Мир Авиации 2003 03

Заслуженный военный штурман СССР Виктор Михайлович Лавский

Владимир РАТКИН Москва

Виктор Лавский в 1936 г. окончил Харьковское училище штурманов. Освоил самолеты У-2 и Р-5. После окончания учебы был направлен в 12-ю эскадрилью 49-й авиабригады, базировавшейся в Смоленске. В начале 1937 года двадцатилетнего штурмана звена вызвали в штаб авиабригады и спросили: «Как вы смотрите на то, если мы вас пошлем в государственную командировку?» Виктор догадывался, что это может быть направление в Испанию и ответил: «Готов!» — «К вечеру соберите чемодан, билет вам уже заказан, в Москве вас встретят». Уже на следующий день он выехал в Москву оформлять документы. По прибытии в столицу Виктора, вместе с другими, поселили в Хамовнических казармах, переодели в гражданскую одежду, выписали паспорта на новые фамилии. Так В.М. Лавский стал «Виктором Михайловичем Любарским, ударником труда». Официальная версия гласила, что он в составе делегации передовиков направляется на Всемирную промышленную выставку в Париже (документы были выписаны именно туда). Всех «делегатов» попросили в целях конспирации отучиться на время расписываться своей настоящей фамилией.

Перед отъездом из Москвы на Белорусском вокзале к Виктору подошла женщина и сказала: «Вы будете старшим группы.» В.Лавский стал активно протестовать: предстояло ехать за границу, а он не только не имел опыта «руководящей» работы, но и не знал иностранных языков. «Не привлекайте к себе внимания!» — тихо, но строго ответила та — «Не вы первый, не вы последний. С вами едут шесть человек, они вас знают.» Советско-польскую границу пересекали на участке Столбцы-Негорелое. Вопросов к «делегации» не возникло, не считая «инцидента» с одним товарищем, который вез с собой 500-граммовую банку черной икры. За этот товар потребовали уплатить большую пошлину, и во избежание лишних трат ему пришлось съесть всю икру на советской территории — тут же, у погранпоста.

В Париж следовали через Германию, Бельгию, Люксембург. На территории Рейха, вероятно, догадывались о том, куда в действительности направлялась группа, но препятствий не чинили — ведь все документы были в порядке, а виза на проезд через Германию была выписана в посольстве данного государства в Москве. Единственно, что сделали при прохождении группы через пограничный контроль — это изъяли у ее членов паспорта, унесли их куда-то и через некоторое время вернули.

Прибыв в Париж, «делегация» вечером отправилась в Тулузу, якобы на экскурсию. Всем выдали французские паспорта, переодели во французскую одежду, посоветовав предыдущий гардероб выбросить. Сфотографировались в автоматической камере (впервые видели такое техническое новшество). «3 фото — голову держать прямо, чтобы оба уха было видно, и 3 фот — произвольное положение. Три фотографии остались у резидента, остальные отдали.»

Выехали в Тулузу. В.М. Лавскому выдали фотоаппарат «Лейка». Сказали: там вас должен встретить резидент. «Вы выйдете из вагона, на плечо повесьте фотоаппарат. Человек, который ждет вас, будет держать в руках газету и читать». Утром прибыли в Тулузу. Но как раз накануне войска мятежников захватили крупный город Испании Бильбао, и все газеты вышли с этой сенсационной новостью. Газетчики, выкрикивая заголовки статей, вовсю продавали газеты; практически все, кто был в это время на вокзале, покупали их и тут же начинали читать. К кому обращаться? Вдруг кто-то сказал по-русски: «Идите на выход.» А куда? Решили — туда, куда двигалась основная масса народа. На привокзальной площади заметили, что им машут рукой от одной из автомашин. Спустились к ней, но водитель, увидев «Лейку» у В. Лавского, сказал: «Нет, нет, вам в другую машину.» Сели и поехали в гостиницу. Фотоапарат с 11-ю сменными объективами, которые находились в одной сумке, забрали. Группе советских добровольцев опять были выданы паспорта на новые имена. Согласно очередному “переименованию” Виктор Лавский стал “коммерсантом Хулианом Дон Педро Валенсиано”. Ждали дальнейших указаний, и они поступили: «Возьмите только самое необходимое и идите на аэродром.»

