Милое дитя

Глава 2

— Есть тут кто-нибудь? Эй! Есть кто внутри?

Эллис рывком вскочила и бессмысленно вытаращила глаза. Голос снаружи звенел в ее ушах. Стук в окошко грузовичка казался тише, чем стук ее испуганного сердца.

— У меня пистолет! — закричала она темной фигуре, стоящей рядом с машиной. Девушка дрожала, словно в кабине была минусовая температура. — Уходи прочь, или я разнесу твою башку!

Господи, если бы только у нее действительно был пистолет. Фигура стоящего у дверцы пикапа казалась громадной и темной, как самая мрачная осенняя ночь. Лунный свет, пробивавшийся сквозь затянутое облаками небо, обманывал зрение, создавая впечатление, словно человек снаружи то исчезал, то вновь появлялся рядом с машиной.

— Нет! Подождите, не стреляйте! Я не причиню вреда! — послышался явно мужской голос. Причем человек наверняка боялся ее несуществующего пистолета, не допуская ни тени сомнения в том, что иметь оружие такое же Богом данное ей право, как и право дышать воздухом.

— Кто вы? Что вам нужно? — Она молилась, чтобы незнакомец не услышал страха в ее голосе. И еще она надеялась, что ее голос звучит так же грозно, как у матушки Йигер из Стоуни Холлоу.

— Я… Я увидел ваши габаритные огни с главной дороги. Этой дорогой больше никто не пользуется. Я подумал, может у вас неприятности.

— Ладно, без проблем. Мотай отсюда!

— О'кей. Я ухожу.

Девушка прищурилась, вглядываясь в темноту и пытаясь разглядеть, ушел непрошенный гость или нет. И даже подпрыгнула, когда он вновь заговорил.

— Ты спишь тут, что ли?

— Это не ваше дело, мистер. Проваливайте! Я не хочу стрелять, но если сейчас не увижу, как вы сматываетесь отсюда, я это сделаю. Считаю до десяти! — Эллис даже скривилась от собственного вранья.

За последние несколько лет ей слишком часто приходилось говорить вещи, которые она не могла считать правдой. И до сих пор это у нее не получалось натурально. Каждый раз, когда ей надо было соврать, она кривилась и молила Бога, чтобы никто не смог ее проверить.

— Я спрашиваю потому, что… ну, у нас тут медведи в лесу водятся. И рыси. И они довольно голодны в это время года.

Господи! До чего она терпеть не может людей, принимающих ее за дуру. Да в Стоуни Холлоу медведей было больше, чем жителей!

И ничего. Ей известны медведи, и их общество она предпочитает человеческому.

— Один! — начала Эллис отсчет.

— Тут холодает. Вы замерзнете!

— Печка работает. Два!

— Вы знаете, можно отравиться выхлопами.

Ха! За последние девятнадцать лет случались неприятности и пострашнее.

— Три!

— Да подожди ты! — закричал гость. — Вокруг, знаешь ли, не одни Санта Клаусы ходят.

— Четыре!

— Прекрати ты считать, ради Христа! — Мужчина казался возбужденным, но не испуганным. — Я просто не могу тебя тут бросить! Почему ты не осталась в городе… У МакКея или, скажем, в меблированных комнатах? Я вернусь в город и разбужу Джимми МакКея для тебя.

— Пять!

— Ну, по крайней мере, хоть скажи, кто ты. Я же должен буду назвать твое имя шерифу, когда он завтра утром станет выковыривать тебя из этой таратайки. Твоим родным тоже захочется узнать, как ты умерла. — Он помолчал. — Я Брис Ласалль. Живу в восьми милях отсюда.

«О, нет! Почему именно он?!» — взмолилась в отчаянии Эллис.

— Шесть!

— Я знаю почти всех в этом округе и кое-кого в соседних, но этот пикапчик мне что-то незнаком…

— Семь! — не выдержав, выкрикнула она.

— Да это, кажется, Эллис! Это ты что ли там?

— Восемь!

«Должно быть чудаки приезжают в Вебстер так же часто, как и в Стоуни Холлоу», — размышляла она.

