Мир-2 на телевидении Терры (СИ)

Глава 7 В которой приключения заканчиваются

Это событие вошло в историю Таира как «День длинных ножей».

Скажем прямо, рейхсинпектор По откровенно недооценивал могущество корпуса «Дворянская Добродетель». Нет, теоретически он знал, что члены этой организации состояли почти во всех структурах империи. Но такой фанатичной преданности и эффективности он не ожидал.

Когда он рассказал графу Грегору Штрассеру, фельдмаршалу империи в отставке, второму человеку в ДД после императора Гора, свои догадки и позволил ему познакомиться с избранными материалами дела, он надеялся только на то, что в случае мятежа он сможет обеспечить безопасность центральных кварталов, где располагалось правительство и арсеналы. Но никак не думал, что результатом его действий станет кровавая и молниеносная расправа над всеми несогласными.

Много лет спустя, в своих мемуарах По высказал теорию, что этот путч был подготовлен самим кайзером Гором и что его императорское величество только ждало удобного момента и предлога, которым и послужила информация полученная тем вечером от рейхсинспектора.

На самом деле еще в 3995, за год до описанных событий, Штрассер регулярно объезжал подразделения ДД и морально готовил личный состав к предстоящему выступлению, собирал информацию, которая могла бы доказать Гору и таирскому генералитету «преступные замыслы» Виттельбаха и верхушки Тайной государственной полиции. В частности, герра Йоффе. Но ему не хватило доказательств.

У большинства аристократов не было целью организовать восстание или иной вид открытого неповиновения, многие просто пытались оказать политическое давление на его императорское величество, для того чтобы замедлить отмену дворянских привилегий и крепостного права. Но все эти оппозиционеры были в черных списках герра Штрассера. Рейхсинспектор По даже не подозревал, что обратившись к нему, он поджигает запал ведущий к бочке с гномийским алхимическим составом.

Штрассер принял По сразу же, провёл в свой кабинет, пожал руку. Имперский судья попросил поклясться о молчании до завершения дела. Рейхсинспектор сказал, что знает о его непричастности ко всему этому, и приказал не подчиняться более приказам столичной тайной полиции. «Дело», о котором говорил По, состояло в аресте Йоффе.

В тот же день Штрассер сообщил командующему территориальным округом ДД, барону Карлу фон Эберштайну о подготовке государственного переворота, приказал связаться с командующим военным округом и привести в боевую готовность все подразделения ДД и лояльные полки.

Однако открытый арест криминальдиректора Иоффе мог повлечь нежелательные последствия. Его пособников пришлось бы потом еще долго ловить по всему Таиру. Да и совершить гадостей перед поимкой они могли предостаточно. Так что Штрассер предпочел решить проблему одним ударом. Он сообщил Йоффе и многим другим о том, что в Бад-Висзее пройдет внеочередное заседание «дворянского собрания». Там он планировал арестовать их и рассчитаться с каждым лично, сообразно их грехам перед отечеством.

«Горе тем, кто нарушит верность, считая, что окажет услугу рейху поднятием мятежа! Горе тем, кто попытается вмешаться в тонкости планов кайзера в надежде ускорить события. Такие лица станут врагами империи. Кто нарушит доверие кайзера — совершит государственное преступление. Кто попытается его разрушить, разрушит Таир. Кто же совершит прегрешение, поплатится своей головой.» — сказал он По перед тем как войти в зал заседания.

По, опасаясь за свою жизнь, остался тогда перед роскошно украшенными двустворчатыми дверьми. Он слышал приглушенные звуки боевых заклятий, крики раненых и стоны умирающих. Бойня длилась почти полчаса. Среди предателей тоже были умелые маги.

Парализованного Йоффе вынесли из зала еще дышащим. Мельком По увидел обои, неисправимо испорченные подпалинами и брызгами крови, расколотые столы, опрокинутые стулья. Вслед за Йоффе вывели немногих оставшихся в живых.

Рейхсинспектор в своем воображении по привычке начал раскидывать белые и черные камни на чаши весов, что держала в руках Нинхурсаг, Иштар правосудия. Сошелся на положительном балансе и пошел вслед за герром Штрассером. Процессуальные моменты при допросе всё же должны были быть соблюдены. Его живот негодующе бурчал от голода, а суставы и спину ломило от непривычной физической активности.

Таким образом, когда пришли вести о том, что войска герцога пересекли границу, Таир был готов. Полки рейхсвера незамедлительно выступили навстречу.

Эрих со своими тремя сотнями и почти таким же количеством примкнувших к нему крестьян подошел к Фриршес-Гаф к полудню. Отсутствие необходимости драться было настоящим подарком для уставших ополченцев народно-освободительной армии. День и ночь они посвятили отдыху и переэкипировке.

Линг занялся ремонтом своих дронов. Василий медленно регенерировал. Шарль все порывался произнести речь о том, как важно нести пламя свободы, равенства и братства отсталому народу империи, но его уговорили дать людям отдохнуть.

Эрих метался как угорелый. Он заставил достать из подвалов оружие. Он организовал гвардейцев, что бы те занялись обучением. Он шепнул Хеби, что из деревни притащили насильно нескольких селянок, понятно для каких целей. Он пожалел о своем доносе, когда она в ярости испепелила целый взвод. И только к вечеру он успокоился, когда началась пьянка по поводу первой победы. Тогда он смог, захмелев, примириться с тем, что иги-а-нам-тиль, «связь крови», которую он поддерживал со своим сыном, бывшим в заложниках у Майнарда Виттельбаха прервалась. Что могло значить только одно. Его мальчик был мертв.

Они засели в офицерской казарме вместе с Адлером, попаданцами и парой гвардейских офицеров.

— Эрих, ты сегодня просто неугомонный! — сказал Василий. — Неужели проникся агитацией Шарля?

— Нет, оборотень, это страх. Я заслал своих во Фридрихсбург. Надо подбивать народ на мятеж, там целые кварталы заняты рабочими артифакторного производства, и, я тебе скажу, по сравнению с ними крепостные еще хорошо живут. Город загудел, как о мятеже услышал — спичку поднеси и полыхнет! Губернатор и жандармы это чуят, собирают полки. Но это не самое страшное. Прибыл великий Инквизитор. И прибыл он по вашу душу!

— Религия — опиум для народа! — выдал Шарль заплетающимся языком. Пить он никогда не умел, — клирики только и могут, что пудрить мозги трудящимся, сбивая их с правильного коммунистического пути.

— Слушай, я не знаю, кто там прав насчет богов, но Хосе де Молинес может стереть с лица земли пару городов и только потом пойдет перезаряжать свой амулет! Это не шутки. Вы пока с провинциальными гарнизонами рейхсвера воевали. Ни с магиерваффе, ни с инквизицией не встречались!

— Линг! — гаркнул Шарль, — Что мы делаем с сильными магами?

— Рисуем руну фань ше — отражение… — уныло произнёс гном. Он не мог присоединиться к общему веселью. Местный самогон был слабее гномийского пива, и выпить столько, чтобы захмелеть, он физически не мог.

Эрих вздохнул. Василий наклонился к нему и прошептал:

— Не ссы, прорвемся!

Утром они выступили на Брюгге, оставив гарнизон из сотни окрестных крестьян под управлением гвардейцев в крепости.

На пути их ждала засада, организованная бароном фон Мюнхгаузеном. Вряд ли уланам удалось бы перебить такой большой отряд, но нанести серьезные потери они могли. Их спас Линг, который вел свои дроны на несколько километров впереди колонны.

Я думаю не надо объяснять, что происходит при маневренной войне, когда одна сторона имеет БЛПА и средства, позволяющие превратить пару гектаров леса в перепаханное поле, а другая нет?

Пока Хеби колдовала бледное подобие «Карающей длани» доступное ей, а Шарль рисовал септограмму «градобития Меригольд», Эрих с полусотней, произведенной в «спецназ», смог незамеченным зайти во фланг.

Улан спасло только отсутствие лошадей у мятежников. После магических ударов кавалеристы бежали в панике. Василий в своем любимом обличии клакона-скаута преследовал их почти лигу, внушая ужас и добивая отстающих. Ему очень хотелось познакомиться поближе со своим обидчиком — майором фон Мюнхгаузеном. Однако, Иероним приложил его парой весьма болезненных заклятий из своего «особого эльфийского» арсенала. Самым эффективным из которых оказалось благословение святого Рейда, широко используемое для борьбы с тараканами. После чего зарвавшийся друид сменил свой облик на саблезубого ленивца и отстал, ожидая основных сил.

Заставу на окраине Брюгге они смели массированным магическим ударом. В городе их встретили настороженно, но сопротивления не оказали. Наверное, если бы в Таирсрейхе была бы такая традиция, то мэр вышел бы с хлебом и солью. Но подобного обычая не было, поэтому Шарль получил только ключи от города. Остатки батальона «Брюгге» вместе с уланами заперлись в полуразрушенном форте.

На следующий день Хеби разошлась не на шутку. Время ее не ограничивало. Она достала свой конспект лекций по теормагу авторства гениальной Ингрид Торвальдсон и ее мужа старшего магистра Алексея Торвальдсон и начала методично на пару с Шарлем Красси уничтожать форт, пользуясь всеми бонусами, которые давала противофаза стихий. В отличие от защитников в мане она ограничена не была.

К обеду, после длительной бомбардировки огненным дождем, остатки улан выбросили белый флаг, и ополчение стало выводить пленных и выносить раненых. Майора с офицерами так и не нашли. И только тогда с северо-востока в город вступили повстанцы под командованием оберста гвардии Карла Либкнехта, ожидавшие до этого, чем закончится битва.

Оберст долго осматривал руины, украдкой колдовал «идентификацию волшебства», замерял магический фон и качал головой. Майнард не преувеличивал, когда говорил о могуществе посланцев Энлиля.

К вечеру они собрались вместе в здании магистрата для серьезного разговора.

— Я не ожидал таких успехов! Герцог будет очень рад услышать о них. Я думаю самое время нам закрепиться на линии озеро Фиршес — предгорья Кур-Саг с опорным пунктом в Фиршес-Гаф. Имея столь узкий фронт, мы с наличными силами сможем…

— Карл, мы очень благодарны вам за участие в организации Революции — перебил его Шарль, — и революционное правительство будет радо видеть вас в качестве советника, однако ни о какой остановке наступления речи не идет, пока мы не возьмем столицу Империи.

— Герр Шарль, Майнард четко сказал, что…

— Слышь, ты! — Хеби вскочила на стол и прошла по карте, расстеленной на нем опрокидывая фишки, обозначавшие расположения гарнизонов. Хоббитка в кое-то веки после этого смогла взглянуть сверху вниз на человека. — Тебе не объяснили, что ты тут никто? И Майнард тут никто? Здесь власть народа, а мы его представляем. С сегодняшнего дня твои войска переходят в наше распоряжение.

Эрих в душе аплодировал Попаданцам. Однако для вида сказал:

— Шарль, Хеби, оберст все-таки лучше знает с театр военных действий…

— Он, послушный клеврет империализма и аристократии, не знаком с интересами крестьянства и рабочего класса! — огрызнулся Шарль. — На данный момент, пользуясь стратегической инициативой, мы начнем наступление на Фридрихсбург. Товарищ Либкнехт, вы можете быть свободным.

Карл покраснел от злости, открыл рот, но заметив прищуренный взгляд полурослицы возвышавшейся над ним сдержался, встал и удалился.

Они сидели еще часа три, обсуждая направление главного удара, снабжение, распределение командования… Это все были мелочи недостойные нашего внимания. Судьба республики Брюгге и народно-освободительной армии решалась в походном шатре оберста Либкнехта. Тот не пожалел маны для прямой связи с Майнардом Виттельбахом.

— Мой господин, они неуправляемы.

— Я разочарован тобой.

— Господин, они готовы выступить на Фридрихсбург. Я не смог их остановить. Я знаю, что у них уже есть свои люди в городе. Они возьмут губернскую столицу, я готов поручиться за это.

— Ты понимаешь, что если они получат этот город, то окончательно перестанут зависеть от меня? Там хранятся колоссальные запасы маны необходимые для производства! Этого нельзя допустить! Империей должен править я, а не толпа крестьян!

— Да, мой господин.

— Задержи их. Мне нужна одна неделя для нужного положения планет. А затем я нанесу сокрушительный удар. А еще лучше постарайся уничтожить эту назойливую армию сам.

И вскоре ему представился шанс. На следующий день, когда объединенная армия успела проделать половину пути до Фиршес-Гаф, их встретил один из бывших каторжан, посланный на разведку. Новости, которые он принес, оберста обрадовали. Навстречу им двигался большой отряд.

Шарль тоже был доволен, хотя по другой причине. Устраивать бойню в городе, где находилось множество гражданских, и было невозможно применить магию массового поражения, он не хотел, и сейчас сама судьба давала в его руки шанс избежать длительной осады.

Сотню гвардейцев Шарль послал в форт, чтобы имперцы не смогли занять его с ходу, а остальным скомандовал привал. Попаданцам надо было подготовить магические удары и план сражения.

Либкнехт решил саботировать эту битву. Он пришел к посланцам Энлиля с планом классической линейной баталии, который сулил немалые потери, к тому же у гвардейцев появлялась возможность ударить в спину. Пришельцы посмотрели на него, как на идиота, и отослали прочь. Вместо лобового столкновения они дождались заката, когда каратели подступили к стенам Фиршес-Гаф и стали лагерем.

Вскоре, основная группировка таирской армии, три пехотных полка, почти дивизия, была уничтожена на ночной стоянке внезапной атакой мятежников после нанесения массированного магического удара. Армейские амулеты раннего оповещения не были рассчитаны на незнакомое волшебство, которым пользовались Попаданцы. Их грубая мощь просто смела защиту, спешно выставленную магами поддержки.

Таким образом, воплотить приказ Майнарда в жизнь у Карла Либкнехта не вышло — войска рейхсвера оказались просто растоптаны.

Оберст, сам бывший неплохим колдуном, наконец, смог увидеть в действии Попаданцев и ужаснулся. Его повелитель, Майнард Виттельбах, был прав. С посланцами бога, вышедшими из-под контроля, могли сразиться наравне только высшие демоны.

Именно на этот запасной план оберст и переключился. Благо теперь путь на Фридрихсбург был свободен.

Как известно, в Таире две беды — дураки и дороги и если со второй после ночного сражения все разрешилось, путь к губернской столице был свободен, то глупость народная никуда не делась. Рыхлая толпа крестьян и бывших заключенных из-за плохой организации подходила к стенам города позже, чем планировалось.

Она не успела попасть под удар прорыва Инферно и прибыла окраинам губернской столицы как раз вовремя, чтобы со стороны увидеть результат действия высшей демонологии в исполнении великого герцога и богоравного Бетрезена.

Вначале, когда они только подходили к городу, Эрих думал, что это всего лишь грозовое облако. Только когда дорога вывела Народно-освободительную армию, все пять тысяч человек, на вершину холма он осознал происходящее. Попаданцы с интересом разглядывали погодный феномен, как они думали. А вот солдаты — бывшие крестьяне падали на колени и начинали истово молиться Мардуку-защитнику и Иштар-заступнице. Некоторые из них не понаслышке знали, что катаклизм предстал перед ними.

Огненный вихрь воронки Инферно застыл над Фридрихсбургом и медленно поглощал огромный город. Под напором пламенного ветра крошились высокие многоэтажные каменные дома в центральной части города. Даже здесь, в предместье, воздух пах серой.

На северной окраине, вела бой инквизиция. К ней примкнули остатки гарнизона. Вспышки священного света резали глаза даже на расстоянии лиги. Цепочка беженцев всё еще текла на север по Таирбургскому тракту. На встречу же народной армии не попалось никого. Только на заставе невдалеке лежало несколько растерзанных трупов.

— Вот видишь, змейка, надо нам было все же взять в команду Арк-ан-Сьель 17. И с резонансом стихий было бы проще имей мы мага воздуха под рукой. И тучку бы эту она вмиг разогнала, — сказал Линг.

— Линг! Ты достал мне на эту тему мозг трахать! Переспи с ней уже, только от меня отстань! Ты же знаешь, я ненавижу клонов. А она еще и одевается как шлюха, — огрызнулась Хеби.