Прибыли на аэродром и стали ждать в ресторанчике. Появился резидент, болгарин, сказал: «Закажите себе кофе», а сам куда-то убежал с озабоченным видом. Наконец, вернулся и попросил следовать за ним. «Видите самолет на стоянке? Идите туда, садитесь в него и ждите.» Предупредил: с вами будет американский корреспондент, который говорит по-русски, поэтому в салоне лучше не разговаривать.» Пошли к самолету парами и — в ногу. Резидент пришел в ужас. «В вас же сразу узнают военных!» Поняли свою ошибку и пошли раскованно.

Двухмоторный самолет был рассчитан на 15 человек. Кроме наших добровольцев пришли еще 4 американца: 3 мужчины и одна женщина. Наконец появился экипаж, занял свои места и, обернувшись в салон, поприветствовал пассажиров: «Салют, компаньеро, салют, камарадо! Франко — капут!» Стало ясно, что этим рейсом в Испанию летят «свои».

Когда прибыли в Барселону, никак не могли понять, почему многие горожане грозят им кулаками? Объяснили: вы ходите в шляпах, а незадолго до этого в городе бьи подавлен путч фалангистов, участники которого носили шляпы коричневого цвета. Сразу после смены головных уборов (одели береты со значком) реакция жителей изменилась на противоположную. Когда же узнавали, что идут русские, то восторг горожан был беспредельным. Из Барселоны добровольцы переехали в Альбасетту (под Мадридом), где формировались интернациональные бригады. Встретил авиаторов политруководитель Агальцов. В здании штаба прибывшие увидели на стене портреты Ленина и Ворошилова, и только тогда почувствовали себя как дома. После недели отдыха прибывших направили на аэродромы республиканцев.

За время пребывания в Испании, с мая 1937 г. по февраль 1938 г., В.М. Лавский, будучи штурманом на самолете СБ, совершил 96 боевых вылетов (60 — на бомбардировку и 36 — на разведку). Группа советских летчиков была наиболее высококвалифицированным подразделением из всех добровольцев, хорошо владела вверенной им техникой, которую основательно изучила еще за годы своей предшествовавшей службы в Союзе.

Группа, в которой прибыл Лавский, должна была быть сменена, как полагалось, через 34 месяца, но обстановка в Союзе не позволила это сделать. Был арестован начальник Управления ВВС РККА Алкснис, а набранную сменную группу добровольцев распустили под тем предлогом, что «вредители» из руководства ВВС внедрили в нее шпионов. И пока формировали новую группу авиаторов, в Испанию шли сообщения о скором прибытии смены — сначала через неделю, затем через больший срок… Реально же группа, в которой воевал В.М.Лавский (командир — Сенаторов), пробыла в Испании два срока.

В тот период в авиации франкистов преобладали истребители «Фиат», и в воздушных боях экипажи СБ использовали скоростные качества своих машин. Если воздушные противники шли на одной высоте, то СБ уходил от «Фиата». Но если итальянские истребители шли с превышением (как нередко бывало), они успевали в пикировании набрать скорость и произвести од- ну-две атаки по бомбардировщику. Кроме того, авиагруппировка мятежников непрерывно наращивалась, что позволяло франкистам активизировать действия своей авиации. Это, конечно, сказывалось на потерях авиации республиканцев. Не избежал столь нежелательной встречи с «Фиатами» и экипаж Стародумова-Лавского (стрелок- радист — испанец Матиас Геррас).

