Мир империи. Как британский империализм формировал земной шар

@importknig

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

Сатнам Сангера «Мир империи. Как британский империализм формировал земной шар»

Оглавление

Введение. Заметить колониальное наследство

1. Цивилизованный остров

2. Полезные растения

3. Феноменальные люди-экспортеры

4. Белые спасители

5. Рациональная и разумная система права

6. Цветная линия

7. Пожинание хаоса

Заключение: Эволюционное развитие

Примечания

Введение. Заметить колониальное наследство

Нигде на земле нет такой атмосферы Британской империи, как в Нью-Дели. Возможно, британцы покинули субконтинент много десятилетий назад, но вы все еще можете почувствовать влияние самой большой империи в истории человечества в городе, который был назначен столицей Индии британцами вместо Калькутты (ныне Калькутта) в 1931 году.1 Вы можете почувствовать ее на улицах, на выверенных диагоналях и сверхъестественно аккуратных, но выжженных участках газонов, контрастирующих с хаосом Старого Дели, с его извилистыми, узкими дорогами, по которым можно пройти только пешком. Вы можете почувствовать его в здании Парламента, которое, спроектированное британскими архитекторами Эдвином Лютьенсом и Гербертом Бейкером в классическом стиле, в основном игнорирует индийскую архитектуру, за исключением редкого кивка на ее контекст в декоре. Вы можете почти почувствовать его запах вокруг бунгало, которые индийцы изобрели как форму, но британцы приняли как колониальный идеал, разбросав их по усаженным деревьями дорогам в так называемой "зоне бунгало Лютьенса".2 Это территория площадью 7000 акров, изначально созданная для размещения правительственных чиновников. Веранды с колоннами предлагают имперским администраторам место, где можно охладиться, где можно подкрепиться и где можно вести параноидальное колониальное наблюдение.3

Это настроение проникает даже в Старый Дели, где находится отель Maidens,4 в котором я остановился на полнедели в середине серии международных исследовательских поездок, посвященных наследию британского империализма, похоже, не получил уведомления о том, что империя вообще закончилась. Основанный в 1903 году англичанином, а ныне управляемый индийской сетью роскошных отелей Oberoi, его веб-сайт с гордостью рассказывает о том, что он "предлагает путешествие в прошлое".5 В приветственном письме в моем номере лирически рассказывается о том, что отель сохраняет "оригинальный колониальный шарм и архитектуру XIX века" (я видел, как британский колониализм описывают самыми разными способами, но никогда - "очаровательным"). Один из ресторанов отеля называется Curzon Room, в честь одного из вице-королей, осуществлявших власть в Индии от имени британского государя. В одном из многочисленных восторженных отзывов в Интернете говорится, что это "один из самых приятных отелей... Возвращает вас во времена колониальной Британии".

Это сюрреалистическое место, в котором я отправляюсь в путешествие, исследуя международное влияние Британской империи, и не в последнюю очередь потому, что в XXI веке на земле найдется немного мест, более преданных задаче деколонизации, чем Новый и Старый Дели, или то, что в совокупности Индия называет своей Национальной столичной территорией.6 Я имею в виду не только Коронационный парк, участок площадью 52 акра, который когда-то был местом проведения самых грандиозных имперских зрелищ, включая делийские дурбары7 Но в последние десятилетия он превратился в свалку ненужных статуй британских империалистов, и теперь, после того как его привели в порядок, здесь покоится лишь горстка вице-королей и монархов.8 Я имею в виду заявление индуистского националиста премьер-министра Нарендры Моди в 2014 году о том, что Индия испытывает проблемы из-за "1200 лет рабского менталитета" (в своем определении колониализма он объединил британское правление с предшествующими периодами могольского/мусульманского правления),9 и о его усилиях по удалению всего колониального с тех пор.10 Эти усилия по деколонизации включают реконструкцию столичного парламента в рамках инициативы стоимостью 1,8 миллиарда долларов, в результате которой здание, открытое британцами в 1927 году, было заменено на здание, спроектированное индийским архитектором Бималом Пателем. Оба здания парламента стоят друг напротив друга, но в день моего визита смог, вызванный сильным загрязнением Дели, был таким, что, стоя рядом с другим зданием, вы едва можете различить его края. Новое здание парламента еще не достроено, но уже состоялась церемония открытия, когда Моди открыл 28-футовую статую борца за независимость Индии Субхаса Чандры Бозе возле мемориала "Ворота Индии" - там, где когда-то стояла статуя британского монарха Георга V. Боуз, которого в народе называли Нетаджи и чье неповиновение британской империи доходило до поиска союзов с нацистской Германией и императорской Японией, является чем-то вроде навязчивой идеи для правящей индуистской националистической партии Моди, BJP. Я нахожусь в Дели в тот самый праздник, который Моди учредил в честь дня рождения Бозе: так называемый День храбрости, также известный как Parakram Diwas,11 который отмечается, помимо прочего, устрашающим пролетом истребителей, заставляющим эту часть мира чувствовать себя так, будто в нее снова вторглись.

В знак уважения к Бозе Моди, который, по некоторым данным, стремится переименовать Индию в "Бхарат" (название страны на хинди) на антиколониальных основаниях, также переименовал три острова Андаманского и Никобарского архипелага, ранее названные в честь имперских деятелей и некогда служившие колонией ,12 И этот импульс к переименованию вещей во имя деколонизации вряд ли нов. После обретения независимости города Бомбей, Бангалор и Калькутта получили более коренные названия - Мумбаи, Бенгалуру и Калькутта соответственно.fn113 Но усилия активизировались. Церемониальная аллея, соединяющая два здания Секретариата в центре Нью-Дели, раньше называлась Кингсвей (а в переводе - Раджпатх), а теперь известна как Картавья Патх (на хинди означает "долг"). На сайте премьер-министра заявлено, что это переименование демонстрирует "переход к общественной собственности и расширению прав и возможностей". Кроме того, Моди представил новый знак отличия для индийского флота вместо Георгиевского креста (в новостях его вскользь называют "знаком рабства");14 Гимн "Abide With Me", традиционно исполняемый в завершение празднования Дня Республики, был заменен патриотической песней "Aye Mere Watan Ke Logon"; индийские музыкальные инструменты, включая ситар и таблу, были введены в церемонию празднования Дня независимости; и правительство запустило кампанию "Har Ghar Tiranga" в 2022 году, чтобы отметить семьдесят пять лет независимости Индии, поощряя индийцев вывесить национальный флаг (Tiranga, что означает "трехцветный") в честь праздника. Эта кампания означает, что, когда я буду гулять по городу в 2023 году, на квадратный фут столицы будет приходиться больше национальных флагов, чем плакатов с изображением лица Моди.

Правительство также объявило войну английскому языку, поскольку использование английского языка в колониальных целях, по словам Роберта Янга, "отчуждало колонизированный народ от самого себя", обесценивая его родной язык.15 В октябре 2022 года чиновникам в Махараштре, где правит BJP, было запрещено говорить "здравствуйте", приветствуя публику.16 - Вместо этого им было предписано говорить "Ванде Матарам" или "Я кланяюсь тебе, о родина".17 А после того, как в 2020 году было принято решение разрешить практикующим аюрведу, традиционную индийскую систему медицины, проводить хирургические операции (к ужасу многих медиков), правительство штата Мадхья-Прадеш объявило о своем намерении предлагать медицинские дипломы на хинди. Выступая перед Guardian , д-р Раджан Шарма, бывший глава Индийского медицинского совета, назвал этот шаг "регрессивным, отсталым, жалким, достойным сожаления". Он продолжил: "Где учителя, говорящие на хинди, чтобы преподавать медицину? Я даже не собираюсь говорить о том, насколько хорошими будут переводы, потому что это подразумевает, что человек принимает эту политику, а я ее не принимаю. Эта политика будет провальной".18

Ярость Шармы эхом отдается в моей голове, пока я продолжаю гулять по индийской столице, набирая информацию в Гугле в рамках выделенных мне данных в международном роуминге. Я понимаю, почему он возражает, и могу понять, почему у других людей тоже могут быть проблемы с этим аспектом индийского проекта деколонизации. В конце концов, помимо британского колониализма существуют факторы, благодаря которым английский сегодня является самым распространенным языком в мире: около 1,5 миллиарда человек говорят на нем как на первом или втором языке:19 неизменная популярность Friends , доминирование английского языка в Интернете, американский английский в целом. Кроме того, что произойдет в условиях деколонизации со многими английскими словами, не в последнюю очередь с "бунгало" и "верандой", которые происходят из индийских языков?20 А как насчет практической задачи удаления английского языка из общества, в котором он присутствует почти в каждой рекламе, в каждом телевизионном/болливудском сценарии, в каждом другом разговоре и обеспечивает лингвистическую общность для носителей по меньшей мере 121 языка Индии?21 Чтобы довести дело до конца, Индии придется отречься от таких писателей, как Рохинтон Мистри и Арундхати Рой, которые, как оказалось, являются одними из лучших на планете авторов, пишущих на английском языке. Ей придется взять верх над популярностью англоязычных книг в Индии: достаточно пройтись или проехать, и кто-нибудь обязательно попытается всучить вам пиратскую копию Гарри Поттера или Малкольма Гладуэлла. Ей придется преодолеть жесткую конкуренцию на рынке англоязычных газет,fn222 на котором Times of India имеет аудиторию около 15 миллионов читателей, а Hindu - около 6 миллионов.23 При этом нужно как-то перечеркнуть любовь индийцев к классическим писателям, таким как Диккенс и Шекспир,24 И тогда придется запретить интенсивное изучение английской литературы, которая, как отмечает Гаури Вишванатан, имеет более долгую академическую историю в Индии, чем в Великобритании.25

Но Шарма и другие критики индийской миссии деколонизации должны сдерживать свой гнев. Ведь если Моди продолжит или даже ускорит свою инициативу, которая, судя по всему, до сих пор пользовалась популярностью, появятся более серьезные причины для беспокойства. Глубина и продолжительность британского имперского присутствия на Индийском субконтиненте были столь велики, что продолжающаяся деколонизация может изменить облик Индии глубоким образом. Не в последнюю очередь придется переосмыслить инфраструктуру страны. Запрет на строительство новых квартир и офисных зданий в западном стиле может быть относительно достижимым и даже достойным восхищения; Оказывается, они не особенно подходят для климата: Time недавно сообщила, что "многие индийские архитекторы отказались от традиций местных жителей" - таких как "глинобитные стены и тенистые веранды на влажном юге и толстые теплоизоляционные стены и сложные оконные переплеты на жарком сухом северо-западе" - и обнаружили, что здания в западном стиле с трудом справляются "с экстремальными погодными условиями различных регионов" Индии.26 Но устранение других колониальных особенностей застройки может оказаться гораздо более разрушительным. Возьмем, к примеру, широкие улицы, которые придется убрать, потому что британские колонизаторы ввели их в целях общественного здравоохранения (чтобы "проветривать города и выдувать запахи и болезни"), регулирования температуры (хотя в любом случае они "оказались экологически непригодными для жаркого климата") и безопасности (чтобы "сохранить колониальную власть с помощью наблюдения").27 Выкопать их было бы довольно сложной задачей, как и убрать почтовые ящики в Дели и связанную с ними почтовую систему, поскольку империя ввела в Индии имперскую почтовую службу в 1854 году. Однако электронная связь, вероятно, все равно сделала это за них, и именно индийцы обеспечили ее работу в стране , где лишь немногие города имели названия улиц, а в одном городе могли говорить на дюжине разных языков.28

В свою очередь, даже эти вызовы были бы ничтожны по сравнению с задачей излечить Индию от одержимости крикетом, явно имперским зрелищем, которое в Индии лишь немногим менее популярно, чем дыхание. Как объясняет Брайан Стоддарт, "крикет считался главным средством передачи соответствующего британского морального кодекса от посланников империи местному населению. Колониальные губернаторы придавали особое значение крикету как ритуальной демонстрации британского поведения, стандартов и моральных кодексов, как общественных, так и частных".29 Империалисты были настолько успешны, что киноиндустрия Болливуда планирует свои релизы в соответствии с крикетным календарем;30 Азартные игры на крикет составляют подавляющее большинство спортивных ставок в стране; в национальной сборной Индии по крикету играют многие лучшие игроки мира; а Индийская премьер-лига - самая прибыльная внутренняя лига на планете.

