Мир-2 на телевидении Терры (СИ)

Глава 5 В которой Петер попадает в плен, дону Вильянуэва приходится следовать клятве, а кайзер Гор допускает позорные грамматические ошибки

… и ее место начала занимать злость. А под влиянием эмоций людям свойственно совершать опрометчивые поступки.

Тогда мне надо было развернуться и ехать обратно в Брюгге. Этого требовал холодный расчет. Но разве я мог оставить усадьбу в руках взбунтовавшихся холопов? Как я мог со спокойным сердцем бросить родовое гнездо на разграбление? Мало того, что там, в тайнике лежала приличная сумма золота, но еще и фамильные волшебные вещицы, которые я привез с собой. Так, что, несмотря на предупреждения, я продолжил путь.

Избитого и с трудом передвигавшегося Нестора мне, хвала богам, хватило ума оставить в придорожном трактире с несколькими серебряными монетами в кармане. Это, в конечном счете, спасло его жизнь.

К моему поместью мы подъезжали наготове. Асанте натянула свой лук. Карл заранее подготовил какое-то заклятье, да и я достал из багажа штурмовой посох, который «забыл» сдать гауптману Шрейбе.

Поместье показалось мне пустым. Однако стоило нам покинуть карету, как из-за угла конюшни вышли человек двадцать крестьян, вооруженных копьями и примитивными самострелами.

— Сдавайтесь, эксплуататоры! — крикнул их главарь, выступив вперед. — Вас ждет скорый и справедливый суд.

— Прочь с моей земли, быдло, — прошипел я, бледнея от ярости. В ответ раздались гневные крики холопов. Шум за спиной заставил меня обернуться. Показались еще десятка три мужиков с охотничьими луками, копьями и топорами. Расклад получался совсем не такой, как я рассчитывал. Нестор говорил, что нападавших было человек пятнадцать.

Карл старался как можно незаметней наколдовать нам хоть какую-то защиту от стрел. За Асанте я не волновался. С ее способностью к магии иллюзий она наверняка уцелеет. А вот Орели, если что придется плохо.

Нападать холопы боялись. Они бранью и криками разогревали себя, боясь вступить в схватку.

«В принципе после пары выстрелов это отрепье побежит» — подумал я и совсем уж было хотел активировать посох, но тут заметил еще одну группу из четырех человек, стоявшую на веранде. Ничем не примечательные парни в простой рабочей одежде, только подозрительно чистой и новой, держали в руках армейские стрелковые жезлы.

То, что это не холопы было ясно и по выправке, и по спокойствию, резко контрастировавшему с галдежом, поднятым крепостными, и по армейским сапогам, которые они не стали менять на мужицкую обувь. А уж, когда один из них, заметив мой пристальный взгляд, без ритуала кинул себе под ноги «малый круг рассеивания Эллрана», я понял окончательно — расклад сил совсем не в нашу сторону. Никто без прохождения серьезного обучения так просто магией третьей ступени не раскидывается.

— Мы сдаемся, — крикнул я и демонстративно кинул посох на землю. За ним последовала и моя сабля.

Карл последовал моему примеру, не сомневаясь. Орели прижималась ко мне. Нужна была ярость. Но бистаа слишком хорошо знала этих людей из соседних деревень, чтобы испытать гнев. Наоборот. Их поведение привело Орели в замешательство. Она боялась. И видимо собственный страх был не тем, что могло вызвать ее фантом.

Асанте замерла, держа лук в руках. Я уже хотел приказать ей, когда хлопок от звукового копья, нашедшего цель, заставил меня обернуться. Оглушенная девушка лежала на земле в десяти метрах от меня. Иллюзия рядом медленно таяла. Один из парней на веранде показал другому большой палец. Я мысленно поблагодарил Мардука и Иштар. Могли ведь и огненной стрелой накрыть беглянку…

Здоровенный кузнец с молотом в руках, бывший очевидно главарем смердов подошел к нам в сопровождении четверки кряжистых мужиков. Он положил руку на голову вздрогнувшей Орели.

— Иди домой, Оречка, больше этот изверг тебя и пальцем не коснется.

— Иозеф! Вы что делаете! Не надо! Они хорошие! — Орели начала протестовать, когда с наших шей сорвали амулеты накопители.

— Плохие они, Оречка. Кровопийцы. Голову тебе запудрили, — сказал кузнец.

— Точно, точно! Этот, как его, синдром Стока и Гольма. Мне знахарка рассказывала, — влез один из его подручных.

— Да вы у меня как сыр в масле катались! Я даже до смерти не запорол никого! — Возмутился я.

Вместо ответа кузнец двинул мне в грудь молотом. Я слегка повернулся, пропуская удар по касательной, одновременно щепотью ударил в подмышку, а затем, когда кузнеца с парализованной рукой понесло вперед, добавил ударом ребра ладони по шее. И тут же нанес удар ногой по боковой поверхности колена одного из его подручных. Что-то хрустнуло, и тот взвыл.

— Беги бистаа! Приведи Густа… — только и успел произнести я, когда меня приложили чем-то тяжелым по затылку, и я потерял сознание.

Пробуждение было крайне неприятным. Было холодно. Меня окружала непроглядная темнота. Затылок болел адски. На этом фоне боль в ребрах и отбитой спине казалась не столь страшной. Я протянул руку пытаясь найти опору, чтобы сесть и наткнулся во что-то мягкое.

— Очень польщена, Петер, что я интересна вам как женщина, даже в этот тяжелый для вас момент, — приторно сказала Асанте, убирая мою руку со своей груди. — Но все же, здесь не место и не время…

Со стоном мне удалось сесть. Тут же появилось головокружение.

— Отставить сарказм, юнкер Вильянуэва. Где мы?

— В подвале усадьбы, господин оберст. — ответил за нее Карл. — Как вы чувствуете себя?

— Догадайтесь, Карл! — я попытался встать, и тут же взвыл от боли в ноге. — Меня сильно били? Долго я без сознания валялся?

— Несколько часов, — произнес Карл. — По моим расчетам сейчас должна быть ночь. Было слишком много желающих вас убить, и они подрались между собой. Поэтому до вас дело толком не дошло. Скажите, господин оберст, где вы научились так драться? Если бы не подлый удар со спины, то вы бы могли их победить!

— Тесть научил. Он из клана Ивадзари, купец из-за океана. Пытался приобщить меня к традициям своей страны. Поговаривают, что в нем течет кровь дроу… — мои зубы уже стучали от холода, пробиравшего до костей. — Вам не холодно?

— Поразительно! Эти приемы надо обязательно ввести в курс офицерской подготовки! Спасибо за заботу, господин оберст. У нас есть одеяло!