Дверца грузовичка запрыгала, когда Брис попытался ее отворить.

— Открой дверь, Эллис, тут холодно!

— Тогда мотай домой!

— Сначала поговорим.

— Нам не о чем говорить. Иди домой. — Ей казалось, что он сейчас разразится проклятьями, но, когда Брис заговорил достаточно четко, чтобы она поняла его, в его тоне звучало только легкое предупреждение.

— Если я сейчас пойду домой, я позову шерифа, чтобы он проверил тебя. Хочешь этого?

Нет, она не хотела. Неизвестно, может его угроза была такой же страшной, как и ее пистолет, но последнее, что ей необходимо, так это держаться подальше от властей.

Она, конечно, четко была уверена в том, что Брис выпил, и пыталась лишь просчитать в уме, сильно или нет подействовало пиво, которое она ему подавала, на его мозги.

Ладно, будь что будет! Девушка решительно потянулась к дверному замку. Дверца распахнулась, и в кабину вплыло морозное облако.

— Опусти пушку, — попросил Брис, приходя в волнение при мысли о невидимом оружии, нацеленном на него. — Она тебе не нужна.

— Я не такая дура, мистер. Я тебя едва знаю, так что лучше подержу пока на мушке. Говори, что тебе надо, и убирайся.

Эллис говорила, сама удивляясь тому, что несет.

В тишине, которая за этим последовала, стало слышно, как звенят на морозе покрытые льдом кроны деревьев. Прошло несколько напряженных минут, прежде чем Брис сказал:

— Ну, подвинься, тут холодно. Странно, но она его больше не боялась. Голос у него был резкий и хрипловатый, но манеры — мягкие и спокойные. Девушка поджала ноги под одеялом и передвинулась на сиденье рядом с дальней дверью, освобождая ему место за рулевым колесом. У нее было такое чувство, будто он маленький ребенок, когда он наконец влез и закрыл за собой дверцу… но оно длилось недолго. Она больше не маленькая девочка.

— Какого черта ты тут делаешь? — спросил Брис, сам еще не зная, встревожен он или удивлен, увидев ее одну в лесу.

— Пытаюсь заснуть, — ответила Эллис с деланным равнодушием, хотя его внимание, пожалуй, льстило ее самолюбию. Ее успокаивало сознание того, что он не сможет слишком хорошо рассмотреть в темноте ни ее саму, ни выражение ее лица. Ему не удастся разглядывать ее так, как он это делал в течение всего вечера в «Стальном Колесе».

— Может, тебе больше некуда податься? — поинтересовался мужчина, и его голос немного смягчился. — Неужели Таг тебе еще не заплатил?

— Заплатил или нет, это не твое дело, — резко ответила она, решив хранить молчание о богатстве под сиденьем. В бедности есть одно совершенно отчетливое преимущество — воры знают, что из камня воды не выжмешь, и поэтому не тратят время на попытки ограбить тебя. — И где я сплю — тоже не твое дело. Так что почему бы тебе не вылезти из моей машины и не отправиться по своим делам?

— Какая ты приятная собеседница, а? — ему определенно нравились ее выдержка и сила духа, но ей было наплевать на это.

— Если вам, мистер, нужна приятная беседа, то вы тянете за хвост не ту кошку. У меня есть занятие получше, так что оставь меня в покое.

— Знаешь, я того же мнения, — просто сказал он. — Не люблю иметь дело со злючками. И мне не улыбается терпеть от тебя все тычки и пинки, которыми ты, кажется, собираешься меня наградить. На мой взгляд, я ничего такого не делаю. Думаю, что проще сказать шерифу, чтобы он отправил тебя в кутузку на эту ночь.

— Ты не сможешь! Я не сделала ничего плохого, и ты сам сказал, что этой дорогой никто не пользуется.

— Ты слышала когда-нибудь о бродяжничестве?

— Я не бродяга.

— Тогда, значит, у тебя все-таки есть деньги?

— У меня есть работа, — твердо сказала Эллис, своим ответом давая понять, что точно знает содержание законов о бродяжничестве.

