Мир Авиации 2003 03

Наверное, прискорбно, что боевые действия на Северном Кавказе давно стали восприниматься в российском обществе как нечто привычное и само собой разумеющееся — настолько, что падавшие в Нью-Йорке небоскрёбы не воспринимались как нечто сверхтрагическое. «У них» там нашелся свой Бен Ладен, а у нас вроде бы всегда был свой «персональный» фронт борьбы с мировым терроризмом. Так или иначе, операции против террористов в Чечне продолжаются, и не последнюю роль в них по прежнему играет авиация.

После вторжения боевиков в Дагестан в августе 1999 года, которое официально считается началом «второй чеченской войны», в боевые действия сразу же включились авиаторы 4-й воздушной армии Северо-Кавказского военного округа (СКВО). По оценкам различных военных экспертов, на случай полномасштабных боевых действий на Северо-Кавказском направлении (например, при гипотетическом столкновении с силами НАТО или США, которые будут использовать базы в Грузии или Азербайджане) боеспособность СКВО, в силу характерных для российской армии проблем новейшего времени, совершенно неудовлетворительна. Но для контртеррористических действий боевой потенциал авиации СКВО был признан достаточным. Позже авиационная группировка в регионе была усилена за счёт других округов 1*. В состав Объединённой группировки войск (ОГВ) на Северном Кавказе вошла авиатехника как ВВС и Армейской Авиации, так и других ведомств — пограничников, МВД и даже МЧС. К зиме 2000–2001 гг., после установления контроля российских войск над основными населёнными пунктами и транспортными коммуникациями Чечни и объявления об «окончании активной фазы антитеррористической операции», все «чужие» авиачасти и техника были выведены из региона. В распоряжении ОГВ(с) остались несколько десятков боевых самолётов и вертолётов, костяком которых являются авиачасти Северо-Кавказского ВО. Небольшая численность авиационной группировки, до известной степени, компенсировалась высокой интенсивностью применения авиатехники, особенно в начале боевых действий. Согласно опубликованным СМИ данным, к январю 2000-го авиация совершала по 25–60 вылетов в сутки, а их общее количество с августа 1999 г. превысило 5800; к маю 2001-го количество вылетов дошло до 11 тысяч. По мере перехода чеченских боевиков к «подпольно-партизанской» тактике, интенсивность применения авиации постепенно снижалась.

1* Даже при этом по числу единиц авиатехники вторая кампания сильно уступает первой. В 1994–1996 гг. на Северо-Кавказском ТВД было задействовано до 200 боевых и транспортных самолетов и не менее 75 вертолетов. К боевым действиям привлекались даже стратегические бомбардировщики Ту-22МЗ. Во второй войне количество исправных боевых самолетов и вертолетов на ТВД всегда выражалось лишь двухзначной цифрой.

Основное количество боевых самолёто-вылетов пришлось, как обычно, на штурмовики Су-25. Других подходящих для этого машин у российских ВВС попросту не осталось: в годы «перестройки» были бездумно уничтожены почти все однодвигательные истребители-бомбардировщики МиГ-23/27 и Су-17, которые очень пригодились бы теперь на Кавказе. После Первой Чеченской войны МО РФ сделало попытку «реанимировать» 1–2 полка МиГ-27 или Су-17, как наиболее подходящих для подобных операций самолетов. Но это мероприятие заглохло так и не начавшись. Все находящиеся на базах хранения МиГ- 27 и Су-17 быстро пришли в негодность из- за отвратительных условий этого самого хранения. К тому же над этими машинами за последние годы «хорошо потрудились» охотники за цветным металлом. На предприятиях авиапрома и ремзаводах ВВС не осталось запчастей для приведения машин этих типов в боеспособное состояние, а в бюджете, как обычно, не нашлось средств.

В боях участвовали в основном «грачи» из отдельного штурмового полка, размещённого в Будённовске и Моздоке. В Моздоке в 1999–2001 гг. находились штурмовики Буденновского ОШАП и несколько звеньев командированных на театр боевых действий Су-25, число которых никогда не превышало состава усиленной эскадрильи. Матчасть для командированных «одалживали» в Буденновском полку и других частях СКВО, а также брали с баз хранения и перегоняли из других военных округов, в том числе и из МВО. Пилоты Су-25 прибывали в командировки на Северный Кавказ со всех концов России, обычно от одного полка прибывало 3–4 летчика. По мере сокращения группировки ВВС РФ в Чечне, в связи «с окончанием активной фазы операции», все прикомандированные штурмовики с ТВД убрали.

По состоянию на начало 2003 года, в Моздоке, который из-за своей близости к территории Чечни более предпочтителен в качестве «аэродрома подскока», нежели, например, Буденновск, находятся дежурные звенья Су-25 Буденновского ОШАП и бомбардировщиков/разведчиков Су-24, а также вертолеты и дежурные пары ПВО. Никаких отдельных штурмовых авиачастей в Моздоке нет. Кроме того, из Липецкого Центра боевого применения ВВС РФ перебрасывалось на ТВД звено полумифических Су-39 (они же Су- 251). Впрочем, эти «суперграчи» пробыли в зоне боевых действий весьма недолго и привлекались в основном к нанесению «точечных» ударов с применением современных управляемых боеприпасов. Они уничтожили, в частности, единственный остававшийся у чеченцев к 1999 году самолёт Ан-2 на аэродроме в Грозном и еще ряд важных объектов боевиков — РЛС, средства связи и несколько единиц бронетехники.

Су-25УБ (бортовой номер «52», красный) стартует на разведку погоды над Чечней. Под крылом подвесные топливные баки и блоки НУР. Буденновск, февраль 2002 г.

Су-25 (35 красный) возвращается с задания. Этот Су- 25 брал в полет бомбы. Буденновск, февраль 2002 г.

Тактика авиации ОГВ(с) в Чечне в основном обуславливается ограниченным объёмом задач, стоящих перед федеральными войсками в ходе контртеррористической операции (КТО). Например, штурмовики Су-25 обычно вылетают на задание парами, при этом ведущий несёт лишь два подвесных топливных бака и два блока НУР, а ведомый — подвесные баки и бомбы. Полная боевая нагрузка требуется редко, также как и вылеты звеньями.

Кроме штурмовиков в боевых действиях интенсивно использовались фронтовые бомбардировщики и разведчики Су- 24, также базировавшиеся в основном в Моздоке. Здесь же с 1999 года несут боевое дежурство пары МиГ-29 или Су-27 различных истребительных полков СКВО, в задачу которых входит обеспечение контроля воздушного пространства над Чечнёй, сводящееся на практике к редким вылетам на патрулирование. В 1999–2001 гг. к боевым действиям привлекались до 3 МиГ-25РБ из 47 ГРАП, работавших с аэродрома Ахтубинск (подробнее см. МА 3-01). Транспортные самолёты Ан-12, Ан-26, Ан- 22, Ан-72/74, Ил-76, Ту-134 используют в основном аэродромы Будённовска и Моздока. Время от времени транспортным бортам разрешают приземляться и в Грозном-Северном, но из-за сохранения угрозы обстрелов экипажам не рекомендуют там долго задерживаться.