Я зарычал и перекатился в их направлении. Побить я их не мог. Руки слушались меня несильно лучше ног… Но укусить я еще был способен.

Мы кое-как расположились на досках в углу, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло.

— И что с нами собираются сделать эти инсургенты? — спросил я. — Не хотелось бы быть повешенным на рассвете…

— Они собирались отдать вас за выкуп. Ну и нас за компанию. Я удивлен, что такая прагматичная идея пришла им в голову, — ответил Карл.

— Скажи спасибо той четверке на веранде, — фыркнула Асанте, плотнее прижимаясь ко мне. Вот же несносная девчонка!

— Вот, Карл, я же говорил, что вам есть чему поучиться у нее. Да те четверо явно не из холопов. Что и следовало ожидать. Смерды без зачинщиков на такую наглость не способны. Тем более во время посевной.

— Петер! Вы хотите сказать, что это заговор?

— Да, кто-то решил использовать в своих целях хаос, который устраивают посланцы Энлиля. У рейха много врагов…

Мы замолчали. У всех было, о чем подумать. Наощупь я нашел кувшин и отпил воды. Что же, теперь у меня был шанс почувствовать во всех подробностях то, что ждет меня после возвращения в столицу, если оно конечно теперь состоится.

Судя по спокойному дыханию, Карл и Асанте уже спали. Я же еще долго ворочался, пытаясь устроиться удобнее. Так, чтобы отбитые кости не так болели.

Орели бежала. Сначала она припустила как лиса перед стаей гончих, но уже через десяток минут сбилась на шаг. Немного отдохнув, она взяла более спокойный темп. Ботинки, которые ей дал хозяин лежали в заплечной сумке. Ее ступни не привыкли к глупой, мешавшей бегу и вечно трущей человеческой обуви.

Там же звякали оставшиеся золотые, конфискованные у Ратте. Сбоку был приторочен охотничий посох хозяина. Она понятия не имела, как им пользоваться. Да у нее и амулета накопителя никогда не было. Но крепкая палка под рукой на пустой дороге — это всегда хорошо.

Плащ мешал. Но она знала, что с ней могут сделать люди в городе, если узнают, что она презренная тиерменш. Поэтому же она старалась обходить деревни стороной, накрывая голову капюшоном. Когда высыпали первые звезды, она остановилась, чтобы попить из колодца.

До Брюгге было уже недалеко, может пару часов пути. Однако Орели никогда не забредала так далеко от поместья одна. Она боялась заблудиться.

Небольшая ямка между корней древнего дуба как нельзя лучше подходила для того что бы лечь там спать. Она расстелила плащ поверх кучи прошлогодних листьев, свернулась калачиком, накрылась своим пушистым хвостом и заснула.

В лесу она чувствовала себя как дома. Ей и в голову не могло прийти, что такая ночевка может быть смертельно опасной. О, для любого человека это была бы очень плохая идея.

Ближе к полуночи, когда луна стояла уже высоко, стая варгов, прошла мимо. Чудовищные волки долго принюхивались к потенциальной добыче. Юные Скольд и Хатти было бросились вперед, но Фенрир, вожак коротким рыком остановил щенков. В бистаа текла та же демонская кровь, что и в них, а волки никогда не убивают своих братьев и сестер. Орели не просыпаясь протянула руку и почесала за ухом третьего щенка — Фрею, нюхавшую спящую тиерменш. И они ушли. Последние из своего рода на земле империи Таира.

Бесплотный дух приблизился к спящей и начал медленно погружаться в нее. Он давно искал себе тело. Лишь прикоснувшись к ее разуму, он взвыл и загорелся призрачным зеленым пламенем и обрел небытие.

У-и-на-э-наг[15] пришел уже почти на рассвете. Я бы, конечно, для простоты повествования мог бы назвать его вампиром. Но Эанатум не имел ничего общего с молодыми выскочками, щеголявшими в роскошных плащах с красным подбоем. Корявый бородатый старичок в замызганной коричневыми пятнами тунике до колен, чьи глаза светились багровыми углями в темноте. Он не умел растекаться туманом. Он не смог бы зачаровать невинную девушку своим гипнотическим взглядом или превратиться в нетопыря. Зато отражался в зеркале и мог пересечь порог дома без приглашения.

Он был слаб, с точки зрения современников, не знающих в чем заключается истинное могущество. Но, благодаря своему уму, он был немертв до сих пор. За те байки, что он мог бы рассказать про времена расцвета Ки-ури и Ки-эн-ги, профессора кафедры истории Е.И.В. Гора V Академии Магический Искусств, продали бы душу Тиамат… И самое главное — он умел творить волшебство без маны.

Эанатум помнил еще Гильгамеша до его второго рождения. Едва увидев дроу в некрополе Кутал-лу, он сбежал «тропой теней». После двух сотен лет, проведенных в наказание в гробнице, его терзало любопытство, каким стал мир и, конечно же, Жажда.

Его до сих пор тошнило после того, как он выпил кровь козленка, и бистаа показалась ему идеальной жертвой. Он тихо приблизился, оскалив свои медные клыки. Сладкая, пьянящая кровь полукровки…

Трехметровая полупрозрачная фигура демонессы появилась перед ним. У-и-на-э-наг начал обходить ее по кругу. Дваждырождённым страх не ведом.

— Эанатум ки-сикиле иги-гина му-на-ду[16] — нараспев произнес он. Эта не была новомодная магия, требовавшая хитрых артефактов и доступная любой кухарке. Это было настоящее волшебство. Чудо.

Фантом плавился, меняя очертания. Вскоре перед ним стояла смуглая стройная женщина в длинной тунике. Она расширившимися от удивления черными глазами смотрела на свои тонкие изящные руки, как будто видела их впервые. Полные губы, нос с небольшой горбинкой. Каре коротких волос. Ошибиться было невозможно. Эанатум упал на колени.

— Инанна-куг нин-а-ни у-и-на-э-наг ур-мезе му-на[17] — прошептал он. Затем поднялся и взошел на тропу теней. Эту новость надо было сообщить Гильгамешу. Он заслужит, наконец, прощение за свой давний проступок!

— Тиерменш — унтерменш! Убирайся из города! — мальчишки кидали в нее комки грязи. К счастью им под руку не попались камни. Орели шипела от обиды и продолжала свой путь к управлению Тайной полиции. Порыв ветра совсем некстати сорвал капюшон с ее головы…

Прохожие оглядывались на странницу кто с брезгливостью, кто с отвращением, а кто-то и с любопытством. Мальчишки отстали только на площади перед магистратом, когда Орели начала стучатся в ворота.