В один из дней с аэродрома Де Энарес в 40 км от линии фронта экипаж вылетел на бомбардировку позиций франкистов. После сброса бомб, на отходе от цели, группу СБ атаковали 6 «Фиатов». Стрелок-радист начал отстреливаться, но после длинной очереди из ШКАСа (2–3 секунды жал на гашетку) пулемет заклинило. Летчики «Фиатов» пошли в атак)'. Огнем противника были повреждены оба мотора бомбардировщика; радиаторы «запарили». Один мотор заклинило через несколько секунд после этого, другой проработал немногим дольше. Но этого времени хватило, чтобы перелететь линию фронта, перевалить первую линию окопов республиканских войск, вторую, третью… Преследователи отстали: над республиканской территорией патрулировали советские истребители.

Впереди подвернулась подходящая площадка — виноградное поле. Пошли на вынужденную. При посадке на фюзеляж самолет получил сильные повреждения, при ударе о подвернувшийся валун крыло было оторвано. К машине подбежали солдаты республиканской армии, помогли экипажу вылезти, вытащили раненного стрелка-радиста, предоставили авиаторам машину и отвезли на аэродром. Раненного отправили в госпиталь.

Лавский участвовал в результативной операции по уничтожению авиатехники противника на аэродроме Гаррапенильос (близ Сарагосы), расположенном в 30 км от линии фронта. Республиканцы, оборудовав наблюдательный пункт на горе, возвышающейся над прифронтовой зоной, с помощью оптических приборов имели возможность вести за ним наблюдение. Сосредоточение на аэродроме большого числа самолетов мятежников было замечено республиканцами в октябре 1937 г. Это свидетельствовало о подготовке противника к наступлению на данном участке фронта. Решено было провести упреждающий удар.

15 октября группу бомбардировщиков СБ направили на блокирование аэродромов истребителей: бомбовым ударом они должны были вывести из строя взлетные полосы, чтобы не допустить подъем в воздух авиации франкистов. В это время республиканские И-15 провели штурмовку основного аэродрома. Пулеметы снарядили патронами с бронебойно-зажигательными пулями. Прикрытие И-15-х обеспечивали истребители И-16. Тщательность подготовки операции, внезапность удара принесли свои плоды. Выстроившиеся вдоль границ летного поля линейки неприятельских самолетов были зажжены. Уцелеть удалось немногим машинам. После штурмовки аэродрома и уничтожения порядка 30 самолетов мятежники вынуждены были отказаться от своих планов.

Один вылет экипаж Стародумова-Лавского совершил на прикрытие движения судов с военными грузами в Картахену. Путь кораблей из СССР в Испанию был полон опасностей. В районе Гибралтара их караулили канонерские лодки, задерживавшие для досмотра все суда, шедшие в Испанию; на вероятных маршрутах движения кораблей курсировали подводные лодки. Капитаны судов, транспортировавших военные грузы, имели приказ: в случае обнаружения и задержания судна открывать кингстоны. Дело малоприятное, поэтому они вынуждены были прибегать к различным уловкам, чтобы дойти до порта назначения и доставить необходимый Республике груз.

Однажды была получена информация, что итальянские военные корабли готовятся перехватить очередной караван с оружием. Экипажи СБ вылетели на поиск судов. Обнаружив караван из трех грузовых кораблей, экипаж совершил над ними несколько виражей, после чего отправился к испанскому побережью, где, как сообщалось, укрылись итальянские канонерки.

Вблизи берега экипаж обнаружил суда, силуэтами напоминавшие военные. Летчик сделал несколько заходов, во время которых Лавский сбросил по целям бомбы. Конечно, попасть в корабль было чрезвычайно трудно, но бомбометание оказало свое психологическое воздействие: суда противника ушли из этого района в восточном направлении. Путь каравану был открыт.

