Милые Крошки

10

— Революция, — сказала Капитан. — Ужасное явление, я даже не стану его описывать. Достаточно сказать, что несчастный кронпринц Беовульф Исландский бежал от беспорядков на траулере, следовавшем в Абердин. И вот перед сном, после своей первой полувахты, разбирая багаж, он обнаружил, что его драгоценный Густав, Королевский Михаил, исчез! Вообразите ужас этого бедного лишенца. Королевство у него отобрали, своего льдистого, рыбного, вулканического наследства он лишился. А теперь вот и Медведь — в конце концов, Густавы всего лишь медведи, неважно, королевские или нет, — отнят у него. Медведь, которого он нюхал и слюнявил с самого раннего младенчества…

— Отвратительно, — сказала Маргаритка.

— Печально, — сказала Примула.

— Но вполне вероятно, — сказал Кассиан.

— …отнят рукою безжалостной няни.

— Няни?!

— Да, Михаила украла королевская няня. Видимо, она сообразила, что её пенсия летит ко всем чертям. Фактически, именно революционная ситуация в Исландии и натолкнула меня на мысль организовать команду ворующих нянь, — сказала Капитан. — Но это уже совсем другая история. Так или иначе, как вам уже известно, Королевский Михаил всплыл в качестве приза на лотерее ЛИБОЛЮ. Между прочим, я там присутствовала.

— И как же это было? — нахмурясь, спросил Кассиан.

— Очень милый вечерок, если любите общество богатых людей.

— Он спрашивает, как вы там очутились, — пояснила Примула.

— Кое-кто меня привёз, — сказала Капитан.

— Извините, — вмешалась Маргаритка, — но не могли бы вы дать прямой ответ на прямой вопрос?

— Нет, — сказала Капитан. — Короче говоря, Михаил был продан одной богатой семье бывшей няней королевского семейства Исландии. Богатой семье он надоел, и в минуту модного раскаяния…

— Это что такое? — спросила Примула.

— Это вроде того, как садятся на диету или идут на благотворительный бал, чтобы помочь бездомным Что-то в этом духе, — объяснила Маргаритка. — Тогда ты с чистой совестью нажираешься как свинья и покупаешь кучу ненужных домов. Папа и мама-секретарша всё время этим занимаются.

— Говорят, это всё равно что заново родиться, — сказала Капитан. — В общем, проводилась лотерея, и все эти богачи влюбились в Михаила с первого взгляда, а я, конечно, сразу же поняла, что он единственный в своём роде. Потом началась катавасия, семь человек стали за него драться. И я, пока никто не смотрел, прихватила голову.

— Но что вы делали на этой лотерее?

— Играла на рояле. Присматривала подходящих жертв… Короче говоря, позже я нашла это судно. Я разыскала кронпринца, потому что он изумительный механик, и я подумала, что он будет счастлив получить хотя бы последнюю часть своего Медведя. Понимаете, человеку хочется поделиться своим счастьем. И я отдала ему голову. Но его это не обрадовало. Даже наоборот. Взглянув на голову, он всякий раз огорчался и приходил в ярость; она напоминала ему об ужасах изгнания. И он решил, что не запустит машины, пока не получит назад всё остальное.

— Всего Медведя?

— Всего.

— И сколько вы собрали?

— Так, кое-что.

— Но не хватает…

— Передних лап. Задней правой. Торса.

— А где остальное?

Капитан улыбнулась — примерно так, как улыбнулась бы обезьяна, если наступить ей на лапу.

— Кое-какими частями завладел…

— Белый Ван Дал, — хором подхватили три голоса, а именно (в порядке понижения их высоты) Примулы, Маргаритки и Кассиана.

— Полагаю, вы хотите узнать и о Белом Ван Дале? — предположила Капитан.

Крошки ласково улыбнулись в ответ.

— Мы внимательно слушаем. Начинайте, пожалуйста, дорогой Капитан.

— Ой-ой, — послышалось из тёмного угла — Может, не надо?

— Пит, — сказала Капитан, ибо это был не кто иной, как няня Пит Фраер, в форме няни и с выражением хмурой преданности на лице. — Не волнуйся. Они умные дети, и я должна рассказать им то, что знаю.

— Раз должны, значит, должны, — сказал няня Пит.