Фельдфебель, один из охранявших меня до того, открыл ей калитку, не задавая лишних вопросов. Де Фризз тренировался во дворе. Она направилась к нему.

— Господин Вильгельм! Петеру срочно нужна помощь! Вы не знаете где господин Шрейбе?

— Пойдем, — он положил свой двуручник на козлы. — Что произошло?

Пока они поднимались на третий, долгое время пустовавший этаж магистрата, где временно расположился гауптман, Орели рассказывала. Вильгельм все больше мрачнел.

— Герр гауптман! — постучался он в дверь.

— Я занят, — раздалось из-за нее.

— Это срочно, герр гауптман! Новости от Петера фон Краузе! — дверь распахнулась.

— А, бистаа! Что там с твоим хозяином?

Пока Орели рассказывала, гауптман задумчиво смотрел в потолок. Часть его проблем решилась. Помогать мне — означало получить врага в лице Йоффе, и поставить свою жизнь под удар. С другой стороны, отказывать, таким образом мешая расследованию имперского судьи, тоже было опасно. Но сейчас ему, кажется, все-таки удастся усидеть на двух стульях!

— У меня нет времени сейчас! Повстанцы грабят амбары герра Шмидта в деревнях. У меня уже три пропавших дворянина. Пока я не получу подкрепление из Фридрихсбурга я ничего не смогу сделать. Убирайся бистаа с моих глаз!

Орели была готова заплакать от обиды. Она хотела выбежать, но вспомнила один из разговоров, который вел ее хозяин с Асанте.

— У меня есть золото! Вот! Вы же его любите! Возьмите! Она открыла сумку, достала лежавшие сверху ботинки и протянула ее Густафу. Тот скрипнул зубами и покосился на де Фризза. Чертова бистаа совсем не умела давать взятки… Однако, отказываться от почти семисот золотых — жалования за пять лет службы — он не мог. Особенно сейчас, когда большая часть его сбережений и вещей сгорела.

— Давай сюда! Откуда ты это украла?

— Я не украла! Я спасла! Крестьяне бы забрали себе деньги хозяина!

— Де Фризз! Под замок воровку, до выяснения! За попытку подкупа должностного лица. — От бистаа Густаф решил избавиться. Не было ее и все. Не добежала. И денег не было. И фельдфебель ничего не видел. Сотня золотых зрение затмевает только так! Или полтинника хватит? — Что уставился фельдфебель? В камеру ее!

— Так точно, герр гауптман! — Вильгельм схватил Орели за плечо и дернул за собой, почти волоком вытаскивая упирающуюся и скулящую от злобы, обиды и горя бистаа из комнаты. Едва дверь в кабинет захлопнулась, он наклонился к ней и прошептал на ухо.

— Даже не думай, что я выполню приказ этого мудака. Не сопротивляйся, успокойся. Я знаю, кто нам поможет.

Орели еще пару раз шмыгнула носом, а потом они спустились и вышли во двор. Де Фризз оседлал двух лошадей. Подвел их к воротам.

— Вилли, куда вас несет? — поинтересовался унтер, стоявший на воротах.

— Да вот, у фон Краузе проблемы. Поеду, проверю, — не соврал ни в одном слове Вильгельм.

— Ну, давай! Завтра выходим, Шмидт обещал за рейд по золотому на рыло, помнишь? Уланы из Фиршес-Гаф как раз подойдут.

— Успею.

Они спокойно проехали через город и, миновав заставу на выезде, перешли на рысь.

— Господин де Фризз, а кто нам поможет? — спросила Орели.

— Давай без церемоний, — кинул через плечо вырвавшийся вперед Вильгельм, — Хименес Вильянуэва, конечно же!

Орели резко осадила лошадь. Де Фризз последовал ее примеру.

— Чем я заслужила, что ты издеваешься надо мной! Он же ненавидит меня и хозяина!

— Остынь бистаа! Я тоже тебя не люблю, однако же, вместе едем! У него выбора нет. Там его дочь, а он за нее убить готов, в прямом смысле этого слова. Но это ерунда еще. Он принес тройственную клятву Айзека, как только он узнает, что Петер в беде у него выбора не будет. — Вильгельм подхватил повод из рук тиерменш.

— И что?

— Там второй пункт гласит: «поклявшийся не может причинить вред тому, кому дал клятву или своим бездействием допустить, чтобы этому человеку был причинён вред».

Орели немного успокоилась и тронула лошадь. Клятва казалась ей вполне разумной.

— А первый пункт какой?

— Беспрекословно подчиняться воле императора. — И он снова перешёл на рысь, ведя за собой лошадь Орели.

Через час они оказались в окрестностях поместья, которое отец Асанте снял на это лето. Найти самого дона Вильянуэва было совсем не сложно. Его местоположение с головой выдавал треск молний, взрывы огня и вопли «Ихо де пута! Марикон де мьерда!»[18]

День для Хименеса не задался с утра. Для начала ему подали подкисшее молоко. Потом выяснилось, что на его любимой сабле появилась выщерблина после тренировки. А затем уже в конюшне он увидел, что у его скакуна началась копытная гниль.

Так что несколько десятков крестьян с кольями, вилами и топорами, пришедших с воплями «Дворян на виселицу!» и «Свободу крестьянам!» совсем его не расстроили. И уж тем более не напугали. Наоборот, его уста тронула нежная, ностальгическая улыбка. Глядя на его невозмутимость толпа затормозила. Как шакалы, они боялись напасть. Только брехали.

Хименес мягко проложил руку на рукоять сабли подаренной ему фельдмаршалом Альбрехтом Венцелем фон Валленштейном. Со свистом три фута отточенной стали рассекли воздух. Много лет магическая энергия в клинке ждала выхода и, наконец, нашла его.

Цепная молния по Кетте-Блитцу убила добрый десяток холопов, еще столько же лежали оглушенными или вопили от боли ожогов. Хименес по привычке ушел перекатом в сторону, спрятавшись за бочкой с водой, как всегда делал после применения привлекающей внимание магии на поле боя. Это спасло ему жизнь. Два разорвавшихся огненных шара лишь опалили ему усы и эспаньолку. Воспользовавшись клубами пыли и дыма после взрывов, он скрылся за углом конюшни, на ходу кинув уже с руки молнию в молодчика со штурмовым посохом.

Крестьяне частью разбежались, а часть мрачно смотрела на убитых. Один маг остался во дворе, чтобы оказать медицинскую помощь. С его точки зрения все прошло отлично. Такой бойни чернь не простит и не забудет.

Сейчас вместе с тремя своими престарелыми слугами, бывшими унтер-офицерами его эскадрона, а потом и полка, Хименес отступал по лесу вдоль дороги. Сражаться на открытой местности против пятерки противников боевыми и защитными артефактами возможности не было никакой. Периодически отстреливаясь магическими стрелами и молниями, они отступали от поместья по перелеску.