— Хеби то, что она красивей тебя, никак не сказывается на ее профессиональных качествах, — сказал Шарль.

От локального Армагеддона после этой фразы его спасла только реакция гнома, начертавшего молниеносным движением руны 屏障 (Píngzhàng — барьер) в пространстве между ними. В невидимую преграду врезалось пламя и рассеялось искрами. Эрих отвлекся от созерцания катастрофы и повернулся к ним.

— Вы не понимаете? Это прорыв Инферно! Вторжение демонов! Воронка пятого уровня. Надо отступать, пока их инквизиторы на себя отвлекают. Теперь на несколько десятков лиг вокруг никого живого не останется! Хорошо если эти твари до Фиршес-Гаф не дойдут! Бежать надо.

— Демоны — это выдумки клириков, — ответил Шарль, — перед нами всего лишь выброс дикой магии воздуха. Жанна Арк-ан-Сьель еще и не такие штормы усмиряла. — Он опять укоризненно посмотрел на окрысившуюся Хеби.

— Да?! Где этот ваш голем — наблюдатель? Сейчас он вам покажет, что это за дикая магия!

Над их головами, шелестя крыльями Мардука за спиной, пролетела фигура инквизитора в полном доспехе в направлении Брюгге. Эрих увидел, как Карл Либкнехт поднимает посох и прицеливается.

— Не смей! — крикнул он. Его маг, Адлер, стоял к оберсту ближе и выбил оружие из его рук. — Ублюдок! Они вне политики! — Прошипел Эрих. Карл не ответил, только зло прищурился. — Ну, гном, давай, запускай свою механическую птицу!

Линг вопросительно посмотрел на Шарля. Рисковать дроном ему не хотелось. Запас запчастей был сильно ограничен.

— Запускай Линг, — кивнул Красси.

Линг, скрепя сердце, достал из рюкзака квадрокоптер, подкинул его в воздух, затем взял в руки планшет. С тонким визгом дрон устремился вперед. Окраины были пусты, ни одного человека, даже собак не было видно. Редкие тела лежали на улицах. Лишь на крышах сидели многочисленные кошки. Линг опустил квадрокоптер ниже, и понял, что ошибся, мелкие обезьянообразные твари с окровавлеными клювами заметили наблюдателя и начали кидать своими когтистыми лапами в него камни и куски черепицы.

Дрон снова набрал высоту и устремился дальше, в центр города, к сформировавшемуся огненному торнадо. Некоторое время стая мелких лесных бесов преследовала по крышам наблюдателя, но вскоре отстала. Тогда Линг снова рискнул опуститься ниже, до высоты в несколько метров над крышами.

По улицам бродили твари. Широкогрудые гончие хозяина охоты Бегела гордо выхаживали по мостовой. Одна из этих похожих на питбуля размером с лошадь тварей, покрытая антрацитовой чешуей, задумчиво грызла ногу еще живого солдата. Совсем юного парня она прижимала лапой к земле и деловито обсасывала берцовую кость. Он кричал от боли.

Полуразумные великаны, подручные повара владыки легиона Вешапи — рогатые, с белесоватой кожей, покрытые складками жира — с тупыми выражениями на мордах свежевали трупы. Куча тел перед ними уже возвышалась метра на три. Вокруг растекалась огромная лужа крови. Тут неясная крылатая тень набросилась на дрон откуда-то сбоку, и изображение пропало.

Шарль сжал кулаки. Василий недобро прищурился. Трава вокруг Хеби скручивалась от жара. Эрих до крови закусил губу.

— Поняли теперь? — спросил он.

— Да, — ответил за всех Шарль. — Командуй атаку.

— Что-о-о?! — Глаза Эриха и наблюдавшего с некоторой дистанции на голограмму, зависшую над планшетом, Карла Либкнехта вылезли из орбит.

Со стороны города раздался гул от взрыва. Инквизиция продолжала вести арьергардный бой.

— Мы идем уничтожить этих гадов. Если клирики могут справиться с этим, то и мы сможем. — Шарль был безапелляционен. — Линг, ты сегодня поддержка, с тебя разведка и щиты. Хеби и я прикрываем в ближнем бою. Василий ты в дриаду осилишь перекинуться сейчас?

— Полчаса облик продержу, не дольше, — ответил с явной неохотой друид.

Он начал копаться в своей разгрузке. Достал флакон с тяжелой водой, несколько пузырьков с редкоземельными металлами смешал все и выпил.

Дриады, самое совершенное оружие, созданное когда-либо эльфами мира из которого пришли попаданцы, имели очень специфический метаболизм, если биомагический термоядерный синтез можно назвать метаболизмом. Им были под силу направленные микроволновые удары способные сбивать спутники и баллистические ракеты на орбите, электромагнитные импульсы, выжигавшие терранскую электронику и гномийскую рунотехнику, энергетические щиты и множество других милых способностей, что делали этих дочерей Сада Порождений чуть ли не более страшными противниками, чем легендарные драконы. Конечно, те поделки, которые могли сотворить маги зеленого ордена друидов и выпускники биотеха Нового Сиднея несколько отличались от оригинала в худшую сторону.

К сожалению, каждое такое превращение, даже самое краткое, стоило дороже, чем хороший представительский флаер Е-класса. Для метаморфоза требовались редкие короткоживущие изотопы осмия и родия, оружейный плутоний, тритий, потрясающее магическое искусство и откровенно суицидальные наклонности, чтобы выпить этот коктейль.

Пока Василий готовился к метаморфозу, а Линг одну за другой рисовал в воздухе руны защитных чар, Шарль и Хеби пытались построить войска.

Когда бывшие крестьяне услышали про самоубийственный приказ, поднялся ропот. Бунт был близок. На начавшего говорить воодушевляющую речь Шарля внимания обращали все меньше и меньше. Когда небольшая группа просто развернулась и пошла обратно по тракту, в дело вступила Хеби.

Для начала она на месте испепелила десятку дезертиров. Затем меткая огненная стрела пробила грудь гвардейца, громче всех кричавшего, что он на это не подписывался.

— Я вас тут сама сожгу, — прорычала жрица пламени. — Это я вам гарантирую!

— Сейчас кучей навалиться… — шел шепоток по замершим в нерешительности рядам солдат.

— Тут все и поляжем…

— Может, спасем кого там…

Кто-то толи слишком храбрый, толи глупый разрядил в нее штурмовой посох. Хеби на лету поймала сгусток пламени, способный пробить броню гномийского паротанка и изящным жестом отправила его обратно в стрелка. Коротко ухнул взрыв и наступила боязливая тишина.

— Еще желающие будут?

Ответом была молчание.

— Р-разойтись по сотням! И колонной по десять шагом марш! — рявкнул Шарль. Он развернулся спиной к строю и пошел вперед по шоссе, ведущему к городу.

Конечно, ничего этого не произошло. Но испуганная толпа людей, сжимавших в руках оружие, кидая боязливые взгляды на Хеби, потянулась вперед за своим предводителем.

Улучив момент, к Шарлю подъехал Адлер.

— Слушай, если мы хотим победить, то нам надо объединиться с инквизиторами. Вы сами портал не закроете, без их помощи.

— Ты в этом уверен? — спросил маг воды.

— Я в семинарии отучился три года, так что поверь, командир. Ты тут можешь биться хоть неделю, а они все новые и новые лезть будут. Нет, командир, не смотри так на меня. Я не смогу. Учиться — я учился, но недоучился, — ответил Адлер на невысказанный вопрос и поспешил на помощь Эриху.

Народно-освободительная армия шла своими нестройными путавшимися рядами в атаку. Гвардейцы — инструктора пытались было отстать, но Эрих, используя весомый аргумент в лице Хеби, поставил их в первые ряды. Либкнехт скрежетал зубами, но бунт поднимать не решился. Бывший атаман между тем метался на своей низкорослой пегой лошадке взад-вперед, раздавая приказания своим доверенным людям, и постепенно воцарялся порядок, а молчание из боязливого становилось сосредоточенным.

Они миновали заставу на въезде в город и беспрепятственно прошли несколько кварталов в предместьях, прежде чем появились первые противники. Лесные бесы, мерзко гогоча, кидались с крыш домов всяким мусором. Солдаты сначала смешались, но Шарль парой залпов ледяных игл заставил демонов спрятаться. А затем ополченцы вспомнили, что в их руках не просто палки, но настоящее оружие и начали с азартом отстреливать тварей из своих стрелковых посохов.

Василий на ходу завершал метаморфоз в зеленокожую полногрудую девушку с прозрачными крыльями за спиной, стараясь держаться подальше от других людей. Эрих начал рассылать взводы на разведку и поиск выживших.

— Я тоже хочу такие сиськи… — Хеби с завистью смотрела на друида — Дашь пощупать?

— Такие же зеленые? Трогать не вздумай! Пару грей[34] схлопотать хочешь? — Василий расправил свои стрекозиные крылья и для пробы сгенерировал перед собой плазменный щит.

Они вышли на небольшую площадь, на пересечении двух улиц. Видимо тут был рынок, но сейчас прилавки были разорены, всюду на земле валялись овощи. Пара забредших на окраину гончих Бегела копалась на прилавке с мясом. При виде людей они радостно взвыли и бросились вперед. Василий хотел их смести плазменным ударом, но Шарль жестом остановил друида.

— Первый ряд на колено! Пли! — скомандовал он. Зажмурив глаза, ополченцы дали нестройный залп. Навстречу демонам устремился рой магических разрядов и арбалетных болтов. Только некоторые смогли пробить броню. Но и этого хватило. Порождения преисподней притормозили и начали пятиться громко рыча.

— Перезарядка! Второй ряд, огонь! — скомандовал Шарль.

Следующий залп был куда более метким. Одна из гончих лишилась глаза. У второй из пробитого горла потекла черная кровь.

— Огонь! — прокричал Шарль еще раз. И гончие побежали.

Вдогонку и продолжалась нестройная стрельба.

— Прекратить огонь, — приказал Шарль.

— К чему все это? — скривила лицо Хеби.

— Они должны не только тебя бояться, но и силу свою знать, — ответил ей маг воды.

— Сюда приближается что-то. У меня помехи сильнейшие, — встревожено вмешался в их разговор Линг. И действительно земля подрагивала от тяжелых шагов. На площадь перед ними вышел покрытый черной шерстью получеловек-полузверь. Голова твари располагалась на уровне третьего этажа. На груди был массивный роговой панцирь. Спина как у дикобраза щетинилась иглами. Массивные рога на голове задели угол дома, обрушив часть кладки.

— Смертное мясо само пришло, чтобы устроить мне трапезу! Ваша храбрость принесет вам смерть! — прорычал князь-демон Раннамаари, владыка лесов преисподней, отец народа бистаа. Повстанцы попятились, а оберст Либкнехт начал присматривать удобный путь для бегства.

На несколько магических стрел князь демон не обратил никакого внимания.

— Да пошел бы! — Пламя сорвалось с рук Хеби и ударило в морду демона. Тот лишь громогласно рассмеялся. Затем пришел черед Шарля. Несколько ледяных «игл Эльзы» бессильно ударили в панцирь, другие запутались в шерсти. Но и поток пламени, что изверг из своей пасти демон не нанес вреда. Несколько рун вспыхнули в воздухе и рассеяли пламя.

Хеби и Шарль начали обходить демона справа и слева. Но тут глаза Раннамаари взорвались, кровь потекла из звериных ушей, череп лопнул, и стены зданий окрасились демонской кровью и мозгом. Василий стер капельку пота, стекавшую по лицу. Тело демона, бьющееся в конвульсиях, рухнуло на дом, и было погребено обломками. Двое ополченцев оказавшиеся слишком близко к лучу микроволн и упали замертво со сваренными внутренностями.

Либкнехт очумело смотрел перед собой. Четвертый круг одним заклятьем! Даже не заклятьем, магии оберст не почувствовал, а непонятно чем!

— Вперед! Быстро! — прошипел друид, чувствуя, что начинает терять контроль над своим обликом. — У меня минут двадцать осталось. Потом будете поединки устраивать.

— Линг, веди нас на соединение с Инквизицией, — приказал Шарль.

— Хорошо, тогда поворачиваем направо, — тут же отозвался гном.

И колонна потянулась дальше, на раскаты взрывов и вспышки инквизиторской магии. Двигаться приходилось быстро. Основная ударная сила, на которую Попаданцы возлагали свои надежды, была обликом дриады, который принял Василий. Но нестабильные изотопы неумолимо прогорали в топке биологического реактора. Времени оставалось все меньше. Они прешли на бег. Солдаты стреляли на ходу в мелких демонов. Их становилось все больше и больше, но ни адские гончие, ни лесные бесы уже не рисковали связываться с народной армией.

Чем дальше они продвигались, тем больше следов смерти попадалось на их пути — разрушенные и горящие дома, трупы на улицах — иногда в цветных инквизиторских сутанах и черных мантиях магиерваффе. Хватало и останков порождений преисподней. Но чаще виднелись тела в серой форме рейхсвера и трупы обычных горожан. Выживших почти не было, да и заниматься ими было некогда.

Дроны вели разведку. Линг, уткнувшись в планшет, выбирал путь. Эрих, неплохо знакомый с городом подсказывал ему.

Следующий серьезный противник встретился им у металлургических мануфактур. И это было логично ибо этот враг рода человеческого ко вкусу людской плоти был совершенно равнодушен. Кузнец адского Легиона, заменивший свою плоть на металл, предпочитал наслаждаться мучениями смертных, погружая их в жидкий пышущий жаром свинец и выпивая полученный расплав.

В отличие от Раннамаари, приведшего с собой большую свиту младших демонов, железный воин Каим всегда являлся на зов один. То, что владыку лесов развоплотили, Кузнец уже знал, но это ни капли его не беспокоило. Раннамаари никогда не был великим воином, по меркам преисподней.

Тяжело ступая по булыжникам мостовой высокий, в два человеческих роста в шипастых доспехах, с огромным двуручным топором наперевес он шел навстречу, игнорируя выбивавшие искры из его брони магические заряды.

— Взмахни крылом! Залей водой! Расплавь огнём мои металлы! Мелом знаки нарисуй! — Смеялся он над попытками Попаданцев причинить вред его неживой плоти. — Я заберу ваши сердца и сплавлю их с медью!

— Да пошел, ты! — выругался Василий и сконцентрировался. — Шарль, не морозь, Хеби, поддай жару. Остальные назад!

То, что он хотел сделать, требовало времени, особенно если участь массу металла, с которым ему приходилось работать.

Шарль послушно перестал кидать бесполезные ледяные стрелы. А вот полурослица разошлась не на шутку. Даже стекла в домах по сторонам улицы начали плавиться.

Полминуты спустя ртуть, что заменяла Каиму кровь, вскипела и пошла горлом от высокочастотных индукционных токов сгенерированными такими нежными на вид крылышками дриады. Кузнец растекся исходящей жаром лужей по булыжникам мостовой. Каим пытался собраться обратно, и тогда Линг решил помочь. Он достал свою кисть, и перед ним в воздухе зависли руны 引力坍 (Yǐnlì tānsuō — гравитационный коллапс). Эти знаки вбили останки Каима в щели между булыжниками мостовой, сплавили с гранитом и глиной. А затем Шарль заморозил их обратно в твердое состояние.

— Пять минут, — простонал друид.

— Займите оборону! — коротко кинул Шарль Эриху и Карлу Либкнехту — время не ждет.

Попаданцы побежали, оставив солдат за своей спиной.

Пламенный князь-демон Фокалор попытался заступить их путь, но этот день был явное не его. Хеби походя, сорвала с него пламенную ауру, Шарль ударил всеми своими силами, прежде чем тот смог восстановить свою защиту, а затем дело завершил Линг руной кинетического удара.

За их спинами, почуяв, что страшные маги бросили на произвол судьбы кучу таких вкусных смертных демоны стали вылезать для укрытий. Шарль слышал треск фойерболов, и шелест магически стрел ополченцев. Он мог только надеяться, что успеет вернуться вовремя к ним на помощь.

Бежать пришлось недалеко. За очередным поворотом они оказались на широкой улице, ведущей на север, Той самой, которая переходила в шоссе ведущее на Таирбург. Перед собой они увидели широкую чешуйчатую спину змееликой Сиираш. Полуженщина-полузмея, ненавистная соперница Раннамаари, оспаривавшая его власть над тварями четвероногими и безногими, наносила один за другим размашистые удары по пузырю «божественного щита» инквизитора в бело-синих одеждах адепта Шамаша, Мардука правосудия. Церковник сжимал в руках простой на вид деревянный посох.

