Весной зацветали белым цветом сады... Зеленое море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру. Черно-синие густые ночи над водой, электрический крест св. Владимира, висящий в высоте.... Но это были времена легендарные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей Родины жило беспечальное, юное поколение.... Легендарные времена оборвались, и внезапно, и грозно наступила история.
«Дни Турбиных»... сыграли свою роль. Они были первой политической пьесой на нашем горизонте, которая ставила серьезные социально-политические проблемы.
Большие надежды возлагаем на Булгакова. Вот из него может выйти режиссер. Он не только литератор, но и актер. Сужу по тому, как он показывал актерам на репетициях «Турбиных». Собственно — он поставил их, по крайней мере дал те блестки, которые сверкали и создавали успех спектаклю.
Все было сделано так, чтобы можно было посмотреть в лицо человека.
Работа над «Турбиными» не забудется, как первая любовь.
Если б у меня был собственный театр, я сделал бы его домом Булгакова.
Это — превосходнейшая комедия... пьеса с глубоким, умело скрытым сатирическим содержанием. Хотелось бы, чтобы такая вещь была поставлена на сцене Художественного театра...
«Бег» — великолепная вещь, которая будет иметь анафемский успех...
Вы не представляете себе, до какой степени я рад Вашему вступлению в наш театр!
«Кто это?» — быстро шепотом спросил он Станицына, не узнавая актера. — «Булгаков». — «Какой Булгаков?» — «Да наш, наш Булгаков, писатель, автор “Турбиных”». — «Не может быть». — «Да Булгаков же, Константин Сергеевич, ей-богу!» — «Но ведь он же талантливый...» — и опять захохотал на что-то громко и заразительно, как умел хохотать на спектакле только Станиславский.
Я не боюсь относительно Гоголя, когда Вы на репетиции. Он придет через Вас. Он придет в первых картинах представления в смехе, а в последней уйдет, подернутый пеплом больших раздумий. Он придет.
О пьесе М. Булгакова «Мольер» я могу сказать, что — на мой взгляд — это очень хорошая, искусно сделанная вещь, в которой каждая роль дает исполнителю солидный материал... Он отлично написал портрет Мольера на склоне его дней, Мольера, уставшего от неурядиц его личной жизни и от тяжести славы. Так же хорошо, смело и — я бы сказал — красиво дан Король-Солнце, да и вообще все роли хороши... Отличная пьеса.
Образ зеленой лампы возник из детских впечатлений. Это образ моего отца, пишущего за столом.
Что-то трагическое есть в том, что после того, как мы видим уютную квартиру, дворец, богатый салтыковский дом, спектакль кончается самой плохой избой. В этом какая-то необыкновенная глубина у Булгакова.
Наконец, хочется сказать несколько слов об авторе. Мне хочется подчеркнуть то, что я говорил много раз, что Булгаков едва ли не самый яркий представитель драматургической техники. Его талант вести интригу, держать зал в напряжении в течение всего спектакля, рисовать образы в движении и вести публику к определенной заостренной идее — совершенно исключителен...
— Вы писатель? — с интересом спросил поэт...
— Я мастер. — Он сделался суров и вынул из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку и показался Ивану и в профиль и в фас, чтобы доказать, что он мастер.