— Стой здесь. — Сказал Орели Вильгельм, скидывая двуручник с плеча.

В «Корсарах» их учили многому. В том числе и творческому применению чар. Так «Хождение по воде» вполне могло покалечить прыгнувшего в воду беглеца. Лекарское «прозрение Иксрея» подходило для тихого и незаметного убийства во время переговоров, а «Зомбификация» позволяла мясу долго не портится… И сейчас, окутав копыта лошади «Тишиной», так любимой при конфиденциальных беседах, он галопом устремился на поливавших огнем лесок волшебников.

Те обернулись только когда почувствовали вибрацию земли под ногами, но было поздно. Усиленный волшебством удар разрубил сразу двоих стоявших рядом магов. Еще одного сбил с ног конь. Остальные двое попытались бежать, но потеря концентрации на защитной магии дорого им стоила. Пара точных выстрелов из кустов опрокинула их на землю.

— Вот уж кого не ожидал увидеть, так это вас. — Хименес поднялся из-за коряги. Его слуги показались из-за кустов и стволов берез. Вид всадника в кирасе и уставном пикельхельме успокоил их.

— Рад служить вам господин ротмистр. Но мы прибыли по делу. — Начал Вильгельм. Орели с опаской подъехала поближе. — Оберсту Краузе срочно нужна помощь. Такие же ублюдки как эти захватили его в плен. С ним ваша дочь.

Хименес слушал де Фризза лишь краем уха. Он широкими шагами подошел единственному оставшемуся в живых врагу, зажимавшему свой наполовину выпотрошенный живот. Он наступил каблуком на рану.

— Ты же не из местных. И вообще не из крепостных. Кто прислал тебя? — спросил Хименес. Ответом ему был только крик боли. Тогда дон нажал еще сильнее. — Эльфы? — удар ногой — Гномы? — еще удар, повеяло магией. Орели отвернулась не в силах смотреть. — КТО?

Ослабший от боли и потери крови разум пленного не мог сопротивляться.

— Герцог… — с кровью вылетело слово изо рта раненого.

— Хороший мальчик! — улыбнулся Хименес. Он присел на колено и коротким ударом кинжала в сердце добил пленного. — Заслужил. И сапог почти не запачкал мне…

Затем он пристально смотрел на Орели.

— Бистаа. Ты жива до сих пор только потому, что я боюсь покалечить лошадь под тобой.

— А вы, потому что я привела подмогу! — Орели зябко поежилась от взгляда ротмистра в отставке, но не отвернулась. Пламя начало разгораться в ее глазах. — Спаси моего хозяина, и я не прирежу тебя ночью за Херес-де-ла-Фронтьера.

— Достойный ответ! — Хименес захохотал. — Не боишься, уважаю.

Они забрали у мертвецов полупустые амулеты-накопители и оружие. Уже вшестером они вернулись в полуразгромленное поместье. В усадьбе занимался пожар. Крестьяне при виде них пустились врассыпную. Хименес, воспользовавшись кругом защиты от стихий, вытащил из дома шкатулку с документами и деньгам. По его приказу слуги вывели трех лошадей и захватили с собой еды и фуража на пару дней. Дон Вильянуэва спешил на помощь дочери. По своей кавалерийской привычке он хотел решить все с наскока.

Однако в этот раз подобная тактика не могла сработать. Лишь чудом они не напоролись на пикет охранявший дорогу между Брюгге и Альтмарком, располагавшимся в герцогстве Виттельбах. Дальше им пришлось идти лесом, по широкой дуге огибая деревни. К поместью фон Краузе они в результате добрались поздно вечером. Кони устали и сбили ноги. От преследования уйти они бы не смогли.

Поместье фон Краузе напоминало собой осиное гнездо. Когда Орели провела их тайной тропинкой, в обход весьма безграмотно выставленных постов, у Хименеса отпало последнее желание идти на штурм. Во дворе стояла толпа в добрую сотню человек. Сержант, не потрудившийся снять форму гвардейца герцога, показывал, как правильно пользоваться Schuetzenstabb М98[19]. Рядом с ним на колоде лежала кучка простеньких амулетов-накопителей. Длинные ящики с маркировкой гарнизона Альтмарка видимо содержали в себе запас оружия.

Дон Вильянуэва выругался. Нападать в лоб на такую толпу, да еще и с неизвестным количеством магов было смерти подобно. Нужен был план получше. Они отступили глубже в лес и разбили лагерь.

Ночь вступала в свои права. Похолодало. Ротмистр протянул руки к яме, в которой горел костер.

— Фризз, гауптман Шрейбе точно не поможет?

— Нет, Хименес, он, похоже, решил слить Краузе, после того, как кто-то применил огонь Харма. Этот ублюдок окончательно свихнулся от страха за свою шкуру и деньги. Завтра он вместе с жандармами, половиной эскадрона улан и взводом из гарнизона Брюгге поедет наводить порядок на полях герра Шмидта. И если там происходит то же самое, что мы видели в поместье оберста, то я сильно сомневаюсь, что они вернутся.

Вильянуэва мрачно кивнул. Участие сил Виттельбаха превращало эту поездку из показательной порки в боевую операцию, к которой гауптман был, безусловно, не готов.

— Можно попробовать атаковать ночью, — явно колеблясь, предложил де Фризз после паузы, — но мы даже не знаем, где они держат пленников, да и вообще здесь ли они остались или их перевезли. Для начала надо взять языка.

— У меня есть идея получше. Бистаа! — дон окликнул Орели, которая выкопала себе ямку в хвое и устраивалась спать, — Они тебя отпустили сами? Я правильно понял, что местные смерды к тебе хорошо относятся?

— Да.

— Значит, завтра ты пойдешь к ним и все узнаешь. Где пленников держат, и что планируют с ними делать. Тогда и будем думать.

Тридцать лет назад, после того как Хэсс Великий, первый за почти тысячу лет живой владыка единого Ки-эн-ги, пал, совет личей поспешил подписать акт о капитуляции. Согласно ему, нежить впадала в спячку. Дваждырождённые, как они себя называли, ведь смерть для них была вторым появлением на свет, не колеблясь, подписали условия. Что-что, а ждать они умели. Тем более, что кайзера внушавшего такой страх и уважение через две сотни лет в живых уже не будет.

Чтобы обезопасить свои земли от вторжения дышащих, личи провели ритуал, убивший все живое на их земле. Это обстоятельство напрочь отбивало желание покопаться в спящих городах-гробницах у охотников за сокровищами.