Вылеты на разведку были сопряжены с немалым риском. Не все возвращались из таких полетов. Один экипаж был сбит через 4 вылета, другой — через 8, третий — через 12… Странная периодичность, с которой исчезали разведчики, наводила на определенные мысли… Задания на разведку стали поручать и экипажу Стародумова-Лавского. Перед вылетом экипажу в штабе определяли маршрут, высоту полета, и какую цель искать. Обычно это были хвосты колонн (поиски велись в ходе утренних разведвылетов), скопления войск франкистов. Экипаж выслушивал приказ, но Лавский прокладывал другой курс, более выгодный для выполнения задания, а кроме того летчики следовали на другой высоте. Совершали иногда по 2–3 боевых вылета в день (2 вылета на бомбардировку, один — на разведку или наоборот). Поначалу летали на высоте 5000 м. Над вражеской территорией видели кружившиеся ниже «Фиаты». Но большая высота требовала использование кислорода. В.М. Лавский предложил летать на малых высотах, внезапно выскакивая на объект разведки.

Совершили 12 разведвылетов, после чего в группе стали поговаривать, что надо бы назначить на разведку другой экипаж, «иначе и этот потеряем». Но экипаж верил в успех, так как он был основан на внезапности для противника. Верил в это и командир эскадрильи майор Сенаторов (в период пребывания в Испании носивший звание генерал-лейтенанта): «Пусть Хорхе 1* и Викторио продолжают летать».

Уже после возвращения на родину Лавский узнал причин столь частых потерь среди самолетов-разведчиков. Оказалось, что в штаб группы был внедрен вражеский агент, который сам ставил экипажу задачу и сам же сообщал данные о маршруте полета противнику. Незадолго до поражения республиканцев он перебежал к франкистам.

Из Испании В.М. Лавский вернулся в родную авиачасть, базировавшуюся в Смоленске. За участие в испанских боях он был награжден двумя орденами Красного Знамени. Ему присвоили звание капитана, назначили на должность штурмана эскадрильи, затем — повысили в должности до штурмана полка.

В 1939 году Лавского направили на учебу в монинскую академию ВВС. С началом советско-финской войны начальник штурманского факультета академии Герой Советского Союза ИТ. Спирин решил собрать наиболее квалифицированные летные кадры, воевавшие в Испании и Китае, и сформировать летную группу для выполнения ответственных заданий командования Северо-Западного фронта. В.М. Лавский был назначен штурманом группы. После завершения ее формирования летный состав выехал на СЗФ, в район Кандалакши. В составе группы Лавский совершил 21 боевой вылет. Основной целью была железнодорожная линия Кемиярви-Рованиеми. Один раз вылетали на бомбардировку самого города Рованиеми (одновременно с налетами на другие города Финляндии), но политические последствия от такого акта оказались весьма негативными. Отношения СССР с Соединенными Штатами осложнились, и бомбардировки городов было приказано прекратить.

Бомбили также передний край финской обороны, но на участке, где действовала группа Спирина 2*, линия фронта была стольусловной, что экипажам точно не могли объяснить, где же располагаются войска противника…

Один вылет Лавский совершил на бомбардировку железнодорожного моста.

Сброс был точным, но бомба попала в бык (мостовой устой), который перенес разрыв фугасной бомбы. Участие авиагруппы в боевых действиях продолжалось до 12 марта 1940 г., когда между воюющими сторонами было заключено перемирие.

По завершении финской войны В.М. Лавского направили на курсы усовершенствования начальствующего состава (КУНС) при академии ВВС. Писали рапорт наркому обороны Тимошенко с просьбой продолжить обучение в академии, прерванное участием в финской кампании, но получили отказ с визой наркома: «Их долго ждать.»

В мае 1941 г., еще до завершения обучения, В.М. Лавского назначили на должность штурмана 289-го ближнебомбардировочного полка, который в это время получал на Харьковском авиазаводе самолеты Су-2. В июне 1941 г. Лавский выехал к месту своей службы в Харьков через Москву. Именно в столице его застало известие о начале войны.