Вокруг, распустив на манер кобр капюшоны на шеях, стоял выводок из первой кладки. Змееобразные демоны наблюдали, как их мать пытается добраться до вожделенной добычи — великого инквизитора Таира, Хосе де Молинеса. А тому только и оставалось, что держать защиту, выгадывая время, для беженцев. Любая его попытка перейти в атаку закончилась бы смертью. Церковник стоял среди тел своей свиты погибшей в бою.

— Погнали! — сказал Шарль, выпуская рой ледяных дротиков, разогнанных до скорости звука. Следом ударила Хеби. Из ее носа от перенапряжения уже текла кровь. Линг что-то лихорадочно чертил перед собой и вместе с огнем улицу заполнили молнии. Крылья Василия трепетали и искрились. И демоны растворились посреди беснующихся льда, пламени, молний и гамма-излучения.

Когда пламя рассеялось, по оплавленным и растрескавшимся булыжникам, они подошли к опустившемуся бессильно на колени Хосе.

— Посланцы Энлиля! Вы! Вы пришли, чтобы спасти нас! — воскликнул он при виде Попаданцев.

— Не говори ерунды, жрец. Мы пришли, чтобы уничтожить всю несправедливость в этом мире насилия, построить общество, базирующееся на идеалах равенства, — фыркнул Шарль.

— Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем… — прошептал слова древнего пророчества Хосе.

— Лучше скажи, как выключить эту штуку? Там все новые и новые демоны выходят, — Линг посмотрел в свой планшет и кивнул на пламенный вихрь в центре города.

— Шарль! Минута! У меня уже все прогорело! — Перебил друид. Было видно, что ему плохо.

— Доставьте меня туда, посланцы бога. Я закрою переход. — Великий инквизитор принял решение. С посланцами Создателя ему сейчас не совладать, но вторжение остановить он еще может.

Друид без разговоров обнял инквизитора и расправил крылья, выжимая последние крохи энергии из этого тела. В след за ним поднялся в небо Шарль, соткав вокруг себя крылатый «доспех ледяного ангела».

Площадь, куда они хотели приземлиться, кишела от свежевышедшей партии демонов. Невдалеке слышались взрывы — Народная армия отбивалась из последних сил. Василий ударил плазменным щитом, по площади, очистив место для посадки и обратив демонов в бегство. Он приземлился, и тут же упал без сил. Бесы ринулись вперед, но тут с неба обрушились несколько зарядов ледяной картечи, а затем приземлился и сам Шарль. Ледяной доспех вокруг него расплавился сформировав сферу водяного щита. Водяной бич трепетал в руке мага.

Хосе между тем подошёл к стене пламени.

— На будущее, посланец Создателя. — обратился он к Шарлю, — Для того чтобы закрыть воронку Инферно, надо оказаться, с другой стороны. А там все просто — надо умереть. Жертва открывает дверь, она же и закрывает, — сказал Хосе де Молинес и вошел в пламя.

Зачистка города заняла еще неделю. По большому счету Фридрихсбург пострадал не так уж и сильно. Беженцы вернулись. И вместе с ними, вдохновленные слухами о великой победе потянулись добровольцы. К концу недели народно-освободительная армия выросла почти в два раза.

О чем Карл Либкнехт и поспешил сообщить Майнарду Виттельбаху, как только смог найти достаточно маны для сеанса связи.

— Либкнехт! Я не ожидал такого от тебя, лучшего из моих людей. Мой план и так трещит по швам.

— Ваше сиятельство, я не интриган, я военный человек. Если хотите я мог бы устроить покушение, но вы не велели их убивать, только развалить их ополчение…

Майнард не на шутку задумался. Наступление на Таирбург шло ни шатко, ни валко. Герцог больше рассчитывал на восстание, которое должен был организовать Йоффе вместе с верными ему дворянами, а не на гвардию. Но теперь вместо победного шествия по столице ему приходилось вести упорные бои с рейхсвером под командованием отставного фельдмаршала Грегора Штрассера. Он медленно продвигался к Таирбургу с боями, теряя самую большую драгоценность — время. Началась переброска полков из других провинций, император вот-вот должен был вернуться. Мятеж на юге стал перекидываться на само герцогство, а Попаданцы окончательно вышли из повиновения и накопили слишком много сил и популярности. Настроение не улучшало и то, что он поддался на уговоры Бетрезена и уничтожил один из богатейших городов своей будущей державы. Причем зря.

— Значит так. Завтра я сам поговорю с Шарлем и открою портал. Пускай эти маги пройдут по нему. Здесь мне они нужнее. А ты останешься на командовании на юге.

И Майнард совершил очередную ошибку. Нет. Не в том, что попытался перекинуть Попаданцев на другой фронт. Не так-то и сложно было объяснить им необходимость такого шага с точки зрения и тактики. На юге и западе народно-освободительной армии серьезного сопротивления оказать не мог уже никто. К тому же победа во Фридрихсбурге не только вызвала приток добровольцев, но и заставила задуматься командиров гарнизонов рейхсвера. Кто-то бежал, бросив свои части, кто-то организованно отступал. Кого-то подняли на копья, а солдаты перешли на сторону восставших.

Попаданцы, увлеченные наступлением на откатывающиеся без сопротивления имперские части и войной с остатками демонов, не видели, как в их тылу катится волна передела собственности, откровенных грабежей, насилия и казней. Об администрировании подконтрольных территорий они пока не задумывались. Даже о назначении своих людей в качестве старост, не смотря на все занудство Эриха на эту тему.

Стихийный революционный террор разгорался все сильнее, и эмиссары Майнарда подогревали его. В его интересах было, чтобы холопы сами молили о возвращении дворян и императорского правления на их землях. Императора Майнарда, первого своего имени, конечно же!

С некоторой опаской вступили Попаданцы после получасового разговора с герцогом в искрящуюся круговерть стратегического портала, ради которого Виттельбаху пришлось оставить без маны две своих дивизии.

Церемония была обставлена достаточно солидно. Они прошли перед строем своей армии на главной площади Фридрихсбурга, попрощались с командирами. Шарль обернулся напоследок.

— Помни, Эрих, ты остаёшься за главного. Не опозорь идеалы Революции, — сказал он и пропал в искрах.

Оберст Либкнехт с облегчением вздохнул. Он повернулся к своим лейтенантам и отдал приказ:

— Готовьте отступление армии к Фиршес-Гаф. Встанем там до дальнейших распоряжений его светлости.

— Шарль оставил за главного меня, — спокойно сказал Эрих. За его спиной стояла вся его старая банда во всеоружии. Доверенные из крестьянских подразделений, несколько переметнувшихся офицеров, кто-то впечатленный победой посланцев Энлиля над демонами, а кто-то решивший половить рыбку в темной воде.

— Ты! Знай свое место бандит! — начал на повышенных Карл Либкнехт и тут же заткнулся, увидев нацеленный на себя добрый десяток посохов.

— Я, временный командующий народно-освободительной армией республики Брюгге. А ты здесь никто. Если услышу хотя бы про одну попытку захватить власть, тебя повесят. Ты понял, пес Майнарда. — медленно отчетливо проговорил Эрих. Оберст краснел, синел, бледнел и, наконец, выдавил из себя:

— Да.

— Нам больше нет необходимости в мане и оружии от твоего повелителя. Это все у нас теперь есть свое. Сообщи об этом герцогу. Саблю можешь не сдавать. Будем считать тебя военным атташе, — усмехнулся Эрих.

Он повернулся и пошел на заседание реввоенсовета. Шарль давал всему какие-то зубодробительные названия, почерпнутые им из легенд его родины. Разведчики докладывали, что с юга, из Аррации, приближается полк стрелков и две роты кирасиров, при поддержке драгун.

Я бы на его месте Либкнехта расстрелял, а его гвардейцев повесил… Но Эрих надеялся, что сможет использовать его для переговоров с герцогом Виттельбахом.

И действительно, оберст бегом бросился к кристаллу связи, чтобы передать новость о Эрихе.

Его светлость стоял на холме. Позади-внизу герцога разыгрывалась нешуточная баталия. Только вмешательство посланцев Энлиля спасло правый фланг гвардии от разгрома, опытным взглядом оценил обстановку на поле боя Карл.

— Что тебе. Я занят, — герцог с улыбкой смотрел через подзорную трубу на то, как Хеби с Шарлем ворвались в боевые порядки панцирной пехоты рейхсвера и играючи сломали строй.

— Эрих предал нас.

Улыбка пропала с губ герцога.

— Значит, он таки узнал про своего сына… Ты совершенно не контролируешь ситуацию. Ты уже дважды разочаровал меня, оберст. Третьего не будет. Дождись, когда эта толпа, по недоразумению называющая себя армией, выступит из города и активируй маяк. У меня есть еще козыри в рукаве. — Он видел, как побледнело лицо Либкнехта, и ухмыльнулся. Страх неудачливого миньона забавлял Майнарда. — не бойся за свою шкуру, ты еще нужен мне.

Пару дней спустя ведьмы дроу спустились с ночного неба на своих метлах и прошли через отдельно стоящий лагерь гвардейцев герцога. Сестры явились на зов, как и было договорено. Высокая чопорная полногрудая Ута в длинном платье. Тонкая, коротко стриженная Эли, в легком доспехе Братьев она была похожа на юношу. И маленькая Яни, казавшаяся ребенком.

В своих руках три девушки несли инструменты: флейту, арфу и тамбурин. Они щурились от режущего глаза света костров и полной луны, стараясь прикрыть свои чувствительные глаза широкими полями островерхих шляп. Всполохи огня безуспешно пытались украсить их пепельную кожу хоть каким-то подобием румянца. Их лица были прекрасны, как прекрасна может быть статуя из мертвого камня. Они были словно три снежинки. Такие же прекрасные. Такие же разные. Такие же холодные. Как снег. Как смерть.

Как в снеге мягком и пушистом мальчишки видели игрушку, так и недавние рекруты, видели в них девушек, с которыми хочется позабавиться. Как в снеге, накатывающим на тебя неотвратимой лавиной, пожилые ветераны зимней кампании против орочьих кланов видели погибель, так и Карл Либкнехт видел в дроу угрозу для всего живого.

Адлеру повезло, что он заметил их прибытие, когда пошел отлить. Оставаясь незамеченным с помощью магии, он некоторое время следил издали, как, повинуясь приказам оберста Либкнехта, начинают по трое-пятеро расходиться гвардейцы, занимая позиции вокруг стоянки народно-освободительной армии. Маг быстро понял, что происходящее не светит ничем хорошим и опрометью кинулся к командиру. Ввалившись в палатку к Эриху, Адлер громко зашептал.

— Эрих, поднимай наших. Надо бежать. Гвардейцы окружают нас! Что-то затевается!

— Ха, я знал, что они захотят нас порешить. Этому ублюдку Майнарду, мы как кость в горле. Еще бы! Войско, которое ему не подчиняется и не будет! — Атаман, хотя нет, уже командующий народно-освободительной армии республики Брюгге, налил себе еще вина. Он твердо решил отметить последнюю победу. Конечно пехотный полк, пойманный на марше из Аррации, не был сложной добычей. Особенно учитывая неожиданный удар и численное превосходство. Но это было первая победа в сражении против регулярной армии без Шарля.

— Эрих, хорош куражиться! Надо уходить!

— Ты думаешь, меня напугает пара сотен гвардейцев?! — слегка заплетающимся языком спросил Эрих с вызовом. — Да мы их порвем! Не надо шутить с народом! Здесь другие ребята. Майнард, твоих гвардейцев тут порвут на части! — Заорал он.

— Эрих, шайзе! Там три ведьмы дроу.

Это сработало. Атаман протрезвел в один миг.

— Где?

— Там! — Адлер махнул в сторону костров бивака гвардейцев. Эрих начал судорожно прикидывать шансы. Чертов герцог обхитрил его. Атаман прекрасно осознавал, что сейчас творится в лагере. Десяток трофейных бочек с вином сыграли свою роль. Поднять своих солдат он вряд ли успеет. Просто выдаст себя и потеряет последнюю надежду на спасение.

— Уходим вдоль оврага, собери наших кого сможешь в первом и втором отрядах. Пять минут тебе на все, а потом идем на прорыв.

Эльфийки как тени проскользнули сквозь ночной лес. Они и были тенями, плоть от плоти их. Ведьмы встали по вершинам правильного треугольника вокруг армии крестьян.

— Сыграем? — тихо прошептала сестра Ута, старшая, неотрывно следившая за полной луной, несмотря на резь в глазах.

Оставшиеся две ведьмы услышали ее шепот сквозь треск костров и пьяные крики. Эли поднесла флейту к губам и начала мелодию. Музыка обволакивала пространство и замедляла время. Несколько мгновений спустя к звукам флейты добавилась арфа Яни, крохотной и обманчиво беззащитной на вид девочки. Люди поднимались, вслушиваясь в чудесную мелодию.

Ута ударила ладонью по коже змеи своего тамбурина. Именно в этот момент Эрих заорал: «Давай!» Коротко рявкнули несколько боевых посохов. Взрывы огненных шаров и разряды молний ударили по месту, где сидела одна из групп гвардейцев. Затем банда, старая банда Эриха, рванулась в прорыв. Ведьмы улыбнулись, варвары точно попали в ритм. За это они разрешат им проложить свое жалкое существование. Дроу, не переставая играть, резко повернулись вокруг себя. Начался «Танец Теней».

И повинуясь древнему волшебству переплетённые между собой тени солдат стали подниматься с земли, обретя ненадолго подобие вещественности. Достаточное что бы убивать. Голодные, хищные призраки, чуждые этому и любому другому из миров, хотели хоть ненадолго получить настоящую плоть. Как у своих хозяев. Да, плоть своих хозяев им и была нужна!

Гвардейцы со страхом и отвращением смотрели, как восставших крестьян и бывших каторжников рвут на куски призраки. Преследовать Эриха не решился никто. Ибо тени танцевали вокруг маленьких групп магов заграждения, озаренных спасительным истинным светом инквизиторских лампад.

Хосе де Молинес сидел за столом на портальной террасе загородного дворца кайзера и пил церковное вино. Мягкий ветерок шевелил закопченную и запятнанную кровью сине-белую рясу адепта Шамаша, аспекта Мардука, отвечающего за справедливость. Он сидел долго, получая удовольствие от теплого солнечного света, щебетания птиц и запаха цветов императорского сада. Жизнь подходила к концу, и он смаковал ее последние часы. Канонада заставила его поморщиться. Войска Виттельбаха уже подходили к столице, и их авангард вступил в бой.

Над каменными плитами пола, испещренными магическими знаками, закрутились искры. А затем возникла арка света. Из нее буквально выбежал повелитель Таира, а за ним добрых полсотни высокопоставленных волшебников магиерваффе и инквизиторов. Хосе поднялся и пошел на встречу.

— Ваше импе…

— Можешь ничего не рассказывать. Грегор уже доложил мне ситуацию по кристаллу, а остальное я узнал во время передышки в Торрено. Рад видеть тебя живым. Думал, что тебя прикончили, если не демоны, то мятежники. Как ты выбрался? Смог договориться?

— Из огня да в полымя, мой кайзер. Они уничтожили за полчаса всех четырёх князей-демонов, служивших опорными столбами прорыва. Мне хватило простейшей молитвы Диза, чтобы закрыть его.

Гор пристально посмотрел на Хосе, а затем крепко его обнял. Шаг-нам-уш-та шаг-нам-уш-ше. От смерти к смерти. Или, если на жаргоне магов, «из огня да в полымя» было одним из древних чудес, не требовавших амулета-накопителя. В момент твоей гибели ты мог договориться со вселенной об отсрочке. Но только если рядом с тобой есть достаточно сильное пламя. И тогда мир перемещал тебя туда, где ты в течение нескольких дней погибнешь. В пасть дракона, на дно моря. Или столицу перед штурмом. Повлиять на выбор места и времени было можно. Изменить исход — нет.

— Ты пойдешь со мной в бой, Хосе? Как в старое время под Лагашем, прикроешь спину?

— Для этого я и вернулся, Гор.