Разумеется, интенсивное использование авиации в сочетании со старением авиапарка не могло не сопровождаться потерями. Хотя немногочисленные тяжелш средства ПВО чеченцев были выбиты в начальной фазе боёв (последнюю действующую ЭСУ-23-4 «Шилка» вертолёты сожгли в конце октября 1999 г. в районе Новогрозненского), у боевиков оставалось некоторое количество (обычно говорят о нескольких десятках) зенитных установок (ЭУ-23-2, ЗГУ, ЗПУ, крупнокалиберных пулемётов ПСВТ и ДШК). Возможно, именно от их огня был потерян первый в конфликте самолёт (хотя официально объявили о его потере по техническим причинам) — разбившийся 9 сентября возле Буйнакска Су-25. Применение тяжёлых пулемётов сократилось лишь с переходом незаконных формирований к действиям мелкими группами, поскольку таскать на себе по горам все эти ЗПУ и ЗГУ довольно затруднительно. Во всяком случае, с начала 2001 г. большинство сообщений об обстреле летательных аппаратов из таких установок впоследствии не подтвердилось.

Безусловно, главная угроза для боевых самолётов ОГВ(с) в Чечне всегда исходила и исходит от переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК). Американцы с начала 90-х годов перестали поставлять свои ракеты «Стингер» афганским моджахедам, являвшимся одними из главных «спонсоров» боевиков. Поэтому сомнительно, чтобы Усама Бен Ладен и его коллеги имели в 2000–2001 гг. много «Стингеров» на продажу. Во всяком случае, офицеры авиации ОГВ(с) не помнят ни одного случая, когда бы эти ракеты захватывались в качестве трофеев, хотя разведка и давала постоянно информацию о наличии чуть ли не нескольких сотен «Стингеров» у тех же Хаттаба и Басаева.

Так что зенитно-ракетный огонь по российской авиации в подавляющем большинстве случаев вёлся и ведется нашими же «Стрелами» и «Иглами». С мнением о том, что использовать эти комплексы по «своим» самолетам не даёт специальная блокировка, нельзя полностью согласиться. Такая ситуация действительно имела место, например, входе Карабахской войны между армянами и азербайджанцами, когда украденные со складов Советской армии ракеты «отказывались» наводиться на авиатехнику советского производства. Но большая часть ПЗРК, поступивших в Чечню по грузинскому канал, имеет украинское, балканское или восточно-европейское происхождение, и на них в заводских условиях выполнены доработки, вполне позволяющие стрелять по российским самолётам и вертолётам.

Всего до начала 2003 г. боевики произвели более десятка подтверждённых разведкой результативных пусков ПЗРК, при этом из-за боязни обнаружения и дороговизны ракет они всегда старались действовать только наверняка. Так, в начале октября 1999 г. на границе горной и равнинной Чечни в один день произвели два пуска ПЗРК, сбив при этом два российских самолёта.

Первым из них был Су-25 из Будённовского штурмового авиаполка. На поиск места падения вылетел разведчик Су- 24МР, который также был поражён зенитной ракетой 2*. Экипаж катапультировался, но живым приземлился только штурман С.Смыслов. В поисках приняли участие чуть ли не все имевшиеся в наличии вертолёты, но первыми его нашли боевики, которые собрались было публично казнить лётчика. Однако им это не удалось, и Смыслов был освобождён в результате спецоперации, о деталях которой ходит масса слухов, но точно мало что известно.

2* Характерно, что в официальных заявлениях даты гибели самолётов были «разнесены» по времени: 3 октября — штурмовик и 4 октября — разведчик.

Город Грозный, лето 2000 г.

Гора «Ослиное ухо» с птичьего полета. Зима 1999–2000 гг. Недалеко от этой вершины осенью 1999 г. шли особенно жестокие бои. Ботлихский район (граница Чечни и Дагестана)

Следующий Су-25, пилотируемый командиром Будённовского полка, был потерян в конце 1999 г. Очевидцы (в частности, вертолетчики ПСС) с самого начала оценили эту потерю как небоевую. Во время штурмовки в составе пары, с пилона этого Су-25 не сошла при пуске ракета С- 24 (при этом двигатель ракеты заработал). Ведомый передал пилоту: «Ты горишь, у тебя пламя под крылом!», а тот занервничал и, не раздумывая ни секунды, катапультировался. Поиск этого пилота стоил службе ПСС нескольких жизней, но спасенный даже не зашел на КП и не поблагодарил вертолетчиков, чем очень их обидел.

Второй Су-24МР разбился 7 мая 2000 г. в сложных метеоусловиях в горах в районе Беноя. Первоначально предполагали поражение самолёта ПЗРК или пулемётным огнём, но найденные 15–17 мая обломки и «черные ящики» опровергли это предположение. Интересно, что два украинских автора М.Жирохов и В.Марковский в своей статье «Вторая Чеченская» (Авиамастер № 6/2002) почему-то однозначно отнесли этот самолет на счет ПЗРК боевиков. При этом они, непонятно на каком основании, утверждают, что Су-24МР был сбит «Стингером», расчет которого «действовал хладнокровно и грамотно». Объективность принесена в жертву красоте слога. Бывает…

Осенью 2000 г. ракетой ПЗРК был сбит ещё один Су-25, взлетевший из Моздока. Следующая потеря боевых самолётов в ОГВ(с) произошла весной 2001 г., когда пара взлетевших из Моздока Су-25 разбилась в горной Чечне в сложных метеоусловиях. Разведка и в этом случае подозревала применение ПЗРК, но это впоследствии не подтвердилось.

Утром 30 апреля 2002 г. в Веденском ущелье (6 километров от Ведено) при выполнении разведывательного полёта на малой высоте в составе пары разбился штурмовик Су-25 майора Ю. Безрядина. Лётчик погиб. На данный момент это крайний российский самолёт, потерянный во второй чеченской кампании. По сообщениям средств массовой информации, штурмовик не вышел из пикирования при маневрировании на малой высоте. Версия о применении ПЗРК даже не обсуждалась, причиной катастрофы сразу же назвали отказ матчасти или ошибку в пилотировании (в конце концов, эксперты склонились к последнему варианту). Таким образом, к началу 2003 г. Российские ВВС в Чечне потеряли девять боевых самолетов (2 Су-24МР и 7 Су-25), при этом только 3 или 4 из них (1 Су- 24МР и 2–3 Су-25) уничтожены огнем боевиков, остальные потеряны по небоевым причинам.