289 ББАП после сбора всего летного состава перебазировался на аэродром Богодухов, откуда и начал боевые действия. Полк был сформирован из молодых авиаторов, и, чтобы не потерять их, решили поначалу выпускать на задания только опытный командирский состав. Однако такой подход грозил полку в скором времени остаться без командиров. В один из вылетов Лавский попал в серьезную переделку. На отходе от цели группу бомбардировщиков перехватила пара «Мессершмиттов». Первым подвергся атаке самолет ведущего группы, командира 1-й эскадрильи Овчинникова, (Лавский летел на этой машине штурманом). Поврежденный Су-2 пошел на снижение. Летчик не прерывным маневрированием не давал противнику, заходившему с двух сторон, вести прицельный огонь. Ответного огня В. Лавский вести не мог — турельный пулемет заклинило. Тогда он достал ракетниц)' и выст релил сначала по одному, затем по другому «мессеру». Выпущенные ракеты оставляли за собой густой дымный след. Немцы пре кратили атаки, и летчик повел Су-2 на вынужденную посадку.

Сели у кукурузного поля, быстро отстегнули привязные ремни и выскочили из самолета: боялись, что он вот-вот взорвется. Однако взрыва не последовало. Внезапно появились какие-то люди. Послышался крик: «Хенде хох!» Немцы?! Все могло быть. Линии фронта с непременными окопами, укрепленными огневыми точками не существовало, обстановка менялась непрерывно — противник продвигался на восток. Поэтому сказать точно, чья эта территория, никто не мог. Летчики тихо сидели в густых посадках до тех пор, пока один из тех, кто стоял у кукурузного поля (тоже не решаясь в него заходить) сказал: «Ну их … ребята, пошли!» Тут авиаторам стало понятно — наши.

— Вы что же, не видите, на самолете звезда красная! Вон, не сгорела еще… — пожурил солдат Лавский.

— Так ведь немцы захватывают наши самолеты и тоже на них летают… — ответили те.

Два авиатора с трудом, но вернулись в свой полк. Там их уже списали со счетов: экипажи, возвратившиеся на аэродром, доложили, что самолет командира был сбит, упал на землю и взорвался. На В.М. Лавского заготовили похоронку, но поскольку его отец остался на оккупированной территории, а место жительства брата оставалось неизвестным, отправку послания задержали. Комполка Огиев построил полк и выговорил всем участникам этого боевого вылета за то, что они бросили в бою самолет своего командира, оставили его без огневой поддержки. Внушение возымело действие.

Лавский настоял, чтобы при планировании боевых вылетов вместе с опытными летчиками назначали и один-два молодых экипажа. «Пару вылетов — и они уже обстрелянные». На Су-2 В.М. Лавский совершил около 30 боевых вылетов. В основном же приходилось организовывать боевую работу полка, так что времени на сами вылеты не оставалось.

Впоследствии времени стало еще меньше. Майор Лавский в период подготовки Харьковской наступательной операции (весной 1942 г.) был назначен штурманом Маневренной авиагруппы Юго-Западного направления. Впоследствии, после формирования 8-й Воздушной армии, стал заместителем Главного штурмана этого авиасоединения. В этой должности ему также приходилось летать — на самолетах Пе2, А-20 «Бостон» и По-2: все эти вылеты в основном выполнялись для контроля бомбометания экипажей 8-й ВА.

Когда освобождали Крым, стало известно, что некоторые экипажи ночных бомбардировщиков По-2 не выполняют боевое задание так, как того требовал боевой приказ: сбрасывают бомбы не на Севастопольскую бухту, забитую кораблями (противник эвакуировался с полуострова), а на суда, стоящие на рейде или попросту в море. Потребовалось проверить это лично. На По-2 Лавский вылетел на Севастополь. В районе цели он наблюдал за действиями бомбардировщиков. К сожалению, сведения, поступившие в штаб, нашли подтверждение. Разумеется, сильная зенитная оборона порта мешала выполнять задание: противник эвакуировался со всего полуострова, и на ограниченном пространстве оказались едва ли не все зенитные средства, которые немцы имели в Крыму. Однако бомбометание по скученным кораблям дало бы гораздо больший эффект, чем по тем из них, что вышли в море.