И если бы этого было недостаточно для борьбы с имперским наследием, Моди мог бы, при желании, взять на себя популярность других видов спорта, введенных британцами, от скачек ("Королевский спорт, как он был широко известен, неизбежно был одним из первых видов спорта, который был введен в новые колониальные ситуации, частично из-за доступности лошадей, частично из-за его традиционной связи с английским дворянством, а частично из-за его устоявшейся традиции азартных игр").31 крокету ("такие благородные игры, как крокет, можно было найти в большинстве форпостов империи наряду с такими внутренними развлечениями, как бильярд, настольные игры и различные формы карточной игры"),33 теннису (министр по делам колоний лорд Милнер однажды приехал в Палестину и, выпив чаю с губернатором Хеврона и его гостями, сыграл с ними в теннис; мальчиками для игры в мяч были двое арабских каторжников, которых по такому случаю освободили из тюрьмы, но им пришлось выполнять свои обязанности на корте, будучи в кандалах)34 и футбол (сэр Ричард Тернбулл, губернатор Адена, однажды заметил, что "когда Британская империя окончательно утонет в волнах истории, она оставит после себя только два памятника: один - игру в футбол, другой - выражение "Fuck off"").fn335

Скажем прямо, у Моди было бы меньше забот, если бы он попытался исключить из индийской культуры дал, или гудки в пробках, или религию. Но в конечном итоге я хочу сказать не то, что деколонизация бесполезна. Некоторые из этих инициатив, как и инициативы в других странах мира, являются важнейшими шагами в восстановлении самоуважения и самостоятельности бывших колонизированных народов. В Индии они явно много значат для многих людей: у здания Нового парламента ко мне подходит бездомный, который, как я предполагаю, собирается попросить денег, но вместо этого спрашивает, откуда я родом, а затем с гордостью спрашивает: "А у вас в стране есть что-нибудь подобное?", указывая на новый парламент. Должен признать, что, скорее всего, нет: в то время как индийцы быстро возвели это здание, планы по реконструкции разрушающихся зданий парламента в Лондоне являются предметом бесконечных споров. Моя конечная точка зрения заключается в том, что деколонизация, идея которой набирает популярность в Индии, бывшей Британской империи и в самой Великобритании, может быть лишь символической. Проведя несколько лет за изучением наследия британского империализма в Британии, а теперь еще несколько лет за изучением наследия империализма по всему миру, я понимаю, что влияние Британской империи на четверть планеты, которую она занимала, и ее гравитационное влияние на мир за ее пределами было глубоким. Британский империализм запекся в нашем мире, и, честно говоря, было бы проще убрать топленое масло из омлетов масала, которые я пристрастился есть на завтрак в Индии.

Не убедили? Чтобы показать, что я имею в виду, давайте поиграем в игру на моем обратном пути из Нью-Дели домой в Лондон, отмечая каждое имперское наследие, с которым мы сталкиваемся, и представляя себе деколонизированный мир без него. Список можно начать с авторикши, на которой я возвращался в отель из здания, которое когда-то было Домом вице-короля (а сейчас является официальной резиденцией президента Индии, известной как Раштрапати Бхаван)36 с направлением движения: если примерно каждый третий житель Земли ездит по левой стороне дороги, то это из-за Британской империи.37 И если вам казалось, что индийское движение не может быть более хаотичным, просто представьте, что будет, если это правило изменится во имя деколонизации. Подъезжая к отелю, можно заметить еще одно имперское наследие в пиджаках и галстуках, которые носят служащие отеля. Популярность западной одежды была посеяна в больших частях мира во времена Британской империи, когда, как объясняет Тимоти Парсонс, "на большинстве территорий миссионеры и администраторы одевались как джентльмены. Благодаря этому западная одежда стала символом достатка, образования и социального статуса".fn438 В мире, освобожденном от британского имперского влияния, люди в самых разных местах готовились бы к школе и работе совершенно по-разному.

Культурное наследие империи также проявляется в музыкальных и театральных списках, напечатанных в газетах, которые можно было найти в холле отеля: как отмечает Кэролайн Риттер, британская культура продвигалась через имперские организации, такие как Имперский союз прессы и Трест имперских отношений.39 Тем временем телевизор в отеле, настроенный на BBC World News, предупреждает меня о том, что в нашем деколониальном мире BBC придется отключить, учитывая, что когда-то она распространяла имперские рождественские послания королевской семьи и программы, посвященные Дню империи; более того, Всемирная служба раньше называлась Службой Британской империи.40 Как пишет Саймон Дж. Поттер, Би-би-си считала проекцию "британскости" за границу элементом своей общественной службы и стремилась объединить белых жителей Британской империи.41 Чашка сладкого чая, которую я пью в ожидании трансфера в аэропорт, - это, конечно, одно из самых известных имперских наследий Британии. Британцы не только привили вкус к этому напитку, но и создали чайные и сахарные плантации по всей планете, чтобы удовлетворить спрос, а затем отправили на них порабощенных людей и подневольных работников. Без Британской империи мировое сельское хозяйство развивалось бы иначе: целые однокультурные экономики, основанные на товарах, необходимых имперской машине, не стали бы монокультурными, да и индийская диаспора выглядела бы совсем иначе.

И в аэропорту не обойтись без наследия британской колонизации. Гиды, выходящие из такси и направляющиеся в зал прилета, напоминают о том, что некоторые туристические фирмы уходят корнями в империю, и не в последнюю очередь одна из самых известных - Cox and Kings, туристическое агентство высшего класса с более чем 260-летним опытом работы, которое было основано в 1758 году Ричардом Коксом, помощником главнокомандующего британской армии, "чтобы снабжать британские войска, грабившие субконтинент" , такими товарами, как униформа, а также услугами, например, банковскими. Она стала "важным винтиком в имперской военной машине Британии", а также перевозила в Британию награбленное Ост-Индской компанией.42 Собаки-ищейки, расставленные в стратегических точках вокруг Департментса, напоминают нам, что Британская империя была одним из крупнейших предприятий по торговле наркотиками всех времен. Империалисты контрабандой ввозили в Китай опиум, выращенный в Индии (чтобы оплатить чай, который был им необходим до того, как они научились выращивать его сами), а затем вступили в войну с Китаем, чтобы заставить его принять импорт этого наркотика.fn543 Первые попытки полицейского регулирования международной торговли наркотиками стали следствием той самой имперской торговли опиумом,44 А на зарождающуюся международную торговлю кокаином косвенно повлияла британская имперская политика.45 Без Британской империи люди получали бы удовольствие самыми разными способами. А у стоек регистрации и иммиграционных столов есть еще одно имперское наследие в виде безумной бумажной волокиты, необходимой для въезда и выезда из Индии. Как ни странно, было опубликовано большое количество научных работ, в которых анализируется та важная роль, которую бумажная бюрократия играла в Британской империи,46 Бумага и дерево были названы "ключевыми материальными основами колониального государства".47

Тем временем магазины в аэропорту заполнены товарами, которые напоминают нам о коммерческой деятельности Британской империи. Велика вероятность того, что все бриллианты в продаваемых украшениях будут от De Beers, которая является контрольным пакетом акций горнодобывающей компании Anglo American, обе компании имеют глубокие имперские корни в Южной Африке.48 Если вы покупаете более прозаические товары и приобретаете, скажем, вазелин, мыло Lux или дезодорант Sure, то вы окажетесь на службе у Unilever, британской транснациональной корпорации, которая является одной из крупнейших компаний по производству потребительских товаров в мире и уходит корнями в Британскую империю, объединившись с компанией, которая произошла от Royal Niger Company, британского торгового предприятия XIX века, ставшего пионером британской колонизации Нигерии.49 Сигареты в duty-free служат напоминанием о том, что торговля табаком была неотъемлемой частью Британской империи с самых первых дней ее существования. , в качестве первых, кто привез табак в Англию, называются разные люди, в том числе члены экипажа первого работоргового путешествия Джона Хокинса в 1562 году,50 А империалисты продолжали наживать состояние на его выращивании, часто используя рабский труд. Некоторые ученые утверждают, что табачные компании и сегодня продолжают функционировать в имперском ключе. Так, исследовательская группа по контролю над табаком из Университета Бата утверждает, что "существует линия наследия и практики, проходящая от работорговцев XVII века [Британской империи] до современных табачных компаний", которые все еще имеют "колониальный менталитет", используя взятки, когда это необходимо в Африке, занимаясь коррупцией, эксплуатируя дешевую рабочую силу, часто вмешиваясь в управление постколониальными регионами, широко используя незаконный детский труд, применяя хищнический маркетинг для привлечения чернокожих покупателей, и при этом проповедуя расовую справедливость.51 Выпивка в duty-free - напоминание о том, что британские империалисты пытались контролировать производство местных спиртных напитков в самых разных местах, поскольку доходы от импорта алкоголя были для них очень выгодны,52 Чередуя наживу с запретами на алкоголь, часто под влиянием миссионеров. Вид путешественников, увлеченно пьющих перед ночным рейсом, напоминает о том, что британские империалисты распространяли пьянство по всей планете, в первую очередь среди коренных жителей Америки.fn653 А упоминание "карри" в многочисленных меню служит напоминанием о том, как Британская империя формировала современную кухню.54

Когда мы подходим к табло пунктов назначения и прибытия аэропорта, названия самых разных городов и стран наталкивают нас на мысль, что навигация по планете была бы совсем другой без британского имперского влияния. Британцы утверждают, что именно они основали индийские города Калькутту, Мадрас и Бомбей (в их современных формах, как они тогда назывались).55 Современный Сингапур был основан в XIX веке империалистом сэром Томасом Стэмфордом Раффлзом в то время, когда Британская империя искала место для базирования своего торгового флота.56 Найроби был основан колониальными властями в 1899 году как железнодорожное депо на железной дороге Уганда - Кения.57 Сьерра-Леоне и ее столица, Фритаун, были созданы и сформированы британскими империалистами.58 Гонконг стал глобальной столицей, которой он является сегодня, после того как был развит британцами. Современное государство Нигерия не только было создано британцами, но, как гласит история, именно писатель на сайте The Times придумал ему название, что ставит мои карьерные достижения в этой газете на первое место.fn759 А затем, мелькая на табло пунктов назначения и прибытия, появляется страна, с которой Индия все больше хочет видеть себя в хороших отношениях: Соединенные Штаты Америки. Которым тоже придется уйти. Одна из самых больших неправд, которую Америка говорит сама себе, заключается в том, что она отвергает все, за что когда-либо выступала ужасная империя. Согласно этой версии событий, Американская революция породила совершенно новую страну, преданную идеалам жизни, свободы и стремления к счастью, когда тринадцать колоний выступили против британской короны из-за вопроса о местном налогообложении. Однако сами по себе Тринадцать колоний и большинство переселенцев в них представляли собой уникальный этап британской империи. США были имперским творением Великобритании.

Признаюсь, удаление целых сверхдержав заставляет меня сомневаться в целесообразности продолжения этой игры в деколонизацию. Иначе говоря, контрфактичность, которую она внушает, выглядит глупо. Воображение альтернативных нарративов в мировой истории иногда создает увлекательные романы и фильмы, но это бессмысленный способ взглянуть на историю. Кто скажет, что если бы пуритане, члены реформаторского движения, возникшего в XVI веке в Англиканской церкви , не основали успешное общество в определенной части Северной Америки, то это не сделал бы кто-то другой? Или что если бы британские империалисты не занялись торговлей чаем, то этого не сделали бы другие люди, или что если бы британцы не построили железные дороги в Индии и Африке, то до этого не додумались бы коренные жители, или что если бы британцы не настаивали на левостороннем движении, то индийцы все равно не решили бы ездить по левой дороге. Но книга, которую я сейчас читаю, I Didn't Do It For You: How the World Used and Abused a Small African Nation , дает неожиданную поддержку, когда ее автор, Микела Вронг, показывает, что другие играют в свою версию игры. Те, кто путешествует по Африке, наверняка знакомы с психологической игрой "Улови колониальное наследство", - говорит она.