Основу вертолётной группировки ОГВ(с) составляют два отдельных полка армейской авиации — Будённовский и Калиновский. Помимо этого, к боевым действиям привлекалась матчасть и экипажи других вертолетных полков СКВО, в частности Егорлыкского ОВП. Оба полка имеют в строю как Ми-24 (главным образом варианты Ми-24В и Ми-24П), так и Ми-8 — в основном модификации Ми-8МТ, но встречаются и более старые варианты. Особенно много Ми-8Т сохранилось в вертолетных частях ВВС РФ и некоторых частях армейской авиации. При этом техническое состояние большинства «тэшек» значительно лучше, чем у более современных «эмтэшек». Вертолёты ФПС и ВВ МВД представлены отдельными эскадрильями, а вертолёты ВВС — несколькими звеньями. При этом у пограничников никогда не имелось больше звена «двадцатьчетвёрок», а у МВД замечен лишь один Ми-24, некоторое время базировавшийся в Грозном-Северном.

Единственными тяжёлыми транспортными вертолётами ВВС РФ (после того, как Ми-6 «поставили на прикол» с окончанием Первой Чеченской) остаются Ми-26. При этом на Северном Кавказе используются как «местные» машины данного типа, так и из других военных округов. Для транспортных перевозок привлекаются и вертолёты МЧС.

По состоянию на, начало 2002 г., вертолётная группировка ОГВ(с) размещена следующим образом: части армейской авиации — в Ханкале, ФПС — в Каспийске (Дагестан), в районе Владикавказа (Гизель и др. площадки), ВВ МВД — в Ханкале, Моздоке и Грозном-Северном, ВВС — в Грозном-Северном. Наличие довольно большого количества аэродромов и подготовленных полевых площадок позволяет, при небольшой численности группировки, быстро усиливать при необходимости то или иное направление за счёт передислокации сил.

К 2003 году интенсивность боевых вылетов снизилась. Вертолёты Ми-24 чаще летают даже не парами, а вообще поодиночке, обычно они берут в полёт по два блока Б-8В-20, а также атакуют цели пушечно-пулемётным огнём. Противотанковые ракеты «Штурм» применяются ими редко, в основном, против автомобилей. Огневая поддержка обычно оказывается по запросам наземных подразделений, для чего каждый их командир имеет в своём распоряжении авианаводчика с рацией. Кроме того, на Ми-24 лежит задача сопровождения транспортных вертолётов и наземных колонн. Характерно, что совместные действия вертолётов и самолётов почти не практикуются, исключая разве что поисково-спасательные операции.

На экипажи «восьмёрок» армейской авиации падает основная нагрузка по снабжению наземных войск, поскольку вертолёты ФПС и МВД действуют в своих ведомственных интересах, а борты ВВС выполняют исключительно функции поисково-спасательной службы. Как правило, Ми- 8МТ летают поодиночке, решая транспортно-десантные задачи, включающие заброску и эвакуацию подразделений разведки и спецназа, а также поисково-штурмовых групп, проводящих профилактический осмотр автомашин, строений и т. п. Задачи огневой поддержки на Ми-8 возлагали только в 1999–2000 гг., для чего на некоторые из них монтировали по афганскому образцу пулемёты и автоматические гранатомёты в дверях грузовой кабины. Со второй половины 2000 г. эти функции полностью перешли к Ми-24, а Ми-8 крайне редко «ввязываются в стрельбу», хотя все они в обязательном порядке должны летать с парой блоков НУР.

Первые три Ми-8МТ федеральные силы потеряли в августе-сентябре 1999 г. при вторжении чеченских боевиков в Дагестан. Пара вертолётов бьиа сожжена на полевой посадочной площадке то ли из ПТРК «Фагот», то ли вообще из РПГ-7. Ещё одна «восьмёрка» была сбита боевиками во время корректировки ею огня артиллерии, по одним данным, из ЭУ-23-2, установленной на автомобиле, по другим — из ДШК или даже обычных пулемётов, три члена экипажа выпрыгнули с парашютами, но были расстреляны снайперами в воздухе.

Интересно отметить, что в начале второй кампании потерь вертолётов от поражения ПЗРК практически не было. Первый такой случай зафиксирован 15 августа 2001 г., когда Ми-24 армейской авиации был сбит ракетой в районе Ведено. Экипаж в составе пилота Чурбанова и наводчика-оператора Тумакова погиб. Потерянный по неизвестной причине 2 сентября 2001 г. в районе Ботлиха Ми-8МТ скорее всего тоже стал жертвой ракеты. Следующий трагический случай произошёл 17 сентября 2001 г., когда над Грозным был сбит Ми-8МТ, в котором кроме экипажа погибла большая группа штабных офицеров. Очевидцы уверяют, что по вертолёту были произведены из разных точек сразу два пуска ПЗРК. По-видимому, при подготовке боевиками данной операции явно не обошлось без «утечки информации».

Ми-8РТР (вариант для радиотехнической разведки) из состава Калиновского полка. Вертолёт прибыл из Абхазии, где экипажи этого полка посменно обеспечивают действия миротворческих сил РФ. Ханкала, осень 2001 г.

Ми-24П проходит на малой высоте. Район Дачу-Борзой, зима 2000–2001 гт.

Гораздо чаще, чем от ПЗРК, вертолётная группировка ОГВ(с) несла потери от огня из стрелкового оружия. В декабре 1999 г. при спасении пилота сбитого Су-25 были потеряны сразу четыре вертолёта. А 12 января 2000 г. от огня стрелкового оружия погиб Герой Советского Союза Н.С. Майданов. Этот эпизод стал широко известен благодаря СМИ, которые вновь сделали всё возможное, чтобы «озвучить» побольше слухов и посильнее запутать своих читателей и зрителей. Утверждалось, например, что на Майданова велась «целенаправленная охота». Так, в статье В.Хохлова («М-Хобби» № 2/2001) событие описано следующим образом: «При посадке Ми-8 Героя Советского Союза Н.С.Майданова попал под обстрел из засады и был расстрелян из пулемётов. Стрельба велась прицельно по кабине, в которой на рабочем месте погиб сам командир и был тяжело ранен штурман. Пули задели и борттехника, сумевшего всё же посадить вертолёт…» У очевидцев этого события, среди которых имеются люди, лично знавшие Майданова и находившиеся непосредственно на месте события, эта версия ничего, кроме недоумения не вызвала. «Целенаправленная охота» — это типичное преувеличение, хотя Н.Майданов и был одним из лучших вертолётчиков ОГВ(с). По словам знавших его людей, он принадлежал к редкому типу военных, которые чувствуют себя на войне как дома, и никогда не избегал самых сложных заданий. Будучи уже Героем Советского Союза, он вполне заслужил и Звезду Героя РФ и имел таким образом шанс стать первым в российских вооружённых силах Дважды Героем; к сожалению, этого звания он удостоился только посмертно.