— Хорошо, — сказала Капитан. — Тогда позвольте вернуть вас к лотерее, на которой произошло расчленение Королевского Михаила. Это была большая красивая комната с громадной хрустальной люстрой в доме на авеню маршала Маммона. Огни люстры тысячами радуг отражались в драгоценных камнях собравшихся плутократов. Тут были бесценные творения от Булгари, Ива Сен-Лорана, Баленсиаги, Версаче… Кассиан, я могу продолжить список, если ты не перестанешь зевать. И на всё это великолепие через дыру в потолке взирал один блестящий глаз. Налитый кровью глаз, дети, глаз, раздражённый кирпичной пылью и дымом марихуаны. Конкретно, глаз жулика по имени Белый Ван Дал, чинившего протечку в крыше газетой «Международная девушка», которая не пропустит воду, пока не будет дождя. Но что ему до того?

— Ему наплевать, — сказала Примула.

— Совершенно верно. Он смотрел на драгоценности женщин и на мужские «Ролексы» с бриллиантами. Он собирался все их украсть. Лотерея его не интересовала. Королевский Медведь для него был старым пыльным уродом. Он построил большие машины и принялся сносить дома, чтобы добраться до бриллиантов. И только позже, когда машины стали ломаться, Михаил сделался наваждением всей его жизни.

— Почему? — спросил Кассиан.

— Можешь не сомневаться, на то была причина, — сказала Капитан. — И очень некрасивая причина. Но чтобы понять её, вам надо кое-что узнать о родословной Белого Ван Дала. Его далеким предком был некий Чезаре-Баржа — в Италии времен Возрождения. Чезаре построил много вилл и церквей. Все они разваливались, но на это Чезаре было наплевать, потому что он получал свои дукаты до того, как они развалятся. Поколение сменялось поколением, но семейные традиции блюлись свято. До нынешнего поколения, когда злой гений Белый Ван Дал сообразил, что чем идти куда-то и строить и только потом получать деньги, проще — гораздо проще — наезжать на дома своих клиентов с бульдозером, экскаватором и самосвалом и выгребать добычу из-под обломков, а потом уже заключать контракт на восстановление дома. — Капитан брезгливо поморщилась. — Грубый подход, лишенный тонкости, — сказала она, глядя вдаль на какие-то воображаемые сцены, судя по её лицу, довольно неприятные.

— Не понимаю, — сказала Маргаритка, — зачем таким страшным злодеям хлопотать о каком-то плюшевом мишке?

— Баржа — это всегда что-то неповоротливое и тупое, — сказала Капитан. — Белый Ван Дал и его подруга Гильдия сконструировали и построили совершенный механизм для сноса домов. По крайней мере, они думают, что совершенный. Так оно и есть, если украсть не умеешь иначе, как разрушив дом до основания. Это очень, очень глупые люди.

— Глупость не имеет оправданий, — сказала Маргаритка.

— Только одно — отсутствие мозгов, — сказала Примула.

— Верно. В общем, они сделали эту машину из низкокачественных материалов и старых вешалок, поэтому она всё время ломается. Чтобы чинить её и построить более хорошую, им нужен гениальный механик. А знают они только одного гениального механика — нашего Беовульфа, бывшего кронпринца Исландии. И они подкатились к нему с разными льстивыми речами, потому что он мог не только починить их машину, но и помочь им прибрать к рукам власть над северным островом с его первосортной треской и великолепными вулканами. Они пообещали, что вернут его на исландский трон и построят ему дворец из вулканического камня. А самое главное, вернут ему недостающие части Королевского Михаила. Естественно, они позабыли, кто увёз домой эти части после драки на лотерее, поэтому стали следить за нами, в надежде, что рано или поздно мы приведем их к медвежьим частям К сожалению, они не ошиблись, — хмуро закончила Капитан.

— Но у вас почти половина частей. Зад, левая нога, голова…

— Голова — у Старшого. Он утверждает, что теперь это собственность королевства Исландии. Тому, кто отдаст ему остальные части, он предоставит свои услуги. По правде говоря, я думаю, ему не терпится поработать с этой негодной строительной техникой. Он настоящий энтузиаст.

— Браво! — пробормотал Кассиан.

— Фи! — воскликнула Маргаритка, прижимая руку к сердцу. — Значит, у нас всего две части из шести. А тот, кто достанет все и снова соберет Михаила, получит Старшого?