Он опять замолчал, и девушка удовлетворенно улыбнулась, скрестила руки на груди и стала ждать, что будет дальше. Она скорее услышала, чем увидела его следующее движение. Брис наклонился к приборной доске и зажег свет в кабине. У нее внутри все перевернулось. Господи Всевышний! Он самый красивый мужчина на свете! И снова у нее появилось то же самое чувство, которое она уже испытала один раз в его присутствии.

— Ты мне посадишь аккумулятор, — сказала она, стараясь говорить спокойно.

— Я тебя подтолкну, — ответил Брис и внезапно замолчал, когда до него дошло, что у его слов может быть другое значение. Посмотрев на девушку пристальнее, он с удовольствием отметил золотой нимб волос вокруг ее головы, который поразил его еще в таверне и придавал ее лицу ангельское выражение.

Эллис вздрогнула под своим одеялом, увидев странный свет в его глазах. Ей было незнакомо такое выражение мужских глаз, но, несомненно, что оно означало желание и чувственность.

Брис мысленно одернул себя и, кашлянув, добавил:

— Я не смогу найти причину поговорить с тобой, если мы не сможем видеться.

— А кто тебя просит искать? Мужчина нахмурился, но оставил ее выпад без ответа.

— Где твоя пушка?

— У меня нет оружия.

Медленно кивнув, он принялся задумчиво рассматривать ее, не говоря ни слова. Но теперь его молчание нервировало Эллис.

— Зато у меня есть нож, — ее тон показался неубедительным даже ей самой.

— Покажи, — попросил Брис.

— Попробуй резко пошевелиться, и сразу увидишь! — сказала она, начиная чувствовать противную слабость в голосе и во всем теле.

Брис вздохнул.

— Что ты делаешь в Вебстере?

— Работаю.

— Если я пообещаю, что не стяну твои деньги, ты скажешь мне, есть они у тебя или нет?

— Не скажу.

Он снова тяжело вздохнул и сурово посмотрел на девушку.

— Проклятье! Ты упряма, как мул. Неужели твоя матушка не говорила тебе, что не стоит отталкивать руку помощи?

— Я никогда не видела свою мать и не нуждаюсь ни в чьей помощи.

Брис устало закрыл глаза, отчаянно пытаясь сохранить самообладание. Эллис задержала свое дыхание и поразилась, когда увидела, что, открыв глаза, он вновь спокоен и выдержан.

— О'кей. Давай предположим, что у тебя будет достаточно монет, чтобы снять комнату в городе. Ты переедешь туда?

— Нет.

— Почему нет?

— Зачем тратить деньги, когда я могу спать в своем грузовике?

Он посмотрел куда-то мимо нее.

— А если бы у тебя был миллион долларов, ты бы сняла комнату в мотеле? — снова спросил Брис, резко повернувшись к ней.

— Конечно. Если бы был миллион, — растерянно ответила Эллис, удивленная неожиданным вопросом и его абсурдностью.

— Итак, — заключил он, — ты спишь здесь не потому, что это доставляет тебе удовольствие, — Конечно, не потому, — Эллис никак не могла понять, к чему он клонит.

— Значит, экономишь деньги. Если, понятно, есть, что экономить.

Она прикусила нижнюю губу, не зная, что ответить, чтобы не сознаться ему в том, в чем не хотела сознаваться. Потом кивнула.

— Так какого же дьявола ты не сказала мне об этом с самого начала?!

— Потому что это, ..

— Не мое дело, — закончил Брис за нее, используя наиболее любимое ею выражение.

Их глаза встретились, и что-то словно надломилось в них обоих — они рассмеялись.

Эллис еще не встречала никого похожего на него, с таким лицом, таким влекущим телом. Она точно знала, что, если бы этот мужчина и был весь из огня, даже тогда она могла бы не бояться, что обожжется; еще ни с кем она не чувствовала себя в большей безопасности. Мысль об этом внезапно удивила и шокировала ее.

— Что? — словно очнувшись, спросила девушка, когда увидела, каким странным, особенным взглядом он смотрит на нее.

— А ты хорошенькая, когда улыбаешься, — сказал он, и голос его был сочным и полным какой-то внутренней страстью.