Является ли неспособность ангольского секретаря оформить ваши документы результатом средиземноморской инертности, воспитанной португальцами, или симптомом бюрократической запутанности, культивируемой марксистским правительством? Является ли напыщенность западноафриканских лидеров наследием французской любви к слову или современной версией традиционной африканской деревенской болтовни? Кто из колониальных хозяев оставил более глубокий психологический след: Великобритания, Франция, Португалия или Бельгия? Есть места, где колониальное прошлое, кажется, оставило лишь самые косметические следы на жизнестойкой местной культуре, и места, где нанесенные раны кажутся непоправимыми.60

Итак, я еду дальше, и боюсь, что вид "Мельбурна" на табло вылета, города, названного в честь бывшего премьер-министра Великобритании Уильяма Лэмба, 2-го виконта Мельбурна, предупреждает меня о том, что деколонизация потребует переименования тысяч мест. Ведь любопытно, что после долгих, трудных и опасных путешествий колонисты часто называли новые места, которые они "открывали", в честь мест, которые они только что покинули, или в честь британских монархов и аристократов, от которых они только что сбежали. Различные онлайн-источники, использованные в комбинации, показывают61 что в мире существует не менее тридцати пяти мест с названием Йорк, а также не менее восемнадцати мест с названием Бирмингем,62 более восьмидесяти городов с именем Виктория63 (на Маврикии, за пару дней до прибытия в Индию, я обнаружил, что проезжаю через деревню с названием "Королева Виктория" - колонисты в этом случае даже не потрудились удалить королевский титул), есть по меньшей мере пятьдесят три Плимута,64 и в мире есть по меньшей мере сорок одно место с названием Джеймстаун (не уверен, лесть это или оскорбление, что никто не назвал ничего в честь моего родного города Вулверхэмптон). Кроме того, за пределами Великобритании насчитывается не менее семидесяти шести Кингстонов или Кингстаунов, не менее пятидесяти мест с названием Джорджтаун, включая столицу Гайаны, и не менее пятидесяти одного места, названного в честь королевы Елизаветы II, включая два острова Елизаветы, национальный парк в Уганде и старую заброшенную шахту в Австралии. Действительно, один из пользователей Twitter недавно сообщил мне, что во время обычной поездки из Аллентауна (штат Пенсильвания) в Балтимор (штат Мэриленд) они проезжают по порядку через Рединг, Ланкастер, Йорк, Шрусбери и Херефорд - все эти места названы в честь британских коллег.65

По дороге к самолету я встречаю рекламу HSBC - Гонконгской и Шанхайской банковской корпорации, созданной в 1865 году для содействия британской имперской торговле. А при посадке я замечаю грузовик BP, заправляющий другой самолет на асфальте, и вспоминаю, что BP выросла из Англо-персидской нефтяной компании, основанной британцами, когда в Иране была обнаружена нефть.66 Так что тысячам предприятий BP по всей планете, возможно, придется уйти. Я лечу индийской авиакомпанией, но на асфальте стоят несколько самолетов British Airways - авиакомпании, которой придется уйти, поскольку она была образована из комбинации British Overseas Airways Corporation (BOAC), British European Airways (BEA) и Imperial Airways, которая предлагала маршруты на имперские территории.67 И как только мы оказываемся в воздухе, темнота не может помешать выявлению потенциального имперского наследия. Если внизу, в океане, горит грузовой корабль, то вероятность того, что он управляется компанией DP World, которая управляет пятью терминалами в Индии, составляет примерно один к трем,68 и которая не так давно приобрела компанию P&O Ferries,69 "О" в слове P&O означает "восточный" и происходит от успеха компании в организации новых путешествий в империю и из нее.70 Если это Кипр, освещенный вдали, то Британская империя может взять на себя часть заслуг: британское колониальное правительство запустило программу электрификации всего острова после Второй мировой войны, чтобы противостоять "кризису легитимности" своего дальнейшего правления.71

Будет жаль снова погружать такие места во тьму. Так же, как жаль будет выкапывать или стирать все то, что могло или не могло проходить под землей, включая нации с неестественными, произвольными границами, нарисованными колонистами,fn872 города, выстроенные британскими империалистами в форме прямоугольника или решетки (характерная черта имперских городов за пределами Нью-Дели - не в последнюю очередь Брисбена, "яркого примера провала прямоугольного плана в волнистой или холмистой местности, где уклон дорог иногда достигает 1 к 3"),73 тысячи общественных площадей (британские империалисты, восхищенные тем, что сделали "лондонские аристократические поместья", распространили их по всей империи, от североамериканской колонии Нью-Хейвен74 до Саванны, "плантаторских городов Ольстера" и Чарльстона в 1680 году),75 лачуги и неформальные поселения, которые являются "возможно, самым серьезным наследием колониального города" (такая неформальная застройка была "характерной чертой колониального городского развития с самого начала, с моделями неформальных поселений на окраине города, которые колониальные власти были мало заинтересованы в контроле или управлении"),76 сотни миль каналов (британцы удвоили площадь орошаемых земель в Индии в период с 1891 по 1938 год),77 "системы водоснабжения и канализации, электричество, трамваи, больницы, железные дороги, телефоны, асфальтированные дороги и другие удобства", установленные в других местах,78 шахты, благодаря которым внешний мир проник в центральную Африку, гавани, судоходные линии и телеграф, связавшие тропические земли с остальным миром, ирригационные сооружения, телекоммуникационные сети и станции ботанических исследований,79 грузовые железные дороги в Африке,80 мосты,81 современный порт в израильской Хайфе,82 договорные порты, построенные за пределами империи в таких местах, как Шанхай, и заполненные западными зданиями,83 горные станции, такие как Симла, Оотакамунд и Пенанг Хилл, построенные для того, чтобы предложить британцам "спасение от дискомфорта, болезней и тоски по дому",84 библиотеки, музеи, общественные парки, ботанические сады, зоопарки, художественные галереи, университеты и больницы,85 почтовые отделения,86 соборы, церкви и кладбища,87 ложи масонов и новые города, которые распространялись по империи даже тогда, когда имперский проект начал распадаться,88 рост населения и политический хаос, который он вызвал, создали потребность в них в Индии, Израиле, Малайзии и других местах.fn989

Наступает неизбежный момент, когда я поддаюсь бортовым развлечениям, и, как вы уже догадались, здесь нет передышки от британского имперского наследия. Если в индийском контенте преобладают светлокожие актеры и модели, то это отчасти потому, что Британская империя была одним из предприятий, продвигавших светлую кожу в качестве идеала. Иногда утверждают, что подобные взгляды в Индии являются следствием глобализации или экономической либерализации конца 1980-х годов, которая открыла страну западному влиянию. Но Мобин Хуссейн показал, что колоризм начал укореняться в Индии еще в колониальную эпоху, благодаря продаже и рекламе таких продуктов, как кремы Hazeline и Pond's Vanishing Cream.90 Если большинство актеров и моделей во всем бортовом контенте неумолимо худые, то это следствие французских и британских имперских установок. Сабрина Стрингс утверждает, что "в то самое время, когда обжорство и толстокожесть стали ассоциироваться с африканскими женщинами в научной расовой литературе, ценности деликатности, дисциплины и более стройного телосложения стали ассоциироваться с английскими женщинами у арбитров вкуса и блюстителей морали".fn1091 И если в поразительном количестве голливудских фильмов фигурирует современный голливудский феномен британского злодея, например, Алан Рикман в роли зловещего шерифа Ноттингема напротив Кевина Костнера в фильме "Робин Гуд: Принц воров" , или Кристофер Ли в роли графа Дракулы, монстра Франкенштейна и жуткого Хариса в фильме "Мумия" , я считаю, что это из-за Британской империи. Давайте посмотрим правде в глаза, Голливуд всегда предпочитал британских актеров, когда играл злодеев, даже если эти злодеи на самом деле были немецкими нацистами.92 Энтузиасты кино предлагают множество объяснений этому феномену, включая британские сценические традиции и относительную доступность британских актеров, но, на мой взгляд, британский империализм объясняет его полностью. Прославившись борьбой с Британской империей, Америка считает естественным приравнивать британскость к "злу", даже если сама является порождением "злого" предприятия, о котором идет речь.

Я то проваливаюсь в сон, то засыпаю, наблюдая за тем, как Ральф Файнс делает полуприличную работу, чтобы Лорд Волдеморт выглядел запредельным, его облик сливается в моих полудремах с безносыми заброшенными имперскими статуями, которые я встретил ранее в тот день в Коронационном парке Дели. Будет жаль, если во имя деколонизации его сыграет не британец. Точно так же, как будет жаль избавиться от других имперских мотивов, которые я замечаю на оставшемся пути домой, не в последнюю очередь от зеленого пояса, который я замечаю на границах английских городов, виднеющихся подо мной в свете рассвета (возможно, это концепция планирования, тесно связанная с Англией, но понятие "физическое разделение города и деревни зоной, свободной от застройки, обычно окружающая город", существовала в ранних колониальных плантациях, таких как Ольстер и Филадельфия, где отводились участки для выпаса овец, и была распространена на всевозможные имперские поселения, включая Аделаиду).93и домашние собаки, которых выгуливают в моем районе (ученые утверждают, что на мышление и процессы, связанные с созданием современных пород, повлияли имперские представления о расе).fn1194

Да, в этом полностью деколонизированном мире даже ваш житель-пушистик получил бы его, хотя, даже не представляя свою жизнь без Бетти, Рене и Пушистика, я окончательно выхожу из этой игры. Если я в конце концов и сдаюсь или хотя бы беру выходной, то только из-за кипы непрочитанных газет, которые ждут меня дома в кабинете. Ведь содержащиеся в них бесконечные новостные сюжеты с имперскими объяснениями показывают, что полная деколонизация в конечном итоге невозможна не только из-за огромного количества имперского наследия (действительно, чтобы понять современный мир, нужно понять Британскую империю), но и потому, что многие из этих наследий противоречивы. Например, империалисты как возводили, так и сносили здания, как распространение газет по всей империи привело к распространению цензуры в прессе, так и британский колониализм как знакомил людей с алкоголем, так и удерживал их от него, Новость о предстоящих выборах в Новой Зеландии напоминает мне о том, что Британская империя распространила демократию в значительной части мира, а другая новость, о насилии в бывшем британском мандате Палестина и репрессиях в Мьянме, напоминает мне о том, что имперское предприятие также сеяло раздор, который до сих пор дестабилизирует многие другие регионы планеты. История об эксплуатации чайных рабочих в Кении напоминает мне о том, что Британская империя как лишила человечности миллионы индийских рабочих на своих плантациях через кабалу, так и заложила основы международных трудовых законов, которые защитили миллионы других.

Продолжение следует. Британская империя как распространяла малярию и другие болезни среди миллионов людей, так и помогала миллионам выжить. Британская империя была инкубатором и распространителем превосходства белой расы, а также форумом, на котором гуманитарии основали кампании, освобождающие людей от грубой этнической классификации. Британская империя распространила репрессивное законодательство против гомосексуалистов, которое до сих пор ограничивает жизни людей, но в других местах она поощряла справедливое обращение через установление верховенства закона. Британская империя иногда способствовала беспрепятственному отправлению правосудия, а в других случаях создавала колониальные полицейские силы, которые жестоко расправлялись с собственным народом, а некоторые потомки полицейских сил продолжают делать это и в XXI веке. Британская империя сыграла основополагающую роль в определении голода как бедствия, с которым нужно бороться по всему миру, но колониальная политика также стала причиной смертоносного голода, а империалисты использовали заявления о благотворительности как прикрытие для циничной эксплуатации. Британская империя довела некоторые виды животных до полного исчезновения и стала первопроходцем в создании антропогенного изменения климата на планете, но затем создала способы защиты животных и окружающей среды. Она объединила сообщества, дав им общую почву в виде английского языка, и отдалила людей от их собственной культуры и традиций, настаивая на использовании английского. Из корыстных побуждений она повысила уровень образования в Нигерии и позволила процветать неграмотности в Ираке. Она переселила и лишила крова миллионы людей, а миллионам других дала работу и кров. Британская империя была как бессистемной, так и плановой. Она была вовлечена в рабство и в миссию борьбы с рабством. Она жестоко противостояла инакомыслию, но при этом была врожденно самокритична. Она перенесла человечество в мир мгновенной глобальной коммуникации, но при этом распространяла предрассудки, из-за которых миллионы людей закрывали свои сердца для своих же соседей, а иногда и поднимали на них кулаки. Полностью деколонизировать планету Британской империи будет не только сложнее, чем, как я уже говорил, вытащить топленое масло из омлета масала на завтрак, но и влить его обратно. А затем повторять этот невозможный процесс снова и снова, и снова, и снова.

1.

Цивилизованный остров

Пляжный отдых - это британская традиция. Отчет, опубликованный туристической фирмой несколько лет назад, показал, что большинство британцев считают две недели, проведенные на солнце, настолько необходимыми, что они даже сократят количество любимой выпивки, чтобы позволить себе это. Но, несмотря на то, что я считаю себя британцем, как стон и очередь, пляжный отдых - это институт, с которым я борюсь. В основном из-за отсутствия практики: как и в отношениях, для хорошего отдыха нужны хорошие примеры, а индийские родители-иммигранты не отличаются знакомством с понятиями "отдых" и "каникулы". Бизнесмен, нанявший меня летом на свою швейную фабрику, иногда организовывал для рабочих поездки в Блэкпул, но они были несколько подпорчены тем фактом, что он нанимал меня нелегально, как детского рабочего, и платил мне настолько низкую зарплату, что я едва мог позволить себе бутерброд с чипсами, когда приезжал туда.

Когда мне было восемь лет, я совершил одноразовую семейную поездку на автобусе в Уэстон-супер-Маре, которая подарила мне первый обескураживающий опыт знакомства с морем и песком и оставила в памяти (в то время) ужасающий образ моей пенджабской матери, готовящей индийский обед из пяти блюд среди толпы загорающих местных жителей. Только в тридцать лет у меня был первый полноценный зарубежный пляжный отдых, к которому стремится большинство британцев. Честно говоря, он превзошел все мои самые смелые ожидания, поскольку это была бесплатная поездка на роскошный курорт в Египте, который я не мог себе позволить, и где нас с моей тогдашней девушкой поселили в нашей собственной мини-вилле с собственным мини-бассейном. Впечатления, которые мы изрядно подпортили, потратив их на расставание. Возможно, как и многие дети иммигрантов, я просто не научился отдыхать. Но удивительно, как глобальная пандемия может изменить ваши взгляды.