Где-то за грядой холмов опять загрохотало.

— Перезаряжаемся, господа и в бой! — Кайзер со своей свитой ненадолго отлучились, чтобы пополнить запасы маны и уточнить местоположение ставки Грегора Штрассера. Хосе не последовал за ними.

Увидев кайзера со свитой, вернувшихся через полчаса из подвалов дворца, великий инквизитор не сдержал улыбки. Увешанные амулетами прямо поверх кирас, они кутались в разноцветные мантии и плащи, ни капли не соответствовавшие уставному облику высших чинов магиерваффе. Зрелище больше подходило на маскарад. Если конечно не знать, что на самом деле его величество раздал своим офицерам все долгое время хранившиеся в его личных запасниках древние артефакты, некоторым из которых было больше нескольких тысячелетий.

Лишь кайзер остался в своем обычном черном мундире ДД. Он не изменил своему обычаю, и руки его были пусты. Доспехи его величество презирал, как и стихии. Только разум служил его оружием и защитой. Насколько лейб-гвардейцев тащили вслед за ними большие металлические ящики с накопителями маны.

Богоравный повелитель Таира не стал затруднять себя начертанием. Мановением руки Гор открыл портал, на этот раз недалеко, всего на пару лиг. На один из холмов на южном берегу Майна, откуда открывался прекрасный вид на долину, где и предстояло разыграться решающему сражению этой войны. А, если обернуться, с него можно было увидеть шпили башен столицы и верхушку самого высокого в империи зиккурата Э-темен-ан-ки. Храма единения неба и земли.

Хосе поднялся и встал по правую руку от кайзера. Инквизитор был спокоен — он совершенно точно знал, времени у него осталось до заката, не больше. Но и не меньше. Изменить судьбу было уже невозможно.

Они вышли из радужной круговерти портала около командного шатра Грегора Штрассера. Отставной фельдмаршал почувствовал открывающийся переход и встречал их. При виде Гора он пригладил бакенбарды сделал шаг вперед и обнял кайзера за плечи.

— Мой мальчик, ты успел.

Они действительно смотрелись как сын и отец — высокий рослый старик в архаичном вороненом полном доспехе, с простым прямым клинком на поясе, и низкий щуплый тоже уже немолодой, начинающий лысеть мужчина перед ним.

Гор коротко кивнул:

— По-другому и быть не могло, — ответил он.

Понимая, что он и так дал слишком большую волю чувствам Грегор отстранился, и сделал как полагается поклон.

— Я жду приказов, ваше величество.

— Ознакомьте меня с диспозицией. Но для начала смените штандарт, противник должен знать с кем имеет честь биться на этом поле, — сказал Гор указав на флаг рейхсвера реющий над командирским шатром.

Майнард Виттельбах, судорожно сжимал и разжимал кулаки. Он вскочил с походного стула, на котором сидел, чуть не опрокинул складной столик с вином. Великий герцог лихорадочно прокручивал в голове дальнейшие варианты действий. Адъютанты за его спиной всполошились.

Нет, его не напугала армада вражеской армии. Его сорока тысячам солдат противостояло от силы шесть потрепанных в отступлении полков, почти небоеспособное ополчение горожан Таирбурга, числом тысячи в три и несколько сотен нерегулярной кавалерии западных вольных поселенцев.

Даже десяток гномийских паротанков прикрытых мерцающими всполохами защитной магии и хищно водящих своими башнями, не были столь уж серьезной угрозой. За время отступления к Таирбургу рейхсвер уже потерял с полсотни таких машин.

Не заставила герцога нервничать и тактика императорской армии.

Накануне главного сражения, ранним утром, таирский арьергард, находившийся у монастыря в полутора лигах к востоку от расположения главных сил, был атакован авангардом Майнарда. Завязался упорный бой, продолжавшийся несколько часов. После чего таирцы отступили и присоединились к основным силам, предоставив простор разведчикам герцога. Так что позицию рейхсвера Майнард знал досконально.

Замысел командующего таирской армии Штрассера, судя по всему, состоял в том, чтобы путём активной обороны нанести войскам Майнарда как можно большие потери, сохранить силы империи для дальнейших сражений и для полного разгрома армии герцогства в дальнейшем. В соответствии с этим замыслом был построен боевой порядок рейхсвера.

Позиция, выбранная Штрассером, выглядела как прямая линия, идущая от редута магиерваффе на правом фланге, через группу магов на холме, где располагалась ставка противника, к Майну на левом фланге.

Другая вещь нервировала Майнарда Виттельбаха. Над командным шатром только что сменился флаг. Вместо обычного знамени рейхсвера, белого дерева на сером фоне, теперь висел императорский штандарт — золотой венок из дубовых листьев на черном.

— Мораль подавляют, — буркнул он себе под нос. Но ложь самому себе не успокоила его.

Высоко в небе над полем боя кружился десяток наездников на пегасах. Они служили курьерами и разведчиками. Серьезной угрозы они не представляли. Конечно, будь в небе десяток эльфийских видящих Майнард бы отнесся к этому по-другому, но отмобилизованные представители дома Валадис были способны только на мелкие пакости, да и не подпустил бы их никто близко к боевым порядкам гвардии.

Облака медленно меняли цвет, то становились розовыми, то окрашивались в зеленый. Приказ к наступлению еще не был отдан, но там, в вышине уже началась видимая лишь профессиональному магу битва. С каждой сторон поля боя располагалось по нескольку десятков профессиональных волшебников, в распоряжении которых был почти полный арсенал боевых артефактов, от простеньких иллюзионов, заслонявших взгляд стрелкам, до могучих заклинаний стратегической магии, способных превратить все поле бой в пылающий лавой кратер, допусти противник хоть одну промашку в защитных чарах.

Но пока стороны не тратили ценную ману на массивные удары. Лишь обменивались легкими уколами, прощупывая друг друга. И очень быстро по давящей головной боли и медленно, но неотвратимо тающим щитам над ставкой он понял, что кайзер Гор действительно вернулся. Никто кроме него не смог бы так быстро продавить выставленные собственноручно герцогом барьеры.

Один из его помощников-магов упал, лишившись чувств. Император как обычно не разменивался на красивые визуальные эффекты. Он прицельно бил по ставке противника магией разума, попросту пытаясь выжечь мозги противника. Майнард сжал челюсти от боли, в магическом поединке ни ему, ни его гвардии долго не выстоять перед магиерваффе во главе с императором. Герцог знал это. И Попаданцы, на которых герцог возлагал такую надежду, сейчас не могли помочь. Их грубая неотесанная стихийная волшба совершенно не годилась для защиты других от утонченного колдовства школы разума и проклятий малефики.

Что же, решил Майнард если не получается качеством, то попробуем количеством. Он поднял руку, а потом резко махнул ей.

— В атаку! — прозвучал приказ.

Трубачи заиграли, раздалась барабанная дробь. Его полки пришли в движение.

Первыми шла редкая цепь егерей с дальнобойными эльфийскими луками. Оставаясь вне досягаемости огня стрелковых посохов, они выпустили первые стрелы. Противник, не обладавший таким дальнобойным оружием, поспешил скрыться за баррикадами. Редкие магические заряды развеивались, не долетая до застрельщиков. Один из паротанков выпустил рой мелких ракет. Майнард презрительно фыркнул:

— Стрельба из пушки по воробьям.

Снаряды не долетели до егерей — рассыпались пылью, оказавшись в незамеченном артиллеристами до того мареве щита энтропии.

Следующая атака была нацелена не на застрельщиков. Кто-то из волшебников магиерваффе попытался дотянуться залпом огней Нара до наступающей пехоты. Это послужило знаком для остальных. Грянул залп пушек редута на правом фланге.

Майнард ощутил, как ослабло давление на его защитные заклятья. У магиерваффе и Гора появилась новая достойная цель под носом, отвлёкшая их от противостояния с герцогом. В небе распустились пламенные цветки сбитых контрзаклятьями огней святого Харма. Но круг рассеивания Эллрана, защищавший ставку почти исчерпал себя и, пока он снова не насытиться, маной надо было отвлечь противника контратакой.

— Шевелитесь черти! — Заорал на своих адъютантов Майнард. — Где реагенты?

На земле уже расстелили, ориентируя по компасу листы бумаги с заранее нарисованными магическими фигурами, зажигали дурнопахнущие свечи. Заклинания малефики дозволенные святым синодом были игрой на грани фола. Ссориться в открытую с инквизицией, имевшей огромное влияние на умы быдла и многих дворян, герцог пока не хотел. Это несколько ограничивало его арсенал, исключая из него некромантию. А уж призывать демонов тем более было нельзя. Тогда даже его собственная армия могла обратиться против него.

Пока его маги обновляли защиту, проклятья одно за другим ударяли в магическую защиту императора, которая отклоняла их в сторону.

— Самоубийственная тактика, — прокомментировал Грегор Штрассер, — наступать строем на непродавленную магическую оборону противника… Странно, до этого Майнард вел себя в битвах крайне осмотрительно.

— А что за четверка идет перед строем? — с интересом спросил кайзер, глядя в подзорную трубу на треноге на наступающие порядки гвардии.

— Позволите, майнгерр? — спросил Хосе де Молинес, и его величество уступил ему место.

— Извольте, мне все равно недосуг. Кажется, Виттельбах решил угостить нас парочкой проклятий, — кайзер начал шептать слова заклинаний, и даже снизошел до того, чтобы на земле носком своего сапога нарисовать какую-то фигуру.

Воздух вокруг внезапно загудел, стало неимоверно душно. Небо посерело, а оказавшаяся вне круга защиты трава рассыпалась прахом.

— Призыв Тени. Уважаю, — сказал Гор, затем сделал жест, словно отмахнулся от комара, Холм, на котором располагалась ставка, дрогнул от невидимого удара, — и еще добавка. Никак его светлость решил, что лучшая защита это нападение…

Грегор обернулся и увидел, что леса за их спинами и располагавшейся там части обоза больше не существует.

— Да, нехорошо получилось, майнгеррен, но это было лучше отвести, а не принимать на щит, — извинился кайзер, разводя руками, затем он сконцентрировался, готовясь нанести ментальный удар, но не успел. Ему пришлось рассеять еще одно проклятье. — Ладно, подождем, пока он устанет, — решил Гор.

Да, добрый десяток волшебников магиерваффе обеспечивали защиту лагеря от стихийных заклинаний, а инквизиторы от темной магии, но с некоторыми угрозами Гор предпочитал разобраться сам.

Внизу вовсю грохотали пушки и фойерболы, ревели срывающиеся с направляющих гномийские ракеты, были слышны звуки мушкетных и пистолетных выстрелов. Несколько огромных человекообразных боевых големов слегка обогнали гвардейцев герцога и отвлекли на себя огонь солдат рейхсвера от вражеской пехоты.

Хосе оторвался от подзорной трубы.

— Эта четверка, посланцы Энлиля, ваше величество, — сказал он.

— Что?! — рука кайзера дрогнула, и очередное заклятье герцога и его подручных чуть не пробилось через защиту, — Ты уверен, Хосе?

— Да, майнгерр, полностью, я встречался с ними во Фридрихсбурге. Они уничтожили четырех князей-демонов. Попадись на их пути сам богоравный Бетрезен… Я не знаю, чем бы окончилась эта встреча. Не ожидал увидеть их здесь.

— Вот как… — кайзер поджал губы, пристально глядя на центр, где его солдаты начали медленно сдавать позиции под напором льда и пламени.

Гор обрушил туда несколько заклятий, которые должны были смешать разум нападавших, но, увы, помехи от дикой магии не давали его тонким чарам подействовать, а один из наговоров вернулся обратно и чуть не ударил по нему самому, — Хосе, тогда держите пока оборону. Пока наш противник колдует без сюрпризов, и вы знаете, что делать. А я прощупаю посланцев Создателя вблизи. Отсюда мне не дотянуться.

Хосе кивнул. В малефике он разбирался не хуже герцога. Когда необходимо, церковь тоже умела насылать проклятья на неугодных. Гор на мгновения прикоснулся ладонью ко лбу Хосе, передавая ему управление множеством защитных заклинаний, а затем, махнув рукой десятку волшебников магиерваффе, которые составляли резерв, начал спускаться с холма.

Между тем в центре начался ближний бой. Вспыхивало пламя, били молнии. Раздавался грохот. Воздух наполнял едкий дым от взрывов и запах горелой плоти. Хеби на миг показалась, что она снова оказалась дома, в родном Хоббитоне, на границе с Орочьим Раджистаном. Что это очередная заварушка, которую прервал налет миротворческих бомбардировщиков Федерации Терры, как всегда внезапный и беспощадный. Приступ дежавю прервался внезапно, когда перед ее носом ударила молния.

— Не спи! — прокричал ей на ухо Линг и начал заново вычерчивать руны в воздухе перед собой.

Тогда полурослица очнулась, и пламя вновь затрепетало на ее ладонях. Воевать с опытными волшебниками посланцам Энлиля было сложнее, чем с тупыми демонами. У них был огромный арсенал, каких-то вычурных извращенных заклинаний, которые не имели ничего общего с ее стихийной магией. Даже Линг, гораздо более подкованный в теории, по большей части рисовал защитные руны наугад, не зная заранее, какая из них пригодиться для защиты. Под непрестанным обстрелом они упрямо продвигались вперед, к баррикадам. Но самое неприятное было не это. Самое неприятное было убивать людей которые стреляли в нее. Смотреть в их лица и видеть, что от них оставалось после ее огненных шаров. Перешагивать через их трупы. Осознавать, что их место занимают другие, готовые отдать свою жизнь за диктатора, запудрившего им мозги. Они, даже умирая, пытались выстрелить в нее или уколоть кинжалом.

Волна пламени поднялась из земли прямо перед ней. Но уж что-что, а чужое пламя Хеби к себе никогда бы не подпустила. Огонь качнулся вперед, а затем покатился от нее вверх по склону, медленно угасая. Раздались крики обожжённых. Далеко не у всех солдат рейхсвера были индивидуальные защитные амулеты.

Вокруг Попаданцев и следовавших за ними людей сгустился ледяной шторм. Он успел забрать всего десяток жизней, а потом контроль над ним перехватил Шарль и облако снега послушно сместилось и зависло перед атакующими, прикрыв их от выстрелов имперцев наподобие дымовой защиты.

Василий следовал за ними в облике клакона. Ни на что более смертоносное он способен не был. За неделю он так и восстановился после превращения в дриаду.

Проклятый Кверти, подумалось ей, зачем такой реализм? Это явный перебор, если он задумал устроить спектакль, неужели в нем была обязательная эта жестокая бойня? Отвратительное шоу получалось.

А его величество Гор стоял недалеко в стороне смотрел и слушал, окруженный сферой отрицания, и несколькими рассеиваниями Эллрана. Он анализировал количество вложенной маны, фактуру заклинаний и чем дальше, тем больше мрачнел — волшебники его армии не имели не малейшего шанса в прямом столкновении. Даже он сам, хотя и выстоял бы, но о том, что бы перейти в атаку, речи даже не шло. Магия пришельцев была подобна дубине огра, выходить против которой с рапирой академического волшебства было, по меньшей мере, глупо. Лишь защитная магия гнома, хотя бы смутно напомнила Гору волшебство рунных жрецов Союза Гномийских Кланов, расположенного в горах на севере от Таира. И это внушало надежду. Гор закрыл глаза и начал колдовать, но не наступательное волшебство, пока он ограничился чарами улавливающими эмоции и мысли.

Десять минут спустя он усмехнулся. Попаданцы были уже близко, и его свита готовилась принять бой.

— С рапирой значит… Ну что же, я смогу нанести один укол. В сердце.

И затем его величество начал колдовать. С молниеносной скоростью, недоступной никому, кроме богоравной королевы эльфов Викториэль, он менял заклятья, пробиваясь через защиту выставленную гномом. Тот заметил это, на удивление быстро понял направление, откуда пришел удар, начал что-то кричать остальным. По кайзеру и его свите ударило пламя, потом лед, затем еще что-то. Но Гор не дал себе отвлечься. Пока волшебники, сопровождавшие его, еще держались. Он преодолел защиту и нанес свой укол. Как и хотел — в сердце, заклинанием «Эмпатии».

— Вперед! — закричал он, увидев смешавшихся посланцев Создателя. — Урааа!!!