Эллис выглядела такой юной, невинной.

От внезапно пришедшей ему в голову мысли Брис прищурился.

— Послушай, а тебе достаточно лет, чтобы работать в «Колесе»?

— Пусть мои лицо и внешний вид не обманывают вас, мистер.

Эллис все время огорчалась из-за того, что ее лицо выглядело слишком по-детски. Это составляло главное беспокойство и огорчение в ее жизни.

— Я достаточно взрослая для чего хочешь… кроме смерти и старости.

— И достаточно взрослая для того, чтобы пить спиртное в нашем штате? — Он все еще был полон подозрений.

— Почти. Ведь нет большого вреда, если я выпила немного ликера!

— Таг зашибет тебя, если тебе нет еще двадцати, — предупредил ее Брис. — Он очень дорожит своей лицензией.

— Мы же можем не говорить ему об этом, правда? — спросила девушка, глядя в темноту через окно и не имея сил честно посмотреть ему в глаза.

По закону подавать пиво в таверне она могла с восемнадцати лет. Более крепкие напитки можно было разносить, если тебе исполнилось двадцать. Покупать и потреблять спиртное в Кентукки разрешалось с двадцати одного года. «Жаль, — подумала Эллис, — что закон не принимает в расчет необходимость для человека найти хоть какую-нибудь работу независимо от возраста».

Молчание Бриса опять становилось для нее тягостным. Она бросила быстрый взгляд в его сторону и заметила, что он снова смотрит на нее.

— У меня есть утром кое-какие дела, так что… если бы ты не совал свой нос, — Эллис чувствовала страшную неловкость, говоря все это.

Он рассмеялся.

— Ты просишь меня выметаться, я так понимаю.

— Да.

— Пожалуй, пора, — согласился мужчина, продолжая улыбаться, и в его глазах продолжали прыгать озорные огоньки. Уже положив руку на дверную ручку, он снова повернулся к ней.

— Почему бы тебе не взять у меня денег на комнату? Никаких условий, отдашь, когда сможешь.

— Это что, милостыня? Она отшатнулась к окну, будто он плюнул в нее.

Брис вскинул руки.

— Прости, просто я подумал… я не должен был.

— Я не нуждаюсь в подаянии.

— Знаю. Извини. — Брис отчаянно тряхнул головой. Он сделал глупость и сам понимал это. У нее слишком много гордости, чтобы принять даже малейшую помощь от него, но он просто не мог заставить себя бросить ее здесь одну, такую замерзшую, одинокую и беззащитную. — Эта шутка насчет пистолета была хороша. У меня даже поджилки затряслись вместе с ботинками, — сказал мужчина, задержавшись еще на секунду.

— Правда?

Эллис вспомнила матушку Йигер и зарделась от удовольствия, услышав эту бесхитростную лесть. Не очень-то она привыкла к похвале.

— Правда. Вот с ножом, конечно, у тебя вышел перебор.

«Ну, это оставим без комментариев», — подумала она.

Бросив на нее последний внимательный взгляд, он сказал:

— Спокойной ночи, Эллис.

И вылез из машины.

Девушка уткнулась лбом в переднее стекло кабины, слушая, как снаружи в морозном воздухе разносится удаляющееся «скрип, скрип, скрип» шагов Бриса. Она улыбалась. Брис Ласалль нравился ей больше, чем любой из тех мужчин, которых она знала раньше. Он такой большой, сильный и красивый, но особенно в нем восхищало то, как он смеется, слушает и сдерживает себя, если злится или раздражается.

Еще ей очень нравилось то, что она чувствовала в его присутствии — безопасность и уверенность. Совершенно новые чувства, которым хотелось отдаться и страшно было это сделать по причине их новизны.

— Осторожно, Эллис, — сказала она себе громко, возвращаясь к прежним мыслям и стараясь загнать пустые мечтания о Брисе поглубже. У нее нет времени забивать себе голову блестящими химерами и прекрасными сказками. У нее есть обязанности, есть обещания, которые надо выполнять, есть, в конце концов, планы на будущее. И в них нет места Брису Ласаллю.