Недельный марш по выжженной пустыне и мертвым лесам Ки-эн-ги стоил жизни почти полусотне солдат и одному инквизитору. Праздношатающиеся гули и вампиры из проснувшегося некрополя собрали свою дань. Было удивительно, что корпус не встретил организованного сопротивления, и это заставило кайзера задуматься.

По занесенным пылью и песком улицам некрополя Кутал-лу гулял ветер. Светлое время суток нежить предпочитала пережидать в темноте обширных подземелий. Строения на поверхности были лишь вершиной айсберга.

Пологий коридор привел их на глубину почти в сотню метров под землей. Бригаденквизиторам[20] пришлось попотеть, взламывая запечатанную защитными чарами каменную плиту, закрывавшую вход в сердце некрополя Кутал-лу. Изредка до них доносились отголоски взрывов на верхних уровнях, где солдаты при поддержке магиерваффе и инквизиции проводили зачистку. Наконец темная магия была развеяна и гранит, повинуясь мановению длани кайзера Гора, обратился в прах.

Тронная зала была огромна. С потолка через световые шахты проникали лучи полуденного солнца. Пылинки, витавшие в воздухе, превращались в звезды, оказавшись в потоке света. Песок покрывал пол, грубо обтёсанный трон из камня и некогда роскошные одежды лича, сидевшего на нем.

Наверное, строители использовали природную пещеру, придав ей впоследствии очертания правильного тетраэдра. Хотя, учитывая, что возводила эту твердыню нежить, помещение могли вырубить в известняке с нуля. Трудозатраты зомби-рабочих для некромантов никогда не играли никакой роли.

Когда Гор в сопровождении двух бригаденквизиторов в полных доспехах с двуручными топорами вошел в зал, мумия дернулась и подняла голову, уставившись на живых пустыми глазницами. Сам кайзер был в своем обычном черном камзоле ДД с имперским венком на рукаве. Сокол, сидевший на его плече, посмотрел на лича, слегка наклонив голову набок.

— Ир-нам-тиль лугаль Кутал-ла-ки…[21] — начал говорить кайзер, широкими шагами приближаясь к немертвому. Магия разносила его речь по всей пещере. Облака праха поднимались от каждого его шага.

— Говори лучше на своем варварском наречье, — сварливо проскрипел лич, — твой акцент чудовищен, и даже в этом коротком словосочетании ты умудрился сделать две грамматические ошибки. Зачем ты разбудил меня? Что тебе надо, лугаль смертных?

— Ваш совет дал слово. Вы отправляетесь в спячку на двести лет по условиям капитуляции. Ты нарушил договор. Я сотру твой разум и изгоню то, что останется от твоей души.

Волна магии прокатилась по залу и потянулась дальше на верхние уровни поcле слов Гора. Жестом кайзер остановил инквизиторов готовых разрядить заклятья, висевшие на кончиках их пальцев. Лич замер. Он ждал ответа от призраков-наблюдателей.

— Не моя вина, что думу-гиг вторглись в мои земли, — спустя почти минуту молчания ответил лич, — Своей магией они разбудили гештуг ну-н-меш. Они наполнили кровью склепы вечно голодных у-и-на-э-наг. Но бестелесные стражи не заметили угрозы в их действиях. Не стали будить меня. Уходи смертный. Я упокою свой город. Я чту договор. Уходи.[22]

Кайзер развернулся и пошел обратно. Инквизиторы еще некоторое время буравили неживого мага своими недоверчивыми взглядами, пока тот осматривал зал, словно ища что-то. Затем последовали за своим повелителем. Гор уже стоял на пороге, когда лич, хрустя засохшей плотью, встал со своего трона.

— Врата в Ниппуре открыты. Дингир-са[23] Бетрезен готов войти в наш мир снова. Поспеши в свои земли. Твое поражение не нужно мне.

Кайзер вздрогнул, как будто его ударили кнутом, и резко обернулся.

— Ты не ошибся?

— Разве, я, Гильгамеш Многоповидавший, могу ошибиться, когда речь заходит о делах моей возлюбленной госпожи Инанны?

Гор грязно выругался и поспешил по подземному ходу обратно на поверхность. Надо было срочно возвращаться в столицу.

— Вы доверяете ему, ваше величество? — спросил один из инквизиторов на ходу.

— В этом вопросе да. Личи уже однажды были в рабстве у демонов, повторения истории они не хотят.

Кайзеру надо было срочно добраться до границы. Из-за чар, поддерживавших землю Ки-эн-ги в мертвом состоянии, заклинания связи и телепортации в стране некромантов работали из рук вон плохо.

После встречи с герцогом прошло несколько дней. Эрих с бандой и попаданцами переместился в полуразрушенный замок на границе герцогства. Адлер регулярно получал на свой кристалл связи сводки от шпионов герцога.

На севере уезда крепостные не стали дожидаться возвращения Шарля и разгромили несколько усадеб помещиков. Тайная полиция и жандармы, было, сунулись к повстанцам, однако попали на дороге в засаду и, потеряв нескольких человек, бежали обратно в Брюгге. Армейский гарнизон в городе пока не предпринимал никаких действий, ожидая приказа из Фридрихсбурга, который из-за отсутствия магической связи задерживался. К тому же на дороги вышли несколько отрядов переодетых гвардейцев Виттельбаха. Их целью был перехват курьеров. Конечно, долго так продолжаться не могло, но некоторую фору по времени, благодаря этим действиям Шарль получил.

По приказу Майнарда Виттельбаха этим утром прибыли «добровольцы». С ними приехало два десятка профессиональных магов-офицеров и обоз с каким-то примитивным холодным оружием, и едой.

Что это за «добровольцы» было ясно с первого взгляда. Худые, со следами от кандалов, одетые в какие-то обноски бывшие заключенные вели себя откровенно нагло и по-хамски. Офицеры герцога старались держаться от амнистированных подальше. Не от страха, конечно же, от брезгливости.

Сначала наладить контакт попробовал Шарль, произнеся зажигательную, как он думал, речь о великой миссии и построении справедливого общества. Каторжане сначала боязливо посматривали на своих надзирателей-гвардейцев, стоявших неподалеку, но потом начали откровенно смеяться и издеваться над магом воды.

Тогда Хеби грустно вздохнула.

— Дай, я их воодушевлю. У меня лучше получится, — сказала она. — А ты иди, стратегию там планируй и все такое…

— Ну, попробуй, — с сомнением сказал Шарль и удалился со двора замка обратно в покои.

Сейчас Шарль вместе с Василием и Эрихом внимательно изучали карты, которые передали им по приказу герцога. Друид рефлекторно прикасался к бумаге и раздвигал пальцы, пытаясь увеличить масштаб, и тут же отдергивал руку. Использование примитивной технологии его бесило.