— Совершенно верно.

— А тот, кто потеряет их…

— Ни слова об этом! — воскликнула Капитан. — На одной стороне наши добрые и находчивые грабители. На другой — шайка беспринципных строителей, которые ненавидят детей и родной бабушке не построят избушку, если она по глупости заплатит им вперед. Извечная битва Добра со Злом.

— Слушайте, — сказал Кассиан. — Как увлекательно. — И немного погодя: — Почему вы на меня так сердито смотрите?

— Потому что, — сказали Капитан, Примула и Маргаритка.

Кассиан, слегка покраснев, спросил:

— И что вы собираетесь делать?

— Хороший вопрос, — сказала Капитан. — И на него есть ответ. Но сперва мы должны собрать части Медведя.

— Сколько осталось?

— Надо полагать, сегодня мы одну упустили. Резюмирую: у нас зад и левая задняя нога.

— А у них одна передняя и одна задняя.

— Верно.

— Боже мой, — сказала Маргаритка, чувствуя легкое кружение в голове. — А если добудем поровну, по три части, и никто не захочет уступить?

— Согласно Воровскому Закону, та сторона, у которой больше частей, имеет право выкупить у другой стороны её части в обмен на награбленный товар, по весу равный представителю другой стороны.

— А если частей поровну?

— Тогда объявляется Состязание.

— Ну что ж…

— Но обойдётся без этого.

— Почему?

— Потому что я знаю, где другая передняя лапа.

— Где?

— В доме Апогея Офиса, министра народных дел.

— Ого, — сказал Кассиан. — Политик.

— Именно.

— Его наш папа знает, — сказал Кассиан. — Я видел его машины. Паршивые, американское барахло…

— Кассиан! — сказала Маргаритка. — Попрошу без эмоций.

— Извините, пожалуйста.

— Но проблема в том, — сказала Капитан, — что мы не можем сидеть тут и ждать звонка от Офисов. Можем и не дождаться. Конечно, они в чёрном списке Центральной Диспетчерской, однако их нынешняя няня семь лет прослужила в Воздушном Полку Особого Назначения, а потом отсидела три года за ТТП — тяжкие телесные повреждения. О насилии и сарказме она знает всё, что нужно, и детям нелегко будет её выжить.

— Всегда хочется, чтобы такой авторитет поделился своими знаниями, — жеманно заметила Маргаритка.

— И няня всегда не прочь выпить чашечку чая с домашней булочкой, — сказала Примула. — Скажи, Маргаритка?

— Молодец, Примула, — сказала Маргаритка. — Дуй на кухню.

— Что тут происходит? — спросила Капитан.

— Поживем — увидим, — сказала Маргаритка.

Капитан улыбнулась.

— Милые крошки, — сказала она, — как же вы умеете ободрить!

Человек с киркой копал канаву. Он не знал, зачем нужна эта канава, и не интересовался этим. Он знал одно: что он копает эту канаву уже неделю, что это короткая канава, и что он углубился в землю примерно по щиколотку. Он ударил киркой ещё два раза, потом облокотился на неё и посмотрел на улицу, где большие белые особняки надменно глядели на него из-за своих бассейнов и роскошных кустарников. В это время мимо него пронёсся чёрный «ягуар», взвизгнул тормозами и остановился перед воротами дома, который выглядел так, как будто кто-то перемешал куски Древнего Рима с кусками Доброй Старой Англии. Человек с киркой в канаве вынул мобильный телефон и набрал номер. «Кирк Кайло, — сказал он. — Тревога. Тревога». Вдохновленный этим ярким событием, он поплевал на руки, поднял кирку и со всего размаха всадил её в некий цилиндрический предмет, пересекавший канаву. Раздалось шипение, рёв, и белый фонтан взметнулся на высоту в тридцать метров. «Водопроводная магистраль, — туго сложилось в голове у Кирка. — Ни фига себе». Он сел, вытащил из сумки термос и налил себе чашечку чая. Он заслужил её — так ему казалось.