Боевой клич был подкреплен заклинанием воодушевления. Гор бросился вперед, за ним последовала его свита, а следом и солдаты.

Хеби замерла оглушенная, она внезапно поняла, что все вокруг реально, что это не игра, не постановка, она чувствовала боль умирающих от ее пламени. Отчаяние. Желание защитить свой дом, свои семьи, свою родину, все то чего у нее самой не было. Ей хотелось выть, и слезы сами катились из ее глаз. Шальная магическая стрела рассекла ей щеку.

Боль несколько привела ее в чувство, но сражаться она уже не могла, мысли смешались, и начала медленно пятиться.

На ее глазах остолбеневший Шарль получил заряд магии в бок и согнулся пополам. Друид подхватил его, и они начали отступать. Линг с трудом трясущейся рукой выводил в воздухе кривоватые руны…

Потратив в одиночку почти целый полковой аккумулятор Майнард сел без сил и окинул дело рук своих.

Склоны холма, на котором располагалась ставка Гора были покрыты золой и пеплом, ему удалось-таки накрыть часть полка, стоявшего на левом фланге противника и сейчас, когда магический хаос поутих этим воспользовались драгуны, прорвавшиеся по мелководью в тыл и налетевшие на отступающих пехотинцев рейхсвера. Слышались выстрелы пистолетов, крики лошадей и раненых. На другом фланге ополчение таирцев сдало позиции и жалось к редуту, на котором окопалась группа волшебников магиерваффе. Фактически фронт рейхсвера был разорван, а удар драгун при поддержке мог перерасти в полноценное окружение.

Но центр, его лучшие части отступали. Почти бежали под напором размеренно идущего вперед кайзера, возглавившего контрнаступление. Коротко огрызались уставшие и раненные Попаданцы и оставшиеся гвардейские маги, не в силах остановить императора. Он видел, что посланцам Создателя нужна передышка. Виттельбах приказал послать в бой резерв, а посланцев Энлиля вывести с передовой.

Попытка ударить контратакующим во фланг стоила эскадрону улан жизней. Все стратегическое преимущество по большому счету не стоило сейчас и выеденного яйца, пока они не могут проломить магическую защиту Гора.

Тяжесть опять легла на плечи Майнарда Виттельбаха, а голову сдавила боль. «Он смотрит на меня!», внезапно понял герцог. «Он идет ко мне!» Его начала охватывать паника. Умом он понимал, что это Гор нашел какую-то лазейку в защите, что ему ничего не угрожает, что враг уже проиграл эту битву и что скорлупа, защищающая императора от проклятий и огня, долго не продержится. Надо просто продолжить бить. Но это понимал разум, а тело уже била крупная дрожь, спина покрылась холодным потом. Тело хотело убежать с криком, как это сделали его адъютанты и приближенные, оказавшиеся рядом.

Окончательно потеряв над собой контроль, он позвал на помощь того, кого не хотел освобождать, того, кого до последнего кормил обещаниями — владыку Легиона, богоравного Бетрезена.

— Бетрезен лугаль-ки-кибаль дингир - эне-са ки-э у-ими-зиг![35] — вырвались у него из уст древние слова.

Этого было достаточно, ибо желание было искренним, и жертва Фридрихсбурга была принесена и принята. Граница миров, истончившаяся от потраченной на поле боя магии, дрогнула. С ясного неба опустилась воронка смерча, постепенно наливающегося пламенем. Мелкие бесы начали выбегать из его основания. Небо покрывалось на глазах темными тучами.

Страх отпустил и пришел снова после осознания того, какую силу Майнард пустил в этот мир. И от того что посланцы Энлиля были рядом. Они видели все. Они ощутили волшебство, которое стояло за незамысловатой фразой.

— Так это ты устроил ту бойню во Фридрихсбурге? — спросила его Хеби.

Ее лицо было обезображено рваной раной. Предплечье рассечено. Шарль стоял, зажимая кровоточащий бок. Банальная магическая стела все же нашла цель. Друид вяло хромал, на ходу превращаясь в человека. Лишь гном, несмотря на закопчённые и выщербленные доспехи, казался целым. Внизу гвардия и рейхсвер прекратили битву и разворачивали свои порядки лицом к бегущим на них демонам. Фигурка в бело-синих одеждах инквизитора Шамаша на полном галопе спешила к основанию смерча…

— Да, так было надо для победы.

— То есть ты, ради власти готов пожертвовать десятками тысяч жизней невинных?

Майнард расхохотался. Какие же они забавные.

— Умри! — Хеби плеснула ему в лицо из раны своей кровью, которая в полете начала превращаться в поток лавы.

И тогда герцог произнес простенькое заклинание второго уровня малефики. Проклятие Шаттера. Оно причиняло ущерб предмету пропорционально мане в нем содержащейся. Вот уже пару тысяч лет как во все артефакты встраивали предохранители, предупреждающие от поломок, а амулеты-накопители были экранированы адамантием. И это заклятье считалось бесполезным. Но у Попаданцев такой защиты не было.

Хеби вспыхнула изнутри. Она до последнего пыталась обуздать свое внутреннее пламя, но, в конце концов, упала объятая огнем. Шарль застыл ледяной фигурой. Василий минуты две носился, крича от боли и теряя на бегу куски плоти. Только волшебство держало его поврежденное тело вместе после того превращения в дриаду. У Линга на плече выгорела набитая давным-давно при приеме на работу татуировка руны отражения.

— Надо же! Что гном, будешь драться? Мечом меня зарубишь? — Майнард снова истерично рассмеялся.

«Система защиты деактивирована» проецировалось ему на сетчатку сообщение. «Уровень заряда критически низкий. Функционал доспеха ограничен».

— Да. Мечом, — констатировал Линг.

Он переложил свой цзянь в левую руку, а правой достал из-за пояса кисть. Свое главное оружие. 力- Сила. 速度 — Скорость. 压力 — Натиск. Руны застыли в воздухе перед ним. Его выпад был быстрее молнии. Сервоприводы негодующе выли и грелись. Легкий доспех предназначался не для боя, а для обеспечения комфорта в условиях повышенной относительно лунной гравитации, но Линг знал, как выжать из него последнее.

Майнард ушел от удара астральным сдвигом. Попытался достать гнома стрелой тьмы и получил ее же обратно. Оторванная на уровне предплечья рука герцога отлетела в сторону. Он ушел от выпада Линга, и с ужасом понял, что не успевает колдовать под ударами. Герцог чудом смог достать свой меч. Отбил пару атак, увернулся от еще одной и побежал навстречу вернувшимся телохранителям.

До боли сжав зубы, Линг смотрел ему в след. «Заряд исчерпан». А вместе с ним у него закончилась тушь из лунной пыли, необходимая для боевого начертания. Он видел, как Майнард открывает перед собой портал и уходит в него. Десяток кирасир набросились на почти беспомощного гнома с мечами и посохами.

Лежа в луже своей крови и, умирая, он видел, как внезапно остановился и рассыпался искрами вихрь Инферно и улыбнулся.

Отступать со мной во Фридрихсбург майор категорически отказался. Мы распрощались с ним и остатками улан на перекрестке. Он со словами, что «никогда не бежал от врагов и не бросал своих людей» двинулся, в сторону Брюгге, на восток, организовывать оборону, а мы в прежнем составе на юго-запад.

Дон Вильянуэва раз десять обернулся ему вслед.

— Давайте уже, Хименес, догоняйте его, — сказал я, когда мне это надоело. — делайте что велит вам ваш долг и шило в заднице… Но от клятвы я вас не освобождаю, имейте ввиду.

— Спасибо! — он махнул рукой и поскакал вдогонку уланам.

Мы двинулись пока по дороге. Стояла ночь, и встретить врагов мы не рассчитывали. Ошибка чуть не стоила нам жизней. Хорошо еще, что большой, почти в тысячу человек, отряд шел освещенным факелами и магическими лампадами. Мы увидели его загодя и ушли с дороги. Похоже наше бегство из Фиршес-Гаф было как нельзя более своевременным.

К рассвету мы встали на отдых в лесу. После полудня, совместно решив, что двигаться по дорогам опасно, мы направились на юг, чтобы пройти незамеченными по лесам в предгорьях.

Нам очень повезло, что с нами была Орели и де Фризз. Если бы не она мы бы с первый же день заблудились, а потом сдохли от голода. Ни я, ни Густав, ни Асанте с Карлом не имели ни малейшего понятия о выживании в дикой природе. Да и охоту никто из нас, несмотря на дворянское происхождение, не любил.

Двигались мы вперед крайне медленно. Дорог тут не было, да и напрямую идти было не всегда возможно. Один раз мы встретили дикого гуля, которого без промедления уничтожили. Пару раз ночью приходили призраки и, чуя охранные амулеты, с воем улетали прочь.

Единственный человек в этих дебрях встретился нам неделю спустя. Неопрятный тощий мосластый старик с нечёсаной бородой в грязной рванине вышел к нашему костру, когда уже стемнело. Через его плечо была перекинута тушка молодой косули, а на поясе висела фляга из сушеной тыквы. Косуля была для нас очень актуальна. Днем не удалось никого поймать. Де Фризз и Густав на всякий случай схватились за оружие. Карл сотворил какой-то усложненный вариант заклинания идентификации. На секунду в растерянности замер, потом пожал плечами и развел руками.

— Здрасте, путники! К огню пустите погреться?

— Пустим. Тем более с мясом, — ответил я. — Как зовут тебя?

— Эанатум. — Сказал он. Орели вздрогнула.

— Один пришел?

— Да. Я тут охочусь. Живу один. Решил на огонек заглянуть.

— Карл?

— Ничего, ни амулетов, ни магии. Слегка волшебством дроу отдает и все.

— Я тебя во сне видела! Ты еще говорил смешно, как древние! — вдруг сказала Орели.

— Госпожа, я рад, что ты запомнила меня, — церемонно поклонился Эанатум.

— Присоединяйся, — после раздумий сказал я. Старик был явно непрост, если смог выжить в этих дебрях. — Скажи, а ты можешь провести нас во Фридрихсбург? Мы уже все ноги сбили продираясь по этим чащам.

— В Нин-куд? — он использовал древнее название города, — Как же не довести, доведу, дорогу знаю. Только ночью пойдем, оно так сподручнее будет. — После этого он достал из-за пояса бронзовый нож и начал деловито разделывать косулю.

Мы поужинали. Разговоров было немного. Эанатум интересовался происходящим в мире. О себе же сказал кратко: «давно здесь живу». Ночью мы по очереди сидели в карауле. Старик тоже не спал, а с утра, когда только забрезжил рассвет ушел на охоту, как он сказал.

Днем мы отдыхали. А ночью Эанатум вернулся с несколькими обескровленными кроликами. И мы рискнули. Пошли по его следам. Вскоре мы вышли на какое-то подобие тропы. Деревья расступались перед нами. Сломанные ветви исчезли с пути. Эанатум шел сначала быстрым шагом, затем побежал, да так что мы с трудом успевали за ним рысью. Он поминутно прикладывался к своей фляге, а глаза его, казалось, светились красным. До рассвета было еще далеко, когда он сел без сил у дерева. Кожу мне покалывали иголки, также как когда ко мне прикасалась Орели. Что-то чудесное происходило вокруг, древнее как сам мир. Нам тогда невдомек было, что Эанатум провел нас тропой теней.

— Все, отдыхайте. Отсюда сами доберетесь, — сказал он. Допил последние капли из своей тыквы. — Тут идти пару лиг.

На горизонте действительно было виднелось зарево огней большого города, а внизу, под холмом, на вершину которого мы вышли, располагался хутор.

— Мне нужна пища, — внезапно прорычал старик. Он хищно посмотрел на Асанте и тут же ударил себя по губам.

— У нас есть жареное мясо. — Орели начала копаться в седельной сумке.

— Другая пища, нин-а-ни![36] — прорычал он, побежал по направлению к деревне и почти сразу пропал из виду.

Мы встали лагерем. Эанатум не вернулся, однако свое слово сдержал. Утром мы обошли хутор стороной, а к полудню мы вышли к Фридрихсбургу. Если бы мы заглянули в деревеньку, то смогли бы оценить, во сколько жизней обошлась наша прогулка.

К столице губернии мы пришли как раз вовремя, чтобы увидеть воронку Инферно пожирающую город и яростную, самоубийственную атаку мятежников на демонов. Досматривать, чем закончится дело, у меня желания никакого не было. Как и у остальных. Мы развернулись и галопом отправились обратно к лесу.

Фигуру в небе заметила Асанте. Взор лучницы был острее, чем у орла. Мы остановились, и я шепотом ветра послал сообщение: «Святой отец! Спуститесь с неба к верным сынам Таира!» Я выпустил в небо сигнальный огонек. К нашей радости, инквизитор сложил крылья Мардука и соколом упал перед нами затормозив лишь в самый последний момент.

— День добрый, отец Отто!

— Здравствуй, сын мой.

Я спустился с лошади и пожал его закованную в латную рукавицу ладонь. Вид святого воина в зачарованном полном доспехе, с двумя громовыми топорам и штурмовым посохом за спиной успокаивал меня.

— Дети мои, мы должны как можно быстрее уходить.

— Знаем, отче, — ответил я.

Он не без помощи Вильгельма и Карла взгромоздился на запасную лошадь, и мы отправились дальше. К вечеру мы оказались на расстоянии лиг шести от Фридрихсбурга и только тогда остановились на отдых.

— Что там случилось отче, и почему вы покинули поле боя? — Спросил Густаф уплетая остатки косули.

— Если вы намекаете, что я сбежал, то вы ошибаетесь. Это скорее вы поступили бы так. — рыкнул на него оберквизитор. По дороге, во время коротких передышек я обрисовал ему наши приключения. — Великий инквизитор указал мне примерное место, откуда исходил прорыв. А император за несколько минут до этого сообщил об открытых вратах Инанны в мир демонов по кристаллу связи. Я должен найти их пока не стало слишком поздно. Установить маяк, дабы мои братья смогли обрушить на это место святое пламя.

Пальцы Орели впились в мою руку.

— Я не вернусь туда, — в трансе шептала она. Отто Кац пристально смотрел на бистаа. А затем сотворил какое-то заклятье, и она пришла в себя.

— Это все-таки, одержимость каким-то древним духом, — сказал инквизитор.

— Я так и думал!

— Очевидно этот дух, хотя и имеет отношение темной магии, не желает зла. Но тебе следует быть осторожным с ней.

Именно в это время к нашему костру вышел и темноты леса Эанатум с двумя фазанами в руках. Увидев Отто, он взвыл и бросился наутек.

— Именем Мардука, стой кровопийца! — вампир оказался в клетке, сотканной из лучей света.

Эанатум скрючился от боли. Попытался уйти в тень и не смог.

— Я же приказ вашего лугаля исполняю, человек света, пощади! Он приказал мне хранить от опасностей Нин Энлиль-гим нам тар-тар-ре!

— Ее? — Отто Кац показал на Орели. Эанатум кивнул.

— Убирайся. И что бы я больше не видел тебя на земле империи. Испепелю. Ты свободен от приказа.

Клетка спала, у-и-на-э-наг исчез.

— Так он был вампиром? — с ужасом в голосе спросила Асанте.

— Да, худшей из разновидностей, — ответил Отто.

— Отче, а что значит Нин Энлиль-гим нам тар-тар-ре? — просил Карл.

— Не все тайны стоит знать неподготовленному уму, — сказал святой отец.

В моей голове с бешенной скоростью вертелись мысли. Орели это Инанна? Этот дух живет в ней? Но откуда? Как? Все сходилось. Погибла она или нет во время битвы с Ню'раа при Ниппуре никто не знает. Но неужели ее дух скитался столько времени по миру, переселяясь из тела в тело?

— Отче, как? — спросил я.

— На все воля божья…

Последующие дни прошли достаточно однообразно. Мы осторожно, проселками пробирались на северо-запад, в направлении, которое указывал Отто Кац. Основные силы мятежников покинули Брюгге и Фиршес-Гаф. Мне не по нраву было находиться на враждебной территории, но деваться было некуда.

Ехать обратно лесами мы не стали. Это было слишком долго, а время поджимало. Да и припасов у нас почти не осталось. К тому же присутствие Отто давало нам определенный иммунитет. Повстанцы, многие из которых знали оберквизитора лично чуть ли не с детства, не испытывали ни малейшего желания нападать на святого человека.