События 12 января 2000 г. развивались следующим образом. Экипаж Н.С. Майданова вылетел на Ми-8МТ, имея на борту разведгруппу, которую должен был высадить «в расчётной точке». Высадка была произведена, но экипаж совершил при этом навигационную ошибку, отклонившись от нужного места. Очевидцы расходятся во мнениях, что послужило тому причиной. По одной версии, с Майдановым летел молодой неопытный штурман, по другой — штурман вывел вертолёт верно, но Майданов в этот раз излишне доверился своему опыту, а не выкладкам штурмана. Надо отметить, что события происходили в заросшей лесом холмистой местности, где однообразный пейзаж тянется на многие километры и «промахнуться», в общем, не трудно. Во всяком случае, сразу после ухода вертолёта разведчики напоролись на численно превосходящую группу боевиков и по радио запросили о помощи. Майданов, услышав их запрос уже на подлёте к базе, после приземления сразу же пересел в другой готовый к вылету Ми- 8МТ и полетел (с другим экипажем) на выручку разведчикам. Группа к этому времени уже оказалась в окружении, и садиться пришлось под плотным огнём. Забрав разведчиков, Майданов начал взлёт под непрекращающимся обстрелом. В этот момент пулемётная очередь попала по кабине, осколки пули попали Майданову в грудь и шею, и он умер почти мгновенно. Штурмана слегка зацепило мелкими осколками стекла и дюраля, но он сумел закончить взлёт и благополучно довёл вертолёт назад. Борттехник вообще не пострадал, а о потерях разведчиков информации найти не удалось. Как видим, в этой последовательности событий ни о какой охоте персонально на Майданова, не может быть и речи.

Вертолётчики ОГВ(с) постоянно подвергаются обстрелам с земли, при которых порой несут потери. В 2000–2001 гг. было, по крайней мере, два подобных случая: в первом в Калиновском полку из-за ранения автоматной пулей в ногу погиб от потери крови штурман Ми-8МТ, в другом — в районе Центарой 5,45-мм пуля пробила носовую часть Ми-24П ниже лобового стекла и тяжело ранила в ногу наводчика- оператора. Оба этих случая показательны тем, что выпущенные с близкого расстояния пули довольно легко пробивали бронезащиту вертолетов — в первом случае бортовую броню Ми-8МТ, а во втором — кабину Ми-24, сделанную из титановой брони. Минимум два раза (в январе и ноябре 2001 г.) пулевые пробоины привозили и тяжёлые транспортные вертолёты Ми-26, чьи экипажи, «расслабившись», летели на слишком малой высоте, что запрещено всеми инструкциями. К сожалению, позже по Ми-26 начали стрелять не только из автоматов…

В ходе обострения обстановки на стыке Чечено-Ингушско-Грузинской границы осенью 2001 г., российские вертолётчики выполнили ряд вылетов против боевиков полевого командира Гилаева в районе Панкисского ущелья. При этом те «отстреливались» от вертолётов даже из ПЗРК — было зафиксировано два или три пуска. Один из них едва не обернулся для вертолётчиков потерей Ми-24П. К счастью, экипаж своевременно заметил пуск и пилот успел заложить резкий крен. В результате шедшая на выхлоп двигателя ракета попала в левое крыло с подвесками, начисто оторвав его и изрядно побив осколками борт. Тем не менее, экипаж сумел привести машину на базу.

Характерно, что во всех случаях действий российской авиации в районе российско-грузинской границы грузинские ВВС 3* в воздухе вообще не показывались. Зато при попытке прорыва отряда Гилаева в Абхазию в начале 2002 г. была впервые отмечена боевая активность со стороны авиации этой непризнанной республики. По словам очевидцев, абхазы использовали для штурмовых ударов один Л-39, переделанный в лёгкий штурмовик, и не менее двух вертолётов Ми-8МТ.

3* Грузинские ВВС, по разным оценкам, насчитывают один «миг» неизвестного типа (скорее всего МиГ-21 УМ), не менее пяти Су-25, до 10 Л-39 и Л-29, два десятка вертолётов (в том числе несколько полученных из Турции старых «Ирокезов»).

Ми-8МТЯ (вариант постановщика помех] Буденновского полка. Машина очень редкой модификации, особые приметы: дополнительные антенны по бортам при отсутствии пилонов вооружения, в состав экипажа входит оператор РЭП. В полку выполнял обычно несвойственные ему функции «членовоза» для местного начальства из-за нехватки нормальных транспортных машин, реже используется по прямому назначению — поднимается на высоту 3,5–5 км и ходит по замкнутому маршруту, ставя помехи в заданном радиодиапазоне. Имеет броню и АСО «афганского» образца. Ханкала, осень 2001 г.

Ми-26 приземляется в Буденновске, чтобы забрать очередную смену экипажей для Ханкалы. Февраль 2002 г.

В 2002 г. отмечено неприятное для авиаторов федеральных сил резкое увеличение у боевиков количества ПЗРК. 26 февраля в районе Грозного по Ми-8МТ Будённовского полка, совершавшему обычный транспортный рейс под прикрытием пары Ми-24П, была выпущена ракета «Стрела» или «Игла». К счастью, «восьмёрка» шла на предельно малой высоте и пуск был произведён практически в упор, так что взрыватель ракеты не успел взвестись и она только пробила заднюю часть фюзеляжа, но не взорвалась. Пилоты всех трёх вертолётов сразу же засекли место пуска и «двадцатьчетвёрки» с ходу ударили по нему. Затем на помощь первой паре подошли ещё две и превратили место пуска в лунный пейзаж. Высаженные чуть позже спецназовцы обнаружили использованный ПЗРК и трупы семи боевиков. По найденным там же записям федеральная разведка предположила, что эта группа «училась применению ПЗРК», поскольку один из убитых был мужчиной лет сорока (предположительно — арабский инструктор), а остальные значительно моложе, хуже вооружены и экипированы. Это явно свидетельствовало о том, что боевики готовят кадры стрелков-ракетчиков, ожидая поступления в Чечню больших партий ПЗРК.

В конце апреля — начале мая 2002 г. в Веденском районе был обстрелян из стрелкового оружия летевший с грузом Ми-8МТ из состава 3-й эскадрильи Будённовского полка. Огонь был невероятно плотен. На вертолёте начисто разнесло всё остекление, повредило переплёты и пульты в кабине, был оторван даже ствол носового пулемёта ПКТ, но пилотам невероятно повезло — пули не задели ни управления, ни баков с топливом. В итоге пилот сумел увести вертолёт на базу. Экипаж отделался порезами лиц осколками стекла, в общем-то, безопасными, хотя крови в кабине было много. После пережитого шока экипаж в течение недели «снимал стресс» традиционным российским способом.

Вообще Веденский район (особенно населённые пункты Ца-Ведено и Дышне- Ведено) считается у лётчиков «самым поганым местом в Чечне». Там постоянно идёт «минная война», происходят нападения на наземные войска, а у местных «поселян» во время зачисток и прочих спецопераций ФСБ, ОМОН и прочие спецназы регулярно изымают целые арсеналы оружия, боеприпасов и прочих «полезных в сельском хозяйстве» предметов. А практически при каждом пролёте самолётов и вертолётов над окрестностями Ведено по ним открывается огонь из стрелкового оружия — судя по всему, у боевиков здесь имеется большое количество «мест постоянной дислокации» и оборудованных позиций для засад.