Уезд Брюгге провинции Фридрихсланд вклинивался между территорией Виттельбаха и хребтом Кур-Саг, за высокими горами которого на берегах глубоко вдававшегося в сушу залива располагались континентальные эльфийские владения.

— Черт, как все сложно! — выругался Василий. — Почему в реальности нельзя как в игре выделить солдат рамкой и послать в атаку… Обозы еще эти, кормить их…

— Привыкай. Значит так. Эрих, со своими и сотней «добровольцев» останетесь вот здесь. Ваша цель занять дорогу к столице провинции. Если что, то в бой не ввязывайтесь. Умелых магов мало, да и артефактов у вас серьезных нет. Будет достаточно, если вы заблокируете сообщение. — Эрих согласно кивнул. Место для заставы Шарль выбрал неплохое. Достаточно безлюдный участок дороги, зажатый между озером и холмами, переходившими в предгорья. Обойти его было почти невозможно. Если только воспользоваться объездной дорогой идущей по территории герцогства. Но, там не стесняясь будут действовать гвардейцы герцога. — А мы с оставшимися тремя сотнями двинемся сначала на форт Фришес-Гаф, — Шарль ткнул пальцем в точку, где располагалась небольшая крепость.

Захват Фришес-Гафа был основным элементом стратегии. Там располагались старые, еще времен войны с нежитью и демонами арсеналы с боевыми артефактами и оружием. Тамошних запасов могло бы хватить на целую армию. Народно-освободительную армию. Благо вопрос с обеспечением маны Майнард обещал уладить.

Из открытого окна раздался взрыв. С потолочных балок посыпалась пыль. Взрыву последовал крик боли и хриплый голос матерящейся Хеби. Эрих от неожиданности слегка присел. Шарль и Василий только вздохнули. Полурослица продолжала воспитательную работу с «добровольцами».

Через несколько минут довольная собой хоббитка вошла в комнату.

— Ну, все, пару клешней, что эти ублюдки ко мне тянули, я сломала. Плюс десяток получили легкие ожоги, надумали, понимаешь, меня недоделанной называть! Теперь эти суки у меня будут знать, куда попали. Эрих, я твоих сержантами поставила, им хоть как-то доверять можно.

Атаман кивнул. Среди прибывших он видел и знакомые лица. У Эриха была достаточно известная репутация отчаянного парня, не боявшегося иметь дело ни с жандармами, ни с тайной полицией. Был шанс, что этот сброд разбежится не сразу. Он выглянул в окно. Правильный квадрат из бывших заключенных продолжал стоять по стойке смирно, повинуясь последнему приказу Хеби.

— Да, чуть не забыла! — мико высунулась из окна рядом с атаманом и гаркнула, — Вольно! Разойтись!

Пару раз в день нам приносили хлеб, воду, и выносили ведро с нечистотами. Большую часть времени я спал, слушал истории Асанте, терпел ее лечебный массаж и занудные рассказы Карла. Я уже грешным делом подумал, что главари мятежников про нас забыли. Но нет…

На третий день заключения в наш подвал спустились двое крепких парней и, молча взяв меня под руки, достали на свет божий. Ноги работали еще не очень хорошо. Меня скорее дотащили, чем довели до моего же кабинета на втором этаже.

В кабинете меня ждал человек в простой штатской одежде. Так мог бы одеться горожанин перед прогулкой на природу. Он стоял у окна. Мельком я увидел, как ополченцы тренируются в стрельбе. Около конюшни стояла Орели. Я горестно вздохнул, конечно, нельзя было надеяться на бистаа. А вообще неплохо у них со снабжением подумал я. Оперативно покровители посылочку доставили. Меня отпустили и, чтобы не упасть, я схватился за кресло, щуря глаза, отвыкшие от дневного света.

— Иштар меня сохрани, какие же они идиоты! — наконец выдал мой визави и повернулся ко мне. — Имя?

— Обычно, представляются сначала гости.

В ответ я получил тяжелый взгляд из-под массивных надбровных дуг.

— Имя!

— А, вы намекаете, что теперь я гость в этом доме? Понимаю. Барон Петер фон Краузе, оберст, интендант гарнизона Таирбурга.

— Отлично, — он позволил себе выдать что-то похожее на улыбку. Примерно так мог бы улыбаться камень. — Вы нам пригодитесь. Я временный командующий народной армией Карл Либкнехт. Вы будете сотрудничать?

— Конечно, да. Мне, знаете ли, жизнь дорога, да и разум с телом хотелось бы целым сохранить. Вы же все равно свое получите не магией так пытками…

— Хорошо это сэкономит время. Цель вашего пребывания здесь?

— Исполнение меры пресечения в виде домашнего ареста. Я под следствием, знаете ли…

— Убийство? Дуэль? — живо поинтересовался Либкнехт.

— Никак нет-с. Проворовался.

Интерес, сменился презрением.

— Что за офицеры ДД с вами?

— Карл Морсер, лейтенант Тайной полиции, мой надзирающий маг-криминалист, месяц как из Академии только, и Асанте Вильянуэва, моя любовница, дочь соседа, господина Хименеса, — я догадывался, что за членство в ДД ничего хорошего Асанте и Карлу не светит, и пытался хоть немного выгородить их.

— Почему она в мундире ДД?

— Я люблю ролевые игры.

— Вы лжете. Я уже достаточно слышал, про ваши противоестественные наклонности к тиерменш!

— Одно другому не мешает. Нет предела человеческой фантазии, герр Либкнехт, — сказал я отвратительно хихикая. Я надеялся, что получилось достаточно мерзко, чтобы командующий не захотел продолжать разговор и похоже угадал.

— Ублюдок. Типичный представитель гниющей верхушки рейха. Ну, ничего. Мы это скоро исправим… — процедил под нос Карл. Он начал рассматривать карту провинции, лежавшую перед ним. — Вы отправитесь в штаб через пару дней. Там решат, как с вами быть. Информация о том, как организована оборона и снабжение столицы будет полезна. Уведите его с глаз моих! — скомандовал Карл. И продолжил планирование операции по захвату Брюгге.

— Позвольте маленькую просьбу? Я могу надеяться на прогулку? — спросил я. Либкнехт окинул меня взглядом. Убедившись, что бежать я не смогу сказал:

— Десять минут. Выведите его.

В дверях я обернулся.

— Оберст Либкнехт, — Командующий резко поднял голову от карты, — позвольте совет, вы вот командующий «народной» армии, а сабля у вас, офицерская, именная, от герцога Виттельбаха полученная. Непорядок… попроще бы себе чего нашли… — сказал я не сдержавшись. И похромал под присмотром дальше по коридору.