По уверению Отто древний вампир тащился за нами следом. Ни я, ни оберквизитор не были удивлены этим. Разве он мог оставить свою госпожу на произвол судьбы?

По дороге мы получили и последние новости. О порадовавшем и обескуражившем нас поражении демонов во Фридрихсбурге и гибели народно-освободительной армии от теней дроу. О гвардейцах Виттельбаха, которые теперь убивали без спроса любого, кто говорил им хоть слово поперек. О бандах мародеров и дезертиров с обеих сторон, шлявшихся по лесам и вновь поднявшей голову лесной нечисти. В провинции царили хаос и смерть. Осенью к ним должен был добавиться голод. В общем, шла самая обычная война, которая так хорошо смотрится на страницах исторических романов и песнях, и так отвратительна, когда встречаешь ее вживую.

Патруль гвардии мы уничтожили из засады. Я был зол, и никто не сказал мне слова поперек, когда я расстреливал из штурмового посоха отдыхающих кавалеристов. Да и амулеты-накопители их совсем не были лишними.

Наследующее утро мы увидели сожжённый хутор, раскидистый дуб, на ветвях которого висел добрый десяток трупов и полуэскадрон драгун Виттельбаха. Они смеялись и радовались. Орели под покровом иллюзий, сплетенным Асанте, смогла подобраться почти вплотную к ним, чтобы услышать, что тут случилось.

Знакомые иголочки начали покалывать мою кожу. Я не мог остановить ее… Лошади понесли в панике. За ними следовали с криками гвардейцы. А следом за ними Орели с палкой в руках и яростным зеленым пламенем в глазах.

Пара потоптанных лошадями трупов осталась лежать на поле. Я с трудом остановил Отто, ринувшегося в след за ней с четким желанием убить.

Орели вернулась сама, через пару минут. Пламя еще тлело в ее глазах. Но уже гасло под подступающим потоком слез.

— Они погибли из-за нас! — прошептала она.

Мы ушли оттуда галопом. Еще час на привале она сидела на моих коленях и отказывалась отвечать. А Отто очень нехорошо смотрел на нее. Потом выпив травяного чая с хорошей толикой бренди, она раскололась. После нашей удачной засады оставшиеся драгуны эскадрона сожгли, не разбирая правых и виновных, три хутора, а жителей порешили. Отто несколько подобрел после этого объяснения. Погладил Орели по голове.

— Девочка, тебе не стоит позволять злу, что таится внутри, овладеть собой, — сказал он.

Ночью она стонала и вздрагивала, пока я не лег рядом. Ей опять снились кошмары. После этого партизанских действий мы не предпринимали, и врагов старались избегать. Брюгге обошли стороной. Добро настроенные к церковнику крепостные это одно, а вот продажные свободные горожане — совсем другое.

На потрепанную банду мы вылетели совсем неожиданно в сумерках. Разбойники профессионально взяли нас в полукольцо, но нападать не спешили. С опаской смотрели на громовые топоры в руках Отто и наши посохи. Расставаться с жизнями в схватке с хорошо вооруженным противником им не хотелось.

— Миром разойдемся? — Деловито осведомился главарь.

— Я думаю да, Эрих. — Густаф тронул лошадь и выехал вперед.

— О! Знакомые все люди. А я-то думал, что вы в Фиршес-Гаф или при обороне Брюгге сгинули, а вы в бродяжки подались гауптман!

— Да ведь и ты, как мы в хуторах слышали, был главнокомандующим, где армия то твоя народная?

— В могиле. Ублюдок Майнард нас подставил. Прислал против нас богомерзких дроу. Еле удрали от его гвардейцев, хорошо мы тут каждую тропку знаем. Спаслись. Не удивлюсь если он и прорыв Инферно устроил.

— Истинно, сын мой. Скорее всего, так и случилось. Не знаешь ли ты тут мест каких потаенных, где бы его светлость демонологией и гоэтией[37] занимался?

— Так мы как раз и идем к его летней резиденции. Разнести ее в клочья.

— Отче, — вмешался Адлер, — Там точно есть какой-то древний демонический артефакт. Я готов поручиться.

Ни я, ни Густаф не были счастливы тем фактом, что нам пришлось присоединиться к этим мужланам. Но выбора не было. Я мог пренебречь своим долгом перед империей, но когда на чашу весов была поставлена судьба всего мира, приходилось проявить храбрость. Хотя бы потому, что бежать, если мы проиграем, будет некуда.

На следующий день мы наткнулись на остатки гарнизона Брюгге во главе с майором Мюнхгаузеном и Хименесом Вильянуэва, его лучшим теперь другом. Мы стали ночным лагерем. Орели вернулась уже среди ночи из леса и сказала, что в лиге от нас стоит лагерь полуэльфа. На мой вопрос, откуда она узнала, бистаа, ничуть не смутившись, ответила, что ей рассказал Эанатум.

Утром, я, Орели и Отто при всех своих инквизиторских регалиях появились перед майором. Я ехал впереди. К счастью, Иероним узнал меня, и удалось обойтись без стрельбы.

Эанатуму за разведку я был безмерно благодарен. Встреться мы на дороге, мне бы и в голову не пришло, что оборванцы на тощих лошадях это офицеры рейхсвера.

— Здравствуйте, Петер, — поприветствовал он меня с кривой улыбкой на лице, — Удивлен видеть вас здесь. Вы же, если мне память не изменяет, твердо решили бежать от войны.

— Увы, мне это не удалось, пришлось податься в партизаны. Кстати, не хотите присоединиться? Мы решили заехать в гости в загородный дворец великого герцога. Увы, без приглашения.

— Почту за честь.

Конечно же, отказать нашей просьбе о помощи он не мог. Ха, да была бы его воля, и лишняя кавалерийская бригада, он бы уже штурмовал столицу Майнарда. Майор махнул своим людям, из-за кустов показался небольшой возок набитый ящиками.

— Что там? — удивленно спросил я.

— Припасы для фейерверка, — ответил мне Иероним с хищной улыбкой на лице.

— Ого! — не удержался я удивления. Судя по маркировке груза, майор не просто бежал из Брюгге, а успел вывезти с собой большую часть тяжелого вооружения. Я видел в его арсенале артефакты, заряженные тяжелыми стенобитными заклятьями, несколько зарядов объемно-детонирующего гномийского «палящего облака», способного выжечь даже сам воздух. И, самое главное, большой аккумулятор с маной, которой нам так не хватало.

Мы отправились дальше. Эта встреча значительно облегчала предстоящую операцию. Скажем так, из самоубийственной авантюры, предприятие превращалось в просто чрезвычайно рискованное.

Весь день я ехал бок о бок с Эрихом, Мюнхгаузеном и отцом Отто, составляя план баталии. Сведения, которые нам предоставил Эрих, были неоценимы. На привале, я до поздней ночи обучал бывших улан заклинаниям активации вынесенных ими артефактов. Им крупно повезло, что они встретили меня. Как выяснилось, со столь сложным оружием они никогда не работали, больше полагаясь на приписанных к подразделениям профессиональных волшебников магиерваффе. Я же в свою очередь был вынужден регулярно проверять функциональность образцов хранящихся на складах столицы, лично участвуя в испытаниях на полигоне.

Орели была счастлива. Хозяин был рядом, он проводил ночи с ней. Пытавшиеся оскорбить его бывшие бандиты, пару раз нарвались на ее яростный взор, тот самый, когда ее глаза заполняла изнутри изумрудная зелень, а рассудок на несколько мгновений растворялся в гневе. После этого косые взгляды прекратились. Даже полуэльф обращался к ней, как к благородной госпоже.

Она немного боялась того места, куда направлялась, но где-то в глубине души ее утешало знание, что если им удастся выполнить задуманное, то она наконец обретет свободу. Свободу от чего? Она не знала.

По ночам, когда хозяин засыпал, и его объятья ослабевали, она бежала в лес незаметной тенью и находила смешного старичка Эанатума, который рассказывал ей сказки про далекое прошлое. После них она видела волшебные сны. Не те, полные пламени и насилия в которых она была владычицей ада и рабой Бетрезена. И не те состоящие из смерти и тьмы, когда армии дваждырожденных немертвых бились с дроу. Нет. Ей снились висячие сады ее дворца, блестящий мрамор зиккурата Э-темен-нин-уру, на вершине которого располагалось святилище Нанны, богини лунного света. Ей снилось, как на ежегодных соревнованиях военачальников этот самый смешной старичок — в тяжелом бронзовом доспехе, изготовленном гномами, он казался великим воином — по ее заказу повергал придуманной им фалангой противников Лагаша и Ниппура. Гештуг ну-н-меш старались притворяться живыми и падали от совсем легких ударов, оставаясь неподвижными. Она сидела на высокой трибуне, а еще живой, но уже чудовищно старый Гильгамеш развлекал ее шутками, поглаживая своего кота. Близнецы Энанду и Энкиду, вдвоем правившие Гирсу, кидали на нее похотливые взгляды.

Ей снилась стела коршунов, которая была воздвигнута по ее приказу на новой границе Ки-ури, дабы прославить победу ее. День, когда закованные в твердую вареную кожу с длинными копьями и щитами в полный рост гештуг ну-н-меш и ополченцы союзных эллонийских городов-полисов опрокинули варварские орды объединившихся диких лесных племен. Эльфов — геш-галь[38], не знавших другого оружия кроме лука и волшебной лозы, яростного подгорного племени лу-баппир — гномов, что шли в бой с двумя топорами в руках, не признавая доспехов и строя. И впервые смогли победить в чистом поле грозные боевые колесницы бистаа.

Ей снились огромные города, поля и оросительные каналы. И не было в ее стране нужды живым трудиться, для этого были мертвые.

Когда утром она возвращалась в постель хозяина из страны снов, она прижималась к нему и мечтала, что было бы здорово вернуть то старое время и начать заново Золотой век в Таире!

А Эанатум оставался в одиночестве и грусти. Он надеялся. Он прекрасно понимал, что он не сможет вернуть память Госпоже. Но он не мог не попытаться.

К полудню пятого дня мы вышли к летнему дворцу Виттельбаха. Величественное здание строилось, видимо, чуть позже, чем форт Фиршес-Гаф, во времена Великого царства Эламского. Тогда, вместе с появлением у гномов ракет, начиненных алхимическим составом, произошла революция в военном деле. Старые замки разом потеряли свой потенциал защиты, а новые принципы строительства фортификаций еще не сложились.

Архитектор, вероятно, начинал возводить крепость. Первый этаж был сложен из массивных каменных блоков. Узкие бойницы позволяли отстреливаться при нападении. Но на полпути он понял, что его усилия бесполезны, и этажи выше были уже ближе к стилю раннего барокко, с высокими широкими оконными проемами и опоясывающей все строение открытой галереей.

Дворец был окружен роскошным садом, поодаль стояли несколько флигелей для прислуги. По периметру территории шла каменная стена, высотой метра три. У единственных ворот стояла пара стражников. Несколько гвардейцев герцога топтались около двухэтажного дома, предназначенного для проживания охраны.

Я слез с дерева и передал подзорную трубу Мюнхгаузену.

— В принципе, все как рассказывали, — пожал я плечами.

— Я лучше сам посмотрю, — ответил эльф и полез наверх. На меня посыпалась кора.

Я покосился на пленного. Эрих был хорош, он четко знал, когда егеря обычно въезжают на охоту, и сейчас один из них сидел передо мной запуганный насмерть де Фриззом.

О происходящем во дворце он рассказал все, что знал. Гарнизона как такового там не было — полсотни гвардейцев и все. Большая часть отправилась на север, вместе с великим герцогом, на войну с Таиром. Остались лишь малоопытные юнцы. В прочем, для наших скромных сил этого было достаточно, попытайся мы штурмовать в лоб. Как не крути, гвардейцы были профессиональными магами, пускай и не самыми лучшими, а вот неполных три десятка бандитов Эриха только что и могли, что обращаться с простейшими боевыми артефактами. Я задумчиво посмотрел на телегу с тяжелым вооружением. Увы, ни огненной купели, ни огня святого Харма или еще какого заклятья стратегического назначения там не оказалось…

— Значит, точно ты про охранительные чары ничего не знаешь? — спросил я еще раз пленного.

— Ну раз в час голем эфирный облетает по кругу стену… Еще от всяких заклятий у его светлости в кабинете обереги стоят… Не убивайте меня, пожалуйста! — заскулил егерь.

Кусты зашуршали и показались Карл в компании с Адлером и Густафом Шрейбе.

— Как успехи? — спросил я их.

— Стена заколдована стандартными чарами, реагирующими на движение и блокирующими открытие портала. Со вторыми я не справлюсь, нет реагентов. А вот первые минут на пятнадцать обезвредить могу, так что не заметят, — отчитался лейтенант.

Я довольно кивнул. Четверти часа нам вполне хватит, чтобы преодолеть стену.

— Тогда сегодня отбой. Атакуем за полчаса до рассвета. Чем больше будет в стане противника неразберихи, там больше у нас шансов.

Мы перекусили сухарями и солониной. Разводить костры было опасно, дым могли заметить, затем завалились спать. Я проворочался полночи, прежде чем заснул. Даже тихая, почти незаметная магия Орели не могла унять мой мандраж.

На рассвете мы уже были у стены. Карл с трудом смог засечь эфирного голема и, когда мы оказались вне поля его зрения, несколькими пассами активировал заранее подготовленные заклятья. Камни стены на секунду засветились, и погасли.

Иероним пассом руки заставил появиться из земли лианы, тут же дотянувшиеся до верха стены и перекинувшиеся через нее. Но ним наверх полезли бандиты Эриха. За ними последовали уланы Мюнхгаузена. Каждый тащил за собой приличную порцию артефактов. Затем на веревках они подняли наверх три ящика с «палящим облаком», аккумулятор маны и еще какой-то предмет.

— Орели, Асанте, — остановил я девушек, — у вас еще есть шанс спастись.

— Ну, уж нет, Петер, чтобы я самое интересное пропустила? — Асанте скорчила хитрую мордочку и полезла по лианам.

— Я должна быть там, — ответила мне Орели, — я знаю.

Я оглянулся кроме меня на этой стороне остался только отец Отто и Густаф. Лес был так близко. Больше всего хотелось сейчас побежать в его тень, спрятаться. Мы с гауптманом обменялись понимающими взглядами.

Но я нашел силы стиснуть зубы и схватиться за ствол. Когда я оказался на гребне стены, то обернулся, чтобы подать руку Шрейбе, с трудом втащил старика наверх, затем, чтобы не терять лишнего времени прыгнул вниз, затормозив у самой земли «падением пера».

— Быстрее, пошли, пошли, — прошипел мне стоявший рядом Эрих. И мы побежали через сад.

Несколькими меткими выстрелами Асанте сняла часовых, стоявших на входе во дворец. Неожиданность была на нашей стороне, нападения так далеко в тылу никто не ждал. Мы оказались в просторном холле. В это время со стороны флигеля охраны гулко ухнуло. Я обернулся в дверях.

Уланы смогли закинуть одну из своих мин в приоткрытое окно. Здание чуть покосилось. Из окон повалил дым. Но, похоже, внутри стояли какие-то сдерживающие пламя обереги. На втором этаже я видел снующие в дыму силуэты. Уланы одну за другой кидали заряженные магией гранаты внутрь через выбитые окна. Дым подсвечивало вспышками пламени и разрядами молний.

Я зашел в холл дворца. Банда Эриха технично заняла оборону в помещениях, прилегавших к парадной лестнице. В коридорах шла вялая перестрелка. Похоже, далеко не вся охрана ночевала во флигеле.

На моих глазах, огненный шар вырвался из бокового коридора и ударил в стену напротив, превратив в пепел портрет одного из предков Майнарда.

— Эрих, пусть твои не лезут на рожон и держат холл, а мы зайдем в тыл. Карл, Аса, Вилли, — на секунду я замялся, — … Орели, за мной! Отче, Густаф, помогите пока им тут внизу.