Интересно, что на любой потерянный самолёт или вертолёт федеральных сил сразу же претендуют по нескольку полевых командиров. Так, после падения 30 апреля 2002 г. вблизи Ведено штурмовика Су-25, радиоразведка долго слушала оживлённую перепалку по радио между тремя или четырьмя местными «авторитетами», каждый из которых агрессивно доказывал, что «неверного сбили мои орлы». Видимо, они сильно огорчились после сообщения российских СМИ о гибели самолёта в результате аварии.

19 августа 2002 г. на подлёте к авиабазе Ханкала был сбит ракетой ПЗРК «Игла» и упал на минное поле тяжёлый транспортный вертолёт Ми-26. Из находившихся на борту 154 человек погибли 118 (в некоторых СМИ приводились немного отличающиеся цифры). Это самый крупный по числу погибших случай боевой потери авиатехники в Чечне за всё время конфликта. За гибель этого Ми-26 поплатился должностью главком армейской авиации РФ генерал-полковник Павлов, который здесь был совсем ни при чём. По мнению многих вертолётчиков ОГВ(с): «На Старика (Павлова) повесили всех собак совершенно зря», т. к. «защиты от ПЗРК в нынешних условиях нет». Поясняя эту мысль, указывают на то, что, во-первых, далеко не все вертолёты оборудованы средствами защиты (а те, что есть, зачастую снимают для облегчения работы «состарившихся» двигателей). Во-вторых, аэродром в Ханкале находится фактически в черте города, а Грозный-Северный и вовсе окружён со всех сторон строениями и руинами. Поэтому потенциальных позиций для стрелков с ПЗРК полно, бороться же с этим «профилактическими методами» нереально, поскольку у «федералов» не хватит людей и техники для постоянного прочёсывания подозрительных районов (а тем более для постоянного наблюдения по периметру авиабаз). Лишним подтверждением этого стали потерянные в октябре-ноябре 2002 года в городской черте Грозного 2 Ми-8МТ, сбитые ПЗРК «Игла».

Ми-8МТВ-2. Прошел модернизацию по этому варианту в середине 90-х годов, трансмиссия осталась прежней; имеет также полный комплект «афганских» доработок. Одна из машин, переброшенных из Гудауты весной 2001 г. В сентябре 2001 г. этот вертолет попал в «крутку» (самопроизвольное вращение) и был к концу года списан на запчасти, хотя и запомнился всем как «летучий борт» с хорошими движками. Владикавказ, осень 2001 г.

Ми-8МТ Буденновского полка. Еще один "белый борт", прибывший из Грузии весной 2001 г. Район Ботлиха, весна 2001 г.

31 августа в районе Мехкеты (горная Чечня) опять-таки ракетой «Игла» был сбит Ми-24П из 2-й эскадрильи Будённовского полка, экипаж (пилот С.Володин, штурман А.Блохин) погиб. Ракета попала в грузовую кабину вертолёта сразу позади места пилота. Сила взрыва была такова, что тело пилота ударной волной выбросило через блистер наружу и над ним даже раскрылся парашют, тело штурмана сгорело вместе с обломками машины.

В очередной раз ПЗРК были применены 26 сентября 2002 г. у деревни Галашки (на чечено-ингушской границе) — из Грузии в Ингушетию прошла крупная бандгруппа (численностью, по разным источникам, до 200 человек). Как выяснилось позднее, помимо прочего военного имущества банда транспортировала более 70 ПЗРК «Стрела» и «Игла», другой столь крупной партии зенитных ракет федеральная разведка ещё не встречала! Банда была обнаружена чисто случайно: смешанная пара из Ми-8 Будённовского полка с десантом на борту и прикрывавшего его Ми-24 Калиновского полка во время выполнения учебного полёта была обстреляна из ПЗРК. По вертолётам выпустили 2–3 ракеты, от которых они сумели благополучно увернуться, хотя одна ракета прошла совсем рядом с бортом «восьмёрки», обдав экипаж через открытый блистер огнём и дымом от реактивной струи.

Поскольку боекомплект и остаток топлива на обеих машинах был минимальным, вертолётчики доложили о пусках по радио и ушли на базу. По их наводке в воздух был поднят Ми-24В из состава Будённовского полка, но с экипажем Калиновского полка (пилот майор Власов, фамилию штурмана пока установить не удалось). Вертолёт обнаружил банду и сообщил её точное местонахождение, а затем атаковал боевиков с нескольких заходов, нанеся им существенные потери (по разным данным — до 20 убитых). Но в ходе штурмовки по вертолёту были последовательно выпущены пять (!) ракет «Игла», от четырёх экипаж сумел увернуться, но пятая всё-таки поразила цель. Ми-24В упал на окраине деревни Галашки и сгорел, экипаж погиб. Согласно сообщениям СМИ, погибших собираются представить к званию Героев России.

К сожалению, из-за сильной изношенности матчасти к боевым потерям вертолётчиков зачастую добавляются небоевые. Так, с начала кампании в 1999 г. до осени 2000 г. в авариях и катастрофах разбилось до десятка вертолётов ОГВ(с). А последующие годы отмечены целой серией подобных потерь: 3 февраля 2002 г. пропал пограничный Ми-24, спустя считанные часы при его поисках разбились ещё два Ми-8. Предположение об их обстреле или пуске ПЗРК отпали сразу же, хотя вертолёт ФПС найден не был.

Ми-24П Буденновского полка. Снимки сделаны перед передачей вертолета на ремонт в ТЭЧ (демонтирована пушка, несущий винт и Т.Д.). Буденновск, февраль 2002 г.

Кроме износа техники причиной ряда катастроф стал пресловутый «человеческий фактор» — на Северный Кавказ для получения боевого опыта постоянно направляют экипажи из всех военных округов (в т. ч. даже из Заполярья). Поэтому наряду с лётчиками, служившими ещё в Афганистане, попадаются и совсем неопытные. На тяжёлые условия в ОГВ(с) жаловаться не принято, но боевые действия всё-таки стоят авиаторам массы сил и нервов. Совершая в среднем 3–4 вылета в день, далеко не каждый вертолётчик дотягивает до плановой замены, производящейся раз в три месяца — кое-кого приходится отправлять назад уже через полтора-два месяца. Сравнивая же нынешнюю войну с Афганом, ветераны-вертолётчики приходят к выводу, что «на настоящей, большой войне было, конечно, труднее, чем сейчас, хотя, война — она и есть война, и гиблые места на ней попадаются сплошь и рядом». Впрочем, афганских ветеранов в ОГВ(с) не так уж много. Например, костяк Будённовского вертолётного полка составляют так называемые «немцы», попавшие служить на Кавказ после вывода из Восточной Германии.