Скажем прямо, к началу 2022 года даже самый неумолимый трудоголик отчаянно нуждался в отпуске, а у меня к этому добавилась еще и усталость от того, что я провел пандемию в культурных войнах после написания книги о наследии британского империализма в Великобритании. Это был опыт, который подверг меня тысячам оскорбительных твитов и писем на (например, "Это не твоя нация, Baboo. Ты - еще один ситолиец из третьего мира, питающийся роскошью другой нации... Продолжай в том же духе, и все вы, уличные козлы, будете отправлены обратно домой, в Сестринский сраный Афганистан"), сотни предложений покинуть страну, если я не смогу научиться любить британскую историю ("Я уверен, что Индия будет рада приветствовать дома сына такого высокого уровня") и постоянные крикливые обвинения от настойчивых мужчин за семьдесят, в письмах, по электронной почте и на литературных мероприятиях, что я позорю себя за то, что не отношусь к британской имперской истории более уважительно (один из моих постоянных корреспондентов до сих пор жаловался - мол, я недостаточно хорошо отношусь к империи - на нескольких литературных мероприятиях онлайн и офлайн, в многочисленных отзывах на Amazon и Goodreads, на многочисленных платформах социальных сетей, в письмах на The Times , в форме комментариев в конце нескольких статей и даже в ответном письме на телеобзор моего документального фильма в Financial Times ).fn1

Поэтому, когда мой партнер Нур упомянул о возможности провести обычный пляжный отпуск, я сразу же ухватился за эту идею. Как только это было предложено, необходимость провести неделю, нежась под зимним солнцем с лауреатскими романами, дремать в пять часов вечера из-за дневной пьянки и вообще не думать о колониализме, показалась мне биологической необходимостью. И последующий отпуск во многом удался. Я отключился от социальных сетей, и в течение семи дней меня не просили вернуться туда, откуда я приехал, что дезориентировало. В какой-то момент мне удалось не думать о Ковиде в течение шестнадцати часов. Я расслабился на отдыхе, наверное, впервые за всю свою жизнь. Единственная проблема заключалась в том, что, оказавшись на Барбадосе, который, по разным описаниям, "долгое время был ведущей сахарной колонией и жемчужиной в короне западной империи Англии".1 и "самым систематически жестоким, грубым и расово бесчеловечным обществом современности",2 мы не совсем избежали темы британской империи.

Это была не совсем моя вина: Нур выбрал место по согласованию с другом-турагентом, и возможности, в условиях глобальных ограничений на ковид, были ограничены. Вежливо узнать что-нибудь об истории места, где вы отдыхаете, даже если это образование не выходит за рамки чтения соответствующей страницы Википедии. Однако в моем случае это вежливое образование вышло за пределы интернета: "Сахарные бароны" , известная книга Мэтью Паркера о Вест-Индской империи Великобритании, и две книги ( "Черный долг Британии" и "Первое общество черных рабов" ) сэра Хилари МакД. Беклза, барбадосского историка. И хотя мне удалось погрузиться в туман дневной выпивки, призовых романов и вирусного телевидения, часть моей головы оставалась в имперской истории. Я обнаружил, что перемежаю захватывающий роман Мэгги О'Фаррелл Hamnet , например, с историей о том, как Барбадос стал сахарной колонией благодаря усилиям таких людей, как Джеймс Дракс. Дрэкс был англичанином, который в 1640-х годах методом проб и ошибок освоил процесс производства сахара, значительно более сложный, чем производство хлопка или табака, и привез из Голландии "модель сахарной мельницы" для измельчения тростника с целью получения сока. Таким образом он вырастил урожай сахара, который, когда он попал на лондонский рынок, оказался гораздо более прибыльным, чем любой другой товар из Америки, и который привел его к такому богатству, что первоначальные инвестиции в 300 фунтов стерлингов в конечном итоге позволили ему купить "поместье в Англии стоимостью 10 000 фунтов стерлингов в год". Он также был достаточно богат, чтобы позволить себе весьма необычную для Барбадоса привычку подавать говядину в своем доме и использовать рабов для развлечений.3

Более чем через десятилетие после остальных жителей планеты я подсел на Breaking Bad , просматривая очередную серию жаркими вечерами, но эпизоды, рассказывающие о попытках Уолтера Уайта освоить процесс производства метамфетамина, перемежались с изучением того, как британские колонизаторы добились успеха в производстве сахара в результате эксплуатации порабощенных африканцев. Они не были первыми, кто ввязался в трансатлантическую работорговлю: первыми это сделали португальцы. Общепризнанно, что африканцы, порабощенные для работы на сахарных плантациях Сан-Томе еще в начале XVI века, стали первыми жертвами убийственного бизнеса.4 которое не было похоже ни на одну из предшествующих форм рабства.fn25 Чернокожие не были первой рабочей силой на Барбадосе: к 1645 году на остров прибыло более 24 000 человек, причем около трех четвертей из них были белыми, а многие из них были или уже были наемными слугами.6 И не только британцы были ответственны за истребление коренного населения Карибского бассейна: европейские поселенцы в целом уничтожили коренное население тайно по всему региону из-за "чрезмерного труда, недоедания и эпидемических заболеваний".fn37 Но они были первыми, кто так успешно интегрировал черное рабство в плантационную систему, став "мастерами промышленных процессов и безжалостными амбициозными лидерами вновь созданной системы глобальной морской торговли".8 В период с 1627 по 1808 год на остров было перевезено около 600 000 порабощенных мужчин, женщин и детей.9

И в перерывах между негрони и засыпанием под полуденным солнцем я собрал кучу фактов о нашем месте отдыха, которые почти наверняка не были учтены в веселом блоге нашего курорта о "Невероятных вещах, которыми славится Барбадос". Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что колонизаторы Барбадоса стали настолько успешными, что участвовали в создании Южной Каролины как еще одной имперской территории, так называемой "колонии колоний".10 Белые женщины активно участвовали в рабстве чернокожих на острове: в 1834 году двадцать семь из них числились владелицами более пятидесяти порабощенных африканцев на своих сахарных плантациях,11 Бедные незамужние белые женщины даже управляли борделями и службами аренды рабов и продавали младенцев порабощенных проституток, когда те от них отлучались.12 Что внутри порабощенной африканской общины несколько человек обеспечили себе личную свободу и владение собственностью, а иногда даже владели порабощенными, хотя, как представляется, их приоритетом было приобретение членов своей семьи, чтобы затем освободить их.13 Белые поработители были настолько параноидальны, что винили в низкой рождаемости среди рабов женщин-рабов, которые каким-то образом накладывали "ограничения на их [собственную] рождаемость".14 В 1780-х годах, когда рабовладельческая экономика была в зените, владельцем наибольшего количества рабов на Барбадосе был настоятель приходской церкви Святого Иоанна, преподобный Джон Брэтвейт.15

Возможно, это погружение в историю неизбежно заставило меня задуматься о том, есть ли у этих фактов и событий наследие в современном Барбадосе. Или, говоря иначе, в то время как я должен был отдыхать, я все еще работал, занимаясь тем, что стало моей профессиональной привычкой дома, - прослеживая историческое в современном. Некоторые связи и параллели были более очевидны, чем другие, например то, что и современный, и колониальный Барбадос имеют репутацию роскошных. В XXI веке самым известным курортом острова является отель Sandy Lane, где двухместные номера стоят 1000 фунтов стерлингов за ночь даже в несезон. Остров вообще имеет репутацию места для отдыха - даже наш относительно скромный курорт "все включено" с его творчески миниатюрными блюдами и расплывчатыми определениями таких вещей, как "шампанское", казался роскошным. Это соответствовало истории, в которой военно-морской хирург Джон Аткинс в 1720-х годах заметил, что барбадосцы ведут "великолепный образ жизни", несмотря на то, что "урожаи последних лет очень плохие".16 Мне предложили пинья-коладу у бассейна в 11 утра , когда я прочитал о посетителе 1747 года, который заметил, что "здесь есть несколько хороших парней, которые, как говорят, выпивают пять или шесть бутылок вина мадера... каждый день, и для них пот - лучшее средство".17 Я стоял на мелководье одного из курортных бассейнов, не особенно стараясь скрыть тот факт, что не умею плавать, когда читал, как "к концу века морские купания... вошли в моду" и как танцы стали почти обязательными. На самом деле Уильям Хиллари, уважаемый врач, изучавший болезни на Барбадосе, даже предостерегал: "Танцы - слишком бурное упражнение в этом жарком климате, и многие сильно вредят своему здоровью, а для некоторых они смертельны... Но большинство дам так чрезмерно любят их, что, скажи я, что угодно, они будут танцевать дальше".18 И я был где-то между третьей и четвертой (крошечной порцией) едой за день, когда прочитал о том, как на одном пиршестве в доме Джеймса Дракса была не только говядина, "величайшая редкость на острове", но и "свинина, приготовленная тремя различными способами, куры, индейка, утка, телятина и плечо молодого козленка, все приготовленные с различными фруктами, специями, Затем "бекон, рыбья икра, маринованные устрицы, икра и анчоусы, а также оливки, фрукты и пироги ", потом пудинги и еще больше фруктов, включая "великолепный ананас, "стоящий всего, что было раньше"", и все это запивалось галлонами "перино, английского пива, французских, испанских и мадерских вин, а также хересом и бренди".

И в историческом, и в современном Барбадосе ощущается британский дух. В XXI веке эта британскость ощущается в языке, в левостороннем движении, в мажоритарной избирательной системе, в повсеместном присутствии британских туристов, британских акцентов и даже британских пабов (один из них есть на территории нашего курорта). В колониальную эпоху Барбадос считался настолько более британским, чем его карибские аналоги, что его прозвали "Маленькой Англией".19 за его церкви, сельскую местность, усадьбы и ярко-красные почтовые ящики.20 У Барбадоса был и другой, откровенно расистский, ярлык - "цивилизованный остров", что объяснялось "пропорционально большим количеством белого населения" (на каждого белого жителя Барбадоса приходилось примерно четыре чернокожих, что позволило белым сформировать классовое общество, подобное английскому. Для сравнения: на Антигуа на каждого белого приходилось примерно восемнадцать чернокожих, а на Ямайке - десять к одному), а также ранним началом сахарной революции на Барбадосе (что означало, что к середине XVIII века некоторые английские семьи проживали на острове уже в пяти поколениях и даже могли называть себя барбадосскими/баджанскими),21 относительно ранним появлением африканского рабства (до половины чернокожего населения составляли креолы),fn4 укоренением людей, контролирующих рабов и получающих выгоду от их труда (вместо оппортунистов, приехавших из Европы, чтобы сделать свое состояние, большинство управляющих плантациями родились на острове и даже учили там своих детей), и необходимостью присутствия плантаторов (раннее и интенсивное развитие разрушило почву острова и привело к падению урожайности, что означало, что, как правило, только те плантаторы, которые работали руками и физически присутствовали, могли поддерживать свои поместья в рабочем состоянии. Лишь немногие привилегированные могли позволить себе уехать в Англию).

И, конечно же, расовое неравенство, от которого давно страдает остров. Нельзя игнорировать тот факт, что, за редким исключением, таким , как белый барбадосец, которому выпала нелегкая задача сделать мне первый в жизни педикюр, и местная черная пара, которая поженилась на пляже в последний день нашего пребывания, почти все гости нашего курорта - белые, а почти весь персонал - чернокожий". Паркер отмечает это историческое эхо, говоря, что "туризм, со своей стороны, для некоторых имеет неловкие резонансы с историей региона. В больших отелях, построенных в стиле плантаций, туристы почти все белые, а официанты, уборщики, садовники, слуги - все черные".22 И это расовое разделение стало фактом жизни, по крайней мере, с тех пор, как во второй половине XVII века были приняты первые всеобъемлющие правовые кодексы по управлению порабощенными африканцами. Помимо прочего, эти кодексы предусматривали, что африканцев, которых в законодательстве называли "жестокими" и "опасными людьми", в различных частях Карибского бассейна можно было клеймить раскаленным утюгом, расчленять и перерезать им носы, если они совершали преступления. Они постановили, что африканцам не разрешалось давать показания в суде против лиц, определенных как "белые" (этот закон был изменен лишь в XIX веке). Если раб умирал, будучи "законно" наказанным своим хозяином, это не имело никаких последствий. На Барбадосе за преднамеренное убийство собственного раба хозяина штрафовали всего на 15 фунтов, а если человек убивал раба другого хозяина, он выплачивал владельцу компенсацию в размере двойной стоимости раба и штрафовал на 25 фунтов. Только в 1805 году убийство раба белым человеком стало караться смертной казнью.23