Девушка пересела обратно за руль, прислушиваясь к тихой песенке, которую напевал мотор, опять нагревая кабину. Эллис приоткрыла боковое окно и удовлетворенно улыбнулась, чувствуя, как ее обволакивает успокоительное тепло.

«Все-таки он удивительно действует на меня», — подумала девушка, опять непроизвольно возвращаясь к мыслям о Брисе. Она даже стукнула себя в отчаянии кулачком, когда вспомнила волнующую пульсацию и легкую дрожь, которые вызывало у нее его присутствие. И дыхание перехватывает… Опять взволнованно забилось сердце. А что, если эти ощущения и есть то самое, о чем время от времени говорили знающие жизнь женщины?

Эффи Уотсон как-то рассказывала, что иногда у женщины в теле бывают такие ощущения, из-за которых ей хочется знать только определенного мужчину. И если такое случается, то женщина может лишиться разума. Не раз Эффи возлагала вину за рождение Эллис как раз на такое вот помутнение рассудка. Может и у нее теперь к Брису такое же чувство, как говорила Эффи?

Эта мысль изрядно обеспокоила девушку. Она хорошо знала, что выходит от знакомства с мужчинами, — дети. А на данный момент ребенок — совсем не то, что она назвала бы ценным приобретением.

— Эллис?

— Ай! — вскрикнула она, подскочив от громкого стука в дверное стекло. Снова рядом с грузовиком стоял черный, как тьма забвения, силуэт мужчины.

— Слушай, ты действуешь мне на нервы, — резко произнесла девушка и немного опустила стекло.

— Испугалась? — в голосе Бриса звучала еле заметная усмешка.

— Нет… Я задумалась. Что тебе теперь надо?

— Я тут подождал, хотел посмотреть заведется у тебя мотор или нет, но потом подумал…

Эллис отчаянно застонала и ткнулась лбом в стекло.

— Слушай, — говорил мужчина, — думаю, я могу помочь тебе. Она застонала опять.

— О'кей, забудь…

Сквозь гул мотора девушка услышала, как он пошел прочь. В этот момент ее любопытство победило.

— Подожди! — крикнула она, открыв дверь, но не вылезая наружу. — У меня ужасное подозрение, что я зря спрашиваю, но о чем ты думал?

Скрип, скрип, скрип…

— О тебе! — Брис оказался ближе к ней, чем она предполагала. — Я думал о тебе.

— А! Не надо было.

О Боже, это все, что ей нужно. Она, точно, сходит с ума.

— Забудь, что мы вообще встречались, ладно? Я не хочу, чтобы ты думал обо мне.

— Ничего не могу поделать. Заело… Эллис хотелось заорать от отчаяния. Хоть убей, он будет гнуть свое!

— Говори скорее, что собирался. А то я все тепло выпущу.

— Я тут подумал, вдруг ты захочешь подыскать себе вторую работу? У меня есть одна на примете. Правда, временная, на пару месяцев. Платят немного, но зато с комнатой и едой.

— А что это такое? Что я должна буду делать? — спросила она, не совсем еще веря ему.

— Готовить, убирать. Не особенно много. Моя золовка ждет скоро ребенка. Она работает весь день на фабрике и очень устает. Они с моим братом как-то говорили, что неплохо бы кого-нибудь нанять ей в помощь.

Брис говорил спокойно, но это было деланное спокойствие. Он чувствовал непередаваемое желание забрать этого маленького ангела, неизвестно откуда слетевшего в их убогий городишко, оградить его от холода. Ему и самому не удалось бы объяснить, почему для него это так важно. Просто важно и все.

— Им что, нужен помощник, который бы жил с ними? — поинтересовалась Эллис. — Они богаты?

— Ну, не совсем. Нет. — Он помолчал, а потом с готовностью добавил:

— Если ты согласишься, оплата будет маленькая, зато питаться сможешь у них. Дом большой… И ты видела моего брата. Он хороший парень, а Энн, его жена, еще лучше, — Брис помолчал еще немного. — Она бы была благодарна тебе за помощь.

Беременна? Хм. Ни одна из тех женщин, которых Эллис знала, не искала себе помощниц раньше рождения ребенка.