Изношенность существующего авиапарка не способно кого-то обрадовать. Как считают многие авиаторы, после развала СССР в России осталась преимущественно старая техника из центральных округов, а новые вертолёты, доставшиеся в основном Украине и Белоруссии, быстро «ушли налево» и оказались, в основном, на Балканах и в Африке. Тем более что в 1990–1992 гг. с большинства вертолётов демонтировали «афганские» комплекты дополнительной брони и средств защиты. Так что большую часть вертолётов ОГВ(с) составляют «технические ископаемые», прошедшие Афганистан или перебазированные на Кавказ из ГСВГ, со средним возрастом 25–30 лет и четырьмя-пятью капремонтами. Не лучше и состояние двигателей. Изношенность матчасти вынуждает вводить жёсткие эксплуатационные ограничения: брать на борт не более 14 человек, подвешивать не более двух блоков НУР, а в жаркое летнее время с самых старых Ми-8 снимают даже эти блоки, порой вместе с балками и пилонами. Более новые Ми-8МТ имеют полный или частичный «афганский» комплект доработок: носовую установку пулемёта ПКТ, бронезащиту кабины, блоки АСО с ЛО-56, станцию оптикоэлектронных помех «Липа», а некоторые — заднюю установку пулемёта ПК и ЭВУ на выхлопных трубах. Некоторые вертолёты в процессе капитальных ремонтов проходят доработку до стандарта Ми-8МТВ-2 или Ми-8МТВ-3, специально для ведения боевых действий в горных условиях. Большинство же Ми-8 и Ми-24 изношены до такой степени, что трудно решить, какие их узлы сильнее нуждаются в ремонте — двигатели, планер или электроника. Судя по всему, ситуация с ветшанием авиапарка известна всем — от прапорщика до президента, но как из неё выходить, не знает никто. Пока вертолётчиков ОГВ(с) настраивают «летать до 2005-го на том, что есть, а там видно будет».

Последнее существенное пополнение (если его можно так назвать) армейская авиация получила в марте-апреле 2001 г., когда во исполнение Стамбульских соглашений 1999 года российские войска были выведены из Грузии, с военных баз в Гудауте и Вазиани. В этот период на аэродром Будённовска на борт)’ Ан-22 были переброшены до 20 вертолётов, половину из которых составили Ми-24. Каждым рейсом «Антея» перевозилось по два вертолёта. Прибывшую технику разделили на три примерно равные части: машины с достаточным ресурсом сразу передали в вертолётные полки, вторую треть направили на капитальный ремонт, оставшиеся пошли на запчасти. В Ханкале прибывшие из Грузии вертолёты прозвали «белыми бортами» из-за сильно выгоревшего камуфляжа.

Так что имеющаяся теперь в ОГВ(с) авиатехника представляет собой весьма пёстрое зрелище, в прямом и переносном смысле. На Северный Кавказ попали даже несколько белых Ми-8 со знаками ООН на кабинах. На них прилетали экипажи, побывавшие со своими машинами в «международных командировках». Но большинство вертолётов имеют откровенно потёртый и закопчённый вид, бортовые номера или облетели и выцвели, или замазаны «для конспирации» красками любых тёмных оттенков, от зелёной до чёрного кузбасслака — их заменяют бумажки с цифрами в блистерах кабин. Зато сохранившиеся более-менее эмблемы различного рода свидетельствуют о предыдущем пребывании машин ОГВ(с) на всём пространстве прежнего Советского Союза и его окрестностей. Например, в Будённовском

Примечание: В таблицу включены только подтвержденные несколькими источниками случаи потерь авиатехники российских ВВС и авиачастей иных ведомств непосредственно на театре боевых действий — как боевые, так и небоевые. Эти потери на начало 2003 г. составляли 9 самолетов (2 Су-24МР и 7 Су-25) и до 18 вертолетов (в т. ч. 9 Ми-8 и 1 Ми-26). Потери, имеющие отношение к контртеррористической операции, но не связанные непосредственно с театром боевых действий, в таблицу не включены. К числу таких потерь относятся не менее 20 вертолетов (в т. ч. 1 Ми-26 и до 10 Ми-8) и минимум 3 самолета (3 бомбардировщика Су-24М, подготовленные к боевому вылету на Чечню, сгорели в ночь с 29 на 30 января 2000 г. на аэродроме Ахтубинск по вине аэродромного персонала), а также штурмовик Су-25, разбившийся в Моздоке при выполнении тренировочного полета в июне 2001 года. В этой катастрофе погиб пилот — Герой РФ п/п-к Якименко.

1* Армейская авиация РФ ликвидирована как род войск в конце 2002 г., вся техника и личный состав переданы ВВС РФ.

2* По другим данным, вечер 7 августа. По другим данным, фамилия летчика — Тюрин.

полку ещё недавно находился Ми-24 с надписью «Стендаль» и цветным гербом этого гэдээровского райцентра, а происхождение некоторых эмблем неизвестно даже их теперешним экипажам. Все «лэйблы» остаются на своих местах до отправки вертолётов на капитальный ремонт, который сопровождается обычно и новой покраской, при этом на авиаремонтных заводах используются обычно четыре схемы камуфляжа: «горная» (коричневые и защитно-зелёные пятна), «равнинная» (защитно-зелёные с тёмно-зелёными) и две «степные» (защитно-зелёные или коричневые пятна в сочетании с песочными). Обычно схема окраски вертолета зависит от наличия на АРЗ той или иной краски. Под слоем новой краски оказываются не только старые эмблемы, но порой и опознавательные знаки, которые потом не всегда восстанавливаются.

«Старожилы» при этом рассказывают, что после 1992 г. несколько раз принималось решение нанести на всю авиатехнику вместо красных звёзд круглые трёхцветные кокарды (какие несли российские самолеты до революции) плюс российский флаг на киле. Однако, перекраска одновременно всех самолётов и вертолётов требовала немалых затрат, и идею оставили до лучших времён. Тем более, что в российской армии многие не желают забывать о «несокрушимой и легендарной» с её традициями и эмблемами. Поэтому сейчас на крыльях и фюзеляжах российской авиатехники размещается причудливая смесь старых и новых символов, где красные звёзды соседствуют с двуглавыми орлами, а трёхцветные флаги — с гвардейскими значками.

Не лучше обстоят дела и в штурмовых частях ОГВ(с), поскольку «самые новые» Су-25 выпущены в первой половине 1991 г., после чего их производство в Тбилиси, по понятным причинам, остановилось. В Улан-Удэ серийный выпуск Су-25Т до сих пор не развернут. В итоге матчасть Буденновского ОШАП представляет собой пеструю коллекцию Су-25 разных серий выпуска из различных штурмовых авиачастей бывших советских ВВС — часть «грачей» попала в Буденновск после вывода с германской авиабазы Тутов 368-го ШАП, часть машин попали в полк с баз хранения или из состава 80 ШАП, после поспешного вывода последнего с азербайджанского аэродрома Ситал-Чай летом 1992 г. Большинство штурмовиков полка воевало еще в Афганистане, в память о чем на нескольких машинах сохранились эмблемы в виде «растопыренного» черного грача и ряды мелких белых звездочек под кабинами пилотов. Но больше всего летчики и техники Будённовского полка удивились, когда в начале 2002 г. к ним на пополнение прибыли три красно-белых Су-25 с килями, раскрашенными в цвета флага ВВС. Это оказались самолёты из известной пилотажной группы «Небесные гусары», входившей в состав ВВС МВО. Группа прекратила своё существование в 1994-95 гг., а теперь оставшиеся от неё машины попали из подмосковной Кубинки прямо на войну. В итоге можно наблюдать сюрреалистическую картину обвешанных бомбами расписных Су-25, взлетающих для нанесения бомбо-штурмовых ударов на фоне Кавказских гор. Картина эта в очередной раз свидетельствует, что дела с новой техникой в российской авиации обстоят не блестяще.