Порабощенные не имели права на семейную жизнь, религиозные обряды и досуг, их могли казнить только за угрозу белому человеку или кражу скота. Беклз добавил, что "по этим законам африканцев гибли [подвешивали в цепях на гибете, пока они не умирали от голода], кастрировали, клеймили раскаленным железом, расчленяли и запирали в темницах на неограниченные сроки в качестве наказания за неповиновение".24 Это был остров, где, по словам Паркера, одной из первых достопримечательностей мог быть раб, повешенный на виселице, с хлебом, положенным прямо под рукой, иногда доведенный до того, что грызет плоть со своих собственных плеч.25 Остров, где посетители могли быть потрясены видом отрубленных голов порабощенных, насаженных на колья, или непогребенных трупов, оставленных на растерзание стервятникам или собакам. Однажды лейтенант Эдвард Томпсон был "глубоко потрясен, увидев... молодую девушку-рабыню, замученную до смерти за какую-то пустяковую бытовую ошибку",26 где "привычка к жестокости по отношению к порабощенному населению впитывалась почти с молоком матери",27 Один из посетителей сообщил, что "видел, как дети в возрасте пяти или шести лет "били бедных негров по щекам с ... страстью и ... жестокостью"".28 Английский капитан невольничьего корабля Ганнибал в 1693 году сказал, что у порабощенных было "более ужасное представление о Барбадосе, чем у нас об аде".29

Читая о насилии, я уже не в первый раз задумался о том, как сами историки справляются с анализом подобных материалов, порой ежедневным. Травмы других специалистов, сталкивающихся с подобными материалами, широко признаны: Исследования показали, что юристы, журналисты, психотерапевты и специалисты в области психического здоровья, имеющие дело с насильственными преступлениями, страдают от "вторичной" или "викарной" травмы. Но как насчет историков? Я написал Киму Вагнеру, единственному известному мне эксперту по колониальному насилию, и спросил, как он справляется с этим, на что он ответил, что одна из его проблем - это скорее привыкание к насилию, чем отстранение от него. "Имея дело с экстремальным насилием, включая фотографии зверств, я беспокоюсь, что не смогу передать опыт страданий достаточно эмпатичным способом", - сказал он. Особенно это касается тех случаев, когда вы "подсчитываете счет мясника" и тратите много времени, пытаясь найти доказательства количества мужчин, женщин и детей, убитых во время резни". Он отослал меня к статье на эту тему Джеймса Робинса, который потерял способность спокойно засыпать в течение пяти лет, проведенных им за изучением геноцида армян, и в ходе своих исследований обнаружил "резервуар боли" среди исследователей подобных событий, симптомы которого включают:

бессонница, быстрый набор или потеря веса, злоупотребление алкоголем или таблетками, необъяснимый гнев или страх, парализующая тревога. Некоторые реакции более тонкие: внезапное нежелание смотреть определенный фильм или читать графические новостные сообщения; клаустрофобия в толпе. Традиционно считается, что подобные реакции могут возникать только у непосредственных свидетелей насилия: жертв, очевидцев, возможно, журналистов... Историки, напротив, не видели и не слышали катастроф, которые они изучают, - они добираются до них через воображение и погружение.30

В последние годы я сталкивалась с подобными материалами в основном во вторичных источниках, но, погрузившись в них на несколько лет, я все же ощутила одиночество, которое Елена Галлина, исследовательница сексуального насилия в военное время, назвала побочным эффектом своей работы в статье. Из-за того, что мои исследования "темные" и, следовательно, не являются вежливым ужином , я постоянно оказываюсь в изоляции при изучении материала", - сказала она Робинс. Она добавила, что характер исследования - "сидеть с фактами и цифрами... - усугубляется отвращением общества к этим вещам",31 И я поняла, что она имела в виду, стараясь, чтобы чтение не повлияло на наш редкий отпуск. Но оно было там, в моей голове, большую часть времени. Когда опытный чернокожий массажист терзал мою спину, я с удовольствием сравнивал это с тем, как один из посетителей Барбадоса рассказывал, что видел "ужасные порки... без всякой причины, но для удовлетворения грубого удовольствия надсмотрщика". Когда я поднялся за третьей порцией обжорного завтрака в отеле, я не мог не вспомнить, что, пока белые плантаторы пировали, черные рабы питались блюдом, известным как лоблолли, - зерновой кашей, которую они особенно ненавидели,32 изредка добавляя в него низкокачественную импортную соленую рыбу. Когда я увидел, как белый американец отрывает чернокожего сотрудника от полосы в приемной за какую-то незначительную оплошность, я был поражен отсутствием у него самосознания. Неужели он не понимал, как это выглядит в контексте жестокой истории острова?

Оглядываясь назад, я, пожалуй, зашел слишком далеко. Я знаю, что иногда мне нужно отвлечься от колониальных параллелей - это одна из причин, по которой я вообще поехал в отпуск. Но мне казалось неправильным не посвятить часть поездки знакомству с историей, и когда я предложил посетить некоторые из бывших плантаций рабов, моя многострадальная подруга согласилась, что это хорошая идея. Она заглянула в книги, и, кроме того, исполнение "Yesterday" на стальных барабанах становилось клаустрофобией. Итак, мы подписали и парафировали запутанный шестнадцатистраничный контракт, необходимый для заказа такси из курорта, и отправились на первую из трех остановок - плантацию Дракс-Холл, где, по оценкам, с 1620-х годов и до отмены рабства в 1834 году жили и умерли 30 000 порабощенных,33 и которая не только до сих пор производит сахар, но и остается в одной семье с тех пор, как была построена более 350 лет назад.fn534

Путешествие по технокрасочной сельской местности Барбадоса показалось мне странно знакомым, возможно, потому, что я представлял себе это, читая о том, как быстро колонизаторы разобрали весь остров и превратили его в идентичные сахарные плантации, уничтожив его первоначальный географический облик.35 А может быть, поездка на микроавтобусе по полям сахарного тростника напоминала путешествия на телегах с быками в моем детстве в Пенджабе. В 1980-х годах в моей фермерской семье излюбленной культурой был сахарный тростник - каждый гость, возвращавшийся с родины, привозил образцы сырья, и для детей, живущих в пригороде, мы стали удивительно искусными в высасывании сладкого лакомства из древесных стеблей. Его рост стал возможен отчасти благодаря ирригации земель в этой части Индии Британской империей, и осознание этого дало мне короткий, резкий электрический разряд для понимания огромных размеров и масштабов предприятия. Две отдаленные точки на планете Земля, сформированные моей крошечной родной страной, наследие которой все еще влияет на мою жизнь в двадцатом и двадцать первом веках. В комментариях к записи Google о плантации Дракс предполагалось, что здесь может быть центр для посетителей или музей, но их не только не оказалось, но и линия ленты, натянутая между бочками с маслом, стоящими у входа в поместье, давала четкие указания не входить. Водитель послушался, но мы выскочили из машины, рискнули пройтись по дорожке и наткнулись на списанную ветряную мельницу. Судя по всему, сахарный тростник теперь перерабатывают в другом месте, но эта мельница голландской конструкции с тяжелыми вальцами была первой на острове, построенной для дробления сахарного тростника и способной перерабатывать восемь тонн в день,36 работала до 1937 года37 и положила начало процессу, благодаря которому сегодня на правительственном сайте Барбадоса можно похвастаться, что Барбадос когда-то занимал второе место в мире по количеству ветряных мельниц на квадратную милю, уступая только Голландии.38 Это была одна из немногих механизированных частей мучительно трудоемкого процесса, когда порабощенные африканцы под нещадным солнцем должны были сначала очистить землю от обильной растительности, прежде чем сажать, ухаживать и собирать сахарный тростник, а после его измельчения на мельнице извлекать сироп для кристаллизации в кипящей печи.fn639

За углом, посреди полей, которые, по словам Паркера, простирались "почти ровно" на столько, на сколько сэр Джеймс Дракс распорядился в 1650-х годах, стоял мрачный, высокий дом, построенный в якобинском стиле. Он и сам по себе выглядел достаточно грозно, напоминая нечто, в чем сейчас могла бы разместиться суровая школа-интернат в Шотландии, и стал еще более грозным, когда наше появление насторожило сторожевых собак за воротами вокруг дома, что, в свою очередь, привлекло внимание надсмотрщика, о котором я читал.40 Лай и оскал не вызвали у нас желания поболтать, но я успел сфотографироваться и немного поразмышлять о значении плантации. Именно здесь британцы, благодаря безжалостному натиску, стали мировыми лидерами в морской торговле и новых промышленных процессах, именно здесь Барбадос начал путь, который привел к тому, что он стал одним из самых богатых и жестоких мест в Америке,41 Здесь производилось вещество, которое изменило рацион питания британцев и вест-индийцев (не случайно в странах Карибского бассейна, где основной культурой на протяжении веков был сахар, чрезвычайно высок уровень диабета), здесь британская элита сколотила настолько большие состояния, что их потомки в XXI веке все еще живут за счет прибыли, полученной в результате промышленной эксплуатации, пыток и убийств африканцев.

Следующая плантация, аббатство Святого Николая, была сосредоточена вокруг еще одного якобинского поместья на севере острова, которое, как и Дракс-холл, было построено из кораллового кирпича и штукатурки в середине семнадцатого века,42 и который, как и все особняки, построенные в то время в Англии, имел голландский характер, был скорее контрастом в плане приема гостей. Действительно, учитывая, что последние владельцы, барбадосский архитектор Ларри Уоррен и его жена Анна, по сути, превратили его в ромовый эквивалент Алтон Тауэрс,43 можно даже сказать, что они могли бы позволить себе быть менее гостеприимными. В число достопримечательностей, размещенных на территории, входят не только экскурсия по дому, музей и кафе, но и паровая железная дорога, а также мельница с водяным двигателем , которая использует тростниковый сок для производства сорока бочек рома в год.44 Однако информации о рабстве, которое так долго поддерживало поместье, было поразительно мало. В печатном путеводителе эвфемистично говорилось о "красочной истории" плантации и извинялось, что не предлагает больше экспонатов, связанных с рабством, но при этом утверждалось, что "в будущем планируется... профессионально обновить Дом-музей, чтобы исправить" то, что, по его признанию, было недостатком информации о порабощенных, и предлагалось посетителям "пожалуйста, уделить время размышлениям о порабощенных, которые работали в системе плантаций, поддерживая производство и расширение сахарной промышленности на Барбадосе и в Вест-Индии". Однако среди толпы посетителей, с которыми мы вошли в музей, не наблюдалось ни малейших признаков такого желания поразмышлять. Наш чернокожий гид даже не смог заинтересовать их антиквариатом, которым обставлен дом. "Я знаю, что вы пришли на экскурсию за ромом", - рассмеялась она после того, как неоднократные попытки вовлечь аудиторию в процесс провалились.fn7

Я сталкивался с подобной амнезией в отношении рабства во время экскурсий по плантациям на глубоком Юге и в некоторых британских величественных домах, основанных и поддерживаемых за счет богатства рабовладельцев-плантаторов, но столкнуться с этим на Карибах было шокирующим. Учитывая, что рабство так много объясняет на Барбадосе, я думал, что у них это получится лучше. И когда выяснилось, что подобная элизия является особенностью и нашего третьего места, плантаторского дома Санбери, я раскололся. Наш 23-летний чернокожий гид, уроженец Барбадоса, провел нас по "большому дому", показав кабинет плантатора, где кресло и стол были оригинальными для плантации, мебель в гостиной, сделанную из барбадосского красного дерева, Солнечную комнату, куда "хозяйка дома приходила выпить чаю или развлечь гостей", ни разу не упомянув о рабстве. Рабство не просто не подчеркивалось и не уточнялось, создавалось впечатление, что эту тему намеренно обходят стороной. Например, нам назвали имя белого человека, который "построил дом", не упомянув при этом наемных/невольничьих рабочих, которые собственно и занимались строительством. Нам показали винный погреб, объяснив, что он заперт, чтобы "рабочие" не могли украсть его содержимое , не упомянув при этом, что рабочие на самом деле были рабами. Нам сказали, что в ванной комнате наверху не было водопровода, потому что "это считалось ненужной тратой", не пояснив, что это, вероятно, считалось ненужной тратой, потому что у хозяев были рабы, которые носили воду.

Это исключение перекликается с отсутствием чернокожих и порабощенных в дневнике девятнадцатилетнего Джорджа Вашингтона, который он вел во время своего семинедельного визита на Барбадос в 1751 году.45 и о котором я читал в "Сахарные бароны" . Будущий первый президент Соединенных Штатов оказался на Карибах, потому что Барбадос славился здоровым воздухом, облегчающим респираторные заболевания, а его старший сводный брат, Лоуренс, страдал от туберкулеза. Это был единственный раз, когда он покинул Северную Америку, и хотя в его дневнике описывается, как он остановился в таверне Бриджтауна, был "совершенно очарован" красотой Барбадоса, ездил верхом по острову, где внимательно изучал интенсивное плантационное хозяйство, наслаждался гостеприимством местной элиты на неторопливых послеобеденных ужинах, осматривал укрепления острова, В его дневнике почти нет упоминаний о порабощенных африканцах, составлявших три четверти населения острова, кроме замечания о том, что молодые белые дамы на острове "в целом очень приятны, но по дурному обычаю... влияют на негритянский стиль".