— Если она больна, как же тогда она ходит на фабрику?

Эллис задала этот вопрос, чувствуя в словах Бриса какой-то скрытый подвох.

— Кто? Энн больна?! Да она здорова, как лошадь! Просто устает все время.

— Ну, раз она ходит, зачем звать…

— Как ты не понимаешь, Бак очень за нее беспокоится.

Брис стоял, пытаясь согреть руки.

Ей было слышно, как он похлопывает руками, словно цыпленок. Бедолага пытался хоть как-то разогнать свою кровь, продолжая говорить:

— Он немного волнуется… из-за ребенка.

По-моему, ему вообще не хотелось бы уходить из дома, если бы не надо было платить доктору.

Какое странное желание! Эллис подумала, что могла бы принять это предложение, хотя бы ради того, чтобы иногда видеть Бриса.

Однако вместе с этими мыслями не должна забываться и практическая сторона дела. Природа не обещает в течение нескольких месяцев тепла, хотя зима еще даже и не начиналась. Конечно, жить в доме безопаснее и лучше во многих отношениях. Она не сможет сдержать свои обещания и вернуть то, что ей принадлежало, если заболеет или попадет в какую-нибудь передрягу. Кроме того, много ли уборки будет в доме, хозяева которого целыми днями пропадают на работе?

— Ладно, — согласилась Эллис. — Я сделаю все, что в моих силах, для этой твоей золовки, только что-то не верится мне во все это.

— Ты сможешь обо всем с ней договориться утром.

Брис говорил, а сам прикидывал, успеет ли переговорить с Баком и Энн по этому поводу. Зубы его отбивали дробь, до того он замерз. Девушке в этом смысле было легче — печка гнала горячий воздух ей под одеяло.

— Пойдем со мной. Тут недалеко.

— Я никуда с тобой не пойду ночью, — отвергла она предложение.

— Почему?

А, черт побери! Неужели эта девчонка не может быть красивой, удивительно независимой и гордой без этого идиотского упрямства?

— Ты что, не соображаешь, сколько времени? Они же скоро лягут спать.

— Д-да, ладно. Я могу п-п-показать т-тебе т-т-твою комнату, а ут-тром ты с-с ними п-п-поговоришь.

Проклятый холод!

— А если я им не понравлюсь? Что, если она уже нашла кого-нибудь на это место?

— Нет еще. И ты им понравишься. Черт! Как холодно. Он уже не чувствовал своих ног.

— Этого ты не знаешь. И хороша же я буду, если без разрешения ввалюсь в дом, а наутро попрошу у хозяев работу! Даже «хиллбилли» знают, что так дела не делаются.

— Да ничего они не скажут! Они знают, какой сегодня мороз, даже если ты этого не понимаешь. Ну, и потом, это еще и мой дом. Так что я могу пригласить тебя.

— Ты тоже там живешь? Ого! Она не думала о том, чтобы жить с ним под одной крышей. Страх и радость захлестнули Эллис.

— Я могу там и не жить, — торопливо сказал Брис, видя ее колебание. Тысяча чертей, да он в другой штат съедет, если ему, наконец, удастся вместе с ней добраться до теплого дома прежде, чем они превратятся в сосульки.

— Что?

— Ну, есть другой дом. Я могу переехать туда. Только на зиму мне все равно придется поселиться в большом доме.

— Я даже не знаю, — уклонилась она от прямого ответа. С одной стороны, не хотелось выставлять его из собственного дома, с другой, — ей не улыбалось все время бороться с собственными чувствами.

— Короче, ты решила ночью никуда не двигаться, да?

— Да.

— Тогда приходи утром. Поговоришь с Энн. Осмотришь дом и все решишь, о'кей? Брис замерз, как собака, дрожал и хотел услышать хоть какой-нибудь доброжелательный ответ. Да скажи она просто «да», и он умрет счастливым человеком!

— О'кей…

— Отлично, — пробормотал он что-то по адресу погоды, а потом добавил вслух. — Я себе отморозил… Я замерз до смерти. Закрывай двери. Завтра утром я первым делом приду за тобой. — Сказав это, Брис ушел.