Правда, в конце 2000 г. российские СМИ, захлёбываясь от восторга (не пропал даром камовский пиар!), оповестили о прибытии в Чечню новейших боевых вертолётов Ка-50. О действиях «Чёрных акул» понаписали много, и только в превосходной степени. Хотелось бы всё же кое-что уточнить.

Во-первых, Ка-50 долго не хотели посылать в Чечню из-за участия этого типа в тендере на вертолёт огневой поддержки для турецкой армии. Во второй половине 2000 г. стало ясно, что с турками ничего не получится в силу целого ряда причин и тянуть далее смысла нет.

Во-вторых, пара Ка-50 и один Ка-29, доработанный для использования в качестве целеуказателя, были направлены (в сопровождении одного обеспечивающего Ми-8МТ) на Северный Кавказ из Центра боевого применения в Торжке ещё в конце ноября 2000 г. При этом оба Ка-50 (один из них — выпущенный на опытном заводе фирмы, другой производства Арсеньевского вертолётного завода) перекрасили в одинаковый камуфляж без опознавательных знаков и бортовых номеров.

Но группа добиралась до Грозного почти месяц из-за плохой погоды (только на промежуточном аэродроме Рышково проторчали две недели), и к боевым вылетам приступила лишь в январе 2001 г.; при этом один Ка-50 сразу повредил лопасти винта и пневматики шасси из-за ошибки в пилотировании и потом долго ремонтировался (запчасти пришлось доставлять из Торжка).

Командование авиации ОГВ(с) было прямо-таки запугано всяческими карами за возможную потерю Ка-50 и перестраховывалось на всю катушку. В Грозном-Северном их разместили на бывшей стоянке ТЭЧ аэропорта, прикрытой с одной стороны земляным валом, с другой — неисправными Ми-24 и автомобилями аэродромного обслуживания. Опасались обстрелов и даже штурма со стороны боевиков, которые, якобы, решили любой ценой уничтожить «Акулы». Так что технарям и прочему аэродромному персоналу раздали автоматы, бронежилеты и «лифчики» с боекомплектом, определили сектора обстрела, дело чуть было не дошло до рытья окопов… И это в начале-то 2001 г., когда Грозный и окрестности были «нашпигованы» федеральными частями, вывод которых ещё не начинался!

В-третьих, ни на какую «свободную охоту» Ка-50 не летали, все их вылеты производились по заранее намеченным и хорошо разведанным целям. Действия по наводке с земли у «Акул» тоже не очень получались — имел место случай, когда группа из одного Ка-50, целеуказателя Ка-29 и пары Ми-24П целый час барражировала над позицией федерального подразделения, но так и не сумела с ним связаться. Вообще такой состав боевой группы был типовым: «двадцатьчетвёрки» в обязательном порядке придавались для прикрытия на случай поломки или вынужденной посадки. Кроме того, при сильном огневом противодействии они должны были вступить в бой, чтобы дать Ка-29 и Ка-50 возможность уйти.

В-четвёртых, Ка-50 летали парой крайне редко, с одной стороны, просто не находилось достойных целей, да и начальство опять же терзал страх потерять сразу обе дорогостоящие машины. С другой стороны, то одна, то другая «Чёрная акула» постоянно пребывали в состоянии перманентного ремонта, видимо, подготовка к командировке в Чечню велась, как обычно, «в пожарном порядке». Случались неприятности и в боевых вылетах: один раз осколками собственных НУРС, выпущенных со слишком короткой дистанции, Ка- 50 повредил лопасти несущего винта.

Так что в тактическом плане применение Ка-50 выглядело не столь безупречно, как хотелось бы. При всём уважении к этому вертолёту, созданному ещё в 80-х для борьбы с тяжёлой бронетехникой НАТО в условиях центрально-европейского ТВД, сомнительно, чтобы он способен был проявить себя в такой специфической деятельности, как борьба с партизанами, да еще в горах. В этом смысле эффектные полёты «Чёрной акулы» в одноимённом художественном фильме представляются профессиональным авиаторам явным кинематографическим преувеличением. Впрочем, кино и есть кино — не принимать же все эти экранные трюки за чистую монету! А война — далеко не кино!

Особенно нелепо смотрелся на Кавказе вертолёт-целеуказатель Ка-29, оказавшийся в несколько раз более шумным, чем Ми-8 или Ми-24. В итоге он демаскировал всю ударную группу, за что местные вертолётчики окрестили эту процессию «в бой с барабаном». В целом же Ка-50 не оказали никакого влияния на обстановку в Чечне, решая лишь свои узкие задачи, сводившиеся к опробованию комплекса вооружения «в условиях, приближенных к боевым». По словам очевидцев, за полтора месяца, проведённых «Акулами» в ОГВ(с), не было ни одного случая, чтобы по ним открывался ответный огонь. То ли цели для ударов выбирались соответственные, то ли кампания в российских СМИ подействовала на боевиков устрашающе. Похоже, выводы боевого применения Ка-50 в Чечне были сделаны довольно-таки неоднозначные — почему-то именно после боевого крещения Ка-50 был наконец-то принят на вооружение его главный конкурент Ми-28.