Маргаритка закрыла дверь «ягуара», поправила на голове коричневый котелок и вытащила из багажника детскую коляску. Сзади на дороге слышался некоторый шум, и небольшой автомобильчик как будто бы плясал на вершине высокого фонтана, неожиданно ударившего из-под земли рядом с полосатой палаткой дорожного рабочего. Но на уме у Маргаритки, приступившей к исполнению обязанностей няни, были вещи поважнее фонтанов. Когда няня Пит отъехал на «ягуаре», она медленно покатила коляску к дому.

Было три часа пополудни — то самое время, когда, по расчётам Маргаритки, детям пора встать после дневного сна (хотели они его или нет), и их вот-вот потащат на прогулку перед чаем. И в самом деле, стоило ей проехать совсем чуть-чуть, как послышался хруст гравия под тяжёлыми башмаками и тихое хныканье. Она замедлила шаги и наклонилась, чтобы поправить розовый шлемик, закрывавший лицо куклы в коляске.

— Веселее, салаги! — раздался у неё за спиной сильный скрипучий голос — Ать, два!

С приятной улыбкой Маргаритка оглянулась через плечо. Там были маленькая девочка и маленький мальчик, в пальто надлежащего розового и голубого цветов, с бархатными воротничками и в белых носочках. Поверх пальто на обоих была сбруя, украшенная симпатичными кроликами и слониками, а волоки держала большая грозная няня, со впалыми щеками, орлиным носом и в котелке, натянутом по самые уши.

— Добрый день, няня! — сказала няня Маргаритка.

— Добрый день, няня! — ответила няня с носом. Потом детям: — А ну, живее, жалкие грешники.

— Не-е-е! — завыли дети.

— Дьявольские отродья, — добродушно сказала няня. — Не доели свои вкусные обедики. Очень, очень нехорошо. Бедные мамочка и папочка. Надрываются на работе…

— Ц-ц, — сказала Маргаритка, укоризненно качая головой в котелке. — Стыдно быть такими неблагодарными. Так вы там работаете?

— У сэра Апогея и леди Офис, — подтвердила няня. — Я буду няня Пирпонт. А ты кто будешь?

Маргаритка подобострастно улыбнулась.

— Я надеюсь с помощью прилежной ласки и умеренной жестокости подняться до ваших головокружительных высот. А пока что служу у миссис Лакей.

— Мы, по-моему, с такими не знакомы…

— Не самое завидное место, — хмыкнув, сказала няня Маргаритка. — Но мы не теряем надежды.

Няня Пирпонт ответила кивком, в котором читались превосходство и вместе с тем снисходительное уважение к скромным мечтам и чаяниям молодого поколения.

— Ни на дюйм не отступать, — сказала она.

— Вот и я так всегда говорю, — сказала няня Маргаритка. — Спасибо вам за прекрасный совет!

— Да что там, тьфу, — сказала няня Пирпонт. — Все мы должны с чего-то начинать, я считаю.

— Няня! — сказала маленькая девочка. — Мне надо…

— Молчать, пока тебя не спрашивают! — рявкнула няня Пирпонт.

Маргаритка решила, что хватит с неё этой воинственной карги.

— Не присесть ли нам? — предложила она. — Я хотела бы перенять у вас толику опыта, а у меня маленькая корзиночка с чаем и пирожками.

— Дети должны питаться строго по расписанию, — сказала няня Пирпонт.

— А кто тут говорит о детях? — удивилась няня Маргаритка.

Няня Пирпонт звонко шарахнула её ладонью промеж лопаток.

— Золотые слова! — воскликнула она. — Тпру, вы, пресмыкающиеся! Сядем-ка на скамейку.

Они сели. Няня привязала своих подопечных к ближайшему дереву. Маргаритка вытащила из-под коляски корзинку, прикрытую салфеточкой, на которой были вышиты фуксии, дельфиниум и (она только что с ужасом это обнаружила) черепа с костями.

— Симпатичная скатёрка, — сказала няня Пир-понт. — Фуксии, дельфиниум и…

— Луковицы тюльпанов, — сказала Маргаритка, быстренько пряча салфеточку. В самом деле, грабителям нельзя доверить даже иглу для вышивания! — Один кусок сахара или два?

— Один, — сказала няня, жеманно принимая хрупкую фарфоровую чашку.

— Пирожок? — спросила Маргаритка, протягивая няне Волшебные Пирожки Примулы с розовой глазурью.