Однако выяснилось, что наш гид, Прайе, который предпочитает не называть свою фамилию, потому что "это имя того, кто поработил моих предков", предпочитая свое первое или среднее имя "Ашаки" ("оно означает "красивая" [в Западной Африке] - имя, которое искал мой отец"), прилагал все усилия, чтобы сдержать свой собственный, более значительный гнев. Музыкант, он начал работать на плантации во время спада, вызванного ковидами, и собирался поступать в магистратуру по культурологии. Он рассказал нам, что устроился на работу, потому что хотел узнать, какова была жизнь рабов на плантации, но обнаружил, что в брошюре, которую ему дали для заимствования, не было "ничего... касающегося порабощенных". Более того, оказалось, что туристам, "95 процентов которых - белые", а большинство из них - британцы, на это наплевать. "Люди, которые приезжают сюда, восхищаются достижениями своих предков", - сказал он с моим любимым акцентом. Они говорят: "Это великолепный дом, он такой красивый, представьте, каково было бы здесь жить". Они не думают о рабстве, которое поддерживало его? 'Нет. Честно говоря. С тех пор как я начал здесь работать, за месяц, у меня уже три человека спросили о другой стороне истории. Забавно, что, когда я приехал сюда молодым человеком, я смог увидеть кандалы, которые использовались для рабства. Но ничего этого здесь больше нет. Вчера для меня все встало на свои места. В те времена музей с трудом держался на плаву, потому что люди, которые приходили сюда, не хотели видеть кандалы, они напоминали им о том, что произошло. Поэтому вы обеляете это и превращаете в нечто более приятное. Люди, которые приезжают сюда, приезжают в составе пакета услуг. Они приплывают на круизных лайнерах. Вчера у нас были люди, приехавшие сюда на экскурсию, а когда они приехали... им было уже все равно, они просто хотели поесть".

Я рассказал ему, что некоторые англичане относятся к домам Национального фонда в Британии примерно так же: их больше интересует чай со сливками, чем знакомство с историей, особенно колониальной, и они объединились, чтобы лоббировать Национальный фонд против проведения исследований. Он ответил, что его собственное любопытство заставило его изучить историю колокольного дома в поместье, который в современное время используется под склад: он был убежден, что когда-то это была церковь для порабощенных. Я спросил, сохранилось ли, по его мнению, современное наследие рабства на Барбадосе. ' Да! ' - последовал быстрый ответ. Если тон был слегка насмешливым, то я это заслужил. 'Ну, например, интеграция. Смешение черных и белых людей? Этого вообще не происходит. Мы не работаем с белыми, мы работаем для них. Знаете, у нас на Барбадосе апартеид. Я, как черный человек, не могу зайти в определенные части белого сообщества... Мы сами себя охраняем. Что, на мой взгляд, еще хуже. Потому что вы сами себя ограничиваете, сами себя загоняете в рамки". В качестве еще одного примера имперского наследия он привел здравоохранение, которое зародилось, когда рабам не предоставляли даже элементарной медицинской помощи. У нас всеобщее здравоохранение. Вы можете пойти в больницу. Но вам придется ждать двенадцать часов, чтобы попасть к кому-то на прием. Белые люди просто вызывают врача. Или идут в какую-нибудь частную клинику. Клиники, о существовании которых мы даже не знаем".

Мы продолжили разговор о наследии рабства, я по профессиональной привычке взял его данные, он посоветовал мне использовать его высказывания, если я когда-нибудь буду писать на эту тему, и этот разговор не покидал меня в течение нескольких недель. Более того, он оставил у меня сильное ощущение огромного разрыва между тем, что, по мнению британцев, империя сделала с миром, и тем, что, по мнению всего мира, империя сделала с миром. А также разрыва между постколониальным миром, который хочет обсуждать эти вопросы, и нацией, которая не желает их слушать, а если и вынуждена это делать, то предпочитает сосредоточиться на отмене или близоруких, покрытых коростой старых дебатах о том, была ли Британская империя "хорошей" или "плохой". Кроме того, это заставило меня осознать, что, несмотря на интенсивное самообразование в последние годы, я все еще многого не знаю о Британской империи, и не в последнюю очередь о масштабах наследия трансатлантической работорговли. Из книги Томаса Хардинга "Белый долг" ( White Debt ), в которой он исследует, как его предки, торгуя табаком и другими товарами, выращиваемыми на плантациях в Гайане, получали выгоду от рабства, я узнал, что наследие в Британской Гвиане включает "самый высокий уровень самоубийств в мире", эпидемию домашнего насилия в отношении женщин, жилищный кризис и плохие условия труда и состояние здоровья мужчин, работающих на современных сахарных плантациях.46

Тем временем, читая книгу "Наследие крови" , в которой Алекс Рентон рассказывает о том, как его аристократическая семья участвовала в трансатлантической работорговле, я узнал, что он винит рабство во всем - от количества убийств ("истоки насилия кроются в более глубоких травмах, которые вытекают из истории") до бедности ("усугубленной неспособностью развивать экономику в британский колониальный период, наряду с обычной карибской утечкой мозгов, из-за которой многие уезжают в Великобританию, Канаду или США"), наследие колоризма/предвзятого отношения к светлокожим жителям Карибского бассейна (поскольку во времена рабства более бледнокожие чернокожие получали лучшую работу), отсутствие отцов (социологи и психологи считают, что "нормальная роль отца была разрушена при плантаторской системе. Мужчина был нужен только для размножения: все остальные обязанности отца, такие как защита и обеспечение семьи, были исключены. Поколения, пережившие этот опыт, должны оставить свой след"),47 Плохое здравоохранение в странах Карибского бассейна ("несмотря на ограничения в выдаче виз для ученых и других специалистов, ямайские работники здравоохранения и образования продолжают мигрировать, как это было с момента обретения независимости, к большому отчаянию тех, кто обслуживает страну"), плохое образование ("британские школы платят в шесть раз больше, чем учитель может заработать на Ямайке, и многие, особенно преподаватели естественных наук и математики, уезжают в Великобританию и Северную Америку... Недостаточное финансирование образования на Ямайке - это история, которая начинается с момента освобождения") и проблемы с психическим здоровьем (он упоминает историка Тимоти Снайдера, который утверждает, что все афроамериканские потомки порабощенных имеют наследственное посттравматическое стрессовое расстройство, и психолога профессора Фредерика Хиклинга, который считает, что рабство в конечном итоге может объяснить, почему серьезные проблемы с психическим здоровьем возникают гораздо чаще у лиц афро-карибского происхождения, проживающих в Великобритании, чем в странах Карибского бассейна. Хиклинг выдвинул версию о том, что чернокожие люди заболевают из-за непосильного стресса, связанного с попытками вписаться в британское общество, которое их отвергло).48

Но у меня были лишь скудные сведения о кампании, которую с 2013 года ведет группа стран Карибского бассейна CARICOM - собрание двадцати государств, простирающихся от Багамских островов на севере до Суринама и Гайаны в Южной Америке.49 - за репарации от европейских держав, включая Великобританию, Францию и Нидерланды, за ущерб, нанесенный им рабством. После возвращения с Барбадоса я внимательно изучил соответствующий веб-сайт и узнал, что Комиссия по репарациям КАРИКОМ под председательством Хилари Беклз, одного из моих литературных гидов по Барбадосу, в процессе, который, как они надеются, повторяет амбиции Плана Маршалла по восстановлению Западной Европы после Второй мировой войны, разработала план репараций из десяти пунктов, включающий в себя требования по всем пунктам - от списания долгов до полного официального извинения и денег для тех людей, которые хотят быть "репатриированы" в Африку. КАРИКОМ, чья комиссия по репарациям, как сообщается, требует от европейских правительств 33 триллиона долларов компенсации (19,6 триллиона долларов от Великобритании, 6,3 триллиона долларов от Испании и 6,5 триллиона долларов от Франции),50 В своем исследовании "Геноцид коренного населения Карибского бассейна" ("сообщество, насчитывавшее более 3 000 000 человек в 1700 году, сократилось до менее чем 30 000 человек в 2000 году. Выжившие остаются травмированными, безземельными и являются наиболее маргинализированной социальной группой в регионе"), "кризис общественного здравоохранения" ("население Карибского бассейна, происходящее из Африки, имеет самый высокий в мире уровень заболеваемости хроническими болезнями в виде гипертонии и диабета второго типа. Эта пандемия является прямым результатом питания, физической и эмоциональной жестокости и общего стресса, связанного с рабством, геноцидом и апартеидом"), неграмотность ("около 70 процентов чернокожих жителей британских колоний были функционально неграмотны в 1960-х годах, когда начали появляться национальные государства... Широко распространенная неграмотность подорвала усилия по развитию этих национальных государств"), психологический дистресс ("на протяжении более 400 лет африканцы и их потомки классифицировались в законе как нелюди, движимое имущество... Эта история нанесла огромную психологическую травму потомкам африканцев") и отсутствие технологического развития ("торговая и производственная политика Европы может быть подытожена британским лозунгом: "В колониях не должно быть сделано ни одного гвоздя". Карибам было отказано в участии в европейском процессе индустриализации, и они были ограничены ролью производителя и экспортера сырья... Эффективность этой политики означала, что Карибы вступили в фазу государственного строительства как технологически и научно плохо оснащенное отсталое пространство в рамках постмодернистской мировой экономики").51

Тем не менее, осознание всего этого не было тем моментом, когда я решил расширить свое исследование британского имперского наследия за пределы Британии. Если уж на то пошло, отпуск заставил меня осознать, что ссоры, троллинг и расизм, которые стали частью моей жизни, взяли свое. Помню, как за первые десять лет работы журналистом я получил всего одно расистское письмо, когда работал в Financial Times . Мой менеджер был настолько возмущен моим поступком, что позвонил председателю правления компании, в которой работал автор письма, и спросил, что, черт возьми, с ними собираются делать. Это было до того, как я начал писать об империи, после чего расистские оскорбления прочно вошли в мою повседневную жизнь, став такой же обыденностью, как моя утренняя порция каши. Несмотря на то что у меня довольно толстая кожа, а социальные сети все лучше справляются с оперативным удалением оскорблений после того, как о них сообщили, все равно были случаи, когда это было больно. Например, когда Уильям Далримпл, известный историк Индии, заметил в Guardian , что за десятилетия своей писательской деятельности он не получил ни одного письма с подобной ненавистью от британца. Это прямой результат его этнической принадлежности и цвета кожи", - сказал он. Вы не можете провести никакого различия между тем, что пишет Сатнам, и тем, что пишу я. И мои книги получили свободный доступ. Есть очень серьезное различие между тем, через что он прошел, написав то, что он написал об империи, и мной, кавказцем, написавшим то же самое".52 И, например, когда я проснулся однажды утром и обнаружил, что в ответ на несколько причудливых замечаний, которые я сделал в колонке о... ветряных электростанциях, в Интернете было размещено множество расистских оскорблений, связанных с империей. Удаление оскорблений, а затем обсуждение проблемы с коллегой, который считал, что рецидивисту следует запретить посещать сайт, заняли больше часа моего утра. Тони Моррисон была права, когда знаменито заявила, что "функция, очень серьезная функция расизма - это отвлечение внимания. Он мешает вам делать свою работу. Он заставляет вас снова и снова объяснять причину вашего существования".53 Женщины и коллеги-евреи знают, о чем я говорю, потому что они тоже получают свою версию этого, а чернокожий историк Дэвид Олусога получает гораздо более интенсивную версию этого, до такой степени, что ему пришлось нанять телохранителя.54 Однако моим белым коллегам-мужчинам не приходится тратить часть своего рабочего времени на то, чтобы отвечать на эту чушь или пытаться ее игнорировать. Им также не приходится каждый раз, когда они пишут или говорят что-то хотя бы отдаленно критическое о любом аспекте британской жизни или истории, предлагать им быть более "благодарными" за все, что дала им Британия, или переехать в другую страну.