Мы двинулись наверх. Эрих вел нас, он неплохо ориентировался тут. Что, в общем-то, неудивительно, планировка была проста — две параллельные цепочки комнат. Первый этаж — кладовые, хозяйственные помещения. Второй — покои его светлости. Третий — комнаты слуг. Главная лестница в центре, две для слуг — в крыльях. Я решил начать зачистку с верха правого крыла. Когда мы поднялись на третий этаж, воздух вокруг Вильгельма уже светился от концентрации защитных чар, наложенных на него Карлом.

Существенного сопротивления мы не встретили. Впрочем, тут виноваты были не столько наши боевые качества, сколько моя подлость.

На пути нам попалась пара горничных, кухарка, а затем настоящее сокровище — меткий глаз Асанте заметил спрятавшегося под кроватью мажордома. Одетый в яркую зеленую ливрею толстяк, так и не смог полностью влезть в свое укрытие. Тогда я решил применить шантаж. Захват заложников отличная тактика. Она не описана ни в одном из рыцарских романов, зато прекрасно работает.

Острие моей сабли упиралось в спину бедняги, пока он шел вперед, обезвреживая на пути магические ловушки, и предлагая челяди сдаваться. Вскоре перед нами уже шла толпа из трех десятков человек.

Так мы добрались до лестницы в конце крыла, спустились вниз и ударили в тыл увлекшимся сражением с бандитами пятерке гвардейцев. Я не сомневался, что эти ребята плевать хотели на наш шантаж жизнью челяди, а поэтому выпустил вперед давно уже жаждавшего крови де Фризза. Он ворвался в комнату, где гвардейцы заняли оборону, лишь на мгновение позже двух стрел с разрыв-кристаллом, выпущенных Асанте. Меч в его руках порхал как невесомый. У оглушенных, несмотря на защитные заклинания, гвардейцев не было шансов спастись от ударов зачарованной стали. После этого мы вернулись на черную лестницу и спустились ниже, выбив с позиций еще троицу егерей и пару гвардейцев.

За окном раздался гул и вибрация от тяжелых шагов. Затем гулко ухнул взрыв, стекла в половине дворца вылетели, меня обдало жаром. Я выглянул в окно, во дворе снова шла вялая перестрелка. Посреди клумбы догорал остов гномийского боевого голема. Огромная, метра три ростом, человекообразная машина упала навзничь.

После этого контратаковать охранники из флигеля не спешили, что было не удивительно, вход и окна уланы держали под беспокоящим огнем из своих посохов. Один устроился в холле дворца. Он установил на треноге хрустальный шар, внутри которого светился неугасимый комок лавы, и посылал одну за другой струи пламени в окна флигеля. У его ног стоял наш главный аккумулятор маны и я понимал, что сдерживать противника мы можем долго. Но у нас не было ни людей, ни магии, чтобы их уничтожить, да и рисковать полноценным штурмом пока не хотелось. Нам было достаточно, что они не мешали поискам заклинательного покоя Майнарда.

— Эрих, Вилли, Карл, заприте слуг в кладовой, — распорядился я, а сам направился к парадной лестнице, держа руки над головой. Оказаться под дружественным огнем не хотелось.

В холле я встретился с отцом Отто и несколько потрепанным гауптманом Шрейбе, перезаряжавшим свой амулет от аккумулятора. Броня каппелана покрылась копотью. У стены в ряд лежали три трупа подельников Эриха.

— Как ваши дела, Отче? — спросил я, — сейчас мы повторим маневр…

— Нет необходимости, сын мой, — ответил капеллан, вытирая свой громовой топор от крови подолом сутаны, — они бежали под натиском святой магии.

Я хмыкнул. Ох, не прост был отец Отто, да и Густаф, судя по всему, оказался не столь уж бесполезен.

Ну что же, мы получили небольшую передышку. Я не сомневался, что у гвардейцев есть кристалл связи, и что они уже вызвали подмогу, так что, если мы хотим уцелеть времени, у нас в обрез.

— Эрих, занимай оборону, а мы пока побеседуем с хозяевами. Я направился к помещению, где под охраной Вильгельма сидели слуги.

В чулане было темно и душно. Небольшое оконце под потолком не давало достаточно света. Когда де Фризз отпер дверь, на меня уставилось четыре десятка испуганных глаз. Я поманил к себе мажордома. Тот вздрогнул, но поднялся и покорно вышел в коридор.

— Где заклинательный покой герцога, — спросил я в лоб. — Где он призывает демонов?

— Каких демонов? — мажордом уставился на меня непонимающе.

— Любых. Ладно, по-хорошему не хочешь, Вильгельм! — окликнул я.

— Господин оберст, он действительно не знает, — остановил готового учинить насилие де Фризза Карл. — Он не врет.

Тут я несколько стушевался.

— Ладно, веди нас в кабинет Майнарда, сами найдем. Аса, найди пока Адлера, его помощь лишней не будет.

Это действительно оказалось так. Рабочий кабинет Виттельбаха располагался на втором этаже. Как и любой кабинет мага подобного уровня он был полон неприятных сюрпризов, для проникших в него без разрешения хозяина. Часть охранных чар знал наш проводник, но я был уверен, что на них защитное колдовство не заканчивается.

Располагавшаяся рядом с кабинетом небольшая каморка алхимической лаборатории явно была не тем, что нам нужно.

Через полчаса я понял, что нахрапом решить эту проблему не получится. Я расположился в приемной герцога вместе с Вильгельмом, Асанте и отцом Отто. В комоде я обнаружил запас отличного вина. Орели принесла сыр и ветчину, разлила вино по бокалам. Даже обмен боевыми заклинаниями во дворе затих, обе стороны выдохлись. Карл и Адлер, занялись методичным магическим сканированием комнаты.

— В целом, жизнь налаживается, — прочавкал с набитым ртом Вильгельм, — хорошо мы их отделали.

— По моим расчетам у нас было еще часа два, если, конечно, подкрепление герцога не решит прийти сюда порталом, — ответил ему я, смакуя уже вторую порцию красного аррацийского. Тут пол под ногами дрогнул. Мы удивленно переглянулись. А вот лицо Отто Каца сразу стало каким-то жестким, он ринулся к окну. Я отставил вино и последовал за ним и остолбенел от ужаса. Прямо на моих глаза с небо темнело и из темной тучи зависшей над дворцом начал спускаться хобот смерча, который изнутри подсвечивало пламя.

— Как? — только и спросил я.

— Уже не важно, — ответил Отто, доставая из-за пояса топор. И он был прав. Действительно, уже было не важно, активировали ли Карл с Адлером хитрую магическую ловушку, или Майнард Виттельбах получил сигнал о вторжении и решил расправиться с нами руками демонов…

Орели подошла ко мне и взялась за руку. Вихрь коснулся земли и из его подножья показались первые порождения преисподней — поджарые адские гончие.

Мюнхгаузен со своими сослуживцами тут же бросил свои позиции вокруг флигеля и устремился во дворец. Хотя и тут шансов выстоять против нашествия демонов у нас не было. Оставалось только одно, успеть сделать, то для чего мы сюда пришли — уничтожить древний портал в преисподнюю. Я сжал ладонь Орели в своей.

В этот момент из кабинета показался довольный Карл.

— Мы нашли дверь и развеяли заклятья, которые ее защищали! — довольно объявил он, а потом увидел происходящее за окном и побледнел. Тут к нам влетел запыхавшийся Эрих. Слов ему не хватало, он тыкал пальцем в окно.

— Да, да, мы уже в курсе, — мрачно сказал ему Вильгельм.

— Эрих собирай всех, держите оборону на втором этаже, — сказал я. Мысли лихорадочно прыгали, — Так. Отец Отто, Карл, пойдёмте.

— Я с тобой… — Орели посмотрела мне в глаза. В них клубилась та самая потусторонняя зелень. Сейчас от тиерменш разило волшебством. Прорыв ада явно что-то разбудил в ней, и я понял, она права. Там, внизу, возможно от нее будет больше пользы, чем от нас всех вместе взятых.

Я заметил, как Асанте сцепилась взглядом с Карлом. Как он мотнул головой, и как она упрямо проверила тетиву и первой направилась к проходу, открывшемуся за отъехавшей стенной панелью.

Остальные заняли позиции наверху. Они готовились во все оружия сдерживать порождения ада.

После долгого и утомительного спуска мы прошли через пыточные комнаты и оказались в просторной пещере. Потолок терялся в темноте. На дальней стене в обрамлении обсидиановых колонн волновалась светящаяся алым поверхность портала. Страж ждал нас. Огромная почти в три человеческих роста тварь, покрытая красноватой чешуей, с козлиными рогами и крыльями за спиной держала в руках гигантский меч из черного металла.

— Я ждал вас смертные! — взревел демон. — Вы не остановите вторжение Легиона!

Отто и Карл бросились вперед. Стрела, горящая астральным пламенем, слетела с тетивы Асанте только для того, чтобы рассыпаться пеплом, не долетев до демона. Поток смрадного темного огня выплеснулся из пасти порождения преисподней и накрыл лейтенанта и инквизитора с головой. Защитные чары Карла не выдержали. Нечистое пламя достало его, даже когда лейтенант покинул реальность астральным сдвигом, и он с воем упал на каменные плиты пола и покатился, превратившись из человека в обугленную головню.

Отто Кац прошел через адский огонь, как сквозь воду, только для того чтобы пасть под молниеносным взмахом темного клинка. Инквизитору не помогли ни его топор, ни зачарованный доспех. Заряд демоншрека из моего посоха ударил в грудь порождения ада и рассыпался искрами. Ноги тут же подкосились. Я упал парализованный на каменные плиты пола. Демон прищелкнул пальцами и Асанте, выпустившая уже третью стрелу, повалилась в след за мной, схватившись за горло.

— С вами, жалкие черви, я, пожалуй, поиграю. Возрадуйтесь! Владыка Бетрезен уделит вам внимание.

Внутри меня все сжалось. Повелитель Легиона. Высший иерарх преисподней противостоял нам. Никаких шансов. У нас с самого начала не было никаких шансов. Я ощутил знакомое чувство ужаса и с трудом повернул голову. Вокруг Орели появился тот самый призрак. С торжествующим хохотом демон рванулся вперед и схватил перевоплощающуюся бистаа за горло и поднял в воздух.

— Тиамат! Ты слаба без своего истинного тела! Я выпью твою душу, и ты наконец-то станешь моей навсегда. Тебе не сбежать больше от меня!

Он сделал несколько замысловатых движений и начал глубокий вдох. Призрак, окружавший Орели, начал таять.

— Что? — взревел демон. Он отвлекся от поглощения души Орели и глядел, как я поднимаюсь с пола. Серая крылатая тень, искрящаяся разрядами молний, промелькнула мимо меня и выбила бистаа из когтистой лапы владыки Легиона. Крылатый лев Нам-уд-галь пришел к нам. Поток огня снова вырвался из пасти демона, но только несколько хлопьев пепла долетело до меня сквозь завесу теней. Удар воздуха впечатал Бетрезена в стену. Тот лишь расхохотался в ответ. А я стоял остолбеневший от того, что только, что использовал одно из высших защитных заклятий некромантии.

— Твоя сила ветра и тьмы бесполезна против меня, марионетка Энлиля!

Ветер нанес еще несколько ударов, но Бетрезен встал и пошел на меня. Сломанное крыло на ходу распрямилось. Раны на шкуре закрывались на глазах. «Подвинься» появилась мысль в моей голове.

— Да, похоже, сил марионетки действительно мало, — сказали мои губы, захваченные кем-то другим. — А ведь я так не хотел, но девяносто процентов СМС-молитв зрителей требуют моего вмешательства…

На какое-то мгновение я оказался на мягком кожаном диване в комнате с круглыми окнами, за которыми с высоты птичьего полета было видно море и причудливый город, состоящий из сказочно высоких стеклянных башен, белоснежные корабли в его бухте, волшебные небесные повозки, а потом вернулся обратно в тело. Но это тело уже не было моим.

Я увидел магию. Мягкое сияние заряженных амулетов, яркий свет, исходящий из портала, свечение демона и не до конца рассеявшихся защитных чар на трупах Отто и Карла. Я моргнул — картина перед моими глазами изменилась еще раз.

Душа демона горела багровым чадящим пламенем. Я протянул руку, и пустота задушила его огонь. Чешуйчатая туша замертво упала на пол. Легкий ветерок поднял пепел, оставшийся от жизней Отто и Карла. Он раздул последний уголек, что еще тлел в груди Асанте и нежно отнес яростно бушующее облако зеленого огня обратно в тело Орели.

Гость в моем теле подошел к порталу. Взял за край бурлящую поверхность перехода между мирами, словно это был кусок гобелена, и дернул вниз. Затем смял получившееся полотнище и превратил его тьмой в прах.

И только после этого я остался один. Мои ноги подкосились от слабости, и я упал на колени со слезами обиды на глазах. Марионетка — вот кто я. Почему… Неужели Создатель действительно такое зло? Почему он не вмешался раньше…

Орели положила мне руку на плечо, и это вернуло меня в реальность. Я был еще жив и ничего не закончилось. Со стоном я поднялся с каменного пола пещеры, зажег магический огонек и начал искать своих друзей.

Карл был окончательно и бесповоротно мертв. Сердце Отто еще билось, но я верил тому, что увидел, когда сила Энлиля вела меня. Души в этом теле уже не было. Сила владыки оставила на Асанте какое-то мерзкое проклятье, даже я чувствовал, как от нее разит темной магией демонов. Она застонала. Я подошел к ней и потратил всю оставшуюся ману на большое исцеление Вебера. Сознание к ней не вернулось, но стон прекратился.

Орели понуро сидела в углу. Я почти упал рядом и обнял ее.

— Вот и все.

В ответ она заплакала.

— Я это не я, Петер… Я не знаю, что я такое… — я мог лишь прижать ее крепче к себе. Орели была чудовищем, демоном, черной колдуньей, но, по крайней мере, она не была безвольной куклой. Игрушкой в руках бога. В отличие от нее свою природу, я уже понял. Отто был прав в каждом слове, когда рассказывал мне про зло Энлиля.

Вильям, Густаф и Эрих ворвались в зал примерно через полчаса. Призванные демоны исчезли, остатки гарнизона гвардейцев сдались.

Вечером мы покинули замок Майнарда. Несколько мин с зарядами «Горящего облака» выжгли портальный зал и магические мастерские. Герцогу придется потратить не один год для того, чтобы восстановить свои чары. Я уж молчу, что сам портал превратился в кучку осколков вулканического стекла. Мы тогда не знали исход битвы на Майне. Что в бою Майнард Виттельбах потерпел поражение и позорно бежал. Свара с Шарлем дорого обошлась ему. А призыв демонов заставил союзников отказаться от него.

Эрих не хотел рисковать своей шкурой и надеяться на самое гуманное в мире имперское правосудие. Поэтому на следующее утро с остатками банды он ушел в лес.

Раненые сильно тормозили нас. За несколько дней мы с уланами добрались до Брюгге. Там ждал отряд кавалерии, взявший под контроль город. Мятежники не могли сопротивляться после того как их армия была уничтожена, а гвардейцы сбежали.

Все чувствовали печать рока, висящую над Асанте. Только я и Орели не боялись быть рядом с ней. И, конечно, де Фризз. Если бы не его усилия юнкер не протянула бы и дня.

Затем еще полмесяца прошло в допросах, написании рапортов и отчетов. Не то что бы мы были под арестом. Под наблюдением все в той же гостинице в Брюгге, где я жил до того. Скажем так.

Асанте проводила время в компании инквизиторов. Они не смогли снять проклятье Бетрезена. И даже разобраться в его сути. Хотя и ослабили его влияние.

Я и Орели упорно молчали про произошедшее в замке. Да напали, да разрушили портал. Но мне не хотелось заканчивать свою жизнь подопытной свинкой в подвалах инквизиции. Именно этим бы для меня все закончилось, если бы кто-нибудь узнал про визит Создателя. Или про победу над самим повелителем преисподней. Да и рассказывать про то, что моя милая бистаа — госпожа страха Инанна, я не хотел даже ей самой.

Сначала допросы вели мелкие служки. Потом нами занялся епископ из соседней губернии. Только через неделю прибыл группенквизор Хайнц Рацнефарт руководивший расследованием.

— Добрый день Петер. — Он сидел передо мной в своей черно-синей сутане адепта Энлиля, Мардука власти и совета.

— Здравствуйте, ваше святейшество.

— Расскажите мне, пожалуйста, сын мой, как вы повергли в бою владыку Легиона.