— О-о, — сказала няня Пирпонт, глотая слюну. — Не откажусь. — Она взяла пирожок и стала грызть его передними зубами, как огромная костлявая белка. В мгновение ока пирожок исчез у неё во рту.

— Ещё один? — предложила Маргаритка.

— О-о, вообще-то мне вредно, — с жуткой ухмылкой сказала няня Пирпонт и взяла два.

— Нам, — захныкал мальчик, дергаясь на привязи.

— Детям нельзя, — рявкнула няня Пирпонт.

Маргаритка затаила дыхание. Примула сказала ясно: один пирожок — дремота, два — крепкий сон. Три — двухнедельные каникулы в Стране Грёз…

Глаза у няни Пирпонт закатились, и она рухнула наземь, как сгнившая ветла. Маргаритка обыскала спящую, нашла ключи и откатила её в кусты. Потом отвязала бедных детишек, закрыла жестянку с Сонными Пирожками и открыла другую, полную Архангельских Пирожков Примулы, признанных всеми, кому посчастливилось их отведать, самым вкусным яством на Земле и на Небесах.

— Ну, миленькие, — сказала Маргаритка, — я — няня Маргаритка. Угощайтесь, а потом пойдём домой.

— Ура няне Маргаритке! — завопили малыши, молотя кулачками воздух. Они смели пирожки с поразительной быстротой. — Спасибо, няня, — сказали бедняжки с сияющими после закуски глазами.

— Хорошо, пошли. Если хотите, можете посмотреть телевизор.

— Нам нельзя, — печально сказал мальчик.

— Сегодня можно, — сказала Маргаритка. Она почувствовала, что улыбается — такого не случалось с ней лет сто, и оказалось, что лицу от этого совсем не так больно, как она предполагала.

Однако её ожидало серьезное дело, поэтому она быстренько сократила улыбку до Самодовольной Няниной Гримаски. По следам на гравии она дошла до боковой стены дома и открыла дверь с надписью: «ДЕТСКАЯ». Подтолкнув детей вперед, она прошла вслед за ними в маленькую переднюю, пропахшую вареной капустой, и стала подниматься по винтовой деревянной лестнице, туда, где, по её представлениям, должны были располагаться помещения для детей. Она надеялась, что там найдётся телевизор. Люди вечно нарушали обещания, данные Крошкам, и поэтому ей очень хотелось сдержать свои.

Дверь распахнулась. В сумрачную переднюю хлынул яркий свет.

— Няня! — раздался оглушительный сочный голос. — Заходите, будьте добры, и ведите с собой детей, чёрт вас возьми!

Голос принадлежал мужчине с ослепительной белозубой улыбкой, одетому в блестящий тёмный костюм. Глаза его тепло мерцали, и Маргаритке показалось, что он обращается к ней как к старой знакомой. Потом она поняла, что видит он не Маргаритку, а няню, какую-то старую няню или же избирателя, какого-то старого избирателя.

— Дети! — пропела она — Папочка вас зовет.

Дети, угрюмо бормоча себе под нос, ступили в холл.

Они были слишком юны, чтобы голосовать, а потому не ждали пощады.

— Ну, вот и мы! — вскричал папочка. — Мои маленькие! Торкиль и Невада!

— Юта! — крикнула девочка.

— Ха-ха! — засмеялся папочка, поймав малышей за руки и поворачивая их лицом к человеку с телевизионной камерой на штативе. — Да, я страстно привязан к моим детишкам. Я думаю, это очень важно. Образование начинается дома. Поговори со мной на латыни, Торкиль!

— Нет, — сказал Торкиль, выставив нижнюю губу наподобие церковной ступеньки.

— Великолепно! — вскричал папочка.

— А где леди Офис? — спросил человек с камерой.

— Ходит по магазинам, — сказал папочка. — Пожинает плоды блестящей экономической реформы, произведенной моей партией!

Юта расплакалась.

— Я ХОЧУ К МАМЕ, — заныла она. — ОНА УЕХАЛА С ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ УЧИТ ЕЁ ЕЗДИТЬ НА ЛОШАДИ, И ОНА СКАЗАЛА, ЧТО БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ВЕРНЕТСЯ. Я ХОЧУ К…

— Ха-ха! — заразительно рассмеялся папочка. — Детишки, а? — Потом тихим голосом: — Уберите их.