Куда более значимое событие произошло в августе 2001 г., когда из того же ЦБП в Торжке прибыли сразу четыре ночных вертолёта Ми-8МТК0, недавно выпущенные Казанским заводом. Старожилы ОГВ(с), не видевшие новой техники уже лет десять, были «в полном отпаде». Все четыре «ночника», в одинаковом с иголочки камуфляже, лишённом опознавательных знаков, номеров и каких-либо ещё индивидуальных признаков, выглядели как новорожденные близнецы. Соответственно, сразу же по прибытии вертолётов в Ханкалу, аэродромная братия окрестила их «телтузиками» (позже прозвище прилипло и к их экипажам), а высшим шиком среди местных солдат и офицеров стала фотография на их фоне. Помимо ночной прицельно-навигационной системы с радиолокатором и приборами ночного видения, Ми-8МТКО несли полный комплекс «афганских» доработок, в том числе ЭВУ. Их комплекс вооружения был унифицирован с Ми-24П и включал, помимо блоков Б- 8В-20, по 8 ПТУР «Штурм» на каждой машине, хотя практически эти ПТУРы обычно не использовались. «Телепузики» немедленно включились в напряжённую боевую работу, вылетая каждую ночь на разведку местности и сразу же атакуя обнаруженные цели. Первоначально ими управляли экипажи ФСБ, но уже в сентябре на них переучились по несколько армейских и «э'мвэдэшных» экипажей — из числа лётчиков 1-го и 2-го классов. По неоднократным утверждениям в отечественных СМИ, эти вертолёты «охотятся за лидерами крупных бандформирований», но главной их задачей по-прежнему остаётся патрулирование «от заката до рассвета». С момента их появления никто не ездит ночью по Чечне с зажжёнными фарами. К началу 2002 г. вся четвёрка находилась в Ханкале, причём два действовали в интересах командования ОГВ(с), а ещё два подчинены МВД. «Эх, эскадрилью бы таких!» — приговаривал с тоской генерал Трошев. Увы, но поступления на Северо-Кавказский ТВД эскадрильи ночных Ми-8 он так и не дождался. Более того, к началу 2003 г. на ТВД, по некоторым данным, осталось 2 или 3 Ми- 8МТКО из 4. Согласно непроверенным данным, 1 или 2 «телепузика» либо были отправлены на завод для планового ремонта двигателей и прицельно-навигационного комплекса, либо их отозвали в Торжок для подготовки экипажей и «обобщения боевого опыта». Последнее время в ОГВ(с)на уровне слухов циркулирует информация о том, что МО РФ, якобы, приняло-таки решение о доработке в процессе капремонтов под стандарт Ми-8МТКО еще нескольких десятков «восьмерок». Якобы, на это даже нашли средства. По другим сведениям, серию Ми-8МТКО должен построить завод в Казани, но исключительно на экспорт.

В остальном, к зиме 2002–2003 гг. количество боевых вылетов российской авиации в Чечне было сокращено до минимума. Одна из причин — данные разведки о том, что на руках у различных полевых командиров имеется еще как минимум несколько ПЗРК «Игла». А довольно чувствительные потери российских вертолетов в Чечне осенью 2002 г. заставляют командование воспринимать исходящую от «Игл» угрозу всерьез.

Вторая причина — прошедший в Чечне референдум и демонстративный вывод из республики ряда воинских подразделений, обозначившие курс Кремля на постепенное свертывание боевых действий. Понятно, что на фоне этих мер чрезмерная активность федеральной авиации была бы неправильно понята, особенно на западе.

Кроме того, в конце 2002 г. Армейскую авиацию РФ ликвидировали как род войск, передав ее личный состав и технику в состав ВВС. Эта передача сопровождалась ревизией матчасти на предмет остаточного ресурса. Не исключено, что значительная часть вертолетного парка будет или списана на запчасти, или модернизирована.

В начале 2003 г. в Ханкале в состоянии постоянной готовности к вылету всегда находились несколько экипажей Ми-24 и Ми- 8, но взлетали они только в случае крайней необходимости (например, если должна быть обеспечена экстренная эвакуация раненых или срочная огневая поддержка). В январе 2003 г., возле одного из населенных пунктов Веденского района, в разгроме бандгруппы численностью свыше 20 человек принимали участие 3 вертолета — это был случай самого массированного применения вертолетов в Чечне за последнее время. Практику постоянного патрулирования пар Ми-24 отменили, сократилось и количество вылетов штурмовиков Су-25. При этом нельзя сказать, что вследствие всех этих мер российская авиация в Чечне перестала нести потери. Самые свежие примеры такого рода — гибель 20 марта 2003 г. сразу двух экипажей Ми-24, разбившихся в горах, а также потеря 6 июля 2003 г. в районе Бачи-Юрта вертолета Ми-8МТ (5 погибших, 14 раненых), возможно, сбитого автоматным огнем с земли. Увы, война продолжается, и с этим ничего не поделаешь…

1. В Чечне российскими ВВС применяется откровенно «вчерашняя» техника и соответствующие технике боеприпасы (со складов поступают в части бомбы и НАРы с маркировкой 50-60-х годов). Даже бортовые арсеналы Ка-50 и Ми-24 мало чем отличаются, как в плане номенклатуры оружия, так и в плане его возможностей. Новыми управляемыми ракетами и управляемыми авиабомбами (применялись, в частности, с Су-25Т) мало кто обучен пользоваться (сказался 10-летний спад в боевой подготовке ВВС, когда никто толком не летал). Тем не менее, против откровенно слабого в плане ПВО противника этого, в большинстве случаев, достаточно.

2. Небоевые потери авиатехники в Чечне явно превышают боевые, причем в большинстве случаев виноват «человеческий фактор».

3. Тактика ВВС РФ в Чечне на протяжении обеих кампаний (1994–1996 и 1999–2003 гг.) довольно примитивна и по отношению к афганской кампании является явным шагом назад. Здесь немаловажную роль играет боязнь начальников ответственности за поте ри. В результате, например, Су-25, создававшийся как самолет поля боя, применяется с 4000 м (т. е совсем “не по назначению”) — конечно же, в ущерб эффективности.

4. Налицо и регресс в деле защиты от мобильных средств ПВО (прежде всего ПЗРК) — в Афганистане всевозможные средства защиты широко применялись и совершенствовались, а сегодня — увы. Если что-то и делается, то существует в опытных образцах.

5. Боевики, как правило, хорошо информированы, и вследствие этого достаточно эффективно применяют немногочисленные, но имеющиеся у них средства ПВО. При этом они явно не используют всех своих возможностей по борьбе с российской авиацией (например, ни разу за обе чеченские кампании не было случаев целенаправленных и массированных обстрелов мест базирования авиации из минометов или реактивных установок, как это делали афганские моджахеды).

6. В летном составе российской авиации потеряна «связь поколений». Большинство воюющих в ОГВ(с) пилотов — это капитаны, майоры и подполковники, которым «сильно за 30». Молодых лейтенантов — выпускников училищ в строевых частях почти нет, они предпочитают увольняться из армии сразу после выпуска. Учитывая, что и общее количество авиационных учебных заведений сократилось на порядок, ситуацию с личным составом можно считать катастрофической.

АА — Армейская авиация.

БА — воздушная армия.

ВВ МВД — внутренние войска Министерства внутренних дел.

МВО — Московский военный округ СКВО — Северо- Кавказский военный округ.

ОВП — отдельный вертолетный полк.

ОВП (биу) — отдельный вертолетный полк (боевой и управления).

ОГВ (с) — Объединенная группировка войск (на Северном Кавказе).

ОШАП — отдельный штурмовой авиационный полк.

ПЗРК — переносной зенитный ракетный комплекс.

ПСС — поисково-спасательная служба.

СМИ — средства массовой информации.

ФПС — Федеральная пограничная служба.

АРЗ — авиаремонтный завод.

Автор выражает глубокую признательность офицерам-вертолетчикам ОГВ(с) за помощь при подготовке статьи.

Все фото из архива автора.

СПЕЦТЕХНИКА

Редкое фото самолетного измерительного пункта Ил-20РТ СССР-75483, еще без установленной хвостовой антенны