Мне казалось, что пора отойти от всего этого, заняться чем-то другим. Кроме того, я сомневался в легитимности некоторых вещей, которые принято называть наследием рабства и империи". Алекс Рентон откровенно говорит о том, что, путешествуя по Карибам, он столкнулся с подобным скептицизмом со стороны самих карибцев, и не в последнюю очередь со стороны историка Сьюзан Крейг-Джеймс, с которой он беседовал во время посещения семейной плантации в Тобаго. "Все эти люди, происходящие от рабства, очень разные", - сказала она ему. Кто-то идет одним путем, кто-то другим. Мы должны объяснить это, а не лениво говорить, что все негативное происходит от рабства. Неужели мы так и будем вечно обвинять во всем рабство? Тем временем тринидадский академик сказал ему: "Повествование жителей Тобагона сводится к тому, что они угнетены Тринидадом гораздо больше, чем рабством или Британией".55 Гид на Ямайке, которого он называет Майком, молодой фермер и экскурсовод на "ведущем на TripAdvisor туристическом объекте с бывшими рабскими плантациями", который "стремится преуменьшить неблаговидное прошлое", даже сказал: "Рабство - это то, что было задумано Богом. Я должен спросить, где бы я был без него? Вернулся бы в Африку, давясь грязью, чтобы добыть воду?56 Среди экономистов также ведутся активные споры о том, какую роль в стремлении получить репарации играют аргументы карибского историка и политика Эрика Уильямса.57 В частности, его спорное утверждение о том, что экономический рост Великобритании в XIX веке был обусловлен огромными финансовыми выгодами от трансатлантической работорговли и плантационного рабства, и что рабство было отменено потому, что британская промышленность больше не нуждалась в нем.fn858

В то же время существует спор и скептицизм в отношении роли, которую эпигенетика играет в некоторых утверждениях о наследии рабства. Эпигенетика, термин, означающий "выше генов", - это новая увлекательная область научных исследований, которая, по-видимому, показывает, как люди могут страдать от последствий травм, нанесенных предкам за несколько поколений до этого, как показало открытие, что влияние голода на развитие человека сохраняется до двух поколений после голландской голодной зимы, или Хунгервинтера, 1944 года. В книге The Gene: An Intimate History Сиддхартха Мукерджи объясняет, что, когда "в самый мстительный период Второй мировой войны" немецкие войска, оккупировавшие Нидерланды, перекрыли поставки продовольствия, "потребление пищи упало примерно до четырехсот калорий в день - эквивалент трех картофелин". Многие тысячи людей погибли в результате голода, миллионы выжили, причем выжившие дети впоследствии страдали от хронических проблем со здоровьем, включая депрессию, тревожность и сердечные заболевания. А "когда дети, рожденные женщинами, которые были беременны во время голода, выросли, у них тоже был более высокий уровень ожирения и сердечных заболеваний". Позже, в 1990-х годах, к большому удивлению, было обнаружено, что внуки мужчин и женщин, переживших голод, также страдали ожирением и сердечно-сосудистыми заболеваниями (некоторые из этих проблем со здоровьем до сих пор изучаются). Какой-то наследственный фактор или факторы должны были отпечататься в геномах голодающих мужчин и женщин и передаться по крайней мере через два поколения". Хунгервинтер впечатался в национальную память, но он проник и в генетическую память".59

Мукерджи и другие генетики предупреждают, что эпигенетика - "одна из самых противоречивых областей в истории гена", и нам следует быть осторожными, делая более широкие выводы из этой науки, но, тем не менее, она стала одним из факторов утверждений, что чернокожие люди в современную эпоху могут страдать психологически и даже физиологически от последствий рабства спустя многие десятилетия после его отмены. В США эта идея в сочетании с другими предположениями и концепциями способствовала распространению представлений о том, что рабство может объяснить проблемы XXI века, включая трудоголизм ("в любой день порабощенный человек должен был работать от рассвета до заката. Если они выглядели усталыми или непродуктивными, их называли ленивыми и били ... Травма, полученная в результате такого опыта, заложена в нашей ДНК") и преуменьшение достижений на публике ("во время рабства родители преуменьшали ум или силу своего ребенка, чтобы защитить его от того, что его сочтут ценным и продадут на аукционе").60 Если уж на то пошло, я поддерживаю общее утверждение о том, что эта история на самом деле была не так уж давно и до сих пор формирует современные жизни. Так, последним умершим человеком, родившимся в рабстве в США, был Питер Миллс, который скончался только в 1972 году, а Беклз в своей книге 2013 года утверждает, что рабство в Карибском бассейне "все еще на памяти людей. Оно было отменено на разных Карибских островах в разное время в XIX веке. Даже когда британское государство отменило рабство в своих колониях... его граждане продолжали вкладывать деньги в рабство в испанских колониях вплоть до 1880-х годов". У некоторых людей, живущих сегодня в Карибском бассейне, деды и прадеды были в рабстве".61 Однако следует помнить, что генетики предостерегают от необоснованных и ложных выводов в новой области эпигенетики: генетик и писатель Джайлс Йео указал мне в одном из электронных писем, что эпигенетические изменения не могут передаваться бесконечно в течение нескольких поколений. Для того чтобы подвергнуться воздействию окружающей среды, необходимо наличие генетического материала; так, в примере с Хунгервинтером мать подверглась бы воздействию голодания, плод, очевидно, и, в зависимости от степени развития плода, яичники самого плода. Таким образом, мать, ребенок и, возможно, внук испытали бы эпигенетические эффекты Хунгервинтера, но не дальше. Кроме того, эти эффекты становятся меньше от бабушки к внуку".62

Три вещи, однако, в конечном итоге убедили меня продолжить работу по изучению наследия империи за пределами Британии, и первая из них заключалась в том, что требования Карибского бассейна о возмещении ущерба становились все громче и громче. В сюрреалистическом отголоске моих первоначальных попыток проследить наследие империи в Британии, когда мои нишевые проблемы внезапно стали популярными с появлением движения Black Lives Matter, вопросы, которые занимали меня на Барбадосе, вдруг стали основными темами в международных отношениях. Через несколько месяцев после моего отпуска на Барбадосе в британских газетах появились сообщения о том, что правительство острова рассматривает планы сделать члена парламента Ричарда Дракса "первым человеком, выплатившим репарации за ключевую роль его предка в рабстве "63.63 Впоследствии выяснилось, что на Ямайке, где у семьи Драксов были и другие плантаторские интересы, планировалось нечто подобное, а Национальный совет страны по возмещению ущерба рассматривал возможность предъявления Драксу иска о возмещении ущерба,64 Барбадос также рассматривал возможность предъявления иска о возмещении ущерба к королевской семье, Лондонской компании Ллойда, Оксфордскому университету и Королевскому банку Шотландии.65 Газета Daily Telegraph , утверждавшая, что Дракс стал объектом "яростной, оскорбительной кампании ненависти к деяниям его предков", процитировала Дэвида Комиссанга, посла Барбадоса в Карибском сообществе и заместителя председателя Национальной комиссии острова по возмещению ущерба: "Мы только начинаем".66

Вторая вещь, которая возобновила мои исследования: после возвращения из отпуска я много читал и углубил свое понимание того, что происходило в Карибском бассейне в эпоху рабства. Это помогло мне понять, что, откровенно говоря, не нужно увлекаться сложными науками или спорными постколониальными теориями, чтобы понять, как участие Великобритании в рабстве навсегда и явно поставило в невыгодное положение народы Карибского бассейна. Все, что вам нужно, - это факты. Просто посмотрите, что произошло после отмены рабства. Сейчас уже относительно хорошо известно, что Британия выплатила компенсацию рабовладельцам, а не порабощенным, выделив 20 миллионов фунтов стерлингов (около 40 процентов валовых национальных расходов за год) людям, которые уже были богаты.67 Но рабовладельцы обогатились не только за счет этого: вместо того чтобы сразу освободить рабов, их подвергали "ученичеству" - схеме, позволявшей владельцам продолжать получать выгоду от бесплатного труда, которая должна была действовать в течение шести лет до 1840 года, но была отменена через четыре года в 1838 году.68 С 1 августа 1834 года все порабощенные старше шести лет должны были работать шестьдесят часов в неделю, из которых сорок пять - в пользу своих поработителей.fn969 Восемнадцатилетний Джеймс Уильямс рассказал о системе ученичества в 1837 году, в котором он записал, что неоднократно был наказан за "дерзость", "праздность", "бродяжничество", работал слишком медленно, не работал достаточно долго, "не выполнял приказы" и "отнекивался". Сейчас подмастерья получают гораздо больше наказаний, чем когда они были рабами", - продолжает он. Мастер... [делает] все возможное, чтобы навредить им до того, как придет свобода".70 Порабощенные дети до шести лет были безоговорочно свободны, а это означало, что расходы на их воспитание, которые раньше несли поработители, теперь ложились на плечи родителей. На Барбадосе многие из 14 000 освобожденных детей младше шести лет оказались в нищете.

Колонисты могли понять смысл религиозного образования, когда речь шла о чернокожих, поскольку оно могло помочь "улучшить их нравственность и характер, а также создать послушную рабочую силу", но светское образование, поощрявшее накопление знаний и свободомыслие, могло привести только к беде.71 Несмотря на постоянно растущую жажду чернокожего населения к образованию, имперский грант на образование для чернокожих, выданный в 1834 году, был отменен в 1845 году. В 1846 году на обучение всех "бедняков" колонии в течение трех лет было выделено скудные 750 фунтов стерлингов.72 В период с 1838 по 1850 год на содержание полиции в Бриджтауне уходило от 50 до 60 процентов всех государственных доходов; на образование, здравоохранение и помощь бедным - менее 10 процентов.73

Общественное здравоохранение для чернокожих также не считалось важным: расширение трущоб вокруг Бриджтауна в 1840-х годах принесло с собой эпидемии болезней, включая дизентерию и желтую лихорадку, и рост смертности. В 1854 году от холеры умерло более 20 000 человек, около 15 процентов населения,74 Бриджтаун был признан самым антисанитарным городом Карибского бассейна. Тем временем собственность и владение землей в основном оставались недоступными для чернокожего населения: в 1838 году на Барбадосе насчитывалось 297 крупных сахарных плантаций, и только три из них принадлежали небелым людям;75 Плантаторы, обладавшие фактической монополией на владение землей (441 из 508 поместий на Барбадосе в 1842 году контролировали 81 процент земли), придерживались политики не продавать землю чернокожим; а правительство, как местное, так и имперское, не хотело, чтобы рабы становились землевладельцами и тем самым угрожали производству сахара, либо из-за конкуренции, либо из-за нехватки рабочих. Некоторым чернокожим все же удалось купить небольшие участки земли и стать крестьянами-рабочими, но не настолько, чтобы представлять угрозу для экономики. Были приняты законы, наделявшие полицию большими полномочиями в отношении чернокожих: под видом борьбы с бродяжничеством им разрешалось арестовывать чернокожих в пути и бросать их в тюрьму. Они также могли разгонять любые сборища чернокожих.76

В 1838 году законы о рабах были заменены Законом о хозяевах и слугах, известным также как Закон о договорах. Помимо прочего, этот закон предписывал, как должны вести себя работники в нерабочее время. Если работодатель считал их непокорными, их могли выгнать с плантации без компенсации и наказать другими способами. Их также могли наказать, если уличали в сквернословии, азартных играх или участии в несанкционированных сборищах. Плантаторам разрешалось нанимать частных полицейских в своих поместьях, чтобы обеспечить соблюдение правил. Как и во времена рабства, работодатели различали своих работников: были "хорошие" чернокожие, которые были послушными, и "плохие", которые хотели бунтовать. Учитывая все это, неудивительно, что в 1876 году на Барбадосе вспыхнуло восстание. 24 июня лондонская газета "Таймс" назвала следующие причины: "низкая и падающая заработная плата, недостаточное образование и социальная помощь, угнетение, налогообложение, ужасающая бедность, рост бродяжничества и нищеты, высокий и растущий уровень детской смертности, социальные страдания, рост преступности и общая жестокость, связанная с контрактными законами".77

Похожая ситуация сложилась и на Ямайке. Алекс Рентон, который считает, что каждому европейскому туристу, приезжающему на Ямайку, следует прочитать лекцию об истории, прежде чем разрешить забрать чемоданы,78 Эта идея, боюсь, только подогреет культурную войну за колониализм на Западе,fn10 отмечает, что недостаточное финансирование образования после отмены смертной казни было таково, что в 1943 году даже 1 процент чернокожих жителей Ямайки не посещал среднюю школу, в то время как среди людей смешанной расы этот показатель составлял 9 процентов (в Великобритании в 1951 году так поступала почти половина детей). Он также сообщает, что Джозеф Чемберлен, государственный секретарь по делам колоний, однажды назвал карибские колонии "самыми мрачными трущобами империи" и поклялся принять меры для борьбы с их бедностью. Рентон продолжает: "Неудачи британского правительства на Ямайке и в других колониях после 1838 года - истинной даты окончания рабства в британских Карибах [а не 1807 года, когда работорговля в Британской империи была официально отменена] - возможно, являются самой малорассказанной историей из всех. История карибских колоний Великобритании после эмансипации - это история десятилетий грубого пренебрежения, небрежного и преднамеренного. Это не тот благожелательный империализм, о котором нас учили".79 Тяжелое положение британских Карибских островов, на которые в период с 1713 по 1792 год приходилась четверть импорта в Великобританию,80 усугубилось из-за падения рынков сахара.81 Ситуация начала ухудшаться с середины XIX века, после того как британцы перестали отдавать предпочтение карибскому сахару с помощью пошлин и позволили более дешевому сахару из других стран выйти на свой рынок;82 Карибский сахар также столкнулся с проблемой более дешевого европейского свекловичного сахара.83 На пике успеха ямайской сахарной промышленности в 1805 году экспорт достигал 100 000 тонн; в течение большей части оставшейся части века этот показатель снизился до 20 000, а к 1913 году составил всего 5 000. Хотя Англия не потеряла вкус к сахару, и его потребление продолжало расти, на Ямайку возвращалось мало денег. Несколько карибских островов попытались перейти на другие культуры, покончив с монокультурой сахара, но для большинства их усилия оказались слишком запоздалыми.84 В начале двадцатого века Барбадос, остров размером примерно с остров Уайт, на одном этапе стоил в торговле больше, чем все колонии Англии вместе взятые,85 находился в таком плачевном состоянии, как в экономическом, так и в социальном плане, что в некоторых частях острова младенческая смертность приближалась к 50 процентам.86