— Где их телевизор? — свистящим шёпотом спросила Маргаритка. — И левая лапа Королевского Михаила? Они хотят с ней поиграть.

Политическая улыбка папочки сделалась несколько натянутой и мрачной.

— Займитесь своим делом, — сказал он.

— Я буду возражать.

— Вы уволены.

— Уволена я попозже. — Маргаритка набрала в грудь воздуху, повернулась к камере и открыла рот.

— Нет, нет, нет, — сказал папочка. — Туда. — Он показал на дверь. На лице у него снова расцвела улыбка, и он повернулся к телевизионщику. — А вот идут соседи, чтобы сказать мне, как они меня любят и как восхищаются тем, что я делаю для нашей великой державы. Счастливая страна состоит из счастливых семей!

Маргаритка вывела малышей за дверь. Там был огромный телевизор и колоссальный кожаный диван, весь в кожаных пуговицах. Маргаритка включила телевизор.

— Что это? — спросил Торкиль.

— Мультики, дорогой.

— Что такое мультики? — спросила Юта.

— Вот это.

Дети кивнули, пытаясь усвоить эту значительную новость. Маргаритка нашла для них шоколад, налила кока-колы и огляделась. Сердце под фартуком громко стукнуло один раз. Высоко на бордовой стене висела полированная доска, а на доске — левая передняя конечность Королевского Михаила.

Вот и чудненько!

За окном раздались странные звуки; будто рычание двигателей. Это, наверное, подъезжали соседи, чтобы повосхищаться зубами сэра Апогея Офиса и его достижениями.

Звуки за окном превратились в грохот. Он стал громче. Потом он превратился в оглушительный рёв. Маргаритка выглянула за дверь, и у неё на глазах сквозь запертый парадный вход в холл въехал бульдозер и со скрежетом остановился.

— Уй! — вскрикнул сэр Апогей, побелев от ужаса. Он попытался бежать, но упал в обморок.

Телевизионщик продолжал съемку.

Маргаритка вскочила на книжные полки и схватила доску с лапой. Юные Офисы обнялись на диване, как грудные младенцы. Прежде няня Маргаритка не обратила бы внимания на этих маленьких бандитов, но после того, как её похитили грабители, она постепенно стала понимать, что доброта — не самое плохое дело на свете. Поэтому она сказала:

— Кто за вами присматривает, когда няня Пирпонт пьет джин?

— Нэлли.

— А где Нэлли?

— У себя в комнате. Вяжет вещи. Ты отведешь нас туда? Мы боимся.

Маргаритка с досадой посмотрела на малышей. В комнате было отличное окно; под ним заманчиво темнел кустарник. Но, едва представив себе, как она ловко прячется в его тенистой гуще, Маргаритка увидела лицо — лицо Капитана, излучающее доброту. Перестань, — сказала себе Маргаритка — Будь твёрдой, решительной. В следующее мгновение оказалось, что в обеих руках у неё по маленькой детской ручонке.

— Пошли, — сказала она, обо всём позабыв, — раз так, найдём Нэлли.

И, оставив лапу на диване, она потащила малышей через холл, полный пыли и грохота, в затхлые глубины дома, где они столкнулись с миловидной розовощекой девушкой.

— Нэлли! — завопили малыши.

Нэлли отвратительно стиснула их в объятиях. Где-то в доме с грохотом рушились стены.

— Пока! — крикнула Маргаритка и бросилась обратно в холл. Там осыпались люстры. Спасибо тебе, нянин котелок, подумала Маргаритка, пригибаясь под градом хрусталя, стучавшего по её шляпе. Бульдозер влез уже на середину лестницы. Телевизионщик озирался в поисках камеры, но её уже не было. Свистнули, подумала Маргаритка. Стена телевизионной комнаты исчезла. Маргаритка забежала туда, чтобы взять лапу с дивана… Лапа исчезла тоже. Маргаритка остановилась, разинув рот.

Она поняла, что произошло.

Пока она заботливо передавала малышей в руки возлюбленной Нэлли, левая передняя лапа Королевского Михаила попала в хищные руки Белого Ван Дала.

Ничего, она вернет её!

Покрепче насадив на голову коричневый котелок, Маргаритка направилась к бульдозеру.

В это время сквозь дыру в стене просунулся ковш экскаватора.