить нас просто так не могут. И целый день на свежем воздухе. Работа земляная, ничего опасного. Раньше-то я плотником был, но не выдержал, на лесах головокружения у меня начались. В общем, это не радость, это земляная работа.

Нет, мне нравится. На стройке — там вечно надо было на сверхурочные оставаться. А у нас конец рабочего дня ровно вовремя.

Занятие надежное. Люди ведь всегда умирают.

Что там кого радует, не знаю. Меня ничего не радует.


Ура! Мне снова разрешили работать в канцелярии! Герда от счастья прыгает на своем письменном столе, словно беззаботная птичка. И тут подскакивает господин шеф, он всем своим начальственным весом повисает на Гердиных ногах и стягивает ее со стола вниз, на пол. Потом своими тяжелыми кулаками вбивает ее в крутящееся кресло и еще раз дает ей как следует по голове. Герда готова разреветься, но господин шеф говорит: а что вы мне только что сами обещали, фройляйн Герда? И она тут же смеется. Лицо у нее теперь как полная луна. Вот и телезрители тоже снова заулыбались. Ха-ха-ха, смеются они. Как хорошо, что можно за всем этим наблюдать прямо дома, сидя у телевизора.

Загрузка...