Орели была все там же, рядом с ней стоял кузнец, который пытался меня ударить. Его рука висела на перевязи. Я довольно улыбнулся. Когда тесть показал на мне этот прием, я неделю ходил так, а ведь меня лечили лучшие маги!

Я обошел двор, стараясь приблизиться к ней, не подставляясь под огонь тренирующихся стрелков.

— Ну что, довольна предательством? — спросил я у бистаа. Мне показалось, что она сейчас заплачет. Это заметил и кузнец. Он и ответил за нее.

— Вот я б тебя сейчас прибил бы, если ты командующему нужен не был! Почто Оречку обижаешь?

Орели шмыгнула носом и, обращаясь вроде к нему, но глядя мне в глаза, произнесла:

— Не прибил бы. Его Вильянуэва тот бешенный убить не смог, что вчера в своем поместье на пару с де Фриззом резню устроил и от революционного суда сбежал.

Я с трудом подавил улыбку. Значит, все же выполнила приказ. Пускай не так как я хотел, но может на то были причины.

— Ты кузнец, на меня хлебало не разевай. Меня через пару дней в штаб повезут, а там уж я договорюсь, что бы тебя за дерзость запороли. — Я смотрел на Орели, когда говорил это. Она в ответ улыбнулась и сдержано кивнула. Кузнец разразился потоком брани и мои сопровождающие потянули меня обратно в подвал от греха подальше.

Асанте и Карла тоже допросили. Но показания мы уже успели согласовать. Посадить нас в одну камеру было чудовищно непрофессиональным поступком.

Послабление нашего режима, после беседы с Либкнехтом состояло в том, что нам дали свечу и еще пару одеял. Я бы хотел их обрадовать, новостью о том, что нас, скорее всего, попытаются спасти, но боялся, что нас все же могли подслушать.

Гильгамеш медленно брел по темным подземельям уру-ки-мах[24] Кутал-лу. Тишина и покой наконец воцарились в этих мрачных переходах и залах. Тишина и покой, которых так долго ждал древний лич.

С неразумными гештуг ну-н-меш он не церемонился. Упокаивать их по всем правилам было слишком долго, и он просто превратил всех, до кого могла дотянуться его магия в прах. Не велика потеря. В запасниках было достаточно подготовленных трупов.

С у-и-на-э-наг и вампирами было сложнее. Свободолюбивые вечно голодные гордецы не спешили к своему господину, пока его Зов не стал причинять боль. Только тогда они начали возвращаться к саркофагам и обустраиваться там, чтобы продолжить сон. Некоторых все еще не хватало. Юнцы ушли слишком далеко, ведомые мечтой о независимом вампирском царстве, но это были их проблемы. Если они не вернутся, чтобы получить наказание к Гильгамешу, то получат наказание от инквизиции смертных. И гораздо более суровое.

Лич, шурша одеянием, проходил мимо фамильных склепов, запоминая отсутствующих. Он дошел до тупика, где лежали Древние и увидел сдвинутую крышку на саркофаге Эанатума. Бывший друг, после второго рождения у Гильгамеша друзей больше не было, решил нарушить свою епитимию и сбежал вместе с молодыми дураками. Если бы лич был человеком, то, наверное, он бы грустно вздохнул, но бессмертный эмоций не испытывал. Он только отметил отсутствие еще одного у-и-на-э-наг в своей бездонной памяти и направился обратно в тронный зал.

Эанатума он увидел сидящим на своем троне.

— Это место не для тебя. Вернись в свой склеп, жаждущий. До конца твоего сна еще триста пятьдесят лет.

— Ты не простишь? Ну не знал я, что все так получится, когда Хэссу тот том призыва подкинул. Ты не решился. Никто не решился. Я сам не умею. А он попытался…

— Это решение совета. Твое наказание ждет тебя, благодари, что тебя не развеяли прахом! Я не пытался потому, что знал, чем это может закончиться. Как собственно и произошло. Хэсс чуть не погубил мир. Мы не вернем нашу Нин Энлиль-гим нам тар-тар-ре.[25]

Старик поднялся с трона и направился к личу улыбаясь своей пастью полной позеленевших медных зубов.

— Она здесь, Многоповидавший. Без сил, без памяти, в чужом теле, с покалеченной Бетрезеном душой. Но она здесь. Я встретил ее. И еще одну интересную четвёрку. Я думаю, тебе будет интересно узнать, что Энлиль все еще помнит про наш мир.

— Дай мне память!

Лич протянул руку и положил свою иссохшую кисть на лоб подошедшего Эанатума и тут же отдернул ее. Древний вампир поморщился. Гильгамеш на долгие часы замер в неподвижности. Духи посланники и разведчики еле ощутимым ветром влетали и вылетали из зала.

За это время Эанатум несколько раз обошел тронный зал по периметру. Выпил разбавленной вином и маковым соком крови девственницы из засушенной тыквы висящей на поясе. Несмотря на спешку, отказать себе в небольшом баловстве в пограничной деревеньке он не смог. Захмелев, он начертал на пыли, покрывавшей пол, несколько неприличных стишков клинописью. Наступало утро. Он задремал.

Его разбудил хруст шейных позвонков лича, который, задрав голову, смотрел на потолок залы.

— Если бы я знал, что всего через тридцать лет в мир придут одновременно Бетрезен и посланники Создателя… Да, сто метров это слишком мало. Надо переместить трон на дно шахт. Думаю, поллиги камня смогут защитить меня от грядущих бедствий.

— Ир-нам-тиль! — Эанатум смотрел на Гильгамеша обескуражено, — ты не поднимешь Совет? Разве мы не пойдем войной на дышащих во имя спасения нашей Госпожи?

— Конечно, нет! Я мог бы дать ей тело. Но исцелить ее разум по силам лишь лугалю смертных. Я видел его, богоравного. Мое решение после битвы при Кадингирра оправдало себя. Но никто не поверит в нашу добрую волю, если мы нарушим договор. А касаемо Совета… Что для них Инанна? Всего лишь память о былом величии, они не знают ее живой… Нет. Я освобождаю тебя от наказания и назначаю новое. Найди Гора и покажи ему все то, что показал мне. Он поймет. После этого ты будешь обеспечивать безопасность Госпожи.

— Ты хочешь моей погибели, посылая меня в гнездо инквизиции… — вздохнул Эанатум притворно. Он уже прикидывал, как будет пробираться в палатку к императору.