Экипаж вернулся на аэродром. На По-2 подвесили бомбы, и Лавский вылетел вторично — на этот раз для бомбометания по Севастопольской бухте. После сброса бомб самолет поймали прожектора и начался зенитный обстрел. Энергичным маневром летчик попытался выйти из лучей, но зенитчики уже вели прицельный огонь. Запахло бензином, однако машина не загорелась. Стали набирать высоту, поднялись до 1000 метров, и в это время двигатель встал. Сопровождаемый прожекторами, По-2 пошел на снижение. Вскоре лучи остались позади. По трассам наземной перестрелки определили прохождение линии фронта. Самолет к этому моменту летел на 500 метров: помор ла набранная после повреждения высота. Летчик приказал: «Берите ручку, управлять будем вдвоем». Рули управления были сильно побиты — обшивка их была изодрана в лохмотья. Так, выжимая вдвоем ручки управления, экипаж вел самолет. Вскоре хвостовой костыль чиркнул но твердой поверхности, и По-2, упав на основные стойки, покатился по земле, остановившись после пробега 30–50 метров. Осмотрев место приземления, летчики поняли, что им сильно повезло: впереди находился противотанковый ров, до которого самолет не докатился нескольких метров. Осмотр повреждений показал: пулеметная очередь с земли пробила бензобак — точно посередине емкости, так что горючего хватило на набор высоты, которая, по сути, и спасла экипаж от посадки на территории противника.

Когда узнали, что офицер штаба Воздушной армии, заместитель Главного штурмана летал в тыл противника без разрешения командования, был выпущен приказ, в котором Лавскому объявлялся выговор и запрещалось допускать такие полеты впредь.

Тем не менее после освобождения Севастополя 9 мая 1944 г. В.М. Лавский был награжден орденом Красного Знамени за успешное выполнение боевых задач.

В конце апреля 1945 г. Лавского вызвали в Москву и показали приказ о его назначении старшим штурманом-инспектором штурманской службы ВВС. В дальнейшем ему пришлось быть также штурманом полярной экспедиции СП-5.

В.М. Лавскому была зачтена предыдущая подготовка в академии ВВС и на КУНС, что дало ему возможность в 1950 году поступить в академию Генерального штаба. В 1952 г., после академии, Виктору Михайловичу предложили занять должность начальника штаба воздушной армии, но он отказался: для него это была совершенно незнакомая сфера деятельности. Тогда ему предложили только что освободившуюся должность Главного штурмана войск Воздушной обороны приграничной линии (командующий — К.А. Вершинин), подчинявшихся Генеральному штабу. В декабре 1952 г. Лавский приступил к работе в новой должности. Однако после смерти Сталина эту авиационную структуру расформировали. В.М. Лавский временно остался не у дел, но не надолго. Вскоре на Сахалине открылась новая вакансия — Главного штурмана 10-й Воздушной армии. В мае 1953 г. Виктор Михайлович убыл на Сахалин. Служба на острове позволяла ему через 5 лет вернуться в Москву. В мае 1957 г. его вызвали в столицу, где ознакомили с приказом министра о назначе нии его Главным штурманом ВВС Вооруженных сил Советской армии. На этой должности В.М. Лавский проработал 14 лет.

После выхода в отставку Виктор Михайлович 15 лет проработал в Гражданской авиации, в Управлении воздушным движением страны.

1* Хорхе — испанский псевдоним командира экипажа Стародумова. (Прим. авт.)

2* Зона ответственности 9-й армии.

Фото из архива В. М. Лавского

ВОИНА В ВОЗДУХЕ