— Я не повергал его, — правду, я говорил только правду, четко отвечая на поставленные вопросы. Любая фальшь сразу бы меня выдала.

— Вы участвовали в схватке?

На эти вопросы я отвечал уже не один раз. И устно, и письменно.

— Да, отче, успел один раз выстрелить из посоха.

— Успешно?

— Нет, демоншрек не пробил его броню, и меня парализовало. Более я в схватке участия не принимал.

— Тиерменш убила его?

— Нет, отче, она была также беспомощна, как и я.

— Кто спас ее?

— Крылатый лев Нам-уд-галь.

— А что случилось с Бетрезеном? Почему он не убил вас?

— Он упал и рассыпался прахом.

— Почему?

— Умер, наверное.

— Кто убил его? — Этот простой вопрос мне, как ни странно задали впервые. Выкрутиться я не мог.

— Создатель Энлиль, владыка бури, ночной ветер, явился и забрал пламя его жизни.

Хайнц рассмеялся. Он был доволен.

— Вот, Петер. Истина она всегда кроется в правильно поставленном вопросе, а не ответе! Он что-то дал вам?

— Ничего, отче. Ничего кроме моего существования, боли и страданий.

— Я вижу, вы много общались с отцом Отто Кацем! Чувствуется его теософская школа, — группенквизитор позволил себе улыбнуться еще раз. — Поверьте, все не так плохо. Если бы не посланцы Энлиля и он сам, демоны бы уже уничтожили столицу и Бетрезен танцевал на ее руинах.

Он не стал дальше расспрашивать, и я вздохнул с облегчением. Инок принес нам кагор.

— Если хотите вы можете задать вопросы. Я уже узнал все, что хотел.

— У меня нет вопросов, ваше святейшество.

— Вам даже не интересно, что с вами будет дальше? И с вашей обожаемой бистаа.

— Я думаю, что судьбу госпожи Инанны решит император. Вряд ли он доверит такую важную вещь кому-то еще.

— О, вы знаете! Вы умны, Петер, ценю это, — он разлил вино по бокалам. — Вы правы. Так и будет.

— Эанатум подсказал, хотя у меня до этого были подозрения.

— Но вы не назвали все имена вашей Госпожи, — подколол меня он.

— Имена? Извольте! Богоравная Инанна, госпожа страха, царица Ки-ури, что судьбы подобно Энлилю вершит, — произнес я полное титулование, что упоминалось в летописях.

— … мать тьмы, Тиамат нареченная, раба Бетрезена. — окончил за меня Хайнц. Я сжал зубы. Этого я не знал. Но последнее слово оставил за собой.

— … Орели, — жестко сказал я.

Инквизитор очень долго смотрел на меня. Он думал, и я почти слышал, что мысли, как рой пчел, что пытаются поделить две королевы, недовольно жужжат в его голове.

— Я донесу вашу мысль до кайзера. Я возвращаюсь в столицу, портал для вас будет открыт через пять дней. Отдыхайте.

— Скажите, почему Отто прозябал в этом уезде, а не заседал в Синоде? — спросил я, когда он уже поднимался с кресла. — Я не видел его толком в бою, но его знания на голову выше, чем потребны провинциальному инквизитору.

— О, не сомневайтесь, Петер, я бы не рискнул сойтись с ним в единоборстве. После войны он посвятил себя теологии и поискам Истины. Проблема была в том, что мы всегда говорим детям нашей церкви правду. Но зачем отягощать их разум Истиной? У него был другой взгляд на эту мудрость. Или лицемерие, как он говорил. Потом, конечно и он тоже понял. Но было поздно. Его имя стало слишком известно, и возвращать его в столицу не хотел никто.

— Отче я очень рад, что во главе церкви стоят здравомыслящие люди, а не фанатики. Мне бы не хотелось, чтобы вернулись времена святых походов.

— Отрадно слышать, сын мой.

Он ушел и оставил меня одного.

— Уша на-ну, уша на-ну, уша на-ну ки думу-на-ше…[39] — напевал я древнюю колыбельную засыпающей Орели. Завтра мы отправлялись в столицу.

Она рассказывала мне свои сны. Она мечтала претворить их в реальность. Я не стал разочаровывать ее. Кайзер бы не потерпел бы такой неподконтрольной силы рядом. Да и сама бистаа, похоже, понятия не имела, о тех «рейдах за телами», что постоянно вело царство Ки-ури. О терроре своих рядовых граждан, который при любом нарушении рисковали стать гештуг ну-н-меш. Она помнила только то, что знала длительное время хранимая от ужасов реальной жизни царица.

Скоро. Все решится скоро…

Столица встретила нас летней жарой и военным парадом. Асанте осталась пока в Брюгге. Скорее всего, ее теперь переведут на службу в какую-нибудь колонию подальше от столицы. Как обычно поступают с проклятыми.

По-хорошему мне надо было заехать домой, но от одной мысли, что придется объясняться с Юкки, у меня сводило скулы, и я вместе с бистаа остался в казарме.

Судя по всему, из нас с Орели таки решили сделать героев. Возможно даже не из-за нашей вылазки, а просто потому, что бистаа была удобной фигурой для пропаганды новомодной толерантности к иным расам. Только так можно объяснить тот факт, что нас поставили в строю одними из первых сразу после герра Штрассера и офицеров штаба. За нами ехал верхом барон Мюнхгаузен, которого кайзер, наконец, простил за злополучную дуэль с послом, что чуть не закончилась войной с Эльфийским Королевством. За ним — дон Вильянуэва, Густаф Шрейбе и Вильгельм де Фризз.

Потом были долгие речи на площади от Грегора Штрассера, бывшего регента, отставного фельдмаршала и отца-основателя ДД, нового великого инквизитора, уже знакомого мне Хайнца Рацнефарта и оглашение приговора рейхскриминальдиректором Артуром Небе. Показательная казнь оберста Йоффе и других предателей. Красочный гномийский фейерверк.

Громкое сопение за спиной заставило меня обернуться.

— Все он видит под собой, гордый хищник разъяренный, и летает, словно тень, глаза светятся, как день, — пропела под нос жирная туша в камзоле, который по определению не смог бы застегнутся на его пузе. Запас дурацких песенок у рейхинспектора По был неисчерапем. — Жаль, что с вас все обвинения сняли, Петер Краузе. Шестьдесят семь томов уголовного дела псу под хвост…

Я в ответ только мог пожать плечами.

Кайзер не снизошел до того чтобы выступать. Только принял участие в раздаче орденов. Нас награды обошли стороной.

Вечером естественно было празднование. Но мы с Орели не попали на него. К нам подошел неприметный низенький человечек — личный камердинер кайзера Гора.

— Господин Краузе, эээ… — он несколько замялся, глядя на мою бистаа, а затем все-таки заставил себя произнести, — госпожа Орели, его величество приглашает вас на неформальную аудиенцию. Следуйте за мной, пожалуйста.

Кайзер принял нас в своем личном кабинете. Повинуясь его жесту, гвардейцы покинули комнату. Так же жестом он приказал мне и Орели сесть. Его величество Гор пятый своего имени пристально изучал лежавшую у него на столе бумагу. Я скользил взглядом по стенам обтянутым серой тканью. Рассматривал простую деревянную мебель, шкафы с документами и книгами, стол с добрым десятком кристаллов связи на нем. Клетку со спящим любимым соколом Гора. Единственным украшением комнаты была старинная выцветшая фреска Создателя на потолке.

Мы не смели пошевелиться. Наконец кайзер решительным росчерком подписал бумагу, положил ее в черную кожаную папку и обратил на нас свое высочайшее внимание.

— Здравствуйте герои, спасители отечества. Я хочу наградить вас. Свой приз вы сможете выбрать сами, но сначала я расскажу вам одну старую историю, которую я не рассказывал еще никому. Вам интересно?

— Конечно, ваше величество! — ответил я. Орели промолчала, в отличие от меня она не отводила взгляда от кайзера. Она смотрела на него в какой-то потрясающей смесью ненависти и надежды.

— Хорошо, слушайте, это не займет много времени. Полторы сотни лет назад, примерно за полвека до начала великой войны, — начал свой рассказ кайзер, — великий некромант Хэсс был всего лишь мелким аколитом на побегушках у личей и никто не думал, что он станет силой способной изменить наш мир. Он был в меру глуп, неуклюж в магии, и абсолютно бесперспективен. После смерти, или второго рождения, как ее называла нежить, он в лучшем случае стал бы призраком. Но у мальчика были амбиции и талант. И мальчик был вором. Однажды он совершил самую большую кражу, которую когда-либо совершал человек.

Где он достал том высших заклинаний призыва, я не знаю. Его память не показала мне это. Он очень хотел призвать владычицу демонов Тиамат, продать ей свою душу и отдать сердце. Очень романтичный был юноша. Да и иллюстрации в фолианте были… специфические.

Но, несмотря на год подготовки и то, что его звезда призыва раскинулась почти на сто лиг, применить правильно заклятье он, конечно же, не смог. Ошибка в его построении громоздилась на ошибке, он забывал мелочи и заблуждался в главном. Да и куда ему было преуспеть, когда до него столетьями личи бились над тем, чтобы вернуть свою госпожу Иннану из ада, куда ее затащил Бетрезен. Но его заклятье сработало. Хотя и не так как он рассчитывал. Своим колдовством ему удалось украсть у Владычицы душу. Иронично, не так ли? Смертный украл душу у демона, отомстил, можно сказать за весь наш род. — Кайзер позволил себе сухой смешок. Мне было не смешно. Орели вся подалась вперед, она была как напряженная струна. Его величество отпил воды и продолжил. — А вместе с душой он получил и часть ее сил. Как он ими распорядился, вы, я думаю, еще в детстве на уроках истории усвоили, Петер.

Я кивнул. Хэсс Великий, Пламенная погибель, для начала сплотил железной рукой орден некромантов. Личи дорожили своей нежизнью и склонились перед ним. Он подчинил себе многочисленные секты демонопоклонников, вырезав ересиархов южных земель, гораздо более безжалостно, чем это делали рыцари Таира во время Святых походов. Он пообещал темным эльфам вечную ночь. Он победил в единоборстве без магии великого вождя бистаа. А затем обрушил мощь объединённых армий на Таирский союз. Но вместо того, чтобы пройтись неостановимой волной от моря до моря, полчища нежити своей ненавистью выковали из рыхлой конфедерации баронств, княжеств и вольных городов сталь Таирского кайзеррейха. Не речами и решениями большинства стали решаться тогда вопросы державы, а железом и кровью.

— Так вот, я пропущу несущественное. Когда мы сошлись с ним в битве в его тронном зале, он проиграл мне. Тупая мощь всегда уступает разуму, так случилось и тогда. Я стер его личность, я забрал себе осколки его памяти и освободил ненароком душу Владычицы.

Бедную, неприкаянную, покалеченную моей магией и долгим пребыванием в человеческом теле душу, которая не могла вернуться домой… Моя ошибка. Но когда я убивал Хэсса, я не знал про этот нюанс. А потом было поздно. Она сбежала и нашла себе какое-то тело.

До последнего времени я искал ее. Инквизиция искала ее. Все демоны, прорывавшиеся в наш мир, соблазняющие своими посылами наших детей. Мы все искали Владычицу. Я бы мог стереть личность и память. Но не уничтожить тебя, Тиамат. Твоя сила тогда блуждала бы бесхозной по земле. А если мы хотим прекратить прорывы Инферно, ослабить сектантов, успокоить нежить и закончить эту войну, то твоя душа должна уйти из нашего мира. Мы хотим? — Кайзер смотрел, не отрываясь, в глаза Орели.

— Да, — произнесла моя бистаа.

— Вспомни, — бросил Гор всего одно слово. Но за этим словом стояло больше магии, чем за десятиметровой пентаграммой «огненной купели» стирающей замки с лица земли. Тени выплеснулись из углов кабинета. В глазах Орели заиграло хорошо знакомое мне зеленое пламя. Воздух пах серой. Ее рот распахнулся и раздался адский рев. Крылатая тень окутала ее, и я уже не различал где плоть, а где призрак. Я сжался в комок в своем кресле, хотя я и привык уже к этому страху. Кайзер взял со стола простой нож для конвертов, спокойно и размеренно подошел к Орели, чье тело постепенно раздувалось в размерах, обрастало шипами и роговыми пластинами.

— Ты хочешь домой?

— ДААА! — от рева чудовища оконное стекло рассыпалось осколками. Монстр шумно хрипел, выдыхая язычки чадящего пламени. Но даже волосок не шевельнулся на его величестве. За окном еще недавно чистое небо покрылось черными тучами.

— Иди, — коротко сказал кайзер. На острие ножа разгорелась маленькая белая искорка. Гор молниеносным движением руки вонзил клинок в сердце демона. Я вскрикнул, пытаясь остановить его, ведь фигура монстра начала меняться, превращаясь в женщину в черной тунике. Но было поздно. Дворец содрогнулся до основания. Мои волосы встали дыбом от магического разряда, разорвавшего ткань реальности. Сокол приоткрыл один глаз, недовольно распушил перья и защелкал клювом.

Тени исчезли. Из разбитого окна снова светило солнце. Ветерок шевелил ободранные шторы. В кресле рядом со мной сидела Орели. Ее голова запрокинулась, лицо приобрело восковую бледность трупа. Кайзер закрыл ей глаза. Вокруг ножа, торчащего в груди бистаа, расползалось кровавое пятно. Тело постепенно таяло в воздухе.

— Отлично. Награда нашла героя. А теперь вернемся к вам, барон. Что хотите вы? Деньги? Должность? Титул?

— Ничего… — Я был просто раздавлен произошедшим.

— Я могу вам память подправить, если хотите. Будет не так больно.

— Нет, ваше величество, этого я не хочу точно! — я набрался смелости посмотреть кайзеру в глаза.

— Похвально. Если бы вы согласились, я был бы в вас разочарован.

— Зачем вы убили ее? Она не была демоном на самом деле. Она была Инанной, человеком.

— Я знаю. И-Нанна — лунный свет. Сейчас в моем мире началось утро. Ей не место здесь. Ни ей, ни любому другому богоравному, способному обрушить хрупкое равновесие сил, что я выстроил.

— Зато было самое место для Орели, Аурелии, зари… — Ответили мои губы, которые вновь стали чужими. — Позвольте откланяться, ваше величество.

Я встал, чтобы убраться из этого проклятого места. Очень хотелось напиться. Но после первого же шага я рассеялся прахом.

— Даже так! — Кайзер удивленно поднял бровь, посмотрел на кучку пыли у кресла. Он задумчиво теребил подбородок и поднял голову, глядя на потолок в раздумьях. Неужели он опять где-то ошибся? Фреска, изображавшая Создателя, подмигнула ему. — Вот оно что! — ухмыльнулся Гор, получив ответ на невысказанный вопрос.

Он прикоснулся к одному из кристаллов связи. Через пару минут в кабинет зашли канцлер и личный камердинер кайзера.

— Базиль, пришлите людей прибрать у меня в кабинете, через четверть часа. Пока свободны. — Камердинер с поклоном удалился, а Гор продолжил, обращаясь уже к канцлеру, — Кшиштоф, кто из богов сейчас в моде у черни?

— Мардук-Шамаш и Иштар-Нинхурсаг, как докладывают инквизиторы.

— Тогда подготовьте объявление, что Мардук и Иштар сегодня лично спустились с небес, или где там они обитают, и забрали Орели и Петера фон Краузе в рай за их заслуги перед верой и отечеством. Возьмите пару десятков тысяч маны из резервного хранилища на заклинание массового убеждения. Я хочу, чтобы народ воспринял эту новость со сдержанной радостью. И подготовьте место для кенотафа наших героев в зиккурате Э-темен-ан-ки.

— Будет исполнено, Гор, — наедине канцлер и император обращались друг к другу по имени. — Может, хоть пару слов скажешь, что здесь произошло? Они покушались на тебя?

— Нет, Кшиштоф… Я же почти правду приказал сообщить. На самом деле только не Мардук и Иштар, а владычица демонов, мать тьмы Тиамат и Создатель Энлиль, господин бури…

Канцлер пожал плечами, если кайзер не хотел рассказывать правду, значит ему, Кшиштофу эту правду знать не положено. Гор грустно вздохнул.