Это была экономическая, моральная, социальная, гуманитарная и политическая катастрофа. Поместив их туда, эксплуатируя их самыми жестокими и бесчеловечными способами, сыграв главную роль в величайшем человеческом бедствии, которое видел Африканский континент.fn1187 и получив выгоду как нация от их труда,88 мы отказались от них. Это подводит меня к третьему и последнему моменту, который убедил меня продолжить путешествие по наследию Британской империи. Пропасть, на которую изначально обратил внимание наш гид Прайе, - между ощущением Британии как имперской истории и реальным опытом британского империализма в мире - продолжала давать о себе знать. Он возник, когда Адам Стюарт, белый исполнительный председатель совета директоров курорта, на котором мы остановились, удалил твит, который он отправил в честь шестидесятой годовщины независимости Ямайки ("Как ямаец в шестом поколении, я не мог бы гордиться тем, что праздную наш прекрасный и легендарный остров"),89 После того как пользователи Twitter отметили, что эти шесть поколений означают, что он "прямой потомок рабов?!" и ему "лучше выплатить компенсацию чернокожим и коренным ямайцам".90 Эта тема всплыла во время предвыборной кампании по выборам лидера Консервативной партии 2022, когда один из кандидатов, Пенни Мордаунт, заявила, что впервые поняла, как эта "страна противостоит хулиганам".91 когда наблюдала за тем, как военные корабли Королевского флота покидают гавань Портсмута и отправляются на Фолкленды, казалось бы, не обращая внимания на то, что у многих стран мира остались менее теплые воспоминания о британцах, прибывающих на военных кораблях. Эта тема возникла после того, как полдюжины людей переслали мне вирусный мем на Instagram, где "Англия в английской книге по истории" изображается в виде веселого Томаса-танковоза или милого Гремлина, а "Англия в книге по истории других стран", соответственно, в виде демонического поезда-призрака или гремлиновского монстра.92 И это ярко проявилось в двух самых громких королевских новостях года: Катастрофический восьмидневный тур принца Уильяма и его жены Кейт по Карибам, Белизу, Ямайке и Багамам, приуроченный к платиновому юбилею королевы, всего через несколько недель после нашего визита; и смерть королевы Елизаветы II.

Во многих отношениях королевский тур был просто очередным королевским туром, как и десятки предыдущих.93 Пара, которая в то время носила титул герцога и герцогини Кембриджских, выглядела некомфортно в одежде, которая явно не подходила для этого климата. Они выглядели подавленными, когда им предложили потанцевать под местную музыку на глазах у мировых СМИ. Они старались выглядеть заинтересованными, когда им давали бесконечные почетные караулы и десятки раз исполняли национальный гимн. Все это носило имперский характер, как и полагается в королевских турах.94 Разница была лишь в том, что все вдруг заметили эти вещи, а королевская чета вдруг не смогла сделать ничего правильно. Еще до прибытия на Карибы пара отменила свою первую помолвку на какао-ферме в Белизе, когда спор о правах коренных народов на землю привел к протестам, а местные жители вывесили плакаты "Принц Уильям покиньте нашу землю". Премьер-министр Ямайки Эндрю Холнесс во время встречи, транслировавшейся в прямом эфире, заявил, что Ямайка, как и Барбадос, планирует отказаться от монархии, использовав фразу "двигаться дальше", которую премьер-министр Дэвид Кэмерон использовал во время визита в 2015 году, уклоняясь от вопросов о возмещении ущерба от рабства.95 Они столкнулись с демонстрациями таких групп, как правозащитная инициатива Advocates Network, которые требовали от королевской семьи компенсации за рабство. Они участвовали в неловких фотосессиях с прискорбным колониальным подтекстом, где играли на бонго, приветствовали детей, протягивающих руки через проволочное ограждение, и катались стоя на заднем сиденье Land Rover, который использовали королева и герцог Эдинбургский во время турне 1962 года.96 В какой-то момент Уильям выразил свою "глубокую скорбь" по поводу рабства, добавив, что оно "навсегда запятнало нашу историю", но этого оказалось недостаточно, чтобы спасти поездку. Даже в монархической прессе было единодушное мнение, что поездка была провальной.97 Тем временем ITV News сообщила, что для будущих королевских поездок принца Уильяма и Кейт будет разработан новый "кембриджский путь",98 Молодые монархи, как сообщается, хотели бы обсудить, "как вели себя колониальные державы в таких местах, как Карибский бассейн, и как это влияет на сегодняшние отношения".99

Затем последовала смерть королевы Елизаветы II. Во время длительного траура, как в Британии, так и за рубежом, было принято считать, что покойный монарх, дочь последнего императора Индии, владелица алмаза Кох-и-Нур, которая узнала о том, что унаследует корону, находясь в Кении, была символом британской империи. Но хотя в Британии ее деятельность на имперском фронте рисовалась как конструктивная и объединяющая (один либеральный журнал даже вынес в заголовок утверждение, что Е. М. "заставила нас меньше стыдиться британскости и имперскости"),100 Но в мире иногда бывало и по-другому. В Южной Африке политическая партия "Борцы за экономическую свободу" заявила, что не будет скорбеть о смерти британской королевы, потому что "для нас ее смерть - это напоминание об очень трагическом периоде в истории этой страны и Африки".101 В Дублине марш протеста против монархии завершился тем, что гроб с надписью "RIP British Empire" был сброшен в реку Лиффи организацией Anti Imperialist Action Ireland, заявившей, что они воссоздают событие 1897 года, когда ирландский республиканец Джеймс Коннолли протестовал во время визита в город королевы Виктории.102 Австралийские антимонархические протестующие покрыли себя фальшивой кровью и изрезали австралийский флаг в день траура по королеве, а в Мельбурне Воины аборигенского сопротивления провели огромный митинг, заявив, что они выступают "против расистского колониального империализма и его продолжающегося воздействия на нас как на аборигенов".103 Телеканал CNN сообщил своим зрителям новость о том, что "королева Елизавета не пользуется всеобщей любовью в Африке", показав "прямой репортаж о колониализме, сказках и африканцах, которые отказываются оплакивать ее смерть".104 Газета Guardian сообщила из Азии, что "несколько сдержанная реакция на смерть королевы в Индии отражает ее сложное положение в стране, где британская монархия все еще воспринимается как долговечный символ колониального правления".105 В статье New York Times Майя Джасанофф отметила, что "королева помогла затушевать кровавую историю деколонизации, масштабы и наследие которой еще не получили должного признания".106

При столкновении этих британских и международных взглядов возникали неприятные сцены. Газета "Нью-Йорк Таймс" подверглась злобной критике в Интернете со стороны британцев, которые стремились обеспечить почитание покойной королевы ("Не обращайте внимания на мерзкие, злобные нападки на королеву, британскую монархию и Великобританию со стороны "Нью-Йорк Таймс" и либеральных элитных американских СМИ", - жаловался бывший помощник Маргарет Тэтчер).107 И я почувствовал вкус этой ярости, когда после похорон зашел на Channel 4 News и осторожно, уважительно и неуверенно (как мне казалось) заметил, что, хотя Елизавета II проделала хорошую работу в области постколониализма, извинившись за британскую имперскую политику 1860-х годов во время визита в Новую Зеландию в 1995 году и выразив "прискорбную реальность" отношений Великобритании с Ирландией, она сговорилась с британским истеблишментом вести себя так, будто империи на самом деле никогда не было. Когда империя закончилась, британские империалисты прибегли к систематическому уничтожению документов, чтобы предотвратить попадание инкриминирующей информации в чужие руки,108 И королева участвовала в этом замалчивании, перейдя в своих речах от разговоров об империи к разговорам о бессодержательном Содружестве, помогая нации делать вид, что срочная работа не нужна, чтобы помочь всем примириться с тем, что произошло. Срочная работа, которую необходимо было проделать и нации, и королевской семье.

Ведь королевская семья имеет не только глубокую имперскую историю, но и тесную связь с работорговлей. В частности, Елизавета I покровительствовала ранним английским работорговым экспедициям под руководством Джона Хокинса в 1560-х годах; король Карл II предоставил 1000-летнюю королевскую монополию "Компании королевских авантюристов, торгующих в Африке", чтобы торговать африканцами на побережье Гамбии.fn12109 (компания, в которой его младший брат герцог Йоркский играл руководящую роль), обеспечивая безопасность королевских инвестиций путем проведения еженедельных заседаний совета директоров в своих апартаментах во дворце Уайтхолл,110 В то время как на африканцах, доставляемых на Барбадос, ставили клеймо с инициалами "DY", , обозначающее герцога Йоркского, или "RACE", обозначающее Английскую королевскую африканскую компанию;111 В 1712 году королева Анна установила исключительные права Великобритании на поставку порабощенных африканцев в испанскую Вест-Индию;112 и британские работорговцы середины XVIII века, представлявшие себя как лицензированных агентов короля Георга III.113 Конечно, некоторые королевские особы, такие как принц Альберт, выражали антирабовладельческие настроения, в его случае в форме безрискового сочувствия после отмены и освобождения, но они были в меньшинстве по сравнению с теми, кто поддерживал работорговлю и вест-индские плантации; на дебатах об отмене в Палате лордов семь королевских герцогов проголосовали за рабство, и только один против. Герцог Кларенс, ставший Вильгельмом IV, получил в подарок от собрания Ямайки изящную серебряную столовую посуду в знак благодарности за его усилия по борьбе с лобби за отмену рабства; этот подарок до сих пор хранится среди вещей королевской семьи.114 Наша национальная связь с рабством на Карибах настолько сильна, что шотландцы носят фамилию Кэмпбелл реже, чем жители Ямайки, чьи семьи часто получали фамилии рабовладельцев.115 А связь королевской семьи с работорговлей настолько сильна, что во время визита Елизаветы II на Барбадос в 1966 году ее принимал первый кузен лорд Харевуд, чья семья стала дико богатой благодаря карибским сахарным плантациям, на деньги от которых была построена их большая семейная резиденция, Харевуд-Хаус,116 А их имя до сих пор носят многие потомки порабощенных ими людей, не в последнюю очередь актер Дэвид Харевуд.fn13117

Два проницательных комментатора обратили внимание на огромный разрыв в это время между обсуждением империи в Британии и в других странах. В одном из отрывков, опубликованных в социальных сетях, Тревор Ной, бывший южноафриканский телеведущий сатирической новостной программы The Daily Show , признался, что был "шокирован" тем, что люди, оплакивающие королеву, ожидали, что "другие, которые были под властью Британской империи, разделят тот же уровень скорби". С чего бы это? По всей Африке, по всей Индии, во многих местах мира люди говорят: "Да, но знаете ли вы, что Британская империя сделала с нами?"118 Затем историк Дэвид Олусога выступил в подкасте Empire , обсуждая кончину королевы, и заметил, что дебаты об империи, которые мы ведем в Британии, на самом деле являются "монологами".119

Как будто мы, живущие на этих островах, можем сидеть и решать, была ли империя хорошей или плохой. Как будто разговор не требует диалога с 2,6 млрд человек по всему миру, которые являются жителями бывших британских колоний (если добавить США, то и того больше). Это стремление вести монолог об империи - то, что абсолютно не работает. Это всегда был диалог, просто мы не слушали другую сторону.

В этом британском монологе доминирует тема борьбы с рабством. В рамках нашего изнуряющего национального разговора о том, была ли Британская империя силой добра или силой зла, как будто длинную, глубоко сложную историю можно свести к уровню футбольного фэндома, к вопросу о том, поддерживаете вы команду "Империализм" или нет, мы одержимы идеей отмены рабства. Для слишком многих британцев тот факт, что мы отменили рабство, а затем призвали другие страны отменить его тоже, сводит на нет необходимость говорить о чем-либо еще, начиная с того, что мы доминировали в трансатлантической работорговле в течение длительного времени, и заканчивая претензиями стран Карибского бассейна по поводу ее сложных современных последствий, и тем, что "свобода" для многих из бывших порабощенных включала в себя сильные репрессии, и тем, что сама отмена имеет непростое современное наследие. Сложное наследие, которое, не в последнюю очередь, включает в себя другие виды политического активизма120 (включая активизм рабочего класса),121 суфражисток и белый феминизм в целом),fn14122 создание крупных агитационных организаций, которые продолжают лоббировать и сегодня (несколько НПО ведут свою историю от отмены рабства, в том числе Anti-Slavery International),123 развитие международного права прав человека124 и самого международного права.125 Между тем имперские историки пишут о том, как отмена смертной казни привела к еще большему империализму, поскольку создала представление о том, что в британской разновидности колониализма есть нечто внутренне хорошее,126 и о том, как отмена, сама по себе, была поражена расистскими настроениями,fn15127 привело к усилению имперского расизма. Ричард Хаззи описывает процесс, в котором "соучастие африканских вождей в работорговле, неспособность вест-индских рабочих соответствовать ожиданиям свободного труда и повсеместное присутствие рабства в африканских обществах усилили расистские взгляды".128