Я с Карлом и Асанте стоял на дворе и смотрел, как разгружают почтовый дилижанс, запряженный шестью лошадьми. Карету охраняла четверка всадников. Повстанцам подвезли еще одну партию оружия. Связанные руки за спиной неприятно ныли. Оставалось только надеяться, что нас освободят до того, как начнется гангрена. Орели все дни нашего плена ошивалась рядом с поместьем. Нам удавалось пару раз перекинуться словами при прогулках.

Сегодня она убежала, почти сразу, как только увидела, как нас выводят из подвала и готовят к перевозке. Ошибиться бистаа не могла. Оберст Карл Либкнехт (он таки признался, что я угадал его чин) весьма громогласно вещал про свою радость от того, что ему больше не придётся смотреть на мою поганую рожу. Я же выражал ему полную взаимность. Правда, про себя, от греха подальше.

Наконец ящики были выгружены, и нас посадили в пустую карету. Свет пробивался через небольшие оконца под потолком. Карл и Асанте уселись у стены. Они были испуганы, причем гораздо меньше, чем я. Они ждали новой череды допросов, возможно Карлу светило длительное заключение. Мне-то в этом плане ничего особо не угрожало, я был кладезь ценной информации о реальном состоянии обороны столицы. Я боялся другого, что скоро, человек, который меня ненавидит, будет пытаться меня спасти. И это спасение может пройти… по-всякому.

— Карл, Асанте, ложитесь как я на пол и не поднимайтесь, — в полголоса сказал я. Карл послушался сразу.

— Зачем, Петер? — Асанте нехотя улеглась на пыльные доски. Она уже освободилась от веревок и сейчас развязывала путы Карла.

— В дороге может многое случится, — подмигнул я ей.

«Многое» случилось, когда мы проехали всего минут двадцать. Должен отметить Вильянуэва был предельно аккуратен. Я услышал сначала несколько глухих чавкающий ударов, которые обычно издает магическая стрела, входящая в тело. Затем раздался треск молнии, который уж точно сложно было с чем-то перепутать. Стук копыт затих. Карета остановилась. Железо ударило по железу, дверца кареты жалостно хрустнула, когда Вильгельм своим двуручником сбил замок.

Мы быстро выскочили наружу. Двое мужиков деловито скидывали трупы сопровождавших карету гвардейцев и кучера в овраг.

— Дон Вильянуэва, я так рад вас видеть!

— Не могу ответить взаимностью, — буркнул Хименес. — Дочь, ты цела?

— Да. — Асанте старалась не смотреть на него. Видимо, быть благодарной отцу для нее было непривычно.

Лошадей распрягли. Пустой дилижанс отправился туда же, к трупам в овраг. Из кустов выбежала Орели, маша руками. С севера приближался обоз. Мы залезли в седла и двинулись к Брюгге.

Ехали мы нагло, небыстрой рысью. Де Фризз латал меня на ходу магией как мог, но двигаться галопом было выше моих сил.

Один раз нам попался патруль мужичья с арбалетами и парой боевых артефактов. Увидев наши мундиры, они начали кричать что-то невразумительное и даже выпустили пару болтов. Хименес без предупреждений разрядил в них цепную молнию из своей именной сабли, убив четверых на месте. Остальные разбежались по кустам.

Следующий раз нас попытались остановить, когда мы проезжали через какую-то безымянную деревеньку. Дорогу нам заступили несколько дедов с вилами и бабы, кричавшие что-то про кровопийц-аристократов, выпивших все соки у народа, и оборотней в погонах. Их упреки были абсолютно беспочвенны. Стоял ясный солнечный день, и упрекать нас в вампиризме и ликантропии было настоящим идиотизмом. Вильянуэва опять потянул клинок из ножен, но я остановил его и разрядил перед ними в землю огненный шар из посоха. Как ни странно, холопы не разбежались, а только отошли с дороги, пропуская, и провожали нас ненавидящими взглядами.

Я начинал догадываться, почему Асанте так относилась к своему отцу. Этот человек абсолютно не умел дозировать насилие.

После полудня мы перекусили на берегу небольшой речушки и напоили лошадей. Я присел на траву и, постепенно зверея, выслушал рассказ Орели о встрече с Густафом с лаконичными уточнениями Вильгельма. Обдумывание планов мести было саботировано на корню, когда бистаа нагло положила голову мне на колени, намекая, что ее надо почесать за ухом. Я хотел прогнать ее, но потом подумал, но она все же заслужила. Да и позлить лишний раз дона Вильянуэва не мешало.

Хименес же демонстративно отвернулся и продолжил шепотом обсуждать, что-то со своей дочерью. Когда Асанте отошла, сгорбленная спина и поникшие плечи дона подсказали мне, что свою битву за дочь он окончательно проиграл. Как же хорошо, что у меня нет официальных детей! Бастарды не в счет. Столько проблем и нервов. Да и я думаю, что как только решился бы вопрос с наследованием титула, клан моей жены нашел, как от меня избавится.

Асанте между тем подошла ко мне.

— Петер… Вы многое рассказали мне про свою жизнь, пока мы сидели в подвале, — начала она издалека.

— Да. Чего уж стесняться. Это скоро все равно станет общественным достоянием, — буркнул я. — Как только рейхсинспектор По получит мою посылку.

— Я понимаю, что вы сейчас не тот человек, с которым мне бы следовало быть рядом, это может повредить моей карьере, но, я надеюсь, вы не будете против, если я пока останусь в вашей команде? — Асанте очень серьёзно смотрела на меня. В глазах подошедшего Карла читался тот же невысказанный вопрос.

— А не боитесь, что если вы останетесь со мной, то будете соучастником покушения на убийство? Дайте мне только добраться до этого чертова Шрейбе! И вообще, сначала надо было меня спрашивать, а потом уже отца посылать на все четыре стороны! — Кривая ухмылка де Фризза подсказала мне, что я слишком увлекся. Я убрал руку с груди раскрасневшейся Орели и потянулся. Тиамат меня подери, сколько же у меня уже не было женщины? Надо все же заняться дочкой Вильянуэвы.

— Мое решение никак не зависит от вашего мнения! — резко ответила она.

— Если позволите, герр оберст, — вставил Карл, — то вы, несмотря на все ваши прегрешения, кажетесь мне гораздо более достойным начальником, чем гауптман. И, пока не будет иного приказа, я рассчитываю оставаться с вами. А в случае покушения, я уверен, что вы будете находиться в состоянии аффекта и не осознавать свои действия, — с нажимом сказал Карл. Похоже, предательство Густафа задело даже этого правильного мальчика.

— Вы Вильгельм тоже присоединитесь к нашему кружку заговорщиков?

— А куда мне дезертиру деваться теперь?

— Ну и отлично. Будет кому прикрыть мне спину. По коням. Надо до вечера добраться до города.